Мур Агата. Карьера или муж?

   Федерико с непроницаемым видом лениво откинулся на спинку стула и спросил в лоб:
   – Как ты, например?
   – Ты ничего не понял!
   – Не понял что?
   – Что речь не о карьере как таковой.
   Мысли Кристабел путались, хотя она уже неоднократно обдумывала, как и что сказать мужу. Черт, у нее же было достаточно времени! Куда подевались все заготовленные убедительные доводы?
   Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
   – Надо не упускать свой шанс и стремиться проявить себя в жизни. Не ради славы и почестей, нет. А ради удовлетворения своих творческих устремлений. – Кристабел выдержала короткую паузу, прежде чем продолжить, – Я чувствовала, что эта роль моя и что мне по плечу раскрыть всю сложность и глубину характера героини.
   Федерико вежливо молчал, Между тем официант принес с фантазией украшенное блюдо с горячим и, не преминув похвалить таланты шеф-повара, на плохом итальянском пожелал гостям приятного аппетита.
   Федерико, задумчиво рассматривая красивую морковную розочку, спокойно осведомился:
   – Кристабел, тебя не смутил тот факт, что ты должна была уехать в Голливуд как раз в то время, когда мне надлежало неотлучно находиться в Риме по делам бизнеса?
   – Ты не представляешь, сколько актрис претендовало на эту роль! – с жаром воскликнула она. – Мои шансы были столь же малы, как у снежинки, попавшей в тепло.
   Федерико оставался внешне спокойным, но Кристабел почувствовала, что внутри он начал закипать.
   – И все же ты получила эту роль. Ты подписала контракт, заказала авиабилет и выжидала, чтобы поделиться со мной своей радостью всего за два дня до моего вылета в Рим.
   Федерико наколол на вилку маленькую картофелину, обмакнул ее в подливу и с видимым удовольствием размял на тарелке. Потом немигающим взглядом уставился на Кристабел.
   – Ты ожидала, что я скажу: «Хорошо, дорогая, звони мне, увидимся через месяц»?
   У Кристабел все сжалось внутри.
   – Да, время и место съемок оказались не совсем удачными, – пролепетала она. – Я знала, что ты будешь против, и все же смутно надеялась, что поймешь меня.
   – И соглашусь на твое длительное отсутствие?
   – Всего на несколько, недель.
   – Именно тогда, когда я никак не мог отложить свои дела, чтобы сопровождать тебя! Помнишь, мы решили не афишировать наш брак, чтобы ничто не мешало нам постоянно быть вместе?
   – Ты намекаешь, будто для меня профессия важнее тебя?
   Федерико выразительно пожал плечами.
   – Твои поступки подтверждают мою правоту.
   – Ты ведешь себя так, будто я твоя собственность, которая постоянно должна находиться под рукой! – Кристабел разозлилась, увидев, как Федерико вскинул брови в шутливом изумлении. – Я не игрушка для спальни!
   – Рад слышать это.
   – Я вам не помешал?
   Кристабел обернулась к вернувшемуся Джанфранко и чуть заметно улыбнулась.
   – Нисколько. Это лишь один из эпизодов нашей затянувшейся войны.
   Джанфранко сел на свое место.
   – Мне выступить в роли рефери?
   – Нет, – вежливо отказалась Кристабел.
   – А ты что скажешь, Федерико?
   – Я воздержусь.
   Кристабел уже закусила удила, в нее будто бес вселился.
   – Этакая капризная ветреница пытается восстать против диктатора и тирана.
   – Только что меня заклеймили собственником, – с подчеркнутым цинизмом пояснил Федерико, подмигивая брату.
   – Ты догнал Маргарет? – сменила тему Кристабел.
   – Да.
   – Надеюсь, извинился?
   – Она не приняла моих извинений, – сухо отозвался Джанфранко, и Кристабел хмыкнула.
   – Ты получил разнос?
   – Можно назвать это так.
   – И когда же ты собираешься снова встретиться с ней? – лукаво спросил Федерико.
   – Об этом нет и речи.
   – Попробую угадать, – вмешалась Кристабел. – Завтра? И на каких условиях?
   Джанфранко удивленно вздернул бровь.
   – Разве можно ставить мне условия?
   Конечно нет, мысленно согласилась Кристабел. Стоит Джанфранко пустить в ход свой природный шарм, и женщины падают к его ногам. Возможно, Маргарет стала единственным исключением, решила она.
   Официант принес Джанфранко горячее и собрался разрекламировать, но тот решительно остановил его, не дав и рта открыть.
   – Сколько еще продлятся съемки? – поинтересовался Федерико, отрезая кусочек бифштекса.
   – Мне осталось отработать один, от силы два съемочных дня, – немного поразмыслив, ответила Кристабел. – Эндрю надеется уложиться максимум в две недели.
   – Насколько я понимаю, ты должна постоянно быть в зоне досягаемости на случай возможной пересъемки и рекламных мероприятий?
   – Да.
   Джанфранко повернулся к брату.
   – Ты тоже останешься в Лос-Анджелесе?
   – Я буду в Санта-Барбаре, – вмешалась Кристабел. – У меня там живут и мать, и отец. Если меня вызовут на студию, я сяду в машину и приеду.
   – Ты ничего не забыла, дорогая? – вкрадчиво спросил Федерико.
   – Ты имеешь в виду себя?
   – Спасибо, что вспомнила, – съязвил Федерико.
   Глупо пытаться переиграть его, подумала Кристабел. У меня это никогда не получалось.
   – Будешь десерт?
   – Кофе, – твердо сказала Кристабел, демонстрируя всем своим видом решительность. – С ликером.
   Федерико подозвал официанта и, о чем-то посоветовавшись с Джанфранко, попросил счет.
   – Все уже оплачено, сэр.
   – Тут какая-то ошибка.
   – Нет, сэр. Та леди, что ушла первой, просила записать все на ее счет.
   Кристабел еле сдержала улыбку. Молодец, Маргарет! – торжествовала она. Тебе удалось одержать целых две победы в этот вечер: поставить на место Джанфранко и задеть самолюбие мужчин, самостоятельно оплатив счет.
   – Стало быть, эту молодую женщину надо воспринимать всерьез, – бесстрастно заметил Федерико.
   – Да уж.
   Кристабел уловила усмешку в интонации Джанфранко и решила открыть свои карты.
   – Я полностью на стороне Маргарет.
   Братья одновременно взглянули на Кристабел.
   – Отвези ее домой и постарайся заткнуть ей рот, – посоветовал Джанфранко брату, вставая из-за стола.
   – Я так и сделаю, – заверил Федерико, еле сдерживая смех.
   Они вместе покинули ресторан. Джанфранко проводил их до дверей отеля.
   – Приятных сновидений! – Кристабел помахала ему, устраиваясь на переднем сиденье.
   Джанфранко оставался непроницаемым, а Кристабел внутренне ликовала. Кажется, наконец-то зазнайка Персетти встретил достойного соперника в лице Маргарет! Остается ждать дальнейших событий.

7

   Машина влилась в обший поток. Кристабел уставилась в окно, стараясь отвлечься вечерним пейзажем. Ночь была ясной и прохладной, и звезды виднелись так же отчетливо, как освещенные окна небоскребов.
   – Продолжим наш разговор?
   Кристабел посмотрела в упор на Федерико, в ее голосе зазвучали нотки несвойственного ей цинизма, когда она отчеканила:
   – Кажется, весь разговор свелся к факту подписания мною съемочного контракта.
   Федерико стукнул кулаком по рулю.
   – Дорогая, речь вовсе не о твоей карьере! – Он помолчал, глядя на дорогу. – Речь о нашей совместной жизни. Не обо мне, который силой обстоятельств вынужден торчать в одном месте, в то время как ты находишься в другом. Улавливаешь?
   – Все шло к этому.
   – Нет, все могло быть иначе, если бы ты предупредила меня о своих кинопробах, – отчеканил Федерико, стараясь сохранять самообладание. – Я мог бы скорректировать свой график, подладиться под твой. – Он многозначительно взглянул на Кристабел и переключил внимание на дорогу. – Больше я подобного не допущу.
   Кристабел сделала глубокий вдох и очень медленно выдохнула.
   – Как ты сказал? Не допустишь?
   – Нет, – подтвердил Федерико. – В будущем между нами не должно быть недомолвок и притворства. Мы будем все обсуждать друг с другом и развеивать всякие сомнения.
   – Не уверена, что у нас с тобой есть будущее, – пролепетала Кристабел, и тут же готова была откусить себе язык.
   – Ошибаешься, дорогая, – спокойно возразил Федерико.
   – Как ты можешь это утверждать?
   – Очень просто.
   – А как же наши проблемы?
   – Например? – В тоне Федерико слышался теперь вызов.
   – Например, ты сам. – Кристабел приготовилась загибать пальцы на своей руке. – Следишь за каждым моим шагом, пристально изучаешь каждого, с кем я общаюсь, втайне от меня разрабатываешь план финансирования фильма, делая меня заложницей. Между прочим, шантаж уголовно наказуем.
   – Не забывай, что ты жена состоятельного человека и мое участие в семейном бизнесе автоматически подвергает опасности любого, кто ко мне близок. Существуют такие вещи, как вымогательство, похищение, так что я не мог оставить тебя без присмотра.
   – Зато мог хотя бы предупредить меня! Как, по-твоему, я должна была реагировать, заметив слежку за собой?
   – Ты забыла, как не отвечала на мои звонки? – прорычал Федерико, выйдя из себя. – Я нанял лучших детективов, а не дилетантов, которые могли испугать тебя.
   – И что от них требовалось? – Кристабел была уязвлена до глубины души. – Поминутно докладывать, с кем я беседую, куда иду, что делаю?
   – Недоверие тут ни при чем, – огрызнулся Федерико. – Надо было обезопасить тебя.
   – Это называется «проникновение в частную жизнь». В данном случае в мою. – Кристабел уже не могла остановиться. – Я ненавижу тебя после этого.
   – Не возражаю, дорогая. По крайней мере, я был уверен, что ты в безопасности.
   – Финансовые проблемы съемочной группы оказались тебе на руку, – продолжала обличать его Кристабел. – Ты получил возможность приставить дуло пистолета к моему виску и отдавать мне приказания: «Делай то, делай так». – Она полоснула его гневным взглядом. – Я этого тебе никогда не прощу.
   – «Никогда» – понятие растяжимое.
   – До конца моих дней, – охотно уточнила Кристабел.
   – Скажи, – медленно произнес Федерико, – что ты планировала после окончания съемок?
   – Проведать близких.
   – А потом?
   Так далеко Кристабел старалась не загадывать.
   – Не знаю, – честно призналась она.
   – Ну да, не знаешь. – Федерико на секунду воздел к небу обе руки, и быстро опустил их на руль. – Потом ты заявишь, что будешь общаться со мной только через адвоката.
   – Не исключаю такого варианта.
   – Предварительно не позвонив, не пытаясь заехать домой?
   – А где все-таки наш настоящий дом, Федерико? – Кристабел усмехнулась. – Ты имеешь дома и квартиры в нескольких странах. Мне пришлось бы выяснять через твоего секретаря, где ты в данный момент находишься.
   – О Господи. Тебе не приходило в голову, что, учитывая все вышесказанное, я в один прекрасный день действительно, как ты выразилась, приставлю дуло пистолета к твоему виску?
   На некоторое время в салоне машины воцарилась тишина.
   – Поверь, меня ничто не остановит, – нарушил молчание Федерико.
   – Шантажируешь? – презрительно бросила Кристабел.
   – Ты не отвечала на мои звонки. Мог я предположить после этого, что ты не впустишь меня в дом, если бы я приехал?
   – Именно так.
   Естественно, моим первым порывом было бы захлопнуть дверь у него перед носом, подумала Кристабел. Что дальше? Вызывать полицию? Нет, на это я не пошла бы. Прав ли Федерико, идя на вынужденное примирение? Поселяясь со мной под одной крышей и тем самым лишая выбора?
   Как только они приехали домой, Кристабел сразу же поднялась в спальню. Все эти недели она злилась на Федерико, на себя, на обстоятельства, которые привели их к размолвке. Теперь она впервые стала сомневаться в своей правоте, почувствовала угрызения совести и даже... боль.
   В спальне Кристабел скинула туфли и приблизилась к огромному окну. Она долго задумчиво смотрела на залив, на отраженные в воде огни прибрежного ресторана.
   Через несколько дней Кристабел планировала отсюда уехать, возможно навсегда. В Санта-Барбаре у нее были близкие и семья. И отец и мать будут рады видеть ее, хотя встречаться с ними придется в разных местах и в разное время. Кристабел собиралась со всеми повидаться, включая сводных братьев и сестер, порадовать подарками, окунуться в проблемы семьи.
   Она прикрыла глаза, стараясь побороть охватившее ее чувство полного одиночества. Из-под опущенных век по шекам медленно потекли слезы.
   Но шаги в коридоре вернули Кристабел к действительности, напомнив, что она не одна. Кристабел мысленно молила мужа, чтобы он, войдя, не вздумал включить свет.
   Она услышала, как Федерико тихо пересек комнату, и вскоре он уже стоял рядом, обняв ее за плечи.
   – Помнишь, мы дали друг другу слово?
   – Что ты имеешь в виду?
   – Не разлучаться на ночь, за исключением каких-то непредвиденных ситуаций.
   Действительно, они поклялись в этом друг другу. Но ситуация со съемками на другом континенте никак не вписывалась в эту договоренность.
   – Куда мы потом поедем? – тихо спросила Кристабел.
   Федерико понял, что она имеет в виду.
   – Давай не будем далеко загадывать и постараемся жить одним днем, ладно?
   Какое-то время они стояли, не двигаясь, потом руки Федерико спустились с плеч Кристабел и легли на талию. Она почувствовала, как он коснулся губами ее уха, затем прильнул к ямочке на шее.
   Прислонившись к уютному и такому родному плечу мужа и чувствуя ласкающее тепло его рук и губ, Кристабел подумала, что вот оно, простое человеческое счастье. Зачем куда-то стремиться, чего-то хотеть? Пусть бы этот момент длился и длился.
   Федерико бережно развернул Кристабел к себе лицом, и она обвила руками его шею. Кончик его языка коснулся ямочки на подбородке Кристабел, потом настойчиво раскрыл губы и проник внутрь, вызывая у Кристабел волнующие ощущения и заставляя желать большего.
   Федерико успел снять пиджак и галстук, и Кристабел предстояло преодолеть последний барьер, снимая с него рубашку. Расстегивая непослушными руками пуговицы, она касалась груди мужа и чувствовала, как бешено бьется его сердце.
   Потом наступила очередь Федерико помогать Кристабел раздеться. Она возбуждалась не только от ласкающего прикосновения его пальцев, но и от скольжения нежной фактуры белья по коже, и даже от того, как причудливо Федерико разбрасывал по полуснятую с нее одежду.
   Кристабел жаждала, чтобы Федерико прямо сейчас овладел ею, она больше не могла ждать, ее чувства обострились до предела.
   Федерико опустил ее на кровать и осыпал ласками. Не сводя с нее восторженного взгляда, он провел пальцем по нижней губе и по подбородку Кристабел, спустился к шее. Потом его губы легонько, будто перышком, касаясь нежной кожи Кристабел стали прокладывать дорожку из поцелуев все ниже и ниже, пока горячая волна наслаждения полностью не поглотила Кристабел, исторгнув стон из ее груди. И тогда Федерико наконец резким движением вошел в нее.
 
   На следующий день утром Кристабел и Федерико выехали в Санта-Барбару. Дорога сделала резкий поворот, и перед путешественниками открылся восхитительный вид на город и залив. Высокие небоскребы и уютные виллы, казалось, соперничали друг с другом в красоте и изысканности. Кристабел охватила трепетная радость от возвращения в родной город.
   Здесь она родилась, росла и училась, здесь жили ее близкие и друзья. Здесь она сможет наконец расслабиться и отдохнуть, навестить родственников и встретиться с приятелями, вдоволь нагуляться по знакомым улицам.
   День был ясным и солнечным, без единого облачка, и Кристабел охватывали довольно противоречивые ощущения: то ей казалось, что она отсутствовала целую вечность, а то что и вовсе никуда не уезжала.
   Апартаменты Федерико находились на последнем этаже трехэтажного дома, построенного в прошлом веке. Внутри дом был полностью реконструирован, фасад заново оштукатурен и выкрашен в лимонные тона с белой отделкой. Каждая квартира, занимала целый этаж и имела отдельный лифт. Федерико не поскупился и нанял самого лучшего дизайнера, какого только смог найти, и тот потрудился над интерьером на славу; шелковые обои, лепнина на потолке, наборный паркет из ценных пород дерева имитировали старину и прекрасно сочетались с роскошной антикварной мебелью.
   Кристабел всегда очень нравилась эта квартира. Вот и сейчас, войдя в нее, она первым делом прошла через просторную гостиную на террасу, откуда открывался прекрасный вид на залив.
   – Соскучилась по родным местам? – с нарочитым безразличием спросил Федерико, подойдя к жене и обняв ее за талию.
   – Я рада снова вернуться домой.
   – Наверное, ты захочешь обзвонить своих родных и договориться с ними о встрече.
   Кристабел согласно кивнула. Это были только ее, сугубо личные, дела. Она с первых же дней замужества научилась четко разграничивать «мое» и «наше», никогда не смешивая одно с другим.
   – Выбирай, будем ли мы вместе обедать или ужинать, – предложил Федерико. – Пожалуйста, учти, что я постараюсь каждый день проводить по несколько часов за письменным столом.
   – Ты хочешь сегодня днем поработать?
   – У тебя есть какие-то другие идеи?
   – Знаешь, я целую вечность не делала маникюр, да и волосами не мешает немного заняться. И я хотела купить себе кое-что из косметики.
   – Отлично, я поработаю, а ты отправляйся по своим делам.
   – Ты действительно не возражаешь?
   Федерико накрыл ладонями ее грудь и коснулся поцелуем шеи, так что у Кристабел перехватило дыхание от приятного предвосхищения.
   – Иди, дорогая, и постарайся вернуться к шести – мы отправимся куда-нибудь поужинать.
   Вещи можно распаковать потом, решила Кристабел, и с веселым смехом выскользнула из объятий Федерико. Она перекинула через плечо ремешок сумочки и, чмокнув мужа в щеку, ушла.
   Кристабел прекрасно провела время. С маникюром у нее не возникло никаких проблем, а парикмахер обслужил ее в перерыве между записанными клиентками. Соблазнившись возможностью посидеть в хорошем кафе, Кристабел заказала себе капуччино, салат и сандвич, после чего решила прогуляться по магазинам.
   Было почти шесть вечера, когда Кристабел подъехала на такси к дому, и, открыв кодовый замок, поднялась на лифте на свой последний этаж.
   Федерико устроился на диване в гостиной. Он сосредоточенно изучал какие-то бумаги и время от времени делал на полях пометки карандашом. Пока Кристабел не было, он успел переодеться, и теперь на нем были темные домашние брюки и кремовая рубашка из хлопка.
   Федерико оторвался от работы, окинул взглядом яркие пакеты с покупками, красивую прическу жены и, широко улыбнувшись, отложил папку с бумагами в сторону.
   Кристабел бросила пакеты на диван и весело объявила:
   – Я купила себе туфли. Надо сказать, довольно дорогие.
   Федерико весело рассмеялся и, подойдя к ней, повел носом.
   – Новые духи?
   – Надо же, заметил.
   – Я замечаю все, что касается тебя.
   То же самое Кристабел могла бы сказать и о себе. Она всегда чувствовала специфический запах чистого мужского тела и одеколона вперемешку с запахом свежей сорочки, исходивший от Федерико.
   – На который час ты заказал столик к ресторане?
   – На семь.
   – Тогда я разложу покупки, приму душ и начну одеваться.
   Перед тем как отпустить Кристабел, Федерико обнял ее за шею и нежно поцеловал в губы.
   Кристабел выбрала в качестве вечернего туалета черные шелковые брюки, топ, украшенный стразами, и черный шифоновый блузон. Босоножки без задников на высоких шпильках и маленькая вечерняя сумочка, также украшенная стразами, довершали наряд. На этот раз ее макияж был очень скромным, Кристабел лишь чуть подкрасила глаза.
   Федерико повел ее в ресторан, который специализировался на дарах моря, и оба не сговариваясь выбрали на горячее копченую лососину, а в качестве напитка Федерико предложил шампанское «Дом Периньон».
   – Ты звонила родителям?
   – Позвоню завтра утром, – виновато ответила Кристабел.
   Они чокнулись бокалами, выпили приятно прохладное шампанское и приступили к лососине, воздав должное мастерству местного шеф-повара.
   – Федерико, пока ты и Джанфранко находитесь в Америке, кто...
   – Ведет дела?
   – Ну да.
   – Наш кузен Антонио. Весьма толковый парень и вице-президент нашей семейной фирмы.
   – А когда Джанфранко возвращается в Рим?
   Федерико ухмыльнулся.
   – Слишком много вопросов, дорогая.
   Кристабел пожала плечами.
   – Простое любопытство.
   – В отличие от меня он редко меняет свои планы.
   – А ты, Федерико? Сколько ты еще пробудешь в Америке? – прямо спросила Кристабел.
   Федерико посмотрел на нее немигающим взглядом.
   – Столько, сколько потребуется.
   Кристабел не стала притворяться, будто не поняла намека. У нее внутри все сжалось.
   – Меня могут снова вызвать на киностудию для пересъемки некоторых эпизодов. И потом предстоит еше акция по рекламе фильма...
   – Находясь в Америке, я ни на день не прекращаю работу и держу все под контролем.
   – Федерико... – начала было Кристабел, но внезапно остановилась, внимательно глядя мужу в глаза и не находя в них ответа.
   – Помнишь, мы дали обещание ничего не загадывать?
   Да, он прав. Но с каждым днем Кристабел все больше убеждалась, как трудно ей будет жить без Федерико. И теперь ей вдруг стало совершенно ясно, что она вовсе не хочет расставаться. Кажется, так все просто – стоит сказать какие-то слова, и все в порядке. Но надо еще подобрать те самые слова и сказать их в подходящее время и в подходящей обстановке.
   Занимаясь любовью с Федерико, Кристабел отдавалась ему душой и телом и молилась, чтобы он понял, как много значит для нее. Но при этом она не произносила никаких слов, и «я люблю тебя» ни разу не слетело с ее губ с тех самых пор, как она сбежала из Лондона.
   Кристабел не хотелось говорить избитые слова мужчине, с которым ее связывало нечто очень глубокое. Ей стоило только взглянуть на Федерико, и она тут же ощущала прикосновения его рук, его губ, предвкушая все, что последует за этим. И Кристабел ни минуты не сомневалась, что Федерико чувствует по отношению к ней то же самое.
   Это походило на молчаливую игру, но на уровне подсознания. Казалось, между ними постоянно проскакивает чувственная искра и стоит только поднести спичку, как оба вспыхнут будто сухой хворост.
   Так было у нас всегда, вспомнила Кристабел. Может, я путаю страсть с любовью? Что же тогда настоящая любовь? Что же нас связывает, если исключить сексуальное влечение? Тесная дружба? С этим можно было бы согласиться, если бы не ссора из-за моих съемок в фильме. При настоящей дружбе Федерико только порадовался бы за меня.
   И все же, несмотря на то что дружба важна в браке, основополагающими, по мнению Кристабел, являлись взаимные обязательства, честность и доверие. Потому что, если любишь, то берешь на себя определенные обязательства, а для сохранения союза абсолютно необходимы честность и доверие.
   Что касается честности, то я же сама ею и пренебрегла, когда втайне от Федерико подписала контракт на съемки в фильме, справедливо укорила себя Кристабел. Правда, тогда я была зла на Федерико и совершенно не отдавала себе отчета, что совершаю проступок. И в то же время я свято верила в незыблемость брака, ни разу не усомнилась в своих чувствах к Федерико.
   Я всегда считала себя независимой, думала Кристабел. У меня были своя квартира, автомобиль, целых две любимые работы, и за последние семь лет я отвыкла перед кем-либо отчитываться за свои поступки. Почему-то я решила, что брак с Федерико ничего не изменит в моей жизни.
   Будь же честной, шепнул ей внутренний голос.
   Именно любовь стоит на первом месте в нашем союзе. Я была настолько поглощена любовью, что совсем не думала о будущем, призналась себе Кристабел. До сих пор я жила одним днем и была совсем не против пожертвовать своей независимостью и полностью подчиниться любимому человеку, лишь бы быть с ним рядом. Мне казалось, что любовь все спишет.
   В этом мире, где женщины после длительной борьбы наконец получили равные с мужчинами права, я воспринимала как должное, что смогу совмещать карьеру и брак. Федерико ведь не противился моим контрактам в модельном бизнесе. Так почему же он восстал против моего участия в фильме?
   И все же факт остается фактом. Федерико жестко предупредил меня, что не потерпит ситуацию, когда партнеры в браке делают независимую карьеру и живут отдельной жизнью.
   – Тебе не понравилась рыба? – прервал ее размышления Федерико.
   – Нет, что ты. Просто я не голодна.
   Кристабел попробовала салат, положила в рот кусочек лососины и сделала глоток шампанского в надежде пробудить аппетит.
   – Мне удалось достать билеты на сольный концерт Каллас, – продолжал Федерико, и Кристабел ответила ему благодарной улыбкой, хотя не слишком жаловала оперу и оперных певцов.
   – Отлично. И когда?
   – Завтра.
   – Может быть, послезавтра сходим в кино? И пригласим Кристину? – добавила Кристабел, зная, как обрадуется ее сводная сестра. – Но тогда уж надо пригласить и Оливера, чтобы не было никаких обид.
   – Конечно. Только сначала выясни с родителями, когда им удобнее прийти к нам в гости.
   Кристабел кивнула, обреченно подумав, что тут придется пустить в ход все свои дипломатические способности, ведь у каждого из ее родителей новые семьи.
   Было почти десять вечера, когда они вернулись домой. Кристабел чувствовала сильную усталость. Первым делом она, как обычно, скинула босоножки и вяло предложила:
   – Выпьем кофе?
   – Я приготовлю, – вызвался Федерико, снимая пиджак. – А потом немного поработаю.