Страница:
Субхаш очень боялся такого поворота событий. У него не оставалось времени, чтобы найти нового преемника. А оставить СНБ без сильного лидера — то же самое, что бросить руль корабля Империи Драконис перед началом бури.
Это не означало, что Субхаш не верил в Теодора. Многие, а особенно выдающийся отец Теодора — Координатор Такаси, считали младшего Куриту ограниченным человеком, сомневались в его способностях и силе характера. Все они ошибались. По мнению Субхаша, Теодор Курита — величайший правитель, которого когда-либо порождал Дом Куриты.
Но если Координатор был капитаном корабля, то Национальная безопасность — его рулем. Не будь ее, у Координатора не окажется средства для руководства Империей Драконис.
Не отставка манила Улыбающегося. Он мечтал умереть со спокойным сердцем.
Легкий завиток дыма растаял в воздухе. Субхаш Индрахар выпустил из пальцев листок бумаги. Химическая реакция, начавшаяся с момента соприкосновения чернил и специальной бумаги, закончилась самовозгоранием. Тонкая полоска с посланием, как мотылек-однодневка, завершила краткое существование и рассыпалась в прах.
Это не имело значения. Улыбающийся запомнил содержание листка с одного взгляда.
Теперь ему следовало составить ответ. Судьба Империи Драконис, а возможно, и всей Внутренней Сферы теперь зависела от него.
— Ну, и как твои дела?
Кэсси шла, засунув руки в карманы мешковатых штанов цвета хаки. Ей пришлось проделать несколько почти танцевальных па в черных спортивных тапочках, чтобы приноровиться к размашистому шагу высокой блондинки. Теперь Кэсси шагала легко, подняв голову и глядя на собеседницу.
— Замечательно! Просто замечательно. Я помогала Диане с малышами, они все еще не могут успокоиться после того, что произошло прошлой ночью. Капитан Васкез приказала мне убраться и немного передохнуть. Но я чувствую, что не смогу сейчас уснуть.
— Все еще возбуждена? — спросила Кали. Наряд Макдугал, которым она пользовалась вне службы, не отличался разнообразием — джинсы и мужская рубашка, завязанная над пупком. Светлые волосы небрежно заколоты на макушке, одна непокорная прядь выбилась наружу и свисала на глаза, словно щупальце. Под синими глазами залегли черные круги, на щеке красовалось грязное пятно. Кэсси почувствовала некое странное удовлетворение от того, что ее красивая подруга выглядит столь непрезентабельно.
— Сама не знаю, — ответила Кэсси, вновь удивляясь тому, что опять откровенничает с этой чертовой бабой. — Я чувствую незавершенность. Словно еще не все закончилось.
Брови Кали сошлись на переносье.
— Тебе неспокойно потому, что никого не удалось прикончить за эту ночь?
— Черт побери, что ты хочешь этим сказать? — крикнула Кэсси. Гнев закипел в ней, как плазма в реактивном двигателе.
— Я достаточно точно выразилась, — спокойно, как всегда, ответила Кали.
— Ты что, пытаешься научить меня, как делать мою работу?
— И не мечтай. Просто хочу, чтобы храбрая девочка призадумалась над некоторыми вещами.
— Я выполняю свои обязанности.
— Никто не делает для полка больше, чем ты, дорогуша, и всем это известно. Но твоей непосредственной работой является сбор информации. А убивать людей — это уже во вторую очередь.
— Иногда приходится делать и это. Мы бойцы, если ты об этом не забыла.
— Я-то не забыла. Моя работа на самом деле заключается в том, чтобы убивать людей. Но меня беспокоишь ты.
Кэсси обогнала Кали на несколько шагов. Затем повернулась и встала лицом к подруге.
— Почему?
— Ты действительно получаешь удовольствие от убийства?
Кэсси застыла как вкопанная. Злость бушевала в ней, как буря на поверхности оранжевого хашиманского солнца.
— Что ты пытаешься сделать со мной? Ослабить мою волю? Лишить ощущения остроты ситуации? Кали покачала головой:
— Нет, дорогуша. Просто хочу удостовериться в том, что ты осталась человеком.
Кэсси понурила голову и побрела прочь, крепко обхватив себя обеими руками.
— Спасибо.
Она почувствовала, что Кали шагает следом, и напряглась, боясь, что другой человек, другой мир коснется ее маленького мирка. Сейчас девушке не хотелось никого видеть.
Но Кали не дотронулась до нее. Она просто шла, держась чуть поодаль.
— Чего ты на самом деле хочешь? — требовательно спросила Кэсси. К ее собственному удивлению, в голосе прозвучало напряжение, говорившее о том, что она готова расплакаться. Глаза начинало пощипывать от закипавших слез. — Почему ты так заинтересовалась мной? Что тебе нужно?
— Стать твоей подругой. Кэсси быстро обернулась.
— Но зачем? — вскрикнула она. Слезы уже свободно текли по ее щекам. — Ты хочешь затащить меня в постель? Или думаешь, что было бы неплохо подлизаться ко мне только потому, что я такая чертовски хорошая разведчица? Что заставляет тебя ходить за мной следом, черт побери?!
— Только то, что ты такая, как есть. Кэсси уставилась на Кали. Глаза блондинки оставались почти такими же бледно-голубыми, как и небо.
— Но почему? Кто я такая?
— Кто-то, кого я с гордостью называю своей подругой.
Кэсси сделала глубокий вдох, огромный вдох, который почти переполнил ее худое тело. Она решила выпалить Макдугал все, что о ней думает, назвав лгуньей прямо в лицо, в это проклятое личико фотомодели. Вместо этого она беззвучно выдохнула воздух, отвернулась и понурила голову.
— Почему ты так отчаянно отказываешься поверить в то, что можешь нравиться только потому, что просто ты — это ты? — спросила Кали.
— Потому, что я этого не заслуживаю, — угрюмо проговорила Кэсси. — Я уличная дрянь, маленькая грязная шлюшка. Убийца.
— Ты вовсе не такая. Но можешь превратиться в такую, если хорошенько не всмотришься в собственную душу и не сделаешь выбор. Если мы слишком долго сражаемся с прошлыми кошмарами, то становимся их продолжением.
— Конечно, — проворчала Кэсси, поворачиваясь лицом к Кали. — Я собираюсь превратиться в десятиметровую боевую машину. Черт побери, прямо сию минуту.
— Ты одна подбила больше машин, чем половина наших водителей, — сказала Макдугал, — поэтому не думаю, что можешь превратиться в робота, это уж чересчур. На самом деле ты рискуешь превратиться в убивающую машину, простую и примитивную. Вместо женщины, которая может убить, если только это жизненно необходимо.
Кэсси стояла, подставив лицо солнечному свету и крепко сжав кулаки. Через минуту Кали позволила себе слегка усмехнуться:
— Ты можешь торчать здесь и копить ненависть сколько угодно, детка, — заявила она, — но я намерена встретить кого-нибудь из наших ребят и опрокинуть с ними пару хороших стаканчиков чего-нибудь прохладительного.
У Арчи отвисла челюсть. Во внезапно наступившей тишине головы всех «Кабальерос» повернулись в одном направлении. К Ковбою. Костлявый водитель робота оглядел выстроившихся полукругом товарищей, затем
снова взглянул на Вестина. Красивое молодое лицо репортера приобрело весьма странный серо-зеленый оттенок, на котором заметно выделялись веснушки.
— Кажется, я что-то не то ляпнул? — невинно сказал Ковбой.
— Точно подмечено, — подтвердила Ворон. Вестин судорожно перевел дыхание.
— Думаю, что нужно выпить, — с трудом выговорил он.
— Вот идут Кэсси и Кали, — сказала Ворон. — Предлагаю сделать перерыв и обсудить это потом.
— Когда вы меня вычислили? — спросил Арчи. Они сидели в холле одни, без посторонних. Репортер допивал вторую бутылку пива. Он уже миновал обычную стадию полного отрицания всего и вся, на что его товарищи отреагировали с вежливым скептицизмом.
— Сразу, как только ты попался мне на глаза, — с язвительным удовольствием произнесла Кэсси. Она, казалось, находилась в очень злобном расположении духа. Вестин, никогда не видевший девушку в таком настроении, не испытывал сейчас никакого удовольствия. — На тебе просто большими буквами было написано: ШПИОН.
— Это на самом деле не так уж плохо, Арчи, — примирительно сказала Кали. — Подумай только, во время войны с кланами ты побывал во множестве наемных частей, выполняя определенную работу. Случайно одним из них оказался Семнадцатый полк. Службы секретной разведки Внутренней Сферы заинтересовались тобой. А затем мы оказываемся здесь, в самом сердце Империи Драконис. — Она пожала плечами. — И ты возникаешь из небытия как раз в ту минуту, когда мы приземляемся на Хашимане, и заявляешь, что хочешь заснять нас для службы новостей. И торчишь с нами целыми неделями.
— Ваш рассказ вполне убедителен, но...
— Конечно, конечно. — Кали похлопала юношу по руке. — Но никто за это не даст и горсточки прокисшего совиного дерьма, милый, потому что «Кабальерос» такое уж эффектное и прославленное войско, как Волчьи Драгуны.
— Никто ничего о нас не слыхал, — сказал Чай, — кроме нанимателей.
— И тех, против кого полк наняли, — добавил Ковбой,
— Но я на самом деле журналист из службы ново стей Федеративного Содружества.
— Уверена в этом, — сказала Кзсси. — И твоя служба новостей приобрела плохую известность из-за того, что готова наизнанку вывернуться, лишь бы кто-нибудь из правителей Домов Дэвиона и Штайнера вежливо попросил об этом. Арчи поморщился:
— Зря вы так грубо. Вы говорите так, словно мы марионетки, как... как средства массовой информации Империи Драконис.
Макдугал покачала головой:
— Нет. Существует различие между раболепной, но свободной прессой и абсолютными марионетками. Мы обычно держимся подальше от подобных вещей еще с тех пор, как слово «свободный» в Лиге Свободных Миров не означало свободу стать личными'игрушками Томаса Марика.
Вестин поднял кружку с пивом, но вдруг снова ее опустил. Лицо репортера искривилось, словно он понюхал какую-то дрянь.
— Выходит, что вы водили меня за нос все эти дни?
— Арчи, — сказала Кали, — ты нам нравишься. Правда нравишься.
— И мы даже не думали, что это когда-нибудь выплывет наружу, — добавила Ворон.
— А что... что же тогда отец Гарсия? — Иезуит когда-то прошел курс первой помощи пострадавшим и теперь пробирался через руины жилого комплекса, ухаживая за теми, кому удалось выжить после атаки террористов и «спасательной операции» гражданской полиции. Могли возникнуть трения, связанные с тем, что католическому священнику позволили выйти на улицы Империи Драконис, где христианство, за исключением лютеранства, было официально запрещено. Но отец Боб ничем не напоминал миссионера и приобрел привычку вместо пасторского воротничка носить черную водолазку. Да и в любом случае вряд ли нашелся бы человек, пожелавший затеять склоку со священником, приятелями которого были водители пятидесяти роботов. — Он шпионил за мной, ведь так?
— Он просто хотел уберечь тебя от неприятностей, приятель, — объяснил новоиспеченный капитан Эймс.
— Ты ему на самом деле очень понравился, Арчи, — сказала Ворон. — Нечто свеженькое — живой, настоящий, умеющий порассуждать парень из Федеративного Содружества — после всех нас, грубых деревенских койотов, с которыми ему до сих пор приходилось общаться.
Репортер нахмурился. Он спал этой ночью не больше, чем наемники, а им вообще не удалось заснуть, и полторы бутылки пива оказали на юношу сильное воздействие, как и крушение красивой легенды. Он стоял, слегка покачиваясь.
— Вы проявили высшую степень неискренности в отношении меня, — заявил он.
— Эй, Арчи, не следует грязно выражаться в присутствии женщин, — одернул его Ковбой. — Мы же вовсе не хотели избавиться от тебя. Дом Дэвиона мог бы заслать сюда кого-нибудь другого, с кем хлопот не оберешься.
Кали Макдугал уронила голову на стол. Вестин затравленно посмотрел на Ковбоя и выскочил наружу. Тот удивленно заморгал, глядя на собравшихся.
— Ну что я такого сказал? Что я сказал? Ворон пристроила острый подбородок на ладони и изумленно уставилась на него.
— Ковбой, — спросила она, — ты от рождения такая глупая задница, или тебя пришлось специально обучать правилам плохого поведения в школе?
Сквозь прозрачную стену в комнату проникали сумерки с моря Шакудо. На полу из зеленого мрамора лежал арабский ковер с замысловатым орнаментом. Мебели было мало, но ее отличало элегантное изящество. Нинью Керай Индрахар, одинаково равнодушный как к комфорту, так и к элегантности, стоял в центре комнаты, глядя, как прыгают голографические тени на экране в углу.
Серьезный, чисто выбритый молодой репортер стоял на фоне жилого дома, одна из побеленных стен которого обвалилась на улицу, обнажив балки конструкции, похожие на скрюченные пальцы скелета. Над руинами курился дымок. Команда пожарных заливала пепелище водой из шланга.
— Терроризм, и беспорядки, — говорил юноша. — Два бича Внутренней Сферы будоражат ныне царственную безмятежность во владениях Дракона...
— Разумеется, мой лорд убедится, как мы поворачиваем эту историю к нашей выгоде, — сказал Энрико Кацуяма, стоявший позади Нинью, что вызывало в нем тихое раздражение. Но Нинью не показывал виду, что замечает недовольство собеседника, и не сдвинулся даже на шаг назад, чтобы маленькая раболепная жаба попала в поле его зрения. — Вскоре они перейдут к показу сцен националистических волнений в Федеративном Содружестве, доказывая этим, что подобные потрясения имеют место повсюду.
— Федеративное Содружество не является нашим врагом, — сказал Нинью и добавил: — В настоящий момент. Кацуяма закивал головой:
— Разумеется, нет, лорд. Но наш народ завидует образу жизни людей в Федеративном Содружестве. Эти события дадут возможность показать, что в их жизнь тоже вторгается беспорядок. Нинью нахмурился:
— Но мы и не пытаемся скрыть тот факт, что нападающими были террористы «Слова Блейка», даже делаем на это особый упор, чтобы скрыть собственное участие в операции. Какое отношение секта «Слово Блейка» имеет к Федеративному Содружеству?
— Разумеется, никакого, лорд. Но что из этого? Мы показываем публике одно, говорим другое, и никто не сомневается в истине. — Глаза Кацуямы блеснули. — Эта техника в совершенстве отработана старинными мастерами двадцатого века.
Нинью басовито хмыкнул и показал на экран. «Стрелец» наемников поднял руку, и попавшая в западню женщина с ребенком на руках шагнула с балкона полуразрушенного дома на ладонь робота.
— Они делают из наемников Чандрасехара Куриты прямо-таки героев, — заметил он. — Вы согласны?
— Почему же нет, лорд? — Кацуяма несмело улыбнулся. — Мы обернем это к нашей выгоде во время второго этапа задуманной операции.
Второй этап... Этот человек говорил об этом жизнерадостным голосом. Словно провал вчерашней ночью оказался чем-то само собой разумеющимся, даже преднамеренным, простым средством для достижения намеченной цели.
Нинью подошел к прозрачной стене. Поверхность моря казалась черной. Верхушки невысоких волн окрашивались светом заходящего солнца, отчего рябь на воде напоминала задний фон древних написанных маслом картин.
Хуже всего, что оценку положения этого маленького толстого специалиста по средствам массовой информации поддержал в послании приемный отец Нинью, которое пришло сегодня днем по гиперимпульсной связи. «Думай о происшедшем как о разведке боем, сын мой, — писал Субхаш Кндрахар. — Нам необходимо было узнать, что представляют собой силы обороны нашего врага. Теперь мы выяснили это. заплатив малую цену».
Учитель, разумеется, имел в виду цену жизней более сотни террористов «Слова Блейка», которые ничего не значили для Нинью Керай Индрахары или его приемного отца. Гораздо труднее давалась потеря тридцати шести коммандос ОДОНа. Нинью понимал, что их жизни считались мелочью, без размышлений отданной на службу Дракону; так же ценились и его собственная жизнь, и жизнь учителя. Но молодого человека удручало, что за столь ничтожный результат пришлось так дорого заплатить.
Наемники понесли скандально малые потери, что заставляло Нинью испытывать стыд. Кроме того, хотя штурмовая команда СНБ была вооружена ракетными установками, они не ожидали, что столкнутся в битве лицом к лицу с роботами. Бойцы ОДОНа намеревались бесшумно проникнуть внутрь, уничтожить Чандрасехара Куриту и уйти так же тихо, как и вошли. План, однако, провалился, и членов отряда безжалостно перебили. И кто? Варвары, которые даже не превосходили умением вышколенных бойцов.
Утихомирить бушевавший внутри стыд можно было, лишь покончив с собой. Но послание отца лишило Нинью этой возможности, ясно показав, что сеппуку явится лишь уклонением от долга Дракону. И ученик принял это, как принимал все, что приемный отец возлагал на него.
Итак, ему оставался только гнев. Он должен удовлетворить жажду мести, направив его против этого нелепого и толстого дурака дядюшки Чэнди. И его любимых варваров.
— Лорд, — почтительно произнес Кацуяма, — взгляните сюда.
Нинью бросил взгляд на голоэкран. На нем снова появилось лицо диктора.
— Несколько часов назад, — сообщила она, — трагические и ужасающие события в городе были заслонены или, если так можно выразиться, отступили в тень для обитателей южной полусферы Хашимана, когда ночное небо осветила необыкновенно яркая вспышка.
Лицо женщины на экране сменилось изображением звездного неба. Нечто, похожее на гигантский метеорит, а еще больше — на горящий товарный поезд, прочертило по небу желтую светящуюся полосу, обрамленную багряным дымом.
— Это феерическое зрелище явилось знаком трагедии, — озабоченно произнесла диктор. — Произошло катастрофическое столкновение космического корабля «Пегги Сью» и зарегистрированного в Федеративном Содружестве Т-корабля «Прекрасная Маргаритка». «Пегги Сью» потеряла управление. Подобные несчастные случаи чрезвычайно редки...
— Интересно, кому он понадобился? — задумчиво произнес Кацуяма.
Нинью тряхнул головой. Молодого человека мало заботило, сколько космических кораблей падало с неба.
Он старался не выдать закипающего в нем гнева.
Это не означало, что Субхаш не верил в Теодора. Многие, а особенно выдающийся отец Теодора — Координатор Такаси, считали младшего Куриту ограниченным человеком, сомневались в его способностях и силе характера. Все они ошибались. По мнению Субхаша, Теодор Курита — величайший правитель, которого когда-либо порождал Дом Куриты.
Но если Координатор был капитаном корабля, то Национальная безопасность — его рулем. Не будь ее, у Координатора не окажется средства для руководства Империей Драконис.
Не отставка манила Улыбающегося. Он мечтал умереть со спокойным сердцем.
Легкий завиток дыма растаял в воздухе. Субхаш Индрахар выпустил из пальцев листок бумаги. Химическая реакция, начавшаяся с момента соприкосновения чернил и специальной бумаги, закончилась самовозгоранием. Тонкая полоска с посланием, как мотылек-однодневка, завершила краткое существование и рассыпалась в прах.
Это не имело значения. Улыбающийся запомнил содержание листка с одного взгляда.
Теперь ему следовало составить ответ. Судьба Империи Драконис, а возможно, и всей Внутренней Сферы теперь зависела от него.
— Ну, и как твои дела?
Кэсси шла, засунув руки в карманы мешковатых штанов цвета хаки. Ей пришлось проделать несколько почти танцевальных па в черных спортивных тапочках, чтобы приноровиться к размашистому шагу высокой блондинки. Теперь Кэсси шагала легко, подняв голову и глядя на собеседницу.
— Замечательно! Просто замечательно. Я помогала Диане с малышами, они все еще не могут успокоиться после того, что произошло прошлой ночью. Капитан Васкез приказала мне убраться и немного передохнуть. Но я чувствую, что не смогу сейчас уснуть.
— Все еще возбуждена? — спросила Кали. Наряд Макдугал, которым она пользовалась вне службы, не отличался разнообразием — джинсы и мужская рубашка, завязанная над пупком. Светлые волосы небрежно заколоты на макушке, одна непокорная прядь выбилась наружу и свисала на глаза, словно щупальце. Под синими глазами залегли черные круги, на щеке красовалось грязное пятно. Кэсси почувствовала некое странное удовлетворение от того, что ее красивая подруга выглядит столь непрезентабельно.
— Сама не знаю, — ответила Кэсси, вновь удивляясь тому, что опять откровенничает с этой чертовой бабой. — Я чувствую незавершенность. Словно еще не все закончилось.
Брови Кали сошлись на переносье.
— Тебе неспокойно потому, что никого не удалось прикончить за эту ночь?
— Черт побери, что ты хочешь этим сказать? — крикнула Кэсси. Гнев закипел в ней, как плазма в реактивном двигателе.
— Я достаточно точно выразилась, — спокойно, как всегда, ответила Кали.
— Ты что, пытаешься научить меня, как делать мою работу?
— И не мечтай. Просто хочу, чтобы храбрая девочка призадумалась над некоторыми вещами.
— Я выполняю свои обязанности.
— Никто не делает для полка больше, чем ты, дорогуша, и всем это известно. Но твоей непосредственной работой является сбор информации. А убивать людей — это уже во вторую очередь.
— Иногда приходится делать и это. Мы бойцы, если ты об этом не забыла.
— Я-то не забыла. Моя работа на самом деле заключается в том, чтобы убивать людей. Но меня беспокоишь ты.
Кэсси обогнала Кали на несколько шагов. Затем повернулась и встала лицом к подруге.
— Почему?
— Ты действительно получаешь удовольствие от убийства?
Кэсси застыла как вкопанная. Злость бушевала в ней, как буря на поверхности оранжевого хашиманского солнца.
— Что ты пытаешься сделать со мной? Ослабить мою волю? Лишить ощущения остроты ситуации? Кали покачала головой:
— Нет, дорогуша. Просто хочу удостовериться в том, что ты осталась человеком.
Кэсси понурила голову и побрела прочь, крепко обхватив себя обеими руками.
— Спасибо.
Она почувствовала, что Кали шагает следом, и напряглась, боясь, что другой человек, другой мир коснется ее маленького мирка. Сейчас девушке не хотелось никого видеть.
Но Кали не дотронулась до нее. Она просто шла, держась чуть поодаль.
— Чего ты на самом деле хочешь? — требовательно спросила Кэсси. К ее собственному удивлению, в голосе прозвучало напряжение, говорившее о том, что она готова расплакаться. Глаза начинало пощипывать от закипавших слез. — Почему ты так заинтересовалась мной? Что тебе нужно?
— Стать твоей подругой. Кэсси быстро обернулась.
— Но зачем? — вскрикнула она. Слезы уже свободно текли по ее щекам. — Ты хочешь затащить меня в постель? Или думаешь, что было бы неплохо подлизаться ко мне только потому, что я такая чертовски хорошая разведчица? Что заставляет тебя ходить за мной следом, черт побери?!
— Только то, что ты такая, как есть. Кэсси уставилась на Кали. Глаза блондинки оставались почти такими же бледно-голубыми, как и небо.
— Но почему? Кто я такая?
— Кто-то, кого я с гордостью называю своей подругой.
Кэсси сделала глубокий вдох, огромный вдох, который почти переполнил ее худое тело. Она решила выпалить Макдугал все, что о ней думает, назвав лгуньей прямо в лицо, в это проклятое личико фотомодели. Вместо этого она беззвучно выдохнула воздух, отвернулась и понурила голову.
— Почему ты так отчаянно отказываешься поверить в то, что можешь нравиться только потому, что просто ты — это ты? — спросила Кали.
— Потому, что я этого не заслуживаю, — угрюмо проговорила Кэсси. — Я уличная дрянь, маленькая грязная шлюшка. Убийца.
— Ты вовсе не такая. Но можешь превратиться в такую, если хорошенько не всмотришься в собственную душу и не сделаешь выбор. Если мы слишком долго сражаемся с прошлыми кошмарами, то становимся их продолжением.
— Конечно, — проворчала Кэсси, поворачиваясь лицом к Кали. — Я собираюсь превратиться в десятиметровую боевую машину. Черт побери, прямо сию минуту.
— Ты одна подбила больше машин, чем половина наших водителей, — сказала Макдугал, — поэтому не думаю, что можешь превратиться в робота, это уж чересчур. На самом деле ты рискуешь превратиться в убивающую машину, простую и примитивную. Вместо женщины, которая может убить, если только это жизненно необходимо.
Кэсси стояла, подставив лицо солнечному свету и крепко сжав кулаки. Через минуту Кали позволила себе слегка усмехнуться:
— Ты можешь торчать здесь и копить ненависть сколько угодно, детка, — заявила она, — но я намерена встретить кого-нибудь из наших ребят и опрокинуть с ними пару хороших стаканчиков чего-нибудь прохладительного.
У Арчи отвисла челюсть. Во внезапно наступившей тишине головы всех «Кабальерос» повернулись в одном направлении. К Ковбою. Костлявый водитель робота оглядел выстроившихся полукругом товарищей, затем
снова взглянул на Вестина. Красивое молодое лицо репортера приобрело весьма странный серо-зеленый оттенок, на котором заметно выделялись веснушки.
— Кажется, я что-то не то ляпнул? — невинно сказал Ковбой.
— Точно подмечено, — подтвердила Ворон. Вестин судорожно перевел дыхание.
— Думаю, что нужно выпить, — с трудом выговорил он.
— Вот идут Кэсси и Кали, — сказала Ворон. — Предлагаю сделать перерыв и обсудить это потом.
— Когда вы меня вычислили? — спросил Арчи. Они сидели в холле одни, без посторонних. Репортер допивал вторую бутылку пива. Он уже миновал обычную стадию полного отрицания всего и вся, на что его товарищи отреагировали с вежливым скептицизмом.
— Сразу, как только ты попался мне на глаза, — с язвительным удовольствием произнесла Кэсси. Она, казалось, находилась в очень злобном расположении духа. Вестин, никогда не видевший девушку в таком настроении, не испытывал сейчас никакого удовольствия. — На тебе просто большими буквами было написано: ШПИОН.
— Это на самом деле не так уж плохо, Арчи, — примирительно сказала Кали. — Подумай только, во время войны с кланами ты побывал во множестве наемных частей, выполняя определенную работу. Случайно одним из них оказался Семнадцатый полк. Службы секретной разведки Внутренней Сферы заинтересовались тобой. А затем мы оказываемся здесь, в самом сердце Империи Драконис. — Она пожала плечами. — И ты возникаешь из небытия как раз в ту минуту, когда мы приземляемся на Хашимане, и заявляешь, что хочешь заснять нас для службы новостей. И торчишь с нами целыми неделями.
— Ваш рассказ вполне убедителен, но...
— Конечно, конечно. — Кали похлопала юношу по руке. — Но никто за это не даст и горсточки прокисшего совиного дерьма, милый, потому что «Кабальерос» такое уж эффектное и прославленное войско, как Волчьи Драгуны.
— Никто ничего о нас не слыхал, — сказал Чай, — кроме нанимателей.
— И тех, против кого полк наняли, — добавил Ковбой,
— Но я на самом деле журналист из службы ново стей Федеративного Содружества.
— Уверена в этом, — сказала Кзсси. — И твоя служба новостей приобрела плохую известность из-за того, что готова наизнанку вывернуться, лишь бы кто-нибудь из правителей Домов Дэвиона и Штайнера вежливо попросил об этом. Арчи поморщился:
— Зря вы так грубо. Вы говорите так, словно мы марионетки, как... как средства массовой информации Империи Драконис.
Макдугал покачала головой:
— Нет. Существует различие между раболепной, но свободной прессой и абсолютными марионетками. Мы обычно держимся подальше от подобных вещей еще с тех пор, как слово «свободный» в Лиге Свободных Миров не означало свободу стать личными'игрушками Томаса Марика.
Вестин поднял кружку с пивом, но вдруг снова ее опустил. Лицо репортера искривилось, словно он понюхал какую-то дрянь.
— Выходит, что вы водили меня за нос все эти дни?
— Арчи, — сказала Кали, — ты нам нравишься. Правда нравишься.
— И мы даже не думали, что это когда-нибудь выплывет наружу, — добавила Ворон.
— А что... что же тогда отец Гарсия? — Иезуит когда-то прошел курс первой помощи пострадавшим и теперь пробирался через руины жилого комплекса, ухаживая за теми, кому удалось выжить после атаки террористов и «спасательной операции» гражданской полиции. Могли возникнуть трения, связанные с тем, что католическому священнику позволили выйти на улицы Империи Драконис, где христианство, за исключением лютеранства, было официально запрещено. Но отец Боб ничем не напоминал миссионера и приобрел привычку вместо пасторского воротничка носить черную водолазку. Да и в любом случае вряд ли нашелся бы человек, пожелавший затеять склоку со священником, приятелями которого были водители пятидесяти роботов. — Он шпионил за мной, ведь так?
— Он просто хотел уберечь тебя от неприятностей, приятель, — объяснил новоиспеченный капитан Эймс.
— Ты ему на самом деле очень понравился, Арчи, — сказала Ворон. — Нечто свеженькое — живой, настоящий, умеющий порассуждать парень из Федеративного Содружества — после всех нас, грубых деревенских койотов, с которыми ему до сих пор приходилось общаться.
Репортер нахмурился. Он спал этой ночью не больше, чем наемники, а им вообще не удалось заснуть, и полторы бутылки пива оказали на юношу сильное воздействие, как и крушение красивой легенды. Он стоял, слегка покачиваясь.
— Вы проявили высшую степень неискренности в отношении меня, — заявил он.
— Эй, Арчи, не следует грязно выражаться в присутствии женщин, — одернул его Ковбой. — Мы же вовсе не хотели избавиться от тебя. Дом Дэвиона мог бы заслать сюда кого-нибудь другого, с кем хлопот не оберешься.
Кали Макдугал уронила голову на стол. Вестин затравленно посмотрел на Ковбоя и выскочил наружу. Тот удивленно заморгал, глядя на собравшихся.
— Ну что я такого сказал? Что я сказал? Ворон пристроила острый подбородок на ладони и изумленно уставилась на него.
— Ковбой, — спросила она, — ты от рождения такая глупая задница, или тебя пришлось специально обучать правилам плохого поведения в школе?
Сквозь прозрачную стену в комнату проникали сумерки с моря Шакудо. На полу из зеленого мрамора лежал арабский ковер с замысловатым орнаментом. Мебели было мало, но ее отличало элегантное изящество. Нинью Керай Индрахар, одинаково равнодушный как к комфорту, так и к элегантности, стоял в центре комнаты, глядя, как прыгают голографические тени на экране в углу.
Серьезный, чисто выбритый молодой репортер стоял на фоне жилого дома, одна из побеленных стен которого обвалилась на улицу, обнажив балки конструкции, похожие на скрюченные пальцы скелета. Над руинами курился дымок. Команда пожарных заливала пепелище водой из шланга.
— Терроризм, и беспорядки, — говорил юноша. — Два бича Внутренней Сферы будоражат ныне царственную безмятежность во владениях Дракона...
— Разумеется, мой лорд убедится, как мы поворачиваем эту историю к нашей выгоде, — сказал Энрико Кацуяма, стоявший позади Нинью, что вызывало в нем тихое раздражение. Но Нинью не показывал виду, что замечает недовольство собеседника, и не сдвинулся даже на шаг назад, чтобы маленькая раболепная жаба попала в поле его зрения. — Вскоре они перейдут к показу сцен националистических волнений в Федеративном Содружестве, доказывая этим, что подобные потрясения имеют место повсюду.
— Федеративное Содружество не является нашим врагом, — сказал Нинью и добавил: — В настоящий момент. Кацуяма закивал головой:
— Разумеется, нет, лорд. Но наш народ завидует образу жизни людей в Федеративном Содружестве. Эти события дадут возможность показать, что в их жизнь тоже вторгается беспорядок. Нинью нахмурился:
— Но мы и не пытаемся скрыть тот факт, что нападающими были террористы «Слова Блейка», даже делаем на это особый упор, чтобы скрыть собственное участие в операции. Какое отношение секта «Слово Блейка» имеет к Федеративному Содружеству?
— Разумеется, никакого, лорд. Но что из этого? Мы показываем публике одно, говорим другое, и никто не сомневается в истине. — Глаза Кацуямы блеснули. — Эта техника в совершенстве отработана старинными мастерами двадцатого века.
Нинью басовито хмыкнул и показал на экран. «Стрелец» наемников поднял руку, и попавшая в западню женщина с ребенком на руках шагнула с балкона полуразрушенного дома на ладонь робота.
— Они делают из наемников Чандрасехара Куриты прямо-таки героев, — заметил он. — Вы согласны?
— Почему же нет, лорд? — Кацуяма несмело улыбнулся. — Мы обернем это к нашей выгоде во время второго этапа задуманной операции.
Второй этап... Этот человек говорил об этом жизнерадостным голосом. Словно провал вчерашней ночью оказался чем-то само собой разумеющимся, даже преднамеренным, простым средством для достижения намеченной цели.
Нинью подошел к прозрачной стене. Поверхность моря казалась черной. Верхушки невысоких волн окрашивались светом заходящего солнца, отчего рябь на воде напоминала задний фон древних написанных маслом картин.
Хуже всего, что оценку положения этого маленького толстого специалиста по средствам массовой информации поддержал в послании приемный отец Нинью, которое пришло сегодня днем по гиперимпульсной связи. «Думай о происшедшем как о разведке боем, сын мой, — писал Субхаш Кндрахар. — Нам необходимо было узнать, что представляют собой силы обороны нашего врага. Теперь мы выяснили это. заплатив малую цену».
Учитель, разумеется, имел в виду цену жизней более сотни террористов «Слова Блейка», которые ничего не значили для Нинью Керай Индрахары или его приемного отца. Гораздо труднее давалась потеря тридцати шести коммандос ОДОНа. Нинью понимал, что их жизни считались мелочью, без размышлений отданной на службу Дракону; так же ценились и его собственная жизнь, и жизнь учителя. Но молодого человека удручало, что за столь ничтожный результат пришлось так дорого заплатить.
Наемники понесли скандально малые потери, что заставляло Нинью испытывать стыд. Кроме того, хотя штурмовая команда СНБ была вооружена ракетными установками, они не ожидали, что столкнутся в битве лицом к лицу с роботами. Бойцы ОДОНа намеревались бесшумно проникнуть внутрь, уничтожить Чандрасехара Куриту и уйти так же тихо, как и вошли. План, однако, провалился, и членов отряда безжалостно перебили. И кто? Варвары, которые даже не превосходили умением вышколенных бойцов.
Утихомирить бушевавший внутри стыд можно было, лишь покончив с собой. Но послание отца лишило Нинью этой возможности, ясно показав, что сеппуку явится лишь уклонением от долга Дракону. И ученик принял это, как принимал все, что приемный отец возлагал на него.
Итак, ему оставался только гнев. Он должен удовлетворить жажду мести, направив его против этого нелепого и толстого дурака дядюшки Чэнди. И его любимых варваров.
— Лорд, — почтительно произнес Кацуяма, — взгляните сюда.
Нинью бросил взгляд на голоэкран. На нем снова появилось лицо диктора.
— Несколько часов назад, — сообщила она, — трагические и ужасающие события в городе были заслонены или, если так можно выразиться, отступили в тень для обитателей южной полусферы Хашимана, когда ночное небо осветила необыкновенно яркая вспышка.
Лицо женщины на экране сменилось изображением звездного неба. Нечто, похожее на гигантский метеорит, а еще больше — на горящий товарный поезд, прочертило по небу желтую светящуюся полосу, обрамленную багряным дымом.
— Это феерическое зрелище явилось знаком трагедии, — озабоченно произнесла диктор. — Произошло катастрофическое столкновение космического корабля «Пегги Сью» и зарегистрированного в Федеративном Содружестве Т-корабля «Прекрасная Маргаритка». «Пегги Сью» потеряла управление. Подобные несчастные случаи чрезвычайно редки...
— Интересно, кому он понадобился? — задумчиво произнес Кацуяма.
Нинью тряхнул головой. Молодого человека мало заботило, сколько космических кораблей падало с неба.
Он старался не выдать закипающего в нем гнева.
XXVII
Масамори, Хашиман
Империя Драконис
17 октября 3056 г.
В оранжерее пахло влагой и землей в горшках, и в воздухе стоял туман.
— Ну, дочка, — произнес Чандрасехар Курита, — Нинью Керай проверил нашу оборону. И признал ее сильной благодаря тебе и твоим друзьям «Кабальерос».
— Он вернется, — ровным голосом произнесла Кэсси.
Чувственные орхидеи окружали их, похожие на застывшие многоцветные взрывы. Дядюшка Чэнди, набивавший торфяной мох в горшок под оранжево-черным цветком, повернулся к девушке и улыбнулся.
— Разумеется, вернется, — сказал он, похожий на Будду в своем садовом переднике. — Вопрос в том, что мы намерены предпринять?
— Перехватить инициативу, — предложила Кэсси. Дядюшка Чэнди рассмеялся:
— Твоя самонадеянность просто прекрасна, девочка. Выхватить инициативу из рук такого человека, как Нинью Керай, равноценно попытке отобрать у голодного банза кусок свежего мяса.
В исследованном космосе существовали две дюжины хищных животных, которых именовали «банзами».
Кэсси вскинула голову, отбросив с глаз непокорную прядь волос.
— Есть другой вариант: спокойно ждать удара ножом, — закончила она бесстрастным голосом.
Дядюшка Чэнди взял в руки совок. Обернулся, рассматривая девушку. Глаза Куриты напоминали глаза амфибий с набрякшими веками. Он сосредоточенно крутил в руках инструмент. Кэсси пошла на риск, осмелившись поучать его, и знала это.
Дядюшка Чэнди улыбнулся.
— Ты мудра, дочка, — сказал он, — в своих чувствах, но не всегда в манерах.
— У вас, кроме меня, хватает людей, которые говорят вам то, что вы хотите услышать. Толстяк оглушительно расхохотался.
— Просто удивительно, как часто компетентную помощь можно получить только ценой дерзости, — заметил он. — Как удачно для нас всех, что я в отличие от многих людей моего ранга согласен платить эту цену. В противном случае, как много ценных ресурсов было бы потеряно!
Он сделал особое ударение на слове «потеряно». Кэсси это не испугало.
Курита снова повернулся к растениям.
— Что нового по поводу «Прекрасной Маргаритки»? — спросила девушка.
— Этим делом занимаются люди мирзы. Сейчас оно отошло на второй план.
— Но клановцы...
— Кажется, не представляют собой ближайшей угрозы в отличие от Нинью Керай Индрахары, не так ли? Кэсси прикусила губу и кивнула.
— У меня для вас припасено специальное задание, — сказал Курита, протягивая руку к полке над головой, — на тот случай, если вы серьезно намерены перехватить инициативу.
— Мои уличные контакты...
— Этого недостаточно. Какие у нас есть шансы когда-нибудь нанести поражение Нинью?
Кэсси сделала паузу, думая о том, как она сможет уцелеть, если скажет неприятную правду; шансы дядюшки Чэнди уже и не стоило подсчитывать.
— Если когда-нибудь, — сказала она, — то никогда.
Дядюшка Чэнди поставил на землю горшок со свисающим из него экстравагантным зелено-оранжево-пурпурным цветком.
— Этот вид открыл в конце двадцать восьмого века Филберт Фучимори, которого позже казнили; он писал оскорбительные хайку о Координаторе Чичиро — понятные, уж будьте уверены, но едва ли благоразумные. Эту орхидею я особенно люблю. Даже не знаю почему, она явно грешит дурным вкусом. Возможно, я извращенец?
Курита осторожно поместил цветок на поверхность стола и начал пересаживать причудливое растение.
— Что нам действительно необходимо сделать, — произнес он, — так это заставить Нинью потерять к нам интерес. Нет необходимости убеждать меня, что это будет нелегко; пока он жив, он не устанет преследовать корпорацию, а если погибнет, его приемный отец наверняка захочет отомстить за него.
Кэсси отвернулась. Она не хотела, чтобы дядюшка Чэнди заметил блеснувшие в ее глазах слезы отчаяния.
— Так что же мы можем сделать? — спросила она и удивилась тому, что сказала. Кэсси признавалась в собственной беспомощности, и это перед лицом ее нового кошмара — человека с рыжими волосами. Осознание этого факта причинило девушке такую боль, какой она не испытывала со времени гибели Пэтси.
— Доказать нашу невиновность.
— Не думаю, что Национальная безопасность придает этому хоть какое-то значение.
— СНБ делает вывод о виновности из одного только подозрения. Но это совсем не одно и то же. Ни Улыбающийся, ни его наследник не предпринимают каких-либо действий, основываясь лишь на предубеждении. Если нам удастся показать действительного преступника, то общий враг может сплотить обе стороны.
Кэсси прислонилась спиной к полке:
— И кто этот действительный преступник?
— Танади, — ответил дядюшка Чэнди. — Кто же еще? Человек, достаточно жестокий, чтобы уничтожить команду космического корабля и этим замести следы.
— Вы уверены в этом?
— Так полагает мирза, основываясь на результатах многих допросов и изысканий. Кэсси пожала плечами:
— Вы раздобыли доказательства, которые показались бы Нинью достаточно убедительными?
— Печально, но нет. За ними отправитесь вы.
— Вы хотите заслать меня туда?
Огромная, покрытая капельками пота голова кивнула. Лучик искусственного дневного освещения скользнул по лицу дядюшки Чэнди вперед и назад.
— С кем мне придется иметь дело?
— Не с теми, кто подсовывает двадцатки в красные туфельки, которые составляют большую часть вашего костюма в «Тораши Гьяру», — сказал дядюшка Чэнди. Кэсси скорчила недовольную мину. — Редмонд Хосойя — человек честный, но на особенный манер. Его пороки, временами достаточно прискорбные, внимательно отслеживаются агентами секретной службы, которых он нанял. Хосойя не позволяет никому приблизиться к себе без тщательного обыска, настолько тщательного, что мы не успеем вас даже подготовить, учитывая ограниченность времени.
Он обернулся к девушке, стряхивая с пальцев чернозем, и улыбнулся.
— К счастью, не все в высших кругах общества настолько внимательны и разборчивы.
— Мы должны действовать немедленно, — сказал командир части Пони-с-Белым-Носом офицерам, расположившимся в помещении фабричной столовой, специально отведенной для наемников. — Нам необходимо подтянуть оставшиеся части и сопровождение на территорию ХТЭ как можно скорее.
Происходило то, что «Кабальерос» называли советом старейшин. Подобные советы созывались по вопросам политики, касающимся всего полка в целом; военные вопросы находились в ведении совета командиров. После атаки, когда на горизонте замаячили новые проблемы, требовалось более авторитетное собрание.
Совет состоял из офицеров — начиная с командиров рот и выше, главного штабного и технического персонала, а также людей, к чьим словам по тем или иным причинам прислушивались в полку. Здесь были Сума, Диана и доктор Десять Медведей. Присутствовали также все священники. Здесь сидела и водитель «Крестоносца» из третьего батальона Тереза де Авила Чавез, которая имела всего лишь звание младшего лейтенанта, потому что ей часто являлась Гвадалупская Божья Матерь. Однако верующие мира трех планет жадно следили за ее подвигами, главным образом на Серилльос, где ее особенно почитали.
Империя Драконис
17 октября 3056 г.
В оранжерее пахло влагой и землей в горшках, и в воздухе стоял туман.
— Ну, дочка, — произнес Чандрасехар Курита, — Нинью Керай проверил нашу оборону. И признал ее сильной благодаря тебе и твоим друзьям «Кабальерос».
— Он вернется, — ровным голосом произнесла Кэсси.
Чувственные орхидеи окружали их, похожие на застывшие многоцветные взрывы. Дядюшка Чэнди, набивавший торфяной мох в горшок под оранжево-черным цветком, повернулся к девушке и улыбнулся.
— Разумеется, вернется, — сказал он, похожий на Будду в своем садовом переднике. — Вопрос в том, что мы намерены предпринять?
— Перехватить инициативу, — предложила Кэсси. Дядюшка Чэнди рассмеялся:
— Твоя самонадеянность просто прекрасна, девочка. Выхватить инициативу из рук такого человека, как Нинью Керай, равноценно попытке отобрать у голодного банза кусок свежего мяса.
В исследованном космосе существовали две дюжины хищных животных, которых именовали «банзами».
Кэсси вскинула голову, отбросив с глаз непокорную прядь волос.
— Есть другой вариант: спокойно ждать удара ножом, — закончила она бесстрастным голосом.
Дядюшка Чэнди взял в руки совок. Обернулся, рассматривая девушку. Глаза Куриты напоминали глаза амфибий с набрякшими веками. Он сосредоточенно крутил в руках инструмент. Кэсси пошла на риск, осмелившись поучать его, и знала это.
Дядюшка Чэнди улыбнулся.
— Ты мудра, дочка, — сказал он, — в своих чувствах, но не всегда в манерах.
— У вас, кроме меня, хватает людей, которые говорят вам то, что вы хотите услышать. Толстяк оглушительно расхохотался.
— Просто удивительно, как часто компетентную помощь можно получить только ценой дерзости, — заметил он. — Как удачно для нас всех, что я в отличие от многих людей моего ранга согласен платить эту цену. В противном случае, как много ценных ресурсов было бы потеряно!
Он сделал особое ударение на слове «потеряно». Кэсси это не испугало.
Курита снова повернулся к растениям.
— Что нового по поводу «Прекрасной Маргаритки»? — спросила девушка.
— Этим делом занимаются люди мирзы. Сейчас оно отошло на второй план.
— Но клановцы...
— Кажется, не представляют собой ближайшей угрозы в отличие от Нинью Керай Индрахары, не так ли? Кэсси прикусила губу и кивнула.
— У меня для вас припасено специальное задание, — сказал Курита, протягивая руку к полке над головой, — на тот случай, если вы серьезно намерены перехватить инициативу.
— Мои уличные контакты...
— Этого недостаточно. Какие у нас есть шансы когда-нибудь нанести поражение Нинью?
Кэсси сделала паузу, думая о том, как она сможет уцелеть, если скажет неприятную правду; шансы дядюшки Чэнди уже и не стоило подсчитывать.
— Если когда-нибудь, — сказала она, — то никогда.
Дядюшка Чэнди поставил на землю горшок со свисающим из него экстравагантным зелено-оранжево-пурпурным цветком.
— Этот вид открыл в конце двадцать восьмого века Филберт Фучимори, которого позже казнили; он писал оскорбительные хайку о Координаторе Чичиро — понятные, уж будьте уверены, но едва ли благоразумные. Эту орхидею я особенно люблю. Даже не знаю почему, она явно грешит дурным вкусом. Возможно, я извращенец?
Курита осторожно поместил цветок на поверхность стола и начал пересаживать причудливое растение.
— Что нам действительно необходимо сделать, — произнес он, — так это заставить Нинью потерять к нам интерес. Нет необходимости убеждать меня, что это будет нелегко; пока он жив, он не устанет преследовать корпорацию, а если погибнет, его приемный отец наверняка захочет отомстить за него.
Кэсси отвернулась. Она не хотела, чтобы дядюшка Чэнди заметил блеснувшие в ее глазах слезы отчаяния.
— Так что же мы можем сделать? — спросила она и удивилась тому, что сказала. Кэсси признавалась в собственной беспомощности, и это перед лицом ее нового кошмара — человека с рыжими волосами. Осознание этого факта причинило девушке такую боль, какой она не испытывала со времени гибели Пэтси.
— Доказать нашу невиновность.
— Не думаю, что Национальная безопасность придает этому хоть какое-то значение.
— СНБ делает вывод о виновности из одного только подозрения. Но это совсем не одно и то же. Ни Улыбающийся, ни его наследник не предпринимают каких-либо действий, основываясь лишь на предубеждении. Если нам удастся показать действительного преступника, то общий враг может сплотить обе стороны.
Кэсси прислонилась спиной к полке:
— И кто этот действительный преступник?
— Танади, — ответил дядюшка Чэнди. — Кто же еще? Человек, достаточно жестокий, чтобы уничтожить команду космического корабля и этим замести следы.
— Вы уверены в этом?
— Так полагает мирза, основываясь на результатах многих допросов и изысканий. Кэсси пожала плечами:
— Вы раздобыли доказательства, которые показались бы Нинью достаточно убедительными?
— Печально, но нет. За ними отправитесь вы.
— Вы хотите заслать меня туда?
Огромная, покрытая капельками пота голова кивнула. Лучик искусственного дневного освещения скользнул по лицу дядюшки Чэнди вперед и назад.
— С кем мне придется иметь дело?
— Не с теми, кто подсовывает двадцатки в красные туфельки, которые составляют большую часть вашего костюма в «Тораши Гьяру», — сказал дядюшка Чэнди. Кэсси скорчила недовольную мину. — Редмонд Хосойя — человек честный, но на особенный манер. Его пороки, временами достаточно прискорбные, внимательно отслеживаются агентами секретной службы, которых он нанял. Хосойя не позволяет никому приблизиться к себе без тщательного обыска, настолько тщательного, что мы не успеем вас даже подготовить, учитывая ограниченность времени.
Он обернулся к девушке, стряхивая с пальцев чернозем, и улыбнулся.
— К счастью, не все в высших кругах общества настолько внимательны и разборчивы.
— Мы должны действовать немедленно, — сказал командир части Пони-с-Белым-Носом офицерам, расположившимся в помещении фабричной столовой, специально отведенной для наемников. — Нам необходимо подтянуть оставшиеся части и сопровождение на территорию ХТЭ как можно скорее.
Происходило то, что «Кабальерос» называли советом старейшин. Подобные советы созывались по вопросам политики, касающимся всего полка в целом; военные вопросы находились в ведении совета командиров. После атаки, когда на горизонте замаячили новые проблемы, требовалось более авторитетное собрание.
Совет состоял из офицеров — начиная с командиров рот и выше, главного штабного и технического персонала, а также людей, к чьим словам по тем или иным причинам прислушивались в полку. Здесь были Сума, Диана и доктор Десять Медведей. Присутствовали также все священники. Здесь сидела и водитель «Крестоносца» из третьего батальона Тереза де Авила Чавез, которая имела всего лишь звание младшего лейтенанта, потому что ей часто являлась Гвадалупская Божья Матерь. Однако верующие мира трех планет жадно следили за ее подвигами, главным образом на Серилльос, где ее особенно почитали.