Страница:
Потягивая "бордо", он следил за Дашей. Ее часто приглашали танцевать. Когда она подпрыгивала, он видел мелькание изящных кружев на черных штанишках, составлявших единый ансамбль с плиссированной короткой юбочкой. На Мела медленно, но неумолимо накатывала ярость. Даша принадлежит ему, по крайней мере, на сегодняшний вечер и ночь! Какого черта на нее пялятся эти молодые жеребцы? Черт бы побрал эту гнусную моду! Нет, он должен немедленно увести ее отсюда к себе в каюту, к себе в постель! Немедленно!!!
Заиграли протяжную мелодию. Мел решительно встал и, стараясь сдерживаться, подошел к Даше. Наклонившись в церемонном поклоне, он пригласил ее и, взяв за руку, вывел на площадку. Светски улыбаясь, держа дистанцию, Мел вел Дашу между танцующими и тихо говорил:
- Если я через десять минут не сдерну с тебя эти проклятые штанишки, которые ты всем показываешь, и не задеру эту похабную юбчонку, которая ничего не прикрывает, я трахну тебя на полу, прямо здесь! Я не могу больше сидеть с торчащим членом. Скоро его все заметят...
Даша, скосив глаза вниз, нежно проворковала:
- Успокойся, милый, пока ничего не видно...
- Когда закончится этот танец, - улыбаясь, прорычал он, - ты выйдешь под любым, ты поняла, под любым предлогом и будешь ждать меня в музыкальном салоне четвертой палубы. Я приду за тобой через несколько минут...
- Милый, я дрожу от нетерпения... Я хочу, чтобы ты меня... до смерти затрахал. Мне хочется взять в руку то, что у тебя торчит из-под блейзера. Я жду тебя в салоне... не задерживайся...
Танец закончился; придерживая Дашу за локоть, Мел отвел ее на место и невозмутимо раскланялся. Вернувшись за свой столик, он принялся за невероятно вкусный десерт, который ему хотелось выплюнуть. Вскоре он заметил, как Даша, взяв бисерную черную сумочку, поднялась, что-то сказала, улыбаясь, капитану и, лавируя между столиками, быстро направилась к выходу из банкетного зала.
Выждав несколько минут, Мел поднялся и пошел за ней. Удаляясь от банкетного зала, он убыстрял шаг, а по четвертой палубе уже бежал, дрожа от нетерпения. Ворвавшись в музыкальный салон, он не заметил ее в темноте, но она с коротким счастливым криком бросилась к нему. Молча схватив ее за руку, он почти поволок ее по коридору к своей каюте. Распахнув дверь, он втолкнул ее в просторную гостиную, повернул ключ и, оперевшись спиной о дверь, развернул лицом к себе. Все так же молча, задрал юбочку и молниеносным движением спустил черные штанишки.
- Весь вечер мечтал об этом... Переступи, - приказал Мел и впился поцелуем ей в губы. Пока она переступала через белье и отбрасывала его ногой в сторону, он обнял ее и подтолкнул спиной к креслу.
- Сядь, малышка.
Когда она села, он поднял ее ноги и закинул на подлокотники. Затем встал на колени и застыл на несколько мгновений. Она была в длинных дорогих черных чулках с широкой кружевной резинкой; в обрамлении черных чулок и задравшейся юбочки ее розовая промежность с золотистыми завитками выглядела как раскрывшая створки раковина.
- Как восхитительно ты пахнешь, - простонал он, уткнув голову между ее ног, целуя и лаская языком сокровенные места. Даша, откинувшись на спинку кресла, блаженно улыбалась и нежно перебирала его коротко подстриженные волосы. Подняв голову, он поймал ее губы и забрал их в рот с такой страстью, что Даша вскрикнула; рука его проскользнула в раскрытую глубину и начала нежный массаж. Когда она, по-детски коротко вздохнув, обвила руками его шею, Мел почувствовал такую полноту физического удовольствия, как будто осушил стакан воды в пустыне. Его лихорадочное возбуждение спало, он мог уже спокойнее вбирать ее в себя. Он насыщал ею свое обоняние, осязание и зрение. Он так изголодался за эти несколько дней круиза, когда, имея ее где-то в непосредственной близости, не мог ею обладать, что теперь, ощущая под руками податливое тело, быстро сбросил напряжение, отдавшись любовной игре. В этом он знал толк и обожал процесс подготовки партнерши к восприятию самого себя. Он знал, что язык и пальцы могут заставить женщину раскрыться так, что она забудет всякую сдержанность; когда женщина достигала пика наслаждения, он получал от этого почти такое же удовольствие, как от своего собственного оргазма.
- Теперь я хочу поласкать тебя сзади, - шепнул он, - опустись на пол, девочка.
Она исполнила.
- Как спелые яблоки, нагретые солнцем: гладкие, розовые и теплые, шептал Мел, обцеловывая ее ягодицы и заводя руку между упругими сферами.
Даша, дрожа, взмолилась:
- Милый, я хочу выпустить твоего большого малыша...
- Да... Конечно, выпусти его...
Она повернулась лицом к нему; ее взгляд уперся в мощную вздыбленность в брюках. Тихо засмеявшись, она сказала:
- Малыш просится наружу...
Она потянула молнию, и большой возбужденный член выскочил прямо ей в руки: под брюками не было белья. Вскрикнув, она взяла его в горстку и нежно, как птенца, погладила свободной рукой.
Закрыв глаза, он наслаждался ее движениями.
- Смотри, не разряди меня, девочка. Я хочу кончить в тебе... Давай снимем это пахабное платьице...
Он поднял ее, повернул спиной к себе и расстегнул молнию - платье соскользнуло вниз; он расстегнул застежку лифчика и отбросил его в сторону; она осталась в длинных черных чулках. Мел встал, забрал ее грудь в ладонь, другую руку положил на пушистый холмик между ног и крепко прижал ее попку к своей возбужденной плоти.
- Ты готова, малышка? - нежно прошептал он ей в ухо.
Изнемогая от его прикосновений, она кивнула. Мел скинул с себя одежду и сел на жесткий стул, разместив ее у себя на коленях и крепко прижимая к себе спину.
- Разведи ножки, детка, и раздуй животик... Он быстрым движением скользнул в нее. Когда она почувствовала его целиком в себе, двойной крик удовольствия огласил комнату.
Даша не помнила, как они очутились в спальне в постели. Мел лежал рядом, медленно одаривая ее поцелуями. Он поочередно целовал ее ладони, потом щеки, губы. Спустился к шее, потом к ложбинке между грудями, потом надолго задержался на грудях, целуя и лаская их с особой нежностью. Он благодарил.
- Тебе было хорошо? - тихо спросил он.
- ...Божественно!
Мел приподнялся, выдвинул какой-то ящичек у нее над головой и протянул Даше маленькую изящную коробочку:
- Посмотри, детка, и скажи, как тебе нравится...
Она открыла коробочку: на белом бархате покоилось золотое кольцо с крупным малиновым рубином, обработанным кабашоном, в осыпи из мелких бриллиантиков.
- Я купил его для тебя еще в Стамбуле, выбрал твой камень, на счастье...
- О Мел, это такая прелесть! Я даже не знаю, что сказать! И размер подобран прямо для среднего пальца. Мне хочется тебя расцеловать!
- Зачем же сдерживать красивые порывы?! - серьезно сказал он. Действуй!
Он склонил к ней голову и нежно сжал упругую грудь. Даша, закинув руки ему на шею, начала целовать его лицо. Во второй раз за этот день он ощутил себя на вершине блаженства. Какую же власть над ним возымела эта женщина! Он спокоен и счастлив только тогда, когда она рядом, когда он может до нее дотянуться!
Вдруг словно какая-то мысль остановила ее; оторвавшись от него, Даша резко откинулась на подушку.
- У меня никогда не было такого изящного кольца, - задумчиво протянула она.
- Теперь есть, - поставил точку Мел и поднялся с кровати. - Вставай, малышка, тебе надо еще раз появиться на этом гребаном вечере, дабы не было лишних разговоров; да и мне нужно кое с кем пообщаться.
Он направился в душевую, когда ее тонкий голосок остановил его.
- Мел, скажи правду, это - отступное, я имею в виду кольцо? Прощальный подарок? Ты намерен расстаться со мной?..
- Боюсь, я не думал об этом, - замер он. - Ты считаешь, что следует рассмотреть и такую возможность?
Она тихонько, с видимым облегчением рассмеялась.
- На мой взгляд, не следует, - сказала она. - А как мне объяснить появление кольца?
- Девочка, это уже твои проблемы... Я захотел тебя побаловать и исполнил свое желание... Дальше думай сама... Ты обязательно что-нибудь придумаешь...
Сказав это, он скрылся за дверью душевой, где расслабленно опустился на банный табурет. Глупышка, она опасается, что он ее оставит, не подозревая, в какую рабскую зависимость он попал... Ему теперь секс не в удовольствие, если он не держит ее в своих объятиях! Только бы она не поняла... Мысль о том, что она раскроет его тайну, была пока еще нестерпима для мужского самолюбия!
Поднявшись, Мел отрегулировал воду и вернулся обратно в спальню.
- Малышка, вставай, не залеживайся... Маленькая лентяйка, - шутливо заворчал он, - ты встанешь или применить силу?
Примени, - проворковала Даша и, протянув руку с новым кольцом, несколько раз подкинула его большой, устало обвисший член.
- Не возбуждай меня снова, блудница; я должен восстановить силы для нашей первой ночи, которую мы наконец-то проведем в одной постели!
- Ну, раз так, я встаю, - резво вскочила Даша и, покачнувшись, чуть не упала. Он едва успел подхватить ее.
- Обними меня за шею, - поднял Мел ее на руки. - Я тебя сам обмою.
В душевой он поставил ее на пол, взял пакет с пластиковым беретом, убрал под него короткую волну ее золотистых волос и встал вместе с нею под душ.
- Держись за меня, детка.
Возвышаясь над ней, положив себе на грудь ее голову, он тихонько водил ладонью по ее спине.
- Прошла слабость? Ты в порядке?
Мел вывел ее из-под душа и закутал в банную простыню.
- Сейчас ты оденешься и вернешься в банкетный зал. Веди себя непринужденно, скользкие вопросы переводи в шутку. Концерт будет до часу ночи, потом до четырех будут танцы, с которых ты незаметно сбежишь и придешь сюда. Я буду ждать тебя с часу, дверь заперта не будет. Все, девочка, иди.
Она взялась за ручку двери.
- Малышка, - окликнул Мел и, когда она обернулась, склонился к ее розовому ушку, - я опять хочу тебя уложить...
Он ласково вытолкнул ее из душевой. Обмываясь под душем, он не мог обуздать свое воображение, а оно настойчиво рисовало ему предстоящую ночь. Так долго они еще ни разу не были вместе... Всегда днем, всегда немного поторапливаясь... Сегодня она придет, он ее не спеша разденет, целуя каждый сантиметр открывающегося тела, и отнесет в постель... Затем заласкает руками и языком сладкую плоть... Потом медленно войдет в нее, двигаясь неторопливо... Страсть и силу он позволит себе лишь в самом конце, когда положит ее ноги себе на плечи и доведет до экстаза и ее и себя. Он прижмет ее, усталую, спиной к себе, заберет в кокон своих рук и ног и будет укачивать, пока она не заснет. Ей обязательно нужно немного поспать... На заре, когда через опущенные жалюзи проникнет в каюту первый прохладный бриз, а тела коснется бледная тень рассвета, он разбудит ее и попросит приласкать... Нежные длинные пальчики будут томно и лениво перебирать... Потом, когда он войдет в нее, она откинется назад, налитая грудь вздыбится, а руки будут вспархивать, как крылья птицы, в такт его движениям... Еще немного сна, и, наконец, перед завтраком, перед ее уходом, их слияние будет яростным и страстным, со всеми безумствами, которые возникнут в его голове. Он должен насытить ею себя на три-четыре дня до следующей ночи.
5
По возвращении из круиза Мел не видел Дашу целых четыре недели. Эти дни были трудными в его любовной жизни. Губы, руки, тело хранили тепло и сладость ее плоти. После страстных тайных свиданий на теплоходе он отчаянно тосковал по ней, недоумевая, почему она не дает о себе знать. Встречи со случайными подружками он прекратил.
Она позвонила в самом конце октября.
- Мел, - услышал он ее взволнованный голос, - нам необходимо увидеться сегодня же... Случилось важное...
Стараясь сохранять видимость спокойствия, он невозмутимо спросил:
- А что все-таки случилось? Ты молчала целый месяц! Я думал...
- Мел, я не могу долго объяснять! Я... беременна, и я уверена, почти уверена, - поправилась она, - что это твой ребенок. Нужно решать, избавляться или...
- Что?! - взревел в трубку Мел. - О каком избавлении ты говоришь, если уверена, что это мой ребенок! Немедленно приезжай ко мне! Жду у лифта!
Бросив трубку на рычаг, Мел принялся по диагонали мерить шагами комнату. Ребенок! Ему даже в голову не приходила мысль, что Даша может ошибиться относительно его отцовства. После тех невероятных сладостных и страстных слияний, там на теплоходе, его семя вполне могло остаться в таинственных Дашиных глубинах! Он никогда не выспрашивал ее о взаимоотношениях с мужем, но по тому, как она ему отдается, он чувствовал, что своим властелином Даша признала именно его, Мела. Ребенок перевернет всю его жизнь! Ребенок от Даши, это же счастье, подарок судьбы! Семья полноценная, с любимой женщиной и горластым малышом в придачу - и он уже не известный всей Москве "жеребец", а солидный, уважаемый бизнесмен, имеющий пользующийся доверием вкладчиков банк, уютный, большой, хлебосольный дом, очаровательную жену и даже ребенка! Стоп! Но Даша не его жена, значит, и ребенок будет считаться не его!
Все эти мысли роились в его голове, пока он не нажал кнопку домофона, чтобы впустить Дашу.
- Мел, - сказала она, едва он ввел ее в квартиру, - я должна тебе объяснить, почему я думаю...
- Да, да, конечно, ты объяснишь мне все, но только потом, - прервал он, снимая с нее легкий модный плащ и опускаясь на колени, чтобы снять осенние сапожки. - Сейчас у нас есть более важное дело, малышка!
- Но, Мел, я же пришла, чтобы вместе решить...
- Все уже решено, - опять прервал ее он. - Я все обдумал, наш важный разговор займет не более пяти минут. А сейчас проходи в комнату... Я тебя раздену, я подержу тебя в руках, я должен вначале утолить свой голод. Неужели ты, девочка, не соскучилась по мне?
В ответ она обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом.
- Ах, Мел, когда ты рядом, я просто теряю голову...
Он, приподняв, внес ее в гостиную.
- Посмотри, что я приобрел специально для нас! На ней еще никто не спал, ни одна женщина, даже я не ложился!
Торцом к стене стояла большая, почти квадратная тахта, покрытая белым пушистым молдавским ковром с ярким геометрическим рисунком. На ней даже длинный Мел мог укладываться как вдоль, так и поперек. Сверху была постелена традиционная розовая простыня.
- Мне это сделали на заказ. Давай спустим с тебя штанишки. Теперь садись ко мне на колени, моя теплая, моя мягкая, моя влажная... - шептал он, расстегивая пуговицы ее жакета и кофточки, ощупывая ее грудь. - Вот они чудные, тяжелые сисечки... мои...
- О Мел, ведь я пришла поговорить с тобой о серьезных вещах... и вот опять не могу сдержаться...
- И не нужно! Конечно, мы поговорим, но вначале я тебя от души трахну. Раскинься, моя сладкая...
Он ласково опрокинул ее на тахту, сбросил джинсы, широко развел ее ноги и, встав на колени между ее ног, вошел в нее. Его руки обхватили ее полные груди и начали ими играть, ласкать, тискать. Она тихо, счастливо стонала, наслаждаясь его движениями.
- Знаешь, малышка, я не врач, но могу сказать, что ты беременна; твои сисечки просто чугунные, даже не продавливаются! Ты с начинкой, моя сладенькая, и вложил ее я... И ты родишь мне сына!
- А если дочку?
- В этом случае я буду держать тебя в роддоме до тех пор, пока не получится мальчик! Поняла? Так что давай с первого захода!
- О, Мел, - извивалась она под ним, - мне так хорошо с тобой! Подними меня повыше, я сейчас кончу...
- Кончай, моя девочка! Я сегодня настроен серьезно; я так истосковался по тебе, по твоему лону! Сегодня ты кончишь у меня не раз!
Она закричала, двигая головой вправо, влево; конвульсии наслаждения пробежали по ее ладно скроенному телу. Мел довольно засмеялся и лег рядом. Ее оргазмы были столь полными, что обычно она впадала в забытье на некоторое время. Он удовлетворенно ждал: его мужскому самолюбию льстило, что он смог загнать женщину в такое блаженство.
- Эй, детка, отдохнула немного? - спросил он, заметив, что Даша очнулась.
Опустив глаза, она увидела, что он все еще возбужден.
- Сейчас, Мел, еще одну-две минутки...
- Да...
Положив ей руку на грудь, он стал оглаживать ее тело, спускаясь все ниже. Наконец он прошептал: "Перевернись на животик, малышка... а груди пусть свисают... это меня возбуждает... О господи, какое блаженство..." Взаимные стоны, сплетаясь воедино, заполнили комнату... Пика наслаждения они достигли одновременно... Обессилев, Мел упал на нее.
...Когда Мел вышел из ванной, Даша, полностью одетая, сидела в кресле на кухне. Он подошел, поднял ее, сел в кресло, посадил ее на колени и ласково прижал к себе.
- Вот теперь я способен тебя слушать, если ты хочешь что-то сказать. Но для меня вопрос ясен: если ты говоришь, что ребенок мой, значит, он мой. Да я и сам это чувствую! И я рад! Если хочешь, говори дальше...
- Мел, ты имеешь право знать, почему я считаю ребенка твоим... Я замужем уже почти четыре года, но К. не хотел детей, и я, конечно, глотала таблетки. Но иногда я забывала... даже в опасные дни, но я ни разу не забеременела. Видишь ли, я ни разу не испытала... - Она, смущаясь, что-то прошептала ему на ухо.
У Мела удивленно поползли вверх брови.
- Все четыре года без оргазма? - Он предпочитал обо всем говорить вслух. - Он у тебя что, короткочленный? Не понимаю...
Даша тихонько засмеялась:
- У меня невелика возможность сравнивать... По сравнению с тобой - да. Но, может быть, не в этом дело. Я не знаю, как сказать... он не искусен в сексе... он не разжигает меня...
Мел поцеловал ее:
- Девочка, я рад, что дал тебе наслаждение. Продолжай...
- Ты помнишь нашу первую ночь в круизе? Настоящую брачную ночь со всеми безумствами?..
Он молча поцеловал ее.
- Я тогда в спешке забыла про таблетку. Поверь, я не хотела тебя подловить, просто забыла...
Он с силой прижал ее к себе.
-...Это было семь недель назад. Вчера врач сказал, что срок моей беременности - семь недель. И - самое главное. Вернувшись на борт, К. не притрагивался ко мне двенадцать дней и до этого тоже несколько дней... Мы были близки всего один раз перед самой Одессой... Я не стала бы обсуждать с тобой свои отношения с К., но сейчас я должна быть точной... Если бы я забеременела от него, беременность была бы уже много больше или, наоборот, меньше...
Она взглянула на Мела. На лице его застыло удивленное выражение, брови были высоко подняты: он не сомневался в Дашиных словах, он искренне недоумевал, как можно, имея Дашу в постели, не заниматься любовью!
- Видишь, все сходится, - продолжила Даша. - Можно, конечно, сделать генетический анализ по крови, но это уже после рождения ребенка...
- Остановись, детка! Я и так, без твоего гребаного анализа, чувствую, что это мой ребенок и ты родишь мне сына! А может быть, двух? Помнишь, я тогда входил в твое чрево дважды, до самого дна. Я дважды тебя полил, я отлично помню! У нас будет двое, двое сыновей!
Его восторженной фантазии не было предела.
- Пожалуй, - улыбнулась Даша, - к концу беременности у меня в животе окажется с десяток усатых грузинских младенцев с саблями!
Не обращая внимания на ее иронию, Мел встал с кресла и, держа Дашу на руках, протопал по кухне, напевая: "Гром победы, раздавайся, веселися, храбрый росс!"
Даша звонко рассмеялась:
- Никакой ты не росс, а большой и сладкий грузинский... лучше которого нет на свете! - И звонко поцеловала его.
- Нет, я все-таки русский... - слегка обиделся Мел. - Что до остального сказанного, то ты почаще говори мне такие слова, если хочешь иметь каждый раз усладу, радость моя! Ну а теперь поговорим всерьез.
Он сел, все так же не спуская Дашу с колен. - Если у тебя были опасения, как я приму это известие, то отбрось их к чертовой матери. Я уверен, что это мое, и не позволю тебе ничего с собой сделать. Будешь рожать! Своему мужу скажешь об этом как можно позже, чтобы он не мотал тебе нервы с абортом. Все оставшееся до родов время ты будешь заботиться только о себе и детях.
- Уже о детях! - усмехнулась Даша, но он даже внимания не обратил на ее слова.
- У нас только одна серьезная проблема, моя девочка. Заключается она в том, как сделать тебя моей женой не только перед Богом, но и перед людьми, и как дать тебе и ребенку мою фамилию... Но это уже мои заботы. Ты же, Дашенька, должна быть беззаботна и весела. Оставшиеся семь месяцев чирикай на здоровье, не забивая свою хорошенькую головку серьезными мыслями. Я тебе обещаю, моя малышка, что к моменту родов ты будешь моей женой, и дети, соответственно, записаны на мою фамилию. Ты все поняла?
Она, уже не усмехаясь, молча уткнулась лицом ему в грудь.
- Только, Даша, я возьму с тебя клятву. Ты будешь, как бы ни было сложно, приходить ко мне все это время. Я не выдержу, не видя тебя; я должен тебя раздевать, смотреть на тебя, трогать тебя... Не причиняя вреда тебе и ребенку, я буду осторожно любить тебя, а потом, когда уже будет нельзя, просто смотреть и гладить... Обещай мне, девочка! Ведь я так люблю тебя!
Вдруг он почувствовал горячие потоки слез на груди; рубашка мгновенно промокла, Дашу сотрясали беззвучные рыдания.
- Детка, малышка моя, что с тобой? Прекрати сейчас же, тебе нельзя волноваться! В чем дело? Я что-нибудь сделал не так?!
- Мел, - рыдала она, - ты впервые сказал, что любишь меня... Ты все время молчал или говорил "хочу тебя"...
- Разве? - искренне удивился он. - Я ни разу не признавался тебе в любви? Прости меня, идиота! Неужели так важно говорить об этом? Я полагал, что доказываю тебе это каждый раз, как мы встречаемся... Я люблю тебя уже давно, я понял после четвертого свидания... Ты видишь, я даже их пронумеровал... Ну улыбнись, малышка! Я никого не хочу, кроме тебя, я не нахожу себе места, когда не вижу тебя, я хочу засыпать и просыпаться в одной постели с тобой...
- А я до сегодняшнего дня, до твоей реакции на мою беременность не была уверена... Мне все время казалось, что ты меня оставишь, каждое свидание казалось мне последним... - Она понемногу успокаивалась.
- Глупышка, да я как цепями прикован к тебе! А теперь, когда ты носишь под сердцем моего ребенка, нас не разорвать никакой силой... Утри слезы и припудри свой курносый носик. Да, я люблю тебя, я буду за тебя бороться и отвоюю тебя! Запомни это!
Проводив Дашу, Мел лег на тахту, еще хранившую тепло их тел, и задумался. Он пообещал, что она через несколько месяцев будет его законной женой, и понимал, что с этим нужно торопиться; однако пока он не имел ни малейшего представления, как это осуществить. Едва ли Дашин муж пойдет на официальный развод с беременной женой - это сильно повредит его деловому имиджу. Кроме того, Мел не понимал, как мужчина добровольно может отпустить от себя такую женщину, как Даша! Даже если К. прямо сказать, что отец ожидаемого ребенка не он, тот, скорее всего, не признает этот факт, не желая стать мишенью для насмешек. В душе Мел опасался, что К. может отомстить... Автомобильная катастрофа, случайный выстрел - выбор в наше демократическое время велик... Не стоило сбрасывать со счетов и такую вероятность, что К., узнав правду, согласится на развод спустя год или два после рождения ребенка. Но этот вариант не устраивал Мела: во-первых, он хотел, чтобы ребенка сразу записали на его фамилию, а во-вторых, чтобы Даша как можно быстрее стала его женой...
Единственный выход - вынудить К. дать Даше развод; его нужно подвести к такому решению... Но как?! Мучаясь безысходностью ситуации, Мел вспомнил, что какие-то моменты в Дашином рассказе показались ему странными, они были как кочки, о которые нельзя было не споткнуться... Последовательно прокручивая в памяти состоявшийся разговор, он наконец ухватил появившуюся мысль за хвост. Вот оно! Похоже, секс с женой не очень увлекает К. "...Он не искусен... Он не разжигает меня", - сказала Даша. За все время круиза, где сама обстановка располагала к любовным утехам, они были близки лишь один (!) раз; при этом К. явно не был импотентом и на людях вел себя по отношению к жене как нормальный, внимательный муж. Еще... Даша говорила, что он повсюду водит с собой охранников, что, с точки зрения Мела, было вполне оправданным, но один из них, тот, что был в круизе, имел отдельную одноместную каюту, не люкс, но довольно дорогую... А если у К. тяга к мужчинам? Охранник молодой, здоровый, хорошо сложенный... Мелу, который воспринимал только традиционный секс с женщинами, это соображение показалось маловероятным. Но пока это была единственная версия, объяснявшая холодность К. по отношению к Даше, и ее нужно было проверить, тем более что о похождениях К. с прекрасной половиной человечества ничего не было слышно. А слухами, как известно, земля полнится...
Мел решительно снял трубку телефона и набрал номер знакомого частного детектива.
6
Последующие месяцы для обоих были исполнены событий, которые, следуя новому лексикону, принято называть судьбоносными. Но если для Даши это было волнующее ожидание перемен в ее личной и их общей судьбе, то для Мела активная, состоящая из тонких расчетов, похожая на розыгрыш шахматной партии деятельность.
На исходе третьего месяца беременности Даша поставила в известность своего мужа о предстоящем событии. Тот не выразил большой радости, но и не стал настаивать на аборте, понимая, что время упущено. Он только с досадой спросил, почему она не сказала ему раньше. Даша ответила, как обычно отвечают в таком случае женщины: не была уверена, так как до сих пор не беременела, хотела убедиться, а позднее врачи сказали, что опасно; потом смело добавила:
Заиграли протяжную мелодию. Мел решительно встал и, стараясь сдерживаться, подошел к Даше. Наклонившись в церемонном поклоне, он пригласил ее и, взяв за руку, вывел на площадку. Светски улыбаясь, держа дистанцию, Мел вел Дашу между танцующими и тихо говорил:
- Если я через десять минут не сдерну с тебя эти проклятые штанишки, которые ты всем показываешь, и не задеру эту похабную юбчонку, которая ничего не прикрывает, я трахну тебя на полу, прямо здесь! Я не могу больше сидеть с торчащим членом. Скоро его все заметят...
Даша, скосив глаза вниз, нежно проворковала:
- Успокойся, милый, пока ничего не видно...
- Когда закончится этот танец, - улыбаясь, прорычал он, - ты выйдешь под любым, ты поняла, под любым предлогом и будешь ждать меня в музыкальном салоне четвертой палубы. Я приду за тобой через несколько минут...
- Милый, я дрожу от нетерпения... Я хочу, чтобы ты меня... до смерти затрахал. Мне хочется взять в руку то, что у тебя торчит из-под блейзера. Я жду тебя в салоне... не задерживайся...
Танец закончился; придерживая Дашу за локоть, Мел отвел ее на место и невозмутимо раскланялся. Вернувшись за свой столик, он принялся за невероятно вкусный десерт, который ему хотелось выплюнуть. Вскоре он заметил, как Даша, взяв бисерную черную сумочку, поднялась, что-то сказала, улыбаясь, капитану и, лавируя между столиками, быстро направилась к выходу из банкетного зала.
Выждав несколько минут, Мел поднялся и пошел за ней. Удаляясь от банкетного зала, он убыстрял шаг, а по четвертой палубе уже бежал, дрожа от нетерпения. Ворвавшись в музыкальный салон, он не заметил ее в темноте, но она с коротким счастливым криком бросилась к нему. Молча схватив ее за руку, он почти поволок ее по коридору к своей каюте. Распахнув дверь, он втолкнул ее в просторную гостиную, повернул ключ и, оперевшись спиной о дверь, развернул лицом к себе. Все так же молча, задрал юбочку и молниеносным движением спустил черные штанишки.
- Весь вечер мечтал об этом... Переступи, - приказал Мел и впился поцелуем ей в губы. Пока она переступала через белье и отбрасывала его ногой в сторону, он обнял ее и подтолкнул спиной к креслу.
- Сядь, малышка.
Когда она села, он поднял ее ноги и закинул на подлокотники. Затем встал на колени и застыл на несколько мгновений. Она была в длинных дорогих черных чулках с широкой кружевной резинкой; в обрамлении черных чулок и задравшейся юбочки ее розовая промежность с золотистыми завитками выглядела как раскрывшая створки раковина.
- Как восхитительно ты пахнешь, - простонал он, уткнув голову между ее ног, целуя и лаская языком сокровенные места. Даша, откинувшись на спинку кресла, блаженно улыбалась и нежно перебирала его коротко подстриженные волосы. Подняв голову, он поймал ее губы и забрал их в рот с такой страстью, что Даша вскрикнула; рука его проскользнула в раскрытую глубину и начала нежный массаж. Когда она, по-детски коротко вздохнув, обвила руками его шею, Мел почувствовал такую полноту физического удовольствия, как будто осушил стакан воды в пустыне. Его лихорадочное возбуждение спало, он мог уже спокойнее вбирать ее в себя. Он насыщал ею свое обоняние, осязание и зрение. Он так изголодался за эти несколько дней круиза, когда, имея ее где-то в непосредственной близости, не мог ею обладать, что теперь, ощущая под руками податливое тело, быстро сбросил напряжение, отдавшись любовной игре. В этом он знал толк и обожал процесс подготовки партнерши к восприятию самого себя. Он знал, что язык и пальцы могут заставить женщину раскрыться так, что она забудет всякую сдержанность; когда женщина достигала пика наслаждения, он получал от этого почти такое же удовольствие, как от своего собственного оргазма.
- Теперь я хочу поласкать тебя сзади, - шепнул он, - опустись на пол, девочка.
Она исполнила.
- Как спелые яблоки, нагретые солнцем: гладкие, розовые и теплые, шептал Мел, обцеловывая ее ягодицы и заводя руку между упругими сферами.
Даша, дрожа, взмолилась:
- Милый, я хочу выпустить твоего большого малыша...
- Да... Конечно, выпусти его...
Она повернулась лицом к нему; ее взгляд уперся в мощную вздыбленность в брюках. Тихо засмеявшись, она сказала:
- Малыш просится наружу...
Она потянула молнию, и большой возбужденный член выскочил прямо ей в руки: под брюками не было белья. Вскрикнув, она взяла его в горстку и нежно, как птенца, погладила свободной рукой.
Закрыв глаза, он наслаждался ее движениями.
- Смотри, не разряди меня, девочка. Я хочу кончить в тебе... Давай снимем это пахабное платьице...
Он поднял ее, повернул спиной к себе и расстегнул молнию - платье соскользнуло вниз; он расстегнул застежку лифчика и отбросил его в сторону; она осталась в длинных черных чулках. Мел встал, забрал ее грудь в ладонь, другую руку положил на пушистый холмик между ног и крепко прижал ее попку к своей возбужденной плоти.
- Ты готова, малышка? - нежно прошептал он ей в ухо.
Изнемогая от его прикосновений, она кивнула. Мел скинул с себя одежду и сел на жесткий стул, разместив ее у себя на коленях и крепко прижимая к себе спину.
- Разведи ножки, детка, и раздуй животик... Он быстрым движением скользнул в нее. Когда она почувствовала его целиком в себе, двойной крик удовольствия огласил комнату.
Даша не помнила, как они очутились в спальне в постели. Мел лежал рядом, медленно одаривая ее поцелуями. Он поочередно целовал ее ладони, потом щеки, губы. Спустился к шее, потом к ложбинке между грудями, потом надолго задержался на грудях, целуя и лаская их с особой нежностью. Он благодарил.
- Тебе было хорошо? - тихо спросил он.
- ...Божественно!
Мел приподнялся, выдвинул какой-то ящичек у нее над головой и протянул Даше маленькую изящную коробочку:
- Посмотри, детка, и скажи, как тебе нравится...
Она открыла коробочку: на белом бархате покоилось золотое кольцо с крупным малиновым рубином, обработанным кабашоном, в осыпи из мелких бриллиантиков.
- Я купил его для тебя еще в Стамбуле, выбрал твой камень, на счастье...
- О Мел, это такая прелесть! Я даже не знаю, что сказать! И размер подобран прямо для среднего пальца. Мне хочется тебя расцеловать!
- Зачем же сдерживать красивые порывы?! - серьезно сказал он. Действуй!
Он склонил к ней голову и нежно сжал упругую грудь. Даша, закинув руки ему на шею, начала целовать его лицо. Во второй раз за этот день он ощутил себя на вершине блаженства. Какую же власть над ним возымела эта женщина! Он спокоен и счастлив только тогда, когда она рядом, когда он может до нее дотянуться!
Вдруг словно какая-то мысль остановила ее; оторвавшись от него, Даша резко откинулась на подушку.
- У меня никогда не было такого изящного кольца, - задумчиво протянула она.
- Теперь есть, - поставил точку Мел и поднялся с кровати. - Вставай, малышка, тебе надо еще раз появиться на этом гребаном вечере, дабы не было лишних разговоров; да и мне нужно кое с кем пообщаться.
Он направился в душевую, когда ее тонкий голосок остановил его.
- Мел, скажи правду, это - отступное, я имею в виду кольцо? Прощальный подарок? Ты намерен расстаться со мной?..
- Боюсь, я не думал об этом, - замер он. - Ты считаешь, что следует рассмотреть и такую возможность?
Она тихонько, с видимым облегчением рассмеялась.
- На мой взгляд, не следует, - сказала она. - А как мне объяснить появление кольца?
- Девочка, это уже твои проблемы... Я захотел тебя побаловать и исполнил свое желание... Дальше думай сама... Ты обязательно что-нибудь придумаешь...
Сказав это, он скрылся за дверью душевой, где расслабленно опустился на банный табурет. Глупышка, она опасается, что он ее оставит, не подозревая, в какую рабскую зависимость он попал... Ему теперь секс не в удовольствие, если он не держит ее в своих объятиях! Только бы она не поняла... Мысль о том, что она раскроет его тайну, была пока еще нестерпима для мужского самолюбия!
Поднявшись, Мел отрегулировал воду и вернулся обратно в спальню.
- Малышка, вставай, не залеживайся... Маленькая лентяйка, - шутливо заворчал он, - ты встанешь или применить силу?
Примени, - проворковала Даша и, протянув руку с новым кольцом, несколько раз подкинула его большой, устало обвисший член.
- Не возбуждай меня снова, блудница; я должен восстановить силы для нашей первой ночи, которую мы наконец-то проведем в одной постели!
- Ну, раз так, я встаю, - резво вскочила Даша и, покачнувшись, чуть не упала. Он едва успел подхватить ее.
- Обними меня за шею, - поднял Мел ее на руки. - Я тебя сам обмою.
В душевой он поставил ее на пол, взял пакет с пластиковым беретом, убрал под него короткую волну ее золотистых волос и встал вместе с нею под душ.
- Держись за меня, детка.
Возвышаясь над ней, положив себе на грудь ее голову, он тихонько водил ладонью по ее спине.
- Прошла слабость? Ты в порядке?
Мел вывел ее из-под душа и закутал в банную простыню.
- Сейчас ты оденешься и вернешься в банкетный зал. Веди себя непринужденно, скользкие вопросы переводи в шутку. Концерт будет до часу ночи, потом до четырех будут танцы, с которых ты незаметно сбежишь и придешь сюда. Я буду ждать тебя с часу, дверь заперта не будет. Все, девочка, иди.
Она взялась за ручку двери.
- Малышка, - окликнул Мел и, когда она обернулась, склонился к ее розовому ушку, - я опять хочу тебя уложить...
Он ласково вытолкнул ее из душевой. Обмываясь под душем, он не мог обуздать свое воображение, а оно настойчиво рисовало ему предстоящую ночь. Так долго они еще ни разу не были вместе... Всегда днем, всегда немного поторапливаясь... Сегодня она придет, он ее не спеша разденет, целуя каждый сантиметр открывающегося тела, и отнесет в постель... Затем заласкает руками и языком сладкую плоть... Потом медленно войдет в нее, двигаясь неторопливо... Страсть и силу он позволит себе лишь в самом конце, когда положит ее ноги себе на плечи и доведет до экстаза и ее и себя. Он прижмет ее, усталую, спиной к себе, заберет в кокон своих рук и ног и будет укачивать, пока она не заснет. Ей обязательно нужно немного поспать... На заре, когда через опущенные жалюзи проникнет в каюту первый прохладный бриз, а тела коснется бледная тень рассвета, он разбудит ее и попросит приласкать... Нежные длинные пальчики будут томно и лениво перебирать... Потом, когда он войдет в нее, она откинется назад, налитая грудь вздыбится, а руки будут вспархивать, как крылья птицы, в такт его движениям... Еще немного сна, и, наконец, перед завтраком, перед ее уходом, их слияние будет яростным и страстным, со всеми безумствами, которые возникнут в его голове. Он должен насытить ею себя на три-четыре дня до следующей ночи.
5
По возвращении из круиза Мел не видел Дашу целых четыре недели. Эти дни были трудными в его любовной жизни. Губы, руки, тело хранили тепло и сладость ее плоти. После страстных тайных свиданий на теплоходе он отчаянно тосковал по ней, недоумевая, почему она не дает о себе знать. Встречи со случайными подружками он прекратил.
Она позвонила в самом конце октября.
- Мел, - услышал он ее взволнованный голос, - нам необходимо увидеться сегодня же... Случилось важное...
Стараясь сохранять видимость спокойствия, он невозмутимо спросил:
- А что все-таки случилось? Ты молчала целый месяц! Я думал...
- Мел, я не могу долго объяснять! Я... беременна, и я уверена, почти уверена, - поправилась она, - что это твой ребенок. Нужно решать, избавляться или...
- Что?! - взревел в трубку Мел. - О каком избавлении ты говоришь, если уверена, что это мой ребенок! Немедленно приезжай ко мне! Жду у лифта!
Бросив трубку на рычаг, Мел принялся по диагонали мерить шагами комнату. Ребенок! Ему даже в голову не приходила мысль, что Даша может ошибиться относительно его отцовства. После тех невероятных сладостных и страстных слияний, там на теплоходе, его семя вполне могло остаться в таинственных Дашиных глубинах! Он никогда не выспрашивал ее о взаимоотношениях с мужем, но по тому, как она ему отдается, он чувствовал, что своим властелином Даша признала именно его, Мела. Ребенок перевернет всю его жизнь! Ребенок от Даши, это же счастье, подарок судьбы! Семья полноценная, с любимой женщиной и горластым малышом в придачу - и он уже не известный всей Москве "жеребец", а солидный, уважаемый бизнесмен, имеющий пользующийся доверием вкладчиков банк, уютный, большой, хлебосольный дом, очаровательную жену и даже ребенка! Стоп! Но Даша не его жена, значит, и ребенок будет считаться не его!
Все эти мысли роились в его голове, пока он не нажал кнопку домофона, чтобы впустить Дашу.
- Мел, - сказала она, едва он ввел ее в квартиру, - я должна тебе объяснить, почему я думаю...
- Да, да, конечно, ты объяснишь мне все, но только потом, - прервал он, снимая с нее легкий модный плащ и опускаясь на колени, чтобы снять осенние сапожки. - Сейчас у нас есть более важное дело, малышка!
- Но, Мел, я же пришла, чтобы вместе решить...
- Все уже решено, - опять прервал ее он. - Я все обдумал, наш важный разговор займет не более пяти минут. А сейчас проходи в комнату... Я тебя раздену, я подержу тебя в руках, я должен вначале утолить свой голод. Неужели ты, девочка, не соскучилась по мне?
В ответ она обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом.
- Ах, Мел, когда ты рядом, я просто теряю голову...
Он, приподняв, внес ее в гостиную.
- Посмотри, что я приобрел специально для нас! На ней еще никто не спал, ни одна женщина, даже я не ложился!
Торцом к стене стояла большая, почти квадратная тахта, покрытая белым пушистым молдавским ковром с ярким геометрическим рисунком. На ней даже длинный Мел мог укладываться как вдоль, так и поперек. Сверху была постелена традиционная розовая простыня.
- Мне это сделали на заказ. Давай спустим с тебя штанишки. Теперь садись ко мне на колени, моя теплая, моя мягкая, моя влажная... - шептал он, расстегивая пуговицы ее жакета и кофточки, ощупывая ее грудь. - Вот они чудные, тяжелые сисечки... мои...
- О Мел, ведь я пришла поговорить с тобой о серьезных вещах... и вот опять не могу сдержаться...
- И не нужно! Конечно, мы поговорим, но вначале я тебя от души трахну. Раскинься, моя сладкая...
Он ласково опрокинул ее на тахту, сбросил джинсы, широко развел ее ноги и, встав на колени между ее ног, вошел в нее. Его руки обхватили ее полные груди и начали ими играть, ласкать, тискать. Она тихо, счастливо стонала, наслаждаясь его движениями.
- Знаешь, малышка, я не врач, но могу сказать, что ты беременна; твои сисечки просто чугунные, даже не продавливаются! Ты с начинкой, моя сладенькая, и вложил ее я... И ты родишь мне сына!
- А если дочку?
- В этом случае я буду держать тебя в роддоме до тех пор, пока не получится мальчик! Поняла? Так что давай с первого захода!
- О, Мел, - извивалась она под ним, - мне так хорошо с тобой! Подними меня повыше, я сейчас кончу...
- Кончай, моя девочка! Я сегодня настроен серьезно; я так истосковался по тебе, по твоему лону! Сегодня ты кончишь у меня не раз!
Она закричала, двигая головой вправо, влево; конвульсии наслаждения пробежали по ее ладно скроенному телу. Мел довольно засмеялся и лег рядом. Ее оргазмы были столь полными, что обычно она впадала в забытье на некоторое время. Он удовлетворенно ждал: его мужскому самолюбию льстило, что он смог загнать женщину в такое блаженство.
- Эй, детка, отдохнула немного? - спросил он, заметив, что Даша очнулась.
Опустив глаза, она увидела, что он все еще возбужден.
- Сейчас, Мел, еще одну-две минутки...
- Да...
Положив ей руку на грудь, он стал оглаживать ее тело, спускаясь все ниже. Наконец он прошептал: "Перевернись на животик, малышка... а груди пусть свисают... это меня возбуждает... О господи, какое блаженство..." Взаимные стоны, сплетаясь воедино, заполнили комнату... Пика наслаждения они достигли одновременно... Обессилев, Мел упал на нее.
...Когда Мел вышел из ванной, Даша, полностью одетая, сидела в кресле на кухне. Он подошел, поднял ее, сел в кресло, посадил ее на колени и ласково прижал к себе.
- Вот теперь я способен тебя слушать, если ты хочешь что-то сказать. Но для меня вопрос ясен: если ты говоришь, что ребенок мой, значит, он мой. Да я и сам это чувствую! И я рад! Если хочешь, говори дальше...
- Мел, ты имеешь право знать, почему я считаю ребенка твоим... Я замужем уже почти четыре года, но К. не хотел детей, и я, конечно, глотала таблетки. Но иногда я забывала... даже в опасные дни, но я ни разу не забеременела. Видишь ли, я ни разу не испытала... - Она, смущаясь, что-то прошептала ему на ухо.
У Мела удивленно поползли вверх брови.
- Все четыре года без оргазма? - Он предпочитал обо всем говорить вслух. - Он у тебя что, короткочленный? Не понимаю...
Даша тихонько засмеялась:
- У меня невелика возможность сравнивать... По сравнению с тобой - да. Но, может быть, не в этом дело. Я не знаю, как сказать... он не искусен в сексе... он не разжигает меня...
Мел поцеловал ее:
- Девочка, я рад, что дал тебе наслаждение. Продолжай...
- Ты помнишь нашу первую ночь в круизе? Настоящую брачную ночь со всеми безумствами?..
Он молча поцеловал ее.
- Я тогда в спешке забыла про таблетку. Поверь, я не хотела тебя подловить, просто забыла...
Он с силой прижал ее к себе.
-...Это было семь недель назад. Вчера врач сказал, что срок моей беременности - семь недель. И - самое главное. Вернувшись на борт, К. не притрагивался ко мне двенадцать дней и до этого тоже несколько дней... Мы были близки всего один раз перед самой Одессой... Я не стала бы обсуждать с тобой свои отношения с К., но сейчас я должна быть точной... Если бы я забеременела от него, беременность была бы уже много больше или, наоборот, меньше...
Она взглянула на Мела. На лице его застыло удивленное выражение, брови были высоко подняты: он не сомневался в Дашиных словах, он искренне недоумевал, как можно, имея Дашу в постели, не заниматься любовью!
- Видишь, все сходится, - продолжила Даша. - Можно, конечно, сделать генетический анализ по крови, но это уже после рождения ребенка...
- Остановись, детка! Я и так, без твоего гребаного анализа, чувствую, что это мой ребенок и ты родишь мне сына! А может быть, двух? Помнишь, я тогда входил в твое чрево дважды, до самого дна. Я дважды тебя полил, я отлично помню! У нас будет двое, двое сыновей!
Его восторженной фантазии не было предела.
- Пожалуй, - улыбнулась Даша, - к концу беременности у меня в животе окажется с десяток усатых грузинских младенцев с саблями!
Не обращая внимания на ее иронию, Мел встал с кресла и, держа Дашу на руках, протопал по кухне, напевая: "Гром победы, раздавайся, веселися, храбрый росс!"
Даша звонко рассмеялась:
- Никакой ты не росс, а большой и сладкий грузинский... лучше которого нет на свете! - И звонко поцеловала его.
- Нет, я все-таки русский... - слегка обиделся Мел. - Что до остального сказанного, то ты почаще говори мне такие слова, если хочешь иметь каждый раз усладу, радость моя! Ну а теперь поговорим всерьез.
Он сел, все так же не спуская Дашу с колен. - Если у тебя были опасения, как я приму это известие, то отбрось их к чертовой матери. Я уверен, что это мое, и не позволю тебе ничего с собой сделать. Будешь рожать! Своему мужу скажешь об этом как можно позже, чтобы он не мотал тебе нервы с абортом. Все оставшееся до родов время ты будешь заботиться только о себе и детях.
- Уже о детях! - усмехнулась Даша, но он даже внимания не обратил на ее слова.
- У нас только одна серьезная проблема, моя девочка. Заключается она в том, как сделать тебя моей женой не только перед Богом, но и перед людьми, и как дать тебе и ребенку мою фамилию... Но это уже мои заботы. Ты же, Дашенька, должна быть беззаботна и весела. Оставшиеся семь месяцев чирикай на здоровье, не забивая свою хорошенькую головку серьезными мыслями. Я тебе обещаю, моя малышка, что к моменту родов ты будешь моей женой, и дети, соответственно, записаны на мою фамилию. Ты все поняла?
Она, уже не усмехаясь, молча уткнулась лицом ему в грудь.
- Только, Даша, я возьму с тебя клятву. Ты будешь, как бы ни было сложно, приходить ко мне все это время. Я не выдержу, не видя тебя; я должен тебя раздевать, смотреть на тебя, трогать тебя... Не причиняя вреда тебе и ребенку, я буду осторожно любить тебя, а потом, когда уже будет нельзя, просто смотреть и гладить... Обещай мне, девочка! Ведь я так люблю тебя!
Вдруг он почувствовал горячие потоки слез на груди; рубашка мгновенно промокла, Дашу сотрясали беззвучные рыдания.
- Детка, малышка моя, что с тобой? Прекрати сейчас же, тебе нельзя волноваться! В чем дело? Я что-нибудь сделал не так?!
- Мел, - рыдала она, - ты впервые сказал, что любишь меня... Ты все время молчал или говорил "хочу тебя"...
- Разве? - искренне удивился он. - Я ни разу не признавался тебе в любви? Прости меня, идиота! Неужели так важно говорить об этом? Я полагал, что доказываю тебе это каждый раз, как мы встречаемся... Я люблю тебя уже давно, я понял после четвертого свидания... Ты видишь, я даже их пронумеровал... Ну улыбнись, малышка! Я никого не хочу, кроме тебя, я не нахожу себе места, когда не вижу тебя, я хочу засыпать и просыпаться в одной постели с тобой...
- А я до сегодняшнего дня, до твоей реакции на мою беременность не была уверена... Мне все время казалось, что ты меня оставишь, каждое свидание казалось мне последним... - Она понемногу успокаивалась.
- Глупышка, да я как цепями прикован к тебе! А теперь, когда ты носишь под сердцем моего ребенка, нас не разорвать никакой силой... Утри слезы и припудри свой курносый носик. Да, я люблю тебя, я буду за тебя бороться и отвоюю тебя! Запомни это!
Проводив Дашу, Мел лег на тахту, еще хранившую тепло их тел, и задумался. Он пообещал, что она через несколько месяцев будет его законной женой, и понимал, что с этим нужно торопиться; однако пока он не имел ни малейшего представления, как это осуществить. Едва ли Дашин муж пойдет на официальный развод с беременной женой - это сильно повредит его деловому имиджу. Кроме того, Мел не понимал, как мужчина добровольно может отпустить от себя такую женщину, как Даша! Даже если К. прямо сказать, что отец ожидаемого ребенка не он, тот, скорее всего, не признает этот факт, не желая стать мишенью для насмешек. В душе Мел опасался, что К. может отомстить... Автомобильная катастрофа, случайный выстрел - выбор в наше демократическое время велик... Не стоило сбрасывать со счетов и такую вероятность, что К., узнав правду, согласится на развод спустя год или два после рождения ребенка. Но этот вариант не устраивал Мела: во-первых, он хотел, чтобы ребенка сразу записали на его фамилию, а во-вторых, чтобы Даша как можно быстрее стала его женой...
Единственный выход - вынудить К. дать Даше развод; его нужно подвести к такому решению... Но как?! Мучаясь безысходностью ситуации, Мел вспомнил, что какие-то моменты в Дашином рассказе показались ему странными, они были как кочки, о которые нельзя было не споткнуться... Последовательно прокручивая в памяти состоявшийся разговор, он наконец ухватил появившуюся мысль за хвост. Вот оно! Похоже, секс с женой не очень увлекает К. "...Он не искусен... Он не разжигает меня", - сказала Даша. За все время круиза, где сама обстановка располагала к любовным утехам, они были близки лишь один (!) раз; при этом К. явно не был импотентом и на людях вел себя по отношению к жене как нормальный, внимательный муж. Еще... Даша говорила, что он повсюду водит с собой охранников, что, с точки зрения Мела, было вполне оправданным, но один из них, тот, что был в круизе, имел отдельную одноместную каюту, не люкс, но довольно дорогую... А если у К. тяга к мужчинам? Охранник молодой, здоровый, хорошо сложенный... Мелу, который воспринимал только традиционный секс с женщинами, это соображение показалось маловероятным. Но пока это была единственная версия, объяснявшая холодность К. по отношению к Даше, и ее нужно было проверить, тем более что о похождениях К. с прекрасной половиной человечества ничего не было слышно. А слухами, как известно, земля полнится...
Мел решительно снял трубку телефона и набрал номер знакомого частного детектива.
6
Последующие месяцы для обоих были исполнены событий, которые, следуя новому лексикону, принято называть судьбоносными. Но если для Даши это было волнующее ожидание перемен в ее личной и их общей судьбе, то для Мела активная, состоящая из тонких расчетов, похожая на розыгрыш шахматной партии деятельность.
На исходе третьего месяца беременности Даша поставила в известность своего мужа о предстоящем событии. Тот не выразил большой радости, но и не стал настаивать на аборте, понимая, что время упущено. Он только с досадой спросил, почему она не сказала ему раньше. Даша ответила, как обычно отвечают в таком случае женщины: не была уверена, так как до сих пор не беременела, хотела убедиться, а позднее врачи сказали, что опасно; потом смело добавила: