– Н-да, Художественный Беспорядок, – прокомментировала Сова.
– Что же нам делать, Пух? – спросил Хрюка. – Ты можешь что-нибудь придумать.
– Знаешь, я уже кое-что придумал, – ответил Пух, – Милую такую песенку. И он запел:
Сова кашлянула, всем своим видом показывая, что время для сочинения песен Пух выбрал неудачно, и сказала, что, если это, по мнению Пуха, всё, то теперь пора заняться собственным спасением.
– Потому что, – добавила она, – мы не можем выйти через дверь. Что-то на неё упало.
– А как ещё мы можем выйти? – озабоченно спросил Хрюка.
– В этом-то и вся загвоздка, маленький Хрюка. Потому-то я и прошу Пуха сосредоточиться именно на этой проблеме.
Пух сел на пол, который недавно был стеной, и посмотрел на потолок, тоже прежнюю стену. В ней и находилась дверь, через которую они теперь не могли выйти. С закреплённым на ней проволочным почтовым ящиком. Пух попытался сосредоточиться.
– А вы можете взлететь к этому почтовому ящику с Хрюкой на спине?
– Нет, – ответил за Сову Хрюка. – Она не может.
Сова объяснила, что её спинные мышцы на это не рассчитаны. То же самое она однажды уже объясняла Кристоферу Робину и Винни-Пуху, а потом долго ждала случая объяснить всё снова, потому что такие сложные понятия нужно объяснять дважды, прежде чем кто-нибудь поймёт, о чём ты говоришь.
– Видите ли, Сова, если мы сумеем поднять Хрюку к почтовому ящику, он сможет пролезть в щель, через которую в ящик опускают письма и телеграммы, спуститься с дерева и сбегать за подмогой.
Хрюка торопливо сообщил, что за последнее время он заметно подрос и едва ли протиснется в щель, но Сова его успокоила: мол, почтовый ящик и щель в двери предназначены для больших писем, поэтому он, скорее всего, протиснется. На что Хрюка ответил: «Но ведь ваши… эти… как их там… на это не рассчитаны». «Да, не рассчитаны, – подтвердила Сова, – так что нечего об этом и думать». Этот вывод так обрадовал Хрюку, что он незамедлительно пискнул: «Тогда давайте придумаем что-нибудь ещё».
Но Пух мысленно вернулся к тому дню, когда он спас Хрюку от потопа. Он помнил, как все им тогда восхищались. Такое случалось нечасто, а ему страшно хотелось вновь оказаться в центре внимания. И внезапно, как это случилось и в прошлый раз, его, что называется, осенило.
– Сова, я, кажется, что-то придумал.
– Ты у нас смекалистый и находчивый медвежонок.
Пух сразу возгордился, ещё бы: его назвали смелым и доходчимым, и скромно поведал о том, что придумал.
– Сова, один конец верёвки мы привяжем к Хрюке, а второй вы зажмёте в клюве, взлетите к почтовому ящику, перекинете через проволоку и спустите вниз. Потом мы с вами потянем за этот конец, и Хрюка, привязанный ко второму концу, медленно поднимется к почтовому ящику. А потом протиснется в щель и сбегает за подмогой.
– Сбегает, – согласилась Сова. – Если верёвка не оборвётся.
– А если оборвётся? – полюбопытствовал Хрюка, которого очень интересовал ответ на этот вопрос.
– Тогда мы возьмём другую верёвку.
Хрюке эти слова определённо не понравились: сколько ни бери верёвок, вниз-то всякий раз падать ему, но других вариантов спасения, похоже, не было. Поэтому, перебрав в памяти все счастливые часы, которые ему довелось провести в Лесу до того, как пришла пора подниматься на верёвке к почтовому ящику, Хрюка храбро кивнул. И сказал, что это Очень Удачный П-п-п… ну просто Очень Удачный П-п-план.
– Верёвка не порвётся, – успокаивающе прошептал Пух, – потому что ты Маленький Зверёк. Я буду стоять под тобой, а если ты нас спасёшь, то совершишь Отважный Поступок, о котором потом будут долго рассказывать, а я, возможно, сочиню об этом песню, и все воскликнут: «Хрюка совершил такой Отважный Поступок, что в его честь Пух сочинил песню».
От таких слов настроение у Хрюки заметно улучшилось, и после необходимых приготовлений он начал медленно подниматься к потолку. И так этим возгордился, что наверняка крикнул бы: «Посмотрите на меня!» – если бы не боялся, что Пух и Сова могут отпустить свой конец верёвки и посмотреть на него.
– Всё выше, и выше, и выше! – радостно воскликнул Пух.
– Подъём проходит в полном соответствии с намеченным планом, – прокомментировала происходящее Сова.
И вскоре Хрюка уже забирался в почтовый ящик. Потом он отвязал верёвку и начал протискиваться в щель, через которую в стародавние времена, когда двери ещё были дверьми, попадали в ящик письма и телеграммы, которые Са-Ва сама себе и писала, и отправляла.
Хрюка протискивался, протискивался, и, наконец, последним, отчаянным рывком пролез-таки в щель. Но не потерял голову от радости, а сунулся обратно, что доложить пленникам обстановку.
– Всё нормально, – пропищал Хрюка. – Ваше дерево, Сова, свалило ветром, и теперь на двери лежит большая ветка, но Кристофер Робин и я сможем её сдвинуть. И ещё мы принесём верёвку для Пуха. Сейчас я пойду и расскажу Кристоферу Робину, что произошло. Вниз я спущусь. Конечно, это очень опасно, но я справлюсь. И через полчаса вернусь с Кристофером Робином. Да свидания, Пух, – и Хрюка отбыл, не дожидаясь ответного: «До свидания, спасибо тебе, Хрюка».
– Вернётся он через полчаса, – заявила Сова и устроилась поудобнее. – Этого времени мне как раз хватит, чтобы закончить ту историю, которую я рассказывала о моём дяде Роберте… его портрет сейчас лежит у тебя под ногами. Так на чём я остановилась? Ах, да. В такой же ветреный день, как и сегодня, мой дядя Роберт…
Пух закрыл глаза.
– Что же нам делать, Пух? – спросил Хрюка. – Ты можешь что-нибудь придумать.
– Знаешь, я уже кое-что придумал, – ответил Пух, – Милую такую песенку. И он запел:
– Вот и всё, – скромно потупился Пух.
Лежу на боку,
На этом веку
Не раз я так делал гимнастику.
Лежу на груди,
Сова, убеди,
Что вечер приятный ещё впереди.
Лежу на спине,
И кажется мне,
Что петь я пытаюсь, но словно во сне.
Я креслом зажат,
И вовсе не рад,
Ведь я не какой-нибудь там акробат.
Нос сильно болит,
И это вредит
Здоровью и портит мой внешний вид.
Под кресло упасть…
Я мог и пропасть.
За что мне, несчастному, эта напасть?..
Сова кашлянула, всем своим видом показывая, что время для сочинения песен Пух выбрал неудачно, и сказала, что, если это, по мнению Пуха, всё, то теперь пора заняться собственным спасением.
– Потому что, – добавила она, – мы не можем выйти через дверь. Что-то на неё упало.
– А как ещё мы можем выйти? – озабоченно спросил Хрюка.
– В этом-то и вся загвоздка, маленький Хрюка. Потому-то я и прошу Пуха сосредоточиться именно на этой проблеме.
Пух сел на пол, который недавно был стеной, и посмотрел на потолок, тоже прежнюю стену. В ней и находилась дверь, через которую они теперь не могли выйти. С закреплённым на ней проволочным почтовым ящиком. Пух попытался сосредоточиться.
– А вы можете взлететь к этому почтовому ящику с Хрюкой на спине?
– Нет, – ответил за Сову Хрюка. – Она не может.
Сова объяснила, что её спинные мышцы на это не рассчитаны. То же самое она однажды уже объясняла Кристоферу Робину и Винни-Пуху, а потом долго ждала случая объяснить всё снова, потому что такие сложные понятия нужно объяснять дважды, прежде чем кто-нибудь поймёт, о чём ты говоришь.
– Видите ли, Сова, если мы сумеем поднять Хрюку к почтовому ящику, он сможет пролезть в щель, через которую в ящик опускают письма и телеграммы, спуститься с дерева и сбегать за подмогой.
Хрюка торопливо сообщил, что за последнее время он заметно подрос и едва ли протиснется в щель, но Сова его успокоила: мол, почтовый ящик и щель в двери предназначены для больших писем, поэтому он, скорее всего, протиснется. На что Хрюка ответил: «Но ведь ваши… эти… как их там… на это не рассчитаны». «Да, не рассчитаны, – подтвердила Сова, – так что нечего об этом и думать». Этот вывод так обрадовал Хрюку, что он незамедлительно пискнул: «Тогда давайте придумаем что-нибудь ещё».
Но Пух мысленно вернулся к тому дню, когда он спас Хрюку от потопа. Он помнил, как все им тогда восхищались. Такое случалось нечасто, а ему страшно хотелось вновь оказаться в центре внимания. И внезапно, как это случилось и в прошлый раз, его, что называется, осенило.
– Сова, я, кажется, что-то придумал.
– Ты у нас смекалистый и находчивый медвежонок.
Пух сразу возгордился, ещё бы: его назвали смелым и доходчимым, и скромно поведал о том, что придумал.
– Сова, один конец верёвки мы привяжем к Хрюке, а второй вы зажмёте в клюве, взлетите к почтовому ящику, перекинете через проволоку и спустите вниз. Потом мы с вами потянем за этот конец, и Хрюка, привязанный ко второму концу, медленно поднимется к почтовому ящику. А потом протиснется в щель и сбегает за подмогой.
– Сбегает, – согласилась Сова. – Если верёвка не оборвётся.
– А если оборвётся? – полюбопытствовал Хрюка, которого очень интересовал ответ на этот вопрос.
– Тогда мы возьмём другую верёвку.
Хрюке эти слова определённо не понравились: сколько ни бери верёвок, вниз-то всякий раз падать ему, но других вариантов спасения, похоже, не было. Поэтому, перебрав в памяти все счастливые часы, которые ему довелось провести в Лесу до того, как пришла пора подниматься на верёвке к почтовому ящику, Хрюка храбро кивнул. И сказал, что это Очень Удачный П-п-п… ну просто Очень Удачный П-п-план.
– Верёвка не порвётся, – успокаивающе прошептал Пух, – потому что ты Маленький Зверёк. Я буду стоять под тобой, а если ты нас спасёшь, то совершишь Отважный Поступок, о котором потом будут долго рассказывать, а я, возможно, сочиню об этом песню, и все воскликнут: «Хрюка совершил такой Отважный Поступок, что в его честь Пух сочинил песню».
От таких слов настроение у Хрюки заметно улучшилось, и после необходимых приготовлений он начал медленно подниматься к потолку. И так этим возгордился, что наверняка крикнул бы: «Посмотрите на меня!» – если бы не боялся, что Пух и Сова могут отпустить свой конец верёвки и посмотреть на него.
– Всё выше, и выше, и выше! – радостно воскликнул Пух.
– Подъём проходит в полном соответствии с намеченным планом, – прокомментировала происходящее Сова.
И вскоре Хрюка уже забирался в почтовый ящик. Потом он отвязал верёвку и начал протискиваться в щель, через которую в стародавние времена, когда двери ещё были дверьми, попадали в ящик письма и телеграммы, которые Са-Ва сама себе и писала, и отправляла.
Хрюка протискивался, протискивался, и, наконец, последним, отчаянным рывком пролез-таки в щель. Но не потерял голову от радости, а сунулся обратно, что доложить пленникам обстановку.
– Всё нормально, – пропищал Хрюка. – Ваше дерево, Сова, свалило ветром, и теперь на двери лежит большая ветка, но Кристофер Робин и я сможем её сдвинуть. И ещё мы принесём верёвку для Пуха. Сейчас я пойду и расскажу Кристоферу Робину, что произошло. Вниз я спущусь. Конечно, это очень опасно, но я справлюсь. И через полчаса вернусь с Кристофером Робином. Да свидания, Пух, – и Хрюка отбыл, не дожидаясь ответного: «До свидания, спасибо тебе, Хрюка».
– Вернётся он через полчаса, – заявила Сова и устроилась поудобнее. – Этого времени мне как раз хватит, чтобы закончить ту историю, которую я рассказывала о моём дяде Роберте… его портрет сейчас лежит у тебя под ногами. Так на чём я остановилась? Ах, да. В такой же ветреный день, как и сегодня, мой дядя Роберт…
Пух закрыл глаза.
Глава 9,
в которой Иа находит савятник и Сова переезжает
Войдя в Столетний Лес, Пух направился к бывшему дому Совы. Только теперь он ничем не напоминал дом. Пух видел перед собой дерево, сваленное ветром. А если твой дом так выглядит, то самое время подыскать себе другой. В это утро Пух обнаружил под дверью Загадочное Паслание: «Я ИСЧУ НОВЫЙ ДОМ ДЛЯ САВЫ ЗАЙМИСЬ ТЕМ ЖЕ КРОЛИК», – и пока он гадал, что всё это значит, появился Кролик и всё ему прочитал.
– Такие же письма я разношу всем остальным, – продолжил Кролик, – а потом рассказываю, что я им написал, и они все тоже отправляются на поиски. Ладно, мне некогда. До свидания, – и убежал.
Пух неторопливо последовал за ним. Новый дом для Совы ему искать не хотелось. У него было более важное дело – сочинить песню о старом доме. Он давно уже обещал Хрюке сочинить её, и после этого, когда бы они с Хрюкой ни встречались, тот ни о чём не спрашивал, но Пух знал, чего от него ждут. А если вдруг речь заходила о бубнилках, деревьях, верёвке или ветре, а то и урагане, пятачок у Хрюки розовел, и он сразу старался перевести разговор на другую тему.
– Но это не так-то просто, – сказал себе Пух, глядя на то, что осталось от дома Совы. – Поэзия и бубнилки откуда ни возьмись не берутся, надо ждать, когда они сами придут к тебе. И в твоих силах только одно: оказаться в том месте, где они могут тебя найти.
Вот он и ждал, с надеждой…
– Что ж, – изрёк Винни-Пух после долгого ожидания. – Начну я с «Дерево стояло, а потом упало», потому что так оно и было, а потом посмотрим, что получится.
А получилось у него вот что:
Кролик объяснил.
– А что случилось с её старым домом? – спросил Иа.
Кролик объяснил.
– Никто мне ничего не говорит, – пожаловался Иа. – Никто не держит меня в Курсе Событий. В следующую пятницу исполнится семнадцать дней с того момента, как со мной в последний раз разговаривали.
– Такого быть не может, чтобы семнадцать дней!..
– В следующую пятницу, – повторил Иа.
– Но сегодня только суббота, – напомнил Кролик. – Значит, прошло только одиннадцать дней. И я был здесь неделю тому назад.
– Но мы же не разговаривали. Ни я, ни ты. Ты на ходу бросил: «Привет», – и умчался. Я ещё только обдумывал ответ, а твой хвост уже исчез из виду. Хотел было сказать: «Что?» – да только ты бы меня не услышал.
– Видишь ли, я торопился.
– Я не узнал ничего нового и ничем не поделился с тобой, – продолжал брюзжать Иа. – Никакого обмена информацией не произошло. «Привет» и «Что?». Что из этого можно почерпнуть, особенно если хвост твоего собеседника исчезает до того, как ты успеваешь открыть пасть?
– Это твоя вина, Иа, – перешёл в наступление Кролик. – Ты никогда не заходишь к нам в гости. Сидишь в своём углу и ждёшь, когда кто-нибудь заглянет к тебе. Почему бы тебе иногда не заглянуть к кому-то из нас?
Иа помолчал, обдумывая слова Кролика.
– В этом что-то есть, Кролик, – наконец нарушил он затянувшуюся паузу.
– Мне надо больше двигаться. Приходить и уходить.
– Совершенно верно, Иа. Забегай к любому из нас, как только у тебя возникнет такое желание.
– Спасибо тебе, Кролик. А если кто-нибудь скажет: «Ну надо же! Да это никак Иа!» – я всегда смогу и убежать.
Кролик оторвал одну лапку от земли.
– Ну, мне пора.
– Да свидания.
– Что? Да, конечно, до свидания. Если вдруг увидишь подходящий дом для Совы, дай нам знать.
– Я займусь этой проблемой, – пообещал Иа.
Кролик убежал.
– Хрюка, – застенчиво начал Пух после довольно-таки продолжительного молчания.
– Что, Пух?
– Помнишь, я говорил, что должен сочинить песню Ты Знаешь О Чём?
– Ты её сочинил, Пух? – от волнения у Хрюки порозовел пятачок. – Да, я чувствую, что сочинил.
– Ты прав, Хрюка.
Тут уж у Хрюки порозовел не только пятачок, но вся мордочка до самых кончиков ушей.
– Правда, Пух? – от волнения у Хрюки даже сел голос. – О… о… о Том Самом… Ты и впрямь её сочинил?
– Да, Хрюка.
Кончики ушей Хрюки внезапно полыхнули ярко-алым цветом, он попытался что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова.
– В ней семь куплетов, – добавил Винни-Пух.
– Семь? – к Хрюке наконец-то вернулся дар речи. – Ты ведь нечасто сочиняешь бубнилки из семи куплетов, не так ли, Пух?
– Первый раз, – признался Пух. – Не думаю, чтобы кто-нибудь сочинял такие длинные и торжественные бубнилки.
– А Остальные уже слышали её? – Хрюка наклонился, поднял палочку и тут же её отбросил.
– Нет, – ответил Пух. – Я как раз собирался с тобой посоветоваться. Ты бы хотел, чтобы я пробубнил её тебе прямо сейчас, или сначала найдём всех остальных и я пробубню её при всех?
Думал Хрюка недолго.
– Мне бы хотелось, Пух, чтобы сейчас ты пробубнил её мне, а потом ещё раз всем остальным. И если Иа потом захочет её услышать, я смогу сказать: «Да, Пух мне её уже спел», – и притвориться, будто совсем и не слушаю.
Вот Пух и пробубнил ему своё сочинение, все семь куплетов, а Хрюка слушал, не произнося ни слова, просто стоял, сияя, как медный таз. Никогда раньше никто не складывал песен в его честь. Когда же Пух умолк, Хрюке очень хотелось попросить медвежонка повторить один куплет, но он постеснялся. А хотелось ему услышать последний куплет, начинавшийся словами «О, храбрый Хрюка, О, герой!». По его разумению, именно с таких слов следовало начинать куплет песни или строфу стихотворения.
– Неужели я действительно всё это сделал? – наконец спросил он.
– Да, – без малейшего колебания подтвердил Пух, – в поэзии, в стихах, ты это сделал, потому что стихи это подтверждают. И теперь все узнают о твоих подвигах.
– Ой! – пискнул Хрюка. – Дело в том… думаю, я всё-таки немного боялся. Во всяком случае, сначала. А бубнилке сказано: «О, храбрый Хрюка». Вот в чём дело.
– Если ты и боялся, то страха не выказывал, – ответил Пух. – А для Очень Маленького Зверька это высшее проявление храбрости.
Хрюка раздулся от счастья и гордости, и начал думать о том, какой же он ХРАБРЫЙ…
Когда Винни-Пух и Хрюка подошли к старому дому Совы, там уже собрались все, кроме Иа. Кристофер Робин говорил каждому, кто что должен делать, а потом Кролик повторял его указания – на случай, если кто-то чего-то не понял. Работа уже кипела. Они раздобыли верёвку и на ней вытаскивали из старого дома Совы стулья, картины и всё прочее, чтобы потом перенести эти вещи в новый дом. Кенга стояла внизу, увязывала вещи в узлы и изредка кричала Сове: «Тебе больше не нужно это старое, рваное посудное полотенце, не так ли»? или «Зачем тебе этот ковёр, он же весь в дырах»? На что Сова с негодованием отвечала: «Разумеется, нужны. Мебель можно расставить так, что дыр видно не будет. И это не посудное полотенце, а моя шаль». Ру то скрывался в старом доме Совы, то поднимался на верёвке, усевшись на очередной узел, чем очень нервировал Кенгу, потому что она постоянно теряла его из виду. В итоге она рассердилась на Сову и заявила, что у неё не дом, а Сущее Безобразие, везде грязь и сырость и нет ничего удивительного в том, что он в конце концов рухнул. Достаточно взглянуть на гроздь поганок, растущих на полу! Сова в удивлении обозрела пол, потому что понятия не имела о том, что в её доме растут поганки, а потом ехидно рассмеялась и объяснила, что это не гроздь поганок, а губка для мытья, и в интересные, понимаешь, времена мы живём, если некоторые уже не могут отличить поганок от губки для мытья.
– Ничего себе губ… – начала Кенга, но тут в доме появился Крошка Ру и запищал: «Я хочу посмотреть на совиную губку для мытья! Ага, вот она! Ой, Сова! Сова, это не губка, а вонька! Ты знаешь, что такое вонька, Сова? Губка превращается в воньку…» – но тут Кенга остановила его, – Ру, дорогой! – потому что негоже говорить подобным образом с тем, кто мог разобрать по буквам и правильно написать такое длинное и сложное слово, как ПОНЕДЕЛЬНИК.
И Кристофер Робин, и зверушки очень обрадовались появлению Винни-Пуха и Хрюки и прервали работу, чтобы отдохнуть и послушать новую песню Пуха. А потом, когда все наперебой хвалили Пуха, говоря, какую хорошую он сочинил песню, подал голос и Хрюка: «Неплохая вроде бы получилась песенка, верно»?
– А как насчёт нового дома? – спросил Винни-Пух. – Сова, вы его уже нашли?
– Она нашла для него название, – ответил Кристофер Робин, покусывая травинку, – так что теперь осталось найти сам дом.
– Вот как я его назвала, – с важностью сказала Сова и продемонстрировала всем квадратный кусок доски с одним-единственным словом:
– А, это ты, – сердито буркнула Сова.
– Привет, Иа! – воскликнул Кролик. – Наконец-то! Где же ты был?
Иа их словно и не услышал.
– Доброе утро, Кристофер Робин, – он отпихнул Крошку Ру и Хрюку и уселся на «САВЯТНИК». – Мы тут одни?
– Да, – с улыбкой ответил Кристофер Робин.
– Мне тут сказали… слухи доползли и до моего лесного захолустья, а живу я в таком медвежьем углу, который никому не нужен… что Кое-Кто ищет дом. Так я его нашёл.
– Молодец, – энергично кивнул Кролик.
Иа неторопливо огляделся, вновь повернулся к Кристоферу Робину.
– У нас появилась компания, – громко прошептал он. – Но неважно. Мы их здесь оставим. Кристофер Робин, если ты пойдёшь со мной, я покажу тебе этот дом.
Кристофер Робин кивнул, посмотрел на Винни-Пуха.
– Пошли, Пух.
– Пошли, Тигер! – воскликнул Крошка Ру.
– Нам тоже идти, Сова? – спросил Кролик.
– Одну минуту, – Сова подобрала с земли доску, с которой поднялся Иа.
Иа, однако, остановил их.
– Мы с Кристофером Робином отправляемся на Короткую Прогулку, но это же не Массовый Забег. Если он хочет взять с собой Пуха и Хрюка, я буду им только рад, но целая толпа нам совсем ни к чему. А то воздуха не хватит.
– Идите, идите, – не стал спорить с ним Кролик, который сразу смекнул, что ему представилась отличная возможность покомандовать. – А мы продолжим собирать вещи. Тигер, где верёвка? В чём дело, Сова?
Сова, обнаружившая, что теперь её новый адрес «МАЗНЯ», сурово посмотрела на Иа, но ничего не сказала, и ослик, с большей частью «САВЯТНИКА» на заду, последовал за своими друзьями.
Через какое-то время они подошли к найденному Иа дому, а за несколько минут до этого Хрюка уже начал толкать в бок Пуха, а Пух – Хрюку. При этом они говорили друг другу: «Это он!», «Да нет, не он», «Он, точно, он»!
А потом они все действительно вышли к дому.
– Вот! – гордо заявил Иа, остановив всех перед домом Хрюки. – И название есть, и всё остальное!
– Ох! – выдохнул Кристофер Робин, не зная, смеяться ли ему или плакать.
– Очень даже подходящий дом для Совы. Как по-твоему, маленький Хрюка?
И тут Хрюка поступил очень благородно, возможно, даже не отдавая себе в том отчёта, поскольку думал о той прекрасной бубнилке, что сочинил в его честь Винни-Пух.
– Да, это подходящий дом для Совы, – со всей серьёзностью ответил он. – И я надеюсь, что она будет в нём счастлива, – и дважды сглотнул слюну, потому как сам был очень счастлив в своём домике.
– А что скажешь ты, Кристофер Робин? – озабоченно спросил Иа. Он всё же почувствовал: что-то не так.
На этот вопрос Кристофер Робин мог ответить, лишь предварительно задав другой. И заговорил не сразу: искал нужные слова.
– Действительно, это очень хороший дом, Если б твой дом снесло ветром, Хрюка, тебе пришлось бы перебираться в другой дом, не так ли? Куда бы ты пошёл, если б твой дом разрушился?
– Он бы пришёл ко мне и стал жить у меня, – ответил Пух. – Правда, Хрюка?
Хрюка сжал лапу медвежонка.
– Спасибо тебе, Пух. С радостью.
– Такие же письма я разношу всем остальным, – продолжил Кролик, – а потом рассказываю, что я им написал, и они все тоже отправляются на поиски. Ладно, мне некогда. До свидания, – и убежал.
Пух неторопливо последовал за ним. Новый дом для Совы ему искать не хотелось. У него было более важное дело – сочинить песню о старом доме. Он давно уже обещал Хрюке сочинить её, и после этого, когда бы они с Хрюкой ни встречались, тот ни о чём не спрашивал, но Пух знал, чего от него ждут. А если вдруг речь заходила о бубнилках, деревьях, верёвке или ветре, а то и урагане, пятачок у Хрюки розовел, и он сразу старался перевести разговор на другую тему.
– Но это не так-то просто, – сказал себе Пух, глядя на то, что осталось от дома Совы. – Поэзия и бубнилки откуда ни возьмись не берутся, надо ждать, когда они сами придут к тебе. И в твоих силах только одно: оказаться в том месте, где они могут тебя найти.
Вот он и ждал, с надеждой…
– Что ж, – изрёк Винни-Пух после долгого ожидания. – Начну я с «Дерево стояло, а потом упало», потому что так оно и было, а потом посмотрим, что получится.
А получилось у него вот что:
– Вот и всё, – подытожил Пух, трижды пропев своё новое сочинение. – Получилось не совсем так, как я ожидал, но получилось. Теперь я должен найти Хрюку и пропеть ему всё от начала и до конца.
Дерево стояло, а потом упало.
Раньше тут в дупле Сова
Мирно проживала.
Зайти мне в гости довелось,
Как вдруг такое началось!..
О, ужас! Ветер завывал
И дерево с землёй сровнял.
А вместе с ним – и дом Совы,
Осталось лишь сказать: «Увы,
Мы страшно с ней огорчены!»
Тут Хрюка вдруг воскликнул: «Хрюк!
Идея есть, друзья!
Нельзя отчаиваться зря,
Но только мне сейчас нужна
Верёвочка одна!»
По ней поднялся Хрюка вверх,
В щель ящика полез.
А Пух с Совой всё «Ай» да «Ой»!
А Хрюка прямо с головой
Нырнул и в ней исчез.
Я не поверил бы глазам
Когда б не видел сам,
Как весь сложившись пополам
И подтянув живот,
Он втискивался в узкий ход
Для писем-телеграмм!
И вот через почтовый лаз
На волю он попал.
Кричал, визжал и верещал,
Тревогу на весь лес поднял
И нас тем самым спас.
Он звал: «Сюда, на помощь, SOS!
В беде Сова и Пух!»
По Лесу эхо разнеслось,
И все услышали вокруг,
И все явились вдруг.
О, храбрый Хрюка! О, герой!
Он спас от смерти
Нас с Совой!
* * *
– Что это? – спросил Иа.
«Я ИСЧУ НОВЫЙ ДОМ ДЛЯ САВЫ ЗАЙМИСЬ ТЕМ ЖЕ
КРОЛИК».
Кролик объяснил.
– А что случилось с её старым домом? – спросил Иа.
Кролик объяснил.
– Никто мне ничего не говорит, – пожаловался Иа. – Никто не держит меня в Курсе Событий. В следующую пятницу исполнится семнадцать дней с того момента, как со мной в последний раз разговаривали.
– Такого быть не может, чтобы семнадцать дней!..
– В следующую пятницу, – повторил Иа.
– Но сегодня только суббота, – напомнил Кролик. – Значит, прошло только одиннадцать дней. И я был здесь неделю тому назад.
– Но мы же не разговаривали. Ни я, ни ты. Ты на ходу бросил: «Привет», – и умчался. Я ещё только обдумывал ответ, а твой хвост уже исчез из виду. Хотел было сказать: «Что?» – да только ты бы меня не услышал.
– Видишь ли, я торопился.
– Я не узнал ничего нового и ничем не поделился с тобой, – продолжал брюзжать Иа. – Никакого обмена информацией не произошло. «Привет» и «Что?». Что из этого можно почерпнуть, особенно если хвост твоего собеседника исчезает до того, как ты успеваешь открыть пасть?
– Это твоя вина, Иа, – перешёл в наступление Кролик. – Ты никогда не заходишь к нам в гости. Сидишь в своём углу и ждёшь, когда кто-нибудь заглянет к тебе. Почему бы тебе иногда не заглянуть к кому-то из нас?
Иа помолчал, обдумывая слова Кролика.
– В этом что-то есть, Кролик, – наконец нарушил он затянувшуюся паузу.
– Мне надо больше двигаться. Приходить и уходить.
– Совершенно верно, Иа. Забегай к любому из нас, как только у тебя возникнет такое желание.
– Спасибо тебе, Кролик. А если кто-нибудь скажет: «Ну надо же! Да это никак Иа!» – я всегда смогу и убежать.
Кролик оторвал одну лапку от земли.
– Ну, мне пора.
– Да свидания.
– Что? Да, конечно, до свидания. Если вдруг увидишь подходящий дом для Совы, дай нам знать.
– Я займусь этой проблемой, – пообещал Иа.
Кролик убежал.
* * *
Пух нашёл Хрюку, и вот вдвоём они вновь зашагали к Столетнему Лесу.– Хрюка, – застенчиво начал Пух после довольно-таки продолжительного молчания.
– Что, Пух?
– Помнишь, я говорил, что должен сочинить песню Ты Знаешь О Чём?
– Ты её сочинил, Пух? – от волнения у Хрюки порозовел пятачок. – Да, я чувствую, что сочинил.
– Ты прав, Хрюка.
Тут уж у Хрюки порозовел не только пятачок, но вся мордочка до самых кончиков ушей.
– Правда, Пух? – от волнения у Хрюки даже сел голос. – О… о… о Том Самом… Ты и впрямь её сочинил?
– Да, Хрюка.
Кончики ушей Хрюки внезапно полыхнули ярко-алым цветом, он попытался что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова.
– В ней семь куплетов, – добавил Винни-Пух.
– Семь? – к Хрюке наконец-то вернулся дар речи. – Ты ведь нечасто сочиняешь бубнилки из семи куплетов, не так ли, Пух?
– Первый раз, – признался Пух. – Не думаю, чтобы кто-нибудь сочинял такие длинные и торжественные бубнилки.
– А Остальные уже слышали её? – Хрюка наклонился, поднял палочку и тут же её отбросил.
– Нет, – ответил Пух. – Я как раз собирался с тобой посоветоваться. Ты бы хотел, чтобы я пробубнил её тебе прямо сейчас, или сначала найдём всех остальных и я пробубню её при всех?
Думал Хрюка недолго.
– Мне бы хотелось, Пух, чтобы сейчас ты пробубнил её мне, а потом ещё раз всем остальным. И если Иа потом захочет её услышать, я смогу сказать: «Да, Пух мне её уже спел», – и притвориться, будто совсем и не слушаю.
Вот Пух и пробубнил ему своё сочинение, все семь куплетов, а Хрюка слушал, не произнося ни слова, просто стоял, сияя, как медный таз. Никогда раньше никто не складывал песен в его честь. Когда же Пух умолк, Хрюке очень хотелось попросить медвежонка повторить один куплет, но он постеснялся. А хотелось ему услышать последний куплет, начинавшийся словами «О, храбрый Хрюка, О, герой!». По его разумению, именно с таких слов следовало начинать куплет песни или строфу стихотворения.
– Неужели я действительно всё это сделал? – наконец спросил он.
– Да, – без малейшего колебания подтвердил Пух, – в поэзии, в стихах, ты это сделал, потому что стихи это подтверждают. И теперь все узнают о твоих подвигах.
– Ой! – пискнул Хрюка. – Дело в том… думаю, я всё-таки немного боялся. Во всяком случае, сначала. А бубнилке сказано: «О, храбрый Хрюка». Вот в чём дело.
– Если ты и боялся, то страха не выказывал, – ответил Пух. – А для Очень Маленького Зверька это высшее проявление храбрости.
Хрюка раздулся от счастья и гордости, и начал думать о том, какой же он ХРАБРЫЙ…
Когда Винни-Пух и Хрюка подошли к старому дому Совы, там уже собрались все, кроме Иа. Кристофер Робин говорил каждому, кто что должен делать, а потом Кролик повторял его указания – на случай, если кто-то чего-то не понял. Работа уже кипела. Они раздобыли верёвку и на ней вытаскивали из старого дома Совы стулья, картины и всё прочее, чтобы потом перенести эти вещи в новый дом. Кенга стояла внизу, увязывала вещи в узлы и изредка кричала Сове: «Тебе больше не нужно это старое, рваное посудное полотенце, не так ли»? или «Зачем тебе этот ковёр, он же весь в дырах»? На что Сова с негодованием отвечала: «Разумеется, нужны. Мебель можно расставить так, что дыр видно не будет. И это не посудное полотенце, а моя шаль». Ру то скрывался в старом доме Совы, то поднимался на верёвке, усевшись на очередной узел, чем очень нервировал Кенгу, потому что она постоянно теряла его из виду. В итоге она рассердилась на Сову и заявила, что у неё не дом, а Сущее Безобразие, везде грязь и сырость и нет ничего удивительного в том, что он в конце концов рухнул. Достаточно взглянуть на гроздь поганок, растущих на полу! Сова в удивлении обозрела пол, потому что понятия не имела о том, что в её доме растут поганки, а потом ехидно рассмеялась и объяснила, что это не гроздь поганок, а губка для мытья, и в интересные, понимаешь, времена мы живём, если некоторые уже не могут отличить поганок от губки для мытья.
– Ничего себе губ… – начала Кенга, но тут в доме появился Крошка Ру и запищал: «Я хочу посмотреть на совиную губку для мытья! Ага, вот она! Ой, Сова! Сова, это не губка, а вонька! Ты знаешь, что такое вонька, Сова? Губка превращается в воньку…» – но тут Кенга остановила его, – Ру, дорогой! – потому что негоже говорить подобным образом с тем, кто мог разобрать по буквам и правильно написать такое длинное и сложное слово, как ПОНЕДЕЛЬНИК.
И Кристофер Робин, и зверушки очень обрадовались появлению Винни-Пуха и Хрюки и прервали работу, чтобы отдохнуть и послушать новую песню Пуха. А потом, когда все наперебой хвалили Пуха, говоря, какую хорошую он сочинил песню, подал голос и Хрюка: «Неплохая вроде бы получилась песенка, верно»?
– А как насчёт нового дома? – спросил Винни-Пух. – Сова, вы его уже нашли?
– Она нашла для него название, – ответил Кристофер Робин, покусывая травинку, – так что теперь осталось найти сам дом.
– Вот как я его назвала, – с важностью сказала Сова и продемонстрировала всем квадратный кусок доски с одним-единственным словом:
Но в этот волнующий момент кто-то вышел из леса и натолкнулся на Сову. Доска упала на землю, и Ру и Хрюка тут же наклонились над ней.САВЯТНИК
– А, это ты, – сердито буркнула Сова.
– Привет, Иа! – воскликнул Кролик. – Наконец-то! Где же ты был?
Иа их словно и не услышал.
– Доброе утро, Кристофер Робин, – он отпихнул Крошку Ру и Хрюку и уселся на «САВЯТНИК». – Мы тут одни?
– Да, – с улыбкой ответил Кристофер Робин.
– Мне тут сказали… слухи доползли и до моего лесного захолустья, а живу я в таком медвежьем углу, который никому не нужен… что Кое-Кто ищет дом. Так я его нашёл.
– Молодец, – энергично кивнул Кролик.
Иа неторопливо огляделся, вновь повернулся к Кристоферу Робину.
– У нас появилась компания, – громко прошептал он. – Но неважно. Мы их здесь оставим. Кристофер Робин, если ты пойдёшь со мной, я покажу тебе этот дом.
Кристофер Робин кивнул, посмотрел на Винни-Пуха.
– Пошли, Пух.
– Пошли, Тигер! – воскликнул Крошка Ру.
– Нам тоже идти, Сова? – спросил Кролик.
– Одну минуту, – Сова подобрала с земли доску, с которой поднялся Иа.
Иа, однако, остановил их.
– Мы с Кристофером Робином отправляемся на Короткую Прогулку, но это же не Массовый Забег. Если он хочет взять с собой Пуха и Хрюка, я буду им только рад, но целая толпа нам совсем ни к чему. А то воздуха не хватит.
– Идите, идите, – не стал спорить с ним Кролик, который сразу смекнул, что ему представилась отличная возможность покомандовать. – А мы продолжим собирать вещи. Тигер, где верёвка? В чём дело, Сова?
Сова, обнаружившая, что теперь её новый адрес «МАЗНЯ», сурово посмотрела на Иа, но ничего не сказала, и ослик, с большей частью «САВЯТНИКА» на заду, последовал за своими друзьями.
Через какое-то время они подошли к найденному Иа дому, а за несколько минут до этого Хрюка уже начал толкать в бок Пуха, а Пух – Хрюку. При этом они говорили друг другу: «Это он!», «Да нет, не он», «Он, точно, он»!
А потом они все действительно вышли к дому.
– Вот! – гордо заявил Иа, остановив всех перед домом Хрюки. – И название есть, и всё остальное!
– Ох! – выдохнул Кристофер Робин, не зная, смеяться ли ему или плакать.
– Очень даже подходящий дом для Совы. Как по-твоему, маленький Хрюка?
И тут Хрюка поступил очень благородно, возможно, даже не отдавая себе в том отчёта, поскольку думал о той прекрасной бубнилке, что сочинил в его честь Винни-Пух.
– Да, это подходящий дом для Совы, – со всей серьёзностью ответил он. – И я надеюсь, что она будет в нём счастлива, – и дважды сглотнул слюну, потому как сам был очень счастлив в своём домике.
– А что скажешь ты, Кристофер Робин? – озабоченно спросил Иа. Он всё же почувствовал: что-то не так.
На этот вопрос Кристофер Робин мог ответить, лишь предварительно задав другой. И заговорил не сразу: искал нужные слова.
– Действительно, это очень хороший дом, Если б твой дом снесло ветром, Хрюка, тебе пришлось бы перебираться в другой дом, не так ли? Куда бы ты пошёл, если б твой дом разрушился?
– Он бы пришёл ко мне и стал жить у меня, – ответил Пух. – Правда, Хрюка?
Хрюка сжал лапу медвежонка.
– Спасибо тебе, Пух. С радостью.
Глава 10,
в которой Кристофер Робин и Винни-Пух приходят в Зачарованное Место, где мы их и оставляем
Кристофер Робин уезжал. Никто не знал, почему он уезжает; никто не знал, куда; боле того, никто понятия не имел, с чего это они вообще взяли, что Кристофер Робин уезжает. Но каким-то образом все обитатели Леса почувствовали, что так будет. Даже Очень Маленький Жучок, правда, все звали его Малявка, из друзей и родичей Кролика, который думал, что однажды видал ногу Кристофера Робина, хотя полной уверенности в этом у него не было и он мог принять за ногу что-то другое, так вот, даже этот Малявка говорил себе, что теперь всё переменится; а Рано и Поздно, двое других друзей и родичей Кролика, при встрече спрашивали друг друга: «Ну что, Рано»? и «Ну что, Поздно?», такими убитыми голосами, что никакого ответа не требовалось вовсе.
И вот однажды Кролик почувствовал, что ждать дольше он просто не в силах, и написал следующее Объявление:
«Извищаю всем аб общим сабрании у дома на Пуховой апушке для принятия Риззалюции теми кто астаеца. Подпись – Кролик».
Ему пришлось переписать объявление два или три раза, прежде чем слово «риззалюция» обрело тот вид, в каком Кролик и хотел его видеть, а поставив точку, он обежал всех и каждому зачитал объявление. Прийти пообещали все.
– Ну и ну, – проворчал Иа, увидев собирающуюся у его дома толпу. – Меня тоже пригласили?
– На Иа внимания не обращай, – прошептал Кролик Пуху. – Я ещё рано утром обо всём его предупредил.
– Мы все знаем, для чего собрались, – продолжил он уже громким голосом, – но я попросил моего друга Иа…
– Это про меня, – перебил его ослик. – Великолепно.
– Я попросил его зачитать Риззалюцию, – Кролик сел. – Давай, Иа.
– А вот понукать меня не надо, – Иа медленно поднялся. – Обойдёмся без давай, – он достал из-за уха листок бумаги, развернул его. – Никто об этом ничего не знает. Для вас это будет сюрприз, – он с важным видом откашлялся.
– Исходя из вышесказанного и так далее, прежде чем я начну, а вернее, прежде чем я закончу, я хочу прочесть вам стихотворение. До настоящего времени… до настоящего времени… вы понимаете, что означает это выражение – «до сих пор». Вот я и говорю: до настоящего времени стихи в Лесу писал исключительно Винни-Пух, медвежонок С Приятными Манерами, но Очень Слабеньким Умишком. Если у Крошки Ру отберут леденец на палочке и разбудят Сову, мы все сможем насладиться моим сочинением. Я назвал его – ПОЭМА.
Вот она:
Все дружно захлопали.
– Спасибо, – поблагодарил слушателей Иа. – Я не ожидал такого успеха, мне приятна ваша высокая оценка моих скромных заслуг, хотя вы могли бы похлопать чуть подольше.
– Твои стихи гораздо лучше моих, – в голосе Пуха слышалось искреннее восхищение.
– Так и замышлялось, – без ложной скромности пояснил Иа.
– Риззолюция, – напомнил Кролик, – это то, что мы все должны подписать, а потом отдать Кристоферу Робину.
Все и подписали: ПуХ. ХРЮКА, СА-ВА, ИА, КРОЛИК, КЕНГА. Тигер и Крошка Ру вместо подписи поставили по кляксе, причём Ру свою ещё и размазал. А потом все вместе они понесли Риззолюцию к дому Кристофера Робина.
– Всем привет, – поздоровался Кристофер Робин. – Привет, Пух.
– Привет, – хором ответили гости Кристоферу Робину и все сразу загрустили, потому что на самом деле они прощались, а никому не хотелось даже думать о том, что наступил час расставания. Они стояли, переминаясь с лапки на лапку, каждый надеялся, что первым заговорит кто-то другой, сосед пихал соседа в бок, шепча: «Давай», – и в конце концов вперёд вытолкнули Иа, а остальные сгрудились позади.
– Что скажешь, Иа? – спросил Кристофер Робин.
Иа взмахнул хвостом, чтобы собраться с духом, и начал.
– Кристофер Робин, мы пришли, чтобы сказать… чтобы вручить тебе… это называется… сочинённое… но мы все… потому что мы слышали, я хочу сказать, мы все знаем… дело в том… видишь ли… в общем, чтобы обойтись без лишних слов, держи, – Иа вручил Кристоферу Робину листок и сердито обернулся. – Ну до чего же тесно в этом Лесу. Шагу нельзя ступить, чтобы на кого-нибудь не наткнуться. Вечно вы сбиваетесь в толпу, и там, где не следует. Разве вы не видите, что Кристофер Робин хочет побыть один? Я ухожу, – и Иа ускакал прочь.
Не очень-то понимая, почему они это делают, остальные тоже начали расходиться, и когда Кристофер Робин, дочитав ПОЭМУ, поднял голову, чтобы сказать: «Спасибо», – рядом с ним остался один Пух.
– Приятно, когда тебе пишут такие стихи, – Кристофер Робин сложил листок, сунул в карман. – Пошли, Пух, – и зашагал по тропе.
– А куда мы идём? – Пух поспешил за ним, гадая, отправились ли они в очередную Иксшпедицию или их ждёт какое-то иное приключение.
– Никуда, – ответил Кристофер Робин.
Так они и шли, а когда малая часть пути осталась позади, Кристофер Робин спросил: «Пух, а какое у тебя самое любимое дело на свете?
– Я, конечно, больше всего люблю… – уверенно начал Пух, но замолчал и призадумался. Потому как Лопать Мёд – занятие очень даже приятное, но ещё более сладостны те мгновения, когда мёд уже на столе, а ты ещё не принялся за еду. Только Пух не знал, как называется чувство, которое охватывало его в этот очень короткий промежуток времени. А ещё он подумал, что чудо как хороша компания Кристофера Робина; да и побыть с Хрюкой очень даже неплохо; а когда он всё это обдумал, то сказал. – Моё самое любимое на свете дело – прийти с Хрюкой к тебе в гости и услышать: «Как насчёт того, чтобы что-нибудь перекусить?» – на что я мог бы ответить: «Я с удовольствием что-нибудь съем, а ты, Хрюка?» И чтоб вокруг пели птицы и день был самый что ни на есть подходящий для сочинения бубнилок.
И вот однажды Кролик почувствовал, что ждать дольше он просто не в силах, и написал следующее Объявление:
«Извищаю всем аб общим сабрании у дома на Пуховой апушке для принятия Риззалюции теми кто астаеца. Подпись – Кролик».
Ему пришлось переписать объявление два или три раза, прежде чем слово «риззалюция» обрело тот вид, в каком Кролик и хотел его видеть, а поставив точку, он обежал всех и каждому зачитал объявление. Прийти пообещали все.
– Ну и ну, – проворчал Иа, увидев собирающуюся у его дома толпу. – Меня тоже пригласили?
– На Иа внимания не обращай, – прошептал Кролик Пуху. – Я ещё рано утром обо всём его предупредил.
– Мы все знаем, для чего собрались, – продолжил он уже громким голосом, – но я попросил моего друга Иа…
– Это про меня, – перебил его ослик. – Великолепно.
– Я попросил его зачитать Риззалюцию, – Кролик сел. – Давай, Иа.
– А вот понукать меня не надо, – Иа медленно поднялся. – Обойдёмся без давай, – он достал из-за уха листок бумаги, развернул его. – Никто об этом ничего не знает. Для вас это будет сюрприз, – он с важным видом откашлялся.
– Исходя из вышесказанного и так далее, прежде чем я начну, а вернее, прежде чем я закончу, я хочу прочесть вам стихотворение. До настоящего времени… до настоящего времени… вы понимаете, что означает это выражение – «до сих пор». Вот я и говорю: до настоящего времени стихи в Лесу писал исключительно Винни-Пух, медвежонок С Приятными Манерами, но Очень Слабеньким Умишком. Если у Крошки Ру отберут леденец на палочке и разбудят Сову, мы все сможем насладиться моим сочинением. Я назвал его – ПОЭМА.
Вот она:
– Если кто-то хочет поаплодировать, – добавил Иа после короткой паузы, – то сейчас самое время.
ПОЭМА
Кристофер Робин идёт,
Вроде бы точно идёт.
Спросим куда?
Нет ответа.
Но точно идёт.
С приветом.
(Это для рифмы «с ответом»)
Скажет: не ваше дело.
Нам надоело
(Снова для рифмы)
Вся эта
Неизвестность
(Что-то никак не могу подобрать
рифмы для «неизвестность». Простите).
(Ну вот, теперь нет рифмы
на «простите». Простите).
Есть два «простите» и
(О, придумал!)
Рифма на них: извините.
Нет, что-то совсем я запутался,
Не думал, что это
Так трудно…
Занудно.
(Ой, получилось!)
Ладно, пожалуй,
Лучше с начала
Начать
И ограничиться малым.
Кристофер Робин,
Прощай!
Не забывай!
(Гениально)
Не забывай
Верных своих друзей,
Верных своих,
Сочинивших сей стих…
Впрочем…
Короче…
(Что-то опять я запутался)
Впрочем, короче, ты молодец!
Любим тебя.
КОНЕЦ.
Все дружно захлопали.
– Спасибо, – поблагодарил слушателей Иа. – Я не ожидал такого успеха, мне приятна ваша высокая оценка моих скромных заслуг, хотя вы могли бы похлопать чуть подольше.
– Твои стихи гораздо лучше моих, – в голосе Пуха слышалось искреннее восхищение.
– Так и замышлялось, – без ложной скромности пояснил Иа.
– Риззолюция, – напомнил Кролик, – это то, что мы все должны подписать, а потом отдать Кристоферу Робину.
Все и подписали: ПуХ. ХРЮКА, СА-ВА, ИА, КРОЛИК, КЕНГА. Тигер и Крошка Ру вместо подписи поставили по кляксе, причём Ру свою ещё и размазал. А потом все вместе они понесли Риззолюцию к дому Кристофера Робина.
– Всем привет, – поздоровался Кристофер Робин. – Привет, Пух.
– Привет, – хором ответили гости Кристоферу Робину и все сразу загрустили, потому что на самом деле они прощались, а никому не хотелось даже думать о том, что наступил час расставания. Они стояли, переминаясь с лапки на лапку, каждый надеялся, что первым заговорит кто-то другой, сосед пихал соседа в бок, шепча: «Давай», – и в конце концов вперёд вытолкнули Иа, а остальные сгрудились позади.
– Что скажешь, Иа? – спросил Кристофер Робин.
Иа взмахнул хвостом, чтобы собраться с духом, и начал.
– Кристофер Робин, мы пришли, чтобы сказать… чтобы вручить тебе… это называется… сочинённое… но мы все… потому что мы слышали, я хочу сказать, мы все знаем… дело в том… видишь ли… в общем, чтобы обойтись без лишних слов, держи, – Иа вручил Кристоферу Робину листок и сердито обернулся. – Ну до чего же тесно в этом Лесу. Шагу нельзя ступить, чтобы на кого-нибудь не наткнуться. Вечно вы сбиваетесь в толпу, и там, где не следует. Разве вы не видите, что Кристофер Робин хочет побыть один? Я ухожу, – и Иа ускакал прочь.
Не очень-то понимая, почему они это делают, остальные тоже начали расходиться, и когда Кристофер Робин, дочитав ПОЭМУ, поднял голову, чтобы сказать: «Спасибо», – рядом с ним остался один Пух.
– Приятно, когда тебе пишут такие стихи, – Кристофер Робин сложил листок, сунул в карман. – Пошли, Пух, – и зашагал по тропе.
– А куда мы идём? – Пух поспешил за ним, гадая, отправились ли они в очередную Иксшпедицию или их ждёт какое-то иное приключение.
– Никуда, – ответил Кристофер Робин.
Так они и шли, а когда малая часть пути осталась позади, Кристофер Робин спросил: «Пух, а какое у тебя самое любимое дело на свете?
– Я, конечно, больше всего люблю… – уверенно начал Пух, но замолчал и призадумался. Потому как Лопать Мёд – занятие очень даже приятное, но ещё более сладостны те мгновения, когда мёд уже на столе, а ты ещё не принялся за еду. Только Пух не знал, как называется чувство, которое охватывало его в этот очень короткий промежуток времени. А ещё он подумал, что чудо как хороша компания Кристофера Робина; да и побыть с Хрюкой очень даже неплохо; а когда он всё это обдумал, то сказал. – Моё самое любимое на свете дело – прийти с Хрюкой к тебе в гости и услышать: «Как насчёт того, чтобы что-нибудь перекусить?» – на что я мог бы ответить: «Я с удовольствием что-нибудь съем, а ты, Хрюка?» И чтоб вокруг пели птицы и день был самый что ни на есть подходящий для сочинения бубнилок.