Страница:
Рыжий влетел в студию, сделал сальто с порога — пружинисто рухнул в вице-президентское кресло и жестко зафиксировался, внимательно перя буркалы.
— Чаво изволите, патрон?
— Язвеня сюда! Лито! Ластю! Общий сбор!
Все завертелось вокруг, заплясало. Служанки забегали с ворохами бересты, заметались курьеры с пакетами чипсов; на круглом столе в конференц-горнице мигом возникли кипы справочных документов, топографические карты, свежее пиво и соленые усошки. Ага, вот — один за другим, пыхтя и потея, вбегают директора дочерних предприятий, прорабы творческих мастерских, ответственные секретари, дежурные редакторы… Представители наемных боянов, певцов, стихоплетов и кукольников, толкаясь и нервничая, занимают места за длинным офисным столом; вдоль стен, скрипя стульями, спешно рассаживаются стенографисты…
Я удовлетворенно обозрел собравшихся. Ну вот: рабочий день начинается.
— Господа, мы открываем новый фронт! — мой голос прогремел под потолком, как сигнальный залп ракетного крейсера. Вмиг воцарилась тишина, только слышно, как с тихим хрустом вылезают изумленные глаза подчиненных да истошно скрипят костяные резы по бересте блокнотов. — Мне надоело воевать только против Чурилы. Предлагается дополнительный враг. Плена Кибала.
Бух, бух, бух. Три инфаркта один за другим — тела слабонервных вынесли в коридор; более молодые и крепкие замы вмиг заняли места досрочно выбывшего начальства, и я продолжил:
— Дело в том, что Кибала меня заказала. А я этого не люблю. Мы должны опередить ее и — уничтожить!
Я сделал лидерский жест кулачищем и, зрелищно закинув чело, подытожил:
— Мы засадим Кибале по самую гортань! Ура!!!
Восторженных криков толпы почему-то не последовало. Никто не кидал чепчики, не стрелял в воздух. Когда улеглось эхо моего идиотского вопля, тотальная тишина сделалась совершенно густой и давящей. Странно. Почему все так боятся Плену Кибалу?
Наконец выручил Гнедан. Он первым пришел в себя. Пытаясь оказать начальству моральную поддержку, рыжий поднялся с места и, непринужденно растягивая посеревшие губы в тугую улыбку, оптимистично изрек:
— Господа! Я полностью согласен с идеей патрона. Считаю, нужно действовать немедля. Берусь заказать для всех нас лучшие места на Запрудыбинском кладбище. Там прекрасный вид на реку, и стоит недорого, по гривне за квадратный метр. Желающие могут сдавать мне деньги прямо сейчас, и обещаю, что…
— Спасибо, Гнедан, — кивнул я. — К твоей ценной идее вернемся несколько позже. А сейчас возьми берестушку и запиши домашнее задание. Тебе поручается срочно забацать пробный пропагандистский ролик для волшебного блюдца. Продолжительность — 3 минуты. Бюджет съемок — 15 гривен. Рабочее название — «Ляжем костьми за батяню Траяна!». Предполагаемый потребитель — совершеннолетний мужской компонент среднего класса автохтонного этноса муравских остяков.
— Остяков? — Модная Гнеданова прическа вздыбилась, аки ржавый морской еж перед атакой. — Это невозможно! Ведь остяки — это…
— Совершенно верно, Гнед. Остяки — это скелеты. Мне нужен рекламный клип для скелетов.
— Для скелетов?! — Изумленный Гнедан взревел; аудитория ахнула вместе с ним. — Патрон, за эти безумные дни я успел многому у вас научиться. Я стал докой в зазывном ремесле, могу очаровывать стариков и детей, мужиков и баб, болотных мохлютов и вонючих степняков. Патрон! Я могу заставить их покупать любую дрянь — от бронзовых мечей ятвяжской ковки до просроченных заклинаний. Но… патрон! Как завлекать ожившую груду костей?! Пиво они не пьют, за девками не хаживают, даже цветиков не нюхают.
— Нет ничего проще, — сощурился я. — Скелет — это ходячая противоположность живому человеку. Стало быть, выверни обычную рекламу наизнанку! Помнишь золотую формулу успешной рекламной кампании в условиях раннего средневековья?
— Прекрасно помню, патрон. Как вы учили, патрон: правило трех «Ж». Женщины, жратва, жалость. Говоря иначе — похоть, мякоть, слякоть: потребитель должен возжелать, взалкать, прослезиться. Верно, патрон?
— Верняк, Гнед. Человеческая реклама ориентирована на жизнеутверждающие ценности. А скелетушкам нужно обратное: старость, смерть и плесень.
— Восхитительно! — простонал со своего места молодой доктор Язвень, моргая заблестевшими рыбьими глазами. — Кажется, начинаю сознавать… Если, к примеру, обычно мы показываем на весь экран полураскрытый девичий ротик — пухлые ярко-красные губы с подвижным розовым языком, то для нелюдей нужно показать… нужно показать…
— Впалые и сизые старческие ноздри с отвратительными волосками внутри! — кивнул я с улыбкой.
— Стало быть, мы просто меняем привычные образы на противоположные! — Мертвенно-бледное лицо Язвеня даже пожелтело от радостного оживления. — Заместо длинноногой блондинки с развевающимися кудрями нужен… хромой негр с черной… грязной… блестящей…
— Задницей? — быстро предложил Травень.
— Лысиной! — поправил я. — Лысины вполне достаточно.
— Да! — Язвень хрустнул пальцами. — Безногий жирный негр с лысиной, блестящей под холодным осенним дождем!
— Гениально, Язвень.
— Заместо сочащихся фруктов и гигантских клубничин под сливками — да будут сухие коровьи лепешки и жирная носорожья блевотина!
— А вместо розовеньких, резвеньких и чистеньких смеющихся детишек — мертвенно-бледные, храпящие и грязные заплаканные старцы. Все страшно просто, господа…
Коллеги зашевелились, зашумели. Ухмыляясь, я деловито продолжил.
— Таким образом, мы уже приступили к генерированию круга ключевых понятий и образов, позитивно воспринимаемых костлявой аудиторией, — красноречиво молвил я, полностью вживаясь в роль хитроумного мастера темных PR-технологий. — Давайте спросим себя, что еще может нравиться скелетам и ведьмам? Блевотина и сопли, господа. Они любят блевотину и сопли. А также, думается мне, хрящи и гнилые зубы. Что дальше? Осколки, труха, гной, плесень, личинки, ветошь, гниль, прах, пепел, кровища…
— Мозги, кишки, глисты! — выпалил рыжий, радостно лыбясь.
— Метла, ступа, сера! — забормотал Язвень. — Патлы, когти, человечинка! Падаль, гадость, тлен!
— Вши, скорпионы, ящеры!
— Занозы! Трещины! Палки в колеса!
— Зубные врачи! Сборщики налогов! Теплая водка и веджибургеры!
Я возвысил начальственный голос, перекрывая шум разгоревшегося мозгового штурма:
— Следующий шаг — табуированные слова! Нужно выделить круг запрещенных понятий, которые негативно действуют на психику костлявых парней. Эти образы мы будем использовать для антирекламы…
— Знаю, знаю! — закричал Гнедан. — Все скелеты ненавидят костяные гребешки! И подсвечники в виде черепов!
— Серебряные пули! Чеснок! Ладан!
— Солнечный свет! Осиновые колышки!
— Живые цветы! Пушистых кроликов! Целующихся голубей!
— Отлично, — сказал я, потирая ладони. — Теперь попробуем определить основной цвет, музыку и запах нашей рекламной кампании. Язвень! Мне нужна статистика по объемам продаж разноцветных трусов среди взрослых остяков. Какой цвет самый популярный?
— Остяки не пользуются трусами, босс! — быстро ответил Язвень. — У них только шлемы бывают с топорами. И пломбы в зубах. А больше ничего.
— Гм, жалко. Но ведь есть какая-нибудь жратва, пойло для скелетов? Сигареты, в конце концов?
— Конечно, есть! — кивнул рыбоглазый ученик. — Особенным спросом пользуется фосфатно-кальциевая каша «Улыбка Зубастика» с витаминными добавками. Бывает разных видов: губчатая, трубчатая, мозговая, черепно-мозговая…
— Ну так выясните, какого цвета ярлычок на самом популярном виде этой гребаной трухи! А пиво они пьют? Какой сорт расходится лучше?
— «Гриммельсгаузенское Особое». Редкая гадость. Рыжая этикетка в черную крапинку.
— О! О! Рыжий цвет — это пять баллов! Нормальные живые люди его ненавидят! Этот цвет вызывает тревогу и раздражение! Не обижайся, Гнед, я не тебя имею в виду, ты у нас скорее медовый блондин… Итак — да здравствует рыжий цвет. Скелеты должны от него просто визжать. Прошу всех пометить: фоновый цвет ролика — темно-рыжий с оттенками подсохшей лимфы, тухлых апельсинов и ржавой колючей проволоки. Теперь музыка…
— У меня мысль, патрон! — Слепой Лито вскочил, возбужденно размахивая удлиненными рукавами стильной бирюзовой косоворотки. — В деревне Нижние Ужасы есть знаменитый ансамбль надрывно-котовой музыки. Квинтет престарелых виртуозов исполняет трогательно-печальные композиции на необычных народных инструментах. Каждый музыкант имеет при себе мешок с котами. Коты подобраны по тембру голоса. Музыкант извлекает подходящего кота из мешка и при помощи небольших пассатижей…
— Супер! Лито, ты гений! — шумно обрадовался я, радостно хрюкая. — Это в натуре пойдет! Точно-точно! Приглашай свой квинтет в любую из наших студий. Надо срочно записать фанеру для ролика.
— Хозяин, позвольте мне?! — жарко прошептал Язвень, пытаясь ухватить за локоть. — Дозвольте мне сделать этот ролик… Если господин Гнедан не желает, я с удовольствием займусь…
— Ни хрена себе! — возмутился рыжий. — Мы, патрон, и сами управимся, без сопливых! Мы теперича тоже все поняли! Короче, побольше дерьма и тараканов… Патрон, я займусь этим роликом, лады?!
— Не ссорьтесь, джентльмены! — Я вытер с выразительных буркал слезы умиления. — Приятно видеть ваш трудовой энтузязизьм. Работы хватит на всех. Гнед, ты нежно берешь под себя скелетов. У Лито своя грядка — он займется окучиванием ведьм. Травень! Будешь ваять рекламу для упырей. А господину Язвеню мы поручим самое ответственное задание. Секретное!
Я подозвал талантливого ученика мановением пальца и начал шептать в бледное ухо. Выслушав, Язвень хихикнул, кровожадно облизнулся — и кинулся на выход вслед за остальными участниками корпоративной планерки.
Но — не все потеряно. Дымный аромат скорого и жестокого реванша уже чувствуется в воздухе. Полуголый и тощий под черным плащом, размахивая длинными руками и горестно покачивая наголо бритым черепом, Траян Держатель идет по полю брани. Он движется медленно и ломко, будто на ржавых шарнирах. Стоны, хрип умирающих, хруст мертвых костей в обагренной траве — как хруст искристого снега под лыжами теплокровных агрессоров, нагло вторгшихся в высокогорную страну оживших мертвецов.
Вспыхивает надпись внизу кадра: На подступах к Бараддуру, 671 год Третьей Эпохи.
Голос за кадром: «Он всегда был с нами, даже в самые трудные времена. В молодости Держатель воевал против теплокровных в дивизии Клац-Фафнира. Он чудом избежал гибели. Жажда мести за поруганную честь остяцкого рыцарства навсегда вошла в него и пронизала до мозга костей».
Cut/
В кадре — фигура Траяна над пропастью. Внезапный порыв ветра вздымает рваные полы черного плаща, и вдруг становится видно, что у Траяна… нет одной ноги. Ярко блистает металлический протез — очень похожий на нижнюю конечность скелета.
Cut/
Огромные черные глаза Траяна Держателя, похожие на глазницы черепа. Голос за кадром: «В тот день он поклялся отомстить. Честь костистого воинства будет восстановлена!»
Вспыхивают огромные пылающие буквы:
ХРУСТ ПОБЕДЫ, РАЗДАВАЙСЯ!
Cut/
Прекрасный ноябрьский день: хлещет ледяной ливень, изредка перемежаемый градом. Широкая улица совершенно пустынна — ранние сумерки, около восьми вечера, прекрасный черный город крепко спит. Но вот вдали поднимается величественное облако смрадных газов, слышится гул барабанной дроби.
Звук за кадром: гул барабанной дроби.
И вот из-за поворота выходят гордые грозные колонны остяцкого ополчения. Красивые, зеленые от благородной плесени скелеты с длинными бородами идут, печатая шаг по лужам. Брызги во все стороны. Грохот барабанов, бубнов и боевых погремушек.
Подпись внизу кадра: Парад ополчения в 211 году в осажденном Геггнгогунге.
Голос за кадром: «Вы смотрите архивные съемки. Городское ополчение Геггнгогунга марширует по улицам осажденного города. Всем этим витязям суждено погибнуть».
Cut/
Крупный план: ярко-рыжий бант на бронзовом нагруднике одного из ополченцев. Надпись на банте: «Я погиб за Держателя».
Голос за кадром: Вглядитесь в эти мужественные черепа. Через несколько часов ополченцы грудью встретят напор теплокровных варваров герцога Граджбрингера и все как один доблестно полягут под копытами рыцарских лошадей. Да, их не вернуть. Герои Геггнгогунга ушли в неизбывность, но завещали нам главное: Траяну можно и должно доверять. Только он искренне радеет за костистую нацию.
Cut/
Траян посещает детские ясли, подходит к кровати юного скелетика. Подходит к нему, гладит по головке. В комнатке уютно и красиво: на подоконнике террариум с анакондами, на стене — милый детский рисунок: углем и сажей нарисован труп теплокровного агрессора с окровавленной отверткой в шее. Юный скелетик с радостным оскальчиком глядит на Траяна. Скелетик держит на ручках красивую старую крысу. Траян склоняется, гладит скелетика по черепушечке, кормит крыску лакомым кусочком тухлятинки. Голос за кадром: «Ты видишь это бледное скуластое хладнокровное лицо Держателя? Траян любит тебя. Он верит в новое поколение костяного народа».
Траян, оборачиваясь, в камеру: «Я могу прорицать скорое будущее. И я говорю вам: молодые скелетики еще напомнят всему миру о кровавой славе древних остяцких империй!»
Cut/
Камера скользит вбок от детской кроватки — теперь видно, что у изголовья висит на гвозде деревянный игрушечный меч. Голос за кадром: «Когда наша молодежь возмужает и закостенеет для битв, где мы возьмем настоящее оружие? Только Траян в силах помочь».
Cut/
В кадре снова Траян и юный скелетик на кровати. Траян достает из походного сундука подарок — игрушечную гильотинку для расправы над бабочками. Он протягивает подарок — и длинный халат на руке Траяна внезапно обнажает металлические сочленения на запястье: это протез! Протез, удивительно напоминающий кости любого скелета!
Наплыв: мутные слезы застилают кадр.
Cut/
Черные облака, молнии. Из тучи вырывается гигантский назгул, ревущий и яростный, раскаленный от бешеной скорости. За рулем назгула — узнаваемая фигура в черном долгополом плаще. Лица не видно, но это — Траян.
Музыка за кадром: ария гниющего ясеня Иггдрасиля из оперы И.Геббельса «Пролетая над гнездом Валькирии».
Голос за кадром: «Только Траян спасет остяцкую нацию. Вот он спешит на помощь — развеваются его роскошные патлы, восхитительно пылает мутный взгляд, и все вокруг преображается: смрадно закипают болота, могучая гниль вздымается волной и расцветает плесень, и усыхают реки, и гибнут омерзительные рыбы, цветы и стрекозы. Да будет вонючим и болезнетворным ветер! Окруженный толпой восхитительно колченогих старух, своих преданных вил, Траян ползет по замечательно жирной грязи навстречу нашему общему счастью. Мы верим, что вновь расцветут гнилые клыкастые улыбки остяцких самок. И тучные стада мух будут весело жужжать, и скорпионы будут танцевать свои радостные джиги, приветствуя нового властителя, и все будет чудесно».
Cut/
Крупный план — оскаленное лицо Траяна в пилотских очках. Лунный свет, прорвавшийся меж туч, высвечивает иссохшую бледную физиономию — и… голубоватыми бликами вспыхивают железные зубы Держателя! Редкие и страшные, они придают лицу удивительное сходство с прекрасными костяными лицами остяков…
Голос за кадром: «Время кинуть кости по Траяновой тропе. Держатель ждет новых подданных. Его объятия распахнуты навстречу остяцкому племени. Траян нужен нам, как кальций. Долой нынешних хозяек, глупых и продажных женщин!
Надпись крупно:
«БЕЛАЯ КОСТЬ — ЗА ТРАЯНА. СТАНОВИСЬ ПОД СТЯГИ РЕВАНША».
Надпись мелко:
«Дополнительная информация по адресу в Вязи: ввв.траян.маг/бесплатный сыр/кости/».
— А че делать, патрон? — Гнедан развел ладони. — Костяки-то все одинаковые! Как их различать?
— Пусть балбесы будут разного роста. И шагать должны вразнобой — ведь это траханое народное ополчение, а не лейб-гвардии воздушно-десантный полк! Дальше, Гнед. Ты хорошо сыграл Траяна, просто блеск; известный актер Колокир против тебя — все равно что Смоктуновский супротив Чаплина. Однако ты перестарался, Гнедушка: под плащом вовсю угадываются трехметровые ходули. И еще. Муляж назгула хреновый. Видно, что крылья пластилиновые, и в глазах фонарики. Надо мальца переделать.
Гнедан пылко убежал переделывать, а вместо него в кабинет заглянул Лито со свежеиспеченным роликом для ведьм. Получилось неплохо. Сначала бабы-яги (белокожие рыженькие милашки в дизайнерском рванье из натурального меха) весело танцуют на очаровательной полянке, заросшей триффидами, волчьими ягодами и ядовитой паутиной. Потом приходят теплокровные изверги, увешанные омерзительными гирляндами цветов. Они устраивают охоту на ведьм, зрелищно насилуя и всячески надругая их. Изверги душераздирающе верещат на флейтах, будучи безвкусно наряжены в цветные уродливые ленты. Ведьмы плачут, призывая на помощь Траяна. Траян сразу приходит, мочит извергов, объявляет золотой век феминизма и свободы совести. Краткая биография Траяна подается в стилистике архивной кинохроники: милый, еще совсем юный Траян жарит кошачье барбекю на Всеатлантическом саммите ведьм в Александрии в 46 г. до н.э.; подросший Траян в лекторских очках конспектирует лекции в колдовском вузе на Лысой горе под Киевом; возмужавший Траян освобождает известную колдунью Пегги Джонс из рук бирмингемских фанатиков в 1411 году; благородно поседелый Траян конфискует первый тираж «Молота ведьм»… Блестяще! Я похвалил Лито и накорябал на демонстрационном видеоблюдце начальственную резолюцию: «Срочно в производство. Тираж — 3000 экз.».
Следующим в офис вломился Травень. Он притащил огромное волшебное блюдище диаметром в полтора метра и, замирая от волнения, запустил свой шедевр — рекламный спот для упырей. В принципе, тоже неплохо. Сначала — худой и бледный младенец с плиткой гематогена в руке (голос за кадром: «С детства Траян познал восхитительный вкус крови»). Далее — калейдоскоп: Траян подписывается под петицией о запрещении осиновых колов; Траян составляет знаменитый «Список Тешилова», спасая от газовых камер тысячи невинных польских вампиров. Траян ведет переговоры о создании независимого государства Трансильвания. Траян жертвует на восстановление мемориального флигеля ужасов в добруджском замке. Траян на митинге в защиту незаконно репрессированного юного кровопийцы Лестата (на заднем плане — толпа нью-йоркских геев-вампиров скандирует: «Лестат, зайка! Мы тебя любим!»). В конце ролика краткая деловая информация о том, что Траян Держатель недавно перечислил 2000 динаров на строительство нового клинического центра по переливанию крови и приглашает всех, кто желает устроиться медбратьями, обращаться на сайт Держателя в Великой Волшебной Вязи.
— Гениально, — выдохнул я. — Запускайте в продажу.
Ключ от королевства
Обзор свежей прессы. Документ номер 2:
РАСПИСНОЙ ЕЖЕМЕСЯЧНИК «ОБОЗ СКАЗАНИЙ»
Рубрика: ЦВЕТНИК ЗЛА.
Заголовок. АСПИД В ЛИСЬЕЙ ШКУРЕ.
Подзаголовок: Родовое Проклятие Базилевсов.
Баюн: Йошка Злотник.
Лжеподпись: «Златозар Ясновежский».
Заметку правил: зав. отделом охмурения ст. жрец Полоскун.
Виза ст. жреца: СОКРАТИТЬ, СВЕРСТАТЬ С ЛУБКАМИ
Заметка:
«Его взгляд холоден и пристрастен, аки прищур царьградского самострела. Работа его разума — смертоносный блеск, взмах короткого меча. Человек без славянской теплоты, лишенный жалости и лени. Не барин, но — магистр. Всю сладость жизни он выжал в горлышко глиняного сосуда с крепким медом. Весь смысл земного бытия умудрился свести к жестокой науке захватнических войн. Его народ безмолвствует, сдавленно хрипя в приступах панического подхалимства. Они величают его Вещим Лисеем. Они боятся сказать правду. Боятся выкрикнуть истинное имя злобного деспота. Страшатся этого прищуренного взгляда, несущего смерть.
Этот князь всегда ходит в черном. Он похож на привидение в изысканном костюме вельможи. Говорят, даже после кровавой битвы при Медове длинные ногти князя Лисея были чисты и аккуратны.
Не видно крови на черных портах…»
Неужели меня тяготит присутствие старого царя Леванида? Вот он, величавый горский деспот — тихо дремлет в тени под замершими ковшами катапульт, сухое лицо красиво закинуто к небу, витое серебро поблескивает над висками, курчавая черная борода рассыпалась по тигровой шкуре на груди. Утром царь Леванид уже дважды подходил ко мне. Улыбался, трепал по плечу… И вежливо, очень вежливо спрашивал, когда мы намерены выступать на поиски былинного сидня, будущего богатыря-муромца. Того самого мужичка, которому якобы суждено остановить веселый натиск непобедимого Чурилы.
Не знаю. Чем пристальнее я вглядываюсь в лица наших врагов, чем чаще игра требует от меня мгновенного и четкого решения реальных задач — тем меньше я верю в успех этого предприятия. Что-то уж больно поэтичное мы задумали. Отыскать реального Илью Муромца! Подарить родной земле первого святорусского богатыря! Какие красивые звучные слова… — а реальный злобный жестокий Чурила уже вовсю приближается к Властову! Остаются считанные дни… Нужно действовать здесь, сейчас — энергично и яростно. А Леванид что? Предлагает рядиться в хламиды и вяло брести в полусгнившую деревеньку Карачарово?
И подумалось мне: ну хорошо, доползем до Карачарова. Найдем мы этого сидня на остывшей печи под тремя одеялами. А дальше что? По былинному алгоритму, нужно поить его волшебной водой из ведра. Простите, а… где ее взять?
Через вилу Шнапс отправил запрос Стеньке Тешилову: есть ли шансы? Возможно ли мгновенное преображение расслабленного крестьянина в супермена? Какие ингредиенты нам нужно замешать для изготовления коктейля под названием «Муромская водица»? Стенька клянется, что перелопатил все базы данных, магические энциклопедии и библиотеки пророчеств: увы. Так и не удалось найти рецепта волшебного зелья, которое смогло бы превратить паралитика в национального героя.
М-да. И еще одну неприятную новость сообщил Степан. Оказывается, на карте былинного края, не существует Карачарова. Деревни с таким названием попросту нет.
Сюрприз ниже пояса. До сих пор, как я имел возможность заметить, события развивались в довольно строгом соответствии с былинными сценариями. Раз уж населенный пункт Карачарово фигурирует во всех песнях про Илью Муромца — значит, думалось мне, должен быть и в здешней реальности… Неужели деревня уже разрушена? Или, наоборот, еще не возникла?
Вздыхая, я повернулся на другой бок. Броня катапульты — жестковатое ложе, это вам не княжеская постель о шестнадцати перинах! Цепь глухо, неприязненно брякнула — зацепилась за штырь, торчащий из панциря адской машины. Как все неудобно! А еще эта девушка… Как ее зовут? Да-да, Рутения Властовская. Рыжая княжна с сумасшедшим характером, девица на пружинках. Уже несколько раз приходила — просто так. Садится напротив, раскрывает внимчивые серо-голубые глазки, радостно помаргивает — и молчит. «Я хочу на тебя поглядеть, милый князь, можно?» Просто изводит этим восторженным взглядом. Извиняюсь, начинаю собираться куда-нибудь по делу — тут же вскакивает, как радостная собачка, которую наконец ведут на прогулку. И ходит, ходит следом по лагерю — как на веревочке. Чирикает всякую забавную ерунду. «А куда мы теперь пойдем воевать, милый князь? Ты ведь возьмешь меня с собой воевать, правда-правда?» А потом прибежала с огромным окунем на кончике стрелы — я тебе, говорит; миленький князь, рыбку поймала, хочешь зажарю? Странная, странная девушка.
— Чаво изволите, патрон?
— Язвеня сюда! Лито! Ластю! Общий сбор!
Все завертелось вокруг, заплясало. Служанки забегали с ворохами бересты, заметались курьеры с пакетами чипсов; на круглом столе в конференц-горнице мигом возникли кипы справочных документов, топографические карты, свежее пиво и соленые усошки. Ага, вот — один за другим, пыхтя и потея, вбегают директора дочерних предприятий, прорабы творческих мастерских, ответственные секретари, дежурные редакторы… Представители наемных боянов, певцов, стихоплетов и кукольников, толкаясь и нервничая, занимают места за длинным офисным столом; вдоль стен, скрипя стульями, спешно рассаживаются стенографисты…
Я удовлетворенно обозрел собравшихся. Ну вот: рабочий день начинается.
— Господа, мы открываем новый фронт! — мой голос прогремел под потолком, как сигнальный залп ракетного крейсера. Вмиг воцарилась тишина, только слышно, как с тихим хрустом вылезают изумленные глаза подчиненных да истошно скрипят костяные резы по бересте блокнотов. — Мне надоело воевать только против Чурилы. Предлагается дополнительный враг. Плена Кибала.
Бух, бух, бух. Три инфаркта один за другим — тела слабонервных вынесли в коридор; более молодые и крепкие замы вмиг заняли места досрочно выбывшего начальства, и я продолжил:
— Дело в том, что Кибала меня заказала. А я этого не люблю. Мы должны опередить ее и — уничтожить!
Я сделал лидерский жест кулачищем и, зрелищно закинув чело, подытожил:
— Мы засадим Кибале по самую гортань! Ура!!!
Восторженных криков толпы почему-то не последовало. Никто не кидал чепчики, не стрелял в воздух. Когда улеглось эхо моего идиотского вопля, тотальная тишина сделалась совершенно густой и давящей. Странно. Почему все так боятся Плену Кибалу?
Наконец выручил Гнедан. Он первым пришел в себя. Пытаясь оказать начальству моральную поддержку, рыжий поднялся с места и, непринужденно растягивая посеревшие губы в тугую улыбку, оптимистично изрек:
— Господа! Я полностью согласен с идеей патрона. Считаю, нужно действовать немедля. Берусь заказать для всех нас лучшие места на Запрудыбинском кладбище. Там прекрасный вид на реку, и стоит недорого, по гривне за квадратный метр. Желающие могут сдавать мне деньги прямо сейчас, и обещаю, что…
— Спасибо, Гнедан, — кивнул я. — К твоей ценной идее вернемся несколько позже. А сейчас возьми берестушку и запиши домашнее задание. Тебе поручается срочно забацать пробный пропагандистский ролик для волшебного блюдца. Продолжительность — 3 минуты. Бюджет съемок — 15 гривен. Рабочее название — «Ляжем костьми за батяню Траяна!». Предполагаемый потребитель — совершеннолетний мужской компонент среднего класса автохтонного этноса муравских остяков.
— Остяков? — Модная Гнеданова прическа вздыбилась, аки ржавый морской еж перед атакой. — Это невозможно! Ведь остяки — это…
— Совершенно верно, Гнед. Остяки — это скелеты. Мне нужен рекламный клип для скелетов.
— Для скелетов?! — Изумленный Гнедан взревел; аудитория ахнула вместе с ним. — Патрон, за эти безумные дни я успел многому у вас научиться. Я стал докой в зазывном ремесле, могу очаровывать стариков и детей, мужиков и баб, болотных мохлютов и вонючих степняков. Патрон! Я могу заставить их покупать любую дрянь — от бронзовых мечей ятвяжской ковки до просроченных заклинаний. Но… патрон! Как завлекать ожившую груду костей?! Пиво они не пьют, за девками не хаживают, даже цветиков не нюхают.
— Нет ничего проще, — сощурился я. — Скелет — это ходячая противоположность живому человеку. Стало быть, выверни обычную рекламу наизнанку! Помнишь золотую формулу успешной рекламной кампании в условиях раннего средневековья?
— Прекрасно помню, патрон. Как вы учили, патрон: правило трех «Ж». Женщины, жратва, жалость. Говоря иначе — похоть, мякоть, слякоть: потребитель должен возжелать, взалкать, прослезиться. Верно, патрон?
— Верняк, Гнед. Человеческая реклама ориентирована на жизнеутверждающие ценности. А скелетушкам нужно обратное: старость, смерть и плесень.
— Восхитительно! — простонал со своего места молодой доктор Язвень, моргая заблестевшими рыбьими глазами. — Кажется, начинаю сознавать… Если, к примеру, обычно мы показываем на весь экран полураскрытый девичий ротик — пухлые ярко-красные губы с подвижным розовым языком, то для нелюдей нужно показать… нужно показать…
— Впалые и сизые старческие ноздри с отвратительными волосками внутри! — кивнул я с улыбкой.
— Стало быть, мы просто меняем привычные образы на противоположные! — Мертвенно-бледное лицо Язвеня даже пожелтело от радостного оживления. — Заместо длинноногой блондинки с развевающимися кудрями нужен… хромой негр с черной… грязной… блестящей…
— Задницей? — быстро предложил Травень.
— Лысиной! — поправил я. — Лысины вполне достаточно.
— Да! — Язвень хрустнул пальцами. — Безногий жирный негр с лысиной, блестящей под холодным осенним дождем!
— Гениально, Язвень.
— Заместо сочащихся фруктов и гигантских клубничин под сливками — да будут сухие коровьи лепешки и жирная носорожья блевотина!
— А вместо розовеньких, резвеньких и чистеньких смеющихся детишек — мертвенно-бледные, храпящие и грязные заплаканные старцы. Все страшно просто, господа…
Коллеги зашевелились, зашумели. Ухмыляясь, я деловито продолжил.
— Таким образом, мы уже приступили к генерированию круга ключевых понятий и образов, позитивно воспринимаемых костлявой аудиторией, — красноречиво молвил я, полностью вживаясь в роль хитроумного мастера темных PR-технологий. — Давайте спросим себя, что еще может нравиться скелетам и ведьмам? Блевотина и сопли, господа. Они любят блевотину и сопли. А также, думается мне, хрящи и гнилые зубы. Что дальше? Осколки, труха, гной, плесень, личинки, ветошь, гниль, прах, пепел, кровища…
— Мозги, кишки, глисты! — выпалил рыжий, радостно лыбясь.
— Метла, ступа, сера! — забормотал Язвень. — Патлы, когти, человечинка! Падаль, гадость, тлен!
— Вши, скорпионы, ящеры!
— Занозы! Трещины! Палки в колеса!
— Зубные врачи! Сборщики налогов! Теплая водка и веджибургеры!
Я возвысил начальственный голос, перекрывая шум разгоревшегося мозгового штурма:
— Следующий шаг — табуированные слова! Нужно выделить круг запрещенных понятий, которые негативно действуют на психику костлявых парней. Эти образы мы будем использовать для антирекламы…
— Знаю, знаю! — закричал Гнедан. — Все скелеты ненавидят костяные гребешки! И подсвечники в виде черепов!
— Серебряные пули! Чеснок! Ладан!
— Солнечный свет! Осиновые колышки!
— Живые цветы! Пушистых кроликов! Целующихся голубей!
— Отлично, — сказал я, потирая ладони. — Теперь попробуем определить основной цвет, музыку и запах нашей рекламной кампании. Язвень! Мне нужна статистика по объемам продаж разноцветных трусов среди взрослых остяков. Какой цвет самый популярный?
— Остяки не пользуются трусами, босс! — быстро ответил Язвень. — У них только шлемы бывают с топорами. И пломбы в зубах. А больше ничего.
— Гм, жалко. Но ведь есть какая-нибудь жратва, пойло для скелетов? Сигареты, в конце концов?
— Конечно, есть! — кивнул рыбоглазый ученик. — Особенным спросом пользуется фосфатно-кальциевая каша «Улыбка Зубастика» с витаминными добавками. Бывает разных видов: губчатая, трубчатая, мозговая, черепно-мозговая…
— Ну так выясните, какого цвета ярлычок на самом популярном виде этой гребаной трухи! А пиво они пьют? Какой сорт расходится лучше?
— «Гриммельсгаузенское Особое». Редкая гадость. Рыжая этикетка в черную крапинку.
— О! О! Рыжий цвет — это пять баллов! Нормальные живые люди его ненавидят! Этот цвет вызывает тревогу и раздражение! Не обижайся, Гнед, я не тебя имею в виду, ты у нас скорее медовый блондин… Итак — да здравствует рыжий цвет. Скелеты должны от него просто визжать. Прошу всех пометить: фоновый цвет ролика — темно-рыжий с оттенками подсохшей лимфы, тухлых апельсинов и ржавой колючей проволоки. Теперь музыка…
— У меня мысль, патрон! — Слепой Лито вскочил, возбужденно размахивая удлиненными рукавами стильной бирюзовой косоворотки. — В деревне Нижние Ужасы есть знаменитый ансамбль надрывно-котовой музыки. Квинтет престарелых виртуозов исполняет трогательно-печальные композиции на необычных народных инструментах. Каждый музыкант имеет при себе мешок с котами. Коты подобраны по тембру голоса. Музыкант извлекает подходящего кота из мешка и при помощи небольших пассатижей…
— Супер! Лито, ты гений! — шумно обрадовался я, радостно хрюкая. — Это в натуре пойдет! Точно-точно! Приглашай свой квинтет в любую из наших студий. Надо срочно записать фанеру для ролика.
— Хозяин, позвольте мне?! — жарко прошептал Язвень, пытаясь ухватить за локоть. — Дозвольте мне сделать этот ролик… Если господин Гнедан не желает, я с удовольствием займусь…
— Ни хрена себе! — возмутился рыжий. — Мы, патрон, и сами управимся, без сопливых! Мы теперича тоже все поняли! Короче, побольше дерьма и тараканов… Патрон, я займусь этим роликом, лады?!
— Не ссорьтесь, джентльмены! — Я вытер с выразительных буркал слезы умиления. — Приятно видеть ваш трудовой энтузязизьм. Работы хватит на всех. Гнед, ты нежно берешь под себя скелетов. У Лито своя грядка — он займется окучиванием ведьм. Травень! Будешь ваять рекламу для упырей. А господину Язвеню мы поручим самое ответственное задание. Секретное!
Я подозвал талантливого ученика мановением пальца и начал шептать в бледное ухо. Выслушав, Язвень хихикнул, кровожадно облизнулся — и кинулся на выход вслед за остальными участниками корпоративной планерки.
* * *
Ржавый закат. Огненно-рыжее небо в пятнах клубящейся гари, хлопья сажи медленно вьются над дымящимся плоскогорьем. Это — поле битвы под Бараддуром. Битва свершилась, вооруженные тени разгромлены. Любимые исчадия Саурона — оживленные скелетоны — засеяли поле брани своими костями. Сломлен позвоночник древнего воинства. В кадре — красиво разметавшиеся остовы, раздробленные черепа.Но — не все потеряно. Дымный аромат скорого и жестокого реванша уже чувствуется в воздухе. Полуголый и тощий под черным плащом, размахивая длинными руками и горестно покачивая наголо бритым черепом, Траян Держатель идет по полю брани. Он движется медленно и ломко, будто на ржавых шарнирах. Стоны, хрип умирающих, хруст мертвых костей в обагренной траве — как хруст искристого снега под лыжами теплокровных агрессоров, нагло вторгшихся в высокогорную страну оживших мертвецов.
Вспыхивает надпись внизу кадра: На подступах к Бараддуру, 671 год Третьей Эпохи.
Голос за кадром: «Он всегда был с нами, даже в самые трудные времена. В молодости Держатель воевал против теплокровных в дивизии Клац-Фафнира. Он чудом избежал гибели. Жажда мести за поруганную честь остяцкого рыцарства навсегда вошла в него и пронизала до мозга костей».
Cut/
В кадре — фигура Траяна над пропастью. Внезапный порыв ветра вздымает рваные полы черного плаща, и вдруг становится видно, что у Траяна… нет одной ноги. Ярко блистает металлический протез — очень похожий на нижнюю конечность скелета.
Cut/
Огромные черные глаза Траяна Держателя, похожие на глазницы черепа. Голос за кадром: «В тот день он поклялся отомстить. Честь костистого воинства будет восстановлена!»
Вспыхивают огромные пылающие буквы:
ХРУСТ ПОБЕДЫ, РАЗДАВАЙСЯ!
Cut/
Прекрасный ноябрьский день: хлещет ледяной ливень, изредка перемежаемый градом. Широкая улица совершенно пустынна — ранние сумерки, около восьми вечера, прекрасный черный город крепко спит. Но вот вдали поднимается величественное облако смрадных газов, слышится гул барабанной дроби.
Звук за кадром: гул барабанной дроби.
И вот из-за поворота выходят гордые грозные колонны остяцкого ополчения. Красивые, зеленые от благородной плесени скелеты с длинными бородами идут, печатая шаг по лужам. Брызги во все стороны. Грохот барабанов, бубнов и боевых погремушек.
Подпись внизу кадра: Парад ополчения в 211 году в осажденном Геггнгогунге.
Голос за кадром: «Вы смотрите архивные съемки. Городское ополчение Геггнгогунга марширует по улицам осажденного города. Всем этим витязям суждено погибнуть».
Cut/
Крупный план: ярко-рыжий бант на бронзовом нагруднике одного из ополченцев. Надпись на банте: «Я погиб за Держателя».
Голос за кадром: Вглядитесь в эти мужественные черепа. Через несколько часов ополченцы грудью встретят напор теплокровных варваров герцога Граджбрингера и все как один доблестно полягут под копытами рыцарских лошадей. Да, их не вернуть. Герои Геггнгогунга ушли в неизбывность, но завещали нам главное: Траяну можно и должно доверять. Только он искренне радеет за костистую нацию.
Cut/
Траян посещает детские ясли, подходит к кровати юного скелетика. Подходит к нему, гладит по головке. В комнатке уютно и красиво: на подоконнике террариум с анакондами, на стене — милый детский рисунок: углем и сажей нарисован труп теплокровного агрессора с окровавленной отверткой в шее. Юный скелетик с радостным оскальчиком глядит на Траяна. Скелетик держит на ручках красивую старую крысу. Траян склоняется, гладит скелетика по черепушечке, кормит крыску лакомым кусочком тухлятинки. Голос за кадром: «Ты видишь это бледное скуластое хладнокровное лицо Держателя? Траян любит тебя. Он верит в новое поколение костяного народа».
Траян, оборачиваясь, в камеру: «Я могу прорицать скорое будущее. И я говорю вам: молодые скелетики еще напомнят всему миру о кровавой славе древних остяцких империй!»
Cut/
Камера скользит вбок от детской кроватки — теперь видно, что у изголовья висит на гвозде деревянный игрушечный меч. Голос за кадром: «Когда наша молодежь возмужает и закостенеет для битв, где мы возьмем настоящее оружие? Только Траян в силах помочь».
Cut/
В кадре снова Траян и юный скелетик на кровати. Траян достает из походного сундука подарок — игрушечную гильотинку для расправы над бабочками. Он протягивает подарок — и длинный халат на руке Траяна внезапно обнажает металлические сочленения на запястье: это протез! Протез, удивительно напоминающий кости любого скелета!
Наплыв: мутные слезы застилают кадр.
Cut/
Черные облака, молнии. Из тучи вырывается гигантский назгул, ревущий и яростный, раскаленный от бешеной скорости. За рулем назгула — узнаваемая фигура в черном долгополом плаще. Лица не видно, но это — Траян.
Музыка за кадром: ария гниющего ясеня Иггдрасиля из оперы И.Геббельса «Пролетая над гнездом Валькирии».
Голос за кадром: «Только Траян спасет остяцкую нацию. Вот он спешит на помощь — развеваются его роскошные патлы, восхитительно пылает мутный взгляд, и все вокруг преображается: смрадно закипают болота, могучая гниль вздымается волной и расцветает плесень, и усыхают реки, и гибнут омерзительные рыбы, цветы и стрекозы. Да будет вонючим и болезнетворным ветер! Окруженный толпой восхитительно колченогих старух, своих преданных вил, Траян ползет по замечательно жирной грязи навстречу нашему общему счастью. Мы верим, что вновь расцветут гнилые клыкастые улыбки остяцких самок. И тучные стада мух будут весело жужжать, и скорпионы будут танцевать свои радостные джиги, приветствуя нового властителя, и все будет чудесно».
Cut/
Крупный план — оскаленное лицо Траяна в пилотских очках. Лунный свет, прорвавшийся меж туч, высвечивает иссохшую бледную физиономию — и… голубоватыми бликами вспыхивают железные зубы Держателя! Редкие и страшные, они придают лицу удивительное сходство с прекрасными костяными лицами остяков…
Голос за кадром: «Время кинуть кости по Траяновой тропе. Держатель ждет новых подданных. Его объятия распахнуты навстречу остяцкому племени. Траян нужен нам, как кальций. Долой нынешних хозяек, глупых и продажных женщин!
Надпись крупно:
«БЕЛАЯ КОСТЬ — ЗА ТРАЯНА. СТАНОВИСЬ ПОД СТЯГИ РЕВАНША».
Надпись мелко:
«Дополнительная информация по адресу в Вязи: ввв.траян.маг/бесплатный сыр/кости/».
* * *
— Это ни в какие шлагбаумы не лезет! — поморщился я, разминая в руках очередную таранку и обиженно глядя на Гнедана. — Почему твои скелеты-ополченцы маршируют ровными колоннами, как боевики СА? Сразу видно, что пластиковые марионетки! Пойми, рыжий: нельзя воспринимать гордый и свободолюбивый остяцкий народ как серую массу ожившего кальция. У каждого скелетика — своя судьба, свои надежды и чаяния! Ополченцы — герои, а не однотипные машины для убийства…— А че делать, патрон? — Гнедан развел ладони. — Костяки-то все одинаковые! Как их различать?
— Пусть балбесы будут разного роста. И шагать должны вразнобой — ведь это траханое народное ополчение, а не лейб-гвардии воздушно-десантный полк! Дальше, Гнед. Ты хорошо сыграл Траяна, просто блеск; известный актер Колокир против тебя — все равно что Смоктуновский супротив Чаплина. Однако ты перестарался, Гнедушка: под плащом вовсю угадываются трехметровые ходули. И еще. Муляж назгула хреновый. Видно, что крылья пластилиновые, и в глазах фонарики. Надо мальца переделать.
Гнедан пылко убежал переделывать, а вместо него в кабинет заглянул Лито со свежеиспеченным роликом для ведьм. Получилось неплохо. Сначала бабы-яги (белокожие рыженькие милашки в дизайнерском рванье из натурального меха) весело танцуют на очаровательной полянке, заросшей триффидами, волчьими ягодами и ядовитой паутиной. Потом приходят теплокровные изверги, увешанные омерзительными гирляндами цветов. Они устраивают охоту на ведьм, зрелищно насилуя и всячески надругая их. Изверги душераздирающе верещат на флейтах, будучи безвкусно наряжены в цветные уродливые ленты. Ведьмы плачут, призывая на помощь Траяна. Траян сразу приходит, мочит извергов, объявляет золотой век феминизма и свободы совести. Краткая биография Траяна подается в стилистике архивной кинохроники: милый, еще совсем юный Траян жарит кошачье барбекю на Всеатлантическом саммите ведьм в Александрии в 46 г. до н.э.; подросший Траян в лекторских очках конспектирует лекции в колдовском вузе на Лысой горе под Киевом; возмужавший Траян освобождает известную колдунью Пегги Джонс из рук бирмингемских фанатиков в 1411 году; благородно поседелый Траян конфискует первый тираж «Молота ведьм»… Блестяще! Я похвалил Лито и накорябал на демонстрационном видеоблюдце начальственную резолюцию: «Срочно в производство. Тираж — 3000 экз.».
Следующим в офис вломился Травень. Он притащил огромное волшебное блюдище диаметром в полтора метра и, замирая от волнения, запустил свой шедевр — рекламный спот для упырей. В принципе, тоже неплохо. Сначала — худой и бледный младенец с плиткой гематогена в руке (голос за кадром: «С детства Траян познал восхитительный вкус крови»). Далее — калейдоскоп: Траян подписывается под петицией о запрещении осиновых колов; Траян составляет знаменитый «Список Тешилова», спасая от газовых камер тысячи невинных польских вампиров. Траян ведет переговоры о создании независимого государства Трансильвания. Траян жертвует на восстановление мемориального флигеля ужасов в добруджском замке. Траян на митинге в защиту незаконно репрессированного юного кровопийцы Лестата (на заднем плане — толпа нью-йоркских геев-вампиров скандирует: «Лестат, зайка! Мы тебя любим!»). В конце ролика краткая деловая информация о том, что Траян Держатель недавно перечислил 2000 динаров на строительство нового клинического центра по переливанию крови и приглашает всех, кто желает устроиться медбратьями, обращаться на сайт Держателя в Великой Волшебной Вязи.
— Гениально, — выдохнул я. — Запускайте в продажу.
Ключ от королевства
(дневник Алексиоса-деспота)
This is the key of the kingdom.
In that kingdom there is a town.
In that town there is a street.
In that street there is a house.
In that house there is a room.
In that room there is a basket.
In the basket there are some flowers.
From The Annotated Mother Goose Rhymes(14).
Полуденный бред победителя — Черномор лишается бороды. — Предсказание. — Я разгадываю детские загадки. — Операция «Купальня». — Леванидова росстань. — Судьба Каширина.
[14]Обзор свежей прессы. Документ номер 2:
РАСПИСНОЙ ЕЖЕМЕСЯЧНИК «ОБОЗ СКАЗАНИЙ»
Рубрика: ЦВЕТНИК ЗЛА.
Заголовок. АСПИД В ЛИСЬЕЙ ШКУРЕ.
Подзаголовок: Родовое Проклятие Базилевсов.
Баюн: Йошка Злотник.
Лжеподпись: «Златозар Ясновежский».
Заметку правил: зав. отделом охмурения ст. жрец Полоскун.
Виза ст. жреца: СОКРАТИТЬ, СВЕРСТАТЬ С ЛУБКАМИ
Заметка:
«Его взгляд холоден и пристрастен, аки прищур царьградского самострела. Работа его разума — смертоносный блеск, взмах короткого меча. Человек без славянской теплоты, лишенный жалости и лени. Не барин, но — магистр. Всю сладость жизни он выжал в горлышко глиняного сосуда с крепким медом. Весь смысл земного бытия умудрился свести к жестокой науке захватнических войн. Его народ безмолвствует, сдавленно хрипя в приступах панического подхалимства. Они величают его Вещим Лисеем. Они боятся сказать правду. Боятся выкрикнуть истинное имя злобного деспота. Страшатся этого прищуренного взгляда, несущего смерть.
Этот князь всегда ходит в черном. Он похож на привидение в изысканном костюме вельможи. Говорят, даже после кровавой битвы при Медове длинные ногти князя Лисея были чисты и аккуратны.
Не видно крови на черных портах…»
* * *
Царь Леванид повелел своим ловким арбалетчикам набросать пестрые коврики на лафет камнемета — я прилег, накрылся с головой плащом, чтобы не звенели в усталой голове ярые солнечные лучи… Не спалось. Нежное предчувствие зла вздрагивало в душе и томило: в чем дело-то? Разве я поступаю неправильно? Разве я потерял, позабыл что-то важное? И вот еще искушение: золотая цепь будто потяжелела. Почему-то стала давить и слишком громыхает звеньями, впивается в ребра, мешает повернуться на живот и заснуть — спокойно и легко заснуть, чтобы не видеть эти черно-рыжие дымные хвосты над погребальными кострищами и чтобы приснилась какая-нибудь цветная, безобидная чушь из далекого московского детства…Неужели меня тяготит присутствие старого царя Леванида? Вот он, величавый горский деспот — тихо дремлет в тени под замершими ковшами катапульт, сухое лицо красиво закинуто к небу, витое серебро поблескивает над висками, курчавая черная борода рассыпалась по тигровой шкуре на груди. Утром царь Леванид уже дважды подходил ко мне. Улыбался, трепал по плечу… И вежливо, очень вежливо спрашивал, когда мы намерены выступать на поиски былинного сидня, будущего богатыря-муромца. Того самого мужичка, которому якобы суждено остановить веселый натиск непобедимого Чурилы.
Не знаю. Чем пристальнее я вглядываюсь в лица наших врагов, чем чаще игра требует от меня мгновенного и четкого решения реальных задач — тем меньше я верю в успех этого предприятия. Что-то уж больно поэтичное мы задумали. Отыскать реального Илью Муромца! Подарить родной земле первого святорусского богатыря! Какие красивые звучные слова… — а реальный злобный жестокий Чурила уже вовсю приближается к Властову! Остаются считанные дни… Нужно действовать здесь, сейчас — энергично и яростно. А Леванид что? Предлагает рядиться в хламиды и вяло брести в полусгнившую деревеньку Карачарово?
И подумалось мне: ну хорошо, доползем до Карачарова. Найдем мы этого сидня на остывшей печи под тремя одеялами. А дальше что? По былинному алгоритму, нужно поить его волшебной водой из ведра. Простите, а… где ее взять?
Через вилу Шнапс отправил запрос Стеньке Тешилову: есть ли шансы? Возможно ли мгновенное преображение расслабленного крестьянина в супермена? Какие ингредиенты нам нужно замешать для изготовления коктейля под названием «Муромская водица»? Стенька клянется, что перелопатил все базы данных, магические энциклопедии и библиотеки пророчеств: увы. Так и не удалось найти рецепта волшебного зелья, которое смогло бы превратить паралитика в национального героя.
М-да. И еще одну неприятную новость сообщил Степан. Оказывается, на карте былинного края, не существует Карачарова. Деревни с таким названием попросту нет.
Сюрприз ниже пояса. До сих пор, как я имел возможность заметить, события развивались в довольно строгом соответствии с былинными сценариями. Раз уж населенный пункт Карачарово фигурирует во всех песнях про Илью Муромца — значит, думалось мне, должен быть и в здешней реальности… Неужели деревня уже разрушена? Или, наоборот, еще не возникла?
Вздыхая, я повернулся на другой бок. Броня катапульты — жестковатое ложе, это вам не княжеская постель о шестнадцати перинах! Цепь глухо, неприязненно брякнула — зацепилась за штырь, торчащий из панциря адской машины. Как все неудобно! А еще эта девушка… Как ее зовут? Да-да, Рутения Властовская. Рыжая княжна с сумасшедшим характером, девица на пружинках. Уже несколько раз приходила — просто так. Садится напротив, раскрывает внимчивые серо-голубые глазки, радостно помаргивает — и молчит. «Я хочу на тебя поглядеть, милый князь, можно?» Просто изводит этим восторженным взглядом. Извиняюсь, начинаю собираться куда-нибудь по делу — тут же вскакивает, как радостная собачка, которую наконец ведут на прогулку. И ходит, ходит следом по лагерю — как на веревочке. Чирикает всякую забавную ерунду. «А куда мы теперь пойдем воевать, милый князь? Ты ведь возьмешь меня с собой воевать, правда-правда?» А потом прибежала с огромным окунем на кончике стрелы — я тебе, говорит; миленький князь, рыбку поймала, хочешь зажарю? Странная, странная девушка.