Миллер Линда Лейл. Эмма и незнакомец

   Старик испытующе смотрел на нее, потом робко улыбнулся.
   — Извините, миссис Фэрфакс, — сказал он. — Просто мне показалось странным, что вы здесь, в Фэр-хевене, вместо того чтобы быть в городе, в суде, как все жители. Даже угроза желтой лихорадки не удержала их дома.
   Эмма не собиралась объяснять, чувствуя, что ничем не обязана этому отвратительному человеку, но потом ей пришло в голову, что, возможно, ему придется помогать появиться на свет ее ребенку.
   — На меня подействовала жара и духота, — призналась она, — и я упала в обморок.
   Доктор посмотрел на нее проницательными глазами.
   — Может быть, вы носите ребенка.
   Он никогда не узнал, как страстно Эмма надеялась на то, что он прав. Она отвела глаза, смущенная необходимостью обсуждать такой интимный вопрос с кем-либо, кроме Стивена.
   — Возможно, — сказала она.
   Он пошел по коридору вниз со своим черным саквояжем.
   — Я вернусь к Макону перед закатом. Мне кажется, к тому времени он придет в себя и будет жаловаться на боли.
   Эмма неловко кивнула, она заранее ужасалась при мысли, как объяснить происшедшее Стивену. Он захочет убить Макона и даже почти смертельная рана не остановит Стивена.
   Появилась Джубал с розовым вельветовым халатом в руках, возможно, принадлежавшем Люси, и нежно взяла Эмму за руку.
   — Вам надо вымыться, мисс Эмма. Позвольте мне помочь вам.
   Теперь, когда кризис миновал, Эмма вновь почувствовала слабость, ноги стали ватными. Она оперлась на руку Джубал, когда женщина повела ее по коридору к комнатам Макона и Люси.
   В воздухе стоял жасминовый запах духов Люси, хотя в комнате никого не было. Люси, как и Сайрус, была на суде.
   — Вы можете вымыться прямо здесь, — говорила Джубал. — Я знаю, что мисс Люси не будет возражать.
   Эмму так же беспокоила реакция Люси на происшедшее, как и реакция Стивена. Рассказать правду и при этом пощадить чувства невестки было явно невозможно.
   Ванная комната в хозяйских апартаментах была потрясающая. Ванна была сделана из серого мрамора с белыми прожилками, краны, похоже, были позолочены. На кафельном полу лежали белые пушистые ковры. Через высокие окна с тюлевыми шторами комнату заливали потоки солнечного света.
   Джубал заботливо усадила Эмму на крышку стульчака и включила воду.
   — Эти комнаты принадлежали матери и отцу мистера Макона, когда я приехала сюда, — рассказывала черная женщина, и Эмме стало интересно, сколько же ей лет. Лицо Джубал было без морщин, волосы без следов седины, но глаза выдавали груз жизненного опыта и боли. — А еще раньше они принадлежали мистеру Сайрусу и мисс Луэлле. Тогда, конечно, не было водопровода.
   Эмма ничего не сказала. Она вспоминала, что едва не была изнасилована, что человек, покушавшийся на нее, лежит без сознания в той самой кровати, на которой он хотел силой взять ее.
   — С вами все в порядке, мисс Эмма? — спросила Джубал.
   Эмма хмуро кивнула и провела пальцами по волосам. Они были в засохшей крови, запах которой ударил ей в нос. Эмму передернуло.
   Поколебавшись еще минуту, Джубал повернулась и вышла.
   Как только она ушла, Эмма сбросила испорченный халат и обнаружила, что белье под ним тоже испачкано. Она осторожно сняла его и села в ванну.
   Ей стало лучше, когда смылись следы крови Макона, но дрожь и слабость в коленях и руках осталась. Вымыв голову и тело с мылом с запахом лимона, она вылезла из ванны и стала вытираться толстым белым полотенцем, приготовленным для нее Джубал.
   Расческой Люси Эмма расчесывала спутавшиеся пряди, когда в дверь постучали и вошел Стивен, мрачный и бледный. Эмма замерла, увидев его.
   — Джубал мне сказала, что ты здесь, — сказал он. — Она сообщила, что Натаниел стрелял в Макона.
   Эмма кивнула, боясь заговорить. Больше всего на свете она хотела оказаться в его объятиях, чтобы он крепко обнял ее, приласкал и успокоил.
   — Почему? — прорычал он, хотя жуткое выражение его глаз сказало Эмме что ему уже все известно.
   — Он… Натаниел пытался защитить меня. Макон хотел… меня… изнасиловать.
   С губ Стивена сорвалось проклятье, но он стоял угрожающе неподвижно. Он долго пристально смотрел на жену, словно это было ее виной, и в эти мгновения она пережила несказанную муку. Потом, однако, он обнял ее.
   — Он ничего тебе не сделал? — хрипло спросил Стивен, касаясь губами ее виска и мокрых спутанных волос.
   — Нет, — сумела выговорить Эмма, прильнув к нему. — Но он напугал меня. О, Боже, Стивен, я никогда так не пугалась…
 
   — Ш-ш-ш, — прошептал Стивен, легко поднимая ее на руки. — Тебе надо лечь.
   — Как прошел суд? — с волнением спрашивала Эмма, когда он нес ее из роскошных комнат Макона и Люси в комнату, которая, видимо, предназначалась для гостей.
   Он нежно опустил ее на кровать и укрыл до плеч. Потом, забрав из ее руки расческу, начал расчесывать ее волосы. Его движения успокаивали, но на ее вопрос он не отвечал.
   — Стивен, — напомнила она.
   — Неважно, — неохотно ответил муж. — Суд проходит неудачно. Кажется, все в Новом Орлеане показали, что я убил Мэри Макколл.
   Эмма на миг закрыла глаза, переполненная ужасом, но переборола свой страх. Она не могла позволить себе расслабиться, хотя иногда ей приходило в голову, что было бы спасением уйти в странный собственный мирок, как сделала это Люси.
   Одной рукой он схватил ее за плечо.
   — Все образуется, Эмма, — заверил он ее.
   — Люси… дома? Кому-то надо побыть с ней…
   — Джубал присматривает за ней, — а Сайрус послал за шерифом.
   Эмма повернулась, чтобы посмотреть в лицо Стивену.
   — Шериф? Они ведь не арестуют Натаниела, да? О, Стивен, он всего лишь мальчик!
   Он заставил ее замолчать, приложив указательный палец к губам.
   — Никаких разговоров об аресте. Но шериф расследует подобные случаи, Эмма. Мы не можем просто сказать: «Кого-то пристрелили в Фэрхевене, но не волнуйтесь — мы уладим это дело».
   Эмма бы улыбнулась, не чувствуй она себя так ужасно.
   Стивен уныло усмехнулся.
   — Если бы меня не было в суде по обвинению в убийстве, могли бы обвинить меня.
   Он закончил расчесывать волосы Эммы и сел на край кровати, глядя ей в лицо.
   Она положила руки ему на плечи, уткнувшись лбом в его лоб, и вздохнула. Она уже хотела сказать ему, что любит его, когда почувствовала чье-то присутствие и подняла голову.
   На пороге комнаты для гостей стояла Люси. Глаза ее были широко раскрыты, безупречная кожа бледна, как мел.
   — Что случилось? — спросила она, пристально глядя на Эмму, словно не замечая присутствия Стивена. — Джубал сказала, что он был с тобой. Он лежит на твоей постели, полуживой. Что случилось?
   Стивен встал и подошел к Люси, нежно проводив ее к креслу около кровати.
   Эмма смотрела на мужа, чувствуя, как мужество покидает ее. Он стоял за креслом Люси и смотрел на нее точно так же, как смотрела Люси, и Эмма почувствовала себя удивительно одинокой.
   — Макон хотел… силой навязать мне свое внимание, — сумела она выговорить. — Натаниел вступился за меня. У него… было оружие. Макон не воспринял… его… серьезно, он сказал, что отхлещет его кнутом для верховой езды. Он направился к Натаниелу, и… пистолет выстрелил.
   Люси долго сидела, испуганно глядя то на руки, нервно подергивающиеся на коленях, то на лицо Эммы. Наконец у нее вырвалось сдавленное рыдание, и она наклонилась вперед, охватив себя руками, словно хотела сдержать себя.
   — Мне жаль, Люси, — мягко произнесла Эмма, сама готовая заплакать.
   Люси продолжала рыдать, и Стивен поспешил из комнаты, вернувшись через минуту с коричневым флаконом и маленьким стаканом. Он налил в стакан немного янтарной жидкости, и Люси выпила лекарство.
   — Что это? — спросила Эмма, когда рыдания Люси стали потихоньку стихать.
   — Опиум, — ответил Стивен. Он поднял Люси на ноги и помог ей дойти до двери, где ее ожидала горничная.
   — Она много принимает его? — спросила Эмма, с отвращением глядя на флакон.
   Стивен вздохнул и отставил флакон в сторону.
   — Она пользуется им с тех пор, как я помню ее, — сказал он, закручивая пробку. — Очевидно, замужество за моим братом не поле маргариток.
   Его слова всколыхнули сладкие воспоминания о том, как он и Эмма впервые познали истинную любовь. Стивен взял ее на постели из маргариток, и внезапно Эмме захотелось вернуться туда, воскресить невинные восторги и не знать еще об ужасных проблемах, которые стоят теперь перед ней.
   — Обними меня, — сказала она.
   Стивен закрыл дверь и снял пиджак и башмаки, а потом вытянулся на кровати рядом с ней. На нем были подтяжки, и Эмма шутливо оттянула одну и шлепнула его, хотя все еще чувствовала себя близкой к слезам, как и Люси.
   Он улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа, легко положив руку на ее обнаженное бедро.
   — Ты ее думаешь, что пора этому старому дому увидеть снова немного радости?
   Эмма кивнула.
   — Твой отец и мать Макона… они были счастливы?
   Стивен пожал плечами.
   — Все, что я помню о своем отце, это то, что он всегда давал мне конфеты, когда приходил, и что он обожал мою мать. Если бы он любил женщину, на которой женился, то не стал бы содержать любовницу.
   — А Сайрус и его жена, Луэлла?
   Стивен широко улыбнулся.
   — Мне кажется, они были счастливы. У дедушки появляется особый свет в глазах, когда он говорит о Луэлле, и он как-то сказал мне, что всегда был ей верен.
   Эмма облизала губы кончиком языка, глядя широко раскрытыми и настороженными глазами на мужа.
   — У тебя когда-нибудь будет любовница?
   Он поцеловал ее, языком проведя по губам, пробуждая в ней желание, несмотря на все происшедшее в этот день.
   — Никогда, — сказал он с такой спокойной убежденностью, что Эмма сразу успокоилась. — Все, что мне надо, я получаю от тебя.
   Она уютно устроилась рядом с ним, снова просунув пальцы за подтяжку. Эмма почувствовала, как он слегка задрожал, когда она откинула голову, чтобы поцеловать его в основание шеи. Его рука захватила ее пухлую маленькую ягодицу и слегка сжала ее, притягивая ближе к себе.
   Она скользнула рукой вниз, касаясь кончиками пальцев под поясом, и он тихо застонал.
   — Вот то, что мне нужно, — прошептал он, захватывая поцелуем ее рот, после чего она не могла отдышаться, губы сразу припухли, а темно-синие глаза затуманились.
   Он перевернулся так, чтобы оказаться на Эмме, продолжая целовать ее, а она спустила подтяжки с его плеч. Он приподнялся, все еще прижимаясь ртом к ее губам, и она расстегнула пуговицы его белой рубашки, потом на брюках.
   Рукой она встретила его, и он застонал, когда она твердо захватила, проводя большим пальцем по влажному кончику, его мужское естество. Язык проник в ее рот, соединившись с ее языком, предсказывая скоро, очень скоро другое слияние.
   Эмма сняла с него брюки и направила его в себя, опершись руками в поросшую мягкими волосами грудь. Это был один из тех моментов, когда обоюдная потребность соединения была слишком сильной, чтобы ждать. Эмма выгнула спину, чувствуя, как Стивен заполняет ее, и тихий возглас облегчения сорвался с ее губ.
   Вскоре для них все перестало существовать, кроме их тел, слившихся в сладком поединке.

ГЛАВА 24

   Сайрус был мрачнее тучи и, когда подносил к губам свой обычный бокал с бренди, его рука слегка дрожала.
   — Тебе придется пойти и отыскать Натаниела, — обратился он к Стивену, который, по его просьбе, последовал за ним в кабинет.
   Стивену хотелось вернуться в спальню к Эмме, лечь рядом с ней и позволить ей выгнать призраков смерти из его разума и сердца, но его волновал младший кузен. Он видел в Натаниеле обиженного, смущенного мальчика, каким когда-то был сам.
   — Он не послушается меня, — уверенно сказал Стивен, наливая себе бренди. — Он верит, что я убил Мэри, что бежал из-за этого.
   — Мне все равно, чему он верит, — ответил Сайрус. — Я просто хочу видеть его в безопасности под этой крышей в своем доме.
   Стивен кивнул, потому что никогда не мог отказать в чем-то своему деду, и, поставив на стол нетронутый бокал, без лишних слов вышел из кабинета.
   Любимой лошади Натаниела, норовистого мерина Аппалозы, в конюшне не было. Стивен выбрал кобылу, оседлал ее и поскакал в лунную ночь. Чутье направило его к роднику за домом и конюшнями, а не к дороге. Он много раз сам находил там спасение, когда впервые приехал жить в Фэрхевен.
   И точно, он нашел Натаниела, сидящего с потерянным видом под поросшим мхом деревом. Рядом с ним стоял фонарь, лошадь была привязана поблизости.
   — Ты, видно, не возражаешь, чтобы тебя заживо сожрали москиты, — сказал Стивен, присаживаясь рядом с мальчиком на мягкую землю, — но я другого мнения. Поднимайся-ка, Нэт, мы уезжаем.
   — Иди к черту, — пробормотал Натаниел, не глядя на Стивена. — Ты трус и убийца, а теперь и я не лучше тебя.
   Стивен тяжело вздохнул.
   — Я не убийца, а Макон не собирается умирать, так что и ты не убийца.
   Натаниел поднял на него глаза. Его юное лицо было в тени, но боль, испытываемая им, была ясно видна.
   — Тогда почему ты убежал, если не убивал Мэри?
   Стивен с силой отогнал жужжащих москитов.
   — Я убежал, потому что понимал, что не будет справедливого суда, — сказал он. — Это было неправильно, я знаю, но мне не хотелось умирать. Если бы не Эмма, я, возможно, никогда бы не вернулся.
   — Я противостоял им всем, — горячился Натаниел. — Я противостоял тем людям, которые говорили, что это ты убил Мэри… ты даже не знаешь, сколько раз мне приходилось драться… а потом ты сбежал!
   Последние слова вырвались как плач от предательства и обиды.
   Стивен схватил Натаниела за руку, помог подняться и взял фонарь.
   — Прости меня, Нэт, — произнес он, ведя своего юного потрясенного кузена к лошади.
   Натаниел плакал, но Стивен мог бы сказать, что мальчик сопротивлялся каждому всхлипу.
   — Это было ужасно… как Макон смотрел на меня… как он падал…
   Стивен похлопал мальчика по спине.
   — Он поправится, Натаниел.
   — Я сделал это только из-за Эммы, он хотел обидеть ее.
   — Я понимаю, — прервал его Стивен, когда юноша взобрался на лошадь и провел рукой по заплаканным глазам. — Я благодарен тебе за то, что ты защитил ее.
   Натаниел выслушал, но ничего больше не сказал.
   Стивен молча дал себе клятву, что будет проводить больше времени с мальчиком — если ему будет дано прожить остаток своей жизни.
   Когда они выходили из конюшни, оставив там обихоженных лошадей, Натаниел глухо спросил:
   — Мне придется идти в тюрьму? Стивен покачал головой.
   — Не похоже, что Макон будет предъявлять обвинения, исходя из обстоятельств. Он, может, и бабник, но заверяю тебя, ему не захочется всем объяснять, почему он пытался изнасиловать свою невестку.
   Натаниел кивнул и почесал укус москита на шее. В дом они вошли вместе.
 
   Эмма стояла у запертой двери в кабинет Сайруса, прижавшись к ней ухом. Ей хотелось стучать кулаком в дверь, пока ей не откроют. Все-таки решается судьба не только Стивена, но и ее собственная.
   Из долетавших до нее слов она представила происходящее в комнате.
   Сайрус сидел за письменным столом, а Стивен стоял у камина спиной к двери, одну руку положив на каминную полку.
   — Гаррик считает, что мне надо бежать, спасая жизнь, — сказал он деду.
   Звук в конце коридора заставил Эмму взлететь по лестнице и вбежать в комнату для гостей, в которой сейчас жили они со Стивеном. Она понимала, что дела плохи, но никогда не думала, что ситуация настолько безнадежна, что адвокат Стивена хочет, чтобы ее муж бежал.
   Ее охватил страх. Конечно, Гаррик был прав. Жизнь беглеца не будет легкой, но все равно это лучше, чем видеть Стивена повешенным.
   В отчаянии она вышагивала по комнате, стараясь сохранить самообладание. День был действительно ужасный — сначала открытие судебного процесса, потом обморок, попытка Макона изнасиловать ее, его ранение. Она глубоко вздохнула.
   Если бы не Натаниел, она бы сама выстрелила в Макона, а кольт Стивена нанес бы намного больший урон, чем маленький пистолет Натаниела.
   Ее передернуло от одной мысли, что могло бы произойти.
   Голос Стивена напугал ее до смерти.
   — Иди в постель, — сказал он. — Ты замерзла.
   — Ты нашел Натаниела? — спросила Эмма, послушно забираясь в постель и вытягиваясь, укрывшись смятой после их любовной игры простыней.
   Муж кивнул.
   — Он был на болоте, кормил москитов.
   Стивен развязал галстук и отбросил его в сторону, потом освободился от пиджака.
   — С ним все в порядке?
   Стивен вздохнул.
   — Он в шоке, как и мм. Ты заглядывала к Люси?
   — Да, — ответила Эмма, поворачиваясь на бок и смотря, как раздевается ее муж. Она молилась, чтобы смогла наблюдать эту картину каждую ночь, до ста лет. — Меня она беспокоит, Стивен. Ей хуже, чем Макону.
   Он скользнул в постель и лег на спину.
   — Понимаю, — уныло сказал он.
   Эмма водила пальцем по курчавившимся волосам на груди Стивена.
   — Она всегда была такой странной — одевалась в черное и играла в куклы?
   — Нет, — печально ответил он. — Когда я познакомился с Люси, она была полна жизни, одевалась по последней моде и всегда смеялась. В чем бы ни было дело, наверняка виноват Макон.
   Эмма кивнула. Ей хотелось снова спросить Стивена, не могли бы они убежать, но она боялась раскрыть, что подслушивала под дверью. Она теснее прижалась к нему, положив голову ему на плечо, и продолжая лениво гладить его грудь, иногда касаясь упругого живота.
   — Ты боишься? — наконец она осмелилась спросить.
   — Я был бы последним дураком, если бы не боялся, — откликнулся Стивен, легонько застонав, когда ее пальцы скользнули ниже. Он поймал ее за руку. — Ты, маленькая лисичка, одного раза тебе не достаточно?
   Она покачала головой, и он повернулся к ней и поцеловал. Вскоре она сидела на нем верхом, как на норовистом жеребце, и иссушала его и себя каждым движением, каждым стоном, вздохом и дыханием.
   Когда он заснул, Эмма еще не спала. Она лежала рядом с ним, обвив его руками. Времени оставалось мало, а Стивен решил не убегать, даже если это будет стоить ему жизни. Ей надо найти способ доказать его невиновность, и поскорее.
   Она еще больше стала подозревать Макона, после того как увидела, каким жестоким и безжалостным он может быть, но была убеждена, что ключ ко всему у Мейзи Ли, которая слишком боится своего мужа, чтобы заговорить.
   Вскоре Эмма заснула.
   Слишком скоро наступило утро.
   — Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, — говорил Стивен, завязывая галстук перед зеркалом. Он уже принял ванну и надел свежий костюм.
   Эмма села в кровати, готовая возразить, но взгляд Стивена заставил ее промолчать. Она снова легла, сложив руки.
   — Я не больна, — с раздражением проговорила она, но прежде чем она смогла продолжить, ее охватил приступ тошноты, и она бросилась к тазу.
   Стивен поддерживал ее волосы, пока ее рвало, потом принес холодное полотенце и воды сполоснуть рот. Пока как всегда бдительная Джубал выносила таз, он снова положил жену в постель и наклонился поцеловать ее в лоб.
   — У меня не лихорадка, Стивен, — прерывисто уверяла Эмма мужа. — Возможно, я просто беременна. Тебе нужно, чтобы я была в суде…
   — Мне нужно знать, что с тобой все в порядке, — поправил ее Стивен, убирая ей волосы со лба. — Пожалуйста, Эмма. Если ты любишь меня, оставайся здесь. Не заставляй меня волноваться за тебя.
   Ее глаза были полны слез, когда она подняла их на мужа.
   — Я так люблю тебя, Стивен.
   — И я люблю тебя, — ответил он, снова поцеловал ее и ушел.
   Хотя она ожидала, что будет ворочаться и крутиться, думая о ходе дела, Эмма снова уснула. Когда она проснулась, прошло несколько часов; как считала она, солнце стояло уже высоко.
   Она встала, умылась и заплела косу. Все следы тошноты прошли, и, надевая красивое цветастое утреннее платье, приготовленное для нее Джубал, она чувствовала себя сильной и уверенной. Сегодня она. опять поедет к Мейзи Ли Симпсон и во что бы то ни стало выяснит, что скрывает эта женщина.
   Дверь в апартаменты Макона и Люси была открыта, но Люси не было видно, не сидела она и у кровати Макона, не было ее и внизу, в столовой. Полагая, что ее невестка уехала в суд со Стивеном и Сайрусом, Эмма села за длинный стол и заставила себя проглотить тост и слабый чай, которые Джубал уговорила ее съесть.
   Покончив с завтраком, она послала за экипажем.
   — Вы не должны выезжать, мисс Эмма, — возразила Джубал. — Мистер Стивен говорит, что не хочет, чтобы вы уезжали. Он говорит, чтобы вы оставались здесь, где Джубал может присматривать за вами.
   Эмме не хотелось противоречить доброй служанке, но слишком многое ставилось на карту, чтобы просто сидеть дома и ждать, когда вынесут смертный приговор ее мужу.
   Она должна что-то сделать. Эмма вышла через заднюю дверь и послала одного из детишек, играющих возле кухни, попросить подать экипаж.
   Кучер, пожилой черный человек с добрыми глазами, подошел к ней с фуражкой в руках.
   — Простите, мисс Эмма, — сказал он, — но мистер Стивен, он велит не давать никаких карет для вас. И никаких лошадей.
   Доведенная до белого каления, Эмма отослала Эбеля и побрела на кухню, на которой несколько женщин во главе с Джубал занимались приготовлениями к ужину. Эмма решила поехать и поговорить с Мейзи Ли, но она не могла идти пешком. До дома мисс Астории Макколл, где, возможно, работала Мейзи Ли, было много миль.
   Чувствуя себя лишней, Эмма вышла из кухни. Когда она в следующий раз увидит мистера Стивена Фэр-факса, она доведет до его сведения, что она думает о его приказании так ограничивать ее, не давая возможности попасть в город.
   Она шла по газону, когда ее осенило. С громким и драматическим криком она схватилась за живот и упала на колени на подстриженную зеленую траву. Она только надеялась, что на юбке не останется пятен от травы.
   Мгновенно ее окружили встревоженные ребятишки. Она почувствовала себя виноватой, что испугала их, но другого выхода для исполнения своего плана у нее не было. Она снова застонала, когда Джубал бросилась к ней, вызванная кем-то из детей.
   Страх на доверчивом лице Джубал усилил искреннее раскаяние Эммы, но она продолжала стонать и держаться за живот.
   — Мне нужен доктор, — пробормотала она. Джубал схватила за ситцевую рубашку одного из детей.
   — Пойдя и приведи Эбеля, — велела она маленькому мальчику. — Скажи ему, чтобы он прямо сейчас поехал и привез доктора для мисс Эммы!
   Эмма села, якобы с трудом, прижимая руку ко лбу. Она была рада, что Стивена нет среди зрителей — он сразу бы все понял.
   — Нет, я не могу ждать, — произнесла она. — Эбель должен отвезти меня к доктору.
   Так получилось, что бедный Эбель, не зная об этом, нарушил приказ Стивена, подав экипаж и помогая Эмме забраться в него. Когда они доехали до дома доктора в городе, она позволила кучеру помочь ей вылезти, потом метнулась к стоявшему поблизости кэбу.
   Пока Эбель бежал за ней, уговаривая ее, «пожалуйста», вернуться, другой экипаж увозил ее.
   Казалось, ей везло. Когда она подъехала к дому Астории Макколл, там была одна Мейзи Ли. Эмма нашла ее на заднем дворе, развешивающей белье. Она судорожно посмотрела на Эмму и попыталась не обращать на нее внимания, но руки у нее дрожали, когда она вешала на веревку гигантские панталоны.
   Эмме было слышно, как по булыжнику прогрохотал второй экипаж, остановившись за первым.
   Эбель последовал за ней, и трудно было сказать, как далеко он может зайти, выполняя приказы «мистера Стивена». Она поспешно сказала:
   — Мейзи Ли, ты должна сказать мне, кого ты защищаешь, пожалуйста! Кто был здесь в ту ночь?
   Мейзи Ли взглянула на нее и упрямо произнесла:
   — Уходите. Я ничего не скажу вам. Джетро оторвет мне голову, если я скажу что-нибудь.
   — Ты позволишь человеку умереть? — потрясенно прошептала Эмма. — Человеку, про которого ты знаешь, что он невиновен?
   — Я слышала, как в ту ночь кричала мисс Мэри, — сердито сказала Мейзи Ли. — Она говорила его имя — имя мистера Стивена — снова и снова! Она была ужасно напугана!
   — Она кричала его имя, — повторила Эмма, говоря быстро, потому что чувствовала приближение Эбеля. — Попытайся вспомнить, Мейзи Ли, пожалуйста, она говорила что-нибудь еще?
   Мейзи Ли зажмурила глаза, вспоминая.
   — Она говорит: «Это был Стивен». Она говорит это два, три раза.
   — Это означает, что она обращалась к кому-то другому, ты не видишь? — неистово настаивала Эмма.
   Эбель уже стоял рядом с Эммой. Он не осмеливался взять ее за руку, но она могла сказать, что он никуда не уйдет, пока она не согласится вернуться в Фэрхевен вместе с ним.
   Глаза Мейзи Ли с испугом посмотрели на Эбеля, потом вернулись к Эмме.
   — Вы идите домой, миссис. Вы найдете убийцу у себя дома!
   «Макон». Эмма вздохнула. Выбора не было. Ей предстояло противостоять Макону, и она понимала заранее, что это будет бесполезно.
   Подавленная, Эмма позволила Эбелю терпеливо провести ее вокруг разрушающегося дома Макколлов и через калитку. Он посадил ее в экипаж, посмотрев печальными глазами, когда она без слов извинилась перед ним.
   По пути домой Эмма была в полном отчаянии. Она найдет убийц в своем доме, как сказала Мейзи Ли, но это была бесполезная информация. Она знала, как знали Стивен и Гаррик, что Мэри Макколл задушил Макон, а он никогда не сознается.
   Эбель помог Эмме выйти из экипажа, и она уныло вошла в дом, чувствуя себя пленницей, и стала подниматься по лестнице.