Надеждина Ирина Николаевна. Поверь в любовь

   – Скажи, Влад, а что ты думаешь обо мне? Не станет ли так, что ты тоже будешь компенсировать мне моральный ущерб?
   – Что с тобой, Ника? – Владислав поднялся и встревожено посмотрел на неё. – Я чем-то обидел конкретно тебя? Я дал тебе хоть малейший повод для таких мыслей? Ты же прекрасно знаешь, что я обожаю тебя!
   – Знаю… – Ника опустила глаза.
   – Тогда что с тобой происходит?
   – Не пойму сама… Не знаю, что со мной сегодня. Извини…
   – Девочка моя, успокойся. У нас всё будет хорошо. Веришь мне?
   – Верю, – она прижалась к его груди и посмотрела снизу вверх на него. – Наверное, я просто устала в последние дни. Не пойму что это: меня всё раздражает, недомогание какое-то.
   – Ты не приболела?
   – Нет. Просто устала. Ещё и месячные ни сегодня-завтра начнутся.
   – Возьми академ на недельку. Поедем со мной в Финляндию, отдохнешь.
   – У меня паспорта нет. И ты там будешь весь в делах, тебе будет некогда. А что буду делать я?
   – Тогда просто посиди дома. Отдохнешь, выспишься. Ты ведь всегда в это время себя неважно чувствуешь. Так лучше будет.
   – Подумаю.
   Владислав склонился и поцеловал Нику в нежные теплые губы. Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом. Неожиданно ей захотелось снова оказаться с ним в постели. Она с удовольствием ощутила, как его сильные руки проникают под свитер и ласкают её тело.
   – Я люблю тебя, – прошептал Владислав.
   – И я люблю тебя. Влад, мне хорошо с тобой…
   Владислав порывистым движением снял с неё свитер и отбросил его в сторону. Ника не сопротивлялась. Они раздевали друг друга, задыхаясь от страсти. Ника оседлала Владислава и заставила застонать от наслаждения, опускаясь на окрепший челн. Вдруг её охватил какой-то странный порыв. Она запустила пальцы в его густые волосы и отклонила его голову назад так, что ему стало тяжело дышать. Почему-то ей хотелось делать ему больно, мучить его. Такого с ней никогда раньше не бывало. Она двигалась и заставляла двигаться его в сумасшедшем темпе. Иногда она впивалась ногтями ему в плечи и грудь до такой степени сильно, что оставались красные следы. Он в свою очередь сжимал её грудь до боли и двигался резко, рывками. Всё кончилось, как никогда быстро, всего за несколько минут. Ника тихо застонала, Владислав закусил губу и замер.
   – О, Господи! Влад, что я наделала?! – почти испугано прошептала Ника, приходя в себя и глядя на его исцарапанную грудь и плечи.
   – Ты мне ещё и половину волос выдрала, – тихо рассмеялся он. – Никогда не думал, что мой котенок, совсем не котенок, а тигренок! Тебе было хорошо?
   – Да, – смущенно ответила Ника. – Извини, больше не буду. Сама не знаю, что на меня нашло. Я чувствовала себя, как дикарка.
   – Всё было отлично. Мне даже понравилось. Только жаль, что быстро. Ты была настолько хороша, что я не мог уже удержаться.
   – Влад, я так тебя люблю, – прошептала она, опускаясь ему на грудь.
   – Останься, – попросил он. – Всё-таки я послезавтра уезжаю.
   – Сегодня не могу. Завтра. Я поговорю с родителями. Останусь у тебя на ночь, потом провожу тебя.
   – Скучать за мной будешь?
   – Конечно. Я тоже буду скучать. Позвонишь мне?
   – Да. Буду звонить каждый день.
   – А теперь мне пора, – Ника вздохнула и поднялась с постели.
   – Подожди.
   Владислав удержал её и, несколько минут, они долго и нежно целовались. Через час Ника была дома и пыталась вникнуть в содержание учебника…

Глава 49

   Вечером, когда отец и мать сидели в гостиной, пили чай и смотрели телевизор, Ника вышла из своей комнаты и присоединилась к ним. Она тоже налила себе чаю и удобно устроилась в кресле, поджав ноги.
   – Как дела, Куколка? – спросил Николай Степанович.
   – Хорошо, пап, – не отрываясь от телевизора, ответила Ника. – Вам с мамой Влад привет передавал.
   – Спасибо. Как у него дела?
   – Нормально. Послезавтра уезжает в Финляндию на неделю.
   – Отдыхать?
   – По делам. Кстати, я завтра у него вечером останусь.
   – Поздно приедешь?
   – Пап, я до утра останусь. Потом провожу его на поезд и поеду в университет.
   – Как это до утра? – отец от неожиданности даже чай пить перестал. – На ночь?
   – Да, на ночь.
   – Ника, ты подумай… Ты ведь ему никто. Как это будет выглядеть?
   – Пап, я ему давно «кто». В конце концов, мы же взрослые люди.
   – Ника, папа прав, – подала голос мать, – мы понимаем, что у вашего поколения другие законы, но есть нормы приличия. Что подумает о тебе его сын?
   – Ничего плохого. Сын уже не мальчик маленький. Начните на меня ещё давить, что мне пора замуж выходить, – поморщилась Ника.
   – Ты же сама говорила, что он сделал тебе предложение, – мать удивленно посмотрела на неё. – Или он передумал?
   – Нет. Вопрос «скоро ли мы поженимся?» я слышу от него каждый день.
   – Так в чем же дело? – родители переглянулись. – Он плохо к тебе относится? Он чем-то тебя не устраивает?
   – И относится он ко мне хорошо, и устраивает меня всем, просто я ещё не готова выйти за него замуж. Я вообще ещё не готова выйти замуж.
   – Так-так, – отец нахмурился. – Оставаться ночевать ты готова, а выйти замуж не готова. Лезть с ним в постель…
   – Коля, – робко перебила его Людмила Сергеевна.
   – Что «Коля»? Я называю вещи своими именами! Лезть с ним в постель ты готова, а создать семью не готова?
   – Пап, у меня такое ощущение, что ты побыстрее хочешь от меня избавиться! – Ника поставила чашку на стол.
   – Глупости! Я просто хочу, чтобы моя дочь была серьезным человеком. Ты же сама твердила, что любишь его.
   – Люблю.
   – Что тебе мешает? Если есть какие-то причины, ты должна нам об этом сказать. Пойми, потом может быть поздно.
   – Папа, я не пойму, почему ты так драматизируешь? Сколько моих знакомых девчонок живут с кем-нибудь без печати в паспорте, и не слишком-то стремятся её там поставить. Кого держит эта печать?
   – Я не хочу, чтобы моя дочь была, как другие!
   – Я и так всю жизнь не как другие! – Ника порывисто поднялась со своего места. – Сколько времени я считалась «пай девочкой»! Кому от этого было лучше?! Только тебе, потому, что это не противоречило твоей морали! Теперь тебе хочется, чтобы я и дальше не выходила за рамки этой морали и приличия! А обо мне ты подумал?!
   Ника быстро вышла из комнаты. Зайдя к себе, она бросилась на кровать, уткнулась в подушку и расплакалась. Что происходит, она сама не могла понять.
   Когда дочь почти выбежала из комнаты, родители испуганно посмотрели друг на друга. Такого с их Куколкой никогда раньше не бывало. Николай Степанович поднялся, прошел по комнате из угла в угол, выключил телевизор.
   – Что с ней происходит? – растеряно спросил он. – Что такого я сказал?
   – Не знаю, – вздохнула Людмила Сергеевна.
   – Может, он её чем-то обидел?
   – Не похоже.
   – Может, с его сыном что-нибудь?
   – Нет. Вроде бы всё в порядке. Наверное, не стоило ничего ей говорить о том, что она хочет остаться у него ночевать. В конце концов, я думаю, что в постель попасть они успевают не обязательно ночью.
   – Ты предлагаешь мне пойти извиниться и за ручку отвести её к нему завтра вечером?
   – Не сердись, Коля. Просто давай завтра сделаем вид, что ничего страшного не случилось, и пусть останется ночевать. Меня беспокоит другое, почему она не хочет выйти за него замуж? Ведь все её подружки уже иззавидовались. Он на неё смотрит глазами преданной собаки и выполняет любые её прихоти. Ты посмотри, какие подарки он ей дарит.
   – Не знаю. Я сам совсем запутался. Она никогда в жизни не повышала на нас голоса, а сегодня почти кричала, – Николай Степанович взялся за сердце. – Валидол у нас есть?
   – В аптечке. Я сейчас принесу.
   – Я сам возьму. Пойди лучше посмотри, что она делает и скажи, что, если очень хочет, то пусть остается завтра у него. Только пусть позвонит вечером домой.
   Людмила Сергеевна вошла в комнату Ники. Дочь лежала на кровати, глядя в потолок. Плакать она уже перестала, но глаза ещё были красными от слез. Мать присела на край кровати.
   – Ты не возражаешь? – спросила она.
   – Нет.
   – Никуля, что происходит? Если у тебя что-то случилось, лучше скажи мне. Я не буду говорить папе, если ты не хочешь.
   – Ничего не случилось, – Ника вздохнула. – Я сама не знаю, что со мной происходит сегодня. Я сама не своя. Меня всё злит, всё выводит из себя… Я ужасно устала… Сегодня, когда мы были у Влада, приезжала его первая жена. У неё заболел ребенок, мужа сократили на работе. Я знаю, что, пока меня не было в комнате, Влад ей отстегнул денег и притом приличную сумму. Потом мы втроем мило посидели, поболтали. Она очень приятная женщина. Когда она ушла, я напустилась на Влада, не знаю даже почему. Мне показалось, что он слишком холоден с ней. Даже нет… Что он просто слишком спокойно, может даже равнодушно, смотрел на неё. Мне вдруг показалось, что рано или поздно, он поймет, что я не та женщина, которая ему нужна, но из своего чувства порядочности никогда не скажет мне об этом и даже не даст повода об этом подумать. Я пойму всё сама, когда наткнусь на вот такой вежливый и холодно-спокойный его взгляд. Мама, это будет ужасно!
   – Но ведь ничего же ещё не случилось, глупышка.
   – Да, ничего не случилось. Он сразу, когда рассказывал о первой жене, пояснил, что женился на ней из-за ребенка, что не любил её ни одного дня. Меня он любит. Он это говорит, я сама это чувствую, но сегодня я ничего не могла с собой поделать. Я понимала, что делаю ему больно, когда выговариваю ему всё это, но не могла остановиться, – у неё задрожали губы. – Я люблю его, но временами начинаю просто морально истязать его какими-то своими непонятными придирками. Это началось ещё в Крыму, но там это было всего пару раз. Последнюю неделю меня будто подменили. Я вижу, что доставляю ему ужасные мучения, сама мучаюсь от этого, и не могу по-другому. Когда он сегодня меня, наконец, успокоил, случилась ещё одна вещь… Я не могу тебе рассказать…
   – Лучше расскажи. Что бы это ни было. Я не скажу папе, можешь не волноваться, – ласково сказала Людмила Сергеевна.
   – Это… в общем… я не могу тебе рассказать… Это были уже не слова, – Ника села и уткнулась подбородком в коленки.
   – Он пытается отыграться на тебе в постели?
   – Нет. После того, как я вроде бы успокоилась, мне вдруг очень захотелось быть с ним… Уговаривать его никогда на такие вещи не надо, как пионер всегда готов… Так вот, когда мы были с ним, со мной началось что-то странное – мне хотелось сделать ему больно. Кончилось это тем, что я ему исцарапала почти до крови всю грудь и плечи.
   – Что он тебе сказал?
   – Сказал, что всё было нормально. Знаешь, на мазохиста он не похож. Да и я через час после всего была не особенно в восторге. Я боюсь, что со мной что-то не то происходит. Сначала я думала, что все это из-за усталости и из-за того, что вот-вот у меня должны начаться месячные. Но ведь со мной такого раньше никогда не бывало… Ещё накричала на папу, убежала сюда и разревелась, как истеричка. Мне два дня всё время хочется плакать… Что со мной мама?
   – Может быть, ты слишком сильно переутомилась? Может, стоит недельку-другую отдохнуть? – Людмила Сергеевна погладила Нику по голове.
   – Не знаю. Влад тоже советует мне взять на неделю академ и выспаться. Хотел меня взять с собой, но паспорта у меня нет.
   – Может, ты просто не хочешь, чтоб он уезжал?
   – Нет. У него ведь масса дел. Он и сам не хочет со мной даже на один день расставаться.
   – По-моему он прав. Тебе нужно хорошенько выспаться. Ты сейчас прими ванну и ложись. Завтра вечером позвони нам от него, что у тебя всё в порядке, чтобы мы с папой не волновались и послезавтра, когда проводишь его, перезвони мне на работу.
   Людмила Сергеевна вернулась к мужу, когда Ника ушла в ванную. Николай Степанович вопросительно посмотрел на неё.
   – Всё в порядке, Коленька. Она успокоилась. Просто наша девочка очень сильно переутомилась. Такая нагрузка в университете, да ещё и все её переживания. Она очень расстроилась, что нагрубила тебе.
   – Может и я не прав… они теперь живут совсем по-другому, – вздохнул Николай Степанович.

Глава 50

   Владислав обнял Нику и прижал к себе. Они были в постели уже часа два и никак не могли остановиться. Уже несколько раз им казалось, что они довели друг друга до полного изнеможения, но, проходило всего несколько минут, как их накрывала новая волна возбуждения и всё повторялось снова.
   – Не представляю, как я буду без тебя эту неделю, – прошептал Владислав, между двумя поцелуями.
   – Я… я боюсь оставаться без тебя… – Ника вдруг расплакалась.
   – Что с тобой? – он испугался. – Ника, девочка моя, что с тобой?
   – Не знаю…
   – Успокойся, крошка моя. Хочешь, я отменю эту поездку?
   – Нет… Нет, ты должен ехать… Я буду скучать… Я сейчас успокоюсь…
   – Это последний раз, когда я еду сам. Я вернусь, мы займемся твоим паспортом, и ты будешь везде ездить со мной.
   – Да, – Ника вытерла остатки слез.
   – И ещё, ездить ты будешь, как моя жена. Ты согласна?
   – Влад, подумай хорошо, я же не та женщина, что тебе нужна… Кроме того, что трепать тебе нервы, я ничего не могу.
   – Позволь мне решать, крошка, кто мне нужен. И ничего ты мне не треплешь. Я согласен от тебя терпеть намного больше, чем сейчас, только бы быть с тобой рядом.
   – Ты устанешь и тогда…
   – Молчи, маленькая глупышка, – он прижал палец к её губам. – Я никогда не устану от тебя. И поверь мне, ты станешь намного спокойнее, когда мы будем вместе.
   – Влад, я так люблю тебя, – она снова заплакала.
   – Почему ты снова плачешь? – он сцеловывал слезинки с её щек и путался пальцами в её густых темных волосах. – Прошу тебя, не плачь… Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Ты – моя самая прекрасная женщина, ты – мое счастье.
   – И я люблю тебя, – шептала она сквозь слезы и не могла успокоиться.
   Уснули они только под утро. Разбудил их осторожный стук в дверь. Владислав приподнялся на локте и спросил:
   – Кто там?
   – Это я, босс, – ответил голос Леши. – Вы просили разбудить вас в семь.
   – Спасибо, я сейчас спущусь.
   – Уже утро? – Ника открыла глаза.
   – Да, малыш. Пора мне вставать, – он легко поднялся и надел шелковые темно-синие брюки и такое же кимоно с золотистыми иероглифами на левой стороне груди. – Я сейчас спущусь, а то мне ещё Альке нужно наставления сделать. Ты пока можешь полежать. Я скоро вернусь. Что ты будешь завтракать?
   – Не знаю. Мне что-то ничего не хочется.
   – И всё же? Что-нибудь поесть нужно.
   – Сделай мне фруктовый салат.
   – Йогурт какой?
   – Персиковый.
   Владислав вернулся через полчаса. Ника как раз приняла душ и выходила из ванной. Пока она подсушивала кончики волос, Владислав привел себя в порядок. Они начали одеваться.
   – О, Господи! Что же это делается?! – возмущенно проворчала Ника, застегивая бюстгальтер.
   – Что случилось? – повернулся к ней Владислав.
   – Не знаю, куда у меня прет грудь. Что-то в этот раз у меня перед большой дамской радостью всё разнесло так, что все лифчики жмут!
   – Каждый раз так?
   – Вообще-то где-то так, но в этот раз, больно уж сильно.
   – Не ворчи. Мне нравится. Тебе идет.
   – А что с лифчиками делать прикажешь?
   – Не носить или, если очень мораль мучит, купить новые.
   – Через три дня это всё пройдет, а лифчики станут большими.
   – Тогда не ворчи, – он обнял Нику и, склонившись, поцеловал каждую грудь, – маленькая ворчунья.
   – Влад, не хулигань. Я сейчас захочу, и ты опоздаешь на поезд.
   – К сожалению, – Владислав вздохнул. – Хотя я уже захотел.
   – Собирайся. Через полчаса Илья заедет, а ты ещё не готов.
   – Да, пожалуй, стоит поторопиться. Осталось всего полчаса, а нужно ещё успеть позавтракать. Я приготовил тебе салат, как ты заказала.

Глава 51

   Вечерело. Мерный стук колес навевал дремоту. Владислав отбросил в сторону книгу и закурил. Илья тоже оторвался от чтения и посмотрел на него. Владислав сидел, откинувшись на спинку дивана. Рубашка была расстегнута до половины и на груди, чуть пониже довольно массивной цепочки с крестом, была видна свежая царапина.
   – Что это у тебя такое? – улыбаясь, спросил Илья.
   – Где? – не понял Владислав.
   – На груди. Полоска красная.
   – А, это, – равнодушно произнес Владислав, – крестом поцарапался.
   – Ну, ну, – Илья улыбнулся, – или поцарапали.
   – Илюша, меня терзают смутные сомнения, что у вас с Людмилой благопристойного супружеского прощания не было.
   – Было. Зато и ты время не терял зря.
   – А что ж мне его терять было?
   – Оно ж и видно, – Илья сделал постное лицо. – Всю ночь своей киске рассказывал о морали.
   – Илья Григорьевич, вы что-то слишком любопытны стали, – он потушил окурок. – Мне, вроде бы, с будущей женой и можно.
   – Скоро вы, наконец, поженитесь?
   – Вернусь и, скорей всего, уговорю её.
   – А что вы тянете?
   – Понимаешь, Илюша, она всё время боится, что не я в ней разочаруюсь. Я в ней не разочаруюсь и, если она меня, не дай Бог, бросит, свихнусь.
   – Не хотелось бы, – Илья посмотрел на часы. – Ужинать пойдем?
   – Да, пожалуй, пора. Я спать хочу ужасно. Глаза, как песком засыпанные.
   – Ты сегодня ночью спал?
   – Часа два спал. Завтра утром ещё раз нужно документы просмотреть будет. Эрик вроде бы всё правильно сделал, но лучше перестраховаться, – он встал, застегнул рубашку, завязал галстук и одел пиджак. – Ну, что, идем?
   – Да, я готов, – Илья встал и потянулся. – Всё в поездах хорошо. Одно плохо – спать хочется все время.
   – Можем назад полететь самолетом. Только, как всегда в последний момент возникнут заморочки с погодой, потом ты всю дорогу будешь хвастаться харчами, а у меня сердчишко начнет на посадке пошаливать.
   – Не хочу. Когда ещё будет столько времени, что бы выспаться?
   – И то, правда. Хотя я выспался на десять лет вперед, пока по больницам валялся.
   – Что это ты вспомнил? – они вошли в вагон-ресторан и сели за свободный столик.
   – Так, к слову пришлось. Сам не знаю почему. Да, давай сразу завтрак в постель закажем. Не охота мне утром сюда тащиться.
   После ужина они вернулись в купе. Владислав уснул, как только коснулся щекой подушки. Илья же, не смотря на то, что очень хотел спать, уснуть не мог. Он сел и закурил. В слабом свете лампочки лицо лежащего напротив Владислава казалось неестественно бледным. Илья посмотрел на свои руки. В этом свете они были такими же бледными. Он снова перевел взгляд на Владислава. Неожиданно он задумался, как давно знает Владислава, и сколько за это время изменилось…

Глава 52

   …Знакомство их началось тридцать два года назад. Тогда же они стали друзьями «не разлей вода». В первом классе спецшколы с английским уклоном они с первого дня стали неразлучны – близнецы Влад и Валик Вансовичи, и он, Илья Ярошенко. С первого дня у них нашлось много общих интересов и чем дальше, тем этих интересов становилось больше. Мешало Илье только одно – он был очень болезненным ребенком. Когда болел и оставался один дома, Илья чувствовал себя очень одиноко. Родители уходили на работу, бабушка в магазин за покупками, а он мог подолгу сидеть у окна и смотреть на улицу. В один из таких дней, глядя в окно, он увидел идущих Влада и Валика. Братья всегда были неразлучны. Илья почувствовал себя ещё более одиноким, чем обычно, и даже заплакал от обиды. В дверь позвонили. Вытирая на ходу слезы, Илья побежал открывать. На пороге стояли близнецы.
   – Привет, – сказал Валик. Каким-то непонятным чутьем Илья научился их различать. – Мы твоего телефона не знали и решили к тебе зайти. У деда здесь рядом дела, а у нас есть полчаса времени. Всё равно со взрослыми скучно.
   – Проходите! – обрадовался Илья.
   – Ты что, ревешь? – спросил Влад.
   – Нет, это что-то в глаз попало.
   – Болеешь?
   – Болею. У меня бронхит. Это не заразно.
   – Это мы знаем, – тоном знатока сказал Валик. – Это когда кашляют. У нас все врачи.
   Полчаса они просидели на диване, болтая ногами и рассказывая о новостях в классе. Уходя, Влад и Валик узнали у Ильи номер телефона, и с того дня стали звонить каждый вечер, если он болел.
   Время шло, они росли, но их отношения не менялись. Близнецы увлекались языками и музыкой. Дома у них был старинный рояль, и их водили в музыкальную школу при консерватории. Илья, родители которого работали реставраторами, чудесно рисовал и мечтал стать художником. Языков Влад и Валик, по мнению Ильи, знали очень много. Иногда он даже завидовал им. С ними он научился довольно бегло говорить на французском и немецком языках. Не смотря на то, что братья мечтали стать музыкантами, у них была ещё одна страсть – теннис. К теннису вместе с ними пристрастился и Илья. В какой-то степени это благотворно повлияло на его бронхит. Ещё Влад и Валик были большими любителями всяких шалостей. Им позволялось делать всё, что взбредет в голову, но с одним условием – плоды своих деяний они должны были пожать сами. Илья по характеру был менее склонен к авантюрам, чем его друзья и временами очень вовремя охлаждал их порывы. Когда им исполнилось по одиннадцать, у Влада и Валика появилась маленькая сестренка – Оля, которой они очень гордились. Вскорости после этого их родители развелись, и братья остались с отцом. О матери они практически никогда не упоминали, даже в разговорах, а спрашивать самому Илье было не удобно. Иногда, очень редко они говорили об Оле, в основном сожалели, что ничего о ней не знают. В неполных пятнадцать лет, благодаря им, Илья попробовал спиртное и узнал, что делают с женщинами. Благо, вся троица выглядела старше своих лет, внешностью никого из них Бог не обидел, и вниманием со стороны противоположного пола они пользовались чуть ли не с детства. Спиртным сильно увлекаться не стали, зато в сексе себе не отказывали никогда. Когда им было по шестнадцать лет, летом перед десятым классом, трагически погиб отец близнецов. Он разбился на машине и несколько дней лежал в коме. После похорон отца Влад и Валик остались жить с дядей – Даниилом Александровичем, дедушкой и бабушкой. Илью поразило, что их мать не появилась даже на похоронах отца. Близнецы после смерти отца как-то резко повзрослели. Обычно слишком близко к себе они не подпускали никого, кроме Ильи. Они умудрялись держать своеобразную дистанцию, не теряя при этом лидерства и оставаясь всеобщими любимцами и душой компании. Теперь, как показалось Илье, дистанцию эту они увеличили. Близкими остались только с ним. Илья мечтал стать художником. Братья лелеяли мечту о консерватории. Вторая беда обрушилась на них, когда, играя на уроке физкультуры в баскетбол, оба упали и сломали оба правую руку. Переломы были сложные, долго не срастались. Когда же, наконец, им сняли гипс, стало ясно, что так, как играли раньше, они уже играть не смогут. Мечта о консерватории умерла, и как это переживали Влад и Валик, знали только их близкие и Илья.
   – Что вы теперь после школы делать будете? – спросил как-то раз Илья, когда стал замечать, что они немного успокоились.
   – Станем врачами, – ответил Валик.
   – Ничего другого не остается. Семейная традиция, – дополнил его Влад.
   Вся неразлучная троица окончила школу с золотыми медалями. Но попытка Ильи поступить в художественное училище, потерпела поражение. Он провалился на экзамене по рисунку. Его лучшие рисунки – цикл к Евангелию от Матфея – были забракованы приемной комиссией, как не соответствующие «социалистической действительности». Для Ильи это был удар. Родители успокаивали его, как могли, но несколько дней ему казалось, что жизнь кончилась. На третий день, когда они сидел дома, не отвечая на телефонные звонки, глядя в одну точку перед собой, в дверь настойчиво позвонили. Илья не двинулся с места. Он знал, что у родителей есть ключи, а видеть, кого бы то ни было, ему было невыносимо. Звонок повторился несколько раз подряд. Илья упрямо сидел на своем месте. Тогда в дверь начали настойчиво стучать. У соседей хлопнула дверь, и соседка начала призывать кого-то очень громко к порядку, угрожая вызвать милицию. В дверь продолжали стучать, не взирая ни на что. Илья не выдержал и пошел к двери. На пороге стояли Влад и Валик.
   – Ну, слава Богу! – сказал Влад. – Ты, Илюшенька, спишь крепко.
   – Я просто открывать не хотел, – честно признался Илья.
   – Делов-то! – улыбнулся Валик. – Мы бы дверь выставили. С нас станется. В квартиру пригласишь?
   – А, да, – Илья только сообразил, что они стоят в дверях и на них ошарашено смотрит соседка, – входите.
   – Ну, спасибо, милый, – входя, сказал Влад. Потом он повернулся к соседке и сказал. – Вы, бабушка, напрасно волновались. Придремал наш приятель. Извините за беспокойство.
   – Раны зализываешь? – спокойно спросил Валик, проходя в комнату.
   – Какие раны?! Жить тошно.
   – Это ты напрасно. Жить тошно бывает, но, как любая тошнота, это проходит. Что делать теперь будешь?
   – Не знаю, – Илья сел и схватился за голову. – Я ничего больше не хочу.
   – В армию хочешь? Родину защищать? – довольно едко осведомился Влад. – Тебя же весной загребут, если не поступишь.