Страница:
Командир «Боинга» авиакомпании «Люфтганза», находившегося примерно в 25 км от «Трайдента», видел и сам момент столкновения, и последнее пике «Трайдента». Он сразу связался с диспетчером: «Загреб, мы только что наблюдали столкновение двух самолетов прямо над радиомаяком. Одна из машин с большой скоростью идет к земле; вторая, похоже, рассыпалась полностью». Но Ташич его уже не слышал. Он уставился в экран радиолокатора и повторял: «Адрия пятьсот пятьдесят… Билайн четыреста семьдесят шесть…»
Крестьяне, которые работали на своих участках в окрестностях города Лука, с ужасом наблюдали, как с неба на виноградники и поля начали падать обезображенные трупы пассажиров, багаж и горящие обломки самолета.
Конструкция «Трайдента» оказалась настолько прочной, что, даже будучи разрезанным пополам, самолет не развалился в воздухе, а рухнул на склон горы и только от страшного удара фюзеляж разрушился, а одна его часть отлетела в сторону метров на триста. Взаимное расположение обломков английского самолета не исключало, что до самого последнего мгновения «Трайдент» оставался управляемым.
В печати появилось сообщение, что в обломках лайнера BEA найдена девочка, которая прожила еще 19 минут после катастрофы и скончалась на руках у подбежавших к месту трагедии крестьян. Затем написали о женщине, якобы найденной в полном сознании и даже говорившей со спасателями. Но слухи так и остались слухами — все 176 человек, находившиеся на борту «Трайдента» и DC-9, погибли.
Диспетчера Центра УВД Загреба Градимира Ташича обвинили в непреднамеренном убийстве; суд приговорил его к восьми годам тюрьмы. Это несправедливое решение вызвало негодование авиаторов всего мира. После многочисленных протестов таких влиятельных организаций, как Международная ассоциация авиаперевозчиков и Международная ассоциация профессиональных пилотов, Американского и Английского профсоюзов авиадиспетчеров, дело о столкновении «Трайдента» BEA и DC-9 «Инекс-Адрии» было пересмотрено в Верховном суде Югославии и Ташич был оправдан. В ноябре 1978 года он вышел на свободу.
Катастрофа в югославском небе наделала много шума на Западе, и вскоре была разработана программа развития и модернизации всей европейской системы управления воздушным движением.
Взрыв на борту кубинского самолета DC-8
Столкновение самолетов «Боинг-747» на Тенерифе
Крестьяне, которые работали на своих участках в окрестностях города Лука, с ужасом наблюдали, как с неба на виноградники и поля начали падать обезображенные трупы пассажиров, багаж и горящие обломки самолета.
Конструкция «Трайдента» оказалась настолько прочной, что, даже будучи разрезанным пополам, самолет не развалился в воздухе, а рухнул на склон горы и только от страшного удара фюзеляж разрушился, а одна его часть отлетела в сторону метров на триста. Взаимное расположение обломков английского самолета не исключало, что до самого последнего мгновения «Трайдент» оставался управляемым.
В печати появилось сообщение, что в обломках лайнера BEA найдена девочка, которая прожила еще 19 минут после катастрофы и скончалась на руках у подбежавших к месту трагедии крестьян. Затем написали о женщине, якобы найденной в полном сознании и даже говорившей со спасателями. Но слухи так и остались слухами — все 176 человек, находившиеся на борту «Трайдента» и DC-9, погибли.
Диспетчера Центра УВД Загреба Градимира Ташича обвинили в непреднамеренном убийстве; суд приговорил его к восьми годам тюрьмы. Это несправедливое решение вызвало негодование авиаторов всего мира. После многочисленных протестов таких влиятельных организаций, как Международная ассоциация авиаперевозчиков и Международная ассоциация профессиональных пилотов, Американского и Английского профсоюзов авиадиспетчеров, дело о столкновении «Трайдента» BEA и DC-9 «Инекс-Адрии» было пересмотрено в Верховном суде Югославии и Ташич был оправдан. В ноябре 1978 года он вышел на свободу.
Катастрофа в югославском небе наделала много шума на Западе, и вскоре была разработана программа развития и модернизации всей европейской системы управления воздушным движением.
Взрыв на борту кубинского самолета DC-8
6 октября 1976 года у берегов карибского островного государства Барбадос взорван пассажирский самолет DC-8 авиакомпании «Кубани де авиасьон». Погибли 73 человека.
В первой половине сентября 1976 года в Каракасе, столице Венесуэлы, объявился Орландо Бош, один из руководителей кубинской контрреволюционной эмиграции. Он прибыл из Никарагуа нелегально — по фальшивому костариканскому паспорту на имя Карлоса Луиса Паниагуа.
В столице Венесуэлы его гостеприимно встретил другой кубинский эмигрант, Луис Посада Каррилес, владевший частным сыскным агентством «Коммерческие и промышленные исследования». Это агентство, специализировавшееся в области торгово-промышленного шпионажа, а также консультировавшее по разным деликатным вопросам каракасский мир коммерции и индустрии, разместилось в двухэтажной вилле «Марьянита» в окраинном столичном районе Лас-Пальмас.
Десятого сентября Посада Каррилес свел Орландо Боша с венесуэльцем Эрнаном Рикардо, детективом агентства «Коммерческие и промышленные исследования» и внештатным фоторепортером ряда каракасских газет. Только через несколько дней Рикардо узнал, что его новый знакомец не кто иной, как известный лидер террористов Орландо Бош.
А еще через несколько дней Эрнану стало известно о поставленной перед ним задаче, заключавшейся в осуществлении взрыва кубинского пассажирского самолета. Он привлек к операции своего приятеля и соотечественника Фредди Луго, служившего в министерстве горнодобывающей и нефтяной промышленности и подрабатывавшего в качестве фоторепортера в столичных газетах.
Рикардо и Луго предстояло стать исполнителями задуманного, за что им обещано 25 тысяч долларов. Старшим назначен Рикардо. Бош и Посада Каррилес — «мозговой центр» запланированной операции.
Вечером 5 октября Бош, Рикардо и Луго встретились в окрестностях Каракаса, на ранчо, где разместился кубинский контрреволюционный центр, известный под названием «Патриотическая ассоциация имени Хосе Марти». Террористы обговорили последние детали предстоящей операции. Жертвой теракта станут пассажиры кубинского самолета авиакомпании «Кубана де авиасьон», совершавшего рейс из южноамериканского государства Гайана на Кубу с промежуточными посадками в островных карибских государствах Тринидад и Тобаго, Барбадос, Ямайка. Выбрали именно этот самолет, поскольку на нем должны лететь кубинские спортсмены, возвращавшиеся домой с центральноамериканского и карибского чемпионатов. Членов молодежной сборной по фехтованию — чемпионов, обладателей золотых медалей — ожидала в Гаване триумфальная встреча.
В полночь Рикардо и Луго вылетели из Каракаса в Порт-оф-Спейн, столицу Тринидада и Тобаго. Через час они были уже в тринидадском столичном аэропорту Пиарко. Отправились оттуда в город, в отель, где провели ночь. На другой день, 6 октября, встали рано, отель покинули в восемь утра, чтобы успеть на самолет «Кубана де авиасьон». Приехав на такси в аэропорт Пиарко, сказали в кассе, что им нужны билеты до Барбадоса. Кассир сообщил: кубинский самолет опаздывает, но вскоре будет два рейса других авиакомпаний, не желают ли господа… Господа, естественно, не пожелали. Позднее, во время расследования причин катастрофы, кассир Чарлз Мюррей вспомнит об этом эпизоде.
Около одиннадцати утра Фредди Луго и Эрнан Рикардо поднялись на борт самолета «Макдонелл Дуглас DC-8-43» авиакомпании «Кубана де авиасьон», рейс КУ-455. Венесуэльцам достались места 27-д и 27-с. Луго окинул взглядом остальные кресла ряда: пусты. «Хорошо, что самолет не полон и соседей не будет», — подумал он.
Самолет действительно не был полон, но пустовало не так уж много мест. Кроме спортсменов, на борту находились: группа работников кубинской рыболовецкой промышленности; члены делегации деятелей культуры Корейской Народно-Демократической Республики; несколько молодых гаванцев, ехавших на учебу в Гаванский университет.
Взревели турбины «Конвей». На световом табло рядом с дверцей в кабину пилотов вспыхнула надпись: «Не курить! Пристегнуть ремни!» Машина, набирая скорость, поднялась в воздух и пошла над морем, в сторону Барбадоса.
Луго запрятал под сиденье пластиковую бомбу, снабженную часовым механизмом. Рикардо спрятал вторую, замаскированную под миниатюрный транзистор, в туалете в хвостовой части самолета. Видимо, он очень нервничал, потому что, как вспоминают свидетели из числа пассажиров, сошедших на Барбадосе, венесуэлец, входя в туалет, с такой силой захлопнул дверь, что ее заело. Пришлось потом звать на помощь, стучаться в дверцу. Выбраться ему удалось лишь с помощью одного из членов экипажа.
Вскоре за иллюминаторами словно вынырнул из моря остров Барбадос. Затем внизу замелькали пальмовые рощи, плантации сахарного тростника, потом небоскребы столицы — Бриджтауна. Земля все ближе… Пассажиров подбросило при посадке. Самолет подрулил к скромному двухэтажному зданию аэропорта Сиуэлл.
Рикардо и Луго покинули борт и на такси отправились в город.
Между тем самолет «Кубана де авиасьон» готовился к продолжению полета. Капитан корабля Вильфредо Перес занял свое место. В правое кресло сел второй пилот Томас Родригес. Вместе с экипажем на борту находились 73 человека.
В 12.15 по местному времени машина оторвалась от взлетной полосы. Самолет, набирая высоту, полетел над морем, над зелеными островками, разбросанными тут и там вдоль побережья «главного» острова.
Прошло восемь минут. Вдруг диспетчер услышал взволнованный голос капитана корабля Вильфредо Переса: «Внимание! Сиуэлл! Сиуэлл! КУ четыреста пятьдесят пять! У нас взрыв на борту! Нужна немедленная посадка! На борту пожар!»
Разрешение на посадку дали незамедлительно.
Пожар, о котором сообщал капитан, вызван взрывом пластиковой бомбы, подложенной Фредди Луго. Кроме того, взрыв прорвал обшивку корабля. Самолет в этот момент находился на расстоянии 28 миль от аэропорта. Вильфредо Перес и второй пилот делали все от них зависящее, чтобы выровнять машину, спасти от падения, — они были уверены, что им удастся благополучно ее посадить. Но через несколько минут взорвалась вторая бомба — та, что была запрятана Эрнаном Рикардо в туалете хвостовой части самолета. Воздушный корабль вошел в пике и рухнул в море в нескольких милях от берега.
Никому из тех, кто находился на борту, спастись не удалось. Некоторые из пассажиров, согласно данным, полученным впоследствии барбадосской правительственной комиссией по расследованию причин катастрофы, задохнулись от едкого дыма еще до падения самолета в море; некоторые погибли во время взрывов.
Весь город говорил о разыгравшейся в воздухе трагедии. Многие купальщики на пляжах и просто прохожие видели, как самолет, оставлявший черный дымный след, упал в воду.
Приехав в отель «Холидэй», Рикардо тут же стал названивать в Каракас. Сначала попросил связать его с сеньором Паниагуа (Орландо Бошем), но этот номер не отвечал. Луиса Посада Каррилеса тоже не оказалось на месте. Тогда он связался со своей невестой Маринес Вегас. Взволнованной скороговоркой сказал ей: «Маринес, ни о чем меня не спрашивай, возьми бумагу и карандаш и запиши: „Автобус, полный собак, взлетел на воздух“. А теперь запиши вот эти номера телефонов… Готово? Позвонишь и передашь про автобус — дословно. И скажи: мы в отчаянном положении, буквально вопрос жизни или смерти, нас уже, похоже, взяли на прицел…»
Террористы так сильно нервничали, что им всюду мерещилась слежка. Поговорив по телефону из вестибюля, Рикардо быстро подошел к стоявшему поодаль Фредди Луго и шепнул ему: «Давай-ка побыстрее уберемся отсюда. Вот тот тип, который на меня смотрит, похоже, из кубинской контрразведки».
Они переехали в отель «Виллидж». Оттуда Эрнан Рикардо вновь позвонил своей невесте. Узнав, что Маринес не удалось никому передать его послание, он принял решение перебраться вместе с Фредди Луго на Тринидад. Только оттуда можно было попасть в Каракас: Барбадос воздушным сообщением с Венесуэлой не связан.
В тот же день, 6 октября, они прибыли в тринидадский аэропорт Пиарко и на такси отправились в отель, который назывался так же, как и барбадосский, — «Холидэй».
По дороге Фредди Луго, пытаясь снять нервное возбуждение, без конца говорил о взрыве кубинского самолета. Он и не догадывался, что таксист говорил не только на своем родном английском языке. Эрик Джонсон — так звали водителя — неплохо понимал по-испански: в свое время он около двух лет прожил в Пуэрто-Рико.
Разговор о погибшем самолете был, разумеется, полон иносказаний и недомолвок. Но сообразительный Эрик Джонсон сумел разобраться, о чем шла речь. Доставив клиентов в «Холидэй», он помчался в ближайший полицейский участок и рассказал там о странной беседе своих пассажиров.
«У меня сложилось впечатление, — сказал он, — что эти типы как раз и взорвали самолет. Ну тот, что разлетелся на куски возле Барбадоса. По радио об этом передавали».
Джонсона внимательно выслушали. Немедленно доложили начальнику столичной полиции. А тот распорядился установить наблюдение за «Холидэй» и организовать подслушивание телефонных разговоров, ведущихся из отеля.
Подслушивание уже через полчаса дало результат. Полицейские записали на пленку полные подозрительных намеков разговоры Эрнана Рикардо с «сеньором Орландо» (Бошем) и Росой (секретаршей Луиса Посада Каррилеса).
Начальник полиции Порт-оф-Спейна отдал приказ задержать подозрительных иностранцев. 7 октября, в восемь часов утра, в 105 номере отеля «Холидэй» Рикардо и Луго были арестованы.
Террористов подвергли долгим допросам. Наконец Эрнан Рикардо не выдержал. На допросе у помощника главного комиссара полиции Тринидада и Тобаго Денниса Рамдауэра он начал давать показания. Да, это они с Фредди Луго взорвали самолет. Телефонное сообщение: «Автобус, полный собак, взлетел на воздух» — предназначалось для Орландо Боша. В организации террористического акта принимал участие и другой кубинский эмигрант — Луис Посада Каррилес. После признания Рикардо его напарник Луго тоже стал давать показания. Вскоре Боша и Посаду арестовали в Каракасе.
Впоследствии Луго, Бош и Посада Каррилес проклинали Эрнана Рикардо за панические телефонные звонки в Каракас, утверждая, что именно из-за них они все попались.
26 октября 1976 года Эрнан Рикардо и Фредди Луго под стражей отправлены на родину, в Венесуэлу. В латиноамериканской печати высказывалось мнение, что власти Тринидада и Тобаго, как и Барбадоса, не решились судить их на своей территории или передать кубинским судебным органам, опасаясь мести остававшихся на свободе соучастников арестованных террористов.
Рикардо и Луго радовались, что их не передали Кубе. К тому же они решили к этому моменту полностью отрицать в венесуэльском суде свою вину, отвергать прежние показания, ссылаясь на то, что они вырваны «с помощью психологических пыток».
Фредди Луго рассказывал: «Все произошло так быстро, что до сих пор кажется мне сном. Тюрьма, негры, которые задают нам вопросы на плохом испанском языке… Когда нас задержали, я уже знал о воздушной катастрофе, услышал по радио. Но английским я не владею. Так что не понял, где это произошло. Не то в Чили, думал я, не то в Венесуэле. А вот о чем я совсем уж не думал, так это о том, что речь шла о самолете, которым случайно летели мы сами и с которого накануне сошли на Барбадосе».
В Венесуэле Рикардо и Луго содержались первое время в здании Управления тайной полиции. Позднее, 9 ноября, вместе с Бошем и Посада Каррилесом их перевели в так называемую Образцовую тюрьму Каракаса. Причем переезд состоялся в обстановке глубокой секретности. Власти официально объявили, что перемещение Рикардо, Луго, Боша и Посада Каррилеса состоится утром 10 ноября. Однако полицейская операция началась накануне поздним вечером: террористов везли в бронированных машинах; полсотни полицейских охраняли четырех преступников.
В преддверии процесса подсудимым предъявили обвинение в предумышленном убийстве, незаконном владении оружием и использовании фальшивых документов. Доказательств вины более чем достаточно; они были представлены следователями и экспертами Венесуэлы, Кубы, Барбадоса и Тринидада и Тобаго.
Адвокаты террористов прибегли к тактике проволочек, чтобы утопить обвинительные материалы в трясине судебного крючкотворства.
В 1977 году расследованием дела о воздушной диверсии занялось армейское судебное ведомство. В июле 1978 года военный прокурор потребовал приговорить Боша к 25 годам заключения, а Посада Каррилеса, Рикардо и Луго — к срокам от 22 до 26 лет.
Долгое время считалось, что барбадосская диверсия организована только и исключительно эмигрантами с Кубы, которые использовали нанятых за деньги исполнителей-венесуэльцев. Однако в социалистических странах не сомневались, что к этому теракту причастны спецслужбы США, продолжавшие вести тайную войну против Кубы.
В первой половине сентября 1976 года в Каракасе, столице Венесуэлы, объявился Орландо Бош, один из руководителей кубинской контрреволюционной эмиграции. Он прибыл из Никарагуа нелегально — по фальшивому костариканскому паспорту на имя Карлоса Луиса Паниагуа.
В столице Венесуэлы его гостеприимно встретил другой кубинский эмигрант, Луис Посада Каррилес, владевший частным сыскным агентством «Коммерческие и промышленные исследования». Это агентство, специализировавшееся в области торгово-промышленного шпионажа, а также консультировавшее по разным деликатным вопросам каракасский мир коммерции и индустрии, разместилось в двухэтажной вилле «Марьянита» в окраинном столичном районе Лас-Пальмас.
Десятого сентября Посада Каррилес свел Орландо Боша с венесуэльцем Эрнаном Рикардо, детективом агентства «Коммерческие и промышленные исследования» и внештатным фоторепортером ряда каракасских газет. Только через несколько дней Рикардо узнал, что его новый знакомец не кто иной, как известный лидер террористов Орландо Бош.
А еще через несколько дней Эрнану стало известно о поставленной перед ним задаче, заключавшейся в осуществлении взрыва кубинского пассажирского самолета. Он привлек к операции своего приятеля и соотечественника Фредди Луго, служившего в министерстве горнодобывающей и нефтяной промышленности и подрабатывавшего в качестве фоторепортера в столичных газетах.
Рикардо и Луго предстояло стать исполнителями задуманного, за что им обещано 25 тысяч долларов. Старшим назначен Рикардо. Бош и Посада Каррилес — «мозговой центр» запланированной операции.
Вечером 5 октября Бош, Рикардо и Луго встретились в окрестностях Каракаса, на ранчо, где разместился кубинский контрреволюционный центр, известный под названием «Патриотическая ассоциация имени Хосе Марти». Террористы обговорили последние детали предстоящей операции. Жертвой теракта станут пассажиры кубинского самолета авиакомпании «Кубана де авиасьон», совершавшего рейс из южноамериканского государства Гайана на Кубу с промежуточными посадками в островных карибских государствах Тринидад и Тобаго, Барбадос, Ямайка. Выбрали именно этот самолет, поскольку на нем должны лететь кубинские спортсмены, возвращавшиеся домой с центральноамериканского и карибского чемпионатов. Членов молодежной сборной по фехтованию — чемпионов, обладателей золотых медалей — ожидала в Гаване триумфальная встреча.
В полночь Рикардо и Луго вылетели из Каракаса в Порт-оф-Спейн, столицу Тринидада и Тобаго. Через час они были уже в тринидадском столичном аэропорту Пиарко. Отправились оттуда в город, в отель, где провели ночь. На другой день, 6 октября, встали рано, отель покинули в восемь утра, чтобы успеть на самолет «Кубана де авиасьон». Приехав на такси в аэропорт Пиарко, сказали в кассе, что им нужны билеты до Барбадоса. Кассир сообщил: кубинский самолет опаздывает, но вскоре будет два рейса других авиакомпаний, не желают ли господа… Господа, естественно, не пожелали. Позднее, во время расследования причин катастрофы, кассир Чарлз Мюррей вспомнит об этом эпизоде.
Около одиннадцати утра Фредди Луго и Эрнан Рикардо поднялись на борт самолета «Макдонелл Дуглас DC-8-43» авиакомпании «Кубана де авиасьон», рейс КУ-455. Венесуэльцам достались места 27-д и 27-с. Луго окинул взглядом остальные кресла ряда: пусты. «Хорошо, что самолет не полон и соседей не будет», — подумал он.
Самолет действительно не был полон, но пустовало не так уж много мест. Кроме спортсменов, на борту находились: группа работников кубинской рыболовецкой промышленности; члены делегации деятелей культуры Корейской Народно-Демократической Республики; несколько молодых гаванцев, ехавших на учебу в Гаванский университет.
Взревели турбины «Конвей». На световом табло рядом с дверцей в кабину пилотов вспыхнула надпись: «Не курить! Пристегнуть ремни!» Машина, набирая скорость, поднялась в воздух и пошла над морем, в сторону Барбадоса.
Луго запрятал под сиденье пластиковую бомбу, снабженную часовым механизмом. Рикардо спрятал вторую, замаскированную под миниатюрный транзистор, в туалете в хвостовой части самолета. Видимо, он очень нервничал, потому что, как вспоминают свидетели из числа пассажиров, сошедших на Барбадосе, венесуэлец, входя в туалет, с такой силой захлопнул дверь, что ее заело. Пришлось потом звать на помощь, стучаться в дверцу. Выбраться ему удалось лишь с помощью одного из членов экипажа.
Вскоре за иллюминаторами словно вынырнул из моря остров Барбадос. Затем внизу замелькали пальмовые рощи, плантации сахарного тростника, потом небоскребы столицы — Бриджтауна. Земля все ближе… Пассажиров подбросило при посадке. Самолет подрулил к скромному двухэтажному зданию аэропорта Сиуэлл.
Рикардо и Луго покинули борт и на такси отправились в город.
Между тем самолет «Кубана де авиасьон» готовился к продолжению полета. Капитан корабля Вильфредо Перес занял свое место. В правое кресло сел второй пилот Томас Родригес. Вместе с экипажем на борту находились 73 человека.
В 12.15 по местному времени машина оторвалась от взлетной полосы. Самолет, набирая высоту, полетел над морем, над зелеными островками, разбросанными тут и там вдоль побережья «главного» острова.
Прошло восемь минут. Вдруг диспетчер услышал взволнованный голос капитана корабля Вильфредо Переса: «Внимание! Сиуэлл! Сиуэлл! КУ четыреста пятьдесят пять! У нас взрыв на борту! Нужна немедленная посадка! На борту пожар!»
Разрешение на посадку дали незамедлительно.
Пожар, о котором сообщал капитан, вызван взрывом пластиковой бомбы, подложенной Фредди Луго. Кроме того, взрыв прорвал обшивку корабля. Самолет в этот момент находился на расстоянии 28 миль от аэропорта. Вильфредо Перес и второй пилот делали все от них зависящее, чтобы выровнять машину, спасти от падения, — они были уверены, что им удастся благополучно ее посадить. Но через несколько минут взорвалась вторая бомба — та, что была запрятана Эрнаном Рикардо в туалете хвостовой части самолета. Воздушный корабль вошел в пике и рухнул в море в нескольких милях от берега.
Никому из тех, кто находился на борту, спастись не удалось. Некоторые из пассажиров, согласно данным, полученным впоследствии барбадосской правительственной комиссией по расследованию причин катастрофы, задохнулись от едкого дыма еще до падения самолета в море; некоторые погибли во время взрывов.
Весь город говорил о разыгравшейся в воздухе трагедии. Многие купальщики на пляжах и просто прохожие видели, как самолет, оставлявший черный дымный след, упал в воду.
Приехав в отель «Холидэй», Рикардо тут же стал названивать в Каракас. Сначала попросил связать его с сеньором Паниагуа (Орландо Бошем), но этот номер не отвечал. Луиса Посада Каррилеса тоже не оказалось на месте. Тогда он связался со своей невестой Маринес Вегас. Взволнованной скороговоркой сказал ей: «Маринес, ни о чем меня не спрашивай, возьми бумагу и карандаш и запиши: „Автобус, полный собак, взлетел на воздух“. А теперь запиши вот эти номера телефонов… Готово? Позвонишь и передашь про автобус — дословно. И скажи: мы в отчаянном положении, буквально вопрос жизни или смерти, нас уже, похоже, взяли на прицел…»
Террористы так сильно нервничали, что им всюду мерещилась слежка. Поговорив по телефону из вестибюля, Рикардо быстро подошел к стоявшему поодаль Фредди Луго и шепнул ему: «Давай-ка побыстрее уберемся отсюда. Вот тот тип, который на меня смотрит, похоже, из кубинской контрразведки».
Они переехали в отель «Виллидж». Оттуда Эрнан Рикардо вновь позвонил своей невесте. Узнав, что Маринес не удалось никому передать его послание, он принял решение перебраться вместе с Фредди Луго на Тринидад. Только оттуда можно было попасть в Каракас: Барбадос воздушным сообщением с Венесуэлой не связан.
В тот же день, 6 октября, они прибыли в тринидадский аэропорт Пиарко и на такси отправились в отель, который назывался так же, как и барбадосский, — «Холидэй».
По дороге Фредди Луго, пытаясь снять нервное возбуждение, без конца говорил о взрыве кубинского самолета. Он и не догадывался, что таксист говорил не только на своем родном английском языке. Эрик Джонсон — так звали водителя — неплохо понимал по-испански: в свое время он около двух лет прожил в Пуэрто-Рико.
Разговор о погибшем самолете был, разумеется, полон иносказаний и недомолвок. Но сообразительный Эрик Джонсон сумел разобраться, о чем шла речь. Доставив клиентов в «Холидэй», он помчался в ближайший полицейский участок и рассказал там о странной беседе своих пассажиров.
«У меня сложилось впечатление, — сказал он, — что эти типы как раз и взорвали самолет. Ну тот, что разлетелся на куски возле Барбадоса. По радио об этом передавали».
Джонсона внимательно выслушали. Немедленно доложили начальнику столичной полиции. А тот распорядился установить наблюдение за «Холидэй» и организовать подслушивание телефонных разговоров, ведущихся из отеля.
Подслушивание уже через полчаса дало результат. Полицейские записали на пленку полные подозрительных намеков разговоры Эрнана Рикардо с «сеньором Орландо» (Бошем) и Росой (секретаршей Луиса Посада Каррилеса).
Начальник полиции Порт-оф-Спейна отдал приказ задержать подозрительных иностранцев. 7 октября, в восемь часов утра, в 105 номере отеля «Холидэй» Рикардо и Луго были арестованы.
Террористов подвергли долгим допросам. Наконец Эрнан Рикардо не выдержал. На допросе у помощника главного комиссара полиции Тринидада и Тобаго Денниса Рамдауэра он начал давать показания. Да, это они с Фредди Луго взорвали самолет. Телефонное сообщение: «Автобус, полный собак, взлетел на воздух» — предназначалось для Орландо Боша. В организации террористического акта принимал участие и другой кубинский эмигрант — Луис Посада Каррилес. После признания Рикардо его напарник Луго тоже стал давать показания. Вскоре Боша и Посаду арестовали в Каракасе.
Впоследствии Луго, Бош и Посада Каррилес проклинали Эрнана Рикардо за панические телефонные звонки в Каракас, утверждая, что именно из-за них они все попались.
26 октября 1976 года Эрнан Рикардо и Фредди Луго под стражей отправлены на родину, в Венесуэлу. В латиноамериканской печати высказывалось мнение, что власти Тринидада и Тобаго, как и Барбадоса, не решились судить их на своей территории или передать кубинским судебным органам, опасаясь мести остававшихся на свободе соучастников арестованных террористов.
Рикардо и Луго радовались, что их не передали Кубе. К тому же они решили к этому моменту полностью отрицать в венесуэльском суде свою вину, отвергать прежние показания, ссылаясь на то, что они вырваны «с помощью психологических пыток».
Фредди Луго рассказывал: «Все произошло так быстро, что до сих пор кажется мне сном. Тюрьма, негры, которые задают нам вопросы на плохом испанском языке… Когда нас задержали, я уже знал о воздушной катастрофе, услышал по радио. Но английским я не владею. Так что не понял, где это произошло. Не то в Чили, думал я, не то в Венесуэле. А вот о чем я совсем уж не думал, так это о том, что речь шла о самолете, которым случайно летели мы сами и с которого накануне сошли на Барбадосе».
В Венесуэле Рикардо и Луго содержались первое время в здании Управления тайной полиции. Позднее, 9 ноября, вместе с Бошем и Посада Каррилесом их перевели в так называемую Образцовую тюрьму Каракаса. Причем переезд состоялся в обстановке глубокой секретности. Власти официально объявили, что перемещение Рикардо, Луго, Боша и Посада Каррилеса состоится утром 10 ноября. Однако полицейская операция началась накануне поздним вечером: террористов везли в бронированных машинах; полсотни полицейских охраняли четырех преступников.
В преддверии процесса подсудимым предъявили обвинение в предумышленном убийстве, незаконном владении оружием и использовании фальшивых документов. Доказательств вины более чем достаточно; они были представлены следователями и экспертами Венесуэлы, Кубы, Барбадоса и Тринидада и Тобаго.
Адвокаты террористов прибегли к тактике проволочек, чтобы утопить обвинительные материалы в трясине судебного крючкотворства.
В 1977 году расследованием дела о воздушной диверсии занялось армейское судебное ведомство. В июле 1978 года военный прокурор потребовал приговорить Боша к 25 годам заключения, а Посада Каррилеса, Рикардо и Луго — к срокам от 22 до 26 лет.
Долгое время считалось, что барбадосская диверсия организована только и исключительно эмигрантами с Кубы, которые использовали нанятых за деньги исполнителей-венесуэльцев. Однако в социалистических странах не сомневались, что к этому теракту причастны спецслужбы США, продолжавшие вести тайную войну против Кубы.
Столкновение самолетов «Боинг-747» на Тенерифе
27 марта 1977 года в аэропорту Лос-Родеос на Тенерифе (Канарские острова) столкнулись два «Боинга-747» авиакомпаний «Пан Америкэн» и «КЛМ». По количеству человеческих жертв — 583 — эта катастрофа самая крупная в истории авиации.
Название маленького курортного городка Лос-Родеос, расположенного на знаменитых Канарских островах, 28 марта 1977 года — в заголовках всех газет мира. Накануне здесь произошла страшная трагедия.
А началось все с того, что террористы так называемого «Движения за независимость и автономию Канарских островов» взорвали в 12.30 (время по Гринвичу) бомбу в зале ожидания аэропорта Лас-Пальмаса. Взрыв не повлек разрушений и человеческих жертв (несколько пассажиров, правда, получили легкие ранения осколками разбившихся стекол), однако администрация, опасаясь новых терактов, временно закрыла терминал. Диспетчеры направляли самолеты в аэропорт Лос-Родеос, расположенный в 70 милях от Лас-Пальмаса.
Аэропорт Лос-Родеос находится в ложбине между двумя потухшими вулканами, на высоте 700 м над уровнем моря. Пилоты недолюбливают его из-за непредсказуемых метеоусловий. За несколько минут солнечная погода могла смениться туманом. Такие метаморфозы объясняются близостью Атлантического океана,
27 мая на трехкилометровую взлетно-посадочную полосу Лос-Родеоса один за другим приземлялись лайнеры самых известных авиакомпаний мира. Местные диспетчеры, отдававшие распоряжения на плохом английском, едва справлялись с небывалым наплывом самолетов.
Командир «Боинга-747» голландской авиакомпании «КЛМ» Якоб ван Зантен также получил указание от диспетчера Лас-Пальмаса следовать в соседний аэропорт. На борту самолета находились 235 пассажиров, которых обслуживали 11 стюардов и стюардесс. В экипаже «КЛМ» — опытные пилоты: командир Якоб ван Зантен, с 25-летним стажем, второй пилот Класс Мейер и бортинженер Вильям Шредер. Ван Зантен, старший летчик-инструктор авиакомпании, много времени проводил на тренажерах, помогая коллегам совершенствовать технику пилотирования.
Голландскому «Боингу» предстояло приземлиться в Лас-Пальмасе, высадить там пассажиров и, забрав очередную туристическую группу, вернуться в Амстердам.
В 13.38 лайнер совершил посадку в Лос-Родеосе. Ван Зантен рассчитывал на недолгое ожидание, поэтому сначала не собирался высаживать пассажиров. Но после 20-минутной задержки изменил свое решение: в 14.00 к «Боингу» подкатили автобусы, которые доставили туристов в зал ожидания.
Другой «Боинг-747», принадлежавший авиакомпании «Пан Америкэн», выполнял рейс PA1736 (позывной «Клипер 1736»); забронирован туристической фирмой «Ройял круиз». На его борту находились 378 пассажиров из Лос-Анджелеса и Нью-Йорка. Впереди их ждал круиз на теплоходе «Золотой Одиссей». Командир «Боинга» Виктор Граббс, второй пилот Роберт Брэгг и бортинженер Джордж Уорнс считали, что их самолет дождется открытия аэропорта Лас-Пальмас в воздухе — топлива в баках более чем достаточно. Но распоряжение диспетчера — закон: в 14.15 «Клипер 1736» совершил посадку в Лос-Родеосе; на его борт поднялись еще два сотрудника авиакомпании.
Маленький аэропорт явно был не рассчитан на обслуживание такого количества самолетов, — вскоре все стоянки и даже часть рулежной дорожки заняли лайнеры, ожидавшие разрешения на вылет в Лас-Пальмас.
Командир ван Зантен успел связаться со своим руководством в Амстердаме и получил необходимое в таких случаях разрешение продлить рабочий день. Правда, при этом оговаривалось, что «КЛМ» должен вылететь из Лас-Пальмаса не позднее 19.00 по местному времени. В противном случае рейс следовало отложить до утра.
В 15.00 аэропорт Лас-Пальмаса открылся, и уже через несколько минут первые счастливчики начали выруливать на взлетную полосу. Образовалась настоящая очередь из самолетов.
Американский «Боинг-747» в полной готовности ожидал своей очереди на взлет. Граббс с нетерпением поглядывал на самолет компании «КЛМ», преградивший ему дорогу.
В 16.15 туристы заняли места на борту голландского лайнера; только сопровождавший их гид остался по делам в Лос-Родеосе. Не получив разрешения на взлет, Якоб ван Зантен решил воспользоваться очередной задержкой и дозаправить самолет топливом, чтобы сэкономить на этом время в Лас-Пальмасе. В 16.45 дозаправка была закончена.
А погода между тем стала портиться, налетевший с моря ветер принес дождевые облака, по иллюминаторам самолетов поползли тяжелые серые капли, видимость резко упала. Посадочные огни в аэропорту не работали, — взлет в условиях плохой видимости связан с определенным риском.
27 марта на «вышке» аэропорта Лос-Родеос дежурили два диспетчера. Один управлял движением самолетов на земле («нижний»), второй руководил взлетом и посадкой («верхний»).
После нескольких часов ожидания с «вышки» Лос-Родеоса «КЛМ» получил указание рулить по 12-й полосе до самого конца, затем развернуться и запросить разрешение на взлет. «Нижний» диспетчер говорил по-английски с таким сильным испанским акцентом, что второму пилоту Майеру пришлось несколько раз уточнять маршрут.
В 16.59 голландский «Боинг» покатил к началу ВПП, причем пришлось включить освещение, так как двигался он почти вслепую. На исполнительном старте экипаж должен связаться с «верхним» диспетчером, но уже на другой частоте.
Вслед за ним готовился подняться в небо и «Клипер 1736», следовавший за «КЛМ». «Нижний» диспетчер в 17.02.08 дал ему команду выруливать на 12-ю полосу, затем свернуть на третьем съезде (C-3) налево и продолжить путь по рулежной дорожке на 30-ю полосу.
В 17.02 «верхний» диспетчер связался с голландским самолетом: «КЛМ четыре тысячи восемьсот пять, сколько съездов вы уже прошли?»
«Я думаю, мы только что миновали четвертый», — ответил пилот.
Видимость в тумане не превышала 50 м, и ван Зантен с трудом угадывал границы ВПП. Достигнув конца полосы, лайнер начал разворот на 180 градусов.
«КЛМ четыре тысячи восемьсот пять, доложите, когда будете готовы к взлету», — продолжал диспетчер.
Внимание командира голландского «Боинга» было сконцентрировано на управлении самолетом, поэтому он ответил коротко: «О'кей». Ван Зантен на «КЛМ» спешил. Часы на приборной панели показывали уже 17.05, а из Лас-Пальмаса ему надо вылететь до 19.00, иначе — задержка рейса.
Тем временем экипаж американского «Боинга» тщетно пытался разглядеть в тумане огни третьего съезда. Аэропорт Лос-Родеос не был оборудован обзорным радиолокатором, и диспетчерам приходилось постоянно уточнять положение самолетов на земле по докладам пилотов.
«Клипер тысяча семьсот тридцать шесть, сообщите, когда покинете полосу».
«Клипер тысяча семьсот тридцать шесть», — отозвался капитан Граббс, подтвердив тем самым получение запроса.
Экипаж голландского «Боинга» уже заканчивал подготовку к взлету. Видимость временно улучшилась до 900 м. Второй пилот связался с диспетчером: «Это КЛМ четыре тысячи восемьсот пять. Готовы к взлету».
Выдержав паузу, диспетчер ответил: «КЛМ 4805, после взлета занимайте эшелон 9, 0. Правый разворот на курс 040. После прохода ВОР (вид радиомаяка. — И.М.) Лас-Пальмаса выходите на связь с диспетчером…»
В наушниках у пилотов раздался треск. Майер повторил полученные инструкции, и ван Зантен кивнул: «Понял».
Пока «КЛМ» вел переговоры с «вышкой», пилоты «Пан Америкэн» не заметили, как проскочили третий съезд. Второй пилот «Клипера» пытался поймать паузу в радиообмене между диспетчером и голландскими летчиками. Наконец, ему удалось вклиниться в разговор: «…мы все еще на полосе, Клиппер тысяча семьсот тридцать шесть». По трагической случайности его слова наложились на окончание инструкции, которую диспетчер давал «КЛМ»: «…будьте готовы к взлету. Я свяжусь с вами, как только освободится ВПП». В кабине голландского экипажа вместо указаний диспетчера услышали треск. В результате ван Зантен не узнал самого главного — на полосе все еще находится «Пан Ам» — и посчитал, что разрешение на взлет ему дано. В 17.06 голландский «Боинг» начал роковой разбег.
То, чего не услышал занятый подготовкой к взлету ван Зантен, уловил бортинженер Вильям Шредер. «Командир, они что, все еще на полосе?» — обратился он к капитану. «Что ты сказал?» — переспросил ван Зантен. Из-за практически нулевой видимости он с трудом удерживал самолет по центру полосы. «„Пан Ам“ уже свернул?» — повторил вопрос Шредер. — «А-а… да!» — отмахнулся командир. Набирая скорость, «КЛМ» мчался в тумане прямо на самолет «Пан Ам».
Пилоты «Клипера» слышали все переговоры между диспетчером и экипажем «КЛМ». Второй пилот Роберт Брэгг позже рассказывал: «Сквозь туман я увидел впереди огни. Я сначала подумал, что это „КЛМ“ стоит в конце полосы. Но потом понял, что огни приближаются». Брэгг закричал: «Сворачивай, сворачивай!» Командир Граббс тоже заметил голландский лайнер и резко повернул свой самолет — на 30 градусов. Поздно…
Якоб ван Зантен, увидев в нескольких метрах лайнер «Пан Ам», изо всех сил потянул штурвал на себя, пытаясь поднять многотонную машину в воздух. Хвост «Боинга» заскрежетал по бетону. Оторвавшись на несколько метров от земли, на скорости 265 км/ч «КЛМ» в 17.06.50 врезался в своего американского собрата. Четыре стойки шасси снесли большую часть верха фюзеляжа «Пан Ам». Именно благодаря этой пробоине спаслась часть пассажиров. От удара стойки отлетели, и «голландец» рухнул на бетонку в 150 м от места столкновения. Полуразрушенный фюзеляж машины метров триста протащило по полосе, пока он не остановился, развернувшись на 90 градусов.
Один за другим взорвались топливные баки. Обломки разлетались на сотни метров вокруг, и от них загорелся американский «Боинг», через несколько секунд превратившийся в гигантский факел.
Название маленького курортного городка Лос-Родеос, расположенного на знаменитых Канарских островах, 28 марта 1977 года — в заголовках всех газет мира. Накануне здесь произошла страшная трагедия.
А началось все с того, что террористы так называемого «Движения за независимость и автономию Канарских островов» взорвали в 12.30 (время по Гринвичу) бомбу в зале ожидания аэропорта Лас-Пальмаса. Взрыв не повлек разрушений и человеческих жертв (несколько пассажиров, правда, получили легкие ранения осколками разбившихся стекол), однако администрация, опасаясь новых терактов, временно закрыла терминал. Диспетчеры направляли самолеты в аэропорт Лос-Родеос, расположенный в 70 милях от Лас-Пальмаса.
Аэропорт Лос-Родеос находится в ложбине между двумя потухшими вулканами, на высоте 700 м над уровнем моря. Пилоты недолюбливают его из-за непредсказуемых метеоусловий. За несколько минут солнечная погода могла смениться туманом. Такие метаморфозы объясняются близостью Атлантического океана,
27 мая на трехкилометровую взлетно-посадочную полосу Лос-Родеоса один за другим приземлялись лайнеры самых известных авиакомпаний мира. Местные диспетчеры, отдававшие распоряжения на плохом английском, едва справлялись с небывалым наплывом самолетов.
Командир «Боинга-747» голландской авиакомпании «КЛМ» Якоб ван Зантен также получил указание от диспетчера Лас-Пальмаса следовать в соседний аэропорт. На борту самолета находились 235 пассажиров, которых обслуживали 11 стюардов и стюардесс. В экипаже «КЛМ» — опытные пилоты: командир Якоб ван Зантен, с 25-летним стажем, второй пилот Класс Мейер и бортинженер Вильям Шредер. Ван Зантен, старший летчик-инструктор авиакомпании, много времени проводил на тренажерах, помогая коллегам совершенствовать технику пилотирования.
Голландскому «Боингу» предстояло приземлиться в Лас-Пальмасе, высадить там пассажиров и, забрав очередную туристическую группу, вернуться в Амстердам.
В 13.38 лайнер совершил посадку в Лос-Родеосе. Ван Зантен рассчитывал на недолгое ожидание, поэтому сначала не собирался высаживать пассажиров. Но после 20-минутной задержки изменил свое решение: в 14.00 к «Боингу» подкатили автобусы, которые доставили туристов в зал ожидания.
Другой «Боинг-747», принадлежавший авиакомпании «Пан Америкэн», выполнял рейс PA1736 (позывной «Клипер 1736»); забронирован туристической фирмой «Ройял круиз». На его борту находились 378 пассажиров из Лос-Анджелеса и Нью-Йорка. Впереди их ждал круиз на теплоходе «Золотой Одиссей». Командир «Боинга» Виктор Граббс, второй пилот Роберт Брэгг и бортинженер Джордж Уорнс считали, что их самолет дождется открытия аэропорта Лас-Пальмас в воздухе — топлива в баках более чем достаточно. Но распоряжение диспетчера — закон: в 14.15 «Клипер 1736» совершил посадку в Лос-Родеосе; на его борт поднялись еще два сотрудника авиакомпании.
Маленький аэропорт явно был не рассчитан на обслуживание такого количества самолетов, — вскоре все стоянки и даже часть рулежной дорожки заняли лайнеры, ожидавшие разрешения на вылет в Лас-Пальмас.
Командир ван Зантен успел связаться со своим руководством в Амстердаме и получил необходимое в таких случаях разрешение продлить рабочий день. Правда, при этом оговаривалось, что «КЛМ» должен вылететь из Лас-Пальмаса не позднее 19.00 по местному времени. В противном случае рейс следовало отложить до утра.
В 15.00 аэропорт Лас-Пальмаса открылся, и уже через несколько минут первые счастливчики начали выруливать на взлетную полосу. Образовалась настоящая очередь из самолетов.
Американский «Боинг-747» в полной готовности ожидал своей очереди на взлет. Граббс с нетерпением поглядывал на самолет компании «КЛМ», преградивший ему дорогу.
В 16.15 туристы заняли места на борту голландского лайнера; только сопровождавший их гид остался по делам в Лос-Родеосе. Не получив разрешения на взлет, Якоб ван Зантен решил воспользоваться очередной задержкой и дозаправить самолет топливом, чтобы сэкономить на этом время в Лас-Пальмасе. В 16.45 дозаправка была закончена.
А погода между тем стала портиться, налетевший с моря ветер принес дождевые облака, по иллюминаторам самолетов поползли тяжелые серые капли, видимость резко упала. Посадочные огни в аэропорту не работали, — взлет в условиях плохой видимости связан с определенным риском.
27 марта на «вышке» аэропорта Лос-Родеос дежурили два диспетчера. Один управлял движением самолетов на земле («нижний»), второй руководил взлетом и посадкой («верхний»).
После нескольких часов ожидания с «вышки» Лос-Родеоса «КЛМ» получил указание рулить по 12-й полосе до самого конца, затем развернуться и запросить разрешение на взлет. «Нижний» диспетчер говорил по-английски с таким сильным испанским акцентом, что второму пилоту Майеру пришлось несколько раз уточнять маршрут.
В 16.59 голландский «Боинг» покатил к началу ВПП, причем пришлось включить освещение, так как двигался он почти вслепую. На исполнительном старте экипаж должен связаться с «верхним» диспетчером, но уже на другой частоте.
Вслед за ним готовился подняться в небо и «Клипер 1736», следовавший за «КЛМ». «Нижний» диспетчер в 17.02.08 дал ему команду выруливать на 12-ю полосу, затем свернуть на третьем съезде (C-3) налево и продолжить путь по рулежной дорожке на 30-ю полосу.
В 17.02 «верхний» диспетчер связался с голландским самолетом: «КЛМ четыре тысячи восемьсот пять, сколько съездов вы уже прошли?»
«Я думаю, мы только что миновали четвертый», — ответил пилот.
Видимость в тумане не превышала 50 м, и ван Зантен с трудом угадывал границы ВПП. Достигнув конца полосы, лайнер начал разворот на 180 градусов.
«КЛМ четыре тысячи восемьсот пять, доложите, когда будете готовы к взлету», — продолжал диспетчер.
Внимание командира голландского «Боинга» было сконцентрировано на управлении самолетом, поэтому он ответил коротко: «О'кей». Ван Зантен на «КЛМ» спешил. Часы на приборной панели показывали уже 17.05, а из Лас-Пальмаса ему надо вылететь до 19.00, иначе — задержка рейса.
Тем временем экипаж американского «Боинга» тщетно пытался разглядеть в тумане огни третьего съезда. Аэропорт Лос-Родеос не был оборудован обзорным радиолокатором, и диспетчерам приходилось постоянно уточнять положение самолетов на земле по докладам пилотов.
«Клипер тысяча семьсот тридцать шесть, сообщите, когда покинете полосу».
«Клипер тысяча семьсот тридцать шесть», — отозвался капитан Граббс, подтвердив тем самым получение запроса.
Экипаж голландского «Боинга» уже заканчивал подготовку к взлету. Видимость временно улучшилась до 900 м. Второй пилот связался с диспетчером: «Это КЛМ четыре тысячи восемьсот пять. Готовы к взлету».
Выдержав паузу, диспетчер ответил: «КЛМ 4805, после взлета занимайте эшелон 9, 0. Правый разворот на курс 040. После прохода ВОР (вид радиомаяка. — И.М.) Лас-Пальмаса выходите на связь с диспетчером…»
В наушниках у пилотов раздался треск. Майер повторил полученные инструкции, и ван Зантен кивнул: «Понял».
Пока «КЛМ» вел переговоры с «вышкой», пилоты «Пан Америкэн» не заметили, как проскочили третий съезд. Второй пилот «Клипера» пытался поймать паузу в радиообмене между диспетчером и голландскими летчиками. Наконец, ему удалось вклиниться в разговор: «…мы все еще на полосе, Клиппер тысяча семьсот тридцать шесть». По трагической случайности его слова наложились на окончание инструкции, которую диспетчер давал «КЛМ»: «…будьте готовы к взлету. Я свяжусь с вами, как только освободится ВПП». В кабине голландского экипажа вместо указаний диспетчера услышали треск. В результате ван Зантен не узнал самого главного — на полосе все еще находится «Пан Ам» — и посчитал, что разрешение на взлет ему дано. В 17.06 голландский «Боинг» начал роковой разбег.
То, чего не услышал занятый подготовкой к взлету ван Зантен, уловил бортинженер Вильям Шредер. «Командир, они что, все еще на полосе?» — обратился он к капитану. «Что ты сказал?» — переспросил ван Зантен. Из-за практически нулевой видимости он с трудом удерживал самолет по центру полосы. «„Пан Ам“ уже свернул?» — повторил вопрос Шредер. — «А-а… да!» — отмахнулся командир. Набирая скорость, «КЛМ» мчался в тумане прямо на самолет «Пан Ам».
Пилоты «Клипера» слышали все переговоры между диспетчером и экипажем «КЛМ». Второй пилот Роберт Брэгг позже рассказывал: «Сквозь туман я увидел впереди огни. Я сначала подумал, что это „КЛМ“ стоит в конце полосы. Но потом понял, что огни приближаются». Брэгг закричал: «Сворачивай, сворачивай!» Командир Граббс тоже заметил голландский лайнер и резко повернул свой самолет — на 30 градусов. Поздно…
Якоб ван Зантен, увидев в нескольких метрах лайнер «Пан Ам», изо всех сил потянул штурвал на себя, пытаясь поднять многотонную машину в воздух. Хвост «Боинга» заскрежетал по бетону. Оторвавшись на несколько метров от земли, на скорости 265 км/ч «КЛМ» в 17.06.50 врезался в своего американского собрата. Четыре стойки шасси снесли большую часть верха фюзеляжа «Пан Ам». Именно благодаря этой пробоине спаслась часть пассажиров. От удара стойки отлетели, и «голландец» рухнул на бетонку в 150 м от места столкновения. Полуразрушенный фюзеляж машины метров триста протащило по полосе, пока он не остановился, развернувшись на 90 градусов.
Один за другим взорвались топливные баки. Обломки разлетались на сотни метров вокруг, и от них загорелся американский «Боинг», через несколько секунд превратившийся в гигантский факел.