Страница:
— Скажи-ка, Бемс, не эта ли скала служит ориентиром, по которому люди находят жилище здешнего отшельника? Того самого, о котором вы с Батигар толковали у костра прошлой ночью?
Здоровенный моряк, наблюдавший за чайками, вившимися над выступающими из моря утесами, покосился на Мгала:
— Глянь, птички отыскали-таки рыбий коcяк. Ишь в кучу собрались и орут как резаные! Сюда бы лодчонку и какую-никакую сеть…
— Ты прекрасно знаешь, что у нас нет ни лодки, ни сети. Да и рыбу ловить я не большой охотник. А вот с отшельником потолковать бы не отказался. Пять дней идем и ни одного человека не встретили!
— О, вот и Гиль рыбешку углядел! — притворно оживился Бемс, пропуская слова товарища мимо ушей. — Пойти, что ли, ему пособить?
— Ты мне лучше про отшельника расскажи, — вкрадчиво попросил Мгал и легонько дернул поднимавшегося с земли моряка за ногу. Бемс шлепнулся на место, а проснувшийся от резкого движения фруктовый нетопырь захлопал перепончатыми крыльями и начал драть коготками остатки плаща северянина.
— Ну чего тебе про этого отшельника рассказать? Ну живет себе полоумный старик в пещере, так что с того? Пускай себе живет, нам-то какое до него дело? — жалобно пробормотал Бемс. — Отпусти, ты мне ногу сломаешь! Сломаешь и себе же хуже сделаешь, самому придется меня на закорках тащить. А я тяжелый. Смотри, Гиль еще одну рыбину поймал!
Мгал взглянул на чернокожего юношу, бредущего по усеянному плоскими валунами мелководью с коротким копьем в одной руке и холщовым мешком в другой. Всматриваясь в кажущуюся издалека изумрудно-зеленой воду, он время от времени заносил легкое копье для удара и почти тут же опускал руку. Несколько раз самодельная острога, погружалась в воду без всякого результата, но в конце концов терпение и старание Гиля были вознаграждены и он, издав радостный крик, поднял над головой копье с бьющейся на нем серебристой рыбиной.
— Эй, лентяи! Забирайте-ка у меня улов, нечего в теньке прохлаждаться!
Наблюдавшая за Гилем Лив скинула грубые короткие штаны и парусиновую безрукавку, вызывающе потянулась и, покачивая упругими бедрами, неторопливо вошла в проливчик, отделявший облюбованную чернокожим юношей отмель от берега. Бемс восхищенно щелкнул языком, а северянин, любуясь ладным телом вдовы Дижоля, подумал, что женщины, безусловно, являются лучшим творением Небесного Отца и как только они доберутся до Бай-Балана…
— Бемс, Мгал, осторожнее! Берегите глаза, как бы они y вас из глазниц не выкатились! — окликнула мужчин Батигар и сердито позвала устроившегося на коленях северянина певуна: — Чапа, сюда! Пойдем поищем тебе чего-нибудь на обед!
Певун, питавшийся исключительно фруктами, вывернулся из-под руки Мгала и взлетел на плечо девушки, а северянин обернулся к Бемсу, возобновляя прерванный разговор:
— Так где, ты говорил, находится пещера отшельника?
— Я ничего не говорил! Это Фип рассказывал когда-то о похожей на палец скале, близ которой живет отшельник Рашалайн. Но старому болтуну верить — попусту людей смешить. — Разговор этот моряку был явно неприятен, и он не скрывал, что не одобряет желание Мгала отыскать убежище отшельника. Бемс поднял глаза на Батигар, надеясь, что хоть та образумит северянина.
— Я еще в Исфатее слышала об этом удивительном старце и как раз собиралась поискать его пещеру в лесу, расположенном за каменной грядой, — ответила девушка, не глядя на Мгала.
— О, Шимберлал! Что за неугомонные люди! Послушайте меня, не будите лихо, пока спит тихо! Оставьте в покое святого человека. От этих пророков, предсказателей и юродивых одни неприятности, поверьте! Помните, Одержимый Хаф предсказал кончину Дижоля? Была от этого кому-нибудь польза? А если бы он не предсказывал, если бы не каркал…
— О том, была ли польза, можно поспорить, но уж вреда это предсказание точно никому не принесло, — примирительно заметил Мгал. Поднял оставленный Лив меч и прицепил к поясу — таскаться с алебардой по лесу, когда вокруг ни людей, ни зверей, не было никакого смысла.
Видя, что слова его не возымели действия, Бемс плюнул и, проворчав что-то о людях, которые сами себе портят жизнь, направился к морю. Мгал бросил последний взгляд на Гиля, оживленно беседующего со светловолосой девушкой д столь яростно помогающего себе жестами, что той едва удавалось уворачиваться от насаженной на копье рыбины, и вслед за Батигар принялся карабкаться на каменную гряду.
Преодолевая нагромождения валунов и заросли колючего кустарника, они добрались до подножия напоминавшей палец скалы. С одной стороны гряды открывался изумительный вид на сине-зеленую равнину моря, с другой — на широкий, поросший лесом овраг и вереницу холмов, за которыми начиналась унылая, выжженная солнцем степь. По заметным лишь опытному глазу охотника приметам северянин угадал присутствие ручья, прихотливо вьющегося по дну оврага. Некоторое время рассматривал его противоположный склон, на котором тут и там сквозь густые заросли проглядывали песчаные проплешины и покрытые мхом спины валунов, а потом промолвил:
— Место это во всех отношениях удобное. Тропинок понатоптано изрядно, и пещеру отшельника мы разыщем без особого труда. Но прежде чем заявляться к нему, хотелось бы мне узнать, чем он так знаменит? Почему о нем даже за морем легенды рассказывают?
— Ты, стало быть, тоже слышал о нем?
— Имя. Кто-то упоминал его при мне, хотя я могу и ошибаться… О, жабья слюна! — выругался Мгал, угодив ногой в норку какого-то грызуна. — Вот что бывает с бравым охотником, когда заглядится он на прекрасную принцессу из рода Амаргеев!
Настроение Батигар, заметно испортившееся при виде того, с каким восхищением мужчины смотрят на Оливетту, начало исправляться, и она, уже вполне дружелюбно, принялась рассказывать:
— История Рашалайна в самом деле заслуживает внимания. Он родился в Рагире и много лет жил в Исфатее, где о нем до сих пор часто вспоминают. Почему он уехал в Бай-Балан и сделался отшельником, мне неизвестно, зато я много раз слышала о встрече Рашалайна с Астием, положившей начало его карьере предсказателя.
— Так-так, любопытно, как люди становятся предсказателями, — подзадорил девушку северянин, подавая ей руку, чтобы помочь спуститься по крутому склону.
— Очень просто. Прослышав, что Астий, пользовавшийся славой непогрешимого пророка и поплатившийся за это впоследствии головой, приехал с группой бродячих актеров в Рагир, Рашалайн узнал, где тот остановился, и попросил мудреца взять его в ученики. Астий предложил ему испытать себя, но особыми талантами Рашалайн не блистал и, кроме желания учиться, от сверстников своих ничем не отличался. Тем не менее пророк сделал его своим учеником и даже посулил при случае составить гороскоп юноши. Через год или два совместных странствий он выполнил обещание, и, взявшись толковать им же самим составленный гороскоп, был безмерно удивлен. Ибо открылось ему, что, помимо обычных предсказаний, Рашалайну предстоит совершить деяние, которое изменит судьбу нашего мира. В чем будет состоять это деяние: пророчестве, поступке или совете, данном кому-либо, Астий, несмотря на все уговоры юноши, не сказал и вскоре погиб от руки наемного убийцы, подосланного не то Белыми Братьями, не то Черными магами. И тем и другим он к тому времени успел здорово досадить своими пророчествами…
— Гм-м… Каждый человек в той или иной степени влияет на судьбы мира. Такое грядущее и я кому угодно предсказать могу, — проворчал Мгал, останавливаясь перед ручейком, который и в самом деле тек по дну оврага. — Вон по тем камням мы перейдем на ту сторону, и, сдается мне, рядышком будет вход в пещеру.
— Скептиков хватало во все времена, — продолжала Батигар, — и злые языки поговаривают даже, что никакого гороскопа не было, что Рашалайн сам придумал и распространяет байку о предсказанном ему якобы Астием судьбоносном деянии. Находятся, однако, и такие правители, которые присылают сюда корабли с доверенными людьми исключительно ради того, чтобы получить у Рашалайна ответы на интересующие их вопросы.
— И каждый, разумеется, мнит, что сделанное ему предсказание и есть то самое деяние, о котором говорил Астий. Прекрасно. Теперь я имею представление о том, с кем нам предстоит иметь дело. — Мгал прислушался к птичьему щебету, к пронзительным крикам ящерки-хохотушки, зовущей самца. Похоже, отшельнику удавалось мирно уживаться с обитателями этой рощи, и, если бы не застарелый запах дыма, подобно путеводной нити ведший северянина к серому утесу, у подножия которого зиял вход в пещеру, можно было бы подумать, что тропинку у ручья протоптало приходящее на водопой зверье и люди никогда не заглядывают в эти места.
— Это и есть пещера отшельника? Ты нашел ее так легко, словно не раз бывал здесь. — Батигар с уважением посмотрела на северянина и почувствовала, что в душу ее закрадывается тревога.
Мгал приложил палец к губам, лоб его пересекла глубокая вертикальная морщина, а нахмуренные брови сошлись у переносицы.
— Что-то не так? — шепотом спросила девушка, настороженно осматриваясь по сторонам.
— Здесь были люди на лошадях. И… жди меня тут. — Северянину трудно было объяснить причину охватившего его беспокойства, да он и не собирался этого делать. В том, что отшельника время от времени посещали разные люди, не было ничего удивительного, весь вопрос в том, что это были за люди и почему они приехали к Рашалайну именно сейчас. Путь до Бай-Балана неблизкий, гости появляются здесь не часто, случайная встреча с ними почти исключена, и все же…
Мысленно обругав себя за то, что не взял с собой вместо принцессы Гиля, загодя умевшего предвидеть опасность, Мгал повторил как можно внушительнее: «Жди меня тут, да по сторонам не забывай поглядывать!» — и крадучись вошел в пещеру. Постоял в темном узком тоннеле, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку, и, сделав несколько шагов вперед, с удовлетворениeм обнаружил, что из глубины пещеры льется тусклый свет. Стало быть, где-то в потолке имелась трещина и Рашалайн не принадлежал к той породе святош, которые истязают свою плоть, рассчитывая доставить тем самым удовольствие Дарителю Жизни. Люди эти неизменно вызывали у северянина чувство омерзения — как мог человек в здравом уме предположить, что Небесного Отца радуют страдания его детей?..
Мгал сделал еще пяток шагов, едва не задевая макушкой низкий свод, и очутился в просторном высоком зале, залитым льющимся откуда-то сверху светом. Окинул взглядом обложенный камнями очаг, приземистый стол, лежанку у стены и стоящего к нему спиной человека, погруженного в чтение взятой с грубо сколоченных стелажей книги в потрескавшемся кожаном переплете с позеленевшими от времени медными застежками. Незнакомцу было лет пятьдесят, и облачен он был в добротную одежду зажиточного горожанина. Волосы промыты, расчесаны и заботливо уложены, щеки гладко выбриты, хотя ничего даже отдаленно напоминающего зеркало в пещере нет. Странно, подумал Мгал, человек этот похож на отшельника так же, как сам он — на принцессу из рода Амаргеев.
Почувствовав, что в зале он не один, мужчина поднял голову от книги и уставился на северянина. Лицо его дрогнуло, пальцы разжались, и книга, теряя страницы, шлепнулась на утрамбованный земляной пол.
— П-приветствую тебя в моем скромном жилище. — Незнакомец присел на корточки, чтобы поднять оброненную книгу. Правая рука скользнула под темно-синий плащ, и не спускавший с лжеотшельника глаз северянин едва успел отшатнуться в сторону. Ярчайшая вспышка ослепила его, левую часть лица опалила рукотворная молния. Сквозь брызнувшие слезы Мгал смутно увидел, как незнакомец поднимает черный с золотым навершием жезл, и понял, что дела его плохи.
Прыгнув в сторону, он вырвал из ножен меч и, услышав треск еще одной посланной Черным магом молнии, покатился по полу. О чем-то подобном ему, помнится, рассказывали дувианские пираты. Если верить их словам, оружие магов, в отличие от Жезла силы, обладало ограниченным количеством зарядов, но, чтобы испепелить человека, хватит и одного попадания…
По звуку определив нахождение противника, Мгал, приподнявшись, метнул меч. Он не слишком рассчитывал на удачу и не был удивлен, увидев, как маг, скверно улыбнувшись, откачнулся, избегая разящей стали. Жезл снова уставился в лицо северянина, заставив его рвануться в сторону лежанки, однако рукотворной молнии не последовало. Маг решил бить наверняка, и Мгал почувствовал, что позабытая было боль в груди вновь дает о себе знать. Левая половина лица горела, как обваренная кипятком, но это бы все полбеды, а вот то, что места мало и нет оружия…
Третья молния почти настигла его, когда он метнулся к очагу. Запахло горелыми волосами, кожей, бумагой и деревом — огненный удар выжег круглую дыру в заполненных книгами стеллажах, и маг процедил сквозь зубы какое-то ругательство. А ведь этот мерзавец давно бы уже мог убить его, неожиданно сообразил Мгал, если бы не целился в голову. Значит, он боится уничтожить что-то, с чем северянин, по его мнению, никогда не расстается и носит при себе. Кристалл Калиместиара…
Не поднимаясь с колен, северянин вырвал из кострища ухватистый булыжник и змеей юркнул за низкий столик, который мгновением позже был разнесен огненным шаром. Показавшийся Мгалу несколько меньшим, чем предыдущие, он все же чуть не насквозь прожег толстые скобленые доски, которые обуглились и разлетелись в разные стороны подобно спугнутому воронью. Окружающие северянина предметы окрасились в зловещие красно-розовые тона, и тут возникшая на пороге зала Батигар каким-то не своим, режущим ухо голосом крикнула:
— Мгал! Маг стремительно обернулся, с золотого наконечника жезла сорвался апельсиноподобный ком света, и ринувшаяся на защиту своей хозяйки перепончатокрылая тень, столкнувшись с ним, вспыхнула, на глазах превращаясь в пепельно-черные хлопья, похожие на листки сгоревшей бумаги, используемой лишь самыми богатыми унгирами. Прежде чем останки певуна коснулись земляного пола, северянин рванулся вперед, перелетел через отделявший его от противника очаг и, уже в падении, извернувшись немыслимым образом, достал мага сжимавшим булыжник кулаком. Удар вышел слабенький, так себе, прямо скажем, удар. Мгал это понял сразу, однако челюсть мага все же хрустнула, и в стену он врезался с этаким обнадеживающим чмоканьем. Попытался приподняться, экий живчик, и тут…
— Стой! — крикнул Мгал, зная уже, что предупреждение запоздает.
Легкий изогнутый меч Батигар обрушился на голову мага и столкнулся с черным жезлом. Маленькое солнце вспыхнуло и погасло. Жезл с треском распался на две части, золотой набалдашник рассыпался прахом, маг, вскрикнув по-звериному, взмахнул скрюченной, почерневшей рукой и грудой тряпья осел у стены. Батигар взвизгнула, отшвырнула оплавленный обломок меча, затрясла обожженной ладонью и вдруг в голос зарыдала, заголосила, как деревенская баба, захлебываясь слезами:
— Чапа! Ча-поч-ка-а-а!..
Кривясь от боли, Мгал поднялся на ноги, взглянул на оставшиеся от певуна угольки, бросил в ножны подобранный с пола меч. Приблизился к магу, убедился, что тот не скоро придет в себя и, если выживет, правой рукой уже никогда владеть не сможет. Помешкал мгновение — не добить ли мерзавца, но ограничился тем, что сорвал с его пояса тяжелый кошель, сдернул с плеч темно-синий плащ и еще раз окинул взором разгромленную пещеру. Почерневшие от рукотворных молний каменные стены, дымящиеся стеллажи, обломки стола, разбросанные повсюду керамические черепки.
— О, ведьмин сок! Длилось все считанные мгновения, а вид такой, будто шайка грабителей целый день орудовала! Вряд ли отшельнику это придется по душе. — Он сгреб рыдающую Батигар за плечи и, вновь ощутив колющую боль в груди, подумал, что все старания Гиля пошли прахом. И опять подлечиться не будет времени — судя по следам, мага сопровождало четыре, а то и пять человек, которые, естественно, пожелают отомстить за своего господина.
— Пошли, по дороге доплачешь.
Батигар, закрыв руками покрасневшее, опухшее от слез лицо, покорна двинулась за северянином. Казалось, девушка ничего не видит и даже не понимает толком, где она и что с ней, но состояние ее беспокоило Мгала значительно меньше, чем возможность встречи со спутниками мага. Выглянув из пещеры, он тщательно оглядел окрестности и пробормотал:
— Похоже, нам повезло и вся свора отправилась на поиски отшельника. Хотел бы я знать, что им понадобилось от Рашалайна и как ему удалось сбежать от нежеланных гостей.
Увлекая за собой Батигар, северянин сбежал к ручью и уже собирался ступить на первый из цепочки выступающих над водой камней, как вдруг справа, из-за росших по соседству с переправой кустов, выступил жилистый седобородый старик в холщовом халате. В демонстративно разведенных руках его ничего не было, однако перекинутая через плечо сума казалась набитой до отказа.
— Рашалайн? — Северянин не сомневался в ответе и все же испытал некоторое разочарование, когда старик, в облике которого не было ни капли благообразия, кивнул и удивительно звучным для столь невзрачного существа голосом произнес:
— Именно так называют меня люди вот уже семьдесят с лишним лет. А ты — тот самый Мгал Неукротимый, слухами о котором земля полнится?
— Так уж и полнится? — усомнился северянин.
— Не то чтобы все птицы пели только о тебе, но Фарах появился здесь скорее ради тебя, чем ради меня. И, вижу я, беседа с ним оказалась небесприбыльной, — старик указал на перекинутый через локоть северянина плащ Черного мага.
— Беседы не получилось. И, думается, с тобой тоже не получится, если ты не согласишься хотя бы ненадолго составить нам компанию. По-моему, ты выбрал не лучшее время и место для разговора по душам.
— Я охотно составлю тебе компанию, и по пути в Бай-Балан у нас будет возможность вдоволь наговориться. Место же это и время едва ли покажутся тебе неподходящими, если ты примешь во внимание, что приехавшие с Фарахом люди устремились по ложному следу и вернутся с Лысых холмов не раньше полуночи. — Рашалайн махнул рукой в противоположную от моря сторону.
— Черный маг проявил непозволительную для опытного воина самонадеянность, и мне бы не хотелось уподобляться ему. Лучше будет нам все-таки продолжить разговор по дороге. Ты ничего не хочешь забрать из своего жилища? — Боль в груди все сильнее досаждала Мгалу, и он мечтал поскорее вернуться к морю и ощутить заботливые прикосновения целительных пальцев Гиля. Потолковать со стариком можно будет и позже, раз уж он вызвался идти с ними в Бай-Балан.
Нельзя сказать, чтобы северянина обрадовала перспектива иметь попутчиком преклонных лет предсказателя, присутствие которого ничего кроме хлопот принести не может, но, с другой стороны, старик выглядел достаточно крепким, а бросать его в этой глуши, когда за ним началась охота, было бы просто бесчеловечно.
— Я бы хотел взять с собой все скопленное за долгие годы, однако сделать это невозможно, и потому мне придется довольствоваться вот этим, — Рашалайн хлопнул ладонью по набитой суме. — Нет, я не желаю возвращаться в мое жилище, особенно после того, как ты имел счастье встретиться там с Фарахом.
— Что ты несешь, старик?! Какое счастье? Этот подлец сжег Чапу! — сказала Батигар, громко хлюпая носом.
— Прости, принцесса, я неудачно выразился, — смиренно склонил голову Рашалайн.
— Чего уж там, — судорожно сглотнув, выдавила из себя девушка и, цепляясь за северянина, начала перебираться по скользким от воды камням на противоположную сторону ручья.
— Я буду рад представить тебя своим товарищам, но прежде мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов. — Мгал подождал, пока Рашалайн переправится через ручей, и впился в него испытующим взглядом. — Откуда ты знаешь мое имя и чего ради заявился сюда Черный маг? Ты сказал, что ищет он скорее меня, чем тебя. Тогда почему его люди не остались вместе с ним в пещере? И, заодно уж, не скажешь ли мне, как тебе удалось улизнуть от них?
— Скажу. — Старик самодовольно улыбнулся. — Около моего жилища находится гнездо драуз. Эти птицы превосходные сторожа, и, как выяснилось, я не напрасно прикармливал их. В пещере, помимо дающей свет отдушины, есть второй выход, полезнейшая вещь, если учесть, что гости мои не всегда приходят с миром. Ну, дальше, наверно, можно не продолжать, ты сам обо всем догадался?
— Ты затаился и подслушал их разговор. Из него-то тебе и стало известно, что сюда вскоре должен пожаловать некий Мгал с принцессой? — предположила Батигар.
— Про принцессу, положим, они ничего не говорили, — поправил девушку Рашалайн, лукаво поблескивая не по-стариковски живыми и острыми глазками, — но кто бы из единожды видевших не узнал красавицу Батигар даже в этих лохмотьях?
— Значит, когда-то ты уже видел меня? Наверно, в Исфатее, хотя я была тогда совсем маленькой…
— Хорошо, — нетерпеливо прервал девушку Мгал, делая Рашалайну знак подниматься по тропинке первым. — Батигар ты, допустим, видел в младенчестве, запомнил и узнал. Но зачем я понадобился Черному магу, как он пронюхал обо мне и почему приехавшие с ним люди отправились охотиться за тобой, оставив его в одиночестве?
— Согласись, на половину этих вопросов ответы я могу и не знать. А остальные столь очевидны… — Старик оглянулся, увидел, как потемнело обожженное лицо северянина, который, сам того не замечая, то и дело хватался за грудь, и почел за лучшее не озлоблять собеседника. — Ладно-ладно, раз уж ты так хочешь услышать подтверждение своим догадкам — пожалуйста. Фарах явился сюда, чтобы завладеть кристаллом Калиместиара, а уж откуда он пронюхал, что тот находится у тебя, мне неведомо. Слуг своих он вместе с сыном послал разыскивать меня, дабы расспросить о кое-каких предметах, обнаруженных в моей пещере. Там и правда есть многое, способное заинтересовать Черного мага, и, приди ты чуть позже, он сумел бы получше приготовиться к встрече. Хотя, честно говоря, я и сейчас не понимаю, как тебе удалось управиться с магом, вооруженным боевым жезлом.
— Мне бы и не удалось, если бы не Батигар… и Чапа, — хмуро ответил Мгал, вытирая обильно струящийся со лба пот. И, сознавая, что теперь пришел черед отшельника задавать ему вопросы, предупредил: — Смотри под ноги и попридержи до времени язык. На таких осыпях люди и половчее тебя шеи себе ломали.
Проведший в этих местах не один год и излазавший их вдоль и поперек, Рашалайн с самым серьезным видом поблагодарил северянина за чуткость и заботу. Батигар, прекратив хлюпать носом, мерзко захихикала. А Мгал, вспомнив тщетные старания Бемса отговорить его от посещения пещеры отшельника, с внезапным ожесточением подумал, что только предсказателя им и не хватало. Колдун, принцесса, толстый пират, молоденькая очаровательная вдова и похититель кристалла Калиместиара — отличная компания! Нет, без предсказателя им определенно было скучно жить, зато теперь!..
Глава вторая
Здоровенный моряк, наблюдавший за чайками, вившимися над выступающими из моря утесами, покосился на Мгала:
— Глянь, птички отыскали-таки рыбий коcяк. Ишь в кучу собрались и орут как резаные! Сюда бы лодчонку и какую-никакую сеть…
— Ты прекрасно знаешь, что у нас нет ни лодки, ни сети. Да и рыбу ловить я не большой охотник. А вот с отшельником потолковать бы не отказался. Пять дней идем и ни одного человека не встретили!
— О, вот и Гиль рыбешку углядел! — притворно оживился Бемс, пропуская слова товарища мимо ушей. — Пойти, что ли, ему пособить?
— Ты мне лучше про отшельника расскажи, — вкрадчиво попросил Мгал и легонько дернул поднимавшегося с земли моряка за ногу. Бемс шлепнулся на место, а проснувшийся от резкого движения фруктовый нетопырь захлопал перепончатыми крыльями и начал драть коготками остатки плаща северянина.
— Ну чего тебе про этого отшельника рассказать? Ну живет себе полоумный старик в пещере, так что с того? Пускай себе живет, нам-то какое до него дело? — жалобно пробормотал Бемс. — Отпусти, ты мне ногу сломаешь! Сломаешь и себе же хуже сделаешь, самому придется меня на закорках тащить. А я тяжелый. Смотри, Гиль еще одну рыбину поймал!
Мгал взглянул на чернокожего юношу, бредущего по усеянному плоскими валунами мелководью с коротким копьем в одной руке и холщовым мешком в другой. Всматриваясь в кажущуюся издалека изумрудно-зеленой воду, он время от времени заносил легкое копье для удара и почти тут же опускал руку. Несколько раз самодельная острога, погружалась в воду без всякого результата, но в конце концов терпение и старание Гиля были вознаграждены и он, издав радостный крик, поднял над головой копье с бьющейся на нем серебристой рыбиной.
— Эй, лентяи! Забирайте-ка у меня улов, нечего в теньке прохлаждаться!
Наблюдавшая за Гилем Лив скинула грубые короткие штаны и парусиновую безрукавку, вызывающе потянулась и, покачивая упругими бедрами, неторопливо вошла в проливчик, отделявший облюбованную чернокожим юношей отмель от берега. Бемс восхищенно щелкнул языком, а северянин, любуясь ладным телом вдовы Дижоля, подумал, что женщины, безусловно, являются лучшим творением Небесного Отца и как только они доберутся до Бай-Балана…
— Бемс, Мгал, осторожнее! Берегите глаза, как бы они y вас из глазниц не выкатились! — окликнула мужчин Батигар и сердито позвала устроившегося на коленях северянина певуна: — Чапа, сюда! Пойдем поищем тебе чего-нибудь на обед!
Певун, питавшийся исключительно фруктами, вывернулся из-под руки Мгала и взлетел на плечо девушки, а северянин обернулся к Бемсу, возобновляя прерванный разговор:
— Так где, ты говорил, находится пещера отшельника?
— Я ничего не говорил! Это Фип рассказывал когда-то о похожей на палец скале, близ которой живет отшельник Рашалайн. Но старому болтуну верить — попусту людей смешить. — Разговор этот моряку был явно неприятен, и он не скрывал, что не одобряет желание Мгала отыскать убежище отшельника. Бемс поднял глаза на Батигар, надеясь, что хоть та образумит северянина.
— Я еще в Исфатее слышала об этом удивительном старце и как раз собиралась поискать его пещеру в лесу, расположенном за каменной грядой, — ответила девушка, не глядя на Мгала.
— О, Шимберлал! Что за неугомонные люди! Послушайте меня, не будите лихо, пока спит тихо! Оставьте в покое святого человека. От этих пророков, предсказателей и юродивых одни неприятности, поверьте! Помните, Одержимый Хаф предсказал кончину Дижоля? Была от этого кому-нибудь польза? А если бы он не предсказывал, если бы не каркал…
— О том, была ли польза, можно поспорить, но уж вреда это предсказание точно никому не принесло, — примирительно заметил Мгал. Поднял оставленный Лив меч и прицепил к поясу — таскаться с алебардой по лесу, когда вокруг ни людей, ни зверей, не было никакого смысла.
Видя, что слова его не возымели действия, Бемс плюнул и, проворчав что-то о людях, которые сами себе портят жизнь, направился к морю. Мгал бросил последний взгляд на Гиля, оживленно беседующего со светловолосой девушкой д столь яростно помогающего себе жестами, что той едва удавалось уворачиваться от насаженной на копье рыбины, и вслед за Батигар принялся карабкаться на каменную гряду.
Преодолевая нагромождения валунов и заросли колючего кустарника, они добрались до подножия напоминавшей палец скалы. С одной стороны гряды открывался изумительный вид на сине-зеленую равнину моря, с другой — на широкий, поросший лесом овраг и вереницу холмов, за которыми начиналась унылая, выжженная солнцем степь. По заметным лишь опытному глазу охотника приметам северянин угадал присутствие ручья, прихотливо вьющегося по дну оврага. Некоторое время рассматривал его противоположный склон, на котором тут и там сквозь густые заросли проглядывали песчаные проплешины и покрытые мхом спины валунов, а потом промолвил:
— Место это во всех отношениях удобное. Тропинок понатоптано изрядно, и пещеру отшельника мы разыщем без особого труда. Но прежде чем заявляться к нему, хотелось бы мне узнать, чем он так знаменит? Почему о нем даже за морем легенды рассказывают?
— Ты, стало быть, тоже слышал о нем?
— Имя. Кто-то упоминал его при мне, хотя я могу и ошибаться… О, жабья слюна! — выругался Мгал, угодив ногой в норку какого-то грызуна. — Вот что бывает с бравым охотником, когда заглядится он на прекрасную принцессу из рода Амаргеев!
Настроение Батигар, заметно испортившееся при виде того, с каким восхищением мужчины смотрят на Оливетту, начало исправляться, и она, уже вполне дружелюбно, принялась рассказывать:
— История Рашалайна в самом деле заслуживает внимания. Он родился в Рагире и много лет жил в Исфатее, где о нем до сих пор часто вспоминают. Почему он уехал в Бай-Балан и сделался отшельником, мне неизвестно, зато я много раз слышала о встрече Рашалайна с Астием, положившей начало его карьере предсказателя.
— Так-так, любопытно, как люди становятся предсказателями, — подзадорил девушку северянин, подавая ей руку, чтобы помочь спуститься по крутому склону.
— Очень просто. Прослышав, что Астий, пользовавшийся славой непогрешимого пророка и поплатившийся за это впоследствии головой, приехал с группой бродячих актеров в Рагир, Рашалайн узнал, где тот остановился, и попросил мудреца взять его в ученики. Астий предложил ему испытать себя, но особыми талантами Рашалайн не блистал и, кроме желания учиться, от сверстников своих ничем не отличался. Тем не менее пророк сделал его своим учеником и даже посулил при случае составить гороскоп юноши. Через год или два совместных странствий он выполнил обещание, и, взявшись толковать им же самим составленный гороскоп, был безмерно удивлен. Ибо открылось ему, что, помимо обычных предсказаний, Рашалайну предстоит совершить деяние, которое изменит судьбу нашего мира. В чем будет состоять это деяние: пророчестве, поступке или совете, данном кому-либо, Астий, несмотря на все уговоры юноши, не сказал и вскоре погиб от руки наемного убийцы, подосланного не то Белыми Братьями, не то Черными магами. И тем и другим он к тому времени успел здорово досадить своими пророчествами…
— Гм-м… Каждый человек в той или иной степени влияет на судьбы мира. Такое грядущее и я кому угодно предсказать могу, — проворчал Мгал, останавливаясь перед ручейком, который и в самом деле тек по дну оврага. — Вон по тем камням мы перейдем на ту сторону, и, сдается мне, рядышком будет вход в пещеру.
— Скептиков хватало во все времена, — продолжала Батигар, — и злые языки поговаривают даже, что никакого гороскопа не было, что Рашалайн сам придумал и распространяет байку о предсказанном ему якобы Астием судьбоносном деянии. Находятся, однако, и такие правители, которые присылают сюда корабли с доверенными людьми исключительно ради того, чтобы получить у Рашалайна ответы на интересующие их вопросы.
— И каждый, разумеется, мнит, что сделанное ему предсказание и есть то самое деяние, о котором говорил Астий. Прекрасно. Теперь я имею представление о том, с кем нам предстоит иметь дело. — Мгал прислушался к птичьему щебету, к пронзительным крикам ящерки-хохотушки, зовущей самца. Похоже, отшельнику удавалось мирно уживаться с обитателями этой рощи, и, если бы не застарелый запах дыма, подобно путеводной нити ведший северянина к серому утесу, у подножия которого зиял вход в пещеру, можно было бы подумать, что тропинку у ручья протоптало приходящее на водопой зверье и люди никогда не заглядывают в эти места.
— Это и есть пещера отшельника? Ты нашел ее так легко, словно не раз бывал здесь. — Батигар с уважением посмотрела на северянина и почувствовала, что в душу ее закрадывается тревога.
Мгал приложил палец к губам, лоб его пересекла глубокая вертикальная морщина, а нахмуренные брови сошлись у переносицы.
— Что-то не так? — шепотом спросила девушка, настороженно осматриваясь по сторонам.
— Здесь были люди на лошадях. И… жди меня тут. — Северянину трудно было объяснить причину охватившего его беспокойства, да он и не собирался этого делать. В том, что отшельника время от времени посещали разные люди, не было ничего удивительного, весь вопрос в том, что это были за люди и почему они приехали к Рашалайну именно сейчас. Путь до Бай-Балана неблизкий, гости появляются здесь не часто, случайная встреча с ними почти исключена, и все же…
Мысленно обругав себя за то, что не взял с собой вместо принцессы Гиля, загодя умевшего предвидеть опасность, Мгал повторил как можно внушительнее: «Жди меня тут, да по сторонам не забывай поглядывать!» — и крадучись вошел в пещеру. Постоял в темном узком тоннеле, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку, и, сделав несколько шагов вперед, с удовлетворениeм обнаружил, что из глубины пещеры льется тусклый свет. Стало быть, где-то в потолке имелась трещина и Рашалайн не принадлежал к той породе святош, которые истязают свою плоть, рассчитывая доставить тем самым удовольствие Дарителю Жизни. Люди эти неизменно вызывали у северянина чувство омерзения — как мог человек в здравом уме предположить, что Небесного Отца радуют страдания его детей?..
Мгал сделал еще пяток шагов, едва не задевая макушкой низкий свод, и очутился в просторном высоком зале, залитым льющимся откуда-то сверху светом. Окинул взглядом обложенный камнями очаг, приземистый стол, лежанку у стены и стоящего к нему спиной человека, погруженного в чтение взятой с грубо сколоченных стелажей книги в потрескавшемся кожаном переплете с позеленевшими от времени медными застежками. Незнакомцу было лет пятьдесят, и облачен он был в добротную одежду зажиточного горожанина. Волосы промыты, расчесаны и заботливо уложены, щеки гладко выбриты, хотя ничего даже отдаленно напоминающего зеркало в пещере нет. Странно, подумал Мгал, человек этот похож на отшельника так же, как сам он — на принцессу из рода Амаргеев.
Почувствовав, что в зале он не один, мужчина поднял голову от книги и уставился на северянина. Лицо его дрогнуло, пальцы разжались, и книга, теряя страницы, шлепнулась на утрамбованный земляной пол.
— П-приветствую тебя в моем скромном жилище. — Незнакомец присел на корточки, чтобы поднять оброненную книгу. Правая рука скользнула под темно-синий плащ, и не спускавший с лжеотшельника глаз северянин едва успел отшатнуться в сторону. Ярчайшая вспышка ослепила его, левую часть лица опалила рукотворная молния. Сквозь брызнувшие слезы Мгал смутно увидел, как незнакомец поднимает черный с золотым навершием жезл, и понял, что дела его плохи.
Прыгнув в сторону, он вырвал из ножен меч и, услышав треск еще одной посланной Черным магом молнии, покатился по полу. О чем-то подобном ему, помнится, рассказывали дувианские пираты. Если верить их словам, оружие магов, в отличие от Жезла силы, обладало ограниченным количеством зарядов, но, чтобы испепелить человека, хватит и одного попадания…
По звуку определив нахождение противника, Мгал, приподнявшись, метнул меч. Он не слишком рассчитывал на удачу и не был удивлен, увидев, как маг, скверно улыбнувшись, откачнулся, избегая разящей стали. Жезл снова уставился в лицо северянина, заставив его рвануться в сторону лежанки, однако рукотворной молнии не последовало. Маг решил бить наверняка, и Мгал почувствовал, что позабытая было боль в груди вновь дает о себе знать. Левая половина лица горела, как обваренная кипятком, но это бы все полбеды, а вот то, что места мало и нет оружия…
Третья молния почти настигла его, когда он метнулся к очагу. Запахло горелыми волосами, кожей, бумагой и деревом — огненный удар выжег круглую дыру в заполненных книгами стеллажах, и маг процедил сквозь зубы какое-то ругательство. А ведь этот мерзавец давно бы уже мог убить его, неожиданно сообразил Мгал, если бы не целился в голову. Значит, он боится уничтожить что-то, с чем северянин, по его мнению, никогда не расстается и носит при себе. Кристалл Калиместиара…
Не поднимаясь с колен, северянин вырвал из кострища ухватистый булыжник и змеей юркнул за низкий столик, который мгновением позже был разнесен огненным шаром. Показавшийся Мгалу несколько меньшим, чем предыдущие, он все же чуть не насквозь прожег толстые скобленые доски, которые обуглились и разлетелись в разные стороны подобно спугнутому воронью. Окружающие северянина предметы окрасились в зловещие красно-розовые тона, и тут возникшая на пороге зала Батигар каким-то не своим, режущим ухо голосом крикнула:
— Мгал! Маг стремительно обернулся, с золотого наконечника жезла сорвался апельсиноподобный ком света, и ринувшаяся на защиту своей хозяйки перепончатокрылая тень, столкнувшись с ним, вспыхнула, на глазах превращаясь в пепельно-черные хлопья, похожие на листки сгоревшей бумаги, используемой лишь самыми богатыми унгирами. Прежде чем останки певуна коснулись земляного пола, северянин рванулся вперед, перелетел через отделявший его от противника очаг и, уже в падении, извернувшись немыслимым образом, достал мага сжимавшим булыжник кулаком. Удар вышел слабенький, так себе, прямо скажем, удар. Мгал это понял сразу, однако челюсть мага все же хрустнула, и в стену он врезался с этаким обнадеживающим чмоканьем. Попытался приподняться, экий живчик, и тут…
— Стой! — крикнул Мгал, зная уже, что предупреждение запоздает.
Легкий изогнутый меч Батигар обрушился на голову мага и столкнулся с черным жезлом. Маленькое солнце вспыхнуло и погасло. Жезл с треском распался на две части, золотой набалдашник рассыпался прахом, маг, вскрикнув по-звериному, взмахнул скрюченной, почерневшей рукой и грудой тряпья осел у стены. Батигар взвизгнула, отшвырнула оплавленный обломок меча, затрясла обожженной ладонью и вдруг в голос зарыдала, заголосила, как деревенская баба, захлебываясь слезами:
— Чапа! Ча-поч-ка-а-а!..
Кривясь от боли, Мгал поднялся на ноги, взглянул на оставшиеся от певуна угольки, бросил в ножны подобранный с пола меч. Приблизился к магу, убедился, что тот не скоро придет в себя и, если выживет, правой рукой уже никогда владеть не сможет. Помешкал мгновение — не добить ли мерзавца, но ограничился тем, что сорвал с его пояса тяжелый кошель, сдернул с плеч темно-синий плащ и еще раз окинул взором разгромленную пещеру. Почерневшие от рукотворных молний каменные стены, дымящиеся стеллажи, обломки стола, разбросанные повсюду керамические черепки.
— О, ведьмин сок! Длилось все считанные мгновения, а вид такой, будто шайка грабителей целый день орудовала! Вряд ли отшельнику это придется по душе. — Он сгреб рыдающую Батигар за плечи и, вновь ощутив колющую боль в груди, подумал, что все старания Гиля пошли прахом. И опять подлечиться не будет времени — судя по следам, мага сопровождало четыре, а то и пять человек, которые, естественно, пожелают отомстить за своего господина.
— Пошли, по дороге доплачешь.
Батигар, закрыв руками покрасневшее, опухшее от слез лицо, покорна двинулась за северянином. Казалось, девушка ничего не видит и даже не понимает толком, где она и что с ней, но состояние ее беспокоило Мгала значительно меньше, чем возможность встречи со спутниками мага. Выглянув из пещеры, он тщательно оглядел окрестности и пробормотал:
— Похоже, нам повезло и вся свора отправилась на поиски отшельника. Хотел бы я знать, что им понадобилось от Рашалайна и как ему удалось сбежать от нежеланных гостей.
Увлекая за собой Батигар, северянин сбежал к ручью и уже собирался ступить на первый из цепочки выступающих над водой камней, как вдруг справа, из-за росших по соседству с переправой кустов, выступил жилистый седобородый старик в холщовом халате. В демонстративно разведенных руках его ничего не было, однако перекинутая через плечо сума казалась набитой до отказа.
— Рашалайн? — Северянин не сомневался в ответе и все же испытал некоторое разочарование, когда старик, в облике которого не было ни капли благообразия, кивнул и удивительно звучным для столь невзрачного существа голосом произнес:
— Именно так называют меня люди вот уже семьдесят с лишним лет. А ты — тот самый Мгал Неукротимый, слухами о котором земля полнится?
— Так уж и полнится? — усомнился северянин.
— Не то чтобы все птицы пели только о тебе, но Фарах появился здесь скорее ради тебя, чем ради меня. И, вижу я, беседа с ним оказалась небесприбыльной, — старик указал на перекинутый через локоть северянина плащ Черного мага.
— Беседы не получилось. И, думается, с тобой тоже не получится, если ты не согласишься хотя бы ненадолго составить нам компанию. По-моему, ты выбрал не лучшее время и место для разговора по душам.
— Я охотно составлю тебе компанию, и по пути в Бай-Балан у нас будет возможность вдоволь наговориться. Место же это и время едва ли покажутся тебе неподходящими, если ты примешь во внимание, что приехавшие с Фарахом люди устремились по ложному следу и вернутся с Лысых холмов не раньше полуночи. — Рашалайн махнул рукой в противоположную от моря сторону.
— Черный маг проявил непозволительную для опытного воина самонадеянность, и мне бы не хотелось уподобляться ему. Лучше будет нам все-таки продолжить разговор по дороге. Ты ничего не хочешь забрать из своего жилища? — Боль в груди все сильнее досаждала Мгалу, и он мечтал поскорее вернуться к морю и ощутить заботливые прикосновения целительных пальцев Гиля. Потолковать со стариком можно будет и позже, раз уж он вызвался идти с ними в Бай-Балан.
Нельзя сказать, чтобы северянина обрадовала перспектива иметь попутчиком преклонных лет предсказателя, присутствие которого ничего кроме хлопот принести не может, но, с другой стороны, старик выглядел достаточно крепким, а бросать его в этой глуши, когда за ним началась охота, было бы просто бесчеловечно.
— Я бы хотел взять с собой все скопленное за долгие годы, однако сделать это невозможно, и потому мне придется довольствоваться вот этим, — Рашалайн хлопнул ладонью по набитой суме. — Нет, я не желаю возвращаться в мое жилище, особенно после того, как ты имел счастье встретиться там с Фарахом.
— Что ты несешь, старик?! Какое счастье? Этот подлец сжег Чапу! — сказала Батигар, громко хлюпая носом.
— Прости, принцесса, я неудачно выразился, — смиренно склонил голову Рашалайн.
— Чего уж там, — судорожно сглотнув, выдавила из себя девушка и, цепляясь за северянина, начала перебираться по скользким от воды камням на противоположную сторону ручья.
— Я буду рад представить тебя своим товарищам, но прежде мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов. — Мгал подождал, пока Рашалайн переправится через ручей, и впился в него испытующим взглядом. — Откуда ты знаешь мое имя и чего ради заявился сюда Черный маг? Ты сказал, что ищет он скорее меня, чем тебя. Тогда почему его люди не остались вместе с ним в пещере? И, заодно уж, не скажешь ли мне, как тебе удалось улизнуть от них?
— Скажу. — Старик самодовольно улыбнулся. — Около моего жилища находится гнездо драуз. Эти птицы превосходные сторожа, и, как выяснилось, я не напрасно прикармливал их. В пещере, помимо дающей свет отдушины, есть второй выход, полезнейшая вещь, если учесть, что гости мои не всегда приходят с миром. Ну, дальше, наверно, можно не продолжать, ты сам обо всем догадался?
— Ты затаился и подслушал их разговор. Из него-то тебе и стало известно, что сюда вскоре должен пожаловать некий Мгал с принцессой? — предположила Батигар.
— Про принцессу, положим, они ничего не говорили, — поправил девушку Рашалайн, лукаво поблескивая не по-стариковски живыми и острыми глазками, — но кто бы из единожды видевших не узнал красавицу Батигар даже в этих лохмотьях?
— Значит, когда-то ты уже видел меня? Наверно, в Исфатее, хотя я была тогда совсем маленькой…
— Хорошо, — нетерпеливо прервал девушку Мгал, делая Рашалайну знак подниматься по тропинке первым. — Батигар ты, допустим, видел в младенчестве, запомнил и узнал. Но зачем я понадобился Черному магу, как он пронюхал обо мне и почему приехавшие с ним люди отправились охотиться за тобой, оставив его в одиночестве?
— Согласись, на половину этих вопросов ответы я могу и не знать. А остальные столь очевидны… — Старик оглянулся, увидел, как потемнело обожженное лицо северянина, который, сам того не замечая, то и дело хватался за грудь, и почел за лучшее не озлоблять собеседника. — Ладно-ладно, раз уж ты так хочешь услышать подтверждение своим догадкам — пожалуйста. Фарах явился сюда, чтобы завладеть кристаллом Калиместиара, а уж откуда он пронюхал, что тот находится у тебя, мне неведомо. Слуг своих он вместе с сыном послал разыскивать меня, дабы расспросить о кое-каких предметах, обнаруженных в моей пещере. Там и правда есть многое, способное заинтересовать Черного мага, и, приди ты чуть позже, он сумел бы получше приготовиться к встрече. Хотя, честно говоря, я и сейчас не понимаю, как тебе удалось управиться с магом, вооруженным боевым жезлом.
— Мне бы и не удалось, если бы не Батигар… и Чапа, — хмуро ответил Мгал, вытирая обильно струящийся со лба пот. И, сознавая, что теперь пришел черед отшельника задавать ему вопросы, предупредил: — Смотри под ноги и попридержи до времени язык. На таких осыпях люди и половчее тебя шеи себе ломали.
Проведший в этих местах не один год и излазавший их вдоль и поперек, Рашалайн с самым серьезным видом поблагодарил северянина за чуткость и заботу. Батигар, прекратив хлюпать носом, мерзко захихикала. А Мгал, вспомнив тщетные старания Бемса отговорить его от посещения пещеры отшельника, с внезапным ожесточением подумал, что только предсказателя им и не хватало. Колдун, принцесса, толстый пират, молоденькая очаровательная вдова и похититель кристалла Калиместиара — отличная компания! Нет, без предсказателя им определенно было скучно жить, зато теперь!..
Глава вторая
БАЙ-БАЛАН
— Ты просил сообщить тебе, когда Лагашир достаточно окрепнет для серьезного разговора, — обратилась Мисаурэнь к Хималю. — Сейчас он чувствует себя настолько хорошо, что сам послал меня за тобой.
— Прекрасно, нам давно пора поговорить с ним. — Юноша сделал учтивый жест, пропуская Мисаурэнь вперед, и двинулся за ней по открытой в сторону внутреннего двора галерее, опоясывающей второй этаж дома городского судьи.
Распахнув перед Хималем дверь, девушка впустила его в отведенную Лагаширу комнату, но сама к выздоравливающему заходить не стала — ясно было, что Черные маги захотят побеседовать наедине.
— Трое суток ты был без сознания и все же выглядишь почти здоровым. Снадобья, приготовленные моим отцом, пошли тебе на пользу, — произнес Хималь вместо приветствия, усаживаясь на стоящий перед кроватью стул с высокой прямой спинкой.
— Душа моя подошла к краю Вечности, но благодаря искусству твоего отца и заботам Мисаурэни вернулась в мир живых, — подтвердил Лагашир, всматриваясь в безвольное лицо юноши, большую часть которого занимал высокий выпуклый лоб, из-под которого тускло поблескивали маленькие водянистые глазки. — Ты маг третьей ступени посвящения и, если не ошибаюсь, один из самых сильных аллатов нашего мира?
— Да, и у меня есть для тебя новости. Пока ты спал, я прозондировал твой мозг и знаю все, что произошло с тобой по дороге в Бай-Балан. Прости, что сделал это без твоего позволения, но мы не могли терять времени даром.
— Вот как? Надеюсь, вы с толком распорядились полученными сведениями? — В голосе Лагашира не было и тени насмешки, но Хималь болезненно поморщился.
— В глубине души ты верил, что Мгал жив и благополучно достиг нашего побережья. Узнав это, я связался с Гроссмейстером, и по его приказу мы с отцом и двумя посвященными выехали к пещере Рашалайна. Нам велено было не позволить Мгалу встретиться с этим собирателем тайн и, если представится возможность, схватить северянина и завладеть кристаллом Калиместиара.
— Ты уверен, что кристалл не упокоился на дне морском? — спросил Лагашир безучастно и, не получив ответа, задал следующий вопрос: — Вам удалось схватить Мгала Разрушителя?
— Нет. Он встретился с Рашалайном и едва не лишил жизни моего отца.
— Та-ак… Выходит, в изготовлении целебных зелий отец твой преуспел больше, чем в овладении приемами боевой магии? Ну что ж, во всяком случае вы действительно не теряли времени даром. И где теперь Фарах?
— Прекрасно, нам давно пора поговорить с ним. — Юноша сделал учтивый жест, пропуская Мисаурэнь вперед, и двинулся за ней по открытой в сторону внутреннего двора галерее, опоясывающей второй этаж дома городского судьи.
Распахнув перед Хималем дверь, девушка впустила его в отведенную Лагаширу комнату, но сама к выздоравливающему заходить не стала — ясно было, что Черные маги захотят побеседовать наедине.
— Трое суток ты был без сознания и все же выглядишь почти здоровым. Снадобья, приготовленные моим отцом, пошли тебе на пользу, — произнес Хималь вместо приветствия, усаживаясь на стоящий перед кроватью стул с высокой прямой спинкой.
— Душа моя подошла к краю Вечности, но благодаря искусству твоего отца и заботам Мисаурэни вернулась в мир живых, — подтвердил Лагашир, всматриваясь в безвольное лицо юноши, большую часть которого занимал высокий выпуклый лоб, из-под которого тускло поблескивали маленькие водянистые глазки. — Ты маг третьей ступени посвящения и, если не ошибаюсь, один из самых сильных аллатов нашего мира?
— Да, и у меня есть для тебя новости. Пока ты спал, я прозондировал твой мозг и знаю все, что произошло с тобой по дороге в Бай-Балан. Прости, что сделал это без твоего позволения, но мы не могли терять времени даром.
— Вот как? Надеюсь, вы с толком распорядились полученными сведениями? — В голосе Лагашира не было и тени насмешки, но Хималь болезненно поморщился.
— В глубине души ты верил, что Мгал жив и благополучно достиг нашего побережья. Узнав это, я связался с Гроссмейстером, и по его приказу мы с отцом и двумя посвященными выехали к пещере Рашалайна. Нам велено было не позволить Мгалу встретиться с этим собирателем тайн и, если представится возможность, схватить северянина и завладеть кристаллом Калиместиара.
— Ты уверен, что кристалл не упокоился на дне морском? — спросил Лагашир безучастно и, не получив ответа, задал следующий вопрос: — Вам удалось схватить Мгала Разрушителя?
— Нет. Он встретился с Рашалайном и едва не лишил жизни моего отца.
— Та-ак… Выходит, в изготовлении целебных зелий отец твой преуспел больше, чем в овладении приемами боевой магии? Ну что ж, во всяком случае вы действительно не теряли времени даром. И где теперь Фарах?