Страница:
Вероятно, он понимал, какие каналы мне пришлось задействовать, чтобы вернуть ему это оружие, потому что, встретившись со мной глазами, он кивнул с едва уловимой благодарностью. Я был поражен. До сих пор я был уверен, что эмоции у него вообще отсутствуют.
– Только постарайтесь, чтобы оно стреляло в нужную сторону, – сказал я, смягчая язвительность замечания улыбкой.
На его бесстрастном лице промелькнуло некое выражение, которого я, впрочем, не успел понять.
– Мне пригодились бы еще эластичные бинты, – сказал Холенби, просматривая аптечку.
Я указал на ящик, привинченный к внутренней переборке «Химеры», – бортовую аптечку.
– Пожалуйста,– пригласил я его распоряжаться содержимым.
Он порылся в ней, извлек еще несколько предметов, от которых раздулась его поясная сумка, а всякую мелочь распихал в карманы и кармашки, вынув для этого несколько плиток сухого пайка.
– Лучше съесть это сейчас, – посоветовала Веладе, присаживаясь рядом с ним. – Не будешь потом страдать от голода.
– Да, верно, – согласился он, разламывая одну плитку пополам и протягивая половинку ей.
Она улыбнулась, и, когда брала паек, их руки на мгновение задержались одна в другой. Эмберли ухмыльнулась мне.
– Ах,– пробормотала она, стоя к ним спиной, – как мило.
Может быть, ей так и казалось, но для меня это лишь еще один признак близкой катастрофы, которая только и ждет, чтобы разразиться. Я подавил раздражение и тоже взял питательную плитку.
– Она права.– Я разделил паек и протянул половину Эмберли.– Надо запастись углеводами, пока можно. Нам вскоре потребуется довольно много энергии.
– А вы эксперт в этом, – сказала она, как будто чье-то мнение, кроме ее собственного, что-то значило в этой авантюре. Понюхав волокнистую массу, она осторожно откусила. – И вы что, действительно едите эту дрянь?
– Когда можем, не едим, – сказала Веладе.
– Ну, теперь уж я точно выживу. – Эмберли с гримасой отвращения проглотила остатки. – Ни в коем случае это не станет последним, что я попробую в своей жизни.
Солдаты рассмеялись, даже Сорель, и я снова восхитился ее силе манипулировать людьми[37]. Показав свою гражданскую суть, она очень тонко подчеркнула, что они в ее глазах – настоящие солдаты.
Я сомневался, что этого будет достаточно, чтобы спаять их в сплоченный отряд, но это и не было задачей данной миссии. Все, что от них требовалось, это отработать вместе достаточно хорошо и добыть для Эмберли необходимые ей разведданные. А также, конечно, помочь мне выбраться из этого в целости и сохранности.
Но все же слабых звеньев оставалось слишком много, чтобы я смирился с предстоящим испытанием. Келп и Требек, надеялся я, были достаточно профессиональны, чтобы отставить личную вражду в сторону до тех пор, пока работа не будет выполнена, особенно когда перед ними маячила перспектива помилования от инквизитора. Но они все еще избегали встречаться глазами, что меня вовсе не ободряло. И что бы ни происходило между Веладе и Холенби, этого могло оказаться достаточно, чтобы они поставили заботу друг о друге выше целей миссии. Выше жизни других членов отряда. Например, моей. А что касается Сореля… Что тут скажешь, у меня от него просто шли мурашки по коже, и я был намерен не выпускать его из поля зрения. Я и раньше встречал психов, и у него были все признаки такового. Он, уж точно, не станет колебаться, если придется пожертвовать всеми нами ради спасения собственной шкуры[38].
И наконец, сама Эмберли. Какой бы очаровательной я ее ни находил, она, прежде всего инквизитор, так что все мы для нее только средство достижения цели. Без сомнения, благородной и важной цели, но это меня мало утешит, если по мне зазвонит черный колокол[39].
Так что неудивительно, что мои ладони снова зудели; я закрыл задний пандус и включил вокс.
– Юрген, – произнес я. – Мы готовы отправляться.
В этот раз нам не махали руками вслед и не выкрикивали напутствия, но уверен, что к тому времени, как мы покинули расположение войск, сарафанное радио уже разнесло новость о нашем отъезде так же оперативно, как тогда. Я про себя порадовался отсутствию ажиотажа, потому что, говоря откровенно, нам предстояла нелегкая задача. Чтобы понять это, даже не требовалось испытывать зуд в ладонях. Хотя насколько отчаянной будет борьба и насколько страшен будет враг, я в то время даже не подозревал (и это было поистине милосердное неведение, позвольте вас заверить, ведь если бы я знал, что нас ждет в подземельях Майо, я бы, наверное, уже бился в истерике).
Но как бы то ни было, я прятал свою озабоченность и сурово разглядывал солдат, надеясь, что терзающая меня тревога будет принята за бдительность. К моему облегчению, теперь, когда миссия началась, они, похоже, втягивались в ход дела и начинали сосредотачиваться на нем, и если еще и не работали как команда, то хотя бы не мешали друг другу.
Я вспомнил, что все еще не доложил о нашем отправлении Кастин, так что переключил свой вокс на командную частоту, чтобы обменяться с ней парой слов. Полковник угрюмо пожелала мне удачи, явно уверенная, что она мне понадобится.
Напряженная атмосфера в машине вызывала клаустрофобию, не говоря уже о том, что благодаря характерному стилю юргеновского вождения нас трясло, как горох в банке. Поэтому я открыл люк орудийной башни и высунул голову наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Внезапный порыв ветра едва не унес мою фуражку и был настолько животворящ, что я занялся проверкой турели тяжелого болтера, только чтобы иметь повод оставаться здесь как можно дольше. Оружие было полностью готово к стрельбе – Юрген сработал, как и всегда, безупречно, так что мне оставалось только устроиться поудобнее и наблюдать за тем, как прочие участники дорожного движения спешат убраться с нашего пути. Поток был довольно плотным, особенно на главных улицах, хотя порядка я в нем не заметил. В обе стороны двигалось примерно одинаковое количество машин, и, когда я кинул взгляд на переулки, они оказались столь же запружены.
– Инквизитор, – вполголоса обратился я по воксу к Эмберли. Я не заметил в ее ухе бусинки, но это меня не удивляло. Она или как-то иначе замаскировала его, или была оснащена аугметикой, которая выполняла эту функцию. – Кажется, гражданская активность необычно высока. Мы должны чего-то опасаться?
Конечно же, нам стоило быть настороже, ведь заговор, по следам которого мы шли, был гораздо более обширным и опасным, чем мы могли себе представить, но в тот момент я пребывал в благом неведении относительно тех неприятностей, в которые мы вляпались.
– Опасаться стоит многого, – настороженно, хоть и без особой озабоченности в голосе ответила Эмберли. – Но нам придется обходиться тем, что мы знаем, и продвигаться вперед на ощупь.
Мы обогнали грузовик, платформа которого была забита гражданскими с наскоро увязанными тюками. Их испуганный вид объяснялся, вероятно, давешним налетом на Высоты, но что-то менее очевидное не давало мне покоя. Я начал всматриваться внимательнее и быстро обнаружил искомое. Я снова связался по воксу с Эмберли.
– Похоже, это все беженцы, – сказал я.
– Занятно, – ответила она, в ее голосе появилась нотка любопытства. – От чего же они бегут, интересно?
– Вряд ли от чего-то хорошего, – сказал я, памятуя собственный горький опыт.
Ничего удивительного в том, что люди покидают город, нет. Политическая и военная ситуация все еще находится в подвешенном состоянии, и не надо обладать интеллектом Мотта, чтобы осениться здравой идеей переждать где-нибудь в тихом месте, пока все уляжется. Я пощелкал переключателем вокса, послушал переговоры, но ничего интересного или имеющего отношение к нашей миссии не нашел.
– Комиссар, – внезапно прорвался голос Кастин.– Полагаю, вам нужно знать. Только что поступил приказ Гвардии перейти в боевую готовность.
– Чей приказ? – вклинилась Эмберли прежде, чем я смог ответить.
Я полагаю, что мог бы выказать негодование ее вмешательством, не говоря уже о том, что она отслеживала мои переговоры, которые вообще-то должны быть защищенными от прослушивания, но в тот момент я был слишком занят тем, чтобы развернуть болтер в боевое положение и снять его с предохранителя. Впереди показался столб густого дыма, поднимавшийся от грузовика, стоявшего посреди дороги. Вокруг быстро образовалась пробка, водители пытались объехать его или развернуться.
– Приказ губернатора,– ответила Кастин.
– Придурок! – заявила Эмберли, добавив несколько определений, которые мне последний раз довелось слышать в питейном притоне на нижних уровнях улья, когда у кого-то в колоде оказалось больше Императоров, чем положено. Я начал подозревать, что будущее губернатора Гриса рискует оказаться коротким и болезненным. – Тау облепят нас, как мухи падаль!
– Они уже тут, – сказал я.
В дыму что-то двигалось, быстро и ловко, и ростом оно вдвое превосходило человека. И оно там было не одно. И всех их окружало облако мечущихся маленьких точек. Я внезапно вспомнил о летающих блюдцах, которые мы видели в анклаве тау, и о том, что они также были вооружены.
Внезапно и угрожающе ведущий Дредноут (из тех, которые Эль'сорат называл боевыми костюмами) вскинул голову и повернулся в нашу сторону, наводя пару длинноствольных орудий, укрепленных у него на плечах. Мы были еще слишком далеко, чтобы представлять собой легкую мишень, но я всегда предпочитал перебдеть, чем недобдеть.
– Юрген! – проорал я. – Убираемся отсюда!
Ответом был резкий рывок машины в узкий переулок. Мы перепахали левой гусеницей аккуратную клумбу с подстриженными кустами и спихнули в сторону небольшую, изящную наземную машину. Ругательства, которыми осыпал нас ее водитель, потонули в вое раздираемого воздуха, а потом что-то врезалось в лобовое стекло омнибуса, ехавшего за нами, превратив его в металлическое конфетти. Снаряд прошил его насквозь и вылетел сзади в облаке обломков, крови и костей. Прежде чем я сумел разглядеть что-либо еще, мы оказались под прикрытием зданий, лязгая металлическим кузовом о стены, вырывая из них целые куски кладки и оставляя за собой расплющенные мусорные баки.
– Что там было? – спросила Эмберли, чей голос почти потонул в возмущенных возгласах солдат, которых трясло, как в погремушке.
Я постарался, насколько мог, объяснить, все еще находясь под впечатлением от дальнобойности и точности оружия, из которого по нам выстрелили.
– Похоже на рельсовую пушку. Скверные штуковины. – Голос, которым она произнесла это, был совершенно спокоен.
– Оно могло повредить «Химере»? – спросил я, проверив запасные коробки со снарядами.
Впереди теперь не было никого, кроме разбегающихся в панике гражданских, но я уж точно не собирался во второй раз попадаться врасплох.
– Еще бы, – неунывающе ответила она. – Даже с такого расстояния оно могло выпотрошить нас, как рыбу.
– Император сохрани,– набожно сказал Юрген.
Полагаю, для пассажиров автобуса Император не очень-то старался, но решил, что оглашать эту мысль было бы неуместно. Юрген лишь счел бы это знаком того, что мы важнее для Его неисповедимого замысла.
– С кем тау вступили в бой? – спросил я.
– СПО, – ответила Кастин. – С кем же еще? Мы получаем доклады о том, что некоторые из лоялистов взбунтовались и открыли огонь по расположению войск тау. Дипломаты стараются все урегулировать, но синенькие заявляют, что у них есть право ответного удара, и поэтому их войска вошли в город.
– А что Гвардия? – спросил я, наперед зная, что ответ меня не обрадует.
– Приказ губернатора состоит в том, чтобы любыми средствами сдерживать мятеж. Лорд-генерал запросил уточнения приказа.
Другими словами, выигрывал себе и нам время. Если бы подразделения Гвардии вышли в город, они оказались бы между двух огней: учитывая, что половина СПО ненадежна, гвардейцы станут мишенью для обеих сторон. У меня все внутри перевернулось, и на этот раз не по причине юргеновской манеры вождения.
– Ну что ж, значит, вот и оно, – сказал я, выплевывая слова, будто золу.– Наше время истекло.
Война, ради предотвращения которой столькие люди пожертвовали столь многим, все-таки пришла к нам, и, кажется, мы ни черта не можем по этому поводу предпринять.
Комментарий редактора
Глава одиннадцатая
Склад был в том же состоянии, в каком мы его покинули, то есть представлял собой кучу щебня и слегка дымящихся обломков. Когда мы высадились из «Химеры», еще не осевшая гарь забила мне горло, заставив закашляться. По дороге к нашей цели мы не встретили больше неестественно быстрых Дредноутов тау, но я оставался настороже и, покидая относительную безопасность нашего транспортного средства, приказал солдатам считать эту местность вражеской территорией. Те крупицы информации, что я сумел урвать из переговоров по воксу, были совершенно неутешительны, а мои попытки пробиться к кому-нибудь в штабе дивизиона и запросить разъяснений оказались бесполезными; кажется, никто не имел большего понятия о происходящем, чем мы. Но с другой стороны, нашу маленькую экспедицию вела инквизитор, и она явно не собиралась отступать от задуманного, так что я скоро оставил попытки разобраться в ситуации и просто последовал за Эмберли.
– Кажется, чисто, – сказала она, глядя в ауспекс, извлеченный из складок ее черной накидки.
Я задумался о том, что еще может скрываться там. Несмотря на слова инквизитора, наши солдаты высаживались в боевом порядке, прикрывая друг друга на ходу. Затем Келп двинулся вперед, остальные же оставались под защитой брони нашей машины, пока он не достиг укрытия за ближайшей кучей обломков. Затем Требек направилась к обрушившейся стене на противоположном фланге. Когда они заняли свои позиции, выдвинулась Веладе, заняв позицию позади них, следом – Холенби, который, как я заметил, выбрал укрытие, откуда удобнее всего было прикрыть именно ее, при этом оставалось слепое пятно в прикрытии Требек. После секундного колебания я решил не вмешиваться, но только в этот раз. В конце концов, они были не самой спаянной командой, какой можно было желать, и поведение Холенби могло быть просто чистосердечной ошибкой. Сорель обвел окрестности взглядом через прицел своего снайперского ружья, затем поднял руку.
– Чисто, комиссар, – сказал он. – Можете выдвигаться.
– После вас, – сказал я.
Он едва заметно пожал плечами и, низко пригибаясь, быстро пересек открытое пространство, заняв позицию примерно в пятидесяти метрах впереди Келпа, где упавшая опорная балка лежала поперек осыпавшейся внутренней стены. Он взобрался туда и червем протиснулся в зазор между двумя кусками каменной кладки, где и замер, осматривая горы щебня через прицел. Если бы я не следил за ним все это время, то вряд ли догадался бы, что там, где он находится, кто-то есть.
Эмберли вопросительно приподняла бровь:
– Не было ли более разумным, чтобы нас прикрывали на выходе?
– Если бы речь шла о любом другом снайпере, безусловно, – сказал я. – Но после того, что он высказал на совещании…
– Лучше перестраховаться, – закончила она за меня.
Я кивнул и указал на пандус.
– Если вы готовы, инквизитор.
– После вас, – сказала она, и я едва не упустил улыбку, которая сопровождала это эхо моих собственных слов. Если бы она не доверяла мне, я бы не слишком удивился. Знаете ли, я бы и сам себе не доверял, поскольку знаю себя лучше, чем кто-либо иной.
Так что мне осталось только улыбнуться в ответ и позволить ей думать, будто принял ее слова за шутку. Я вывалился наружу, давя сапогами скрипящий пепел. Юрген к тому моменту уже покинул водительский отсек, и я был встречен его благоуханием, к которому через секунду присоединился и он сам. При виде его мои брови сами собой поползли вверх.
– Ты уверен, что не слишком легко вооружился для нашего дельца? – спросил я, и по его лицу промелькнуло хмурое выражение, прежде чем он понял, что я шучу.
Одетый в бронежилет, который был, как это принято в доброй старой Гвардии, ему велик, он был вооружен хеллганом, но тот был перекинут через плечо. Руки же ему оттягивала – ошибки тут быть не могло – грузная туша мелтагана, тяжелого термического оружия, которое обычно использовалось, чтобы задавать жару танкам на пересеченной местности, то есть в тех редких случаях, когда имелся шанс подобраться к ним достаточно близко и применить мелтаган прежде, чем они тебя размажут по ландшафту. Император знает, где Юрген достал эту пушку, но меня это весьма обнадежило. Мой помощник пожал плечами.
– Я подумал, что там, в туннелях, это может побыстрее расчистить дорогу, – сказал он.
Ну что ж, это ружьецо уж точно не оставит кочек на нашем пути, будь то завалы или вражеские полчища.
– Неплохо придумано, – сказал я. – Огневая мощь лишней не бывает.
– А картошку захватили? – спросила Эмберли, становясь рядом со мной.
Юрген как будто растерялся.
– Н-нет, не думаю… – начал он.
– Она шутит, Юрген, – заверил я его.
На его лицо медленно вползла улыбка.
– А, понимаю. Это термическое оружие, а картошку можно запекать…
– Именно.
Я обернулся, чтобы увидеть, как Сорель просигналил «все чисто», а Келп двинулся вперед, чтобы совершить следующий ход в той сложной системе марш-бросков, которая должна была привести нас к цели.
Я был готов к тому, что мы вообще ее не найдем, учитывая обрушившееся здание и все такое, но ауспекс Эмберли указал нам верное направление, и после некоторого промежутка времени, занятого перебежками и нырками в укрытия, мы собрались под прикрытием стены. Точнее, того, что от нее осталось.
– Это где-то здесь, – сказала Эмберли, поводя вокруг своим миниатюрным приборчиком так, чтобы дух-предсказатель в нем мог осмотреться получше. Показания ее, похоже, удовлетворили, так что ауспекс исчез в складках плаща столь же незаметно, как и появился. Она с улыбкой указала на небольшой холмик щебня. – Вот под этим местом, если я не ошибаюсь.
– Келп, Сорель. – Я указал на громоздящиеся обломки, и двое мужчин выступили вперед, при этом Келп бросил на меня злой взгляд, а Сорель сохранял все то же бесстрастное выражение. Они закинули ружья за спины и приступили к тягостному труду по разбору завала. – Остальные, продолжайте наблюдать за периметром.
Приказав это, я отвлек их внимание от работающих. С несколько пристыженными лицами Требек, Веладе и Холенби прекратили таращиться на быстро растущую яму и вернулись к обязанностям дозорных.
– Нехорошо, – пробормотал я Юргену. – Они не должны позволять себе так легко отвлекаться, даже если инквизиторская безделушка уверила их, что в округе нет враждебных объектов.
Мой помощник кивнул.
– Неряхи, – согласился он, совершенно не осознавая, сколько иронии в том, что это произнес кто-то, подобный ему.
– Вы это ищете? – спросил Келп, обнаружив что-то похожее на покореженную крышку технического люка. Стерев перепачканной рукой пот с лица, он оставил на нем полосу копоти и каменной пыли.
Сорель, как более утонченный человек, предварительно вытер руки об штаны.
– Я думаю, да, – сказала Эмберли.
Келп кивнул, схватился за край и с усилием потянул, продемонстрировав свои перекачанные мышцы. Через мгновение он с натугой выдохнул и отпустил.
– Нам понадобится подрывной заряд, чтобы сдвинуть эту штуку.
– Может быть, я… – сделал шаг вперед Юрген, нацеливая мелтаган.
Келп и Сорель полезли вон из ямы с неприличной скоростью, и даже Эмберли выглядела немного обескураженной, когда подняла руку, останавливая моего помощника.
– Нам просто нужно открыть люк, а не окончательно снести все здание.
– Но, в принципе, идея хорошая, – добавил я, увидев, что Юрген расстроился. – Веладе, Холенби, по центру и передней части. Пять выстрелов очередью.
Перекрученный металл в мгновение ока превратился в пар под совокупной мощью очередей из хеллганов, а я одобрительно хлопнул Юргена по спине.
– Отлично придумано!
По его понятиям, иначе и быть не могло.
– Ну, сойдет, – признал Келп, неотрывно глядя в открывшийся нашим взорам черный проем.
Я навел свой верный лазерный пистолет, но это было бессмысленной предосторожностью: если кто и поджидал в засаде, он уже испарился вместе с наблюдательным постом. А те же, кто оказался бы вне зоны поражения, уже начали бы отстреливаться.
– Только постарайтесь, чтобы оно стреляло в нужную сторону, – сказал я, смягчая язвительность замечания улыбкой.
На его бесстрастном лице промелькнуло некое выражение, которого я, впрочем, не успел понять.
– Мне пригодились бы еще эластичные бинты, – сказал Холенби, просматривая аптечку.
Я указал на ящик, привинченный к внутренней переборке «Химеры», – бортовую аптечку.
– Пожалуйста,– пригласил я его распоряжаться содержимым.
Он порылся в ней, извлек еще несколько предметов, от которых раздулась его поясная сумка, а всякую мелочь распихал в карманы и кармашки, вынув для этого несколько плиток сухого пайка.
– Лучше съесть это сейчас, – посоветовала Веладе, присаживаясь рядом с ним. – Не будешь потом страдать от голода.
– Да, верно, – согласился он, разламывая одну плитку пополам и протягивая половинку ей.
Она улыбнулась, и, когда брала паек, их руки на мгновение задержались одна в другой. Эмберли ухмыльнулась мне.
– Ах,– пробормотала она, стоя к ним спиной, – как мило.
Может быть, ей так и казалось, но для меня это лишь еще один признак близкой катастрофы, которая только и ждет, чтобы разразиться. Я подавил раздражение и тоже взял питательную плитку.
– Она права.– Я разделил паек и протянул половину Эмберли.– Надо запастись углеводами, пока можно. Нам вскоре потребуется довольно много энергии.
– А вы эксперт в этом, – сказала она, как будто чье-то мнение, кроме ее собственного, что-то значило в этой авантюре. Понюхав волокнистую массу, она осторожно откусила. – И вы что, действительно едите эту дрянь?
– Когда можем, не едим, – сказала Веладе.
– Ну, теперь уж я точно выживу. – Эмберли с гримасой отвращения проглотила остатки. – Ни в коем случае это не станет последним, что я попробую в своей жизни.
Солдаты рассмеялись, даже Сорель, и я снова восхитился ее силе манипулировать людьми[37]. Показав свою гражданскую суть, она очень тонко подчеркнула, что они в ее глазах – настоящие солдаты.
Я сомневался, что этого будет достаточно, чтобы спаять их в сплоченный отряд, но это и не было задачей данной миссии. Все, что от них требовалось, это отработать вместе достаточно хорошо и добыть для Эмберли необходимые ей разведданные. А также, конечно, помочь мне выбраться из этого в целости и сохранности.
Но все же слабых звеньев оставалось слишком много, чтобы я смирился с предстоящим испытанием. Келп и Требек, надеялся я, были достаточно профессиональны, чтобы отставить личную вражду в сторону до тех пор, пока работа не будет выполнена, особенно когда перед ними маячила перспектива помилования от инквизитора. Но они все еще избегали встречаться глазами, что меня вовсе не ободряло. И что бы ни происходило между Веладе и Холенби, этого могло оказаться достаточно, чтобы они поставили заботу друг о друге выше целей миссии. Выше жизни других членов отряда. Например, моей. А что касается Сореля… Что тут скажешь, у меня от него просто шли мурашки по коже, и я был намерен не выпускать его из поля зрения. Я и раньше встречал психов, и у него были все признаки такового. Он, уж точно, не станет колебаться, если придется пожертвовать всеми нами ради спасения собственной шкуры[38].
И наконец, сама Эмберли. Какой бы очаровательной я ее ни находил, она, прежде всего инквизитор, так что все мы для нее только средство достижения цели. Без сомнения, благородной и важной цели, но это меня мало утешит, если по мне зазвонит черный колокол[39].
Так что неудивительно, что мои ладони снова зудели; я закрыл задний пандус и включил вокс.
– Юрген, – произнес я. – Мы готовы отправляться.
В этот раз нам не махали руками вслед и не выкрикивали напутствия, но уверен, что к тому времени, как мы покинули расположение войск, сарафанное радио уже разнесло новость о нашем отъезде так же оперативно, как тогда. Я про себя порадовался отсутствию ажиотажа, потому что, говоря откровенно, нам предстояла нелегкая задача. Чтобы понять это, даже не требовалось испытывать зуд в ладонях. Хотя насколько отчаянной будет борьба и насколько страшен будет враг, я в то время даже не подозревал (и это было поистине милосердное неведение, позвольте вас заверить, ведь если бы я знал, что нас ждет в подземельях Майо, я бы, наверное, уже бился в истерике).
Но как бы то ни было, я прятал свою озабоченность и сурово разглядывал солдат, надеясь, что терзающая меня тревога будет принята за бдительность. К моему облегчению, теперь, когда миссия началась, они, похоже, втягивались в ход дела и начинали сосредотачиваться на нем, и если еще и не работали как команда, то хотя бы не мешали друг другу.
Я вспомнил, что все еще не доложил о нашем отправлении Кастин, так что переключил свой вокс на командную частоту, чтобы обменяться с ней парой слов. Полковник угрюмо пожелала мне удачи, явно уверенная, что она мне понадобится.
Напряженная атмосфера в машине вызывала клаустрофобию, не говоря уже о том, что благодаря характерному стилю юргеновского вождения нас трясло, как горох в банке. Поэтому я открыл люк орудийной башни и высунул голову наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Внезапный порыв ветра едва не унес мою фуражку и был настолько животворящ, что я занялся проверкой турели тяжелого болтера, только чтобы иметь повод оставаться здесь как можно дольше. Оружие было полностью готово к стрельбе – Юрген сработал, как и всегда, безупречно, так что мне оставалось только устроиться поудобнее и наблюдать за тем, как прочие участники дорожного движения спешат убраться с нашего пути. Поток был довольно плотным, особенно на главных улицах, хотя порядка я в нем не заметил. В обе стороны двигалось примерно одинаковое количество машин, и, когда я кинул взгляд на переулки, они оказались столь же запружены.
– Инквизитор, – вполголоса обратился я по воксу к Эмберли. Я не заметил в ее ухе бусинки, но это меня не удивляло. Она или как-то иначе замаскировала его, или была оснащена аугметикой, которая выполняла эту функцию. – Кажется, гражданская активность необычно высока. Мы должны чего-то опасаться?
Конечно же, нам стоило быть настороже, ведь заговор, по следам которого мы шли, был гораздо более обширным и опасным, чем мы могли себе представить, но в тот момент я пребывал в благом неведении относительно тех неприятностей, в которые мы вляпались.
– Опасаться стоит многого, – настороженно, хоть и без особой озабоченности в голосе ответила Эмберли. – Но нам придется обходиться тем, что мы знаем, и продвигаться вперед на ощупь.
Мы обогнали грузовик, платформа которого была забита гражданскими с наскоро увязанными тюками. Их испуганный вид объяснялся, вероятно, давешним налетом на Высоты, но что-то менее очевидное не давало мне покоя. Я начал всматриваться внимательнее и быстро обнаружил искомое. Я снова связался по воксу с Эмберли.
– Похоже, это все беженцы, – сказал я.
– Занятно, – ответила она, в ее голосе появилась нотка любопытства. – От чего же они бегут, интересно?
– Вряд ли от чего-то хорошего, – сказал я, памятуя собственный горький опыт.
Ничего удивительного в том, что люди покидают город, нет. Политическая и военная ситуация все еще находится в подвешенном состоянии, и не надо обладать интеллектом Мотта, чтобы осениться здравой идеей переждать где-нибудь в тихом месте, пока все уляжется. Я пощелкал переключателем вокса, послушал переговоры, но ничего интересного или имеющего отношение к нашей миссии не нашел.
– Комиссар, – внезапно прорвался голос Кастин.– Полагаю, вам нужно знать. Только что поступил приказ Гвардии перейти в боевую готовность.
– Чей приказ? – вклинилась Эмберли прежде, чем я смог ответить.
Я полагаю, что мог бы выказать негодование ее вмешательством, не говоря уже о том, что она отслеживала мои переговоры, которые вообще-то должны быть защищенными от прослушивания, но в тот момент я был слишком занят тем, чтобы развернуть болтер в боевое положение и снять его с предохранителя. Впереди показался столб густого дыма, поднимавшийся от грузовика, стоявшего посреди дороги. Вокруг быстро образовалась пробка, водители пытались объехать его или развернуться.
– Приказ губернатора,– ответила Кастин.
– Придурок! – заявила Эмберли, добавив несколько определений, которые мне последний раз довелось слышать в питейном притоне на нижних уровнях улья, когда у кого-то в колоде оказалось больше Императоров, чем положено. Я начал подозревать, что будущее губернатора Гриса рискует оказаться коротким и болезненным. – Тау облепят нас, как мухи падаль!
– Они уже тут, – сказал я.
В дыму что-то двигалось, быстро и ловко, и ростом оно вдвое превосходило человека. И оно там было не одно. И всех их окружало облако мечущихся маленьких точек. Я внезапно вспомнил о летающих блюдцах, которые мы видели в анклаве тау, и о том, что они также были вооружены.
Внезапно и угрожающе ведущий Дредноут (из тех, которые Эль'сорат называл боевыми костюмами) вскинул голову и повернулся в нашу сторону, наводя пару длинноствольных орудий, укрепленных у него на плечах. Мы были еще слишком далеко, чтобы представлять собой легкую мишень, но я всегда предпочитал перебдеть, чем недобдеть.
– Юрген! – проорал я. – Убираемся отсюда!
Ответом был резкий рывок машины в узкий переулок. Мы перепахали левой гусеницей аккуратную клумбу с подстриженными кустами и спихнули в сторону небольшую, изящную наземную машину. Ругательства, которыми осыпал нас ее водитель, потонули в вое раздираемого воздуха, а потом что-то врезалось в лобовое стекло омнибуса, ехавшего за нами, превратив его в металлическое конфетти. Снаряд прошил его насквозь и вылетел сзади в облаке обломков, крови и костей. Прежде чем я сумел разглядеть что-либо еще, мы оказались под прикрытием зданий, лязгая металлическим кузовом о стены, вырывая из них целые куски кладки и оставляя за собой расплющенные мусорные баки.
– Что там было? – спросила Эмберли, чей голос почти потонул в возмущенных возгласах солдат, которых трясло, как в погремушке.
Я постарался, насколько мог, объяснить, все еще находясь под впечатлением от дальнобойности и точности оружия, из которого по нам выстрелили.
– Похоже на рельсовую пушку. Скверные штуковины. – Голос, которым она произнесла это, был совершенно спокоен.
– Оно могло повредить «Химере»? – спросил я, проверив запасные коробки со снарядами.
Впереди теперь не было никого, кроме разбегающихся в панике гражданских, но я уж точно не собирался во второй раз попадаться врасплох.
– Еще бы, – неунывающе ответила она. – Даже с такого расстояния оно могло выпотрошить нас, как рыбу.
– Император сохрани,– набожно сказал Юрген.
Полагаю, для пассажиров автобуса Император не очень-то старался, но решил, что оглашать эту мысль было бы неуместно. Юрген лишь счел бы это знаком того, что мы важнее для Его неисповедимого замысла.
– С кем тау вступили в бой? – спросил я.
– СПО, – ответила Кастин. – С кем же еще? Мы получаем доклады о том, что некоторые из лоялистов взбунтовались и открыли огонь по расположению войск тау. Дипломаты стараются все урегулировать, но синенькие заявляют, что у них есть право ответного удара, и поэтому их войска вошли в город.
– А что Гвардия? – спросил я, наперед зная, что ответ меня не обрадует.
– Приказ губернатора состоит в том, чтобы любыми средствами сдерживать мятеж. Лорд-генерал запросил уточнения приказа.
Другими словами, выигрывал себе и нам время. Если бы подразделения Гвардии вышли в город, они оказались бы между двух огней: учитывая, что половина СПО ненадежна, гвардейцы станут мишенью для обеих сторон. У меня все внутри перевернулось, и на этот раз не по причине юргеновской манеры вождения.
– Ну что ж, значит, вот и оно, – сказал я, выплевывая слова, будто золу.– Наше время истекло.
Война, ради предотвращения которой столькие люди пожертвовали столь многим, все-таки пришла к нам, и, кажется, мы ни черта не можем по этому поводу предпринять.
Комментарий редактора
Не нужно и говорить, что события, о которых пишет Каин, развернулись не только в столице, но и по всему Гравалаксу. Учитывая, что основные силы экспедиционных войск, как имперских, так и may, были сосредоточены вокруг столицы, ситуация в Майо ухудшалась быстрее, чем где-либо еще на планете. Несколько столкновений произошло вокруг космопортов, так как обе стороны понимали, что сохранять их открытыми для себя или закрыть доступ к ним врагу – жизненно важно для снабжения и эвакуации. По большей части военные действия имели характер междоусобицы между фракциями СПО, которые обратили оружие против друг друга с ужасающей жестокостью, которую можно увидеть только в гражданской войне. Таким образом, нижеследующий отрывок поможет лучше оценить общую картину происходившего.
Из «Уничтожить виновных! Непредвзятый отчет об освобождении Гравалакса»
за авторством Сентенция Логара, 085.М42.
«Итак, в результате злонамеренного заговора целый мир был погружен в вакханалию братоубийства, которая до сего дня лежит позорным пятном как на выживших, так и на их потомках. Урок, который, несомненно, должно вынести из этих ужасающих событий, таков: как бы благонамеренны ни казались чужаки, мы не должны им доверять, ибо даже в малом отвернувшись от лица Императора, мы вернее всего будем прокляты.
Должно быть, именно запоздалое понимание этого побудило верных солдат регулярных частей местных сил планетарной обороны обернуть оружие против предателей в своей среде. Имперская Гвардия разделалась с ксенофилами, которые осмелились осквернить улицы города мятежом. Патриотическое рвение в конечном итоге взяло верх, и наиболее преданные из слуг Его Божественного Величества встали, чтобы смыть со своей чести омерзительное пятно единственным способом, которым это сделать возможно: а именно пролил кровь тех, чье трусливое пособничество чужакам привело всю планету на грань пропасти.
Вначале свой боевой дух восстанавливали отдельные соединения, и начиналось это с ареста тех командиров, лояльность которых, по той или иной причине, попала под подозрение. Те же, чьи души были запятнаны влиянием чужаков, очутившись перед угрозой разоблачения, оказали сопротивление, доказав черноту своего сердца тем, что открыли огонь по героическим защитникам имперских добродетелей. После этого раздор начал расти по экспоненте, пока практически каждая часть СПО на планете не была вовлечена в боевые действия на той или иной стороне. Конечно же, смута была такова, что многие не могли отличить друзей от врагов и попросту вступали в бой с каждым подразделением, какое встречали, без разбору.
В этих обстоятельствах было неудивительно, что наиболее ревностные из лоялистов, не теряя времени, возложили вину на тех, кто был изначально виновен в происходящем, то есть на самих ксеносов, и незамедлительно решили избавить свой мир от позорного присутствия чужаков. Герои, чьи имена, несомненно, запечатлелись бы в веках, если бы их тела можно было потом опознать, восстали против самого источника порчи и бросились на цитадель захватчиков.
Но, увы! Столкнувшись с сокрушительной огневой мощью этого оплота нечестивости, они были разорваны на куски, хоть все же успели нанести урон врагу. Впервые осознав свою собственную уязвимость, тау выдвинулись в город, чтобы учинить резню над добродетельными, и само будущее Гравалакса оказалось под угрозой.
Один лишь вопрос остается непроясненным. Почему ответ Имперской Гвардии последовал через такое долгое время? Обвинения в трусости очевидно смехотворны, даже самой репутации лорда-генерала достаточно, чтобы, не задумываясь, опровергнуть их. И в очередной раз единственным достоверным объяснением этому остаются некие темные махинации, которые каким-то образом задержали развертывание Гвардии. Что же касается того, чья рука держала нити этого заговора, тщательный отсев свидетельств твердо указывает на каперов…
И, завершив достаточно лаконичную сводку событий, происходивших на тот момент, он вновь сворачивает повествование к своей личной навязчивой идее. Пожалуй, это и к лучшему: если бы кто-нибудь оказался способен угадать настоящего врага, с которым мы столкнулись, нам пришлось бы предпринимать серьезные шаги, чтобы скрыть правду.
Из «Уничтожить виновных! Непредвзятый отчет об освобождении Гравалакса»
за авторством Сентенция Логара, 085.М42.
«Итак, в результате злонамеренного заговора целый мир был погружен в вакханалию братоубийства, которая до сего дня лежит позорным пятном как на выживших, так и на их потомках. Урок, который, несомненно, должно вынести из этих ужасающих событий, таков: как бы благонамеренны ни казались чужаки, мы не должны им доверять, ибо даже в малом отвернувшись от лица Императора, мы вернее всего будем прокляты.
Должно быть, именно запоздалое понимание этого побудило верных солдат регулярных частей местных сил планетарной обороны обернуть оружие против предателей в своей среде. Имперская Гвардия разделалась с ксенофилами, которые осмелились осквернить улицы города мятежом. Патриотическое рвение в конечном итоге взяло верх, и наиболее преданные из слуг Его Божественного Величества встали, чтобы смыть со своей чести омерзительное пятно единственным способом, которым это сделать возможно: а именно пролил кровь тех, чье трусливое пособничество чужакам привело всю планету на грань пропасти.
Вначале свой боевой дух восстанавливали отдельные соединения, и начиналось это с ареста тех командиров, лояльность которых, по той или иной причине, попала под подозрение. Те же, чьи души были запятнаны влиянием чужаков, очутившись перед угрозой разоблачения, оказали сопротивление, доказав черноту своего сердца тем, что открыли огонь по героическим защитникам имперских добродетелей. После этого раздор начал расти по экспоненте, пока практически каждая часть СПО на планете не была вовлечена в боевые действия на той или иной стороне. Конечно же, смута была такова, что многие не могли отличить друзей от врагов и попросту вступали в бой с каждым подразделением, какое встречали, без разбору.
В этих обстоятельствах было неудивительно, что наиболее ревностные из лоялистов, не теряя времени, возложили вину на тех, кто был изначально виновен в происходящем, то есть на самих ксеносов, и незамедлительно решили избавить свой мир от позорного присутствия чужаков. Герои, чьи имена, несомненно, запечатлелись бы в веках, если бы их тела можно было потом опознать, восстали против самого источника порчи и бросились на цитадель захватчиков.
Но, увы! Столкнувшись с сокрушительной огневой мощью этого оплота нечестивости, они были разорваны на куски, хоть все же успели нанести урон врагу. Впервые осознав свою собственную уязвимость, тау выдвинулись в город, чтобы учинить резню над добродетельными, и само будущее Гравалакса оказалось под угрозой.
Один лишь вопрос остается непроясненным. Почему ответ Имперской Гвардии последовал через такое долгое время? Обвинения в трусости очевидно смехотворны, даже самой репутации лорда-генерала достаточно, чтобы, не задумываясь, опровергнуть их. И в очередной раз единственным достоверным объяснением этому остаются некие темные махинации, которые каким-то образом задержали развертывание Гвардии. Что же касается того, чья рука держала нити этого заговора, тщательный отсев свидетельств твердо указывает на каперов…
И, завершив достаточно лаконичную сводку событий, происходивших на тот момент, он вновь сворачивает повествование к своей личной навязчивой идее. Пожалуй, это и к лучшему: если бы кто-нибудь оказался способен угадать настоящего врага, с которым мы столкнулись, нам пришлось бы предпринимать серьезные шаги, чтобы скрыть правду.
Глава одиннадцатая
Что бы ни случилось,
С нами Императора милость,
С ними же нет ее.Из народной баллады «ДолгГвардейца»
Склад был в том же состоянии, в каком мы его покинули, то есть представлял собой кучу щебня и слегка дымящихся обломков. Когда мы высадились из «Химеры», еще не осевшая гарь забила мне горло, заставив закашляться. По дороге к нашей цели мы не встретили больше неестественно быстрых Дредноутов тау, но я оставался настороже и, покидая относительную безопасность нашего транспортного средства, приказал солдатам считать эту местность вражеской территорией. Те крупицы информации, что я сумел урвать из переговоров по воксу, были совершенно неутешительны, а мои попытки пробиться к кому-нибудь в штабе дивизиона и запросить разъяснений оказались бесполезными; кажется, никто не имел большего понятия о происходящем, чем мы. Но с другой стороны, нашу маленькую экспедицию вела инквизитор, и она явно не собиралась отступать от задуманного, так что я скоро оставил попытки разобраться в ситуации и просто последовал за Эмберли.
– Кажется, чисто, – сказала она, глядя в ауспекс, извлеченный из складок ее черной накидки.
Я задумался о том, что еще может скрываться там. Несмотря на слова инквизитора, наши солдаты высаживались в боевом порядке, прикрывая друг друга на ходу. Затем Келп двинулся вперед, остальные же оставались под защитой брони нашей машины, пока он не достиг укрытия за ближайшей кучей обломков. Затем Требек направилась к обрушившейся стене на противоположном фланге. Когда они заняли свои позиции, выдвинулась Веладе, заняв позицию позади них, следом – Холенби, который, как я заметил, выбрал укрытие, откуда удобнее всего было прикрыть именно ее, при этом оставалось слепое пятно в прикрытии Требек. После секундного колебания я решил не вмешиваться, но только в этот раз. В конце концов, они были не самой спаянной командой, какой можно было желать, и поведение Холенби могло быть просто чистосердечной ошибкой. Сорель обвел окрестности взглядом через прицел своего снайперского ружья, затем поднял руку.
– Чисто, комиссар, – сказал он. – Можете выдвигаться.
– После вас, – сказал я.
Он едва заметно пожал плечами и, низко пригибаясь, быстро пересек открытое пространство, заняв позицию примерно в пятидесяти метрах впереди Келпа, где упавшая опорная балка лежала поперек осыпавшейся внутренней стены. Он взобрался туда и червем протиснулся в зазор между двумя кусками каменной кладки, где и замер, осматривая горы щебня через прицел. Если бы я не следил за ним все это время, то вряд ли догадался бы, что там, где он находится, кто-то есть.
Эмберли вопросительно приподняла бровь:
– Не было ли более разумным, чтобы нас прикрывали на выходе?
– Если бы речь шла о любом другом снайпере, безусловно, – сказал я. – Но после того, что он высказал на совещании…
– Лучше перестраховаться, – закончила она за меня.
Я кивнул и указал на пандус.
– Если вы готовы, инквизитор.
– После вас, – сказала она, и я едва не упустил улыбку, которая сопровождала это эхо моих собственных слов. Если бы она не доверяла мне, я бы не слишком удивился. Знаете ли, я бы и сам себе не доверял, поскольку знаю себя лучше, чем кто-либо иной.
Так что мне осталось только улыбнуться в ответ и позволить ей думать, будто принял ее слова за шутку. Я вывалился наружу, давя сапогами скрипящий пепел. Юрген к тому моменту уже покинул водительский отсек, и я был встречен его благоуханием, к которому через секунду присоединился и он сам. При виде его мои брови сами собой поползли вверх.
– Ты уверен, что не слишком легко вооружился для нашего дельца? – спросил я, и по его лицу промелькнуло хмурое выражение, прежде чем он понял, что я шучу.
Одетый в бронежилет, который был, как это принято в доброй старой Гвардии, ему велик, он был вооружен хеллганом, но тот был перекинут через плечо. Руки же ему оттягивала – ошибки тут быть не могло – грузная туша мелтагана, тяжелого термического оружия, которое обычно использовалось, чтобы задавать жару танкам на пересеченной местности, то есть в тех редких случаях, когда имелся шанс подобраться к ним достаточно близко и применить мелтаган прежде, чем они тебя размажут по ландшафту. Император знает, где Юрген достал эту пушку, но меня это весьма обнадежило. Мой помощник пожал плечами.
– Я подумал, что там, в туннелях, это может побыстрее расчистить дорогу, – сказал он.
Ну что ж, это ружьецо уж точно не оставит кочек на нашем пути, будь то завалы или вражеские полчища.
– Неплохо придумано, – сказал я. – Огневая мощь лишней не бывает.
– А картошку захватили? – спросила Эмберли, становясь рядом со мной.
Юрген как будто растерялся.
– Н-нет, не думаю… – начал он.
– Она шутит, Юрген, – заверил я его.
На его лицо медленно вползла улыбка.
– А, понимаю. Это термическое оружие, а картошку можно запекать…
– Именно.
Я обернулся, чтобы увидеть, как Сорель просигналил «все чисто», а Келп двинулся вперед, чтобы совершить следующий ход в той сложной системе марш-бросков, которая должна была привести нас к цели.
Я был готов к тому, что мы вообще ее не найдем, учитывая обрушившееся здание и все такое, но ауспекс Эмберли указал нам верное направление, и после некоторого промежутка времени, занятого перебежками и нырками в укрытия, мы собрались под прикрытием стены. Точнее, того, что от нее осталось.
– Это где-то здесь, – сказала Эмберли, поводя вокруг своим миниатюрным приборчиком так, чтобы дух-предсказатель в нем мог осмотреться получше. Показания ее, похоже, удовлетворили, так что ауспекс исчез в складках плаща столь же незаметно, как и появился. Она с улыбкой указала на небольшой холмик щебня. – Вот под этим местом, если я не ошибаюсь.
– Келп, Сорель. – Я указал на громоздящиеся обломки, и двое мужчин выступили вперед, при этом Келп бросил на меня злой взгляд, а Сорель сохранял все то же бесстрастное выражение. Они закинули ружья за спины и приступили к тягостному труду по разбору завала. – Остальные, продолжайте наблюдать за периметром.
Приказав это, я отвлек их внимание от работающих. С несколько пристыженными лицами Требек, Веладе и Холенби прекратили таращиться на быстро растущую яму и вернулись к обязанностям дозорных.
– Нехорошо, – пробормотал я Юргену. – Они не должны позволять себе так легко отвлекаться, даже если инквизиторская безделушка уверила их, что в округе нет враждебных объектов.
Мой помощник кивнул.
– Неряхи, – согласился он, совершенно не осознавая, сколько иронии в том, что это произнес кто-то, подобный ему.
– Вы это ищете? – спросил Келп, обнаружив что-то похожее на покореженную крышку технического люка. Стерев перепачканной рукой пот с лица, он оставил на нем полосу копоти и каменной пыли.
Сорель, как более утонченный человек, предварительно вытер руки об штаны.
– Я думаю, да, – сказала Эмберли.
Келп кивнул, схватился за край и с усилием потянул, продемонстрировав свои перекачанные мышцы. Через мгновение он с натугой выдохнул и отпустил.
– Нам понадобится подрывной заряд, чтобы сдвинуть эту штуку.
– Может быть, я… – сделал шаг вперед Юрген, нацеливая мелтаган.
Келп и Сорель полезли вон из ямы с неприличной скоростью, и даже Эмберли выглядела немного обескураженной, когда подняла руку, останавливая моего помощника.
– Нам просто нужно открыть люк, а не окончательно снести все здание.
– Но, в принципе, идея хорошая, – добавил я, увидев, что Юрген расстроился. – Веладе, Холенби, по центру и передней части. Пять выстрелов очередью.
Перекрученный металл в мгновение ока превратился в пар под совокупной мощью очередей из хеллганов, а я одобрительно хлопнул Юргена по спине.
– Отлично придумано!
По его понятиям, иначе и быть не могло.
– Ну, сойдет, – признал Келп, неотрывно глядя в открывшийся нашим взорам черный проем.
Я навел свой верный лазерный пистолет, но это было бессмысленной предосторожностью: если кто и поджидал в засаде, он уже испарился вместе с наблюдательным постом. А те же, кто оказался бы вне зоны поражения, уже начали бы отстреливаться.