Страница:
Но, полностью удовлетворив ее, он отвернулся. Он долго стоял молча, повернувшись к ней спиной, потом оделся и ушел, не произнеся ни слова.
Несмотря на сладкую истому, Эмма была обижена. Может быть, Стивен уже начал уставать от нее, жалея, что женился в спешке. Возможно, он больше не любит ее.
Она, слишком потрясенная и смущенная, чтобы плакать, заснула.
Устроить в Фэрхевене бал пришло в голову Сайрусу. Вскоре после освобождения Стивена, за обедом он сказал, что, несмотря на эпидемию, ему хотелось показать всему обществу единство всех членов семьи Фэрфакс, то, что они будут вместе отстаивать невиновность Стивена. Эмма удивилась, услышав, что на балу будет и Макон.
В день бала она боялась встретить его, когда, приподняв пышные юбки своего вышитого платья из голубой кисеи, поднималась по лестнице в поисках Стивена.
В коридоре у двери в свою комнату она столкнулась с Люси. К разочарованию Эммы, ее невестка была, как всегда, в черном.
Эмма улыбнулась ей и подавила желание предложить Люси одно из своих платьев для бала. Люси смотрела на нее покрасневшими глазами, словно плакальщица, только что вернувшаяся с похорон.
— Все в порядке? — спросила Эмма, касаясь руки Люси.
Люси кивнула немного безумно, и хотя Эмма понимала, что это молчаливая ложь, она не могла ничего сделать.
Эмма неохотно оставила невестку в коридоре и вошла в спальню, которую делила с мужем. Несмотря на то, что напряжение от ожидания предстоящего суда сказывалось в осанке Стивена, беспокойном выражении глаз и в том, что он стая спать в соседней комнате, Стивен держался хорошо. Они с Гарриком встречались каждый день, чтобы обсудить линию поведения, и иногда вместе уезжали куда-то на несколько часов.
— Нервничаешь? — спросила Эмма, став за его спиной перед зеркалом, когда он, нахмурившись, воевал с галстуком.
— Нет, — солгал он, и Эмма встала перед ним и завязала непокорный галстук.
— Важно, чтобы ты казался уверенным, — тихо напомнила ему Эмма, взяв за лацканы пиджака. Из-за того что она так сильно любила Стивена, она очень старалась отбрасывать собственные страхи и сомнения. — Некоторые из этих людей внизу могут оказаться твоими присяжными.
— Сколько еще меня будут допрашивать? — нетерпеливо прорычал он. — Эмма, могут пройти месяцы, прежде чем начнет слушаться мое дело…
Она встала на цыпочках и нежно поцеловала его в губы.
— Не пытайся сразу решить все вопросы, — сердито сказала она. — Ты должен жить одним днем, одним часом, одной минутой. Мы все должны.
Стивен вздохнул.
— Ты права, — уступил он, нежно обнимая ее за талию и прислонясь лбом к ее лбу. А потом переменил тему разговора. — Ты написала своей матери в Чикаго?
— Да, — ответила Эмма. — Я еще не получила ответ, слишком рано. Я, конечно, написала и Хлое, чтобы она знала, что мы благополучно доехали.
Он поцеловал ее в лоб, потом отступил. В его измученных напряженных глазах светилось лукавство, когда он подошел к шкафу, открыл резные дверцы красного дерева и взял с полки большую коробку.
Эмма сидела на кровати, и он принес коробку и положил к ней на колени. Она удивленно подняла глаза.
— Что…
— Драгоценности моей матери, — объяснил Стивен, и, хотя голос у него был. взволнованный, тон был почти небрежен. — Это все, что она имела за годы, проведенные с моим отцом, кроме меня, конечно. Во время оккупации они были спрятаны в винном погребе.
— Не понимаю, — произнесла Эмма, удивленно глядя на него.
— Теперь они твои, — ответил он, махнув рукой, словно выражая свое понимание, если она не захочет носить их.
Эмма медленно подняла крышку, и ее взгляд натолкнулся на мерцающее бриллиантовое колье, украшенное дюжиной камней. Под ним были жемчужины, блестевшие молочным блеском, и аметистовое кольцо, такое широкое, что закрыло бы палец от сустава до ладони. Были браслеты из изумрудов и рубинов, серьги с топазами, окруженными бриллиантами.
Эмма была так потрясена, что со стуком захлопнула крышку и уставилась на Стивена ошеломленными глазами.
Он нежно забрал у нее шкатулку, открыл и достал колье. Потом надел это великолепие ей на шею и застегнул.
Эмма моргала, когда он поднял ее на ноги.
— Тебе они не нравятся? — спросил Стивен низким глухим голосом, стараясь встретиться с ней взглядом.
— О, конечно, они мне нравятся, — прошептала Эмма, пальцами касаясь широкой ленты из безупречных камней у себя на шее. — Просто я, ну, я никогда не ожидала, что у меня будет нечто подобное…
Его светло-карие глаза смеялись, когда он заглядывал ей в лицо.
— Даже как у Уитни из Витнивилла? — поддразнил он.
Эмма хмыкнула и стукнула его по плечу.
— Даже как у Уитни из Витнивилла.
Палец Стивена приподнял ее подбородок.
— Когда-нибудь их будет носить наша дочь.
Его слова немного приободрили ее, хотя и напомнили, что ставится на карту. Счастливые плодотворные годы, проведенные вместе. Дети, которые могут и не родиться. Смех и слезы, которые они могут больше не разделять. Горло у нее сжалось, и шкатулка с драгоценностями побледнела в сравнении со всем, что она потеряет, если Стивена сочтут виновным и повесят.
— Ну, ну, — хрипло укорил ее Стивен, читая в глазах жены ее мысли. — Кто это только что приказывал мне жить мгновением и пусть будущее само заботится о себе?
Эмма глубоко вдохнула, выдохнула и кивнула. Она была готова встретиться лицом к лицу с людьми, приехавшими в Фэрхевен. Стивен убрал шкатулку в шкаф и предложил ей свою руку.
Они спускались под руку по лестнице, лучезарно и уверенно улыбаясь, скрывая свой страх перед будущим.
Они станцевали первый танец, а потом Сайрус повел Эмму по залу, с гордостью представляя гостям как свою новую внучку, а Стивен возобновлял старые знакомства.
Хотя она и очень надеялась, но избежать Макона не сумела и оказалась в его объятиях, когда он пригласил ее на вальс. Помня желание Сайруса хотя бы казаться дружной семьей, Эмма улыбалась натянутой улыбкой и с трудом переносила навязанные прикосновения.
Явно наслаждаясь ее сомнениями, Макон снова принялся повторять свой план сделать Эмму своей любовницей.
— Думаю, мы начнем в день похорон, — говорил он, ухмыляясь при виде гневного румянца, вспыхнувшего на щеках Эммы. — Тебе нужно будет утешение.
Эмма дрожала от негодования, но, не переставая улыбаться, ответила:
— Я бы скорее стала любовницей болотной крысы, чем твоей!
Макон откинул голову и засмеялся. Эмма рассердилась, понимая, что люди, возможно, принимают их разговор за ухаживание.
— Твой характер делает тебя еще привлекательнее, — говорил он. — Я сломаю его, уверяю тебя, если прежде его не сломает смерть Стивена на виселице.
Во рту Эммы собралась слюна, но у нее не хватило духу плюнуть в лицо Макона.
— Может быть, повесят не Стивена, — выпалила она, повинуясь какому-то дикому, непродуманному импульсу. — Возможно, к суду привлекут настоящего убийцу.
Поняв ее намек, Макон побледнел от ярости и замолчал.
Когда танец кончился, Эмма мысленно вознесла благодарственную молитву и приготовилась уйти. Повернувшись, раскрасневшаяся от гнева, она столкнулась со взбешенным Стивеном, который схватил ее не слишком нежно за руку и потащил из зала в сад. Он не отпускал ее, пока они не остановились у залитого лунным светом мраморного фонтана. Он был полностью покрыт мхом, и вытекающая струя производила жутковатый звук.
— Что ты, черт побери, стараешься доказать? — выкрикнул Стивен.
Эмма вывернулась из его рук.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — парировала она, хотя и чувствовала настоящую обиду.
— Ты танцевала с Маконом, — указал ей Стивен, практически выплевывая слова, словно семечки от дыни.
Эмма возмутилась, руки уперлись с бока.
— Да. И сказала ему пару слов.
Стивен неожиданно замер. Зловеще замер.
— А именно?
— Я дала ему понять, что относительно убийства Мэри Макколл он не свободен от подозрений.
Стивен произнес длинное проклятье, отвернулся и в отчаянии провел рукой по волосам.
— Что случилось? — спросила Эмма, обходя его и заглядывая в глаза.
— Гаррик проводит расследование о связях Макона, — сказал Стивен. — Есть причины предполагать, что он как-то был связан с Мэри. Теперь, когда он знает, что его подозревают, он может замести следы.
Эмма оценила цену брошенных ею слов и расстроилась. Она подняла руку ко рту.
— Я только хотела помочь…
— Отныне, — резко прервал ее Стивен, — держи свою помощь при себе.
Пораженная, она повернулась и побежала, но не в дом, где могли увидеть ее слезы, а в темноту.
— Эмма! — крикнул ей вслед Стивен, но она не остановилась.
Она нашла убежище в бельведере, примостившись там на пыльной скамейке. Закрыв лицо руками, она рыдала. Она долго плакала, давая выход всем чувствам, которые до того сдерживала.
Эмма вздрогнула, почувствовав на спине чью-то руку, и резко повернулась, ожидая увидеть Стивена или Макона, и тому и другому она залепила бы звучную пощечину.
Но это был Сайрус, который сел рядом с ней. Он молча привлек к себе Эмму, она расслабилась у него на груди, полностью доверяя ему. Он не спрашивал, что огорчило ее, потому что знал.
— Что ты будешь делать, если Стивена осудят? — таков был его вопрос.
Сначала Эмма не могла принять эту мысль. Потом позволила этому кошмару пустить корни и ответила:
— Я уеду — может бить, в Чикаго или Нью-Йорк, — и попытаюсь построить свою жизнь.
— Ты не останешься в Фэрхевене? — спросил Сайрус, и в его голосе звучало удивление. Даже обида.
Она рассказала ему о повторяющихся угрозах Макона и почувствовала, как напряглась его рука, обнимающая ее плечи.
— Я бы защитил тебя, — сказал он после долгого молчания. Потом, вздохнув, добавил: — Но, конечно, я старик.
Эмма сжала его руку.
— Я не могу выразить, как много значит для меня ваша доброта. Вы были так добры к Стивену — многие бы отказались признать его, не говоря уже о том, что вы поддерживаете его в деле об убийстве.
Сайрус грустно улыбнулся.
— В его венах течет моя кровь.
Эмма нахмурилась.
— Почему Макон так ненавидит Стивена?
Сайрус вздохнул.
— Потому что он понимает, что Стивен лучше, чем он. И это делает Макона чертовски опасным.
Эмма посмотрела на летнюю луну, плывущую над верхушками магнолий.
— Иногда мне так страшно, — призналась она тихим голосом, — что я не могу встать и встретить новый день.
Рука Сайруса крепче сжала ее.
— Скоро все кончится. Потом ты будешь волноваться о чем-нибудь еще. А теперь пойди и найти Стивена, и скажу ему, чтобы он исправился, а то дедушка выпорет его кнутом. Слышишь?
Эмма кивнула, почувствовав себя лучше просто оттого, что рассказала о своих думах и переживаниях.
— Спасибо, — проговорила она, целуя Сайруса в щеку, прежде чем встать и отважно пойти к французским дверям, ведущим в зал.
Она едва переступила через порог, как к ней подошел семнадцатилетний Натаниел. Эмма впервые заметила, что у него начинают пробиваться усы. Мальчик казался взволнованным.
— Я надеялся… э… я думал… — Он залился краской от шеи до корней волос. — Вы бы не потанцевали со мной, мисс Эмма?
Эмма улыбнулась и протянула руку.
— С удовольствием, — сказала она, надеясь, что у нее на лице не видны следы недавних слез.
Натаниел откашлялся и неловко повел Эмму в вальсе. Казалось странным, что всего три года назад она была его ровесницей, — Если Стивен или Макон будут обижать вас, — осмелился он на дерзость, — вы просто скажите мне. Я их накажу.
Подавляя желание чмокнуть его в щечку, потому что понимала, что сильно смутит его этим, Эмма серьезно кивнула.
— Я так и сделаю, — пообещала она, тронутая и приятно удивленная; что Натаниел был готов сражаться ради нее с грозными противниками.
Красивое юное лицо Натаниела было серьезно от решительности, ладонь, державшая руку Эммы, вспотела.
— Я знаю, вы думаете, что я просто ребенок, но я сильный, мисс Эмма. Я никому не позволю обижать вас.
— Спасибо, — сказала Эмма, и она говорила искренне.
Разговор стал менее серьезным, и Эмма начала украдкой бросать взгляды, разыскивая Стивена. Ей хотелось найти его и помириться — время для них было слишком драгоценным, чтобы тратить его на ссоры.
— Ты не видел, Стивена? — спросила она Натаниела, как только вальс закончился.
Он покачал головой.
— Я разыщу его, если хотите, — с готовностью предложил он.
— Нет, — мягко отказалась Эмма, видя вызывающее выражение лица юноши, которое могло вовлечь его в неприятности с нетерпеливым кузеном. — Я сама поищу его.
Обмахиваясь веером, так как в доме было жарко и душно, Эмма прошла в толпе прекрасно одетых гостей. Она уверенно улыбалась, чтобы показать им, что не считает своего мужа способным на убийство.
Поднимаясь по лестнице, придерживая одной рукой шуршащие юбки, Эмма нахмурилась, услышав странный звук. Он был приглушенным и далеким, едва различимым из-за музыки и смеха в зале внизу, и поэтому казался еще более тревожным.
Поднявшись наверх, Эмма прислушалась, чтобы понять, откуда слышен этот странный звук, и решила, что он идет из хозяйских комнат в передней половине дома. Зная, что это комната Макона и Люси, Эмма заколебалась. Кроме того, если бы кто-то бросался на выручку каждый раз, когда из их со Стивеном комнаты слышны странные звуки, результаты были бы умопомрачительными.
Какой-то инстинкт говорил Эмме, что она слышит не вздохи экстаза. Она поспешила по коридору и, когда приблизилась к роскошным комнатам, до нее донесся голос Люси, рыдающей от боли и гнева.
Эмма протянула руку к ручке двери, сердце ее забилось быстрее. Выяснилось, что дверь не закрыта.
Люси полусидела, полулежала на полу, прислонившись спиной к тяжелому причудливо вырезанному бюро. Несмотря на то что она съежилась от страха, в глазах, устремленных на Макона, светилась ненависть. Макон стоял над ней с поднятым кулаком.
Тонкая струйка крови стекала из уголка рта Люси.
— Ты унизила меня в последний раз, — рычал Макон, пристально глядя на жену. Его плечи напряглись под вечерним костюмом. Он махнул в сторону двери, хотя казалось, ни он, ни Люси не заметили присутствия Эммы. — Ты знаешь, что они говорят внизу? Что ты сумасшедшая, что тебя следует увезти. И я начинаю думать, что они правы!
Люси, дрожа, встала с пола, и Эмма с трудом подавила желание броситься к невестке и помочь ей.
— Мне наплевать, что они думают, — прошипела Люси. — А ты можешь идти прямо в ад, Макон Фэрфакс.
Она горько рассмеялась и погрозила пальцем взбешенному мужу.
— Тебе пришлось привезти назад Стивена, — насмехалась она. — Ты был так уверен, что повесят именно его. Ну, так этого не будет — матушка Джадкинс так мне сказала. Ты сам предал свою душу вечному проклятью, и я буду смеяться, пока ты будешь гореть в аду!
Макон снова приблизился к Люси, потом поднял руку, и Эмма была вынуждена вмешаться.
— Нет! — пронзительно закричала она, вбегая в комнату, но прежде чем она смогла пройти через двойные двери, Стивен пролетел мимо нее, схватил Макона за лацканы и с силой швырнул его к шкафу.
— Давай, отважный ублюдок, — подначивал его Стивен. — Посмотрим, каков ты против того, кто может дать тебе сдачи.
Макон, побежденный, бросил на брата откровенно ненавидящий взгляд, выпрямился и поправил пиджак.
— Она сумасшедшая, — пробормотал он, показывая на жену, которая уже утратила свою браваду и съежилась около Эммы, наблюдая за всем широко открытыми глазами. — Все время говорит об этой старой болотной ведьме и ее пророчествах. Носит эти проклятые черные платья…
— Мне все равно — втыкает она иголки в кукол или молится на луну, — прервал его Стивен ровным и оттого еще более угрожающим голосом. — В следующий раз, когда ты в гневе поднимешь руку на нее или на любую другую женщину, я позабочусь, чтобы тебе было больно, как никогда. Ясно?
Макон не ответил. Он долго смотрел на Люси, потом медленно вышел из комнаты.
Стивен подошел к Люси и взял ее руки в свои.
— С тобой все в порядке? — взволнованно спросил он.
Люси покачала головой. В глазах застыли боль и отчаяние.
— Мы прокляты, — прошептала она. — Мы все.
ГЛАВА 21
Несмотря на сладкую истому, Эмма была обижена. Может быть, Стивен уже начал уставать от нее, жалея, что женился в спешке. Возможно, он больше не любит ее.
Она, слишком потрясенная и смущенная, чтобы плакать, заснула.
Устроить в Фэрхевене бал пришло в голову Сайрусу. Вскоре после освобождения Стивена, за обедом он сказал, что, несмотря на эпидемию, ему хотелось показать всему обществу единство всех членов семьи Фэрфакс, то, что они будут вместе отстаивать невиновность Стивена. Эмма удивилась, услышав, что на балу будет и Макон.
В день бала она боялась встретить его, когда, приподняв пышные юбки своего вышитого платья из голубой кисеи, поднималась по лестнице в поисках Стивена.
В коридоре у двери в свою комнату она столкнулась с Люси. К разочарованию Эммы, ее невестка была, как всегда, в черном.
Эмма улыбнулась ей и подавила желание предложить Люси одно из своих платьев для бала. Люси смотрела на нее покрасневшими глазами, словно плакальщица, только что вернувшаяся с похорон.
— Все в порядке? — спросила Эмма, касаясь руки Люси.
Люси кивнула немного безумно, и хотя Эмма понимала, что это молчаливая ложь, она не могла ничего сделать.
Эмма неохотно оставила невестку в коридоре и вошла в спальню, которую делила с мужем. Несмотря на то, что напряжение от ожидания предстоящего суда сказывалось в осанке Стивена, беспокойном выражении глаз и в том, что он стая спать в соседней комнате, Стивен держался хорошо. Они с Гарриком встречались каждый день, чтобы обсудить линию поведения, и иногда вместе уезжали куда-то на несколько часов.
— Нервничаешь? — спросила Эмма, став за его спиной перед зеркалом, когда он, нахмурившись, воевал с галстуком.
— Нет, — солгал он, и Эмма встала перед ним и завязала непокорный галстук.
— Важно, чтобы ты казался уверенным, — тихо напомнила ему Эмма, взяв за лацканы пиджака. Из-за того что она так сильно любила Стивена, она очень старалась отбрасывать собственные страхи и сомнения. — Некоторые из этих людей внизу могут оказаться твоими присяжными.
— Сколько еще меня будут допрашивать? — нетерпеливо прорычал он. — Эмма, могут пройти месяцы, прежде чем начнет слушаться мое дело…
Она встала на цыпочках и нежно поцеловала его в губы.
— Не пытайся сразу решить все вопросы, — сердито сказала она. — Ты должен жить одним днем, одним часом, одной минутой. Мы все должны.
Стивен вздохнул.
— Ты права, — уступил он, нежно обнимая ее за талию и прислонясь лбом к ее лбу. А потом переменил тему разговора. — Ты написала своей матери в Чикаго?
— Да, — ответила Эмма. — Я еще не получила ответ, слишком рано. Я, конечно, написала и Хлое, чтобы она знала, что мы благополучно доехали.
Он поцеловал ее в лоб, потом отступил. В его измученных напряженных глазах светилось лукавство, когда он подошел к шкафу, открыл резные дверцы красного дерева и взял с полки большую коробку.
Эмма сидела на кровати, и он принес коробку и положил к ней на колени. Она удивленно подняла глаза.
— Что…
— Драгоценности моей матери, — объяснил Стивен, и, хотя голос у него был. взволнованный, тон был почти небрежен. — Это все, что она имела за годы, проведенные с моим отцом, кроме меня, конечно. Во время оккупации они были спрятаны в винном погребе.
— Не понимаю, — произнесла Эмма, удивленно глядя на него.
— Теперь они твои, — ответил он, махнув рукой, словно выражая свое понимание, если она не захочет носить их.
Эмма медленно подняла крышку, и ее взгляд натолкнулся на мерцающее бриллиантовое колье, украшенное дюжиной камней. Под ним были жемчужины, блестевшие молочным блеском, и аметистовое кольцо, такое широкое, что закрыло бы палец от сустава до ладони. Были браслеты из изумрудов и рубинов, серьги с топазами, окруженными бриллиантами.
Эмма была так потрясена, что со стуком захлопнула крышку и уставилась на Стивена ошеломленными глазами.
Он нежно забрал у нее шкатулку, открыл и достал колье. Потом надел это великолепие ей на шею и застегнул.
Эмма моргала, когда он поднял ее на ноги.
— Тебе они не нравятся? — спросил Стивен низким глухим голосом, стараясь встретиться с ней взглядом.
— О, конечно, они мне нравятся, — прошептала Эмма, пальцами касаясь широкой ленты из безупречных камней у себя на шее. — Просто я, ну, я никогда не ожидала, что у меня будет нечто подобное…
Его светло-карие глаза смеялись, когда он заглядывал ей в лицо.
— Даже как у Уитни из Витнивилла? — поддразнил он.
Эмма хмыкнула и стукнула его по плечу.
— Даже как у Уитни из Витнивилла.
Палец Стивена приподнял ее подбородок.
— Когда-нибудь их будет носить наша дочь.
Его слова немного приободрили ее, хотя и напомнили, что ставится на карту. Счастливые плодотворные годы, проведенные вместе. Дети, которые могут и не родиться. Смех и слезы, которые они могут больше не разделять. Горло у нее сжалось, и шкатулка с драгоценностями побледнела в сравнении со всем, что она потеряет, если Стивена сочтут виновным и повесят.
— Ну, ну, — хрипло укорил ее Стивен, читая в глазах жены ее мысли. — Кто это только что приказывал мне жить мгновением и пусть будущее само заботится о себе?
Эмма глубоко вдохнула, выдохнула и кивнула. Она была готова встретиться лицом к лицу с людьми, приехавшими в Фэрхевен. Стивен убрал шкатулку в шкаф и предложил ей свою руку.
Они спускались под руку по лестнице, лучезарно и уверенно улыбаясь, скрывая свой страх перед будущим.
Они станцевали первый танец, а потом Сайрус повел Эмму по залу, с гордостью представляя гостям как свою новую внучку, а Стивен возобновлял старые знакомства.
Хотя она и очень надеялась, но избежать Макона не сумела и оказалась в его объятиях, когда он пригласил ее на вальс. Помня желание Сайруса хотя бы казаться дружной семьей, Эмма улыбалась натянутой улыбкой и с трудом переносила навязанные прикосновения.
Явно наслаждаясь ее сомнениями, Макон снова принялся повторять свой план сделать Эмму своей любовницей.
— Думаю, мы начнем в день похорон, — говорил он, ухмыляясь при виде гневного румянца, вспыхнувшего на щеках Эммы. — Тебе нужно будет утешение.
Эмма дрожала от негодования, но, не переставая улыбаться, ответила:
— Я бы скорее стала любовницей болотной крысы, чем твоей!
Макон откинул голову и засмеялся. Эмма рассердилась, понимая, что люди, возможно, принимают их разговор за ухаживание.
— Твой характер делает тебя еще привлекательнее, — говорил он. — Я сломаю его, уверяю тебя, если прежде его не сломает смерть Стивена на виселице.
Во рту Эммы собралась слюна, но у нее не хватило духу плюнуть в лицо Макона.
— Может быть, повесят не Стивена, — выпалила она, повинуясь какому-то дикому, непродуманному импульсу. — Возможно, к суду привлекут настоящего убийцу.
Поняв ее намек, Макон побледнел от ярости и замолчал.
Когда танец кончился, Эмма мысленно вознесла благодарственную молитву и приготовилась уйти. Повернувшись, раскрасневшаяся от гнева, она столкнулась со взбешенным Стивеном, который схватил ее не слишком нежно за руку и потащил из зала в сад. Он не отпускал ее, пока они не остановились у залитого лунным светом мраморного фонтана. Он был полностью покрыт мхом, и вытекающая струя производила жутковатый звук.
— Что ты, черт побери, стараешься доказать? — выкрикнул Стивен.
Эмма вывернулась из его рук.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — парировала она, хотя и чувствовала настоящую обиду.
— Ты танцевала с Маконом, — указал ей Стивен, практически выплевывая слова, словно семечки от дыни.
Эмма возмутилась, руки уперлись с бока.
— Да. И сказала ему пару слов.
Стивен неожиданно замер. Зловеще замер.
— А именно?
— Я дала ему понять, что относительно убийства Мэри Макколл он не свободен от подозрений.
Стивен произнес длинное проклятье, отвернулся и в отчаянии провел рукой по волосам.
— Что случилось? — спросила Эмма, обходя его и заглядывая в глаза.
— Гаррик проводит расследование о связях Макона, — сказал Стивен. — Есть причины предполагать, что он как-то был связан с Мэри. Теперь, когда он знает, что его подозревают, он может замести следы.
Эмма оценила цену брошенных ею слов и расстроилась. Она подняла руку ко рту.
— Я только хотела помочь…
— Отныне, — резко прервал ее Стивен, — держи свою помощь при себе.
Пораженная, она повернулась и побежала, но не в дом, где могли увидеть ее слезы, а в темноту.
— Эмма! — крикнул ей вслед Стивен, но она не остановилась.
Она нашла убежище в бельведере, примостившись там на пыльной скамейке. Закрыв лицо руками, она рыдала. Она долго плакала, давая выход всем чувствам, которые до того сдерживала.
Эмма вздрогнула, почувствовав на спине чью-то руку, и резко повернулась, ожидая увидеть Стивена или Макона, и тому и другому она залепила бы звучную пощечину.
Но это был Сайрус, который сел рядом с ней. Он молча привлек к себе Эмму, она расслабилась у него на груди, полностью доверяя ему. Он не спрашивал, что огорчило ее, потому что знал.
— Что ты будешь делать, если Стивена осудят? — таков был его вопрос.
Сначала Эмма не могла принять эту мысль. Потом позволила этому кошмару пустить корни и ответила:
— Я уеду — может бить, в Чикаго или Нью-Йорк, — и попытаюсь построить свою жизнь.
— Ты не останешься в Фэрхевене? — спросил Сайрус, и в его голосе звучало удивление. Даже обида.
Она рассказала ему о повторяющихся угрозах Макона и почувствовала, как напряглась его рука, обнимающая ее плечи.
— Я бы защитил тебя, — сказал он после долгого молчания. Потом, вздохнув, добавил: — Но, конечно, я старик.
Эмма сжала его руку.
— Я не могу выразить, как много значит для меня ваша доброта. Вы были так добры к Стивену — многие бы отказались признать его, не говоря уже о том, что вы поддерживаете его в деле об убийстве.
Сайрус грустно улыбнулся.
— В его венах течет моя кровь.
Эмма нахмурилась.
— Почему Макон так ненавидит Стивена?
Сайрус вздохнул.
— Потому что он понимает, что Стивен лучше, чем он. И это делает Макона чертовски опасным.
Эмма посмотрела на летнюю луну, плывущую над верхушками магнолий.
— Иногда мне так страшно, — призналась она тихим голосом, — что я не могу встать и встретить новый день.
Рука Сайруса крепче сжала ее.
— Скоро все кончится. Потом ты будешь волноваться о чем-нибудь еще. А теперь пойди и найти Стивена, и скажу ему, чтобы он исправился, а то дедушка выпорет его кнутом. Слышишь?
Эмма кивнула, почувствовав себя лучше просто оттого, что рассказала о своих думах и переживаниях.
— Спасибо, — проговорила она, целуя Сайруса в щеку, прежде чем встать и отважно пойти к французским дверям, ведущим в зал.
Она едва переступила через порог, как к ней подошел семнадцатилетний Натаниел. Эмма впервые заметила, что у него начинают пробиваться усы. Мальчик казался взволнованным.
— Я надеялся… э… я думал… — Он залился краской от шеи до корней волос. — Вы бы не потанцевали со мной, мисс Эмма?
Эмма улыбнулась и протянула руку.
— С удовольствием, — сказала она, надеясь, что у нее на лице не видны следы недавних слез.
Натаниел откашлялся и неловко повел Эмму в вальсе. Казалось странным, что всего три года назад она была его ровесницей, — Если Стивен или Макон будут обижать вас, — осмелился он на дерзость, — вы просто скажите мне. Я их накажу.
Подавляя желание чмокнуть его в щечку, потому что понимала, что сильно смутит его этим, Эмма серьезно кивнула.
— Я так и сделаю, — пообещала она, тронутая и приятно удивленная; что Натаниел был готов сражаться ради нее с грозными противниками.
Красивое юное лицо Натаниела было серьезно от решительности, ладонь, державшая руку Эммы, вспотела.
— Я знаю, вы думаете, что я просто ребенок, но я сильный, мисс Эмма. Я никому не позволю обижать вас.
— Спасибо, — сказала Эмма, и она говорила искренне.
Разговор стал менее серьезным, и Эмма начала украдкой бросать взгляды, разыскивая Стивена. Ей хотелось найти его и помириться — время для них было слишком драгоценным, чтобы тратить его на ссоры.
— Ты не видел, Стивена? — спросила она Натаниела, как только вальс закончился.
Он покачал головой.
— Я разыщу его, если хотите, — с готовностью предложил он.
— Нет, — мягко отказалась Эмма, видя вызывающее выражение лица юноши, которое могло вовлечь его в неприятности с нетерпеливым кузеном. — Я сама поищу его.
Обмахиваясь веером, так как в доме было жарко и душно, Эмма прошла в толпе прекрасно одетых гостей. Она уверенно улыбалась, чтобы показать им, что не считает своего мужа способным на убийство.
Поднимаясь по лестнице, придерживая одной рукой шуршащие юбки, Эмма нахмурилась, услышав странный звук. Он был приглушенным и далеким, едва различимым из-за музыки и смеха в зале внизу, и поэтому казался еще более тревожным.
Поднявшись наверх, Эмма прислушалась, чтобы понять, откуда слышен этот странный звук, и решила, что он идет из хозяйских комнат в передней половине дома. Зная, что это комната Макона и Люси, Эмма заколебалась. Кроме того, если бы кто-то бросался на выручку каждый раз, когда из их со Стивеном комнаты слышны странные звуки, результаты были бы умопомрачительными.
Какой-то инстинкт говорил Эмме, что она слышит не вздохи экстаза. Она поспешила по коридору и, когда приблизилась к роскошным комнатам, до нее донесся голос Люси, рыдающей от боли и гнева.
Эмма протянула руку к ручке двери, сердце ее забилось быстрее. Выяснилось, что дверь не закрыта.
Люси полусидела, полулежала на полу, прислонившись спиной к тяжелому причудливо вырезанному бюро. Несмотря на то что она съежилась от страха, в глазах, устремленных на Макона, светилась ненависть. Макон стоял над ней с поднятым кулаком.
Тонкая струйка крови стекала из уголка рта Люси.
— Ты унизила меня в последний раз, — рычал Макон, пристально глядя на жену. Его плечи напряглись под вечерним костюмом. Он махнул в сторону двери, хотя казалось, ни он, ни Люси не заметили присутствия Эммы. — Ты знаешь, что они говорят внизу? Что ты сумасшедшая, что тебя следует увезти. И я начинаю думать, что они правы!
Люси, дрожа, встала с пола, и Эмма с трудом подавила желание броситься к невестке и помочь ей.
— Мне наплевать, что они думают, — прошипела Люси. — А ты можешь идти прямо в ад, Макон Фэрфакс.
Она горько рассмеялась и погрозила пальцем взбешенному мужу.
— Тебе пришлось привезти назад Стивена, — насмехалась она. — Ты был так уверен, что повесят именно его. Ну, так этого не будет — матушка Джадкинс так мне сказала. Ты сам предал свою душу вечному проклятью, и я буду смеяться, пока ты будешь гореть в аду!
Макон снова приблизился к Люси, потом поднял руку, и Эмма была вынуждена вмешаться.
— Нет! — пронзительно закричала она, вбегая в комнату, но прежде чем она смогла пройти через двойные двери, Стивен пролетел мимо нее, схватил Макона за лацканы и с силой швырнул его к шкафу.
— Давай, отважный ублюдок, — подначивал его Стивен. — Посмотрим, каков ты против того, кто может дать тебе сдачи.
Макон, побежденный, бросил на брата откровенно ненавидящий взгляд, выпрямился и поправил пиджак.
— Она сумасшедшая, — пробормотал он, показывая на жену, которая уже утратила свою браваду и съежилась около Эммы, наблюдая за всем широко открытыми глазами. — Все время говорит об этой старой болотной ведьме и ее пророчествах. Носит эти проклятые черные платья…
— Мне все равно — втыкает она иголки в кукол или молится на луну, — прервал его Стивен ровным и оттого еще более угрожающим голосом. — В следующий раз, когда ты в гневе поднимешь руку на нее или на любую другую женщину, я позабочусь, чтобы тебе было больно, как никогда. Ясно?
Макон не ответил. Он долго смотрел на Люси, потом медленно вышел из комнаты.
Стивен подошел к Люси и взял ее руки в свои.
— С тобой все в порядке? — взволнованно спросил он.
Люси покачала головой. В глазах застыли боль и отчаяние.
— Мы прокляты, — прошептала она. — Мы все.
ГЛАВА 21
В жаркие удушливые дни, предшествовавшие началу суда над Стивеном, Эмма раздиралась между противоречивыми желаниями: быть с ним каждую минуту и отделить себя от него, эмоционально и физически, чтобы боль была меньше.
Любовь к Стивену не позволяла избрать второй путь, а первый был невозможен. Как только солнце вставало над горизонтом, Стивен был на ногах. Еще до того, как Эмма успевала полностью проснуться, он уходил из дома и обычно не возвращался до десяти, половины одиннадцатого вечера. К этому времени он был совершенно измучен и опустошен. Он не прикасался к Эмме, и у нее появилось горькое чувство, что они отдаляются друг от друга.
Как-то утром в конце июня Эмма спустилась в столовую, надев одно из новых бесчисленных платьев — на этот раз это было желтое батистовое платье, — и застала там Люси, замешкавшуюся с завтраком.
Как обычно, Люси была в черном, и сейчас под глазами у нее были темные багровые пятна.
Вначале Эмме показалось, что это синяки, и она вспыхнула от гнева. Но, подойдя поближе, она поняла, что это от утомления.
Наполнив свою тарелку у буфета и налив себе кофе, она села рядом с Люси и расстелила на коленях салфетку. Жена Макона не взглянула на нее ни разу.
— Люси?
Маленькая женщина, похожая на куклу, вздрогнула, обнаружив, что не одна. На губах у нее появилась смущенная улыбка.
— О, Эмма, привет. Хорошо себя чувствуешь?
Смешно, учитывая ее собственное состояние, но Люси всегда заботливо справлялась о здоровье Эммы.
Эмма кивнула.
— Ты выглядишь очень усталой, — осторожно заметила она, сделав глоток кофе. — Хорошо спала?
Люси подняла свои светлые безупречные брови в явном изумлении.
— Почему ты спрашиваешь?
Эмма прочистила горло.
— Ну, в вечер бала был тот неприятный инцидент, когда Макон ударил тебя. Я просто хотела узнать, если…
Люси прервала Эмму покачиванием головы и отрицательным взмахом руки.
— Он такой не все время, — сказала она. — Он просто выпил больше обычного в тот вечер.
— Не следует извинять его поведение, — осмелилась сказать Эмма. Она научилась откровенности от Хлои, и эта черта не всегда нравилась другим. — С его стороны было дурно ударить тебя.
Люси грустно, рассеянно вздохнула.
— Я знаю, — произнесла она тихим несчастным голосом, начисто лишенным надежды.
Эмма подняла вилку и поковыряла яичницу. Она спускалась с волчьим аппетитом, но сейчас он пропал.
— Давно вы женаты с Маконом? — спросила она, стараясь поддержать легкий разговор.
Люси наморщила хорошенький лобик, вычисляя.
— Мы поженились за год до того, как умер отец Макона и Стивен приехал к нам. Это было, мне кажется, лет семнадцать назад. Родные Натаниела погибли, когда мы были женаты всего несколько месяцев, — я была ему вместо матери.
Хотя Эмму несколько поразили несвязные воспоминания Люси, она заставила себя улыбнуться.
— Я знала, что Макон старше Стивена, — сказала она, — но не представляла, что между ними такая разница.
— О, да. Хорошо, что, когда Стивен приехал в Фэрхевен, он был уже большой. Если бы он был маленьким и беспомощным, каким был Натаниел, я совершенно уверена, что Макон убил бы его.
Сообщив свое мнение безмятежным голосом, Люси улыбнулась и добавила еще сахару в чай.
Эмма поперхнулась куском жареной колбасы, который пыталась проглотить, и прижала салфетку ко рту. Ей вдруг стало невыносима мысль провести еще один ужасный длинный день в этом доме, ничего не делая, только ожидая. Придя в себя, она спросила:
— Ты хорошо знала Мэри Макколл?
При упоминании имени предполагаемой жертвы Стивена Люси поджала губы, однако сразу же на них вновь появилась слегка истеричная, ослепительно яркая улыбка.
— Конечно, не очень хорошо, — весело сказала она, облокотившись локтями на стол и держа чашку двумя руками. — Мэри была намного моложе. Она была подругой Дирка и Стивена.
— У нее осталась семья? Друзья?
— Ее отец, Джессуп. Но он умер два года назад от сердечной болезни. — Ее лобик снова сморщился, когда она глубоко задумалась. — О, есть еще ее тетка, Астория. — Люси сделала гримаску. — Высушенная старая зануда. Она, наверное, не выходила из дому последние двадцать лет.
— Она жила в том же доме, что и Мэри? — настаивала Эмма, чувствуя, как в ней поднимается волнение.
Люси кивнула и удивленно посмотрела на невестку.
— Почему тебя так интересует Астория Макколл? Ведь она так же скучна, как холодные помои.
— Я хочу поговорить с ней об убийстве Мэри, — сказала Эмма, отставляя нетронутую еду и отодвигая стул.
— Я еду в город, — объявила она, — и хотела бы, чтобы ты поехала со мной, если можешь.
Люси все еще выглядела ошеломленной, но отложила свою салфетку и встала. Она сжала руки трогательным гибким движением.
— Ну, мне кажется, что я могла бы… — Она посмотрела на свое черное платье и нервно пригладила блестящие сатиновые юбки, коснулась своего шиньона. — Ты думаешь, я хорошо выгляжу? Астория, может, и не выходит, но она ужасная сплетница.
Эмма успокаивающе улыбнулась невестке.
— Ты самая красивая женщина в орлеанском обществе, — сказала она, думая, что ее слова были бы чистой правдой, если бы только Люси одевалась в более подходящие цвета и выезжала бы почаще. — Если Астория что-то и скажет о тебе, наверняка это будет только из ревности.
Через двадцать минут Эмма и Люси сидели в одном из экипажей Фэрфаксов и катили мимо цветущих магнолий. Через полчаса они подъехали к подъезду кирпичного дома, который, должно быть, когда-то был элегантным, но сейчас стены потрескались, а сад зарос.
Эмма вздрогнула, посмотрев на него.
— Убийство произошло здесь? — спросила она очень тихо.
Люси выглянула из окна кареты и сделала знак молчать, надевая перчатки.
— Да, но тогда это было величественное место. Подходящее для приема гостей.
— Когда-то у семьи были деньги, — заметила Эмма приглушенным голосом, так как кучер открыл дверь и помог ей выйти. — Что произошло?
Люси вздохнула, присоединяясь к Эмме на неровной дорожке, в трещинах которой пробивалась трава. Металлическая ограда местами проржавела насквозь, калитка, когда ее открывал кучер, скрипела.
— Старый Джессуп так и не оправился после смерти Мэри. Он обожал маленькую плутовку. По словам Макона, он стал беззаботным и в один прекрасный день деньги просто пропали. — Люси всплеснула маленькими ручками в перчатках, подчеркивая последнее слово.
— Астория никогда не была замужем? — спросила Эмма, жалея эту разбитую семью и не желая ворошить пепел, представившись миссис Стивен Фэрфакс.
Когда они полаялись по ступенькам и подошли к входной двери, Люси повернула звонок.
Эмма раскрыла веер с ручкой из слоновой кости, который ей подарил Сайрус, и стала обмахивать лицо. Она подумала, что никогда не привыкнет к изнуряющей жаре Нового Орлеана.
Маленькая черная женщина с крупными белыми зубами и в платке, завязанном поверх множества тонких косичек, открыла дверь. Она вгляделась в Люси, потом в Эмму, как будто не была уверена в своем зрении.
— Да, мэм?
— Пожалуйста, скажи мисс Макколл, что миссис Макон Фэрфакс и миссис Стивен Фэрфакс приехали нанести ей визит, — сказала Люси деловым тоном, который противоречил ее странностям. — И, будь добра, не оставляй нас стоять здесь под полуденным солнцем.
Женщина поспешила прочь, а Люси обернулась к Эмме и призналась:
— С цветными надо быть твердой. После того как им так долго говорили что делать, им не всегда можно доверять решать за себя.
Эмма сдержала резкое выражение — сейчас не время противоречить непредсказуемой Люси.
Через минуту вернулась горничная, чтобы провести их. Она испуганно смотрела большими глазами на Люси и Эмму и, казалось, почти сжималась от страха.
Их провели через темный, но хорошо сохранившийся зал в комнату направо. Здесь тяжелые бархатные портьеры не впускали в комнату солнечный свет и пахло плесенью. Эмме пришлось сощуриться, чтобы разглядеть стулья, столы и женщину, сидевшую в качалке около камина, украшенного слоновой костью.
— Привет, Астория, — тепло сказала Люси, словно в их визите не было ничего необычного.
Мисс Макколл была представительной дамой, одетой, как Люси, в черное, кроме белого чепца, почти полностью закрывавшего ее волосы. Даже в сумрачном свете Эмма разглядела синие выпуклые вены под прозрачной белой кожей на крупных руках, отягощенных драгоценностями.
— Люсиль, — несколько неохотно приветствовала Астория свою гостью. Глаза женщины обратились к Эмме. — Кто это?
— О, это Эмма, — ответила Люси, сгоняя большую серо-белую кошку с потертого бархатного кресла в стиле королевы Анны, чтобы самой опуститься в него. — Жена Стивена, Следуя за Люси, Эмма тоже села в соседнее кресло. Ей стало неловко под пристальным взглядом Астории.
— Жена Стивена? — повторила она. — Им следовало повесить этого негодяя-убийцу после того, как он задушил нашу Мэри. Только вчера сказала это его адвокату.
Любовь к Стивену не позволяла избрать второй путь, а первый был невозможен. Как только солнце вставало над горизонтом, Стивен был на ногах. Еще до того, как Эмма успевала полностью проснуться, он уходил из дома и обычно не возвращался до десяти, половины одиннадцатого вечера. К этому времени он был совершенно измучен и опустошен. Он не прикасался к Эмме, и у нее появилось горькое чувство, что они отдаляются друг от друга.
Как-то утром в конце июня Эмма спустилась в столовую, надев одно из новых бесчисленных платьев — на этот раз это было желтое батистовое платье, — и застала там Люси, замешкавшуюся с завтраком.
Как обычно, Люси была в черном, и сейчас под глазами у нее были темные багровые пятна.
Вначале Эмме показалось, что это синяки, и она вспыхнула от гнева. Но, подойдя поближе, она поняла, что это от утомления.
Наполнив свою тарелку у буфета и налив себе кофе, она села рядом с Люси и расстелила на коленях салфетку. Жена Макона не взглянула на нее ни разу.
— Люси?
Маленькая женщина, похожая на куклу, вздрогнула, обнаружив, что не одна. На губах у нее появилась смущенная улыбка.
— О, Эмма, привет. Хорошо себя чувствуешь?
Смешно, учитывая ее собственное состояние, но Люси всегда заботливо справлялась о здоровье Эммы.
Эмма кивнула.
— Ты выглядишь очень усталой, — осторожно заметила она, сделав глоток кофе. — Хорошо спала?
Люси подняла свои светлые безупречные брови в явном изумлении.
— Почему ты спрашиваешь?
Эмма прочистила горло.
— Ну, в вечер бала был тот неприятный инцидент, когда Макон ударил тебя. Я просто хотела узнать, если…
Люси прервала Эмму покачиванием головы и отрицательным взмахом руки.
— Он такой не все время, — сказала она. — Он просто выпил больше обычного в тот вечер.
— Не следует извинять его поведение, — осмелилась сказать Эмма. Она научилась откровенности от Хлои, и эта черта не всегда нравилась другим. — С его стороны было дурно ударить тебя.
Люси грустно, рассеянно вздохнула.
— Я знаю, — произнесла она тихим несчастным голосом, начисто лишенным надежды.
Эмма подняла вилку и поковыряла яичницу. Она спускалась с волчьим аппетитом, но сейчас он пропал.
— Давно вы женаты с Маконом? — спросила она, стараясь поддержать легкий разговор.
Люси наморщила хорошенький лобик, вычисляя.
— Мы поженились за год до того, как умер отец Макона и Стивен приехал к нам. Это было, мне кажется, лет семнадцать назад. Родные Натаниела погибли, когда мы были женаты всего несколько месяцев, — я была ему вместо матери.
Хотя Эмму несколько поразили несвязные воспоминания Люси, она заставила себя улыбнуться.
— Я знала, что Макон старше Стивена, — сказала она, — но не представляла, что между ними такая разница.
— О, да. Хорошо, что, когда Стивен приехал в Фэрхевен, он был уже большой. Если бы он был маленьким и беспомощным, каким был Натаниел, я совершенно уверена, что Макон убил бы его.
Сообщив свое мнение безмятежным голосом, Люси улыбнулась и добавила еще сахару в чай.
Эмма поперхнулась куском жареной колбасы, который пыталась проглотить, и прижала салфетку ко рту. Ей вдруг стало невыносима мысль провести еще один ужасный длинный день в этом доме, ничего не делая, только ожидая. Придя в себя, она спросила:
— Ты хорошо знала Мэри Макколл?
При упоминании имени предполагаемой жертвы Стивена Люси поджала губы, однако сразу же на них вновь появилась слегка истеричная, ослепительно яркая улыбка.
— Конечно, не очень хорошо, — весело сказала она, облокотившись локтями на стол и держа чашку двумя руками. — Мэри была намного моложе. Она была подругой Дирка и Стивена.
— У нее осталась семья? Друзья?
— Ее отец, Джессуп. Но он умер два года назад от сердечной болезни. — Ее лобик снова сморщился, когда она глубоко задумалась. — О, есть еще ее тетка, Астория. — Люси сделала гримаску. — Высушенная старая зануда. Она, наверное, не выходила из дому последние двадцать лет.
— Она жила в том же доме, что и Мэри? — настаивала Эмма, чувствуя, как в ней поднимается волнение.
Люси кивнула и удивленно посмотрела на невестку.
— Почему тебя так интересует Астория Макколл? Ведь она так же скучна, как холодные помои.
— Я хочу поговорить с ней об убийстве Мэри, — сказала Эмма, отставляя нетронутую еду и отодвигая стул.
— Я еду в город, — объявила она, — и хотела бы, чтобы ты поехала со мной, если можешь.
Люси все еще выглядела ошеломленной, но отложила свою салфетку и встала. Она сжала руки трогательным гибким движением.
— Ну, мне кажется, что я могла бы… — Она посмотрела на свое черное платье и нервно пригладила блестящие сатиновые юбки, коснулась своего шиньона. — Ты думаешь, я хорошо выгляжу? Астория, может, и не выходит, но она ужасная сплетница.
Эмма успокаивающе улыбнулась невестке.
— Ты самая красивая женщина в орлеанском обществе, — сказала она, думая, что ее слова были бы чистой правдой, если бы только Люси одевалась в более подходящие цвета и выезжала бы почаще. — Если Астория что-то и скажет о тебе, наверняка это будет только из ревности.
Через двадцать минут Эмма и Люси сидели в одном из экипажей Фэрфаксов и катили мимо цветущих магнолий. Через полчаса они подъехали к подъезду кирпичного дома, который, должно быть, когда-то был элегантным, но сейчас стены потрескались, а сад зарос.
Эмма вздрогнула, посмотрев на него.
— Убийство произошло здесь? — спросила она очень тихо.
Люси выглянула из окна кареты и сделала знак молчать, надевая перчатки.
— Да, но тогда это было величественное место. Подходящее для приема гостей.
— Когда-то у семьи были деньги, — заметила Эмма приглушенным голосом, так как кучер открыл дверь и помог ей выйти. — Что произошло?
Люси вздохнула, присоединяясь к Эмме на неровной дорожке, в трещинах которой пробивалась трава. Металлическая ограда местами проржавела насквозь, калитка, когда ее открывал кучер, скрипела.
— Старый Джессуп так и не оправился после смерти Мэри. Он обожал маленькую плутовку. По словам Макона, он стал беззаботным и в один прекрасный день деньги просто пропали. — Люси всплеснула маленькими ручками в перчатках, подчеркивая последнее слово.
— Астория никогда не была замужем? — спросила Эмма, жалея эту разбитую семью и не желая ворошить пепел, представившись миссис Стивен Фэрфакс.
Когда они полаялись по ступенькам и подошли к входной двери, Люси повернула звонок.
Эмма раскрыла веер с ручкой из слоновой кости, который ей подарил Сайрус, и стала обмахивать лицо. Она подумала, что никогда не привыкнет к изнуряющей жаре Нового Орлеана.
Маленькая черная женщина с крупными белыми зубами и в платке, завязанном поверх множества тонких косичек, открыла дверь. Она вгляделась в Люси, потом в Эмму, как будто не была уверена в своем зрении.
— Да, мэм?
— Пожалуйста, скажи мисс Макколл, что миссис Макон Фэрфакс и миссис Стивен Фэрфакс приехали нанести ей визит, — сказала Люси деловым тоном, который противоречил ее странностям. — И, будь добра, не оставляй нас стоять здесь под полуденным солнцем.
Женщина поспешила прочь, а Люси обернулась к Эмме и призналась:
— С цветными надо быть твердой. После того как им так долго говорили что делать, им не всегда можно доверять решать за себя.
Эмма сдержала резкое выражение — сейчас не время противоречить непредсказуемой Люси.
Через минуту вернулась горничная, чтобы провести их. Она испуганно смотрела большими глазами на Люси и Эмму и, казалось, почти сжималась от страха.
Их провели через темный, но хорошо сохранившийся зал в комнату направо. Здесь тяжелые бархатные портьеры не впускали в комнату солнечный свет и пахло плесенью. Эмме пришлось сощуриться, чтобы разглядеть стулья, столы и женщину, сидевшую в качалке около камина, украшенного слоновой костью.
— Привет, Астория, — тепло сказала Люси, словно в их визите не было ничего необычного.
Мисс Макколл была представительной дамой, одетой, как Люси, в черное, кроме белого чепца, почти полностью закрывавшего ее волосы. Даже в сумрачном свете Эмма разглядела синие выпуклые вены под прозрачной белой кожей на крупных руках, отягощенных драгоценностями.
— Люсиль, — несколько неохотно приветствовала Астория свою гостью. Глаза женщины обратились к Эмме. — Кто это?
— О, это Эмма, — ответила Люси, сгоняя большую серо-белую кошку с потертого бархатного кресла в стиле королевы Анны, чтобы самой опуститься в него. — Жена Стивена, Следуя за Люси, Эмма тоже села в соседнее кресло. Ей стало неловко под пристальным взглядом Астории.
— Жена Стивена? — повторила она. — Им следовало повесить этого негодяя-убийцу после того, как он задушил нашу Мэри. Только вчера сказала это его адвокату.