Михайлова Юлия. Сотвори для себя мужчину

   - Синьор Тосканини, у нас маленькая дочь и два семилетних сына. До сих пор мы вели достаточно замкнутый образ жизни, и приемных дней у меня нет. Но если вы приедете к нам в любую субботу днем, мы всегда будем рады вас принять. Позвоните накануне, и я постараюсь угостить вас настоящим русским борщом.
   - Кончай этот бардак! - бесстрастно сказал Мел Даше по-русски.
   Итальянец, не понявший фразы, вопросительно поднял брови.
   - Мой муж как раз напоминает, что нам нужно позвонить домой, справиться о детях.
   - О милейшая синьора, глядя на вас, никогда не подумаешь, что вы мать троих детей! Я непременно воспользуюсь вашим приглашением! Суббота отличный день для посещения гостей. До свидания, синьора, до свидания, синьор В. - С этими словами итальянец наконец ретировался.
   С трудом сдерживая негодование, Мел решительно взял Дашу под руку и направился к выходу из зала.
   Когда они вошли в номер гостиницы неподалеку от мэрии, где Мел зарезервировал номер на одну ночь, он сердито спросил Дашу:
   - Зачем ты пригласила этого недоноска?
   - Но, дорогой мой, как я могла не пригласить его, если он так явно набивался? Это было бы невежливо и могло повредить твоим делам, ведь он заметная фигура в бизнесе...
   - Даша, он мне не нравится, понимаешь: не нра-вит-ся! Что же касается моих дел... Если я все-таки сочту нужным продолжить это знакомство, я сделаю это сам, без твоей помощи!
   Даша вспыхнула. Уже давно, с того памятного банкета в Москве, когда Мел нашел ее поведение легкомысленным, он не говорил с ней так резко, почти грубо. Тогда с ним случился приступ неоправданной ревности: он почувствовал ее наполовину надуманную заинтересованность другим мужчиной. Но сейчас-то о каком интересе с ее стороны может идти речь, когда у них трое (трое!) детей, когда она по-прежнему горячо любит мужа и целиком погружена в семейные проблемы?! "Ну уж нет, такого деспотизма нельзя допустить!" - решила она.
   - Подумай, Мел, какую ты мне отводишь роль! Сиди дома, следи за порядком, подтирай попку Насте, воспитывай мальчишек и вовремя подавай есть - все, больше от меня ничего не требуется! Для полноты картины не хватает засаленного халата и бигуди в волосах! Знаешь, милый, что я тебе скажу: синьор Тосканини мне нравится, и я намерена продолжить это знакомство! Если он, конечно, объявится несмотря на лютую неприязнь, которую ты так "элегантно" продемонстрировал ему! Он интересный собеседник, умеет красиво ухаживать за женщинами, а ты... ты... - Даша остановилась, подыскивая нужные слова. Обижать Мела ей не хотелось.
   - А я не умею этого делать! - развил ее мысль Мел. Вскочив с кресла, он кругами забегал по комнате, как раненый тигр. - Подумать только - не умею! Хорошо, дорогая, если ты так хочешь, наследующей же тусовке я обязательно продемонстрирую тебе свое умение! Специально выберу классную телку и "сделаю" ее по полной программе, причем у тебя на глазах! Посмотрим, как ты тогда запоешь!
   - Мел, послушай... - попыталась прервать его Даша.
   - Я не умею ухаживать за женщинами! Я! Почти каждый день я приезжаю домой с цветами, почти каждую ночь я ласкаю тебя так, что ты стонешь от удовольствия, почти...
   Даша не дала ему закончить, она слишком любила мужа, чтобы продолжать этот разговор.
   - Мел, дорогой, - мягко сказала она, - ты меня не так понял! Я имела в виду не постель, где ты, безусловно, виртуоз... По большому счету мне наплевать на других мужчин, но, общаясь только с тобой, ведя, по существу, затворнический образ жизни, я теряюсь как женщина. Я не собираюсь изменять тебе, но... но ухаживания синьора Тосканини мне были приятны... Приятны в том смысле, что я, оказывается, по-прежнему хороша собой... могу увлечь вскружить голову...
   - ...и потерять ее, - хмуря брови, проворчал Мел. Он не хотел сдаваться.
   - Вот уж нет! - легко рассмеялась Даша. - Голову я потеряла восемь лет назад и, знаешь, до сих пор не жалею об этом!
   "Ах мужчины, - подумала она при этом, - самолюбивы, как капризные дети. Никого, кроме себя, не хотят замечать. Женщины для них рабыни, как в доисторические времена. Поневоле станешь феминисткой!"
   Исчерпав все аргументы, Даша решила остановить ссору старым испытанным приемом. Приблизившись к Мелу, она расстегнула верхние пуговички рубашки и начала целовать его грудь, слегка раздражая языком маленькие плоские соски. Вскоре она почувствовала, как горячие, сильные, нетерпеливые руки быстро освобождают ее от одежды.
   5
   После бурной встречи Нового года дни потекли обычной чередой, в привычной домашней круговерти для Даши, в напряженной работе для Мела. Изредка они выезжали в гости, но к себе старались никого не приглашать. Так продолжалось до самой весны, а весной... А весной к ним пожаловал синьор Тосканини...
   На Пасху, которая в тот год пришлась на самый конец марта, мальчики играли у самой воды, радуясь теплу и возможности отдохнуть от занятий (до школы оставалось всего ничего, поэтому надо было подналечь на язык). Настя была с ними. Она первая заметила моторку, быстро приближавшуюся к их недавно покрашенному причалу.
   - К нам едет какой-то дядя, - сказала она, подбегая к братьям. - Он везет цветы!
   Близнецы насторожились. После памятного "визита" албанцев они с недоверием относились к чужим.
   - Здравствуйте, дети! - сверкая белозубой улыбкой, прокричал синьор Тосканини, выпрыгивая на мостки. - Это вилла "Доротея"? Здесь живет синьор В.?
   - Да, - растерянно ответил Александр.
   - Пойдемте, мы проводим вас к папе! - перехватил инициативу Георгий. Он считал себя более решительным.
   Случайно выглянув в окно, Мел увидел следующую процессию. Впереди всех шла Настя. В руках она держала большую коробку конфет, перевязанную яркой лентой. За ней - синьор Тосканини с букетом бледно-желтых цветов, кажется, тюльпанов, которые так любила Даша. Замыкали шествие близнецы, явно недовольные тем, что им пришлось оторваться от куда более важных дел.
   "Все-таки принесла нелегкая этого красавца",- с раздражением подумал он и тут же крикнул в глубь дома:
   - Даша, к нам гости!
   - Синьоры, - излучая восторг, начал синьор Тосканини, едва переступив порог, - прошу прощения за внезапный визит, но я взял на себя смелость... Был по делам в Стрезе и решил поздравить вас с Пасхой...
   Он ничуть не смутился под прямым взглядом Мела, вручая Даше букет.
   "Какие дела на Пасху, - усмехнулся про себя Мел, - специально прискакал, жеребец чертов, ждали тебя тут..."
   Даша щебетала, извиняясь за то, что не приготовила борщ, ах, если бы он предупредил заранее... А так обыкновенный обед, ведь у русских Пасха на две недели позже... Разве? А он и не знал. Как жаль, что на православную Пасху он будет в Штатах, а то бы непременно заглянул, ведь синьора его не прогонит?.. Что вы, что вы... Нам было бы очень приятно...
   Продолжая разговор в том же духе, все сели за стол.
   Синьор Тосканини рассказал о себе. Вот уже три года он вдовец, имеет двоих взрослых детей: сына двадцати четырех лет и дочь - семнадцати. Издательским делом занимается лет двадцать. Казалось бы, все хорошо, но... в доме нет хозяйки. Может, у синьоры есть сестра, похожая на нее, или подруга, не уступающая синьоре в красоте и обаянии? Он бы женился... Говорят, русские женщины - отличные жены...
   "Ну ловкач, в открытую клеится к Даше, как будто меня тут нет! А она-то, она-то... Зарделась, аки невинная девица! Смотреть тошно!" - Мел с трудом сдерживал ярость.
   Обстановку разрядила Настя.
   - Спасибо, синьор, - светским тоном сказала она, появляясь в гостиной. - Ваши конфеты оказались очень вкусными.
   Взглянув на дочь, Даша ахнула. Щеки и нос Насти были перемазаны шоколадом, в грязных руках она держала пустую коробку.
   - Настя, ты съела все?!
   - Нет, поделилась с Боем, - мило улыбаясь, пояснила девочка.
   - Иди сейчас же умываться, негодница, - нахмурилась Даша. - Жорж-Алекс, почему вы не смотрите за сестрой? - крикнула она близнецам.
   - У вас прелестная дочь, - сказал синьор Тосканини. - Она похожа на отца. - Это была первая фраза, которая понравилась Мелу.
   Чуть позже гость приступил к деловому разговору.
   - Друзья, - надеюсь, вы позволите вас так называть? - у меня есть предложение, быть может, более заманчивое для меня, чем для вас, но все же рискну его озвучить. Я давно уже лелеял мысль издать русских поэтов начала века. Пастернак, Гумилев, Ахматова, Северин...
   - Северянин, - негромко поправил Мел.
   - Вот видите, как я нуждаюсь в вашей помощи...
   - Вы имеете в виду перевод? - деловито подобравшись, спросила Даша. Но переводить русских поэтов очень сложно. У них особый язык, передать его сможет далеко не каждый...
   - Вот мы и подошли к сути моего предложения, - улыбнулся синьор Тосканини. - У меня есть хорошие переводчики, но... они итальянцы. Не знаю, смогут ли они верно передать дух русской поэзии...
   - А зачем вам все это надо? - не очень вежливо перебил гостя Мел.
   - Простите, о чем вы? - не понял синьор Тосканини.
   - Зачем вам понадобилось переводить русских поэтов? - уточнил свой вопрос Мел. - Хлопотная и, как мне кажется, не очень прибыльная затея.
   - Видите ли, синьор, издавая коммерческие книги, приносящие хороший доход, я могу кое-что потратить и на духовное обогащение моего народа. Итальянцы и русские, именно в таком порядке, создали немало замечательных поэтических произведений. Но посмотрите, что происходит! Данте, Петрарка, Боккаччо - эти имена принадлежат всему миру. У вас есть Пушкин. К моему величайшему сожалению, иностранцы не знают других поэтов... Вот я и хочу во всеуслышание назвать их... - Спросив разрешения у Даши, синьор Тосканини достал из портсигара длинную сигарету и с видимым удовольствием закурил. Объяснив вам, так сказать, идеологическую подоплеку моей "затеи", - сказал он, - я хочу перейти к конкретным предложениям. Я посчитал бы для себя честью, если бы вы, уважаемая синьора В., согласились быть редактором этого издания. Ведь вы по образованию лингвист?
   - Но моя жена, - недовольно хмурясь, пророчил Мел, - слишком занята детьми и хозяйством, чтобы связывать себя долгосрочными деловыми обязательствами!
   - Остынь, Мел, - сказала по-русски Даша и, повернувшись к гостю, перешла на итальянский. - Ваше предложение, синьор Тосканини, кажется мне заманчивым, я бы с удовольствием попробовала себя на этом поприще, да и деньги нам, честно говоря, не помешают.
   Мел свирепо посмотрел на жену.
   - Но, я вижу, ваш супруг будет возражать, - с очевидным разочарованием произнес синьор Тосканини.
   - Для Мела интересы детей превыше всего, - улыбнулась Даша, - но, я думаю, он в конце концов поймет разумность вашего предложения. Мне уже изрядно надоело ограничивать круг моих интересов детьми и кухней. - Она выразительно взглянула на Мела.
   - Я не хочу быть причиной раздора в вашей семье... - вежливо начал итальянец.
   "Как же, не хочешь", - со злостью подумал Мел, поднимаясь из-за стола. Синьор Тосканини с каждой минутой раздражал его все больше и больше.
   -...однако мое предложение остается в силе. Если вы его примете, я буду искренне рад!
   Не желая больше слушать предприимчивого издателя, Мел, сославшись на головную боль, ушел наверх.
   - Мой муж на редкость хороший отец, - попыталась разрядить обстановку Даша. - Когда ему кажется, что речь идет об ущемлении интересов детей, он выходит из себя. Мне ваше предложение нравится, и я постараюсь убедить мужа в том, что эта работа действительно стоит внимания. Но если мне не удастся, не сетуйте на меня... семейный покой дороже...
   - Да, я вижу, вы очень привязаны к своему супругу... к своей семье... быстро поправился синьор Тосканини. - Дети у вас прелестны, но все же такая очаровательная женщина не должна сидеть дома! Зачем замыкать себя в четырех стенах?
   - Могу я просить у вас некоторое время на раздумье? - смутилась Даша.
   - Конечно, синьора, я вас не тороплю... Но к августу, когда будут готовы переводы, я хотел бы знать ответ. До этого времени я не буду вести переговоры ни с кем другим. А теперь мне пора откланяться. Надеюсь, ваши милые мальчики проводят меня до моторки.
   Даша распрощалась с синьором Тосканини у порога дома и позвала сыновей. Итальянец поцеловал Даше руку и в сопровождении Жорж-Алекса пошел к причалу.
   Намереваясь поговорить с мужем, Даша поднялась в спальню.
   Мел лежал на кровати, вперив глаза в потолок.
   - Он будет ждать нашего решения до августа, - начала Даша издалека.
   - Нашего? - холодно осведомился Мел. - Это будет твое решение. Свое я уже высказал, оно не изменится.
   - Дорогой, пойми, не могу же я быть вечной прислугой при детях. Они подросли, я нужна им все меньше и меньше...
   - Не прислугой, а матерью! - Мел приподнялся, с яростью глядя на жену. - Между прочим, заиметь детей, которые теперь тебя тяготят, в обоих случаях захотела ты, так изволь нести свой крест!
   - А ты разве не хотел иметь детей?! - задохнулась от возмущения Даша.
   - Дело не в наших детях, - продолжал распыляться Мел. - Я люблю Жорж-Алекса и Настю. Но сейчас речь идет совсем о другом! Неужели ты не видишь, что этому, с позволения сказать, издателю нужна ты сама, а не пресловутые поэты "серебряного века"! "Нет ли у вас, синьора, сестры или подруги, похожей на вас?" Мерзавец! Русскую жену ему захотелось! "Меня заинтересовало ваше предложение", - передразнил он Дашу. - Заинтересовало! Слов нет! Вот что я тебе скажу, дорогая: поймала меня на детях, так уж изволь быть хорошей матерью и сидеть дома!
   - Я - поймала?! Да как ты смеешь так говорить?! Я заберу всех троих и уйду!!!
   - Куда? К этому жеребцу? Хотел бы я посмотреть, как он примет тебя с тремя детьми!!!
   - Я уже уходила, если ты еще не забыл это, и сейчас уйду, уйду!!!
   - Скорее я сам уйду!!! - взревел Мел и, увидев в окно, что к дому, привлеченные непонятными криками, приближаются сыновья, выскочил из спальни. Перепрыгивая через две ступеньки, он спустился по лестнице, стремительно пересек гостиную, выбежал во двор и, плюхнувшись за руль стоявшего у гаража "форда", включил зажигание.
   - Папочка, ты куда... уже вечер, - донесся до него тоненький Настин голосок.
   Махнув дочке рукой, он поехал в сторону Стрезы, проклиная упрямый женский пол и конкретно свою жену, вполголоса прибегая к невостребованной в Италии ненормативной лексике. Нет, каково! Он - хозяин, он приносит в дом деньги и он же получает по физиономии! Видите ли Даше захотелось "публичного признания". Захотелось козе уксусу! Все женщины одинаковы, у всех одно на уме. Секс для них, как физкультура: ноги в стороны и - вперед! Вперед? Нет, Даша не такая, одернул он себя. Она не способна на предательство. Хотя... хотя... они вместе уже около восьми лет. За это время многое могло измениться. А вдруг...
   От этого неприятного "вдруг" по спине пробежал холодок. Нет и еще раз нет! - с досадой ударил он себя по колену. У них трое детей, младшая совсем еще пигалица! Кто же будет за ними следить, ведь близнецам осенью идти в школу... Даша - мать, это ее прямая обязанность! Он не потерпит, чтобы она своевольничала! Он сам будет определять пределы ее "свободы"! Иначе... А что "иначе"? - остановился он, постепенно приходя в норму. Допустим, сейчас он доберется до Милана, заночует в гостинице, а дальше что?
   В глубине души он прекрасно понимал, что дело не в Дашином желании работать, а в его неукротимой ревности. Он привык за годы брака, что Даша всегда дома, всегда с детьми, что его собственническим инстинктам никто не угрожает. А тут вдруг такое... Нет, все-таки он что-то делает не так. Поссорился с женой... из-за чего? Разве она "успела" изменить ему?
   На минуту Мел представил плачущую Настю, растерянные лица сыновей. Они-то в чем виноваты? Разве можно заставлять детей страдать?..
   Он уже проехал Стрезу и выехал на автостраду, ведущую в Милан. Впереди замаячили огни придорожного кафе. Сейчас он передохнет немного, войдет в берега и поедет обратно. Нет, возвращаться надо немедленно, какое там кафе! В конце концов, у него есть все. Есть обожаемая жена, есть Жорж-Алекс и Настя, есть дом, быть может, не такой большой, как в Москве, но по-своему уютный... "Да, дорогой, - - тяжело вздохнув, подумал он, - теперь ты, как цепями, скован, а если разорвешь эти цепи, тут тебе и конец, ты уже не сможешь жить..."
   Постояв на обочине, Мел развернулся и поехал назад. Даша хочет работать... Что ж, ей решать... "Репрессии" и "наказания" здесь ничего не дадут, да и какие могут быть "репрессии", когда он любит ее с такой же силой, как и в начале их совместной жизни; только вожделение сменилось глубокой привязанностью. Даша вошла в его кровь как наркотик; без нее и детей у него неизбежно начнется "ломка". А может, встряхнуть жену, чтобы она, как и раньше, желала его и днем и ночью, и когда он рядом и когда его нет? А что, если попробовать воскресить медовый месяц? Да у них и не было медового месяца... Когда они официально поженились, Даша ходила на сносях, а потом родились Жорж-Алекс... Правда, они провели две недели в Италии... Побывали в Венеции... в Риме... на Лаго Маджоре... Насти тогда еще не было, мальчики оставались в Москве на попечении няни и Дашиных родителей... Две недели полного счастья... Нет, не полного: без детей было скучно. Даша, помнится, плакала, слушая дружное лопотание близнецов в телефонной трубке.
   ...Когда Мел свернул на ответвление, ведущее к вилле, он увидел всех троих детей, сидящих на ступенях крыльца и следящих за проезжающими машинами. Настя сидела между братьями; все трое молчали; они его ждали.
   Узнав темно-синий "форд" отца, Настя, оглушительно завизжав, бросилась к машине. За ней - обычно флегматичный Бой. Выгнув спину и подняв хвост, он сердитым лаем выразил осуждение поступку хозяина, затем, словно устыдившись своего непочтения, Бой отошел на некоторое расстояние и глухо заворчал. Мел рывком открыл дверь, и Настя буквально свалилась ему в руки со счастливым воплем, растрогавшим его до слез: "Папочка, ты вернулся!" Целуя дочку, Мел краем глаза увидел, как сыновья поднялись со ступенек и, даже не посмотрев в его сторону, вошли в дом. "Осуждают..." - подумал Мел. Ну и правильно, что осуждают, значит, правильно воспитал... А эта птаха-пигалица всегда на его стороне!
   - Пойдем, Настюша, в дом, будем разбираться и мириться. Что мамочка?
   - Не знаю, она нас не пустила,- потупив глаза, ответила Настя.
   - Куда?
   - Она в спальне заперлась. Пойдем, папочка. - Настя крепко вцепилась в руку отца. "Чтобы не убежал", - с грустью подумал он.
   В гостиной никого не было.
   - Вот что, дочка, поиграй здесь с Боем, а я пойду к твоим братьям, поговорю с ними. Лады?
   - Ла-ды, - согласилась не в меру покладистая Настя (такой она никогда не была). - Я вас здесь подожду... и маму, - прибавила она после некоторого раздумья.
   - Что, Жорж-Алекс, обиделись? - сказал Мел, сходя к сыновьям. - Ну простите, парни, не сдержался. Сам не знаю, что со мной случилось.
   Братья молчали, никак не комментируя его порыв, однако их лица сразу просветлели.
   - Настя очень испугалась и плакала, - сказал Георгий. - И мамочка...
   - Мамочка закрылась в спальне, крикнув нам,чтобы мы присмотрели за Настей, к себе она никогоне пустила, - вступил в разговор Александр. - Ты пойди к ней, папа... Мы с Жоркой переживаем, когда вы ссоритесь...
   - Да мы и не ссорились, - краснея, пробормотал Мел, внезапно подумав, что сыновья-то ужевыросли. - Идите к Насте, парни.
   Он подошел к спальне; дверь была заперта.
   - Даша, - окликнул он тихонько, - это я... За дверью молчали.
   - Даша, - повысил голос Мел, начиная заводиться, - открой! Я ведь могу и с петель снести!
   Даша открыла дверь и, не глядя на мужа, направилась обратно к кровати, где она пребывала все это время.
   Мел схватил ее за руку и круто развернул к себе:
   - Ну хватит, дорогая, я действительно виноват, признаю... Жорж-Алекс меня осуждают, Настя переживает, даже собака, и та, облаяла, - добавил он с иронией, надеясь свести свое извинение к шутке.
   - Не я начала, - сердито ответила Даша, глядя ему в лицо. Но глаза ее потеплели.
   - Ладно, малышка. Сорвался я. Остатки грузинской крови взыграли... Ну мир?
   - Ах, Мел, проучить бы тебя хоть раз, но не могу. - Даша припала к его груди, смахнув крошечную слезинку.
   Обнявшись, они вышли на лестницу и, прежде чем спуститься, с любовью обозрели свое семейство. Настя сидела на полу, привалившись к теплому боку Боя, мурлыча детскую песенку. По всему было видно, что она уже забыла о своих печалях: и мать, и отец дома, значит, все в порядке. Близнецы, стоя у раскрытого окна, обсуждали важную проблему: будет ли завтра ветер (Мел недавно купил им воздушного змея, но они еще ни разу не запускали его в воздух).
   - Дети, - сказала Даша, - давайте-ка накрывать на стол к ужину! Мы с папой будем пить шампанское! - Она вопросительно взглянула на мужа; тот показал ей поднятый вверх большой палец. - Жорж-Алекс получат кока-колу, а Настя - сок.
   - Ура! - закричали близнецы, для которых ужин с родителями всегда был праздником.
   - И я хочу кока-колу, - заканючила Настя.
   - Нет, Настюшка. - Мел подхватил ее на руки. - Маленьким девочкам кока-колу пить не следует: от нее бывает аллергия. Вот состаришься, как Жорж-Алекс, тогда посмотрим...
   - Не хочу стариться, - надулась малышка.
   - Правильно, Настюша, нам, женщинам, стариться нельзя, - поддержала Настю мать. - А еще у нас будет холодная курица и сыр. Доставайте-ка все из холодильника!
   Лежа ночью рядом со спящей женой, Мел разрабатывал план дальнейших действий. Увезет он, пожалуй, Дашу на Сейшельские острова... Народу там немного, места уединенные - рай для влюбленных, да и только! Больше недели Даша, конечно, не выдержит - запросится домой, к детям. Но и этого времени вполне достаточно. Завтра же надо будет позвонить в Москву, вызвать Дашиных родителей. Пусть старики посидят с ребятами, они не откажутся, каждая встреча с внуками для них - праздник. Билеты он купит, за визу заплатит, но Даше ничего не скажет до самой посадки в самолет. "Даша любит сюрпризы", подумал он, погружаясь в сон.
   Мел
   6
   Даша лежала на залитом ярким солнцем безлюдном пляже и ждала Мела. "Сейшельские острова, - читала она в путеводителе, - государство в составе британского Содружества..." Государство... Такое маленькое... Мел привез ее сюда, чтобы провести неделю отдыха.
   Даша не была готова к этой поездке, более того - до последнего часа она ничего не знала о ней. Накануне вечером к ним приехали родители, вызвав своим появлением бурную радость детей.
   - Даша, - сказал Мел с абсолютно бесстрастным выражением лица, - я не стал беспокоить тебя заранее, но... по делам службы мне придется вылететь в Викторию... На переговоры...
   - В Викторию? Где это? - удивилась она.
   - На острове Маэ. Я не хочу брать с собой переводчицу из фирмы. Английский, французский - на этих языках ты говоришь свободно. Поработаешь на меня, как в старые добрые времена?
   - Я не против, Мел, но дети...
   - С детьми останутся Нина Николаевна и Александр Иванович. Думаю, они не будут возражать.
   Уже в самолете Мел признался, что никаких переговоров не будет; они проведут неделю на берегу Индийского океана в любовном уединении. "А почему бы и нет, - подумала Даша, поудобнее устраиваясь в мягком кресле, - лететь предстояло несколько часов. - Мама присмотрит за Настей, отец посидит на озере с удочкой, а мы... а мы... отдохнем..."
   По прибытии она с любопытством осмотрела отведенное им бунгало, стоявшее в уединенном месте, нашла все прекрасным и отправилась на пляж. Мел пообещал присоединиться к ней через несколько минут.
   ...Отложив путеводитель в сторону, Даша задремала.
   - Дашутка, Дашенька, этот купальник очень тебе идет! Но в нем ты не загоришь. Давай я помогу тебе раздеться, здесь никого нет, - разбудил ее голос мужа.
   Даша приняла предложенную Мелом игру: пусть старается! Разомлевшая на солнце, она вдруг почувствовала сладкую тяжесть внутри живота.
   - Сначала разденься сам, - сказала она, открывая глаза.
   Мел одним движением сдернул просторные шорты, под которыми ничего не было. Теперь он стоял во всем великолепии зрелой мужественности; длинная мошонка с весомыми ядрами низко свисала; из густой заросли темных волос выступал мощный, уже напрягшийся фаллос.
   - О Мел, я как-то давно не присматривалась к тебе. По-моему, ты стал еще больше. Ты такой огромный... Не знаю, как ты помещаешься во мне! - И она залилась воркующим смехом, выдавая свое нетерпение.
   - А это мы сейчас проверим, - сказал Мел, опускаясь рядом с ней на полотенце.
   Она, торопясь, сжала в кулак его пульсирующую плоть.
   - Сейчас, сейчас, малышка... я тебя раздену... ведь ты еще неопытна... у нас с тобой первый день медового месяца.
   Он осторожно расстегнул тугую застежку ее лифчика. Набухшие груди с розово-коричневыми сосками мягкой волной скользнули в горячие ладони.
   - О Мел, Мел, - простонала Даша в изнеможении, снимая купальные трусики, - прошу тебя, скорей...
   "Вот так я и буду каждый раз доводить тебя до исступления, чтобы ты сама меня просила", - подумал Мел, погружаясь в податливую, влажную плоть.
   Их первое соитие было яростным и быстрым, без прелюдий и предварительных ласк. Возбуждало все: отдаленные крики чаек над океаном, обжигающе горячий песок, нагота при солнечном свете и главное - ощущение того, что они одни во всей вселенной.
   Мел взял Дашу за руку и стал перебирать ее прохладные пальчики, целуя каждый по отдельности и все вместе.