Мейсон Конни. Недоверчивое сердце

   — Я полагаю, ваша честь, что суду будет небезынтересно услышать, что скажет Гарри Хопкинс. — Уокер повернулся и вытолкнул Хопкинса вперед. — Сообщите им, Хопкинс. Сообщите судье и присяжным, что произошло в ту ночь, когда был убит Томас Джордж Макалистср.
   Хопкинс нашел взглядом Белл и улыбнулся ей дрожащими губами.
   — Это я убил Макалистера, ваша честь. Он лишил меня и нашего третьего партнера Арнольда Джоунза того, что нам принадлежало. Я долго ждал возможности рассчитаться с ним.
   — Вы понимаете, что сказали, мистер Хопкинс? Здесь идет судебное заседание. Вас не приводили к присяге, но присяжные и свидетели слышали каждое произнесенное вами слово.
   На мгновение лицо Хопкинса исказилось от панического страха, но он овладел собой и кивнул в знак того, что понимает. Он еще раз взглянул на Белл, и наградой ему стало выражение облегчения и радости на ее лице.
   — Я убил Макалистера, — повторил Хопкинс. — Эта женщина не имеет к убийству никакого отношения. Я нашел пистолет в кустах, пробрался в дом, когда леди ушла, и вышиб Макалистеру мозги.
   В зале поднялся шум, люди пришли в неистовство. Судебный пристав пробился сквозь толпу, чтобы арестовать Хопкинса, и тот покорно последовал за ним.
   Кейси лихорадочно искал взглядом Белл и обнаружил ее наконец: она стояла в одиночестве возле возвышения для свидетелей и выглядела ошеломленной и совершенно больной. Она пошатнулась, и тут Кейси ринулся к ней, расталкивая тех, кто мешал ему пробиться к Белл. Он еле успел подхватить ее на руки, иначе она упала бы под ноги толпе, и вынес из зала, в котором царил настоящий бедлам.
   Белл не решалась открыть глаза. Постель была слишком мягкой, а комната слишком теплой. Она так давно не спала на удобной кровати, и теперь ей хотелось подремать еще. Белл боялась, что жестокая реальность вернется, едва она откроет глаза. Она вытянула руки и ноги и вздохнула легко-легко. Даже заставила себя улыбнуться, подумав, насколько абсурден ее сон для женщины, которой предстоит долгое время пробыть в тюрьме.
   — Белл, открой глаза.
   Ну вот, теперь она слышит голоса. Что дальше?
   — Да ну же, Белл. Я знаю, что ты не спишь.
   Она медленно открыла глаза. Туман сна рассеялся, и Белл увидела Кейси, который сидел на краю кровати. Кровати! Не тюремной койки, а настоящей кровати. Память вернулась к Белл в одно мгновение. Как раз перед тем, как присяжных отослали в особое помещение обдумывать вердикт, в зал суда вошел Кейси вместе с Гарри Хопкинсом. И Гарри Хопкинс признался в убийстве Макалистера. Как мог этот кроткий человек кого-то убить?
   — Где я?
   Кейси недоверчиво посмотрел на нее.
   — Ты дома. Я привез тебя сюда после того, как ты упала в обморок.
   — Я в жизни не падала в обморок! — Белл прищурилась. — Чей это дом?
   — Твой и Томми. Дом и все прочее принадлежат Томми. Я был всего лишь назначен временным попечителем до твоего освобождения.
   Белл села, и Кейси подсунул ей под спину подушки.
   — Теперь ты нуждаешься только в отдыхе. И в нормальной еде. Скоро подадут завтрак для нас обоих.
   — Где Томми?
   — Он с Ван Ю и Наоми. Они хотели, чтобы мы с тобой немного побыли наедине. Ведь мы же новобрачные, — напомнил Кейси. — Ван Ю приведет Томми завтра.
   — Я хочу видеть Томми прямо сейчас. Я слишком долго не была с ним.
   — Одна ночь ничего не значит. Ты немного отдохнула?
   — Думаю, что да. — Тошнота оставила ее наконец. И вдруг Белл спросила в тревоге: — Мне не придется возвращаться в тюрьму?
   — Никогда в жизни.
   — Гарри Хопкинс и в самом деле убил моего свекра?
   — Полагаю, что да. Судья тоже так считает.
   Белл не могла забыть выражения глаз Хопкинса, когда он смотрел на нее в зале суда. Она не могла поверить, что это глаза хладнокровного убийцы, Белл помнила, как он помог ей подняться, когда карета Макалистера сбила ее и едва не задавила, и какую проявил заботливость. В глубине души она сомневалась, что Хопкинс способен на убийство. Но Кейси явно думал по-другому.
   Белл взяла Кейси за руку, намереваясь поделиться с ним своими сомнениями, но Кейси истолковал этот жест ошибочно. Он так жаждал хотя бы самого малого проявления чувства с ее стороны, что решил, будто ее потянуло к нему. Белл застонала от слабости и беспомощности, когда Кейси обнял ее и уложил на постель рядом с собой. Он целовал ее отчаянно и лихорадочно, с неутоленной страстью. Как долго он этого ждал, как нужен ему был самый малый знак того, что она его простила!
   Белл снова застонала, протестуя, но Кейси был так воспламенен, что принял это за поощрение, призыв продолжать. Его язык прижимался к языку Белл, и ее это возбудило до дрожи. Но зачем, зачем он делает это с ней, когда она так уязвима и слаба?
   Когда он наконец оторвался от ее губ, Белл почти задыхалась от охватившего ее желания и ненавидела себя за это.
   — Ты не представляешь, как часто я мечтал об этой минуте, — горячечно прошептал Кейси. — Увидеть тебя снова свободной, обнять, знать, что ты моя, что ты принадлежишь мне.
   Белл попыталась высвободиться, но Кейси только крепче сжал ее в объятиях.
   — Я не принадлежу тебе, — возразила Белл. — Ты обещал мне, что мы расторгнем наш брак.
   Тяжело было услышать это, но Кейси всей силой воли призвал себя к терпению.
   — Я солгал. Мы женаты надолго, хочешь ты этого или нет. Томми нуждается в отце, и он доверяет мне в отличие от тебя. Почему ты не хочешь дать нам шанс? Неужели в твоем сердце нет места прощению, Белл? Неужели только я из всех мужчин не достоин твоего доверия? Или все они его не заслуживают?
   Белл покраснела и отвернулась. Кейси слишком близко подошел к правде. Отец приучил ее к этому недоверию. Она вновь попыталась высвободиться, несмотря на возбуждение, но на это не хватило воли. Предположим, она простила бы его, а что, если после этого он вновь предал бы ее, как это сделал отец, как все мужчины, каких она знала, за исключением Тома?
   — В чем дело, Белл? О чем ты не говоришь мне?
   — Просто оставь меня в покое.
   — Я хочу заниматься любовью со своей женой.
   Он коснулся пальцами ее шеи, погладил обнаженные плечи, прижал Белл к своему жаркому, возбужденному телу.
   — Ты не забыла того, что было между нами, нет, не забыла. И ты не можешь скрыть ответ твоего тела на мои ласки. Ты почувствовала желание.
   Белл яростно затрясла головой, но глаза выдали ее.
   — Я ничего не почувствовала, — солгала она. — Ты соблазнил меня. Возможно, ради того, чтобы твои сообщники могли похитить Томми. Приступ похоти — вот как назвала бы я наше с тобой последнее совокупление.
   Сердце бурно заколотилось в груди у Кейси, а в глазах его вспыхнул гнев, который через секунду сменила твердая решимость. И эта решимость напугала Белл.
   — Если ты и вправду веришь в это, то дай мне шанс доказать, что ты ошибаешься. Подари мне брачную ночь, которой у нас с тобой еще не было. Я выполнил обещание — не допустил, чтобы тебя упрятали в тюрьму. Неужели это ничего не стоит?
   Он говорил, а руки его уже ласкали грудь Белл. Он наклонил голову. Белл хотела поблагодарить Кейси за его упорство и стойкость, но ей не удалось произнести ни слова: Кейси прижал свои губы к ее губам. Этот поцелуй был почти грубым, потому что в душе у Кейси бушевали гнев и обида, но они почти тотчас улетучились.
   Белл даже удивилась, когда твердые губы Кейси вдруг стали мягкими и нежными. И она разжала упрямо сомкнутые уста… В сердце у Кейси уже не оставалось иных чувств, кроме невероятно сильного, властного желания доставить радость и наслаждение любимой женщине самыми изощренными, самыми жаркими ласками, которые знает мужчина.
   После взрыва наслаждения Белл уже ни о чем не могла думать, она вся была во власти бурных эмоций. Этот человек ворвался в ее судьбу, превратил жизнь в настоящий ад — и похитил ее сердце. В довершение ко всему она вышла за него замуж, и он стал таким образом частью их с Томми жизни. Разочарует ли он ее еще раз? Ответ ясен. Ведь Кейси Уокер мужчина, не так ли? У большинства мужчин нет сердца, они не способны на сочувствие. Разумеется, она оценила усилия Кейси найти убийцу Т. Дж. Макалистера, но была уверена, что сделал он это из-за осознания своей вины, а не по любви.
   — О чем ты задумалась? — спросил Кейси, поудобнее устраиваясь на постели рядом с ней.
   — Я думаю о том, как легко тебе было соблазнить меня.
   Кейси нахмурился:
   — Я ласкал тебя, и ты мне отвечала. Я уверен, что ты питаешь ко мне какое-то чувство. Вспомни, что ты доверила мне своего сына.
   — У меня не было выбора.
   — Понимаю. Я всего лишь меньшее из двух зол, — медленно произнес Кейси, с трудом сохраняя самообладание. Чем еще он может убедить Белл, что она ему дорога? — Ты не слишком хорошо думаешь обо мне, насколько я понимаю.
   Белл заметила, каким горячим взглядом Кейси окинул ее обнаженное тело, и потянулась за простыней. Накрывшись ею до самого подбородка, она посмотрела прямо в его светло-карие глаза. Помолчав, сказала:
   — У меня нет оснований доверять кому-либо из мужчин, и ты не изменил в этом смысле мое мнение. Том был исключением.
   Кейси тяжело было слушать речи Белл о Томе, об этом образце добродетели. Он понимал, что никогда не сравнится в ее глазах с покойным мужем, как бы ни старался.
   — Отзывалась ли ты на ласки Тома, как отзываешься на мои? Доводил ли он тебя до того, что ты кричала, что извивалась под ним, как подо мной? Закипала ли у тебя вся кровь от страсти? — вопрошал Кейси, а Белл не сводила с него изумленных глаз. — Я знаю, какие эмоции вызывают в тебе мои ласки. Я чувствую твое возбуждение, вкус твоей страсти. Она переполняет тебя, будто сладчайший мед.
   Белл казалось, что его теплые слова обволакивают ее и проникают в глубину души, но ей не хотелось признавать, что Кейси вызывает у нее ощущения, каких она не испытывала от близости с Томом.
   — С Томом у меня было то же самое, — с горячностью заявила она.
   Белл знала, что говорит неправду. Их с Томом интимные игры были приятными, сдержанными и отнюдь не ошеломительно страстными. И она даже злилась на то, что Кейси пробуждает в ней более сильные чувства. Ей казалось, что она предает память мужа. Том женился на ней вопреки воле отца и поплатился за это жизнью. Во имя любви. Ей не пристало испытывать страсть, которую вызывал в ней Кейси.
   — Лгунья. — Кейси ласкал ее грудь, чувствовал, как сильно бьется сердце Белл от его прикосновений, и откровенно посмеивался. — Отрицай, если тебе так хочется. Но ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе.
   Он забрал в одну руку шелковистые пряди ее волос, а другой притянул Белл к себе. Та поняла, что он снова готов овладеть ею, и поразилась, как быстро он этого захотел. С Томом у них ничего подобного не случалось.
   — Что ты собираешься делать?
   — Собираюсь заняться любовью со своей женой. Потом мы чего-нибудь поедим и ляжем спать.
   — Ты не можешь! Это слишком скоро. Том никогда…
   — Проклятие, Белл, я больше не желаю слушать, что делал и чего не делал Том. Он умер. Я просто устал от твоих рассказов о бывшем муже. Я мужчина, и когда занимаюсь с тобой любовью, я не хочу, чтобы меня сравнивали с другим.
   Белл вдруг поняла, каково было Кейси терпеть постоянные сравнения с Томом. Но она ничего не могла с собой поделать. Том был единственным мужчиной, которому она доверяла. Он подарил ей Томми.
   — Я не имела в виду… — залепетала она, но договорить ей не пришлось, потому что Кейси закрыл ей рот долгим поцелуем.
   Белл пробудилась внезапно. Протянула руку и обнаружила, что место рядом с ней на постели пустует. В комнате было темно, только тонкий луч лунного света пробивался в окно. Белл сразу увидела Кейси: он стоял у камина и помешивал кочергой затухающие угли. Он был прекрасен в своей великолепной наготе, и Белл залюбовалась мощными, красивыми мышцами его спины и ног, крепкими, округлыми ягодицами. Белл пошевелилась.
   Кейси, должно быть, уловил ее движение и обернулся с улыбкой:
   — Ты проснулась. Я рад. Тебе определенно не мешало бы что-нибудь съесть.
   Он подошел к беспорядочной куче одежды, достал из нее и натянул на себя брюки.
   — Горничная приносила поднос, но я велел ей отнести его обратно в кухню. Не хотел тебя беспокоить. Пойду схожу за ним.
   Белл села, прикрывшись простыней.
   — Я не слишком голодна.
   — Чепуха. Ты такая худая.
   — Это потому, что почти неделю меня рвало.
   На лбу у Кейси появилась озабоченная морщинка.
   — Завтра первым делом приглашу врача.
   Белл запротестовала было, но он прервал ее:
   — Даже не говори мне об этом. Подожди немного, я мигом вернусь.
   Пока он отсутствовал, Белл думала о Гарри Хопкинсе и о том, как все неожиданно обернулось. Она по-прежнему не могла себе представить, чтобы этот мягкий и деликатный человек мог кого-то убить. Ей вдруг пришло в голову другое имя, и она, сдвинув брови, задумалась, но тут пришел Кейси и прервал ее размышления. Кейси поставил поднос с едой на колени Белл, зажег лампу и придвинул к постели стул, чтобы поесть вместе с ней.
   Несмотря на уговоры Кейси, Белл почти ничего не съела. Она чувствовала себя невероятно слабой. Ее беспокоило признание Гарри Хопкинса, одновременно она дивилась тому, что так сильно откликается на близость с Кейси. Их брак стал ненужным: Томми теперь под ее опекой, и она вырастит сына без помощи Уокера.
   Отпив немного чаю, Белл поставила чашку и молча уставилась в пространство. И спустя несколько минут сказала наконец то, о чем думала с того самого дня, когда Гарри Хопкинс признался в убийстве Макалистера:
   — Он невиновен, Кейси. Гарри Хопкинс не делал этого.

Глава 14

   Кейси бросил вилку и уставился на Белл.
   — О чем, черт побери, ты толкуешь? Ты же слышала Хопкинса. Он признался перед множеством свидетелей. Разумеется, он виновен.
   — Ты нашел не того человека, — упрямо стояла на своем Белл. — Гарри Хопкинс — человек добрый и благородный. Вспомни, какие у него глаза, они тебе многое скажут. Я убеждена, что он не способен на убийство.
   Кейси осторожно отставил в сторону поднос.
   — Если ты не убивала Макалистера и Хопкинс не убивал, то кто же его прикончил? — задал Уокер вполне резонный вопрос.
   — Не знаю.
   — Забудь об этом, Белл. Ты на свободе. Как я понимаю, в тюрьме сидит тот, кто и должен был туда попасть. Ты до предела измучена и почувствуешь себя гораздо лучше, если хорошенько выспишься сегодня.
   Кейси, наверное, прав, подумала Белл, укрылась одеялом и сомкнула веки. Минутой позже матрас опустился под тяжестью тела Кейси, такого теплого, и Белл сообразила, что он собирается спать в одной постели с ней.
   — Что ты делаешь?
   Кейси выразительно поднял темную бровь и ответил:
   — Ложусь в постель. Сегодня выдался длинный день.
   — В таком большом доме, несомненно, несколько спален. Уверена, что в одной из них тебе было бы куда удобнее.
   — Ты моя жена, и я хочу спать рядом с тобой.
   Белл отодвинулась на самый край постели. В конце концов, сейчас такое же подходящее время поговорить об их браке, как и любое другое.
   — Мы оба знаем, почему ты женился на мне. Это из-за Томми, ты чувствовал себя виноватым в его похищении. Я теперь на свободе, и ты нисколько не связан обетами нашего скоропалительного брака. Можешь уйти, когда тебе заблагорассудится.
   На висках у Кейси часто-часто запульсировали жилки. Неужели Белл не питает к нему никакой привязанности? Что за ирония! Он впервые в жизни так полюбил женщину, а она не желает иметь с ним дела. Быть может, Белл права. Быть может, логичнее всего поскорее расстаться и развестись. К сожалению, сердце протестует против такого решения.
   Кейси рывком поднялся с постели и, стоя возле нее и глядя на Белл из-под насупленных бровей, сказал:
   — Я намерен остаться и заботиться о Томми, хочешь ты того или нет. Я дал слово судье. Если ты не желаешь принимать меня в своей постели, дело твое, но о разводе забудь. Еще несколько минут назад я мог бы поклясться, что брак со мной доставляет тебе радость. — Он резко передернул плечами. — Впрочем, я никогда не претендовал на то, чтобы понимать женщин. Недостатка в тех, кто меня хотел, никогда не было, и я легко мог бы найти такую, которая удовлетворяла бы меня. Пожалуйста, запомни, что только ты прогнала меня из своей постели. Может, ты права. Может, мне вообще не нужна жена.
   Белл, утратив дар речи, смотрела, как Кейси собирает в охапку свою одежду и нагишом направляется к двери. Она открыла рот, чтобы попросить его вернуться, но слова застряли у нее в горле. Кейси завладел ее сердцем, и это ужасное несчастье. Она любила своего отца, а он пренебрегал ею и бросил. Она любила Тома и верила ему, но он тоже ее покинул. Позволив себе привязаться к Кейси, она доведет себя до полного краха. Когда он оставит ее, а это неизбежно, унижение уничтожит ее.
   Кейси задержался в двери.
   — Я прослежу, чтобы завтра к тебе приехал врач. Может, у тебя есть кто-нибудь на уме?
   — В этом нет необходимости, я… — Белл оборвала начатую фразу: она поняла, в чем дело. Скорее всего она беременна, но сообщать ли об этом Кейси?
   — Пожалуйста, без возражений, Белл.
   — Хорошо, в таком случае подойдет доктор Пибоди. Он лечил Томми во время небольших недомоганий, и к тому же он врач Наоми. Это человек уже немолодой, он всегда хорошо обращался с девушками.
   — Отлично. В таком случае пригласим доктора Пибоди.
   С этими словами Уокер вышел из спальни, бесшумно закрыв за собой дверь.
   Зато у себя в комнате Кейси наконец дал волю своему темпераменту. Он с такой силой ударил кулаком в стену, что до крови сбил костяшки пальцев. С давних пор приучившись сдерживать гнев, на этот раз он взорвался. Он не стал бушевать в присутствии Белл, отлично понимая, что это не изменит ее мнения о нем к лучшему.
   Единственное, что удерживало Уокера от того, чтобы упаковать вещи и немедленно уехать, была радость, явно испытываемая Белл от его любовных ласк. Нет, даже более того: она их страстно жаждала. И сегодня ночью он не принуждал ее — он никогда бы себе такого не позволил, — нет, сегодня ночью Белл отвечала ему с такой страстью, которая вызывала у него дрожь. И этого достаточно, чтобы он поверил, что Белл привязана к нему гораздо больше, чем согласна признать.
   Кейси, заложив руки за голову, лежал в постели, думая о том, что, в сущности, жизнь Белл была очень нелегкой. Она не раз говорила ему, как плохо относился к ней отец, как он ее обижал. То, что она видела и слышала в борделе, только усугубило ее недоверие к мужчинам. Она узнала, что Кейси работал на Макалистера, и это ее потрясло. Белл уверовала, что мужчины сплошь обманщики и эгоисты, включая его, Кейси Уокера. Любым путем он должен изменить ее взгляд на сильный пол, главным образом на себя самого. Способен ли он завоевать ее доверие? Не тратит ли время попусту, полюбив женщину, которая не отвечает ему взаимностью?
   Уж лучше бы он украл деньги, вместо того чтобы взять их у Макалистера.
   Желудок Белл взбунтовался, как только она подняла голову с подушки. Хорошо, что под кроватью стоял ночной горшок — Белл нимало не привлекала перспектива осквернить сверкающую чистоту современной ванной комнаты, оборудованной в доме при Макалистере. Белл натянула панталоны, однако не успела она их застегнуть, как в комнату в одних брюках ворвался Кейси.
   — Господи, я услышал, что тебя тошнит, из своей комнаты, она рядом. — Он опустился на колени и поддержал голову Белл во время очередного приступа рвоты. — Это серьезно, — добавил он и помог ей лечь в постель. — Ты лежи и не двигайся. Я немедля пошлю за врачом и велю горничной прийти сюда и помогать тебе, пока доктор не приедет.
   И он исчез за дверью, прежде чем она могла сказать хоть слово.
   Горничная, совсем молоденькая девушка с пышными светлыми кудрями и задорным личиком, взирала на Белл с некоторым страхом.
   — Чем я могу помочь вам, мэм?
   — Мне сейчас уже лучше. Я хотела бы помыться до прихода врача.
   — Мистер Кейси сказал, чтобы вы не вставали с постели. Я принесу воду и полотенце и что-нибудь, чтобы вы могли прополоскать рот. — Ее голубые глаза так и сверкали оживлением. — Я видела маму и мою сестру точно в таком состоянии. Через месяц или два все будет в порядке.
   — Как вас зовут? — спросила Белл, которой понравилась девушка.
   — Бетси, мэм. Я здесь новенькая, все прежние слуги мистера Макалистера уволились, кроме повара Чен Ли.
   — Сколько же всего слуг в доме?
   — Сейчас скажу. Так, горничная верхнего этажа Мини, две девушки на кухне, Салли и Тиа, и еще дворецкий Пирсон. А Ван Ю сейчас за домоправителя, пока не подберут настоящего. Вот и все слуги, кроме Стернса, который живет в домике при каретном сарае и присматривает за лошадьми и каретой. Когда вы почувствуете себя лучше, сами со всеми познакомитесь.
   — Я знаю, но сейчас чувствую себя так, словно мне никогда не доведется с ними познакомиться, — пожаловалась Белл.
   Бетси застенчиво улыбнулась, снимая с Белл запачканную ночную рубашку и надевая на нее чистую.
   — Я не замужем, но, наверное, очень приятно подарить ребенка такому прекрасному мужчине, как мистер Кейси.
   Белл призадумалась. Неужели вся домашняя прислуга знает или по крайней мере догадывается, что она в положении? А Кейси подозревает об этом? Очевидно, нет, иначе он сказал бы. Размышления ее были прерваны приходом Кейси и доктора Пибоди.
   Доктор Пибоди улыбнулся Белл, взялся за ее запястье и посчитал пульс.
   — Ваш муж уверяет, что вы заболели. Вытащил меня из постели и оставил без завтрака.
   — Прошу прошения, — прошептала Белл виновато. — Ничего особенного со мной не случилось.
   Беременность — вещь самая обычная. Выносила же она Томми и осталась живой.
   — Не слушайте ее, доктор, — вмешался Кейси. — Ее постоянно тошнит. Еда с ней не совместима. Она уверяет, что всему виной скверная пища, но я думаю, здесь что-то более серьезное.
   Кейси показалось, будто врач хихикнул, но он не был в этом уверен. Смеяться тут явно не над чем.
   — Что это может быть, доктор?
   — Не могу сказать, пока не осмотрю вашу жену, мистер Уокер. А я сделаю это, когда вы оставите меня наедине с пациенткой.
   Кейси смерил Белл долгим, томительным взглядом и неохотно покинул комнату. Но ушел он недалеко — принялся ходить по узкому коридору взад-вперед мимо закрытой двери.
   Доктор Пибоди придвинул к кровати стул, сел поудобнее и пригляделся к изнуренному лицу Белл.
   — Ну что, моя дорогая, давайте подумаем, что с вами такое, хорошо? Расскажите мне о ваших симптомах.
   — Я знаю, что со мной, доктор. Я жду ребенка. Симптомы мне вполне знакомы.
   Доктор Пибоди посмотрел на нее из-под кустистых бровей и громко откашлялся.
   — Я ни на секунду не поверил, что вы убили своего свекра, Белл. Я знаю вас давно, вы добрая и любящая молодая женщина. Я рад, что вы снова замужем за хорошим человеком. Мистер Уокер будет прекрасным отцом для Томми и вашего с ним будущего ребенка. Ну а теперь насчет симптомов. Почему бы вам не рассказать мне о них?
   Белл негромко поведала о том, что в последние несколько недель она плохо чувствует себя по утрам и ее каждый день тошнит. После немногих уточняющих вопросов и сильно смутившего Белл осмотра доктор Пибоди подтвердил ее предположение.
   — Я считаю, что вы беременны около двух месяцев, — сказал он, закрывая саквояж. — Оставляю вам укрепляющее средство, оно поддержит ваши силы, пока вас мучает тошнота, а потом ешьте, пожалуйста, все, что захотите, и когда придет срок, родите здоровенького малыша.
   Белл вдруг ударилась в слезы.
   — Я не могу, не могу… ребенок родится слишком скоро.
   — Полно, полно, дорогая моя. Я понимаю, что вы расстроены. Но все не так плохо. Я понимаю ваш страх, но вы не первая и не последняя женщина, которая дарит своему мужу дитя через семь или даже меньше месяцев после заключения брака. Вы замужем, а это и есть главное. Но мне пора уходить. Меня ждут больные.
   — Я была бы вам очень признательна, если бы вы предоставили мне возможность самой сказать мужу, — с дрожащим вздохом попросила Белл.
   Она сидела и гадала, как ей сообщить Кейси о его грядущем отцовстве. Как он примет такое известие? Они не обсуждали вопрос о возможном рождении детей, поскольку их брак был союзом особого сорта, и теперь Белл волновалась из-за того, что ей скажет Кейси. Он, по-видимому, полюбил Томми. Можно ли считать это признаком его желания иметь и собственных детей?
   Может, не стоит сообщать ему о ребенке? Вернувшись в агентство Пинкертона, он скорее всего начисто забудет о ней. Она уже сказала ему, что не желает состоять с ним в браке, однако он не принял ее слов всерьез. Будь она проклята, эта его уязвленная совесть! Жалость и чувство вины не могут заменить любовь. Ей не нужен мужчина, который ее не любит.
   Доктор Пибоди торопливо вышел из комнаты и едва не столкнулся с Кейси, который все еще ходил в волнении по коридору. Кейси застыл на месте и преградил доктору путь.
   — Ну как? Что с моей женой? Она серьезно больна? Ее надо вылечить во что бы то ни стало.
   На сей раз ошибиться было невозможно: доктор Пибоди испустил гортанный смешок.
   — Это не в моих силах, мистер Уокер.
   Кейси почувствовал, как вся кровь отлила у него от лица.
   — Вы хотите сказать… Нет! Она так молода!
   — Ну-ну, не стоит волноваться. Ваша жена вовсе не умирает. Через несколько месяцев она совсем поправится. Но она настаивает на том, чтобы самой рассказать вам все.
   Доктор Пибоди хотел обойти Кейси, но не тут-то было. Кейси ухватил его за сюртук и вернул на прежнее место.