Всю дорогу до вестибюля Янис Дю-Плесси не проронила ни слова, а внизу, когда они шли к министерскому электромобилю, сказала лишь короткое «сюда».
Натаниэль с огорчением увидел, что за рулем сидит не темнокожая девушка, знакомая ему, а женщина постарше, с короткими черными волосами, в которых блестели серебряные ниточки.
Разобрать, естественный ли это цвет, или она покрасилась, он не мог.
Янис устроилась в дальнем углу заднего сиденья и стала пристально смотреть в окно. Машина нырнула в тоннель.
– Удивительно, как впечатления и чувства влияют на события, – проговорил Натаниэль. – Иногда раб становится хозяином, а то – хозяин рабом, а бывает, что каждый из них считает себя хозяином.
Ответа не последовало, да он и не ожидал. Вместо этого Янис спросила:
– Если позволите… как вы стали посланником, лорд Уэйлер?
– О, это довольно долгая история. Требовался человек, авторитетный в торговой области, но не связанный ни с бюрократическим аппаратом, ни с какой-либо из партий. А я был свободен. Империя дала понять, что дело не терпит отлагательства, поэтому меня и выбрали.
Янис повернулась к нему. Лицо ее в полумраке салона казалось бледным.
– Мне вечно кажется, что Аккорд окутан пеленой тайны.
– Да нет, никаких особых тайн. Просто я обеспокоен. Одному из моих сотрудников стерли память. Меня самого пытались убить, а в кабинете произошел взрыв.
Натаниэль выразительно потер подбородок. Машина продолжала с тихим шелестом лететь по тоннелю.
– Вы сказали, что ваши подчиненные подъедут позднее. Когда их ждать?
– Подчиненные – это роскошь.
– Роскошь?
– Разве лев рассказывает сове о своих делах? Разве звездолетчик делит ответственность с дельтапланеристом?
Янис посмотрела на него удивленным взглядом; к подобным взглядам он уже привык за последние дни. Интересно, как именно она его поняла. Может, ее мать – генерал морских пехотинцев?
Тишина нарастала, оборачиваясь вокруг него, словно одеяло.
Машина выехала из тоннеля в вестибюль Министерства внешних сношений.
– Что мне сказать лорду Йансену?
– Что все под контролем. Что вы владеете ситуацией. Разве не так?
У парковки их ждал почетный эскорт – четверо солдат (три женщины и мужчина) в мундирах цвета ржавчины.
Алекси Йансен стоял в дверях переговорной на 141-м этаже. У него за спиной Натаниэль разглядел голографический проектор, женщину-техника и кого-то еще.
– Приветствую вас, лорд Уэйлер.
Йансен посмотрел на Янис. Та ответила невыразительным взглядом, потом обернулась к Натаниэлю.
– Присоединится ли к нам… э-э… еще кто-нибудь?
– Боюсь, произошло недоразумение. Мои подчиненные были бы рады присутствовать, но специалист по торговле именно я, и, уверяю вас, мы можем начинать.
Йансен поднял бровь.
– Полагаете, разумно без технических помощников?
– Лорд Йансен, я уполномочен действовать самостоятельно, если возникнет такая необходимость. Давайте приступим к работе.
Эколитарий прошел мимо Йансена в переговорную. Во взгляде Янис читалось: «Я не виновата».
Натаниэль положил «дипломат» на стол и вытащил четыре папки. Заодно на полированную поверхность выпала черно-зеленая визитка. Захлопнув чемоданчик, эколитарий поставил его на пол рядом с собой.
– Начнем?
Йансен, вошедший в комнату следом за ним, но до сих пор стоявший, открыл рот, закрыл и открыл опять. Наконец он молча кивнул.
Янис Дю-Плесси подала Йансену пачку документов и села.
– Первый вопрос, – объявила она деловым тоном, – это предлагаемый график обложения поставок пошлинами.
Женщина-техник нажала на какие-то кнопки, и в воздухе над дальним концом стола появилось голографическое изображение.
– Таков график в его нынешнем виде. Вы можете заметить, что Империя налагает наиболее высокую пошлину на комбинированные мультичипы, хотя в данных обстоятельствах и она крайне низка и составляет около восьми процентов от оценочной стоимости. По мере снижения сложности продукта она падает до четырех процентов за однокомпонентные устройства.
Рядом с колонкой цифр появилась еще одна, зеленая.
– Зеленые цифры отображают изменения, предлагаемые Координатурой Аккорда. Существующая градация сохраняется, однако верхняя граница возрастает до десяти процентов, а нижняя – до шести.
Эколитарий сравнил цифры со своими записями. Они совпали. Собственно, Натаниэль это и так знал, но если бы не посмотрел в документы, то создалось бы впечатление, будто он делает вид, что помнит все наизусть. Так оно и было, но Йансен и Дю-Плесси все равно бы не поверили. А если бы поверили, то стали бы задавать лишние вопросы.
– Правильно, – провозгласил он самодовольным тоном.
– Министерство внешних сношений, – продолжила Янис Дю-Плесси, – хотело бы развить изменения, увеличив градацию и подняв базовую точку шкалы до восьми целых пяти десятых процента, что позволило бы применять к пятикомпонентным устройствам общий норматив, равный двенадцати процентам, как это сейчас и делается.
В воздухе возникла третья колонка цифр – на этот раз красных. Натаниэль внимательно прочел их, потом наклонился, достал из «дипломата» мини-компьютер и принялся считать, то хмурясь, то кивая.
Прервавшись на миг, он оглядел комнату – драпировки цвета ржавчины, стены, обтянутые желтым, роскошный стол из темного дерева, – после чего посмотрел на своих собеседников.
На лице лорда Йансена застыло выражение вежливой скуки. Министр смотрел на цифры, не проявляя к ним никакого интереса.
Янис Дю-Плесси, встретившись с эколитарием глазами, чуть дернулась. Натаниэль понял, что все это время она рассматривала его. Еще один сотрудник вводил что-то в небольшой пульт, подсоединенный к основной базе данных Министерства внешних сношений.
Женщина-техник, обслуживавшая проектор, тоже скучала, однако на ее лице это чувство смешивалось с презрением.
Эколитарий стал опять смотреть на цифры. Чиновники Империи – или по меньшей мере Министерства – рассудили, что, поскольку прибыль Аккорда тем выше, чем сложнее поставляемый товар, пошлину можно увеличивать пропорционально. Но не вдвое же!
– Дорогие друзья, двенадцатипроцентная ставка означает повышение пошлины на пятьдесят процентов!
– Эти предложения были разработаны в ходе длительных консультаций с заинтересованными имперскими промышленниками и с учетом нормы прибыли аккордских поставщиков.
– Двенадцатипроцентная пошлина сведет многие контракты к нулю, тогда как цель наших переговоров – развивать торговлю, делать ее справедливой, а не прекращать.
Вообще-то говоря, промышленность Аккорда могла бы работать с выгодой для себя до тех пор, пока пошлины не достигли бы пятнадцати процентов. Да и вообще экспорт мультичипов – дело важное, но не критичное.
– Вот вспомогательные цифры, лорд Уэйлер. Девон, диаграмму 1-В, пожалуйста.
На месте графика появилась статистика объемов аккордского экспорта на Терру, существующих пошлин и доходов Империи, а рядом – колонка, отображавшая, как все это изменится, если предложения Министерства будут претворены в жизнь.
– Как видите, даже в таких условиях импорт с Аккорда снизится всего на десять процентов, тогда как повышение конечной стоимости позволит нашим производителям участвовать в конкурентной борьбе.
Проблема заключалась в том, что, согласно этим предложениям, слишком высокой пошлиной облагали сложный продукт, рынок которого еще только развивался, и слишком низкой – простой и дешевый. К тому же согласие Аккорда на то, чтобы градация возрастала более круто, могло создать опасный прецедент.
Натаниэль выловил из недр своего «дипломата» документ, в котором, если отбросить технические подробности, говорилось, что на Аккорде разработаны трехкомпонентные чипы, способные заменить собой четырехкомпонентные имперские, производимые «Норам микроникс». Собственно, сами термины – «трехкомпонентный» и «четырехкомпонентный» – были условными, поскольку для работы одинарного чипа необходимо наличие одного миллиона электронных клапанов, а с каждым новым уровнем это количество возрастало в десять раз.
Эколитарий протянул бумагу Янис.
– Как здесь сказано, существует определенная проблема терминологии.
Он дождался, пока та прочтет обе страницы. Закончив, Янис сунула документ секретарю, тот его отсканировал и отдал лорду Йансену.
– Он прав, – сообщили спустя несколько минут из-за пульта.
Йансен, уже не такой скучающий, подался вперед.
– Эта записка может отбросить нас к самому началу, лорд Уэйлер. Зачем вы ее принесли?
– По ряду причин. Во-первых, иначе я рисковал бы показаться в глазах Империи ведущим себя нечестно. Во-вторых, отсюда следует, что использование градации ставок, основанной на условных различиях, ошибочно. В-третьих – что эту проблему надлежит разрешить.
– Понимаю, – заметил Йансен.
– Что вы предлагаете? – спросила Янис. – Вы подняли вопрос. Вероятно, у вас есть на него какие-то ответы.
– Определенные вопросы, связанные с уровнем, начиная от которого применяется максимальная ставка пошлины, уже появились. Не так ли?
– Так. Это верно для любой прогрессивной шкалы. Но что мы можем здесь поделать?
Эколитарий пожал плечами с таким видом, будто это было очевидно даже для такого тупицы, как он.
– Будучи простым бедным посланником, наблюдаю, что проблема – не в облагаемых пошлиной товарах, а в самой структуре пошлины. В отсутствие прогрессивной шкалы различные наименования для устройств, выполняющих одну и ту же функцию, не имеют значения.
– Вы предлагаете единообразную ставку пошлины на все мультичипы?
От прямого ответа Натаниэль ушел:
– Какова будет средняя сумма расходов Аккорда, если установить единую пошлину в размере девяти процентов?
– Ставка низкая, – сказала Янис. – Однако давайте посмотрим, Девон…
Впрочем, эколитарий уже знал: при существующем товарообороте в данной области девятипроцентная ставка приведет к тому, что сумма, уплачиваемая Аккордом Империи, упадет примерно на два процента. Если предположить, что объемы экспорта мультичипов снизятся на одну десятую, для получения сопоставимого дохода Империи нужно будет установить пошлину на уровне девяти с половиной процентов. В воздухе вспыхнула колонка цифр.
– При этом варианте мы теряем еще больше! – запротестовала Янис.
– Девять с половиной, – предложил Натаниэль. Никто ему не ответил, пока на голографическом дисплее не появились новые цифры.
– Это несколько лучше, но я надеюсь, что Аккорд проявит определенную гибкость, – сказал Йансен, – в особенности – учитывая высокие объемы продаж.
Натаниэль проконсультировался со своим портативным компьютером, затем вскинул руки.
– Десять!
Этот вариант тоже вывели на дисплей. При нем прогнозировался двадцатипроцентный спад объема продаж и небольшой рост поступлений в имперскую казну.
Уважение Натаниэля к экономистам Министерства внешних сношений сошло на нет. Ни один товар на свете не мог проявить подобной ценовой эластичности из-за какой-то половины процента. К тому же было очевидно, что влияние технологических перемен никто не учел.
Он нахмурился.
– Как насчет девяти целых семидесяти пяти сотых процента в качестве окончательного предложения?
– Десять! – объявил Йансен прежде, чем Янис успела что-либо сказать.
– Но убытки! Огромный рост пошлины!.. Почти сорок процентов!.. – воскликнул Натаниэль.
– Лорд Уэйлер, вот уже несколько лет наши производители микроэлектроники страдают из-за чрезмерно низких пошлин на ее ввоз. Императору приходится смотреть на вопрос в перспективе. Существует много других факторов… – Янис не стала заканчивать фразу.
– Ах да, конечно – много «других факторов». Понимаю. Хотя я предпочел бы установить пошлину на уровне девяти целых семидесяти пяти сотых процента, ради достижения консенсуса мы согласны на десять. Что нам еще остается?
– Во имя Прогресса, – предложил Йансен, – давайте покончим с этим вопросом! Разумеется, все еще нужно будет согласовать с императором и коллегией Министерства.
Натаниэль сделал в своих бумагах соответствующие пометки.
– Мне тоже придется сверить позиции с руководством.
– Хорошо, – монотонно прогудела Янис Дю-Плесси. – Следующий вопрос…
Натаниэль стал опять рыться в папках. Его ждал долгий-долгий день.
XXXVI
XXXVII
Натаниэль с огорчением увидел, что за рулем сидит не темнокожая девушка, знакомая ему, а женщина постарше, с короткими черными волосами, в которых блестели серебряные ниточки.
Разобрать, естественный ли это цвет, или она покрасилась, он не мог.
Янис устроилась в дальнем углу заднего сиденья и стала пристально смотреть в окно. Машина нырнула в тоннель.
– Удивительно, как впечатления и чувства влияют на события, – проговорил Натаниэль. – Иногда раб становится хозяином, а то – хозяин рабом, а бывает, что каждый из них считает себя хозяином.
Ответа не последовало, да он и не ожидал. Вместо этого Янис спросила:
– Если позволите… как вы стали посланником, лорд Уэйлер?
– О, это довольно долгая история. Требовался человек, авторитетный в торговой области, но не связанный ни с бюрократическим аппаратом, ни с какой-либо из партий. А я был свободен. Империя дала понять, что дело не терпит отлагательства, поэтому меня и выбрали.
Янис повернулась к нему. Лицо ее в полумраке салона казалось бледным.
– Мне вечно кажется, что Аккорд окутан пеленой тайны.
– Да нет, никаких особых тайн. Просто я обеспокоен. Одному из моих сотрудников стерли память. Меня самого пытались убить, а в кабинете произошел взрыв.
Натаниэль выразительно потер подбородок. Машина продолжала с тихим шелестом лететь по тоннелю.
– Вы сказали, что ваши подчиненные подъедут позднее. Когда их ждать?
– Подчиненные – это роскошь.
– Роскошь?
– Разве лев рассказывает сове о своих делах? Разве звездолетчик делит ответственность с дельтапланеристом?
Янис посмотрела на него удивленным взглядом; к подобным взглядам он уже привык за последние дни. Интересно, как именно она его поняла. Может, ее мать – генерал морских пехотинцев?
Тишина нарастала, оборачиваясь вокруг него, словно одеяло.
Машина выехала из тоннеля в вестибюль Министерства внешних сношений.
– Что мне сказать лорду Йансену?
– Что все под контролем. Что вы владеете ситуацией. Разве не так?
У парковки их ждал почетный эскорт – четверо солдат (три женщины и мужчина) в мундирах цвета ржавчины.
Алекси Йансен стоял в дверях переговорной на 141-м этаже. У него за спиной Натаниэль разглядел голографический проектор, женщину-техника и кого-то еще.
– Приветствую вас, лорд Уэйлер.
Йансен посмотрел на Янис. Та ответила невыразительным взглядом, потом обернулась к Натаниэлю.
– Присоединится ли к нам… э-э… еще кто-нибудь?
– Боюсь, произошло недоразумение. Мои подчиненные были бы рады присутствовать, но специалист по торговле именно я, и, уверяю вас, мы можем начинать.
Йансен поднял бровь.
– Полагаете, разумно без технических помощников?
– Лорд Йансен, я уполномочен действовать самостоятельно, если возникнет такая необходимость. Давайте приступим к работе.
Эколитарий прошел мимо Йансена в переговорную. Во взгляде Янис читалось: «Я не виновата».
Натаниэль положил «дипломат» на стол и вытащил четыре папки. Заодно на полированную поверхность выпала черно-зеленая визитка. Захлопнув чемоданчик, эколитарий поставил его на пол рядом с собой.
– Начнем?
Йансен, вошедший в комнату следом за ним, но до сих пор стоявший, открыл рот, закрыл и открыл опять. Наконец он молча кивнул.
Янис Дю-Плесси подала Йансену пачку документов и села.
– Первый вопрос, – объявила она деловым тоном, – это предлагаемый график обложения поставок пошлинами.
Женщина-техник нажала на какие-то кнопки, и в воздухе над дальним концом стола появилось голографическое изображение.
– Таков график в его нынешнем виде. Вы можете заметить, что Империя налагает наиболее высокую пошлину на комбинированные мультичипы, хотя в данных обстоятельствах и она крайне низка и составляет около восьми процентов от оценочной стоимости. По мере снижения сложности продукта она падает до четырех процентов за однокомпонентные устройства.
Рядом с колонкой цифр появилась еще одна, зеленая.
– Зеленые цифры отображают изменения, предлагаемые Координатурой Аккорда. Существующая градация сохраняется, однако верхняя граница возрастает до десяти процентов, а нижняя – до шести.
Эколитарий сравнил цифры со своими записями. Они совпали. Собственно, Натаниэль это и так знал, но если бы не посмотрел в документы, то создалось бы впечатление, будто он делает вид, что помнит все наизусть. Так оно и было, но Йансен и Дю-Плесси все равно бы не поверили. А если бы поверили, то стали бы задавать лишние вопросы.
– Правильно, – провозгласил он самодовольным тоном.
– Министерство внешних сношений, – продолжила Янис Дю-Плесси, – хотело бы развить изменения, увеличив градацию и подняв базовую точку шкалы до восьми целых пяти десятых процента, что позволило бы применять к пятикомпонентным устройствам общий норматив, равный двенадцати процентам, как это сейчас и делается.
В воздухе возникла третья колонка цифр – на этот раз красных. Натаниэль внимательно прочел их, потом наклонился, достал из «дипломата» мини-компьютер и принялся считать, то хмурясь, то кивая.
Прервавшись на миг, он оглядел комнату – драпировки цвета ржавчины, стены, обтянутые желтым, роскошный стол из темного дерева, – после чего посмотрел на своих собеседников.
На лице лорда Йансена застыло выражение вежливой скуки. Министр смотрел на цифры, не проявляя к ним никакого интереса.
Янис Дю-Плесси, встретившись с эколитарием глазами, чуть дернулась. Натаниэль понял, что все это время она рассматривала его. Еще один сотрудник вводил что-то в небольшой пульт, подсоединенный к основной базе данных Министерства внешних сношений.
Женщина-техник, обслуживавшая проектор, тоже скучала, однако на ее лице это чувство смешивалось с презрением.
Эколитарий стал опять смотреть на цифры. Чиновники Империи – или по меньшей мере Министерства – рассудили, что, поскольку прибыль Аккорда тем выше, чем сложнее поставляемый товар, пошлину можно увеличивать пропорционально. Но не вдвое же!
– Дорогие друзья, двенадцатипроцентная ставка означает повышение пошлины на пятьдесят процентов!
– Эти предложения были разработаны в ходе длительных консультаций с заинтересованными имперскими промышленниками и с учетом нормы прибыли аккордских поставщиков.
– Двенадцатипроцентная пошлина сведет многие контракты к нулю, тогда как цель наших переговоров – развивать торговлю, делать ее справедливой, а не прекращать.
Вообще-то говоря, промышленность Аккорда могла бы работать с выгодой для себя до тех пор, пока пошлины не достигли бы пятнадцати процентов. Да и вообще экспорт мультичипов – дело важное, но не критичное.
– Вот вспомогательные цифры, лорд Уэйлер. Девон, диаграмму 1-В, пожалуйста.
На месте графика появилась статистика объемов аккордского экспорта на Терру, существующих пошлин и доходов Империи, а рядом – колонка, отображавшая, как все это изменится, если предложения Министерства будут претворены в жизнь.
– Как видите, даже в таких условиях импорт с Аккорда снизится всего на десять процентов, тогда как повышение конечной стоимости позволит нашим производителям участвовать в конкурентной борьбе.
Проблема заключалась в том, что, согласно этим предложениям, слишком высокой пошлиной облагали сложный продукт, рынок которого еще только развивался, и слишком низкой – простой и дешевый. К тому же согласие Аккорда на то, чтобы градация возрастала более круто, могло создать опасный прецедент.
Натаниэль выловил из недр своего «дипломата» документ, в котором, если отбросить технические подробности, говорилось, что на Аккорде разработаны трехкомпонентные чипы, способные заменить собой четырехкомпонентные имперские, производимые «Норам микроникс». Собственно, сами термины – «трехкомпонентный» и «четырехкомпонентный» – были условными, поскольку для работы одинарного чипа необходимо наличие одного миллиона электронных клапанов, а с каждым новым уровнем это количество возрастало в десять раз.
Эколитарий протянул бумагу Янис.
– Как здесь сказано, существует определенная проблема терминологии.
Он дождался, пока та прочтет обе страницы. Закончив, Янис сунула документ секретарю, тот его отсканировал и отдал лорду Йансену.
– Он прав, – сообщили спустя несколько минут из-за пульта.
Йансен, уже не такой скучающий, подался вперед.
– Эта записка может отбросить нас к самому началу, лорд Уэйлер. Зачем вы ее принесли?
– По ряду причин. Во-первых, иначе я рисковал бы показаться в глазах Империи ведущим себя нечестно. Во-вторых, отсюда следует, что использование градации ставок, основанной на условных различиях, ошибочно. В-третьих – что эту проблему надлежит разрешить.
– Понимаю, – заметил Йансен.
– Что вы предлагаете? – спросила Янис. – Вы подняли вопрос. Вероятно, у вас есть на него какие-то ответы.
– Определенные вопросы, связанные с уровнем, начиная от которого применяется максимальная ставка пошлины, уже появились. Не так ли?
– Так. Это верно для любой прогрессивной шкалы. Но что мы можем здесь поделать?
Эколитарий пожал плечами с таким видом, будто это было очевидно даже для такого тупицы, как он.
– Будучи простым бедным посланником, наблюдаю, что проблема – не в облагаемых пошлиной товарах, а в самой структуре пошлины. В отсутствие прогрессивной шкалы различные наименования для устройств, выполняющих одну и ту же функцию, не имеют значения.
– Вы предлагаете единообразную ставку пошлины на все мультичипы?
От прямого ответа Натаниэль ушел:
– Какова будет средняя сумма расходов Аккорда, если установить единую пошлину в размере девяти процентов?
– Ставка низкая, – сказала Янис. – Однако давайте посмотрим, Девон…
Впрочем, эколитарий уже знал: при существующем товарообороте в данной области девятипроцентная ставка приведет к тому, что сумма, уплачиваемая Аккордом Империи, упадет примерно на два процента. Если предположить, что объемы экспорта мультичипов снизятся на одну десятую, для получения сопоставимого дохода Империи нужно будет установить пошлину на уровне девяти с половиной процентов. В воздухе вспыхнула колонка цифр.
– При этом варианте мы теряем еще больше! – запротестовала Янис.
– Девять с половиной, – предложил Натаниэль. Никто ему не ответил, пока на голографическом дисплее не появились новые цифры.
– Это несколько лучше, но я надеюсь, что Аккорд проявит определенную гибкость, – сказал Йансен, – в особенности – учитывая высокие объемы продаж.
Натаниэль проконсультировался со своим портативным компьютером, затем вскинул руки.
– Десять!
Этот вариант тоже вывели на дисплей. При нем прогнозировался двадцатипроцентный спад объема продаж и небольшой рост поступлений в имперскую казну.
Уважение Натаниэля к экономистам Министерства внешних сношений сошло на нет. Ни один товар на свете не мог проявить подобной ценовой эластичности из-за какой-то половины процента. К тому же было очевидно, что влияние технологических перемен никто не учел.
Он нахмурился.
– Как насчет девяти целых семидесяти пяти сотых процента в качестве окончательного предложения?
– Десять! – объявил Йансен прежде, чем Янис успела что-либо сказать.
– Но убытки! Огромный рост пошлины!.. Почти сорок процентов!.. – воскликнул Натаниэль.
– Лорд Уэйлер, вот уже несколько лет наши производители микроэлектроники страдают из-за чрезмерно низких пошлин на ее ввоз. Императору приходится смотреть на вопрос в перспективе. Существует много других факторов… – Янис не стала заканчивать фразу.
– Ах да, конечно – много «других факторов». Понимаю. Хотя я предпочел бы установить пошлину на уровне девяти целых семидесяти пяти сотых процента, ради достижения консенсуса мы согласны на десять. Что нам еще остается?
– Во имя Прогресса, – предложил Йансен, – давайте покончим с этим вопросом! Разумеется, все еще нужно будет согласовать с императором и коллегией Министерства.
Натаниэль сделал в своих бумагах соответствующие пометки.
– Мне тоже придется сверить позиции с руководством.
– Хорошо, – монотонно прогудела Янис Дю-Плесси. – Следующий вопрос…
Натаниэль стал опять рыться в папках. Его ждал долгий-долгий день.
XXXVI
Переговоры шли и шли, прерываясь только на выходные да время от времени для «консультаций», а потом внезапно, как всегда бывает в Нью-Августе, прервались посреди недели.
Пакет соглашений был подготовлен для передачи в Имперский Сенат на милость Хельмсуорта и его коллег.
Натаниэль сидел за рабочим столом. Прошло уже больше стандартного месяца. Марлаан так и не вернулся из отпуска, а Уитерспун, сообщивший, что только что выполнил свою задачу на Аккорде, собирался перед возвращением на Терру провести какое-то время дома.
Натаниэль выглянул на улицу – небо было безоблачным (интересно, почему имперцы предпочитают вести переговоры в комнатах без окон?). Потом взглянул на экран и на список исходящей корреспонденции, которую надлежало завизировать. Похоже, Майдра подсовывала ему эти списки всякий раз, как ей казалось, будто начальник бездельничает.
Селектор издал негромкий звонок.
– Вас спрашивает Марселла Ку-Смайт, лорд Уэйлер.
– Спасибо. – Он ткнул пальцем в мигающую панель. – Мисс Ку-Смайт?
– Да, лорд Уэйлер. Позвольте мне первой поздравить вас с успехом, достигнутым, как я слышала, в Министерстве внешних сношений.
– Все разговоры да разговоры, любезная леди, долгие и сложные, ведь со всеми нужно договориться. А успех?.. – Он пожал плечами. – Кто знает?
– Вы слишком скромны.
– Являюсь всего лишь бедным человеком, занимающимся цифрами.
Натаниэль окинул взором стены, взглянул через открытую дверь в комнату персонала, опустил глаза и только после этого вновь посмотрел на экран.
Марселла тоже на миг отвернулась.
– Как долго, по-вашему, осталось ждать завершения переговоров?
– Если не случится ничего непредвиденного и не возникнет новых трудностей, можно считать, что основная часть работы сделана, – уклончиво ответил Натаниэль. – Надеюсь ради вашего блага и своего, что ничего подобного не произойдет.
– Ради моего блага?
– Мы есть те, кто мы есть, леди, а не те, кем хотели бы казаться другим, и не те, кем они желают нас видеть. А я – обычный профессор, заурядный счетовод, делаю что могу. Вы же – специалист столь высокой квалификации…
– Министерству коммерции следовало занять более активную позицию?
– Я склоняюсь перед вашей превосходной компетенцией и перед компетенцией ваших коллег и родственников. Несомненно, вы лучше знаете, как поступить. Что до моего весьма скромного мнения, то, поскольку результатом переговоров станет взаимное согласие между нашими странами и сохранение независимости Аккорда, ваше присутствие в официальном или же неофициальном качестве было бы весьма кстати.
Он слегка поклонился.
– Благодарю за любезность, лорд Уэйлер. В данных обстоятельствах я не могу принять ваше приглашение, однако весьма его ценю.
Несколько минут Натаниэль смотрел в пустой экран, качая головой. Приятная женщина, только уж больно волевая.
Эколитарий встряхнулся. Довольно витать в облаках! Связываться с любой из них – будь то Марселла или Сильвия – в то время, когда окончательные условия договора зависят от решения Сената, было бы по меньшей мере непродуктивно.
Он занялся Майдриным списком. Это давало возможность убить время – не обязательно приятным способом. А Министерство внешних сношений пускай пока уламывает членов одноименного Комитета, чтобы те вынесли пакет на рассмотрение всего Сената.
Через несколько часов, окончательно лишившись духовных сил, необходимых для подобной работы, эколитарий нажал на кнопку селектора.
– Слушаю, лорд Уэйлер.
– Вот Сэргель – его ведь скоро выпишут?
– Я справлялась сегодня утром. Он готов к отправке на Аккорд в любой момент.
– Будьте добры, устройте, чтобы его отослали на этой неделе.
– Хорошо, я обо всем позабочусь и сообщу вам.
Натаниэль прервал лившийся по экрану бесконечной струей поток документов, требовавших его подписи, и переключился на один из новостных каналов.
– …принимающих неожиданный оборот бюджетных слушаний. Сенатор Хельмсуорт предложил увеличить ассигнования на деятельность Имперской Разведывательной Службы почти вдвое. В ходе прений Хельмсуорт ссылался на вопросы государственной безопасности и обещал представить доказательства на тайной сессии. Впервые на памяти нынешнего поколения публичные дебаты были прерваны и продолжены лишь за закрытыми дверями. Единственным приглашенным лицом была верховный адмирал Ку-Смайт. Закончив обсуждение, сенаторы единогласно приняли предложение.
Картинка на экране сменилась – вместо помещений Имперского Сената, отделанных темным деревом и залитых алым светом, возникла женщина средних лет в кремовой тунике с красной перевязью, полагавшейся каждому парламентарию.
– Сенатор Ре-Лоринс, до закрытого заседания вы ставили под вопрос необходимость увеличения финансирования ИРС. После него вы проголосовали «за». Почему?
– И сенатор от «Норам», и верховный адмирал представили весьма убедительные доказательства такой необходимости. Должна добавить, что даже меня доказательства эти потрясли.
– Можете ли вы раскрыть их содержание?
– Нет.
В кадре опять возникла студия с сидящим в ней ведущим.
– Ничего больше сенатор Ре-Лоринс, председатель Комитета по разведке, не сообщила. Остальные сенаторы, включая Хельмсуорта, отказались от комментариев.
Сюжет закончился. Теперь на экране была панорама гниющих на корню растений.
– Эпидемия, поразившая синдебобы, продолжается. Эти поля – последняя на настоящий момент жертва кочующего вируса. Его проявление, как кажется, обусловлено фактором случайности. Ученые не в силах объяснить причины возникновения разновидностей вируса, устойчивых к деривативным химикатам.
Показали пустующее складское помещение.
– Пора уборки урожая, геракулонские элеваторы должны заполняться… Однако сейчас, как видите, до этого далеко. Брайна Фре-Левин, Геракулон.
Потом дали картинку из космоса: в центре экрана завис боевой крейсер, в звуковой ряд врываются аккорды военных фанфар.
– Адмирал флотов Йорик Юрпе-Танелорн перенес свой штандарт на борт «Золотого принца», флагмана нового Одиннадцатого флота, и поведет его к месту базирования. Адмирал Юрпе-Танелорн, – на экране появилось неподвижное изображение черноволосого усатого мужчины с тонким аристократическим лицом и темными глазами, смотревшими из-под кустистых бровей, – парадный снимок флотоводца в алом с золотом мундире, – объявил, что Одиннадцатый флот послужит надежным гарантом сохранения мира и стабильности, необходимых Империи и ее союзникам.
Снова студия.
– Вернемся в Нью-Августу. Ее величество императрица дала аудиенцию необычным гостям – труппе говорящих кентавров с Альфы Мегара…
Натаниэль выключил новости и откинулся на спинку кресла.
Не следует ли еще раз напомнить журналистам о ситуации с Сэргелем? Пожалуй, они бы за это схватились. Эколитарий покачал головой. Положение Сэргеля прискорбно, но это не навсегда. В любой момент ему могло стать лучше.
Послеполуденное солнце грело даже через пермостекло. Между Натаниэлем и западными холмами высились золотые столпы башен, похожие не то на обелиски, не то на застывшие потоки темного пламени. Эколитарий отвернулся от окна и, задрав ноги на пульт, окончательно развалился в кресле.
Зазвонил селектор. Натаниэль поспешно сел как положено, понимая, что провел в бездумье больше часа.
– Вас спрашивает мисс Корвин-Сматерс.
– Лорд Уэйлер слушает.
На Кортни была кремовая блузка с кантом цвета ржавчины и багровыми манжетами.
– Рада вас видеть, лорд Уэйлер.
– Рад также, хотя и не ведаю причин вашей любезности.
– Никаких особых причин нет, лорд Уэйлер. Сенатор Хельмсуорт хотел бы сам вам позвонить, но сейчас у нас тут творится настоящий кавардак.
– Слышал о финансировании разведслужбы…
– Это всего лишь незначительный эпизод… Кстати, весьма вам благодарны. Ваши действия были весьма полезны для сенатора, хотя, вероятно, и не тем образом, на который вы рассчитывали. Они, а также проблема с синдебобами…
– История знает много случаев, когда совпадения могли сослужить кому-то добрую службу.
– Однако, как вы понимаете, причина моего звонка в другом. Сенатор велел мне передать, что мы высоко ценим ваш способ выработки торгового соглашения; мы ожидаем его скорой ратификации.
– Лишь стараюсь в рамках своих скромных возможностей, любезная леди. Без вашей помощи и советов просто не знал бы, что делать. Вы очень добры, надеюсь на успешное голосование.
– Вы слишком непритязательны, лорд Уэйлер.
Эколитарий пожал плечами – этот жест стал для него уже привычным.
– Работаю в меру сил и надеюсь на лучшее для всех.
– Империя также прилагает все возможные усилия, лорд Уэйлер. Мы с сенатором Хельмсуортом и, как я уверена, сам император стремимся к успешному и мирному разрешению всех вопросов в течение ближайших недель.
– Ваша уверенность заставляет воспрять духом.
– Это все, что я должна была сказать. Сенатор хочет, чтобы вы знали о скорых слушаниях по договору и оповестили о них свое правительство. Все мы восхищены вашим талантом и чувством меры и желаем вам всего самого лучшего.
– Благодарю вас.
Кортни кивнула, и Натаниэль опять остался перед пустым экраном. Вот к чему он так и не привык за все время пребывания в Нью-Августе – к внезапности, с которой прерываются самые дружеские звонки.
Не замешан ли Институт в историю с синдебобами? Разумеется, создание мутированного вируса вполне по силам его коллегам. Если тут и вправду поработали эколитарии и император об этом знает – хорошо.
Интересно, как Кортни восприняла его отдаленный намек на некую службу, которую могут сослужить подобные совпадения?
Рука Натаниэля метнулась к селектору.
– Майдра, почему бы нам не закончить визирование бумаг завтра?
– Как пожелаете, лорд Уэйлер.
– Есть что-нибудь действительно важное?
– Нет. Ничего особенного.
– Раз так, подчиняюсь вашему компетентному суждению.
Он опять развернулся к окну и стал смотреть, как густеют сумерки. Вечер выползал из-за холмов и тянулся к подножиям башен, подобно морскому приливу. Вряд ли ему доведется второй раз побывать в Нью-Августе. Так что лучше запомнить эту красоту.
Пакет соглашений был подготовлен для передачи в Имперский Сенат на милость Хельмсуорта и его коллег.
Натаниэль сидел за рабочим столом. Прошло уже больше стандартного месяца. Марлаан так и не вернулся из отпуска, а Уитерспун, сообщивший, что только что выполнил свою задачу на Аккорде, собирался перед возвращением на Терру провести какое-то время дома.
Натаниэль выглянул на улицу – небо было безоблачным (интересно, почему имперцы предпочитают вести переговоры в комнатах без окон?). Потом взглянул на экран и на список исходящей корреспонденции, которую надлежало завизировать. Похоже, Майдра подсовывала ему эти списки всякий раз, как ей казалось, будто начальник бездельничает.
Селектор издал негромкий звонок.
– Вас спрашивает Марселла Ку-Смайт, лорд Уэйлер.
– Спасибо. – Он ткнул пальцем в мигающую панель. – Мисс Ку-Смайт?
– Да, лорд Уэйлер. Позвольте мне первой поздравить вас с успехом, достигнутым, как я слышала, в Министерстве внешних сношений.
– Все разговоры да разговоры, любезная леди, долгие и сложные, ведь со всеми нужно договориться. А успех?.. – Он пожал плечами. – Кто знает?
– Вы слишком скромны.
– Являюсь всего лишь бедным человеком, занимающимся цифрами.
Натаниэль окинул взором стены, взглянул через открытую дверь в комнату персонала, опустил глаза и только после этого вновь посмотрел на экран.
Марселла тоже на миг отвернулась.
– Как долго, по-вашему, осталось ждать завершения переговоров?
– Если не случится ничего непредвиденного и не возникнет новых трудностей, можно считать, что основная часть работы сделана, – уклончиво ответил Натаниэль. – Надеюсь ради вашего блага и своего, что ничего подобного не произойдет.
– Ради моего блага?
– Мы есть те, кто мы есть, леди, а не те, кем хотели бы казаться другим, и не те, кем они желают нас видеть. А я – обычный профессор, заурядный счетовод, делаю что могу. Вы же – специалист столь высокой квалификации…
– Министерству коммерции следовало занять более активную позицию?
– Я склоняюсь перед вашей превосходной компетенцией и перед компетенцией ваших коллег и родственников. Несомненно, вы лучше знаете, как поступить. Что до моего весьма скромного мнения, то, поскольку результатом переговоров станет взаимное согласие между нашими странами и сохранение независимости Аккорда, ваше присутствие в официальном или же неофициальном качестве было бы весьма кстати.
Он слегка поклонился.
– Благодарю за любезность, лорд Уэйлер. В данных обстоятельствах я не могу принять ваше приглашение, однако весьма его ценю.
Несколько минут Натаниэль смотрел в пустой экран, качая головой. Приятная женщина, только уж больно волевая.
Эколитарий встряхнулся. Довольно витать в облаках! Связываться с любой из них – будь то Марселла или Сильвия – в то время, когда окончательные условия договора зависят от решения Сената, было бы по меньшей мере непродуктивно.
Он занялся Майдриным списком. Это давало возможность убить время – не обязательно приятным способом. А Министерство внешних сношений пускай пока уламывает членов одноименного Комитета, чтобы те вынесли пакет на рассмотрение всего Сената.
Через несколько часов, окончательно лишившись духовных сил, необходимых для подобной работы, эколитарий нажал на кнопку селектора.
– Слушаю, лорд Уэйлер.
– Вот Сэргель – его ведь скоро выпишут?
– Я справлялась сегодня утром. Он готов к отправке на Аккорд в любой момент.
– Будьте добры, устройте, чтобы его отослали на этой неделе.
– Хорошо, я обо всем позабочусь и сообщу вам.
Натаниэль прервал лившийся по экрану бесконечной струей поток документов, требовавших его подписи, и переключился на один из новостных каналов.
– …принимающих неожиданный оборот бюджетных слушаний. Сенатор Хельмсуорт предложил увеличить ассигнования на деятельность Имперской Разведывательной Службы почти вдвое. В ходе прений Хельмсуорт ссылался на вопросы государственной безопасности и обещал представить доказательства на тайной сессии. Впервые на памяти нынешнего поколения публичные дебаты были прерваны и продолжены лишь за закрытыми дверями. Единственным приглашенным лицом была верховный адмирал Ку-Смайт. Закончив обсуждение, сенаторы единогласно приняли предложение.
Картинка на экране сменилась – вместо помещений Имперского Сената, отделанных темным деревом и залитых алым светом, возникла женщина средних лет в кремовой тунике с красной перевязью, полагавшейся каждому парламентарию.
– Сенатор Ре-Лоринс, до закрытого заседания вы ставили под вопрос необходимость увеличения финансирования ИРС. После него вы проголосовали «за». Почему?
– И сенатор от «Норам», и верховный адмирал представили весьма убедительные доказательства такой необходимости. Должна добавить, что даже меня доказательства эти потрясли.
– Можете ли вы раскрыть их содержание?
– Нет.
В кадре опять возникла студия с сидящим в ней ведущим.
– Ничего больше сенатор Ре-Лоринс, председатель Комитета по разведке, не сообщила. Остальные сенаторы, включая Хельмсуорта, отказались от комментариев.
Сюжет закончился. Теперь на экране была панорама гниющих на корню растений.
– Эпидемия, поразившая синдебобы, продолжается. Эти поля – последняя на настоящий момент жертва кочующего вируса. Его проявление, как кажется, обусловлено фактором случайности. Ученые не в силах объяснить причины возникновения разновидностей вируса, устойчивых к деривативным химикатам.
Показали пустующее складское помещение.
– Пора уборки урожая, геракулонские элеваторы должны заполняться… Однако сейчас, как видите, до этого далеко. Брайна Фре-Левин, Геракулон.
Потом дали картинку из космоса: в центре экрана завис боевой крейсер, в звуковой ряд врываются аккорды военных фанфар.
– Адмирал флотов Йорик Юрпе-Танелорн перенес свой штандарт на борт «Золотого принца», флагмана нового Одиннадцатого флота, и поведет его к месту базирования. Адмирал Юрпе-Танелорн, – на экране появилось неподвижное изображение черноволосого усатого мужчины с тонким аристократическим лицом и темными глазами, смотревшими из-под кустистых бровей, – парадный снимок флотоводца в алом с золотом мундире, – объявил, что Одиннадцатый флот послужит надежным гарантом сохранения мира и стабильности, необходимых Империи и ее союзникам.
Снова студия.
– Вернемся в Нью-Августу. Ее величество императрица дала аудиенцию необычным гостям – труппе говорящих кентавров с Альфы Мегара…
Натаниэль выключил новости и откинулся на спинку кресла.
Не следует ли еще раз напомнить журналистам о ситуации с Сэргелем? Пожалуй, они бы за это схватились. Эколитарий покачал головой. Положение Сэргеля прискорбно, но это не навсегда. В любой момент ему могло стать лучше.
Послеполуденное солнце грело даже через пермостекло. Между Натаниэлем и западными холмами высились золотые столпы башен, похожие не то на обелиски, не то на застывшие потоки темного пламени. Эколитарий отвернулся от окна и, задрав ноги на пульт, окончательно развалился в кресле.
Зазвонил селектор. Натаниэль поспешно сел как положено, понимая, что провел в бездумье больше часа.
– Вас спрашивает мисс Корвин-Сматерс.
– Лорд Уэйлер слушает.
На Кортни была кремовая блузка с кантом цвета ржавчины и багровыми манжетами.
– Рада вас видеть, лорд Уэйлер.
– Рад также, хотя и не ведаю причин вашей любезности.
– Никаких особых причин нет, лорд Уэйлер. Сенатор Хельмсуорт хотел бы сам вам позвонить, но сейчас у нас тут творится настоящий кавардак.
– Слышал о финансировании разведслужбы…
– Это всего лишь незначительный эпизод… Кстати, весьма вам благодарны. Ваши действия были весьма полезны для сенатора, хотя, вероятно, и не тем образом, на который вы рассчитывали. Они, а также проблема с синдебобами…
– История знает много случаев, когда совпадения могли сослужить кому-то добрую службу.
– Однако, как вы понимаете, причина моего звонка в другом. Сенатор велел мне передать, что мы высоко ценим ваш способ выработки торгового соглашения; мы ожидаем его скорой ратификации.
– Лишь стараюсь в рамках своих скромных возможностей, любезная леди. Без вашей помощи и советов просто не знал бы, что делать. Вы очень добры, надеюсь на успешное голосование.
– Вы слишком непритязательны, лорд Уэйлер.
Эколитарий пожал плечами – этот жест стал для него уже привычным.
– Работаю в меру сил и надеюсь на лучшее для всех.
– Империя также прилагает все возможные усилия, лорд Уэйлер. Мы с сенатором Хельмсуортом и, как я уверена, сам император стремимся к успешному и мирному разрешению всех вопросов в течение ближайших недель.
– Ваша уверенность заставляет воспрять духом.
– Это все, что я должна была сказать. Сенатор хочет, чтобы вы знали о скорых слушаниях по договору и оповестили о них свое правительство. Все мы восхищены вашим талантом и чувством меры и желаем вам всего самого лучшего.
– Благодарю вас.
Кортни кивнула, и Натаниэль опять остался перед пустым экраном. Вот к чему он так и не привык за все время пребывания в Нью-Августе – к внезапности, с которой прерываются самые дружеские звонки.
Не замешан ли Институт в историю с синдебобами? Разумеется, создание мутированного вируса вполне по силам его коллегам. Если тут и вправду поработали эколитарии и император об этом знает – хорошо.
Интересно, как Кортни восприняла его отдаленный намек на некую службу, которую могут сослужить подобные совпадения?
Рука Натаниэля метнулась к селектору.
– Майдра, почему бы нам не закончить визирование бумаг завтра?
– Как пожелаете, лорд Уэйлер.
– Есть что-нибудь действительно важное?
– Нет. Ничего особенного.
– Раз так, подчиняюсь вашему компетентному суждению.
Он опять развернулся к окну и стал смотреть, как густеют сумерки. Вечер выползал из-за холмов и тянулся к подножиям башен, подобно морскому приливу. Вряд ли ему доведется второй раз побывать в Нью-Августе. Так что лучше запомнить эту красоту.
XXXVII
Натаниэль обвел кабинет взглядом. У двери лежало три баула с вещами и «дипломат», полный документов.
Церемония подписания договора, состоявшаяся в Императорском Крытом саду, прошла без сучка и задоринки, только удивительно было, что с имперской стороны участвовал в ней не Мерсен и не Ротоллер, а некий лорд Фергус. Почему-то не явились ни Янис, ни Марселла. Сильвии тоже не было.
Отсутствовала и императрица – вероятно, проявляла свое отношение к аккордским провинциалам.
– Лорд Уэйлер?
Он обернулся. На пороге стояли Хивер Тью-Хокс, Хиллари и Майдра.
– В течение получаса за вами и вашим багажом прибудут морские пехотинцы, – сказала последняя. – Вы позволите нам войти?
– Разумеется, любезные леди.
Он жестом пригласил их рассаживаться по креслам и на диван.
Все трое переступили порог, но садиться не стали. Майдра, оказавшаяся в середине шеренги, держала руки за спиной и беспокойно их стискивала.
– Лорд Уэйлер, – начала она, – я должна сделать вам признание.
Натаниэль кивнул.
– Когда легат Уитерспун отбыл на Аккорд, а господин Марлаан внезапно ушел в отпуск, я была глубоко обеспокоена сохранением работоспособности легатуры…
– И правильно, – мягко вставил эколитарий.
– …и могла лишь удивляться тому, что на сложные переговоры прислали неопытного человека, профессора провинциального университета. Когда вы прилетели, я решила, что мои самые жуткие страхи воплотились в жизнь.
Майдра замолчала.
– Я тоже, – добавила Хивер. Хиллари лишь застенчиво потупилась.
– Вскоре дела пошли еще хуже. Нападение, взрыв, самые странные события – не говоря уже о том, что случилось с бедным Сэргелем, – все подталкивало меня к мысли об увольнении.
Натаниэль снова кивнул.
– Но вы этого не сделали, а остались и помогали мне справиться с трудностями.
– Вы были так спокойны – даже когда считали, что Империя навлечет на вас беду, – и так непреклонны в желании работать для общего блага! – Майдра улыбнулась, правда, довольно вяло.
– Я слышала от подруг, работающих в других легатурах, – сказала Хивер, – о том, как впечатлены были многие ответственные лица тем, сколько вам удалось сделать за короткое время. Наверно, никто из нас не понимал, что происходит.
«Надеюсь, – подумал эколитарий. – Надеюсь».
– Сначала, – продолжила Майдра, – я удивлялась, почему Аккорд не прислал никого присматривать за вами. Однако позднее все стало ясно.
Церемония подписания договора, состоявшаяся в Императорском Крытом саду, прошла без сучка и задоринки, только удивительно было, что с имперской стороны участвовал в ней не Мерсен и не Ротоллер, а некий лорд Фергус. Почему-то не явились ни Янис, ни Марселла. Сильвии тоже не было.
Отсутствовала и императрица – вероятно, проявляла свое отношение к аккордским провинциалам.
– Лорд Уэйлер?
Он обернулся. На пороге стояли Хивер Тью-Хокс, Хиллари и Майдра.
– В течение получаса за вами и вашим багажом прибудут морские пехотинцы, – сказала последняя. – Вы позволите нам войти?
– Разумеется, любезные леди.
Он жестом пригласил их рассаживаться по креслам и на диван.
Все трое переступили порог, но садиться не стали. Майдра, оказавшаяся в середине шеренги, держала руки за спиной и беспокойно их стискивала.
– Лорд Уэйлер, – начала она, – я должна сделать вам признание.
Натаниэль кивнул.
– Когда легат Уитерспун отбыл на Аккорд, а господин Марлаан внезапно ушел в отпуск, я была глубоко обеспокоена сохранением работоспособности легатуры…
– И правильно, – мягко вставил эколитарий.
– …и могла лишь удивляться тому, что на сложные переговоры прислали неопытного человека, профессора провинциального университета. Когда вы прилетели, я решила, что мои самые жуткие страхи воплотились в жизнь.
Майдра замолчала.
– Я тоже, – добавила Хивер. Хиллари лишь застенчиво потупилась.
– Вскоре дела пошли еще хуже. Нападение, взрыв, самые странные события – не говоря уже о том, что случилось с бедным Сэргелем, – все подталкивало меня к мысли об увольнении.
Натаниэль снова кивнул.
– Но вы этого не сделали, а остались и помогали мне справиться с трудностями.
– Вы были так спокойны – даже когда считали, что Империя навлечет на вас беду, – и так непреклонны в желании работать для общего блага! – Майдра улыбнулась, правда, довольно вяло.
– Я слышала от подруг, работающих в других легатурах, – сказала Хивер, – о том, как впечатлены были многие ответственные лица тем, сколько вам удалось сделать за короткое время. Наверно, никто из нас не понимал, что происходит.
«Надеюсь, – подумал эколитарий. – Надеюсь».
– Сначала, – продолжила Майдра, – я удивлялась, почему Аккорд не прислал никого присматривать за вами. Однако позднее все стало ясно.