Мэйо Джеймс. Персидская гробница

   Снаружи донеслось это аплодисментов. Потом тишина. И новые овации...
   Время шло, и Худ вернулся к столу. В перекидном календаре некоторые листки были испещрены именами и цифрами, некоторые пусты.
   Два последних были исписаны особенно густо. Он вырвал несколько листков и сунул их в карман. На полу за столом валялась картонная коробка. Едва он наклонился, как зазвенел телефон. Всего один звонок - возможно, сняли трубку с параллельного аппарата. Худ бесшумно поднял трубку.
   - Кто говорит? - спросил женский голос.
   - Бастио, - ответил мужчина.
   Худ вернулся к коробке. Упаковку от блока "Лаки страйк" обмотали коричневым скотчем и вдобавок перевязали шпагатом. Но сигарет там явно не было: коробка почти ничего не весила. Худ собрался её распечатать, но тут из коридора донеслись голоса.
   С коробкой под мышкой он на цыпочках проскользнул в туалет и притаился за дверью. Кто-то вошел, впустив взрыв аплодисментов из зала.
   Потом дверь плотно закрылась, отсекая звук.
   Кто-то снял трубку.
   - Я предупреждал: раньше завтрашнего вечера не получится, - сказал по-французски сиплый голос Паскаля. - Где тебя искать?
   Бастио, видимо, принялся объяснять, поскольку управляющий только время от времени вставлял: - Да... да...
   Худ почти не дышал, глядя на дверь напротив, слишком походившую на черный ход. В скважине торчал ключ, но как определить, заперт ли замок?
   Когда Паскаль положил трубку, в комнату вошел кто-то еще.
   - Звонил Бастио, - пояснил управляющий. - Завтра в шесть. Пока все в порядке.
   - А где тот тип? - вошедший говорил по-английски.
   - Ты о ком?
   - Четвертый столик.
   - Разве его там нет?
   Очевидно, последовал кивок, потому что Паскаль недовольно хмыкнул.
   - И не заплатил...
   - Что ему было нужно?
   - Он искал Бенджона, - доложил Паскаль. - И спрашивал про Сарду. Тот его не знает. Его вообще никто раньше не видел.
   - Ты же говорил, что Бенджон уехал.
   - Собирался уехать как раз сегодня.
   - Очень на это надеюсь. Вчера он слишком многое себе позволил.
   Последовала пауза, потом Паскаль удивленно воскликнул:
   - Что за черт? Где же?..
   Что-то загремело, Худ поспешно шагнул к двери черного хода.
   - Перекройте вход! - рявкнул Паскаль и с треском бросил трубку.
   Худ повернул ключ и вцепился в дверную ручку. В комнате слышался грохот выдвигаемых ящиков. Дверь черного хода распахнулась в тот момент, когда в туалет ворвался один из громил, косившихся на него в зале.
   Стараясь удержать дверь, Худ уронил коробку. Верзила атаковал сзади, воротник впился в горло. Он увернулся и изо всех сил рванул дверь. Ручка с размаху угодила в глаз громиле, раздался хруст костей, Худ почувствовал, что хватка ослабла и распахнул дверь.
   В тесной каморке оглушительно прогремел выстрел. Пуля с визгом рикошетировала от стены. Не дожидаясь продолжения, он взлетел по ступенькам, едва заметным в полумраке. Паскаль топал следом. Первый пролет Худ миновал одним прыжком и приземлился не слишком удачно. Новый выстрел и шею опалила боль.
   Господи, - подумал он, - меня задело!
   Впереди, в открытой арке, сверкнул клочок звездного неба. Худ кинулся туда, но голова кружилась. Сжав зубы, он пронесся по едва освещенному двору, налетел на мусорные баки, с грохотом раскидав их во все стороны. Сверху кто-то кричал по-французски.
   В дальнем углу двора находилась дверь, открывавшаяся изнутри. Держась в тени, Худ нажал ручку прежде, чем его догнали. А вылетев на улицу, пустился во всю прыть.
   * * *
   - Похоже, это именно то, что нам нужно.
   Мерсье положил трубку, черкнул несколько слов и протянул листок Худу. Кабинет Мерсье числился в каталоге шедевров искусства за фрески на стенах и росписи потолка. Из высоких окон открывался великолепный вид на дворец Вандом, сверкавший окнами в лучах восходящего солнца.
   Худ словно палку проглотил - мешала перевязанная шея. Пуля Паскаля сорвала кожу - не опасно, но очень больно. И настроение у него было не из лучших.
   Начало хоть куда: дюйм в сторону - и его унесли бы ногами вперед!
   Все утро они с Мерсье ломали голову, кто же такой "американский друг" Бенджон. Имя несколько раз попадалось на листках перекидного календаря. Выходило, что Бенджон с Паскалем встречались по крайней мере дважды.
   Безрезультатно обзвонив девятнадцать отелей, они решили обратиться за помощью к близкому другу Мерсье.
   Тот не только работал портье в одном из отелей, но и являлся видной фигурой в профсоюзе работников гостиниц"Золотом ключе". И вот несколько минут назад пришла долгожданную новость. Мерсье постукивал по блокноту карандашом.
   - Мистер Ллойд Бенджон остановился в понедельник в номере двести один гостиницы "Лютеция". Убыл вчера. Американец. Карточка уже уничтожена, так что подробностей мы не узнаем, но портье помнит, что билет он заказал до Тегерана.
   Худ кивнул.
   - Это можно проверить.
   Он закурил и отошел к окну, чтобы подумать. В дверь постучали, жизнерадостная секретарша Мерсье вошла с листком перекидного календаря.
   - Вы были правы, - она показала на столбики цифр. - Это расписание полетов на Тегеран, соответственно вылет и прибытие.
   Мерсье взглянул на Худа.
   - Все сходится, - кивнул тот. - Мистер Ллойд Бенджон отправился в Тегеран. Нужно звонить Гильдерштейну.
   * * *
   Открыв глаза в пять часов утра, Худ обнаружил, что сидит в салоне самолета. Восходящее солнце за иллюминатором багровело кровавым пятном.
   - Подать охлажденное полотенце? - спросила стюардесса.
   Необычайно милое лицо с золотистой кожей, совершенное, как цветок, склонилось к нему с мягкой заинтересованностью. Интересно, откуда она? Может быть, Токио? Он вспомнил, что её звали Чоко-сан.
   - Охлажденное полотенце, сэр? - повторила японка.
   - Что?.. Да, спасибо!
   Худ только сейчас почувствовал, как надавила шею спинка сиденья. Рану пекло. Он взял с подноса стюардессы одно из полотенец.
   Девушка зашагала вдоль прохода, а он уселся снова, затекший от долгой неподвижности. Обычно в воздухе он не спал, но тут поддался убаюкивающему рокоту моторов и словно куда-то провалился. Рейс обслуживали стюардессы-японки, все хорошенькие, как на подбор, но Худ их в глубине души не переваривал. Он ненавидел самолеты из-за стюардесс. Ни один человек из тех, кого он знал, не улыбался так непрерывно, не был так неизменно приветлив, ни один не выдержал бы сотню пробежек вдоль прохода с тяжелым подносом в руках, даже роняли они его с любезной улыбкой, и всегда, что бы ни случилось, ухитрялись выглядеть, как Мисс Вселенная! От этого еда становилась ещё безвкуснее, чем обычно, а все напитки отдавали апельсиновым соком.
   Он протер лицо холодным полотенцем.
   Под крылом проплывали серовато-коричневые пространства, похожие на ослиную шкуру. Кое-где их вспарывали невысокие горные хребты, почти без снега. На равнинах темнели кратеры, как воронки от бомбежки, от них во все стороны разбегались темные ниточки примитивных оросительных систем.
   Позвонив вчера Гильдерштейну, Худ успел на вечерний рейс до Тегерана. Звонок настроил его на тревожный лад. Гильдерштейн был в ярости: скандал продолжал разрастаться. Становилось ясно, что замять его не удастся. Агенту "Круга" в Тегеране Беллами немедленно отправили факс насчет приезда Худа...
   Мокрое полотенце несколько улучшило его самочувствие. Стюардесса прошла мимо, проверяя, у всех ли пристегнуты ремни, и самолет начал снижаться. Внизу проплывали пригороды, разделенные на клетки линиями дорог, словно гигантская шахматная доска. Внизу лежала Азия: другие краски, другие запахи. Земля казалась иссушенной и бесплодной.
   Худ давно не был в Тегеране. Город расползся в ширину, продвинулся к горам и вытянул несколько щупальцев-улиц с кубиками домов на юг и запад, в сторону пустыни.
   С другими пассажирами Худ прошел в здание аэровокзала и остановился, пробуя на вкус первую за утро и оттого горчившую сигарету. По громадному залу разносилось слабое эхо голосов, и даже в этот ранний час в воздухе уже тянуло приближавшейся жарой.
   Первые минуты в новом городе! Он так любил их, считая главным украшением своей жизни. Словно стоишь в самом начале пути, на котором ждет множество загадок и сюрпризов, и этот промежуток между тем, что осталось в прошлом, и тем, что ещё не случилось, был богаче ожиданием и предвкушением, чем путь к нему. Каким ни был Худ усталым или разочарованным, этот момент передышки всегда возрождал его заново.
   - Чарльз Худ?
   Обернувшись на голос, он оказался лицом к лицу с девушкой в белом льняном костюме с очень короткой юбкой. У неё была фигура гимнастки.
   - Да, это я.
   - Я - Дебора Ансель. Надеюсь, вы хорошо долетели? Мистеру Беллами нездоровится. Я получила известие о вашем прибытии.
   - Очень рад.
   Она выглядела прехорошенькой и как-то сразу чувствовалось, что сухая деловитость - не её стиль.
   Худ давно не встречал девушки с таким оригинальным и жизнерадостным лицом. Карие глаза, волосы коротко подрезаны а затылке и обрамляют лицо двумя скошенными крыльями. Крепкая шея и широкие плечи выдавали спортсменку. Худ сразу решил, что они найдут общий язык.
   - Надеюсь, вы не встречаете каждого, кто прилетает к мистеру Беллами в пять утра?
   - Летом пять утра - лучшее время.
   Акцент был почти неуловим, но Худ не удержался:
   - Вы австралийка?
   - Как вы догадались? - улыбнулась она.
   - Ну, вас легко представить проплывающей каждое утро по четыре мили для разминки перед завтраком.
   Теперь она рассмеялась.
   - Не совсем так. Я предпочитаю забраться повыше и нырнуть.
   - С вышки? Потрясающе!
   Она продолжала смеяться, покачиваясь на каблуках. Ноги у неё были сильные и стройные.
   - Что с Беллами?
   Дебора помрачнела.
   - Неважно. Две недели назад по дороге из Луристана он остановился переночевать на обочине. Его решил ограбить какой-то бродяга. Беллами вовремя проснулся, но в схватке его ударили ножом. Рана казалась несерьезной, но потом начало воспаление, так что его придется отправить в Англию на лечение.
   Худ вежливо посочувствовал. Объявили выдачу багажа, он прошел таможенный досмотр и иммиграционный контроль, а Дебора уже ждала снаружи возле сиреневого "кадиллака".
   - Неплохой взяли темп, - довольно заметил он.
   - Это ничего не значит, - Дебора выехала на шоссе и повернула на восток. - Сами видите, какое здесь бестолковое движение. Давайте решим, где вам остановиться. Номер я не заказывала: в здешних отелях мест хватает. Какой предпочитаете: "Дарбанд", "Ванак", "Шимран" или "Командор"? Еще у нашей фирмы есть вилла в предгорьях, примерно в получасе от города.
   - То, что нужно.
   Дебора одобрительно кивнула.
   - Там очень хорошо. Бассейн, кондиционер, прислуга, хороший сад, аудиоаппаратура - все, что душе угодно.
   - Прекрасно. А где живете вы?
   - В Тайрише. Это чуть дальше по шоссе.
   На развилке она повернула на север и наконец-то смогла прибавить ход. Дебора прекрасно справлялась с машиной. Худ достал сигареты и предложил ей, но он покачала головой. Тогда он закурил и откинулся поудобнее. В это утро ему нравилось все: шикарная машина, симпатичная приветливая спутница, солнце и вид на горы.
   - Вам объяснили, зачем я здесь?
   - Нет.
   - Я расскажу, как только приму душ и переоденусь.
   Они миновали селение из кособоких лачуг, мечеть с прудом, выложенным зеленой плиткой, старика, ведущего за собой трех ослов. Худ задавал вопрос за вопросом, Дебора охотно отвечала. Она уже два года в Иране работала помощником Беллами и успела полюбить здешнюю экзотику.
   - А вы когда-нибудь уже бывали здесь?
   - Первый раз - во время суда над Моссадыком. Помню, тогда отличился австралийский репортер: отправил телеграмму в свою газету в Сиднее: "Завтра Моссадыка повесят. Информация эксклюзивная". Газета раструбила это на всю страну. На другой день редактор посылает запрос: "Почему информация до сих пор эксклюзивная? Моссадыка не повесили". Репортер предпочел отмолчаться. Еще через день - новая телеграмма от редактора: "Одно из двух: или сегодня повесят Моссадыка, или вас".
   Оба расхохотались.
   - Похоже на анекдот.
   - Да нет же, это истинная правда!
   Дебора притормозила и осторожно свернула на тенистую аллею. В конце её просматривалась вилла - современное двухэтажное здание ослепительной белизны, плавно изогнутое вокруг обширного аккуратного подстриженного газона. Сквозь раздуваемые сквозняком прозрачные занавеси виднелись светлые мраморные полы, от которых, казалось, тянуло прохладой, и мебель в чехлах. Невысокий широколицый слуга в свободном бело-голубом балахоне вышел навстречу.
   - Познакомьтесь с Али, - представила Дебора, и слуга ответил широкой добродушной улыбкой.
   С одной стороны от входа располагалась овальная столовая, с другой просторный зал с видом на лужайку. Худ окинул взглядом кресла в полотняных чехлах, низкие столики и книжные полки. При виде трех роскошных ширазских ковров он одобрительно кивнул, а персидская ширма в углу выглядела настоящим раритетом.
   Зал был обставлен с большим вкусом.
   - Там ещё уютнее.
   Дебора прошла дальше, в комнату поменьше. В распахнутые двери просматривались зелень газона и синева бассейна. Несколько тентов и шезлонгов ослепительно белели на изумрудной траве. Левее Худ заметил диван-качели с мягким матерчатым сиденьем и пару надувных матрацев. Лужайку окружала стена деревьев.
   Другая дверь вела в помещение, замыкавшее левое крыло виллы и выходившее во дворик с колоннадой. Буйно цветущая глициния обрамляла крохотный пруд с фонтаном. Тонкие струйки воды стекали по его замшелым чашам, мелодичное журчание оживляло тишину.
   - Если вы не успели позавтракать в самолете, - сказала Дебора, - могу предложить прекрасный чай с медом; лучше вы не найдете во всей Персии.
   - Чудесно. Несколько минут в душе - и я вернусь.
   - Али, перенесите столик под деревья. Не возражаете, если я немного поплаваю?
   - Делайте все, что вам угодно, - кивнул Худ.
   * * *
   Дебора поднялась на вышку и пробежала по доске, шагнув в пустоту с такой непринужденностью, словно собиралась дальше двигаться по воздуху, легко перегнулась в талии, коснувшись кончиками пальцев стоп, потом почти лениво разогнулась и почти без брызг исчезла в глубине. Худ не успел ещё восторженно присвистнуть, как она вынырнула на поверхность, в два быстрых взмаха подплыла к краю бассейна и ловко подтянулась.
   Сняв шапочку, она тряхнула волосами и зашагала к столику под деревьями. Медового цвета кожу усеивали капельки воды, сверкавшие на солнце.
   Худ подумал, что такие скромные купальники можно увидеть скорее на соревнованиях, чем на пляже, как, впрочем, и такую грациозную походку. Присмотревшись получше к фигуре девушки, он решил, что не слишком тонкая талия ей даже идет, иначе слишком тяжелой казалась бы грудь.
   Нет, она чертовски здорово выглядела.
   Набросив на плечи халат, Дебора присела на соседний шезлонг. Худ успел переодеться и теперь блаженствовал в легкой шелковой рубашке с коротким рукавом и светлых шортах.
   - Бонза! - заметил он на австралийском жаргоне. - Высший класс!
   Она довольно рассмеялась. Лицо её тоже было все в каплях воды, сверкали ослепительно белые зубы, горели пунцовые губы, а белки глаз отливали голубизной.
   - Давайте я налью вам чаю, - предложила она. - И расскажите, наконец, в чем ваша миссия.
   - Нам с вами предстоит найти человека по фамилии Бенджон. Ллойд Бенджон.
   3.
   Ллойд Бенджон поставил свой зеленый "шевроле" у входа в офицерский клуб, затянул ручной тормоз и выбрался наружу. Он намеренно развернул машину так, чтобы обеспечить возможность свободного выезда, а ключи оставил на виду, чтобы чертов майор Колон, помешанный на правилах парковки, сразу их заметил.
   Покончив с этим, он косолапо зашагал мимо окруженных газонами казарм в сторону блока "А". На ближнем здании красовалась вывеска: "Армия США. Военно-воздушная база Мирзан". Бенджон был высок и массивен, но хотя он весил немало, это был вес могучих мышц. Его плечи и грудная клетка казались чрезмерно выпуклыми, словно он носит бронежилет - что ему и в голову не приходило.
   Красивое лицо с рублеными чертами портили глубоко сидящие глаза, блекло-голубые и беспокойные. Густые очень черные волосы чуть вились над покатым лбом и бычьей шеей. Единственное, что смущало - контраст между мощными, не знавшими устали ногами и странно маленькими кистями рук.
   Блок "А" был заурядным казарменным бараком. Бенджон перебросил сигару в другой угол рта, открыл решетчатую дверь и зашагал по бурому линолеуму к своему кабинету. Все до единой двери стояли настежь, и ослепительные солнечные квадраты на полу заставляли щуриться.
   Кабинет Бенджона был в самом конце коридора, обрамленный с одной стороны американским флагом, с другой - столом дежурного, который при его приближении вытянулся в струнку.
   Бенджон кивнул, распахнул дверь и прошел в кабинет. Кондиционер поработал на славу - контраст с духотой в коридоре был поразительный. Бенджон немного постоял, наслаждаясь опасливой почтительностью дежурного, которую чувствовал даже спиной.
   Занимавший весь торец сборного барака кабинет когда-то занимал майор Крейс, второй по старшинству офицер базы, и Бенджон не стал ничего менять. Кабинет и так роскошно выглядел: полированная мебель, толстый ковер, бархатные портьеры. В дальнем углу - сейф, холодильник и автомат с газировкой, целую стену занимала подробная карта Ирана. Позади стола красовался комплект американских флагов, окруженный горшками с синей и красной петуньей, а на столе красовалась табличка "Сержант Ллойд Бенджон, ВВС США".
   Шагнув было вперед, Бенджон остановился, пригнулся и всмотрелся в поверхность стола.
   - Маккон! - рявкнул он.
   - Слушаю, сэр! - дрожащим голосом отозвался тот.
   - Я приказал до блеска отполировать мой стол? Приказал? Так почему этого не сделали? Черт побери, кто убирал сегодня? Иди сюда и полюбуйся! Вся крышка в пятнах!
   Он возвышался над дежурным, как воплощение кары господней.
   - На полировку идет лак по три доллара за баллон. Тогда в чем дело?
   - Я полировал, сержант, сэр, я...
   - Не ври, Маккон! Когда ты заступил?
   - В семь, сэр.
   - Так-так! - Бенджон презрительно фыркнул. - И телефон ты весь залапал. Или ты думаешь, его поставили тут для того, чтоб ты хватал его своими грязными лапами? Сейчас же чтоб блестел! - взревел он, отправляясь в личный туалет, а когда вышел, дежурный уже заново отполировал стол, протер телефон и теперь на цыпочках удалялся.
   Бенджон покопался в почте, отложил одну из бумаг и снял трубку.
   - Интендантская служба.
   - Дэниелс?
   - Да, сержант.
   - Распорядись немедленно отправить в магазин для гражданского персонала шесть ящиков "бурбона". И несколько банок лососевого паштета.
   - Есть, сэр.
   - Телевизоры "филипс" пришли?
   - Да, сержант.
   - Отправь ещё и телевизор. Да пусть его как следует проверят.
   - Сержант, их получили всего три...
   - Пусть проверят, я сказал! Ясно?
   - Есть, сэр.
   - И вот что, Дэниелc: холодильник, который ты мне поставил, - просто дерьмо. Замени его на приличную марку, да покрупнее. И с генератором льда. Передай Камински, чтобы все было готово не позже сегодняшнего вечера.
   - Есть, сэр.
   - И чтобы работал, как часы.
   - Конечно, сэр.
   Бенджон, ухмыляясь, повесил трубку. Дэниелc - парень неглупый, а хорошие мальчики всегда играют по правилам.
   Оставшиеся бумаги он просмотрел стоя, время от времени делая короткие пометки. Бумажную работу он просто ненавидел и старался любым способом её избегать. Что-то в этом занятии оскорбляло его достоинство, попирало его мужскую натуру, низводя до уровня клерков, бесчисленных ничтожеств, ни на что другое не способных.
   Хватало одной принадлежности к штабникам - впрочем, для этого была довольно веская причина. Отсюда легче было держать под контролем грандиозное дело, которое он организовал и которым руководил. Да, черт возьми, теперь он командовал теперь целой торговой корпорацией!
   Бенджон нажал кнопку селектора.
   - Джейси ко мне...
   Когда тот появился, сержант бросил:
   - Джейси, завтра прибудут пятнадцать игровых автоматов. Как только примешь, сразу доложи мне.
   - Есть, сэр.
   - Я хочу, чтобы они были в полной сохранности. Никаких непредвиденных случайностей, понятно?
   - Есть, сэр.
   - Бензозаправка в Чебеле работает?
   - Сержант, я думал...
   - Был же приказ, чтобы никаких перебоев! Туда все время заезжают важные чины. Если какой-нибудь тип из посольства не сможет заправиться кого вздрючат? Меня, дурак ты чертов!
   - Да, сержант.
   - Тогда займись же этим, черт бы тебя побрал! - сжав зубы и играя желваками, Бенджон свирепо посмотрел на Джейси. - А теперь давай сведения по радиодеталям, затребованным восьмой ротой: когда, сколько и каких.
   - Вообще или за последнюю неделю?
   - Ты хочешь сказать, что данных за неделю у тебя нет?
   - Конечно есть, сию минуту будут.
   - И поторапливайся, черт тебя возьми.
   Бенджон продолжал сверлить спину Джейси взглядом, и только когда дверь закрылась, отбросил окурок. Из стоящей на столе полупустой коробки он достал другую сигару, выдвинул стул и поставил на него ногу, намереваясь заниматься бумагами, пока хватит терпения.
   * * *
   Бенджон служил в Тегеране уже четыре года. Прежде так долго на одном месте оставаться не приходилось, но развитая им бешеная активность помогала примириться с однообразием. Он сумел прибрать к руках почти весь черный рынок, процветавший под крышей интендантства. Для этого существовала целая система фальшивых счетов по все статьям довольствия, от электроники до спиртных напитков для офицерского клуба. Кроме того, Бенджон контролировал валютные махинации, азартные игры и игровые автоматы на территории базы и в городских увеселительных заведениях, а также большую часть всех перевозок. Это последнее ему периодически запускать руку в интендантский фонд и постепенно повязать все начальство по рукам и ногам денежными ссудами и поставкой деликатесов.
   Впервые в жизни у него появились свободные деньги. Не так уж много, но счет потихоньку рос. Экономить он не умел, как не умел сорвать по-настоящему крупный куш. Что делать: это ему не дано. Но все равно на этот раз он неплохо устроился, очень неплохо.
   * * *
   Объезжая магазины и склады, Бенджон остановил джип перед офицерской столовой и прошел на обычное место, прихватив из стопки у входа журнал. Он очень проголодался. Еще с утра повару был заказан кебаб с рисом, и Бенджон очень надеялся не разочароваться.
   Раскрыв журнал, он задумался о поездке в Париж.
   Сарду не дурак: когда тот понял, что к чему, уговаривать его не пришлось. Затея с антиквариатом - истинная золотая жила. Бенджон давно подозревал, что упускает роскошные возможности, - так и оказалось. Подумать только, какую греб деньгу пройдоха Малик. Целое состояние заработал на контрабанде древностей! Куда он только не загонял свои черепки, побрякушки и статуэтки: в Штаты и Россию, в Европу и Латинскую Америку! Безумный спрос на это барахло заставил старого мошенника обратиться к Бенджону за помощью.
   - Мы можем вместе заработать, сержант. Я слышал, вы человек деловой, он даже не улыбнулся, как большинство иранцев: Малик был не из тех, кто часто улыбается. - У вас на базе транспорт не подлежит контролю, а у меня много чего нужно вывезти. Груз не громоздкий, просто картонные коробки. А там их встретит мой надежный человек.
   - Наркотики?
   - Ну что вы, сержант. Опиумом сейчас заниматься слишком рискованно. Иногда приходится, но не сейчас.
   - Я должен знать, что за груз.
   - Даю вас слово, это не наркотики.
   - Меня интересует его ценность.
   - Пусть вас интересует ваша доля в долларах.
   Три первые коробки вывезли без проблем, и четвертую Бенджон решил вскрыть. Там оказались серебряная ваза и два золотых браслета с львиными головами. Он немедленно вылетел во Франкфурт к знакомому антиквару; оказалось, все предметы - персидские древности. Цена, предложенная антикваром, Бенджона поразила. Некоторое время выждав, он вскрыл ещё одну коробку и отвез её содержимое в Париж: там цены были выше, а риска меньше.
   Со временем он стал присваивать каждую четвертую коробку.
   * * *
   Малик был заметной фигурой в Тегеране. Бенджон навел о нем справки и выяснил, что среди иранцев Малик был известен под кличкой "Конвейер". О нем ходили легенды: говорили, что он мог вывезти за границу все что угодно: антиквариат, наркотики, валюту. Крепко сбитый мрачный тип с серым морщинистым лицом, немолодой, сходивший с ума по своей красавице жене...
   Впрочем, о ней речь отдельная.
   С ним не советовали связываться. Малик не прощал двойной игры. Поговаривали про иранца, который по глупости распустил язык, а потом его нашли за печью для обжига кирпича с ошейником из колючей проволоки.
   Может быть, кого-то от таких историй в дрожь бросает, но только не его. Бенджон хладнокровно листал глянцевитые страницы, прикидывая, как поудобнее управиться с Маликом, если до этого дойдет.