Михайлова Юлия. Сотвори для себя мужчину

   - Прости, дружище, сорвалось. Тебе даже представить трудно, что со мной творится... Я абсолютно не представляю, как ей это сказать... Но она на все пойдет ради близнецов. Моя задача - не допустить ее страданий в руках этих подонков. Мне легче убить ее и себя... Нет, я этого не допущу, я раздавлю этих гнид, этих ублюдков!!! Николай, давай думать, времени в обрез, в девять они будут мне звонить. Я считаю, нужно задействовать спецназ. Человек шесть, и чтобы были снайперы. Они должны появиться здесь не позже сегодняшнего вечера. Мне связываться с ними нельзя. Придется тебе и твоему охраннику. Звонить лучше с телеграфа по автоматической связи. Давай, старик, действуй, обещай любые бабки! Я жду тебя, главное, чтобы спецназовцы прибыли сюда к вечеру, а я постараюсь завтрашний обмен оттянуть к полудню. В десять, после звонка этих тварей, обсудим детали. Главное, чтобы снайперы были здесь! Действуй, дружище, по гроб жизни буду твоим должником!
   Николай ушел. Мел знал, что он справится, Дружба у них была проверенная. Кроме того, Николай был искренне привязан к Жорж-Алексу, так как у них с Ириной детей не было, да и Дашей он всегда восхищался.
   Теперь предстояло не менее трудное - рассказать обо всем Даше. Мел выглянул в коридор, там не было ни души. Он прошел на внутреннюю лестницу. Его номер и номер Николая находилась недалеко от этой лестницы, один над другим.
   Медленно, как будто на ногах у него были чугунные гири, Мел поднимался вверх. Как сказать Даше?! Как сказать ей, что он сам отдает ее... А что придумать другое? Он загнан в угол! Даша все равно не простит ему, если искалечат близнецов! Нет, без Даши в этой игре не обойтись! Но имеет ли он право взваливать на ее хрупкие плечи всю правду, имеет ли он право сказать ей, что задумали бандиты? Нет, он просто физически не в состоянии выговорить, что в гнусной игре, затеянной подонками, ставкой является сама Даша! Нет, нет и нет!!! Как сказать ей, не проговорившись о самом главном? А если все же не удастся организовать захват подонков, и Даше придется... Н-ет, н-ет!!! - в отчаянии закричал Мел. Этого ужаса он не допустит!! Тогда будут стрелять его и Николая телохранители, и будь что будет! Все лучше, чем...
   Нет, он не может открыть Даше всю правду, она должна быть спокойна... Какое к черту "спокойствие"?! Ты, Мел, совсем потерял рассудок! Конечно, о "спокойствии" не может быть и речи, но она должна быть собранной, предельно точной... Он отобьет ее! Со снайперами или без них, живую или... Нет, не скажет он ей всего! Сплетет историю о том, что бандиты требуют денежный выкуп, но с детьми им хлопотно, поэтому хотят взять в "залог" женщину, обменяв на детей... Пока он, Мел, будет собирать деньги... Она, бедняжка, оглушенная известием о детях, пожалуй, не будет разбираться в его неумело скроенном вранье. Да, так, пожалуй, будет лучше... Но он ее отобьет, он не допустит!!!
   20
   Время приближалось к девяти вечера, с минуты на минуту должен был раздаться звонок. Испытывая чудовищные муки, Мел не находил себе места. С одной стороны, он с нетерпением ждал этого звонка, понимая, что даже лишняя минута пребывания сыновей в лапах ублюдков смертельно опасна, с другой было что-то кощунственное в этом нетерпении, приближавшем миг расставания с Дашей. На него страшно было смотреть: совершенно седой мужчина с молодым лицом, на котором неистовым сине-черным пламенем полыхали глаза. Он был похож на легендарного Самсона, скованного цепями в церкви, бессильного что-либо предпринять. С ним в номере находился Николай, державший в руках карту района; Даша была наверху у Ирины. Там же сидели два спецназовца в цивильных костюмах, незаметно прошедшие в номер.
   Звонок раздался в девять двадцать, и если бы у Мела осталось чему седеть, то седины бы прибавилось.
   - Слушай, Мелитон, у тебя другого выхода нет. И уговори свою красотку не выпендриваться... Бабу отдашь нам завтра между одиннадцатью и двенадцатью, на двадцать первом километре прибрежного шоссе в сторону С. Знаешь, где это?
   - Нет, - глухо сказал Мел, показывая знаками Николаю развернуть карту.
   - Доедешь на рейсовом автобусе (никаких такси, понял, Мелитон!) до остановки "Двадцатый километр", там вас будет ждать наш парень, у него оружие. Не вздумай нас перехитрить!.. Если что случится с нашим проводником, тебе твоих сопляков не видать, сделаем, что обещали. Потом пойдете по грунтовой дороге в горы, недалеко... Обмен проведем на мосту через ущелье, там неглубоко, метров десять. Если заметим что-нибудь подозрительное, столкнем твоих щенков с моста, им хватит, чтобы вдрызг разлететься... Все ухватил, Мелитон? Тогда покедова, а мы сейчас выпьем как следует и будем договариваться об очереди...
   Раздался животный хохот, и в трубке зазвучали гудки отбоя.
   Никогда за всю свою жизнь Мел не испытывал такого унижения. Он чувствовал себя мальчиком, которого "опустили", держат за руки и за ноги и наслаждаются его беспомощностью. Да он лучше бы умер, чем отдал на поругание жену и сыновей! Как... умер? А кто же вызволит Жорж-Алекса, кто защитит Дашу? Нет, он не должен распускаться, он должен взять себя в руки! Все эмоции на потом, когда жена и дети будут в безопасности! Сейчас мыслить и действовать четко и конструктивно!
   Они с Николаем поднялись в номер, где были женщины. Вместе со спецназовцами стали рассматривать карту и разрабатывать свой план "обмена". Через ущелье, примерно в километре-полутора от шоссе, был обозначен мост, внизу протекала узкая горная речка. К мосту с противоположной стороны вели проселочные дороги. Если Мелу велено было подойти со стороны "Двадцатого километра", резонно думать, что детей подвезут с северо-восточной стороны моста. Значит, засаду нужно устроить именно там. Трех человек. Одного снайпера следует все-таки оставить на другой стороне моста, вдруг бандиты задумали что-то еще. Операцию начинать только тогда, когда дети будут в руках Мела, а Даша в руках бандитов. Сколько их будет "встречать" Дашу? Один будет с Мелом, один должен остаться в машине, еще один, по расчетам, будет караулить "хазу": такие ублюдки всегда страхуются. Скорее всего, в операции примут участие трое-четверо бандитов. У нас тоже четыре ствола.
   - Дарья Александровна, - обратился к Даше старший спецназовец, - когда окажетесь с ними и сойдете с моста, вы должны быстро выбрать момент и опуститься на землю, чтобы мы могли свободно стрелять. Больше никакой активности от вас не потребуется.
   Даша сидела, вперив глаза в пол, не поднимая головы и не отвечая. Командир вопросительно взглянул на Мела.
   - По-моему, она не слышит, - тихо сказал он.
   - Она все слышит и понимает. Она сделает все, как следует. Ей нужно выпить транквилизатор и поспать этой ночью.
   - Хорошо, Мел Георгиевич, завтра повторите для нее диспозицию. Мне кажется, мы все рассчитали верно. На рассвете обследуем местность, подготовим засаду и будем ждать. Успокойте жену. До завтра. Встретимся на месте. - Пожав руки мужчинам, поклонившись Даше и Ирине, спецназовцы покинули номер.
   - Пойдем к себе, Дашенька. - Мел ласково поднял с кресла жену обнял ее. - Пойдем, девочка.
   Они вышли и поднялись в свой номер. Даша как будто одеревенела; она не говорила ни слова, не плакала. С того момента, как Мел рассказал ей о судьбе близнецов, она застыла. Казалось, она равнодушно восприняла свою участь. Только по тому, что она время от времени спрашивала мужа: "Они с ними ничего не сделают?" - Мел понимал, что она беспрерывно думает о Жорж-Алексе.
   - Дашенька, тебе нужно хорошо выспаться, чтобы завтра хорошо соображать. Поверь, деточка, мы не допустим, чтобы с тобой что-то случилось! Но тебе нужно быть предельно точной. Давай выпей лекарство, я тебя укрою, посижу возле, а ты засни, моя любимая...
   Мел заставил жену выпить элениум и уложил ее в постель. Она притянула к себе его голову и, гладя по волосам, прошептала:
   - Совсем седой, совершенно белый...
   - Ничего, малышка, мужик не старик, пока стоит... - попытался пошутить Мел.
   Но она не приняла шутки. Она лежала, закрыв глаза и крепко вцепившись в руку мужа; потом отвернулась и, не выпуская его руки, тихо заснула.
   Мел долго сидел, вглядываясь в лицо спящей жены. Страшная мысль о том, что он видит ее в последний раз, холодом сжала все внутри. Вдруг одно неосторожное движение - и пули, предназначенные бандитам, попадут в Дашу! Он не мог отогнать эту мысль, но постарался ее не развивать. Нет, все вроде бы рассчитано; спецназовцы - опытные снайперы. Вот только он связан по рукам и ногам, как агнец на заклании! В бессильной ярости он шепотом вспоминал все самые сильные русские ругательства. Все-таки хорошо, что он не сказал Даше всю правду о планах похитителей! Он не допустит ее страданий! Этот смрад должен разгребать мужчина!
   Потом его мысли перенеслись на Жорж-Алекса. Собственно, они его и не покидали все это время, лишь иногда отступая, когда он был поглощен беспокойством за Дашу. Бедные дети, в лапах гнусных ублюдков! Что там с ними делают? И он, отец, не может ничего предпринять, дожидаясь завтрашнего дня! Он молил судьбу сохранить его детей, сохранить их невредимыми. Нет, успокаивал он себя, подонкам нужны не дети, они лишь приманка, лишь средство отомстить ему и надругаться над Дашей. "С ними ничего не случится, с ними ничего не должно случиться!" - заклинал он, как бы распространяя свою ауру на своих птенцов.
   Прислушавшись к ровному Дашиному дыханию, он вышел в гостиную, долго ходил взад-вперед, разговаривая сам с собой, потом в изнеможении свалился в кресло, вытянул длинные ноги и закрыл глаза. Так он встретил самый страшный день своей жизни.
   ...Они вышли из автобуса. На остановке никого не было. Как только автобус скрылся за дальним поворотом, откуда-то прямо из скал появился встречающий. На груди у него висела рация; тихо сказав что-то, он тотчас получил громкий ответ:
   - Веди их к мосту, мы отъезжаем; с Мелитона не спускай глаз!
   Прошагав в полном молчании около километра, они свернули на неширокую грунтовую дорогу.
   - А если они не привезут близнецов? - в который раз тихо спросила Даша. Мел ничего не ответил. По этому варианту было обусловлено драться с теми, кто приедет за Дашей.
   Они приблизились к ущелью, где дорога пролегала по гребню, и остановились. Перед ними был неширокий висячий мостик, метрах в пятнадцати от которого стояла охотничья хижина. Парень крикнул, но ему ответило только эхо.
   - Чего кричишь, болван, - послышалось из рации, - мы на подходе, сопляки задерживают, будем минут через десять.
   Как ни трагична была ситуация, Мел и Даша облегченно вздохнули: бандиты везли детей. Парень, как показалось Мелу, смущаясь, приказал им войти в хижину, незачем, мол, светиться. "Держится не так нагло, как тот, что вел переговоры, - подумал Мел, - наверное, опасается за последствия своих действий. Как укрыта засада? Не заметят ли бандиты спецназ? Тогда Жорж-Алекс могут пострадать!" Мел в уме состыковал все детали, убеждая себя в том, что все должно получиться как надо. Но тревога, заставлявшая дрожать все внутри, не покидала его.
   Через десять минут парень вышел из хижины и тотчас вернулся.
   - Пошли, - коротко бросил он.
   На другой стороне ущелья они увидели своих сыновей. Черные типы в кепках цепко держали их за руки. Близнецы беспокойно вертели головами, пытаясь понять, что с ними делают; время от времени они поднимали кверху мордашки и что-то спрашивали у своих мучителей. Те в ответ отвечали гортанными голосами, сильно сжимая маленькие ладошки. Мел физически ощутил боль, которую испытывали его малыши.
   - Жорж-Алекс, мы здесь! - закричал он. - Мальчики, я с вами!
   Он рванулся к мосту.
   - Стой, мужик! - схватил его за руку провожатый. - Забыл условие? Скинем детей! А ты пошла, - обратился он к Даше.
   Даша медленно ступила на мост. Каждый шаг отдавался в ушах громкими криками детей.
   - Мамочка, папа-а-а!
   Они подпрыгивали и пытались вырваться, чтобы бросится бегом к родителям. Но бандиты не выпускали их.
   Даша дошла до середины моста и беспомощно оглянулась на Мела. Парни медленно подвели к ней детей. С плачем близнецы уткнулись ей в живот.
   - Жорж-Алекс, идите к папе, - с трудом ворочая языком, сказала Даша. Он вас ждет. Ну, дети, быстренько.
   - А ты, а ты? - верещали сыновья.
   - Я... чуть позже... - глухо ответила Даша. Бандиты подтолкнули детей по направлению к Мелу, а сами взяли Дашу за локти с двух сторон.
   - Что встала, давай ножками-ножками, нагло ухмыляясь, сказал один из них, тот, что постарше.
   Даша не двинулась с места, пока не убедилась в том, что мальчики добежали до Мела и он поднял их, прижав к груди. Третий бандит, стоявший около Мела и следивший за тем, чтобы не поломалась "процедура обмена", двинулся по направлению к группе, где была Даша.
   - Бабу заберешь здесь через два дня. О времени позвоним, - бросил он на ходу, не оборачиваясь.
   Из кустов вынырнул Николай и охранник Мела. Бесшумно приблизившись, они быстро забрали детей. Дети не испугались, так как знали обоих, но продолжали плакать. Это было даже на руку группе захвата: бандиты по-прежнему спокойно шли вперед.
   Когда мостик остался позади, Даша споткнулась, обмякла, ноги ее согнулись, и она, закрыв глаза, мягко опустилась на землю.
   - Рано ложишься, красотка, еще не все собрались! - Старший бандит несильно ударил ее ногой в бедро. Он не закончил фразу, так как в этот момент и буквально впритирку к головам прожужжали первые пули. Парни инстинктивно отпрянули от Даши, растерянно озираясь по сторонам. Третий, что шел позади, громко закричав, схватился за плечо.
   Воздух прорезал яростный крик Мела:
   Даша, лежи! Не поднимай головы, Даша!
   В секунду все было кончено. Возникшие ниоткуда спецназовцы разоружили бандитов. Подонки лежали на траве в наручниках.
   - Дашенька, девочка моя, ты в порядке? бросился Мел к жене. Он пытался ее поднять, прижимая к себе ее обмякшее тело. - Очнись, Дашенька!
   Даша открыла глаза.
   - Жорж-Алекс? - прошелестели ее губы.
   - Они в порядке, они с Николаем...Даша медленно поднялась с земли.
   - Мел, а ты? Как ты, любимый?
   Поняв, что жена не пострадала, Мел повернул ее спиной ко всей остальной группе:
   - Не смотри, Дашенька, не слушай... Иди к детям.
   Потом он подошел к одному из бандитов и, подняв его, как куль, стал методично избивать. Он бил, как бьет русский мужик в кулачной драке, забыв про всякие ученые приемы, он бил, как мужчина, которого повязали по рукам и ногам, не Дав защитить любимую женщину. Парень кричал, потом стонал, потом свалился наземь. Мел подошел ко второму и проделал ту же процедуру, выкрикивая страшные русские ругательства, припомнив даже два-три грузинских, которые иногда произносил его героический дед. Когда второй парень свалился на землю, молодой спецназовец мягко взял его за руку:
   - Хватит, мужик, забьешь до смерти; их еще судить будут!
   - Какой суд, их убить надо! У них здесь все повязано! - кричал разъяренный Мел.
   - Судить их будут в Москве. Дети ведь были похищены в Москве. Мы их заберем спецрейсом... Вставайте, сволочи, - закончил он, обращаясь уже к бандитам.
   Один из них, сплюнув кровь, зло прошипел:
   - Ты, Мелитон, ответишь за это избиение! Выбудете свидетелями, ребята, - обратился он к спецназовцам.
   - Мы ничего не видели, мы вас вязали, равнодушно ответил румяный белобрысый крепыш.
   Подъехало такси, нанятое Николаем и дожидавшееся в полукилометре от места обмена.
   Мел, Даша, близнецы и охранник Мела, слегка потеснившись, сели сзади. Николай впереди, и такси поехало по направлению к городу. Близнецы наконец перестали плакать и только время от времени тихонько всхлипывали, обняв за шею отца и мать. Мел и Даша судорожно прижимали детей к себе, как бы боясь их снова потерять.
   В гостинице Мел тотчас послал охранника за билетами на ранний утренний рейс, наказав купить их во что бы то ни стало, затем, выяснив у дежурной по этажу имя и телефон лучшего в городе педиатра, созвонился с ним. Педиатр обещал приехать через час. Из ванной комнаты раздавались возбужденные голоса детей и тихий ласковый голос Даши: там шло купание.
   Потом Даша кликнула Мела; он внес детей, уже слишком тяжелых для матери, в гостиную, завернув каждого в махровую простыню. Отмытые и переодетые в ночные костюмчики, которые доставил Николай, близнецы постепенно отходили от пережитого. Им только хотелось спать.
   - Потерпите немножко, Жорж-Алекс. Сейчас пообедаем, вы заляжете в берлогу и дадите храповицкого до вечера... - сказал Мел.
   - Какого храповицкого? Кто этот дядька? - тревожно поинтересовались сыновья; теперь они в каждом мужчине подозревали ненавистных "дядек", но уже не боялись, так как рядом был отец.
   - Папочка шутит, - вмешалась Даша, - это значит, что вы сможете спать до вечера, а мы будем вас караулить и собирать вещи. Завтра вернемся домой.
   Педиатр, тщательно осмотрев детей, не нашел никаких следов насилия. На сгибе локтя он обнаружил слабый след от укола. Дети были в руках бандитов почти четверо суток, за это время он превратился в едва заметное пятнышко. Но все же симметричность следа на детских ручонках убеждала, что след не случайный. Подробно расспросив мальчиков, врач вынес вердикт: дети здоровы, насилию не подвергались; им ввели несколько дней назад, по-видимому, большую дозу снотворного, чтобы без помех доставить на юг. Детский испуг в спокойной домашней обстановке, около родителей быстро пройдет. Поздравив Мела и Дашу с тем, что их дети в серьезной опасности отделались "нелегким испугом", и получив щедрый гонорар, он удалился.
   Мел заказал обед в номер. Они с Дашей накормили сыновей. Поев с отменным аппетитом, мальчики запросились в постель.
   Перед тем как заснуть, они долго обнимали мать и отца, один Дашу, другой Мела; потом просили родителей поменяться местами, чтобы каждому из взрослых досталась равная доля любви и ласки.
   Дождавшись, когда дети уснут, Мел и Даша покинули спальню.
   - Неужели все закончилось? - тихо спросила Даша, прильнув к Мелу. Опустившись перед Дашей на колени, Мел глухо зарыдал без слез; тело его сотрясала крупная дрожь, мышцы на шее вздулись и затвердели, руки конвульсивно сжимали Дашу, так что она чувствовала себя раздавленной.
   - Дашенька, девочка моя, я чуть не потерял тебя и Жорж-Алекса. Прости меня, девочка, что я послал тебя на испытание, но я ничего не мог сделать! Ты веришь мне, дети были в залоге! Наши мальчики, наши близнецы... Простишь ли ты меня? У меня не было другого выхода...
   - Мой Мел, успокойся, ты сделал все, что мог! Я знаю, ни один мужчина в таких условиях не смог бы сделать больше! В конце концов, со мной ничего не случилось, и дети в порядке... наши мальчики... Ну успокойся, родной... Я люблю тебя, ты всегда знаешь, как поступить... Мой милый... наш защитник... Ты все сделал правильно... А седым ты стал еще красивее, - попыталась Даша отвлечь его мысли от покаянных дум.
   Она подняла Мела и подвела к дивану. Но он не мог успокоиться и продолжал бесслезно рыдать. Бессильная ярость униженного какими-то подонками мужчины была страшна. Страшнее Даша пока еще в жизни не видела! Она поняла, что нужно что-то делать. Уложив Мела, которого продолжала сотрясать крупная дрожь, она подошла к телефону и набрала номер медкабинета.
   Появившаяся вскоре медсестра сделала Мелу укол успокоительного. Мел даже не заметил ее прихода и не повернул головы, когда она вводила иглу в его судорожно сжатую руку.
   - Укройте мужа одеялом, в спальне должны быть запасные, - тихо сказала пожилая женщина, когда Мел начал засыпать. - Знаете, милочка (ее возраст позволял ей допускать такую легкую фамильярность), ваш муж не в порядке. Я ему вчера днем укол сделала, вас не было в номере, и вот опять... Следить за ним нужно, не волновать!
   У Даши на глазах показались слезы.
   - Нам пришлось пережить страшное... - тихо сказала она. - Он вчера переволновался из-за детей...
   - Ну, ну, милочка, не расстраивайтесь... Хотите, я и вам укол сделаю? Поспите немного, отдохнете...
   Даша отрицательно покачала головой.
   - А что с детьми?
   - Сейчас они в порядке... Спят в соседней комнате. Спасибо вам.
   - Берегите мужа... Такой красивый молодой мужчина... и уже седой.
   Задумчиво покачав головой, сестра покинула номер.
   Даша тихонько всплакнула. Ей было всех жалко: Мела, детей, себя. Но сейчас она, как птица в критической ситуации, распластала крылья над своим гнездом, охраняя своего сильного мужа, своих слабых сыновей. Ей и выплакаться-то по-настоящему было нельзя!
   ...В дверь тихонько постучали. Даша спросив: "Кто?" - впустила Николая.
   - Дашенька, вечером мы с Ириной приглашаем вас к себе. Нужно отметить счастливое окончание этой жуткой истории. Вместе с ребятами. Я им приготовил сюрприз, думаю, им понравится.
   Он заметил на диване спящего Мела.
   - Что это с хозяином? Спит днем - небывалое дело!
   - Спасибо за приглашение, Коля. Мел немного сорвался. Переволновался за нас...
   - Немудрено! - вставил Николай.
   - Пусть немного отдохнет... Я не хочу его будить, и дети тоже спят...
   - Дашенька, голубушка, мы очень просим...
   - Хорошо, Коля, хорошо...
   Близнецы проснулись к вечеру, оба одновременно (они все делали одновременно), и тут же потребовали еды и пепси-колы. Еда у Даши была, осталась от обеда, а пепси не было. Объяснив детям, что за пепси она должна выйти, а значит, они останутся одни (отца будить нельзя, ему нездоровится), но можно вскипятить чай, Даша предложила сыновьям выбирать: "чай или остаться в номере одним". Близнецы, подумав, согласились на чай: оставаться в полном одиночестве (мама не велела будить папу) им было страшно.
   Втроем они шепотом переговаривались; дети припоминали все новые подробности своего недавнего плена. Из их рассказов Даша поняла, что сыновей сторожили двое молодых "дядек", те, что их доставили в ущелье. Еще несколько человек, которые "непонятно разговаривали", то приезжали, то уезжали и все время громко кричали в соседней комнате. "Дядьки" раздевали их и хохотали, а спать укладывали вместе на один диван. Кормили какими-то лепешками, огурцами и "много-много черешни", а пить давали только воду. Даша прижимала к себе сыновей, содрогаясь от ужаса, который пришлось пережить ее мальчикам. "Господи, спасибо тебе, что с ними не успели ничего сотворить!" - думала неверующая Даша.
   Время приближалось к десяти вечера, когда из гостиной послышался негромкий голос Мела:
   - Дашенька, где ты?
   Близнецы, не сдерживаемые матерью, бросились в другую комнату и оседлали еще не отошедшего от сна и лекарства Мела.
   - Папа, папочка, покатай нас на животе!
   - Подождите, парни, дайте встряхнуться, - попросил, отбиваясь, Мел. Но отказать сыновьям не мог.
   Заливаясь звонким хохотом, дети стали играть с отцом. Подбрасывая мальчишек на упругом животе, Мел постепенно приходил в себя. Впервые за эти дни в глазах его появился робкий проблеск радости; они опять стали синими, как и прежде. Увидев это, Даша не выдержала и ушла в спальню. "Господи, укороти нашу память, дай нам забыть поскорее весь этот ужас, и детям, и нам", - рыдала она, уткнувшись в подушку.
   Между тем на диване в гостиной шел серьезный разговор. Мальчики только теперь обратили внимание на изменение во внешности отца.
   - Папочка, а почему у тебя на голове снег? Твои настоящие волосы под снегом? Ты надел смешной парик?
   - Нет, парни, теперь это мои настоящие волосы. Это не парик, я просто поседел...
   - Как это, почему? - любопытствовали сыновья.
   - Я очень волновался, когда узнал, что вас увезли какие-то "дядьки" и не отпускают к нам с мамой. Вот и поседел. Поняли, парни? У людей так иногда случается при сильном стрессе. - Видя недоумение детей, Мел пояснил: - От сильных потрясений... от переживаний...
   - Понимаем, папочка, - сказал Георгий.
   - Мы тебя любим, - вторил ему Александр.
   - Ах вы, мои тигрята, - растрогался Мел.
   Парни мои золотые. А что там делает наша мама? Что-то она затихла...
   Ссадив с себя Жорж-Алекса, Мел вместе с сыновьями открыл дверь в спальню. Навстречу им поднялась грустно улыбающаяся Даша. Она уже слегка успокоилась и привела себя в порядок.
   - Мел, Николай звал нас в гости. Может быть, сходим? Развеемся, хочется забыться. Он приготовил какой-то сюрприз для Жорж-Алекса.
   - Хотим сюрприз, хотим сюрприз, - немедленно включились в обсуждение семейных планов сыновья. - Папочка, мамочка, пойдем в гости! Пойдем... а?
   - Ну раз так, - заявил покладисто Мел, - звони Николаю. Будем у них в десять пятнадцать. А этих бузотеров, я думаю, нужно уложить спать...Как ты считаешь?
   Даша не успела включиться в игру.
   - Мы не хотим спать! Мы выспались! - закричали хором сыновья. - Хотим в гости.
   В номере Николая был накрыт богатый стол, Ирина постаралась на славу. Посреди стола между хрусталем и бутылками с вином красовался громадный, килограммов на десять арбуз. На радость близнецам, арбуз улыбался, так как Николай вырезал на нем смешную детскую рожицу; на зеленом фоне рожица растянула большой красный рот, в котором торчали редкие черные зубы-косточки; распахнутые красные глаза удивленно таращились на мир; завершала великолепие изящная белая кепочка Ирины, лихо прикрывавшая хвостик на макушке.
   Они вначале замерли от восторга, а потом начали теребить за руки отца и мать, требуя разъяснений, где растут такие замечательные арбузы.
   - Успокойтесь, ребята, я его выписал из Африки, - сказал серьезно Николай и добавил: - Не ходите, дети, в Африку гулять...
   - В Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы, - подхватили радостно дети. Африка - это было что-то знакомое.
   - Вот что, братва, - продолжал Николай, обращаясь к близнецам, - сейчас мы поедим, а потом вы собственноручно разрежете этот африканский арбуз и угостите всех нас! Заметано? О'кей?