В помещении воцарилась напряженная тишина.
Писарь встал из-за стола и стал читать.
– За распространение проклятий и чар, противоестественное применение трав под предлогом лечения, попытку отравить члена святого ордена, оживление мертвой лошади, возбуждение похотливых желаний у невинных душ, причинение ущерба и потерю урожая церковь обвиняет леди Мерри Ленуар в злом умысле и ереси.
По толпе пронесся шепот. Мерри глазами искала Люка. Где он?
– Вы можете опровергнуть эти обвинения? – обратился к ней епископ.
– Я невиновна, – тихо произнесла Мерри.
Ей дали Библию.
– Положите руку на Священное Писание, – сказал монах. – Клянетесь ли вы на четырех псалмах, что будете говорить правду, и одну только правду?
Мерри поклялась.
– Пригласите первого свидетеля, – приказал епископ. – Отец Моро, можете начинать дознание.
Священник рядом с Бартоломью вскочил на ноги, и надежды Мерри улетучились. Его маленькие глазки горели религиозным фанатизмом. Чуяло ее сердце, что он постарается ее очернить.
– Суд приглашает брата Метью из Хидерзгила, – объявил он.
У Мерри пересохло во рту, когда она увидела приходского священника из Хидерзгила. Итак, они решили начать с самого начала и провели тщательное расследование.
Приходской священник из Хидерзгила вышел на середину зала и остановился перед помостом, бросив на Мерри уничтожающий взгляд.
– Назовите ваше имя, – велел отец Моро свидетелю после приведения его к присяге. – Как давно вы знаете обвиняемую?
– С самого ее рождения, – ответил святой брат.
– Расскажите, какой она была в пору малолетства?
– Она была образцовым ребенком, пока ее отца не убил шотландец, женившийся впоследствии на ее матери.
– А потом? – спросил Моро.
– Потом она жила в горах со знахаркой по имени Сара, изучая лечебные свойства трав.
– Она применяла травы только для лечения? – продолжал Моро.
Святой брат замешкался с ответом.
– Не всегда, – заметил он нехотя. – Порой, чтобы… чтобы отвадить от себя мужчин, она проклинала их и насылала всевозможные хвори. Те мужчины были солдатами, шотландцами, которых ее отчим…
– Расскажите, что случилось со знахаркой, которая обучала обвиняемую искусству врачевания травами, – перебил его Моро.
– Сару утопили за колдовство, – признался он. По толпе пронесся шепот.
– А эту леди тоже считали колдуньей? – осведомился Моро, указав на Мерри.
Святой брат отвел взгляд.
– Она была еще ребенком, – уклончиво ответил он.
– Отвечайте на вопрос, – потребовал Моро.
– Некоторые в Хидерзгиле были настроены против нее, – пробормотал священник. – Но она была ребенком, и у нее на глазах жестоко убили отца…
– Тогда вы посоветовали отправить ее в монастырь Маунт-Грейс, верно? – перебил его Моро.
Святой брат кивнул.
– Где она должна была обратиться к Богу, – продолжал Моро. – Спасибо за ваши свидетельства, – добавил он, жестом предложив святому брату занять место на скамье. – Суд вызывает следующего свидетеля. Мать Агнесс из Маунт-Грейс, будьте любезны выйти вперед.
При виде настоятельницы, протиснувшейся из глубины зала к помосту, Мерри почувствовала приступ тошноты. От торжествующего взгляда, который она бросила в ее сторону, у Мерри по телу поползли мурашки. Лицо настоятельницы хранило все то же выражение, с которым она произносила приговор в Маунт-Грейс несколько месяцев назад.
После приведения женщины к присяге отец Моро попросил ее поведать суду о том, что она знала о Мерри.
Настоятельница приняла благочестивую позу.
– Я настоятельница монастыря Маунт-Грейс, – промолвила она. – Эта девушка впервые появилась в монастыре три года назад. Зная о ее прошлом и беде, которую она навлекла на себя, используя травы, я запретила ей появляться в монастырском саду.
Сестры рассказывали, что по ночам она перелезает через монастырскую стену. Тогда я поняла, что ее уводят от нас темные силы. Она убегала из монастыря, чтобы совокупляться с самим дьяволом.
Однажды в одном из чуланов я обнаружила ее травы и снадобья и уничтожила их. В отместку она подсыпала мне отраву. Три дня и три ночи я находилась между жизнью и смертью. Только благочестием и молитвами мне удалось разрушить злые чары и остаться в живых.
– Это правда, что вы пытались отравить эту служительницу святого ордена? – спросил дознаватель с нескрываемым негодованием.
Это были первые слова, с которыми отец Моро обратился к Мерри.
Мерри не могла отрицать этого.
– Я хотела наказать ее за то, что она до смерти избила кнутом послушницу, – призналась она.
– Разве вы не знали, что карать вправе только Всевышний? – заметил он, сверкая глазами.
Мерри дождалась, когда шепот, пронесшийся по залу, затихнет.
– В таком случае зачем вы здесь собрались?
До нее донеслись одобрительные смешки. Тогда Моро поставил вопрос по-другому:
– Насколько верно настоятельница изложила ваши преступления, леди Ленуар?
– Кое в чем мать Агнесс меня оклеветала, – ответила она.
– Ты смеешь называть меня лгуньей? Ты, которая шагу не может ступить без лжи? – возмутилась настоятельница.
– Только епископ и я вправе обращаться к обвиняемой, – напомнил священник свидетельнице и повернулся к Мерри: – Как именно настоятельница вас оклеветала? – велел он уточнить.
– Она сказала, что я покидала монастырь, чтобы совокупляться с дьяволом. На самом деле я собирала травы, в частности, зверобой, который произрастает преимущественно в рощах.
– Зачем вам понадобился зверобой? – последовал вопрос.
– Чтобы приготовить мазь от порезов и ссадин. Я причинила вред матери Агнесс не за то, что она уничтожила мои травы, а за то, что она до смерти избила послушницу, которая не совершила ничего предосудительного. Разве что слишком громко разговаривала за ужином.
Воцарилась тишина.
– Она лжет! – выкрикнула настоятельница. От ее благочестивого благообразия, демонстрируемого ранее, не осталось и следа. Агнесс повернулась к епископу: – Она еретичка! Она скажет что угодно, лишь бы спасти себя от очищения. Я настоятельница Маунт-Грейс. Я не потерплю наговора со стороны безбожной девчонки!
– Успокойтесь, настоятельница, – посоветовал ей епископ, хмуря брови. – Приведите следующего свидетеля, – велел он Моро.
Вперед выступил аббат Жерво.
У Мерри все поплыло перед глазами. Она едва могла сосредоточить внимание на маленьком человечке, свидетельствовавшем против нее на первом судилище в монастыре, когда он признал ее виновной, поддержав Агнесс.
– Значит, вы убеждены, что обвиняемая намеревалась убить свою жертву?
– Ясное дело, она желала настоятельнице смерти, – ответил аббат. – Я собственными глазами видел снадобья, приготовленные девчонкой. Там было полно всяких пузырьков, мазей, припарок и порошков, и помогал святой матери их уничтожить.
– Как, по-вашему, эта женщина действительно колдунья?
– Протестую, – заявил епископ. – Меня не интересует мнение этого человека. Он приглашен в качестве свидетеля.
Мерри с благодарностью посмотрела на епископа.
– Вы можете что-нибудь добавить к сказанному?
– Да, она поклялась, что позволила дьяволу овладеть собой.
Моро повернулся к Мерри.
– Леди Ленуар, позвольте напомнить вам, что вы клялись на Библии. Вы когда-либо свидетельствовали, что дьявол имел над вами власть?
У Мерри лихорадочно забилось сердце.
– Да, когда-то я действительно это сказала, – ответила она, облизнув пересохшие губы. – Но я заблуждалась.
– Вы хотите сказать, что солгали под присягой? – ухватился за ее слова священник. – Как после этого мы можем доверять вашим свидетельствам?
– Я не солгала, – возразила Мерри. – Я верила, что мой отчим был дьяволом. В течение короткого времени он имел надо мной власть. Но сейчас его больше нет, а дьявол, как известно, бессмертен.
Наступила тишина. Слова Мерри привели собравшихся в замешательство. Отец Моро снова повернулся к аббату.
– Вы хотели бы что-нибудь еще сообщить суду? – осведомился он. – Из того, что обсуждалось на первом слушании ее дела?
– Протестую, – перебил его епископ. – Первый суд тут ни при чем, отец Моро. Полагаю, я ясно выразился.
– Прошу прощения, ваше преосвященство. Признаю ошибку.
– Продолжайте, – сказал епископ хмуро.
– Что вы можете сказать о характере обвиняемой? – обратился Моро к аббату.
– У нее есть дьявольская отметина, – произнес аббат с торжествующим видом.
Нет, только не это!
– Позвольте, ваше преосвященство, предъявить отметину в качестве доказательства, – обратился Моро к епископу.
Мерри затаила дыхание. Она уже рассказала Бартоломью, как на первом суде ее вынудили задрать юбки и предъявить отметину. Она скорее умрет, чем сделает здесь то же самое.
– Ваше преосвященство, сначала выслушайте еще одного свидетеля из монастыря.
Это Бартоломью обратился к епископу. Должно быть, он угадал ее мысли! У нее отлегло от сердца. Но почему он ждал до последнего момента?
Епископ грозно сверкнул глазами.
– Я выслушал достаточно свидетелей из монастыря.
– Второй свидетель сделает бессмысленным предъявление отметины, – возразил Бартоломью.
– Но свидетелей из Маунт-Грейс больше нет, – вмешался отец Моро.
– Есть, – заметил Бартоломью и повернулся к епископу.
– Продолжим. – Епископ кивнул Бартоломью.
У Мерри учащенно забилось сердце. Ее предупредили, что Бартоломью не может ее защищать.
Бартоломью вызвал сестру Магдалену из Сент-Фрайдзуайдз. Мерри с радостью узнала тихую девушку, с которой делила одну комнату. До прошлой зимы она была в Маунт-Грейс послушницей.
Поклявшись говорить правду, одну только правду, Магдалена представилась, назвавшись монахиней, переведенной недавно в Сент-Фрайдзуайдз.
– Сестра, правда ли, что у обвиняемой имеется сзади отметина? – спросил отец Бартоломью.
Магдалена с сочувствием посмотрела на Мерри.
– У нее есть родимое пятно, – нехотя призналась сестра.
– Что за родимое пятно? – продолжил Бартоломью.
– Оно похоже на полумесяц, – потупившись, объяснила монахиня.
– Сестра, а у вас есть родимое пятно?
Магдалена в испуге вскинула глаза на священника.
– Н-нет, – протянула она неуверенно.
– А на спине у вас есть какие-либо отметины? – не унимался Бартоломью.
Монахиня побледнела.
– Есть, – чуть слышно произнесла девушка.
– Что же это за отметины? – удивился Бартоломью.
– Отец, чего вы добиваетесь? – перебил его епископ.
– Ее ответ многое прояснит, ваше преосвященство, – заверил его Бартоломью. – Пожалуйста, ответьте на вопрос, – снова обратился он к девушке. – Что за отметины у вас на спине?
Сестра Магдалена кивнула.
– Это шрамы, – ответила она просто.
– Откуда они у вас? – мягко поинтересовался Бартоломью.
Монахиня перевела взгляд на настоятельницу Маунт-Грейс.
– Настоятельница меня била. Я получила двадцать ударов плетью, – едва слышно произнесла она.
– Какое строгое наказание, – заключил Бартоломью. – В чем же вы провинились?
Монахиня опустила взгляд на свои сцепленные пальцы.
– Я перепутала слова молитвы на вечернем богослужении. Я умерла бы от горячки, если бы Мария Милосердная не лечила мои раны мазями.
– Понятно, – сказал отец Бартоломью и обратился к епископу: – У меня больше нет вопросов, ваше преосвященство.
В душе Мерри была глубоко благодарна Бартоломью. Как и обещал Люк, свидетельство настоятельницы подверглось сомнению. В ее душе затеплилась надежда.
– Продолжайте дознание, – приказал епископ.
Моро вскочил на ноги.
– Леди Ленуар, из услышанных нами свидетельств ясно, что вас считали колдуньей еще до того, как вы переступили порог монастыря Маунт-Грейс. Затем в Маунт-Грейс, несмотря на все попытки матери-настоятельницы отвадить вас от трав, вы продолжали ими заниматься. Не объясните ли суду зачем?
– В травах нет зла, отец. Они даны нам, смертным, небом как средство для лечения хворей.
Она повторила слова, которые так часто слышала от Сары.
– Значит, вы не отрицаете, что покидали монастырь по ночам? – осведомился Моро.
– Я открыто подтверждаю это. Святая мать запрещала мне посещать сад. Мне приходилось ходить в другие места собирать растения.
– В том числе и ядовитые? Чтобы отравить настоятельницу? Они произрастали в стенах монастыря или снаружи?
– Снаружи, – ответила она.
– И как называется то, которое вы использовали?
– Белена.
– Сколько ее нужно, чтобы отправить живую душу на тот свет?
– Разумеется, не два листочка, которые я использовала.
– Откуда вы знали, что нужно использовать всего два? – не унимался он.
– Для такого рода вещей существуют строгие рецепты.
– Уж не колдунья ли Сара научила вас этим рецептам?
– Она не была колдуньей. Она была целительницей.
– Отвечайте на вопрос, – потребовал священник.
– Сара научила меня противоядию.
– А зачем девушке проводить эксперименты с ядами?
Мерри заколебалась, но, поклявшись на Библии, она не могла солгать.
– Чтобы отомстить человеку, убившему моего отца и изнасиловавшему мою мать, – ответила она.
– Возмездие – привилегия Господа, – возразил Моро. – Но тогда вы признались, что позволили дьяволу овладеть вами.
Мерри хотела возразить, но он не позволил ей, вызвав в качестве свидетелей Оуэна Эйлсуита и Дональда Тиза, неряшливых мужчин, появившихся перед помостом. Это были наемники, исчезнувшие вместе с телом Каллина, которое отказались бросить на растерзание хищникам. Мерри охватило отчаяние. Они что угодно скажут, лишь бы отомстить за смерть приятеля.
Мерри чувствовала, что силы ее на исходе. «Господи, – взмолилась она, – помоги мне пройти через это. Где же Люк? Как он мне нужен сейчас!»
Она снова обвела взглядом затененные лица в поисках мужа. Колонна слева загораживала часть зала, и ей пришлось слегка подвинуться, чтобы заглянуть за нее.
И тут Мерри его увидела.
Он сидел в пятом ряду. Его темноволосая голова возвышалась над остальными. Их глаза встретились, и его лицо озарилось радостью. «Я здесь», – сообщил ей его горящий взгляд.
Люк столько раз спасал ее. Спасет и на этот раз.
Свидетелей попросили рассказать, каким образом Мерри оказалась среди солдат. Их голоса доносились до нее словно издалека.
– Было ясно, что она ведьма, с первого момента, – заявил Оуэн, почесывая грудь. – У нее был черный кот, ходивший за ней по пятам. Луна до того момента была полной и круглой, но в ту ночь, когда мы везли ее домой, луна не светила. Лошадь свалилась в овраг и, конечно же, погибла. Однако на другой день мы встретили колдунью верхом на ней. Лошадь только хромала. Колдунья оживила ее.
– И тогда, – продолжил приятель Оуэна, – несчастья посыпались на нас, как из рога изобилия. В ночь нашего прибытия в Айверсли внезапно захворал барон, и его на руках отнесли в комнату… – Дональд Тиз понизил голос почти до шепота. – Она поднялась на стену, где мы работали… кот прошмыгнул под ногами… она напустила на Каллина чары, соблазнила его…
На смену приглушенным голосам пришел какой-то невнятный гул. Трапезная начала вращаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Она кружилась вокруг свидетелей, рассказывавших зачарованной публике полные суеверий сказки.
В глазах у Мерри потемнело, голоса доносились до нее словно издалека. Мерри чувствовала, что падает. Она ударилась головой о каменный пол и потеряла сознание.
Глава 20
Писарь встал из-за стола и стал читать.
– За распространение проклятий и чар, противоестественное применение трав под предлогом лечения, попытку отравить члена святого ордена, оживление мертвой лошади, возбуждение похотливых желаний у невинных душ, причинение ущерба и потерю урожая церковь обвиняет леди Мерри Ленуар в злом умысле и ереси.
По толпе пронесся шепот. Мерри глазами искала Люка. Где он?
– Вы можете опровергнуть эти обвинения? – обратился к ней епископ.
– Я невиновна, – тихо произнесла Мерри.
Ей дали Библию.
– Положите руку на Священное Писание, – сказал монах. – Клянетесь ли вы на четырех псалмах, что будете говорить правду, и одну только правду?
Мерри поклялась.
– Пригласите первого свидетеля, – приказал епископ. – Отец Моро, можете начинать дознание.
Священник рядом с Бартоломью вскочил на ноги, и надежды Мерри улетучились. Его маленькие глазки горели религиозным фанатизмом. Чуяло ее сердце, что он постарается ее очернить.
– Суд приглашает брата Метью из Хидерзгила, – объявил он.
У Мерри пересохло во рту, когда она увидела приходского священника из Хидерзгила. Итак, они решили начать с самого начала и провели тщательное расследование.
Приходской священник из Хидерзгила вышел на середину зала и остановился перед помостом, бросив на Мерри уничтожающий взгляд.
– Назовите ваше имя, – велел отец Моро свидетелю после приведения его к присяге. – Как давно вы знаете обвиняемую?
– С самого ее рождения, – ответил святой брат.
– Расскажите, какой она была в пору малолетства?
– Она была образцовым ребенком, пока ее отца не убил шотландец, женившийся впоследствии на ее матери.
– А потом? – спросил Моро.
– Потом она жила в горах со знахаркой по имени Сара, изучая лечебные свойства трав.
– Она применяла травы только для лечения? – продолжал Моро.
Святой брат замешкался с ответом.
– Не всегда, – заметил он нехотя. – Порой, чтобы… чтобы отвадить от себя мужчин, она проклинала их и насылала всевозможные хвори. Те мужчины были солдатами, шотландцами, которых ее отчим…
– Расскажите, что случилось со знахаркой, которая обучала обвиняемую искусству врачевания травами, – перебил его Моро.
– Сару утопили за колдовство, – признался он. По толпе пронесся шепот.
– А эту леди тоже считали колдуньей? – осведомился Моро, указав на Мерри.
Святой брат отвел взгляд.
– Она была еще ребенком, – уклончиво ответил он.
– Отвечайте на вопрос, – потребовал Моро.
– Некоторые в Хидерзгиле были настроены против нее, – пробормотал священник. – Но она была ребенком, и у нее на глазах жестоко убили отца…
– Тогда вы посоветовали отправить ее в монастырь Маунт-Грейс, верно? – перебил его Моро.
Святой брат кивнул.
– Где она должна была обратиться к Богу, – продолжал Моро. – Спасибо за ваши свидетельства, – добавил он, жестом предложив святому брату занять место на скамье. – Суд вызывает следующего свидетеля. Мать Агнесс из Маунт-Грейс, будьте любезны выйти вперед.
При виде настоятельницы, протиснувшейся из глубины зала к помосту, Мерри почувствовала приступ тошноты. От торжествующего взгляда, который она бросила в ее сторону, у Мерри по телу поползли мурашки. Лицо настоятельницы хранило все то же выражение, с которым она произносила приговор в Маунт-Грейс несколько месяцев назад.
После приведения женщины к присяге отец Моро попросил ее поведать суду о том, что она знала о Мерри.
Настоятельница приняла благочестивую позу.
– Я настоятельница монастыря Маунт-Грейс, – промолвила она. – Эта девушка впервые появилась в монастыре три года назад. Зная о ее прошлом и беде, которую она навлекла на себя, используя травы, я запретила ей появляться в монастырском саду.
Сестры рассказывали, что по ночам она перелезает через монастырскую стену. Тогда я поняла, что ее уводят от нас темные силы. Она убегала из монастыря, чтобы совокупляться с самим дьяволом.
Однажды в одном из чуланов я обнаружила ее травы и снадобья и уничтожила их. В отместку она подсыпала мне отраву. Три дня и три ночи я находилась между жизнью и смертью. Только благочестием и молитвами мне удалось разрушить злые чары и остаться в живых.
– Это правда, что вы пытались отравить эту служительницу святого ордена? – спросил дознаватель с нескрываемым негодованием.
Это были первые слова, с которыми отец Моро обратился к Мерри.
Мерри не могла отрицать этого.
– Я хотела наказать ее за то, что она до смерти избила кнутом послушницу, – призналась она.
– Разве вы не знали, что карать вправе только Всевышний? – заметил он, сверкая глазами.
Мерри дождалась, когда шепот, пронесшийся по залу, затихнет.
– В таком случае зачем вы здесь собрались?
До нее донеслись одобрительные смешки. Тогда Моро поставил вопрос по-другому:
– Насколько верно настоятельница изложила ваши преступления, леди Ленуар?
– Кое в чем мать Агнесс меня оклеветала, – ответила она.
– Ты смеешь называть меня лгуньей? Ты, которая шагу не может ступить без лжи? – возмутилась настоятельница.
– Только епископ и я вправе обращаться к обвиняемой, – напомнил священник свидетельнице и повернулся к Мерри: – Как именно настоятельница вас оклеветала? – велел он уточнить.
– Она сказала, что я покидала монастырь, чтобы совокупляться с дьяволом. На самом деле я собирала травы, в частности, зверобой, который произрастает преимущественно в рощах.
– Зачем вам понадобился зверобой? – последовал вопрос.
– Чтобы приготовить мазь от порезов и ссадин. Я причинила вред матери Агнесс не за то, что она уничтожила мои травы, а за то, что она до смерти избила послушницу, которая не совершила ничего предосудительного. Разве что слишком громко разговаривала за ужином.
Воцарилась тишина.
– Она лжет! – выкрикнула настоятельница. От ее благочестивого благообразия, демонстрируемого ранее, не осталось и следа. Агнесс повернулась к епископу: – Она еретичка! Она скажет что угодно, лишь бы спасти себя от очищения. Я настоятельница Маунт-Грейс. Я не потерплю наговора со стороны безбожной девчонки!
– Успокойтесь, настоятельница, – посоветовал ей епископ, хмуря брови. – Приведите следующего свидетеля, – велел он Моро.
Вперед выступил аббат Жерво.
У Мерри все поплыло перед глазами. Она едва могла сосредоточить внимание на маленьком человечке, свидетельствовавшем против нее на первом судилище в монастыре, когда он признал ее виновной, поддержав Агнесс.
– Значит, вы убеждены, что обвиняемая намеревалась убить свою жертву?
– Ясное дело, она желала настоятельнице смерти, – ответил аббат. – Я собственными глазами видел снадобья, приготовленные девчонкой. Там было полно всяких пузырьков, мазей, припарок и порошков, и помогал святой матери их уничтожить.
– Как, по-вашему, эта женщина действительно колдунья?
– Протестую, – заявил епископ. – Меня не интересует мнение этого человека. Он приглашен в качестве свидетеля.
Мерри с благодарностью посмотрела на епископа.
– Вы можете что-нибудь добавить к сказанному?
– Да, она поклялась, что позволила дьяволу овладеть собой.
Моро повернулся к Мерри.
– Леди Ленуар, позвольте напомнить вам, что вы клялись на Библии. Вы когда-либо свидетельствовали, что дьявол имел над вами власть?
У Мерри лихорадочно забилось сердце.
– Да, когда-то я действительно это сказала, – ответила она, облизнув пересохшие губы. – Но я заблуждалась.
– Вы хотите сказать, что солгали под присягой? – ухватился за ее слова священник. – Как после этого мы можем доверять вашим свидетельствам?
– Я не солгала, – возразила Мерри. – Я верила, что мой отчим был дьяволом. В течение короткого времени он имел надо мной власть. Но сейчас его больше нет, а дьявол, как известно, бессмертен.
Наступила тишина. Слова Мерри привели собравшихся в замешательство. Отец Моро снова повернулся к аббату.
– Вы хотели бы что-нибудь еще сообщить суду? – осведомился он. – Из того, что обсуждалось на первом слушании ее дела?
– Протестую, – перебил его епископ. – Первый суд тут ни при чем, отец Моро. Полагаю, я ясно выразился.
– Прошу прощения, ваше преосвященство. Признаю ошибку.
– Продолжайте, – сказал епископ хмуро.
– Что вы можете сказать о характере обвиняемой? – обратился Моро к аббату.
– У нее есть дьявольская отметина, – произнес аббат с торжествующим видом.
Нет, только не это!
– Позвольте, ваше преосвященство, предъявить отметину в качестве доказательства, – обратился Моро к епископу.
Мерри затаила дыхание. Она уже рассказала Бартоломью, как на первом суде ее вынудили задрать юбки и предъявить отметину. Она скорее умрет, чем сделает здесь то же самое.
– Ваше преосвященство, сначала выслушайте еще одного свидетеля из монастыря.
Это Бартоломью обратился к епископу. Должно быть, он угадал ее мысли! У нее отлегло от сердца. Но почему он ждал до последнего момента?
Епископ грозно сверкнул глазами.
– Я выслушал достаточно свидетелей из монастыря.
– Второй свидетель сделает бессмысленным предъявление отметины, – возразил Бартоломью.
– Но свидетелей из Маунт-Грейс больше нет, – вмешался отец Моро.
– Есть, – заметил Бартоломью и повернулся к епископу.
– Продолжим. – Епископ кивнул Бартоломью.
У Мерри учащенно забилось сердце. Ее предупредили, что Бартоломью не может ее защищать.
Бартоломью вызвал сестру Магдалену из Сент-Фрайдзуайдз. Мерри с радостью узнала тихую девушку, с которой делила одну комнату. До прошлой зимы она была в Маунт-Грейс послушницей.
Поклявшись говорить правду, одну только правду, Магдалена представилась, назвавшись монахиней, переведенной недавно в Сент-Фрайдзуайдз.
– Сестра, правда ли, что у обвиняемой имеется сзади отметина? – спросил отец Бартоломью.
Магдалена с сочувствием посмотрела на Мерри.
– У нее есть родимое пятно, – нехотя призналась сестра.
– Что за родимое пятно? – продолжил Бартоломью.
– Оно похоже на полумесяц, – потупившись, объяснила монахиня.
– Сестра, а у вас есть родимое пятно?
Магдалена в испуге вскинула глаза на священника.
– Н-нет, – протянула она неуверенно.
– А на спине у вас есть какие-либо отметины? – не унимался Бартоломью.
Монахиня побледнела.
– Есть, – чуть слышно произнесла девушка.
– Что же это за отметины? – удивился Бартоломью.
– Отец, чего вы добиваетесь? – перебил его епископ.
– Ее ответ многое прояснит, ваше преосвященство, – заверил его Бартоломью. – Пожалуйста, ответьте на вопрос, – снова обратился он к девушке. – Что за отметины у вас на спине?
Сестра Магдалена кивнула.
– Это шрамы, – ответила она просто.
– Откуда они у вас? – мягко поинтересовался Бартоломью.
Монахиня перевела взгляд на настоятельницу Маунт-Грейс.
– Настоятельница меня била. Я получила двадцать ударов плетью, – едва слышно произнесла она.
– Какое строгое наказание, – заключил Бартоломью. – В чем же вы провинились?
Монахиня опустила взгляд на свои сцепленные пальцы.
– Я перепутала слова молитвы на вечернем богослужении. Я умерла бы от горячки, если бы Мария Милосердная не лечила мои раны мазями.
– Понятно, – сказал отец Бартоломью и обратился к епископу: – У меня больше нет вопросов, ваше преосвященство.
В душе Мерри была глубоко благодарна Бартоломью. Как и обещал Люк, свидетельство настоятельницы подверглось сомнению. В ее душе затеплилась надежда.
– Продолжайте дознание, – приказал епископ.
Моро вскочил на ноги.
– Леди Ленуар, из услышанных нами свидетельств ясно, что вас считали колдуньей еще до того, как вы переступили порог монастыря Маунт-Грейс. Затем в Маунт-Грейс, несмотря на все попытки матери-настоятельницы отвадить вас от трав, вы продолжали ими заниматься. Не объясните ли суду зачем?
– В травах нет зла, отец. Они даны нам, смертным, небом как средство для лечения хворей.
Она повторила слова, которые так часто слышала от Сары.
– Значит, вы не отрицаете, что покидали монастырь по ночам? – осведомился Моро.
– Я открыто подтверждаю это. Святая мать запрещала мне посещать сад. Мне приходилось ходить в другие места собирать растения.
– В том числе и ядовитые? Чтобы отравить настоятельницу? Они произрастали в стенах монастыря или снаружи?
– Снаружи, – ответила она.
– И как называется то, которое вы использовали?
– Белена.
– Сколько ее нужно, чтобы отправить живую душу на тот свет?
– Разумеется, не два листочка, которые я использовала.
– Откуда вы знали, что нужно использовать всего два? – не унимался он.
– Для такого рода вещей существуют строгие рецепты.
– Уж не колдунья ли Сара научила вас этим рецептам?
– Она не была колдуньей. Она была целительницей.
– Отвечайте на вопрос, – потребовал священник.
– Сара научила меня противоядию.
– А зачем девушке проводить эксперименты с ядами?
Мерри заколебалась, но, поклявшись на Библии, она не могла солгать.
– Чтобы отомстить человеку, убившему моего отца и изнасиловавшему мою мать, – ответила она.
– Возмездие – привилегия Господа, – возразил Моро. – Но тогда вы признались, что позволили дьяволу овладеть вами.
Мерри хотела возразить, но он не позволил ей, вызвав в качестве свидетелей Оуэна Эйлсуита и Дональда Тиза, неряшливых мужчин, появившихся перед помостом. Это были наемники, исчезнувшие вместе с телом Каллина, которое отказались бросить на растерзание хищникам. Мерри охватило отчаяние. Они что угодно скажут, лишь бы отомстить за смерть приятеля.
Мерри чувствовала, что силы ее на исходе. «Господи, – взмолилась она, – помоги мне пройти через это. Где же Люк? Как он мне нужен сейчас!»
Она снова обвела взглядом затененные лица в поисках мужа. Колонна слева загораживала часть зала, и ей пришлось слегка подвинуться, чтобы заглянуть за нее.
И тут Мерри его увидела.
Он сидел в пятом ряду. Его темноволосая голова возвышалась над остальными. Их глаза встретились, и его лицо озарилось радостью. «Я здесь», – сообщил ей его горящий взгляд.
Люк столько раз спасал ее. Спасет и на этот раз.
Свидетелей попросили рассказать, каким образом Мерри оказалась среди солдат. Их голоса доносились до нее словно издалека.
– Было ясно, что она ведьма, с первого момента, – заявил Оуэн, почесывая грудь. – У нее был черный кот, ходивший за ней по пятам. Луна до того момента была полной и круглой, но в ту ночь, когда мы везли ее домой, луна не светила. Лошадь свалилась в овраг и, конечно же, погибла. Однако на другой день мы встретили колдунью верхом на ней. Лошадь только хромала. Колдунья оживила ее.
– И тогда, – продолжил приятель Оуэна, – несчастья посыпались на нас, как из рога изобилия. В ночь нашего прибытия в Айверсли внезапно захворал барон, и его на руках отнесли в комнату… – Дональд Тиз понизил голос почти до шепота. – Она поднялась на стену, где мы работали… кот прошмыгнул под ногами… она напустила на Каллина чары, соблазнила его…
На смену приглушенным голосам пришел какой-то невнятный гул. Трапезная начала вращаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Она кружилась вокруг свидетелей, рассказывавших зачарованной публике полные суеверий сказки.
В глазах у Мерри потемнело, голоса доносились до нее словно издалека. Мерри чувствовала, что падает. Она ударилась головой о каменный пол и потеряла сознание.
Глава 20
– Мерри!
Люк вскочил на ноги.
При падении платок соскользнул с головы Мерри, открыв ее пышную огненно-рыжую косу.
Может, Мерри покончила с собой или избавилась от ребенка? Перепрыгивая через скамейки, Люк бросился к ней. Собравшиеся в зале тоже поднялись со своих мест и окружили Мерри.
Проталкиваясь вперед, Люк изо всех сил работал локтями.
– Она впала в транс! – заметил кто-то. – Может, дьявол заставит ее заговорить.
Приведенный в бешенство подобными речами, Люк оттолкнул еще нескольких человек и наконец приблизился к Мерри. Испуганный мертвенной бледностью ее лица, он опустился на колено.
– Отойдите! – приказал он. – Ей нужен воздух. Толпа качнулась назад.
– Мерри!
Люк приподнял ее голову и нащупал шишку, но кости к счастью, остались целы. Пульс бился ровно. А что с ребенком? Он приложил руку к животу Мерри.
Краем глаза он заметил, как кто-то пнул носком сапога Мерри в бедро, надеясь пробудить в ней демона.
Ослепленный яростью, Люк не видел, как за узницей явились двое монахов. Бартоломью взял Люка за локоть и потащил в сторону.
Один из монахов, тот самый, что охранял камеру Мерри, подхватил молодую женщину под руки, в то время как второй приготовился взять ее за ноги.
– Осторожнее! – зарычал Люк и угрожающе надвинулся на монаха, но путь ему преградил Бартоломью. В его глазах светилось предостережение. Тяжело дыша, Люк взял себя в руки.
Но когда монахи понесли Мерри к выходу, Люк последовал за ними. По толпе пробежал шепоток.
– Это, случайно, не Феникс?
– Он самый. Похоже, ведьма поймала его в свои колдовские сети.
Люк придержал двери, чтобы монахи вынесли Мерри из зала, не задев ее о дверной проем.
– Сэр Люк, вы не должны идти за ними, – предупредил его Бартоломью.
– Я не могу доверить Мерри этим людям. А если они уронят ее?
Священник посмотрел на него.
– Прошу прощения, – произнес Люк, пытаясь вернуть самообладание. – Вы можете пойти за ними? Умоляю!
– Хорошо, – согласился Бартоломью. – Но не сразу.
Люк понял. Священник не должен демонстрировать сострадание к обвиняемой. Люк судорожно втянул в себя воздух, стремясь успокоиться. Теперь это давалось ему с трудом.
– Завтрашний день будет для нее более удачным, – пообещал Бартоломью. – Я принял меры, о которых упоминал ранее.
Люк кивнул. Он был благодарен священнику уже зато, что тот бросил тень сомнения на свидетельства настоятельницы Маунт-Грейс. Однако Оуэн и Дональд своими бредовыми россказнями возбудили воображение толпы. Обморок положил конец их свидетельствам.
– Вам нужно отдохнуть, – произнес Бартоломью по-отечески глядя на Люка.
– Нет, у меня есть дела. Спасибо за заботу.
Положив руку на плечо священнослужителя, Люк отвернулся и направился к выходу, но вдруг остановился как вкопанный.
Рубаке из Хелмсли пришлось согнуться, чтобы не ушибить голову о притолоку. Его жена в измятом дорожном платье шла впереди. Младшая сестра Киндра несла на руках Чонси. Все трое двинулись Люку навстречу сверля его взглядами.
– Мы приехали, как только смогли, – пояснил Рубака, и его глубокий голос разнесся по коридору. – Прошу прощения за опоздание.
– Расскажите нам, что произошло, – попросила леди Кларисса.
Люк ознакомил их с подробностями, и мгновение все четверо стояли в безмолвии. Вокруг теснились люди высказывая вслух предположения, что ведьму скорее всего повесят.
– Что теперь? – справилась леди Кларисса у Люка. Ее лицо было бледным, а глаза светились решимостью.
– Я собираюсь встретиться с королем, – ответил Люк. – Мне открылось одно обстоятельство. Возможно, мне удастся заставить Генриха принять сторону Мерри.
– Но почему вы ждали до сего времени? – возмутилась Кларисса, и к ней вернулся нормальный цвет лица. Ее муж в успокаивающем жесте положил ладонь ей на руку.
– Уверяю вас, я не сидел сложа руки, когда у меня забрали Мерри, – ответил ей Люк. – Я разговаривал с епископом, священниками и всеми баронами, живущими поблизости.
Пробормотав извинения, леди Кларисса отвернулась. Возникла неловкая пауза.
Люк понял, что все они сомневались в его преданности Мерри. Его вынудили на ней жениться, и теперь ему представилась возможность избавиться от нее.
– Я всем сердцем люблю вашу сестру, не меньше, чем вы, – заявил Люк. – Я готов на все, лишь бы ее признали невиновной.
Тут Кларисса бросилась обнимать его. Киндра последовала ее примеру.
– Как радостно это слышать! – с улыбкой воскликнула Кларисса. – Я знала, что вы ее любите! Поэтому и попросила с ней обвенчаться.
– Она сделает вас счастливым, – добавила Киндра.
– Да! – произнес Чонси и хлопнул Люка ладошкой по щеке.
Их теплые слова успокоили его душу. Он почувствовал себя членом большой и дружной семьи.
– Мне нужно идти, – заметил Люк.
– В компании не нуждаетесь? – справился Рубака. Просидев чуть ли не неделю в седле, он жаждал активных действий.
Люк с радостью принял его предложение.
– Где вы остановились? – спросил Люк.
– В «Блу инн» на Чаринг-Кросс. Мы первым делом отправились туда, чтобы сменить ребенку пеленки. Надеюсь, Мерри простит нам опоздание.
– Одно ваше присутствие завтра будет для нее поддержкой, – сказал он.
– Почему сегодня все закончилось еще до полудня? – удивилась Кларисса.
– У Мерри был голодный обморок, – ответил Люк. – Но я немедленно приму меры, чтобы подобное не повторилось.
– Пошли, – поторопил его Рубака.
И они направились к выходу. Кларисса и Киндра последовали за ними.
Когда подъехали ко дворцу, Кларисса и Киндра в сопровождении ратников отправились в гостиницу, а Люк и Рубака направились к дворцовым воротам.
– Я был здесь раз десять, но меня не пустили, – сказал Люк.
– Может, ворвемся силой?
Рубака протянул руку к шлему, болтавшемуся на передней седельной луке.
Люк сдержанно улыбнулся.
– Надеюсь, на этот раз нам не откажут.
Рубака вопросительно посмотрел на него.
Как и предсказывал Люк, стража распахнула перед ними ворота. Воины въехали на посыпанную ракушечной крошкой дорожку, ведущую к королевским конюшням, оставили лошадей, после чего в сопровождении нескольких гвардейцев поднялись по лестнице в личные апартаменты Генриха.
По пути Люк рассказал Рубаке о том, что узнал об отравлении деда.
Генрих ждал их, облаченный в красновато-коричневую тунику. Взглянув на Рубаку, он тотчас взошел на помост, чтобы оказаться с ним одного роста.
Люк начал с церемонии представления, но Генрих прервал его, объявив, что помнит Рубаку с их первой встречи, когда исполин присягнул ему на верность.
– Назовите причину вашего визита, – велел Генрих и заложил руки за спину.
Наметанным глазом Люк определил, что король испытывает некоторую скованность.
– Ваше величество, полагаю, уже получили послание от вашего осведомителя из Арундела?
Король не ответил.
– Я не стану ходить вокруг да около, ваше величество, – продолжал Люк. – Ваша кузина пыталась отравить моего деда. Полагаю, вы не желаете, чтобы дело получило огласку.
– Сэр Люк, вы забываетесь! – выпалил он. – Я не пешка, которую можно переставлять по собственному усмотрению. Я ваш суверен, Божьей волей король. Извольте относиться ко мне с должным уважением!
Однако Люк не собирался сдаваться.
– Я уважаю вас, ваше величество, вы справедливый и честный правитель. Но ваша кузина – вероломная убийца, и я предам огласке ее преступление, если вы не исправите то зло, которое она сотворила.
Генрих стиснул челюсти и принялся мерить шагами помост.
– Чего вы от меня ждете? – справился он, остановившись перед ними. – Дело вашей супруги меня не касается. Им занимается церковь.
– Епископа назначаете вы, ваше величество, – напомнил ему Люк.
– Но это не дает мне права указывать ему, как выполнять свою работу! – прогремел король. – Повторяю, на этом процессе я не имею веса.
– Ваше величество может прислать своего свидетеля.
– Кого? – переспросил Генрих, ошеломленный необычным предложением.
– Свидетеля, ваше величество, который поможет развеять мнение, что моя жена – колдунья.
Король смотрел на него с подозрением.
– Кого вы имеете в виду? – осведомился он.
Люк был уверен, что Мерри сама сможет себя защитить, если ей дадут шанс.
– Вашего лекаря, – ответил он. – Пошлите сэра Гая Гасконского к епископу, и пусть епископ велит ему проверить мою супругу на предмет ее познаний в искусстве врачевания. Он должен быть честен в проведении дознания, – предупредил Люк, – иначе я обнародую его участие в попытке отравления моего деда.
– Вы говорите о моем лекаре? – Генрих был ошеломлен.
– Именно. По его рекомендации Амалия использовала настойку мака для лечения моего деда. Лекарь хорошо знал, что мак, произрастающий в Арунделе, восточного происхождения и, следовательно, обладает ядовитыми свойствами. Возможно, он и подсказал Амалии эту идею.
Генрих побледнел. Участниками этого преступления оказались его приближенные.
– Я согласен, – произнес Генрих. – Пусть мой лекарь выступит свидетелем. Надеюсь, большего вы от меня не ждете.
– В том случае, если с моей супруги снимут обвинение. Иначе мне придется привлечь Амалию к ответственности, благо ваше величество как раз занимается судебной реформой. Надеюсь, ваше величество не станет вмешиваться.
Генрих выпрямился. От гнева его щеки пылали. В то же время он не мог скрыть своего восхищения.
– Я рад, что вы присягнули мне на верность, сэр Люк. Вас мне никто не заменит.
Люк смерил его невозмутимым взглядом.
– Я вам по-прежнему предан, ваше величество!
Люк вскочил на ноги.
При падении платок соскользнул с головы Мерри, открыв ее пышную огненно-рыжую косу.
Может, Мерри покончила с собой или избавилась от ребенка? Перепрыгивая через скамейки, Люк бросился к ней. Собравшиеся в зале тоже поднялись со своих мест и окружили Мерри.
Проталкиваясь вперед, Люк изо всех сил работал локтями.
– Она впала в транс! – заметил кто-то. – Может, дьявол заставит ее заговорить.
Приведенный в бешенство подобными речами, Люк оттолкнул еще нескольких человек и наконец приблизился к Мерри. Испуганный мертвенной бледностью ее лица, он опустился на колено.
– Отойдите! – приказал он. – Ей нужен воздух. Толпа качнулась назад.
– Мерри!
Люк приподнял ее голову и нащупал шишку, но кости к счастью, остались целы. Пульс бился ровно. А что с ребенком? Он приложил руку к животу Мерри.
Краем глаза он заметил, как кто-то пнул носком сапога Мерри в бедро, надеясь пробудить в ней демона.
Ослепленный яростью, Люк не видел, как за узницей явились двое монахов. Бартоломью взял Люка за локоть и потащил в сторону.
Один из монахов, тот самый, что охранял камеру Мерри, подхватил молодую женщину под руки, в то время как второй приготовился взять ее за ноги.
– Осторожнее! – зарычал Люк и угрожающе надвинулся на монаха, но путь ему преградил Бартоломью. В его глазах светилось предостережение. Тяжело дыша, Люк взял себя в руки.
Но когда монахи понесли Мерри к выходу, Люк последовал за ними. По толпе пробежал шепоток.
– Это, случайно, не Феникс?
– Он самый. Похоже, ведьма поймала его в свои колдовские сети.
Люк придержал двери, чтобы монахи вынесли Мерри из зала, не задев ее о дверной проем.
– Сэр Люк, вы не должны идти за ними, – предупредил его Бартоломью.
– Я не могу доверить Мерри этим людям. А если они уронят ее?
Священник посмотрел на него.
– Прошу прощения, – произнес Люк, пытаясь вернуть самообладание. – Вы можете пойти за ними? Умоляю!
– Хорошо, – согласился Бартоломью. – Но не сразу.
Люк понял. Священник не должен демонстрировать сострадание к обвиняемой. Люк судорожно втянул в себя воздух, стремясь успокоиться. Теперь это давалось ему с трудом.
– Завтрашний день будет для нее более удачным, – пообещал Бартоломью. – Я принял меры, о которых упоминал ранее.
Люк кивнул. Он был благодарен священнику уже зато, что тот бросил тень сомнения на свидетельства настоятельницы Маунт-Грейс. Однако Оуэн и Дональд своими бредовыми россказнями возбудили воображение толпы. Обморок положил конец их свидетельствам.
– Вам нужно отдохнуть, – произнес Бартоломью по-отечески глядя на Люка.
– Нет, у меня есть дела. Спасибо за заботу.
Положив руку на плечо священнослужителя, Люк отвернулся и направился к выходу, но вдруг остановился как вкопанный.
Рубаке из Хелмсли пришлось согнуться, чтобы не ушибить голову о притолоку. Его жена в измятом дорожном платье шла впереди. Младшая сестра Киндра несла на руках Чонси. Все трое двинулись Люку навстречу сверля его взглядами.
– Мы приехали, как только смогли, – пояснил Рубака, и его глубокий голос разнесся по коридору. – Прошу прощения за опоздание.
– Расскажите нам, что произошло, – попросила леди Кларисса.
Люк ознакомил их с подробностями, и мгновение все четверо стояли в безмолвии. Вокруг теснились люди высказывая вслух предположения, что ведьму скорее всего повесят.
– Что теперь? – справилась леди Кларисса у Люка. Ее лицо было бледным, а глаза светились решимостью.
– Я собираюсь встретиться с королем, – ответил Люк. – Мне открылось одно обстоятельство. Возможно, мне удастся заставить Генриха принять сторону Мерри.
– Но почему вы ждали до сего времени? – возмутилась Кларисса, и к ней вернулся нормальный цвет лица. Ее муж в успокаивающем жесте положил ладонь ей на руку.
– Уверяю вас, я не сидел сложа руки, когда у меня забрали Мерри, – ответил ей Люк. – Я разговаривал с епископом, священниками и всеми баронами, живущими поблизости.
Пробормотав извинения, леди Кларисса отвернулась. Возникла неловкая пауза.
Люк понял, что все они сомневались в его преданности Мерри. Его вынудили на ней жениться, и теперь ему представилась возможность избавиться от нее.
– Я всем сердцем люблю вашу сестру, не меньше, чем вы, – заявил Люк. – Я готов на все, лишь бы ее признали невиновной.
Тут Кларисса бросилась обнимать его. Киндра последовала ее примеру.
– Как радостно это слышать! – с улыбкой воскликнула Кларисса. – Я знала, что вы ее любите! Поэтому и попросила с ней обвенчаться.
– Она сделает вас счастливым, – добавила Киндра.
– Да! – произнес Чонси и хлопнул Люка ладошкой по щеке.
Их теплые слова успокоили его душу. Он почувствовал себя членом большой и дружной семьи.
– Мне нужно идти, – заметил Люк.
– В компании не нуждаетесь? – справился Рубака. Просидев чуть ли не неделю в седле, он жаждал активных действий.
Люк с радостью принял его предложение.
– Где вы остановились? – спросил Люк.
– В «Блу инн» на Чаринг-Кросс. Мы первым делом отправились туда, чтобы сменить ребенку пеленки. Надеюсь, Мерри простит нам опоздание.
– Одно ваше присутствие завтра будет для нее поддержкой, – сказал он.
– Почему сегодня все закончилось еще до полудня? – удивилась Кларисса.
– У Мерри был голодный обморок, – ответил Люк. – Но я немедленно приму меры, чтобы подобное не повторилось.
– Пошли, – поторопил его Рубака.
И они направились к выходу. Кларисса и Киндра последовали за ними.
Когда подъехали ко дворцу, Кларисса и Киндра в сопровождении ратников отправились в гостиницу, а Люк и Рубака направились к дворцовым воротам.
– Я был здесь раз десять, но меня не пустили, – сказал Люк.
– Может, ворвемся силой?
Рубака протянул руку к шлему, болтавшемуся на передней седельной луке.
Люк сдержанно улыбнулся.
– Надеюсь, на этот раз нам не откажут.
Рубака вопросительно посмотрел на него.
Как и предсказывал Люк, стража распахнула перед ними ворота. Воины въехали на посыпанную ракушечной крошкой дорожку, ведущую к королевским конюшням, оставили лошадей, после чего в сопровождении нескольких гвардейцев поднялись по лестнице в личные апартаменты Генриха.
По пути Люк рассказал Рубаке о том, что узнал об отравлении деда.
Генрих ждал их, облаченный в красновато-коричневую тунику. Взглянув на Рубаку, он тотчас взошел на помост, чтобы оказаться с ним одного роста.
Люк начал с церемонии представления, но Генрих прервал его, объявив, что помнит Рубаку с их первой встречи, когда исполин присягнул ему на верность.
– Назовите причину вашего визита, – велел Генрих и заложил руки за спину.
Наметанным глазом Люк определил, что король испытывает некоторую скованность.
– Ваше величество, полагаю, уже получили послание от вашего осведомителя из Арундела?
Король не ответил.
– Я не стану ходить вокруг да около, ваше величество, – продолжал Люк. – Ваша кузина пыталась отравить моего деда. Полагаю, вы не желаете, чтобы дело получило огласку.
– Сэр Люк, вы забываетесь! – выпалил он. – Я не пешка, которую можно переставлять по собственному усмотрению. Я ваш суверен, Божьей волей король. Извольте относиться ко мне с должным уважением!
Однако Люк не собирался сдаваться.
– Я уважаю вас, ваше величество, вы справедливый и честный правитель. Но ваша кузина – вероломная убийца, и я предам огласке ее преступление, если вы не исправите то зло, которое она сотворила.
Генрих стиснул челюсти и принялся мерить шагами помост.
– Чего вы от меня ждете? – справился он, остановившись перед ними. – Дело вашей супруги меня не касается. Им занимается церковь.
– Епископа назначаете вы, ваше величество, – напомнил ему Люк.
– Но это не дает мне права указывать ему, как выполнять свою работу! – прогремел король. – Повторяю, на этом процессе я не имею веса.
– Ваше величество может прислать своего свидетеля.
– Кого? – переспросил Генрих, ошеломленный необычным предложением.
– Свидетеля, ваше величество, который поможет развеять мнение, что моя жена – колдунья.
Король смотрел на него с подозрением.
– Кого вы имеете в виду? – осведомился он.
Люк был уверен, что Мерри сама сможет себя защитить, если ей дадут шанс.
– Вашего лекаря, – ответил он. – Пошлите сэра Гая Гасконского к епископу, и пусть епископ велит ему проверить мою супругу на предмет ее познаний в искусстве врачевания. Он должен быть честен в проведении дознания, – предупредил Люк, – иначе я обнародую его участие в попытке отравления моего деда.
– Вы говорите о моем лекаре? – Генрих был ошеломлен.
– Именно. По его рекомендации Амалия использовала настойку мака для лечения моего деда. Лекарь хорошо знал, что мак, произрастающий в Арунделе, восточного происхождения и, следовательно, обладает ядовитыми свойствами. Возможно, он и подсказал Амалии эту идею.
Генрих побледнел. Участниками этого преступления оказались его приближенные.
– Я согласен, – произнес Генрих. – Пусть мой лекарь выступит свидетелем. Надеюсь, большего вы от меня не ждете.
– В том случае, если с моей супруги снимут обвинение. Иначе мне придется привлечь Амалию к ответственности, благо ваше величество как раз занимается судебной реформой. Надеюсь, ваше величество не станет вмешиваться.
Генрих выпрямился. От гнева его щеки пылали. В то же время он не мог скрыть своего восхищения.
– Я рад, что вы присягнули мне на верность, сэр Люк. Вас мне никто не заменит.
Люк смерил его невозмутимым взглядом.
– Я вам по-прежнему предан, ваше величество!