Страница:
Ведь Говорухин – человек честный. Даже когда в российском купечестве видит сплошь ангелов да безупречных рыцарей.
Горького (за «Мать») Говорухин записал в очернители русских рабочих. А Островского (с тупыми, жестокими, лживыми толстосумами) куда записать? В очернители русского купечества? А Гоголя с Собакевичем, Плюшкиным – куда?
Но не жульничал, не подтасовывал Говорухин. Он – Однодум. Однолюб. Он так видит. У него так болит.
Спорить? Устраивать диспуты? Глупо, пошло и нет никакой охоты.
Прошлый фильм Говорухина «Так жить нельзя» вышел одновременно со сборником радостных демократов-публицистов «Иного не дано». Название сборника как бы само пристегивалось к названию фильма, из чего комичным образом получалось нечто совершенно гробовое, убивающее демсборник наповал: «Так жить нельзя, а иного не дано».
Есть смертельные ситуации.
В одной из них лягушка, упав в сметану, не сдалась, а барахталась, покуда не сбила масло. И вылезла! Оптимистка!
Врет паскудная лягушачья мораль. Обобщает-обещает-подтасовывает.
Оглянитесь. Разве ж в сметану мы упали? В жидком дерьме, в топком болоте: чем больше барахтаешься – тем глубже засасывает.
Есть иное мужество. Не лягушачье. Человеческое. Когда корабль тонет, а кругом не жюльверновский аквариум, но ледяные летейские воды, и шлюпок нет… Тогда капитан командует надеть чистые рубахи.
Умереть с достоинством – это очень неплохой выбор.
Могут ли Говорухина радовать аплодисменты? Будущего нет, а суета отвратна. Говорухин – смертник.
Это – по фильму, а по жизни? Думаю, от премии не откажется, и шампанского (водки?) выпьет, и в Париж прошвырнется.
Но это – его частная жизнь. И это нисколько не умаляет его труд, его картину.
…Перед началом Говорухин сказал краткую речь. Мол, не для интеллектуалов работал – им и так все известно, и делать выводы они умеют сами. Снимал режиссер картину для народа. Это, мол, лекция по истории. Хоть и пристрастная, но лекция. Чтобы просветить.
В финале, в бесконечном эпизоде Говорухин показал объект своих просветительских усилий. Народ. Тысячеголовая давка за пивом. Трехлитровые банки, двадцатилитровые канистры из-под бензина, сорокалитровые жбаны с-под молока. Кто – дерётся, кто – блюёт, а молодая пара с тупыми рожами, с бессмысленными зенками, отоварившись, бредёт от нас к горизонту. Видать, за билетами на «Россию, которую мы потеряли».
И вспомнился замечательный фильм Сергея Образцова «Кому он нужен, этот Васька?». Как дворовой собачке дядя Федя ножки отрубил. А коту Ваське глазки выколол. А ловцы стальной петлей Жучку удушили. А дети плакали.
По тем временам на «Ваську» надо было больше храбрости, чем теперь на «Россию». Ибо – о том же. О смертельно больном обществе. Но сделано было не в 1992-м демократическом, а в 1970-м тоталитарном (столетие Ленина).
Плакали дети в кадре. Плакали люди у телевизоров. Писали статьи. Однако…
Тот дядя, что собачке на глазах у детей ножки рубил, если и смотрел это кино, то, конечно, не плакал, а ухмылялся.
А кто плакал – тот и до образцовского фильма ножек не рубил, глазок не выкалывал.
…Подвез меня к Дому кино редакционный шофер с приятелем. Одному двадцать девять, другому тридцать лет. Еле-еле достал я им билеты. И после фильма подумал: вот, поговорим, узнаем мнение народа.
Матерное предстояло обсуждение.
Про Ленина, мать его! Про большевиков, мать их! Про коммунистический рай, мать его! куда провалилась (не вознеслась же!) Россия, которую мы потеряли.
Что прикидываться? Другая лексика не облегчит душу от беспросветной тяжести говорухинского фильма, весом в шестую часть суши, размером в тысячу утопших Атлантид. Тяжелая. Не всплывет.
Вышел, нашел машину. А они уже там. Сидят, курят.
– Ну, что скажете?
– О чем?
– Как о чем?! О фильме!
– А мы не досмотрели, ушли.
– …Давно?
– Давно. Минут десять-пятнадцать поглядели. Скучно. Не люблю я документальное кино, я художественное люблю, а документальное – ну его на…
– А вы? – спрашиваю другого.
– А я есть захотел.
– Что ж, – говорю, – поехали. Хули стоим?
И поехали. А хули стоять?
II
Вы прочли текст, написанный ночью после просмотра. Фильм оглушил, как стакан спирта залпом (рядовой факт из собственной молодости, а не из «Судьбы человека»). В пять утра – в койку.
Проспался, стал вспоминать вчерашнее.
Говорухин показывает немецкую хронику 1941 года. Непереносимые кадры массовой сдачи в плен советских солдат. Довольный немец делает нашим добродушный приглашающий жест: мол, иди, рус, всё карашо. И голос Говорухина за кадром: русская армия всегда побеждала, до чего ж ее довели!
Всегда побеждали? А поражения от татар? От ливонцев, ляхов, шведов? А Наполеон в Москве? А Цусима?
Наша историчка (в 401-й московской школе) всегда говорила: «Русские в этой битве одержали поражение». Сказать «русские потерпели» у нее язык не поворачивался.
Говорухин говорит о несчастных юнкерах. Победители-большевики не только их расстреляли, но и половые члены отрезали.
Новгородцам было легче. Резал их, пытал и кастрировал не пришелец, не иноверец, не люмпен. Резал их православный царь, который храмы не взрывал, а строил и молился. Много строил и горячо молился.
Вспомнились титры с «особенной благодарностью Солженицыну». Но и Курбский (Солженицын XVI века) писал всё из той же заграницы всё те же советы: как жить не по лжи, как обустроить Россию.
Тогда, в XVI веке (и раньше, и несколько позже), не длинный еврейский шнобель, а косые монгольские глаза вызывали типичную реакцию. Из тех времен и поговорка про «незваного гостя».
Пушкинский «Борис Годунов» начинается гениально. Русский боярин заполняет анкету Годунова: «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты, зять палача и сам в душе палач…» Точно по-говорухински: люмпен, еврей, чекист.
Упомянутая (при разоблачении, что Ленин частично еврей) попытка предупреждения «Внимание, антисемиты» на трезвую голову внушает сомнения. Во-первых, для антисемитов (да и ни для кого) это не новость. Во-вторых, Говорухин прекрасно знает, что и предупреждать, и переубеждать антисемитов бесполезно. Кажется, отчасти это попытка самооправдания: мол, не сочтите автора юдофобом, мол, беспристрастно излагаю всё как есть.
Говоря о жутких жестокостях начальника Петроградского ЧК Моисея Соломоновича Урицкого (полное имя-отчество – метод проверенный, надежный), Говорухин показывает фото типичной еврейской физиономии и с мрачной ненавистью добавляет: «Какое милое лицо!».
У Кашпировского это называется «давать установку». Но Говорухин честно не помнит, что сотням миллионов еще вчера (а многим и сегодня) лицо «Николашки» казалось идиотским, а божественный лик Товарища Сталина – самым милым-добрым-и-родным. Скажи тогда кому-нибудь, что недоумок – интеллигент с шестью языками, а Корифей Всех Наук – семинарист-недоучка… И не исключаю, что лет тридцать назад жуткие каменные идолы казались Говорухину памятниками самому человечному человеку, доброму дедушке, который пытался нас спасти – предупреждал о плохом характере Сталина, а теперь, оказывается, царскую семью приказал уничтожить. Неслыханное злодейство.
А декабристы? Их куда девать? В их программе помимо радостей свободы, было записано истребление царской фамилии. За что и повесили пятерых. Марксу было семь лет. До рождения Володи[37] – полвека. Давайте изучать национальный состав бунтовщиков-аристократов. Поскольку люмпенов среди них искать не приходится.
Головы царей слетали не только в России и не только в 1918-м. Людовик Французский, Карл Английский, римские императоры… А кто царевича Димитрия пришил? Кто императора Павла кокнул? Два российских самодержца (один – Рюрикович, другой – Романов) сами своих сыночков (законных наследников престола) убили. Одного – в приступе ярости, другого – деловито, с пытками.
И у Достоевского сценарий «Бесов» не с чужих слов. И Распутин был до Кашпировского.
Незачем говорить о неслыханном злодействе. Говорить, вероятно, следует о впервые удавшейся попытке довести дело до конца.
Говорухин перечисляет убийства, зверства, кощунства, читает бесконечные списки погибших.
Что касается кровной точки зрения на злодейское убийство царской фамилии, то следует сказать: калмыко-шведо-еврей приказал расстрелять немцев. Хотя ежели царевич Алексей (немец на 255/256) за 1/256 считается русским, то Ленин за четверть, конечно, еврей. Но оба крещены в православии. Оба – русские дворяне: и калмык, и немец.
Показывают Россию, которую мы потеряли, – как потерянный рай. Где шпицрутены? Где взятки, цензура, перлюстрация, доносы? Где то, от чего сбежал в Италию Гоголь, задыхался Пушкин, рвавшийся «хоть в Китай»? Где Карамзин, определивший всю историю России одним словом: «воруют»?
Или Говорухин тоскует не по России вообще, а по России 1913 года? (Школьная привычка все миллионы тракторов, телевизоров, танков всегда давать «в сравнении с 1913-м».)
Несколько раз Говорухин повторяет: «В 1913-м Россия находилась в высшей точке расцвета». Однако непонятно, к чему было, не закончив реформы, ввязываться в войну с Германией?
Обязательства? Стоит ли серьезно говорить о дипломатических обязательствах. Достопочтенные Черчилль и Рузвельт показали нам потом, как надо умело оттягивать открытие Второго фронта. Подло? Это внеполитическая категория.
Может, и подло, но миллионы англичан и американцев остались живы благодаря подлости своих правительств. А наши солдаты погибали за благородство Иосифа Виссарионовича. И после войны он с благородной гордостью сказал: «Приятно и радостно знать, что кровь, обильно пролитая нашими людьми, не пропала даром, что она дала свои результаты».
«Приятно и радостно»! А не пошли бы вы на… с таким благородством.
Зачем Россия полезла в войну 1914-го? А если уж полезла, то что делала три года победоносная (по Говорухину) русская армия? Как, за три полных года, чудо-богатыри, да в союзе с Францией, Англией, Италией, Японией, США (а всего – более двадцати государств) не одолели Германию с Австро-Венгрией и примкнувшую к ним Болгарию? И как это: вместе с Россией за три года не одолели, а потом, без России, – за год управились?
Темна вода.
Несколько беспокоит, что главный исторический консультант фильма Сергей Станкевич[38] является одним из главных консультантов президента Ельцина. Во-первых, вероятно, именно поэтому, говоря о сносе Ипатьевского дома (где расстреляли Романовых), говоря о властях, уничтожающих следы преступления, Говорухин, любящий называть всех (порой и по имени-отчеству), Ельцина – тогдашнего первого секретаря Свердловского обкома, который и подписал приказ о сносе, – не назвал. Второе и главное – пристрастный, мягко говоря, подход, может, и годится для кино. Для политика – нет.
Убийства священников, юнкеров, отрезанные члены… А Ош, Карабах… кто кому отрезает члены, груди, выкалывает глаза? Люмпены? Марксисты?
Ладно, Пугачев – люмпен. А Грозный – кто? Зачем террор ввел? Марксист? Нет. А нос крючком – поскольку из арийцев, Рюрикович, швед (хотя и меньше, чем Ленин).
Всякая попытка остановиться по дороге в прошлое и сказать: «Вот начало конца» – несостоятельна.
С лица земли и прежде исчезали города, империи, народы, даже языки, даже континенты, цивилизации. И, отлистывая назад, мы неизбежно приходим к самому знаменитому убийству.
Каин Авеля убил. Брат – брата!
Люмпен? Нет. Зажиточный крестьянин, пахарь. Марксист? Нет. Верил в Бога. Искренне и глубоко. Еврей – да, но и Авель не гой, не православный, а брат родной.
Подлец? Садист? Нет.
Вспомните, за что убил?
Жертву Каина не принял Бог. Бог отверг Каина. За какую вину? За что? А ни за что. За просто так. По капризу.
А лишившись Бога, чего ему было жалеть? Кого?
…Потому-то и не стоит устраивать следствие. Формула ответа уже существует: всё – от Бога. А не угодно – тогда так: судьба.
Про Атлантиду не знаю. Успели ли они найти причину? Но из нашего прекрасного далека совершенно ясно: никакое нацменьшинство, никакая партия не могли пустить ко дну материк.
Хотите – судьба. Хотите – Божья воля.
Мы наблюдаем (и с нами происходит) исторический процесс. Но, находясь не вне, а внутри его, мы пытаемся объяснить происходящее пошлыми ничтожными понятиями: партия, мафия…
А почему? А потому что умирать не хочется. Определить болезнь, найти врача, найти лекарство (доллары, МВФ – смех, ей-богу) – значит выздороветь. И гоним мысль о том, что бывают неизлечимые болезни. И тогда вся суматоха и все инъекции-инвестиции – лишь продление судорог.
Может, маемся оттого, что между небом и землей? Размножаться предпочитаем как звери. А умирать хотели бы по-человечески: духовно, индивидуально, красиво, со свечами, речами, под Шопена, под Альбиони… а то и вообще не умирать.
И тот, кто сверху глядит на нашу суету, кто уже не раз стирал с лица земли государства, народы, языки, – думает: не хотите умирать – что ж…
Миллионы крыс вдруг бегут и бросаются в море и тонут в ледяной соленой воде. Останови любую, спроси: куда бежишь? Она радостно ответит: на презентацию! А другая? Норку приватизировать! А третья? В Париж. Куда ж еще?!
Ежели кому родство с мелкими животными кажется унизительным, тем в утешение: киты (тоже стаями) выбрасываются на берег. Чтоб сдохнуть? Или с некоей неизвестной им целью? Или с некими иллюзиями на будущую счастливую жизнь на суше?..
Что делать? А ничего.
Жить, как следует порядочному человеку.
Антигоне под страхом неминуемой смертной казни запретили предавать земле тело родного брата – государственного преступника. Она нашла для себя (для себя, не для общества) гениальную формулу. ДЕЛАЙ ЧТО ДОЛЖЕН. И ПУСТЬ БУДЕТ ЧТО БУДЕТ.
Русский поэт Иосиф Бродский советует, столкнувшись с тягостной, отвратительной, неразрешимой ситуацией, – «взять тоном выше».
Подняться над бытом можно без особого труда, если ты не ребенок и не капризен как ребенок. Подняться над собою дано немногим. Подняться над Богом – никому.
Но есть путь, открытый для всех. Это – «взять тоном ниже».
Удачный экземпляр девичьей попки вызывает более пылкое восхищение, чем все полотна Рафаэля. С этим наверняка согласился бы и сам Рафаэль.
Бросим жалеть о проданной Аляске. Бог с ней! Снявши голову, по волосам не плачут.
Давайте продадим Крым. Американцам или хоть туркам.
Сразу станет легче. Исчезнет повод для войны с Украиной. А мы на эти деньги сможем еще немножко попить-погулять.
…Во вторник в передаче «Без ретуши» (прямой эфир) одна журналистка спросила Говорухина:
– Все так ужасно! Во что же верить?
Я успел подумать, что единственно возможный ответ: «Верить надо в Бога», и вдруг услышал:
– Верить надо в демократическую идею!
Вот спасибо. А в коммунистическую уже не надо?
P.S. Увы, я напророчил. Через три года Говорухин голосовал за коммунистов. Забыл, видать, свое кино. А потом Госдума ратифицировала передачу Крыма Украине.
P.P.S. В Сочи, на Кинотавре-93, Говорухин наткнулся на меня, опознал и сказал барственно и брезгливо: «Я прочел вашу мерзость». Вот те раз! А я-то думал, что серьезный анализ ему понравится. Теперь он – член «Единой России». Разумно. 3 ноября 1992, «МК»
Почем нынче правда-матка
Русско-японская война. 1945–1992[42]
Но в августе, когда я писал эту статью, шансы на мирный договор были. И большие.
Планировалась грандиозная дипломатическая победа. Ельцин, хитро улыбаясь, говорил о двенадцати (четырнадцати?) вариантах[43]. Предвкушались объятия, ликование, приятные сюрпризы, ну и, конечно, кредиты, инвестиции…
Из тактических (и тщеславных) соображений статью хотелось опубликовать перед самым отъездом президента в Японию. Президент не раз говорил, что начинает утро с чтения «МК». Так вот, чтоб не успел забыть.
Улетал Ельцин в субботу. В среду не было места (статья большая). В четверг помешало что-то сверхсрочное. А в пятницу… В пятницу стало известно, что визит сорван.
Патриоты победили.
Президент отступил.
В тот момент многим показалось, что это самое большое поражение, которое нанесли правые с августа 1991-го[44]. Правые торжествовали.
Торжествовали американцы.
Японцы были оскорблены страшно. Высокопоставленный дипломат в ярости не сдержался:
– Это последний раз, когда русские наср… мне в лицо!
И нет сомнений, что Япония отыграется.
…Теперь эта статья состоит из старых и новых глав. Новые помечены крестиком (+).
Я написал, что мне не нравится такой юмор. И что, наверное, нам бы не понравилось, если бы японцы для смеха использовали наших молодогвардейцев[45].
Зам. главного редактора ткнул пальцем во вредное место.
– Как понять?
– Видите ли, и камикадзе, и молодогвардейцы – смертники. И те, и другие отдают жизнь за Родину. Но у молодогвардейца еще были шансы выжить (побег, внезапное наступление Красной армии). А у летчика-камикадзе шансов не было: горючее в один конец и самолет без шасси (не предназначенный к посадке). Так что подвиг камикадзе… как бы это сказать…
Я замялся, а зам. главного прошипел:
– Как вы смеете сравнивать?!! Советских комсомольцев!! С японскими милитаристами!!
Он кричал шепотом. Не хотел, чтоб кто-нибудь услышал, в какой дискуссии он участвует.
Мягко говоря, это не совсем так. «Всегда» острова были японскими. Началось это «всегда» в 1855 году. Прежде острова юридически были ничьи. Там жили аборигены (не японцы, не русские).
Впервые русско-японскую границу провел трактат от 7 февраля 1855 года. Уруп и далее к северу – Россия. Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи[46] – Япония.
Граница двигалась. С 1875-го до 1945-го все Курилы были японскими. Южный Сахалин был то русским, то японским. Но те четыре острова были японскими всегда. С 1855 до 1945 года.
В 1945-м, в конце войны, советские войска без боя заняли Южные Курилы.
13 апреля 1941 года СССР и Япония подписали Пакт о нейтралитете, обязались «поддерживать мирные и дружественные отношения, взаимно уважать территориальную целостность». Еще стороны обещали, что отказ от Пакта должен быть объявлен за год до окончания срока.
Япония сдержала слово. Не напала на нас ни осенью 1941-го, ни летом 1942-го, когда СССР выглядел обреченным на поражение, выглядел легкой добычей.
Мы повели себя иначе. В апреле 1945-го, за месяц до Победы, когда капитуляция Германии была неизбежна, мы разорвали Пакт. А 9 августа, на следующий день после второй атомной бомбы (Нагасаки), объявили Японии войну.
Пакт должен был оставаться в силе до апреля 1946-го. Но Япония была обречена, была легкой добычей, и Сталин не упустил момент. 2 сентября Япония капитулировала.
Все Курилы – впервые! – стали советскими. Подчеркиваю: советскими, а не русскими.
После Цусимы японцев возненавидели. Гигантская Россия проиграла войну с маленькой Японией. «Макаки» – другой клички для японцев не было. Вспомните замечательный фильм «ЧП» – наши моряки в плену у коварных, безжалостных азиатов.
Полюбили их недавно. Да и не их, а электронику – Sony, Akai, Aiwa. Увлеклись карате.
Сами японцы остались чужими. Буквы (иероглифы) понять нельзя. Что на уме – неизвестно. Глаза косые, улыбка деланая, кожа желтая, водка слабая, теплая, противная, да и называется «саке».
Горького (за «Мать») Говорухин записал в очернители русских рабочих. А Островского (с тупыми, жестокими, лживыми толстосумами) куда записать? В очернители русского купечества? А Гоголя с Собакевичем, Плюшкиным – куда?
Но не жульничал, не подтасовывал Говорухин. Он – Однодум. Однолюб. Он так видит. У него так болит.
Спорить? Устраивать диспуты? Глупо, пошло и нет никакой охоты.
Прошлый фильм Говорухина «Так жить нельзя» вышел одновременно со сборником радостных демократов-публицистов «Иного не дано». Название сборника как бы само пристегивалось к названию фильма, из чего комичным образом получалось нечто совершенно гробовое, убивающее демсборник наповал: «Так жить нельзя, а иного не дано».
Есть смертельные ситуации.
В одной из них лягушка, упав в сметану, не сдалась, а барахталась, покуда не сбила масло. И вылезла! Оптимистка!
Врет паскудная лягушачья мораль. Обобщает-обещает-подтасовывает.
Оглянитесь. Разве ж в сметану мы упали? В жидком дерьме, в топком болоте: чем больше барахтаешься – тем глубже засасывает.
Есть иное мужество. Не лягушачье. Человеческое. Когда корабль тонет, а кругом не жюльверновский аквариум, но ледяные летейские воды, и шлюпок нет… Тогда капитан командует надеть чистые рубахи.
Умереть с достоинством – это очень неплохой выбор.
Могут ли Говорухина радовать аплодисменты? Будущего нет, а суета отвратна. Говорухин – смертник.
Это – по фильму, а по жизни? Думаю, от премии не откажется, и шампанского (водки?) выпьет, и в Париж прошвырнется.
Но это – его частная жизнь. И это нисколько не умаляет его труд, его картину.
…Перед началом Говорухин сказал краткую речь. Мол, не для интеллектуалов работал – им и так все известно, и делать выводы они умеют сами. Снимал режиссер картину для народа. Это, мол, лекция по истории. Хоть и пристрастная, но лекция. Чтобы просветить.
В финале, в бесконечном эпизоде Говорухин показал объект своих просветительских усилий. Народ. Тысячеголовая давка за пивом. Трехлитровые банки, двадцатилитровые канистры из-под бензина, сорокалитровые жбаны с-под молока. Кто – дерётся, кто – блюёт, а молодая пара с тупыми рожами, с бессмысленными зенками, отоварившись, бредёт от нас к горизонту. Видать, за билетами на «Россию, которую мы потеряли».
И вспомнился замечательный фильм Сергея Образцова «Кому он нужен, этот Васька?». Как дворовой собачке дядя Федя ножки отрубил. А коту Ваське глазки выколол. А ловцы стальной петлей Жучку удушили. А дети плакали.
По тем временам на «Ваську» надо было больше храбрости, чем теперь на «Россию». Ибо – о том же. О смертельно больном обществе. Но сделано было не в 1992-м демократическом, а в 1970-м тоталитарном (столетие Ленина).
Плакали дети в кадре. Плакали люди у телевизоров. Писали статьи. Однако…
Тот дядя, что собачке на глазах у детей ножки рубил, если и смотрел это кино, то, конечно, не плакал, а ухмылялся.
А кто плакал – тот и до образцовского фильма ножек не рубил, глазок не выкалывал.
…Подвез меня к Дому кино редакционный шофер с приятелем. Одному двадцать девять, другому тридцать лет. Еле-еле достал я им билеты. И после фильма подумал: вот, поговорим, узнаем мнение народа.
Матерное предстояло обсуждение.
Про Ленина, мать его! Про большевиков, мать их! Про коммунистический рай, мать его! куда провалилась (не вознеслась же!) Россия, которую мы потеряли.
Что прикидываться? Другая лексика не облегчит душу от беспросветной тяжести говорухинского фильма, весом в шестую часть суши, размером в тысячу утопших Атлантид. Тяжелая. Не всплывет.
Вышел, нашел машину. А они уже там. Сидят, курят.
– Ну, что скажете?
– О чем?
– Как о чем?! О фильме!
– А мы не досмотрели, ушли.
– …Давно?
– Давно. Минут десять-пятнадцать поглядели. Скучно. Не люблю я документальное кино, я художественное люблю, а документальное – ну его на…
– А вы? – спрашиваю другого.
– А я есть захотел.
– Что ж, – говорю, – поехали. Хули стоим?
И поехали. А хули стоять?
II
Эх, пить будем, гулять будем,
а смерть придет – помирать будем!
Мудрость
Вы прочли текст, написанный ночью после просмотра. Фильм оглушил, как стакан спирта залпом (рядовой факт из собственной молодости, а не из «Судьбы человека»). В пять утра – в койку.
Проспался, стал вспоминать вчерашнее.
Говорухин показывает немецкую хронику 1941 года. Непереносимые кадры массовой сдачи в плен советских солдат. Довольный немец делает нашим добродушный приглашающий жест: мол, иди, рус, всё карашо. И голос Говорухина за кадром: русская армия всегда побеждала, до чего ж ее довели!
Всегда побеждали? А поражения от татар? От ливонцев, ляхов, шведов? А Наполеон в Москве? А Цусима?
Наша историчка (в 401-й московской школе) всегда говорила: «Русские в этой битве одержали поражение». Сказать «русские потерпели» у нее язык не поворачивался.
Говорухин говорит о несчастных юнкерах. Победители-большевики не только их расстреляли, но и половые члены отрезали.
Новгородцам было легче. Резал их, пытал и кастрировал не пришелец, не иноверец, не люмпен. Резал их православный царь, который храмы не взрывал, а строил и молился. Много строил и горячо молился.
Вспомнились титры с «особенной благодарностью Солженицыну». Но и Курбский (Солженицын XVI века) писал всё из той же заграницы всё те же советы: как жить не по лжи, как обустроить Россию.
Тогда, в XVI веке (и раньше, и несколько позже), не длинный еврейский шнобель, а косые монгольские глаза вызывали типичную реакцию. Из тех времен и поговорка про «незваного гостя».
Пушкинский «Борис Годунов» начинается гениально. Русский боярин заполняет анкету Годунова: «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты, зять палача и сам в душе палач…» Точно по-говорухински: люмпен, еврей, чекист.
Упомянутая (при разоблачении, что Ленин частично еврей) попытка предупреждения «Внимание, антисемиты» на трезвую голову внушает сомнения. Во-первых, для антисемитов (да и ни для кого) это не новость. Во-вторых, Говорухин прекрасно знает, что и предупреждать, и переубеждать антисемитов бесполезно. Кажется, отчасти это попытка самооправдания: мол, не сочтите автора юдофобом, мол, беспристрастно излагаю всё как есть.
Говоря о жутких жестокостях начальника Петроградского ЧК Моисея Соломоновича Урицкого (полное имя-отчество – метод проверенный, надежный), Говорухин показывает фото типичной еврейской физиономии и с мрачной ненавистью добавляет: «Какое милое лицо!».
У Кашпировского это называется «давать установку». Но Говорухин честно не помнит, что сотням миллионов еще вчера (а многим и сегодня) лицо «Николашки» казалось идиотским, а божественный лик Товарища Сталина – самым милым-добрым-и-родным. Скажи тогда кому-нибудь, что недоумок – интеллигент с шестью языками, а Корифей Всех Наук – семинарист-недоучка… И не исключаю, что лет тридцать назад жуткие каменные идолы казались Говорухину памятниками самому человечному человеку, доброму дедушке, который пытался нас спасти – предупреждал о плохом характере Сталина, а теперь, оказывается, царскую семью приказал уничтожить. Неслыханное злодейство.
А декабристы? Их куда девать? В их программе помимо радостей свободы, было записано истребление царской фамилии. За что и повесили пятерых. Марксу было семь лет. До рождения Володи[37] – полвека. Давайте изучать национальный состав бунтовщиков-аристократов. Поскольку люмпенов среди них искать не приходится.
Головы царей слетали не только в России и не только в 1918-м. Людовик Французский, Карл Английский, римские императоры… А кто царевича Димитрия пришил? Кто императора Павла кокнул? Два российских самодержца (один – Рюрикович, другой – Романов) сами своих сыночков (законных наследников престола) убили. Одного – в приступе ярости, другого – деловито, с пытками.
И у Достоевского сценарий «Бесов» не с чужих слов. И Распутин был до Кашпировского.
Незачем говорить о неслыханном злодействе. Говорить, вероятно, следует о впервые удавшейся попытке довести дело до конца.
Говорухин перечисляет убийства, зверства, кощунства, читает бесконечные списки погибших.
«Билову отсекли голову. С Елагина, человека тучного, содрали кожу. Жену его изрубили. Дочь… в наложницы. Оклады с икон были ободраны, напрестольное одеяние изорвано. Церковь осквернена была даже калом лошадиным и человечьим. Казни происходили каждый день. Овраги около Берды были завалены трупами расстрелянных, удавленных, четвертованных страдальцев. Шайки разбойников устремлялись во все стороны, пьянствуя по селениям, грабя казну и достояние дворян. Они бросились грабить дома и купеческие лавки, вбегали в церкви и монастыри, обдирали иконостасы; резали всех. Двадцать пять церквей и три монастыря сгорели. Гостиный двор и остальные дома, церкви и монастыри были разграблены. Найдено до трехсот убитых и раненых, около пятисот пропало без вести. В числе убитых находился директор гимназии Каниц, несколько учителей и учеников и полковник Родионов. Многочисленная московская чернь, пьянствуя и шатаясь по улицам, с явным нетерпением ожидала Пугачева».Простите за длинную цитату. Не имея говорухинского сценария, взял «Историю Пугачева» Пушкина и увлекся.
Что касается кровной точки зрения на злодейское убийство царской фамилии, то следует сказать: калмыко-шведо-еврей приказал расстрелять немцев. Хотя ежели царевич Алексей (немец на 255/256) за 1/256 считается русским, то Ленин за четверть, конечно, еврей. Но оба крещены в православии. Оба – русские дворяне: и калмык, и немец.
Показывают Россию, которую мы потеряли, – как потерянный рай. Где шпицрутены? Где взятки, цензура, перлюстрация, доносы? Где то, от чего сбежал в Италию Гоголь, задыхался Пушкин, рвавшийся «хоть в Китай»? Где Карамзин, определивший всю историю России одним словом: «воруют»?
Или Говорухин тоскует не по России вообще, а по России 1913 года? (Школьная привычка все миллионы тракторов, телевизоров, танков всегда давать «в сравнении с 1913-м».)
Несколько раз Говорухин повторяет: «В 1913-м Россия находилась в высшей точке расцвета». Однако непонятно, к чему было, не закончив реформы, ввязываться в войну с Германией?
Обязательства? Стоит ли серьезно говорить о дипломатических обязательствах. Достопочтенные Черчилль и Рузвельт показали нам потом, как надо умело оттягивать открытие Второго фронта. Подло? Это внеполитическая категория.
Может, и подло, но миллионы англичан и американцев остались живы благодаря подлости своих правительств. А наши солдаты погибали за благородство Иосифа Виссарионовича. И после войны он с благородной гордостью сказал: «Приятно и радостно знать, что кровь, обильно пролитая нашими людьми, не пропала даром, что она дала свои результаты».
«Приятно и радостно»! А не пошли бы вы на… с таким благородством.
Зачем Россия полезла в войну 1914-го? А если уж полезла, то что делала три года победоносная (по Говорухину) русская армия? Как, за три полных года, чудо-богатыри, да в союзе с Францией, Англией, Италией, Японией, США (а всего – более двадцати государств) не одолели Германию с Австро-Венгрией и примкнувшую к ним Болгарию? И как это: вместе с Россией за три года не одолели, а потом, без России, – за год управились?
Темна вода.
Несколько беспокоит, что главный исторический консультант фильма Сергей Станкевич[38] является одним из главных консультантов президента Ельцина. Во-первых, вероятно, именно поэтому, говоря о сносе Ипатьевского дома (где расстреляли Романовых), говоря о властях, уничтожающих следы преступления, Говорухин, любящий называть всех (порой и по имени-отчеству), Ельцина – тогдашнего первого секретаря Свердловского обкома, который и подписал приказ о сносе, – не назвал. Второе и главное – пристрастный, мягко говоря, подход, может, и годится для кино. Для политика – нет.
Убийства священников, юнкеров, отрезанные члены… А Ош, Карабах… кто кому отрезает члены, груди, выкалывает глаза? Люмпены? Марксисты?
Ладно, Пугачев – люмпен. А Грозный – кто? Зачем террор ввел? Марксист? Нет. А нос крючком – поскольку из арийцев, Рюрикович, швед (хотя и меньше, чем Ленин).
Всякая попытка остановиться по дороге в прошлое и сказать: «Вот начало конца» – несостоятельна.
С лица земли и прежде исчезали города, империи, народы, даже языки, даже континенты, цивилизации. И, отлистывая назад, мы неизбежно приходим к самому знаменитому убийству.
Каин Авеля убил. Брат – брата!
Люмпен? Нет. Зажиточный крестьянин, пахарь. Марксист? Нет. Верил в Бога. Искренне и глубоко. Еврей – да, но и Авель не гой, не православный, а брат родной.
Подлец? Садист? Нет.
Вспомните, за что убил?
Жертву Каина не принял Бог. Бог отверг Каина. За какую вину? За что? А ни за что. За просто так. По капризу.
А лишившись Бога, чего ему было жалеть? Кого?
…Потому-то и не стоит устраивать следствие. Формула ответа уже существует: всё – от Бога. А не угодно – тогда так: судьба.
Про Атлантиду не знаю. Успели ли они найти причину? Но из нашего прекрасного далека совершенно ясно: никакое нацменьшинство, никакая партия не могли пустить ко дну материк.
Хотите – судьба. Хотите – Божья воля.
Мы наблюдаем (и с нами происходит) исторический процесс. Но, находясь не вне, а внутри его, мы пытаемся объяснить происходящее пошлыми ничтожными понятиями: партия, мафия…
А почему? А потому что умирать не хочется. Определить болезнь, найти врача, найти лекарство (доллары, МВФ – смех, ей-богу) – значит выздороветь. И гоним мысль о том, что бывают неизлечимые болезни. И тогда вся суматоха и все инъекции-инвестиции – лишь продление судорог.
Может, маемся оттого, что между небом и землей? Размножаться предпочитаем как звери. А умирать хотели бы по-человечески: духовно, индивидуально, красиво, со свечами, речами, под Шопена, под Альбиони… а то и вообще не умирать.
И тот, кто сверху глядит на нашу суету, кто уже не раз стирал с лица земли государства, народы, языки, – думает: не хотите умирать – что ж…
Миллионы крыс вдруг бегут и бросаются в море и тонут в ледяной соленой воде. Останови любую, спроси: куда бежишь? Она радостно ответит: на презентацию! А другая? Норку приватизировать! А третья? В Париж. Куда ж еще?!
Ежели кому родство с мелкими животными кажется унизительным, тем в утешение: киты (тоже стаями) выбрасываются на берег. Чтоб сдохнуть? Или с некоей неизвестной им целью? Или с некими иллюзиями на будущую счастливую жизнь на суше?..
Что делать? А ничего.
Жить, как следует порядочному человеку.
Антигоне под страхом неминуемой смертной казни запретили предавать земле тело родного брата – государственного преступника. Она нашла для себя (для себя, не для общества) гениальную формулу. ДЕЛАЙ ЧТО ДОЛЖЕН. И ПУСТЬ БУДЕТ ЧТО БУДЕТ.
Русский поэт Иосиф Бродский советует, столкнувшись с тягостной, отвратительной, неразрешимой ситуацией, – «взять тоном выше».
Подняться над бытом можно без особого труда, если ты не ребенок и не капризен как ребенок. Подняться над собою дано немногим. Подняться над Богом – никому.
Но есть путь, открытый для всех. Это – «взять тоном ниже».
Удачный экземпляр девичьей попки вызывает более пылкое восхищение, чем все полотна Рафаэля. С этим наверняка согласился бы и сам Рафаэль.
Бросим жалеть о проданной Аляске. Бог с ней! Снявши голову, по волосам не плачут.
Давайте продадим Крым. Американцам или хоть туркам.
Сразу станет легче. Исчезнет повод для войны с Украиной. А мы на эти деньги сможем еще немножко попить-погулять.
…Во вторник в передаче «Без ретуши» (прямой эфир) одна журналистка спросила Говорухина:
– Все так ужасно! Во что же верить?
Я успел подумать, что единственно возможный ответ: «Верить надо в Бога», и вдруг услышал:
– Верить надо в демократическую идею!
Вот спасибо. А в коммунистическую уже не надо?
P.S. Увы, я напророчил. Через три года Говорухин голосовал за коммунистов. Забыл, видать, свое кино. А потом Госдума ратифицировала передачу Крыма Украине.
P.P.S. В Сочи, на Кинотавре-93, Говорухин наткнулся на меня, опознал и сказал барственно и брезгливо: «Я прочел вашу мерзость». Вот те раз! А я-то думал, что серьезный анализ ему понравится. Теперь он – член «Единой России». Разумно. 3 ноября 1992, «МК»
Почем нынче правда-матка
3 ноября 1992, «МК»
Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои! Коррупция нагло захватывает прессу. Случаи продажных публикаций участились настолько, что превратились в систему.
Сегодня утром мне домой трижды звонили по одному и тому же делу. Звонили трое: милая девушка, пожилой член бывшего Союза писателей СССР и народный депутат. Текст один и тот же:
– Саша, тут приехали замечательные люди. Они хотят опубликовать честную, объективную информацию. Готовы на всё.
– Сколько это «всё»?
– Сколько скажете.
Звонили, уверен, не мне одному.
Не подвергаю сомнению «честность и объективность», но и слушать не хочу. Мне не нравится метод.
Честные люди предлагают любые деньги, чтобы «опубликовать правду». Ясно, что эти люди всё напечатанное считают неправдой. Ибо – по их логике – если за публикацию правды надо много платить, то сколь ж получено за публикацию лжи? Страшно подумать.
Основания есть. Недавно шестьдесят журналистов летали в Чечню. Самолет прислал Дудаев, жилье и питание обеспечил Дудаев, развлечения (охота, баня) обеспечил Дудаев. Чтобы журналисты написали правду[39].
У любого порядочного человека, которого возили и поили, невольно появляются нравственные обязательства. Нравственно невозможно ответить обидой на гостеприимство.
На прессу (да и на всех) можно действовать пряником, а можно кнутом.
Мы знаем, как Сталин устроил писателям поездку на Беломорканал. И знаем, какую правду они написали о Соловках, о Беломорканале, о ГУЛАГе. Все, в том числе неподкупный Буревестник.
А сколько буревестников летали в Канны с Таги-заде…[40]
Советская пресса стремительно теряет свое единственное завоевание – доверие читателей.
Ни один разумный человек не верил советской прессе до 1987 года. Идеологическая и политическая цензура, партийный диктат, ложь статистики были очевидны всякому и исключали доверие.
Доверие мы завоевали быстро. Отсюда взлет тиражей. Отсюда реальная сила четвертой власти. Отсюда страх трех первых властей и всех, кому гласность мешает.
Мы не можем остановить войну[41]. Мы не можем остановить разграбление страны. Не можем и не должны ловить, арестовывать, судить. Но мы можем и должны делать всё, чтобы чиновники боялись грабить, а органы боялись закрывать на это глаза.
Сегодняшнее падение тиражей – следствие не только дороговизны, но и того, что мы теряем доверие.
Безраздельный диктат власти сменился беспредельным диктатом денег. Наивно думать, что это не заметно со стороны.
Когда за правду убивали, у журналистов еще были какие-то оправдания. Когда правдой торгуют – оправданий нет.
13 ноября 1992, «МК»
Сегодня утром мне домой трижды звонили по одному и тому же делу. Звонили трое: милая девушка, пожилой член бывшего Союза писателей СССР и народный депутат. Текст один и тот же:
– Саша, тут приехали замечательные люди. Они хотят опубликовать честную, объективную информацию. Готовы на всё.
– Сколько это «всё»?
– Сколько скажете.
Звонили, уверен, не мне одному.
Не подвергаю сомнению «честность и объективность», но и слушать не хочу. Мне не нравится метод.
Честные люди предлагают любые деньги, чтобы «опубликовать правду». Ясно, что эти люди всё напечатанное считают неправдой. Ибо – по их логике – если за публикацию правды надо много платить, то сколь ж получено за публикацию лжи? Страшно подумать.
Основания есть. Недавно шестьдесят журналистов летали в Чечню. Самолет прислал Дудаев, жилье и питание обеспечил Дудаев, развлечения (охота, баня) обеспечил Дудаев. Чтобы журналисты написали правду[39].
У любого порядочного человека, которого возили и поили, невольно появляются нравственные обязательства. Нравственно невозможно ответить обидой на гостеприимство.
На прессу (да и на всех) можно действовать пряником, а можно кнутом.
Мы знаем, как Сталин устроил писателям поездку на Беломорканал. И знаем, какую правду они написали о Соловках, о Беломорканале, о ГУЛАГе. Все, в том числе неподкупный Буревестник.
А сколько буревестников летали в Канны с Таги-заде…[40]
Советская пресса стремительно теряет свое единственное завоевание – доверие читателей.
Ни один разумный человек не верил советской прессе до 1987 года. Идеологическая и политическая цензура, партийный диктат, ложь статистики были очевидны всякому и исключали доверие.
Доверие мы завоевали быстро. Отсюда взлет тиражей. Отсюда реальная сила четвертой власти. Отсюда страх трех первых властей и всех, кому гласность мешает.
Мы не можем остановить войну[41]. Мы не можем остановить разграбление страны. Не можем и не должны ловить, арестовывать, судить. Но мы можем и должны делать всё, чтобы чиновники боялись грабить, а органы боялись закрывать на это глаза.
Сегодняшнее падение тиражей – следствие не только дороговизны, но и того, что мы теряем доверие.
Безраздельный диктат власти сменился беспредельным диктатом денег. Наивно думать, что это не заметно со стороны.
Когда за правду убивали, у журналистов еще были какие-то оправдания. Когда правдой торгуют – оправданий нет.
13 ноября 1992, «МК»
Русско-японская война. 1945–1992[42]
13 ноября 1992, «МК»
ГАМЛЕТ. Чье это войско? Куда поход?
ОФИЦЕР. Нам хочется забрать клочок земли,
Который только и богат названьем…
Туда уж стянут сильный гарнизон.
Шекспир
Больше островов – больше патриотизма+
Статья, которую вы сейчас читаете, имеет ошибочный заголовок. Сейчас, в ноябре, мы уже знаем, что русско-японская война не кончилась в 1992-м.Но в августе, когда я писал эту статью, шансы на мирный договор были. И большие.
Планировалась грандиозная дипломатическая победа. Ельцин, хитро улыбаясь, говорил о двенадцати (четырнадцати?) вариантах[43]. Предвкушались объятия, ликование, приятные сюрпризы, ну и, конечно, кредиты, инвестиции…
Из тактических (и тщеславных) соображений статью хотелось опубликовать перед самым отъездом президента в Японию. Президент не раз говорил, что начинает утро с чтения «МК». Так вот, чтоб не успел забыть.
Улетал Ельцин в субботу. В среду не было места (статья большая). В четверг помешало что-то сверхсрочное. А в пятницу… В пятницу стало известно, что визит сорван.
Патриоты победили.
Президент отступил.
В тот момент многим показалось, что это самое большое поражение, которое нанесли правые с августа 1991-го[44]. Правые торжествовали.
Торжествовали американцы.
Японцы были оскорблены страшно. Высокопоставленный дипломат в ярости не сдержался:
– Это последний раз, когда русские наср… мне в лицо!
И нет сомнений, что Япония отыграется.
…Теперь эта статья состоит из старых и новых глав. Новые помечены крестиком (+).
Не смейте сравнивать!
В 1981-м я был безработным. Называл себя «свободным журналистом». Печатали меня только в журнале «Театр» (раз в полгода). Однажды увидел провинциальный спектакль, где персонаж-грузин носил фамилию Камикадзе. Для смеха.Я написал, что мне не нравится такой юмор. И что, наверное, нам бы не понравилось, если бы японцы для смеха использовали наших молодогвардейцев[45].
Зам. главного редактора ткнул пальцем во вредное место.
– Как понять?
– Видите ли, и камикадзе, и молодогвардейцы – смертники. И те, и другие отдают жизнь за Родину. Но у молодогвардейца еще были шансы выжить (побег, внезапное наступление Красной армии). А у летчика-камикадзе шансов не было: горючее в один конец и самолет без шасси (не предназначенный к посадке). Так что подвиг камикадзе… как бы это сказать…
Я замялся, а зам. главного прошипел:
– Как вы смеете сравнивать?!! Советских комсомольцев!! С японскими милитаристами!!
Он кричал шепотом. Не хотел, чтоб кто-нибудь услышал, в какой дискуссии он участвует.
Чьи острова?
ТВ, радио, газеты непрерывно говорят о Курилах. И все равно почти никто ничего не знает. Сто раз спрашивал у первых встречных: «Чьи острова?» – «Наши!» – «Давно?» – «Всегда!»Мягко говоря, это не совсем так. «Всегда» острова были японскими. Началось это «всегда» в 1855 году. Прежде острова юридически были ничьи. Там жили аборигены (не японцы, не русские).
Впервые русско-японскую границу провел трактат от 7 февраля 1855 года. Уруп и далее к северу – Россия. Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи[46] – Япония.
Граница двигалась. С 1875-го до 1945-го все Курилы были японскими. Южный Сахалин был то русским, то японским. Но те четыре острова были японскими всегда. С 1855 до 1945 года.
В 1945-м, в конце войны, советские войска без боя заняли Южные Курилы.
Война
С Японией мы поступили плохо. Она на нас не напала, а мы на нее – напали.13 апреля 1941 года СССР и Япония подписали Пакт о нейтралитете, обязались «поддерживать мирные и дружественные отношения, взаимно уважать территориальную целостность». Еще стороны обещали, что отказ от Пакта должен быть объявлен за год до окончания срока.
Япония сдержала слово. Не напала на нас ни осенью 1941-го, ни летом 1942-го, когда СССР выглядел обреченным на поражение, выглядел легкой добычей.
Мы повели себя иначе. В апреле 1945-го, за месяц до Победы, когда капитуляция Германии была неизбежна, мы разорвали Пакт. А 9 августа, на следующий день после второй атомной бомбы (Нагасаки), объявили Японии войну.
Пакт должен был оставаться в силе до апреля 1946-го. Но Япония была обречена, была легкой добычей, и Сталин не упустил момент. 2 сентября Япония капитулировала.
Все Курилы – впервые! – стали советскими. Подчеркиваю: советскими, а не русскими.
Макаки
Японцев не любили и боялись. Немец – глупый, француз – нахальный, англичанин – холодный. Японец – жестокий.После Цусимы японцев возненавидели. Гигантская Россия проиграла войну с маленькой Японией. «Макаки» – другой клички для японцев не было. Вспомните замечательный фильм «ЧП» – наши моряки в плену у коварных, безжалостных азиатов.
Полюбили их недавно. Да и не их, а электронику – Sony, Akai, Aiwa. Увлеклись карате.
Сами японцы остались чужими. Буквы (иероглифы) понять нельзя. Что на уме – неизвестно. Глаза косые, улыбка деланая, кожа желтая, водка слабая, теплая, противная, да и называется «саке».