Мейсон Конни. Чистое искушение

   — Падди Магуайр, — задумчиво повторила Мойра. — Я слышала, что Кейла недавно умерла. Какая ужасная трагедия! Он так ее любил. Я не могу сесть ему на шею с чужим ребенком.
   — Падди не перестанет тебя уважать из-за этого. Он, правда, намного старше тебя, но замечательный отец и хороший хозяин. Тебе с ним будет хорошо, Мойра, поверь мне.
   — Я… Об этом надо бы хоть чуть-чуть подумать, — сказала Мойра. — Просто невозможно так вот сразу решить.
   — Времени у тебя не так уж много, дорогая, — напомнила ей Кэти.
   — Я просто не знаю… не знаю, — всхлипнула Мойра, затем повернулась и убежала.
   — Я вовсе не хотел ее огорчать, — смутился Кевин. — Ведь Мойра знает, как я ее люблю. Одного хочу: чтобы мне в руки попался тип, благодаря которому девочка попала в такое ужасное положение.
   — Мойра любит этого человека, Кевин, Не знаю, что между ними произошло, но она утверждает, что он хотел на ней жениться. Это она ему отказала.
   — Она слишком молода и неопытна. Он воспользовался своим преимуществом, — жестко повторил Кевин. — Не следовало отпускать ее из дома.
   — Ты не смог бы ее удержать. Потерпи немного, дай ей время прийти в себя.
   — Мойре нужен Падди, а Падди нужна Мойра. Мне до смерти неохота лезть в чужую личную жизнь, но я обязан взять дело в свои руки и поговорить с Падди.
   Оставшись одна у себя в комнате, Мойра стала обдумывать слова Кевина. Она знала жителей своей деревни и понимала, как они отнесутся к внебрачному ребенку. Его станут называть ублюдком, будут смеяться над ним. Какое мучение видеть, что с ним обращаются как с отверженным. Почему невинное дитя должно страдать за чужой грех? Мойре не хотелось выходить за Падди, но что было делать?
   Дня через два Падди зашел к ним. Он обладал мужественной, хотя и грубоватой красотой. В его темных глазах светились доброта и уважение к Мойре. Голос звучал мягко вопреки крупным габаритам его обладателя, а скромность Падди невольно располагала к нему. Он ничем не напоминал Джека и, конечно, не сможет его заменить, но что-то в поведении и во всем облике Падди вселяло в Мойру уверенность, что этот человек никогда не станет плохо обращаться с ней и ее ребенком.
   В первый раз Падди заглянул к ним ненадолго и совсем мало времени провел наедине с Мойрой. Но в течение следующей недели Кэти и Кевин старались побольше оставлять их вдвоем, и Падди в конце концов набрался храбрости для откровенного разговора.
   Кроткий великан довольно долго стоял рядом с Мойрой, вертел в руках шляпу и все не решался произнести первое слово.
   — Не пройтись ли нам немного? — предложил он наконец. — Вечер такой хороший.
   Чуть более взволнованная, чем ей бы хотелось, Мойра тем не менее согласно кивнула.
   — Только подожди, пока я возьму плащ.
   Вечер и в самом деле был прекрасный. После бесконечно долгого молчания Падди заговорил:
   — Я знаю о твоей беременности, Мойра. Кевин мне сказал. Ты нуждаешься в муже, мне нужна жена. Я буду тебе хорошим мужем, если ты станешь заботиться о моих ребятишках. Смерть Кейлы для нас тяжкое горе. Это случилось внезапно. Конечно, мне трудно одному с осиротевшими детьми. Я нуждаюсь в тебе не меньше, чем ты но мне. Мы знаем друг друга столько лет. Я помню тебя еще совсем крошкой. Новорожденной малышкой с чудесными глазками. Ты не изменилась, Мойра. Ты выйдешь за меня?
   Мойре подумалось, что это самая длинная речь Падди за всю его жизнь. Она была тронута до глубины души.
   — Ты такой добрый, Падди, ты самый хороший человек из всех, кого я знала, но…
   — Я понимаю, не я отец твоего ребенка, но Кевин сказал, что тот человек не женится на тебе. Мне жаль, что… — Он беспомощно развел руками, не находя слов. — Что ты попала в трудное положение. Господь наш говорил: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень». Я никогда не брошу в тебя камень, девочка. К твоему ребенку я буду относиться так же, как к своим детям.
   — Я знаю, Падди. Кевин прав, ты очень хороший человек. Но несправедливо обременять тебя лишними заботами.
   — А разве я не обременяю тебя двумя детьми, которых не ты родила? — возразил Падди. — На мой взгляд, это одно и то же.
   — Мне надо подумать. Я дам тебе ответ через день или два…
   …Через два дня Мойра согласилась выйти за Падди. Кевин был без памяти рад этому, но Кэти мучили некоторые сомнения. Лишенный всякого чувства поцелуй скрепил уговор, и Мойра с горечью подумала о совместной жизни без любви. Разумеется, дети принесут ей радость, но как это чувство далеко от того, которое она испытывала, лежа в объятиях любимого человека и отвечая на его ласки.
   Джек бродил из угла в угол по комнате, в голове стоял туман. Господи, как он мог пасть так низко? Что и говорить, ему случалось быть более пьяным, но он никогда при этом не чувствовал себя виноватым. Спенс потерял с ним всякое терпение, а постоянное неодобрение Петтибоуна отравляло Джеку существование. Матильда вовсе не старалась угодить хозяину, когда он наконец вспоминал о еде. Джилли вела себя так, словно это он выгнал Мойру из дому. Но он же хотел жениться, неужели им это непонятно?
   Как назло, Спенс все еще не установил личность человека, изображенного на миниатюре в медальоне Мойры. Джек не понимал, почему это так важно, однако подсознательно стремился выяснить, кто этот человек в военном мундире.
   Опустившись в кресло, Джек уставился в пространство, вспоминая вкус и аромат Мойры. Рядом с ней он был полон жизни, удовлетворен своим существованием и пребывал в ладу с миром. Но Мойра отказалась выйти за него замуж, причинила ему глубокую боль, а он отплатил ей тем же. Бросила бы она его, если бы понимала, что обращаться с ней подобным немыслимым образом его вынудили дьяволы, которые владели им прежде? А теперь вот гордость не позволяет ему последовать за Мойрой в Ирландию.
   «Поспеши».
   Джек поднял голову и вперил затуманенный взгляд сначала в один, потом в другой темный угол комнаты, но не увидел ничего, кроме неясных теней. Впрочем, ему не надо было видеть леди Амелию, чтобы понять, что она нанесла ему очередной визит. Вскочив, Джек налил себе бренди из графина, стоявшего на столике.
   — Добро пожаловать в гости к дьяволу, миледи!
   Он сделал большой глоток и едва не захлебнулся — таким отвратительным показался ему вкус старого, выдержанного бренди. Он выплеснул остатки в камин и тупо смотрел, как ярко вспыхнуло пламя, из которого тотчас материализовалась леди Амелия.
   «Поспеши».
   — Убирайтесь отсюда, черт бы вас побрал! Я в вас не нуждаюсь. У меня от вас одни неприятности. Я был счастлив, пока вы не взялись за мое исправление. Я же говорил вам, что уже поздно. Дьявол слишком глубоко запустил в меня свои когти.
   «Он тебя не получит».
   Джек расхохотался:
   — Вы опоздали, миледи, он меня уже заполучил. «Ты должен ехать к Мойре. Она в тебе нуждается».
   — Она не хочет быть со мной и вполне ясно дала это понять.
   «Мужчины такие дураки».
   — А как насчет гордости? Дозволено мужчинам ее иметь?
   Леди Амелия опустила голову, и Джек готов был поклясться, что по ее щекам заструились слезы. Он понял, что не ошибся, когда капля влаги упала у его ног.
   — Чего вы в самом деле от меня хотите? Убирайтесь, черт побери, говорю вам, убирайтесь!
   Леди Амелия промолчала, глядя на него с таким трагическим выражением, какого он в жизни не видел.
   — Мойра бросила меня. Она уехала. Оставила меня в дураках.
   «Твой ребенок в тебе нуждается».
   — У меня нет детей, — насмешливо возразил Джек. — Наверное, миледи спутала меня с каким-то другим Грейстоком.
   Твой ребенок… Твой ребенок… Твой ребенок…
   Слова леди Амелии застучали у Джека в мозгу с такой силой, что он закрыл уши руками, чтобы заглушить звук, но это не помогло. Слова повторялись все громче и настойчивее. Джек не выдержал. Схватив бутылку бренди за горлышко, он запустил ею в привидение. Бутылка пролетела сквозь леди Амелию и со звоном разбилась о стену.
   «Запомни мои слова. Я больше не вернусь».
   — Скатертью дорожка! — издевательски осклабился Джек. — Поищите кого-нибудь другого для ваших экспериментов.
   — Сэр, с вами все в порядке? — Петтибоун с непривычной для него поспешностью влетел в комнату, освещая себе путь высоко поднятой свечой; ночная рубашка обмоталась вокруг его тощих ног. — Я слышал шум, милорд.
   Джек посмотрел в сторону камина и с облегчением обнаружил, что леди Амелия исчезла.
   — Отправляйтесь спать, Петтибоун, — проворчал он. — Я уронил бутылку. Уберете осколки утром.
   Слуга оглядел стену, увидел разводы на полу и понял, что это объяснение не совсем соответствует действительности.
   — Очень хорошо, милорд. В таком случае покойной ночи. Слуга тихонько притворил за собой дверь и удалился, опасаясь, что его хозяин тронулся умом.
   После ухода Петтибоуна Джек некоторое время ждал, не вернется ли леди Амелия, и размышлял, что она, собственно, имела в виду. И чем больше он размышляя, тем загадочнее казались ему ее слова. Она знала, что детей у него нет, но почему же так настаивала, что он нужен своему ребенку? — Проклятие, — бормотал он. — Что бы это значило?
   Леди Амелия молчала. И не появлялась.
   Внезапно Джек выпрямился в кресле, вмиг протрезвев — впервые за последние несколько недель. Возможно ли это? Неужели Мойра носит его ребенка? И нарочно уехала, чтобы разлучить его с ним? Джек пришел в ярость. Мойра не имела никакого права скрывать от него столь важное обстоятельство. Она не хотела, чтобы он стал ее мужем, но закон на его стороне. У него сохранилась лицензия на брак. Если она и вправду беременна, он женится на ней, несмотря на ее протесты.
   На следующее утро Петтибоун обнаружил, что хозяин не только встал в необычно ранний час, но к тому же, кажется, совершенно трезв.
   — А, Петтибоун, вы явились как раз вовремя, чтобы уложить мои вещи.
   — Вещи, милорд? Вы куда-то уезжаете?
   — В Ирландию. Предупредите кучера, чтобы он приготовил карету для путешествия на побережье. Молодой Колин едет с нами. Это быстрее, чем добираться пакетботом из Лондона. Если повезет, я буду в Килкенни через неделю.
   Петтибоун просиял:
   — Вы едете за мисс Мойрой? Слава Богу, что вы наконец образумились.
   — Да, Петтибоун. Я образумился. У Мойры есть кое-что мое, и я хочу получить это.
   — Если вы имеете в виду деньги, которые она похитила, — произнес побелевший от волнения слуга, — то сумма совершенно незначительная. Надеюсь, вы не намерены предъявлять ей обвинение?
   — Не беспокойтесь, Петтибоун, — бросив на него загадочный взгляд, сказал Джек. — Это не входит в мои намерения, но не могу обещать, что при встрече не сверну ее прелестную шейку. Довольно болтать. Снесите мой чемодан вниз, как только уложите вещи. Я уезжаю сразу после завтрака.
   Отъезд Джека был па некоторое время отложен в связи с появлением Спенса, до крайности возбужденного.
   — Ты куда-то собрался, Джек? Я видел уложенный чемодан в прихожей. Рад, что поймал тебя до отъезда. Я получил сведения о человеке на портрете. Ни за что не угадаешь, кто это.
   Внимание Джека тут же переключилось на Спенса.
   — Пошли ко мне в кабинет. Я рад, что ты застал меня до отъезда в Ирландию. Твои сведения могут оказаться важны ми, и я хочу получить их до встречи с Мойрой.
   — Так ты едешь за Мойрой, — не очень довольным голосом протянул Спенс.
   — Да, за ней, — кивнул Джек. — И отправлюсь сразу после того, как ты мне сообщишь новость.
   — Ты никогда бы не поверил, Джек. Как, впрочем, и я. Это человек в высшей степени почтенный, его имя в свое время было легендой. Он был личным советником короля Георга. Ушел в отставку пять лет назад по состоянию здоровья. Сейчас мирно обитает в своем имении.
   — Боже, уж не хочешь ли ты сказать… Нет, этого не может быть. К чему Мойре носить в медальоне портрет графа Пемброка?
   — Совершенно верно. Герберт Монтгомери, граф Пемброк. Лицо казалось невероятно знакомым, но только вчера я узнал, что это может быть граф.
   — Так ты в этом не уверен? — спросил явно разочарованный Джек.
   — Не совсем. Только сам граф сумеет опознать портрет. Но Пемброк служил в армии и находился в связи с этим в Ирландии.
   — А почему ты решил, что это может быть он?
   — Я прибегнул к помощи отца как к последнему средству. Он сказал, что видел точно такой же портрет в семейной галерее лорда Герберта, когда тот пригласил его много лет назад на охоту к себе в имение. Он сказал, что это Пемброк в молодости. Вот так.
   — Ты, вероятно, прав, но я ничего не понимаю. Мойра говорила, что медальон принадлежал ее покойной бабушке, а сама Мойра получила его от своей матери.
   — Ну и что это может означать? — с любопытством спросил Спенс.
   — Черт его знает! Но до возвращения в Англию я получу на это ответ. Ты невероятно помог мне, Спенс, я тебе очень обязан.
   — Не стоит благодарности, право. Надеюсь, эти сведения тебе пригодятся. Даже не знаю, согласится ли лорд Герберт встретиться по поводу портрета. Граф живет совершенным затворником. Его единственный сын умер много лет назад, у Пемброка нет больше детей, нет и внуков, которые могли бы унаследовать титул.
   — Я свяжусь с тобой сразу после возвращения. Мойре не удастся держать меня в неведении относительно…
   Он оборвал фразу, не желая разглашать непроверенные сведения. Но правду сказала леди Амелия или нет. Мойра принадлежит ему и будет принадлежать вечно, в качестве жены или любовницы, хочет она того или нет.

Глава 18

   Moйpa смотрела на проливной дождь сквозь маленькое окошко своей комнаты. День был такой же пасмурный, как ее настроение. Набухшие облака заволокли мрачное небо. Воздух казался тяжелым, плотным и гнетущим; ветер с каждой минутой дул все сильнее. Поздно плакать, поздно отступать. Сегодня день ее свадьбы.
   Тихая церемония должна была состояться утром в деревенской церкви, в узком кругу родных Мойры. Брак, заключенный не на небесах, брак по расчету. Мойра была уверена, что вся деревня знает о свадьбе, но не о причине се поспешности. Она надеялась, что люди подумают, будто Падди торопится найти вторую мать для своих осиротевших детей.
   Негромкий стук в дверь вывел Мойру из раздумий и вернул к действительности.
   — Это я, девочка, — раздался голос брата.
   — Входи.
   — Мы немного подождем, пока дождь утихнет, и тогда уж отправимся в церковь, — сказал Кевин и заметил, как бледна сестра. — Ты хорошо себя чувствуешь, девочка?
   — Отлично, Кевин. Как ты считаешь, платье подойдет? Это самое лучшее из тех, что я взяла с собой из Англии.
   Она медленно повернулась перед братом. Платье из сиреневой парчи, отделанное кружевами, отлично сидело на ее все еще стройной фигуре.
   — Ты выглядишь чудесно, сестренка. Никогда не видел тебя в таком красивом наряде. И не волнуйся, все будет хорошо. Я тебе обещаю.
   — Ничего и никогда уже не будет хорошо, Кевин. Я знаю, что Падди прекрасный человек, но он не заменит мне Джека.
   Кевин встрепенулся:
   — Джек? Это имя мерзавца, который соблазнил тебя и бросил беременной?
   Мойра сообразила, что сказала больше, чем хотела бы, и попыталась перевести разговор на другую тему:
   — Его имя не имеет никакого значения, ведь ты вряд ли с ним когда-нибудь встретишься. Я не разочарую тебя еще раз, Кевин. Я буду Падди хорошей женой.
   — Я ничуть не разочаровался в тебе, сестренка. Ты необыкновенная женщина. Твой англичанин просто не понимает, что он потерял, а я не собираюсь сообщать ему об этом. Он не стоит ни тебя, ни ребенка. Ну а теперь, — произнес он, приподняв ее подбородок, — улыбнись мне.
   Губы Мойры сложились в некое подобие улыбки, но это вполне удовлетворило Кевина. Он удалился, предоставив Мойру ее печальным мыслям и ожиданию времени, когда дождь стихнет настолько, чтобы они могли добраться до церкви, не промокнув до костей. Через час дождь превратился в мелкую изморось. Кевин усадил всю семью в повозку, и они поехали в Килкенни.
   Джек высадился в Рослэр-Харборе на рассвете. Он сошел на пристань первым. Нанял лошадь в платной конюшне и расспросил о дороге на Килкенни. Измученный долгим и нудным плаванием, Джек надеялся, что Мойра оценит по достоинству неудобства, которые он претерпел, чтобы добраться до нее. Непрерывный дождь превратил в сплошное болото узкую дорогу, а Джека промочил до самых костей. Он добрался до Килкенни мокрый, голодный и донельзя павший духом.
   Грязная неровная дорога через Килкенни из-за проклятой непогоды была пустынной. Поскольку Джек не имел представления о том, где расположена ферма О’Тулов, он решил снять комнату в гостинице и заодно расспросить, как найти эту ферму. Бакалейщик вышел из своей лавки взглянуть на приезжего, и Джек придержал коня.
   — Не укажете ли вы мне, как проехать к какой-нибудь гостинице, сэр?
   — В нашем городке всего одна гостиница, мистер. «Чайка и крачка» всего в двух кварталах отсюда по правой стороне улицы. Вам ее не миновать.
   Гостиницу Джек нашел без особых хлопот и заплатил вперед за лучшую комнату, какую ему могли предоставить.
   — Вы расскажете мне, как проехать на ферму О'Тулов? — спросил он хозяина, прежде чем взглянуть на отведенную ему комнату.
   К чужакам в Килкенни относились с подозрением, и Джек не стал исключением из правила.
   — Вы друг О'Тулам, мистер? Что-то я не припомню, что бы у Кевина и его хозяйки были друзья среди англичан.
   — Я друг мисс Мойры О'Тул.
   Цветущая физиономия хозяина сразу приняла дружелюбное выражение.
   — Что ж вы сразу не сказали? Вы приехали на свадьбу?
   — Джек застыл на месте.
   — На свадьбу?
   — Да, мисс Мойра и Падди Магуайр решили связать свои судьбы.
   Сердце у Джека бешено заколотилось. Как смеет Мойра выходить за другого мужчину?
   — Да, я приехал на свадьбу. Надеюсь, что не опоздал?
   — Церемонию задержали из-за дождя. Если вы поспешите, то как раз попадете в церковь к тому времени, как отец Шок объявит их мужем и женой.
   Джек выругался про себя, а вслух попросил:
   — Ради Бога, проводите меня в церковь, добрый человек! — Да она недалеко, прямо за углом.
   Джек вылетел за дверь, не дослушав хозяина. Любопытный владелец гостиницы постоял в дверном проеме, глядя, как Джек галопом поскакал прочь. Он покачал головой и пробормотал что-то невнятное о невоспитанных англичанах, которым ни на что не хватает терпения.
   Джек нашел церковь почти мгновенно. Возле нее стояла повозка, и Джек перепугался: опоздал! Как могла Мойра так поступить, если стоило ей сказать слово — и он немедля женился бы на ней? Джек молил небеса, чтобы он успел вовремя остановить этот нелепый фарс. Впрочем, если она носит под сердцем его ребенка, никакая церковная церемония ей не поможет.
   Обуреваемый одновременно страхом и гневом, Джек ворвался в церковь. Гул голосов сопровождал его, пока он шел к алтарю по проходу между скамьями. Волнение лишило его языка: он увидел Мойру рядом с настоящим великаном. Оба слушали размеренные слова пастора, которые должны были соединить их навеки.
   Джек обрел дар речи и завопил:
   — Стойте! Остановите венчание!
   Священник в изумлении уставился на незнакомца. Мойра повернула голову, мгновенно узнав голос. Джек увидел, как она бледна, как дрожат ее губы, как осунулось лицо, и понял интуитивно, всем сердцем, что Мойра и в самом деле носит его ребенка.
   — Джек, — скорее выдохнула, чем проговорила Мойра.
   — Кто вы такой, будь я проклят? — загремел Кевин.
   И только теперь Джек заметил других людей. Человек, обратившийся к нему, должно быть, брат Мойры.
   — Я Джек Грейсток, герцог Элсбери.
   — Мне до этого нет дела! У вас нет никакого права врываться сюда и прерывать венчание моей сестры.
   — У меня есть на это право. Ваша сестра носит моего ребенка.
   Мойра застонала в отчаянии:
   — Откуда ты узнал? Я сама поняла это совсем недавно.
   Серебристо-серые глаза впились в нее.
   — Кажется, ты не собиралась сообщать мне, что я стану отцом, или я не прав?
   Священник совершенно растерялся.
   — Я ничего не понимаю, — заговорил он, — но, по-видимому, мы должны продолжить церемонию.
   — Да, — прошептала Мойра, — продолжайте, отец Шон.
   — Только через мой труп! — взревел Джек.
   Кевин выступил вперед и встал перед Джеком носом к носу.
   — Это легко уладить, ваша светлость. Моя сестра в вас не нуждается. Вы соблазнили ее и бросили беременной.
   — Если так говорит Мойра, я не стану спорить. Но моего ребенка воспитывать буду только я и никто другой.
   Отец Шон поднял руку умиротворяющим жестом.
   — Этот господин говорит правду, дочь моя? — обратился он к Мойре. — Ты носишь его ребенка?
   Мойра молчала, и Падди, улыбнувшись ей сочувственно, выступил вперед.
   — Это правда, отец мой. Я вовсе не хочу лишать отца его ребенка. Я по-прежнему согласен жениться на Мойре, но только после того, как они уладят дело между собой.
   — Согласен, — сказал священник, бросив на Мойру строгий взгляд. — Если лорд Грейсток — отец твоего ребенка, он должен быть выслушан, прежде чем ты совершишь поступок, который изменит всю твою жизнь. Возможно, его милость захочет исправить ошибку, женившись на тебе.
   — А я хочу выйти замуж за Падди Магуайра, — заявила Мойра.
   Господи, неужели они не понимают, что она не может выйти замуж за герцога? Мойра сверкнула глазами на Джека, а он, ответив ей не менее пылающим взглядом, обратился к Падди:
   — Я впервые вижу вас, мистер Магуайр, но вы кажетесь мне разумным человеком. Не знаю, что сказала вам Мойра, но, как вы могли заметить, я не намерен отказываться от собственного ребенка. Я хотел бы поговорить с Мойрой наедине.
   — Послушайте, милорд, — вменится Кевин, загораживая сестру своей могучей фигурой. — Вы соблазнили мою сестру. До встречи с вами она была невинной девушкой. Не знаю, что произошло между вами, но Мойра не согласилась бы выйти за другого, если бы любила вас.
   — Разве Мойра говорила вам, что не любит меня? — вспыхнул Джек. — Она сообщила, что я сделал ей предложение?
   Кевин посмотрел на Мойру неуверенно:
   — Ты хочешь поговорить с ним наедине, сестренка? Я согласен на все, лишь бы тебе было хорошо.
   Появление Джека в Ирландии потрясло Мойру ДО такой степени, что она лишилась дара речи. Но больше всего ее испугало и поразило то, что Джек знает о ее беременности, тогда как она сама совсем недавно убедилась в этом.
   — Я поговорю с лордом Джеком наедине, — произнесла она.
   — Очень признателен, — сухо заметил Джек. Если бы она отказалась с ним разговаривать, он все равно узнал бы ее от сюда вопреки ее воле и грозному виду ее братца. — Все остальные могут расходиться по домам. После нашей беседы я доставлю ее к вам, если она того пожелает.
   Кевину явно не хотелось уходить, но Кэти ткнула его под ребра.
   — Мойра знает, что делает, Кевин. И я уверена, что его милость не причинит ей вреда.
   — Будем надеяться, — угрожающе проворчал Кевин.
   — А если попробует, ему придется иметь дело со мной, — добавил Падди.
   — Не бойтесь, — с улыбкой заверил Джек обоих мужчин. — Я человек, не склонный к насилию. И неужели вы думаете, что я в состоянии хоть пальцем тронуть мать моею ребенка?
   Отчасти умиротворенный Кевин удалился в сопровождении Кэти, детей, Падди и отца Шона, закрывшего за собой дверь. Оставшись наконец вдвоем с Мойрой, Джек показал ей на скамью со спинкой.
   — Ты бы присела, не то упадешь в обморок.
   Мойра была рада избавить от тяжести дрожащие ноги и опустилась на сиденье, не сводя с Джека глаз.
   — Как ты узнал? — потрясенно прошептала она. — Я сказала только Кевину, Кэти и Падди.
   Брови Джека изумленно взлетели вверх.
   — Ты сказала человеку, за которого собиралась замуж, что беременна от другого?
   — Для Падди это не имеет значения. Он очень добрый. Его жена недавно скончалась, и ему нужна мать для его детей. Мы знаем друг друга с детства.
   — Он годится тебе в отцы.
   Мойра упрямо вздернула подбородок.
   — Он хотел жениться на мне и воспитать моего ребенка.
   — Это я хотел жениться на тебе, — напомнил Джек. — Нет необходимости говорить, что ты не выйдешь за Падди Магуайра. Если ты и выйдешь за кого-то замуж, то этим человеком буду я.
   Высокомерие Джека разбудило ирландский темперамент Мойры. Джек может требовать чего угодно, но замуж за него она не пойдет! Она прекрасно понимала, что в ней сейчас говорит упрямство, что только упрямству обязана она своим решением, но ни за что и никогда ни один мужчина не будет диктовать ей свою волю.
   — Я за тебя не выйду.
   — Понимаю, — произнес Джек с каменным спокойствием, за которым таилась буря. — Воспитывать незаконнорожденного не очень легко. Я, разумеется, позабочусь о тебе и о ребенке, но подумай, каким позором ты покроешь своих родных. — Мойра никак не откликнулась на этот довод, и Джек решил прибегнуть к другой уловке. — Снятый мной дом по-прежнему ждет тебя, если ты выберешь этот вариант.
   — Я выйду замуж за Падди, — с загоревшимися гневом глазами заявила Мойра.
   — Только через мой труп. Черт побери, Мойра, неужели ты не понимаешь, какие страдания ни за что ни про что причинила мне? Мои слуги опасались за мой рассудок. Петтибоун третировал меня, как последнего мерзавца, Матильда угощала несъедобными блюдами, а Джилли вела себя так, словно я совершил убийство. Все они считали меня виновным в твоем бегстве.
   — Ты хотел, чтобы я стала твоей содержанкой.
   — Ты сама толкнула меня на это. Я сделал тебе честное предложение выйти за меня замуж. Это предел возможностей для мужчины, и я исчерпал свои. Большего мне не позволяет моя гордость.