Миркина Зинаида. Сказки

достаточно для того, чтобы идти и искать Ее. Иди. Только не забывай ее
образ, увиденный в Зеркале. Не спутай ее ни с кем другим.
- Спутать Ее? Нет, Королева, я, может быть, многое способен натворить,
но вот спутать Ее с кем-нибудь другим я, кажется, не способен. Вот в этом-то
одном я уверен.
- Ну, что ж, может быть. Тебе предстоит трудный путь. Сейчас ты
увидишь, как в сумерках замелькают огоньки, и пойдешь на эти огоньки.
Постепенно их окажется много. Перед тобой откроется Страна Снов, Мечтаний и
Надежд. И каждый огонек будет превращаться в сиреневое сияние и почти каждый
девичий голос начнет звучать флейтой. И среди всех них ты должен найти Ее.
Найти или не найти - но главное: не принять за Нее другую. Если примешь -
попадешь в Страну Морока. А уж из этой страны почти никто, почти никогда
выбраться не мог.
- А если не приму?
- А если не примешь и не найдешь Ее в Стране Снов, Мечтаний и Надежд,
то... тебе придется пойти в Страну Безысходности. Пойти и пройти ее
насквозь.
- Пройти насквозь Страну Безысходности?!
- Да, Том. Путь и выход лежит через Страну Безысходности. Иди, Том. Сил
тебе, Том!
И вот, едва отзвучал голос Снежной Королевы, как в сизом сумраке начали
появляться огоньки. Один, другой, третий, десятый... И на душе стало
понемногу легче и спокойнее. Каким ледяным холодом, каким мраком повеяло от
слов - "Страна Безысходности"! Почему это он должен непременно попасть в
такую страну? Когда есть еще столько надежд! Можно мечтать и видеть сны.. И
надеяться... надеяться...
- То - ом! Том!
- Да!
- Это я. Том!
- Ах, девочка, ты шутишь, глупенькая! Пошути с кем-нибудь другим.
Неужели я приму когда-нибудь тебя за Нее?.. Твое сиреневое платье и не сияет
вовсе, и голос твой совсем не флейта, а детская дудочка.
- Том, Том... Иди сюда, ты ведь устал, ты ведь измучился. А у меня так
тепло, светло и тихо. Ну хоть отдохни у меня немного.
Боже мой, Боже мой, он действительно устал... и ведь он слышит флейту,
флейту. Он входит в дом. На столе горит лампа под сиреневым абажуром. А в
углу комнаты проигрыватель, и на нем пластинка с голосом флейты.
И тогда он садится на диван, закрывает лицо руками и плачет.
- Ты зачем, зачем это сделала? - говорит он хозяйке дома. - Неужели ты
вообразила, что я могу спутать Ее с тобой?
Ах, сколько было еще подделок, этих сиреневых абажуров, этих заемных
сияний и чужих голосов! Ему показалось, что он в каком-то колдовском лесу,
среди оборотней. Как он устал от их огней, от их обманов. "Не хочу
надеяться, не хочу мечтать, не хочу спать! Не хочу этих огней. Пусть не
будет того, чего нет!"
Только он это сказал, как исчез последний дрожащий огонек и полная,
глухая и слепая тьма сомкнулась над ним.
Так вот, что такое Страна Безысходности... Не удалось ее миновать!..
Он сел на какой-то пень и застыл. Сколько прошло времени, он не знал.
Казалось, время остановилось. Идти было некуда, надеяться не на что. Ее не
было нигде. Но ведь Она ЕСТЬ! Он Ее видел в волшебном зеркале. И сердце его
не могло забыть этого.
- Есть, но где?
- Нигде, но есть.
Вокруг него была полная тьма. Но внутри него мерцал свет из волшебного
зеркала. Этот свет не был мороком. О, нет! Пусть весь мир уверял бы его в
противоположном, но он-то знает!.. Тут не глаза, не уши, не ум - тут вся
душа его жила и знала.
И вдруг он увидел, уже глазами увидел во тьме узенькую светящуюся
щелочку. Там был огонь. И это был не морок. Огонь был настоящий - живой и
теплый. Не сиреневый, а оранжевый, даже оранжево-красный, обыкновенный огонь
костра, горевшего в темном лесу. Кажется, он горел здесь всегда, так
спокойно сидели вокруг него маленькие человеческие фигурки, и только время
от времени молча подбрасывали поленья в огонь. Тому показалось, что они
сидели здесь для того, чтобы такие, как он, не затерялись во тьме. Впрочем,
они не обратили на подошедшего Тома никакого внимания, как не обратили бы
внимания на упавшую шишку или задрожавшую от ветра ветку. Точно у них была
одна задача: не растерять тишину внутри себя. И они ее не теряли. "Это -
хранители тишины", - догадался Том, и в сердце его стало пробираться тепло
костра.
И по мере того, как росло тепло в сердце, росла тишина. И в тишине
стали слышны звезды. Да, эти не замеченные им, не заметные прежде звезды
точно разговаривали с костром, и Тому подумалось вдруг, что этот костер -
одна из таких же звезд, и если бы он смотрел издали, то был бы уверен, что
это - звезда. До костра ясно донесся звездный звон. И вот первый гном
ответил:
Когда весь мир внутрь сердца умещен,
Смолкает разногласие земное.
Бог суетою нашей оглушен,
А Дьявол - этой полной тишиною.

Он задохнулся. Он вот здесь, сейчас
Исчез. Черта. За ней - исчезновенье.
И значит ты на самом деле спас
Всех тех, кто ждет и молит о спасенье.

И вот, почти ослепнувши от слез,
Всем сердцем входишь в тишину такую,
В которой хор вознесшихся берез
Беззвучно возглашает: "Аллилуйя!

Том ясно услышал это "Аллилуйя", возглашенное деревьями. Потом все
снова стало тихо, и еще раз донесся звон со звезды, и еще один гном сказал в
ответ:
Нас тянут каменные гири.
Мы связаны. Таков закон.
Но в этом тяжком смертном мире
Есть чистый колокольный звон.

И тот, кто смог его расслышать,
Идет к нему сквозь тяжесть дней,
И чем он ближе, тем он тише,
И чем он тише, тем мощней.

И где-то на последней ноте,
Где смерть уже изнемогла,
Кончаются законы плоти
И расправляет Дух крыла.

"И чем он ближе, тем он тише, и чем он тише, тем мощней", - повторил
Том и ясно расслышал звуки приближающегося колокола. Он действительно
затихал по мере приближения, рассыпаясь перезвоном серебряных колокольчиков,
потом переходил в какую-то хрустальную капель и снова собирался в могучий
звон, который, однако, по мере возрастания мощи, становился тише и тише.
И вот появилось сияние. Тому показалось, что оно еще прекраснее, чем
сияние голубых и розовых хрусталей в Царстве Снежной Королевы. Сияние росло,
окружало его. Он не только видел, он был в этом сиянии. Он плавал, он утопал
в нем.
- Где я? - спросил он, не в силах выносить это блаженство.
- Здесь, - ответил серебряный голос, и вслед за ним появилась женщина,
похожая на серебряную рыбку, такой она была легкой и гибкой, так сливалась
она с сияющей воздушной волной, так танцевала в ней.
- Где - "здесь"? - прошептал Том.
- В том, что есть.
- Но откуда это взялось?
- Оно всегда было здесь, Том, только тебя здесь не было. Ты не умел
войти. Ты все время шел от минуты к минуте, от часа к часу, от дня ко дню. А
мы находимся в щелке между минутами и днями. Вот когда ты остановился в
Стране Безысходности, когда не побежал за бегущей минутой, тут-то ты и
заметил эту щелку, которая между. И - вошел. Сперва ты увидел костер
гномов. Это был вход в тишину. А тишина ведет в то, что есть. Ты шел, шел и
вошел...
- Ну, а дальше? Что будет дальше?
- И дальше будет то, что есть. Все дальше и дальше, все глубже и
глубже, пока не найдутся все потери, пока не встретишься с тем, с чем
расстался, пока не кончится вся боль, пока не придешь туда, где смерть
изнемогла...
Иди, Том... иди...


***

- Ну, Правитель, да что же ты спишь! - говорила между тем Баба Яга
громовым шепотом. - Может, и тебя зачаровала луна? Сегодня она так
рассиялась, точно хочет ни одного темного уголка не оставить. Прямо негде
голову спрятать. Да неужели ты позволишь ей так сиять?! Она вылезла из
зеркал Снежной Королевы, и такой стоит лунный звон, что оглохнуть можно.
Вставай и прекрати это!
- А, это ты, старуха...
- Да, старуха... Интересно, как ты без этой старухи добудешь
бессмертие... Спишь, поддавшись лунным чарам, как самый обыкновенный
простофиля, а пока ночь пройдет, а с ней и надежда на бессмертие.
- А есть надежда, старуха? В самом деле, есть? Ты ведь не по телевизору
выступаешь, ты мне на ухо скажи. Есть?
- Конечно, есть. Зря я, что ли, тебя будила? Вставай и иди к
Волшебникам. Главное, надо знать, как с ними разговаривать. Про бессмертие -
молчок. Скажи только, что тебе необходимо очутиться в Царстве Волшебных
Зеркал. Они поморгают своими огнями, но отказать - не откажут. У них тоже
есть правила, которые они обойти не могут. А мы вот ихнюю щелку обойдем.
- Обойдем?
- Ну, разумеется. Неужели же в щелку лезть? А уж если ты попадешь к
Снежной Королеве, то все. Бессмертие тебе обеспечено.
- Я еще не совсем понял.
- Чего тут понимать? Ты станешь соправителем Снежной Королевы.
- Я?! Со-правителем???
- Да, тут ничего не поделаешь. Без нее не обойтись. Ее даже беречь
придется. Видишь ли, она владеет волшебными зеркалами. Только от ее света в
зеркалах появляются образы того, что есть. Они выплывают из зеркал и светят
на весь мир. Как эта Луна. Так вот, - они будут появляться, а ты будешь их
заслонять. И всей земле будет казаться, что это ты светишься на весь мир. Но
все светящиеся образы
появляются и скрываются, уступая место другим. Ты же будешь бессменным.
Уж раз ты туда пришел - все. Ты-то никому места не уступишь. Все эти
белоснежные церемонии окончатся с твоим приходом.
- Послушай, мудрая старуха, - сказал изумленный и слегка по-мягчевший
Правитель. - А не будет ли там, у Снежной Королевы, несколько...
холодновато... А?
- Стыдись, Крокодилиссимусом! Что тебе ее холод, когда в тебе жар всей
преисподней?! Ты что, забыл, что ты огнедышащий? Ты ведь всесильный! Ну, так
соберись с силами!
И Крокодил собрался. И пошел к Волшебникам. Все случилось именно так,
как рассчитывала Баба Яга. Они поморгали огнями, но открыли Царство
Волшебных Зеркал. И Крокодил вошел это голубовато-розовое и серебристо-белое
сияние.
Нет, пусть нам не говорят, что он ничего не почувствовал, не оценил.
Это не так. Зачем упрощать? Он оценил торжественную красоту этих мест. Даже
есть предание ( никто этого не видел, но предание есть), что из глаз его
вытекла слеза. Одинокая Крокодилова слеза.
- Ну, здравствуй. Белая, здравствуй. Хрустальная! - сказал он, увидев
неподвижно стоявшую и светящуюся Владычицу. - Не ждала гостя?
Снежная Королева молчала.
- Не очень-то ты приветлива. Но я и без приглашения пришел. И не в
гости. Я не привык быть гостем. Я - хозяин. Такой же, как ты. Я согласен
делить с тобой власть. Пока, - не удержался и добавил он.
Слабая улыбка тронула губы Снежной Королевы, но вскоре ее сменило все
то же ровное голубовато-розовое свечение.
- Цвета мы переменим на более яркие. Но кое-что и оставим, пожалуй. -
Он оглядывался вокруг и по-хозяйски примеривался к реформам, как вдруг
раздался тихий голос Владычицы Света:
- Ты здесь не хозяин.
- Гм... У нас равные силы. Белая. Ты вызываешь образы, но я заслоню их
собой. И весь мир будет видеть, что есть Я, а больше ничего нет. И ты
ничего, ничего не сможешь с этим поделать. К тому же твой холод мне не
страшен. А что касается моего жара, то неизвестно, не запросишь ли ты
пощады...Так что ты или сработаешься со мной, или...
И тут вдруг она посмотрела на него таким прозрачным, таким
пронизывающим взглядом, что на одно короткое мгновение ему стало не по себе:
даже вспомнился тот взгляд Смерти, который он видел во сне.
- Я не буду твоей соправительницей. Этого не будет.
- Вот как?! Но ведь я не уйду отсюда.
- Я знаю. Я сама уйду.
- То есть как это? - растерялся Крокодил. - Кто это может уйти по
доброй воле? Кто это не боится уйти?
- Тот, кто собрал свет, тот и не боится уйти. Ему нечего бояться - он
нашел то, что есть. Я живу для того, чтобы собирать свет. Когда я исчезну,
останется свет. И я буду тогда в нем, как он сейчас во мне.
- Что, что все это значит?!
И вдруг Крокодилу стало нестерпимо страшно. Он закричал. Он раскрыл
пасть. Он дохнул огнем, но... Перед ним стояло удивительное существо,
которое его совершенно не боялось. Совсем не боялось и совсем от него не
зависело. Нисколько. А он, великий Крокодилиссимус, целиком зависел от
этого, существа, которое называло себя Владычицей Света.
Он с радостью растоптал бы ее, но... если Ее не будет, не будет и его.
- Как?! Как ты смеешь исчезать! Постой! Куда же ты! Но Она точно не
слышит его. Она становится все прозрачнее, все легче. И голос Ее все тише,
тише... Что, что такое она говорит?
Свет замирал в свой тайный час.
Да нет, он не потух.
Он просто на глазах у нас
Преображался в Дух.

Не ослепителен, не жгуч,
Простясь со осей тщетой,
Луч таял, превращался луч
В Дух Света - Дух Святой...
Королева говорила и таяла на глазах. Таяли хрустали, таяли зеркала,
таяли образы, проплывавшие в них, таяли, расплывались, исчезали очертания
Крокодила. Нет очертаний, нет никого, но сияние есть. Оно дрожит, мерцает.
Вот уже только след от сияния, но какой теплый, какой нежный и чистый
сиреневый след!.. И - флейта, флейта!..
- Я здесь! Я здесь, моя девочка!
- О, наконец-то! Наконец ты мне ответил! Сколько же я звала, сколько
искала тебя!
- Ты звала? Ты искала?! Это я миры обошел, чтобы найти тебя'
- Да, Том. Может быть. Том. Но ведь это ты покинул меня. Я все время
оставалась здесь. В том, что есть. А ты ушел.
- Да... Я ушел... Но, Господи, я пришел... Пришел! И пускай будет то,
что есть, и не будет того, чего нет!
***
Они сидели за столом в своем домике около нарядной сияющей елки: Том,
его Старая Девочка и Помпончик, их верный Помпончик, на которого стоит
только взглянуть - и уже все, что заботило и мучило, окажется одолимым. И
даже самое неодолимое, с которым ничего не поделаешь, тоже...
- С Новым годом! - сказал Помпончик и, взяв в руки бокал, подошел к
телевизору и включил его. Странное дело - он увидел на экране самого себя с
бокалом в руке и со своей неизменной улыбкой.
Но его быстро заслонила Баба Яга.
- Вот-вот-вот! - говорила она. - Не успела я замести эту щелку. И на
этот год тоже не успела. Нагляделись уже в нее вдосталь... "С Новым годом, с
новым счастьем". И такого напустили тут туману, такого дурману... Теперь уже
никто ничего не разберет. На самое точное, самое достоверное - говорят: нет
его! Это то, чего нет! А на всякую невидаль, на то, чего сроду не было,
говорят: вот это то, что есть. И теперь-то уже никто ничего не знает.
Но тут Баба Яга как-то срочно растаяла. А из-за нее снова проступил
Помпончик и сказал, собственно, то, что он говорил всегда:
А я что-то знаю.
А я что-то знаю.
А я что-то знаю,
Знаю - и пою.

Среди темных веток
Щелочка сквозная...
Загляни - увидишь
Звездочку свою!

ГРУСТНЫЙ ГНОМ

Сколько в лесу деревьев? Тысяча и еще раз тысяча, а может быть и
больше... И у каждого дерева тысяча листьев, и тысяча, и еще раз тысяча... А
сколько у каждого листа прожилок? А волосинок у каждого корешка? Что ты
молчишь, открыв рот? До скольких вас учили считать в школе? До биллиона? Ну,
а гномик умел считать до ста. Дальше он уже терял счет. Ты думаешь, такая уж
большая разница? После биллиона остается еще столько же, сколько после ста,
а ты уже потерял счет. И чем скорее ты потеряешь счет, тем лучше. Можешь
закрыть рот и сесть под деревом, а можешь оставаться с открытым ртом, если
тебе так больше нравится. Только перестань считать, это ни к чему. Надо
сидеть тихо-тихо и самому стать как листок или дерево, и тогда ты поймешь.
Знаешь, как это бывает во сне? Так мучительно трудно что-то решается, ты
находишь сотни сложных путей, а надо только одно - проснуться...
Так вот, если перестать спрашивать, сколько деревьев и листьев в лесу,
если перестать считать их, то можно почувствовать, что их тысяча, и еще раз
тысяча, и еще раз тысяча, это какое-то одно тысячеликое существо с одним
единственным сердцем, и оно смотрит на тебя так же, как и на маленького
гномика, который родился сегодня ночью под листом.
Когда он родился, в лесу было темно, а под листом и подавно. Каждая
минута была для этого гномика все равно, что для тебя год, и потому, когда
он прожил десять минут, он уже был совсем большой мальчик. Ты его даже не
заметил бы, наверное, но он все-таки был совсем большой мальчик, хотя что
такое рассвет - он не знал. Видишь ли, нужно было несколько поколений
гномов, чтобы дожить до рассвета. Только очень немногие гномы жили на свете
по два часа. Это все равно, как если бы ты прожил сто двадцать лет. Гномов
поэтому и представляют себе бородатыми, что маленькими их совсем никто и не
видел.
У нашего гномика был дед - настоящий бородатый гном. Гномик любил
забираться к нему на колени, играть с его бородой и слушать его песню. У
старого гнома была любимая песня:

В густом лесу лохматый зверь живет,
Шуршит под лапой лист сухой и хрупкий...
О чем молчит зеленоглазый кот
И старый леший, закуривший трубку?
Они садятся где-нибудь у пня,
В овраге темном, на замшелых склонах,
И зажигают молча три огня
Один рубиновый и два зеленых.

Лохматый зверь бредет в густой тени,
Три короля, три старика в коронах
Бредут сквозь лес на дальние огни -
Один рубиновый и два зеленых.

И королям, и гномам невдомек -
Куда ведет, откуда вышло пламя -
Корявой трубки красный огонек
И черный кот с зажженными глазами...
Так пел старый гном. Мальчик никогда не видел огней. Он не знал, что
такое "рубиновый" и что такое "зеленый", но больше всего на свете любил он
эту песню. Когда он ее слушал, ему казалось, что кто-то незнакомый открыл
дверь его теплого желудевого домика, стоит и зовет его. Там за дверью
холодно, он все теплей укутывается в одеяло, но не отрывает глаз от
незнакомого и не хочет, чтобы он уходил.
"Дедушка, спой мне еще про кота и лешего", - просил он всякий раз, как
видел деда. Иногда мама ворчала: "И зачем ты ему рассказываешь такие страхи,
старый? Не забивай ему голову. Пусть он лучше считает хвоинки и былинки и
станет великим ученым".
Мальчик действительно любил считать хвоинки и былинки. Он был уверен,
что если положить одну былинку рядом с другой, и еще одну, и еще, и так до
ста, то можно будет узнать, какого размера мир, и стать самым умным и ученым
на свете. Вот так однажды он сидел и считал, как вдруг в темноте, прямо
перед собой увидел что-то совсем непонятное. Темнота разорвалась в двух
местах, и два круга, две дыры двигались. И от этого все вокруг становилось
совершенно другим, невиданным и таинственным. "Огни, огни", - прошептала
ящерица рядом с ним. "Огни, огни", - прожужжала какая-то мошка. Гномик
задрожал. Так вот они какие, огни! Было страшно, но больше всего на свете не
хотелось, чтобы это исчезло. И все-таки это исчезло. Гномик остался один в
темноте и в первый раз в жизни подумал, что в темном лесу чего-то не
хватает, может быть, чего-то самого главного. Он постоял так и побрел к
дедушке.
- Дедушка, дедушка, я видел огни! - сказал он, придя к бородатому
гному. - Я видел два огня! Это кот, дедушка?
- Два огня? А третьего ты не видел?
- Нет. Считать-то я умею. Скажи, это кот?
- Да ты видел кота с зажигающимися глазами. Ты видел вечного
кота, который знает тайну.
- А какую тайну, дедушка?
- Да ведь ее знают кот да леший, а я не знаю...
- Дедушка я тоже хочу узнать тайну. Я больше не хочу считать, я хочу
только еще раз увидеть глаза кота и узнать тайну.
- Подожди, может, когда вырастешь, кот и леший доверят тебе свою тайну,
а пока не говори никому, что ты видел глаза кота. Слышишь?
- Слышу, дедушка.
Старый гном задумался. И маленький тоже задумался, открыв рот, как это
любишь делать ты. Ты вот боишься ходить в лес ночью и потому не знаешь
гномов. И вообще ты так мало знаешь! Если бы ты знал то что знают ночные
деревья... Ведь им тоже доверили свою тайну леший и кот с зажигающимися
глазами. А знаешь, почему? Вот слушай.
Мальчик-гном все-таки пошел искать кота и лешего и нашел их. Все было
точно, как в песне, - ночь, лес и три зажегшихся огня, один рубиновый и два
зеленых. Маленькому гному было немного страшно и так интересно, как еще
никогда не было. Он стоял и стоял, пока зоркие глаза кота не заметили его в
темноте.
- Ты зачем пришел сюда, мальчик? - спросил кот с зажигающимися глазами.
- Я хочу узнать вашу тайну, - сказал мальчик, - откройте мне вашу
тайну.
- А откуда ты знаешь, что у нас есть тайна?
- Но ведь никто в лесу не зажигает таких таинственных огней. Я больше
не хочу играть, не хочу считать, я только хочу смотреть на ваши огни и
узнать вашу тайну. Откройте мне вашу тайну, пожалуйста.
- Хорошо. Но только доверие за доверие. Мы тебе откроем свою тайну, а
ты нам свою, - сказал леший и сверкнул красным огоньком.
- Свою? - удивился маленький гном, - но у меня нет тайны!
- У тебя нет тайны? Ты живешь без тайны? Как же мы доверим тебе свою
тайну? Ты же не знаешь, что такое тайна, и не умеешь с ней обращаться. Иди.
Когда у тебя будет тайна, тогда приходи.
И мальчик ушел.
- А на самом деле, что такое тайна? - спросил он у дедушки.
- Тайна - это то, что от всех таят, прячут. У тебя должно быть что-то
такое, чего никто не знает, - ответил старый гном.
- А... ну, хорошо...
И гномик ушел от деда. "Как видно, мне надо рассказать про тот
необыкновенный желудь, который я нашел и от всех спрятал. Я думал, что
построю из него плавучий дом, и тогда все увидят. А до тех пор никто. А
теперь придется рассказать про это коту и лешему, потому что это моя тайна".
И он пошел к коту и лешему.
- У меня есть тайна, я вам доверю ее, доверьте мне свою, - сказал он.
- Ну, говори.
Мальчик все рассказал.
Леший щелкнул пальцами так, что посыпались красные искры и засмеялся.
- Это тайна? Нет, милый, это не тайна, это секрет, обыкновенный секрет.
Ты же совсем не знаешь, что такое тайна. Когда узнаешь, тогда приходи.
Совсем загрустил мальчик-гном. Что же такое тайна? И как ему ее найти?
Прошло целых шесть минут, а по-нашему шесть лет. Мальчик превратился в
юношу с пушком на подбородке. Гномы никогда не бреются, и потому этот пушок
превращается у них к старости в длинную бороду. И вот, когда у мальчика
появился пушок, он увидел девочку, у которой был очень маленький носик и
губки бантиком, таким розовым бантиком. Девочка ему очень понравилась, и он
поцеловал ее прямо в розовый бантик.
"Ну вот, теперь у меня есть настоящая тайна, тайна моего сердца", -
решил он и пошел разыскивать кота и лешего.
- У меня есть тайна, - сказал он, едва завидел три огня, - мне нравится
девочка, я уже целовался с ней!
Но леший опять щелкнул пальцами и засмеялся. "Ну почему он смеется!..
Кот хоть молчит и только лапой по морде проводит..."
- Это опять не тайна по-вашему? - спросил гном.
- Это дымок, который даже и не коснулся тайны. И юноша-гном побрел
домой. Ему ничего не оставалось делать, как засесть за уроки поприлежней.
Видно, ему никогда не узнать тайны кота и лешего. Он обыкновенный гном,
который не знает даже, что такое тайна. И что-то самое прекрасное в жизни,
самое таинственное, самое сказочное пройдет мимо него. Это для каких-то
необыкновенных существ, а он - самый обыкновенный гном. Так думал он. И
девочка ему вскоре разонравилась, целоваться больше не захотелось. Она
оказалась глупенькой-глупенькой... И совсем не понимала ничего про тайну,
про кота и лешего...
Сколько деревьев в лесу? Тысяча, и еще раз тысяча, и еще тысячу раз
тысяча, а может быть и больше. И после биллиона остается столько же
недосчитанного, как и после ста. И нечего думать, что ты намного больше
гномика, потому что над твоей головой остается еще столько же неба, сколько
над головой гномика... Пожалуйста, не думай, что такая большая разница! Всем
одинаково светят таинственные огни ночью, и у всех замирает сердце, всем
становится страшно и сладко от песни старого гнома:
В густом лесу лохматый зверь живет:
Хрустит под лапой лист сухой и хрупкий...
О чем молчит зеленоглазый кот
И старый леший, закуривший трубку?

... Гномику было уже целых двадцать минут, и все его так и прозвали
грустным гномом. Он строил теперь желудевые дома и очень любил делать на них
украшения и сажать рядом ночные фиалки. Когда их запах становился особенно
сильным, он почему-то плакал. И никто не понимал, почему. А однажды он
построил плавучий дом на листе и поплыл один по лесному озеру. Озеро было
такое огромное, и гном такой маленький! Но ведь небо было одинаково высоко
над ними, и потому они сами были почти одинаковыми и могли легко понимать
друг друга.
И вот гном увидел, что озеро протягивает куда-то свои длинные
серебряные руки. Он замер и вдруг различил то, чего еще никогда не видел:
озеро было красавицей с зелеными волосами, со звездными глазами и с длинными
тонкими серебряными руками, которые тянутся неизвестно к кому...

- Как ты хороша, - прошептал он - и как это я раньше не понимал этого!
Но к кому ты протягиваешь свои руки и почему ты плачешь? Ответь мне.
Из озера вытекал и терялся в траве тонкий ручеек слез... И озеро
ответило:
- Я плачу потому, что руки мои устали. Я столько лет держу их
протянутыми. Я так устала ждать...
- Кому же ты их протягиваешь?
- Кому-нибудь. Я протягиваю счастье, но никто не берет. Мне так тяжело
жить со счастьем на руках, со счастьем, которое никто не берет...
- Не плачь, я возьму, - сказал гном, - но оно такое тяжелое, что мне
одному не поднять. Я пойду и расскажу всем. Никто не видел твоих протянутых
рук, а теперь я всем покажу, и все возьмут у тебя счастье.
Гном причалил свои домик и побежал к другим гномам. Всем, всем, всем
надо было рассказать ему о счастье, которое протягивает красавица-озеро...
Он стал рассказывать, но странное дело - все ему говорили, что он бредит.
Гномы ничего не поняли. И тогда грустный гном тоже заплакал, как озеро... И