Милевская Людмила. Веселая поганка

   Тамарка решительно запротестовала:
   — Нет, Мама, нет! Не вздумай обращаться к Гургенову, и что там такого с тобой страшного могло случиться, чтобы не справилась я сама?
   — Ой, не знаю, Тома, не знаю, — сокрушенно качая головой, призналась я. — Все могло случиться. Даже не представляю кто бегает за мной и с какой целью. Вот только послушай…
   И я собралась уже подробно рассказать о своих злоключениях, но в кабинет беспардонно вломился референт — слизняк и мальчишка — и с пафосом величайших вершений сообщил, что к нам приехал господин Гургенов. То есть, к ним, а точнее к Тамарке. Удостоил и одарил своим вниманием.
   Я едва успела мысленно этого Гургенова обругать, как он и сам пожаловал со всей своей свитой — в Тамаркином кабинете, размерами смахивающем на футбольное поле, сразу стало тесно. А тут еще и Тамаркина свита набежала — собралась целая толпа. Все любезность и доброжелательность источали. Только я и Гургенов вели себя естественно, к нему я сразу и обратилась, расталкивая остальных.
   — Как хорошо, что я вас повстречала, — воскликнула я, старательно не замечая отчаянных Тамаркиных знаков. — У меня возникли неразрешимые проблемы, скажу более, кто— то пытался меня убить…
   Дальше говорить я не смогла, как этого ни желала. Тамарка грубо зажала мой рот рукой и, пользуясь мышечным превосходством, поволокла к двери. В приемной на меня навалились и ее приспешники. Я пыталась кричать, но очень быстро поняла, что молчать безопасней. Скрученная референтом и двумя секретаршами сидела я в кресле и беззвучно роняла горькие слезы на грудь.
   — Успокойтесь, Софья Адамовна, — нежно уговаривала меня секретарша, пытаясь влить в нос какую-то гадость.
   Я всеми доступными способами намекала на то, что есть у меня и рот, но об этом никто не хотел даже слушать. Рот мне залепили скотчем.
   Я, конечно, лягалась, но в кресле это получалось неэффективно.
   Вдруг дверь Тамаркиного кабинета открылась, и Гургенов, с состраданием глядя на меня, спросил:
   — Может вызовем скорую помощь?
   — Не нужно, — поспешила успокоить его чертова Тамарка. — Скоро приступ пройдет, и она почувствует бессилие.
   «И не надейтесь,» — гордо подумала я, понимая, каких Тамарка Гургенову про меня небылиц наплела.
   Скорей всего наплела, что у меня мания преследования, а она, конечно же, как благородная подруга опекает меня — идиотку — бросая важные дела, занимается моими психозами.
   Да-аа, дружба дело тонкое. Тут ухо востро держи!
   И, что обидней всего, Гургенов поверил. Вон с каким сочувствием смотрит на меня.
   Только я так подумала, как Гургенов возьми и скажи:
   — Да-аа, теперь вижу: шизофрения ужасная вещь. Теперь припоминаю, Тамара Семеновна, и в прошлый раз ваша подруга мне немного странной показалась. Жаль бедняжку, очень милая женщина.
   — Да, — согласилась подлая Тамарка, — она с детства была мила. В детском садике ее все воспитательницы любили.
   «И это все, что она может для меня сделать после десятилетий дружбы?» — горестно подумала я.
   Подумала и замычала, выражая им свое презрение, Гургенов же, растолковав все по-своему, меня милостиво приободрил:
   — Ничего, Софья Адамовна, я вам помогу. Есть некоторые возможности.
   И скрылся в кабинете.
   «О своих возможностях мог бы уже и помолчать хотя бы из скромности,» — в бешенстве подумала я.
   Тамарка же не сразу побежала Гургенова охмурять, а слегка задержалась и шепнула мне на ухо:
   — Мама, родная, не сердись, лишь договор с господином Гургеновым подпишем и сразу же только твои проблемы решать буду.
   Черта с два — все вышло не так!
   Справедливости ради замечу: Тамарка героически пыталась слово свое сдержать, но ничего у нее не получилось, и виновата в том судьба.
   Подписав договор с Гургеновым и выпроводив его в рискованно короткие сроки, Тамарка примчалась в чуланчик, в который меня по ее приказу запихнули, и начала оправдываться.
   — Мама, — с опаской отлупливая от моего рта скотч, лебезила она, — Мама, милая, ты должна меня понять. Ты сама виновата, такое ляпнула — кто-то пытался меня убить! Ужас! Господин Гургенов подумал бы, что в нашей компании происходит черт-те что.
   — В вашей компании именно это и происходит, — закричала я, почувствовав приближение свободы.
   Тамарка, отлепив скотч, не позвала приспешников на помощь, а собственноручно разматывала мои верхние конечности. Как только они освободились, я залепила Тамарке звонкую оплеуху.
   — Мама, — с необъяснимым укором хватаясь за ухо, воскликнула она. — Мама!
   — Не лишай меня хоть такого удовольствия, — воззвала к ее совести я и тут же принялась распутывать свои, затекшие от неподвижности, нижние конечности.
   Тамарка стояла рядом с видом побитой собаки.
   Я не стала ее тиранить, а, распутав ноги, глянула на часы, вскочила и с воплем «за мной!» кинулась вон из компании. Тамарка что-то кричала мне вслед, но я ее уже не слушала. Моя душа болела за Саньку.
   «Вот-вот он вернется с бабой Раей домой, — содрогаясь от страха, думала я, — а мне так и не удалось обезвредить толпу врагов. Черт меня дернул гомикам признаваться, что я мадам Мархалева. Тщеславие до добра не доводит. Теперь эти гомики без труда узнают мой адрес, а если поймут что и Коля с миловидной особой хотят его знать, то и их просветят. О „братане“ просто вспоминать не хочется, так много связано с ним неприятного.»
   Домой я неслась уже с одной лишь целью: Саньку с бабой Раей перехватить и пристроить их у кого-нибудь пожить до полного выяснения таинственных обстоятельств моих неприятностей.
   К чести Тамарки, она неслась за мной, приговаривая:
   — Мама, остановись, Мама, остановись.
   Выбежав из компании, я пошла навстречу ее пожеланиям и остановилась, потому что устала сама. Остановилась, перевела дух и помчалась дальше. Тамарке удалось забежать вперед, она открыла дверцу своего автомобиля, затолкала меня в него и, усевшись за руль, спросила:
   — Куда?
   — Куда может бежать порядочная женщина? — вопросом ответила я.
   — На свидание? — бодро предположила Тамарка.
   — Домой! — рявкнула я, и она испуганно выжала сцепление.

* * *

   Дома нас ожидал кошмар. Едва я открыла дверь, как на меня упала вешалка — какой-то негодяй сломал ей ногу. Да что там вешалка и ее нога. По дому словно Мамай прошелся. Моих книг на полке не было — думаю, работа гомиков, «братан» вряд ли умеет читать.
   — Здесь был обыск, — сказала Тамарка, которую я успела по дороге просветить, особенно упирая на «братана». — Здесь был роскошный обыск.
   — И не один, — имея ввиду и гомиков, добавила я. — Искали все подряд.
   Пробежавшись по квартире и установив, что баба Рая и Санька еще не приходили — в холодильнике было пусто, и Санькина грязная одежда еще не лежала в ванной — я слегка успокоилась, но тут же разволновалась опять. Что скажу я им, когда они вернутся?
   Этот вопрос я задала Тамарке, на что она покрутила пальцем у виска и закричала. Она всегда кричит, если появляется подходящий случай.
   — Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Вижу, тебя действительно пора спасать. На этот раз ты не обманула. Говори, как зовут его?
   — Кого? — опешила я.
   — Да американца твоего, с которым у тебя роман страшенный. Не зря же америкашку хотели сбросить с моста, значит он каким-то концом замешан. Кстати, как попала ты в ту глухомань?
   К этому вопросу я никак не была готова, потому пришлось лгать, импровизируя; не про измену же мужа ей рассказывать.
   — Американцу решила просторы России показать, — брякнула я.
   Тамарка зашла в тупик.
   — А что же это он был в пижаме, а ты пальто? Как могло выйти такое?
   «Странная логика у этой Тамарки,» — подумала я, и, не моргнув глазом, ответила:
   — Мы были в гостинице, занимались любовью, вдруг на меня нашло, ты же меня знаешь…
   — Знаю-знаю, — охотно подтвердила Тамарка.
   — Ну вот, слово за слово, я психанула, накинула пальто и бежать, а он за мной. Естественно в пижаме. В чем был в том и побежал. По-иному разве меня догонишь?
   — Не догонишь, — компетентно подтвердила Тамарка.
   — Вот и он не догнал. Бежал-бежал, пока эти «братаны» его не схватили.
   — Подожди, — оторопела Тамарка. — Ты же говорила, что «братаны» его тащили из джипа, а ты на мосту в это время была.
   — Господи, все так и было! — рассердилась я. — Какая ты, Тома, недоверчивая. Я была на мосту, он меня догнал.
   — Ты же только что говорила, что не догнал.
   — Ах, черт тебя побери! Не придирайся! Сначала не догнал, потом догнал на свою же голову, и мы опять поругались. Он в пижаме своей убежал, а вернулся уже в джипе. Тут-то его «братаны» и столкнули. А за ним и меня. А дальше ты все уже знаешь.
   — Мне казалось, Мама, что я знала и то, что ты только что рассказала, — пробурчала Тамарка. — И тут же выяснилось, что знала я все не так. Ну, да бог с тобой. Раз «братаны» его схватили, значит он знает за что. Поехали к нему.
   — Тома, я же русским языком сказала: мы поругались и он, расстроившись, на «Кадиллаке» своем укатил неизвестно куда. Он безумно в меня влюблен. Может уже руки на себя накладывает.
   — А, черт! — нервно прикусила губу Тамарка. — Это он не вовремя… Ладно, времени в обрез! Имя его говори, и я побежала, а ты закройся здесь, дверь подопри и бабу Раю с Санькой жди. Как только они придут, сразу мне звони. Да я и раньше пришлю за вами ребят своих.
   Тамарка вытащила из кармана пиджака «Паркер» и приготовилась записывать имя американца, я же ломала голову как ей сообщить, что имени-то как раз я и не знаю.
   — Имя! — гаркнула Тамарка.
   — Не знаю, — сникла я.
   Тамарка остолбенела:
   — А как же вы общались?
   — Мы говорили друг другу ласковые слова, — принялась оправдываться я, но Тамарка меня уже не слушала.
   — Мама, ты невозможная! — завопила она. — Спишь с кем попало и даже имени не спрашиваешь! Вот до чего докатилась!
   — Зато я знаю, как зовут его друга, — похвасталась я и тут же сообщила: — Тэд Доферти!
   — Так ты с друга начала? — изумилась Тамарка.
   — Как ты можешь! Между нами ничего не было! — возмутилась я, имея ввиду уже обоих.
   — Ты о ком? — спросила Тамарка.
   — Об американце.
   — Они оба американцы, думаю я, раз друзья с детства.
   — Я о том, с которым у меня роман, а не о Тэде Доферти.
   — Мама, ты запутала меня! — закричала Тамарка. — Ничего уже не пойму!
   — Короче, — успокоила ее я, — Тэда Доферти я и в глаза не видывала, а с его другом ничего интимного у меня не было, кроме легкого романа.
   — Мама, ты совсем завралась! Говорила же только что, что в гостинице вы занимались любовью!
   — Ах, Тома, не мерь все на свой аршин. Мы занимались чистой любовью, ясно? Да что там «ясно», тебе же этого не понять! Чистая любовь была в гостинице между нами, платоническая.
   — И потому он бегал по мосту в пижаме, — ехидно поджимая губы, молвила Тамарка. — Ладно, Мама, мораль прочту потом, а пока закройся и сиди. Чует мое сердце: «братан» вернется и не один, так что лучше закройся, Мама, и тихо сиди.
   — Как это — сиди? — испугалась я. — Разве не видишь, что творится в квартире, а у «братана» есть ключи. Хочешь, чтобы он меня пришил?
   — Было бы, конечно, неплохо, — сказала Тамарка, — и в первую очередь для тебя же, но я этого не хочу. Поэтому подопри дверь изнутри и звони, если что, а я быстро помчусь на работу и приму меры.
   — Нет, — решительно запротестовала я, — в квартире одна не останусь.
   — Твои предложения? — скептически поинтересовалась Тамарка.
   — Буду дожидаться бабу Раю на улице.
   — Считаешь, там безопасней?
   — Тогда поеду с тобой, а ты вызови своих верзил, пускай у квартиры сторожат.
   — Пока они приедут, баба Рая уже окажется в лапах «братанов», причем вместе с Санькой.
   Меня передернуло.
   — Тогда я поеду с тобой, а перед этим попрошу соседку, чтобы она подсторожила Саньку и бабу Раю и сказала им, что в квартиру заходить нельзя, а надо мчаться к тебе в офис.
   — Ты доверишь жизнь ребенка какой-то соседке? — ужаснулась Тамарка.
   Пришлось согласиться, что это глупо: соседка или перепутает что-нибудь, или баба Рая ее не послушает и сначала в квартиру войдет, а там…
   И тут меня осенило, что не там, а тут. Где я? В этой же самой квартире.
   Меня словно вихрем вынесло из нее. Тамарку, естественно, за мной. Ох, и трусиха же она. Тут же кинулась к лифту, панически нажала на кнопку вызова и закричала:
   — Мама, вернись в квартиру, подопрись чем-нибудь тяжелым и жди.
   Я грудью перекрыла дверь лифта и взмолилась:
   — Тома, вызови своих орлов и давай ждать бабу Раю вдвоем!
   Она скептически на меня посмотрела и спросила:
   — Хочешь, чтобы пристукнули и меня? А кто тебя спасать будет?
   Лифт тем временем пришел, двери распахнулись, я отступила. Тамарка шмыгнула мимо, на ходу чмокнув меня в щеку.
   — Я скоро, — успокоила она.
   И уехала.
   Я в оцепенении застыла перед лифтом, не представляя какой силой загоню себя в перевернутую вверх дном квартиру.
   «На всякий случай нужно заблаговременно открыть люк, выходящий на крышу,» — вдруг подумала я и отправилась не в квартиру, а к лестнице, ведущей к люку.
   Видимо ангел хранитель действительно существует, иначе кто бы меня спас тогда? Не Тамарка же.
   Очень вовремя заинтересовалась я люком. Кстати, кто-то попытался навесить на него замок, навесил даже, но видимо не нашел ключа, да так и оставил незакрытый замок висеть в ушке крышки люка.
   Я замок сняла и уже собралась спуститься с лестницы на свою площадку, как вдруг услышала топот. Заглянула вниз и обмерла: «братан».
   Братан!
   Опять он. Неймется ему. Мечется, не успокоится никак. Да и как же он успокоится, если полон пацан желания меня откуда-нибудь сбросить?
   Я полезла на крышу с твердым намерением выскочить во двор через другой подъезд, но не тут-то было: на моей крыше все ходы были закрыты. Видимо все же кто-то увидел наши гонки и сообщил управдому. Я помчалась на соседнюю крышу — там та же история.
   Что было делать? Не сидеть же на крыше и не ждать же, когда явится «братан»?
   Я решила положиться на ангела хранителя и прыгать на балкон, благо есть уже опыт. Прыгнула и возгордилась собой: не каждому удастся благополучно слететь с такой высоты да еще дважды. Я огляделась и осознала, что угодила как раз туда, где живет миловидная особа — а как тут угадаешь? Приземлилась я, мягко говоря, небесшумно, чем сразу привлекла внимание миловидной особы. Пока я потирала ушибленное колено, она тупо смотрела на меня через балконную дверь, стекло в которое уже успели вставить — ай, да расторопный Коля!
   Миловидная особа тупо пялилась на меня, я тупо смотрела на миловидную особу, дожидаясь когда утихнет боль в колене, но не дождалась. Миловидная особа опомнилась и возопила:
   — Коля! Она опять тут!
   Казалось бы, такая фраза простая, а какой скорости она мне придала. С той скоростью я и полезла через перегородку и на другой балкон. Потом на следующий, потом дальше, дальше…
   Везде двери были закрыты как и в прошлый раз. И вдруг вижу, на одном балконе приоткрыта дверь.
   «Не век же мне невезти будет,» — подумала я и шмыгнула в комнату.
   И ошиблась. И попала к уже знакомым гомикам. Они, кстати, были заняты все тем же и так увлеченно. Потому снова не заметили меня. Я порадовалась этому и хотела дальше по балконам бежать, но вдруг увидела на тумбочке стопку своих книг. Видимо тот, впечатлительный, с бородой огненной, не удержался, с собой прихватил и теперь я должна на его тумбочке лежать — любоваться на их блуд и безобразие.
   Я метнулась к тумбочке, прихватила стопку, сунула ее подмышку и выскочил на балкон. Гомики по злому року в этот момент от занятия своего отвлеклись, и Каштановая Борода завопила:
   — Ты видел? Видел? Обнаглела совсем! Опять нас щелкнула!
   Я уже лезла на другой балкон, а с него сразу на следующий, в твердой решимости не останавливаться ни в коем случае. Каштановая Борода в чем была, в том и выскочила на балкон и мне вслед завопила:
   — Сука! Пленку верни!
   — Васенька, солнышко, кончик простудишь! — забеспокоилась впечатлительная Огненная Борода.
   — Щас я достану ее! — пророкотал Васенька. — Одежду мою дай!
   Дальше я слушать не стала, замолотила в первую попавшуюся балконную дверь. В окно выглянула старушка. Я знаком показала ей, что срочно хочу войти, закричала, что потеряла ключ от квартиры. Старушка, видимо, больше жесты поняла, чем услышала, дверь сразу открыла и спросила:
   — Как же вы, деточка, сами? Надо было службу спасения вызывать.
   — Надо бы, да некогда, — честно призналась я. — Вы бы поскорей меня выпустили.
   — Конечно-конечно, — всплеснула руками старушка и засеменила к выходу.
   Я, не выпуская из рук книг, выскочила на площадку, осмотрелась: «братана» нет, миловидной особы с Колей — нет, гомиков тоже.
   «Жить хочется,» — подумала я, нажимая на кнопку лифта.
   — Лифт не работает, — прояснила обстановку старушка. — В нем парень в кожаной куртке застрял. Я уж и мастеров вызвала.
   — Парень лысый? — спросила я.
   — Да, из тех, что рэкерируют, — весьма замысловато, но со знанием дела объяснила старушка. — И куртка вся в цепях.
   «Неужели „братан“ мой?» — изумилась я, старательно вспоминая «Отче наш».
   Пользуясь расположением Фортуны, я выскочила из подъезда, беспрепятственно поймала такси и помчалась в офис Тамарки.
   Приехала я туда минут на пять раньше, чем она. С обиженным видом уселась в приемной рядом с секретаршей, которая с Тамаркиным референтом вязала меня. Несчастная от стыда за свое безобразное поведение закрутилась как угорь на сковороде, не знала уже, бедняжка, чем мне услужить: в кофе столько сливок набухала, что он к горлу подступил.
   Сижу, борюсь с тошнотой, свои книжки листаю, нервничаю, что плохо написаны — мало любви — жду Тамарку… Вдруг Тамарка забегает и сразу в крик:
   — Мама?! Мама, ты невозможная! Что ты здесь делаешь?
   — А ты уже думала, что от меня избавилась? Пошли лучше своих дармоедов с таксистом расплатиться. Денег у меня по-прежнему нет, и все благодаря тебе.
   Тамарка схватилась за голову, дала знак секретарше расплатиться, раза три неприлично ругнулась и потащила меня в свой кабинет.
   — Почему благодаря мне у тебя нет денег? — падая в кресло спросила она, будто больше спросить было нечего.
   Я тоже опустилась в кресло и ответила на поставленный вопрос:
   — Потому, что ты бестолковая. Кто так помощь друзьям оказывает? Привезла меня домой, бросила и укатила, а «братан» тут как тут.
   Тамарка оцепенела, а я продолжила:
   — В чем ты, спрашивается, мне помогла? Только в одном: я повторила утреннюю пробежку по балконам со всеми вытекающими из нее последствиями. Стоило ради этого ехать? Одна радость, у гомиков книги свои забрала, — и я в сердцах хлопнула о стол стопкой собственных опусов.
   — Что, ты и гомиков снова видела? — изумилась Тамарка.
   — Конечно. И гомиков и миловидную особу, одного Колю увидеть не удалось и слава богу. Еле ноги унесла, а все потому, что ты, бестолковая, не захватила с собой охрану. Кто так дела делает?
   — Ну ты даешь, Мама! Сама же понеслась сломя голову, а я за тобой. Я вообще ничего не знала, пока ты не объяснила, но это было уже в машине.
   — Вот сразу и надо было охрану вызывать, для какой еще цели носишь ты с собой телефон сотовый? Тома, я тебя не понимаю: то ты и в сортир без охраны не пойдешь, а то бегаешь одна по городу, подвергая мою драгоценную жизнь опасности.
   Тамарка снова схватилась за голову и закричала:
   — Будь проклят, Мама, тот день, когда я с тобой познакомилась!
   — Ну и память у тебя, — подивилась я. — Еще вспомни, как зуб первый прорезался. И не будь мелочной, хватит препираться, да и некогда. Вот-вот баба Рая с Санькой вернутся домой, а там «братан». Ужас!
   — Не жадничала бы, а купила бы бабе Рае сотовый, и не было бы у нас сейчас проблем, — посетовала Тамарка.
   — Ну ты умная! — возмутилась я. — Я для чего, спрашивается, из дома бабу Раю отправляю? Что, сама по магазинам гулять не могу? Я отдохнуть от нее хочу, так еще и купи ей сотовый, чтобы она мне по нему дырку в голове делала! Нет Тома, ты многое, вижу, в этой жизни не понимаешь. Кстати, сотовый ни от чего не спасает, я и сотовый все время теряю. Где он?
   Тамарка пожала плечами и спросила:
   — А и в самом деле — где?
   Я махнула рукой:
   — Ой, не спрашивай, Тома, не спрашивай. Уже «Мерседес» не знаю где, а ты про какой-то там сотовый. С ума схожу от мысли, что Санька с бабой Раей вернутся домой и с «братаном» нос к носу столкнуться! Сердце даже останавливается.
   Тамарка взволнованно глянула на меня и сочла за благо успокоить:
   — Мама, не волнуйся. Может их и не тронет «братан». Кстати, чего он от тебя-то хотел? Думаешь, хотел тебя убить?
   — Не знаю. Не было времени поинтересоваться. Тома! — вдруг вспыхивая, закричала я. — Чего ты сидишь?!
   Она вскочила:
   — А что?
   — Беги! Спасай моего сына и свою любимицу бабу Раю! И охрану опять не забудь, на кой фиг этим лбам деньги платишь, если все делаешь за них сама?
   — Да, точно, надо бежать.
   Тамарка засуетилась, зачем-то полезла в сейф, отслюнявила наличность, сунула в карман своего ужасного пиджака, озабоченно сказала:
   — Ты, Мама, здесь оставайся, я ребенка и бабу Раю сюда привезу, а потом решать будем куда вас спрятать.
   Я схватилась за сердце; Тамарка крикнула секретарше:
   — Корвалол.
   Дрессированная секретарша тут же внесла на подносе целую коллекцию лекарств — сплошная панацея: как цену узнаешь, так сразу болезнь как рукой снимет. Вот кто буржуям наживаться дает — моя Тамарка. Мне сразу стало жалко подругу: как ей нелегко приходится с этим ее бизнесом, на одних лекарствах, бедняжка, живет. То ли дело я…
   Хотя, и мне уже нелегко.
   — Все, Мама, ты тут умирай потихоньку, а я бегу, — закричала Тамарка и побежала.
   Я проглотила отвратительно-горькие капли и завопила ей вслед:
   — Охрану свою опять не забудь!
   — О, хорошо, что напомнила, — обрадовалась затурканная Тамарка.
   Я посмотрела на застывшую с подносом секретаршу и сказала:
   — Ну, что стоишь? Проконтролируй иди, не дай бог выскочит без охраны эта чума.
   Секретарша, балансируя своим подносом, убежала, и я осталась в кабинете одна. Каких только дум не передумала.
   «А что это я тут сижу, — вдруг подумала я. — Нервничаю, гадаю, мозги ставлю дыбом, когда стоит лишь домой позвонить и сразу узнаю: уже явился Санька с бабой Раей или еще нет.»
   И я позвонила. Трубку сняла баба Рая.
   — Ихто ета? — настороженно спросила она.
   Я вздохнула с облегчением — раз жива баба Рая, значит не тронул их «братан».
   — Баба Рая, сейчас Тамарка к тебе приедет, — сообщила я.
   Вспомнив, что в доме был обыск, оставивший некоторый беспорядок, я тут же хотела успокоить бабу Раю, но больше и слова молвить не успела. Баба Рая завыла страшным голосом.
   — Ах, да что жа ж это деется?! — исступленно вопрошала она.
   Душа моя сразу метнулась в пятки.
   — Что? Что у вас деется? — не узнавая своего голоса, завопила я.
   — Саньку маво украли!
   «Саньку маво украли! Саньку маво украли!»
   «Почему ее? Не ее Саньку украли, а моего,» — ревниво подумала я, плохо воспринимая реальность.
   И вдруг весть о том, что украли моего сына, до сознания дошла и как громом меня поразила. Захотелось вскочить и бежать сразу во всех направлениях, но оторваться от кресла не было сил. К тому же я почему-то оглохла. Шум в ушах и больше ничего.
   Как же — ничего? А пятна? Перед глазами пятна, темные и размытые. И провал.
   Очнулась я все в том же Тамаркином кресле. Очнулась от телефонного звонка — телефон истерично надсаживался. В кабинет заглянула секретарша:
   — Софья Адамовна, возьмите трубку. Тамара Семеновна вам звонит.
   Я ничего не могла понять, как это Тома звонит мне, когда я сижу в ее кабинете?
   Сомнамбулически взяла трубку и услышала истеричный голос Тамарки:
   — Мама, ты только не волнуйся, выпей корвалола и не волнуйся! Мы ребенка найдем! Никуда этот «братан» не денется от нас! У меня уже есть его приметы: и баба Рая видела его и соседи! Главное, Мама, возьми себя в руки и не волнуйся! И из кабинета моего не выходи!
   — Что случилось, Тома? О чем ты? — удивилась я и в этот миг память сыграла со мной злую шутку: взяла и вернула сразу все то, что на время отобрала.
   Лишь чудом я в сознании осталась.
   — Тома, — залепетала я. — Как? За что? Почему? Зачем его украли?
   — Мама, не волнуйся, ерунда, — неумело демонстрируя оптимизм, заявила Тамарка. — Тут и делов-то часа на два. Я уже всех, кого могла, информацией зарядила, остается ждать. «Братан» тот левый какой-то, думаю ребенка к вечеру сам и вернет. Попугать тебя просто хочет. Ребенку такой лох вреда не нанесет. Да он и один был. Как придурок подскочил к бабе Рае, схватил Саньку и в лифт. Так с ребенком и скрылся. Похититель, е-мое!
   Сквозь Тамаркин голос прорывался вой бабы Раи. «Представляю, что дома творится, — подумала я, тупо глядя на лежащий на столе органайзер. — И не знает Тамарка где Саньку искать, и врет все, сама от ужаса зашлась, а меня успокаивает.»
   — «Братан» не сказал бабе Рае, чего он хочет? — жутко вибрирующим голосом спросила я.
   Услышав эту нервную вибрацию, Тамарка, похоже, окончательно запаниковала.