помогла. А какие это телячьи нежности, если я так долго ее не видела?
Правда, Марочка?
-- Правда...-- подтвердил он, широко улыбаясь.
Генка в одиночестве сидел за своей партой. Наклонив голову, высунув
язык, он старательно писал что-то.
В класс с шумом и гамом ввалилось несколько человек с Живцовым во
главе.
-- Привет! Что делаешь? -- подошел к Лысюре Зина.
-- Дрова колю...-- тот забегал глазами. -- Не видите, новую ручку
расписываю.
Он торопливо прикрыл рукой что-то, похожее на упражнение
первоклассника: "У меня ручка. Ручка волшебная..."
-- Принесли лом? -- спросил он деловито.
-- Принесли.
Старосте не понравился тон, каким это было сказано. Он пошарил в
карманах и вытащил ключ:
-- Держите, от сарая. Только аккуратнее там складывайте.
-- А мы уже сложили, -- хмыкнул Живцов. -- Около сарая.
-- Украдут! Немедленно перетащите в укрытие.
-- Не украдут. Другие классы тоже кучками складывают, и никто у них не
крадет.
-- Я что сказал? -- Генка насупился.
-- А ты не приказывай, -- Живцов выпрямился, вокруг сгрудились
остальные. -- Мы все решили: эти десять тонн, которые вы с Синицыным достали
каким-то темным путем, не принимать на коллективный счет нашего класса.
-- А что сдавать будете? -- побледнел Лысюра.
-- Что соберем, то и сдадим. Без обмана.
-- Мы же обязательства не выполним! Опозоримся! -- закричал в отчаянии
староста.
-- А мы его и не давали, -- вставил Черепанов. -- Опозоришься только ты
один.
-- И придется тебе рассказать честно, как ты хотел всех обдурить, --
добавил Живцов.
-- Рассказать? -- зашипел Лысюра. -- Ты приказываешь мне рассказать?
-- Не я -- все приказывают.
-- Как бы тебе плохо не...-- начал было Генка, но тут вбежали Синицын и
Поспелова и закричали странно веселыми голосами:
-- Нина Борисовна идет! Нина Борисовна! Все недоуменно посмотрели на
них, а Генка проворчал, садясь:
-- Идиотики... Кому радуются -- учителю...
Но тут же ему пришлось вскочить: в класс вошла Нина Борисовна. Она
поздоровалась. Раскрыла журнал:
-- На прошлом занятии мы говорили о полезных ископаемых. Давайте
вспомним, что это такое...
Рука учительницы скользнула по списку, и все как завороженные следили
за ней.
-- Чепурова.
Зоя чуть слышно охнула и вскочила.
-- Я же почти ничего не знаю...-- пробормотала она и пошла к доске.
-- Расскажи нам о полезных ископаемых, Чепурова, -- учительница
ободряюще улыбнулась ей. Зоя всегда старательно учила уроки, но у доски на
нее обычно нападала робость. Все вылетало из головы, и Чепурова еле могла
выдавить из себя два-три слова. Вот и сейчас она принялась теребить фартук,
то краснея, то бледнея.
-- Откуда добывают полезные ископаемые? -- задала учительница наводящий
вопрос.
-- Полезные ископаемые добывают из земли, -- послушно подхватила
Чепурова.
-- Правильно. Какие ты можешь назвать полезные ископаемые?
Молчание.
-- Уголь -- полезное ископаемое или нет?
-- Полезное! -- обрадовалась Зойка. -- Уголь -- это очень полезное
ископаемое.
-- А где его добывают?
-- В шахтах.
В общем, тягомотина. Ответы из Чешуровой приходилось, как говорят,
вытягивать клещами. Зойка и сама это понимала.
-- Садись, Чепурова, -- вздохнула учительница. -- Ума не приложу,
почему ты всегда так отвечаешь...
И она повела ручкой по линейке, чтобы вывести напротив фамилии
Чепуровой неизменную тройку. Твердую тройку. После этих твердых троек Зойка
иногда втихомолку плакала и говорила, что мечтает хоть один раз получить
мягкую четверку.
Но в это время Лысюра встрепенулся, торопливо схватил волшебную ручку и
нацарапал в своей тетрадке: 5. И Нина Борисовна с превеликим смущением
увидела вдруг, что ее рука ставит в журнале вместо тройки -- пятерку! Она в
недоумении потерла лоб и продолжала:
-- Отвечаешь ты неважно, но я ведь знаю, что ты всегда старательно
учишь материал. И поэтому ставлю сегодня пятерку, чтобы ты так же
старательно учила и впредь.
Ученики притихли в недоумении. А Зойка засияла, как электрическая
лампочка: исполнилась, наконец, ее заветная мечта! От счастья она застыла за
партой, выпрямившись и положив обе руки перед собой -- пальцы на пальцы, как
учили еще в первом классе. Косички у нее торчали, как стрелки.
"Что за чепуха?" -- подумала Нина Борисовна и, чтобы как-то замять
неловкость, вызвала другого:
-- Живцов!
Зина неохотно пошел к доске.
-- Что с тобой, Живцов? -- заинтересовалась учительница.
-- У него мама заболела! -- сказал кто-то. -- Ночью в больницу
положили.
-- Что с ней? -- сочувственно спросила Нина Борисовна.
-- Не знаю, -- потупился Зина. -- Сегодня пойду ее проведать...
-- Может быть, ты не готов? -- предположила учительница. -- Тогда я
спрошу тебя в другой раз.
-- Нет-нет! -- он замотал головой так, что чуть очки не слетели. -- Я
ведь... с вечера все выучил.
Действительно, урок он знал хорошо. Без запинки рассказал о добыче
гранита, о свойствах песка и глины, об использовании торфа.
-- Садись, -- сказала довольная учительница. -- Ты отвечал отлично.
Лысюра с нетерпением ждал этого момента. Он так и ерзал на месте. "Ага,
значит, ручка волшебная! Сейчас ты за все ответишь, Живцов! У тебя пропадет
охота указывать мне, старосте, что делать и чего не делать. Да и кто будет
слушать тебя, двоечника? Отныне ты не будешь вылезать из двоек и тебя
постоянно будут ругать на советах отряда и дружины. Ставлю тебе первую
двойку, Живцов. Она, конечно, может стать последней, если ты вовремя
одумаешься и не будешь перечить мне, старосте Лысюре..."
И он старательно нарисовал у себя в тетрадке двойку. Двойка была
жирная, вызывающая. Генка несколько секунд любовался ею, потом с тревогой
стал смотреть на учительницу, вытянув шею.
А Нина Борисовна с изумлением увидела, что ее рука почему-то поставила
Живцову 2.
"Что я делаю?" -- ужаснулась она, но вслух спокойно сказала:
-- Ты отвечал хорошо, Живцов, и все же я ставлю тебе два, потому что ты
можешь отвечать гораздо лучше, но ленишься, надеешься на свои способности.
-- Это Живцов-то ленится? -- зашушукались ученики.
-- Двойка заставит тебя требовательнее относиться к себе, больше
работать, лучше готовить домашние задания.
Живцов сидел с окаменевшим лицом, и только руки его, державшие учебник,
дрожали все сильнее и сильнее. Учебник упал на пол, а Зина спрятал руки под
партой.
-- Сегодня ты пойдешь в больницу навестить маму, -- укоризненно
продолжала учительница. -- Чем ты ее обрадуешь -- двойкой?
И тут Зина не выдержал. Он упал лицом на парту и зарыдал. Он плакал не
из-за двойки, а из-за великой несправедливости, которая нежданно свалилась и
камнем легла на душу.
До сих пор Синицын, как и все, с недоумением слушал учительницу и
смутно чувствовал в ее словах какое-то несоответствие, как если бы на уроке
физкультуры все начали варить борщ. Но не хотелось ничего делать,
возмущаться, все казалось в общем-то нормальным, будто он находился под
гипнозом.
Лишь когда Зина, рыдая, упал на парту, все словно очнулись: заговорили,
зашумели...
Синицын оглянулся и увидел торжествующее лицо Генки Лысюры, белую ручку
с золотым наконечником. Как молния, озарила его догадка, и он вскочил.
-- Не верьте ему! -- крикнул Макар, указывая на Лысюру. -- Все это
неправда... Лысюра сам ставит оценки волшебной ручкой!
Никто ничего не понял, все уставились на Сини-цына изумленные. А он
подскочил к старосте и схватился за ручку:
-- Отдай! Ты делаешь зло!
-- Не трожь, -- запыхтел Лысюра.
Они дергали ручку каждый к себе. Она вдруг начала вытягиваться,
покрылась черными узорами. В испуге оба выпустили волшебную ручку. Она упала
на пол, свернулась гибкой змеей, завертелась, задымилась, и через секунду
ничего не было на том месте.
Все как будто очнулись от глубокого сна. С недоумением посмотрели друг
на друга Лысюра и Синицын. "Почему это я стою посреди класса?" -- подумал
Макар и пошел на свое место. Зина Живцов снял очки и почувствовал на щеке
что-то мокрое. Он провел ладонью по лицу. Слезы? Откуда они? Зина достал
платок и поспешно вытер их, чтобы никто не заметил.
Нина Борисовна скользнула взглядом по списку. Так, опрошены уже двое:
Чепурова и Живцов. Чепурова сегодня отличилась -- получила пятерку, а Живцов
молодец, хотя и заболела мама, тоже отвечал отлично.
-- Теперь к доске пойдет Синицын, -- объявила учительница. -- Он
расскажет, как добывают нефть.
Макар вышел и... замер. Не мог сказать ни слова. Это было невероятно!
"Как же я забыл, -- мелькнуло в голове, -- что теперь нужно самому
учить уроки... Не подготовился!"
-- Ну, что же ты? -- повернулась учительница. -- Рассказывай.
Макар откашлялся и, как раньше, начал издалека:
-- Ископаемые. Ископаемые бывают полезные... а бывают и вредные.
-- Постой, постой! -- учительница откинулась на стуле. -- Какие это
ископаемые вредные? Что-то я про такие не слышала.
-- Ну как же, -- смешался он. -- Если бывают полезные, значит, бывают и
вредные. Так ведь?
Теперь пришла очередь смутиться учительнице.
-- Так-то оно так... только... только вредных ископаемых не бывает.
Синицыну только того и надо было.
-- Тогда почему полезные ископаемые назвали полезными? -- заспорил он,
уводя разговор от опасной темы. -- Какие тогда другие ископаемые?
-- Ну... другие просто не такие полезные. Пустая порода, например. Так
и называется: пустая.
Впрочем, речь сейчас не об этом. Расскажи, как добывают нефть.
Макар тяжело вздохнул.
-- Нефть, -- промычал он. -- Нефть добывают... добывают...
Он тянул время, ожидая, что, может быть, кто-то сжалится над ним и
подскажет, но все спокойно смотрели на нега Кто же будет подсказывать
отличнику, лучшему ученику класса? Пустая трата времени.
-- Синицын! -- сделала большие глаза Нина Борисовна. -- Ты не знаешь
урока, Синицын?
-- Я... мм...
-- Ну, тогда расскажи, что такое нефть, -- учительница еще как-то
хотела спасти лучшего ученика класса.
У него от напряжения замелькали перед глазами красные круги. А потом он
мысленно увидел длинный железнодорожный состав цистерн. Большие желтые
цистерны с надписью на боку черными буквами: "Нефть". Такие он не раз видел
на станции. В отчаянии он выпалил:
-- Нефть -- это... как ее... Нефть добывают из цистерн.
И тут же с ужасом замолчал. Он вспомнил вдруг, что такое нефть и как ее
добывают. Полузабытые страницы учебника стали всплывать в памяти. Нефтяные
вышки... трубы...
Но было поздно.
-- Садись, два! -- сказала, как выстрелила, Нина Борисовна.
Сразу грянул хохот в классе. Синицын, остолбенев, смотрел, как рука
учительницы выводит в журнале двойку. И странное дело: он вдруг обрадовался,
как будто встретил старого друга. "Значит, действительно кончилось все
волшебство, -- думал он с грустью и вместе с тем облегченно. -- Теперь
самому придется все делать. Жизнь опять будет интересной и увлекательной". И
Синицын неожиданно для самого себя сказал учительнице:
-- Спасибо!
Нина Борисовна нахмурилась:
-- Ты еще и паясничаешь!
-- Нет, я не паясничаю! -- задышал прерывисто Макар. Ну как объяснить,
что он рад, действительно рад двойке? С нее начнется новая жизнь. Ведь это
должно быть радостно -- самому добывать свои знания! Может быть, он станет
таким же ученым, как тот, на планете Свет Разума. Ведь даже там, в той
волшебной стране, каждый учится и добывает свои знания сам.
-- Садись, -- кивнула учительница. -- Перейдем к следующей теме...
Мама открыла дверь с таким счастливым, радостным видом, что Макар сразу
же вскрикнул:
-- Письмо от папы?
Она не успела ответить -- появился сам папа! У Синицына перехватило
дыхание. Он бросился к отцу и почувствовал, что летит вверх, под потолок...
Отец тормошил Макара:
-- Большой какой стал, а! Скоро отца догонишь! Он посадил его к себе на
плечо и пробасил:
-- Ну-ка, пошли, я покажу тебе кое-что... Как всегда после долгого
отсутствия, отец был немножко незнакомым и чужим, и Макар исподтишка
приглядывался к нему, узнавая и не узнавая его. Каждый раз он открывал
что-то новое в своем отце и заново привыкал к нему...
Опустив Макара на пол, отец с таинственным видом вытащил из рюкзака
тяжелый костяной бивень.
-- От слона? -- ахнул Макар и еле удержал в руках подарок.
-- Нет, это моржовый клык. А смотри, какая здесь картина вырезана. Это
наш радист дядя Алеша постарался для тебя. "Молодец, говорит, у тебя сын --
отличник! Таких сейчас мало..."
Макар увидел маленькие домики среди бескрайнего ледяного поля. Рядом
крошечные фигурки людей. У их ног еще более крошечные фигурки собак. Среди
торосов воровато прятался белый медведь, еще дальше у водяной полыньи лежал
полосатый тюлень.
А над всем этим высоко в темном небе переливалось разноцветное северное
сияние. Макар никогда не видел этого сияния, но ясно представлял его себе по
рассказам отца.
-- Хорошо, а? -- спросил отец.
-- Хорошо, -- прошептал Макар.
Потом они сидели втроем за столом и пили чай. Отец без конца
рассказывал о жестоких морозах, о вьюгах, о громадных льдах, которые даже
трудно себе представить: рядом с ними большой корабль выглядит скорлупой
ореха...
Мама показала отцу приз, который получил Макар на турнире знатоков.
Папе понравилась игрушка. Он то и дело нажимал клавишу и слушал привольную
мелодию песни "Шуми, Амур...", задумчиво разглядывал кораблик.
Макар сидел как на иголках, низко опустив голову, и тяжелая краска
стыда заливала его лицо. Отец, наверное, заметил что-то. И когда мама ушла
на кухню мыть посуду, он придвинулся к Макару и взял его руки в свои большие
ладони:
-- Ну-ка, сынок, подними голову.
Макар уставился отцу в глаза. Они всегда так Делали, когда рассказывали
друг другу свои тайны.
-- Говори, -- улыбнулся отец.
Макар набрал полную грудь воздуха и выпалил:
-- Ты веришь, что могут быть волшебники и чудеса?
-- Конечно, верю! -- оживился отец. -- Знаешь, особенно много чудес
бывает на Севере.
Макар упрямо мотнул головой:
-- Нет, не на Севере. А вот, например, выходишь ты на кухню, открываешь
холодильник...
И Макар рассказал отцу все. Тот слушал его, не перебивая, очень
серьезно, и по глазам его было видно, что он верит каждому слову. Потом
задумался:
-- Значит, прямо вот так хлопнул в ладоши -- и перед тобой все, что
пожелаешь?
-- Ага! -- подтвердил Макар. Он сильно жалел, что не может теперь
показать отцу свою волшебную власть. -- А что бы ты пожелал? Машину
"Жигули"... или самолет? А может, пачку денег?
Отец пожал плечами:
-- Даже не знаю. Всего, что мне нужно в жизни, я добивался с их
помощью, -- он вытянул свои сильные руки. -- Только не хлопал ими, а
работал...
Он положил ладонь на игрушечный корабль:
-- Помнишь, что написано на крышке? Макар опустил голову:
-- "Только дай себе волю, начни жить как легче, и тебя понесет так, что
не выплывешь". Я... я отнесу его обратно в школу.
-- Завтра же! -- отец заглянул Макару в глаза. -- А мы расскажем все
маме?
-- Не поверит она! -- встревожился Макар.
-- Поверит! -- убежденно сказал отец. -- Эх ты! Оказывается, ты плохо
знаешь маму. А я знаю ее лучше... Поздно уже! Ложись спать, мальчик мой.
Утро вечера мудренее...
В эту ночь Макару снились белые медведи и северное сияние.
Правда, Марочка?
-- Правда...-- подтвердил он, широко улыбаясь.
Генка в одиночестве сидел за своей партой. Наклонив голову, высунув
язык, он старательно писал что-то.
В класс с шумом и гамом ввалилось несколько человек с Живцовым во
главе.
-- Привет! Что делаешь? -- подошел к Лысюре Зина.
-- Дрова колю...-- тот забегал глазами. -- Не видите, новую ручку
расписываю.
Он торопливо прикрыл рукой что-то, похожее на упражнение
первоклассника: "У меня ручка. Ручка волшебная..."
-- Принесли лом? -- спросил он деловито.
-- Принесли.
Старосте не понравился тон, каким это было сказано. Он пошарил в
карманах и вытащил ключ:
-- Держите, от сарая. Только аккуратнее там складывайте.
-- А мы уже сложили, -- хмыкнул Живцов. -- Около сарая.
-- Украдут! Немедленно перетащите в укрытие.
-- Не украдут. Другие классы тоже кучками складывают, и никто у них не
крадет.
-- Я что сказал? -- Генка насупился.
-- А ты не приказывай, -- Живцов выпрямился, вокруг сгрудились
остальные. -- Мы все решили: эти десять тонн, которые вы с Синицыным достали
каким-то темным путем, не принимать на коллективный счет нашего класса.
-- А что сдавать будете? -- побледнел Лысюра.
-- Что соберем, то и сдадим. Без обмана.
-- Мы же обязательства не выполним! Опозоримся! -- закричал в отчаянии
староста.
-- А мы его и не давали, -- вставил Черепанов. -- Опозоришься только ты
один.
-- И придется тебе рассказать честно, как ты хотел всех обдурить, --
добавил Живцов.
-- Рассказать? -- зашипел Лысюра. -- Ты приказываешь мне рассказать?
-- Не я -- все приказывают.
-- Как бы тебе плохо не...-- начал было Генка, но тут вбежали Синицын и
Поспелова и закричали странно веселыми голосами:
-- Нина Борисовна идет! Нина Борисовна! Все недоуменно посмотрели на
них, а Генка проворчал, садясь:
-- Идиотики... Кому радуются -- учителю...
Но тут же ему пришлось вскочить: в класс вошла Нина Борисовна. Она
поздоровалась. Раскрыла журнал:
-- На прошлом занятии мы говорили о полезных ископаемых. Давайте
вспомним, что это такое...
Рука учительницы скользнула по списку, и все как завороженные следили
за ней.
-- Чепурова.
Зоя чуть слышно охнула и вскочила.
-- Я же почти ничего не знаю...-- пробормотала она и пошла к доске.
-- Расскажи нам о полезных ископаемых, Чепурова, -- учительница
ободряюще улыбнулась ей. Зоя всегда старательно учила уроки, но у доски на
нее обычно нападала робость. Все вылетало из головы, и Чепурова еле могла
выдавить из себя два-три слова. Вот и сейчас она принялась теребить фартук,
то краснея, то бледнея.
-- Откуда добывают полезные ископаемые? -- задала учительница наводящий
вопрос.
-- Полезные ископаемые добывают из земли, -- послушно подхватила
Чепурова.
-- Правильно. Какие ты можешь назвать полезные ископаемые?
Молчание.
-- Уголь -- полезное ископаемое или нет?
-- Полезное! -- обрадовалась Зойка. -- Уголь -- это очень полезное
ископаемое.
-- А где его добывают?
-- В шахтах.
В общем, тягомотина. Ответы из Чешуровой приходилось, как говорят,
вытягивать клещами. Зойка и сама это понимала.
-- Садись, Чепурова, -- вздохнула учительница. -- Ума не приложу,
почему ты всегда так отвечаешь...
И она повела ручкой по линейке, чтобы вывести напротив фамилии
Чепуровой неизменную тройку. Твердую тройку. После этих твердых троек Зойка
иногда втихомолку плакала и говорила, что мечтает хоть один раз получить
мягкую четверку.
Но в это время Лысюра встрепенулся, торопливо схватил волшебную ручку и
нацарапал в своей тетрадке: 5. И Нина Борисовна с превеликим смущением
увидела вдруг, что ее рука ставит в журнале вместо тройки -- пятерку! Она в
недоумении потерла лоб и продолжала:
-- Отвечаешь ты неважно, но я ведь знаю, что ты всегда старательно
учишь материал. И поэтому ставлю сегодня пятерку, чтобы ты так же
старательно учила и впредь.
Ученики притихли в недоумении. А Зойка засияла, как электрическая
лампочка: исполнилась, наконец, ее заветная мечта! От счастья она застыла за
партой, выпрямившись и положив обе руки перед собой -- пальцы на пальцы, как
учили еще в первом классе. Косички у нее торчали, как стрелки.
"Что за чепуха?" -- подумала Нина Борисовна и, чтобы как-то замять
неловкость, вызвала другого:
-- Живцов!
Зина неохотно пошел к доске.
-- Что с тобой, Живцов? -- заинтересовалась учительница.
-- У него мама заболела! -- сказал кто-то. -- Ночью в больницу
положили.
-- Что с ней? -- сочувственно спросила Нина Борисовна.
-- Не знаю, -- потупился Зина. -- Сегодня пойду ее проведать...
-- Может быть, ты не готов? -- предположила учительница. -- Тогда я
спрошу тебя в другой раз.
-- Нет-нет! -- он замотал головой так, что чуть очки не слетели. -- Я
ведь... с вечера все выучил.
Действительно, урок он знал хорошо. Без запинки рассказал о добыче
гранита, о свойствах песка и глины, об использовании торфа.
-- Садись, -- сказала довольная учительница. -- Ты отвечал отлично.
Лысюра с нетерпением ждал этого момента. Он так и ерзал на месте. "Ага,
значит, ручка волшебная! Сейчас ты за все ответишь, Живцов! У тебя пропадет
охота указывать мне, старосте, что делать и чего не делать. Да и кто будет
слушать тебя, двоечника? Отныне ты не будешь вылезать из двоек и тебя
постоянно будут ругать на советах отряда и дружины. Ставлю тебе первую
двойку, Живцов. Она, конечно, может стать последней, если ты вовремя
одумаешься и не будешь перечить мне, старосте Лысюре..."
И он старательно нарисовал у себя в тетрадке двойку. Двойка была
жирная, вызывающая. Генка несколько секунд любовался ею, потом с тревогой
стал смотреть на учительницу, вытянув шею.
А Нина Борисовна с изумлением увидела, что ее рука почему-то поставила
Живцову 2.
"Что я делаю?" -- ужаснулась она, но вслух спокойно сказала:
-- Ты отвечал хорошо, Живцов, и все же я ставлю тебе два, потому что ты
можешь отвечать гораздо лучше, но ленишься, надеешься на свои способности.
-- Это Живцов-то ленится? -- зашушукались ученики.
-- Двойка заставит тебя требовательнее относиться к себе, больше
работать, лучше готовить домашние задания.
Живцов сидел с окаменевшим лицом, и только руки его, державшие учебник,
дрожали все сильнее и сильнее. Учебник упал на пол, а Зина спрятал руки под
партой.
-- Сегодня ты пойдешь в больницу навестить маму, -- укоризненно
продолжала учительница. -- Чем ты ее обрадуешь -- двойкой?
И тут Зина не выдержал. Он упал лицом на парту и зарыдал. Он плакал не
из-за двойки, а из-за великой несправедливости, которая нежданно свалилась и
камнем легла на душу.
До сих пор Синицын, как и все, с недоумением слушал учительницу и
смутно чувствовал в ее словах какое-то несоответствие, как если бы на уроке
физкультуры все начали варить борщ. Но не хотелось ничего делать,
возмущаться, все казалось в общем-то нормальным, будто он находился под
гипнозом.
Лишь когда Зина, рыдая, упал на парту, все словно очнулись: заговорили,
зашумели...
Синицын оглянулся и увидел торжествующее лицо Генки Лысюры, белую ручку
с золотым наконечником. Как молния, озарила его догадка, и он вскочил.
-- Не верьте ему! -- крикнул Макар, указывая на Лысюру. -- Все это
неправда... Лысюра сам ставит оценки волшебной ручкой!
Никто ничего не понял, все уставились на Сини-цына изумленные. А он
подскочил к старосте и схватился за ручку:
-- Отдай! Ты делаешь зло!
-- Не трожь, -- запыхтел Лысюра.
Они дергали ручку каждый к себе. Она вдруг начала вытягиваться,
покрылась черными узорами. В испуге оба выпустили волшебную ручку. Она упала
на пол, свернулась гибкой змеей, завертелась, задымилась, и через секунду
ничего не было на том месте.
Все как будто очнулись от глубокого сна. С недоумением посмотрели друг
на друга Лысюра и Синицын. "Почему это я стою посреди класса?" -- подумал
Макар и пошел на свое место. Зина Живцов снял очки и почувствовал на щеке
что-то мокрое. Он провел ладонью по лицу. Слезы? Откуда они? Зина достал
платок и поспешно вытер их, чтобы никто не заметил.
Нина Борисовна скользнула взглядом по списку. Так, опрошены уже двое:
Чепурова и Живцов. Чепурова сегодня отличилась -- получила пятерку, а Живцов
молодец, хотя и заболела мама, тоже отвечал отлично.
-- Теперь к доске пойдет Синицын, -- объявила учительница. -- Он
расскажет, как добывают нефть.
Макар вышел и... замер. Не мог сказать ни слова. Это было невероятно!
"Как же я забыл, -- мелькнуло в голове, -- что теперь нужно самому
учить уроки... Не подготовился!"
-- Ну, что же ты? -- повернулась учительница. -- Рассказывай.
Макар откашлялся и, как раньше, начал издалека:
-- Ископаемые. Ископаемые бывают полезные... а бывают и вредные.
-- Постой, постой! -- учительница откинулась на стуле. -- Какие это
ископаемые вредные? Что-то я про такие не слышала.
-- Ну как же, -- смешался он. -- Если бывают полезные, значит, бывают и
вредные. Так ведь?
Теперь пришла очередь смутиться учительнице.
-- Так-то оно так... только... только вредных ископаемых не бывает.
Синицыну только того и надо было.
-- Тогда почему полезные ископаемые назвали полезными? -- заспорил он,
уводя разговор от опасной темы. -- Какие тогда другие ископаемые?
-- Ну... другие просто не такие полезные. Пустая порода, например. Так
и называется: пустая.
Впрочем, речь сейчас не об этом. Расскажи, как добывают нефть.
Макар тяжело вздохнул.
-- Нефть, -- промычал он. -- Нефть добывают... добывают...
Он тянул время, ожидая, что, может быть, кто-то сжалится над ним и
подскажет, но все спокойно смотрели на нега Кто же будет подсказывать
отличнику, лучшему ученику класса? Пустая трата времени.
-- Синицын! -- сделала большие глаза Нина Борисовна. -- Ты не знаешь
урока, Синицын?
-- Я... мм...
-- Ну, тогда расскажи, что такое нефть, -- учительница еще как-то
хотела спасти лучшего ученика класса.
У него от напряжения замелькали перед глазами красные круги. А потом он
мысленно увидел длинный железнодорожный состав цистерн. Большие желтые
цистерны с надписью на боку черными буквами: "Нефть". Такие он не раз видел
на станции. В отчаянии он выпалил:
-- Нефть -- это... как ее... Нефть добывают из цистерн.
И тут же с ужасом замолчал. Он вспомнил вдруг, что такое нефть и как ее
добывают. Полузабытые страницы учебника стали всплывать в памяти. Нефтяные
вышки... трубы...
Но было поздно.
-- Садись, два! -- сказала, как выстрелила, Нина Борисовна.
Сразу грянул хохот в классе. Синицын, остолбенев, смотрел, как рука
учительницы выводит в журнале двойку. И странное дело: он вдруг обрадовался,
как будто встретил старого друга. "Значит, действительно кончилось все
волшебство, -- думал он с грустью и вместе с тем облегченно. -- Теперь
самому придется все делать. Жизнь опять будет интересной и увлекательной". И
Синицын неожиданно для самого себя сказал учительнице:
-- Спасибо!
Нина Борисовна нахмурилась:
-- Ты еще и паясничаешь!
-- Нет, я не паясничаю! -- задышал прерывисто Макар. Ну как объяснить,
что он рад, действительно рад двойке? С нее начнется новая жизнь. Ведь это
должно быть радостно -- самому добывать свои знания! Может быть, он станет
таким же ученым, как тот, на планете Свет Разума. Ведь даже там, в той
волшебной стране, каждый учится и добывает свои знания сам.
-- Садись, -- кивнула учительница. -- Перейдем к следующей теме...
Мама открыла дверь с таким счастливым, радостным видом, что Макар сразу
же вскрикнул:
-- Письмо от папы?
Она не успела ответить -- появился сам папа! У Синицына перехватило
дыхание. Он бросился к отцу и почувствовал, что летит вверх, под потолок...
Отец тормошил Макара:
-- Большой какой стал, а! Скоро отца догонишь! Он посадил его к себе на
плечо и пробасил:
-- Ну-ка, пошли, я покажу тебе кое-что... Как всегда после долгого
отсутствия, отец был немножко незнакомым и чужим, и Макар исподтишка
приглядывался к нему, узнавая и не узнавая его. Каждый раз он открывал
что-то новое в своем отце и заново привыкал к нему...
Опустив Макара на пол, отец с таинственным видом вытащил из рюкзака
тяжелый костяной бивень.
-- От слона? -- ахнул Макар и еле удержал в руках подарок.
-- Нет, это моржовый клык. А смотри, какая здесь картина вырезана. Это
наш радист дядя Алеша постарался для тебя. "Молодец, говорит, у тебя сын --
отличник! Таких сейчас мало..."
Макар увидел маленькие домики среди бескрайнего ледяного поля. Рядом
крошечные фигурки людей. У их ног еще более крошечные фигурки собак. Среди
торосов воровато прятался белый медведь, еще дальше у водяной полыньи лежал
полосатый тюлень.
А над всем этим высоко в темном небе переливалось разноцветное северное
сияние. Макар никогда не видел этого сияния, но ясно представлял его себе по
рассказам отца.
-- Хорошо, а? -- спросил отец.
-- Хорошо, -- прошептал Макар.
Потом они сидели втроем за столом и пили чай. Отец без конца
рассказывал о жестоких морозах, о вьюгах, о громадных льдах, которые даже
трудно себе представить: рядом с ними большой корабль выглядит скорлупой
ореха...
Мама показала отцу приз, который получил Макар на турнире знатоков.
Папе понравилась игрушка. Он то и дело нажимал клавишу и слушал привольную
мелодию песни "Шуми, Амур...", задумчиво разглядывал кораблик.
Макар сидел как на иголках, низко опустив голову, и тяжелая краска
стыда заливала его лицо. Отец, наверное, заметил что-то. И когда мама ушла
на кухню мыть посуду, он придвинулся к Макару и взял его руки в свои большие
ладони:
-- Ну-ка, сынок, подними голову.
Макар уставился отцу в глаза. Они всегда так Делали, когда рассказывали
друг другу свои тайны.
-- Говори, -- улыбнулся отец.
Макар набрал полную грудь воздуха и выпалил:
-- Ты веришь, что могут быть волшебники и чудеса?
-- Конечно, верю! -- оживился отец. -- Знаешь, особенно много чудес
бывает на Севере.
Макар упрямо мотнул головой:
-- Нет, не на Севере. А вот, например, выходишь ты на кухню, открываешь
холодильник...
И Макар рассказал отцу все. Тот слушал его, не перебивая, очень
серьезно, и по глазам его было видно, что он верит каждому слову. Потом
задумался:
-- Значит, прямо вот так хлопнул в ладоши -- и перед тобой все, что
пожелаешь?
-- Ага! -- подтвердил Макар. Он сильно жалел, что не может теперь
показать отцу свою волшебную власть. -- А что бы ты пожелал? Машину
"Жигули"... или самолет? А может, пачку денег?
Отец пожал плечами:
-- Даже не знаю. Всего, что мне нужно в жизни, я добивался с их
помощью, -- он вытянул свои сильные руки. -- Только не хлопал ими, а
работал...
Он положил ладонь на игрушечный корабль:
-- Помнишь, что написано на крышке? Макар опустил голову:
-- "Только дай себе волю, начни жить как легче, и тебя понесет так, что
не выплывешь". Я... я отнесу его обратно в школу.
-- Завтра же! -- отец заглянул Макару в глаза. -- А мы расскажем все
маме?
-- Не поверит она! -- встревожился Макар.
-- Поверит! -- убежденно сказал отец. -- Эх ты! Оказывается, ты плохо
знаешь маму. А я знаю ее лучше... Поздно уже! Ложись спать, мальчик мой.
Утро вечера мудренее...
В эту ночь Макару снились белые медведи и северное сияние.