Страница:
– Прекрасно. – Эмберли выглядела удовлетворенной. – Я надеялась, что они сочтут этот путь заблокированным.
Я не собирался принимать что-либо на веру, так что быстро построил отряд.
– Келп, – сказал я. – Идешь первым.
Он кивнул, хотя поглядел нерадостно.
– За ним Сорель, Веладе, Юрген, я, инквизитор, Холенби, и Требек замыкает.
Это должно было удержать смутьянов как можно дальше друг от друга и разделить влюбленных пташек так, чтобы они думали о деле, а не друг о друге. Эмберли встретилась со мной взглядом и кивнула. Отлично, она не собиралась подрывать мой авторитет, оспаривая мои решения.
– А как насчет того, чтобы пропустить дам вперед? – проворчал Келп и начал спускаться в затхлую темень подземелья.
Я вырос в городе-улье, и поэтому лабиринт сервисных туннелей, в котором мы очутились, оказал на меня благотворное действие – родная стихия. Впрочем, моя паранойя никогда не позволяла мне слишком расслабиться, потому как самоуспокоенность была самым быстрым способом оказаться в мешке для трупов. По нам никто пока не стрелял, и ауспекс, который снова оказался у Эмберли в руке, оставался утешительно чист от враждебных целей.
И вообще любых целей. Наши шаги эхом отдавались впереди, несмотря на все наше старание не производить шума, а лучи наших фонарей не выхватывали ничего более опасного, чем какой-нибудь грызун.
Через некоторое время я заметил, что пыль в коридоре никем не потревожена и лежит толстым слоем, облачками взлетая только из-под наших сапог. Эта пыль щекотала мне глаза и нёбо, и я боролся с желанием чихнуть.
– В прошлый раз вы шли не этим путем? – спросил я, и Эмберли покачала головой:
– Нет. Я подумала, что разумнее будет пойти в обход, учитывая тот прием, который нам оказали в прошлый раз.
– Но вы знаете, куда мы движемся, так ведь? – настаивал я.
– Ни малейшего понятия, – жизнерадостно заявила она.
Видимо, кое-какие из эмоций отразились у меня на лице, потому что она улыбнулась и уточнила свое последнее замечание:
– Я хочу сказать, нам нужно держаться юго-западного направления, но как это сделать в лабиринте…
– А-а, тогда нам нужно забирать правее, – сказал я, указывая на боковой коридор, который пересекал наш примерно в тридцати метрах впереди[40]. Келп проверил перекресток, прижавшись к стене, и просигналил нам – «все чисто».
Я начал лучше понимать, куда направляется Эмберли, а она, несмотря на плохую ориентацию в пространстве, имела четкую цель. В общем и целом мы двигались в сторону Старого Квартала, что определенно имело смысл. Там туннели лежат ближе к поверхности, что делает их более доступными для любого, кто, помимо нас, ошивается здесь. Кто это и какого черта ему тут нужно – оставалось для меня загадкой.
Мы продолжили наш путь в тишине, пока Сорель предостерегающе не поднял руку, призывая остановиться. Эмберли и я тихонько приблизились к нему.
– Что там? – спросил я.
Лицо Келпа – бледное пятно в сумраке – было обращено на нас, в ожидании сигнала продолжать путь.
– Движение,– сказал Сорель, показывая в темноту перед нами.
Эмберли сверилась с экраном своего ауспекса.
– Ничего не показывает, – сказала она.
Мне было наплевать, что там говорит эта коробочка. Техножрецы могут целиком и полностью доверять своим машинам, но меня они слишком часто подводили в прошлом. Сорель обладал инстинктами снайпера и был таким же склонным к выживанию типом, что и я, поэтому, когда боялся он, мне тоже было не по себе.
– Келп? – спросил я.
Он ответил отрицательным жестом. Нет контакта.
– Я ничего не видел, – добавил он вслух.
– Хорошо. Продвигайтесь вперед, – сказал я. Потом тихо добавил, только для Сореля: – Смотрите в оба.
Снайпер кивнул и пошел вперед, держа ружье наготове. Остальные последовали за ним еще осторожнее, чем шли до сих пор, я же подождал, пока они пройдут мимо, и занял место рядом с Требек.
– Встали в арьергард? – спросила Эмберли, следуя за мной. – Разве это не опасно?
Конечно, это было опасно, это было второе по опасности место в колонне, уязвимое и лакомое для нападающего из засады или преследователя. Но если Сорель прав, то сейчас враг определенно впереди нас. Я пожал плечами.
– В сравнении с тем замечательно безопасным положением, в котором все мы сейчас находимся? – спросил я и был награжден коротким горловым смешком, который, назло всему, поднял мне настроение.
Впрочем, долго это не продлилось; мы миновали устье вентиляционного короба, и я заметил, что пыль вокруг него была потревожена, и не так давно. Я указал на это Эмберли, понижая голос, чтобы не переполошить остальных:
– Что скажете?
Лаз находился в добрых двух метрах над полом, и пыль под ним была потревожена лишь нашими сапогами. Мои – ладони снова заныли, и я скользнул лучом фонаря по переплетению труб над головами. Возможно, там кто-то скрывался и поспешил убраться, когда мы приблизились. Но перво-наперво, как они туда попали?
– Что-то напоминает? – тихо спросила Эмберли.
Теперь, после ее вопроса, я понял, что это так – сводящее с ума ощущение знакомости, которое никак не желало оформляться. Единственное, в чем я был уверен: здесь засело что-то плохое, но, пройдя через все ужасы, с которыми мне пришлось столкнуться в прошлом, я мог предложить слишком много вариантов этого плохого. Я как раз собирался отпустить какое-нибудь саркастическое замечание, но тут в воксе послышался голос Кастин, размытый помехами:
– Комиссар…– прошипела она.– Вы меня слышите?
– Слышу, но плохо. – Метры каменной кладки и камнебетона над нашими головами подавляли сигнал, и если бы мы зашли чуть дальше, оказались бы совершенно вне зоны связи. – В чем дело?
– Губернатор издал приказ об аресте лорда-генерала Живана! – Даже сквозь помехи бешенство в ее голосе слышалось вполне отчетливо. – И он требует немедленного выдвижения Гвардии в город!
– По какому обвинению? – спросила Эмберли. Какое бы вокс-снаряжение она ни применяла, оно было явно мощнее моего, потому что Кастин узнала ее голос.
– В трусости! – В голосе Кастин звенела ярость. – Да как он смел!..
– Это будут выяснять уполномоченные лица. – Тон Эмберли стал четким и повелительным. – До того, когда это произойдет, армии Империума будут оставаться под командованием лорда-генерала, а в случае возражений со стороны губернатора Инквизиция будет готова их с ним обсудить.
– Я передам ваше сообщение, – сказала Кастин с явным удовольствием, вероятно уже предвкушая реакцию губернатора.
– Полковник, – продолжил я, пока она не отключила связь. – Какова ситуация с тау?
– Мрачная, – признала Кастин. – Они все еще преследуют отряды СПО по всему городу. Гражданские жертвы уже исчисляются тысячами, в некоторых местах возникли бунты и люди перекрывают улицы. Но нас тау пока что атаковать воздерживаются. Если лорд-генерал и дипломаты смогут выиграть нам еще немного времени…
– Им придется это сделать, – перебила Эмберли. – Что бы ни происходило, Гвардия не должна оказаться втянутой в открытое столкновение с тау.
– Вас поняла, – ответила Кастин.
Для полковника это, вероятно, была соль на рану, и в ее голосе сквозил гнев. Вынужденно стоять в стороне и ничего не предпринимать, когда имперский город горит, а ксеносы безнаказанно режут его жителей, было, пожалуй, самым сложным из выпавших ей испытаний.
– Ну что же, – сказала Эмберли, когда Кастин отключила связь. – По крайней мере, надежда все еще остается.
– Для кого? – спросил я, стараясь не думать о всех тех гражданских, которые прямо сейчас, когда мы стоим здесь, теряют свои дома и жизни. Даже будучи эгоистом до кончиков ногтей, я не мог не сострадать им.
– Для половины этого Сегментума, – ответила Эмберли необычно усталым голосом, и я впервые услышал в нем намек на тот ужасный груз ответственности, который накладывала ее профессия. – Вы должны смотреть шире, Кайафас. Император знает, это зачастую нелегко.
Движимый необъяснимым даже для меня самого порывом, я на секунду взял ее за руку, словно это простое человеческое прикосновение могло оказать поддержку.
– Я знаю, – сказал я. – Но кто-то должен это делать. И сегодня это оказались мы.
Эмберли рассмеялась, слегка вымученно, и, прежде чем разнять руки, сжала мою ладонь.
– Это предложение лишено всякого подобия грамматики, вы не находите?
– Никогда не был силен в ней, – признал я.
Теперь, оглядываясь назад, мне это кажется странным, но тогда то, что она назвала меня по имени, показалось настолько естественным, что я даже не подумал удивиться.
Вскоре после этого мы полностью потеряли связь с поверхностью. Во всяком случае, я, а Эмберли, даже если она все еще могла принимать сигналы, не подавала виду. Будучи реалистом, я не питал надежды на какое-либо подкрепление, и все равно рожденное этой оторванностью чувство одиночества здорово подтачивало присутствие духа. Я постарался сосредоточиться на текущих задачах. Тем более что, отвлекшись на свои ощущения, я буквально налетел на Требек, которая неожиданно остановилась впереди меня.
– Что такое? – спросил я, зная, что не станет солдат вот так вот замирать без причины.
– Кажется, я что-то слышала, – сказала она.
Я склонил голову, напряженно вслушиваясь, но не смог ничего разобрать за шорохом шагов нашей группы и шумом дыхания. Мы продвигались очень скрытно – не забывайте, эти самые солдаты еще несколько месяцев назад охотились на тиранидов в условиях, подобных этим, а если в Галактике и есть что-то способное научить большей осторожности, то я с этим еще не встречался, – но множество поверхностей вокруг нас усиливали любой, даже самый тихий звук, а эхо тут же повторяло его несколько раз.
Поэтому я приказал остановиться, и мы напряженно ждали, когда отражения звуков, наконец, утихнут.
– Там, – выдохнула Требек через мгновение. – Слышите?
Да, я слышал. Подвывание лазерных ружей, и похожий, но более низкий звук, который был и знаком, и в то же время… Тогда я списал это на искажения эхом, но истину нам предстояло вскоре обнаружить.
– Стрельба, – подтвердил я. – Около полуклома отсюда.
Я, не задумываясь, указал направление, прежде чем сообразил, что оно лежит практически прямо на избранном Эмберли пути. Ну, снова-здорово. Требек недоверчиво посмотрела на меня:
– Вы уверены, сэр?
– Абсолютно, – сказал я, прежде чем понять, что никто из них не чувствовал себя в туннелях настолько в своей тарелке, как я.
На Вальхалле, конечно, есть пещерные города, но они сильно отличаются от типичного улья, в них есть широкие пространства под хорошо освещенными сводами из камня и льда. А еще, замечу, там промозглый холод, как раз такой, какой нравится вальхалльцам,– Галактика многообразна,– но у себя в комнате можно включить обогреватель (правда, не на всю катушку, как я убедился однажды, иначе в помещении начнется весенняя капель). Эмберли снова сверилась с ауспексом, который оставался так же беспомощен, как и раньше.
– Ну, если вы так уверены…
Вскоре перестрелка затихла, и в ставшей еще более густой и пугающей тишине мы продолжали вслушиваться еще некоторое время, но, поскольку было ясно, что, оставаясь на месте, мы более ничего не узнаем, Эмберли поторопила нас идти вперед. Не имея благовидного предлога двигаться ровно в обратном направлении, я согласился, и мы выступили, хотя я при этом испытывал гораздо больший трепет, чем раньше.
И примерно через пять минут Келп, который все еще был головным, снова поднял руку и замер.
– Что там? – спросил я.
– Тела. Много.
Ну, это было некоторым преувеличением, но около полудюжины их было разбросано по широкому открытому пространству, куда, в конце концов, привел нас коридор. Кажется, это был своего рода узловой пункт, потому как из него вело еще несколько туннелей, направленных во все стороны света. Как я понял, это место совсем недавно использовалось в качестве склада или чего-то подобного. Около десятка разломанных ящиков, о содержимом которых теперь оставалось только догадываться, и осколки осветительного шара показывали, что здесь не так давно протекала некая бурная деятельность.
– Вам это место знакомо? – спросил я Эмберли, которая оглядывалась вокруг, явно узнавая окружающее.
– Сюда мы добрались в прошлый раз, – сказала она. – Мы пришли вон по тому коридору.– Она указала на один из туннелей. – Мы застали их врасплох, но их оказалось больше, чем мы предполагали, вдобавок к ним потом подошло подкрепление.
Я направил осветитель на ближайшее тело – коренастый тип в рабочем комбинезоне, у которого отсутствовала значительная часть грудной клетки.
– Этот среди них был?
– Я как-то не дождалась, пока меня представят каждому, – огрызнулась она. – Но думаю, что нет.
Ее взгляд на мгновение стал расфокусированным, словно она смотрела в прошлое.
– У Рахиль случился какой-то приступ, а потом она получила лазерный заряд в живот. После этого все как-то смешалось.
Наши солдаты держались молодцом, как я мимоходом отметил. Они рассыпались, чтобы, насколько возможно, обезопасить периметр помещения в ожидании дальнейших приказов. Так что я снова обратил свое внимание на инквизитора. Эмберли разговорилась, и я надеялся узнать побольше фактов ее прошлого визита в эти туннели.
– Какого рода приступ? – спросил я. – Как тогда, когда она увидела Юргена?
Эмберли покачала головой.
– Не-ет, – протянула она. – Что-то иное. Я все еще не вполне уверена, что бы это могло значить.
Но у нее были подозрения, хотя она не собиралась делиться ими со мной. Она поторопилась сменить тему так не прикрыто, что меня немного это удивило, – я уже привык ожидать от нее большей тонкости.
– Мы стояли вот здесь, – указала она. – Рахиль становилась тем неспокойнее, чем глубже мы забирались, она что-то чувствовала, но не могла объяснить что. А когда мы приблизились к этим людям, ей стало по-настоящему плохо.
– Они тоже были псайкерами? – спросил я, чувствуя себя совсем уж неуютно.
Каждый раз, как я встречаюсь с представителями этого племени, добром это никогда не кончается. Эмберли едва уловимо передернула плечами.
– Возможно.
Действительно ли она не знала или просто не хотела делиться со мной своими соображениями, я не мог понять.
– Комиссар. Инквизитор. – Неуверенный голос Холенби заставил нас подойти к одному из трупов. – Я думаю, вам стоит на это взглянуть.
Мы с Эмберли направили свет фонарей на тело.
– Эту убило что-то другое. – Холенби указал на труп бритой женщины с чужацкой косичкой, которой, похоже, выпустили кишки каким-то орудием ближнего боя.
Я за свои годы повидал немало, но раны, которые оставило это оружие, были мне незнакомы. Возможно, это ничего не значит – есть много способов применения холодного оружия, но каждая культура обычно демонстрирует определенный… скажем так, стиль в этом плане.
– Интересно было бы узнать, что убило остальных, – сказал я.
Для лазерных ружей, даже хеллганов, раны были слишком обширны. Но я был уверен, что из лучевого оружия стреляли тоже.
– По мне, так это похоже на плазменные заряды, – вставил Юрген.
В то же время неуверенность в его голосе подсказала мне, насколько маловероятной он считает подобную возможность; плазменное оружие было крупногабаритным, громоздким и ненадежным, к тому же перезарядка после каждого выстрела занимала изрядное время. Нужно быть сумасшедшим, чтобы вооружить плазмаганами целый отряд. Не говоря уже о том, что они встречались реже, чем орк с чувством юмора.
– Может быть, плазменные пистолеты?
– Может быть, – признал я.
Это была еще большая редкость, но, может быть, кто-то нашел целый склад этих вещиц, сохранившихся с легендарных времен Темной Эры Технологии? Защищать такую находку стоило бы всеми силами.
– Есть… еще кое-что, – сказал Холенби, возвращая наше внимание к мертвой женщине.
Сам он показался мне слегка бледноватым, но потом я увидел… Из груди трупа был вырван кусок плоти так, будто это было сделано зубами.
– Милостивый Император! – Я инстинктивно осенил себя знаком аквилы.
Я не встречал таких ран со времен моей последней встречи с тиранидами. Но даже сейчас некая маленькая и бесстрастная часть моего сознания отметила, что здесь было нечто другое, что-то, с чем я никогда не сталкивался.
– Кто мог такое сделать?
– Что бы это ни было, вкус ему не понравился, – сказала Эмберли, направляя луч своего фонаря на кусок окровавленного мяса, лежащий в нескольких футах от тела.
Холенби совсем позеленел, и съеденный недавно сухой паек не пошел ему впрок.
– Вижу движение! – объявил Сорель, стоящий у входа в один из туннелей.
– Уверены? – Эмберли снова смотрела в свой ауспекс, чей экран по-прежнему был девственно чист. – У меня нет сигналов человеческого присутствия.
– А нечеловеческого? – спросил я, и она пожала плечами.
– Он откалиброван, только чтобы…
Клубок света, от которого стало больно глазам, вылетел из устья туннеля, охраняемого Сорелем, и взорвался, угодив в пустой ящик. Кем бы ни был враг, он нас нашел.
Комментарий редактора
Глава двенадцатая
Я с гордостью могу сказать, что, несмотря на внезапность атаки, мои мыслительные способности остались на высоте. Конечно же, я нырнул в ближайшее укрытие в то самое мгновение, когда понял, что в нас стреляют. Но холодная голова на поле боя – штука хорошая при условии, что ее не сделал таковой залп шрапнели. Я еще вытаскивал свой верный лазерный пистолет, когда аналитическая часть моего сознания уже начала оценивать позиции наших солдат, ближайшие пути к отступлению и мои шансы добраться до одного из безопасных туннелей без перспективы оказаться размазанным на половину расстояния до Золотого Трона. Шансы эти казались мне несколько жалковатыми, так что я решил никуда не драпать от того крепкого куска трубопроводов, за которым нашел себе местечко. Нас поливало вражеским огнем, и, к моему ужасу, Юрген оказался прав. Мы столкнулись именно с плазменным оружием, и наши тяжелые бронежилеты были против него бесполезны. Я, конечно же, сразу затушил фонарь, и остальные последовали моему примеру, но плазменные разряды освещали подземелье не хуже солнечного света, только дерганного, будто в стробоскопе. Мои глаза мгновенно засаднило.
Я не собирался принимать что-либо на веру, так что быстро построил отряд.
– Келп, – сказал я. – Идешь первым.
Он кивнул, хотя поглядел нерадостно.
– За ним Сорель, Веладе, Юрген, я, инквизитор, Холенби, и Требек замыкает.
Это должно было удержать смутьянов как можно дальше друг от друга и разделить влюбленных пташек так, чтобы они думали о деле, а не друг о друге. Эмберли встретилась со мной взглядом и кивнула. Отлично, она не собиралась подрывать мой авторитет, оспаривая мои решения.
– А как насчет того, чтобы пропустить дам вперед? – проворчал Келп и начал спускаться в затхлую темень подземелья.
Я вырос в городе-улье, и поэтому лабиринт сервисных туннелей, в котором мы очутились, оказал на меня благотворное действие – родная стихия. Впрочем, моя паранойя никогда не позволяла мне слишком расслабиться, потому как самоуспокоенность была самым быстрым способом оказаться в мешке для трупов. По нам никто пока не стрелял, и ауспекс, который снова оказался у Эмберли в руке, оставался утешительно чист от враждебных целей.
И вообще любых целей. Наши шаги эхом отдавались впереди, несмотря на все наше старание не производить шума, а лучи наших фонарей не выхватывали ничего более опасного, чем какой-нибудь грызун.
Через некоторое время я заметил, что пыль в коридоре никем не потревожена и лежит толстым слоем, облачками взлетая только из-под наших сапог. Эта пыль щекотала мне глаза и нёбо, и я боролся с желанием чихнуть.
– В прошлый раз вы шли не этим путем? – спросил я, и Эмберли покачала головой:
– Нет. Я подумала, что разумнее будет пойти в обход, учитывая тот прием, который нам оказали в прошлый раз.
– Но вы знаете, куда мы движемся, так ведь? – настаивал я.
– Ни малейшего понятия, – жизнерадостно заявила она.
Видимо, кое-какие из эмоций отразились у меня на лице, потому что она улыбнулась и уточнила свое последнее замечание:
– Я хочу сказать, нам нужно держаться юго-западного направления, но как это сделать в лабиринте…
– А-а, тогда нам нужно забирать правее, – сказал я, указывая на боковой коридор, который пересекал наш примерно в тридцати метрах впереди[40]. Келп проверил перекресток, прижавшись к стене, и просигналил нам – «все чисто».
Я начал лучше понимать, куда направляется Эмберли, а она, несмотря на плохую ориентацию в пространстве, имела четкую цель. В общем и целом мы двигались в сторону Старого Квартала, что определенно имело смысл. Там туннели лежат ближе к поверхности, что делает их более доступными для любого, кто, помимо нас, ошивается здесь. Кто это и какого черта ему тут нужно – оставалось для меня загадкой.
Мы продолжили наш путь в тишине, пока Сорель предостерегающе не поднял руку, призывая остановиться. Эмберли и я тихонько приблизились к нему.
– Что там? – спросил я.
Лицо Келпа – бледное пятно в сумраке – было обращено на нас, в ожидании сигнала продолжать путь.
– Движение,– сказал Сорель, показывая в темноту перед нами.
Эмберли сверилась с экраном своего ауспекса.
– Ничего не показывает, – сказала она.
Мне было наплевать, что там говорит эта коробочка. Техножрецы могут целиком и полностью доверять своим машинам, но меня они слишком часто подводили в прошлом. Сорель обладал инстинктами снайпера и был таким же склонным к выживанию типом, что и я, поэтому, когда боялся он, мне тоже было не по себе.
– Келп? – спросил я.
Он ответил отрицательным жестом. Нет контакта.
– Я ничего не видел, – добавил он вслух.
– Хорошо. Продвигайтесь вперед, – сказал я. Потом тихо добавил, только для Сореля: – Смотрите в оба.
Снайпер кивнул и пошел вперед, держа ружье наготове. Остальные последовали за ним еще осторожнее, чем шли до сих пор, я же подождал, пока они пройдут мимо, и занял место рядом с Требек.
– Встали в арьергард? – спросила Эмберли, следуя за мной. – Разве это не опасно?
Конечно, это было опасно, это было второе по опасности место в колонне, уязвимое и лакомое для нападающего из засады или преследователя. Но если Сорель прав, то сейчас враг определенно впереди нас. Я пожал плечами.
– В сравнении с тем замечательно безопасным положением, в котором все мы сейчас находимся? – спросил я и был награжден коротким горловым смешком, который, назло всему, поднял мне настроение.
Впрочем, долго это не продлилось; мы миновали устье вентиляционного короба, и я заметил, что пыль вокруг него была потревожена, и не так давно. Я указал на это Эмберли, понижая голос, чтобы не переполошить остальных:
– Что скажете?
Лаз находился в добрых двух метрах над полом, и пыль под ним была потревожена лишь нашими сапогами. Мои – ладони снова заныли, и я скользнул лучом фонаря по переплетению труб над головами. Возможно, там кто-то скрывался и поспешил убраться, когда мы приблизились. Но перво-наперво, как они туда попали?
– Что-то напоминает? – тихо спросила Эмберли.
Теперь, после ее вопроса, я понял, что это так – сводящее с ума ощущение знакомости, которое никак не желало оформляться. Единственное, в чем я был уверен: здесь засело что-то плохое, но, пройдя через все ужасы, с которыми мне пришлось столкнуться в прошлом, я мог предложить слишком много вариантов этого плохого. Я как раз собирался отпустить какое-нибудь саркастическое замечание, но тут в воксе послышался голос Кастин, размытый помехами:
– Комиссар…– прошипела она.– Вы меня слышите?
– Слышу, но плохо. – Метры каменной кладки и камнебетона над нашими головами подавляли сигнал, и если бы мы зашли чуть дальше, оказались бы совершенно вне зоны связи. – В чем дело?
– Губернатор издал приказ об аресте лорда-генерала Живана! – Даже сквозь помехи бешенство в ее голосе слышалось вполне отчетливо. – И он требует немедленного выдвижения Гвардии в город!
– По какому обвинению? – спросила Эмберли. Какое бы вокс-снаряжение она ни применяла, оно было явно мощнее моего, потому что Кастин узнала ее голос.
– В трусости! – В голосе Кастин звенела ярость. – Да как он смел!..
– Это будут выяснять уполномоченные лица. – Тон Эмберли стал четким и повелительным. – До того, когда это произойдет, армии Империума будут оставаться под командованием лорда-генерала, а в случае возражений со стороны губернатора Инквизиция будет готова их с ним обсудить.
– Я передам ваше сообщение, – сказала Кастин с явным удовольствием, вероятно уже предвкушая реакцию губернатора.
– Полковник, – продолжил я, пока она не отключила связь. – Какова ситуация с тау?
– Мрачная, – признала Кастин. – Они все еще преследуют отряды СПО по всему городу. Гражданские жертвы уже исчисляются тысячами, в некоторых местах возникли бунты и люди перекрывают улицы. Но нас тау пока что атаковать воздерживаются. Если лорд-генерал и дипломаты смогут выиграть нам еще немного времени…
– Им придется это сделать, – перебила Эмберли. – Что бы ни происходило, Гвардия не должна оказаться втянутой в открытое столкновение с тау.
– Вас поняла, – ответила Кастин.
Для полковника это, вероятно, была соль на рану, и в ее голосе сквозил гнев. Вынужденно стоять в стороне и ничего не предпринимать, когда имперский город горит, а ксеносы безнаказанно режут его жителей, было, пожалуй, самым сложным из выпавших ей испытаний.
– Ну что же, – сказала Эмберли, когда Кастин отключила связь. – По крайней мере, надежда все еще остается.
– Для кого? – спросил я, стараясь не думать о всех тех гражданских, которые прямо сейчас, когда мы стоим здесь, теряют свои дома и жизни. Даже будучи эгоистом до кончиков ногтей, я не мог не сострадать им.
– Для половины этого Сегментума, – ответила Эмберли необычно усталым голосом, и я впервые услышал в нем намек на тот ужасный груз ответственности, который накладывала ее профессия. – Вы должны смотреть шире, Кайафас. Император знает, это зачастую нелегко.
Движимый необъяснимым даже для меня самого порывом, я на секунду взял ее за руку, словно это простое человеческое прикосновение могло оказать поддержку.
– Я знаю, – сказал я. – Но кто-то должен это делать. И сегодня это оказались мы.
Эмберли рассмеялась, слегка вымученно, и, прежде чем разнять руки, сжала мою ладонь.
– Это предложение лишено всякого подобия грамматики, вы не находите?
– Никогда не был силен в ней, – признал я.
Теперь, оглядываясь назад, мне это кажется странным, но тогда то, что она назвала меня по имени, показалось настолько естественным, что я даже не подумал удивиться.
Вскоре после этого мы полностью потеряли связь с поверхностью. Во всяком случае, я, а Эмберли, даже если она все еще могла принимать сигналы, не подавала виду. Будучи реалистом, я не питал надежды на какое-либо подкрепление, и все равно рожденное этой оторванностью чувство одиночества здорово подтачивало присутствие духа. Я постарался сосредоточиться на текущих задачах. Тем более что, отвлекшись на свои ощущения, я буквально налетел на Требек, которая неожиданно остановилась впереди меня.
– Что такое? – спросил я, зная, что не станет солдат вот так вот замирать без причины.
– Кажется, я что-то слышала, – сказала она.
Я склонил голову, напряженно вслушиваясь, но не смог ничего разобрать за шорохом шагов нашей группы и шумом дыхания. Мы продвигались очень скрытно – не забывайте, эти самые солдаты еще несколько месяцев назад охотились на тиранидов в условиях, подобных этим, а если в Галактике и есть что-то способное научить большей осторожности, то я с этим еще не встречался, – но множество поверхностей вокруг нас усиливали любой, даже самый тихий звук, а эхо тут же повторяло его несколько раз.
Поэтому я приказал остановиться, и мы напряженно ждали, когда отражения звуков, наконец, утихнут.
– Там, – выдохнула Требек через мгновение. – Слышите?
Да, я слышал. Подвывание лазерных ружей, и похожий, но более низкий звук, который был и знаком, и в то же время… Тогда я списал это на искажения эхом, но истину нам предстояло вскоре обнаружить.
– Стрельба, – подтвердил я. – Около полуклома отсюда.
Я, не задумываясь, указал направление, прежде чем сообразил, что оно лежит практически прямо на избранном Эмберли пути. Ну, снова-здорово. Требек недоверчиво посмотрела на меня:
– Вы уверены, сэр?
– Абсолютно, – сказал я, прежде чем понять, что никто из них не чувствовал себя в туннелях настолько в своей тарелке, как я.
На Вальхалле, конечно, есть пещерные города, но они сильно отличаются от типичного улья, в них есть широкие пространства под хорошо освещенными сводами из камня и льда. А еще, замечу, там промозглый холод, как раз такой, какой нравится вальхалльцам,– Галактика многообразна,– но у себя в комнате можно включить обогреватель (правда, не на всю катушку, как я убедился однажды, иначе в помещении начнется весенняя капель). Эмберли снова сверилась с ауспексом, который оставался так же беспомощен, как и раньше.
– Ну, если вы так уверены…
Вскоре перестрелка затихла, и в ставшей еще более густой и пугающей тишине мы продолжали вслушиваться еще некоторое время, но, поскольку было ясно, что, оставаясь на месте, мы более ничего не узнаем, Эмберли поторопила нас идти вперед. Не имея благовидного предлога двигаться ровно в обратном направлении, я согласился, и мы выступили, хотя я при этом испытывал гораздо больший трепет, чем раньше.
И примерно через пять минут Келп, который все еще был головным, снова поднял руку и замер.
– Что там? – спросил я.
– Тела. Много.
Ну, это было некоторым преувеличением, но около полудюжины их было разбросано по широкому открытому пространству, куда, в конце концов, привел нас коридор. Кажется, это был своего рода узловой пункт, потому как из него вело еще несколько туннелей, направленных во все стороны света. Как я понял, это место совсем недавно использовалось в качестве склада или чего-то подобного. Около десятка разломанных ящиков, о содержимом которых теперь оставалось только догадываться, и осколки осветительного шара показывали, что здесь не так давно протекала некая бурная деятельность.
– Вам это место знакомо? – спросил я Эмберли, которая оглядывалась вокруг, явно узнавая окружающее.
– Сюда мы добрались в прошлый раз, – сказала она. – Мы пришли вон по тому коридору.– Она указала на один из туннелей. – Мы застали их врасплох, но их оказалось больше, чем мы предполагали, вдобавок к ним потом подошло подкрепление.
Я направил осветитель на ближайшее тело – коренастый тип в рабочем комбинезоне, у которого отсутствовала значительная часть грудной клетки.
– Этот среди них был?
– Я как-то не дождалась, пока меня представят каждому, – огрызнулась она. – Но думаю, что нет.
Ее взгляд на мгновение стал расфокусированным, словно она смотрела в прошлое.
– У Рахиль случился какой-то приступ, а потом она получила лазерный заряд в живот. После этого все как-то смешалось.
Наши солдаты держались молодцом, как я мимоходом отметил. Они рассыпались, чтобы, насколько возможно, обезопасить периметр помещения в ожидании дальнейших приказов. Так что я снова обратил свое внимание на инквизитора. Эмберли разговорилась, и я надеялся узнать побольше фактов ее прошлого визита в эти туннели.
– Какого рода приступ? – спросил я. – Как тогда, когда она увидела Юргена?
Эмберли покачала головой.
– Не-ет, – протянула она. – Что-то иное. Я все еще не вполне уверена, что бы это могло значить.
Но у нее были подозрения, хотя она не собиралась делиться ими со мной. Она поторопилась сменить тему так не прикрыто, что меня немного это удивило, – я уже привык ожидать от нее большей тонкости.
– Мы стояли вот здесь, – указала она. – Рахиль становилась тем неспокойнее, чем глубже мы забирались, она что-то чувствовала, но не могла объяснить что. А когда мы приблизились к этим людям, ей стало по-настоящему плохо.
– Они тоже были псайкерами? – спросил я, чувствуя себя совсем уж неуютно.
Каждый раз, как я встречаюсь с представителями этого племени, добром это никогда не кончается. Эмберли едва уловимо передернула плечами.
– Возможно.
Действительно ли она не знала или просто не хотела делиться со мной своими соображениями, я не мог понять.
– Комиссар. Инквизитор. – Неуверенный голос Холенби заставил нас подойти к одному из трупов. – Я думаю, вам стоит на это взглянуть.
Мы с Эмберли направили свет фонарей на тело.
– Эту убило что-то другое. – Холенби указал на труп бритой женщины с чужацкой косичкой, которой, похоже, выпустили кишки каким-то орудием ближнего боя.
Я за свои годы повидал немало, но раны, которые оставило это оружие, были мне незнакомы. Возможно, это ничего не значит – есть много способов применения холодного оружия, но каждая культура обычно демонстрирует определенный… скажем так, стиль в этом плане.
– Интересно было бы узнать, что убило остальных, – сказал я.
Для лазерных ружей, даже хеллганов, раны были слишком обширны. Но я был уверен, что из лучевого оружия стреляли тоже.
– По мне, так это похоже на плазменные заряды, – вставил Юрген.
В то же время неуверенность в его голосе подсказала мне, насколько маловероятной он считает подобную возможность; плазменное оружие было крупногабаритным, громоздким и ненадежным, к тому же перезарядка после каждого выстрела занимала изрядное время. Нужно быть сумасшедшим, чтобы вооружить плазмаганами целый отряд. Не говоря уже о том, что они встречались реже, чем орк с чувством юмора.
– Может быть, плазменные пистолеты?
– Может быть, – признал я.
Это была еще большая редкость, но, может быть, кто-то нашел целый склад этих вещиц, сохранившихся с легендарных времен Темной Эры Технологии? Защищать такую находку стоило бы всеми силами.
– Есть… еще кое-что, – сказал Холенби, возвращая наше внимание к мертвой женщине.
Сам он показался мне слегка бледноватым, но потом я увидел… Из груди трупа был вырван кусок плоти так, будто это было сделано зубами.
– Милостивый Император! – Я инстинктивно осенил себя знаком аквилы.
Я не встречал таких ран со времен моей последней встречи с тиранидами. Но даже сейчас некая маленькая и бесстрастная часть моего сознания отметила, что здесь было нечто другое, что-то, с чем я никогда не сталкивался.
– Кто мог такое сделать?
– Что бы это ни было, вкус ему не понравился, – сказала Эмберли, направляя луч своего фонаря на кусок окровавленного мяса, лежащий в нескольких футах от тела.
Холенби совсем позеленел, и съеденный недавно сухой паек не пошел ему впрок.
– Вижу движение! – объявил Сорель, стоящий у входа в один из туннелей.
– Уверены? – Эмберли снова смотрела в свой ауспекс, чей экран по-прежнему был девственно чист. – У меня нет сигналов человеческого присутствия.
– А нечеловеческого? – спросил я, и она пожала плечами.
– Он откалиброван, только чтобы…
Клубок света, от которого стало больно глазам, вылетел из устья туннеля, охраняемого Сорелем, и взорвался, угодив в пустой ящик. Кем бы ни был враг, он нас нашел.
Комментарий редактора
Учитывая все более ухудшающуюся ситуацию в городе, лорд-генерал Живан и солдаты под его командованием все нетерпеливее ждали возможности предпринять хоть что-нибудь, вопреки четким приказам, данным мною ранее. Неуклюжая попытка губернатора Гриса установить контроль над имперскими экспедиционными силами была пределом их терпению, и, как человек чести, Живан определенно чувствовал, что выдвинутое против него обвинение стремительно приближается к истине. Поэтому его последующие действия становятся понятны, хотя это не может их целиком и полностью оправдать.
Нижеследующий текст является выдержкой из стенограммы совещания лорда-генерала со старшими офицерами экспедиционных сил. Этот документ сопровождается некоторыми личными замечаниями присутствовавших: ученого Momma, который представлял в мое отсутствие Инквизицию; полковника Кастин, командующей 597-м Вальхалльским, и Эразма Донали из Имперского дипломатического корпуса.
Лорд-генерал определенно раздражен, но сдерживает норов, сосредоточившись на текущей проблеме. Он начинает с того, что просит полковника Кастин подтвердить приказ, полученный ею по вокс-связи, касательно губернаторского запроса.
– Все верно, сэр, – отвечает Кастин спокойно и собранно, несмотря на то, что она является самым молодым из присутствующих командиров подразделений. Только тот, кто искушен в языке жестов, может разглядеть ее нервозное состояние. – Вы обладаете всей полнотой власти над этой армией, согласно прямому приказу Инквизиции.
– Хорошо. – Живан настроен решительно. – Тогда я предлагаю смягчить ситуацию, убрав основную причину наших проблем.
– Инквизитор достаточно ясно указала, что мы не должны сами вступать в бой с тау, ни при каких обстоятельствах. – Кастин теперь уже очевидно волнуется, вступая в спор со своим командиром, но ее чувство долга перевешивает перспективу каких-либо неприятных лично для нее последствий.
Живан принимает ее аргумент.
– Я говорил не о тау, – заверяет он собравшихся за столом. – Я имел в виду эту пародию на губернатора.
Предложение получает общую поддержку. Некоторые из офицеров предлагают варианты действий, от ареста до убийства. В конце концов, Мотт остужает ситуацию, очертив позицию Инквизиции по этому вопросу.
– Несомненно, губернатор Грис является главным виновником возникшей ситуации, – соглашается он. – Но степень его вины еще только предстоит определить.
Мотт начинает перечислять соответствующие правовые прецеденты, пока Донали, знакомый со своеобразием мыслительного процесса ученого, не возвращает его к насущной проблеме.
– Коротко говоря, – в конце концов, заключает Мотт, – мы бы предпочли иметь его живым, чтобы он мог ответить за свои действия.
– Если Инквизиции он нужен, она его получит, – говорит Живан. – Но, по моему мнению, его смещение с поста является необходимым условием для восстановления хоть какой-то стабильности.
Донали поддерживает.
– Тау также согласны с этим предложением, – добавляет Донали, чем повергает собрание в хаос на несколько секунд, пока Живану не удается восстановить порядок.
– Вы обсуждали это с ними? – спрашивает лорд-генерал.
– Неофициально, – признает Донали. – У нас все еще имеется запас доверия, благодаря действиям комиссара Каина, и я старался выстраивать свою позицию исходя из этого. Если мы вышлем войска, чтобы сместить губернатора, я полагаю, они не станут мешать.
– Скажите это СПО! – выкрикивает кто-то. – Или гражданским, которых они режут, как скот!
Донали выдерживает поединок взглядов.
– Они понимают различие между нами и местным ополчением, – произносит он. – Следуя их логике, СПО атаковали первыми, так что теперь они являются честной добычей, а гражданские – это просто побочный ущерб. Уверен, тау можно убедить в том, что для всех будет лучше отступить на прежние позиции.
– Хотелось бы еще знать, как это сделать, – перебивает полковник Монстрю из 12-й полевой артиллерийской бригады.
Мотт принимается объяснять:
– Психология тау совершенно не похожа на человеческую. Они жаждут стабильности, и их ужасает любое нарушение порядка. Не будет преувеличением сказать, что для них это столь же кошмарная перспектива, как для нас – прорыв Хаоса.
Походя упомянутый Великий Враг вызывает немалое возмущение. Живану с трудом удается восстановить порядок.
– Так вы утверждаете, что нынешняя ситуация в городе, по сути, является воплощением их ночных кошмаров? – спрашивает он.
Мотт подтверждает:
– Анархия, мятеж, гражданская война между соперничающими имперскими фракциями, отсутствие определенности, ничего, на что можно опереться. Если бы кто-то пожелал принудить тау к безрассудным действиям, то ничего лучше и придумать нельзя.
Несколько наиболее понятливых офицеров, в том числе Кастин, догадываются о невысказанном предположении, скрывающемся за этими словами.
– Если они в панике и дезориентированы, – спрашивает Живан, – что заставляет вас думать, что к нам они отнесутся благосклонно?
– У них имеется догмат, называемый Всеобщим Благом, – объясняет Донали. – Если мы пообещаем им, что смещение губернатора улучшит ситуацию, они позволят нам это сделать с той же охотой, с какой мы готовы принять клятву во имя Императора.
Аудиозапись захлестывают судорожные вздохи и нелестные высказывания о языческой ереси. Живан снова призывает собрание к порядку.
– Ну, хорошо же, – заключает он. – Обратитесь к ним с формальным предложением, и поглядим, купятся ли они на него.
Донали отдает поклон и, сложив знак аквилы, уходит. Живан оборачивается к Кастин.
– Полковник, – говорит он. – Пятьсот девяносто седьмой оказался наиболее глубоко вовлечен в конфликт, чем любое другое подразделение, и ваш комиссар, кажется, пользуется доверием как Инквизиции, так и ксеносов. Если мы сможем уладить вопрос с тау, вы выделите солдат для проведения операции.
Кастин ошеломленно отдает честь, но ей не сразу удается собраться с духом и подтвердить полученный приказ.
Нижеследующий текст является выдержкой из стенограммы совещания лорда-генерала со старшими офицерами экспедиционных сил. Этот документ сопровождается некоторыми личными замечаниями присутствовавших: ученого Momma, который представлял в мое отсутствие Инквизицию; полковника Кастин, командующей 597-м Вальхалльским, и Эразма Донали из Имперского дипломатического корпуса.
Лорд-генерал определенно раздражен, но сдерживает норов, сосредоточившись на текущей проблеме. Он начинает с того, что просит полковника Кастин подтвердить приказ, полученный ею по вокс-связи, касательно губернаторского запроса.
– Все верно, сэр, – отвечает Кастин спокойно и собранно, несмотря на то, что она является самым молодым из присутствующих командиров подразделений. Только тот, кто искушен в языке жестов, может разглядеть ее нервозное состояние. – Вы обладаете всей полнотой власти над этой армией, согласно прямому приказу Инквизиции.
– Хорошо. – Живан настроен решительно. – Тогда я предлагаю смягчить ситуацию, убрав основную причину наших проблем.
– Инквизитор достаточно ясно указала, что мы не должны сами вступать в бой с тау, ни при каких обстоятельствах. – Кастин теперь уже очевидно волнуется, вступая в спор со своим командиром, но ее чувство долга перевешивает перспективу каких-либо неприятных лично для нее последствий.
Живан принимает ее аргумент.
– Я говорил не о тау, – заверяет он собравшихся за столом. – Я имел в виду эту пародию на губернатора.
Предложение получает общую поддержку. Некоторые из офицеров предлагают варианты действий, от ареста до убийства. В конце концов, Мотт остужает ситуацию, очертив позицию Инквизиции по этому вопросу.
– Несомненно, губернатор Грис является главным виновником возникшей ситуации, – соглашается он. – Но степень его вины еще только предстоит определить.
Мотт начинает перечислять соответствующие правовые прецеденты, пока Донали, знакомый со своеобразием мыслительного процесса ученого, не возвращает его к насущной проблеме.
– Коротко говоря, – в конце концов, заключает Мотт, – мы бы предпочли иметь его живым, чтобы он мог ответить за свои действия.
– Если Инквизиции он нужен, она его получит, – говорит Живан. – Но, по моему мнению, его смещение с поста является необходимым условием для восстановления хоть какой-то стабильности.
Донали поддерживает.
– Тау также согласны с этим предложением, – добавляет Донали, чем повергает собрание в хаос на несколько секунд, пока Живану не удается восстановить порядок.
– Вы обсуждали это с ними? – спрашивает лорд-генерал.
– Неофициально, – признает Донали. – У нас все еще имеется запас доверия, благодаря действиям комиссара Каина, и я старался выстраивать свою позицию исходя из этого. Если мы вышлем войска, чтобы сместить губернатора, я полагаю, они не станут мешать.
– Скажите это СПО! – выкрикивает кто-то. – Или гражданским, которых они режут, как скот!
Донали выдерживает поединок взглядов.
– Они понимают различие между нами и местным ополчением, – произносит он. – Следуя их логике, СПО атаковали первыми, так что теперь они являются честной добычей, а гражданские – это просто побочный ущерб. Уверен, тау можно убедить в том, что для всех будет лучше отступить на прежние позиции.
– Хотелось бы еще знать, как это сделать, – перебивает полковник Монстрю из 12-й полевой артиллерийской бригады.
Мотт принимается объяснять:
– Психология тау совершенно не похожа на человеческую. Они жаждут стабильности, и их ужасает любое нарушение порядка. Не будет преувеличением сказать, что для них это столь же кошмарная перспектива, как для нас – прорыв Хаоса.
Походя упомянутый Великий Враг вызывает немалое возмущение. Живану с трудом удается восстановить порядок.
– Так вы утверждаете, что нынешняя ситуация в городе, по сути, является воплощением их ночных кошмаров? – спрашивает он.
Мотт подтверждает:
– Анархия, мятеж, гражданская война между соперничающими имперскими фракциями, отсутствие определенности, ничего, на что можно опереться. Если бы кто-то пожелал принудить тау к безрассудным действиям, то ничего лучше и придумать нельзя.
Несколько наиболее понятливых офицеров, в том числе Кастин, догадываются о невысказанном предположении, скрывающемся за этими словами.
– Если они в панике и дезориентированы, – спрашивает Живан, – что заставляет вас думать, что к нам они отнесутся благосклонно?
– У них имеется догмат, называемый Всеобщим Благом, – объясняет Донали. – Если мы пообещаем им, что смещение губернатора улучшит ситуацию, они позволят нам это сделать с той же охотой, с какой мы готовы принять клятву во имя Императора.
Аудиозапись захлестывают судорожные вздохи и нелестные высказывания о языческой ереси. Живан снова призывает собрание к порядку.
– Ну, хорошо же, – заключает он. – Обратитесь к ним с формальным предложением, и поглядим, купятся ли они на него.
Донали отдает поклон и, сложив знак аквилы, уходит. Живан оборачивается к Кастин.
– Полковник, – говорит он. – Пятьсот девяносто седьмой оказался наиболее глубоко вовлечен в конфликт, чем любое другое подразделение, и ваш комиссар, кажется, пользуется доверием как Инквизиции, так и ксеносов. Если мы сможем уладить вопрос с тау, вы выделите солдат для проведения операции.
Кастин ошеломленно отдает честь, но ей не сразу удается собраться с духом и подтвердить полученный приказ.
Глава двенадцатая
Враг моего врага – это моя будущая проблема.
Но пока что он может быть полезен.Приписывается инквизитору Квиксосу
Я с гордостью могу сказать, что, несмотря на внезапность атаки, мои мыслительные способности остались на высоте. Конечно же, я нырнул в ближайшее укрытие в то самое мгновение, когда понял, что в нас стреляют. Но холодная голова на поле боя – штука хорошая при условии, что ее не сделал таковой залп шрапнели. Я еще вытаскивал свой верный лазерный пистолет, когда аналитическая часть моего сознания уже начала оценивать позиции наших солдат, ближайшие пути к отступлению и мои шансы добраться до одного из безопасных туннелей без перспективы оказаться размазанным на половину расстояния до Золотого Трона. Шансы эти казались мне несколько жалковатыми, так что я решил никуда не драпать от того крепкого куска трубопроводов, за которым нашел себе местечко. Нас поливало вражеским огнем, и, к моему ужасу, Юрген оказался прав. Мы столкнулись именно с плазменным оружием, и наши тяжелые бронежилеты были против него бесполезны. Я, конечно же, сразу затушил фонарь, и остальные последовали моему примеру, но плазменные разряды освещали подземелье не хуже солнечного света, только дерганного, будто в стробоскопе. Мои глаза мгновенно засаднило.