Размышления прервал замигавший огонек.
– Приближаемся к пункту назначения. Пожалуйста, вставьте кредитную карточку в прорезь.
Натаниэль сделал как велено. Через несколько секунд автомат выплюнул кредитку обратно ему в ладонь, и он сунул ее в поясной кармашек. Машина резко остановилась.
Натаниэль, заранее к этому готовый, распахнул дверь и вышел прежде, чем понял – он находится не в вестибюле Министерства коммерции, а на площадке в тоннеле, в доброй сотне метров от ярко освещенного портала, куда въезжали другие электромобили. Площадку пересекали, полосы тени.
Он быстро обернулся, но женщина-шофер оказалась быстрей. Такси сорвалось с места с наполовину открытой дверцей и исчезло. Натаниэль остался стоять с «дипломатом» в руке.
Услышав негромкий скрип, он присел и развернулся вокруг своей оси. Чемоданчик упал на пол. Включились рефлексы, вколоченные годами тренировок. Бездумным движением Натаниэль отбил пинком ноги силовой нож, одной рукой перехватил противника чуть выше локтя, зажав особую точку, парализующую нервы, другой хлестнул по запястью. Оружие зазвенело по пластикаменным плитам.
Завершая прием, Натаниэль подсек неудавшемуся грабителю ноги, и тот рухнул. Только после этого эколитарий понял, что нападала на него женщина, хотя и почти не уступавшая ему ростом и мощью мускулатуры.
Нагнувшись, он сорвал с нее поясную сумочку. Потом еще раз сбил с ног – она пыталась встать – и принялся исследовать содержимое трофея.
Миниатюрный ножик, портативный станнер, несколько разменных монет. В общем, пусто.
– Есть какая-нибудь причина, по которой мне не следует ломать вам ногу?
– Все вы, мужчины, одинаковы. Собираетесь это сделать – делайте. Не собираетесь – не говорите.
Как же он раньше не догадался? В этом свихнувшемся имперском обществе всю реальную власть держали в своих руках женщины. Теперь понятно.
Натаниэль скрипнул зубами, рывком поднял грабительницу, оставаясь все время готовым к любым фокусам, и, как только она оперлась всем весом на ноги, отпустил и плавным пинком раздробил ей левое колено.
Женщина упада на пол, не проронив ни звука.
Решив, что умение вовремя отступить – главная составляющая доблести, эколитарий протер все, до чего дотрагивался, подобрал свой «дипломат» и поспешно зашагал к выходу из тоннеля.
Кортни хочет его убрать? Или пытается предупредить, что ситуация выходит за пределы ее контроля?
Едва не попав под несущийся на полной скорости электромобиль (водитель-коротышка уставился на него, разинув рот), Натаниэль выбрался в вестибюль. Интересно, сколько людей в Нью-Августе желают его смерти?
Под удивленными взглядами нескольких человек, ждавших такси, он перескочил через барьер. Несомненно, кто-нибудь из них сообщит об этом происшествии куда следует, но так или иначе его миссия придет к завершению прежде, чем «органы» успеют провести расследование.
XXII
– Приближаемся к пункту назначения. Пожалуйста, вставьте кредитную карточку в прорезь.
Натаниэль сделал как велено. Через несколько секунд автомат выплюнул кредитку обратно ему в ладонь, и он сунул ее в поясной кармашек. Машина резко остановилась.
Натаниэль, заранее к этому готовый, распахнул дверь и вышел прежде, чем понял – он находится не в вестибюле Министерства коммерции, а на площадке в тоннеле, в доброй сотне метров от ярко освещенного портала, куда въезжали другие электромобили. Площадку пересекали, полосы тени.
Он быстро обернулся, но женщина-шофер оказалась быстрей. Такси сорвалось с места с наполовину открытой дверцей и исчезло. Натаниэль остался стоять с «дипломатом» в руке.
Услышав негромкий скрип, он присел и развернулся вокруг своей оси. Чемоданчик упал на пол. Включились рефлексы, вколоченные годами тренировок. Бездумным движением Натаниэль отбил пинком ноги силовой нож, одной рукой перехватил противника чуть выше локтя, зажав особую точку, парализующую нервы, другой хлестнул по запястью. Оружие зазвенело по пластикаменным плитам.
Завершая прием, Натаниэль подсек неудавшемуся грабителю ноги, и тот рухнул. Только после этого эколитарий понял, что нападала на него женщина, хотя и почти не уступавшая ему ростом и мощью мускулатуры.
Нагнувшись, он сорвал с нее поясную сумочку. Потом еще раз сбил с ног – она пыталась встать – и принялся исследовать содержимое трофея.
Миниатюрный ножик, портативный станнер, несколько разменных монет. В общем, пусто.
– Есть какая-нибудь причина, по которой мне не следует ломать вам ногу?
– Все вы, мужчины, одинаковы. Собираетесь это сделать – делайте. Не собираетесь – не говорите.
Как же он раньше не догадался? В этом свихнувшемся имперском обществе всю реальную власть держали в своих руках женщины. Теперь понятно.
Натаниэль скрипнул зубами, рывком поднял грабительницу, оставаясь все время готовым к любым фокусам, и, как только она оперлась всем весом на ноги, отпустил и плавным пинком раздробил ей левое колено.
Женщина упада на пол, не проронив ни звука.
Решив, что умение вовремя отступить – главная составляющая доблести, эколитарий протер все, до чего дотрагивался, подобрал свой «дипломат» и поспешно зашагал к выходу из тоннеля.
Кортни хочет его убрать? Или пытается предупредить, что ситуация выходит за пределы ее контроля?
Едва не попав под несущийся на полной скорости электромобиль (водитель-коротышка уставился на него, разинув рот), Натаниэль выбрался в вестибюль. Интересно, сколько людей в Нью-Августе желают его смерти?
Под удивленными взглядами нескольких человек, ждавших такси, он перескочил через барьер. Несомненно, кто-нибудь из них сообщит об этом происшествии куда следует, но так или иначе его миссия придет к завершению прежде, чем «органы» успеют провести расследование.
XXII
Меньше всего на свете Натаниэлю хотелось крутиться вокруг и ждать, пока какой-нибудь активист-общественник свяжет между собою найденную без сознания женщину в тоннеле и человека в черном, перелезшего через заграждение в вестибюле. Рано или поздно это все равно произойдет, но лучше поздно, чем рано.
Осторожность – важнейший компонент доблести. Так что эколитарий двинулся к лифтам.
К Марселле идти еще рано – только поддень по имперскому, – к тому же хотелось есть. С урчанием в желудке Натаниэль вошел в круглое помещение, где располагались шахты, и стал искать справочный автомат. Таковой нашелся на дальней стороне; он блестел приглушенным каштановым оттенком – вездесущим фирменным цветом Министерства коммерции.
На выбор предлагалось два заведения: общественная автоматизированная столовая и более официальный серварий. У первого варианта имелись преимущества в виде быстроты обслуживания и относительной анонимности. Зато в серварии, если Натаниэля туда пустят по дипломатическому удостоверению, можно посидеть и подумать в каком-то подобии тишины.
Остро сознавая, что он начинает реагировать на ситуации, а не управлять ими, эколитарий решил отправиться в серварии. Справочник гласил, что тот находится на 41-м этаже.
В лифте Натаниэль почувствовал, что за ним следят.
Почти за спиной у него, десятком этажей ниже, поднималась в более медленной шахте женщина, одетая теперь в голубой плащ. Но квадратное лицо и темная стрижка оставались без изменений. Это она вела такси и высадила своего пассажира в тоннеле.
Что же они, никогда не сдадутся?
Натаниэль тут же понял, что вопрос глуп. И смешон. Он прилетел, чтобы загнать Империю в угол. Понятно, что Империя пытается загнать в угол его самого.
Одно становилось все четче и четче: участников игры было больше, а ставки – выше, чем предполагали на Аккорде. Когда случится такая возможность – если случится, – надо будет обсудить это с премьером.
А пока у Натаниэля имелись другие проблемы. Первое: удовлетворится ли та имперская фракция, что его преследует, простой слежкой, или предпримет очередное покушение? Второе: не является ли появление женщины-шофера попыткой отвлечь его внимание от другой опасности, более непосредственной и близкой?
Он снова повернулся как ни в чем не бывало и вдруг шагнул в соседний поток, центральный и потому имевший наибольшую скорость. Переходить из шахты в шахту на ходу правилами пользования не запрещалось, хотя смотрели на это косо.
Следя краем глаза за мускулистой женщиной-шофером, Натаниэль принялся одновременно разглядывать своих соседей по лифту, находившихся как снизу, так и сверху. Вполне возможном, что еще один «агент сопровождения» движется впереди.
На его поступок никто не прореагировал, только какой-то худощавый юноша поступил так же. Наверно, вдохновился примером.
На пятидесятом этаже эколитарий выскочил на площадку и трусцой перебежал на другую ее сторону, туда, где были спусковые шахты. Там он какое-то время смотрел на поток, ведущий вниз, а потом – полагалось-то обойти и встать в очередь у входа – перепрыгнул через барьер и ласточкой нырнул вниз, расталкивая пассажиров.
«Тревога! Тревога! Нарушение правил пользования!» – тут же захрипели автоматические устройства. Скорость спуска в шахте снизилась.
Но Натаниэль уже вышел на сорок первом этаже. Ни женщины-шофера, ни нервного юноши поблизости не наблюдалось.
Общественный туалет, находившийся по пути к серварию, послужил сразу двум целям: во-первых, перевести дыхание, во-вторых – натянуть тонкий золотой плащ, чтобы не так сиять своей черной униформой дипломата. Перед выходом Натаниэль достал из кобуры под коленом небольшую деревянную трубочку – уменьшенный вариант игломета, снаряженный теми же быстрорастворяющимися иглами, что в несколько мгновений отправляли жертву в забытье. Спустя два-три часа препарат, содержавшийся в них, разлагался, оставляя в наследство лишь сбивчивые воспоминания и несколько дней головных болей.
Если те, кто устроил слежку, обладают упорством, приписываемым им Натаниэлем, по меньшей мере один из них будет его где-нибудь поджидать.
На самом деле возле сервария оказались оба, причем каждый делал вид, что другого и знать не знает. Женщина стояла у главного входа, поглядывая на часы и сверяясь с карманным ежедневником: пусть все видят, что ее подруга или там любовник непозволительно опаздывает. Худощавый, нервного вида юноша, надевший теперь плащ цвета ржавчины, сидел на скамейке в нескольких метрах от нее и внимательно читал факс-газету.
Натаниэля не заметил ни тот, ни другой.
Серварий располагался неподалеку от лифтов, посему народу в этом месте было много – каждые несколько секунд мимо проходили два-три человека. Но десятиметровая ширина коридора и высокий потолок визуально уменьшали их количество.
Натаниэль не стал медлить. Если Империя хочет драки – пожалуйста. Прислонив запертый «дипломат» к стене, он взял в руку трубочку с транквилизатором. В ней имелось два заряда, по одному с каждого конца. Стрелять можно было, совершенно не привлекая к себе постороннего внимания.
Женщина стояла так, что эколитарий мог подойти к ней чуть ли не на метр, прежде чем она его заметила бы.
Наверно, Натаниэль отразился в широкоугольном зеркальце ее ежедневника. Во всяком случае, она обернулась, выставив книжку перед собой. Он быстро опустился на корточки и выстрелил. Игла вонзилась женщине в шею, а эколитарий подскочил и вырвал у нее из рук ежедневник, в котором, очевидно, скрывалось оружие.
– Вы… – пробормотала она, уже начиная трястись. – Мне говорили, что вы скользкий тип. Дьяволы! Смотрите, там дьяволы!
Ее голос сорвался на крик. Женщина забилась в конвульсиях. Натаниэль знал, что эти мускульные сокращения имеют несколько иную природу, но любой, кто не поднаторел в медицинских тайнах Аккорда, не скоро бы распознал различие.
Вокруг немедленно начала собираться толпа. Зазвенел сигнал тревоги.
Однако Натаниэль уже оставил женщину и успел покрыть половину расстояния до скамьи, где сидел юноша. Тот либо оказался лучше подготовлен, либо просто успел воспользоваться полученным мгновением форы. Из-под факс-газеты сверкнуло что-то металлическое.
В трех метрах от него Натаниэль вытянул руку с трубочкой и выстрелил. На такой дистанции точность попадания равнялась процентам восьмидесяти. А необходимы были все сто.
Игла свистнула рядом с ухом имперца. Тот вздрогнул, на миг потеряв сосредоточенность. Этого мига Натаниэлю хватило, чтобы прыгнуть к нему и сбить прицел короткоствольного оружия. Выстрел раздался с запозданием. Эколитарий почувствовал, как по его правому плечу прокатилась волна нервной боли, но сумел ее подавить.
Он утихомирил юношу, пытавшегося было встать со скамейки, ударом ладони – таким, что едва не проломил ему гортань. Потом, не обращая внимания на расплывающуюся по плечу боль, стиснул тремя пальцами кисть агента. Тот выронил оружие и, получив еще удар коленом в пах, скорчился на земле. Потратив несколько секунд на перезарядку трубочки, Натаниэль всадил ему иглу в шею и тут же склонился над беднягой, будто пытаясь ему помочь.
Вскоре подъехала длинная и бесшумная машина «скорой помощи». К этому времени эколитарий успел засунуть оружие неудачливого агента под скамью, а сверху уронить факс-газету.
– Сюда, сюда!
Из машины вышли врач и медтехник.
– Что случилось?
– Я хотел зайти в серварий перекусить. А этот парень вдруг как закричит! Газету выронил, потом упал, и у него начались судороги.
– Так, гражданин, ваше имя? – Новый голос принадлежал имперскому монитору (иначе говоря – полицейскому), облаченному в серебряный с золотым кантом мундир. В руках у него был портативный компьютер, а на лице застыло выражение скуки, обычное для всех его коллег во все эпохи.
– Гражданином не являюсь, а приезжим. И весьма удивлен. У меня назначена наверху встреча, но до того хотел поесть. Вдруг этот человек сошел с ума. Потом сзади кто-то стал кричать. Я растерян. Теперь хотите знать мое имя. Это же не во мне дело, а в нем!
– Я понимаю, сэр. Но не могли бы вы все же назваться? Это нужно для протокола на случай, если потребуются свидетели.
– Конечно. Натаниэль Уэйлер.
– Уэйлер?
– У-эй-лер.
– Идентификационный номер?
– Не имею. Есть дипломатический номер. – Натаниэль достал из кармана удостоверение. – А-С-О-3.
– Простите за беспокойство, лорд Уэйлер. Разрешите вам позвонить, если возникнут какие-нибудь вопросы?
– Разумеется. Буду в легатуре после 15.00.
К тому времени, как эколитарий закончил общаться, с полицейским, имперских агентов – если эти двое действительно были таковыми – погрузили в небольшие коридорные тележки и увезли. «Дипломат», оставленный Натаниэлем у стены, по счастью, никуда не делся. Судя по всему, его никто не трогал.
Попасть внутрь сервария оказалось проще простого.
– Иностранцев обслуживаете?
– Конечно, сэр.
Клиентура по большей части состояла из бюрократов среднего звена. На каждого мужчину приходилось примерно по две женщины. Гордое имя сервария было для этого заведения чересчур претенциозным – вместо повара здесь работало компьютеризированное устройство, а обслуживать себя приходилось самому. Зато ни одно блюдо не целилось в едока из станнера.
Заказав омлет (произведение кулинарного искусства) и лифчай, Натаниэль скормил автомату кредитную карточку, получил ее обратно и устремился к столику в углу, чтобы сесть спиной к стене.
– Опять у тебя паранойя, – сказал он сам себе, а спустя минуту-другую решил, что надо ответить. И ответил: – То, что у меня паранойя, не значит, что за мной не следят.
Не зная, верить ли себе, Натаниэль все же занялся омлетом, показавшимся ему наполовину натуральным, а наполовину – синтетическим.
Лимонный привкус лифчая заставил его немного расслабиться. В результате болевой порог снизился, и пульсирующая боль в правом плече опять привлекла к себе внимание. Натаниэль пробежался там пальцами, но никаких внешних повреждений не обнаружил, а раздраженные нервные окончания должны были успокоиться в течение нескольких часов. Во всяком случае, он так надеялся. Получить два заряда примерно в одно и то же место в течение нескольких дней – не самый лучший способ поправить здоровье.
Если бы агент попал ему в грудь, это его увезли бы на тележке с простыней на лице и диагнозом «коронарная задержка».
Ощупывая больное плечо, Натаниэль заметил на одежде крохотное, почти невидимое глазу черное зернышко. «Жучок».
Так. Кто его касался? Кортни? Нет, она все время держала дистанцию. В коридорах тесноты не было, люди старались не приближаться друг к другу.
Чарльз! Дружелюбный секретарь столкнулся с ним в приемной, на выходе из кабинета.
Вот, значит, как его выследили. Вопрос лишь в том, на кого Чарльз работает.
Первым побуждением Натаниэля было тут же раздавить «жучок». Вместо этого он, делая вид, будто оправляет плащ, отцепил устройство и незаметно положил его на пластиковую тарелку.
А затем, разглядев других посетителей, остановил свое внимание на человеке с занудным голосом, жаловавшемся соседу по столику – тоже мужчине – на непомерные амбиции своей начальницы, естественно, женщины.
Натаниэль поднялся и пошел к выходу, но по дороге споткнулся и зацепил «дипломатом» их столик, а попутно прилепил «жучок» на плечо обиженному жизнью господину. Тот недовольно поднял голову, но был так увлечен своей горестной тирадой, что прерывать ее не стал.
На выходе обнаружились еще два агента, тоже мужчина и женщина, на тех же позициях, оба – с такими же «ежедневниками» в руках, очевидно, указывавшими, что Натаниэль еще находится внутри. Эколитарий прошествовал мимо них, не удостоившись ни малейшего внимания.
Он поднялся на сто четвертый этаж. Хвоста, кажется, не было.
Часы на стене показывали 14.10. Справочный автомат сообщил, что к кабинету специального помощника Марселлы Ку-Смайт следует идти вниз по боковому коридору, а потом направо.
Однако по пути Натаниэля ждали пропускные ворота. Охранники в красно-коричневой форме поигрывали кто станнером, а кто и бластером.
– По какому делу, гражданин?
– Я не гражданин, – ответил Натаниэль, откидывая плащ, чтобы продемонстрировать черную одежду дипломата.
– По какому делу? – повторила женщина в коричневом, очевидно, не знакомая с этой формой одежды.
– Натаниэль Уэйлер, посланник Аккорда. У меня назначена встреча с мисс Ку-Смайт в 14.30.
– Ваши документы.
Эколитарий подал ей удостоверение.
– Одну минуту, лорд Уэйлер.
Женщина нажала несколько кнопок на пульте. Результат ее, кажется, очень удивил.
– Вас ожидают!
– Я знаю, – спокойно ответил Натаниэль. Он вел себя отвратительно, но уж очень устал от попыток покуситься на него – как в буквальном смысле, так и словесных. – Комната 104-А-6?
– Да, сэр.
– Спасибо.
Ворота открылись. Натаниэль, держа в руках «дипломат», шагнул вперед. Раздался негромкий сигнал зуммера.
– Оружие, сэр?
– Только станнер. – Эколитарий выудил его из кармана и протянул кому-то из охранников.
– Можете забрать его на обратном пути.
Ага, спасибо. Десять к одному, что к тому времени вы успеете превратить весь станнер в один большой «жучок». Лучше оставьте его себе, решил Натаниэль. Еще хорошо бы избавиться от «дипломата» – треклятый чемодан все время мешает. Эколитарий привык иметь обе руки свободными.
Комната 104-А-6 была небольшой и функциональной приемной, оборудованной двумя креслами каштанового цвета, столом, лампами и секретарем.
Вернее – кажется, в первый раз, – секретаршей, женщиной ростом по плечо Натаниэлю, с длинными черными волосами, карими глазами и оливковой кожей.
– Лорд Уэйлер?
– Совершенно верно.
– Вы рано, но мисс Ку-Смайт скоро освободится. Пожалуйста, садитесь. Хотите чего-нибудь выпить?
– Не надо. А нет ли у вас свежей факс-газеты?
– Стандартной, министерской или придворной?
– А какая разница между министерской и придворной?
– Практически никакой. В обеих те же самые редакционные статьи и светская хроника.
– Какую бы вы рекомендовали?
– Члены Тайного Совета читают министерскую.
– А в придворной – в основном официоз и показуха?
Секретарша улыбнулась. Это была, пожалуй, одна из первых искренних улыбок, виденных Натаниэлем в Нью-Августе.
– Давайте министерскую.
Женщина нажала несколько рычажков на пульте, после чего из принтера выползло три листка.
– Пожалуйста, лорд Уэйлер.
Примерно половина факс-газеты состояла из коротких, в один-два абзаца, заметок, написанных достаточно простым языком. Пятый флот развернут в восьмом секторе для оказания поддержки губернатору на Байроне. Уйдет ли сенатор Райслер в отставку и станет ли Нгмона его преемником на посту главы Комитета по агрокультуре? Неурожай синдебобов на Ферне II, требуется продовольственная помощь Империи. Вероятный провал переговоров по Партанианской туманности. Усиливается необходимость в проведении налоговой реформы; этот вопрос может появиться в императорском Законодательном календаре для нового состава Сената. Фракция защитников права на аборт повторно вносит проект отмены закона, запрещающего определение пола ребенка до родов.
Просмотрев новости, Натаниэль перешел к чтению светской хроники, вышедшей из-под пера некоего Скандального Сэма.
Ни об Аккорде, ни о посланнике Уэйлере там ничего не было. И хорошо – учитывая стиль автора: «Следует ли говорить, кто именно из помощников заместителя министра, соблазненный красавцем секретарем (вот молодчина!), попросил своего партнера о расторжении брачного контракта?» Или вот: «Ходят слухи, что коронарная задержка, якобы перенесенная делегатом от Большого Шрик-Норда, была в действительности».
– Лорд Уэйлер?
– Да?
– Мисс Ку-Смайт приглашает вас к себе. Дверь в кабинет – налево.
Натаниэль свернул факс-газету, положил ее на стол и, подхватив «дипломат», прошел, куда ему указали.
Кабинет с кремовой драпировкой на стенах и широким панорамным окном был раза в три больше, чем его собственный в легатуре или комната Кортни Корвин-Сматерс. За пультом, расположившись так, чтобы видеть и обе двери, и окно, стояла облаченная в официальный брючный костюм кремового цвета Марселла. На воротничке у нее блестели золотые значки Министерства коммерции, а манжеты охватывали красно-коричневые полоски. Волосы были строго зачесаны наверх. Навстречу гостю она выходить не стала.
Эколитарий поклонился, чувствуя, как дверь закрывается у него за спиной.
– Снова приветствую вас, Натаниэль.
– Приветствую и вас, Марселла.
Она жестом пригласила его садиться в антикварное мягкое кресло напротив. Натаниэль, дивясь старине, опустился, поставив «дипломат» у ног.
– Как идут дела в Министерстве?
– Обычным путем. А как у вас?
Натаниэль помедлил. Рассказать ли ей?.. Он позволил нерешительности проявиться в выражении лица.
– Не везде встречаете самый радушный прием, да? – спросила Марселла.
– Все сложнее. Не знаю, с чего начать, а если начинать сначала, то рассказ займет много времени. – Он потер подбородок. – Дело становится запутанней, нежели я предполагал, а мне-то уж казалось, что иллюзий я не имею.
Марселла откинулась на спинку вращающегося кресла, давая Натаниэлю время подыскать нужные слова. Эколитарий не думал, что у нее достанет на это терпения.
– Днем раньше меня пригласила к себе Кортни Корвин-Сматерс, чтобы обсудить интересы сенатора Хельмсуорта в торговых переговорах. Сегодня я пришел к ней в назначенный час, был тепло встречен, объяснил нашу позицию, стоящую в том, чтобы достигнуть благоприятного для всех сторон соглашения, и оставил ей копию наших предварительных предложений.
Натаниэлю показалось, что Марселла чуть прищурила глаза, но он продолжил:
– Довольно вежливо и ох как многозначительно мисс Корвин-Сматерс посоветовала мне, несмотря на то, что я, конечно, вполне могу ознакомить с этими предложениями Министерство коммерции, доверять все же сенатору.
– Она так и сказала? – Марселла наклонилась вперед, откидывая прядь песочных волос, выбившуюся из прически, за ухо.
Натаниэль усмехнулся:
– Вы серьезно? Позвольте, я попробую припомнить общую суть нашей беседы. Вы знаете, я плохо понимаю косвенные намеки, но постараюсь. – Он сделал угрюмое выражение лица. – «Желаю вам удачи во всех контактах. Мы скромно стоим на обочине. Минкоммерции вполне может ратифицировать ваши предложения, если вы хотите именно этого. Мисс Ку-Смайт, разумеется, будет рада избежать необходимости иметь дело с другими факторами влияния».
– Она упомянула мое имя?
– Насколько я помню.
– Вы не говорили ей, что собираетесь встретиться со мною?
– Нет. В вопросе о своих контактах я старался быть как можно туманнее. Но она, кажется, знала, что у меня назначена встреча с вами. А дальше случилось нечто еще более странное.
– Еще более странное?
– Из Сенатской башни сюда я отправился на такси, и меня высадили в тоннеле, не доезжая вестибюля.
– Не доезжая вестибюля?
– Не доезжая вестибюля. Незнакомая женщина со станнером пыталась на меня напасть. Такси умчалось.
– Насколько я вижу, вы остались живы.
Натаниэль развел руками.
– Полагаю, мне повезло. Но уходил я оттуда весьма поспешно. Итак, зачем кому-то меня преследовать? Допустим, сенатор Хельмсуорт хочет одних условий, вы – других, а Министерство внешних сношений – третьих. Но почему никто ничего не сказал? Создается впечатление, будто кому-то угодно, чтобы никаких переговоров вообще не было.
Марселла сдвинула брови.
– По-моему, я вас не понимаю.
– Зачем вам устраивать покушение на меня? Я предполагаю, что вы хотите выслушать предложения Аккорда. Не так ли?
– Так. С моей точки зрения, нападение не имеет смысла.
– Отсюда следует, что в Минкоммерции существует более чем одна точка зрения.
Марселла взглянула на него в упор.
– Кажется, многие вас недооценивают, лорд Уэйлер. Постараюсь не впасть в то же заблуждение.
– До сих пор мне везло. – Он откинулся назад. – Вопросы торговли имеют второстепенное значение по сравнению с кое-чем другим, с некой гранью имперской политики, не сразу заметной посторонним.
Эколитарий наклонился и взял «дипломат».
– Имперская политика и в самом деле становится достаточно сложной, – добавила Марселла. – Иностранец может в ней запутаться.
Натаниэлю не понравилось, что она относится к нему еще более свысока, чем Кортни Корвин-Сматерс, но он просто открыл «дипломат» и достал папку. Резко встав, эколитарий наклонился вперед. Пальцы Марселлы рванулись к клавиатуре. Невзирая на опасность, Натаниэль запомнил строчку цифр, которую она набрала.
Ага, оказывается, пульт оборудован полной защитной системой. А дорогая Марселла вовсе не так уж и доверяет гостю.
– Вот наши предложения, – сказал он, медленно протягивая ей папку. – Я уверен, что вы куда лучше меня ориентируетесь в хитросплетениях имперской политики. Когда вы их изучите, меня будет весьма интересовать ваше мнение по этому поводу.
– Когда мы их изучим, я буду рада снова с вами встретиться.
– Знаете, Марселла, вы можете мне доверять или не доверять. Но если вам действительно нужна защитная система, встроенная в пульт, управляться она должна кнопкой на подлокотнике кресла. – С этими словами он поклонился. – С вашего позволения…
На ее лице, как ни тщательно она контролировала свое выражение, заиграли чувства. Никаких секретов не осталось. Натаниэль уязвил ее, и Марселле это не понравилось.
– Вы делаете мне честь, лорд Уэйлер.
– Это вы делаете мне честь, и я говорю это отнюдь не только в рамках этикета.
Услышав комплимент, она на миг покраснела. Выходя из кабинета в приемную, Натаниэль мысленно пожал плечами.
– Лорд Уэйлер, – окликнула его секретарша, – вы ничего не оставляли на посту охраны?
– Кажется, нет.
– Мисс Ку-Смайт заказала для вас министерскую машину, поскольку наступил час пик. Я вас провожу.
– Премного благодарен.
Невысокая женщина повела его по смутно знакомому коридору. Бросив взгляд в переговорную, Натаниэль вспомнил: здесь его принимали Марселла и Ротоллер.
Осторожность – важнейший компонент доблести. Так что эколитарий двинулся к лифтам.
К Марселле идти еще рано – только поддень по имперскому, – к тому же хотелось есть. С урчанием в желудке Натаниэль вошел в круглое помещение, где располагались шахты, и стал искать справочный автомат. Таковой нашелся на дальней стороне; он блестел приглушенным каштановым оттенком – вездесущим фирменным цветом Министерства коммерции.
На выбор предлагалось два заведения: общественная автоматизированная столовая и более официальный серварий. У первого варианта имелись преимущества в виде быстроты обслуживания и относительной анонимности. Зато в серварии, если Натаниэля туда пустят по дипломатическому удостоверению, можно посидеть и подумать в каком-то подобии тишины.
Остро сознавая, что он начинает реагировать на ситуации, а не управлять ими, эколитарий решил отправиться в серварии. Справочник гласил, что тот находится на 41-м этаже.
В лифте Натаниэль почувствовал, что за ним следят.
Почти за спиной у него, десятком этажей ниже, поднималась в более медленной шахте женщина, одетая теперь в голубой плащ. Но квадратное лицо и темная стрижка оставались без изменений. Это она вела такси и высадила своего пассажира в тоннеле.
Что же они, никогда не сдадутся?
Натаниэль тут же понял, что вопрос глуп. И смешон. Он прилетел, чтобы загнать Империю в угол. Понятно, что Империя пытается загнать в угол его самого.
Одно становилось все четче и четче: участников игры было больше, а ставки – выше, чем предполагали на Аккорде. Когда случится такая возможность – если случится, – надо будет обсудить это с премьером.
А пока у Натаниэля имелись другие проблемы. Первое: удовлетворится ли та имперская фракция, что его преследует, простой слежкой, или предпримет очередное покушение? Второе: не является ли появление женщины-шофера попыткой отвлечь его внимание от другой опасности, более непосредственной и близкой?
Он снова повернулся как ни в чем не бывало и вдруг шагнул в соседний поток, центральный и потому имевший наибольшую скорость. Переходить из шахты в шахту на ходу правилами пользования не запрещалось, хотя смотрели на это косо.
Следя краем глаза за мускулистой женщиной-шофером, Натаниэль принялся одновременно разглядывать своих соседей по лифту, находившихся как снизу, так и сверху. Вполне возможном, что еще один «агент сопровождения» движется впереди.
На его поступок никто не прореагировал, только какой-то худощавый юноша поступил так же. Наверно, вдохновился примером.
На пятидесятом этаже эколитарий выскочил на площадку и трусцой перебежал на другую ее сторону, туда, где были спусковые шахты. Там он какое-то время смотрел на поток, ведущий вниз, а потом – полагалось-то обойти и встать в очередь у входа – перепрыгнул через барьер и ласточкой нырнул вниз, расталкивая пассажиров.
«Тревога! Тревога! Нарушение правил пользования!» – тут же захрипели автоматические устройства. Скорость спуска в шахте снизилась.
Но Натаниэль уже вышел на сорок первом этаже. Ни женщины-шофера, ни нервного юноши поблизости не наблюдалось.
Общественный туалет, находившийся по пути к серварию, послужил сразу двум целям: во-первых, перевести дыхание, во-вторых – натянуть тонкий золотой плащ, чтобы не так сиять своей черной униформой дипломата. Перед выходом Натаниэль достал из кобуры под коленом небольшую деревянную трубочку – уменьшенный вариант игломета, снаряженный теми же быстрорастворяющимися иглами, что в несколько мгновений отправляли жертву в забытье. Спустя два-три часа препарат, содержавшийся в них, разлагался, оставляя в наследство лишь сбивчивые воспоминания и несколько дней головных болей.
Если те, кто устроил слежку, обладают упорством, приписываемым им Натаниэлем, по меньшей мере один из них будет его где-нибудь поджидать.
На самом деле возле сервария оказались оба, причем каждый делал вид, что другого и знать не знает. Женщина стояла у главного входа, поглядывая на часы и сверяясь с карманным ежедневником: пусть все видят, что ее подруга или там любовник непозволительно опаздывает. Худощавый, нервного вида юноша, надевший теперь плащ цвета ржавчины, сидел на скамейке в нескольких метрах от нее и внимательно читал факс-газету.
Натаниэля не заметил ни тот, ни другой.
Серварий располагался неподалеку от лифтов, посему народу в этом месте было много – каждые несколько секунд мимо проходили два-три человека. Но десятиметровая ширина коридора и высокий потолок визуально уменьшали их количество.
Натаниэль не стал медлить. Если Империя хочет драки – пожалуйста. Прислонив запертый «дипломат» к стене, он взял в руку трубочку с транквилизатором. В ней имелось два заряда, по одному с каждого конца. Стрелять можно было, совершенно не привлекая к себе постороннего внимания.
Женщина стояла так, что эколитарий мог подойти к ней чуть ли не на метр, прежде чем она его заметила бы.
Наверно, Натаниэль отразился в широкоугольном зеркальце ее ежедневника. Во всяком случае, она обернулась, выставив книжку перед собой. Он быстро опустился на корточки и выстрелил. Игла вонзилась женщине в шею, а эколитарий подскочил и вырвал у нее из рук ежедневник, в котором, очевидно, скрывалось оружие.
– Вы… – пробормотала она, уже начиная трястись. – Мне говорили, что вы скользкий тип. Дьяволы! Смотрите, там дьяволы!
Ее голос сорвался на крик. Женщина забилась в конвульсиях. Натаниэль знал, что эти мускульные сокращения имеют несколько иную природу, но любой, кто не поднаторел в медицинских тайнах Аккорда, не скоро бы распознал различие.
Вокруг немедленно начала собираться толпа. Зазвенел сигнал тревоги.
Однако Натаниэль уже оставил женщину и успел покрыть половину расстояния до скамьи, где сидел юноша. Тот либо оказался лучше подготовлен, либо просто успел воспользоваться полученным мгновением форы. Из-под факс-газеты сверкнуло что-то металлическое.
В трех метрах от него Натаниэль вытянул руку с трубочкой и выстрелил. На такой дистанции точность попадания равнялась процентам восьмидесяти. А необходимы были все сто.
Игла свистнула рядом с ухом имперца. Тот вздрогнул, на миг потеряв сосредоточенность. Этого мига Натаниэлю хватило, чтобы прыгнуть к нему и сбить прицел короткоствольного оружия. Выстрел раздался с запозданием. Эколитарий почувствовал, как по его правому плечу прокатилась волна нервной боли, но сумел ее подавить.
Он утихомирил юношу, пытавшегося было встать со скамейки, ударом ладони – таким, что едва не проломил ему гортань. Потом, не обращая внимания на расплывающуюся по плечу боль, стиснул тремя пальцами кисть агента. Тот выронил оружие и, получив еще удар коленом в пах, скорчился на земле. Потратив несколько секунд на перезарядку трубочки, Натаниэль всадил ему иглу в шею и тут же склонился над беднягой, будто пытаясь ему помочь.
Вскоре подъехала длинная и бесшумная машина «скорой помощи». К этому времени эколитарий успел засунуть оружие неудачливого агента под скамью, а сверху уронить факс-газету.
– Сюда, сюда!
Из машины вышли врач и медтехник.
– Что случилось?
– Я хотел зайти в серварий перекусить. А этот парень вдруг как закричит! Газету выронил, потом упал, и у него начались судороги.
– Так, гражданин, ваше имя? – Новый голос принадлежал имперскому монитору (иначе говоря – полицейскому), облаченному в серебряный с золотым кантом мундир. В руках у него был портативный компьютер, а на лице застыло выражение скуки, обычное для всех его коллег во все эпохи.
– Гражданином не являюсь, а приезжим. И весьма удивлен. У меня назначена наверху встреча, но до того хотел поесть. Вдруг этот человек сошел с ума. Потом сзади кто-то стал кричать. Я растерян. Теперь хотите знать мое имя. Это же не во мне дело, а в нем!
– Я понимаю, сэр. Но не могли бы вы все же назваться? Это нужно для протокола на случай, если потребуются свидетели.
– Конечно. Натаниэль Уэйлер.
– Уэйлер?
– У-эй-лер.
– Идентификационный номер?
– Не имею. Есть дипломатический номер. – Натаниэль достал из кармана удостоверение. – А-С-О-3.
– Простите за беспокойство, лорд Уэйлер. Разрешите вам позвонить, если возникнут какие-нибудь вопросы?
– Разумеется. Буду в легатуре после 15.00.
К тому времени, как эколитарий закончил общаться, с полицейским, имперских агентов – если эти двое действительно были таковыми – погрузили в небольшие коридорные тележки и увезли. «Дипломат», оставленный Натаниэлем у стены, по счастью, никуда не делся. Судя по всему, его никто не трогал.
Попасть внутрь сервария оказалось проще простого.
– Иностранцев обслуживаете?
– Конечно, сэр.
Клиентура по большей части состояла из бюрократов среднего звена. На каждого мужчину приходилось примерно по две женщины. Гордое имя сервария было для этого заведения чересчур претенциозным – вместо повара здесь работало компьютеризированное устройство, а обслуживать себя приходилось самому. Зато ни одно блюдо не целилось в едока из станнера.
Заказав омлет (произведение кулинарного искусства) и лифчай, Натаниэль скормил автомату кредитную карточку, получил ее обратно и устремился к столику в углу, чтобы сесть спиной к стене.
– Опять у тебя паранойя, – сказал он сам себе, а спустя минуту-другую решил, что надо ответить. И ответил: – То, что у меня паранойя, не значит, что за мной не следят.
Не зная, верить ли себе, Натаниэль все же занялся омлетом, показавшимся ему наполовину натуральным, а наполовину – синтетическим.
Лимонный привкус лифчая заставил его немного расслабиться. В результате болевой порог снизился, и пульсирующая боль в правом плече опять привлекла к себе внимание. Натаниэль пробежался там пальцами, но никаких внешних повреждений не обнаружил, а раздраженные нервные окончания должны были успокоиться в течение нескольких часов. Во всяком случае, он так надеялся. Получить два заряда примерно в одно и то же место в течение нескольких дней – не самый лучший способ поправить здоровье.
Если бы агент попал ему в грудь, это его увезли бы на тележке с простыней на лице и диагнозом «коронарная задержка».
Ощупывая больное плечо, Натаниэль заметил на одежде крохотное, почти невидимое глазу черное зернышко. «Жучок».
Так. Кто его касался? Кортни? Нет, она все время держала дистанцию. В коридорах тесноты не было, люди старались не приближаться друг к другу.
Чарльз! Дружелюбный секретарь столкнулся с ним в приемной, на выходе из кабинета.
Вот, значит, как его выследили. Вопрос лишь в том, на кого Чарльз работает.
Первым побуждением Натаниэля было тут же раздавить «жучок». Вместо этого он, делая вид, будто оправляет плащ, отцепил устройство и незаметно положил его на пластиковую тарелку.
А затем, разглядев других посетителей, остановил свое внимание на человеке с занудным голосом, жаловавшемся соседу по столику – тоже мужчине – на непомерные амбиции своей начальницы, естественно, женщины.
Натаниэль поднялся и пошел к выходу, но по дороге споткнулся и зацепил «дипломатом» их столик, а попутно прилепил «жучок» на плечо обиженному жизнью господину. Тот недовольно поднял голову, но был так увлечен своей горестной тирадой, что прерывать ее не стал.
На выходе обнаружились еще два агента, тоже мужчина и женщина, на тех же позициях, оба – с такими же «ежедневниками» в руках, очевидно, указывавшими, что Натаниэль еще находится внутри. Эколитарий прошествовал мимо них, не удостоившись ни малейшего внимания.
Он поднялся на сто четвертый этаж. Хвоста, кажется, не было.
Часы на стене показывали 14.10. Справочный автомат сообщил, что к кабинету специального помощника Марселлы Ку-Смайт следует идти вниз по боковому коридору, а потом направо.
Однако по пути Натаниэля ждали пропускные ворота. Охранники в красно-коричневой форме поигрывали кто станнером, а кто и бластером.
– По какому делу, гражданин?
– Я не гражданин, – ответил Натаниэль, откидывая плащ, чтобы продемонстрировать черную одежду дипломата.
– По какому делу? – повторила женщина в коричневом, очевидно, не знакомая с этой формой одежды.
– Натаниэль Уэйлер, посланник Аккорда. У меня назначена встреча с мисс Ку-Смайт в 14.30.
– Ваши документы.
Эколитарий подал ей удостоверение.
– Одну минуту, лорд Уэйлер.
Женщина нажала несколько кнопок на пульте. Результат ее, кажется, очень удивил.
– Вас ожидают!
– Я знаю, – спокойно ответил Натаниэль. Он вел себя отвратительно, но уж очень устал от попыток покуситься на него – как в буквальном смысле, так и словесных. – Комната 104-А-6?
– Да, сэр.
– Спасибо.
Ворота открылись. Натаниэль, держа в руках «дипломат», шагнул вперед. Раздался негромкий сигнал зуммера.
– Оружие, сэр?
– Только станнер. – Эколитарий выудил его из кармана и протянул кому-то из охранников.
– Можете забрать его на обратном пути.
Ага, спасибо. Десять к одному, что к тому времени вы успеете превратить весь станнер в один большой «жучок». Лучше оставьте его себе, решил Натаниэль. Еще хорошо бы избавиться от «дипломата» – треклятый чемодан все время мешает. Эколитарий привык иметь обе руки свободными.
Комната 104-А-6 была небольшой и функциональной приемной, оборудованной двумя креслами каштанового цвета, столом, лампами и секретарем.
Вернее – кажется, в первый раз, – секретаршей, женщиной ростом по плечо Натаниэлю, с длинными черными волосами, карими глазами и оливковой кожей.
– Лорд Уэйлер?
– Совершенно верно.
– Вы рано, но мисс Ку-Смайт скоро освободится. Пожалуйста, садитесь. Хотите чего-нибудь выпить?
– Не надо. А нет ли у вас свежей факс-газеты?
– Стандартной, министерской или придворной?
– А какая разница между министерской и придворной?
– Практически никакой. В обеих те же самые редакционные статьи и светская хроника.
– Какую бы вы рекомендовали?
– Члены Тайного Совета читают министерскую.
– А в придворной – в основном официоз и показуха?
Секретарша улыбнулась. Это была, пожалуй, одна из первых искренних улыбок, виденных Натаниэлем в Нью-Августе.
– Давайте министерскую.
Женщина нажала несколько рычажков на пульте, после чего из принтера выползло три листка.
– Пожалуйста, лорд Уэйлер.
Примерно половина факс-газеты состояла из коротких, в один-два абзаца, заметок, написанных достаточно простым языком. Пятый флот развернут в восьмом секторе для оказания поддержки губернатору на Байроне. Уйдет ли сенатор Райслер в отставку и станет ли Нгмона его преемником на посту главы Комитета по агрокультуре? Неурожай синдебобов на Ферне II, требуется продовольственная помощь Империи. Вероятный провал переговоров по Партанианской туманности. Усиливается необходимость в проведении налоговой реформы; этот вопрос может появиться в императорском Законодательном календаре для нового состава Сената. Фракция защитников права на аборт повторно вносит проект отмены закона, запрещающего определение пола ребенка до родов.
Просмотрев новости, Натаниэль перешел к чтению светской хроники, вышедшей из-под пера некоего Скандального Сэма.
Ни об Аккорде, ни о посланнике Уэйлере там ничего не было. И хорошо – учитывая стиль автора: «Следует ли говорить, кто именно из помощников заместителя министра, соблазненный красавцем секретарем (вот молодчина!), попросил своего партнера о расторжении брачного контракта?» Или вот: «Ходят слухи, что коронарная задержка, якобы перенесенная делегатом от Большого Шрик-Норда, была в действительности».
– Лорд Уэйлер?
– Да?
– Мисс Ку-Смайт приглашает вас к себе. Дверь в кабинет – налево.
Натаниэль свернул факс-газету, положил ее на стол и, подхватив «дипломат», прошел, куда ему указали.
Кабинет с кремовой драпировкой на стенах и широким панорамным окном был раза в три больше, чем его собственный в легатуре или комната Кортни Корвин-Сматерс. За пультом, расположившись так, чтобы видеть и обе двери, и окно, стояла облаченная в официальный брючный костюм кремового цвета Марселла. На воротничке у нее блестели золотые значки Министерства коммерции, а манжеты охватывали красно-коричневые полоски. Волосы были строго зачесаны наверх. Навстречу гостю она выходить не стала.
Эколитарий поклонился, чувствуя, как дверь закрывается у него за спиной.
– Снова приветствую вас, Натаниэль.
– Приветствую и вас, Марселла.
Она жестом пригласила его садиться в антикварное мягкое кресло напротив. Натаниэль, дивясь старине, опустился, поставив «дипломат» у ног.
– Как идут дела в Министерстве?
– Обычным путем. А как у вас?
Натаниэль помедлил. Рассказать ли ей?.. Он позволил нерешительности проявиться в выражении лица.
– Не везде встречаете самый радушный прием, да? – спросила Марселла.
– Все сложнее. Не знаю, с чего начать, а если начинать сначала, то рассказ займет много времени. – Он потер подбородок. – Дело становится запутанней, нежели я предполагал, а мне-то уж казалось, что иллюзий я не имею.
Марселла откинулась на спинку вращающегося кресла, давая Натаниэлю время подыскать нужные слова. Эколитарий не думал, что у нее достанет на это терпения.
– Днем раньше меня пригласила к себе Кортни Корвин-Сматерс, чтобы обсудить интересы сенатора Хельмсуорта в торговых переговорах. Сегодня я пришел к ней в назначенный час, был тепло встречен, объяснил нашу позицию, стоящую в том, чтобы достигнуть благоприятного для всех сторон соглашения, и оставил ей копию наших предварительных предложений.
Натаниэлю показалось, что Марселла чуть прищурила глаза, но он продолжил:
– Довольно вежливо и ох как многозначительно мисс Корвин-Сматерс посоветовала мне, несмотря на то, что я, конечно, вполне могу ознакомить с этими предложениями Министерство коммерции, доверять все же сенатору.
– Она так и сказала? – Марселла наклонилась вперед, откидывая прядь песочных волос, выбившуюся из прически, за ухо.
Натаниэль усмехнулся:
– Вы серьезно? Позвольте, я попробую припомнить общую суть нашей беседы. Вы знаете, я плохо понимаю косвенные намеки, но постараюсь. – Он сделал угрюмое выражение лица. – «Желаю вам удачи во всех контактах. Мы скромно стоим на обочине. Минкоммерции вполне может ратифицировать ваши предложения, если вы хотите именно этого. Мисс Ку-Смайт, разумеется, будет рада избежать необходимости иметь дело с другими факторами влияния».
– Она упомянула мое имя?
– Насколько я помню.
– Вы не говорили ей, что собираетесь встретиться со мною?
– Нет. В вопросе о своих контактах я старался быть как можно туманнее. Но она, кажется, знала, что у меня назначена встреча с вами. А дальше случилось нечто еще более странное.
– Еще более странное?
– Из Сенатской башни сюда я отправился на такси, и меня высадили в тоннеле, не доезжая вестибюля.
– Не доезжая вестибюля?
– Не доезжая вестибюля. Незнакомая женщина со станнером пыталась на меня напасть. Такси умчалось.
– Насколько я вижу, вы остались живы.
Натаниэль развел руками.
– Полагаю, мне повезло. Но уходил я оттуда весьма поспешно. Итак, зачем кому-то меня преследовать? Допустим, сенатор Хельмсуорт хочет одних условий, вы – других, а Министерство внешних сношений – третьих. Но почему никто ничего не сказал? Создается впечатление, будто кому-то угодно, чтобы никаких переговоров вообще не было.
Марселла сдвинула брови.
– По-моему, я вас не понимаю.
– Зачем вам устраивать покушение на меня? Я предполагаю, что вы хотите выслушать предложения Аккорда. Не так ли?
– Так. С моей точки зрения, нападение не имеет смысла.
– Отсюда следует, что в Минкоммерции существует более чем одна точка зрения.
Марселла взглянула на него в упор.
– Кажется, многие вас недооценивают, лорд Уэйлер. Постараюсь не впасть в то же заблуждение.
– До сих пор мне везло. – Он откинулся назад. – Вопросы торговли имеют второстепенное значение по сравнению с кое-чем другим, с некой гранью имперской политики, не сразу заметной посторонним.
Эколитарий наклонился и взял «дипломат».
– Имперская политика и в самом деле становится достаточно сложной, – добавила Марселла. – Иностранец может в ней запутаться.
Натаниэлю не понравилось, что она относится к нему еще более свысока, чем Кортни Корвин-Сматерс, но он просто открыл «дипломат» и достал папку. Резко встав, эколитарий наклонился вперед. Пальцы Марселлы рванулись к клавиатуре. Невзирая на опасность, Натаниэль запомнил строчку цифр, которую она набрала.
Ага, оказывается, пульт оборудован полной защитной системой. А дорогая Марселла вовсе не так уж и доверяет гостю.
– Вот наши предложения, – сказал он, медленно протягивая ей папку. – Я уверен, что вы куда лучше меня ориентируетесь в хитросплетениях имперской политики. Когда вы их изучите, меня будет весьма интересовать ваше мнение по этому поводу.
– Когда мы их изучим, я буду рада снова с вами встретиться.
– Знаете, Марселла, вы можете мне доверять или не доверять. Но если вам действительно нужна защитная система, встроенная в пульт, управляться она должна кнопкой на подлокотнике кресла. – С этими словами он поклонился. – С вашего позволения…
На ее лице, как ни тщательно она контролировала свое выражение, заиграли чувства. Никаких секретов не осталось. Натаниэль уязвил ее, и Марселле это не понравилось.
– Вы делаете мне честь, лорд Уэйлер.
– Это вы делаете мне честь, и я говорю это отнюдь не только в рамках этикета.
Услышав комплимент, она на миг покраснела. Выходя из кабинета в приемную, Натаниэль мысленно пожал плечами.
– Лорд Уэйлер, – окликнула его секретарша, – вы ничего не оставляли на посту охраны?
– Кажется, нет.
– Мисс Ку-Смайт заказала для вас министерскую машину, поскольку наступил час пик. Я вас провожу.
– Премного благодарен.
Невысокая женщина повела его по смутно знакомому коридору. Бросив взгляд в переговорную, Натаниэль вспомнил: здесь его принимали Марселла и Ротоллер.