все палатки, свалила шесты. Мы видели, как она рвала рыболовные снасти. Она
хотела убить нас, потому что хотела спасти нас. Сам дьявол внушал ей, что
делать..."
Три дня и три ночи без сна они ждали и наблюдали, но потом не стало
больше сил ждать. Женщины и дети были перепуганы насмерть. Пищи не было, и
стало ясно, что Сузи разгромит все в поселке, если ее не остановить.
Утром 15 июля Напачи-Кадлак и Кадлук обратились к Шуюку и сыну Сузи --
Айяуту. Те были молоды и сильны, но им предстояло выполнить задачу,
требовавшую недюжинной силы.
"Я сказал, что им надо вернуться в поселок. Она должна прекратить
крушить все вокруг себя. Кто-то должен ее остановить. Я сказал им, чтобы они
забрали из поселка все ножи, но, если она не погонится за ними, не трогали
ее. Я люблю мою жену и не хочу сделать ей больно. Если же она погонится за
ними, то пусть лучше они стреляют..."
Молодые эскимосы с опаской стали приближаться к берегу. Сузи, когда
заметила их, побежала навстречу, выкрикивая проклятия. Они выстрелили в
воздух, надеясь отпугнуть ее, даже в этот момент желая предотвратить
неизбежное. Но она все бежала к ним, шатаясь, спотыкаясь и размахивая
руками. Снова раздались выстрелы. Сузи И5-20, которая двадцать девять лет из
прожитых ею тридцати девяти провела в изгнании, была наконец свободна.
Тем, кто остался в живых, повезло меньше.
В конце августа, когда полицейский самолет прилетел забрать детей в
школу, Напачи-Кадлак вручил констеблю стопку оберточной бумаги, исписанной
слоговыми знаками, которым он выучился давным-давно у миссионера в
Кейп-Дорсете. Там было в подробностях изложено все, что происходило в
Левек-Харбор с 5 по 15 июля.
Расследование длилось долго. Тем временем люди в Левек-Харбор думали,
что их объяснения по поводу того, почему пришлось убить Сузи, всем понятны,
и пытались забыть страшные июльские дни, кое-как залатать свою истерзанную
жизнь.
В октябре Айяута и Шуюка отрядили в Спенс-Бей за патронами для зимней
охоты. Как только они прибыли туда, Шуюка арестовали, обвинили в
предумышленном убийстве и самолетом отправили в тюрьму Иеллоунайфа, за
восемьсот миль к юго-западу.
В Иеллоунайфе прокурор Дэвид Сирл изучил полицейские рапорты и вынес
заключение, что это обвинение должно быть отменено или хотя бы заменено
обвинением в вынужденном убийстве. Он не видел смысла в том, чтобы к
многочисленным страданиям, которые перенесли жители Левек-Харбор, добавлять
новые. Об этом он и заявил в докладе министерству юстиции в Оттаве.
Ему было приказано оставить первоначальную формулировку обвинения.
Верховные защитники правосудия решили от имени народа Канады настоять
на обвинении не только Шуюка и Айяута, которому обвинение в предумышленном
убийстве было предъявлено за час до открытия судебного заседания, но и по
существу всем, кто остался в живых после этой трагедии: ведь юноши
действовали по поручению жителей поселка. Защитники правосудия, пока они
готовили спектакль "показательного судебного разбирательства по всей
форме", посчитали необходимым приговорить горстку измученных людей на
целые семь месяцев к новому испытанию -- страху перед мрачной
неизвестностью.
Имена тех, кто это совершил, остались безвестными. Это были чиновники,
занимающие высокие посты в министерстве юстиции и министерстве по делам
индейцев и Севера, а их решение предусматривалось решениями еще более
высокого порядка: правительство сочло, что пора всяким эскимосам (и
индейцам) осознать, что такое наши законность и мораль. Настало время, чтобы
все -- мужчины, женщины и дети, так же как и изгнанные из родного дома
жалкие скитальцы из Левек-Харбор, -- заплатили за свое страшное
преступление, а именно за то, что родились не такими, как мы.
Принятое высшими кругами решение сделало жертвами не только эскимосов,
но и белых. Среди тех, кто был доставлен, и ценой больших усилий, с
материка, для того чтобы придать фарсу правосудия форму законности, не было
никого, кто бы не испытывал горячего сочувствия к обвиняемым и жгучего стыда
за устои нашего общества.
Голосом, звенящим от сдерживаемых чувств, прокурор дважды извинился
перед присяжными за то, что ему придется сделать по служебной обязанности. В
душе он переживал так же сильно, как и один репортер из Торонто: рано утром
на следующий день после суда видели, как тот стоял на мысу и плакал, глядя
на лежащий внизу поселок. Констебль провел в Левек-Харбор безвылазно семь
дней, расследуя происшедшее. Там его кормили и согревали те же самые люди,
которых он должен был поставить перед лицом Правосудия. Он был такой же
жертвой, как и выступавший на суде переводчиком Эрни Лайол. Искренне любя
эскимосов, Лайол собственными устами невольно произносил слова, которые по
букве закона делали этих неискушенных людей преступниками.
Да, все они были жертвами, но, возможно, самой несчастной жертвой среди
белых в зале суда был судья Джон Сиссонс. В качестве главного судьи
Северо-Западных территорий он вел в течение пятнадцати лет упорную борьбу с
бюрократами от юстиции в Оттаве за то, чтобы как-то приспособить жесткие
нормы нашего правосудия к обычаям эскимосов и индейцев. В Спенс-Бей судили
не только двоих обвиняемых, но и все дело, за которое ратовал Джон Сиссонс.
И в этом смысле он был так же беззащитен, как они, и так же отгорожен от
мира решеткой из юридических догм.
Присяжные тоже чувствовали себя виноватыми, и это послужило счастливым
обстоятельством, так как именно они не дали вершителям человеческих судеб из
Оттавы вполне ощутить победу, которой те так ждали. Присяжные оправдали
Айяута и, хотя признали Шуюка виновным в убийстве, посчитали возможным
проявить к нему снисхождение, что и высказали в своем формальном заключении.
Это позволило наконец судье Сиссонсу освободиться от оков юридических догм.
Дрожащим голосом он приговорил Шуюка к двум годам лишения свободы условно и
отправил его домой к родным, пожелав ему на прощание "попытаться
забыть обо всем, что с ним случилось, и жить счастливо и без забот".
За ужасную иронию, заключавшуюся в этих словах, его самого не стоит
строго судить. Напутствие было высказано с надеждой и состраданием, но время
надежд миновало.
К окончанию суда Напачи-Кадлак, муж Сузи и отец Айяута, превратился в
трясущееся жалкое подобие человека, мысли которого блуждали в прошлом.
Вскоре после суда Кадлук -- отец Шуюка и один из главных свидетелей
обвинения -- попытался утопиться в бурных водах пролива Белло, недалеко от
развалин Форт-Росса. И надо было видеть лица Айяута и Шуюка, чтобы понять,
что теперь двое этих юношей -- последняя надежда и оплот сломленных
скитальцев -- сами окончательно упали духом. Некоторые участники событий еще
будут жить какое-то время, но в душе у них навеки воцарилась пустота.
Я разговаривал с Кадлуком за несколько часов перед отлетом нашего
самолета обратно, в наш большой мир. Говорил с ним не ради него, а ради себя
самого. Мучительно подыскивая подходящие слова, я пытался выразить жгучее
чувство вины и стыда, испытываемое мною и другими сочувствующими эскимосам
белыми за то, что было сделано с ним и его народом.
Его взгляд застыл на черном пятне скалы, выступающем из-под снега у
самых его ног. Помолчав немного, он тихо сказал:
"Айорама... Этому не помочь".
Примечания
Шпигат -- отверстие в борту судна для стока воды с палубы (прим.
перев.).
Так эскимосы называли европейских миссионеров, занимавшихся
"приобщением" народов Севера Канады к христианству (прим.
перев.).
Имеется в виду птица юнко зимний (прим. перев.).
Так эскимосы называли туберкулез (прим. перев.).
Так эскимосы называют полосу лесотундры, окаймляющую зону лесов (прим.
перев.).
У Лэвери возникла ассоциация с "Балладой о Старом Мореходе"
классика английского романтизма С. Колриджа (1772-- 1834 гг.). Ее герой был
вынужден скитаться по морю с привязанным к шее мертвым альбатросом -- так
спутники наказали его за убийство священной для моряков птицы (прим.
перев.).
Комментарии
Перипатетик -- слушатель Перипатетической школы, или Ликея, философской
школы, основанной в 335 г. до н. э. в Афинах Аристотелем, читавшим свои
лекции во время прогулок (отсюда название школы -- от греческого слова
"перипатео" -- "прохаживаюсь").
Пифей (Питеас) -- древнегреческий мореплаватель, совершивший между 350
и 320 гг. до н. э. плавание вдоль западных берегов Европы, достигший
Британских островов и первым из путешественников античного мира описавший
природу и занятия населения Британии Двигаясь дальше на север, он достиг
некоего "острова Туле". Его описание, данное Пифеем, явно
содержит элементы фантастики ("Земля, море и вообще все висит в
воздухе, и эта масса служит как бы связью всего мира, по которой невозможно
ни ходить пешком, ни плыть на корабле"). За этими словами можно
увидеть и описание замерзшего моря -- зрелища для древних греков, как
принято считать, необычного (хотя они могли его увидеть и у северных берегов
Черного моря, хорошо им известного). Загадочный "остров Туле",
который античные географы помещали "в шести днях плавания к северу от
Британии", чаще всего отождествляют с северо-западной частью Норвегии,
иногда -- с Оркнейскими, Шетландскими или Фарерскими островами.
Предположения о том, что Пифей мог добраться до Исландии или тем более до
острова Ян-Майен в Гренландском море, являются, пожалуй, слишком смелыми:
корабли тех времен двигались только вдоль побережья.
В 1983-- 1984 годах в Таллине и Хельсинки были опубликованы
исторические эссе известного эстонского исследователя, писателя и
путешественника Леннарта Мери, в которых автор приводит
историко-географические, филологические и даже математические выкладки,
позволяющие предположить, что "огненный остров Ультима Туле"
Пифея и других античных авторов -- это эстонский остров Сааремаа (слова
"тули", "туле" и в современном эстонском языке
означают "огонь"). Л. Мери высказывает предположение, что Пифея
привлек на Сааремаа слух о падении на остров гигантского метеорита,
некоторые строки рассказов о Туле можно истолковать именно так, а огромный
кратер, образовавшийся на месте падения и взрыва метеорита, является
достопримечательностью Сааремаа до наших дней.
По современным астрофизическим данным, полярные шапки Марса состоят не
из снега, а из замерзшего до твердого состояния углекислого газа
Каблунаит (множественное число от "каблуна") -- так в
настоящее время эскимосы называют людей европейского происхождения. Не
вполне понятно, почему Ф. Моуэт дает перевод этого слова как
"большеухие", тогда как в канадской научной литературе
"каблуна" повсеместно переводится как "человек с большими
бровями".
Этот перевод вошел в составленный одним из ведущих канадских географов,
Луи-Эдмоном Амленом, "Словарь канадских северных терминов", как
и производное от него слово "каблунизация", означающее
"перенимание" некоторыми эскимосами привычек и манер
"белых". Такие "каблунизированные" эскимосы получили
прозвище "каблунамиут".
Ф. Моуэт дает слово "инуит" (самоназвание эскимосов,
означающее "люди") в его первоначальном написании, так, как это
было принято ранее в английском и французском языках, -- с двумя
"н". В таком виде оно попало и в Советский энциклопедический
словарь 1982 г. ("иннуит"). В настоящее время в канадских
официальных документах (включая конституцию), прессе и литературе принято
более точное правописание -- "инуит", причем в единственном
числе вместо "эскимос" пишется "инук"; официальное
название эскимосского языка -- "инуктитут".
В легенде рассказывается о будто бы имевшей место встрече эскимосов
глубинных районов Канадской Арктики с норманнами -- викингами,
"железными людьми инуховик". Вероятность такой встречи в
принципе не исключена. Исландский фольклор ("Сага об Эйрике
Рыжем" и "Сказание о гренландцах") и данные
археологических раскопок свидетельствуют о том, что около 1000 г. н. э.
скандинавские викинги посещали североамериканские берега и даже пытались
основать там свои поселения.
Изгнанный сначала из Норвегии, а в 981 г. и из Исландии Эйрик
Торвальдсон (по прозвищу Рыжий), отправившийся с немногочисленными
спутниками в поисках нового убежища на запад, открыл юго-западное побережье
Гренландии (в ту пору относительного потепления -- "Зеленую
страну", как назвал ее Эйрик) и, по мнению некоторых историков, в 982
г. побывал на Баффиновой Земле. В 985 г. лесистые берега Лабрадора посетил
норвежец Бьярни Херюльфсон. В том же году Эйрик Рыжий основал первое
поселение норманнов -- исландцев в Гренландии.
Эта колония быстро разрослась, основывались новые поселения (в XIII в.
их насчитывалось около ста), и именно отсюда в 1000 г. сын Эйрика -- Лейф
отправился в свое прославленное сагами путешествие, в ходе которого он с 34
спутниками посетил "Хеллуланд" ("Каменистую страну")
-- Баффинову Землю, "Маркланд" ("Лесную страну") --
Лабрадор и открыл "Винланд" ("Страну винограда"),
как он назвал то ли Ньюфаундленд, то ли более южное побережье
Северо-Американского материка, где люди Лейфа провели зиму.
Позднее попытки поселиться в "Винланде" предпринимали
другой сын Эйрика -- Торвальд (в 1004-- 1005 гг.) и норвежец Торфинн
Карлсефне (в 1008-- 1011 гг.). Обе группы переселенцев не смогли ужиться с
коренными жителями (в стычке с ними Торвальд был убит) и вынуждены были
покинуть "Винланд". Саги о жизни норманнских поселенцев в
Гренландии и их путешествиях на американское побережье не содержат
упоминаний о попытках проникновения викингов в глубь континента (подобных
той, о которой говорится в легенде, скорее всего сочиненной самим Моуэтом),
но полны преданий об их частых кровавых столкновениях с коренными жителями
Арктики-- "скрелингами", в описании которых нельзя не узнать
эскимосов. По мнению многих историков, именно постоянная вражда с эскимосами
стала одной из главных причин постепенного угасания, а потом и полного
исчезновения просуществовавших 400 лет норманнских колоний в Гренландии.
Другие очевидные причины этого -- глобальное похолодание в 1300-- 1700 гг.,
получившее название "малого ледникового периода", и
обусловленное как этим похолоданием (а следовательно, и ухудшением
навигационных условий), так и изменениями политической обстановки в Европе
прекращение связей Гренландии (и ослабление связей Исландии) с
"прародиной" поселенцев -- Норвегией и другими европейскими
странами.
На протяжении всей истории канадского государства американцы прямо или
косвенно выражали претензии на различные участки Канадской Арктики. Еще в
1881 г. в заявлении канадского правительства по поводу статуса Арктического
архипелага было определенно сказано, что цель присоединения этих островов к
Канаде "в том, чтобы помешать Соединенным Штатам предъявить на них
свои права". В 1898 г. во время "золотой лихорадки" на
Клондайке возникла опасность аннексии территории Юкон Соединенными Штатами,
и для утверждения канадского суверенитета над этой территорией канадское
правительство вынуждено было послать туда отряд Северо-Западной конной
полиции.
В 1946 г. американцы попытались без ведома Канады создать в Канадской
Арктике сеть метеорологических станций, о чем стало известно канадскому
правительству лишь случайно, из объявления в газете (!). В этой связи
канадский посол в США Лестер Пирсон (будущий премьер-министр Канады в 1963--
1968 гг.) напомнил американской администрации о том, что Канаде принадлежит
"не только северная часть материка, но и острова и замерзшее море к
северу от него между меридианами, продолженными вплоть до полюса от
восточной и западной границ". Это заявление цитировали многие
канадские газеты, подчеркивая при этом сходство канадской и советской
позиций по поводу секторального принципа суверенитета в Арктике, в 1969--
1970 гг., когда американцы вновь попытались "самостоятельно
освоить" воды Канадской Арктики для прохода своих супертанкеров к
нефтяным месторождениям Аляски. В этой связи канадским парламентом был
принят специальный "Закон о предотвращении загрязнения арктических
вод", установивший в Канадской Арктике правительственный контроль над
прибрежной полосой (в том числе вокруг островов) шириной в 100 миль. Власти
США до сих пор оспаривают правомочность этого акта.
В силу такой позиции США правительство Канады давно считает необходимым
утверждение канадского суверенитета над северными территориями не только
"де-юре", но и "де-факто", путем
"экономического присутствия" Канады в этих районах. Делается это
самыми различными способами -- от экономического стимулирования деятельности
на Севере канадских фирм (предоставление им различных льгот, финансовой
помощи и прямое участие государства) до описываемого в рассказе Ф. Моуэта
демонстративного переселения канадских граждан -- эскимосов на незаселенные
территории.
Чем оборачиваются такие предпринимаемые вроде бы в
"патриотических" целях переселения для самих эскимосов --
"граждан второго сорта" в условиях буржуазного государственного
строя и всевластия бездушных чиновников -- хорошо показано в "Мрачной
одиссее Сузи". Реакцию же монополий и правящих кругов США на всякого
рода усилия Канады по "защите своего суверенитета на Севере"
можно охарактеризовать одной фразой: "А Васька слушает да ест".
В экономике канадского Севера по-прежнему преобладает более мощный
американский капитал. А в политике достаточно напомнить о проводимых против
воли большинства канадцев на канадском Севере испытаниях американских
крылатых ракет, на которых американцы настояли под вздорным (и в высшей
степени провокационным!) предлогом, что, дескать, канадский Север больше,
чем любые другие территории в составе стран НАТО, "напоминает
заснеженные равнины России".
OCR & spellchecking: C.C. Январь 2001 г.
хотела убить нас, потому что хотела спасти нас. Сам дьявол внушал ей, что
делать..."
Три дня и три ночи без сна они ждали и наблюдали, но потом не стало
больше сил ждать. Женщины и дети были перепуганы насмерть. Пищи не было, и
стало ясно, что Сузи разгромит все в поселке, если ее не остановить.
Утром 15 июля Напачи-Кадлак и Кадлук обратились к Шуюку и сыну Сузи --
Айяуту. Те были молоды и сильны, но им предстояло выполнить задачу,
требовавшую недюжинной силы.
"Я сказал, что им надо вернуться в поселок. Она должна прекратить
крушить все вокруг себя. Кто-то должен ее остановить. Я сказал им, чтобы они
забрали из поселка все ножи, но, если она не погонится за ними, не трогали
ее. Я люблю мою жену и не хочу сделать ей больно. Если же она погонится за
ними, то пусть лучше они стреляют..."
Молодые эскимосы с опаской стали приближаться к берегу. Сузи, когда
заметила их, побежала навстречу, выкрикивая проклятия. Они выстрелили в
воздух, надеясь отпугнуть ее, даже в этот момент желая предотвратить
неизбежное. Но она все бежала к ним, шатаясь, спотыкаясь и размахивая
руками. Снова раздались выстрелы. Сузи И5-20, которая двадцать девять лет из
прожитых ею тридцати девяти провела в изгнании, была наконец свободна.
Тем, кто остался в живых, повезло меньше.
В конце августа, когда полицейский самолет прилетел забрать детей в
школу, Напачи-Кадлак вручил констеблю стопку оберточной бумаги, исписанной
слоговыми знаками, которым он выучился давным-давно у миссионера в
Кейп-Дорсете. Там было в подробностях изложено все, что происходило в
Левек-Харбор с 5 по 15 июля.
Расследование длилось долго. Тем временем люди в Левек-Харбор думали,
что их объяснения по поводу того, почему пришлось убить Сузи, всем понятны,
и пытались забыть страшные июльские дни, кое-как залатать свою истерзанную
жизнь.
В октябре Айяута и Шуюка отрядили в Спенс-Бей за патронами для зимней
охоты. Как только они прибыли туда, Шуюка арестовали, обвинили в
предумышленном убийстве и самолетом отправили в тюрьму Иеллоунайфа, за
восемьсот миль к юго-западу.
В Иеллоунайфе прокурор Дэвид Сирл изучил полицейские рапорты и вынес
заключение, что это обвинение должно быть отменено или хотя бы заменено
обвинением в вынужденном убийстве. Он не видел смысла в том, чтобы к
многочисленным страданиям, которые перенесли жители Левек-Харбор, добавлять
новые. Об этом он и заявил в докладе министерству юстиции в Оттаве.
Ему было приказано оставить первоначальную формулировку обвинения.
Верховные защитники правосудия решили от имени народа Канады настоять
на обвинении не только Шуюка и Айяута, которому обвинение в предумышленном
убийстве было предъявлено за час до открытия судебного заседания, но и по
существу всем, кто остался в живых после этой трагедии: ведь юноши
действовали по поручению жителей поселка. Защитники правосудия, пока они
готовили спектакль "показательного судебного разбирательства по всей
форме", посчитали необходимым приговорить горстку измученных людей на
целые семь месяцев к новому испытанию -- страху перед мрачной
неизвестностью.
Имена тех, кто это совершил, остались безвестными. Это были чиновники,
занимающие высокие посты в министерстве юстиции и министерстве по делам
индейцев и Севера, а их решение предусматривалось решениями еще более
высокого порядка: правительство сочло, что пора всяким эскимосам (и
индейцам) осознать, что такое наши законность и мораль. Настало время, чтобы
все -- мужчины, женщины и дети, так же как и изгнанные из родного дома
жалкие скитальцы из Левек-Харбор, -- заплатили за свое страшное
преступление, а именно за то, что родились не такими, как мы.
Принятое высшими кругами решение сделало жертвами не только эскимосов,
но и белых. Среди тех, кто был доставлен, и ценой больших усилий, с
материка, для того чтобы придать фарсу правосудия форму законности, не было
никого, кто бы не испытывал горячего сочувствия к обвиняемым и жгучего стыда
за устои нашего общества.
Голосом, звенящим от сдерживаемых чувств, прокурор дважды извинился
перед присяжными за то, что ему придется сделать по служебной обязанности. В
душе он переживал так же сильно, как и один репортер из Торонто: рано утром
на следующий день после суда видели, как тот стоял на мысу и плакал, глядя
на лежащий внизу поселок. Констебль провел в Левек-Харбор безвылазно семь
дней, расследуя происшедшее. Там его кормили и согревали те же самые люди,
которых он должен был поставить перед лицом Правосудия. Он был такой же
жертвой, как и выступавший на суде переводчиком Эрни Лайол. Искренне любя
эскимосов, Лайол собственными устами невольно произносил слова, которые по
букве закона делали этих неискушенных людей преступниками.
Да, все они были жертвами, но, возможно, самой несчастной жертвой среди
белых в зале суда был судья Джон Сиссонс. В качестве главного судьи
Северо-Западных территорий он вел в течение пятнадцати лет упорную борьбу с
бюрократами от юстиции в Оттаве за то, чтобы как-то приспособить жесткие
нормы нашего правосудия к обычаям эскимосов и индейцев. В Спенс-Бей судили
не только двоих обвиняемых, но и все дело, за которое ратовал Джон Сиссонс.
И в этом смысле он был так же беззащитен, как они, и так же отгорожен от
мира решеткой из юридических догм.
Присяжные тоже чувствовали себя виноватыми, и это послужило счастливым
обстоятельством, так как именно они не дали вершителям человеческих судеб из
Оттавы вполне ощутить победу, которой те так ждали. Присяжные оправдали
Айяута и, хотя признали Шуюка виновным в убийстве, посчитали возможным
проявить к нему снисхождение, что и высказали в своем формальном заключении.
Это позволило наконец судье Сиссонсу освободиться от оков юридических догм.
Дрожащим голосом он приговорил Шуюка к двум годам лишения свободы условно и
отправил его домой к родным, пожелав ему на прощание "попытаться
забыть обо всем, что с ним случилось, и жить счастливо и без забот".
За ужасную иронию, заключавшуюся в этих словах, его самого не стоит
строго судить. Напутствие было высказано с надеждой и состраданием, но время
надежд миновало.
К окончанию суда Напачи-Кадлак, муж Сузи и отец Айяута, превратился в
трясущееся жалкое подобие человека, мысли которого блуждали в прошлом.
Вскоре после суда Кадлук -- отец Шуюка и один из главных свидетелей
обвинения -- попытался утопиться в бурных водах пролива Белло, недалеко от
развалин Форт-Росса. И надо было видеть лица Айяута и Шуюка, чтобы понять,
что теперь двое этих юношей -- последняя надежда и оплот сломленных
скитальцев -- сами окончательно упали духом. Некоторые участники событий еще
будут жить какое-то время, но в душе у них навеки воцарилась пустота.
Я разговаривал с Кадлуком за несколько часов перед отлетом нашего
самолета обратно, в наш большой мир. Говорил с ним не ради него, а ради себя
самого. Мучительно подыскивая подходящие слова, я пытался выразить жгучее
чувство вины и стыда, испытываемое мною и другими сочувствующими эскимосам
белыми за то, что было сделано с ним и его народом.
Его взгляд застыл на черном пятне скалы, выступающем из-под снега у
самых его ног. Помолчав немного, он тихо сказал:
"Айорама... Этому не помочь".
Примечания
Шпигат -- отверстие в борту судна для стока воды с палубы (прим.
перев.).
Так эскимосы называли европейских миссионеров, занимавшихся
"приобщением" народов Севера Канады к христианству (прим.
перев.).
Имеется в виду птица юнко зимний (прим. перев.).
Так эскимосы называли туберкулез (прим. перев.).
Так эскимосы называют полосу лесотундры, окаймляющую зону лесов (прим.
перев.).
У Лэвери возникла ассоциация с "Балладой о Старом Мореходе"
классика английского романтизма С. Колриджа (1772-- 1834 гг.). Ее герой был
вынужден скитаться по морю с привязанным к шее мертвым альбатросом -- так
спутники наказали его за убийство священной для моряков птицы (прим.
перев.).
Комментарии
Перипатетик -- слушатель Перипатетической школы, или Ликея, философской
школы, основанной в 335 г. до н. э. в Афинах Аристотелем, читавшим свои
лекции во время прогулок (отсюда название школы -- от греческого слова
"перипатео" -- "прохаживаюсь").
Пифей (Питеас) -- древнегреческий мореплаватель, совершивший между 350
и 320 гг. до н. э. плавание вдоль западных берегов Европы, достигший
Британских островов и первым из путешественников античного мира описавший
природу и занятия населения Британии Двигаясь дальше на север, он достиг
некоего "острова Туле". Его описание, данное Пифеем, явно
содержит элементы фантастики ("Земля, море и вообще все висит в
воздухе, и эта масса служит как бы связью всего мира, по которой невозможно
ни ходить пешком, ни плыть на корабле"). За этими словами можно
увидеть и описание замерзшего моря -- зрелища для древних греков, как
принято считать, необычного (хотя они могли его увидеть и у северных берегов
Черного моря, хорошо им известного). Загадочный "остров Туле",
который античные географы помещали "в шести днях плавания к северу от
Британии", чаще всего отождествляют с северо-западной частью Норвегии,
иногда -- с Оркнейскими, Шетландскими или Фарерскими островами.
Предположения о том, что Пифей мог добраться до Исландии или тем более до
острова Ян-Майен в Гренландском море, являются, пожалуй, слишком смелыми:
корабли тех времен двигались только вдоль побережья.
В 1983-- 1984 годах в Таллине и Хельсинки были опубликованы
исторические эссе известного эстонского исследователя, писателя и
путешественника Леннарта Мери, в которых автор приводит
историко-географические, филологические и даже математические выкладки,
позволяющие предположить, что "огненный остров Ультима Туле"
Пифея и других античных авторов -- это эстонский остров Сааремаа (слова
"тули", "туле" и в современном эстонском языке
означают "огонь"). Л. Мери высказывает предположение, что Пифея
привлек на Сааремаа слух о падении на остров гигантского метеорита,
некоторые строки рассказов о Туле можно истолковать именно так, а огромный
кратер, образовавшийся на месте падения и взрыва метеорита, является
достопримечательностью Сааремаа до наших дней.
По современным астрофизическим данным, полярные шапки Марса состоят не
из снега, а из замерзшего до твердого состояния углекислого газа
Каблунаит (множественное число от "каблуна") -- так в
настоящее время эскимосы называют людей европейского происхождения. Не
вполне понятно, почему Ф. Моуэт дает перевод этого слова как
"большеухие", тогда как в канадской научной литературе
"каблуна" повсеместно переводится как "человек с большими
бровями".
Этот перевод вошел в составленный одним из ведущих канадских географов,
Луи-Эдмоном Амленом, "Словарь канадских северных терминов", как
и производное от него слово "каблунизация", означающее
"перенимание" некоторыми эскимосами привычек и манер
"белых". Такие "каблунизированные" эскимосы получили
прозвище "каблунамиут".
Ф. Моуэт дает слово "инуит" (самоназвание эскимосов,
означающее "люди") в его первоначальном написании, так, как это
было принято ранее в английском и французском языках, -- с двумя
"н". В таком виде оно попало и в Советский энциклопедический
словарь 1982 г. ("иннуит"). В настоящее время в канадских
официальных документах (включая конституцию), прессе и литературе принято
более точное правописание -- "инуит", причем в единственном
числе вместо "эскимос" пишется "инук"; официальное
название эскимосского языка -- "инуктитут".
В легенде рассказывается о будто бы имевшей место встрече эскимосов
глубинных районов Канадской Арктики с норманнами -- викингами,
"железными людьми инуховик". Вероятность такой встречи в
принципе не исключена. Исландский фольклор ("Сага об Эйрике
Рыжем" и "Сказание о гренландцах") и данные
археологических раскопок свидетельствуют о том, что около 1000 г. н. э.
скандинавские викинги посещали североамериканские берега и даже пытались
основать там свои поселения.
Изгнанный сначала из Норвегии, а в 981 г. и из Исландии Эйрик
Торвальдсон (по прозвищу Рыжий), отправившийся с немногочисленными
спутниками в поисках нового убежища на запад, открыл юго-западное побережье
Гренландии (в ту пору относительного потепления -- "Зеленую
страну", как назвал ее Эйрик) и, по мнению некоторых историков, в 982
г. побывал на Баффиновой Земле. В 985 г. лесистые берега Лабрадора посетил
норвежец Бьярни Херюльфсон. В том же году Эйрик Рыжий основал первое
поселение норманнов -- исландцев в Гренландии.
Эта колония быстро разрослась, основывались новые поселения (в XIII в.
их насчитывалось около ста), и именно отсюда в 1000 г. сын Эйрика -- Лейф
отправился в свое прославленное сагами путешествие, в ходе которого он с 34
спутниками посетил "Хеллуланд" ("Каменистую страну")
-- Баффинову Землю, "Маркланд" ("Лесную страну") --
Лабрадор и открыл "Винланд" ("Страну винограда"),
как он назвал то ли Ньюфаундленд, то ли более южное побережье
Северо-Американского материка, где люди Лейфа провели зиму.
Позднее попытки поселиться в "Винланде" предпринимали
другой сын Эйрика -- Торвальд (в 1004-- 1005 гг.) и норвежец Торфинн
Карлсефне (в 1008-- 1011 гг.). Обе группы переселенцев не смогли ужиться с
коренными жителями (в стычке с ними Торвальд был убит) и вынуждены были
покинуть "Винланд". Саги о жизни норманнских поселенцев в
Гренландии и их путешествиях на американское побережье не содержат
упоминаний о попытках проникновения викингов в глубь континента (подобных
той, о которой говорится в легенде, скорее всего сочиненной самим Моуэтом),
но полны преданий об их частых кровавых столкновениях с коренными жителями
Арктики-- "скрелингами", в описании которых нельзя не узнать
эскимосов. По мнению многих историков, именно постоянная вражда с эскимосами
стала одной из главных причин постепенного угасания, а потом и полного
исчезновения просуществовавших 400 лет норманнских колоний в Гренландии.
Другие очевидные причины этого -- глобальное похолодание в 1300-- 1700 гг.,
получившее название "малого ледникового периода", и
обусловленное как этим похолоданием (а следовательно, и ухудшением
навигационных условий), так и изменениями политической обстановки в Европе
прекращение связей Гренландии (и ослабление связей Исландии) с
"прародиной" поселенцев -- Норвегией и другими европейскими
странами.
На протяжении всей истории канадского государства американцы прямо или
косвенно выражали претензии на различные участки Канадской Арктики. Еще в
1881 г. в заявлении канадского правительства по поводу статуса Арктического
архипелага было определенно сказано, что цель присоединения этих островов к
Канаде "в том, чтобы помешать Соединенным Штатам предъявить на них
свои права". В 1898 г. во время "золотой лихорадки" на
Клондайке возникла опасность аннексии территории Юкон Соединенными Штатами,
и для утверждения канадского суверенитета над этой территорией канадское
правительство вынуждено было послать туда отряд Северо-Западной конной
полиции.
В 1946 г. американцы попытались без ведома Канады создать в Канадской
Арктике сеть метеорологических станций, о чем стало известно канадскому
правительству лишь случайно, из объявления в газете (!). В этой связи
канадский посол в США Лестер Пирсон (будущий премьер-министр Канады в 1963--
1968 гг.) напомнил американской администрации о том, что Канаде принадлежит
"не только северная часть материка, но и острова и замерзшее море к
северу от него между меридианами, продолженными вплоть до полюса от
восточной и западной границ". Это заявление цитировали многие
канадские газеты, подчеркивая при этом сходство канадской и советской
позиций по поводу секторального принципа суверенитета в Арктике, в 1969--
1970 гг., когда американцы вновь попытались "самостоятельно
освоить" воды Канадской Арктики для прохода своих супертанкеров к
нефтяным месторождениям Аляски. В этой связи канадским парламентом был
принят специальный "Закон о предотвращении загрязнения арктических
вод", установивший в Канадской Арктике правительственный контроль над
прибрежной полосой (в том числе вокруг островов) шириной в 100 миль. Власти
США до сих пор оспаривают правомочность этого акта.
В силу такой позиции США правительство Канады давно считает необходимым
утверждение канадского суверенитета над северными территориями не только
"де-юре", но и "де-факто", путем
"экономического присутствия" Канады в этих районах. Делается это
самыми различными способами -- от экономического стимулирования деятельности
на Севере канадских фирм (предоставление им различных льгот, финансовой
помощи и прямое участие государства) до описываемого в рассказе Ф. Моуэта
демонстративного переселения канадских граждан -- эскимосов на незаселенные
территории.
Чем оборачиваются такие предпринимаемые вроде бы в
"патриотических" целях переселения для самих эскимосов --
"граждан второго сорта" в условиях буржуазного государственного
строя и всевластия бездушных чиновников -- хорошо показано в "Мрачной
одиссее Сузи". Реакцию же монополий и правящих кругов США на всякого
рода усилия Канады по "защите своего суверенитета на Севере"
можно охарактеризовать одной фразой: "А Васька слушает да ест".
В экономике канадского Севера по-прежнему преобладает более мощный
американский капитал. А в политике достаточно напомнить о проводимых против
воли большинства канадцев на канадском Севере испытаниях американских
крылатых ракет, на которых американцы настояли под вздорным (и в высшей
степени провокационным!) предлогом, что, дескать, канадский Север больше,
чем любые другие территории в составе стран НАТО, "напоминает
заснеженные равнины России".
OCR & spellchecking: C.C. Январь 2001 г.