Страница:
Взгляд на правовое основание обогащения как на экономическую цель перемещения материальных благ от одного лица к другому встречается в основном в юридической литературе советского периода. В частности М.М. Агарков, говоря о том, что в фактическом составе возникновения кондикционных обязательств наибольшие затруднения связаны именно с вопросом, что представляет собой достаточное, установленное законом или договором основание, отмечает, что таким основанием всегда является цель, которую преследует увеличение (или сбережение) имущества одного лица за счет другого. Цели эти определяются М.М. Агарковым как те же самые, которые характеризуют собой гражданские, в частности обязательственные, правоотношения[44].
Экономической цели перемещения материальных благ от одного лица к другому в обозначенном подходе не всегда придается одинаковое значение. В одних случаях она рассматривается как субъективная, т. е. формируемая автономной волей лица, соглашающегося уменьшить свое имущество для ее достижения[45], в других – как экономическая цель, которую имеет в виду закон, административный акт или сделка[46], либо как экономическая цель, выражающая публичные интересы государства, через которые впоследствии достигаются частноправовые интересы хозяйствующих субъектов[47]. Вместе с тем, какой бы характер эта цель не носила, если в результате перемещения материальных благ она окажется не достигнутой, либо вовсе будет отсутствовать, возникшее в результате этого обогащение будет считаться неосновательным, а у приобретателя возникнет обязательство по его возврату[48].
Нам представляется, что в рассматриваемом подходе определения правового основания обогащения нельзя игнорировать волю субъекта. Экономическая цель перемещения, которую преследует субъект, может состояться только при наличии автономной воли последнего, которая, в свою очередь, может быть достигнута лишь при последующем ее изъявлении во вне (волеизъявлении). Следовательно, при отсутствии такого последующего выражения воли во вне экономическая цель имущественного предоставления останется недостигнутой, а значит, обогащение не состоявшимся. Не состоялось оно не потому, что отсутствовала цель как таковая, а потому, что она могла состояться только при совершении последующих действий, основанных на законе, административном акте или сделке.
Отсутствие автономной воли вообще не может породить конкретной экономической цели имущественного предоставления, а следовательно, любое перемещение имущественных благ от одного лица к другому в отсутствие субъективной воли приведет к неосновательному обогащению. В данном случае отсутствие цели объясняется отсутствием воли, без которой любое перемещение материальных благ считается неправомерным.
Если содержание воли противоправно, значит, противоправной является и сама цель, основанная на такой воле. В данном случае последующее волеизъявление, связанное с перемещением материальных благ, но в нарушение требований закона приведет к неосновательному обогащению. Вместе с тем даже сформированная воля (когда цель получает законное основание для ее достижения), но не достигнутая, т. е. перемещения материальных благ от одного лица к другому фактически не произошло, вообще не может привести к обогащению. Недостижение цели может произойти не только в силу отсутствия фактической передачи имущества, но и при трансформации первоначальной цели, когда ее реализация привела не к тем последствиям, которые должны были наступить согласно воле лица. В этом случае необходимо вести речь о факте неосновательного обогащения.
Экономическая цель, определяя содержание автономной воли субъекта, сама по себе еще не обеспечивает фактического перемещения материального блага от одного лица к другому, т. е. не ведет к обогащению. Формирование воли, равно как определение экономической цели, создает только некие внутренние предпосылки для возможного будущего обогащения одного лица за счет другого, которое не состоится, если воля не получит своего внешнего выражения. Закон, как известно, связывает возникновение правовых последствий с волеизъявлением именно потому, что оно – выражение воли во вне, сама же воля не порождает правовых последствий.
При обращении к современной правовой науке необходимо заметить, что подход понимания правового основания обогащения через достижение экономической цели перемещения также находит своих сторонников. В частности, Д.В. Новак предлагает рассматривать правовое основание обогащения как экономическую цель имущественного предоставления, легитимированную соответствующим правопорождающим юридическим фактом (сделкой, законом, административным актом и т. п.). «Одновременное наличие этих двух элементов: 1) соответствие обогащения экономической цели предоставления и 2) юридический факт, легитимирующий эту цель, – является необходимым для того, чтобы обогащение одного лица за счет другого считалось основательным и правомерным»[49]. Подчеркивается именно одновременное наличие и экономической цели, и юридического факта. В противном случае «даже и при наличии такого юридического факта, но в отсутствие экономической цели, преследуемой перемещением имущества, или при недостижении (отпадении) этой цели впоследствии возникшее обогащение одного лица за счет другого не будет считаться основательным»[50].
Для применения данного подхода на практике Д.В. Новак предлагает следующую последовательность действий. Сначала необходимо выяснить, лежит ли в основе обогащения соответствующий юридический факт, породивший правоотношение, предполагающее перемещение материальных благ, направленное на осуществление той или иной экономической цели. Затем, если данный юридический факт будет установлен, необходимо определить, действительно ли имеет место цель имущественного предоставления, достижима ли она, не отпала ли она впоследствии. Положительный результат этих действий будет означать, что обогащение правомерно, отрицательный – неправомерно[51].
Представляется, что изложенный подход понимания существа правового основания весьма схоже подходом, поддерживаемым большинством современных цивилистов, рассматривающих в качестве основания обогащения правопорождающий юридический факт.
При этом одни авторы прямо называют правовое основание обогащения юридическим фактом из числа тех, что названы в ст. 8 ГК РФ как основания возникновения гражданских прав и обязанностей. Так, например, Н.Н. Агафонова отмечает: «Под основаниями, при отсутствии которых имущественная выгода будет признана неосновательным обогащением, признаются юридические факты, перечисленные в подп. 1–5, 8, 9 п. 1 ст. 8 ГК РФ»[52]. О том же говорит и О.Н. Садиков: «Под названными в ст. 1102 основаниями следует понимать разного рода юридические факты, дающие субъекту основание (титул) на получение имущественного права. Такие юридические факты названы в ст. 8 ГК»[53].
В ряде постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ и окружных судов также можно найти подтверждение тому, что в качестве оснований обогащения, дающих лицу право на получение имущества, выступают юридические факты, т. е. сделки, договоры и иные, предусмотренные ст. 8 ГК РФ, основания возникновения гражданских прав и обязанностей[54].
Другие авторы рассматриваемого подхода правовое основание обогащения юридическим фактом прямо не называют, но речь ведут именно о нем. В частности, В.А. Белов говорит о правовом основании обогащения как о соответствующем основании возникновения вещных, исключительных, личных, обязательственных, корпоративных и преимущественных прав[55]. Без ссылки на ст. 8 ГК РФ, но как о юридическом факте, о правовом основании обогащения говорит B.C. Ем: «О неосновательности приобретения (сбережения) можно говорить, если оно лишено законного (иногда его именуют правовым) основания: нет соответствующей нормы права, административного акта или сделки»[56]. Не совсем понятно, признает ли правовое основание обогащения юридическим фактом М.В. Телюкина, поскольку прямо об этом не говорит, но указывает, что такие основания «могут определяться исходя из статьи 8 ГК»[57].
Не менее распространенным является подход, в соответствии с которым правовое основание обогащения рассматривается как соответствие обогащения содержанию (предписанию) закона, административного акта или сделки.[58] Так, Е.А. Флейшиц в свое время отмечала, что достаточным основанием обогащения является соответствие обогащения не экономической цели закона, административного акта или сделки, а содержанию их, которое, разумеется, всегда направлено на осуществление тех или иных целей[59].
Обогащение можно считать состоявшимся, если состоялся тот юридический факт, который и породил обогащение. Если обогащение соответствует содержанию закона, административного акта или сделки, то и юридический факт соответственно соответствует закону, административному акту или сделке. В связи с этим, думается, что приведенный выше подход принципиально не отличается от подхода, рассматривающего в качестве основания обогащения юридический факт, поскольку установление соответствия обогащения содержанию закона, административного акта или сделки сопоставимо с возникновением юридического факта, приведшего к такому соответствию.
Особое мнение в рамках данной дискуссии было высказано В.И. Чернышевым. Он считал, что при определении правового основания перехода имущества от одного лица к другому в равной мере должны учитываться и содержание, и цель гражданского правоотношения, ибо «только совокупность их может полностью исчерпать существо правоотношения». Исходя из этого, под правовым основанием приобретения имущества в относительных правоотношениях он предлагал понимать такой безвозмездный переход имущества от одного лица к другому, которым достигаются цели правоотношения в соответствии с его юридическим содержанием либо который совершается в силу прямого указания закона при условиях, им определяемых, независимо от достижения целей и их соответствия юридическому содержанию правоотношения. В тех же случаях, когда обязательство по возврату неосновательно приобретенного возникает как следствие нарушения абсолютного правоотношения, критерии цели и содержания при определении достаточного правового основания обогащения лишаются всякого смысла, так как в этом случае действует общее правило о недопустимости всякого безвозмездного перехода имущества от одного лица к другому, если он совершается помимо воли субъекта абсолютных прав или при отсутствии особых указаний закона. Таким образом, по мнению В.И. Чернышева, в абсолютных правоотношениях безвозмездный неволевой переход имущества допускается только в случаях, прямо предусмотренных законом[60].
Признавая все приведенные подходы взаимодополняющими и не противоречащими друг другу, заметим все же, что речь должна идти не об определении правового основания всякого обогащения, поскольку в противном случае обоснованным видится подход В.И. Чернышева. На наш взгляд, имеется потребность в усвоении правового основания обогащения именно одного лица за счет другого, и в этом смысле отсекаются все те правовые основания обогащения, которые позволяет обогатиться в отсутствие факта перемещения имущественного блага от одного лица к другому.
В связи с этим считаем, что под правовым основанием обогащения следует понимать такое перемещение имущественного блага от одного лица к другому, которое соответствует правовой регламентации, отражающей содержание экономической цели, определяемой субъективной волей лица, инициирующего перемещение имущественного блага. В свою очередь, обогащение одного лица за счет другого есть результат такого перемещения имущественного блага от одного лица к другому.
Представляется целесообразным рассматривать субъективную волю, экономическую цель, содержание закона, административного акта или сделки, а также реализацию установленных законом, правовым актом или сделкой правовых последствий (перемещение имущества) в качестве элементов, составляющих единый процесс, направленный на обогащение.
§ 3. Имущественное обогащение и его влияние на предмет возмещения
Экономической цели перемещения материальных благ от одного лица к другому в обозначенном подходе не всегда придается одинаковое значение. В одних случаях она рассматривается как субъективная, т. е. формируемая автономной волей лица, соглашающегося уменьшить свое имущество для ее достижения[45], в других – как экономическая цель, которую имеет в виду закон, административный акт или сделка[46], либо как экономическая цель, выражающая публичные интересы государства, через которые впоследствии достигаются частноправовые интересы хозяйствующих субъектов[47]. Вместе с тем, какой бы характер эта цель не носила, если в результате перемещения материальных благ она окажется не достигнутой, либо вовсе будет отсутствовать, возникшее в результате этого обогащение будет считаться неосновательным, а у приобретателя возникнет обязательство по его возврату[48].
Нам представляется, что в рассматриваемом подходе определения правового основания обогащения нельзя игнорировать волю субъекта. Экономическая цель перемещения, которую преследует субъект, может состояться только при наличии автономной воли последнего, которая, в свою очередь, может быть достигнута лишь при последующем ее изъявлении во вне (волеизъявлении). Следовательно, при отсутствии такого последующего выражения воли во вне экономическая цель имущественного предоставления останется недостигнутой, а значит, обогащение не состоявшимся. Не состоялось оно не потому, что отсутствовала цель как таковая, а потому, что она могла состояться только при совершении последующих действий, основанных на законе, административном акте или сделке.
Отсутствие автономной воли вообще не может породить конкретной экономической цели имущественного предоставления, а следовательно, любое перемещение имущественных благ от одного лица к другому в отсутствие субъективной воли приведет к неосновательному обогащению. В данном случае отсутствие цели объясняется отсутствием воли, без которой любое перемещение материальных благ считается неправомерным.
Если содержание воли противоправно, значит, противоправной является и сама цель, основанная на такой воле. В данном случае последующее волеизъявление, связанное с перемещением материальных благ, но в нарушение требований закона приведет к неосновательному обогащению. Вместе с тем даже сформированная воля (когда цель получает законное основание для ее достижения), но не достигнутая, т. е. перемещения материальных благ от одного лица к другому фактически не произошло, вообще не может привести к обогащению. Недостижение цели может произойти не только в силу отсутствия фактической передачи имущества, но и при трансформации первоначальной цели, когда ее реализация привела не к тем последствиям, которые должны были наступить согласно воле лица. В этом случае необходимо вести речь о факте неосновательного обогащения.
Экономическая цель, определяя содержание автономной воли субъекта, сама по себе еще не обеспечивает фактического перемещения материального блага от одного лица к другому, т. е. не ведет к обогащению. Формирование воли, равно как определение экономической цели, создает только некие внутренние предпосылки для возможного будущего обогащения одного лица за счет другого, которое не состоится, если воля не получит своего внешнего выражения. Закон, как известно, связывает возникновение правовых последствий с волеизъявлением именно потому, что оно – выражение воли во вне, сама же воля не порождает правовых последствий.
При обращении к современной правовой науке необходимо заметить, что подход понимания правового основания обогащения через достижение экономической цели перемещения также находит своих сторонников. В частности, Д.В. Новак предлагает рассматривать правовое основание обогащения как экономическую цель имущественного предоставления, легитимированную соответствующим правопорождающим юридическим фактом (сделкой, законом, административным актом и т. п.). «Одновременное наличие этих двух элементов: 1) соответствие обогащения экономической цели предоставления и 2) юридический факт, легитимирующий эту цель, – является необходимым для того, чтобы обогащение одного лица за счет другого считалось основательным и правомерным»[49]. Подчеркивается именно одновременное наличие и экономической цели, и юридического факта. В противном случае «даже и при наличии такого юридического факта, но в отсутствие экономической цели, преследуемой перемещением имущества, или при недостижении (отпадении) этой цели впоследствии возникшее обогащение одного лица за счет другого не будет считаться основательным»[50].
Для применения данного подхода на практике Д.В. Новак предлагает следующую последовательность действий. Сначала необходимо выяснить, лежит ли в основе обогащения соответствующий юридический факт, породивший правоотношение, предполагающее перемещение материальных благ, направленное на осуществление той или иной экономической цели. Затем, если данный юридический факт будет установлен, необходимо определить, действительно ли имеет место цель имущественного предоставления, достижима ли она, не отпала ли она впоследствии. Положительный результат этих действий будет означать, что обогащение правомерно, отрицательный – неправомерно[51].
Представляется, что изложенный подход понимания существа правового основания весьма схоже подходом, поддерживаемым большинством современных цивилистов, рассматривающих в качестве основания обогащения правопорождающий юридический факт.
При этом одни авторы прямо называют правовое основание обогащения юридическим фактом из числа тех, что названы в ст. 8 ГК РФ как основания возникновения гражданских прав и обязанностей. Так, например, Н.Н. Агафонова отмечает: «Под основаниями, при отсутствии которых имущественная выгода будет признана неосновательным обогащением, признаются юридические факты, перечисленные в подп. 1–5, 8, 9 п. 1 ст. 8 ГК РФ»[52]. О том же говорит и О.Н. Садиков: «Под названными в ст. 1102 основаниями следует понимать разного рода юридические факты, дающие субъекту основание (титул) на получение имущественного права. Такие юридические факты названы в ст. 8 ГК»[53].
В ряде постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ и окружных судов также можно найти подтверждение тому, что в качестве оснований обогащения, дающих лицу право на получение имущества, выступают юридические факты, т. е. сделки, договоры и иные, предусмотренные ст. 8 ГК РФ, основания возникновения гражданских прав и обязанностей[54].
Другие авторы рассматриваемого подхода правовое основание обогащения юридическим фактом прямо не называют, но речь ведут именно о нем. В частности, В.А. Белов говорит о правовом основании обогащения как о соответствующем основании возникновения вещных, исключительных, личных, обязательственных, корпоративных и преимущественных прав[55]. Без ссылки на ст. 8 ГК РФ, но как о юридическом факте, о правовом основании обогащения говорит B.C. Ем: «О неосновательности приобретения (сбережения) можно говорить, если оно лишено законного (иногда его именуют правовым) основания: нет соответствующей нормы права, административного акта или сделки»[56]. Не совсем понятно, признает ли правовое основание обогащения юридическим фактом М.В. Телюкина, поскольку прямо об этом не говорит, но указывает, что такие основания «могут определяться исходя из статьи 8 ГК»[57].
Не менее распространенным является подход, в соответствии с которым правовое основание обогащения рассматривается как соответствие обогащения содержанию (предписанию) закона, административного акта или сделки.[58] Так, Е.А. Флейшиц в свое время отмечала, что достаточным основанием обогащения является соответствие обогащения не экономической цели закона, административного акта или сделки, а содержанию их, которое, разумеется, всегда направлено на осуществление тех или иных целей[59].
Обогащение можно считать состоявшимся, если состоялся тот юридический факт, который и породил обогащение. Если обогащение соответствует содержанию закона, административного акта или сделки, то и юридический факт соответственно соответствует закону, административному акту или сделке. В связи с этим, думается, что приведенный выше подход принципиально не отличается от подхода, рассматривающего в качестве основания обогащения юридический факт, поскольку установление соответствия обогащения содержанию закона, административного акта или сделки сопоставимо с возникновением юридического факта, приведшего к такому соответствию.
Особое мнение в рамках данной дискуссии было высказано В.И. Чернышевым. Он считал, что при определении правового основания перехода имущества от одного лица к другому в равной мере должны учитываться и содержание, и цель гражданского правоотношения, ибо «только совокупность их может полностью исчерпать существо правоотношения». Исходя из этого, под правовым основанием приобретения имущества в относительных правоотношениях он предлагал понимать такой безвозмездный переход имущества от одного лица к другому, которым достигаются цели правоотношения в соответствии с его юридическим содержанием либо который совершается в силу прямого указания закона при условиях, им определяемых, независимо от достижения целей и их соответствия юридическому содержанию правоотношения. В тех же случаях, когда обязательство по возврату неосновательно приобретенного возникает как следствие нарушения абсолютного правоотношения, критерии цели и содержания при определении достаточного правового основания обогащения лишаются всякого смысла, так как в этом случае действует общее правило о недопустимости всякого безвозмездного перехода имущества от одного лица к другому, если он совершается помимо воли субъекта абсолютных прав или при отсутствии особых указаний закона. Таким образом, по мнению В.И. Чернышева, в абсолютных правоотношениях безвозмездный неволевой переход имущества допускается только в случаях, прямо предусмотренных законом[60].
Признавая все приведенные подходы взаимодополняющими и не противоречащими друг другу, заметим все же, что речь должна идти не об определении правового основания всякого обогащения, поскольку в противном случае обоснованным видится подход В.И. Чернышева. На наш взгляд, имеется потребность в усвоении правового основания обогащения именно одного лица за счет другого, и в этом смысле отсекаются все те правовые основания обогащения, которые позволяет обогатиться в отсутствие факта перемещения имущественного блага от одного лица к другому.
В связи с этим считаем, что под правовым основанием обогащения следует понимать такое перемещение имущественного блага от одного лица к другому, которое соответствует правовой регламентации, отражающей содержание экономической цели, определяемой субъективной волей лица, инициирующего перемещение имущественного блага. В свою очередь, обогащение одного лица за счет другого есть результат такого перемещения имущественного блага от одного лица к другому.
Представляется целесообразным рассматривать субъективную волю, экономическую цель, содержание закона, административного акта или сделки, а также реализацию установленных законом, правовым актом или сделкой правовых последствий (перемещение имущества) в качестве элементов, составляющих единый процесс, направленный на обогащение.
§ 3. Имущественное обогащение и его влияние на предмет возмещения
Перемещение имущественных благ необходимо толковать в широком смысловом значении, когда под такое перемещение попадают разного рода жизненные обстоятельства, приводящие как к приобретению, так и сбережению имущества.
При этом перемещение имущественного блага, результатом которого стало приобретение, соответствует категории «действие», но не «событие». Исходя из природы последнего, оно не может быть квалифицировано ни как правомерное, ни как неправомерное, так как, возникнув, протекает независимо от воли субъектов права. Независимо от того, что лежит в основе события, оно не может привести к обогащению в позитивном смысле, а следовательно, не может рассматриваться основанием такового. Событие как жизненное обстоятельство, с которым закон связывает наступление правовых последствий, влекущее приращение имущества одного лица за счет другого, всегда лежит в сфере неосновательного обогащения.
Что же касается действия, влекущего приобретение имущества, то речь должна идти исключительно о фактическом перемещении материального блага, соотносимого с исполнением обязательства. Другими словами, перемещение есть активное действие, выступающее объектом обязательства, в основе которого лежит закон, административный акт, сделка (как правило, договор). Исключение составляют реальные сделки, например, обычный подарок, когда передача имущества совпадает по времени с правопорождающей сделкой и с момента совершения такой сделки необходимо говорить об обогащении.
Перемещение имущественного блага, приводящее к сбережению, выступает примером пассивного действия, а обогащение возникает в силу проявления не обязательственных, а вещно-правовых конструкций[61]. Несмотря на то, что сбережение непосредственно не предполагает фактического (физического) перемещения имущественного блага, но может всецело зависеть от такового. Так, например, экономия подрядчика возникает не в силу того, что заказчик, зная, что передаваемый материал не будет использован для выполнения работ по договору подряда, все же передает его подрядчику. Экономия вытекает из исполнения обязательства по оплате работы, когда уплачиваемая цена, превышающая фактически расходы подрядчика, подлежит уплате, поскольку изначально предусмотрена условиями договора. Сбережение в данном случае определяется не исполнением денежного обязательства (передачей денег), а разницей между расчетными и реальными расходами подрядчика. Несмотря на то, что стоимостное выражение экономии подрядчика обусловливается передачей денег, момент ее возникновения соотносится с моментом передачи результата работы.
Другим примером выступают неотделимые улучшения арендованного имущества, произведенные арендатором без согласия арендодателя, стоимость которых возмещению не подлежит. В данном случае факт сбережения связан не с действиями арендатора по исполнению обязательства пользования арендованным имуществом, а с окончанием срока договора аренды, когда устанавливается факт наличия неотделимых улучшений, расходы на которые не возмещаются арендодателем в силу недобросовестности арендатора.
Обогащение одного лица за счет другого предполагает взаимообусловленность увеличения имущественной сферы одного лица и имущественных потерь другого лица. Перемещение имущественного блага как условие обогащения одного лица за счет другого определяет последующую направленность кондикционного обязательства, целью которого будет выступать восстановление хозяйственной сферы потерпевшего в размере имущественных потерь. Охранительная функция кондикционного обязательства гарантирует потерпевшему защиту от любого необоснованного ограничения его хозяйства, которое может произойти как вследствие непосредственного изъятия имущества из его хозяйственной сферы, так и посредством иных потерь, непосредственно не связанных с уменьшением его имущества.
Установление факта уменьшения в имущественной сфере потерпевшего в отсутствие факта увеличения в имущественной сфере другого лица исключает возникновение обогащения, а следовательно, и применение тех последствий, которые связаны с восстановлением имущественной сферы потерпевшего.
Так, при причинении вреда имуществу потерпевшего стоимость этого имущества уменьшается (либо вовсе исчезает, если имущество было уничтожено), что ведет к ущемлению имущественной сферы потерпевшего. Однако такое ущемление происходит в отсутствие обогащения на стороне лица, причинившего вред (ущерб) имуществу потерпевшего, в том числе в форме его уничтожения. Закон возлагает на причинителя вреда обязанность возместить стоимость поврежденного (утраченного) имущества, но не возвратить его, поскольку таковое либо вообще не выбывало из имущественной сферы потерпевшего, либо безвозвратно исчезло из имущественного оборота вследствие уничтожения.
Определяя, что перемещение имущества при неосновательном обогащении приводит либо к его приобретению, либо к сбережению, возникает потребность в усвоении существа как того, так и другого.
В правовой науке существует мнение о том, что под приобретением следует понимать получение лицом вещей (включая деньги и ценные бумаги) либо имущественных прав (прав требования, некоторых ограниченных вещных прав, например сервитута или исключительных прав), а сбережение может состоять в улучшении принадлежащего лицу имущества, влекущем увеличение его стоимости; в полном или частичном освобождении от имущественной обязанности перед другим лицом; в получении выгод от пользования чужим имуществом, выполнения работ или оказания услуг другим лицом. Данного подхода придерживается, в частности, Д.В. Новак[62].
В то же время В.А. Рясенцев улучшение имущества, повышающее его стоимость, наряду с приобретением денег или вещей, определенных родовыми признаками, относил к существу не сбережения, а возрастания (приобретения) имущества[63].
Достаточно широко подходит к категории «приобретение» С.Д. Дамбаров, утверждающий, что приобретение возможно в отношении не только вещей, ценных бумаг, денег, имущественных прав, способных за счет своих естественных свойств сохраняться в хозяйственной сфере приобретателя в неизменном виде, но и прочих материальных благ, неосновательное поступление которых совпадает по времени с моментом их фактического потребления (услуги, тепловая и электрическая энергия, пользование имуществом)[64].
При определении состава неосновательного обогащения, как правило, выводят сущностный признак приобретения, который выражается в том, что в процессе приобретения происходит количественное приращение имущества, повышение его стоимости без несения приобретателем соответствующих затрат. С таким подходом не соглашается С.Д. Дамбаров, полагающий что суть неосновательного обогащения в форме приобретения сводится к неэквивалентности различных социально-экономических благ как имущественного, так и неимущественного рода, наблюдаемой в отношениях субъектов кондикционного обязательства при получении, а также потреблении этих благ при отсутствии должного материального возмещения со стороны приобретателя[65].
Возвращаясь к рассмотренному выше примеру причинения имущественного вреда, отметим, что на стороне причинителя возникает обязанность возместить причиненный вред, что, естественно, не порождает возникновения кондикционного обязательства, поскольку отсутствует предмет, который можно было бы рассматривать как неосновательное обогащение. Тем не менее обязательство по возмещению причиненного вреда (деликтное обязательство), являющегося денежным обязательством, возлагает на причинителя обязанность по уплате определенной денежной суммы. Если такая денежная сумма не передается потерпевшему (кредитору) в соответствующий срок, на стороне должника остаются деньги, подлежащие передаче кредитору. В ситуации неисполнения денежного обязательства, возникшего из деликта, кредитор требует передать имущество, которое должно было поступить в его хозяйственную сферу, что позволяет рассматривать это имущество как имущество кредитора, которое в силу неисполнения денежного обязательства должником находится у последнего. Кредитор в такой ситуации подлежит квалификации как потерпевший по кондикционному обязательству, а подлежащая возврату денежная сумма – как имущество, подлежащее возврату в качестве неосновательного обогащения.
Таким образом, приобретение следует понимать как результат фактического перемещения имущественного блага, который может наступить не только вследствие действительного изъятия имущества из хозяйственной сферы потерпевшего в силу тех или иных обстоятельств (прямое фактическое перемещение), но и в силу нахождения у должника такого имущества, которое должно было подлежать передаче кредитору во исполнение лежащей на должнике внедоговорной обязанности по передаче имущества (косвенное фактическое перемещение).
Такая интерпретация понятия «приобретение» не позволяет признать повторную оплату организацией полученных на ее имя товаров, излишне уплаченные суммы по договору, зачисление банком денег на расчетный счет другого юридического лица[66] случаями неосновательного обогащения.
При этом перемещение имущественного блага, результатом которого стало приобретение, соответствует категории «действие», но не «событие». Исходя из природы последнего, оно не может быть квалифицировано ни как правомерное, ни как неправомерное, так как, возникнув, протекает независимо от воли субъектов права. Независимо от того, что лежит в основе события, оно не может привести к обогащению в позитивном смысле, а следовательно, не может рассматриваться основанием такового. Событие как жизненное обстоятельство, с которым закон связывает наступление правовых последствий, влекущее приращение имущества одного лица за счет другого, всегда лежит в сфере неосновательного обогащения.
Что же касается действия, влекущего приобретение имущества, то речь должна идти исключительно о фактическом перемещении материального блага, соотносимого с исполнением обязательства. Другими словами, перемещение есть активное действие, выступающее объектом обязательства, в основе которого лежит закон, административный акт, сделка (как правило, договор). Исключение составляют реальные сделки, например, обычный подарок, когда передача имущества совпадает по времени с правопорождающей сделкой и с момента совершения такой сделки необходимо говорить об обогащении.
Перемещение имущественного блага, приводящее к сбережению, выступает примером пассивного действия, а обогащение возникает в силу проявления не обязательственных, а вещно-правовых конструкций[61]. Несмотря на то, что сбережение непосредственно не предполагает фактического (физического) перемещения имущественного блага, но может всецело зависеть от такового. Так, например, экономия подрядчика возникает не в силу того, что заказчик, зная, что передаваемый материал не будет использован для выполнения работ по договору подряда, все же передает его подрядчику. Экономия вытекает из исполнения обязательства по оплате работы, когда уплачиваемая цена, превышающая фактически расходы подрядчика, подлежит уплате, поскольку изначально предусмотрена условиями договора. Сбережение в данном случае определяется не исполнением денежного обязательства (передачей денег), а разницей между расчетными и реальными расходами подрядчика. Несмотря на то, что стоимостное выражение экономии подрядчика обусловливается передачей денег, момент ее возникновения соотносится с моментом передачи результата работы.
Другим примером выступают неотделимые улучшения арендованного имущества, произведенные арендатором без согласия арендодателя, стоимость которых возмещению не подлежит. В данном случае факт сбережения связан не с действиями арендатора по исполнению обязательства пользования арендованным имуществом, а с окончанием срока договора аренды, когда устанавливается факт наличия неотделимых улучшений, расходы на которые не возмещаются арендодателем в силу недобросовестности арендатора.
Обогащение одного лица за счет другого предполагает взаимообусловленность увеличения имущественной сферы одного лица и имущественных потерь другого лица. Перемещение имущественного блага как условие обогащения одного лица за счет другого определяет последующую направленность кондикционного обязательства, целью которого будет выступать восстановление хозяйственной сферы потерпевшего в размере имущественных потерь. Охранительная функция кондикционного обязательства гарантирует потерпевшему защиту от любого необоснованного ограничения его хозяйства, которое может произойти как вследствие непосредственного изъятия имущества из его хозяйственной сферы, так и посредством иных потерь, непосредственно не связанных с уменьшением его имущества.
Установление факта уменьшения в имущественной сфере потерпевшего в отсутствие факта увеличения в имущественной сфере другого лица исключает возникновение обогащения, а следовательно, и применение тех последствий, которые связаны с восстановлением имущественной сферы потерпевшего.
Так, при причинении вреда имуществу потерпевшего стоимость этого имущества уменьшается (либо вовсе исчезает, если имущество было уничтожено), что ведет к ущемлению имущественной сферы потерпевшего. Однако такое ущемление происходит в отсутствие обогащения на стороне лица, причинившего вред (ущерб) имуществу потерпевшего, в том числе в форме его уничтожения. Закон возлагает на причинителя вреда обязанность возместить стоимость поврежденного (утраченного) имущества, но не возвратить его, поскольку таковое либо вообще не выбывало из имущественной сферы потерпевшего, либо безвозвратно исчезло из имущественного оборота вследствие уничтожения.
Определяя, что перемещение имущества при неосновательном обогащении приводит либо к его приобретению, либо к сбережению, возникает потребность в усвоении существа как того, так и другого.
В правовой науке существует мнение о том, что под приобретением следует понимать получение лицом вещей (включая деньги и ценные бумаги) либо имущественных прав (прав требования, некоторых ограниченных вещных прав, например сервитута или исключительных прав), а сбережение может состоять в улучшении принадлежащего лицу имущества, влекущем увеличение его стоимости; в полном или частичном освобождении от имущественной обязанности перед другим лицом; в получении выгод от пользования чужим имуществом, выполнения работ или оказания услуг другим лицом. Данного подхода придерживается, в частности, Д.В. Новак[62].
В то же время В.А. Рясенцев улучшение имущества, повышающее его стоимость, наряду с приобретением денег или вещей, определенных родовыми признаками, относил к существу не сбережения, а возрастания (приобретения) имущества[63].
Достаточно широко подходит к категории «приобретение» С.Д. Дамбаров, утверждающий, что приобретение возможно в отношении не только вещей, ценных бумаг, денег, имущественных прав, способных за счет своих естественных свойств сохраняться в хозяйственной сфере приобретателя в неизменном виде, но и прочих материальных благ, неосновательное поступление которых совпадает по времени с моментом их фактического потребления (услуги, тепловая и электрическая энергия, пользование имуществом)[64].
При определении состава неосновательного обогащения, как правило, выводят сущностный признак приобретения, который выражается в том, что в процессе приобретения происходит количественное приращение имущества, повышение его стоимости без несения приобретателем соответствующих затрат. С таким подходом не соглашается С.Д. Дамбаров, полагающий что суть неосновательного обогащения в форме приобретения сводится к неэквивалентности различных социально-экономических благ как имущественного, так и неимущественного рода, наблюдаемой в отношениях субъектов кондикционного обязательства при получении, а также потреблении этих благ при отсутствии должного материального возмещения со стороны приобретателя[65].
Возвращаясь к рассмотренному выше примеру причинения имущественного вреда, отметим, что на стороне причинителя возникает обязанность возместить причиненный вред, что, естественно, не порождает возникновения кондикционного обязательства, поскольку отсутствует предмет, который можно было бы рассматривать как неосновательное обогащение. Тем не менее обязательство по возмещению причиненного вреда (деликтное обязательство), являющегося денежным обязательством, возлагает на причинителя обязанность по уплате определенной денежной суммы. Если такая денежная сумма не передается потерпевшему (кредитору) в соответствующий срок, на стороне должника остаются деньги, подлежащие передаче кредитору. В ситуации неисполнения денежного обязательства, возникшего из деликта, кредитор требует передать имущество, которое должно было поступить в его хозяйственную сферу, что позволяет рассматривать это имущество как имущество кредитора, которое в силу неисполнения денежного обязательства должником находится у последнего. Кредитор в такой ситуации подлежит квалификации как потерпевший по кондикционному обязательству, а подлежащая возврату денежная сумма – как имущество, подлежащее возврату в качестве неосновательного обогащения.
Таким образом, приобретение следует понимать как результат фактического перемещения имущественного блага, который может наступить не только вследствие действительного изъятия имущества из хозяйственной сферы потерпевшего в силу тех или иных обстоятельств (прямое фактическое перемещение), но и в силу нахождения у должника такого имущества, которое должно было подлежать передаче кредитору во исполнение лежащей на должнике внедоговорной обязанности по передаче имущества (косвенное фактическое перемещение).
Такая интерпретация понятия «приобретение» не позволяет признать повторную оплату организацией полученных на ее имя товаров, излишне уплаченные суммы по договору, зачисление банком денег на расчетный счет другого юридического лица[66] случаями неосновательного обогащения.