Страница:
Народ гениально прозвал Горбачева – «Безалкогольная Бормотуха». Но его не слишком грамотная речь стремительно меняла карту мира. Я им гордился!..
Все мои надежды умерли 13 января 91-го – под танками в Вильнюсе.
Запад поморщился, но простил Горбачева.
Благодаря ему всех нас, советских, полюбили на Западе. Это было приятно.
Потом нас стало слишком много, и нас разлюбили. Мы стали мешать. И Запад, который так долго ругал железный занавес и Берлинскую стену, теперь срочно закрывает границы от бедных русских.
Теперь стал мешать Горбачев. И Запад разлюбит его стремительно. Разлюбит своего нобелевского лауреата, разлюбит Человека Года, Человека Десятилетия.
Запад уже предал его 19 августа – это был плохой знак. Ни Буш, ни Миттеран в тот день не отказали в дружбе путчистам. Еще хуже, что ГКЧП лояльно приняли и Валенса, и Гавел. Им давно надоело, что мир считает, будто революции в их странах совершил и власть им дал Горбачев. Все «большие люди» досадовали, что Горби – первый. Чемпионов любит толпа, но не любят соперники.
Теперь Бейкер сначала встретился с Ельциным и только потом – с Горбачевым. Вот уже и Бейкер (в декабре) унизил Горбачева, как Ельцин (в августе). И Горби опять стерпел. Это конец.
Запад любил не Горби, а свой комфорт. И как только Горби перестал быть источником комфорта – его разлюбили.
Запад любил не русских, не советских, а приятную возможность, ничем не жертвуя, «бороться за права человека».
А дома… Сталина боялись. Над Хрущевым смеялись. Брежнева презирали. Горбачев вызывал у народа раздражение. И народ – в отличие от интеллигентов – не менял своего отношения к Горбачеву.
Прощание с Горбачевым – это не только прощание с иллюзиями. Для Запада – это еще и прощание с покоем. Теперь на территории бывшего СССР минимум четыре атомные кнопки. Что бы там ни обещали одиннадцать президентов, но они такие ужасно независимые – весь мир дрожь берет.
Это печальное Рождество. И поздравить я могу не себя и не тех западных журналистов, кто ставил на Шеварднадзе[25] (не понимая, что и одного грузина в ХХ веке оказалось много для России).
Поздравить я могу только фабрику голубых касок. Миротворцев потребуется много[26].
Начиная эти заметки, я хотел, чтобы они получились смешными. Да, судьба Горбачева трагична. Да, судьба страны трагична – убивают много, как всегда в последнем акте трагедии. Но чистых жанров более не существует, и фарс в нашей трагедии весьма ощутим.
Мне казалось, что эпоха кончилась дурацкой, но не слишком удачной шуткой. Алла Пугачева стала последней народной артисткой СССР точно в миг кончины империи. Что ж, и Пушкин предсмертное письмо зачем-то написал детской писательнице. Ирония судьбы.
Но реальность превзошла самую буйную фантазию. Диктор ЦТ сообщил, что Горбачев удостоен звания «Лучший Немец». Это не принесет ему популярности дома. Видите, насколько Запад ничего не понимает в нашей жизни. (Представьте реакцию афганцев, если бы мы наградили тов. Наджибуллу титулом «Лучший Русский».)
Слава богу – не Израиль придумал Михаилу Сергеевичу такой прощальный подарок. А то – страшно подумать, в каком звании покинул бы политическую сцену первый русский президент.
Будем надеяться, что титул «Лучший Еврей» достанется кому-то из правопреемников Горбачева. Ведь судьба справедлива и насмешлива. И не упускает случая отомстить.
По курганам знакомым за любимым наркомом
Всю жизнь мы вооружались. Жили в кольце врагов. Ковали оружие.
Русские танкисты – враги литовского, бакинского и тбилисского народа. Бакинцы – враги армянского народа. Грузины (слава богу, не все) – враги осетин, молдаване – враги русских и гагаузов…
Нищета, национальные распри, территориальные конфликты, имперские комплексы…
Удручены все, озлоблены многие, агрессивность стремительно нарастает во всех слоях.
Но есть один «слой», который удручен и озлоблен чуть ли не больше всех. И этот слой – единственный, который вооружен. Это – Советская армия.
Десятилетиями весь советский народ четыре дня из пяти работал на армию. Танки, подлодки, ракеты, бомбардировщики. «Лишнюю» технику бесплатно в Африку, сами – впроголодь.
Народ работал. Армия, судя по календарю, праздновала. День танкиста, День ракетчика, День истребителя, День подлодок, эсминцев и авианосцев, День Советской армии. Всё больше праздников, всё больше маршалов и генералов, всё роскошнее их дачи, всё больше самоубийц, всё больше дезертиров.
Несколько раз за эти десятилетия армия пригодилась. Победы в Будапеште, Берлине, Праге – неоспоримы. Досадно, однако, что это победы над гражданским населением.
Войну в Афганистане Советская армия проиграла, точнее – проиграли политики. Войны в Анголе, в Ираке, в Сирии и на Суэце проиграли наши советники, наше оружие.
Но против безоружного обывателя сил более чем достаточно. Для ареста парламента довольно роты. Для ареста правительства достаточно взвода…
Армию хотят разделить, чтобы подчинить[27].
Армии срезают бюджет – чтобы разоружить.
Армия воспринимает происходящее как попытку политиков уничтожить Великую армию. Армия уверена, что президенты СНГ объявили ей войну.
С огромной тревогой мир наблюдал недавнее офицерское собрание. Долго ли еще армия будет говорить с президентами? Когда она возьмется за оружие, когда предъявит свой профессиональный гусеничный аргумент – будет поздно.
Похоже, президенты СНГ переоценивают свою власть над ситуацией.
Президент Ельцин обратился к Всеармейскому офицерскому собранию по-человечески, по-свойски, по-простому. Кажется, это была не совсем верная интонация.
Президент России предложил армии понятные, нужные вещи: десять соток, тысячу долларов, разрешение на коммерческую деятельность. Кажется, армия ждала чего-то другого.
Эти обещания не вызвали аплодисментов, паузу для которых президент дал. На лицах блуждали кривые улыбки, кое-кто в досаде качал головой. Померещилось, что кто-то покраснел.
Ельцин говорил как с наёмниками: сотки, доллары… Опасно. Армия – не райкомовско-обкомовская шестерка, так просто не купишь. А ежели купишь – то и цена такой армии «десять соток». Осядет, крыжовник посадит, позовешь воевать – спросит: а сколько дадите, если пойду?
Казалось, Ельцин действует по инерции. Оглушенный саратовскими и петербургскими криками про колбасу и сметану[28], президент и во Дворец съездов принес те же утешения и обещания: сотка, рубль, килограмм. Однако тут собралась не уличная толпа. Звезды, лампасы, ордена.
То ли помощники плохо подготовили президента. То ли сказалось отсутствие Ельцина на первой половине офицерского собрания. Он не слышал, как один за другим выступавшие говорили о Чести, о Родине, о Священном Долге.
Почти никто даже не упоминал о зарплате. Упоминалось униженное, отчаянное положение армии на окраинах бывшей империи. В Нахичевани местные власти отключили военному городку газ. Жены офицеров готовят на кострах. В Даугавпилсе лишают квартир, препятствуют вывозу личного имущества; именно там – по словам одного из выступавших – уже раздался клич: «К оружию!». Где-то оскорбляют кличкой «оккупанты», где-то уже нападают…
Но не эти жалобы составляли суть выступлений.
Безусловное большинство с возмущением говорило о главном: о расчленении единой армии, о растаскивании по национальным квартирам, о новых присягах, несовместимых с офицерской честью.
Возможно, не все собравшиеся в Кремле офицеры такие уж беззаветные патриоты. В армии, как и во всем обществе, пьют, воруют, лгут. Но здесь, впервые собравшись в таком месте и в такой исторический момент, военные ощутили подъем духа, братство по оружию, историческую ответственность за судьбу великой армии и великой державы…
А тут президент сулит им десять соток.
А ГКЧП обещал пятнадцать.
Десять соток и раздел армии. Или пятнадцать соток и единство. Поневоле задумаешься.
И если действительно думать, а не махать шашкой, не кричать «в отставку!» – тогда надо попытаться холодно взглянуть со стороны. Заняться не патриотизмом, но анализом.
Возможно, обещание Ельцина разрешить армии заниматься коммерцией прозвучало если и не оскорбительно, то бестактно. Как?! Мы – о Родине, а нам – о торговле?!
Однако общеизвестно, что армия уже давно занялась коммерцией. Причем в самой непристойной, уголовной форме. Расквартированные в Германии части позорно, на глазах всего мира, торгуют всем. По дешевке спускают шинели, погоны, кокарды… Торгуют бензином и – предел позора – продают оружие. И кому? Потенциальному противнику. Как при таких обычаях поворачивается язык говорить о чести? Как при таких нравах отваживаются офицеры на высокопарные речи о святых традициях русской армии? Загадка. Широта души.
И разве только дойчемарка так легко берет верх над многолетними воспитательными трудами политорганов? В Афганистане (наглядно подтверждая пословицу «Кому война, а кому – мать родна») продавали оружие и боеприпасы врагу[29]. И не потенциальному. Солдаты возвращались в цинках. Прапорщики возвращались миллионерами.
А последние события на родимой земле? То в Армении, то в Азербайджане, то в Молдове, а на днях в Очамчири какие-то «группы лиц» нападают на воинские части, отбирают оружие, захватывают ракеты, БТРы, артиллерию… Таких «случаев» – десятки, если не сотни.
В сообщениях не хватает малости: сведений о потерях личного состава. Армия отдает оружие без боя?! Где ж это видано? Спят? Валяются пьяные? Или… Или тут – простите за цинизм – следовало бы говорить не о захвате, а о продаже?[30]
Если так, то президент Ельцин совершенно резонно предлагал армии материальный выкуп (сотки, доллары) за покорную сдачу идеалов и святых традиций.
Вопрос: может ли президент выполнить обещания? Нарезать по десять соток, допустим, миллиону офицеров можно. Но обещаны еще и квартиры.
Бездомных офицерских семей около трехсот тысяч. В России – более ста двадцати тысяч. Всем им президент гарантировал жилье в первой половине текущего года. М-да.
Хороший президент, откликнулся. Плохой Кравчук даже не приехал, ему это самочинное собрание, по его словам, «до лунного затмения» – то есть до лампочки, потухшей.
Кравчук хитрый. Сами украинцы называют его «старый лис». Хочет ли он свою армию? Или его оскорбительные торопливые действия рассчитаны не на то, чтобы армию получить, а на то, чтоб армия – оскорбившись – ушла?
Чем кормить? На какие гривны и купоны строить квартиры? Где взять карбованцев на оружие? Если случится земельная реформа – фермер не позовет роту пьянствовать и буянить под видом уборки картофеля. Свое – не колхозное, гробить не дадут. Хочет армия в Россию – нехай идет.
Сто двадцать тысяч квартир да всего за пять месяцев – это денег стоит. Откуда у Ельцина сто миллиардов на эту стройку?
Программа «Каждой семье – отдельную квартиру к 2000 году» бесславно канула в Лету. Цены взлетели, а на рельсы никто не лег[31]. В Петербурге – все слышали – вареной колбасе было приказано появиться в два дня[32]. Помоги, Господи. А если колбаса ослушается – штраф. Опять ослушается – в тюрьму. Надо выбирать что-то одно: или строить жилье офицерам, или строить тюрьмы для непослушной колбасы. На то и другое никаких стройбатов не хватит. И кто сядет на нары за срыв президентского обещания?
К сожалению, остается лишь горько шутить, ибо ситуация беспросветна.
Если армия останется единой, члены СНГ, похоже, перестанут ее финансировать. Никакое независимое государство не согласится гробить свой бюджет колоссальными расходами на содержание армии, которая ему, независимому государству, не подчиняется. И – более того – может быть использована против этого государства. Разделить армию – значит подчинить ее.
Под юрисдикцию России? Армия мечтает об этом вслух. Может быть, и Ельцину этого хочется. Но – невозможно. Бюджет всего Союза трещал от непомерных расходов на армию. В нее, а не в братские компартии, ухнула без возврата большая часть нефте-золото-алмазо-долларов.
Мы обанкротились на военных расходах. Россия содержать Советскую армию не может.
Этого Ельцин не сказал. Он, напротив, обещал 60 % военного бюджета в этом году направить на социальные нужды. Неудивительно. Советская власть привыкла кормить народ процентами, а вместо масла мазать на хлеб «отношение к 1913 году». Вкусно и питательно. А главное – дешево. Единственный минус: за семьдесят лет эта пища приелась до отвращения.
В справочнике «Народное хозяйство СССР за семьдесят лет» (1987) есть кофемолки и мясорубки, но нет ни майоров, ни генералов. Считать поэтому приходится на глазок.
Тем не менее прикинем. Еда подорожала в десять раз. На питание солдата отводилось около рубля. А теперь? Теперь это триста граммов хлеба.
В армии четыре миллиона. По десять рублей в день. За год выйдет больше четырнадцати миллиардов. Только на еду. А обмундирование, транспорт, бензин, оружие? Да и зарплату военнослужащим повысили почти вдвое (на 90 %).
Президент обещал сократить расходы на оружие (чтоб 60 % – на людей). Но тогда это будет безоружная армия[33]. Кому она нужна?
Если бы сейчас США напали на нас – для армии это был бы подарок. Вот! Мы же предупреждали!
Армия мечтает о мощном враге – в нем оправдание поставок, бюджета, самого существования войск и ВПК. Но мы видим, что и со слабым не могут справиться. Деревенские парни отбирают оружие у расквартированных по соседству регулярных частей.
Дежурный аргумент генералов: Америка напала на Ирак – видите, значит, агрессия возможна. Что ж, не выберем себе на голову Саддама Хусейна – не погонит он нас возвращать Финляндию «как неотъемлемую часть» – не накличем и бурю в пустыне. Саддам убил иракцев больше, чем интервенты. И советская власть убила своих больше, чем все агрессоры. Наш горький опыт, кажется, должен нас научить бояться внутренних конфликтов больше, чем внешних[34].
Гражданская война, увы, и доступней, и заманчивей, и дешевле. На заграничную бурю в пустыне денег нету. Для домашней войны не надо ни атомных подлодок, ни керосина для дальних бомбардировщиков. Парламенты СНГ не дадут рекрутов? Защитят своих парней от призыва? Что ж, подконвойно призывников не затянешь. Но беда невелика. Не обольщайтесь, президенты и парламенты, – для решения внутренних проблем офицерских полков хватит за глаза. А главное – никакие коалиции в наши дела не полезут.
Всегда есть драчуны. Нет чтоб книжки читать или девчонок тискать – он подбивает: пошли соседнему двору рожи намылим. Ему хочется – пусть идет. Зачем же снабжать его танками и пр.? Такие ребята должны иметь возможность наняться хоть к Фиделю, хоть к китайскому императору. Пусть везут свою агрессивность подальше от нашей земли и присылают детишкам честно завоеванную гуманитарную помощь.
Армия в нынешнем виде опасна не врагу, она опасна для своего народа. Несколько миллионов вооруженных, раздраженных, оскорбленных людей. Всю жизнь скитались по приказу: нынче здесь – завтра там. И, увы, почти нигде не снискали ни любви, ни уважения – только страх. Для аборигенов военный городок – это не только рабочие места, дороги, инфраструктура. Военный городок – всегда источник пьяных драк и нежелательных беременностей.
«Офицерское собрание» – звучит как «благородное собрание». Но… Правду говорят, что армия – единственное, что осталось от Союза. А главная болезнь бывшего Союза – непрерывная ложь и очковтирательство.
Десятки раз маршал Язов (и сотни тысяч раз более мелкие чины) на вопросы о дедовщине, самоубийствах с поразительным апломбом отвечал:
– Армия – часть общества, и число самоубийц на тысячу военнослужащих совпадает с числом самоубийств на тысячу жителей[35].
Может, и так. Но никто не возразил: мы спрашиваем о самоубийствах молодых парней. Среди них нет калек, нищих стариков, изнасилованных девушек, проворовавшихся директоров. Сравнивать, уважаемые генералы, надо не с «обществом», а с числом самоубийств среди двадцатилетних солдат США. Надо сравнивать с теми же, с кем сравниваешь число и технические характеристики танков и ракет.
Вот о чем не сказал президент России. Не рискнул, вероятно, помня о ненависти, которую армия испытывает к Хрущеву за «сокращение». А следовало бы сказать:
– Господа офицеры! Такая огромная армия для страны непосильна. И пусть это не покажется вам предательством – такая огромная армия стране не нужна. Мы бедны. Земля наша отравлена повсеместно, а некоторые, и немалые, территории стали зоной экологических катастроф. Ни одна страна Европы не хочет пускать к себе наших эмигрантов, даже когда они сами платят за билет и визу. Невозможно вообразить, что Швеция или Болгария потратят миллиарды долларов на завоевание наших пленных, которые им и даром не нужны. Увы, и двадцать лет спустя наше богатство не подтолкнет соседей к войне.
Предположим невероятное: что поляки, забыв о своих внутренних проблемах, превратятся в кровожадных агрессоров. Да, будет очень неприятно, если западная граница местами передвинется, и то, что полвека было Советским Союзом, опять станет Польшей. Но ведь и мы в 1939-м не спросили поляков.
Хуже того: захватив кусок Польши, мы отправили поляков на Колыму. Сейчас жителям «спорных» мест не грозит подобная участь. Режим в Польше (Венгрии, Чехословакии) не сталинский. Ни КГБ, ни колхозов, ни климата магаданского в Европе нет. Только председатель колхоза, председатель сельсовета и завклубом не хотят в Европу, ибо там не нужны.
Да, у нас есть опасные соседи на юге и юго-востоке. Надо реально посчитать соотношение сил и оставить разумно-достаточную оборону. И – всё.
Что поделаешь! Не вы первые, господа офицеры, оказались в таком положении. Здесь нет злой воли президента Горбачева, нет злой воли президентов СНГ. Это колесо Истории. И под него попадали и воины Римской империи, и солдаты Британской империи. Армии тех империй были не более виноваты, чем вы, а повелители были не глупее сегодняшних. И то, что происходит сейчас, – не предательство, но Судьба.
Здесь всего семьдесят лет назад уже была гражданская война. Десятки тысяч офицеров-аристократов (цвет русской армии!) погибли. Десятки тысяч офицеров-аристократов (цвет нации!) стали официантами и шоферами такси. В эмиграции. А здесь, на родине, с тех пор не было ни вежливых официантов, ни вежливых таксистов.
Оставьте мальчишеские замашки и обиды. Будьте взрослыми мужчинами. Ваша Родина-мать не может вас больше кормить. Теперь ваш сыновний долг – кормить ее.
…Ничего этого президент России не сказал.
Атлантида не всплывет
I
Фильм Говорухина «Россия, которую мы потеряли» производит сильнейшее впечатление. Сердце щемит, горло перехватывает. Тяжесть, горечь и боль.
Фильм цельный. Монолитный. Не сюжетом (их много), не временной последовательностью летописи (забегает, возвращается, охватывая чуть ли не полтора века).
Фильм снят с одной точки. С одной мыслью. И мысль эта – трагическая. Беспросветная.
Говорухин снял пессимистическую трагедию. Он, судя по фильму, настоящий пессимист. Он не говорит позорных пошлостей. Точнее, он говорит о них как о деталях.
Нет будущего – вот главное.
В названии «Россия, которую мы потеряли» ощутимо присутствует «навсегда».
Сознавал ли Говорухин, но слова «потеря», «потеряли» – это из надгробного лексикона. Яма разверста, гроб опущен, честный сильный голос произносит скорбные прощальные слова о невозвратимой утрате.
И у чужака слезы навернутся – каково же родным?
Говорухин не историк? Конечно. Но и Пушкин не историк, а ради архива пугачевщины камер-юнкерский мундир терпел.
Условно (и безусловно) фильм делит нашу историю на «до революции» и «после революции».
До – почти всё прекрасно.
После – всё ужасно.
К сожалению, почти нечего возразить.
Говорухин не может точно назвать момент катастрофы. Момент «размазан» от февраля 1917-го до января 1918-го. От февральской революции (по учебникам – «буржуазной») к октябрьскому перевороту (по учебникам – «Великой Октябрьской социалистической революции»). И – смертная точка – январский разгром Учредительного собрания (по учебникам – «учредилки»).
Далее – лишь следствия. «Лишь»! Гражданская, террор, раскулачивание, лагеря, лагеря, лагеря. Уничтожение религии, интеллекта, духовного и физического здоровья. Строительство ГУЛАГа, ГЭС, ГРЭС, АЭС.
Только разоренные колокольни – жилище ворон – торчат из затопленной, заболоченной России.
Не раз голосом Говорухина звучит статистика. Царская Россия строила две тысячи шестьсот верст железных дорог в год. Коммунистическая – максимум тысячу пятьсот км[36]*. Экспорт масла давал больше, чем экспорт золота. Потери СССР на финской – 10:1. На Великой Отечественной – 14:1. На войне уложили тридцать пять – сорок пять миллионов. В мирное время (трудно удерживаться от кавычек) – шестьдесят шесть миллионов.
А сколько не родилось!
Демограф-француз в 1913-м считал, что к 1950-му в России будет триста пятьдесят миллионов жителей. На деле – двести.
Каин, где брат твой Авель?
Властители, где сто пятьдесят миллионов моих братьев?
Вы их съели. Без кавычек, буквально сожрали. Из кожи наделали себе наряды, костями замостили площади для октябрьских парадов.
И не кивайте на Гитлера. Единственное, что Говорухин упустил, – это ужасный факт, что именно наша власть сделала всё, дабы спровоцировать нападение Гитлера. А потом – не по-кутузовски (отступая, сохраняя армию), нет, по-советски – кидая под немецкие танки миллионы безоружных, раздетых, плохо обученных…
Фильм трагичен. Он – не классическая трагедия с ее катарсисом (Бог знает, что сие такое, но считается – как бы просветление духа: пускай ты умер, но капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец…).
Нет, фильм – трагедия ХХ века. Без катарсических просветов. Какой просвет в ледяном тумане Колымы? Какой просвет в дыму печей Освенцима? Поди разгляди.
Предтеча фильма – «Колымские рассказы» Шаламова. Беспросветные. Не рассказы, нет. Рассказ (новелла) – нечто художественное. Воображение, метафоры, вдохновение. У Шаламова – отчеты. Никуда не зовут. Никакого бодрящего катарсиса не дают (и не обещают). А кого такие рассказы просветляют – тот сволочь.
Несколько раз фильм Говорухина прерывали аплодисменты. Надеюсь, в эти мгновения автор корчился от боли и стыда.
Когда Говорухин (в кадре, с документами в руках) выяснил состав кровей В. И. Ленина: калмык-немец-швед-еврей… Перед тем как назвать еврейский компонент Ульянова, Говорухин (на экране) предупредил: «Внимание, антисемиты!» Понимал, как жадно некоторыми будет схвачено (схавано) именно это. И точно: весть, что Ленин на четверть – еврей, вызвала аплодисменты.
Чему обрадовались? Или прежде не знали?
Захлопало (в разных концах зала) всего лишь двое. И я поразился – мало! Два подонка на двухтысячный зал (а набилось, думаю, тысячи две с половиной) – это ничтожно мало.
И все же эти двое – мои соотечественники.
– Братья-подонки, – хочу сказать я им, – найдите у Сталина, у Мао, у Пол Пота еврейскую кровь, и тогда наконец ничто не поколеблет вашу чистую веру во всемирную жидовскую вину. Каин-то был еврей. А Авель – русский.
Но случилось и хуже. Человек сто захлопали, увидев жуткие кадры умерших с голоду детей. И это было необъяснимо. Чем восхитились? Смелостью Говорухина? Тут-то, я думаю, и скорчился он от стыда.
Все мои надежды умерли 13 января 91-го – под танками в Вильнюсе.
Запад поморщился, но простил Горбачева.
Благодаря ему всех нас, советских, полюбили на Западе. Это было приятно.
Потом нас стало слишком много, и нас разлюбили. Мы стали мешать. И Запад, который так долго ругал железный занавес и Берлинскую стену, теперь срочно закрывает границы от бедных русских.
Теперь стал мешать Горбачев. И Запад разлюбит его стремительно. Разлюбит своего нобелевского лауреата, разлюбит Человека Года, Человека Десятилетия.
Запад уже предал его 19 августа – это был плохой знак. Ни Буш, ни Миттеран в тот день не отказали в дружбе путчистам. Еще хуже, что ГКЧП лояльно приняли и Валенса, и Гавел. Им давно надоело, что мир считает, будто революции в их странах совершил и власть им дал Горбачев. Все «большие люди» досадовали, что Горби – первый. Чемпионов любит толпа, но не любят соперники.
Теперь Бейкер сначала встретился с Ельциным и только потом – с Горбачевым. Вот уже и Бейкер (в декабре) унизил Горбачева, как Ельцин (в августе). И Горби опять стерпел. Это конец.
Запад любил не Горби, а свой комфорт. И как только Горби перестал быть источником комфорта – его разлюбили.
Запад любил не русских, не советских, а приятную возможность, ничем не жертвуя, «бороться за права человека».
А дома… Сталина боялись. Над Хрущевым смеялись. Брежнева презирали. Горбачев вызывал у народа раздражение. И народ – в отличие от интеллигентов – не менял своего отношения к Горбачеву.
Прощание с Горбачевым – это не только прощание с иллюзиями. Для Запада – это еще и прощание с покоем. Теперь на территории бывшего СССР минимум четыре атомные кнопки. Что бы там ни обещали одиннадцать президентов, но они такие ужасно независимые – весь мир дрожь берет.
Это печальное Рождество. И поздравить я могу не себя и не тех западных журналистов, кто ставил на Шеварднадзе[25] (не понимая, что и одного грузина в ХХ веке оказалось много для России).
Поздравить я могу только фабрику голубых касок. Миротворцев потребуется много[26].
Начиная эти заметки, я хотел, чтобы они получились смешными. Да, судьба Горбачева трагична. Да, судьба страны трагична – убивают много, как всегда в последнем акте трагедии. Но чистых жанров более не существует, и фарс в нашей трагедии весьма ощутим.
Мне казалось, что эпоха кончилась дурацкой, но не слишком удачной шуткой. Алла Пугачева стала последней народной артисткой СССР точно в миг кончины империи. Что ж, и Пушкин предсмертное письмо зачем-то написал детской писательнице. Ирония судьбы.
Но реальность превзошла самую буйную фантазию. Диктор ЦТ сообщил, что Горбачев удостоен звания «Лучший Немец». Это не принесет ему популярности дома. Видите, насколько Запад ничего не понимает в нашей жизни. (Представьте реакцию афганцев, если бы мы наградили тов. Наджибуллу титулом «Лучший Русский».)
Слава богу – не Израиль придумал Михаилу Сергеевичу такой прощальный подарок. А то – страшно подумать, в каком звании покинул бы политическую сцену первый русский президент.
Будем надеяться, что титул «Лучший Еврей» достанется кому-то из правопреемников Горбачева. Ведь судьба справедлива и насмешлива. И не упускает случая отомстить.
По курганам знакомым за любимым наркомом
1992, журнал «Столица», № 7
«Всё куплю», – сказало злато;
«Всё возьму», – сказал булат.
Классика
Всю жизнь мы вооружались. Жили в кольце врагов. Ковали оружие.
Нагрянула гуманитарная помощь. А черной силой оказались мы с вами. Сами для себя. Вся страна, всё население – враги народа.
Если завтра война,
Если враг нападет,
Если темная сила нагрянет…
Русские танкисты – враги литовского, бакинского и тбилисского народа. Бакинцы – враги армянского народа. Грузины (слава богу, не все) – враги осетин, молдаване – враги русских и гагаузов…
Нищета, национальные распри, территориальные конфликты, имперские комплексы…
Удручены все, озлоблены многие, агрессивность стремительно нарастает во всех слоях.
Но есть один «слой», который удручен и озлоблен чуть ли не больше всех. И этот слой – единственный, который вооружен. Это – Советская армия.
Десятилетиями весь советский народ четыре дня из пяти работал на армию. Танки, подлодки, ракеты, бомбардировщики. «Лишнюю» технику бесплатно в Африку, сами – впроголодь.
Народ работал. Армия, судя по календарю, праздновала. День танкиста, День ракетчика, День истребителя, День подлодок, эсминцев и авианосцев, День Советской армии. Всё больше праздников, всё больше маршалов и генералов, всё роскошнее их дачи, всё больше самоубийц, всё больше дезертиров.
Несколько раз за эти десятилетия армия пригодилась. Победы в Будапеште, Берлине, Праге – неоспоримы. Досадно, однако, что это победы над гражданским населением.
Войну в Афганистане Советская армия проиграла, точнее – проиграли политики. Войны в Анголе, в Ираке, в Сирии и на Суэце проиграли наши советники, наше оружие.
Но против безоружного обывателя сил более чем достаточно. Для ареста парламента довольно роты. Для ареста правительства достаточно взвода…
Армию хотят разделить, чтобы подчинить[27].
Армии срезают бюджет – чтобы разоружить.
Армия воспринимает происходящее как попытку политиков уничтожить Великую армию. Армия уверена, что президенты СНГ объявили ей войну.
С огромной тревогой мир наблюдал недавнее офицерское собрание. Долго ли еще армия будет говорить с президентами? Когда она возьмется за оружие, когда предъявит свой профессиональный гусеничный аргумент – будет поздно.
Похоже, президенты СНГ переоценивают свою власть над ситуацией.
Президент Ельцин обратился к Всеармейскому офицерскому собранию по-человечески, по-свойски, по-простому. Кажется, это была не совсем верная интонация.
Президент России предложил армии понятные, нужные вещи: десять соток, тысячу долларов, разрешение на коммерческую деятельность. Кажется, армия ждала чего-то другого.
Эти обещания не вызвали аплодисментов, паузу для которых президент дал. На лицах блуждали кривые улыбки, кое-кто в досаде качал головой. Померещилось, что кто-то покраснел.
Ельцин говорил как с наёмниками: сотки, доллары… Опасно. Армия – не райкомовско-обкомовская шестерка, так просто не купишь. А ежели купишь – то и цена такой армии «десять соток». Осядет, крыжовник посадит, позовешь воевать – спросит: а сколько дадите, если пойду?
Казалось, Ельцин действует по инерции. Оглушенный саратовскими и петербургскими криками про колбасу и сметану[28], президент и во Дворец съездов принес те же утешения и обещания: сотка, рубль, килограмм. Однако тут собралась не уличная толпа. Звезды, лампасы, ордена.
То ли помощники плохо подготовили президента. То ли сказалось отсутствие Ельцина на первой половине офицерского собрания. Он не слышал, как один за другим выступавшие говорили о Чести, о Родине, о Священном Долге.
Почти никто даже не упоминал о зарплате. Упоминалось униженное, отчаянное положение армии на окраинах бывшей империи. В Нахичевани местные власти отключили военному городку газ. Жены офицеров готовят на кострах. В Даугавпилсе лишают квартир, препятствуют вывозу личного имущества; именно там – по словам одного из выступавших – уже раздался клич: «К оружию!». Где-то оскорбляют кличкой «оккупанты», где-то уже нападают…
Но не эти жалобы составляли суть выступлений.
Безусловное большинство с возмущением говорило о главном: о расчленении единой армии, о растаскивании по национальным квартирам, о новых присягах, несовместимых с офицерской честью.
Возможно, не все собравшиеся в Кремле офицеры такие уж беззаветные патриоты. В армии, как и во всем обществе, пьют, воруют, лгут. Но здесь, впервые собравшись в таком месте и в такой исторический момент, военные ощутили подъем духа, братство по оружию, историческую ответственность за судьбу великой армии и великой державы…
А тут президент сулит им десять соток.
А ГКЧП обещал пятнадцать.
Десять соток и раздел армии. Или пятнадцать соток и единство. Поневоле задумаешься.
И если действительно думать, а не махать шашкой, не кричать «в отставку!» – тогда надо попытаться холодно взглянуть со стороны. Заняться не патриотизмом, но анализом.
Возможно, обещание Ельцина разрешить армии заниматься коммерцией прозвучало если и не оскорбительно, то бестактно. Как?! Мы – о Родине, а нам – о торговле?!
Однако общеизвестно, что армия уже давно занялась коммерцией. Причем в самой непристойной, уголовной форме. Расквартированные в Германии части позорно, на глазах всего мира, торгуют всем. По дешевке спускают шинели, погоны, кокарды… Торгуют бензином и – предел позора – продают оружие. И кому? Потенциальному противнику. Как при таких обычаях поворачивается язык говорить о чести? Как при таких нравах отваживаются офицеры на высокопарные речи о святых традициях русской армии? Загадка. Широта души.
И разве только дойчемарка так легко берет верх над многолетними воспитательными трудами политорганов? В Афганистане (наглядно подтверждая пословицу «Кому война, а кому – мать родна») продавали оружие и боеприпасы врагу[29]. И не потенциальному. Солдаты возвращались в цинках. Прапорщики возвращались миллионерами.
А последние события на родимой земле? То в Армении, то в Азербайджане, то в Молдове, а на днях в Очамчири какие-то «группы лиц» нападают на воинские части, отбирают оружие, захватывают ракеты, БТРы, артиллерию… Таких «случаев» – десятки, если не сотни.
В сообщениях не хватает малости: сведений о потерях личного состава. Армия отдает оружие без боя?! Где ж это видано? Спят? Валяются пьяные? Или… Или тут – простите за цинизм – следовало бы говорить не о захвате, а о продаже?[30]
Если так, то президент Ельцин совершенно резонно предлагал армии материальный выкуп (сотки, доллары) за покорную сдачу идеалов и святых традиций.
Вопрос: может ли президент выполнить обещания? Нарезать по десять соток, допустим, миллиону офицеров можно. Но обещаны еще и квартиры.
Бездомных офицерских семей около трехсот тысяч. В России – более ста двадцати тысяч. Всем им президент гарантировал жилье в первой половине текущего года. М-да.
Хороший президент, откликнулся. Плохой Кравчук даже не приехал, ему это самочинное собрание, по его словам, «до лунного затмения» – то есть до лампочки, потухшей.
Кравчук хитрый. Сами украинцы называют его «старый лис». Хочет ли он свою армию? Или его оскорбительные торопливые действия рассчитаны не на то, чтобы армию получить, а на то, чтоб армия – оскорбившись – ушла?
Чем кормить? На какие гривны и купоны строить квартиры? Где взять карбованцев на оружие? Если случится земельная реформа – фермер не позовет роту пьянствовать и буянить под видом уборки картофеля. Свое – не колхозное, гробить не дадут. Хочет армия в Россию – нехай идет.
Сто двадцать тысяч квартир да всего за пять месяцев – это денег стоит. Откуда у Ельцина сто миллиардов на эту стройку?
Программа «Каждой семье – отдельную квартиру к 2000 году» бесславно канула в Лету. Цены взлетели, а на рельсы никто не лег[31]. В Петербурге – все слышали – вареной колбасе было приказано появиться в два дня[32]. Помоги, Господи. А если колбаса ослушается – штраф. Опять ослушается – в тюрьму. Надо выбирать что-то одно: или строить жилье офицерам, или строить тюрьмы для непослушной колбасы. На то и другое никаких стройбатов не хватит. И кто сядет на нары за срыв президентского обещания?
К сожалению, остается лишь горько шутить, ибо ситуация беспросветна.
Если армия останется единой, члены СНГ, похоже, перестанут ее финансировать. Никакое независимое государство не согласится гробить свой бюджет колоссальными расходами на содержание армии, которая ему, независимому государству, не подчиняется. И – более того – может быть использована против этого государства. Разделить армию – значит подчинить ее.
Под юрисдикцию России? Армия мечтает об этом вслух. Может быть, и Ельцину этого хочется. Но – невозможно. Бюджет всего Союза трещал от непомерных расходов на армию. В нее, а не в братские компартии, ухнула без возврата большая часть нефте-золото-алмазо-долларов.
Мы обанкротились на военных расходах. Россия содержать Советскую армию не может.
Этого Ельцин не сказал. Он, напротив, обещал 60 % военного бюджета в этом году направить на социальные нужды. Неудивительно. Советская власть привыкла кормить народ процентами, а вместо масла мазать на хлеб «отношение к 1913 году». Вкусно и питательно. А главное – дешево. Единственный минус: за семьдесят лет эта пища приелась до отвращения.
В справочнике «Народное хозяйство СССР за семьдесят лет» (1987) есть кофемолки и мясорубки, но нет ни майоров, ни генералов. Считать поэтому приходится на глазок.
Тем не менее прикинем. Еда подорожала в десять раз. На питание солдата отводилось около рубля. А теперь? Теперь это триста граммов хлеба.
В армии четыре миллиона. По десять рублей в день. За год выйдет больше четырнадцати миллиардов. Только на еду. А обмундирование, транспорт, бензин, оружие? Да и зарплату военнослужащим повысили почти вдвое (на 90 %).
Президент обещал сократить расходы на оружие (чтоб 60 % – на людей). Но тогда это будет безоружная армия[33]. Кому она нужна?
Если бы сейчас США напали на нас – для армии это был бы подарок. Вот! Мы же предупреждали!
Армия мечтает о мощном враге – в нем оправдание поставок, бюджета, самого существования войск и ВПК. Но мы видим, что и со слабым не могут справиться. Деревенские парни отбирают оружие у расквартированных по соседству регулярных частей.
Дежурный аргумент генералов: Америка напала на Ирак – видите, значит, агрессия возможна. Что ж, не выберем себе на голову Саддама Хусейна – не погонит он нас возвращать Финляндию «как неотъемлемую часть» – не накличем и бурю в пустыне. Саддам убил иракцев больше, чем интервенты. И советская власть убила своих больше, чем все агрессоры. Наш горький опыт, кажется, должен нас научить бояться внутренних конфликтов больше, чем внешних[34].
Гражданская война, увы, и доступней, и заманчивей, и дешевле. На заграничную бурю в пустыне денег нету. Для домашней войны не надо ни атомных подлодок, ни керосина для дальних бомбардировщиков. Парламенты СНГ не дадут рекрутов? Защитят своих парней от призыва? Что ж, подконвойно призывников не затянешь. Но беда невелика. Не обольщайтесь, президенты и парламенты, – для решения внутренних проблем офицерских полков хватит за глаза. А главное – никакие коалиции в наши дела не полезут.
Всегда есть драчуны. Нет чтоб книжки читать или девчонок тискать – он подбивает: пошли соседнему двору рожи намылим. Ему хочется – пусть идет. Зачем же снабжать его танками и пр.? Такие ребята должны иметь возможность наняться хоть к Фиделю, хоть к китайскому императору. Пусть везут свою агрессивность подальше от нашей земли и присылают детишкам честно завоеванную гуманитарную помощь.
Армия в нынешнем виде опасна не врагу, она опасна для своего народа. Несколько миллионов вооруженных, раздраженных, оскорбленных людей. Всю жизнь скитались по приказу: нынче здесь – завтра там. И, увы, почти нигде не снискали ни любви, ни уважения – только страх. Для аборигенов военный городок – это не только рабочие места, дороги, инфраструктура. Военный городок – всегда источник пьяных драк и нежелательных беременностей.
«Офицерское собрание» – звучит как «благородное собрание». Но… Правду говорят, что армия – единственное, что осталось от Союза. А главная болезнь бывшего Союза – непрерывная ложь и очковтирательство.
Десятки раз маршал Язов (и сотни тысяч раз более мелкие чины) на вопросы о дедовщине, самоубийствах с поразительным апломбом отвечал:
– Армия – часть общества, и число самоубийц на тысячу военнослужащих совпадает с числом самоубийств на тысячу жителей[35].
Может, и так. Но никто не возразил: мы спрашиваем о самоубийствах молодых парней. Среди них нет калек, нищих стариков, изнасилованных девушек, проворовавшихся директоров. Сравнивать, уважаемые генералы, надо не с «обществом», а с числом самоубийств среди двадцатилетних солдат США. Надо сравнивать с теми же, с кем сравниваешь число и технические характеристики танков и ракет.
Вот о чем не сказал президент России. Не рискнул, вероятно, помня о ненависти, которую армия испытывает к Хрущеву за «сокращение». А следовало бы сказать:
– Господа офицеры! Такая огромная армия для страны непосильна. И пусть это не покажется вам предательством – такая огромная армия стране не нужна. Мы бедны. Земля наша отравлена повсеместно, а некоторые, и немалые, территории стали зоной экологических катастроф. Ни одна страна Европы не хочет пускать к себе наших эмигрантов, даже когда они сами платят за билет и визу. Невозможно вообразить, что Швеция или Болгария потратят миллиарды долларов на завоевание наших пленных, которые им и даром не нужны. Увы, и двадцать лет спустя наше богатство не подтолкнет соседей к войне.
Предположим невероятное: что поляки, забыв о своих внутренних проблемах, превратятся в кровожадных агрессоров. Да, будет очень неприятно, если западная граница местами передвинется, и то, что полвека было Советским Союзом, опять станет Польшей. Но ведь и мы в 1939-м не спросили поляков.
Хуже того: захватив кусок Польши, мы отправили поляков на Колыму. Сейчас жителям «спорных» мест не грозит подобная участь. Режим в Польше (Венгрии, Чехословакии) не сталинский. Ни КГБ, ни колхозов, ни климата магаданского в Европе нет. Только председатель колхоза, председатель сельсовета и завклубом не хотят в Европу, ибо там не нужны.
Да, у нас есть опасные соседи на юге и юго-востоке. Надо реально посчитать соотношение сил и оставить разумно-достаточную оборону. И – всё.
Что поделаешь! Не вы первые, господа офицеры, оказались в таком положении. Здесь нет злой воли президента Горбачева, нет злой воли президентов СНГ. Это колесо Истории. И под него попадали и воины Римской империи, и солдаты Британской империи. Армии тех империй были не более виноваты, чем вы, а повелители были не глупее сегодняшних. И то, что происходит сейчас, – не предательство, но Судьба.
Здесь всего семьдесят лет назад уже была гражданская война. Десятки тысяч офицеров-аристократов (цвет русской армии!) погибли. Десятки тысяч офицеров-аристократов (цвет нации!) стали официантами и шоферами такси. В эмиграции. А здесь, на родине, с тех пор не было ни вежливых официантов, ни вежливых таксистов.
Оставьте мальчишеские замашки и обиды. Будьте взрослыми мужчинами. Ваша Родина-мать не может вас больше кормить. Теперь ваш сыновний долг – кормить ее.
…Ничего этого президент России не сказал.
Атлантида не всплывет
Россия, которую мы потеряли. Навсегда
21 мая 1992, «МК»
I
Бог посетил – смиренное выражение о постигшем кого-то бедствии.
В. Даль. Толковый словарь
Фильм Говорухина «Россия, которую мы потеряли» производит сильнейшее впечатление. Сердце щемит, горло перехватывает. Тяжесть, горечь и боль.
Фильм цельный. Монолитный. Не сюжетом (их много), не временной последовательностью летописи (забегает, возвращается, охватывая чуть ли не полтора века).
Фильм снят с одной точки. С одной мыслью. И мысль эта – трагическая. Беспросветная.
Говорухин снял пессимистическую трагедию. Он, судя по фильму, настоящий пессимист. Он не говорит позорных пошлостей. Точнее, он говорит о них как о деталях.
Нет будущего – вот главное.
В названии «Россия, которую мы потеряли» ощутимо присутствует «навсегда».
Сознавал ли Говорухин, но слова «потеря», «потеряли» – это из надгробного лексикона. Яма разверста, гроб опущен, честный сильный голос произносит скорбные прощальные слова о невозвратимой утрате.
И у чужака слезы навернутся – каково же родным?
Говорухин не историк? Конечно. Но и Пушкин не историк, а ради архива пугачевщины камер-юнкерский мундир терпел.
Условно (и безусловно) фильм делит нашу историю на «до революции» и «после революции».
До – почти всё прекрасно.
После – всё ужасно.
К сожалению, почти нечего возразить.
Говорухин не может точно назвать момент катастрофы. Момент «размазан» от февраля 1917-го до января 1918-го. От февральской революции (по учебникам – «буржуазной») к октябрьскому перевороту (по учебникам – «Великой Октябрьской социалистической революции»). И – смертная точка – январский разгром Учредительного собрания (по учебникам – «учредилки»).
Далее – лишь следствия. «Лишь»! Гражданская, террор, раскулачивание, лагеря, лагеря, лагеря. Уничтожение религии, интеллекта, духовного и физического здоровья. Строительство ГУЛАГа, ГЭС, ГРЭС, АЭС.
Только разоренные колокольни – жилище ворон – торчат из затопленной, заболоченной России.
Не раз голосом Говорухина звучит статистика. Царская Россия строила две тысячи шестьсот верст железных дорог в год. Коммунистическая – максимум тысячу пятьсот км[36]*. Экспорт масла давал больше, чем экспорт золота. Потери СССР на финской – 10:1. На Великой Отечественной – 14:1. На войне уложили тридцать пять – сорок пять миллионов. В мирное время (трудно удерживаться от кавычек) – шестьдесят шесть миллионов.
А сколько не родилось!
Демограф-француз в 1913-м считал, что к 1950-му в России будет триста пятьдесят миллионов жителей. На деле – двести.
Каин, где брат твой Авель?
Властители, где сто пятьдесят миллионов моих братьев?
Вы их съели. Без кавычек, буквально сожрали. Из кожи наделали себе наряды, костями замостили площади для октябрьских парадов.
И не кивайте на Гитлера. Единственное, что Говорухин упустил, – это ужасный факт, что именно наша власть сделала всё, дабы спровоцировать нападение Гитлера. А потом – не по-кутузовски (отступая, сохраняя армию), нет, по-советски – кидая под немецкие танки миллионы безоружных, раздетых, плохо обученных…
Фильм трагичен. Он – не классическая трагедия с ее катарсисом (Бог знает, что сие такое, но считается – как бы просветление духа: пускай ты умер, но капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец…).
Нет, фильм – трагедия ХХ века. Без катарсических просветов. Какой просвет в ледяном тумане Колымы? Какой просвет в дыму печей Освенцима? Поди разгляди.
Предтеча фильма – «Колымские рассказы» Шаламова. Беспросветные. Не рассказы, нет. Рассказ (новелла) – нечто художественное. Воображение, метафоры, вдохновение. У Шаламова – отчеты. Никуда не зовут. Никакого бодрящего катарсиса не дают (и не обещают). А кого такие рассказы просветляют – тот сволочь.
Несколько раз фильм Говорухина прерывали аплодисменты. Надеюсь, в эти мгновения автор корчился от боли и стыда.
Когда Говорухин (в кадре, с документами в руках) выяснил состав кровей В. И. Ленина: калмык-немец-швед-еврей… Перед тем как назвать еврейский компонент Ульянова, Говорухин (на экране) предупредил: «Внимание, антисемиты!» Понимал, как жадно некоторыми будет схвачено (схавано) именно это. И точно: весть, что Ленин на четверть – еврей, вызвала аплодисменты.
Чему обрадовались? Или прежде не знали?
Захлопало (в разных концах зала) всего лишь двое. И я поразился – мало! Два подонка на двухтысячный зал (а набилось, думаю, тысячи две с половиной) – это ничтожно мало.
И все же эти двое – мои соотечественники.
– Братья-подонки, – хочу сказать я им, – найдите у Сталина, у Мао, у Пол Пота еврейскую кровь, и тогда наконец ничто не поколеблет вашу чистую веру во всемирную жидовскую вину. Каин-то был еврей. А Авель – русский.
Но случилось и хуже. Человек сто захлопали, увидев жуткие кадры умерших с голоду детей. И это было необъяснимо. Чем восхитились? Смелостью Говорухина? Тут-то, я думаю, и скорчился он от стыда.