Страница:
– Ей не понравилось?
– Понравилось. Просто она считала меня ангелочком. У неё потом это ещё долго было поводом для шуток. Кое о чем она вообще не подозревала, думала, что это всё байки.
– Ты никогда не рассказывал, как вы познакомились. Расскажи, если можно.
– Можно. Это было за два года до того, как… – он осекся. – В общем, восемь лет назад. Всё было так…
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
– Понравилось. Просто она считала меня ангелочком. У неё потом это ещё долго было поводом для шуток. Кое о чем она вообще не подозревала, думала, что это всё байки.
– Ты никогда не рассказывал, как вы познакомились. Расскажи, если можно.
– Можно. Это было за два года до того, как… – он осекся. – В общем, восемь лет назад. Всё было так…
Глава 25
Дела у нас шли отлично. Я и Валик защитили к тому времени кандидатские и писали докторские. Я был завом реанимации в больнице «Скорой помощи», Валик был моим замом. Мы тогда на спичках растянули, кому кем быть. Однажды вечером привезли женщину с попыткой суицида. Она выпила большое количество снотворного. За полгода до этого от неё ушел муж. У неё были две внематочные, детей не предвиделось, вот он и нашел ей замену. У Дины была такая дикая депрессия, что она не нашла ничего лучшего, чем отравиться. Состояние у неё было очень тяжелое и поэтому, меня и Валика срочно вызвал дежурный врач. Провозились мы с ней долго. Когда я её увидел, у меня появилась только одна мысль: «Она должна остаться жива, и мы должны быть вместе». Я даже предположить не мог, что мы её потеряем. Тех, кто пробует свести счеты с жизнью, после визита к нам, положено было отправлять в психиатрию. С ней поступить так я не мог. В истории появилась запись, что попытки суицида не было, а была передозировка, и количество выпитых таблеток изменилось. Бывает, что если превысить дозу какого-либо лекарства, у человека наступает сумеречное состояние, когда он не понимает, что делает. Мы оформили, что всё было именно так. Ещё я не спешил её выписывать или переводить в другое отделение, находил для этого разные сомнительные поводы. Однажды ночью я вошел в палату, где она лежала, и увидел, что она плачет. Я спросил, почему и она ответила, что напрасно я её с того света вытащил, жить ей все равно не для кого. Мне тогда хотелось спросить: «А для меня?», но было не место и не время. Вскоре я её выписал и затосковал.
Поделиться своими проблемами я мог только с Вальком. Он прекрасно знал, что я думал о Дине, что другой женщины мне уже было не нужно, но помочь мне не мог ни чем. Прошло полгода, полгода я думал о ней, несколько раз у меня было желание приехать к ней домой, и выложить всё. Однажды я уже доехал до её дома, но так и не вошел. Дина была не той женщиной, которая бы поняла это. По крайней мере, мне так казалось.
Встретились мы случайно. Я поехал играть в теннис один. Валик дежурил, и я поехал скорее по привычке, без особого желания. Тренер предложил мне сыграть с одной из его клиенток, которая приехала позже своего времени. Я недовольно спросил, так ли хорошо играет его клиентка, что может составить мне пару. Он сослался на подвернутую ногу и сказал, что я не обижусь, клиентка, хотя играет не сильно хорошо, но всем остальным я буду доволен. Когда я вышел на корт, то чуть не споткнулся. Там была Дина. Увидев меня, она обрадовалась. Я дал себя уделать, как начинающий. Когда мы вышли с корта, она подшутила:
– Федор сказал, что вы играете на уровне профессионала. Не думала, что он такой шутник.
– Не мог же я играть с вами в полную силу, – ответил я.
Потом мы приятно поболтали. Мне хотелось сказать так много, но почему-то на язык лезла всякая ерунда. Я с ужасом ждал, что она сейчас попрощается, и мы увидимся снова неизвестно когда. Но она, слегка смутившись, сказала:
– Влад, вы не могли бы уделить мне пару часов внимания в удобное для вас время?
– Я готов прямо сейчас, – ответил я, стараясь скрыть щенячий восторг. – Я сейчас совершенно свободен.
– Мне нужен полуголый мужчина вашей комплекции. Я сегодня увидела вас в майке на корте и решила, что это то, чего мне не хватает, – она снова смущенно улыбнулась. – У вас чудесная фигура. Если вы действительно свободны, поедем ко мне в мастерскую. Это не очень далеко, всего четыре остановки.
– Я на машине, – ответил я и думал, что начну прыгать на одной ножке от счастья.
Мы приехали в её мастерскую. Это было на втором этаже в старом доме. Я разделся до штанов, она меня усадила, так, как ей было нужно, и начала рисовать. Я просидел два с лишним часа, у меня затекла рука и устала спина, но мне было всё равно, лишь бы она была рядом. Может, я и был похож на сумасшедшего, но я готов был слушать каждое её слово, каждый вздох, следить за каждым её движением. Пока она рисовала, мы снова разговаривали о чем-то незначительном. Время прошло незаметно.
Она окончила делать набросок, сказала, что когда будет готова картина, первый кто её увидит, буду я. Потом она предложила попить чаю. Я согласился и снова был какой-то пустяковый разговор. Меня очень удивило, что с самого начала она не путала меня и Валика, хотя путали нас все, даже те, кто хорошо знал. Она не очень удивилась и сказала, что хотя мы и совершенно одинаковые, но перепутать нас она никак не могла.
– Влад, а почему вы, когда я лежала в отделении, обращались ко мне на «ты», а сейчас на «вы»? – спросила она.
– Тогда было совсем другое дело, – я растерялся. – Там почти всем мы говорим «ты». Там все под Богом больше, чем обычно. И потом, это было в одностороннем порядке.
– И всё равно, это было гораздо приятнее, чем ваше светское «вы», – она улыбнулась. – Давайте снова перейдем на «ты».
– Давайте, – согласился я.
Мы посидели ещё немного. Мне пора было уходить. Она проводила меня до двери. Мы уже почти попрощались, и тут я предложил:
– Давай встретимся завтра и поужинаем вместе.
– Зачем? – у неё стал почему-то потухший взгляд.
– Извини, я не хотел быть навязчивым, – я не знал, куда деться от стыда. – Я не хотел тебя оскорбить этим предложением. Всё гораздо серьезней, чем ты думаешь.
– Это лишнее. Когда будет готова картина, я позвоню, – строго ответила она.
Я простился и уехал, ругая себя за глупость. Прошло две недели. Она не звонила, а я всё мрачнел и мрачнел. Кончилось это тем, что я решил поехать к ней и объясниться. Дома её не оказалось, и я поехал в мастерскую. Было уже около восьми вечера. Я поднялся по лестнице и увидел, что дверь её мастерской приоткрыта. Я вошел, не знаю почему, стараясь ступать тише. Меня будто кто-то удерживал от неосторожного шага. От того, что я увидел, у меня мурашки поползли между лопатками. Дина стояла спиной ко мне и высыпала в стакан какие-то порошки. Я тихо подошел к ней, обнял её и прижал к себе. Она смотрела на меня невидящими глазами. Я смахнул стакан со стола на пол. От этого звука Дина будто очнулась. Она разрыдалась и начала вырываться. Я не отпускал её. Она кричала сквозь рыдания:
– Зачем?! Зачем ты пришел?! Уходи! Я всё равно жить не буду!
– Будешь! Куда ты денешься? Я не для того с того света тебя вытянул! Успокойся, Диночка, прошу тебя, – уговаривал я её.
Она не слышала меня, продолжала вырываться и кричать. Я отпустил ей пощечину, и это вернуло её к действительности. Она испуганно посмотрела на меня и тихо плакала. Я усадил её на диван и начал вытирать слезы. За эту пощечину я себя ненавидел. Она проплакала полночи. Понемногу она успокоилась и спросила:
– Зачем ты приехал?
– Да не могу я без тебя, – ответил я. – Не знаю, что на меня сегодня нашло, но я понял, что тебе очень плохо. Не прогоняй меня, хорошо?
– Зачем я тебе, мальчик? – она это спросила с такой тоской, что мне стало нехорошо. – Я ведь для тебя старуха.
– Ты не старуха. Семь лет это не такая уж большая разница, – успокоил я её.
– Влад, это сейчас не большая разница. Ты подумай, что будет через какое-то время? – Дина снова чуть не плакала.
– Диночка, я люблю тебя, понимаешь? – я чувствовал, что не могу удержать её, и мне становилось совсем плохо. – Это ведь не прошло за полгода?
Она снова расплакалась, прижавшись к моему плечу. Потом она уснула у меня на плече. Я сидел и боялся пошевельнуться, чтобы не разбудить её. Она проснулась около шести и смущенно улыбнулась. Я встал, потянулся и спросил:
– Ты в порядке?
– Да. Извини за эту ночь, – Дина совсем смутилась.
– Это ты извини, что я тебя ударил, – я вспомнил про пощечину и готов был провалиться сквозь землю. – Я должен заехать домой, мне сегодня на работу.
– Если хочешь, я могу тебя накормить завтраком, – она, кажется, не хотела, чтоб я уходил.
Я согласился. Мы пили чай с бутербродами. Дина снова улыбалась, в глазах не было той страшной отрешенности, как накануне. Прощаясь, я поцеловал её в щеку, она меня тоже поцеловала. Я попросил её позвонить мне на работу вечером, она согласилась. Вечером она позвонила, как обещала. На следующий день мы встретились. После этого мы встречались почти каждый день, когда я был свободен. Так продолжалось месяца два. О чем-то большем, чем поцелуй при прощании, я боялся заговорить.
Через два месяца я подвернул ногу, порвал связки и залег дома. Как назло, нога моя очень плохо лечилась. Я снова стал мрачный и злой, ничего меня не радовало, с Диной я общался только по телефону. Выручил нас Валик. В один из вечеров, когда я сидел у телевизора и курил сигарету за сигаретой, Валик куда-то исчез, а вернулся с Диной. Потом он уехал на дежурство. Мы проговорили весь вечер. О чем мы только не говорили. Начали с пустяков. Перешли на серьезные темы. От моих признаний Дина снова начала плакать и уговаривать меня, что она слишком старая для меня, а я её, что никто другой мне не нужен. Чем всё закончилось, ты можешь догадаться.
Утром, когда она уходила, я спросил её:
– Приедешь вечером?
– Зачем? – у неё почему-то стал снова потухший взгляд.
– Дина! – я взял её за плечи и встряхнул. – Да открой ты глаза! Мне не потрахаться с тобой нужно было! Я же люблю тебя! Зачем ты вообще сюда вчера приехала? Пожалеть меня хотела?! Поигралась с мальчишкой и хватит?!
– Дуралей, – она прижалась ко мне, как будто прося защиты. – Я тоже тебя люблю, только я боюсь.
– А ты не бойся, – я посмотрел ей в глаза. – Тебе со мной ведь хорошо?
– Да, мальчик мой, – так впервые она меня назвала своим мальчиком. – Я приеду, обязательно. Пока. Передай Вальку, чтоб не думал обо мне, как о падшей женщине.
– Глупышка, – я улыбнулся. – Валек думает о тебе так же, как и я.
Потом были два года счастья. Мы не расставались с Диной, нам было хорошо, Алька её просто обожал. Единственное, чего она не хотела, это выходить за меня замуж. Её всё время пугала разница в возрасте. В конце концов, мне удалось уговорить её. Никогда я не видел её такой счастливой, как в то время, когда мы готовились к свадьбе. Одно омрачало её радость – то, что у нас не могло быть детей. Знала бы ты, как она возилась с Алькой. Мы решили, что после свадьбы поедем в Штаты и сделаем подсадку. У нас тогда это только начиналось, а там это была уже отработанная процедура. Мы ничего не успели. До свадьбы оставалась неделя…
Поделиться своими проблемами я мог только с Вальком. Он прекрасно знал, что я думал о Дине, что другой женщины мне уже было не нужно, но помочь мне не мог ни чем. Прошло полгода, полгода я думал о ней, несколько раз у меня было желание приехать к ней домой, и выложить всё. Однажды я уже доехал до её дома, но так и не вошел. Дина была не той женщиной, которая бы поняла это. По крайней мере, мне так казалось.
Встретились мы случайно. Я поехал играть в теннис один. Валик дежурил, и я поехал скорее по привычке, без особого желания. Тренер предложил мне сыграть с одной из его клиенток, которая приехала позже своего времени. Я недовольно спросил, так ли хорошо играет его клиентка, что может составить мне пару. Он сослался на подвернутую ногу и сказал, что я не обижусь, клиентка, хотя играет не сильно хорошо, но всем остальным я буду доволен. Когда я вышел на корт, то чуть не споткнулся. Там была Дина. Увидев меня, она обрадовалась. Я дал себя уделать, как начинающий. Когда мы вышли с корта, она подшутила:
– Федор сказал, что вы играете на уровне профессионала. Не думала, что он такой шутник.
– Не мог же я играть с вами в полную силу, – ответил я.
Потом мы приятно поболтали. Мне хотелось сказать так много, но почему-то на язык лезла всякая ерунда. Я с ужасом ждал, что она сейчас попрощается, и мы увидимся снова неизвестно когда. Но она, слегка смутившись, сказала:
– Влад, вы не могли бы уделить мне пару часов внимания в удобное для вас время?
– Я готов прямо сейчас, – ответил я, стараясь скрыть щенячий восторг. – Я сейчас совершенно свободен.
– Мне нужен полуголый мужчина вашей комплекции. Я сегодня увидела вас в майке на корте и решила, что это то, чего мне не хватает, – она снова смущенно улыбнулась. – У вас чудесная фигура. Если вы действительно свободны, поедем ко мне в мастерскую. Это не очень далеко, всего четыре остановки.
– Я на машине, – ответил я и думал, что начну прыгать на одной ножке от счастья.
Мы приехали в её мастерскую. Это было на втором этаже в старом доме. Я разделся до штанов, она меня усадила, так, как ей было нужно, и начала рисовать. Я просидел два с лишним часа, у меня затекла рука и устала спина, но мне было всё равно, лишь бы она была рядом. Может, я и был похож на сумасшедшего, но я готов был слушать каждое её слово, каждый вздох, следить за каждым её движением. Пока она рисовала, мы снова разговаривали о чем-то незначительном. Время прошло незаметно.
Она окончила делать набросок, сказала, что когда будет готова картина, первый кто её увидит, буду я. Потом она предложила попить чаю. Я согласился и снова был какой-то пустяковый разговор. Меня очень удивило, что с самого начала она не путала меня и Валика, хотя путали нас все, даже те, кто хорошо знал. Она не очень удивилась и сказала, что хотя мы и совершенно одинаковые, но перепутать нас она никак не могла.
– Влад, а почему вы, когда я лежала в отделении, обращались ко мне на «ты», а сейчас на «вы»? – спросила она.
– Тогда было совсем другое дело, – я растерялся. – Там почти всем мы говорим «ты». Там все под Богом больше, чем обычно. И потом, это было в одностороннем порядке.
– И всё равно, это было гораздо приятнее, чем ваше светское «вы», – она улыбнулась. – Давайте снова перейдем на «ты».
– Давайте, – согласился я.
Мы посидели ещё немного. Мне пора было уходить. Она проводила меня до двери. Мы уже почти попрощались, и тут я предложил:
– Давай встретимся завтра и поужинаем вместе.
– Зачем? – у неё стал почему-то потухший взгляд.
– Извини, я не хотел быть навязчивым, – я не знал, куда деться от стыда. – Я не хотел тебя оскорбить этим предложением. Всё гораздо серьезней, чем ты думаешь.
– Это лишнее. Когда будет готова картина, я позвоню, – строго ответила она.
Я простился и уехал, ругая себя за глупость. Прошло две недели. Она не звонила, а я всё мрачнел и мрачнел. Кончилось это тем, что я решил поехать к ней и объясниться. Дома её не оказалось, и я поехал в мастерскую. Было уже около восьми вечера. Я поднялся по лестнице и увидел, что дверь её мастерской приоткрыта. Я вошел, не знаю почему, стараясь ступать тише. Меня будто кто-то удерживал от неосторожного шага. От того, что я увидел, у меня мурашки поползли между лопатками. Дина стояла спиной ко мне и высыпала в стакан какие-то порошки. Я тихо подошел к ней, обнял её и прижал к себе. Она смотрела на меня невидящими глазами. Я смахнул стакан со стола на пол. От этого звука Дина будто очнулась. Она разрыдалась и начала вырываться. Я не отпускал её. Она кричала сквозь рыдания:
– Зачем?! Зачем ты пришел?! Уходи! Я всё равно жить не буду!
– Будешь! Куда ты денешься? Я не для того с того света тебя вытянул! Успокойся, Диночка, прошу тебя, – уговаривал я её.
Она не слышала меня, продолжала вырываться и кричать. Я отпустил ей пощечину, и это вернуло её к действительности. Она испуганно посмотрела на меня и тихо плакала. Я усадил её на диван и начал вытирать слезы. За эту пощечину я себя ненавидел. Она проплакала полночи. Понемногу она успокоилась и спросила:
– Зачем ты приехал?
– Да не могу я без тебя, – ответил я. – Не знаю, что на меня сегодня нашло, но я понял, что тебе очень плохо. Не прогоняй меня, хорошо?
– Зачем я тебе, мальчик? – она это спросила с такой тоской, что мне стало нехорошо. – Я ведь для тебя старуха.
– Ты не старуха. Семь лет это не такая уж большая разница, – успокоил я её.
– Влад, это сейчас не большая разница. Ты подумай, что будет через какое-то время? – Дина снова чуть не плакала.
– Диночка, я люблю тебя, понимаешь? – я чувствовал, что не могу удержать её, и мне становилось совсем плохо. – Это ведь не прошло за полгода?
Она снова расплакалась, прижавшись к моему плечу. Потом она уснула у меня на плече. Я сидел и боялся пошевельнуться, чтобы не разбудить её. Она проснулась около шести и смущенно улыбнулась. Я встал, потянулся и спросил:
– Ты в порядке?
– Да. Извини за эту ночь, – Дина совсем смутилась.
– Это ты извини, что я тебя ударил, – я вспомнил про пощечину и готов был провалиться сквозь землю. – Я должен заехать домой, мне сегодня на работу.
– Если хочешь, я могу тебя накормить завтраком, – она, кажется, не хотела, чтоб я уходил.
Я согласился. Мы пили чай с бутербродами. Дина снова улыбалась, в глазах не было той страшной отрешенности, как накануне. Прощаясь, я поцеловал её в щеку, она меня тоже поцеловала. Я попросил её позвонить мне на работу вечером, она согласилась. Вечером она позвонила, как обещала. На следующий день мы встретились. После этого мы встречались почти каждый день, когда я был свободен. Так продолжалось месяца два. О чем-то большем, чем поцелуй при прощании, я боялся заговорить.
Через два месяца я подвернул ногу, порвал связки и залег дома. Как назло, нога моя очень плохо лечилась. Я снова стал мрачный и злой, ничего меня не радовало, с Диной я общался только по телефону. Выручил нас Валик. В один из вечеров, когда я сидел у телевизора и курил сигарету за сигаретой, Валик куда-то исчез, а вернулся с Диной. Потом он уехал на дежурство. Мы проговорили весь вечер. О чем мы только не говорили. Начали с пустяков. Перешли на серьезные темы. От моих признаний Дина снова начала плакать и уговаривать меня, что она слишком старая для меня, а я её, что никто другой мне не нужен. Чем всё закончилось, ты можешь догадаться.
Утром, когда она уходила, я спросил её:
– Приедешь вечером?
– Зачем? – у неё почему-то стал снова потухший взгляд.
– Дина! – я взял её за плечи и встряхнул. – Да открой ты глаза! Мне не потрахаться с тобой нужно было! Я же люблю тебя! Зачем ты вообще сюда вчера приехала? Пожалеть меня хотела?! Поигралась с мальчишкой и хватит?!
– Дуралей, – она прижалась ко мне, как будто прося защиты. – Я тоже тебя люблю, только я боюсь.
– А ты не бойся, – я посмотрел ей в глаза. – Тебе со мной ведь хорошо?
– Да, мальчик мой, – так впервые она меня назвала своим мальчиком. – Я приеду, обязательно. Пока. Передай Вальку, чтоб не думал обо мне, как о падшей женщине.
– Глупышка, – я улыбнулся. – Валек думает о тебе так же, как и я.
Потом были два года счастья. Мы не расставались с Диной, нам было хорошо, Алька её просто обожал. Единственное, чего она не хотела, это выходить за меня замуж. Её всё время пугала разница в возрасте. В конце концов, мне удалось уговорить её. Никогда я не видел её такой счастливой, как в то время, когда мы готовились к свадьбе. Одно омрачало её радость – то, что у нас не могло быть детей. Знала бы ты, как она возилась с Алькой. Мы решили, что после свадьбы поедем в Штаты и сделаем подсадку. У нас тогда это только начиналось, а там это была уже отработанная процедура. Мы ничего не успели. До свадьбы оставалась неделя…
Глава 26
Ника посмотрела на Владислава. Он сидел, глядя перед собой невидящими глазами. Сигарета истлела. Ника осторожно тронула его за плечо. Он тряхнул головой, будто отгоняя от себя мысли, и попытался улыбнуться. Она посмотрела ему в глаза и сказала:
– Однажды я тебе уже говорила, что не стоит улыбаться, когда тебе этого не хочется.
– Действительно, улыбаться совсем мне не хочется. Я к этому никогда не привыкну.
– К такому нельзя привыкнуть.
– Только не начинай извиняться. Рано или поздно я бы всё равно тебе это рассказал, – Владислав прижал Нику к себе и поцеловал. – Друг про друга лучше узнать всё не от соседей и общих знакомых после свадьбы.
– Ты думаешь, что если бы мне кто-то рассказал это после свадьбы, я бы восприняла это как-то не так? Может, конечно, и обиделась бы на тебя, но только за то, что ты молчал.
– Хорошо, я ничего от тебя скрывать не стану. Довольна?
– Довольна. Влад, а почему ты сказал, что Дина не поняла бы твоих порывов? Ведь поняла же она их после.
– У неё, как и у тебя, был, как ты когда-то сказала, «вид больно уж целомудренный». Она не была ханжой или занудой, но до встречи со мной на всякие глупости её тянуло мало.
– А с тобой потянуло?
– А тебя не тянет? – вопросом на вопрос ответил Владислав.
– Тянет, – Ника рассмеялась.
– Вот и у неё постоянно был повод для шуток – пай-мальчик оказался хулиганом. Самое странное, что пай-мальчиком я никогда не пытался казаться. Просто в её присутствии я, поначалу, рот открыть лишний раз боялся. Тебе я страшно боялся показаться навязчивым и не хотел, чтоб ты подумала, будто я тебя домогаюсь.
– Глупый, – Ника взъерошила его волосы. – Мне почему-то стыдно бывает, когда ты со мной что-нибудь делаешь. Приятно и стыдно.
– Почему же стыдно?
– Не знаю… Может потому, что я не могу на сто процентов дать что-то подобное.
– Это придет со временем. Делай только то, что хочется, – Владислав отставил пепельницу.
– Мне хочется, но я стесняюсь.
– Чего? – Владислав удивленно смотрел на неё.
– Не знаю… Вдруг ты сочтешь меня распутной.
– Никогда в жизни я не сочту тебя распутной. Я тебя люблю и не устану повторять тебе это никогда. Когда любишь человека, на многое смотришь по-другому.
– Я понимаю это. Если бы то, что ты делал со мной той ночью, со мной бы начал делать кто-то другой, я бы просто не пережила этого, – Ника прижалась к нему всем телом.
– Что ты вытворяешь, маленькая хулиганка? – он сжал её в своих объятиях.
– Только не говори, что ты этого не хочешь, – она тихо рассмеялась.
– Хочу, ещё как хочу…
Время остановилось. В полутемной комнате слышалось только учащенное дыхание и нежный шепот…
– Однажды я тебе уже говорила, что не стоит улыбаться, когда тебе этого не хочется.
– Действительно, улыбаться совсем мне не хочется. Я к этому никогда не привыкну.
– К такому нельзя привыкнуть.
– Только не начинай извиняться. Рано или поздно я бы всё равно тебе это рассказал, – Владислав прижал Нику к себе и поцеловал. – Друг про друга лучше узнать всё не от соседей и общих знакомых после свадьбы.
– Ты думаешь, что если бы мне кто-то рассказал это после свадьбы, я бы восприняла это как-то не так? Может, конечно, и обиделась бы на тебя, но только за то, что ты молчал.
– Хорошо, я ничего от тебя скрывать не стану. Довольна?
– Довольна. Влад, а почему ты сказал, что Дина не поняла бы твоих порывов? Ведь поняла же она их после.
– У неё, как и у тебя, был, как ты когда-то сказала, «вид больно уж целомудренный». Она не была ханжой или занудой, но до встречи со мной на всякие глупости её тянуло мало.
– А с тобой потянуло?
– А тебя не тянет? – вопросом на вопрос ответил Владислав.
– Тянет, – Ника рассмеялась.
– Вот и у неё постоянно был повод для шуток – пай-мальчик оказался хулиганом. Самое странное, что пай-мальчиком я никогда не пытался казаться. Просто в её присутствии я, поначалу, рот открыть лишний раз боялся. Тебе я страшно боялся показаться навязчивым и не хотел, чтоб ты подумала, будто я тебя домогаюсь.
– Глупый, – Ника взъерошила его волосы. – Мне почему-то стыдно бывает, когда ты со мной что-нибудь делаешь. Приятно и стыдно.
– Почему же стыдно?
– Не знаю… Может потому, что я не могу на сто процентов дать что-то подобное.
– Это придет со временем. Делай только то, что хочется, – Владислав отставил пепельницу.
– Мне хочется, но я стесняюсь.
– Чего? – Владислав удивленно смотрел на неё.
– Не знаю… Вдруг ты сочтешь меня распутной.
– Никогда в жизни я не сочту тебя распутной. Я тебя люблю и не устану повторять тебе это никогда. Когда любишь человека, на многое смотришь по-другому.
– Я понимаю это. Если бы то, что ты делал со мной той ночью, со мной бы начал делать кто-то другой, я бы просто не пережила этого, – Ника прижалась к нему всем телом.
– Что ты вытворяешь, маленькая хулиганка? – он сжал её в своих объятиях.
– Только не говори, что ты этого не хочешь, – она тихо рассмеялась.
– Хочу, ещё как хочу…
Время остановилось. В полутемной комнате слышалось только учащенное дыхание и нежный шепот…
Глава 27
Владислав остался один в своем шикарном кабинете в офисе. Ничего не отвлекало его от работы. Он просмотрел условия контракта, составленного Эриком для компаньонов. Всё было сделано отлично. На селекторе мигнула лампочка, он нажал кнопку, и воркующий голос секретарши произнес:
– Владислав Павлович, приехал Даниил Александрович. Сейчас к вам пойдет.
– Спасибо, Лизонька. Свари кофеек и, как только зайдет, принеси нам.
– С коньяком?
– Спросишь у дядюшки, когда мимо тебя проходить будет.
Через несколько минут вошел Даниил Александрович. Владислав оторвался от документов и тепло ему улыбнулся.
– Привет, Дан! Наконец-то решил посмотреть, как идут дела?
– На тебя решил посмотреть.
– Любишь ты это дело, – Лиза внесла кофе и поставила чашки перед ним и Даниилом Александровичем. Владислав кивнул. – Спасибо, Лизонька. Угощайся. Ты ещё не обедал?
– Нет. Поедем вместе пообедаем?
– Давай. Эрика с собой прихватим.
– Тогда и Илюшку. К «Григорию» поедем?
– Как обычно. У нас ещё час времени, – он нажал кнопку на селекторе. – Лизонька, пойди и передай Эрику и Илье Григорьевичу, что я их жду через час.
– Влад, я вообще-то приехал к тебе ещё и чтобы поговорить серьезно.
– Это уже интересно, – Владислав отпил кофе. – Дома не мог?
– Дома тебя теперь не застанешь. Вчера с Куртом был занят, потом к своей девочке поехал, потом с ней сидел, сегодня тоже, как я понял занят.
– Занят. Пойду знакомиться с родителями девочки. Так что за тема?
– Влад, а ты ей всё рассказал?
– В смысле? Про то, что был женат, про Алика, про свое далеко не монашеское прошлое?
– Про стрельбу.
– Рассказал, – Владислав пристально посмотрел на него.
– И то, что телохранители не совсем телохранители? Что голова с добавками в виде свинцовых вкраплений? Что сердечко пошаливает? Или боишься, что испугается и убежит?
– Не испугается. Не говорил я ей ещё этого. Успею…
– Влад, нужно сказать. Понимаешь, это ведь не игрушки.
– Я это понимаю лучше тебя, – глаза Владислава стали холодными.
– Пойми меня правильно, не дай Бог, что-то не пойдет. Ты вспомни, как ты прожил этот год. Ты вспомни, как ты живешь уже шесть лет. Я очень хочу, чтобы ты женился и девочка чудесная, но я боюсь того, что бывает в таких случаях.
– Хорошо, я ей скажу, – всё также холодно ответил Владислав.
– И это лучше сделать до того момента, как ты познакомишься с её родителями. Перенеси сегодня встречу.
– Посмотрим. Только где гарантия, что она просто меня не пожалеет?
– Извини, я испортил тебе настроение.
– Ничего ты мне не испортил. Дан, я просто устал так жить. Мне хочется жить как всем. Чем нагрешили мы с Вальком или наши родители, что расплата такая?
– Влад, никто ничего тебе не ответит. Каждому свой крест.
– Ты когда Ольгу в последний раз видел? – перевел Владислав разговор на другую тему.
– С неделю назад. Она заходила. У неё всё в порядке. Кстати, задала мне такой же вопрос, как и ты. Я не могу на него ответить. Обещала прийти в гости со своим рыжим приятелем. У них вроде бы всё хорошо.
– Ты тоже порекомендовал ей рассказать всё о себе? – Владислав достал сигарету и, закурив, улыбнулся.
– Влад, меня коробит от твоих шуток.
– Извини, дядюшка. Как твоя половина?
– Нормально…
– Владислав Павлович, приехал Даниил Александрович. Сейчас к вам пойдет.
– Спасибо, Лизонька. Свари кофеек и, как только зайдет, принеси нам.
– С коньяком?
– Спросишь у дядюшки, когда мимо тебя проходить будет.
Через несколько минут вошел Даниил Александрович. Владислав оторвался от документов и тепло ему улыбнулся.
– Привет, Дан! Наконец-то решил посмотреть, как идут дела?
– На тебя решил посмотреть.
– Любишь ты это дело, – Лиза внесла кофе и поставила чашки перед ним и Даниилом Александровичем. Владислав кивнул. – Спасибо, Лизонька. Угощайся. Ты ещё не обедал?
– Нет. Поедем вместе пообедаем?
– Давай. Эрика с собой прихватим.
– Тогда и Илюшку. К «Григорию» поедем?
– Как обычно. У нас ещё час времени, – он нажал кнопку на селекторе. – Лизонька, пойди и передай Эрику и Илье Григорьевичу, что я их жду через час.
– Влад, я вообще-то приехал к тебе ещё и чтобы поговорить серьезно.
– Это уже интересно, – Владислав отпил кофе. – Дома не мог?
– Дома тебя теперь не застанешь. Вчера с Куртом был занят, потом к своей девочке поехал, потом с ней сидел, сегодня тоже, как я понял занят.
– Занят. Пойду знакомиться с родителями девочки. Так что за тема?
– Влад, а ты ей всё рассказал?
– В смысле? Про то, что был женат, про Алика, про свое далеко не монашеское прошлое?
– Про стрельбу.
– Рассказал, – Владислав пристально посмотрел на него.
– И то, что телохранители не совсем телохранители? Что голова с добавками в виде свинцовых вкраплений? Что сердечко пошаливает? Или боишься, что испугается и убежит?
– Не испугается. Не говорил я ей ещё этого. Успею…
– Влад, нужно сказать. Понимаешь, это ведь не игрушки.
– Я это понимаю лучше тебя, – глаза Владислава стали холодными.
– Пойми меня правильно, не дай Бог, что-то не пойдет. Ты вспомни, как ты прожил этот год. Ты вспомни, как ты живешь уже шесть лет. Я очень хочу, чтобы ты женился и девочка чудесная, но я боюсь того, что бывает в таких случаях.
– Хорошо, я ей скажу, – всё также холодно ответил Владислав.
– И это лучше сделать до того момента, как ты познакомишься с её родителями. Перенеси сегодня встречу.
– Посмотрим. Только где гарантия, что она просто меня не пожалеет?
– Извини, я испортил тебе настроение.
– Ничего ты мне не испортил. Дан, я просто устал так жить. Мне хочется жить как всем. Чем нагрешили мы с Вальком или наши родители, что расплата такая?
– Влад, никто ничего тебе не ответит. Каждому свой крест.
– Ты когда Ольгу в последний раз видел? – перевел Владислав разговор на другую тему.
– С неделю назад. Она заходила. У неё всё в порядке. Кстати, задала мне такой же вопрос, как и ты. Я не могу на него ответить. Обещала прийти в гости со своим рыжим приятелем. У них вроде бы всё хорошо.
– Ты тоже порекомендовал ей рассказать всё о себе? – Владислав достал сигарету и, закурив, улыбнулся.
– Влад, меня коробит от твоих шуток.
– Извини, дядюшка. Как твоя половина?
– Нормально…
Глава 28
Ника шла в сквер. Полчаса назад ей позвонил Владислав и попросил срочно встретиться. Такая спешка её немного удивила. Тем более что Владислав не заехал, как обычно, а предложил встретиться в сквере неподалеку. Ника увидела его, сидящим на скамейке. На улице было жарко, пиджак он оставил в машине, подвернул рукава рубашки и сидел в тени. Она подошла, Владислав поднялся ей навстречу. Ника потянулась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он тоже поцеловал её.
– Привет, – Ника посмотрела в его встревоженные глаза. – Что-то случилось?
– Ничего, котенок, – он натянуто улыбнулся. – Давай сядем. Есть разговор.
– А где Серега? – они снова сели на скамейку.
– В машине. Да, Бог с ним, с Серегой.
– Что ты хотел сказать? – его тревога передалась Нике.
– Скажи, ты любишь меня любого? – он закурил и глубоко затянулся.
– Что значит «любого»? – не поняла Ника.
– Богатого, бедного, здорового, больного?
– Грохнулись твои бешеные деньги в Штатах и здесь тебя разорила налоговая? – улыбнулась Ника. – Так мне все равно. Я же говорила, что лучше б ты был нищим.
– С деньгами всё в порядке. Не уменьшилось. Налоговая со мной проблем не имеет, и разорять меня не собирается. Я о другом. Если бы ты узнала, что я нездоров?
– В каком плане? – Ника испуганно посмотрела на него.
– Психическую неполноценность, СПИД, дизентерию и болезни от удовольствия мы отбросим.
– Ты что, простыл? – не поняла Ника.
– Нет. Всё гораздо сложнее. Помнишь, я сказал тебе, что месяц пролежал в коме в реанимации?
– Помню, – Ника смотрела на него глазами испуганного ребенка. Её пугала появившаяся снова в его глазах боль и тоска.
– Пули из головы так и не достали. По идее, я должен был умереть, как остался жив, не знаю. Теперь мозги у меня чуть потяжелее, чем у нормальных людей. Ещё… после всех этих передряг у меня был инфаркт после которого я тоже, непонятно как, остался жив. Сердчишко у меня никудышнее. Серега, Андрей и Леша не совсем телохранители – все бывшие медики. Это скорее няньки. Бывают такие дни, когда я не могу встать с постели, до того мне хорошо. Теперь ты знаешь всё… – он смотрел в асфальт.
– Почему ты не сказал этого всего сразу? – после долгой паузы спросила Ника.
– Боялся, что ты начнешь меня жалеть. Я ведь, по сути дела, одной ногой в могиле стою.
– Влад, в каком теперь положении буду я? Охотницы за твоими деньгами? Мне всё равно, каким ты будешь – здоровым или больным, если бы ты был даже каким-то уродом, я бы любила тебя также. Понимаешь это? А теперь я просто не знаю как себя вести.
– Также, как и раньше. Только не жалей меня, как собачонку, – в его голосе мелькнули горьки нотки.
– Если я не жалела тебя сразу, то и теперь жалеть не буду. Прошу тебя об одном, не скрывай от меня ничего! Сказал бы ты сразу, зачем тебе телохранители, никаких бы проблем не возникало.
– Да, но ведь у Алика нормальный телохранитель.
– Ну и что? Влад, подумай, я ведь не чужой человек тебе! – она чуть не плакала. – Меня добивает, что ты хочешь быть этаким непробиваемым мужиком! Ты ведь не такой!
– Все… почти все ждут от меня именно этого.
– Я же не все! Или тебе всё равно?
– Не всё равно, – он повернулся и прижал к себе Нику. – Прости меня, девочка моя. Я не хотел сделать тебе больно. Ты так дорога мне, что я боюсь сделать один неверный шаг и потерять тебя. Понимаешь?
– Понимаю. Пойми и ты, если ты будешь также продолжать, как себя буду чувствовать я? Сейчас я себя чувствую так, будто собираюсь стать твоей богатой вдовушкой. Как мне после этого выходить за тебя замуж?
– Я буду жить ещё долго, – он улыбнулся, глаза оттаяли. – Родители не испугаются?
– Думаю, что нет. Придешь?
– Конечно.
– Мне пора домой. Ты меня как раз от торта оторвал.
– Я подвезу тебя. Приду, как сказал, в семь…
– Привет, – Ника посмотрела в его встревоженные глаза. – Что-то случилось?
– Ничего, котенок, – он натянуто улыбнулся. – Давай сядем. Есть разговор.
– А где Серега? – они снова сели на скамейку.
– В машине. Да, Бог с ним, с Серегой.
– Что ты хотел сказать? – его тревога передалась Нике.
– Скажи, ты любишь меня любого? – он закурил и глубоко затянулся.
– Что значит «любого»? – не поняла Ника.
– Богатого, бедного, здорового, больного?
– Грохнулись твои бешеные деньги в Штатах и здесь тебя разорила налоговая? – улыбнулась Ника. – Так мне все равно. Я же говорила, что лучше б ты был нищим.
– С деньгами всё в порядке. Не уменьшилось. Налоговая со мной проблем не имеет, и разорять меня не собирается. Я о другом. Если бы ты узнала, что я нездоров?
– В каком плане? – Ника испуганно посмотрела на него.
– Психическую неполноценность, СПИД, дизентерию и болезни от удовольствия мы отбросим.
– Ты что, простыл? – не поняла Ника.
– Нет. Всё гораздо сложнее. Помнишь, я сказал тебе, что месяц пролежал в коме в реанимации?
– Помню, – Ника смотрела на него глазами испуганного ребенка. Её пугала появившаяся снова в его глазах боль и тоска.
– Пули из головы так и не достали. По идее, я должен был умереть, как остался жив, не знаю. Теперь мозги у меня чуть потяжелее, чем у нормальных людей. Ещё… после всех этих передряг у меня был инфаркт после которого я тоже, непонятно как, остался жив. Сердчишко у меня никудышнее. Серега, Андрей и Леша не совсем телохранители – все бывшие медики. Это скорее няньки. Бывают такие дни, когда я не могу встать с постели, до того мне хорошо. Теперь ты знаешь всё… – он смотрел в асфальт.
– Почему ты не сказал этого всего сразу? – после долгой паузы спросила Ника.
– Боялся, что ты начнешь меня жалеть. Я ведь, по сути дела, одной ногой в могиле стою.
– Влад, в каком теперь положении буду я? Охотницы за твоими деньгами? Мне всё равно, каким ты будешь – здоровым или больным, если бы ты был даже каким-то уродом, я бы любила тебя также. Понимаешь это? А теперь я просто не знаю как себя вести.
– Также, как и раньше. Только не жалей меня, как собачонку, – в его голосе мелькнули горьки нотки.
– Если я не жалела тебя сразу, то и теперь жалеть не буду. Прошу тебя об одном, не скрывай от меня ничего! Сказал бы ты сразу, зачем тебе телохранители, никаких бы проблем не возникало.
– Да, но ведь у Алика нормальный телохранитель.
– Ну и что? Влад, подумай, я ведь не чужой человек тебе! – она чуть не плакала. – Меня добивает, что ты хочешь быть этаким непробиваемым мужиком! Ты ведь не такой!
– Все… почти все ждут от меня именно этого.
– Я же не все! Или тебе всё равно?
– Не всё равно, – он повернулся и прижал к себе Нику. – Прости меня, девочка моя. Я не хотел сделать тебе больно. Ты так дорога мне, что я боюсь сделать один неверный шаг и потерять тебя. Понимаешь?
– Понимаю. Пойми и ты, если ты будешь также продолжать, как себя буду чувствовать я? Сейчас я себя чувствую так, будто собираюсь стать твоей богатой вдовушкой. Как мне после этого выходить за тебя замуж?
– Я буду жить ещё долго, – он улыбнулся, глаза оттаяли. – Родители не испугаются?
– Думаю, что нет. Придешь?
– Конечно.
– Мне пора домой. Ты меня как раз от торта оторвал.
– Я подвезу тебя. Приду, как сказал, в семь…
Глава 29
Владислав вставил кассету в видеомагнитофон, удобно устроился в кресле и посмотрел на часы. Он специально ушел сегодня после обеда из офиса, чтобы увидеться с Никой до вечера и всё ей рассказать. Сделать это следовало сразу, но сразу как-то не получилось, и он откладывал и откладывал этот разговор. Сегодня напоминание дяди было последней каплей. Когда дядя заговорил с ним на эту щекотливую тему, Владислава охватило подобие холодного гнева по отношению к нему, чего почти никогда не бывало. Дяде он прощал и может слишком большую заботу о себе, и то, что порой, дядя относился к нему как к ребенку, прекрасно понимая, что это вызвано только тем, что кроме него у дяди нет никого близких, и что он для дяди практически сын. Усилием воли он подавил в себе эту вспышку гнева и заставил себя улыбаться. Он знал, чего стоило дяде пережить всё происшедшее.
Когда он ехал на встречу с Никой, его снова охватило уже знакомое ощущение, с которым он прожил, пять лет и, которое почти забыл за последний год – ожидание того, чего он не переносил – жалости. От этого чувства внутри всё сжималось в ледяной комок. Он надел очки с фотохромными стеклами и сделал вид, что смотрит на дорогу. Почему-то ему представлялся один вариант реакции с её стороны – слезы, упреки и обида с последующим полным разрывом. Но всё обошлось нормально. Где-то в глубине души у него ещё осталось подозрение, что Ника либо не до конца оценила ситуацию, либо покривила душой.
Теперь он со страхом ждал встречи с её родителями. Он чувствовал себя как мальчишка перед экзаменом. Оставалось одно – сидеть и ждать назначенного времени. Насколько мог, Владислав расслабился в кресле напротив телевизора, рассеяно глядя на экран.
Почему-то очень остро вспомнилось, как всё было тогда, шесть лет назад. В то утро его и Дину разбудил Валик, придя с дежурства. Дина, как всегда в таких случаях, засмущалась.
– Вставайте, сонное царство! – Валентин улыбнулся. – Я пошел готовить завтрак.
– Как дежурил? – спросил у него Владислав.
– Нормально. Выспался. Ни одного человека не привезли. Всегда бы так.
Валентин ушел на кухню, а Владислав обнял Дину и нежно её поцеловал. Дина посмотрела ему в глаза и почему-то очень серьезно спросила:
– Мальчик мой, скажи, а ты меня любишь?
– Конечно, солнышко моё.
– А если я завтра умру, ты будешь любить меня также сильно?
– Что ты говоришь? – у Владислава непонятно почему побежали по спине мурашки. – Ты не умрешь.
– И всё же, Влад.
– Да, я буду тебя любить также сильно, только и я не смогу жить без тебя.
– Ты сможешь полюбить другую женщину?
– Нет, – он со страхом смотрел ей в глаза.
– Влад, обещай, что если случиться так, что меня не станет, ты не останешься один.
– Зачем ты это говоришь? – Владислав крепко взял её за плечи.
– Обещай, – настойчиво повторила она.
– Но…
– Обещай!
– Обещаю, – он ответил это будто против воли. – Только не покидай меня. Обещай.
– Обещаю. Я никуда не денусь, мальчик мой. Это я просто так спросила. Не грусти. Я ведь люблю тебя, – она обняла его за шею и прильнула к его губам.
За завтраком они весело болтали. Валентин смеялся и рассказывал анекдоты. Дина тоже смеялась. Один Владислав себя чувствовал как-то странно. Время почему-то тянулось невероятно долго. Всё казалось как в замедленной съемке, было так, будто он смотрит на всё со стороны, пытается принять участие в общем веселье, и не может прорваться через прозрачную очень прочную пленку. Зазвонил телефон. Он снял трубку. Это звонила невеста Валентина – Света. Она всегда, в отличие от Дины, путала их и не только по телефону. Валик зашептал:
– Скажи, что я заправляться поехал, а потом к ней.
– Светик, Валек заправляться поехал, а потом к тебе. Только выехал, – ответил Владислав и удивился, что и слова кажутся какими-то вязкими, как клей.
Через несколько минут Владиславу позвонил ювелир – Дима. Он поднялся и пошел разговаривать в другую комнату. Он слышал, как к дому подъехала машина. Ему показалось, что кто-то вошел во двор. Он повесил трубку, в следующий момент вся тягучесть утра исчезла. Он даже вздохнул с облегчением. Дальше… дальше он услышал удивленный возглас в кухне, слишком хорошо знакомый звук выстрела и крик Дины. Он не помнил, как рванулся на кухню. Оказался там он как раз тогда, когда раздались второй и третий выстрелы. В дверях кухни стоял брат Светы – Вадик и держал пистолет. На полу лежали Валентин и Дина, возле которой разливалась лужа крови. Валентин лежал навзничь с открытыми, ничего не видящими глазами и застывшим удивлением на лице. От уголка губ, с которых не успела сойти улыбка, текла тонкая струйка крови, рубашка на груди намокала от крови. Владислав коротко вскрикнул, в следующий момент что-то горячее, тупое ударило его в грудь и отшвырнуло к стене. Он медленно начал оседать, чувствуя кровь во рту. На полу шевельнулась Дина и, снова, грохнул выстрел. Она замерла. Захлебываясь кровью Владислав прошептал:
Когда он ехал на встречу с Никой, его снова охватило уже знакомое ощущение, с которым он прожил, пять лет и, которое почти забыл за последний год – ожидание того, чего он не переносил – жалости. От этого чувства внутри всё сжималось в ледяной комок. Он надел очки с фотохромными стеклами и сделал вид, что смотрит на дорогу. Почему-то ему представлялся один вариант реакции с её стороны – слезы, упреки и обида с последующим полным разрывом. Но всё обошлось нормально. Где-то в глубине души у него ещё осталось подозрение, что Ника либо не до конца оценила ситуацию, либо покривила душой.
Теперь он со страхом ждал встречи с её родителями. Он чувствовал себя как мальчишка перед экзаменом. Оставалось одно – сидеть и ждать назначенного времени. Насколько мог, Владислав расслабился в кресле напротив телевизора, рассеяно глядя на экран.
Почему-то очень остро вспомнилось, как всё было тогда, шесть лет назад. В то утро его и Дину разбудил Валик, придя с дежурства. Дина, как всегда в таких случаях, засмущалась.
– Вставайте, сонное царство! – Валентин улыбнулся. – Я пошел готовить завтрак.
– Как дежурил? – спросил у него Владислав.
– Нормально. Выспался. Ни одного человека не привезли. Всегда бы так.
Валентин ушел на кухню, а Владислав обнял Дину и нежно её поцеловал. Дина посмотрела ему в глаза и почему-то очень серьезно спросила:
– Мальчик мой, скажи, а ты меня любишь?
– Конечно, солнышко моё.
– А если я завтра умру, ты будешь любить меня также сильно?
– Что ты говоришь? – у Владислава непонятно почему побежали по спине мурашки. – Ты не умрешь.
– И всё же, Влад.
– Да, я буду тебя любить также сильно, только и я не смогу жить без тебя.
– Ты сможешь полюбить другую женщину?
– Нет, – он со страхом смотрел ей в глаза.
– Влад, обещай, что если случиться так, что меня не станет, ты не останешься один.
– Зачем ты это говоришь? – Владислав крепко взял её за плечи.
– Обещай, – настойчиво повторила она.
– Но…
– Обещай!
– Обещаю, – он ответил это будто против воли. – Только не покидай меня. Обещай.
– Обещаю. Я никуда не денусь, мальчик мой. Это я просто так спросила. Не грусти. Я ведь люблю тебя, – она обняла его за шею и прильнула к его губам.
За завтраком они весело болтали. Валентин смеялся и рассказывал анекдоты. Дина тоже смеялась. Один Владислав себя чувствовал как-то странно. Время почему-то тянулось невероятно долго. Всё казалось как в замедленной съемке, было так, будто он смотрит на всё со стороны, пытается принять участие в общем веселье, и не может прорваться через прозрачную очень прочную пленку. Зазвонил телефон. Он снял трубку. Это звонила невеста Валентина – Света. Она всегда, в отличие от Дины, путала их и не только по телефону. Валик зашептал:
– Скажи, что я заправляться поехал, а потом к ней.
– Светик, Валек заправляться поехал, а потом к тебе. Только выехал, – ответил Владислав и удивился, что и слова кажутся какими-то вязкими, как клей.
Через несколько минут Владиславу позвонил ювелир – Дима. Он поднялся и пошел разговаривать в другую комнату. Он слышал, как к дому подъехала машина. Ему показалось, что кто-то вошел во двор. Он повесил трубку, в следующий момент вся тягучесть утра исчезла. Он даже вздохнул с облегчением. Дальше… дальше он услышал удивленный возглас в кухне, слишком хорошо знакомый звук выстрела и крик Дины. Он не помнил, как рванулся на кухню. Оказался там он как раз тогда, когда раздались второй и третий выстрелы. В дверях кухни стоял брат Светы – Вадик и держал пистолет. На полу лежали Валентин и Дина, возле которой разливалась лужа крови. Валентин лежал навзничь с открытыми, ничего не видящими глазами и застывшим удивлением на лице. От уголка губ, с которых не успела сойти улыбка, текла тонкая струйка крови, рубашка на груди намокала от крови. Владислав коротко вскрикнул, в следующий момент что-то горячее, тупое ударило его в грудь и отшвырнуло к стене. Он медленно начал оседать, чувствуя кровь во рту. На полу шевельнулась Дина и, снова, грохнул выстрел. Она замерла. Захлебываясь кровью Владислав прошептал: