Нечипоренко Валерий. Агент чужой планеты

   -- Жестковатая цыпа. Я думал, у нашего хозяина повара пошустрее. Помнишь, каких божественных цыплят мы ели у старика Мамалыгина? -- и чувствительно нажал на ее стопу.
   -- Мамалыгина? -- сощурившись, переспросила она.
   -- Ну да, того самого боровичка, что живет на проспекте Космонавтов в доме-башне, -- я снова подал тайный сигнал. -- Он еще начал приударять за тобой, старый прощелыга! И, кажется, не без успеха. Сознаешься?
   Наконец-то и Алина включилась в игру.
   -- Ничего подобного! -- надула она губки. -- Вечно ты выдумываешь! Если человек выдал пару комплиментов, это еще не значит, что он начал волочиться.
   -- Пару комплиментов?! -- фыркнул я. -- Ты это называешь парой комплиментов? Думаешь, я слепой? Нет, милая! Зрение у меня как у орла, и на память я пока не жалуюсь. А дело было так. Я вышел на балкон покурить. Тормознулся там, просто смотрел на вечерний город с двенадцатого этажа, -еще один сигнал. -- Но балконная дверь-то была открыта, и в стекле все отражалось. Ты думаешь, я не видел, как он гладил твои колени?
   -- Колени! Ну, миленький... Почаще смотри в балконную дверь, еще и не то начнет мерещиться. Да ты просто хватил лишнего в тот вечер. Он гладил свою кошку!
   Умница, она поняла!
   Однако теперь надо было срочно вводить в разговор другие имена, чтобы Кителю не втемяшился в башку мой Мамалыгин. Цитата из Штирлица о том, что запоминается последняя фраза, имела широкое хождение уже тогда.
   -- Кошку? Хороша кошка! -- Я сделал вид, что потихоньку прихожу в ярость. -- Ну, ладно. А Олег? Что вы гладили вместе с Олегом? Твои трусики?
   Алина тоже не полезла за словом в карман.
   Мы весьма натурально разыграли сцену бурной ссоры влюбленных, при этом я разразился такими неистовыми проклятиями в адрес мифического соперника, что всякий наблюдавший за нами должен был начисто забыть про какого-то там старикашку Мамалыгина, любителя женских коленок.
   Наконец я подал Алине знак, что пора кончать комедию.
   Последовала финальная сцена примирения.
   А следом и зритель пожаловал, правда в единственном числе. Китель -собственной персоной -- посетил нашу темницу, превратившуюся на время в театр, чтобы засвидетельствовать свое восхищение нашими талантами.
   -- Ну, голуби, столковались? -- Судя по его масленой роже, он наблюдал за спектаклем с самого начала.
   -- Вашими молитвами, -- буркнул я. Алина напряженно затихла.
   -- Я спрашиваю: ты готов? -- Он ткнул в меня корявым пальцем.
   -- К сожалению, нет, -- отрезал я. -- Поле совсем слабое. Я даже не чувствую характерного покалывания в кончиках пальцев, а это наивернейший признак.
   Он недовольно поморщился:
   -- Так какого рожна тебе еще надо?! Я выполнил все твои пожелания, все до одного. А ты юлишь и юлишь, как та вошь. Последний раз спрашиваю: чего еще не хватает? Подумай хорошенько, прежде чем ответить, потому что я больше не потерплю никакой волынки!
   Потакать его раздражению не стоило, и я кратко резюмировал:
   -- Моя ассистентка пережила сильный стресс, и это мешает ей сосредоточиться. Она до сих пор не может успокоиться. Вините своих олухов во главе с придурковатым Максом. Этот грубиян серьезно разрушил ее психологическую гармонию...
   -- В общем, так! -- перебил Китель. -- Завтра -- крайний срок. Или мы завтра едем к нужному человеку или... сам понимаешь. Никаких твоих объяснений слушать больше не намерен. Что-то здесь жареным запахло. А я рисковать не хочу. Я рискую там, где владею ситуацией.
   -- В данном случае вы не рискуете ничем, -- возразил я. -- Абсолютно. Рискую я. И мне хотелось бы свести этот риск до минимума. Только и всего.
   Китель уставился на меня, прищурив левый глаз:
   -- Итак, твое последнее слово.
   Он снова загнал меня в угол! Поистине, Китель обладал способностью читать чужие мысли! Я-то предполагал, что эту ночь мы проведем вдвоем с Алиной и в любовной кутерьме я успею шепнуть ей на ушко еще несколько нужных слов, в том числе номер квартиры Мамалыгина. Я не сомневался, что выторгую себе -- для поправки здоровья -- еще хотя бы два-три дня. Но Китель, по сути, выдвигает ультиматум. Значит, передо мной -- один-единственный выход.
   -- Завтра сделаем по-вашему, -- вздохнув, согласился я. -- Пусть так. И все же я должен усилить свое биополе. Только в этом случае можно рассчитывать на успех. Тем более что требуется совсем немногое: моя ассистентка должна напитаться положительными эмоциями. Отвезите ее в город прямо сейчас, и пусть она расслабится, как сочтет нужным. Как видите, ничего хитрого. Но и вы не хитрите, не шпионьте за ней. Повторяю, ей нужна полноценная психическая разрядка. Пусть вытворяет что угодно. Это в ваших интересах. Завтра днем она вернется, я заряжусь от нее энергией, и мы тут же поедем куда скажете.
   Китель долго молчал, прокручивая в своем изощренном мозгу какие-то варианты. Затем тяжело уставился на Алину:
   -- А если эта киска захочет удрать?
   -- Зачем? -- Она нервно пожала плечами.
   -- А зачем ты удирала от Макса?
   -- Этот скот бил меня! Китель хмыкнул:
   -- Ладно! Сейчас тебя отвезут в город. Завтра будешь ждать на условленном месте. В полдень. Опоздаешь хоть на минуту, твой дружок останется без башки, а там и с тобой приключится неприятная история. Из-под земли достанем!
   Алина побледнела, но ответила твердо:
   -- Я не опоздаю.
   Мы расцеловались, и Китель увел ее с собой.
   Не сомневаюсь, что мафиози не оставят ее без присмотра. Так что же? Если она все сделает по-умному, риска никакого. Она навестит знакомых, в числе прочих зайдет к Мамалыгину. Может, ей старички больше нравятся? Надеюсь, поиски не окажутся долгими -- в доме-башне на каждом этаже всего четыре квартиры. Даже если Китель вздумает навести справки, то скромный литератор, к ОБХСС да прокуратуре не имеющий ни малейшего касательства, вряд ли вызовет у него подозрения.
   Нет, все должно пройти гладко.
   И тут меня как током шибануло. Господи, да ведь главного я ей так и не сказал! Про обруч! И она не спросила, приняв, должно быть, его за одну из тех модных железок, которыми в ту пору увешивали себя многие мои ровесники.
   И выходит, что дамоклов меч по-прежнему висит надо мной. А Мамалыгин, не зная о том, может так размахнуться, что и помогать будет некому.
   Я провел кошмарную ночь. Да еще ранка разболелась...
   Но вот лязгнул засов. Вошел какой-то хмырь, принес воду, бритву, металлический таз. После утреннего туалета мне подали весьма калорийный завтрак, но есть я не мог. Воображение рисовало одну и ту же картину: резкий щелчок, острый удар по мышцам, мгновенная боль и -- сознание проваливается в бездну, душа отлетает от обезглавленного тела Вадима Ромоданова.
   Около десяти появился Китель, непривычно торжественный и взволнованный.
   -- Чего такой бледный?
   -- Волнуюсь... -- через силу пробормотал я. -- И болит...
   -- Я тоже волнуюсь, -- признался он. -- Ты мне очень нужен, приятель. Не дури, и все будет хорошо. Это я тебе обещаю. А я умею держать слово. А от боли вот тебе таблетки. Глотни пару штук, станет легче.
   Тип, приносивший завтрак, обработал мою ранку, аккуратно наложил свежий пластырь. Таблетки сняли боль. Мне помогли облачиться в новый костюм, а зловещий обруч замаскировали цветным шейным платком, да так ловко, что он был совершенно незаметен.
   Я посмотрел на себя в зеркало: молодой респектабельный джентльмен.
   По мере приближения заветного часа Китель нервничал все сильнее. Ходил из угла в угол, набычившись, ссутулив плечи и сцепив за спиной сильные руки, -- ни дать ни взять этакий Минотавр в своем лабиринте перед отчаянной схваткой.
   Наконец в каморку просунулась чья-то лохматая голова:
   -- Привезли!
   Китель шумно выдохнул:
   -- Пора! Ну, с Богом!
   Я не ошибся, предполагая, что меня содержат в подвале. По крутой, выщербленной лестнице мы поднялись наверх и оказались на захламленном дворе, буйно заросшем бурьяном. Яркий солнечный свет, которого я был лишен более суток, слепил глаза. Свежий воздух пьянил.
   Напротив приземистого бетонного бункера, из которого мы только что выбрались, тянулось полуразрушенное кирпичное здание барачного типа, в стороне ржавело несколько раскуроченных тракторов. Вокруг покосившегося, но высокого забора, обтянутого поверху колючей проволокой, задумчиво шумели о чем-то стройные сосны. Местность была явно загородной.
   Перед распахнутыми металлическими воротами стояли две "Волги" -молочная и салатовая. Рядом переминались с ноги на ногу полдюжины подручных Кителя. Среди них -- Макс.
   В салоне одной из машин я разглядел пышную прическу Алины. Но черты ее лица искажались сияющим на солнце стеклом, и я тщетно силился разгадать, какую весточку она принесла.
   -- Готов? -- хрипло спросил Китель.
   -- Да... -- кивнул я. -- Остается выполнить последнюю формальность: перенять энергию у Алины. Этот процесс я совершу на ваших глазах, но прошу ничем не отвлекать моего внимания. Ваши люди должны отойти подальше. И пусть воздержатся от комментариев, если не хотите испортить дело с первого шага.
   Как ни странно, Китель воспринял мое требование очень серьезно. Тут же отдал распоряжение, и приближенные гуськом потянулись за ворота. Сам Китель отступил к бараку.
   Я остановился в центре двора, сделав Алине знак. Хлопнула дверца. Алина выбралась из машины. Мне сразу не понравились ее затуманенные глаза, ее сомкнутые узкой полоской губы.
   Мы сошлись лицом к лицу.
   Растопырив ладони, я соединил их с ладошками Алины, прижался лбом к ее лбу. Пусть эти подонки думают, что я колдун. Дистанция, на которой они находились, позволяла нам с Алиной переговариваться шепотом без особой опаски.
   -- Ну?
   -- Его нет...
   Вот этого-то я не ожидал!
   -- Я заходила несколько раз. Днем, вечером. Соседка сказала, что он уехал с чемоданом. Я все равно зашла ночью, потом еще несколько раз с утра. Его нет. -- В ее огромных глазах застыли слезы. -- Миленький, что же будет?
   А ничего уже не будет. Конечная станция. Просьба освободить вагоны. Самое большее через час Китель убедится, что я водил его за нос. Представляю его ярость! Меня ничто уже не спасет. Похоже, не пощадят и Алину, мою "ассистентку". Бедная бабочка!
   Я трепетно поцеловал ее в румяную щеку.
   -- Прости меня, Алина. Она отшатнулась:
   -- Почему ты так целуешь?
   -- Как?
   -- Как мертвую.
   -- Тебе показалось, милая...
   Я обвел взглядом сосны, небо, причудливые разводы облаков... Неужели я вижу это в последний раз?!
   -- Эй, у вас готово? -- нетерпеливо крикнул Китель. Отнекиваться не имело смысла.
   -- Порядок...
   -- Тогда по машинам! Ты, гипнотизер, садись в белую, а девка -- в салатовую.
   Приспешники в свою очередь тоже двинулись из-за ворот к машинам. Впереди шел Макс: наглый, самоуверенный, безжалостный. Его глаза -- острые, с желтоватыми белками -- светились радостью: казалось, он заранее знал о моем предстоящем крушении и предвкушал зверскую расправу.
   Все мои переживания минувшей ночи, крах надежд, позор и унижение, боль и обида сошлись на этом двуногом.
   Сволочь, с холодной яростью подумал я. Торжествуй, скотина, блести золотыми зубами, поглаживай свои холеные усики! Твое счастье, что я утратил свой дар. Уж я не пожалел бы на тебя энергии! Ты у меня поплясал бы! Землю бы носом рыл! Ну!
   И тут...
   Встав на четвереньки, Макс принялся проводить по пыли длинные бороздки. Носом. Зрелище было настолько же отвратительное, как и забавное. Вся компания, за исключением Кителя, развеселилась.
   Ослепительный фейерверк вспыхнул перед моим, внутренним взором. Что это?! Значит, мое биополе действует? Оно восстановилось?! Я не понимал, что случилось, но факт не подлежал сомнению. Я снова обрел тайную власть, способность диктовать свою волю!
   Китель осуждающе заметил:
   -- Ну и шутки у тебя!
   -- Должен же я проверить, -- нагло улыбнулся я.
   -- Ты -- некультурный человек, -- покачал головой Китель. -- Работать нужно красиво. А ты -- одного майонезом перемазал, второму нос поцарапал... Тьфу! Срамота! Про эстетику слыхал? -- Но, кажется, в глубине души он был доволен, сделав вывод, что я играю честно.
   Зато Макс впал в бешенство.
   Размазывая по лицу грязь, он ринулся на меня.
   -- Назад! -- грозно осадил его Китель. -- Знай свое место!
   Ворча, как побитый пес, тот повиновался. Но я ничуть не сомневался, что отныне возглавил список его личных врагов. Ну и плевать!
   Нам с Алиной завязали глаза повязками из плотной черной ткани. Вся группа расселась по машинам, и вот мы тронулись в путь, навстречу новым приключениям.
   Ехали минут двадцать. Полпути автомобиль двигался без остановок, из чего можно было заключить, что мы катили по какой-то загородной дороге, затем начались светофоры, гул городского транспорта. Еще немного, и "Волга" замерла. С меня сняли повязку.
   Мы находились на центральной площади: безбрежность асфальта, монумент, помпезные серые здания, клумбы, автостоянка, забитая служебными "Волгами", среди которых выделялись приземистые черные "ЗИЛы".
   -- Значит, так, -- пыхтя, повернулся ко мне Китель. -- Сейчас пойдем к одному большому человеку. Очень большому. И очень нужному. Но вот, понимаешь, какая беда: не любит он меня. По правде говоря, я хотел бы, чтобы он стал моим преданным другом. Если это очень трудно, я не настаиваю. Но вот эту бумаженцию, -- он достал из черной кожаной папки какой-то документ и показал мне, -- должен подписать не глядя. Ты понял? Считай, это первое твое испытание. Выдержишь -- дальше будет легче.
   -- Сначала мне нужно увидеть этого человека, -- уклончиво ответил я, придерживаясь заранее намеченной тактики. Пусть Китель думает, что каждая акция требует тщательной подготовки.
   -- Девка нам с собой нужна?
   -- Обязательно!
   -- Хорошо! Айда! И не забывай о своем положении. -- Он многозначительно показал на обруч.
   -- У вас скверная привычка пугать сотрудников, вместо того чтобы их вдохновить, -- не удержался я от укола, отыгрывая очко за его недавнюю нотацию о "красивой" работе.
   Мы выбрались на асфальт, из второй машины выпорхнула Алина, бросив на меня вопросительный взгляд, полный тревоги.
   Я ободряюще улыбнулся (теперь я мог себе это позволить без всякой натяжки), мол, выше голову, мы снова на коне.
   Китель повел нас к респектабельному парадному подъезду с множеством золотисто-пурпурных вывесок у входа.
   Мы миновали милицейский пост, где Китель предъявил какие-то, пропуска с красной косой полосой, поднялись на третий этаж, прошли по длиннейшему коридору, устланному идеально вычищенной ковровой дорожкой, и оказались в просторной приемной, где при желании можно было играть в футбол.
   За внушительным полированным столом, напоминающим пульт управления энергосистемой (десяток разноцветных телефонов, селектор, компьютер, бывший тогда в новинку), сидела хрупкая самоуверенная шатенка с гладким фарфоровым лицом.
   -- Здравствуйте, Зиночка! -- рассыпался мелким бесом Китель. -- Петр Поликарпович у себя? Мне только на минутку... Важный вопрос... -- Он откровенно заискивал.
   Хм! Непривычная роль для нахрапистого деляги.
   -- Петр Поликарпович занят, -- ответила секретарша хорошо поставленным голосом. -- Не велено никого пускать.
   -- А если... -- заикнулся Китель.
   -- Никого!
   Китель потерянно посмотрел на меня. Я направил на Зиночку волны биополя. Она мило улыбнулась, поднялась из-за стола и заговорщицки шепнула:
   -- Я попробую. Может, для вас он сделает исключение. Иногда он такой чуткий...
   Я подмигнул Кителю. Следом за Зиночкой мы устремились к кабинету, куда вели двойные дубовые двери.
   Китель почти дружески сжал мой локоть, давая знать, что оценил мои способности.
   В огромном кабинете за необъятным столом сидел худенький большеголовый человек в строгом синем костюме.
   При нашем появлении он грозно зыркнул очами. Но было уже поздно. Истосковавшись по экспериментам, я обрушил на него оглушительный импульс.
   Хозяин кабинета быстренько выбежал из-за стола -- росту в "большом человеке" оказалось метр с шапкой -- и помчался мимо Зиночки к Кителю, раскрыв объятья.
   -- Кого я вижу! Друг мой сердечный, вы ли это? -- Приподнявшись на цыпочках, он облапал Кителя и поцеловал взасос.
   Тот едва не задохнулся. А Петр Поликарпович влепил ему еще пару горячих поцелуев, после чего потащил к столу с такой энергией, что Кителю пришлось даже упираться.
   Ошалевшая Зиночка тихонько, как в трансе, вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой обе двери.
   Не менее ошалевшим выглядел и Китель. Столь бурного проявления чувств он явно не ожидал.
   Алина хихикнула. Мне тоже было весело.
   -- Ну, рассказывай, как живешь? -- заинтересованно вопрошал между тем Петр Поликарпович, продолжая обнимать Кителя за плечи. -- Почему не заходил? Я уже соскучился. Все дела да дела. А отвести душу не с кем. -- И он звонко чмокнул Кителя в щеку.
   Алина снова хихикнула.
   Петр Поликарпович строго посмотрел на нас.
   -- Кто это?
   -- Мои помощники, -- туманно пояснил Китель. Он только-только начал приходить в себя. -- Да ты не обращай на них внимания. Они ребята смирные.
   -- Ладно, пусть посидят! -- Петр Поликарпович тут же утратил всякий интерес к нам и снова одарил Кителя пламенным поцелуем. Тому приходилось уже уворачиваться.
   Воспользовавшись моментом, я нашептал Алине номер телефона Мамалыгина, а затем детально растолковал, какую именно информацию она должна передать.
   -- Так это бомба! -- громко воскликнула она, притрагиваясь пальчиком к обручу. -- Бедненький...
   -- Тише, милая. -- Я покосился на "друзей". К счастью, им было не до нас.
   -- Ну, рассказывай! -- настойчиво требовал "большой человек". -- Какие заботы гложут? Чем могу помочь? Друг ты мой сердечный...
   Китель быстренько достал из папки заветную бумажку.
   -- Можешь, Петр Поликарпович, очень даже можешь. Подпиши, сделай милость! Тот заглянул в текст.
   -- Стройматериалы? Ты же знаешь наши фонды. А тут такие цифры... Но... никому не подписал бы, а тебе -- с превеликим удовольствием, потому как знаю тебя, твою чистую и честную душу. -- Он витиевато расписался в уголке. -Держи! -- Последовал еще один поцелуй.
   Китель принялся торопливо прятать бумагу, как бы не веря, что дело сладилось.
   -- Спасибо, Петр Поликарпович! Век не забуду. Не стану тебе мешать, ты ведь человек государственный...
   -- Заходи в любой момент! -- пылко ответил тот. -- Моя дверь всегда для тебя открыта. Мой дом -- твой дом. Приходи, друг, пролей бальзам на душу, порадуй сердце!
   Он с почетом проводил нас до выхода и перед порогом еще трижды облобызал очумелого Кителя.
   В приемной какой-то вальяжный тип канючил возле стола неприступной секретарши:
   -- Зиночка, ну пожалуйста... Вопрос жизни и смерти...
   -- Не принимает! -- стойко оборонялась она.
   При нашем появлении на ее бесстрастном кукольном личике промелькнуло новое выражение: испуга, смешанного с любопытством.
   -- Спасибо за содействие, Зиночка. -- Китель прижал руку к сердцу. -- С меня причитается...
   Она машинально кивнула, уставясь на него как на чародея. Не на того смотрела...
   На лестнице Китель долго утирался платком.
   -- Что-то ты чересчур зарядился... Но -- хвалю, хвалю... Ловко это у тебя выходит, ай да гипноз, ай да наука! -- Он выудил из черной папки документ и уставился на него взглядом пирата, раздобывшего карту с координатами острова сокровищ и все еще не верящего в свою удачу. Полюбовавшись, бережно спрятал. -- Хвалю! -- Похлопал он меня по плечу. -- Сейчас заедем еще в одно место. Задача примерно такая же. Только, знаешь, -- он состроил гримасу, -- давай без этих поцелуев, понял? Я же не гомик какой-нибудь. Чистая срамота!
   Против отмены поцелуев я не возражал, но решительно воспротивился тому, чтобы браться сегодня еще за одно задание, не желая обнаруживать перед обнаглевшим хапугой легкость моих побед.
   -- Вся моя энергия растрачена. Алина тоже пустая. Не забывайте, что пришлось воздействовать и на Зиночку. А до нее -- на Макса.
   -- Хорошо... -- согласился Китель. Удачный визит к Петру Поликарповичу сделал его более покладистым. -- Сколько тебе надо, чтобы восстановить эту самую энергию?
   -- Неделя! -- нахально потребовал я.
   Он вдруг крепко схватил меня за больное ухо.
   -- Не хитри! -- Кажется, я переоценил его благодушие. -- Машину с Максом ты долбанул через день после ресторана. Какая, к дьяволу, неделя! Даю тебе сутки. И чтобы без фокусов!
   -- Я не хитрю, -- обиделся я. -- Просто хочу действовать наверняка. Макс -это так, баловство, детские шалости. А вы-то требуете серьезных дел. Да еще с большими людьми. А на тех и заряд нужен помощнее.
   Короче, дополнительный день я выторговал. Эх, знать бы, надолго ли уехал Мамалыгин! Впрочем, теперь ситуация изменилась, и не исключено, что я сумею выкрутиться сам. А это куда заманчивее. С Мамалыгиным-то надо объясняться.
   Когда мы вернулись к машине, злобная харя Макса выдала его разочарование. Видимо, он полагал, что из этого здания меня вынесут ногами вперед. Я понял, что ради мести он пойдет на любую авантюру. Даже нарушит запрет хозяина. Чрезвычайно опасный тип...
   Мне снова завязали глаза. Пользуясь тем, что Китель сидел ко мне спиной, я напустил туману на охранявшего меня мордоворота, и тот, затягивая повязку, слегка задрал ее. Образовалась узкая щелочка, через которую я мог незаметно наблюдать за дорогой.
   Мы попетляли по городскому центру, затем пересекли район новостроек и выехали на Восточное шоссе. На тринадцатом километре "Волга" свернула на заброшенную лесную дорогу. Еще несколько километров, и мы въехали в уединенный двор, откуда началось наше путешествие. Так вот где находится моя темница!
   До чего же не хочется вновь очутиться в затхлом бункере! А что если мягко нажать на Кителя?
   Кажется, получилось. Мафиози беспечно повел нас с Алиной к бараку.
   Я уже отмечал, что снаружи это строение выглядело полуразрушенной хибарой.
   Но, войдя внутрь, мы ахнули.
   Коридор был отделан не хуже, чем в солидном офисе.
   Китель открыл одну из дверей. Мы увидели прилично обставленную комнату: мягкая мебель, ковры, телевизор, магнитофон, холодильник...
   -- Ну что, уютное гнездышко? Я же говорил, что со мной можно иметь дело. Только служи верой и правдой. -- Он открыл холодильник, набитый продуктами и бутылками: -- Это заморить червячка. А горячее вам принесут.
   -- То есть у нас новоселье? -- уточнил я.
   -- Ха-ха! То ли еще будет! -- Он открыл узенькую боковую дверь. -- Здесь санузел. Совмещенный. Ванной нет, но душ имеется. Ничего, ребятки, будете паиньками, заживете по-человечески...
   Мне стоило трудов утаить усмешку.
   Между тем Алина, подойдя к окну, отдернула тяжелую гардину. Окно выходило на зады участка и было забрано прочной решеткой.
   -- А по двору можно погулять? -- поинтересовался я. -- Местность уединенная, в доме полно охраны... Притом не дурак же я, чтобы сбегать с этим гнусным заморским ошейником!
   -- Остынь, приятель! Сказано: всему свое время. Он достал из холодильника бутылку марочного коньяка, а из серванта -- три хрустальных бокала.
   -- Давайте обмоем удачу! Эх, завидую вам: молодые, красивые, свободные... А у меня каждая секунда на счету. Кручусь, как та белка... Да еще ты, гипнотизер, с твоим упрямством, столько времени отнял!
   -- Позволю себе, однако, заметить, -- тонко ввернул я, -- что вы не слишком огорчены сегодняшней потерей времени.
   -- Ха-ха! -- залился тот булькающим смехом. -- А ты, приятель, не лезешь в карман за словом, а? Ну, будем! -- Он выпил, вернее, влил в себя, не глотая, содержимое бокала, затем глянул на часы: -- О, мне пора! Через пять минут отчаливаю. Говори, гипнотизер, что делать с твоей ассистенткой...
   Еще по дороге у меня сложился новый план, диаметрально противоположный тому, который я нашептывал Алине на ушко в кабинете "большого человека".
   -- Для начала неплохо бы пообедать. Алина останется со мной. В дальнейшем можно обойтись без ее отлучек, если вы выполните одну мою просьбу.
   -- Говори, пока я добрый.
   -- Нельзя ли убрать подальше Макса? Он раздражает и меня, и Алину, а это отнимает часть энергии.
   -- Макса? Пожалуйста! Считай, его уже здесь нет. -- В голосе Кителя проскользнуло пренебрежение, из чего я заключил, что хозяин невысокого мнения о своем холуе.
   С души свалилась огромная булыга.
   -- Захотите пообедать или чего другого, нажмите вот эту кнопку. Человек все принесет. Но помни, гипнотизер, тебе ни в коем разе переступать порог нельзя. Иначе... -- Он провел рукой по горлу.
   Едва за Кителем защелкнулся замок, как Алина прильнула ко мне.
   -- Миленький, а как же Мамалыгин?
   -- Забудь о нем.
   Да, я решил отказаться от помощи Мамалыгина. Зачем она, если биополе восстановилось? Выкручусь сам. Окажу Кителю еще пару услуг, подобных сегодняшней, он воспылает ко мне доверием, станет уступчивее и снимет с меня ненавистный обруч. А уж тогда я что-нибудь придумаю. Макса рядом нет, остальные менее опасны. Я вернусь к прежней жизни и сохраню свое реноме перед инопланетянами, ибо они так и не узнают об этом постыдном инциденте. Даже здорово, что Алина не застала старика! Сама судьба позаботилась об этом.
   Алина не стала утомлять меня расспросами. Похоже, она беспредельно уверовала в мою силу.
   -- Миленький, я так соскучилась! Люби меня сейчас! Пойдем под душ!
   Тут и мною овладело острое, почти звериное желание. Опасность, подслушивание, обруч теперь не казались препятствиями к акту любви, напротив -- соблазнительной приправой, которой я еще не пробовал и которая разжигала аппетит.