– Ну, не совсем. Скажем, паличное дерево весьма живописно в сухой сезон, когда на нем распускаются листовидные отростки, окрашенные в желто-зеленую полоску.
   – А как же цветы? Обычные цветы – они же такие красивые!
   Натаниэль пожал плечами. Он сам любил смотреть на паличные деревья и весеннюю поросль в коррановых лесах – так же, как любой другой человек, – а большое разнообразие покрытосеменных его эстетических вкусов не ласкало.
   – Может, в этом и дело, – задумчиво пробормотала Сильвия.
   – Какое дело? – спросил эколитарий, разозлившись, сам не зная почему.
   – А то, что вы не понимаете своей бедности, то, что черное с темно-зеленым так вам идет. Цветы и балет хорошо сочетаются с солнцем и открытым небом. Небо у вас есть, а цветов – нет. У нас же есть цветы. – Она обвела садик взглядом. – Впрочем, сейчас не время философствовать. Вам надо многое успеть увидеть до отлета, и едва ли вы задержитесь для осмотра города, когда закончите свои переговоры. А этого уже недолго ждать.
   Она двинулась вперед.
   – Теперь вам следует осмотреть Лабиринт Предателей.
   Натаниэль подавил в себе желание спросить, почему она думает, будто до окончания переговоров осталось немного. Сильвия с раздражающей поспешностью перескакивала от одной темы к другой, ни одной не доводя до конца.
   «Лабиринт Предателей»? Что бы это значило?
   Сильвия шла все так же быстро, и эколитарию пришлось ускорить шаг, чтобы не отставать от нее.
   – Не хотите рассказать мне о своем армейском прошлом, любезный посланник?
   – Об армейском прошлом?
   – У вас походка военного. Держу пари, если понадобится, вы великолепно бегаете кросс.
   – Что такое «Лабиринт Предателей»? – спросил он, не желая вдаваться в подробности своей карьеры.
   – Он был создан во времена Первого Основания. Легенда гласит, что его построил Директорат при Альрегорде. Тот называл свергнутых олигархов крысами, но любая крыса, способная пробежать через лабиринт, получала право на эмиграцию. Туда можно попасть из вестибюля Министерства обороны.
   В истории Нью-Августы, прочитанной Натаниэлем, ничего не говорилось о Лабиринте Предателей, а правлению Директората под властью Альрегорда было отведено всего два коротких параграфа.
   Сильвия скользнула в спусковую шахту, ожидая, что эколитарий последует за нею. Он и последовал, правда, без ее горячей поспешности.
   Лабиринт Предателей был обеззаражен и покрыт сверху прозрачным пермостеклом, по которому могли ходить, глядя вниз, туристы. На площадке было почти пусто, только где-то впереди бродил мужчина и двое ребятишек.
   Каждая ловушка, располагавшаяся внизу, была помечена специальной табличкой.
   – Точка номер шесть, – провозгласил бестелесный голос, когда Натаниэль приблизился. – Проваливающаяся плита пола. Противовесы установлены таким образом, чтобы устройство срабатывало, только когда центр тяжести тела окажется на расстоянии метра от края плиты. Согласно архивам, преодолеть эту зону удавалось не более чем двадцати процентам осужденных преступников.
   Эколитарий пошел дальше.
   – Точка номер девять. Как видите, она напоминает пандус, ведущий под небольшим уклоном в тупик, однако поверхность пола особым образом обработана в целях снижения силы трения, благодаря чему влезть обратно может только человек, обладающий особой ловкостью.
   Натаниэль не стал задаваться вопросом о том, что происходило с людьми, такой ловкостью не обладавшими. Сказанного в двух параграфах, посвященных Альрегорду, было достаточно.
   – Точка номер тридцать шесть. Ложный выход, идентичный настоящему, за исключением печати Директората под надписью. Каждому осужденному перед тем, как его помещали во входную зону, демонстрировалось изображение выхода, однако не говорилось, на что следует обратить внимание. Когда Лабиринт был восстановлен при императоре Х'тайллене, кремационная аппаратура, встроенная в стены, как и некоторое другое оборудование Лабиринта, была демонтирована в качестве меры предосторожности.
   Сильвия ждала Натаниэля на другом конце площадки.
   – Почему вы решили, что мне следует это видеть?
   – Решила, и все тут. Считайте, что у меня есть собственные причины. Пожалуйста, любезный посланник, не задавайте больше вопросов. Как насчет смотровой платформы на Центральной башне?
   Он о ней слышал: на самой высокой башне в центре Ныо-Августы находилась круглая пермостеклянная капсула, откуда, как говорили, было видно вокруг на триста километров. Правда, триста километров, пожалуй, многовато – если только башня не окажется выше, чем Натаниэль ожидал. Собственно, это несложно вычислить. Теоретически, если предположить, что земля плоская, с двухкилометровой башни открывался бы обзор более чем на шестьсот километров, хотя разглядеть ничего бы не удалось. Вероятно, в реальности максимальная дистанция должна приближаться к сотне километров. В любом случае пейзаж того, наверно, стоит.
   Как и в Лабиринте Предателей, на обзорной платформе они с Сильвией почти никого не встретили, хотя за вход туда денег не брали.
   Как и обещало утро, небо было чистым. Сгущались вечерние сумерки. Тени от башен тянулись на восток, к императорскому дворцу. Горы на западе, за которые ушло солнце, казались черными, лишь кое-где там что-то сверкало.
   – Видите, блестит лед, – заметил Натаниэль.
   – Мне больше нравится смотреть на то, как тени лежат на траве, – ответила Сильвия.
   Натаниэль перешел на восточный край окончательно опустевшей платформы и снова взглянул на императорский дворец. Отсюда, сверху, он казался невысокой горкой серо-матового металла. Из пяти его приземистых золотых минаретов ни один не достигал и половины высоты любой городской башни.
   Странно. Натаниэль думал, что император должен жить на самом верху.
   – Когда буря играет между башен, видно, как травы танцуют на ветру.
   Наверно, у Сильвии был бинокль. Или она обычно выбирала наблюдательный пункт пониже. Во всяком случае, Натаниэль, считавший свое зрение идеальным, даже из окна кабинета мог разглядеть только общую картину.
   – После Экологического Мятежа все это пришлось восстанавливать квадрат за квадратом. Мама рассказывала, что сто лет назад за окнами виднелась лишь голая земля.
   Сильвия повернулась (волосы взметнулись коротким вихрем) и посмотрела на него.
   – Я голодна. Что бы вы предпочли?
   – Что-нибудь попроще. Похожее на вас. И где-нибудь, где меня не узнают.
   На губах у Сильвии мелькнула улыбка, в глазах – диковатые искорки.
   – Только в месте поспокойнее, – поспешно добавил Натаниэль. – Еда и опасность плохо сочетаются. От этого портится пищеварение.
   Последовала долгая поездка по тоннелю за пределы Въездного Порта и еще более долгая прогулка пешком по первому извилистому коридору за все время, проведенное Натаниэлем на Терре. Пальцы эколитария теребили детекторы, вмонтированные в пояс, однако никаких энергетических всплесков не обнаруживалось.
   Время от времени, без всякого видимого принципа, в коридор вливались проходы помельче. Немногочисленные местные жители спешили по своим делам, не глядя на Натаниэля с Сильвией.
   Пол тут был жестче, чем обычно, и звук шагов разносился более гулким эхом.
   – Это один из старых жилых секторов. Здесь в основном селятся те, кому не нравится в башнях. Построен сразу после Мятежа.
   Сильвия свернула в боковой коридор, завела Натаниэля за небольшой изгиб, и они очутились в тупике. Впрочем, понял это эколитарий не сразу.
   На первый взгляд ему показалось, будто он очутился в садике, каким-то образом втиснутом в лабиринты кроличьих нор. Потом он разглядел под невысокими деревьями столики, укрытые балдахинами и залитые мягким светом. Почти все они были заняты.
   Сильвия повела его по усыпанной гравием дорожке мимо живой изгороди и отыскала столик на двоих, стоящий поодаль.
   – Изумлен, поражен, восхищен, едва языка не лишился, – пробормотал Натаниэль. – Но все же не лишился.
   – Надеюсь, – засмеялась Сильвия.
   – Как скажете, любезная леди. Я весь ваш.
   Так оно и было, потому что весь вечер Сильвия вела себя настолько легко и беззаботно, что Натаниэль и думать забыл о том, что она – хорошо обученный агент разведки.
   – Сядем?
   Он сел. Сильвия заняла место напротив, взяла красную салфетку и уложила у себя на коленях.
   – Позвольте, любезный посланник, я обойдусь без обиняков. – Она посмотрела на эколитария, и тот увидел, что вся ее игривость куда-то испарилась, а глаза сделались холодны, как серый лед. – Первое: я понимаю, с какой безвыходной ситуацией вы столкнулись. Второе: вы вели себя как истинный джентльмен, будучи при этом полным ублюдком. Третье: вы просили меня доверять вам, я вас послушалась, в результате погибло множество людей. Это было необходимо, однако мне не понравилось. Четвертое: я помогла вам, но не хочу это обсуждать. Пятое: ничего не могу поделать с тем, что вы мне нравитесь. Шестое: я угощаю.
   Эколитарию почти удалось сохранить бесстрастное выражение на лице, несмотря на тугой комок, угнездившийся где-то в глубине желудка.
   Сильвия улыбнулась. Холодность тона пропала, будто ее выключили при помощи рубильника.
   – Этот садик сажали вручную, стебелек за стебельком. Владелец сам все сделал. Уникальное явление для «Норам микроникс», а может – и для всей Терры. Еда тоже не уступает обстановке.
   – Пожалуй, во всей галактике другого такого места не найдешь, – промолвил Натаниэль. – Никогда не видел таких цветов, деревьев, тропинок. Да еще все под крышей.
   Из-за кустов появилась черноволосая черноглазая девушка. Она молча взглянула на Сильвию, та кивнула. Официантка исчезла и вскоре вернулась с хрупкими хрустальными бокалами, наполненными золотистой жидкостью.
   – Сперва понюхайте, – предупредила Сильвия.
   Натаниэль понюхал. Дать определение запаху напитка он не смог, но его тепло заставляло подумать о летнем вечере и расслабить усталые руки и ноги.
   Сильвия сделала небольшой глоток. Спустя несколько секунд эколитарий последовал ее примеру. Вкус оказался крепче, чем можно было предположить, хотя жидкость ничуть не горчила.
   – Вы все заранее подготовили, да?
   – Абсолютно все. Воспоминания – самое важное, что вы увезете с собой на Аккорд. Я хочу, чтобы вы не забыли этот ужин.
   – И Империю? – поддразнил ее Натаниэль.
   – Империя – это люди. Кажется, это вы сами говорили. А звезды у нас общие.
   – Как же вы с такими интересами сумели перейти от занятий балетом к дипломатической карьере и работе на сенатора? – спросил эколитарий, подразумевая еще: «И как вы попали в разведку?»
   – Это долгая история, она не подходит для сегодняшнего вечера. Скажем просто, что я не люблю подолгу заниматься одним и тем же, если не считать балета, а путь в балет мне был закрыт по уже обсуждавшимся причинам. Вот я и меняюсь по мере сил. Может, когда-нибудь эмигрирую… только назад уже нельзя будет вернуться. Это не так просто.
   Вновь появилась официантка с двумя порциями салата. Натаниэль коснулся кромки своей тарелочки.
   – Настоящий фарфор, – заметила танцовщица, она же – разведчица.
   Свет в садике притушили, небольшой фонарь, стоявший у них на столике, сам собой зажегся.
   Натаниэль допил спиртное. Сильвия свой бокал давно осушила и теперь ела зелень. Эколитарий последовал ее примеру. Салат оказался так же хорош – по-своему, конечно, – как и напиток.
   – Лорд Уэйлер.
   Он поднял голову.
   – Что вы думаете об Империи? Честно, искренне?
   – Вы хотите, чтобы вам ответил дипломат? Или эколитарий?
   Она молча смотрела на него.
   – Трудно переложить ощущения в слова, к тому же на чужом языке. Но я попробую.
   – Не спешите. Я подожду.
   – Империя бывает разной, очень разной! Она велика, вечно давит на Аккорд. Иные боятся ее, потому что она такая большая. Иные желают, чтобы она исчезла. Иные хотели бы ее уничтожить.
   – А вы?
   – Боюсь, Империя мертва в своем сердце. Хотя никто, кроме, может быть, самого императора и еще немногих, этого не сознает.
   Он пожевал.
   – Мечты и надежды – это тени будущего. И искусство – тоже. В Зале скульптуры было совсем мало людей. Вы видели танцовщицу. Я глазел на человека, вырывавшегося за пределы земной сферы. Но где остальные мечтатели? Дворец императора не взмывает к небесам, он прячется под землю.
   – А как же развитие, новые системы, исследования, победы в битвах?
   – Все это идет не из сердца Империи. Молодые жители внешних систем сражаются и истекают кровью. Как и Аккорд, однажды они захотят видеть свои собственные сны. Я надеюсь, что Империя достаточно мудра, чтобы понять, когда это время настанет. Но сомневаюсь.
   Сильвия вздрогнула, хотя было тепло.
   – Вы рисуете мрачную картину, и спорить с вашими словами трудно. Наверно, поэтому… – Она осеклась: к столику опять приблизилась официантка, которой нужно было унести опустевшую посуду.
   Натаниэлю было интересно, к чему она клонит, однако Сильвия задала очередной вопрос, так и не закончив фразу.
   – Почему вы взялись за эту работу?
   – По заданию Палаты Уполномоченных.
   – Вы были обязаны подчиниться? – Она говорила сухо, в уголке рта появилась маленькая морщинка.
   В полумраке Натаниэль не мог понять, маскирует ли она легкомыслие, скептицизм или полное недоверие. Легкий ветерок донес до его обоняния аромат апельсиновых цветов. Наконец он произнес:
   – Нет. Но долг, ответственность…
   – На Аккорде все так серьезно относятся к подобным вещам?
   Натаниэль засмеялся: как не засмеяться, когда она так важничает?
   – А здесь все относятся к ним так же серьезно, как вы? – ответил он, надеясь, что и Сильвия улыбнется. Так и получилось.
   – Один-ноль, любезный посланник. Наверно, я это заслужила.
   На столике появилась будто по волшебству еще одна пара фарфоровых тарелок. Главное блюдо было таким же простым, как закуска: кусок мяса под золотистым соусом, а рядом – гарнир из длинных бобов с орехами.
   – Что это?
   – Не скажу. Тайна.
   Прежде чем приступать к еде, Натаниэль дождался, пока это сделает Сильвия. Как и напиток и салат, мясо оказалось восхитительным. После каждого кусочка во рту разливался непередаваемый вкус.
   – Тихие люди – самые опасные, вам не кажется?
   – Что?
   – Они создают впечатление слабости, смущения, могут порой позволить, чтобы на них надавили, – и все потому, что по важным для них вопросам готовы сражаться насмерть.
   – Возможно. Но тих ли такой человек?
   – А самого себя вы бы назвали тихим, лорд Уэйлер?
   – В ваших терминах – нет, не назвал бы.
   – А я, наверно, назвала бы, – проговорила Сильвия, глядя мимо него.
   Натаниэль промолчал.
   – Почему? – Она сделала паузу. – Потому что власть, сила – это только средство, а не цель. – Теперь Сильвия смотрела на эколитария, но серьезность ее как рукой сняло. – Как вам нравится еда?
   Натаниэль не смог сразу ответить, поскольку рот у него был битком набит бобами. Наконец, прожевав, он сказал:
   – Великолепна.
   – Десерт будет поплотней. Но я, надо признаться, сластена, так что заказала свое любимое.
   Грязные тарелки исчезли по мановению рук официантки, и на смену им появились хрустальные чаши с чем-то вроде коричневого пудинга, политого сверху белыми взбитыми сливками.
   Какой знакомый вкус. Шоколад! Натаниэль однажды пробовал его – много лет назад, когда они с Раулем выполняли учебные прыжки на Фьорене. Настоящий деликатес, стоит по пятьдесят имперских кредитов за грамм. Оценка стоимости ужина в глазах эколитария еще больше выросла.
   Впрочем, сколько бы это ни стоило, было вкусно.
   За шоколадным десертом последовали два стаканчика таксанского бренди.
   – Никогда не вкушал такого королевского пиршества.
   – Надеюсь…
   Натаниэль заметил в воздухе какие-то искорки. Сильвия взглянула в ту сторону.
   – Маршель способен и на большее. Искусственные светлячки. Настоящие в тоннелях не выживают.
   Он молчал. Приглушенные голоса людей, сидевших за другими столиками, были едва слышны. Интересно, не приготовила ли Сильвия какой-нибудь неприятный сюрприз?
   – Пора идти, – объявила она. – Вам надо возвращаться в легатуру, а мне – в свою берлогу, пока я опять не превратилась в голый череп. Комплекс си'элла, сами понимаете.
   Натаниэль кивнул, хотя и не понимал. Он коснулся пальцами пояса, но опять не обнаружил поблизости ни энергетических полей, ни «жучков», ни каких-либо иных устройств.
   Поросшую травой и кустарником лужайку Натаниэль покидал почему-то грустным.
   – Ненавижу отсюда уходить, – пробормотала Сильвия. – Но всему свое время.
   Отдых или не отдых, ужин или не ужин, а Натаниэль силком впихнул себя в состояние боевой готовности. Если бывает пора для бдительности, то вот она, эта пора.
   По изгибам тоннелей и лифтовым шахтам они вернулись к поездам. Натаниэль держался рядом с Сильвией и следил, не изменится ли маршрут.
   Поезд был почти пуст, это его насторожило. Сильвия сияла милой улыбкой, однако хранила молчание.
   – Как мало народу, – заметил эколитарий на середине пути к Дипломатической башне, когда тишина стала уж совсем тягостной.
   – Сейчас – да. Для большинства слишком поздно, для настоящих гуляк – рано. Да их и немного осталось.
   Натаниэль опять замолчал, так и не научившись поддерживать пустую беседу, не теряя при этом сосредоточенности. Это – искусство шпионов, а не эколитариев.
   В вестибюле Дипломатической башни находились несколько человек, но Натаниэль не заметил ни «хвоста», ни концентраций энергии.
   Наконец они достигли входа в легатуру. Дежурный охранник открыл дверь.
   – Здесь нам придется расстаться, любезный посланник. – Сильвия взяла Натаниэля за ладони.
   Он напрягся, не зная, что должен сделать.
   – Вы весь вечер ожидали чего-то дурного. Вы слишком честны. Даже в грязные игры играете честно.
   Привстав на цыпочки, она коснулась его лба губами. Потом отступила на шаг, не выпуская его рук из своих.
   – Спокойной ночи.
   Она ушла – метнулась к лифтам прежде, чем он успел открыть рот. А когда успел, то так и остался стоять, потому что сказать ему было нечего.
   Закрыв рот, Натаниэль повернулся к отрытой двери.
   В приемной за пультом стояла Хивер.
   – Вы еще здесь?
   – Весь день, лорд Уэйлер. Надеюсь, прогулка вам понравилась.
   – Понравилась, но удивила. Очень удивила. – Он покачал головой и пошел к себе, не теряя бдительности, продолжая все проверять.
   Ни в кабинете, ни в апартаментах никто ничего не трогал, не устанавливал новых «жучков» и вообще не появлялся – насколько, конечно, эколитарий мог судить.
   Продолжая время от времени покачивать головой, он забрался в постель. Еще одно свидание с имперской женщиной представлялось малоперспективным, во всяком случае, пока. А то и с ума сойти недолго.
   Когда он закрыл глаза, в комнате повеяло апельсиновыми цветами. Натаниэль огляделся, но никого не увидел. Тогда он повернулся к стене и постарался уснуть.

XXXV

   Даже проведя еще один день за изучением истории Нью-Августы с точки зрения имперских авторов, а потом хорошенько выспавшись следующей ночью, Натаниэль чувствовал, что имеет лишь поверхностное представление о мотивациях людей, с которыми он должен был работать. Правда, он уже лучше понимал некоторые фобии, распространенные среди граждан Империи, – например, нелюбовь к черному цвету, который, что интересно, оказался государственным цветом Директората.
   Возможно, Аккорд ошибся, позволив Институту послать на это задание человека, сочетающего в себе качества военного эксперта и ученого-гуманитария. Не ведет ли дорога, выбранная им и вымощенная благими намерениями, к всеобщему краху?
   Несмотря на предпринятые Натаниэлем предосторожности, Сильвия могла бы подготовить покушение или какой-нибудь инцидент, который подорвал бы его репутацию. Вместо этого она устроила чудесный вечер, всячески обхаживала эколитария, хотя и давала знать, что ей хорошо известны его намерения. Причин не объясняла. Возможно, предполагалось, что они очевидны, однако Натаниэль ничего не понимал.
   Он пожал плечами и принялся облачаться в черный костюм. Предстоящая неделя обещала быть достаточно интересной и без того, чтобы выдумывать лишние поводы для беспокойства.
   Не выйти ли в кабинет с самого утра? Придешь слишком рано – Майдра что-нибудь заподозрит, слишком поздно – станет пялиться.
   Натаниэль засмеялся. Он уже начинал подражать забитым имперским мужчинам – реагировать на удовольствие и неудовольствие женщины,
   Ну ее к черту! То есть – ну и Лесной Господь с ней! Эколитарию нравилось начинать работу спозаранку, значит, так тому и быть.
   Налив себе на кухне чашку лифчаю, он вышел в кабинет. Тени западных башен дотягивались до предгорий, однако разум отказывался верить в то, что видели глаза. Неужели башни настолько высоки?
   Небо было безоблачным. Натаниэль стал смотреть в голубую высь. Над Институтом-то обычно собирались тучи, да и вообще он привык к более влажному климату.
   Он откинулся на спинку кресла и стал думать: надлежит ли продолжить изучение имперского взгляда на историю Нью-Августы, или лучше еще понаслаждаться пейзажем.
   Победил пейзаж.
   – Лорд Уэйлер?
   На пороге стояла Майдра.
   – Прекрасное утро, не находите?
   – Как скажете. – Она взглянула на его пульт. – Я скачаю к вам в компьютер несколько писем, которые нужно завизировать. Хорошо бы вы занялись этим до обеда.
   – Ладно. Сделаю, как только их получу.
   История Нью-Августы так и осталась недочитанной, а пейзаж – недосмотренным. Что ж, долг превыше всего.
   Натаниэль допил остывшие остатки лифчая и коснулся рычажка. Боковой экран зажегся, по нему побежали строчки первого сообщения.
   По большей части это были ответы на письма студентов, в которых предоставлялась запрошенная теми информация, а также рутинные отказы на прошения об иммиграции с Терры на Аккорд.
   Поразительно: вот уже много сотен лет, как развитие электронных методов передачи данных шло своим чередом, а главным способом визирования документов оставалось факсимиле подписи.
   – Машины думают-думают, а читать и визировать эту чепуху все равно должен человек! – сказал он сам себе.
   Примерно на середине работы раздался сигнал селектора.
   – Вас спрашивает лорд Йансен.
   Слегка удивившись, что звонок, поступивший в комнату персонала, не заблокировали, эколитарий нажал на кнопку приема.
   – Лорд Уэйлер.
   – Лорд Уэйлер, это Алекси Йансен.
   – Рад вас видеть.
   – Мы с мисс Дю-Плесси имели возможность рассмотреть ваши предложения, и я хотел бы организовать встречу, чтобы вы со своими сотрудниками обсудили с нами несколько возникших вопросов.
   – Буду счастлив это сделать.
   Йансен кашлянул, но ничего не ответил. Натаниэль тоже молчал, пока не понял, что тот находится в сложном положении: потребовать, чтобы эколитарий явился в Министерство внешних сношений, он не мог, а разговаривать в насквозь прослушиваемой легатуре Аккорда не хотел.
   Натаниэль тоже прокашлялся и обвел рукой свой кабинет.
   – Увы, имею неподходящие помещения, но буду польщен, если не найдется других.
   Министр вздохнул с облегчением.
   – У нас едва ли просторней, однако, если вы пожелаете приехать, я буду более чем рад прислать за вами мисс Дю-Плесси и предоставить в ваше распоряжение тоннельный лимузин.
   – Очень любезно. Сожалею, однако вы осведомлены о произошедших у нас разрушениях.
   – Я понимаю, лорд Уэйлер. Конечно же, я понимаю.
   – Не договорились о времени.
   – Есть такая поговорка – «Куй железо, пока горячо», – ответил Йансен.
   – Отменил назначенные у меня встречи по причине повреждений, так как не знал, когда закончат ремонт. Так что сегодня весь день свободен.
   – Как насчет полудня? Мы могли бы встретиться и обговорить ряд вопросов.
   – Замечательно.
   Спустя еще десять минут переливания из пустого в порожнее они сошлись на том, что в 12.30 Янис Дю-Плесси заедет за Натаниэлем и отвезет его в башню Министерства внешних сношений.
   Эколитарий на миг откинулся на спинку кресла. Потом опять подался вперед и стал рыться в «дипломате» – том единственном, который Сэргель со своими дружками не разнесли в клочья. Там оставалось еще достаточно папок и голографических слайдов.
   Найдя все, что нужно, он вернулся к письмам студентов, всученных ему Майдрой. И правильно: посланникам не положено глазеть в окна и наслаждаться красотами пейзажа.
   По прошествии стандартного часа, закончив работу, Натаниэль вновь вывел на экран очерки по славной и блистательной истории Нью-Августы. Однако до глав, рассказывавших о последних нескольких столетиях, добраться не успел. Опять зазвонил селектор.
   Натаниэль покачал головой. По мере приближения к назначенному времени текст становился все больше похож на торжественную проповедь.
   – Прибыла мисс Дю-Плесси.
   Натаниэль не ответил, а просто взял «дипломат» и вышел из кабинета.
   – Где она?
   – В приемной, – ответила Майдра.
   – Увидимся позже.
   Своим неожиданным появлением эколитарий прервал беседу Янис Дю-Плесси с Хивер Тью-Хокс.
   – Готовы?
   – О! С вами еще кто-нибудь едет?
   – Не сейчас, – солгал Натаниэль.
   – Позже?
   – Позже. Идемте?
   – Да, лорд Уэйлер.
   Выходя в коридор, он краем глаза заметил на лице Хивер удивленное выражение.