Страница:
— Все равно, — ответил он с улыбкой на заросшем лице. — Боже, как хорошо.
— Мне бы хотелось, чтобы вы не поминали имя Господа всуе, — укорила его Эмма.
— Тот парень, что оставил здесь свой халат, случайно не держит здесь сигары?
На самом деле Хлоя следила, чтобы в доме были сигары на случай визитов Большого Джона, но Эмма больше не была склонна ублажать Стивена. Ей надо было возвращаться в библиотеку, она была голодна и промокла до нитки. Да и мытье широкой мускулистой спины Стивена заставило ее испытать странное возбуждение, которое еще не прошло.
— Нет, — с запозданием ответила она. — Сигар нет.
Стивен вынул затычку движением пальца на ноге.
— Вы бы лучше отвернулись, Эмма, потому что я встану, если сумею.
Эмма быстро подчинилась, молясь, чтобы Стивен смог совершить этот подвиг, не упав и не разбив себе голову. Она задержала дыхание.
— Не могу, — потерянно сказал он, раздался плеск, когда он снова опустился в воду. — Вам придется снова помочь мне.
— О, ну и ну, — заволновалась Эмма. Потом она подошла к изголовью ванны и, закрыв глаза, стала поднимать Стивена, поддерживая его под мышками.
Это потребовало от них напряжения всех сил и, когда они добились успеха, Эмма, отворачиваясь, поспешила протянуть Стивену халат.
Они только начали свой мучительный подъем по лестнице, когда Доктор Ваверли собственной персоной постучал в стекло задней двери с приветливой улыбкой.
Эмма никому еще так не радовалась в своей жизни. Доктор открыл дверь и вошел.
— Добрый день, — весело сказал он. — Вымыли нашего больного?
Эмма покраснела.
— Вообще-то он сам вымылся. Я просто помогла ему спуститься вниз.
— Лгунья, — прошептал Стивен, его теплое дыхание коснулось ее уха.
— Повязка намокла, — продолжала Эмма неестественно громким голосом, чтобы заглушить голос Стивена, вздумай он еще что-то сказать.
— Я сменю ее, — заверил Ваверли. Он занял место Эммы под рукой Стивена, и она сразу побежала вверх по лестнице.
— Я постелю свежее белье, пока вы поднимаетесь, — крикнула она.
Она успела выполнить свою задачу к тому времени, когда доктор и Стивен появились на пороге комнаты для гостей, так медленно они поднимались. Лицо Стивена стало пепельно-серым от боли, но он улыбнулся Эмме, увидев, как она отступила от его свежезастланной постели.
— Спасибо.
— Думаю, вам не помешает глоток виски, — сказал доктор, — как и мне.
Благополучно усадив Стивена на край кровати, доктор открыл свою черную сумку и вытащил заветную фляжку.
Покачав головой, Эмма собрала грязное белье и вышла из комнаты.
Когда она вернулась, переодевшись в черную юбку и блузку с высоким воротником, доктор как раз заканчивал перевязывать грудь больного.
— Как новенький, — похвастался он.
— Не совсем, — проговорил Стивен, морщась от боли, когда устраивался на подушках. Белые хрустящие простыни едва закрывали его живот и доктор склонился, чтобы осмотреть порезы, которые он зашивал накануне.
— Не надо накладывать новые повязки, мисс Эмма, — сказал Ваверли.
Эмма кивнула.
— Вы что-нибудь хотите еще, мистер Фэрфакс? — Она бы назвала его по имени, если бы не присутствие доктора. И так будет достаточно разговоров после рассказов Ваверли, как Эмма тащила полуобнаженного мужчину из ванной. Обратиться к Стивену неформально значило только добавить неприятностей.
— Нет, спасибо, мисс Эмма, — рассеянно проговорил он, закрывая глаза.
Эмма почувствовала острую боль, видя, как он ослаб после напряженного путешествия вниз и вверх по лестнице.
— Я снова почитаю вам вечером, если захотите, — предложила она, не думая о том, передаст ли доктор ее слова всему городку или нет.
— Это было бы… прекрасно, — ответил Стивен. Он еще раз окинул Эмму ленивым и немного дерзким взглядом, а потом крепко заснул.
Эмма спустилась по черной лестнице с доктором. Ему, вероятно, не терпелось покончить с визитами, чтобы можно было зайти в «Звездную пыль» и пропустить один или два стаканчика.
В кухне Эмма приподняла крышку кастрюли с супом и заглянула. Суп был холоден, как колодезная вода.
— Вы сразу посылайте за мной, если этого парня будет что-то беспокоить, — великодушно сказал доктор с порога.
— Спасибо, — ответила Эмма, подходя к хлебнице. — Я позову вас.
Она торопливо намазала хлеб вареньем и побежала в библиотеку, жуя на ходу.
В библиотеке никого не было, как обычно в это время дня, и Эмма занялась полками, проверяя книги. Работа всегда спасала ее, но сегодня она не помогала.
Картина Стивена Фэрфакса, лежащего в ванне с мочалкой, прикрывавшей его естество, не выходила у нее из головы. Несмотря на ее усилия не смотреть, она заметила его волосатую грудь, сильные мышцы бедер, загорелые сильные предплечья. Дыхание ее участилось. На верхней губе и в ложбинке между грудями выступила испарина.
Эмма закрыла глаза на миг, настроенная думать о чем-нибудь другом.
Боже, Стивен стал еще привлекательнее, когда смылись грязь, пот и засохшая кровь. Его улыбка была такой же яркой, как свет прожектора на поезде, мчащемся в ночи, а его волосы так и приглашали запустить в них пальцы.
Эмме стало так жарко, что она пошла и открыла дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Ей казалось, что погода необычно теплая для апреля.
В этот момент и вошел, насвистывая, Большой Джон. Он был, как и предполагало его прозвище, много выше шести футов[3] и мощного телосложения. У него были редеющие седые волосы и глаза того же василькового цвета, что и у Джоэллен, только он был намного добрее своей дочери.
— Привет, мисс Эмма, — весело сказал он.
Эмма улыбнулась ему:
— Добрый день, Большой Джон. Чем могу помочь вам?
— Ну, кажется, Джоэллен загорелась получить какую-то книгу, но ей не хочется ждать своей очереди. Я подумал, что узнаю у вас про эту книгу, а старая Митч в магазине закажет мне ее для подарка.
Эмма не показала ни взглядом, ни словом, что она думает о Джоэллен, потому что ни за что на свете не захотела бы обидеть Большого Джона.
— Конечно. Это новый роман мистера Гарди.
Она написала название на листке бумаги и протянула его преуспевающему скотоводу, стоявшему по другую сторону стойки.
— Как обстоят дела на круге Эль?
Большой Джон пожал мощными, как у гризли, плечами.
— Как всегда, нам не хватает людей, а здесь еще Джоэллен — сущее наказание. Мне так хочется, чтобы Хлоя сдалась и вышла за меня замуж, а у девчонки была бы мать.
Эмма улыбнулась при мысли о Хлое как мачехе Джоэллен. Тогда жизнь избалованного ребенка быстро кончится.
— Вы же знаете, какая Хлоя, Большой Джон.
Он тоскливо кивнул и сунул листок с названием книги в карман жилета.
— На всей территории нет более упрямой женщины, но я заарканю эту кобылку, даже если на это уйдет вся моя жизнь.
— Может, так и случится, — предупредила его Эмма, грозя пальцем, и оба рассмеялись.
ГЛАВА 4
— Мне бы хотелось, чтобы вы не поминали имя Господа всуе, — укорила его Эмма.
— Тот парень, что оставил здесь свой халат, случайно не держит здесь сигары?
На самом деле Хлоя следила, чтобы в доме были сигары на случай визитов Большого Джона, но Эмма больше не была склонна ублажать Стивена. Ей надо было возвращаться в библиотеку, она была голодна и промокла до нитки. Да и мытье широкой мускулистой спины Стивена заставило ее испытать странное возбуждение, которое еще не прошло.
— Нет, — с запозданием ответила она. — Сигар нет.
Стивен вынул затычку движением пальца на ноге.
— Вы бы лучше отвернулись, Эмма, потому что я встану, если сумею.
Эмма быстро подчинилась, молясь, чтобы Стивен смог совершить этот подвиг, не упав и не разбив себе голову. Она задержала дыхание.
— Не могу, — потерянно сказал он, раздался плеск, когда он снова опустился в воду. — Вам придется снова помочь мне.
— О, ну и ну, — заволновалась Эмма. Потом она подошла к изголовью ванны и, закрыв глаза, стала поднимать Стивена, поддерживая его под мышками.
Это потребовало от них напряжения всех сил и, когда они добились успеха, Эмма, отворачиваясь, поспешила протянуть Стивену халат.
Они только начали свой мучительный подъем по лестнице, когда Доктор Ваверли собственной персоной постучал в стекло задней двери с приветливой улыбкой.
Эмма никому еще так не радовалась в своей жизни. Доктор открыл дверь и вошел.
— Добрый день, — весело сказал он. — Вымыли нашего больного?
Эмма покраснела.
— Вообще-то он сам вымылся. Я просто помогла ему спуститься вниз.
— Лгунья, — прошептал Стивен, его теплое дыхание коснулось ее уха.
— Повязка намокла, — продолжала Эмма неестественно громким голосом, чтобы заглушить голос Стивена, вздумай он еще что-то сказать.
— Я сменю ее, — заверил Ваверли. Он занял место Эммы под рукой Стивена, и она сразу побежала вверх по лестнице.
— Я постелю свежее белье, пока вы поднимаетесь, — крикнула она.
Она успела выполнить свою задачу к тому времени, когда доктор и Стивен появились на пороге комнаты для гостей, так медленно они поднимались. Лицо Стивена стало пепельно-серым от боли, но он улыбнулся Эмме, увидев, как она отступила от его свежезастланной постели.
— Спасибо.
— Думаю, вам не помешает глоток виски, — сказал доктор, — как и мне.
Благополучно усадив Стивена на край кровати, доктор открыл свою черную сумку и вытащил заветную фляжку.
Покачав головой, Эмма собрала грязное белье и вышла из комнаты.
Когда она вернулась, переодевшись в черную юбку и блузку с высоким воротником, доктор как раз заканчивал перевязывать грудь больного.
— Как новенький, — похвастался он.
— Не совсем, — проговорил Стивен, морщась от боли, когда устраивался на подушках. Белые хрустящие простыни едва закрывали его живот и доктор склонился, чтобы осмотреть порезы, которые он зашивал накануне.
— Не надо накладывать новые повязки, мисс Эмма, — сказал Ваверли.
Эмма кивнула.
— Вы что-нибудь хотите еще, мистер Фэрфакс? — Она бы назвала его по имени, если бы не присутствие доктора. И так будет достаточно разговоров после рассказов Ваверли, как Эмма тащила полуобнаженного мужчину из ванной. Обратиться к Стивену неформально значило только добавить неприятностей.
— Нет, спасибо, мисс Эмма, — рассеянно проговорил он, закрывая глаза.
Эмма почувствовала острую боль, видя, как он ослаб после напряженного путешествия вниз и вверх по лестнице.
— Я снова почитаю вам вечером, если захотите, — предложила она, не думая о том, передаст ли доктор ее слова всему городку или нет.
— Это было бы… прекрасно, — ответил Стивен. Он еще раз окинул Эмму ленивым и немного дерзким взглядом, а потом крепко заснул.
Эмма спустилась по черной лестнице с доктором. Ему, вероятно, не терпелось покончить с визитами, чтобы можно было зайти в «Звездную пыль» и пропустить один или два стаканчика.
В кухне Эмма приподняла крышку кастрюли с супом и заглянула. Суп был холоден, как колодезная вода.
— Вы сразу посылайте за мной, если этого парня будет что-то беспокоить, — великодушно сказал доктор с порога.
— Спасибо, — ответила Эмма, подходя к хлебнице. — Я позову вас.
Она торопливо намазала хлеб вареньем и побежала в библиотеку, жуя на ходу.
В библиотеке никого не было, как обычно в это время дня, и Эмма занялась полками, проверяя книги. Работа всегда спасала ее, но сегодня она не помогала.
Картина Стивена Фэрфакса, лежащего в ванне с мочалкой, прикрывавшей его естество, не выходила у нее из головы. Несмотря на ее усилия не смотреть, она заметила его волосатую грудь, сильные мышцы бедер, загорелые сильные предплечья. Дыхание ее участилось. На верхней губе и в ложбинке между грудями выступила испарина.
Эмма закрыла глаза на миг, настроенная думать о чем-нибудь другом.
Боже, Стивен стал еще привлекательнее, когда смылись грязь, пот и засохшая кровь. Его улыбка была такой же яркой, как свет прожектора на поезде, мчащемся в ночи, а его волосы так и приглашали запустить в них пальцы.
Эмме стало так жарко, что она пошла и открыла дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Ей казалось, что погода необычно теплая для апреля.
В этот момент и вошел, насвистывая, Большой Джон. Он был, как и предполагало его прозвище, много выше шести футов[3] и мощного телосложения. У него были редеющие седые волосы и глаза того же василькового цвета, что и у Джоэллен, только он был намного добрее своей дочери.
— Привет, мисс Эмма, — весело сказал он.
Эмма улыбнулась ему:
— Добрый день, Большой Джон. Чем могу помочь вам?
— Ну, кажется, Джоэллен загорелась получить какую-то книгу, но ей не хочется ждать своей очереди. Я подумал, что узнаю у вас про эту книгу, а старая Митч в магазине закажет мне ее для подарка.
Эмма не показала ни взглядом, ни словом, что она думает о Джоэллен, потому что ни за что на свете не захотела бы обидеть Большого Джона.
— Конечно. Это новый роман мистера Гарди.
Она написала название на листке бумаги и протянула его преуспевающему скотоводу, стоявшему по другую сторону стойки.
— Как обстоят дела на круге Эль?
Большой Джон пожал мощными, как у гризли, плечами.
— Как всегда, нам не хватает людей, а здесь еще Джоэллен — сущее наказание. Мне так хочется, чтобы Хлоя сдалась и вышла за меня замуж, а у девчонки была бы мать.
Эмма улыбнулась при мысли о Хлое как мачехе Джоэллен. Тогда жизнь избалованного ребенка быстро кончится.
— Вы же знаете, какая Хлоя, Большой Джон.
Он тоскливо кивнул и сунул листок с названием книги в карман жилета.
— На всей территории нет более упрямой женщины, но я заарканю эту кобылку, даже если на это уйдет вся моя жизнь.
— Может, так и случится, — предупредила его Эмма, грозя пальцем, и оба рассмеялись.
ГЛАВА 4
— Как обычно, мисс Эмма? — спросил Этан Петере, главный редактор «Витнивилльского оратора».
В это солнечное утро пятницы Эмма была печальна. За все время она отпечатала тысячи, возможно сотни тысяч объявлений, но не услышала ни слова о Каролине или Лили. Иногда она думала, что никто не читает ее объявлений.
— Да, мистер Петерс, — вздохнула она.
Добродушный мужчина средних лет улыбнулся, беря карандаш, чтобы записать заказ. У него были нафабренные длинные черные усы, а то, что осталось от его шевелюры, он искусно зачесывал поперек макушки. Эмме казалось, что лучше уж быть лысым, чем пытаться скрывать очевидное.
— Я очень надеюсь, что вы не настроены сдаваться, мисс Эмма. Ваши сестры где-то здесь и наверняка кто-нибудь увидит ваше объявление.
Эмма вымученно улыбнулась.
— Надеюсь, вы правы.
Мистер Питерс кивнул.
— Это просто дело времени.
Эмма вышла из редакции газеты и пошла в библиотеку. Невезучее «Желтое чрево» сгорело дотла, и даже разговоров не было о его восстановлении. В заведении Хлои, единственном месте в городке, где подавали спиртное, гремели музыка и смех.
С легкой улыбкой покачивая головой, Эмма прошла мимо «Звездной пыли» степенным шагом, хотя ей очень хотелось заглянуть внутрь. Ей особенно любопытно было бы посмотреть на второй этаж, где девушки, подобные Келли, принимали посетителей.
Роясь в сумочке в поисках ключа от библиотеки, Эмма еще раз призналась себе, что вряд ли когда-нибудь увидит «Звездную пыль» изнутри — вверху или внизу. Хлоя поклялась, что сдерет с нее живьем кожу, если Эмма ступит туда ногой. Хотя Хлоя была нежнейшей из приемных матерей, Эмма знала, что легендарная мисс Риз была непоколебима в этом вопросе.
Девушка как раз вставляла ключ в замок, когда появился Фултон, одетый в свой обычный костюм и шляпу. Он выглядел очень взволнованным.
— Я должен поговорить с тобой, — серьезно прошептал он, словно весь город прислонил свое общее ухо, чтобы подслушать их разговор.
Во второй раз за утро Эмма вздохнула.
— Войди, Фултон.
Он проследовал за ней в прохладный сумрак витнивилльской библиотеки, которая была основана мисс Хлоей Риз и опекалась людьми, которые не заговорили бы с этой женщиной даже под страхом мук ада.
— Эмма, — начал Фултон, снимая шляпу и вертя ее нервно в руках, — надо что-то делать со слухами.
— Какими слухами? — спросила Эмма, хотя хорошо понимала, почему Фултон оказался здесь. Она догадалась, как только увидела его, что он будет читать ей нотацию по поводу Стивена.
Фултон сделал паузу, чтобы пробежать оценивающим взглядом голубых глаз по ее нарядной зеленой юбке и белоснежной блузке.
— Ты настоящая красавица сегодня, — признал он. Эмма скользнула за стол, чтобы оградить себя от него, и притворилась, что занята картотекой, — Благодарю. Фултон решился:
— Это про этого разбойника, которого приютили вы с Хлоей. Ему надо уехать, Эмма.
Она вспомнила, как Стивен с неподдельным интересом слушал накануне вечером очередную главу «Маленьких женщин», и опустила глаза, чтобы Фултон не разглядел их выражение.
— Этот человек совершенно безвреден, — солгала Эмма.
Она понимала, что Стивен не просто мелькнет в ее жизни, он, обладая упрямством, способен разрушить ее.
— Я разговаривал с людьми, которые были в «Желтом чреве», когда он приехал, Эмма, — бушевал Фултон. — Они говорят, что у него был сорок пятый, и там не было ни одного человека, который стал бы связываться с ним.
— Возможно, там просто не было ни одного достаточно трезвого для этого, — с легким нетерпением возразила Эмма, перебирая карточки.
— Он вооруженный бандит, — заявил Фултон, кладя руки на стойку и наклоняясь к Эмме. — Я настаиваю, чтобы ты попросила его уехать.
У Эммы начала болеть голова. Фултон не имеет права ни на чем настаивать, так как они еще не сделали официального сообщения о браке.
— Не знаю, как он может уехать, — сказала она, — когда он даже не может самостоятельно ходить.
— Тогда отошли его к Ваверли.
— Великолепная мысль, Фултон. Когда доктор будет трезв, он сможет присмотреть за ним.
Ирония Эммы не прошла незамеченной и задела его. Он сжал руку в кулак и с силой ударил по стойке.
— Черт побери, Эмма, люди говорят, что ты в близких отношениях с этим человеком — что ты купала его! Ей-богу!
Голова уже раскалывалась от боли. Так, Ваверли распустил слухи. Ну, когда она увидит его в следующий раз, то выскажет старому сплетнику все, что о нем думает.
— Мне кажется, тебе лучше обратиться к Хлое, — сказала она, вытаскивая из-под стойки коробку с порошками от головной боли.
Оба знали, что скажет Хлоя: что Фултону следует считать свои деньги и не лезть в ее дела. Только она скажет это не так вежливо.
Эмма сделала глубокий вдох, чтобы набраться храбрости.
— К тому же, мне кажется, что нам не следует так много времени проводить вместе. Нам обоим нужно время, чтобы подумать о будущем.
Фултон пристально посмотрел на нее, весь бурля от негодования, потом выбежал из библиотеки, громко хлопнув дверью.
Эмма набрала стакан воды из крана в задней комнате и приняла порошок от головной боли. Все утро она была занята, а когда пришла домой в полдень, то обнаружила на кухне тарелку с сандвичами с курицей, покрытую клетчатой салфеткой. Других следов присутствия Дейзи не было.
Удостоверившись, что коса не растрепалась, и пощипав себя за щеки для румянца, Эмма понесла тарелку наверх и постучала в комнату Стивена.
Раздраженным голосом он разрешил ей войти.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
Он захлопнул книгу, которую утром принесла ему Эмма.
— Прекрасно, — произнес он, сердито глядя на нее.
Эмма рассмеялась, садясь в свое кресло и ставя тарелку на колени.
— Я знаю, что вы можете быть любезным, если постараетесь, мистер Фэрфакс. Вы были настоящим джентльменом, когда я вчера читала вам.
Взгляд Стивена, брошенный на тарелку с сандвичами, заставил Эмму протянуть ее. Он взял одно из произведений Дейзи с какой-то неохотной благодарностью.
— Мне нужен сорок пятый, — сказал он.
Эмма пригладила юбку; сатин скользил и блестел под ее пальцами. Движения в горле Стивена, когда он жевал и глотал еду, вызывали у нее странное теплое чувство.
— Кажется, сегодня у меня день невозможных требований, — сказала она.
Стивен нахмурился, продолжая поглощать сандвич, и Эмма подавила желание обмахнуться рукой, так ей стало жарко.
— Что это значит? — резко бросил он.
— Мне кажется, это очевидно. Это означает, что я не собираюсь давать вам оружие.
Он не взял второй сандвич, но, когда он быстро облизал губы, Эмма почувствовала приступ желания.
— Вам когда-нибудь говорили, что вы упрямая маленькая злючка?
— Да, — чопорно ответила Эмма, — и это не принесло им ни капельки пользы.
Стивен откинулся на подушки, и по его невольной гримасе и бледности Эмма прияла, что он испытывает сильную боль.
Нежно, не раздумывая, Эмма коснулась его лба. Он взял ее за запястье, пальцы были тверды и нежны.
— Иди сюда, — резко сказал он.
Он был как те таинственные сверхчеловеческие существа, о которых Эмма читала, способные покорять свои жертвы взглядом. Она поставила тарелку на столик возле кровати и позволила ему притянуть себя поближе, присев на край кровати.
Ее грудь поднималась и опадала под строгой блузкой, когда он проводил мозолистым большим пальцем по внутренней стороне запястья. Она задрожала, перевела дыхание, чувствуя себя полевой мышкой перед коброй.
Рука Стивена отпустила ее запястье, чтобы нежно взять толстую золотисто-рыжую косу. Потом он провел пальцами по ее подбородку и полным влажным губам. Она затрепетала и стала отодвигаться.
Он не позволил ей уйти. Взяв в ладонь, сложенную чашей, ее подбородок, он произнес тихим завораживающим голосом:
— Под этой одеждой библиотекарши прячется тигрица, Эмма Чалмерс.
Когда ее темно-синие глаза расширились от удивления и обиды, он улыбнулся и продолжил:
— Я докажу, что это правда.
Он притянул лицо девушки к своему и дерзко поцеловал. Сладкая дрожь пронзила ее, когда он пробежал языком по ее губам, прося что-то, чего у нее никогда не просили.
Чувствуя, как разгорается пламя в глубинах ее женственности, Эмма решила вырваться, но вместо этого приоткрыла рот. Стивен мгновенно завладел им, и Эмма беспомощно вздохнула, прильнув к нему.
— Стивен, — запротестовала она, когда он каким-то образом сумел уложить ее рядом с собой на кровать.. Ее волосы выбились из косы и тонкой золотой паутиной окружали лицо.
— Сладкая, — сонно пробормотал он перед тем, как снова прижаться губами к ее рту.
Эмма чувствовала себя так же, когда пятнадцатилетней выпила липшее на Рождество. Казалось, что она в нереальном мире, голова кружилась. Когда Стивен нежно положил руку ей на грудь, она откинула голову на подушку и простонала.
— Твой банкир касается тебя так, Эмма?
— О Боже, — прошептала Эмма, настолько потерявшая рассудок от восхитительных ощущений, что ее не интересовало, что знает Стивен о Фултоне. Стивен наклонил голову и захватил зубами сосок под тканью. Наслаждение было так велико, что Эмма выгнулась навстречу ему, чтобы усилить удовольствие. Он целовал ее шею, покусывая, дразня языком ложбинку, где бился пульс, начал расстегивать крохотные перламутровые пуговицы ее блузки.
— Мистер Фэрфакс!
— Не бойся, — тихо успокоил он ее, и девушка поверила. — Я хочу только показать тебе, какая ты в действительности.
Он говорил, лаская ее горячую шею, и когда Эмма почувствовала, что на ней ничего нет, кроме тонкого лифчика, он опустился ниже, пока его лицо не оказалось у ее напрягшихся грудей.
С необыкновенной нежностью он обнажил одну, восхищенно вздохнул, прежде чем почувствовать ее тяжесть в своей руке и прикоснулся языком к соску.
Эмма задыхалась от наслаждения, пока он сосал, ее голова металась в исступлении на подушке. Его слова звучали в ее воспаленном сознании: «Я хочу только показать тебе, какая ты в действительности…»
Он обнажил вторую грудь и ласкал сосок. Эмма едва сдерживалась, чтобы не разнести постель. Когда он поднял юбку и положил ладонь на мягкое место, где ее штанишки стали влажными, она испугалась, быстро села, а затем, спрыгнув с кровати, встала в другом конце комнаты.
В глазах Стивена были понимание и смех. Он с нескрываемым интересом наблюдал, как Эмма поспешно прикрывала свою еще возбужденную грудь.
— Понимаю, — вздохнул он с лукавой, дразнящей улыбкой. — Вы не такая девушка.
Эмма знала, что ее лицо было пунцовым от смущения и обиды, и только потом, когда было уже поздно, она сообразила отвернуться, чтобы застегнуть свою блузку.
— Конечно, нет!
— Но тебе это понравилось, — сказал Стивен, с самодовольным смешком откидываясь на подушки. — И с этой минуты и до того дня, когда я возьму тебя, ты будешь думать, что ты еще, могла испытать со мной.
— Вы самонадеянны, мистер Фэрфакс!
— Но, тем не менее, я прав, — весело откликнулся он. А потом у него хватило нахальства широко зевнуть. — Ты вся горячая и влажная, и разочарованная, признаешь ты это или нет.
Слабый протест замер у нее на губах. Все, что говорил Стивен, было правдой, и она не могла это отрицать, понимая, что он увидит ложь.
— Эмма-библиотекарша, — хрипло произнес он. Он хмыкнул, как будто находил ее занятие необыкновенно смешным.
У Эммы дрожали колени и к горлу подкатил ком от бесстыдной правды его слов. Она сглотнула.
— Вы переоцениваете свою привлекательность, мистер Фэрфакс, — сказала она. А потом повернулась на одной ножке и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Только когда она посидела на своем любимом камне у озера, она начала остывать и дыхание пришло в норму. Ей хотелось остаться в постели со Стивеном, даже позволить ему дальнейшие вольности — и это ужасало ее. Больше всего на свете, не считая соединения с сестрами, Эмма хотела, чтобы ее считали скромной и приличной женщиной.
Она приложила руки к пылающим щекам. Она вела себя как распутница. Девушка еще ощущала теплую влажность его рта у себя на сосках. Она чувствовала себя глубоко несчастной, хотя воспоминание об испытанном наслаждении заставило ее вцепиться обеими руками в ткань юбки.
Не скоро, когда совсем успокоилась, Эмма вернулась в комнату Стивена.
— Как ты смеешь так трогать меня? — выдохнула она.
Он, уютно устроившись, сидел среди подушек и отметил место в книге, которую читал, указательным пальцем.
— Подожди и увидишь, как я еще собираюсь трогать тебя, — протянул он.
Лицо Эммы стало ярче волос.
— Вот уж нет, — рассвирепела она.
Стивен кивнул на кресло.
— Садись, Эмма, — мягко пригласил он. — Пожалуйста.
Эмма села, отодвинув кресло на безопасное расстояние.
— Перестань вести себя, как будто тебя испачкали или что-то в этом роде, — добродушно пожурил он. — Ты не первая девушка, у которой целовали грудь.
— Пожалуйста, — задохнулась Эмма, отворачиваясь.
Стивен рассмеялся.
— Мне бы хотелось встретить твоего кавалера, — сказал он, снова открывая книгу. Прищурившись, он уставился на страницу. — Кажется, он представляет из себя нечто странное.
Негодуя, Эмма вскочила и едва сдержалась, чтобы не вырвать у него книгу.
— Фултон — джентльмен, — сказала она, не понимая, почему чувствует себя обязанной так сильно защищать человека, с которым совсем недавно порвала. — У него хорошие манеры, он образован и совсем не «нечто странное».
Больной вежливо улыбнулся и перевернул страницу.
— Он никогда не заставлял тебя почувствовать себя женщиной, — сказал он с оскорбительно точным пониманием. — Ты соблазнительна, как спелый персик, а этот дурак оставил тебя сохнуть. По-моему, он такая же диковина, как мумия индейца, которую я как-то видел.
Он задумчиво перевернул страницу.
— Его можно выставлять на показ за плату.
Эмме хотелось подойти к кровати и дать Стивену Фэрфаксу хорошую пощечину, но ведь он был ранен. Кроме того, она не осмеливалась подходить к нему слишком близко. Не говоря больше ничего, она резко повернулась и убежала, доставив себе удовольствие так хлопнуть дверью, что закачались картины и фотографии, висевшие в коридоре.
Внизу Эмма с грохотом поставила чайник на плиту и встала рядом, кипя от бессильной ярости. В кухню из маленькой гостиной вошла Хлоя. Она удивленно посмотрела на растрепанные волосы девушки и помятую юбку, потом спросила: «С тобой все в порядке?»
— Нет, — ответила Эмма, сдерживаясь. — Нет, не в порядке, совсем не в порядке!
— Могу я спросить, что случилось? Ты выглядишь, как будто тебе снова одиннадцать или двенадцать лет и ты весь день играла на острове.
Эмма была в полном отчаянии, видя, как Хлоя начинает понимать случившееся. Ее зеленые, как ирландский луг, глаза искрились юмором.
— Ну, Эмма Чалмерс, ты позволила Стивену поцеловать себя. И очень основательно, судя по твоему виду!
— Я не лучше своей матери! — потерянно прошептала Эмма.
Хлоя сразу посерьезнела. Она подошла к плите, потрогала чайник, чтобы посмотреть, можно ли заваривать чай.
— Чепуха, — ответила она, доставая с полки фарфоровый чайник и жестянку с черным чаем. — Ты никогда не бросишь никого, кто нуждается в тебе, как это сделала она. Ну, посмотри хотя бы, как ты разыскиваешь своих сестер.
Эмма упала на стул у стола. Она не представляла, как сможет вернуться в библиотеку в таком состоянии. Она судорожно держала тонкую фарфоровую чашку, которую перед ней поставила Хлоя, горло перехватило от бушевавших переживаний, она не могла произнести ни слова. Хлоя мягко улыбнулась, садясь рядом.
— Почему бы тебе завтра не закрыть библиотеку и не провести день легкомысленно? Ты слишком практична.
— Что я буду делать? — потерянно спросила Эмма.
Хлоя пожала полными плечами под боа из розовых перьев, которое хорошо оттеняло ее платье клюквенного цвета.
— Я поеду днем к Большому Джону. Ты могла бы поехать со мной.
Подумав о Джоэллен, Эмма поморщилась.
— Нет, спасибо. Вам с Большим Джоном только не хватает, чтобы я путалась под ногами.
Сказав эго, Эмма закрыла лицо руками и заплакала.
— Эмма, что случилось наверху? Ведь просто поцелуй не мог так расстроить тебя!
Впервые за всю свою жизнь у Хлои Эмма была не в состоянии довериться этой женщине. Ей было очень стыдно признаться, что она разрешила Стивену делать с ней или как ей это понравилось.
— Со мной будет все хорошо, — неожиданно сказала она, вскакивая из-за стола и забыв о чае.
В своей комнате она расчесала волосы и заплела косу, потом уложила ее старомодной короной на голове. Она не стала щипать щеки или брызгаться духами.
Когда она уходила, решив, что лучше вернуться в библиотеку, чем оставаться в этом доме и вспоминать, какой она была распутницей, Эмма вдруг застыла в холле. Ею овладело сильнейшее желание заглянуть к Стивену, и это после того, что он сделал.
Эмма подкралась к двери и потянулась к ручке, но потом заколебалась. Собравшись с духом, она тихо постучала и вошла.
Стивен надел то, что она купила и, схватившись одной рукой за спинку кровати, пытался встать. Рот был крепко сжат и глаза закрыты от невыносимой муки. Он не обратил на нее внимания.
Эмма поспешно бросилась к нему, взяла за руку.
— Не надо вставать! — выпалила она.
Стивен сердито посмотрел на нее, как будто это была ее вина, что он не может двигаться, как ему бы хотелось, и упал на постель. Он привалился к подушкам, лицо посерело от напряжения, на щеках четко обозначились желваки, показывающие степень его раздражения.
Эмма немного расслабилась и даже сумела улыбнуться. Просто, как она воображала себя Жанной д'Арк, будучи девочкой, так сейчас она притворялась, что никогда не лежала рядом с этим человеком и не позволяла ему расстегивать верх ее одежды.
— Как вы себя чувствуете? — спросил она тем же голосом, каким читала сказки некоторым городским ребятишкам, которые приходили летом на озеро посидеть рядом с ней и послушать.
Он все разрушил, сказав:
— Мне не нравится твоя прическа. Ты выглядишь старой девой.
Эмма не могла не рассердиться.
— Вам никогда не приходило в голову, что мне, может быть, хочется выглядеть настоящей леди?
— Зачем? — проворчал Стивен, доставая книгу.
В это солнечное утро пятницы Эмма была печальна. За все время она отпечатала тысячи, возможно сотни тысяч объявлений, но не услышала ни слова о Каролине или Лили. Иногда она думала, что никто не читает ее объявлений.
— Да, мистер Петерс, — вздохнула она.
Добродушный мужчина средних лет улыбнулся, беря карандаш, чтобы записать заказ. У него были нафабренные длинные черные усы, а то, что осталось от его шевелюры, он искусно зачесывал поперек макушки. Эмме казалось, что лучше уж быть лысым, чем пытаться скрывать очевидное.
— Я очень надеюсь, что вы не настроены сдаваться, мисс Эмма. Ваши сестры где-то здесь и наверняка кто-нибудь увидит ваше объявление.
Эмма вымученно улыбнулась.
— Надеюсь, вы правы.
Мистер Питерс кивнул.
— Это просто дело времени.
Эмма вышла из редакции газеты и пошла в библиотеку. Невезучее «Желтое чрево» сгорело дотла, и даже разговоров не было о его восстановлении. В заведении Хлои, единственном месте в городке, где подавали спиртное, гремели музыка и смех.
С легкой улыбкой покачивая головой, Эмма прошла мимо «Звездной пыли» степенным шагом, хотя ей очень хотелось заглянуть внутрь. Ей особенно любопытно было бы посмотреть на второй этаж, где девушки, подобные Келли, принимали посетителей.
Роясь в сумочке в поисках ключа от библиотеки, Эмма еще раз призналась себе, что вряд ли когда-нибудь увидит «Звездную пыль» изнутри — вверху или внизу. Хлоя поклялась, что сдерет с нее живьем кожу, если Эмма ступит туда ногой. Хотя Хлоя была нежнейшей из приемных матерей, Эмма знала, что легендарная мисс Риз была непоколебима в этом вопросе.
Девушка как раз вставляла ключ в замок, когда появился Фултон, одетый в свой обычный костюм и шляпу. Он выглядел очень взволнованным.
— Я должен поговорить с тобой, — серьезно прошептал он, словно весь город прислонил свое общее ухо, чтобы подслушать их разговор.
Во второй раз за утро Эмма вздохнула.
— Войди, Фултон.
Он проследовал за ней в прохладный сумрак витнивилльской библиотеки, которая была основана мисс Хлоей Риз и опекалась людьми, которые не заговорили бы с этой женщиной даже под страхом мук ада.
— Эмма, — начал Фултон, снимая шляпу и вертя ее нервно в руках, — надо что-то делать со слухами.
— Какими слухами? — спросила Эмма, хотя хорошо понимала, почему Фултон оказался здесь. Она догадалась, как только увидела его, что он будет читать ей нотацию по поводу Стивена.
Фултон сделал паузу, чтобы пробежать оценивающим взглядом голубых глаз по ее нарядной зеленой юбке и белоснежной блузке.
— Ты настоящая красавица сегодня, — признал он. Эмма скользнула за стол, чтобы оградить себя от него, и притворилась, что занята картотекой, — Благодарю. Фултон решился:
— Это про этого разбойника, которого приютили вы с Хлоей. Ему надо уехать, Эмма.
Она вспомнила, как Стивен с неподдельным интересом слушал накануне вечером очередную главу «Маленьких женщин», и опустила глаза, чтобы Фултон не разглядел их выражение.
— Этот человек совершенно безвреден, — солгала Эмма.
Она понимала, что Стивен не просто мелькнет в ее жизни, он, обладая упрямством, способен разрушить ее.
— Я разговаривал с людьми, которые были в «Желтом чреве», когда он приехал, Эмма, — бушевал Фултон. — Они говорят, что у него был сорок пятый, и там не было ни одного человека, который стал бы связываться с ним.
— Возможно, там просто не было ни одного достаточно трезвого для этого, — с легким нетерпением возразила Эмма, перебирая карточки.
— Он вооруженный бандит, — заявил Фултон, кладя руки на стойку и наклоняясь к Эмме. — Я настаиваю, чтобы ты попросила его уехать.
У Эммы начала болеть голова. Фултон не имеет права ни на чем настаивать, так как они еще не сделали официального сообщения о браке.
— Не знаю, как он может уехать, — сказала она, — когда он даже не может самостоятельно ходить.
— Тогда отошли его к Ваверли.
— Великолепная мысль, Фултон. Когда доктор будет трезв, он сможет присмотреть за ним.
Ирония Эммы не прошла незамеченной и задела его. Он сжал руку в кулак и с силой ударил по стойке.
— Черт побери, Эмма, люди говорят, что ты в близких отношениях с этим человеком — что ты купала его! Ей-богу!
Голова уже раскалывалась от боли. Так, Ваверли распустил слухи. Ну, когда она увидит его в следующий раз, то выскажет старому сплетнику все, что о нем думает.
— Мне кажется, тебе лучше обратиться к Хлое, — сказала она, вытаскивая из-под стойки коробку с порошками от головной боли.
Оба знали, что скажет Хлоя: что Фултону следует считать свои деньги и не лезть в ее дела. Только она скажет это не так вежливо.
Эмма сделала глубокий вдох, чтобы набраться храбрости.
— К тому же, мне кажется, что нам не следует так много времени проводить вместе. Нам обоим нужно время, чтобы подумать о будущем.
Фултон пристально посмотрел на нее, весь бурля от негодования, потом выбежал из библиотеки, громко хлопнув дверью.
Эмма набрала стакан воды из крана в задней комнате и приняла порошок от головной боли. Все утро она была занята, а когда пришла домой в полдень, то обнаружила на кухне тарелку с сандвичами с курицей, покрытую клетчатой салфеткой. Других следов присутствия Дейзи не было.
Удостоверившись, что коса не растрепалась, и пощипав себя за щеки для румянца, Эмма понесла тарелку наверх и постучала в комнату Стивена.
Раздраженным голосом он разрешил ей войти.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
Он захлопнул книгу, которую утром принесла ему Эмма.
— Прекрасно, — произнес он, сердито глядя на нее.
Эмма рассмеялась, садясь в свое кресло и ставя тарелку на колени.
— Я знаю, что вы можете быть любезным, если постараетесь, мистер Фэрфакс. Вы были настоящим джентльменом, когда я вчера читала вам.
Взгляд Стивена, брошенный на тарелку с сандвичами, заставил Эмму протянуть ее. Он взял одно из произведений Дейзи с какой-то неохотной благодарностью.
— Мне нужен сорок пятый, — сказал он.
Эмма пригладила юбку; сатин скользил и блестел под ее пальцами. Движения в горле Стивена, когда он жевал и глотал еду, вызывали у нее странное теплое чувство.
— Кажется, сегодня у меня день невозможных требований, — сказала она.
Стивен нахмурился, продолжая поглощать сандвич, и Эмма подавила желание обмахнуться рукой, так ей стало жарко.
— Что это значит? — резко бросил он.
— Мне кажется, это очевидно. Это означает, что я не собираюсь давать вам оружие.
Он не взял второй сандвич, но, когда он быстро облизал губы, Эмма почувствовала приступ желания.
— Вам когда-нибудь говорили, что вы упрямая маленькая злючка?
— Да, — чопорно ответила Эмма, — и это не принесло им ни капельки пользы.
Стивен откинулся на подушки, и по его невольной гримасе и бледности Эмма прияла, что он испытывает сильную боль.
Нежно, не раздумывая, Эмма коснулась его лба. Он взял ее за запястье, пальцы были тверды и нежны.
— Иди сюда, — резко сказал он.
Он был как те таинственные сверхчеловеческие существа, о которых Эмма читала, способные покорять свои жертвы взглядом. Она поставила тарелку на столик возле кровати и позволила ему притянуть себя поближе, присев на край кровати.
Ее грудь поднималась и опадала под строгой блузкой, когда он проводил мозолистым большим пальцем по внутренней стороне запястья. Она задрожала, перевела дыхание, чувствуя себя полевой мышкой перед коброй.
Рука Стивена отпустила ее запястье, чтобы нежно взять толстую золотисто-рыжую косу. Потом он провел пальцами по ее подбородку и полным влажным губам. Она затрепетала и стала отодвигаться.
Он не позволил ей уйти. Взяв в ладонь, сложенную чашей, ее подбородок, он произнес тихим завораживающим голосом:
— Под этой одеждой библиотекарши прячется тигрица, Эмма Чалмерс.
Когда ее темно-синие глаза расширились от удивления и обиды, он улыбнулся и продолжил:
— Я докажу, что это правда.
Он притянул лицо девушки к своему и дерзко поцеловал. Сладкая дрожь пронзила ее, когда он пробежал языком по ее губам, прося что-то, чего у нее никогда не просили.
Чувствуя, как разгорается пламя в глубинах ее женственности, Эмма решила вырваться, но вместо этого приоткрыла рот. Стивен мгновенно завладел им, и Эмма беспомощно вздохнула, прильнув к нему.
— Стивен, — запротестовала она, когда он каким-то образом сумел уложить ее рядом с собой на кровать.. Ее волосы выбились из косы и тонкой золотой паутиной окружали лицо.
— Сладкая, — сонно пробормотал он перед тем, как снова прижаться губами к ее рту.
Эмма чувствовала себя так же, когда пятнадцатилетней выпила липшее на Рождество. Казалось, что она в нереальном мире, голова кружилась. Когда Стивен нежно положил руку ей на грудь, она откинула голову на подушку и простонала.
— Твой банкир касается тебя так, Эмма?
— О Боже, — прошептала Эмма, настолько потерявшая рассудок от восхитительных ощущений, что ее не интересовало, что знает Стивен о Фултоне. Стивен наклонил голову и захватил зубами сосок под тканью. Наслаждение было так велико, что Эмма выгнулась навстречу ему, чтобы усилить удовольствие. Он целовал ее шею, покусывая, дразня языком ложбинку, где бился пульс, начал расстегивать крохотные перламутровые пуговицы ее блузки.
— Мистер Фэрфакс!
— Не бойся, — тихо успокоил он ее, и девушка поверила. — Я хочу только показать тебе, какая ты в действительности.
Он говорил, лаская ее горячую шею, и когда Эмма почувствовала, что на ней ничего нет, кроме тонкого лифчика, он опустился ниже, пока его лицо не оказалось у ее напрягшихся грудей.
С необыкновенной нежностью он обнажил одну, восхищенно вздохнул, прежде чем почувствовать ее тяжесть в своей руке и прикоснулся языком к соску.
Эмма задыхалась от наслаждения, пока он сосал, ее голова металась в исступлении на подушке. Его слова звучали в ее воспаленном сознании: «Я хочу только показать тебе, какая ты в действительности…»
Он обнажил вторую грудь и ласкал сосок. Эмма едва сдерживалась, чтобы не разнести постель. Когда он поднял юбку и положил ладонь на мягкое место, где ее штанишки стали влажными, она испугалась, быстро села, а затем, спрыгнув с кровати, встала в другом конце комнаты.
В глазах Стивена были понимание и смех. Он с нескрываемым интересом наблюдал, как Эмма поспешно прикрывала свою еще возбужденную грудь.
— Понимаю, — вздохнул он с лукавой, дразнящей улыбкой. — Вы не такая девушка.
Эмма знала, что ее лицо было пунцовым от смущения и обиды, и только потом, когда было уже поздно, она сообразила отвернуться, чтобы застегнуть свою блузку.
— Конечно, нет!
— Но тебе это понравилось, — сказал Стивен, с самодовольным смешком откидываясь на подушки. — И с этой минуты и до того дня, когда я возьму тебя, ты будешь думать, что ты еще, могла испытать со мной.
— Вы самонадеянны, мистер Фэрфакс!
— Но, тем не менее, я прав, — весело откликнулся он. А потом у него хватило нахальства широко зевнуть. — Ты вся горячая и влажная, и разочарованная, признаешь ты это или нет.
Слабый протест замер у нее на губах. Все, что говорил Стивен, было правдой, и она не могла это отрицать, понимая, что он увидит ложь.
— Эмма-библиотекарша, — хрипло произнес он. Он хмыкнул, как будто находил ее занятие необыкновенно смешным.
У Эммы дрожали колени и к горлу подкатил ком от бесстыдной правды его слов. Она сглотнула.
— Вы переоцениваете свою привлекательность, мистер Фэрфакс, — сказала она. А потом повернулась на одной ножке и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Только когда она посидела на своем любимом камне у озера, она начала остывать и дыхание пришло в норму. Ей хотелось остаться в постели со Стивеном, даже позволить ему дальнейшие вольности — и это ужасало ее. Больше всего на свете, не считая соединения с сестрами, Эмма хотела, чтобы ее считали скромной и приличной женщиной.
Она приложила руки к пылающим щекам. Она вела себя как распутница. Девушка еще ощущала теплую влажность его рта у себя на сосках. Она чувствовала себя глубоко несчастной, хотя воспоминание об испытанном наслаждении заставило ее вцепиться обеими руками в ткань юбки.
Не скоро, когда совсем успокоилась, Эмма вернулась в комнату Стивена.
— Как ты смеешь так трогать меня? — выдохнула она.
Он, уютно устроившись, сидел среди подушек и отметил место в книге, которую читал, указательным пальцем.
— Подожди и увидишь, как я еще собираюсь трогать тебя, — протянул он.
Лицо Эммы стало ярче волос.
— Вот уж нет, — рассвирепела она.
Стивен кивнул на кресло.
— Садись, Эмма, — мягко пригласил он. — Пожалуйста.
Эмма села, отодвинув кресло на безопасное расстояние.
— Перестань вести себя, как будто тебя испачкали или что-то в этом роде, — добродушно пожурил он. — Ты не первая девушка, у которой целовали грудь.
— Пожалуйста, — задохнулась Эмма, отворачиваясь.
Стивен рассмеялся.
— Мне бы хотелось встретить твоего кавалера, — сказал он, снова открывая книгу. Прищурившись, он уставился на страницу. — Кажется, он представляет из себя нечто странное.
Негодуя, Эмма вскочила и едва сдержалась, чтобы не вырвать у него книгу.
— Фултон — джентльмен, — сказала она, не понимая, почему чувствует себя обязанной так сильно защищать человека, с которым совсем недавно порвала. — У него хорошие манеры, он образован и совсем не «нечто странное».
Больной вежливо улыбнулся и перевернул страницу.
— Он никогда не заставлял тебя почувствовать себя женщиной, — сказал он с оскорбительно точным пониманием. — Ты соблазнительна, как спелый персик, а этот дурак оставил тебя сохнуть. По-моему, он такая же диковина, как мумия индейца, которую я как-то видел.
Он задумчиво перевернул страницу.
— Его можно выставлять на показ за плату.
Эмме хотелось подойти к кровати и дать Стивену Фэрфаксу хорошую пощечину, но ведь он был ранен. Кроме того, она не осмеливалась подходить к нему слишком близко. Не говоря больше ничего, она резко повернулась и убежала, доставив себе удовольствие так хлопнуть дверью, что закачались картины и фотографии, висевшие в коридоре.
Внизу Эмма с грохотом поставила чайник на плиту и встала рядом, кипя от бессильной ярости. В кухню из маленькой гостиной вошла Хлоя. Она удивленно посмотрела на растрепанные волосы девушки и помятую юбку, потом спросила: «С тобой все в порядке?»
— Нет, — ответила Эмма, сдерживаясь. — Нет, не в порядке, совсем не в порядке!
— Могу я спросить, что случилось? Ты выглядишь, как будто тебе снова одиннадцать или двенадцать лет и ты весь день играла на острове.
Эмма была в полном отчаянии, видя, как Хлоя начинает понимать случившееся. Ее зеленые, как ирландский луг, глаза искрились юмором.
— Ну, Эмма Чалмерс, ты позволила Стивену поцеловать себя. И очень основательно, судя по твоему виду!
— Я не лучше своей матери! — потерянно прошептала Эмма.
Хлоя сразу посерьезнела. Она подошла к плите, потрогала чайник, чтобы посмотреть, можно ли заваривать чай.
— Чепуха, — ответила она, доставая с полки фарфоровый чайник и жестянку с черным чаем. — Ты никогда не бросишь никого, кто нуждается в тебе, как это сделала она. Ну, посмотри хотя бы, как ты разыскиваешь своих сестер.
Эмма упала на стул у стола. Она не представляла, как сможет вернуться в библиотеку в таком состоянии. Она судорожно держала тонкую фарфоровую чашку, которую перед ней поставила Хлоя, горло перехватило от бушевавших переживаний, она не могла произнести ни слова. Хлоя мягко улыбнулась, садясь рядом.
— Почему бы тебе завтра не закрыть библиотеку и не провести день легкомысленно? Ты слишком практична.
— Что я буду делать? — потерянно спросила Эмма.
Хлоя пожала полными плечами под боа из розовых перьев, которое хорошо оттеняло ее платье клюквенного цвета.
— Я поеду днем к Большому Джону. Ты могла бы поехать со мной.
Подумав о Джоэллен, Эмма поморщилась.
— Нет, спасибо. Вам с Большим Джоном только не хватает, чтобы я путалась под ногами.
Сказав эго, Эмма закрыла лицо руками и заплакала.
— Эмма, что случилось наверху? Ведь просто поцелуй не мог так расстроить тебя!
Впервые за всю свою жизнь у Хлои Эмма была не в состоянии довериться этой женщине. Ей было очень стыдно признаться, что она разрешила Стивену делать с ней или как ей это понравилось.
— Со мной будет все хорошо, — неожиданно сказала она, вскакивая из-за стола и забыв о чае.
В своей комнате она расчесала волосы и заплела косу, потом уложила ее старомодной короной на голове. Она не стала щипать щеки или брызгаться духами.
Когда она уходила, решив, что лучше вернуться в библиотеку, чем оставаться в этом доме и вспоминать, какой она была распутницей, Эмма вдруг застыла в холле. Ею овладело сильнейшее желание заглянуть к Стивену, и это после того, что он сделал.
Эмма подкралась к двери и потянулась к ручке, но потом заколебалась. Собравшись с духом, она тихо постучала и вошла.
Стивен надел то, что она купила и, схватившись одной рукой за спинку кровати, пытался встать. Рот был крепко сжат и глаза закрыты от невыносимой муки. Он не обратил на нее внимания.
Эмма поспешно бросилась к нему, взяла за руку.
— Не надо вставать! — выпалила она.
Стивен сердито посмотрел на нее, как будто это была ее вина, что он не может двигаться, как ему бы хотелось, и упал на постель. Он привалился к подушкам, лицо посерело от напряжения, на щеках четко обозначились желваки, показывающие степень его раздражения.
Эмма немного расслабилась и даже сумела улыбнуться. Просто, как она воображала себя Жанной д'Арк, будучи девочкой, так сейчас она притворялась, что никогда не лежала рядом с этим человеком и не позволяла ему расстегивать верх ее одежды.
— Как вы себя чувствуете? — спросил она тем же голосом, каким читала сказки некоторым городским ребятишкам, которые приходили летом на озеро посидеть рядом с ней и послушать.
Он все разрушил, сказав:
— Мне не нравится твоя прическа. Ты выглядишь старой девой.
Эмма не могла не рассердиться.
— Вам никогда не приходило в голову, что мне, может быть, хочется выглядеть настоящей леди?
— Зачем? — проворчал Стивен, доставая книгу.