Страница:
Когда негодование зрителей достигло чудовищного крещендо, отворились ворота, и на поле выбежала исполинская гиеновидная кошка из Тилля. Таких крупных особей Мерлин прежде не видел даже в королевском зоопарке. Стадион почтительно притих.
Вампиры отреагировали мгновенно. Похватав оружие, голубые и оранжевые выстроились в две шеренги, фалангами выставив нестройные частоколы рогатин. А над трибунами зашуршал голос комментатора:
– Уважаемые гости! Начинается коррида. От неблагодарных пленников требуется совсем немногое: как следует разозлить кошечку. А затем на поле выйдет восходящая звезда Западной школы тореро – юный Кацинд из Путей Прерывающих Полет!
Под рукоплескания миллиона ладошек вампиры кололи зверюгу копьями, а самые отважные, подкравшись сзади, швыряли топоры. Из десятка не слишком глубоких ран выплескивались зеленоватые огоньки. Разъяренная тварь, перепрыгнув через копья, обрушилась на фалангу оранжевых, придавив троих гладиаторов своей тушей и достав когтями еще четверых. Одного гладиатора-траба гиеновидная кошка сжала челюстями, а затем, мотнув башкой, отбросила к трибунам верхнюю половину туловища. Откушенные ноги были с хрустом разжеваны и с урчанием проглочены. Стадион завопил от восторга.
Вампиры, однако, не дрогнули. Это племя обладало природной устойчивостью к ранам, смерти же они не боялись в принципе. Несколько мхуту опустились на карачки в пяти шагах от хвоста страшного зверя, а другие разбегались и, отталкиваясь от этого живого трамплина, запрыгивали на спину монстра. Одному удалось загнать копье под лопатку хищной твари, другой воткнул наконечник и четверть древка точно в загривок, а еще двое рубили зверя мечами и даже отсекли ухо.
Убить гиеновидного великана таким образом, конечно, не удалось – важные органы этих отродий прятались глубоко внутри, под широченными и очень толстыми костяными пластинами ребер и лопаток. Тем не менее кошка получила весьма болезненные царапины и была озлоблена.
Расшвыряв нахальных наездников одним движением плеч, зверь заревел, обещая обидчикам медленную и мучительную гибель. Стадион замер, предвкушая сцену кровавой расправы.
Однако распорядители решили, что предварительная часть шоу благополучно завершена. Внезапно, сопровождаемый вспышками молний, торжественной музыкой и клубами дыма, в центр арены козырнулся тореро. Кацинд был высок, строен и прекрасно сложен. Рельефная мускулатура играла на теле, прикрытом лишь полосатой набедренной повязкой. Из собачьей пасти демона весело выглядывал, то и дело раздваиваясь, темно-красный язык.
Из сжатых в кулак пальцев тореро вырвалась гибкая струя желтого пламени, и этот бич хлестнул зверя по ляжке. Забыв про вампиров, гиеновидная кошка бросилась на нового обидчика. Кацинд легко уклонился от стремительной, но неуклюжей туши и вдобавок шлепнул по загривку промчавшуюся мимо тваръ.
Под шквал аплодисментов он играл с могучим зверем, подразнивая огненным кнутом и ускользая от атак. Вдоволь потешив публику, Кацинд превратил плеть в тонкую твердую струю пламени и одним ударом уложил гиеновидную кошку, поразив точно в сердце.
– Какой шикарный мальчик, хоть сейчас при всех отдамся…-простонала Дара. – Муакос, распорядись – пусть он подойдет.
– Уймись, кошка подзаборная, – холодно посоветовал Мандор.
А тореро уже поднимался по ступенькам, раскланиваясь и посылая воздушные поцелуи безумно вопящим поклонницам. Дара ждала его, нетерпеливо переступая ножками и многообещающе улыбаясь.
Кацинд приблизился на пять шагов, отвесил поклоны направо и налево, а затем в его руке снова сверкнула плеть. Огненный кнут обрушился на королевскую ложу.
Время замедляет свое течение. Мерлин видит, как извилистая струя пламени надвигается, захлестывая всю ложу. Убийца опытен – от такого удара не уйдет никто.
Первый приступ растерянности проходит почти мгновенно. На запястье шевелится Фракир, но ей не под силу отразить поток сжигающих субстанций. Приходит решение: «Убрать огонь, скрутить киллера» – и Мерлин лихорадочно перебирает заклинания в поисках подходящих чар.
Что-то происходит почти без его участия. Смертоносное пламя отражено в зенит, а Фракир сжимает горло Кацинда. Киллер-тореро хрипит, задыхаясь, и теряет сознание, огонь в его руке гаснет. Король догадывается, что спасен спайкардами – оба сработали одновременно, отбив неожиданную атаку.
Зрители начинают понимать, что присутствуют при непредусмотренном событии. У жителей Хаоса немалый опыт – за последнее время они видели множество подобных случайностей, так что ясно: кто-то вознамерился одним махом вычеркнуть из истории всю королевскую семью.
Мерлин приказывает страже козырнуть бесчувственного Кацинда в темницы Путей Всевидящих. Затем превращает спайкард правой руки в авторучку и пишет громадными буквами в небе над стадионом: «Покушение не увенчалось успехом. Августейшая семья не пострадала. Преступник убит».
По трибунам катится гул. Кто-то обрадован этим известием, хотя наверняка найдутся и огорченные. Мерлин пишет следующее сообщение: «Милостью короля гладиаторам-вампирам дарована свобода».
Повернувшись к еще не опомнившимся от шока родственникам, он говорит. Это звучит как приказ:
– Мама и Мандор – немедленно ко мне. Придется серьезно поговорить.
Над карликовыми джунглями бушевала карликовая гроза. Тучи, плававшие по саду и террасе на уровне плеч, бурлили миниатюрными молниями. Поморщившись, Мерлин отодвинул грозовой фронт подальше от кабинета, так что писк грома стал еле слышным. Наливая себе виски, король отметил, что рука слегка дрожит.
– Ты хорошо придумал, – одобрительно заметил Мандор. – Пусть организаторы покушения думают, что Кацинд мертв и не сможет их выдать.
– Он должен назвать всех! – звенящим от ненависти голосом отчеканила Дара. – Я лично выбью из него признания…
– Этим займется Мандор, – возразил король. – И другие специалисты из Путей Всевидящих.
Возмутившись, Дара осведомилась вызывающим тоном:
– Кто-то сомневается в моих способностях?
– Мы сомневаемся в твоей беспристрастности, – просветил ее Мандор. – Совсем недавно кое-кто из присутствующих сгорал от вожделения, глядя на Кацинда.
Он процитировал фразу, вычитанную в какой-то книжке: «Женщинам тоже следовало бы думать тем местом, которое на плечах, а не тем, которое между ногами». Вспылив, Дара напомнила, чтобы они не забывали, с кем говорят.
Устав от их пререканий, Мерлин несколько раз сильно хлопнул ладонью по жемчужной столешнице. Получилось громко. Родичи, правильно поняв тонкий намек, обиженно притихли.
– Результаты следствия мне известны заранее, – сообщил Мерлин, – Убийцу подослала оппозиция. Пути, стараниями Мефа проигравшие финал королевской гонки.
– Не будь таким наивным, – фыркнула Дара. – Тут приложила свою бархатную ручку главная ведьма Нирваны. Геката обещала расправиться со мной и не забыла о мести.
Мандор заверил, что Кацинд под пытками выложит все. Даже то, чего не знает.
– Возможно, – сказал Мерлин. – Но сейчас разговор о другом. Если вы обратили внимание, нас спасли мои спайкарды.
– У тебя их несколько? – насторожилась Дара. – Ты рассказывал про один, найденный в комнате Бранда.
– Так оно и было до недавнего времени. – Мерлин кивнул и, выдержав паузу, снова заговорил: – Незадолго до коронации я задремал, и во сне дядюшка Девлин дал мне еще один. А заодно сообщил, что на первый спайкард кое-кто наложил чары, чтобы подчинить меня своей власти.
Побледнев, Дара тихо спросила:
– Кто мог это сделать?
– Если верить моему сну… – король помедлил, пристально глядя на сводного брата, – это сделал Мандор.
Седой чародей подавился вином. Отставив кубок, он долго кашлял, прочищая глотку. Потом произнес, запинаясь:
– Мерль, ты в своем уме? Ты всерьез считаешь, что мне под силу переколдовать спайкард?
Об этом он как-то не подумал, а довод был резонный… Мерлин прикинул Мощь, таящуюся в каждом перстне, и сопоставил результат с известными ему способностями Мандора. Соотношение выходило не в пользу главы Дома Всевидящих.
Спайкард был черным ящиком, работавшим на основе совершенно непостижимых принципов. Если сравнить спайкард с новейшим «Макинтошем», на который инсталлирована собственная операционка с никому не ведомой шестидесятичетырехразрядной кодировкой, то Мандор выглядел чем-то вроде PC-XT с первыми версиями MS DOS.
– Да, тебе такую махину не взломать, – согласился король. – Меня пытались дезинформировать.
Снова вернулись вопросы, беспокоившие его не первый день. Кто подкинул оба спайкарда? И с какой целью? Ответа не было. Вернее, напрашивалось очень много ответов, но никто не мог бы подсказать, какой из них правильный. Мерлин вздохнул.
– Покажи мне спайкарды, – потребовал Мандор, протягивая руку.
Дураков нет, подумал король. Он показал перстни издали. Весьма недовольный его предусмотрительностью Мандор долго разглядывал амулеты, покручивая пальцами стальные шарики, служившие ему дополнительным логическим инструментом. Наконец произнес неуверенно:
– Вон тот, с синеватой звездочкой… У отца был похожий.
– У Суэйвилла был спайкард? – вскричала потрясенная Дара. – Я никогда об этом не слышала.
Мандор молча покачал седой головой и негромко проговорил:
– Я почти убежден, что Мерлю достался именно тот перстень. Отец нашел его в развалинах какой-то нирванской крепости. Потом был неудачный штурм Артаньяна, но в битве за Амбер спайкард защитил отца. Старик рассказывал, что лишь при помощи этой побрякушки сумел стать королем Хаоса… – Глава Дома умолк, погрузившись в размышления. – Однажды, еще до его болезни, я попросил отца научить меня обращению со спайкардом, но он ответил отказом. У него почему-то возникли подозрения, что спайкард зачарован. Видимо, отступая из своей крепости, Гамлет или Кул умышленно оставили перстень с заклятием, не позволяющим причинить зло нирванским владыкам. Именно поэтому отец не смог захватить Отражение Артаньян, а потом и вовсе забыл о существовании Нирваны… Догадавшись об этом, он спрятал спайкард подальше и никогда больше к нему не прикасался.
– Ты хочешь сказать, что Гамлет или Кул способны управлять магией Чешуек? – Дара запнулась. – Да, я могла бы в это поверить. Кул владеет Искусством, которое сильно отличается от нашего. Они молча переглянулись. В комнате стало непривычно тихо, и слышно было, как трубят крохотные слоники, отгоняя от водопоя карликовых ягуаров. Вдруг Мерлин воскликнул:
– Но ведь я нашел этот перстень в комнате Бранда… Каким образом спайкард отчима оказался в Амбере?
– Хороший вопрос… – Мандор задумался. – Отец говорил, что спайкард хранится в надежном месте, но подробностей не раскрывал. Потом, когда открылась пропажа, у него случилась большая разборка с князем Ларсусом. В общем, спайкард исчез в те дни, когда из темниц Драконьих Птенцов бежали Оберон и Бранд.
– Припоминаю, – Дара заерзала на стуле. – Был большой скандал. Перед тем Суэйвилл собирался жениться на Гавиале, средней дочери Ларсуса и Белинды. Помолвка была расторгнута, поскольку правящая семья нашего Двора не сохранила какую-то реликвию. И тогда Суэйвилл женился на мне.
Мерлин застонал, массируя виски. История запутывалась прямо на глазах. Вежливо посоветовав всем заткнуться, он налил себе полстакана бренди и прочистил мозги хорошим глотком. Потом включил музыку погромче. Под грохот «катящихся камней» мысли потекли размеренно, мозаичные обрывки разрозненных сведений встали на свои места. Словно старенькая программа speeddisk приводила в порядок файловую структуру.
– Кажется, начинаю кое-что понимать, – сообщил он наконец, немного убавив громкость динамиков. – Спайкард хранился во владениях Птенцов, а в камере тамошней темницы сидел Бранд. Так?
– Не совсем, – нервно сказала Дара. – В той камере сидел Оберон, а Бранд жил в замке – на правах почетного гостя, но под негласной охраной. Когда Суэйвилл, Сухей и Ларсус перестали доверять амбериту, Бранда сослали в какое-то гиблое Отражение, где за ним обещали присматривать родные брат и сестра…
– Блейз и Фиона участвовали в том заговоре?! – сдавленным голосом переспросил Мерлин.
– Естественно! – Мандор усмехнулся. – Дара, продолжай. Ты должна знать пикантные подробности тех событий.
– Ничего особенного, – поморщилась вдовствующая королева-мать. – Когда это случилось, меня как раз отправили в длительный военный поход по Теням, где время течет слишком медленно. Пока я отсутствовала, в Хаосе прошло несколько лет. Вернувшись, я узнала, что амбериты бежали, а вместе с ними, видимо, исчез спайкард.
Мандор подхватил:
– Поскольку спайкард нашелся в апартаментах Бранда, нетрудно понять, что именно Бранд его и украл.
– Похоже на правду, – нехотя согласилась Дара.
Они очень удивились, когда молодой король вдруг принялся выкрикивать ругательства, сопровождая непотребную лексику ударами кулака по столу. Отведя душу, Мерлин прорычал:
– Дело не только в спайкарде. Кроме него где-то в Хаосе хранилась еще одна штучка, которая тоже исчезла примерно в те же времена. Знаете, о чем я, говорю? Угадайте с трех попыток…
Мандор глубоко вдыхал и тяжело выдыхал ароматы тропической флоры. Его лицо побледнело, став одного цвета с серебристыми висками. Кое-как взяв себя в руки, глава Путей Всевидящих пролепетал:
– Копье Скорби?
– Оно самое! – Мерлин снова выругался. – Именно так мне сказал Сухей. Полагаю, Бранд украл и то и другое. И теперь Копье Скорби валяется где-нибудь в чуланах Амбера. К нашему счастью, мои дядюшки и тетушки понятия не имеют, для чего оно нужно.
– Так же, как и мы, – к месту напомнила Дара. – Мы тоже этого не знаем.
– Попробую осторожно выведать что-нибудь у Фионы, – вызвался Мандор и добавил, хмуря лоб: – Между прочим, вовсе не обязательно, чтобы Бранд спрятал Копье именно в отцовском дворце. Там, знаете ли, иногда сшивались крутые парни вроде Оберона или Дворкина, да и Единорог заглядывает. Опасно хранить магические атрибуты в таком месте.
Мерлин снова задумался, но уже без музыкально-алкогольного допинга. Покачивая головой, он признал:
– Безусловно, ты прав. Будь оно в Амбере, его бы давно нашли. Следовательно, Бранд заныкал Копье Скорби где-то в другом месте.
– Скорее всего, в Замке Четырех Миров, – отвлеченно проговорил Мандор. – Дара, не хочешь что-нибудь добавить?
Она исподлобья посмотрела на пасынка, затем отвернулась и проговорила, глядя на освещенный золотистой луной залив:
– Я спрашивала об этом Оберона перед тем, как старик отправился ремонтировать Лабиринт. Подробностей про Копье и спайкард я не знала, но помнила, что с его побегом связана какая-то важная пропажа… В общем, он засмеялся и заявил, что самая важная из пропаж – дело его рук, но сейчас этой штуки во владениях Амбера нет.
– Мог соврать, – заметил Мандор. – На его месте так поступил бы каждый.
Мерлин решил, что пора закругляться. Кое-что дорогие родственнички уже выболтали, а большего наверняка не скажут. Он в очередной раз позавидовал нирванской семье, которая, по слухам, движется к своим целям единым строем, как сжатый кулак. С другой стороны, в Хаосе, где каждый играет собственную партию, жить намного интересней.
– На сегодня хватит, все свободны, – сказал он лениво и, когда Дара с Мандором ушли, вытащил из Колоды картонку, на которой было нарисовано янтарное колечко. – Сынуля, где шляешься?
– Я здесь, па! – гаркнул, материализовавшись в трех шагах, Колесный Призрак.
Не изменив дурной привычке, Межтенье опять предстало в новом обличье. Справа день, слева ночь – в такой вот декорации Мерлин шагал по бесконечной серой тропе. Предметы долго маячили впереди, потом вдруг выяснялось, что ты уже прошел мимо, и они оказались далеко за спиной.
Если верить «роллексу», Мерлин второй час преодолевал занудливо пересеченную местность. Горка – спуск, снова горка и снова спуск – словно едешь на трамвае по Сан-Франциско.
Путь был указан достаточно четко – узкая полоса полумрака между пространством ослепительного жаркого полдня и зоной непроглядной тьмы. Шаг вправо от сумрака – обжигает, шаг влево – замерзнешь. Ничего не оставалось, кроме как тупо брести в серых сумерках по серому холмистому полю.
Дороги в нормальном смысле тоже не было – гладкая упругая поверхность, усеянная геометрически безупречными ячейками вздутий. Мерлин подозревал, что эти псевдохолмики имеются и в Зоне Мрака, но проверять эту догадку не стал. Несколько раз Колесный Призрак взлетал повыше, чтобы оглядеть окрестности, а вернувшись, подтверждал, что они движутся в правильном направлении.
Погладив непривычно молчаливую Фракир, Мерлин осведомился:
– Мне решили устроить выволочку?
– В каком смысле? – переспросила веревка-удушительница.
– Наверняка хозяевам этой вечеринки известно, что я заглянул в гости. И с какой целью заглянул, тоже известно. Тем не менее никто не желает выходить навстречу.
Молчание Фракир затянулось. За это время Мерлин успел преодолеть два холма и подняться на третий.
– Не могу ответить, – сообщила веревка.
– Не можешь или не имеешь права? Она сказала уклончиво:
– Я – всего лишь передаточная инстанция.
– Но ведь кое-что ты должна знать.
– Кое-что – это очень немного.
– Не желаешь поделиться этой крупицей знаний? Фракир снова сделала паузу, потом осторожно сказала:
– Не уверена, что мне разрешат произнести больше двух слов, которые вряд ли будут содержать много информации.
– И что же произойдет, если ты осмелишься?
– Даже не хочется об этом думать.
– Между тем ты уже сообщила довольно ценную информацию, но никаких карательных мер против тебя никто не принял.
Фракир слабо шевельнулась, покрепче прижавшись к запястью, и в панике пискнула:
– Это был всего лишь поток извращенного сознания. Страхи, неврозы, комплексы. Возможно, мои опасения напрасны.
– Тогда, быть может, попробуем?
– Тебе не жаль будет потерять меня? – взмолилась Фракир.
– Все настолько серьезно? – забеспокоился Мерлин.
– Кто его знает. – Веревка слабо дернулась. – Для тебя лично угроза наверняка меньше, чем для меня.
– А для меня? – встрял в разговор Колесный Призг а,
Удушительница раздраженно буркнула:
– Ты – вообще любимый младенец двух Олицетворений. Как же! Младший в роду. Это я – неизвестно кто. Телефонная барышня без роду-племени.
Она обиженно умолкла. Колесный Призрак подлетел поближе, сжался до размеров хула-хупа и сказал озабоченно:
– Между прочим, па, она затронула интересный вопрос. Мы никогда не говорили об этом…
– О чем именно? – машинально переспросил Мерлин.
– Ты действительно считаешь меня своим сыном? От неожиданности Мерлин нервно рассмеялся:
– Спроси чего-нибудь полегче… – Он задумался, пытаясь разобраться в собственных чувствах к этому нахальному парнишке. – Ну, пожалуй, да. Когда ты впервые назвал меня папой, это было удивительно приятно… – Мерлин ласково тронул пульсирующее янтарное колечко. – Да, наверное, считаю. Других родителей у тебя вроде бы нет.
Однако неугомонный процессор не удовлетворился таким ответом, продолжив допрос с пристрастием:
– А теперь представь, что у тебя естественным путем появятся настоящие, то есть обычные дети от обычной особи противоположного пола.
Мерлин содрогнулся:
– Не вижу в этом ничего естественного. И кого считать обычной особью? У меня, как ты понимаешь, весьма обширный выбор претенденток самых разных зоологических видов.
Малыш хихикнул, но темы менять не стал.
– Не уходи от разговора, – строго потребовал он. – Я хочу знать, разлюбишь ли ты меня?
– С чего бы вдруг? – опешил Мерлин.
– Ладно, спрошу иначе. Станешь ли ты любить тех детей сильнее, чем меня?
От таких вопросиков у Мерлина даже настроение испортилось. Сынок был совершенно бестактен, как и все тинейджеры.
– Откуда мне знать, – проворчал король в сильно расстроенных чувствах. – Не с чем сравнивать. Вообще-то я слышал, что младших и старших детей любят по-разному.
– Я тоже об этом слышал, – печально сказал Колесный Призрак.
Следующий отрезок – мили две – они преодолели в молчании. Оба королевских спутника прикидывались то ли обиженными, то ли задумчивыми. А может, действительно обиделись, хотя Мерлин понятия не имел, в чем провинился. В конце концов он решил: пусть капризничают, им же хуже будет.
Очередной холм оказался заметно выше других, причем в основании его зияла пасть глубокой пещеры. Это выглядело как приглашение заходить. Мерлин так и сделал.
Внутри было темно, однако он не решился использовать Логрусово зрение – в этих местах колдовство становилось опасной игрушкой. Впрочем, и так удалось разглядеть длинный коридор с ответвлениями. Вдали у развилки стоял кривоногий карлик в наряде ярмарочного шута из народной сказки. Помахав рукой, коротышка скорчил гнуснейшую гримасу, показал Мерлину средний палец и убежал за поворот.
– Нас приглашают, – прокомментировала Фракир.
– Могли бы сделать это чуть повежливее, – зашипел Колесный Призрак.
Долгое молчание утомило обоих, и теперь они спешили выговориться.
– Много ты понимаешь, – фыркнула веревка.
– Молчала б лучше, плетенка конопляная.
– Заткнулись оба! – гаркнул Мерлин. – У меня от вас башка трещит.
Они снова обиделись и умолкли. Удовлетворенный таким результатом, Мерлин подошел к развилке. Правый рукав, куда юркнул карлик, выглядел пустым и неинтересным, а вот слева что-то было.
– Не туда, – пискнула Фракир.
Игнорируя веревкины советы, он прошел десятка два шагов и попал в картинную галерею. Нечто подобное Мерлин уже видел, впервые угодив в Межтенье. На стенах слабо светились пейзажи, батальные, жанровые сцены, интерьеры, но ни единого натюрморта.
Колдовство в этом месте действовало с грехом пополам, поэтому Мерлин даже не стал понапрасну расходовать заклинания и воспользовался карманным фонариком. Круг света заскользил по картинам. Картины были в грубо сколоченных рамах из плохо обструганных досок.
… Всадники, оседлавшие драконов – и те, и другие в тяжелой броне, – сражаются на ристалище. Трибуны полны самых невероятных зрителей, включая пернатых и членистоногих…
… Змея, обвила смертельными кольцами полузадушенных Единорога, Птицу и Скорпиона. Явная аллегория на тему несбыточных мечтаний – на самом деле все было немного иначе…
… Могучий воин – типичный уроженец Хаоса. Легкая кольчуга, козлиные ноги. Птичьи лапы торчат из рукавов, медвежья морда с витыми бараньими рогами – из воротника. На демоне плащ с гербом Всевидящих. Воин вонзил копье в брюшко прикованного к скале Скорпиона, и темная дымящаяся кровь струится в подставленный сосуд…
… Еще одна аллегорическая сценка. Единорог и Птица терзают сильно помятую одноглазую Змею. Стоя поодаль, за избиением наблюдают Оберон, Дворкин и люди с крыльями, – наверное, нирванские гарпии…
Мерлин испытал болезненное чувство. Ему были неприятны сцены мучений любой из Олицетворений. Единорога, как и Змею, он считал родными существами и совершенно не желал им неприятностей. «Помирить бы старушек, – подумал Мерлин. – А не то плохо кончат. Как Скорпион…»
– Дьявольщина! – вырвалось у него.
Метнувшись к предыдущей картине, Мерлин снова направил луч фонаря на полотно. Следовало бы догадаться пораньше – здесь были изображены Копье Скорби и Чаша Грааля. Стало быть, достаточно превратить картину в Карту, как он сделал это при похищении Камня Правосудия, – и оба чуда окажутся в его руках!
Он потянулся к изображению, и разрисованный холст покорно поддался, превращаясь в распахнутую дверь. Проход медленно открывался, а воин на картине повернулся. Оскалившись в мерзкой улыбке, он выдернул Копье из Скорпиона. Следующим движением козлоногий рогатый медведь нанес стремительный удар, нацелив наконечник в короля Хаоса Мерлина спасла лишь наработанная на бейсбольной площадке реакция. Он успел отпрянуть, упав на бок. Метровый кусок древка, увенчанный мощным костяным острием, высунулся из плоскости картины, не нащупал добычи и втянулся обратно. Колесный Призрак немедленно пришел на помощь, наглухо заперев щель между мирами.
– По-моему, опасность миновала, – сообщил Колесный Призрак через полминуты. – Па, ты был неосторожен.
– А ты был слишком тороплив, – огрызнулся король. – Не сообразил, что нужно вытащить Копье сюда, на нашу сторону!
– Вместе с тем крутым парнем? – язвительно осведомился тинейджер. – Или ты не узнал молодого Суэйвилла?
Смущенно вздохнув, Мерлин промолчал. Столкнуться в Межтенье с молодым и полным сил Суэйвиллом – еще не хватало. Фракир немедленно принялась ворчать:
– Ты не должен был открывать этот Козырь. Не для того они тут развешаны.
– Для чего же? – спросил Мерлин, прервав многоэтажную ругань. – Какие-то подонки заманили меня в эту ловушку, чтобы расправиться, а ты нотации читаешь! Если такая умная – предупреждай об опасностях заранее!
Порастратившая большую часть гонора, веревка-удушительница сконфуженно сообщила:
Вампиры отреагировали мгновенно. Похватав оружие, голубые и оранжевые выстроились в две шеренги, фалангами выставив нестройные частоколы рогатин. А над трибунами зашуршал голос комментатора:
– Уважаемые гости! Начинается коррида. От неблагодарных пленников требуется совсем немногое: как следует разозлить кошечку. А затем на поле выйдет восходящая звезда Западной школы тореро – юный Кацинд из Путей Прерывающих Полет!
Под рукоплескания миллиона ладошек вампиры кололи зверюгу копьями, а самые отважные, подкравшись сзади, швыряли топоры. Из десятка не слишком глубоких ран выплескивались зеленоватые огоньки. Разъяренная тварь, перепрыгнув через копья, обрушилась на фалангу оранжевых, придавив троих гладиаторов своей тушей и достав когтями еще четверых. Одного гладиатора-траба гиеновидная кошка сжала челюстями, а затем, мотнув башкой, отбросила к трибунам верхнюю половину туловища. Откушенные ноги были с хрустом разжеваны и с урчанием проглочены. Стадион завопил от восторга.
Вампиры, однако, не дрогнули. Это племя обладало природной устойчивостью к ранам, смерти же они не боялись в принципе. Несколько мхуту опустились на карачки в пяти шагах от хвоста страшного зверя, а другие разбегались и, отталкиваясь от этого живого трамплина, запрыгивали на спину монстра. Одному удалось загнать копье под лопатку хищной твари, другой воткнул наконечник и четверть древка точно в загривок, а еще двое рубили зверя мечами и даже отсекли ухо.
Убить гиеновидного великана таким образом, конечно, не удалось – важные органы этих отродий прятались глубоко внутри, под широченными и очень толстыми костяными пластинами ребер и лопаток. Тем не менее кошка получила весьма болезненные царапины и была озлоблена.
Расшвыряв нахальных наездников одним движением плеч, зверь заревел, обещая обидчикам медленную и мучительную гибель. Стадион замер, предвкушая сцену кровавой расправы.
Однако распорядители решили, что предварительная часть шоу благополучно завершена. Внезапно, сопровождаемый вспышками молний, торжественной музыкой и клубами дыма, в центр арены козырнулся тореро. Кацинд был высок, строен и прекрасно сложен. Рельефная мускулатура играла на теле, прикрытом лишь полосатой набедренной повязкой. Из собачьей пасти демона весело выглядывал, то и дело раздваиваясь, темно-красный язык.
Из сжатых в кулак пальцев тореро вырвалась гибкая струя желтого пламени, и этот бич хлестнул зверя по ляжке. Забыв про вампиров, гиеновидная кошка бросилась на нового обидчика. Кацинд легко уклонился от стремительной, но неуклюжей туши и вдобавок шлепнул по загривку промчавшуюся мимо тваръ.
Под шквал аплодисментов он играл с могучим зверем, подразнивая огненным кнутом и ускользая от атак. Вдоволь потешив публику, Кацинд превратил плеть в тонкую твердую струю пламени и одним ударом уложил гиеновидную кошку, поразив точно в сердце.
– Какой шикарный мальчик, хоть сейчас при всех отдамся…-простонала Дара. – Муакос, распорядись – пусть он подойдет.
– Уймись, кошка подзаборная, – холодно посоветовал Мандор.
А тореро уже поднимался по ступенькам, раскланиваясь и посылая воздушные поцелуи безумно вопящим поклонницам. Дара ждала его, нетерпеливо переступая ножками и многообещающе улыбаясь.
Кацинд приблизился на пять шагов, отвесил поклоны направо и налево, а затем в его руке снова сверкнула плеть. Огненный кнут обрушился на королевскую ложу.
Время замедляет свое течение. Мерлин видит, как извилистая струя пламени надвигается, захлестывая всю ложу. Убийца опытен – от такого удара не уйдет никто.
Первый приступ растерянности проходит почти мгновенно. На запястье шевелится Фракир, но ей не под силу отразить поток сжигающих субстанций. Приходит решение: «Убрать огонь, скрутить киллера» – и Мерлин лихорадочно перебирает заклинания в поисках подходящих чар.
Что-то происходит почти без его участия. Смертоносное пламя отражено в зенит, а Фракир сжимает горло Кацинда. Киллер-тореро хрипит, задыхаясь, и теряет сознание, огонь в его руке гаснет. Король догадывается, что спасен спайкардами – оба сработали одновременно, отбив неожиданную атаку.
Зрители начинают понимать, что присутствуют при непредусмотренном событии. У жителей Хаоса немалый опыт – за последнее время они видели множество подобных случайностей, так что ясно: кто-то вознамерился одним махом вычеркнуть из истории всю королевскую семью.
Мерлин приказывает страже козырнуть бесчувственного Кацинда в темницы Путей Всевидящих. Затем превращает спайкард правой руки в авторучку и пишет громадными буквами в небе над стадионом: «Покушение не увенчалось успехом. Августейшая семья не пострадала. Преступник убит».
По трибунам катится гул. Кто-то обрадован этим известием, хотя наверняка найдутся и огорченные. Мерлин пишет следующее сообщение: «Милостью короля гладиаторам-вампирам дарована свобода».
Повернувшись к еще не опомнившимся от шока родственникам, он говорит. Это звучит как приказ:
– Мама и Мандор – немедленно ко мне. Придется серьезно поговорить.
Над карликовыми джунглями бушевала карликовая гроза. Тучи, плававшие по саду и террасе на уровне плеч, бурлили миниатюрными молниями. Поморщившись, Мерлин отодвинул грозовой фронт подальше от кабинета, так что писк грома стал еле слышным. Наливая себе виски, король отметил, что рука слегка дрожит.
– Ты хорошо придумал, – одобрительно заметил Мандор. – Пусть организаторы покушения думают, что Кацинд мертв и не сможет их выдать.
– Он должен назвать всех! – звенящим от ненависти голосом отчеканила Дара. – Я лично выбью из него признания…
– Этим займется Мандор, – возразил король. – И другие специалисты из Путей Всевидящих.
Возмутившись, Дара осведомилась вызывающим тоном:
– Кто-то сомневается в моих способностях?
– Мы сомневаемся в твоей беспристрастности, – просветил ее Мандор. – Совсем недавно кое-кто из присутствующих сгорал от вожделения, глядя на Кацинда.
Он процитировал фразу, вычитанную в какой-то книжке: «Женщинам тоже следовало бы думать тем местом, которое на плечах, а не тем, которое между ногами». Вспылив, Дара напомнила, чтобы они не забывали, с кем говорят.
Устав от их пререканий, Мерлин несколько раз сильно хлопнул ладонью по жемчужной столешнице. Получилось громко. Родичи, правильно поняв тонкий намек, обиженно притихли.
– Результаты следствия мне известны заранее, – сообщил Мерлин, – Убийцу подослала оппозиция. Пути, стараниями Мефа проигравшие финал королевской гонки.
– Не будь таким наивным, – фыркнула Дара. – Тут приложила свою бархатную ручку главная ведьма Нирваны. Геката обещала расправиться со мной и не забыла о мести.
Мандор заверил, что Кацинд под пытками выложит все. Даже то, чего не знает.
– Возможно, – сказал Мерлин. – Но сейчас разговор о другом. Если вы обратили внимание, нас спасли мои спайкарды.
– У тебя их несколько? – насторожилась Дара. – Ты рассказывал про один, найденный в комнате Бранда.
– Так оно и было до недавнего времени. – Мерлин кивнул и, выдержав паузу, снова заговорил: – Незадолго до коронации я задремал, и во сне дядюшка Девлин дал мне еще один. А заодно сообщил, что на первый спайкард кое-кто наложил чары, чтобы подчинить меня своей власти.
Побледнев, Дара тихо спросила:
– Кто мог это сделать?
– Если верить моему сну… – король помедлил, пристально глядя на сводного брата, – это сделал Мандор.
Седой чародей подавился вином. Отставив кубок, он долго кашлял, прочищая глотку. Потом произнес, запинаясь:
– Мерль, ты в своем уме? Ты всерьез считаешь, что мне под силу переколдовать спайкард?
Об этом он как-то не подумал, а довод был резонный… Мерлин прикинул Мощь, таящуюся в каждом перстне, и сопоставил результат с известными ему способностями Мандора. Соотношение выходило не в пользу главы Дома Всевидящих.
Спайкард был черным ящиком, работавшим на основе совершенно непостижимых принципов. Если сравнить спайкард с новейшим «Макинтошем», на который инсталлирована собственная операционка с никому не ведомой шестидесятичетырехразрядной кодировкой, то Мандор выглядел чем-то вроде PC-XT с первыми версиями MS DOS.
– Да, тебе такую махину не взломать, – согласился король. – Меня пытались дезинформировать.
Снова вернулись вопросы, беспокоившие его не первый день. Кто подкинул оба спайкарда? И с какой целью? Ответа не было. Вернее, напрашивалось очень много ответов, но никто не мог бы подсказать, какой из них правильный. Мерлин вздохнул.
– Покажи мне спайкарды, – потребовал Мандор, протягивая руку.
Дураков нет, подумал король. Он показал перстни издали. Весьма недовольный его предусмотрительностью Мандор долго разглядывал амулеты, покручивая пальцами стальные шарики, служившие ему дополнительным логическим инструментом. Наконец произнес неуверенно:
– Вон тот, с синеватой звездочкой… У отца был похожий.
– У Суэйвилла был спайкард? – вскричала потрясенная Дара. – Я никогда об этом не слышала.
Мандор молча покачал седой головой и негромко проговорил:
– Я почти убежден, что Мерлю достался именно тот перстень. Отец нашел его в развалинах какой-то нирванской крепости. Потом был неудачный штурм Артаньяна, но в битве за Амбер спайкард защитил отца. Старик рассказывал, что лишь при помощи этой побрякушки сумел стать королем Хаоса… – Глава Дома умолк, погрузившись в размышления. – Однажды, еще до его болезни, я попросил отца научить меня обращению со спайкардом, но он ответил отказом. У него почему-то возникли подозрения, что спайкард зачарован. Видимо, отступая из своей крепости, Гамлет или Кул умышленно оставили перстень с заклятием, не позволяющим причинить зло нирванским владыкам. Именно поэтому отец не смог захватить Отражение Артаньян, а потом и вовсе забыл о существовании Нирваны… Догадавшись об этом, он спрятал спайкард подальше и никогда больше к нему не прикасался.
– Ты хочешь сказать, что Гамлет или Кул способны управлять магией Чешуек? – Дара запнулась. – Да, я могла бы в это поверить. Кул владеет Искусством, которое сильно отличается от нашего. Они молча переглянулись. В комнате стало непривычно тихо, и слышно было, как трубят крохотные слоники, отгоняя от водопоя карликовых ягуаров. Вдруг Мерлин воскликнул:
– Но ведь я нашел этот перстень в комнате Бранда… Каким образом спайкард отчима оказался в Амбере?
– Хороший вопрос… – Мандор задумался. – Отец говорил, что спайкард хранится в надежном месте, но подробностей не раскрывал. Потом, когда открылась пропажа, у него случилась большая разборка с князем Ларсусом. В общем, спайкард исчез в те дни, когда из темниц Драконьих Птенцов бежали Оберон и Бранд.
– Припоминаю, – Дара заерзала на стуле. – Был большой скандал. Перед тем Суэйвилл собирался жениться на Гавиале, средней дочери Ларсуса и Белинды. Помолвка была расторгнута, поскольку правящая семья нашего Двора не сохранила какую-то реликвию. И тогда Суэйвилл женился на мне.
Мерлин застонал, массируя виски. История запутывалась прямо на глазах. Вежливо посоветовав всем заткнуться, он налил себе полстакана бренди и прочистил мозги хорошим глотком. Потом включил музыку погромче. Под грохот «катящихся камней» мысли потекли размеренно, мозаичные обрывки разрозненных сведений встали на свои места. Словно старенькая программа speeddisk приводила в порядок файловую структуру.
– Кажется, начинаю кое-что понимать, – сообщил он наконец, немного убавив громкость динамиков. – Спайкард хранился во владениях Птенцов, а в камере тамошней темницы сидел Бранд. Так?
– Не совсем, – нервно сказала Дара. – В той камере сидел Оберон, а Бранд жил в замке – на правах почетного гостя, но под негласной охраной. Когда Суэйвилл, Сухей и Ларсус перестали доверять амбериту, Бранда сослали в какое-то гиблое Отражение, где за ним обещали присматривать родные брат и сестра…
– Блейз и Фиона участвовали в том заговоре?! – сдавленным голосом переспросил Мерлин.
– Естественно! – Мандор усмехнулся. – Дара, продолжай. Ты должна знать пикантные подробности тех событий.
– Ничего особенного, – поморщилась вдовствующая королева-мать. – Когда это случилось, меня как раз отправили в длительный военный поход по Теням, где время течет слишком медленно. Пока я отсутствовала, в Хаосе прошло несколько лет. Вернувшись, я узнала, что амбериты бежали, а вместе с ними, видимо, исчез спайкард.
Мандор подхватил:
– Поскольку спайкард нашелся в апартаментах Бранда, нетрудно понять, что именно Бранд его и украл.
– Похоже на правду, – нехотя согласилась Дара.
Они очень удивились, когда молодой король вдруг принялся выкрикивать ругательства, сопровождая непотребную лексику ударами кулака по столу. Отведя душу, Мерлин прорычал:
– Дело не только в спайкарде. Кроме него где-то в Хаосе хранилась еще одна штучка, которая тоже исчезла примерно в те же времена. Знаете, о чем я, говорю? Угадайте с трех попыток…
Мандор глубоко вдыхал и тяжело выдыхал ароматы тропической флоры. Его лицо побледнело, став одного цвета с серебристыми висками. Кое-как взяв себя в руки, глава Путей Всевидящих пролепетал:
– Копье Скорби?
– Оно самое! – Мерлин снова выругался. – Именно так мне сказал Сухей. Полагаю, Бранд украл и то и другое. И теперь Копье Скорби валяется где-нибудь в чуланах Амбера. К нашему счастью, мои дядюшки и тетушки понятия не имеют, для чего оно нужно.
– Так же, как и мы, – к месту напомнила Дара. – Мы тоже этого не знаем.
– Попробую осторожно выведать что-нибудь у Фионы, – вызвался Мандор и добавил, хмуря лоб: – Между прочим, вовсе не обязательно, чтобы Бранд спрятал Копье именно в отцовском дворце. Там, знаете ли, иногда сшивались крутые парни вроде Оберона или Дворкина, да и Единорог заглядывает. Опасно хранить магические атрибуты в таком месте.
Мерлин снова задумался, но уже без музыкально-алкогольного допинга. Покачивая головой, он признал:
– Безусловно, ты прав. Будь оно в Амбере, его бы давно нашли. Следовательно, Бранд заныкал Копье Скорби где-то в другом месте.
– Скорее всего, в Замке Четырех Миров, – отвлеченно проговорил Мандор. – Дара, не хочешь что-нибудь добавить?
Она исподлобья посмотрела на пасынка, затем отвернулась и проговорила, глядя на освещенный золотистой луной залив:
– Я спрашивала об этом Оберона перед тем, как старик отправился ремонтировать Лабиринт. Подробностей про Копье и спайкард я не знала, но помнила, что с его побегом связана какая-то важная пропажа… В общем, он засмеялся и заявил, что самая важная из пропаж – дело его рук, но сейчас этой штуки во владениях Амбера нет.
– Мог соврать, – заметил Мандор. – На его месте так поступил бы каждый.
Мерлин решил, что пора закругляться. Кое-что дорогие родственнички уже выболтали, а большего наверняка не скажут. Он в очередной раз позавидовал нирванской семье, которая, по слухам, движется к своим целям единым строем, как сжатый кулак. С другой стороны, в Хаосе, где каждый играет собственную партию, жить намного интересней.
– На сегодня хватит, все свободны, – сказал он лениво и, когда Дара с Мандором ушли, вытащил из Колоды картонку, на которой было нарисовано янтарное колечко. – Сынуля, где шляешься?
– Я здесь, па! – гаркнул, материализовавшись в трех шагах, Колесный Призрак.
Не изменив дурной привычке, Межтенье опять предстало в новом обличье. Справа день, слева ночь – в такой вот декорации Мерлин шагал по бесконечной серой тропе. Предметы долго маячили впереди, потом вдруг выяснялось, что ты уже прошел мимо, и они оказались далеко за спиной.
Если верить «роллексу», Мерлин второй час преодолевал занудливо пересеченную местность. Горка – спуск, снова горка и снова спуск – словно едешь на трамвае по Сан-Франциско.
Путь был указан достаточно четко – узкая полоса полумрака между пространством ослепительного жаркого полдня и зоной непроглядной тьмы. Шаг вправо от сумрака – обжигает, шаг влево – замерзнешь. Ничего не оставалось, кроме как тупо брести в серых сумерках по серому холмистому полю.
Дороги в нормальном смысле тоже не было – гладкая упругая поверхность, усеянная геометрически безупречными ячейками вздутий. Мерлин подозревал, что эти псевдохолмики имеются и в Зоне Мрака, но проверять эту догадку не стал. Несколько раз Колесный Призрак взлетал повыше, чтобы оглядеть окрестности, а вернувшись, подтверждал, что они движутся в правильном направлении.
Погладив непривычно молчаливую Фракир, Мерлин осведомился:
– Мне решили устроить выволочку?
– В каком смысле? – переспросила веревка-удушительница.
– Наверняка хозяевам этой вечеринки известно, что я заглянул в гости. И с какой целью заглянул, тоже известно. Тем не менее никто не желает выходить навстречу.
Молчание Фракир затянулось. За это время Мерлин успел преодолеть два холма и подняться на третий.
– Не могу ответить, – сообщила веревка.
– Не можешь или не имеешь права? Она сказала уклончиво:
– Я – всего лишь передаточная инстанция.
– Но ведь кое-что ты должна знать.
– Кое-что – это очень немного.
– Не желаешь поделиться этой крупицей знаний? Фракир снова сделала паузу, потом осторожно сказала:
– Не уверена, что мне разрешат произнести больше двух слов, которые вряд ли будут содержать много информации.
– И что же произойдет, если ты осмелишься?
– Даже не хочется об этом думать.
– Между тем ты уже сообщила довольно ценную информацию, но никаких карательных мер против тебя никто не принял.
Фракир слабо шевельнулась, покрепче прижавшись к запястью, и в панике пискнула:
– Это был всего лишь поток извращенного сознания. Страхи, неврозы, комплексы. Возможно, мои опасения напрасны.
– Тогда, быть может, попробуем?
– Тебе не жаль будет потерять меня? – взмолилась Фракир.
– Все настолько серьезно? – забеспокоился Мерлин.
– Кто его знает. – Веревка слабо дернулась. – Для тебя лично угроза наверняка меньше, чем для меня.
– А для меня? – встрял в разговор Колесный Призг а,
Удушительница раздраженно буркнула:
– Ты – вообще любимый младенец двух Олицетворений. Как же! Младший в роду. Это я – неизвестно кто. Телефонная барышня без роду-племени.
Она обиженно умолкла. Колесный Призрак подлетел поближе, сжался до размеров хула-хупа и сказал озабоченно:
– Между прочим, па, она затронула интересный вопрос. Мы никогда не говорили об этом…
– О чем именно? – машинально переспросил Мерлин.
– Ты действительно считаешь меня своим сыном? От неожиданности Мерлин нервно рассмеялся:
– Спроси чего-нибудь полегче… – Он задумался, пытаясь разобраться в собственных чувствах к этому нахальному парнишке. – Ну, пожалуй, да. Когда ты впервые назвал меня папой, это было удивительно приятно… – Мерлин ласково тронул пульсирующее янтарное колечко. – Да, наверное, считаю. Других родителей у тебя вроде бы нет.
Однако неугомонный процессор не удовлетворился таким ответом, продолжив допрос с пристрастием:
– А теперь представь, что у тебя естественным путем появятся настоящие, то есть обычные дети от обычной особи противоположного пола.
Мерлин содрогнулся:
– Не вижу в этом ничего естественного. И кого считать обычной особью? У меня, как ты понимаешь, весьма обширный выбор претенденток самых разных зоологических видов.
Малыш хихикнул, но темы менять не стал.
– Не уходи от разговора, – строго потребовал он. – Я хочу знать, разлюбишь ли ты меня?
– С чего бы вдруг? – опешил Мерлин.
– Ладно, спрошу иначе. Станешь ли ты любить тех детей сильнее, чем меня?
От таких вопросиков у Мерлина даже настроение испортилось. Сынок был совершенно бестактен, как и все тинейджеры.
– Откуда мне знать, – проворчал король в сильно расстроенных чувствах. – Не с чем сравнивать. Вообще-то я слышал, что младших и старших детей любят по-разному.
– Я тоже об этом слышал, – печально сказал Колесный Призрак.
Следующий отрезок – мили две – они преодолели в молчании. Оба королевских спутника прикидывались то ли обиженными, то ли задумчивыми. А может, действительно обиделись, хотя Мерлин понятия не имел, в чем провинился. В конце концов он решил: пусть капризничают, им же хуже будет.
Очередной холм оказался заметно выше других, причем в основании его зияла пасть глубокой пещеры. Это выглядело как приглашение заходить. Мерлин так и сделал.
Внутри было темно, однако он не решился использовать Логрусово зрение – в этих местах колдовство становилось опасной игрушкой. Впрочем, и так удалось разглядеть длинный коридор с ответвлениями. Вдали у развилки стоял кривоногий карлик в наряде ярмарочного шута из народной сказки. Помахав рукой, коротышка скорчил гнуснейшую гримасу, показал Мерлину средний палец и убежал за поворот.
– Нас приглашают, – прокомментировала Фракир.
– Могли бы сделать это чуть повежливее, – зашипел Колесный Призрак.
Долгое молчание утомило обоих, и теперь они спешили выговориться.
– Много ты понимаешь, – фыркнула веревка.
– Молчала б лучше, плетенка конопляная.
– Заткнулись оба! – гаркнул Мерлин. – У меня от вас башка трещит.
Они снова обиделись и умолкли. Удовлетворенный таким результатом, Мерлин подошел к развилке. Правый рукав, куда юркнул карлик, выглядел пустым и неинтересным, а вот слева что-то было.
– Не туда, – пискнула Фракир.
Игнорируя веревкины советы, он прошел десятка два шагов и попал в картинную галерею. Нечто подобное Мерлин уже видел, впервые угодив в Межтенье. На стенах слабо светились пейзажи, батальные, жанровые сцены, интерьеры, но ни единого натюрморта.
Колдовство в этом месте действовало с грехом пополам, поэтому Мерлин даже не стал понапрасну расходовать заклинания и воспользовался карманным фонариком. Круг света заскользил по картинам. Картины были в грубо сколоченных рамах из плохо обструганных досок.
… Всадники, оседлавшие драконов – и те, и другие в тяжелой броне, – сражаются на ристалище. Трибуны полны самых невероятных зрителей, включая пернатых и членистоногих…
… Змея, обвила смертельными кольцами полузадушенных Единорога, Птицу и Скорпиона. Явная аллегория на тему несбыточных мечтаний – на самом деле все было немного иначе…
… Могучий воин – типичный уроженец Хаоса. Легкая кольчуга, козлиные ноги. Птичьи лапы торчат из рукавов, медвежья морда с витыми бараньими рогами – из воротника. На демоне плащ с гербом Всевидящих. Воин вонзил копье в брюшко прикованного к скале Скорпиона, и темная дымящаяся кровь струится в подставленный сосуд…
… Еще одна аллегорическая сценка. Единорог и Птица терзают сильно помятую одноглазую Змею. Стоя поодаль, за избиением наблюдают Оберон, Дворкин и люди с крыльями, – наверное, нирванские гарпии…
Мерлин испытал болезненное чувство. Ему были неприятны сцены мучений любой из Олицетворений. Единорога, как и Змею, он считал родными существами и совершенно не желал им неприятностей. «Помирить бы старушек, – подумал Мерлин. – А не то плохо кончат. Как Скорпион…»
– Дьявольщина! – вырвалось у него.
Метнувшись к предыдущей картине, Мерлин снова направил луч фонаря на полотно. Следовало бы догадаться пораньше – здесь были изображены Копье Скорби и Чаша Грааля. Стало быть, достаточно превратить картину в Карту, как он сделал это при похищении Камня Правосудия, – и оба чуда окажутся в его руках!
Он потянулся к изображению, и разрисованный холст покорно поддался, превращаясь в распахнутую дверь. Проход медленно открывался, а воин на картине повернулся. Оскалившись в мерзкой улыбке, он выдернул Копье из Скорпиона. Следующим движением козлоногий рогатый медведь нанес стремительный удар, нацелив наконечник в короля Хаоса Мерлина спасла лишь наработанная на бейсбольной площадке реакция. Он успел отпрянуть, упав на бок. Метровый кусок древка, увенчанный мощным костяным острием, высунулся из плоскости картины, не нащупал добычи и втянулся обратно. Колесный Призрак немедленно пришел на помощь, наглухо заперев щель между мирами.
– По-моему, опасность миновала, – сообщил Колесный Призрак через полминуты. – Па, ты был неосторожен.
– А ты был слишком тороплив, – огрызнулся король. – Не сообразил, что нужно вытащить Копье сюда, на нашу сторону!
– Вместе с тем крутым парнем? – язвительно осведомился тинейджер. – Или ты не узнал молодого Суэйвилла?
Смущенно вздохнув, Мерлин промолчал. Столкнуться в Межтенье с молодым и полным сил Суэйвиллом – еще не хватало. Фракир немедленно принялась ворчать:
– Ты не должен был открывать этот Козырь. Не для того они тут развешаны.
– Для чего же? – спросил Мерлин, прервав многоэтажную ругань. – Какие-то подонки заманили меня в эту ловушку, чтобы расправиться, а ты нотации читаешь! Если такая умная – предупреждай об опасностях заранее!
Порастратившая большую часть гонора, веревка-удушительница сконфуженно сообщила: