– Думаю, она не пыталась.
– Пыталась, – стоял на своём Тигер. – Просто не успела, я для неё слишком быстрый.
Пух вернул скатерть на прежнее место, поставил на неё большой горшок с мёдом, пригласил Тигера за стол, сел сам. Тигер, едва усевшись, набил полную пасть мёдом… и, слегка склонив голову, уставился в потолок, издавая изучающие, оценивающие и размыслительные (так что же это нам дали?) звуки… а потом решительно заявил: «Тигеры не любят мёд».
– Правда? – Пух попытался изобразить Печаль и Сожаление. – Я думал, они любят всё.
– Всё, кроме мёда, – уточнил Тигер.
Пух этому очень обрадовался и сказал Тигеру, что позавтракав, сразу отведёт его к домику Хрюки, чтобы тот мог попробовать жёлуди.
– Спасибо тебе, Пух, – поблагодарил его Тигер. – Жёлуди – это любимое лакомство тигеров.
И действительно, после завтрака они сразу отправились к Хрюке, и Пух объяснил Тигеру, что Хрюка – Очень Маленький Зверёк, который не любит, чтобы на него напрыгивали, и попросил, чтобы тот поначалу не напрыгивал на Хрюку. А Тигер, который прятался за деревьями и то и дело напрыгивал на тень Пуха, когда та на него не смотрела, сказал, что Тигеры напрыгивают только до завтрака, а съев несколько желудей становятся Тихими и Умиротворёнными. Тут они подошли к домику Хрюки и постучали в дверь.
– Привет, Пух, – поздоровался Хрюка.
– Привет, Хрюка. Это Тигер.
– Неужели? – Хрюка попятился за стол. – Вот уж не думал, что Тигеры такие большие.
– Они любят жёлуди, – сообщил Хрюке Пух, – потому-то мы и пришли к тебе. Бедный Тигер ещё не завтракал.
Хрюка пододвинул к Тигеру миску с желудями, сказал: «Угощайтесь», – а сам перебрался поближе к Пуху, рядом с которым сразу осмелел: «Так ты – Тигер? Очень интересно!» Последние слова он произнёс самым беззаботным тоном, а Тигер ему на это ничего не ответил, потому как набил пасть желудями.
– Р-р е ю уди, – наконец, выдавил он между громким хрумканьем.
Когда же Пух и Хрюка вместе спросили: «Чего?» – Тигер ответил: «Зните мя», – и на минуту выскочил за дверь.
А вернувшись решительно заявил: «Тигеры не любят жёлуди».
– Но ты говорил, что любишь всё, кроме мёда, – удивился Пух.
– Всё, кроме мёда и желудей, – уточнил Тигер.
– Понятно, – протянул Пух, а Хрюка очень обрадовался, услышав, что Тигеры не любят желудей, и спросил: «А как насчёт репейника?»
– Репейник Тигеры любят больше всего, – ответил ему Тигер.
И втроём они двинулись в путь. Шагали, шагали и шагали, пока не пришли в ту часть Леса, где пасся Иа.
– Привет, Иа, – поздоровался Пух. – Это Тигер.
– Ти… кто? – спросил Иа.
– Вот он, – хором объяснили Пух и Хрюка, а Тигер улыбался самой радостной улыбкой и молчал.
Иа обошёл Тигера по часовой стрелке, потом развернулся и обошёл против часовой.
– Так кто это, вы говорите?
– Тигер.
– Ага! – изрёк Иа.
– Он только что появился в Лесу, – добавил Хрюка.
– Ага! – повторил Иа. Долго думал, а потом задал следующий вопрос. – А когда он собирается уйти?
Тут Пух рассказал Иа, что Тигер – большой друг Кристофера Робина, и пришёл, чтобы остаться в Лесу, а Хрюка объяснил Тигеру, что тому придётся привыкать к постоянному унынию Иа. На это Иа заметил, что всё как раз наоборот и у него в это утро особенно хорошее настроение. Раскрыл пасть и Тигер – напомнить всем присутствующим, что он ещё не завтракал.
– Я поясню, в чём проблема, – продолжил его мысль Пух. – Тигеры всегда едят на завтрак репейник, потому мы и пришли к тебе, Иа.
– Всё ясно, Пух.
– Нет, нет, Иа, ты только не подумай, что иначе мы бы не захотели тебя видеть…
– Я всё понимаю. Но ваш новый полосатый друг… конечно же, ему надо позавтракать. Как, вы сказали, его зовут?
– Тигер.
– Тогда идём сюда, Тигер.
Иа подвёл Тигера к островку самого репейникистого репейника, и махнул копытом.
– Этот репейник я приберегал к своему дню рождения, но, в конце концов, что такого особенного в дне рождения? Сегодня он есть, а завтра, глядишь, уже и прошёл. Угощайся, Тигер.
Тигер поблагодарил его и в некотором недоумении покосился на Пуха.
– Это действительно репейник? – прошептал он.
– Да, – кивнул Пух.
– И Тигеры любят его больше всего на свете?
– Совершенно верно.
– Понятно, – ответил Тигер.
Набрал полную пасть репейника, храбро сжал челюсти.
– Ой! – вскрикнул Тигер.
Сел, поднёс лапу к пасти.
– Что случилось? – спросил Пух.
– Жжёт! – промычал Тигер.
– Похоже, твоего друга укусила пчела, – прокомментировал случившееся Иа.
Тут друг Пуха перестал трясти головой, пытаясь вытащить из пасти колючки, и объяснил, что вообще-то Тигеры не очень любят репейник.
– Тогда к чему было ломать такой хороший куст? – упрекнул его Иа.
– Но ты же говорил… – начал Пух, – Ты же сам говорил, что Тигеры любят всё, кроме мёда и желудей.
– И репейника, – Тигер, вывалив язык, теперь бегал кругами.
Пух с грустью наблюдал эту картину.
– Что же нам теперь делать? – спросил он Хрюку.
Хрюка ответ знал, а потому без запинки выпалил, что им надо идти к Кристоферу Робину.
– Вы найдёте его у Кенги, – подсказал Иа, а потом, наклонившись к Пуху, добавил громким шёпотом: «Не мог бы ты попросить своего дружка позаниматься спортом где-нибудь в другом месте? Как раз подошло время обеда, знаешь ли, а мне не нравится есть репейник, по которому только что кто-то бегал. Пустяк, конечно, можно даже сказать, что я привередничаю, но у каждого из нас есть маленькие слабости».
Пух согласно кивнул и подозвал Тигера.
– Пойдём к Кенге. Уж она-то наверняка накормит тебя завтраком.
Тигер завершил очередной круг, подскочил к Пуху и Хрюке.
– Жжётся! – пожаловался он с широкой и добродушной улыбкой. – Пошли! – и умчался.
Пух и Хрюка медленно зашагали следом. Хрюка молчал, потому что на ум не приходили подходящие слова. И Пух молчал, потому что сочинял стих. А когда решил, что сочинил, тут же произнёс его вслух:
– Всё, кроме шиллингов. Мне кажется, они здесь неуместны.
– Им очень хотелось встать следом за фунтами, вот я им и разрешил. Это лучший способ писать стихи – не мешать словам вставать, куда им хочется.
– Я этого не знал, – признался Хрюка.
– А, вот и ты, Тигер! – улыбнулся Кристофер Робин. – Я знал, что ты где-то здесь.
– В Лесу столько интересного! – поделился с Кристофером Робином своими наблюдениями Тигер. – Я нашёл одного пуха, одного хрюку, одного иа, а вот завтрака не нашёл!
Подошли Пух и Хрюка, обнялись с Кристофером Робином, объяснили, что произошло.
– А ты знаешь, что любят тигеры? – спросил Пух.
– Вроде бы должен знать. Надо только хорошенько подумать, и тогда точно вспомню, – ответил Кристофер Робин. – Но мне казалось, что Тигер сам это знает.
– Знаю, – согласно кивнул Тигер. – Всё на свете, кроме мёда, желудей и… как называются те кустики, которые жгутся?
– Репейник.
– Да, и репейника.
– Ну, хорошо, тогда Кенга сможет накормить тебя завтраком.
Они вошли в дом Кенги, и Ру поздоровался с ними, воскликнув «Привет, Пух! Привет, Хрюка!» по одному разу, а «Привет, Тигер» – дважды, потому что никогда раньше не здоровался с ним, и имя это показалось ему очень забавным. Они объяснили Кенге, за чем пришли, и Кенга указала Тигеру на буфет.
– Загляни в мой буфет, Тигер, дорогой, и посмотри, что тебе там понравится.
– А можно мне тоже заглянуть? – спросил Пух, желудок которого уже подавал сигналы, что пора бы немного подзаправиться. В буфете он сразу же углядел маленькую баночку сгущёнки, а шестое чувство подсказало ему, что тигеры сгущёнку не любят. Вот он и отнёс её в уголок, чтобы пообщаться с лакомством наедине.
Тигер же то тыкался мордой, то совал лапы в разные посудины, и список всего того, что не любят тигеры, всё рос и рос. А когда он понял, что в буфете нет ничего такого, что может ему понравиться, то повернулся к Кенге и спросил: «И что мне теперь делать»?
Но Кенга, Кристофер Робин и Хрюка сгрудились вокруг Ру, наблюдая, как тот будет пить пивные дрожжи. Ру спрашивал: «А надо»? – на что Кенга отвечала: «Ру, дорогой, но ты же обещал».
– Что это? – шёпотом спросил Тигер у Хрюки.
– Укрепляющее Лекарство, – ответил Хрюка. – Ру его терпеть не может.
Тигер подошёл ближе, перегнулся через спинку стульчика Ру, высунул длинный-предлинный язык и слизнул лекарство вместе с ложкой. Кенга вскрикнула: «Ой!» – и едва успела ухватить ложку, прежде чем та исчезла в пасти Тигера. Но вытащила её уже без пивных дрожжей.
– Тигер, дорогой! – в голосе Кенги слышался упрёк.
– Он выпил моё лекарство, выпил лекарство, выпил лекарство! – радостно вопил Крошка Ру, полагая, что шутка удалась на славу.
А Тигер долго смотрел в потолок, потом закрыл глаза, начал облизываться – на случай, что какая-то капелька зацепилась за усы и, наконец, весёлый и довольный, улыбнулся.
– Теперь я точно знаю, что любят тигеры!
– Но я думаю, – как-то в разговоре с Пухом заметил Хрюка, – он и без того очень даже здоровенный.
– Пыталась, – стоял на своём Тигер. – Просто не успела, я для неё слишком быстрый.
Пух вернул скатерть на прежнее место, поставил на неё большой горшок с мёдом, пригласил Тигера за стол, сел сам. Тигер, едва усевшись, набил полную пасть мёдом… и, слегка склонив голову, уставился в потолок, издавая изучающие, оценивающие и размыслительные (так что же это нам дали?) звуки… а потом решительно заявил: «Тигеры не любят мёд».
– Правда? – Пух попытался изобразить Печаль и Сожаление. – Я думал, они любят всё.
– Всё, кроме мёда, – уточнил Тигер.
Пух этому очень обрадовался и сказал Тигеру, что позавтракав, сразу отведёт его к домику Хрюки, чтобы тот мог попробовать жёлуди.
– Спасибо тебе, Пух, – поблагодарил его Тигер. – Жёлуди – это любимое лакомство тигеров.
И действительно, после завтрака они сразу отправились к Хрюке, и Пух объяснил Тигеру, что Хрюка – Очень Маленький Зверёк, который не любит, чтобы на него напрыгивали, и попросил, чтобы тот поначалу не напрыгивал на Хрюку. А Тигер, который прятался за деревьями и то и дело напрыгивал на тень Пуха, когда та на него не смотрела, сказал, что Тигеры напрыгивают только до завтрака, а съев несколько желудей становятся Тихими и Умиротворёнными. Тут они подошли к домику Хрюки и постучали в дверь.
– Привет, Пух, – поздоровался Хрюка.
– Привет, Хрюка. Это Тигер.
– Неужели? – Хрюка попятился за стол. – Вот уж не думал, что Тигеры такие большие.
– Они любят жёлуди, – сообщил Хрюке Пух, – потому-то мы и пришли к тебе. Бедный Тигер ещё не завтракал.
Хрюка пододвинул к Тигеру миску с желудями, сказал: «Угощайтесь», – а сам перебрался поближе к Пуху, рядом с которым сразу осмелел: «Так ты – Тигер? Очень интересно!» Последние слова он произнёс самым беззаботным тоном, а Тигер ему на это ничего не ответил, потому как набил пасть желудями.
– Р-р е ю уди, – наконец, выдавил он между громким хрумканьем.
Когда же Пух и Хрюка вместе спросили: «Чего?» – Тигер ответил: «Зните мя», – и на минуту выскочил за дверь.
А вернувшись решительно заявил: «Тигеры не любят жёлуди».
– Но ты говорил, что любишь всё, кроме мёда, – удивился Пух.
– Всё, кроме мёда и желудей, – уточнил Тигер.
– Понятно, – протянул Пух, а Хрюка очень обрадовался, услышав, что Тигеры не любят желудей, и спросил: «А как насчёт репейника?»
– Репейник Тигеры любят больше всего, – ответил ему Тигер.
И втроём они двинулись в путь. Шагали, шагали и шагали, пока не пришли в ту часть Леса, где пасся Иа.
– Привет, Иа, – поздоровался Пух. – Это Тигер.
– Ти… кто? – спросил Иа.
– Вот он, – хором объяснили Пух и Хрюка, а Тигер улыбался самой радостной улыбкой и молчал.
Иа обошёл Тигера по часовой стрелке, потом развернулся и обошёл против часовой.
– Так кто это, вы говорите?
– Тигер.
– Ага! – изрёк Иа.
– Он только что появился в Лесу, – добавил Хрюка.
– Ага! – повторил Иа. Долго думал, а потом задал следующий вопрос. – А когда он собирается уйти?
Тут Пух рассказал Иа, что Тигер – большой друг Кристофера Робина, и пришёл, чтобы остаться в Лесу, а Хрюка объяснил Тигеру, что тому придётся привыкать к постоянному унынию Иа. На это Иа заметил, что всё как раз наоборот и у него в это утро особенно хорошее настроение. Раскрыл пасть и Тигер – напомнить всем присутствующим, что он ещё не завтракал.
– Я поясню, в чём проблема, – продолжил его мысль Пух. – Тигеры всегда едят на завтрак репейник, потому мы и пришли к тебе, Иа.
– Всё ясно, Пух.
– Нет, нет, Иа, ты только не подумай, что иначе мы бы не захотели тебя видеть…
– Я всё понимаю. Но ваш новый полосатый друг… конечно же, ему надо позавтракать. Как, вы сказали, его зовут?
– Тигер.
– Тогда идём сюда, Тигер.
Иа подвёл Тигера к островку самого репейникистого репейника, и махнул копытом.
– Этот репейник я приберегал к своему дню рождения, но, в конце концов, что такого особенного в дне рождения? Сегодня он есть, а завтра, глядишь, уже и прошёл. Угощайся, Тигер.
Тигер поблагодарил его и в некотором недоумении покосился на Пуха.
– Это действительно репейник? – прошептал он.
– Да, – кивнул Пух.
– И Тигеры любят его больше всего на свете?
– Совершенно верно.
– Понятно, – ответил Тигер.
Набрал полную пасть репейника, храбро сжал челюсти.
– Ой! – вскрикнул Тигер.
Сел, поднёс лапу к пасти.
– Что случилось? – спросил Пух.
– Жжёт! – промычал Тигер.
– Похоже, твоего друга укусила пчела, – прокомментировал случившееся Иа.
Тут друг Пуха перестал трясти головой, пытаясь вытащить из пасти колючки, и объяснил, что вообще-то Тигеры не очень любят репейник.
– Тогда к чему было ломать такой хороший куст? – упрекнул его Иа.
– Но ты же говорил… – начал Пух, – Ты же сам говорил, что Тигеры любят всё, кроме мёда и желудей.
– И репейника, – Тигер, вывалив язык, теперь бегал кругами.
Пух с грустью наблюдал эту картину.
– Что же нам теперь делать? – спросил он Хрюку.
Хрюка ответ знал, а потому без запинки выпалил, что им надо идти к Кристоферу Робину.
– Вы найдёте его у Кенги, – подсказал Иа, а потом, наклонившись к Пуху, добавил громким шёпотом: «Не мог бы ты попросить своего дружка позаниматься спортом где-нибудь в другом месте? Как раз подошло время обеда, знаешь ли, а мне не нравится есть репейник, по которому только что кто-то бегал. Пустяк, конечно, можно даже сказать, что я привередничаю, но у каждого из нас есть маленькие слабости».
Пух согласно кивнул и подозвал Тигера.
– Пойдём к Кенге. Уж она-то наверняка накормит тебя завтраком.
Тигер завершил очередной круг, подскочил к Пуху и Хрюке.
– Жжётся! – пожаловался он с широкой и добродушной улыбкой. – Пошли! – и умчался.
Пух и Хрюка медленно зашагали следом. Хрюка молчал, потому что на ум не приходили подходящие слова. И Пух молчал, потому что сочинял стих. А когда решил, что сочинил, тут же произнёс его вслух:
Пух обдумал последнюю фразу и тут же добавил к своему сочинению ещё несколько строк:
Бедный наш маленький Тигер-Кисуля,
Есть не желает совсем, капризуля!
Мёд не по вкусу ему и репейник,
Жёлудь ему нехорош, привередник!
Нос воротит он от всякой вкуснятинки,
Так он не вырастет, наш полосатенький!
– Он и без того уже большой, – проворчал Хрюка.
– Должен ещё подрасти.
– По-моему, больше некуда.
– Вот теперь это стихотворение, – по голосу чувствовалось, что Пух очень доволен собой. – Тебе нравится, Хрюка?
В фунтах и шиллингах, граммах, каратах,
Весит он… кто его знает, усатого.
Но когда прыгнет – сразу же ясно,
Как он огромен, силён и прекрасен!
– Всё, кроме шиллингов. Мне кажется, они здесь неуместны.
– Им очень хотелось встать следом за фунтами, вот я им и разрешил. Это лучший способ писать стихи – не мешать словам вставать, куда им хочется.
– Я этого не знал, – признался Хрюка.
* * *
Тигер всю дорогу бежал и прыгал перед ними, то и дело оборачиваясь и спрашивая: «Нам сюда?» – пока, наконец, они не увидели дом Кенги. А рядом с домом – Кристофера Робина. Тигер бросился к нему.– А, вот и ты, Тигер! – улыбнулся Кристофер Робин. – Я знал, что ты где-то здесь.
– В Лесу столько интересного! – поделился с Кристофером Робином своими наблюдениями Тигер. – Я нашёл одного пуха, одного хрюку, одного иа, а вот завтрака не нашёл!
Подошли Пух и Хрюка, обнялись с Кристофером Робином, объяснили, что произошло.
– А ты знаешь, что любят тигеры? – спросил Пух.
– Вроде бы должен знать. Надо только хорошенько подумать, и тогда точно вспомню, – ответил Кристофер Робин. – Но мне казалось, что Тигер сам это знает.
– Знаю, – согласно кивнул Тигер. – Всё на свете, кроме мёда, желудей и… как называются те кустики, которые жгутся?
– Репейник.
– Да, и репейника.
– Ну, хорошо, тогда Кенга сможет накормить тебя завтраком.
Они вошли в дом Кенги, и Ру поздоровался с ними, воскликнув «Привет, Пух! Привет, Хрюка!» по одному разу, а «Привет, Тигер» – дважды, потому что никогда раньше не здоровался с ним, и имя это показалось ему очень забавным. Они объяснили Кенге, за чем пришли, и Кенга указала Тигеру на буфет.
– Загляни в мой буфет, Тигер, дорогой, и посмотри, что тебе там понравится.
– А можно мне тоже заглянуть? – спросил Пух, желудок которого уже подавал сигналы, что пора бы немного подзаправиться. В буфете он сразу же углядел маленькую баночку сгущёнки, а шестое чувство подсказало ему, что тигеры сгущёнку не любят. Вот он и отнёс её в уголок, чтобы пообщаться с лакомством наедине.
Тигер же то тыкался мордой, то совал лапы в разные посудины, и список всего того, что не любят тигеры, всё рос и рос. А когда он понял, что в буфете нет ничего такого, что может ему понравиться, то повернулся к Кенге и спросил: «И что мне теперь делать»?
Но Кенга, Кристофер Робин и Хрюка сгрудились вокруг Ру, наблюдая, как тот будет пить пивные дрожжи. Ру спрашивал: «А надо»? – на что Кенга отвечала: «Ру, дорогой, но ты же обещал».
– Что это? – шёпотом спросил Тигер у Хрюки.
– Укрепляющее Лекарство, – ответил Хрюка. – Ру его терпеть не может.
Тигер подошёл ближе, перегнулся через спинку стульчика Ру, высунул длинный-предлинный язык и слизнул лекарство вместе с ложкой. Кенга вскрикнула: «Ой!» – и едва успела ухватить ложку, прежде чем та исчезла в пасти Тигера. Но вытащила её уже без пивных дрожжей.
– Тигер, дорогой! – в голосе Кенги слышался упрёк.
– Он выпил моё лекарство, выпил лекарство, выпил лекарство! – радостно вопил Крошка Ру, полагая, что шутка удалась на славу.
А Тигер долго смотрел в потолок, потом закрыл глаза, начал облизываться – на случай, что какая-то капелька зацепилась за усы и, наконец, весёлый и довольный, улыбнулся.
– Теперь я точно знаю, что любят тигеры!
* * *
А потом Тигер, естественно, поселился у Кенги и завтракал, обедал и ужинал исключительно пивными дрожжами. А иногда, если Кенга думала, что Тигеру хочется чего-то более существенного, она давала ему ложечку или две овсяной каши, которой завтракал Крошка Ру. После еды, для здоровья.– Но я думаю, – как-то в разговоре с Пухом заметил Хрюка, – он и без того очень даже здоровенный.
Глава 3,
в которой организуются поиски, а Хрюка вновь едва не сталкивается с Хоботуном
Однажды днём Пух сидел в своём домике и пересчитывал горшки с мёдом, когда в дверь постучали.
– Входите. Четырнадцатый. Или пятнадцатый? Тьфу ты! Всё-таки сбился.
– Привет, Пух, – поздоровался Кролик.
– Привет, Кролик. Или четырнадцатый?
– Четырнадцатый?
– Горшок с мёдом. Я их пересчитываю.
– Их четырнадцать, всё точно.
– Ты уверен?
– Нет, – ответил Кролик. – Тоже мне, велика важность!
– Просто я хочу знать, сколько у меня горшков, – пояснил Пух. – Чтобы честно сказать себе: «У меня осталось четырнадцать горшков с мёдом». Или пятнадцать, если их на один больше. Понимаешь, это приятно – точно знать, сколько у тебя горшков.
– Будем считать, что шестнадцать, – предложил Кролик. – Вот что я хочу у тебя спросить. Ты в последнее время не встречал Малявку?
– Вроде бы, нет, – ответил Пух и, чуть подумав, добавил. – А кто такой Малявка?
– Один из моих друзей и родичей, – беспечно ответил Кролик.
Пуху этот ответ мало что говорил, потому что друзей и родичей у Кролика было великое множество, всех цветов и размеров, и Пух понятия не имел, где ему искать этого самого Малявку – на вершине дуба или меж лепестков лютика.
– Сегодня я никого не видел, во всяком случае, не здоровался с ним, не говорил: «Привет, Малявка». Он нужен тебе по делу?
– Мне он совсем и ни к чему, – ответил Кролик. – Но всегда полезно знать, где находятся твои друзья и родичи, независимо от того, есть у тебя к ним дело или нет.
– Понятно, – кивнул Пух. – Так он что, потерялся?
– Его уже довольно давно никто не видел. Выходит, можно сказать и так. А главное, – тут Кролик даже раздулся от гордости, – я пообещал Кристоферу Робину организовать поиски Малявки, поэтому пойдём со мной.
Пух тепло попрощался с четырнадцатью горшками с мёдом, в глубине души надеясь, что их пятнадцать, и вместе с Кроликом отправился в Лес.
– Значит так, мы ведём поиски Малявки и организовал я их следующим…
– Организовал что? – переспросил Пух.
– Поиски, – повторил Кролик. – Организовать – значит, сделать так, чтобы ты не искал Малявку там, где его уже ищет кто-то другой. Вот я и хочу, чтобы ты, Пух обследовал сначала Шесть Сосен, а потом двинулся бы к дому Совы и поискал меня там. Понял?
– Нет, – мотнул головой Пух. – Кого всё-таки я должен…
– Тогда я сам найду тебя у дома Совы через час.
– А Хрюка тоже организован?
– Мы всё организованы, – заверил его Кролик и убежал.
«В Шести Соснах искать Хрюку бесполезно, – сказал себе Пух, – потому что Кролик организовал для него другой район поисков. Поэтому первым делом я должен найти этот район. Интересно, где он может быть?» И в голове Пуха возник вот такой план действий:
А уже минутой позже выяснилось, что предположения его полностью подтвердились. Пух так увлёкся поисками особого района, что не смотрел под ноги и забрёл в ту часть Леса, которая могла оказаться там лишь по недоразумению. И едва успел подумать: «Я лечу. Совсем как Сова. Интересно только, как я буду при…» – как уже и приземлился.
Бам!
– Ой! – что-то взвизгнуло.
«Забавно, – подумал Пух. – Я сказал «ой!» А вроде бы ничего не говорил».
– Помогите! – пронзительно пискнули.
«Снова я, – подумал Пух. – Со мной произошёл несчастный случай, я упал в глубокую яму, и в результате мой голос стал писклявым и говорит сам по себе, не дожидаясь, пока я захочу что-то сказать. Что-то у меня внутри сломалось. Вот беда»!
– Помогите… помогите!
«Опять двадцать пять! Мой голос прекрасно обходится без меня! Видать, травма очень тяжёлая», – и тут он подумал, а вдруг голос не станет его слушаться, когда он захочет что-то сказать. И решив узнать, подчиняется ему голос или нет, громко произнёс вслух: «Медвежонок Пух получил тяжёлую травму».
– Пух! – пискнул голос.
– Так это же Хрюка! – радостно воскликнул Пух. – Где ты?
– Под, – пропищали в ответ.
– Под чем?
– Под тобой! Встань!
– Ой! – Пуха как ветром сдуло с того места, куда он приземлился. – Так я упал на тебя, Хрюка?
– Ты упал на меня, – Хрюка озабоченно ощупывал себя.
– Я не нарочно, – начал оправдываться Пух.
– Я тоже не хотел оказаться под тобой, – печально вздохнул Хрюка. – Но вроде бы я в полном порядке, и очень рад, что это был ты.
– А что случилось? – спросил Пух. – Где мы?
– Думаю, мы в какой-то яме. Я вот шёл, искал тут одного и вдруг полетел вниз. А когда поднял голову, чтобы посмотреть, где я, что-то на меня упало. Как выяснилось, ты.
– Это точно.
– Да, – Хрюка шагнул к Пуху, нервно зашептал. – Пух, ты не думаешь, что мы могли попасть в западню?
Пух совсем об этом не думал, но кивнул. Внезапно он вспомнил, как он с Хрюкой рыли однажды Пухову западню для Хоботунов, и понял, что произошло. Он и Хрюка попали в Хоботунову западню для Пухов! В ней они сейчас и сидят!
– А что будет, если появится Хоботун? – с дрожью в голосе спросил Хрюка, когда Пух сообщил ему эту пренеприятнейшую новость.
– Возможно, он не заметит тебя, Хрюка, – попытался подбодрить его Пух.
– Потому что ты Очень Маленький Зверёк.
– Зато он заметит тебя, Пух.
– Он заметит меня, а я замечу его, – после некоторого раздумья ответил Пух. – Мы будем долго замечать друг друга, а потом он скажет: «Хо-хо»!
Хрюка затрясся при мысли о том, что означает это «хо-хо», а ушки его начали подёргиваться.
– И ч-что скажешь ты?
Пух постарался придумать, что он скажет. Думал и думал, но по всему выходило, что у него нет ответа на хоботуново «хо-хо», да ещё произнесённое голосом самого Хоботуна.
– Я ничего не скажу, – наконец, нашёлся Пух. – Буду просто бубнить себе под нос, будто чего-то жду.
– А вдруг он второй раз скажет «Хо-хо»? – озабоченно спросил Хрюка.
– Обязательно скажет, – заверил его Пух.
Теперь ушки Хрюки дёргались так быстро, что ему пришлось прижаться ими к стене Западни: иначе бы дрожь не унялась.
– Он снова скажет «Хо-хо», а я по-прежнему буду бубнить. Он, конечно, сразу расстроится. Потому что, если ты дважды говоришь «Хо-хо», да ещё грозным тоном, а тот, к кому ты обращаешься, всё бубнит и бубнит, то вдруг понимаешь, в тот момент, когда собираешься сказать «Хо-хо» в третий раз, что… ну… ты понимаешь…
– Понимаешь что? – спросил Хрюка.
– Что это не то.
– Что не то?
Пух, разумеется, знал, что он хотел сказать, но не мог подыскать слов. А что делать, он же Мишка со слабеньким умишком.
– Ну, просто не то.
– То есть в третий раз «Хо-хо» прозвучит уже совсем не так, как в первые два?
Пух одарил Хрюку восхищённым взглядом и ответил, что именно это он и имел в виду: если бубнить и бубнить, то не сможет же Хоботун до скончания своих дней повторять это «хо-хо».
– Но он может сказать что-то ещё, – предположил Хрюка.
– Совершенно верно. Он скажет: «И что тут у нас»? А я на это отвечу, и это очень хорошая мысль, Хрюка, она пришла ко мне только что… я отвечу: «Это западня для Хоботунов, которую я вырыл, и я жду, когда в неё свалится Хоботун». А затем продолжу бубнить. И это окончательно собьёт его с толку.
– Пух! – воскликнул Хрюка, потому что настал его черёд восхищаться. – Ты нас спас!
– Неужели? – у самого Пуха уверенности в этом не было.
Но у Хрюки не осталось никаких сомнений. Он живо представил себе, как Пух и Хоботун разговаривают друг с другом, и внезапно подумал (не без грусти): как бы было хорошо, если б разговор на равных вёл с Хоботуном он, а не Пух, хотя он и очень любил Пуха. Потому что ума у него всё-таки побольше, вот и диалог получился бы интереснее, если б их сторону представлял он, а не Пух. И до чего приятно было бы, усевшись вечером у камина, вспоминать, как храбро он отвечал Хоботуну, будто тот и не нависал над ними грозной громадой. Теперь-то всё было легко и просто. Он знал, как вести себя с Хоботуном. И вот как протекал бы этот разговор:
ХОБОТУН (сурово). Хо-хо!
ХРЮКА (беззаботно). Тра-ля-ля, тра-ля-ля!
ХОБОТУН (с удивлением, уже не так уверенно). Хо-хо!
ХРЮКА (ещё более беззаботно). Трам-пам, трам-пам!
ХОБОТУН (уже собравшийся в третий раз повторить «хо-хо», но сорвавшийся на кашель). Х…г-рм. И что же тут у нас?
ХРЮКА (изумлённо). Как что? Это западня, и я жду, когда в неё свалится Хоботун.
ХОБОТУН (разочарованно). Ой! (после долгой паузы) Ты уверен?
ХРЮКА. Абсолютно.
ХОБОТУН. Ой! (нервно) Я… вообще-то думал, что это западня, которую я вырыл, чтобы ловить в неё Хрюк.
ХРЮКА (изумлённо). Ни в коем разе.
ХОБОТУН. Ой! (с извиняющимися нотками в голосе) Я… я должно быть, просто ошибся.
ХРЮКА. Боюсь, что да. (вежливо) Сожалею, что так вышло (и начинает бубнить).
ХОБОТУН. Э… Э… Я… Э… Пожалуй, пойду?
ХРЮКА (весело и беззаботно). Так тебе пора? Ладно, если вдруг встретишь Кристофера Робина, скажи ему, что он мне нужен.
ХОБОТУН (услужливо). Обязательно! Обязательно! (убегает)
ПУХ (его вроде бы и не было, но без него, как выясняется, не обойтись). Хрюка, какой же ты храбрый и умный!
ХРЮКА (скромно). Пустяки, Пух (тут появляется Кристофер Робин, и Пух ему всё рассказывает).
И пока Хрюка грезил наяву, а Пух вновь начал соображать, сколько же у него горшков с мёдом, четырнадцать или пятнадцать, по всему Лесу продолжались поиски Малявки. Вообще-то у Малявки было другое имя – Очень Маленький Жучок, но для краткости его звали Малявкой, когда к нему обращались, что, впрочем, случалось крайне редко. Разве что у кого-то возникала необходимость сказать: «Кыш, Малявка»! Он поздоровался с Кристофером Робином, потом решил обежать папоротник, чтобы поразмяться, но не появился с другой стороны, как ожидалось, а пропал, и теперь никто не знал, где его искать.
– Полагаю, он просто пошёл домой, – сказал Кристофер Робин Кролику.
– Он сказал «До свидания» или «Спасибо за компанию»? – полюбопытствовал Кролик.
– Он только сказал: «Как поживаешь», – ответил Кристофер Робин.
– Ха! – воскликнул Кролик, приняв ну очень важный вид. – Дело серьёзное. Он потерялся. Мы должны немедленно начинать поиски.
Кристофер Робин, который думал о чём-то другом, спросил: «А где Пух»? – но Кролика и след простыл. Поэтому Кристофер Робин вернулся в дом, нарисовал Пуха (тот выходил из дома в семь утра, решив прогуляться к ручью), потом залез на дерево, спустился с него, вновь подумал, а чем же занимается сейчас Пух, и направился в Лес, чтобы это выяснить.
И очень скоро подошёл к яме, из которой добывали гравий, а в ней, спиной к нему, сидели Пух и Хрюка, полностью поглощённые своими мыслями.
– Хо-хо! – внезапно нарушил царящую в яме тишину Кристофер Робин.
Хрюка от Удивления и Тревоги подпрыгнул на целых шесть дюймов, а вот Пух продолжал гадать, сколько же у него горшков с мёдом.
«Это Хоботун! – нервно подумал Хрюка. – Надо браться за дело»! – он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. А потом, на удивление легко, ему удалось произнести: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля», – как он, собственно, и собирался, прокручивая в голове возможный разговор с Хоботуном. Но он не обернулся: боялся, что увидев нависшего над ним Очень Страшного Хоботуна, забудет всё то, что должен сказать.
– Трам-тара-рам-там! – пропел Кристофер Робин голосом Пуха. Потому что Пух когда-то придумал бубнилку, в который была и строчка «тра-ля-ля-ля», и строчка «трам-тара-рам-там». И когда Кристофер Робин пел эту бубнилку, он пел её голосом Пуха, потому что очень уж этот голос подходил бубнилке.
«Он сказал не то, что следовало, – в полном замешательстве подумал Хрюка. – Он ведь должен был повторить «Хо-хо!» Может, это сделать мне»? И, подпустив в голос ярости, Хрюка воскликнул: «Хо-хо»!
– Как ты сюда попал, Хрюка? – обычным своим голосом спросил Кристофер Робин.
«Это Ужасно, – думал Хрюка. – Сначала он говорит голосом Пуха, теперь голосом Кристофера Робина. А делает всё это для того, что совершенно меня запутать». И, совершенно запутавшись, Хрюка пропищал: «Это западня для Пухов, и я жду, чтобы свалиться в неё, хо-хо, вот и всё! А теперь я снова говорю хо-хо».
– Что? – переспросил Робин.
– Западня для хо-хо, – пискнул Хрюка. – Я её вырыл и теперь жду, пока в неё попадёт хо-хо.
Сколько бы ещё Хрюка нёс эту чушь, я не знаю, потому что в этот момент Пух оторвался от своих расчётов, окончательно решив, что горшков с мёдом у него шестнадцать. Встал, покрутил головой, потому что ему показалось, что кто-то щекочет ему спину, и увидел Кристофера Робина.
– Привет! – радостно воскликнул он.
– Привет, Пух.
Хрюка вскинул голову и сразу же отвёл глаза. И такой его охватил Стыд, что он решил убежать на море и стать матросом, но тут его взгляд упал на спину Пуха.
– Пух! – воскликнул он. – Кто-то поднимается по твоей спине!
– Я так и думал, – ответил Пух.
– Это же Малявка! – ещё громче закричал Хрюка.
– Ага, так вот, значит, это кто, – кивнул Пух.
– Кристофер Робин, я нашёл Малявку! – поделился своей радостью Хрюка с Кристофером Робином.
– Отличная работа, Хрюка, – похвалил его Кристофер Робин.
После этих слов Хрюка сразу повеселел и решил, что в матросы он всё-таки не пойдёт. А потом Кристофер Робин помог им выбраться из ямы, где они сидели, и все вместе они отправились на прогулку.
Два дня спустя Кролик случайно столкнулся в Лесу с Иа.
– Привет, Иа, – поздоровался Кролик. – Кого это ты ищешь?
– Малявку, разумеется, – ответил Иа. – Или ты лишился последних остатков ума?
– Разве я тебе не говорил? – удивился Кролик. – Малявку уже два дня как нашли.
– Ха-ха, – после короткой паузы с горечью воскликнул Иа. – Все танцуют и поют. Извиняться не надо. По-другому просто и быть не могло.
– Входите. Четырнадцатый. Или пятнадцатый? Тьфу ты! Всё-таки сбился.
– Привет, Пух, – поздоровался Кролик.
– Привет, Кролик. Или четырнадцатый?
– Четырнадцатый?
– Горшок с мёдом. Я их пересчитываю.
– Их четырнадцать, всё точно.
– Ты уверен?
– Нет, – ответил Кролик. – Тоже мне, велика важность!
– Просто я хочу знать, сколько у меня горшков, – пояснил Пух. – Чтобы честно сказать себе: «У меня осталось четырнадцать горшков с мёдом». Или пятнадцать, если их на один больше. Понимаешь, это приятно – точно знать, сколько у тебя горшков.
– Будем считать, что шестнадцать, – предложил Кролик. – Вот что я хочу у тебя спросить. Ты в последнее время не встречал Малявку?
– Вроде бы, нет, – ответил Пух и, чуть подумав, добавил. – А кто такой Малявка?
– Один из моих друзей и родичей, – беспечно ответил Кролик.
Пуху этот ответ мало что говорил, потому что друзей и родичей у Кролика было великое множество, всех цветов и размеров, и Пух понятия не имел, где ему искать этого самого Малявку – на вершине дуба или меж лепестков лютика.
– Сегодня я никого не видел, во всяком случае, не здоровался с ним, не говорил: «Привет, Малявка». Он нужен тебе по делу?
– Мне он совсем и ни к чему, – ответил Кролик. – Но всегда полезно знать, где находятся твои друзья и родичи, независимо от того, есть у тебя к ним дело или нет.
– Понятно, – кивнул Пух. – Так он что, потерялся?
– Его уже довольно давно никто не видел. Выходит, можно сказать и так. А главное, – тут Кролик даже раздулся от гордости, – я пообещал Кристоферу Робину организовать поиски Малявки, поэтому пойдём со мной.
Пух тепло попрощался с четырнадцатью горшками с мёдом, в глубине души надеясь, что их пятнадцать, и вместе с Кроликом отправился в Лес.
– Значит так, мы ведём поиски Малявки и организовал я их следующим…
– Организовал что? – переспросил Пух.
– Поиски, – повторил Кролик. – Организовать – значит, сделать так, чтобы ты не искал Малявку там, где его уже ищет кто-то другой. Вот я и хочу, чтобы ты, Пух обследовал сначала Шесть Сосен, а потом двинулся бы к дому Совы и поискал меня там. Понял?
– Нет, – мотнул головой Пух. – Кого всё-таки я должен…
– Тогда я сам найду тебя у дома Совы через час.
– А Хрюка тоже организован?
– Мы всё организованы, – заверил его Кролик и убежал.
* * *
Едва Кролик скрылся из виду, как Пух вспомнил, что не спросил, кто такой Малявка и как он выглядит. То ли он может сесть кому-то на нос, то ли может попасть под чью-то лапу. Но с вопросами он всё равно уже опоздал, а потому решил, что для начала организует поиски Хрюки, узнает у него, кого они ищут, а уж потом начнёт искать Малявку.«В Шести Соснах искать Хрюку бесполезно, – сказал себе Пух, – потому что Кролик организовал для него другой район поисков. Поэтому первым делом я должен найти этот район. Интересно, где он может быть?» И в голове Пуха возник вот такой план действий:
– Трудный выдаётся денёк, – проворчал Пух и потопал на поиски особого района.
ПОРЯДОК ПОИСКОВ:
1. Особого района (чтобы найти Хрюку).
2. Хрюки (чтобы выяснить, кто такой Малявка)
3. Малявки (чтобы найти Малявку)
4. Кролика (чтобы сказать ему, что я нашёл Малявку)
5. Снова Малявки (чтобы сказать ему, что я нашёл Кролика)
А уже минутой позже выяснилось, что предположения его полностью подтвердились. Пух так увлёкся поисками особого района, что не смотрел под ноги и забрёл в ту часть Леса, которая могла оказаться там лишь по недоразумению. И едва успел подумать: «Я лечу. Совсем как Сова. Интересно только, как я буду при…» – как уже и приземлился.
Бам!
– Ой! – что-то взвизгнуло.
«Забавно, – подумал Пух. – Я сказал «ой!» А вроде бы ничего не говорил».
– Помогите! – пронзительно пискнули.
«Снова я, – подумал Пух. – Со мной произошёл несчастный случай, я упал в глубокую яму, и в результате мой голос стал писклявым и говорит сам по себе, не дожидаясь, пока я захочу что-то сказать. Что-то у меня внутри сломалось. Вот беда»!
– Помогите… помогите!
«Опять двадцать пять! Мой голос прекрасно обходится без меня! Видать, травма очень тяжёлая», – и тут он подумал, а вдруг голос не станет его слушаться, когда он захочет что-то сказать. И решив узнать, подчиняется ему голос или нет, громко произнёс вслух: «Медвежонок Пух получил тяжёлую травму».
– Пух! – пискнул голос.
– Так это же Хрюка! – радостно воскликнул Пух. – Где ты?
– Под, – пропищали в ответ.
– Под чем?
– Под тобой! Встань!
– Ой! – Пуха как ветром сдуло с того места, куда он приземлился. – Так я упал на тебя, Хрюка?
– Ты упал на меня, – Хрюка озабоченно ощупывал себя.
– Я не нарочно, – начал оправдываться Пух.
– Я тоже не хотел оказаться под тобой, – печально вздохнул Хрюка. – Но вроде бы я в полном порядке, и очень рад, что это был ты.
– А что случилось? – спросил Пух. – Где мы?
– Думаю, мы в какой-то яме. Я вот шёл, искал тут одного и вдруг полетел вниз. А когда поднял голову, чтобы посмотреть, где я, что-то на меня упало. Как выяснилось, ты.
– Это точно.
– Да, – Хрюка шагнул к Пуху, нервно зашептал. – Пух, ты не думаешь, что мы могли попасть в западню?
Пух совсем об этом не думал, но кивнул. Внезапно он вспомнил, как он с Хрюкой рыли однажды Пухову западню для Хоботунов, и понял, что произошло. Он и Хрюка попали в Хоботунову западню для Пухов! В ней они сейчас и сидят!
– А что будет, если появится Хоботун? – с дрожью в голосе спросил Хрюка, когда Пух сообщил ему эту пренеприятнейшую новость.
– Возможно, он не заметит тебя, Хрюка, – попытался подбодрить его Пух.
– Потому что ты Очень Маленький Зверёк.
– Зато он заметит тебя, Пух.
– Он заметит меня, а я замечу его, – после некоторого раздумья ответил Пух. – Мы будем долго замечать друг друга, а потом он скажет: «Хо-хо»!
Хрюка затрясся при мысли о том, что означает это «хо-хо», а ушки его начали подёргиваться.
– И ч-что скажешь ты?
Пух постарался придумать, что он скажет. Думал и думал, но по всему выходило, что у него нет ответа на хоботуново «хо-хо», да ещё произнесённое голосом самого Хоботуна.
– Я ничего не скажу, – наконец, нашёлся Пух. – Буду просто бубнить себе под нос, будто чего-то жду.
– А вдруг он второй раз скажет «Хо-хо»? – озабоченно спросил Хрюка.
– Обязательно скажет, – заверил его Пух.
Теперь ушки Хрюки дёргались так быстро, что ему пришлось прижаться ими к стене Западни: иначе бы дрожь не унялась.
– Он снова скажет «Хо-хо», а я по-прежнему буду бубнить. Он, конечно, сразу расстроится. Потому что, если ты дважды говоришь «Хо-хо», да ещё грозным тоном, а тот, к кому ты обращаешься, всё бубнит и бубнит, то вдруг понимаешь, в тот момент, когда собираешься сказать «Хо-хо» в третий раз, что… ну… ты понимаешь…
– Понимаешь что? – спросил Хрюка.
– Что это не то.
– Что не то?
Пух, разумеется, знал, что он хотел сказать, но не мог подыскать слов. А что делать, он же Мишка со слабеньким умишком.
– Ну, просто не то.
– То есть в третий раз «Хо-хо» прозвучит уже совсем не так, как в первые два?
Пух одарил Хрюку восхищённым взглядом и ответил, что именно это он и имел в виду: если бубнить и бубнить, то не сможет же Хоботун до скончания своих дней повторять это «хо-хо».
– Но он может сказать что-то ещё, – предположил Хрюка.
– Совершенно верно. Он скажет: «И что тут у нас»? А я на это отвечу, и это очень хорошая мысль, Хрюка, она пришла ко мне только что… я отвечу: «Это западня для Хоботунов, которую я вырыл, и я жду, когда в неё свалится Хоботун». А затем продолжу бубнить. И это окончательно собьёт его с толку.
– Пух! – воскликнул Хрюка, потому что настал его черёд восхищаться. – Ты нас спас!
– Неужели? – у самого Пуха уверенности в этом не было.
Но у Хрюки не осталось никаких сомнений. Он живо представил себе, как Пух и Хоботун разговаривают друг с другом, и внезапно подумал (не без грусти): как бы было хорошо, если б разговор на равных вёл с Хоботуном он, а не Пух, хотя он и очень любил Пуха. Потому что ума у него всё-таки побольше, вот и диалог получился бы интереснее, если б их сторону представлял он, а не Пух. И до чего приятно было бы, усевшись вечером у камина, вспоминать, как храбро он отвечал Хоботуну, будто тот и не нависал над ними грозной громадой. Теперь-то всё было легко и просто. Он знал, как вести себя с Хоботуном. И вот как протекал бы этот разговор:
ХОБОТУН (сурово). Хо-хо!
ХРЮКА (беззаботно). Тра-ля-ля, тра-ля-ля!
ХОБОТУН (с удивлением, уже не так уверенно). Хо-хо!
ХРЮКА (ещё более беззаботно). Трам-пам, трам-пам!
ХОБОТУН (уже собравшийся в третий раз повторить «хо-хо», но сорвавшийся на кашель). Х…г-рм. И что же тут у нас?
ХРЮКА (изумлённо). Как что? Это западня, и я жду, когда в неё свалится Хоботун.
ХОБОТУН (разочарованно). Ой! (после долгой паузы) Ты уверен?
ХРЮКА. Абсолютно.
ХОБОТУН. Ой! (нервно) Я… вообще-то думал, что это западня, которую я вырыл, чтобы ловить в неё Хрюк.
ХРЮКА (изумлённо). Ни в коем разе.
ХОБОТУН. Ой! (с извиняющимися нотками в голосе) Я… я должно быть, просто ошибся.
ХРЮКА. Боюсь, что да. (вежливо) Сожалею, что так вышло (и начинает бубнить).
ХОБОТУН. Э… Э… Я… Э… Пожалуй, пойду?
ХРЮКА (весело и беззаботно). Так тебе пора? Ладно, если вдруг встретишь Кристофера Робина, скажи ему, что он мне нужен.
ХОБОТУН (услужливо). Обязательно! Обязательно! (убегает)
ПУХ (его вроде бы и не было, но без него, как выясняется, не обойтись). Хрюка, какой же ты храбрый и умный!
ХРЮКА (скромно). Пустяки, Пух (тут появляется Кристофер Робин, и Пух ему всё рассказывает).
И пока Хрюка грезил наяву, а Пух вновь начал соображать, сколько же у него горшков с мёдом, четырнадцать или пятнадцать, по всему Лесу продолжались поиски Малявки. Вообще-то у Малявки было другое имя – Очень Маленький Жучок, но для краткости его звали Малявкой, когда к нему обращались, что, впрочем, случалось крайне редко. Разве что у кого-то возникала необходимость сказать: «Кыш, Малявка»! Он поздоровался с Кристофером Робином, потом решил обежать папоротник, чтобы поразмяться, но не появился с другой стороны, как ожидалось, а пропал, и теперь никто не знал, где его искать.
– Полагаю, он просто пошёл домой, – сказал Кристофер Робин Кролику.
– Он сказал «До свидания» или «Спасибо за компанию»? – полюбопытствовал Кролик.
– Он только сказал: «Как поживаешь», – ответил Кристофер Робин.
– Ха! – воскликнул Кролик, приняв ну очень важный вид. – Дело серьёзное. Он потерялся. Мы должны немедленно начинать поиски.
Кристофер Робин, который думал о чём-то другом, спросил: «А где Пух»? – но Кролика и след простыл. Поэтому Кристофер Робин вернулся в дом, нарисовал Пуха (тот выходил из дома в семь утра, решив прогуляться к ручью), потом залез на дерево, спустился с него, вновь подумал, а чем же занимается сейчас Пух, и направился в Лес, чтобы это выяснить.
И очень скоро подошёл к яме, из которой добывали гравий, а в ней, спиной к нему, сидели Пух и Хрюка, полностью поглощённые своими мыслями.
– Хо-хо! – внезапно нарушил царящую в яме тишину Кристофер Робин.
Хрюка от Удивления и Тревоги подпрыгнул на целых шесть дюймов, а вот Пух продолжал гадать, сколько же у него горшков с мёдом.
«Это Хоботун! – нервно подумал Хрюка. – Надо браться за дело»! – он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. А потом, на удивление легко, ему удалось произнести: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля», – как он, собственно, и собирался, прокручивая в голове возможный разговор с Хоботуном. Но он не обернулся: боялся, что увидев нависшего над ним Очень Страшного Хоботуна, забудет всё то, что должен сказать.
– Трам-тара-рам-там! – пропел Кристофер Робин голосом Пуха. Потому что Пух когда-то придумал бубнилку, в который была и строчка «тра-ля-ля-ля», и строчка «трам-тара-рам-там». И когда Кристофер Робин пел эту бубнилку, он пел её голосом Пуха, потому что очень уж этот голос подходил бубнилке.
«Он сказал не то, что следовало, – в полном замешательстве подумал Хрюка. – Он ведь должен был повторить «Хо-хо!» Может, это сделать мне»? И, подпустив в голос ярости, Хрюка воскликнул: «Хо-хо»!
– Как ты сюда попал, Хрюка? – обычным своим голосом спросил Кристофер Робин.
«Это Ужасно, – думал Хрюка. – Сначала он говорит голосом Пуха, теперь голосом Кристофера Робина. А делает всё это для того, что совершенно меня запутать». И, совершенно запутавшись, Хрюка пропищал: «Это западня для Пухов, и я жду, чтобы свалиться в неё, хо-хо, вот и всё! А теперь я снова говорю хо-хо».
– Что? – переспросил Робин.
– Западня для хо-хо, – пискнул Хрюка. – Я её вырыл и теперь жду, пока в неё попадёт хо-хо.
Сколько бы ещё Хрюка нёс эту чушь, я не знаю, потому что в этот момент Пух оторвался от своих расчётов, окончательно решив, что горшков с мёдом у него шестнадцать. Встал, покрутил головой, потому что ему показалось, что кто-то щекочет ему спину, и увидел Кристофера Робина.
– Привет! – радостно воскликнул он.
– Привет, Пух.
Хрюка вскинул голову и сразу же отвёл глаза. И такой его охватил Стыд, что он решил убежать на море и стать матросом, но тут его взгляд упал на спину Пуха.
– Пух! – воскликнул он. – Кто-то поднимается по твоей спине!
– Я так и думал, – ответил Пух.
– Это же Малявка! – ещё громче закричал Хрюка.
– Ага, так вот, значит, это кто, – кивнул Пух.
– Кристофер Робин, я нашёл Малявку! – поделился своей радостью Хрюка с Кристофером Робином.
– Отличная работа, Хрюка, – похвалил его Кристофер Робин.
После этих слов Хрюка сразу повеселел и решил, что в матросы он всё-таки не пойдёт. А потом Кристофер Робин помог им выбраться из ямы, где они сидели, и все вместе они отправились на прогулку.
Два дня спустя Кролик случайно столкнулся в Лесу с Иа.
– Привет, Иа, – поздоровался Кролик. – Кого это ты ищешь?
– Малявку, разумеется, – ответил Иа. – Или ты лишился последних остатков ума?
– Разве я тебе не говорил? – удивился Кролик. – Малявку уже два дня как нашли.
– Ха-ха, – после короткой паузы с горечью воскликнул Иа. – Все танцуют и поют. Извиняться не надо. По-другому просто и быть не могло.
Глава 4,
в которой выясняется, что тигеры только и умеют, что забираться на деревья
Как-то утром, когда Винни-Пух сидел и думал, в голову ему пришла мысль о том, что неплохо бы навестить Иа, потому как не виделись они со вчерашнего дня. Напевая что-то себе под нос, Пух уже шагал к Иа, когда вдруг вспомнил, что с Совой он не виделся с позавчера, и решил по пути заглянуть в Столетний лес, посмотреть, дома ли Сова.
Он пел и пел, пока не подошёл к ручью – в том месте, где его всегда переходили по выступающим из воды камням. И уже добрался до третьего, на самой середине потока, когда задался вопросом, а как, интересно, поживают Кенга, Ру и Тигер? Их домик находился совсем в другой части Леса. И вот о чём Пух подумал: «Я уже давно не видел Крошку Ру, а если не увижу и сегодня, то получится, что не видел я его очень давно». Тогда он уселся на камень и спел ещё один куплет песенки, размышляя, как же ему быть.
Он пел и пел, пока не подошёл к ручью – в том месте, где его всегда переходили по выступающим из воды камням. И уже добрался до третьего, на самой середине потока, когда задался вопросом, а как, интересно, поживают Кенга, Ру и Тигер? Их домик находился совсем в другой части Леса. И вот о чём Пух подумал: «Я уже давно не видел Крошку Ру, а если не увижу и сегодня, то получится, что не видел я его очень давно». Тогда он уселся на камень и спел ещё один куплет песенки, размышляя, как же ему быть.