Страница:
Переступив порог, Кенгар остановился пораженный. Кабинет Смотрителя фонтанов оказался чем-то средним между лабораторией и сокровищницей. Огромный черный стол, заставленный какими-то хитрыми приборами и причудливыми склянками, черные же стеллажи, набитые книгами, свитками, минералами, черепами и чучелами всевозможных существ, диковинное оружие и старинные карты на стенах – все это говорило о широте интересов хозяина кабинета, которого гость в первый момент даже не приметил.
– Уважаемый Кенгар! Рад, что ты не пренебрег моим приглашением. Я уже начал было опасаться, что, поглощенный более важными делами, ты забыл о нем, – радушно приветствовал Кенгара Смотритель фонтанов, делая навстречу ему несколько шагов с таким видом, будто встретил старинного приятеля.
– Твое приглашение – большая честь для меня, как я мог не прийти? – выдавил из себя Кенгар, изображая на лице самую простодушную и обаятельную улыбку, на которую был способен.
Смотритель фонтанов кивнул и спрятал руки в широкие рукава темно-красного, расшитого серебряными узорами халата, словно внезапно позабыв о том, что намеревался обнять дорогого гостя.
– Я хотел видеть тебя по двум причинам, если не считать той, что мне всегда приятно пообщаться с достойным человеком, – продолжал Нарм, чуть заметно кривя уголки губ. – Во-первых, я хотел сообщить, что принцесса Чаг, погостив у меня три дня, отправилась в Сагру и просила передать тебе приветы и всяческие благопожелания.
– Благодарю, – пробормотал Кенгар, подумав, что этого следовало ожидать. Смотритель фонтанов вел большую игру, а принцесса из рода Амаргеев – фигура, не задействовать которую мог только ленивый.
– Кроме того, принцесса просила сказать, что была бы очень признательна, если бы ты не слишком распространялся о ее появлении в Чиларе.
– Я буду нем как рыба, можешь положиться на мою скромность, – заверил Кенгар Смотрителя фонтанов. От сердца у него отлегло – похоже, Нарму хватило одной принцессы и он не собирается отыскивать Батигар.
– Вторая причина, побудившая меня искать встречи с тобой, состоит в том, что принцесса Чаг поручила мне приложить все силы и разыскать ее пропавшую сестру, а также людей, совершивших гнусное похищение.
По спине Кенгара пробежал холодок, ладони вспотели, а взгляд метнулся по стоявшим на стеллажах диковинам.
– Мне хотелось бы услышать, какие плоды принесли предпринятые тобой поиски. – Смотритель фонтанов проследил за бегающим по стеллажам взглядом Кенгара и доброжелательно заметил: – Приятно видеть, что моя коллекция вызывает у тебя столь живой интерес. Я собрал тут множество удивительнейших предметов, и, как правило, они не оставляют моих гостей равнодушными. Вот, например, карта, на которой изображены Западный и Восточный континенты, поглощенные Великим Внешним морем. А это черная жемчужина, привезенная с островов архипелага Намба-Боту. А вот это – череп химеры, существа, о котором рассказывают множество легенд, но видеть которое доводилось немногим…
Делая вид, что внимательно слушает пояснения Смотрителя фонтанов, Кенгар ломал голову над тем, почему тот вдруг так резко сменил тему разговора. И главное, так своевременно, будто нарочно давая ему возможность обдумать ответ. Хочет ли Нарм знать правду или его устроит правдоподобная ложь, которой он в случае необходимости, сможет оправдаться перед Чаг когда та вернется из Сагры? Но что ей нужно в Сагре и почему она уехала туда, не попытавшись сама разыскать свою сестру? И что вообще надо было принцессам в Чиларе, до которого они почему-то решили добираться самым опасным путем? Ах, если бы он хоть что-нибудь знал о делах этого Черного Мага, руки которого тянулись так далеко и который мог бы быть так полезен, если бы удалось его чем-то заинтересовать…
– А вот уникальное изделие древних мастеров, найденное в одном из заброшенных храмов. Погляди-ка на него внимательно – этот шар кажется выточенным из цельного куска хрусталя, но вес его свидетельствует о том, что он полый. Приглядись, и ты увидишь внутренние стенки сферы. – Смотритель фонтанов бережно взял с полки прозрачный шар, размеры которого превышали голову взрослого человека, и протянул Кенгару, беззвучно прошептав какое-то короткое слово. Тот покорно подставил ладони и вдруг громко ахнул, ощутив исходящий от шара пронзительный холод. Он содрогнулся, инстинктивно пытаясь отдернуть руки – хрустальный шар обжигал и замораживал одновременно, – но ладони словно примерзли к идеально отшлифованной поверхности.
– Что это?! – испуганно вскрикнул Кенгар и услышал холодный, зловещий ответ Нарма:
– То самое, что заставляет людей говорить правду. Подумай, прежде чем отвечать, иначе тебе будет очень больно.
Кенгар в растерянности и смятении перевел взгляд с угрожающего лица Черного Мага на прилипший к рукам шар, в глубине которого начали вспыхивать и искриться яркие, похожие на крупные звезды огоньки.
– А теперь говори. Ведь это ты устроил похищение Батигар? Решил погреть руки и запродал ее какому-то Торговцу людьми?
– Не-ет… – начал Кенгар, и лицо его исказилось от боли. В глазах потемнело, судорога свела тело, дыхание перехватило, из глотки донеслись хриплые, булькающие звуки.
– Я тебя предупреждал. А теперь подумай хорошенько и ответь правдиво…
Вскоре Нарм уже знал все, что его интересовало. Это было нетрудно – против Шара Правды не мог устоять никто. Фокус состоял в другом: Шар не действовал, если человек отказывался его брать. Будучи навязан насильно, он, несмотря на магические формулы, оставался всего лишь мастерски обточенным куском хрусталя, в котором древним умельцам каким-то непостижимым образом удалось выточить неправдоподобно ровную полость.
Нарм произнес заклинание и вынул Шар из рук дрожащего, истекающего потом унгира и аккуратно опустил в ларец на нижней полке, подвел Кенгара к столу, налил в две каменные чаши – себе и гостю – укрепляющее снадобье и, проглотив его, устало откинулся на спинку стула.
Как и большинство Магов, достигших высоких степеней посвящения, Нарм избегал, когда это было возможно, применять чары, заклинания и магические предметы. Колдовская атрибутика требовала большой затраты сил, ибо тот же Шар Правды потреблял во время работы не только энергию испытуемого, но и контактирующего с ним Мага, не говоря уже о том, что Шар был, что бы там ни врали профаны, всего лишь сложным инструментом, и результат всецело зависел от того, насколько умело им пользовались.
Словом, если не было в том особой нужды, Нарм старался преодолевать возникавшие перед ним трудности собственными силами, однако сейчас случай был исключительный – прибывший вчера вечером из Эостра гонец передал ему послание, прочитав которое, Смотритель фонтанов пережил несколько очень неприятных минут. Если бы не это, он, разумеется, и не вспомнил бы о том, что клятвенно обещал Чаг приложить все силы для розысков Батигар. След Мгала был найден, и ему удалось уговорить Чаг возглавить посланную за северянином погоню, но разыскивать ее сестру Нарм и мыслях не держал, пока не распечатал послание, в котором до его сведения, под большим секретом, доводилось, что Батигар является дочерью ныне здравствующего Верховного Магистра и тот желает как можно скорее увидеть ее целой и невредимой.
Нарму не хотелось думать о том, почему вдруг Верховный Магистр вспомнил о своем внебрачном чаде и зачем оно ему понадобилось – на то было, вероятно, множество причин, о которых он мог лишь догадываться. Значительно больше волновало его то, что если Батигар попала к Торговцам людьми, то вызволить ее будет ой как непросто, и чем скорее это удастся сделать, тем больше шансов, что девушка окажется по-настоящему целой и невредимой. Взвесив все «за» и «против» и придя к выводу, что без использования магии ему на этот раз не обойтись, Нарм остановил свой выбор на Шаре Правды, и выбор этот себя оправдал. Осталось только направить Кенгара и надеяться на то, что Батигар все еще находится в Чиларе, а воспитатели рабынь не зашли в своем усердии слишком далеко.
– Можешь ли ты слушать меня и отвечать мне? – обратился Смотритель фонтанов к начавшему подавать признаки жизни Кенгару.
– Да-а-а… – испуганно просипел тот.
– Ты помнишь все, о чем тебе помог рассказать Шар Правды? Тогда ты, верно, догадываешься, какая участь ожидает тебя и Мор-Галаба, если о похищении Батигар узнает Владыка Чилара? А он узнает. Я шепну ему всего пару слов, остальное вы с Мор-Галабом расскажете сами – у Мадана хорошие палачи.
Кенгар изменился в лице, губы его подрагивали, он явно порывался что-то сказать и в то же время боялся прогневить Черного Мага.
– Не шлепай губами. Ты еще не в камере пыток и, быть может, не попадешь туда. Если, конечно, сегодня вечером Батигар будет доставлена ко мне. В целости и сохранности. Ты хорошо понял?
– Но я…
– Если у нее по чьему-либо недосмотру и упущению будет не хватать мизинца, я отрежу твой и приживлю принцессе на место утерянного. Если же у нее исчезнет еще что-нибудь из того, что положено иметь честной девушке, у тебя исчезнет то, что положено иметь кобелю и чем ты, насколько я знаю, весьма дорожишь. А теперь иди, до захода солнца времени хватит. Да не вздумай опять хитрить и двурушничать, иначе, клянусь, я не буду утруждать Мадана и его палачей, а возьмусь за тебя сам.
6
Глава вторая
1
– Уважаемый Кенгар! Рад, что ты не пренебрег моим приглашением. Я уже начал было опасаться, что, поглощенный более важными делами, ты забыл о нем, – радушно приветствовал Кенгара Смотритель фонтанов, делая навстречу ему несколько шагов с таким видом, будто встретил старинного приятеля.
– Твое приглашение – большая честь для меня, как я мог не прийти? – выдавил из себя Кенгар, изображая на лице самую простодушную и обаятельную улыбку, на которую был способен.
Смотритель фонтанов кивнул и спрятал руки в широкие рукава темно-красного, расшитого серебряными узорами халата, словно внезапно позабыв о том, что намеревался обнять дорогого гостя.
– Я хотел видеть тебя по двум причинам, если не считать той, что мне всегда приятно пообщаться с достойным человеком, – продолжал Нарм, чуть заметно кривя уголки губ. – Во-первых, я хотел сообщить, что принцесса Чаг, погостив у меня три дня, отправилась в Сагру и просила передать тебе приветы и всяческие благопожелания.
– Благодарю, – пробормотал Кенгар, подумав, что этого следовало ожидать. Смотритель фонтанов вел большую игру, а принцесса из рода Амаргеев – фигура, не задействовать которую мог только ленивый.
– Кроме того, принцесса просила сказать, что была бы очень признательна, если бы ты не слишком распространялся о ее появлении в Чиларе.
– Я буду нем как рыба, можешь положиться на мою скромность, – заверил Кенгар Смотрителя фонтанов. От сердца у него отлегло – похоже, Нарму хватило одной принцессы и он не собирается отыскивать Батигар.
– Вторая причина, побудившая меня искать встречи с тобой, состоит в том, что принцесса Чаг поручила мне приложить все силы и разыскать ее пропавшую сестру, а также людей, совершивших гнусное похищение.
По спине Кенгара пробежал холодок, ладони вспотели, а взгляд метнулся по стоявшим на стеллажах диковинам.
– Мне хотелось бы услышать, какие плоды принесли предпринятые тобой поиски. – Смотритель фонтанов проследил за бегающим по стеллажам взглядом Кенгара и доброжелательно заметил: – Приятно видеть, что моя коллекция вызывает у тебя столь живой интерес. Я собрал тут множество удивительнейших предметов, и, как правило, они не оставляют моих гостей равнодушными. Вот, например, карта, на которой изображены Западный и Восточный континенты, поглощенные Великим Внешним морем. А это черная жемчужина, привезенная с островов архипелага Намба-Боту. А вот это – череп химеры, существа, о котором рассказывают множество легенд, но видеть которое доводилось немногим…
Делая вид, что внимательно слушает пояснения Смотрителя фонтанов, Кенгар ломал голову над тем, почему тот вдруг так резко сменил тему разговора. И главное, так своевременно, будто нарочно давая ему возможность обдумать ответ. Хочет ли Нарм знать правду или его устроит правдоподобная ложь, которой он в случае необходимости, сможет оправдаться перед Чаг когда та вернется из Сагры? Но что ей нужно в Сагре и почему она уехала туда, не попытавшись сама разыскать свою сестру? И что вообще надо было принцессам в Чиларе, до которого они почему-то решили добираться самым опасным путем? Ах, если бы он хоть что-нибудь знал о делах этого Черного Мага, руки которого тянулись так далеко и который мог бы быть так полезен, если бы удалось его чем-то заинтересовать…
– А вот уникальное изделие древних мастеров, найденное в одном из заброшенных храмов. Погляди-ка на него внимательно – этот шар кажется выточенным из цельного куска хрусталя, но вес его свидетельствует о том, что он полый. Приглядись, и ты увидишь внутренние стенки сферы. – Смотритель фонтанов бережно взял с полки прозрачный шар, размеры которого превышали голову взрослого человека, и протянул Кенгару, беззвучно прошептав какое-то короткое слово. Тот покорно подставил ладони и вдруг громко ахнул, ощутив исходящий от шара пронзительный холод. Он содрогнулся, инстинктивно пытаясь отдернуть руки – хрустальный шар обжигал и замораживал одновременно, – но ладони словно примерзли к идеально отшлифованной поверхности.
– Что это?! – испуганно вскрикнул Кенгар и услышал холодный, зловещий ответ Нарма:
– То самое, что заставляет людей говорить правду. Подумай, прежде чем отвечать, иначе тебе будет очень больно.
Кенгар в растерянности и смятении перевел взгляд с угрожающего лица Черного Мага на прилипший к рукам шар, в глубине которого начали вспыхивать и искриться яркие, похожие на крупные звезды огоньки.
– А теперь говори. Ведь это ты устроил похищение Батигар? Решил погреть руки и запродал ее какому-то Торговцу людьми?
– Не-ет… – начал Кенгар, и лицо его исказилось от боли. В глазах потемнело, судорога свела тело, дыхание перехватило, из глотки донеслись хриплые, булькающие звуки.
– Я тебя предупреждал. А теперь подумай хорошенько и ответь правдиво…
Вскоре Нарм уже знал все, что его интересовало. Это было нетрудно – против Шара Правды не мог устоять никто. Фокус состоял в другом: Шар не действовал, если человек отказывался его брать. Будучи навязан насильно, он, несмотря на магические формулы, оставался всего лишь мастерски обточенным куском хрусталя, в котором древним умельцам каким-то непостижимым образом удалось выточить неправдоподобно ровную полость.
Нарм произнес заклинание и вынул Шар из рук дрожащего, истекающего потом унгира и аккуратно опустил в ларец на нижней полке, подвел Кенгара к столу, налил в две каменные чаши – себе и гостю – укрепляющее снадобье и, проглотив его, устало откинулся на спинку стула.
Как и большинство Магов, достигших высоких степеней посвящения, Нарм избегал, когда это было возможно, применять чары, заклинания и магические предметы. Колдовская атрибутика требовала большой затраты сил, ибо тот же Шар Правды потреблял во время работы не только энергию испытуемого, но и контактирующего с ним Мага, не говоря уже о том, что Шар был, что бы там ни врали профаны, всего лишь сложным инструментом, и результат всецело зависел от того, насколько умело им пользовались.
Словом, если не было в том особой нужды, Нарм старался преодолевать возникавшие перед ним трудности собственными силами, однако сейчас случай был исключительный – прибывший вчера вечером из Эостра гонец передал ему послание, прочитав которое, Смотритель фонтанов пережил несколько очень неприятных минут. Если бы не это, он, разумеется, и не вспомнил бы о том, что клятвенно обещал Чаг приложить все силы для розысков Батигар. След Мгала был найден, и ему удалось уговорить Чаг возглавить посланную за северянином погоню, но разыскивать ее сестру Нарм и мыслях не держал, пока не распечатал послание, в котором до его сведения, под большим секретом, доводилось, что Батигар является дочерью ныне здравствующего Верховного Магистра и тот желает как можно скорее увидеть ее целой и невредимой.
Нарму не хотелось думать о том, почему вдруг Верховный Магистр вспомнил о своем внебрачном чаде и зачем оно ему понадобилось – на то было, вероятно, множество причин, о которых он мог лишь догадываться. Значительно больше волновало его то, что если Батигар попала к Торговцам людьми, то вызволить ее будет ой как непросто, и чем скорее это удастся сделать, тем больше шансов, что девушка окажется по-настоящему целой и невредимой. Взвесив все «за» и «против» и придя к выводу, что без использования магии ему на этот раз не обойтись, Нарм остановил свой выбор на Шаре Правды, и выбор этот себя оправдал. Осталось только направить Кенгара и надеяться на то, что Батигар все еще находится в Чиларе, а воспитатели рабынь не зашли в своем усердии слишком далеко.
– Можешь ли ты слушать меня и отвечать мне? – обратился Смотритель фонтанов к начавшему подавать признаки жизни Кенгару.
– Да-а-а… – испуганно просипел тот.
– Ты помнишь все, о чем тебе помог рассказать Шар Правды? Тогда ты, верно, догадываешься, какая участь ожидает тебя и Мор-Галаба, если о похищении Батигар узнает Владыка Чилара? А он узнает. Я шепну ему всего пару слов, остальное вы с Мор-Галабом расскажете сами – у Мадана хорошие палачи.
Кенгар изменился в лице, губы его подрагивали, он явно порывался что-то сказать и в то же время боялся прогневить Черного Мага.
– Не шлепай губами. Ты еще не в камере пыток и, быть может, не попадешь туда. Если, конечно, сегодня вечером Батигар будет доставлена ко мне. В целости и сохранности. Ты хорошо понял?
– Но я…
– Если у нее по чьему-либо недосмотру и упущению будет не хватать мизинца, я отрежу твой и приживлю принцессе на место утерянного. Если же у нее исчезнет еще что-нибудь из того, что положено иметь честной девушке, у тебя исчезнет то, что положено иметь кобелю и чем ты, насколько я знаю, весьма дорожишь. А теперь иди, до захода солнца времени хватит. Да не вздумай опять хитрить и двурушничать, иначе, клянусь, я не буду утруждать Мадана и его палачей, а возьмусь за тебя сам.
6
Батигар медленно шла по улочке, по обеим сторонам которой были разложены на земле и развешаны на стенах домов всевозможные ковры, коврики, половики и циновки. Девушка останавливалась то перед одним торговцем, то перед другим, делая вид, что рассматривает затейливые узоры, приценивалась, вяло торговалась, чтобы усыпить бдительность Чабы, который, по словам Нарма – Черного Мага, исполняющего должность Смотрителя городских фонтанов при дворе Владыки Чилара, – должен был охранять ее и, о чем не трудно было догадаться, следить за ней и не дать совершить какую-нибудь глупость, буде подобное желание придет принцессе в голову.
А желание, безусловно, было, точнее, их было два. Первое – отыскать место, где ее держали в заточении, и посчитаться со своими мучителями. Осуществить это желание без поддержки Нарма было невозможно, а получить ее девушке, несмотря на всю свою настойчивость, не удалось. Смотритель фонтанов доказал также, что после гибели Бергола, не имея надежных покровителей, принцессе нет смысла обращаться с жалобой к Владыке Чилара – у Мадана хватает забот и без нее – и разыскивать неизвестных похитителей, которые к тому же вернули-таки Батигар свободу. Торговцев людьми в Чиларе – хоть отбавляй, делают они свое дело едва ли не легально: золото – универсальное средство, которое помогает чиновникам кое-какие вещи не замечать. Однако в данном случае важнее другое: без показаний Смотрителя фонтанов принцесса не сумеет объяснить, почему же ее отпустили, а ссылаться на себя Нарм категорически запретил, недвусмысленно дав понять, что будет всячески отрицать свою причастность к этому делу. Он достаточно потрудился, чтобы вытащить Батигар, и желает теперь, чтобы девушка не мечтала о восстановлении справедливости, а тихонько отправилась в Исфатею, где ей предстоит сыграть роль несравнимо более важную.
Принцесса свернула на соседнюю улочку, где, судя по запаху, торговали благовониями, и нахмурилась. Мысль вернуться в Исфатею была на первый взгляд вполне разумной и естественной. Если Донгам убит и воины Белого Братства, приведенные им из Норгона, пытаются посадить своего ставленника на исфатейский престол, то место ее действительно там. Но тут-то и возникало несколько неувязок, которые Батигар, по здравом размышлении, решила с Черным Магом не обсуждать, дабы не угодить в места еще худшие, нежели те, где ей недавно пришлось побывать.
Если Черные Маги хотели посадить на место Бергола своего человека, то Чаг подходила для этого значительно больше, и все же Нарм дал ей людей и отправил в Сагру на поиски Мгала, не будучи, как он сам говорил, до конца уверенным в том, что ему удастся разыскать Батигар. Стало быть, свой человек для престола Исфатеи сыскался бы и без нее. Далее: то, что файголиты – обычные люди, а вовсе никакие не кротолюды, она знала едва ли не с рождения, тут Нарм прав. Будучи людьми, они, разумеется, могли поддержать гвардейцев и граждан Исфатеи, выступивших против посягательств Белых Братьев. Но, как бы то ни было, единственной законной наследницей всегда считалась Чаг, и без нее в Исфатею возвращаться – только раздоры плодить.
Многому из сказанного Нармом принцесса не могла не поверить. Например, он определенно получил известия из Серебряного города уже после того, как они выехали на поиски Мгала. Рассказ его удивительно совпадал с тем, чего подсознательно опасалась Батигар и чего измыслить, живя в Чиларе или опираясь на устаревшие рассказы гонцов, было просто невозможно. История о том, что Чаг, бросив ее тут, уехала в Сагру, представлялась поначалу принцессе полным бредом, но каракули сестры было трудно подделать, заставлять же ее писать против воли столь маловероятные вещи не имело смысла – разумнее было придумать что-нибудь более правдоподобное. И все же поверить в необходимость ее присутствия в Исфатее Батигар никак не могла. Нарм явно намеревался использовать ее в каких-то своих целях, а быть игрушкой в чьих-либо руках принцесса решительно не хотела. Потому-то вторым ее желанием, хотя и не столь сильным, как первое – отомстить похитителям, – было как можно скорее уйти от непонятной и потому тягостной опеки Черного Мага, то есть сбежать из Чилара. Вопрос лишь в том, куда ей теперь бежать?
Девушка остановилась около торговца фруктами и, рассеянно поглядывая на следовавшего за ней, подобно тени, Чабу – здоровенного широкоплечего парня, вооруженного длинным мечом и кинжалом, – купила несколько сочных фиолетовых ференг. Удрать-то она от него сумеет, важно решить, куда деваться потом?
Подкрепляясь ференгами, Батигар с горечью призналась себе, что бежать ей некуда. В Исфатею – чтобы участвовать в дворцовых интригах, оставаясь на поводке Черных Магов? Нет, только не это! К матери, под Кундалаг? Но матушку свою она не помнит, и что она за человек – не знает, а туда-то Черные Маги прежде всего и направят погоню. В том, что погоня будет, девушка не сомневалась – не для того ее извлекли из подземной тюрьмы, чтобы позволить беспрепятственно разъезжать, где ей вздумается; за все надо платить – истина грустная, но неоспоримая.
При воспоминании о подземной тюрьме принцесса содрогнулась, испытывая к Нарму одновременно с горячей благодарностью жгучую ненависть. Благодарность за то, что вытащил, спас из этого вертепа, и ненависть – за то, что сделал это уже после того, как над нею вдосталь поизмывались, не нарушив, впрочем, ее девственности.
День был ясен и светел, солнце по-прежнему припекало, и тем не менее Батигар начало знобить, ноги ослабели, и она, криво улыбнувшись подскочившему Чабе, привалилась спиной к ближайшему дому…
Принцесса заскрипела зубами, подняла на Чабу ненавидящие глаза и, едва владея собой, крикнула:
– Что ты смотришь?! Что вылупился? Первый раз видишь? Может же человеку стать плохо на вашем проклятом чиларском солнцепеке?
– Может, госпожа, может. Вы бы не шли по солнечным улицам, у нас ведь и тенистых сколько угодно. Я покажу, так пойдем, что и лучик на вас не упадет, – успокаивающе забормотал Чаба, завинчивая флягу, из которой прыскал на девушку водой.
– Дай-ка сюда! – Она выхватила из его рук флягу, сделала несколько жадных глотков тепловатой, приправленной лимоном воды, отерла рот тыльной стороной ладони. – Отлично. Смотритель фонтанов дал мне денег, чтобы я выбрала себе одежду по вкусу. Отведи меня в лавку, где можно приобрести что-нибудь сносное.
Чаба заторопился вперед, а Батигар с холодной решимостью подумала, что выбирать ей не из чего. Единственный родной человек, от которого можно не ожидать подлостей и который не втянет ее ни в какую интригу, – это Чаг. Прежде всего надо найти сестру, а уж потом они вместе решат, как им быть дальше. Несложный план бегства она обдумала еще в доме Нарма. Скрыться от Чабы – обездвижить его на непродолжительное время не составит труда, – купить простенький мужской наряд, постричь волосы – и в порт. Там устроиться на корабль, идущий в Сагру, и – прощай, Чилар!
Принцесса оглянулась по сторонам, сориентировалась по шпилям и башням, определила кратчайший путь до порта и быстро нагнала Чабу, свернувшего в пустынный, затененный верхними этажами домов переулок.
– Ты слишком быстро идешь. Мне за тобой не поспеть. Мне жарко! Мне душно! – капризным тоном проговорила принцесса. – Я устала! Мне плохо!
– Госпожа, за тем вон углом есть таверна, где вы можете посидеть под деревьями, выпить холодного вина, освежиться фруктами.
– Нет, это слишком далеко. Ох…
– Отец Небесный, ей опять дурно! – Чаба подхватил начавшую заваливаться на него девушку и внезапно получил страшный удар в висок.
Батигар вывернулась из его рук, прислонила обмякшее тело к стене дома, вытащила из-за пазухи незадачливого шпиона-телохранителя тощий кошелек – лишние деньги в дороге не помешают, – отстегнула ножны с кинжалом и торопливо зашагала в сторону порта, решив, что специально разыскивать цирюльника и торговца подержанной одеждой не стоит – встретятся по дороге. Такого добра в окрестностях порта должно быть навалом.
А желание, безусловно, было, точнее, их было два. Первое – отыскать место, где ее держали в заточении, и посчитаться со своими мучителями. Осуществить это желание без поддержки Нарма было невозможно, а получить ее девушке, несмотря на всю свою настойчивость, не удалось. Смотритель фонтанов доказал также, что после гибели Бергола, не имея надежных покровителей, принцессе нет смысла обращаться с жалобой к Владыке Чилара – у Мадана хватает забот и без нее – и разыскивать неизвестных похитителей, которые к тому же вернули-таки Батигар свободу. Торговцев людьми в Чиларе – хоть отбавляй, делают они свое дело едва ли не легально: золото – универсальное средство, которое помогает чиновникам кое-какие вещи не замечать. Однако в данном случае важнее другое: без показаний Смотрителя фонтанов принцесса не сумеет объяснить, почему же ее отпустили, а ссылаться на себя Нарм категорически запретил, недвусмысленно дав понять, что будет всячески отрицать свою причастность к этому делу. Он достаточно потрудился, чтобы вытащить Батигар, и желает теперь, чтобы девушка не мечтала о восстановлении справедливости, а тихонько отправилась в Исфатею, где ей предстоит сыграть роль несравнимо более важную.
Принцесса свернула на соседнюю улочку, где, судя по запаху, торговали благовониями, и нахмурилась. Мысль вернуться в Исфатею была на первый взгляд вполне разумной и естественной. Если Донгам убит и воины Белого Братства, приведенные им из Норгона, пытаются посадить своего ставленника на исфатейский престол, то место ее действительно там. Но тут-то и возникало несколько неувязок, которые Батигар, по здравом размышлении, решила с Черным Магом не обсуждать, дабы не угодить в места еще худшие, нежели те, где ей недавно пришлось побывать.
Если Черные Маги хотели посадить на место Бергола своего человека, то Чаг подходила для этого значительно больше, и все же Нарм дал ей людей и отправил в Сагру на поиски Мгала, не будучи, как он сам говорил, до конца уверенным в том, что ему удастся разыскать Батигар. Стало быть, свой человек для престола Исфатеи сыскался бы и без нее. Далее: то, что файголиты – обычные люди, а вовсе никакие не кротолюды, она знала едва ли не с рождения, тут Нарм прав. Будучи людьми, они, разумеется, могли поддержать гвардейцев и граждан Исфатеи, выступивших против посягательств Белых Братьев. Но, как бы то ни было, единственной законной наследницей всегда считалась Чаг, и без нее в Исфатею возвращаться – только раздоры плодить.
Многому из сказанного Нармом принцесса не могла не поверить. Например, он определенно получил известия из Серебряного города уже после того, как они выехали на поиски Мгала. Рассказ его удивительно совпадал с тем, чего подсознательно опасалась Батигар и чего измыслить, живя в Чиларе или опираясь на устаревшие рассказы гонцов, было просто невозможно. История о том, что Чаг, бросив ее тут, уехала в Сагру, представлялась поначалу принцессе полным бредом, но каракули сестры было трудно подделать, заставлять же ее писать против воли столь маловероятные вещи не имело смысла – разумнее было придумать что-нибудь более правдоподобное. И все же поверить в необходимость ее присутствия в Исфатее Батигар никак не могла. Нарм явно намеревался использовать ее в каких-то своих целях, а быть игрушкой в чьих-либо руках принцесса решительно не хотела. Потому-то вторым ее желанием, хотя и не столь сильным, как первое – отомстить похитителям, – было как можно скорее уйти от непонятной и потому тягостной опеки Черного Мага, то есть сбежать из Чилара. Вопрос лишь в том, куда ей теперь бежать?
Девушка остановилась около торговца фруктами и, рассеянно поглядывая на следовавшего за ней, подобно тени, Чабу – здоровенного широкоплечего парня, вооруженного длинным мечом и кинжалом, – купила несколько сочных фиолетовых ференг. Удрать-то она от него сумеет, важно решить, куда деваться потом?
Подкрепляясь ференгами, Батигар с горечью призналась себе, что бежать ей некуда. В Исфатею – чтобы участвовать в дворцовых интригах, оставаясь на поводке Черных Магов? Нет, только не это! К матери, под Кундалаг? Но матушку свою она не помнит, и что она за человек – не знает, а туда-то Черные Маги прежде всего и направят погоню. В том, что погоня будет, девушка не сомневалась – не для того ее извлекли из подземной тюрьмы, чтобы позволить беспрепятственно разъезжать, где ей вздумается; за все надо платить – истина грустная, но неоспоримая.
При воспоминании о подземной тюрьме принцесса содрогнулась, испытывая к Нарму одновременно с горячей благодарностью жгучую ненависть. Благодарность за то, что вытащил, спас из этого вертепа, и ненависть – за то, что сделал это уже после того, как над нею вдосталь поизмывались, не нарушив, впрочем, ее девственности.
День был ясен и светел, солнце по-прежнему припекало, и тем не менее Батигар начало знобить, ноги ослабели, и она, криво улыбнувшись подскочившему Чабе, привалилась спиной к ближайшему дому…
Принцесса заскрипела зубами, подняла на Чабу ненавидящие глаза и, едва владея собой, крикнула:
– Что ты смотришь?! Что вылупился? Первый раз видишь? Может же человеку стать плохо на вашем проклятом чиларском солнцепеке?
– Может, госпожа, может. Вы бы не шли по солнечным улицам, у нас ведь и тенистых сколько угодно. Я покажу, так пойдем, что и лучик на вас не упадет, – успокаивающе забормотал Чаба, завинчивая флягу, из которой прыскал на девушку водой.
– Дай-ка сюда! – Она выхватила из его рук флягу, сделала несколько жадных глотков тепловатой, приправленной лимоном воды, отерла рот тыльной стороной ладони. – Отлично. Смотритель фонтанов дал мне денег, чтобы я выбрала себе одежду по вкусу. Отведи меня в лавку, где можно приобрести что-нибудь сносное.
Чаба заторопился вперед, а Батигар с холодной решимостью подумала, что выбирать ей не из чего. Единственный родной человек, от которого можно не ожидать подлостей и который не втянет ее ни в какую интригу, – это Чаг. Прежде всего надо найти сестру, а уж потом они вместе решат, как им быть дальше. Несложный план бегства она обдумала еще в доме Нарма. Скрыться от Чабы – обездвижить его на непродолжительное время не составит труда, – купить простенький мужской наряд, постричь волосы – и в порт. Там устроиться на корабль, идущий в Сагру, и – прощай, Чилар!
Принцесса оглянулась по сторонам, сориентировалась по шпилям и башням, определила кратчайший путь до порта и быстро нагнала Чабу, свернувшего в пустынный, затененный верхними этажами домов переулок.
– Ты слишком быстро идешь. Мне за тобой не поспеть. Мне жарко! Мне душно! – капризным тоном проговорила принцесса. – Я устала! Мне плохо!
– Госпожа, за тем вон углом есть таверна, где вы можете посидеть под деревьями, выпить холодного вина, освежиться фруктами.
– Нет, это слишком далеко. Ох…
– Отец Небесный, ей опять дурно! – Чаба подхватил начавшую заваливаться на него девушку и внезапно получил страшный удар в висок.
Батигар вывернулась из его рук, прислонила обмякшее тело к стене дома, вытащила из-за пазухи незадачливого шпиона-телохранителя тощий кошелек – лишние деньги в дороге не помешают, – отстегнула ножны с кинжалом и торопливо зашагала в сторону порта, решив, что специально разыскивать цирюльника и торговца подержанной одеждой не стоит – встретятся по дороге. Такого добра в окрестностях порта должно быть навалом.
Глава вторая
Капитан «Забияки»
1
Велик и славен город Сагра, один из шести крупнейших портов Жемчужного моря. Возникнув на острове, разделявшем устье полноводной Гатианы на две неравные части, он, разрастаясь, перекинулся на оба ее берега. Правый, пологий, подверженный сезонным наводнениям, заселил бедный люд, а на левом, скалистом, Владыки Сагры Харголиды возвели похожий на крепость дворец, золоченые крыши которого служили отличным ориентиром для моряков. Ночью же, когда крыш не было видно, роль маяка играл огонь, горевший в самой высокой, обращенной к морю угловой башне.
Изрезанная лестницами и снабженная хитроумными подъемниками Белая скала, служившая фундаментом крепости-дворцу, была изрыта пещерами, которые обитатели Сагры, расширив и углубив, использовали не только как склады, но и как жилища. Причем наиболее состоятельные унгиры и хадасы занимали верхние террасы, и слухи о разбитых на них сказочных садах, украшенных дивными статуями и беседками, распространились далеко за пределы Сагры. Разумеется, любоваться чудесами верхних террас удавалось далеко не каждому, зато поглядеть на Каскад Харголидов, бравший начало на вершине Белой скалы, мог любой. Цепь звонких фонтанов и водоемов, дарующих прохладу путникам в самый знойный день, спускалась параллельно главной дороге, которая вела ко дворцу Владык Сагры, и, насладившись видом ее, местные жители и чужеземцы легко верили в то, что диковины, скрытые от их глаз за стенами, огораживавшими верхние террасы, столь же удивительны.
Однако великое удивление вызывал у приезжих не только Каскад Харголидов, в создании которого участвовали едва ли не все Владыки Сагры, но и остров, являвшийся сердцем и средоточием жизни города. Кроме таможни, казарм, складов, доков и верфей здесь располагались три огромных рынка, окруженных роем пользовавшихся по всему побережью заслуженно скандальной славой питейных заведений, харчевен, веселых домов, способных удовлетворить как самый взыскательный, так и самый извращенный вкус. Люди, имевшие возможность сравнивать, уверяли, что трактирщики здесь – самые бессовестные бестии, воры – самые ловкие и бесстрашные, а непотребные девки столь искусны, что способны превратить в мужчину даже евнуха.
Утверждения эти, быть может несколько преувеличенные, во многом соответствовали действительности, и, дабы уберечь свои жизни и добро, обитатели левого берега ревностно заботились о том, чтобы мосты через отделявшую их от острова протоку с заходом солнца были подняты и бдительно охранялись. На всех трех мостах постоянно дежурили отряды гвардейцев, дальнобойные луки которых позволяли им обстреливать всю протоку, так что даже лодки не могли пересечь ее в ночное время без специального разрешения. Искусство сагрских мостостроителей казалось беспредельным, и все же им не под силу было соединить правый берег с островом, расстояние между которыми в самом узком месте превышало тысячу шагов, и потому после ряда тщетных попыток Владыки Сагры, равно как и Совет унгиров, отказались от благого намерения как-то упорядочить лодочное движение в этой части Гатианы. Несмотря на строжайшее запрещение, лодки сновали туда и обратно как днем, так и ночью. Но особенно раздражало таможенников то, что с появлением первых звезд в устье входили корабли, пришедшие с верховий реки, а также суда каботажного плавания, владельцы которых считали почему-то уплату торговых налогов и пошлин непозволительной для себя роскошью. Облавы на контрабандистов, конфискация товаров и судна и жестокая расправа с командой происходили едва ли не регулярно и все же не могли изменить создавшегося положения.
Обо всем этом, а также и о многом другом Мгал и его спутники успели узнать за время плавания на «Пересмешнике». Несколько раз тяжело груженное кожей и железными болванками суденышко подвергалось нападениям лодок, набитых всевозможным сбродом, именовавшим себя речными пиратами, и друзьям приходилось вместе с остальной командой браться за оружие. Наблюдая за их слаженными действиями, капитан корабля – приземистый чернобородый крепыш – не мог не отдать должное сноровке новичков. Проникшись к ним симпатией, Юмис предложил друзьям постоянную службу, а узнав о намерении их пожить некоторое время в Сагре, охотно и много рассказывал о городе, который хорошо знал и, невзирая ни на что, горячо любил.
Если не считать атак речных пиратов – скверно вооруженных и не слишком храбрых, – плавание проходило спокойно и позволило путешественникам отдохнуть и набраться сил. «Пересмешник» неторопливо плыл по течению, и гребцы брались за весла, лишь когда требовалось помочь рулевому разворачивать судно на излучинах реки и лавировать среди островов и мелей.
– Основная работа предстоит в Сагре, где за ночь мы должны разгрузиться и выйти в море, чтобы к концу следующего дня появиться в городе в обличии рыбаков, – предупредил Юмис новичков. – Нам бы только в облаву не попасть. Дважды уходил я на «Пересмешнике» от галер Гигаура, но в третий раз судьбу лучше не испытывать.
Наверное, погода показалась таможенникам слишком уж мерзкой для очередной облавы (туман, порывистый северо-западный ветер, несущий отвратительную морось, – предвестник близившегося сезона штормов); как бы то ни было, сторожевые галеры в ночь прибытия «Пересмешника» в Сагру устье Гатианы не стерегли. Проследив за тем, чтобы железные болванки и кожи были сгружены и перенесены в приготовленные на правом берегу хижины, Юмис, отпустив часть команды к заждавшимся женам и подружкам, вывел суденышко в Сагрский залив.
Пока оставшиеся на борту люди отсыпались после проведенной в трудах ночи, а Юмис, наняв мальчишку-лодочника, плавал к застывшим поблизости баркасам, чтобы договориться о закупке свежей рыбы на случай таможенных проверок, Гиль, Эмрик и Мгал любовались невиданным дотоле зрелищем. Ни одному из них не доводилось прежде видеть моря, да и Белая скала со стоявшей на ее вершине цитаделью могла оставить равнодушным лишь слепого.
Бескрайний сине-зеленый простор, длинные пологие волны, мерно вздымавшиеся и опадавшие, как грудь спящего великана, заворожили Гиля. Слушая рассказы капитана о море, он не мог понять его восторгов: очень большое соленое озеро, место, где много воды, – чего же тут особенного? Но теперь, глядя на неустанный бег валов, изумрудно-прозрачных на фоне солнечного неба и грозно-фиолетовых в темных провалах, слушая вечный шелест, рокот и шепот, ощущая соленые брызги на губах, юноша с удивлением и трепетом чувствовал свое родство с этим странным, дивным явлением, которое не может быть сравнимо ни с чем и потому называется морем. «Место, где много воды? – смеялся Юмис. – Это лохань или бассейн. А море – это что-то необъятное, что-то столь величественное… как небо, но живое».
– Оно и правда необъятное и живое, – бормотал Гиль, сердце которого замирало от сладкого ужаса. – Оно – как огромный всепонимающий и всепрощающий Бог, – шептал он, не находя слов, чтобы выразить чувство родства и в то же время преклонения перед морской стихией.
«Море – это ладонь Бога», – вспомнил юноша полузабытые, непонятные и потому пропущенные когда-то мимо ушей слова Горбии, и странно, воспоминания о погибшем учителе-колдуне, угнанных в плен и убитых родных, близких и друзьях не отозвались в его душе знакомой болью. Рана затянулась, остатки боли унесло море, а долг… Когда-нибудь он будет выплачен, и, быть может, лучшая плата – не дать Белым дьяволам завладеть кристаллом Калиместиара.
Гиль покосился на пояс Мгала, в котором хранился ключ к сокровищнице Маронды, и перехватил взгляд Эмрика. Интересно, показалось ему или тот в самом деле прошептал что-то о долге Черному Магистрату? Послышалось, что с уст Мгала слетело имя Менгера, или он начинает читать мысли своих товарищей?..
Изрезанная лестницами и снабженная хитроумными подъемниками Белая скала, служившая фундаментом крепости-дворцу, была изрыта пещерами, которые обитатели Сагры, расширив и углубив, использовали не только как склады, но и как жилища. Причем наиболее состоятельные унгиры и хадасы занимали верхние террасы, и слухи о разбитых на них сказочных садах, украшенных дивными статуями и беседками, распространились далеко за пределы Сагры. Разумеется, любоваться чудесами верхних террас удавалось далеко не каждому, зато поглядеть на Каскад Харголидов, бравший начало на вершине Белой скалы, мог любой. Цепь звонких фонтанов и водоемов, дарующих прохладу путникам в самый знойный день, спускалась параллельно главной дороге, которая вела ко дворцу Владык Сагры, и, насладившись видом ее, местные жители и чужеземцы легко верили в то, что диковины, скрытые от их глаз за стенами, огораживавшими верхние террасы, столь же удивительны.
Однако великое удивление вызывал у приезжих не только Каскад Харголидов, в создании которого участвовали едва ли не все Владыки Сагры, но и остров, являвшийся сердцем и средоточием жизни города. Кроме таможни, казарм, складов, доков и верфей здесь располагались три огромных рынка, окруженных роем пользовавшихся по всему побережью заслуженно скандальной славой питейных заведений, харчевен, веселых домов, способных удовлетворить как самый взыскательный, так и самый извращенный вкус. Люди, имевшие возможность сравнивать, уверяли, что трактирщики здесь – самые бессовестные бестии, воры – самые ловкие и бесстрашные, а непотребные девки столь искусны, что способны превратить в мужчину даже евнуха.
Утверждения эти, быть может несколько преувеличенные, во многом соответствовали действительности, и, дабы уберечь свои жизни и добро, обитатели левого берега ревностно заботились о том, чтобы мосты через отделявшую их от острова протоку с заходом солнца были подняты и бдительно охранялись. На всех трех мостах постоянно дежурили отряды гвардейцев, дальнобойные луки которых позволяли им обстреливать всю протоку, так что даже лодки не могли пересечь ее в ночное время без специального разрешения. Искусство сагрских мостостроителей казалось беспредельным, и все же им не под силу было соединить правый берег с островом, расстояние между которыми в самом узком месте превышало тысячу шагов, и потому после ряда тщетных попыток Владыки Сагры, равно как и Совет унгиров, отказались от благого намерения как-то упорядочить лодочное движение в этой части Гатианы. Несмотря на строжайшее запрещение, лодки сновали туда и обратно как днем, так и ночью. Но особенно раздражало таможенников то, что с появлением первых звезд в устье входили корабли, пришедшие с верховий реки, а также суда каботажного плавания, владельцы которых считали почему-то уплату торговых налогов и пошлин непозволительной для себя роскошью. Облавы на контрабандистов, конфискация товаров и судна и жестокая расправа с командой происходили едва ли не регулярно и все же не могли изменить создавшегося положения.
Обо всем этом, а также и о многом другом Мгал и его спутники успели узнать за время плавания на «Пересмешнике». Несколько раз тяжело груженное кожей и железными болванками суденышко подвергалось нападениям лодок, набитых всевозможным сбродом, именовавшим себя речными пиратами, и друзьям приходилось вместе с остальной командой браться за оружие. Наблюдая за их слаженными действиями, капитан корабля – приземистый чернобородый крепыш – не мог не отдать должное сноровке новичков. Проникшись к ним симпатией, Юмис предложил друзьям постоянную службу, а узнав о намерении их пожить некоторое время в Сагре, охотно и много рассказывал о городе, который хорошо знал и, невзирая ни на что, горячо любил.
Если не считать атак речных пиратов – скверно вооруженных и не слишком храбрых, – плавание проходило спокойно и позволило путешественникам отдохнуть и набраться сил. «Пересмешник» неторопливо плыл по течению, и гребцы брались за весла, лишь когда требовалось помочь рулевому разворачивать судно на излучинах реки и лавировать среди островов и мелей.
– Основная работа предстоит в Сагре, где за ночь мы должны разгрузиться и выйти в море, чтобы к концу следующего дня появиться в городе в обличии рыбаков, – предупредил Юмис новичков. – Нам бы только в облаву не попасть. Дважды уходил я на «Пересмешнике» от галер Гигаура, но в третий раз судьбу лучше не испытывать.
Наверное, погода показалась таможенникам слишком уж мерзкой для очередной облавы (туман, порывистый северо-западный ветер, несущий отвратительную морось, – предвестник близившегося сезона штормов); как бы то ни было, сторожевые галеры в ночь прибытия «Пересмешника» в Сагру устье Гатианы не стерегли. Проследив за тем, чтобы железные болванки и кожи были сгружены и перенесены в приготовленные на правом берегу хижины, Юмис, отпустив часть команды к заждавшимся женам и подружкам, вывел суденышко в Сагрский залив.
Пока оставшиеся на борту люди отсыпались после проведенной в трудах ночи, а Юмис, наняв мальчишку-лодочника, плавал к застывшим поблизости баркасам, чтобы договориться о закупке свежей рыбы на случай таможенных проверок, Гиль, Эмрик и Мгал любовались невиданным дотоле зрелищем. Ни одному из них не доводилось прежде видеть моря, да и Белая скала со стоявшей на ее вершине цитаделью могла оставить равнодушным лишь слепого.
Бескрайний сине-зеленый простор, длинные пологие волны, мерно вздымавшиеся и опадавшие, как грудь спящего великана, заворожили Гиля. Слушая рассказы капитана о море, он не мог понять его восторгов: очень большое соленое озеро, место, где много воды, – чего же тут особенного? Но теперь, глядя на неустанный бег валов, изумрудно-прозрачных на фоне солнечного неба и грозно-фиолетовых в темных провалах, слушая вечный шелест, рокот и шепот, ощущая соленые брызги на губах, юноша с удивлением и трепетом чувствовал свое родство с этим странным, дивным явлением, которое не может быть сравнимо ни с чем и потому называется морем. «Место, где много воды? – смеялся Юмис. – Это лохань или бассейн. А море – это что-то необъятное, что-то столь величественное… как небо, но живое».
– Оно и правда необъятное и живое, – бормотал Гиль, сердце которого замирало от сладкого ужаса. – Оно – как огромный всепонимающий и всепрощающий Бог, – шептал он, не находя слов, чтобы выразить чувство родства и в то же время преклонения перед морской стихией.
«Море – это ладонь Бога», – вспомнил юноша полузабытые, непонятные и потому пропущенные когда-то мимо ушей слова Горбии, и странно, воспоминания о погибшем учителе-колдуне, угнанных в плен и убитых родных, близких и друзьях не отозвались в его душе знакомой болью. Рана затянулась, остатки боли унесло море, а долг… Когда-нибудь он будет выплачен, и, быть может, лучшая плата – не дать Белым дьяволам завладеть кристаллом Калиместиара.
Гиль покосился на пояс Мгала, в котором хранился ключ к сокровищнице Маронды, и перехватил взгляд Эмрика. Интересно, показалось ему или тот в самом деле прошептал что-то о долге Черному Магистрату? Послышалось, что с уст Мгала слетело имя Менгера, или он начинает читать мысли своих товарищей?..