Страница:
Святослав имел много жён и наложниц, но больше всех любил рабыню Малушу, сына которой, юного Владимира, он послал наместником в Новгород. После смерти князя среди его сыновей вспыхнула междоусобица, и старший из них, Ярополк, убив правившего древлянами Олега, заставил Владимира бежать "за море", к варягам. Варяги были родичами руси и каждый год во множестве приплывали из-за моря наниматься на службу к князьям; с давних времён они считали Новгород своим городом и получали с него дань. Норманны помогли Владимиру, и, вернувшись с большой варяжской дружиной, он в 980 году овладел Киевом. Как и его отец, Владимир любил ходить в дальние походы, воевал на Волге и в Карпатах, покорял отдалённые славянские племена – пока не завладел всей Русской равниной. Он был таким же варварским богатырём, как и его отец, любил кровавую сечу, буйные пиры и плотские утехи; он приводил из походов сотни рабынь-наложниц и не мог спокойно пройти мимо красивой женщины. Владимир любил послушать гусляров, сказителей и проповедников. В 986 году, повествует летопись, прибыли послы магометанской веры, говорившие: "Учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти даст Магомет каждому по семидесяти красивых жён". Владимир же слушал, так как сам любил жён, но вот что ему было нелюбо: обрезание, воздержание от свиного мяса и от питья; и сказал он: "Руси есть веселие – пить, не можем без того быть". Легенда говорит, что выступали перед князем немцы, иудеи и христиане, уговаривая принять их веру – и, в конце концов, князь решил креститься. В действительности, крещение Владимира было результатом договора о дружбе с императором Василием II: князь послал своих воинов на подмогу сражавшемуся с мятежниками Василию, а в ответ удостоился исключительной почести: ему обещали в жёны сестру императора, принцессу Анну – но с условием принять христианство. Принцессы императорского дома ещё никогда не выдавались замуж за варварских королей и князей – поэтому Анна, как могла, сопротивлялась воле своего брата; отъезд в Киев затягивался, и, чтобы заставить греков выполнить обещание, Владимиру пришлось осадить и взять город Херсонес в Крыму. В конце концов, в 988 году Анна в сопровождении целого "собора" греческих священников прибыла к своему жениху в Киев. Незадолго до свадьбы состоялось "крещение Руси": тысячи киевлян во главе с князем под пение молитв вошли в воду Днепра, и священники провели над ними святой обряд. Стоявшие на холме над Днепром идолы были сброшены в воду, и самого главного из них, Перуна, княжеские дружинники "проводили" в ладье до днепровских порогов. Они подталкивали огромного идола шестами, выпроваживая его с Русской земли – и вместе с Перуном уходила с Руси целая эпоха – эпоха варяжского господства и яростных дружинных набегов, эпоха язычества и варварства. Русь вступила в число цивилизованных стран, и греческие мастера возводили на берегах Днепра первые белокаменные храмы, а монахи учили отроков грамоте:
– Аз, буки, веди…
ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ
Летописи рассказывают, что после крещения Владимир переменился: его уже не прельщали дальние походы и кровавые подвиги, он чинно сидел на троне в Киеве, занимался государственными делами, строил церкви и раздавал милостыню беднякам. Правда, он по-прежнему любил пиры и по воскресеньям созывал на угощение всю дружину и всех «нарочитых мужей» – память об этих пирах надолго сохранилась в былинах:
Ярослав стал "великим князем", владевшим почти всей Русской землёй – кроме черниговщины, где до 1035 года правил его брат Мстислав. Новый "великий князь" был непохож на своих воинственных предков-варягов – это был христианский государь, предпочитавший войне дела духовные и гражданские. Он был очень набожен, много молился и по ночам читал святую Библию; он был первым образованным государём на Руси и мог поспорить с учёными греками о вере и о правилах христианского правления. Первым начинанием Ярослава было утверждение закона – он повелел собрать русские законы и опубликовать "Русскую правду" – писаный законодательный кодекс, по которому судили бы княжеские наместники.
"Русская правда" оставила для историков картину русского общества, каким оно сложилось к тому времени – независимо от желаний христианского князя Ярослава. Первое место в этом обществе занимали бояре – главы старых дружинных родов, потомки варягов, пришедших вместе с Рорихом и Хельги. Бояре жили в обширных укреплённых усадьбах с высокими деревянными башнями – эти усадьбы занимали целые кварталы в городах, и в них обитали десятки и сотни людей: младшие родственники, рабы-холопы, слуги, ремесленники, наложницы. У бояр были собственные небольшие дружины и свои корабли, которые каждой весной отправлялись в Константинополь, наполненные рабами, мехами, мёдом и воском. Князья давали боярам право на сбор дани с сёл или платили за службу серебром и шкурками куниц, "кунами", использовавшимися на Руси вместо денег. Среди бояр было много знатных викингов, херсиров и бондов, приходивших на Русь со своими "людьми", – они нанимались в дружину к князьям или отправлялись дальше, в Константинополь, служить "императору ромеев". Те, что оставались на Руси, брали славянских жён, и их потомки со временем становились славянами – так же, как стали славянами потомки Рориха.
Князья были вождями боярской дружины и жили с ней одной жизнью, вместе с дружиной пировали и вместе с ней "думу думали". Вместе с дружиной они ходили в походы и собирали дань с крестьян-смердов. Все государства, рождённые завоеваниями, были похожи друг на друга, везде были бояре-патриции, порабощённые холопы-клиенты и сохранившие свободу, но платившие дань плебеи-смерды. По "Русской правде" жизнь боярина оценивалась в 80 гривен, а жизнь смерда или раба-холопа – в 5 гривен; это была цена двух лошадей. Так же как общество франков или англосаксов, русское общество было основано на силе и угнетении – и если кто-то и возвышал голос в защиту справедливости, то это были священники и монахи. Монахи давали убежище беглым холопам и раздавали милостыню бедным, вдовам, сиротам. Священники старались наставлять князей в христианской вере, в милосердии и любви – и князья склонялись перед ликом Господа, как склонились Людовик Святой и Ярослав Мудрый.
Ярослав был великим христианским государем, свято верившим в бога, почитавшим монахов, милосердным к бедным, просветителем, строителем и заступником Руси. Он разгромил печенегов – так, что они больше не показывались на Руси; он построил каменные стены Киева с Золотыми Воротами; он строил монастыри и церкви, создавал школы и библиотеки. Он собрал множество книгописцев и посадил их переводить греческие книги – "и написали они много книг, по которым верующие люди учатся". Самым великим творением Ярослава была Святая София Киевская – главный храм и символ древней Руси. В те времена Европа ещё была страной варваров, и приезжавшие в Киев западные монахи и рыцари дивились великолепию огромного храма. В Европе и на Руси тогда не умели строить больших каменных зданий – храм был построен приглашёнными князем греческими мастерами, бравшими образец с величественных храмов Константинополя. Греки создали украшавшие стены фрески и мозаики – огромные залитые струящимся сверху светом фигуры Богоматери, ангелов и великого князя – строителя Святой Софии.
Весь смысл деятельности Ярослава состоял в перенимании греческой культуры – в МОДЕРНИЗАЦИИ варварской Руси по образцу самой цивилизованной страны тогдашнего мира. При Ярославе на Руси появилась греческая мода и греческие обычаи, в "Русской правде" появились греческие законы, а новорождённым стали давать христианские имена: Иоанн (Иван) или Иаков (Яков). Ярослав старался прильнуть к мудрости греков – ведь Святая София означает Святая мудрость – и остался в памяти потомков с прозвищем Мудрого. "Ярослав же тот, как мы сказали, любил книги и, много их, переписав, положил в церкви Святой Софии, которую создал сам. Украсил он её золотом, серебром и сосудами церковными, в ней возносят к богу положенные молитвы в назначенное время. И другие церкви ставил он по городам и иным местам, поставляя попов и давая им из своей казны плату, веля им учить людей, потому что это поручено им богом. И увеличилось число священников и людей верующих, и радовался Ярослав, видя множество церквей и верующих, а враг сетовал на это, побеждаемый новыми людьми верующими…"
ВРЕМЯ УСОБИЦ
Христианский князь Ярослав правил тридцать четыре года и скончался в 1054 году, наказав своим пяти сыновьям жить в мире. Незадолго до смерти он выделил им уделы: Киев и титул великого князя достался Изяславу, Чернигов – Святославу, Переяславль – Всеволоду, Смоленск – Вячеславу, Владимир-Волынский – Игорю. До Ярослава великие князья точно так же делили Русь между своими сыновьями, но после смерти отца сыновья вступали в борьбу, и победитель убивал или изгонял братьев. Ярославичи жили мирно, порешив наследовать великокняжеский титул по старшинству: когда умирал старший брат, его место занимал второй, уступая свой удел третьему; на место третьего садился четвёртый – и так далее. Однако в 1060-х годах к границам Руси приблизилась гроза: из глубины степей в Приднепровье пришли тюрки-половцы, могущественная кочевая орда, прогнавшая печенегов на запад и занявшая все причерноморские степи – до берегов Дуная. В 1068 году половцы разгромили объединённые дружины русских князей на реке Альте и облавой двинулись по приграничным областям; население в панике спасалось за стенами городов. В Киеве простой народ поднялся на великого князя, требуя оружие и коней – но князь не дал, тогда киевляне изгнали его из города. Через год Изяслав вернулся, но в 1073 году был снова изгнан. Среди князей начались распри, и побеждённые уходили к половцам, чтобы наводить на Русь кочевую орду. Опустошительные набеги следовали один за другим, «тогда по Русской земле редко пахари покрикивали, но часто вороны граяли, деля себе трупы». Князья строили укрепления вдоль границы степи: длинные линии рвов и валов – но ничего не помогало, половцы прорывались снова и снова. Крестьяне снимались с насиженных мест и уходили на северо-восток, в приокские леса – подальше от хищных кочевников.
В это тяжёлое время последнюю линию обороны на левобережье Днепра держал переяславльский князь Владимир Мономах, бесстрашный воин, привыкший глядеть в лицо смерти. Мономах был истинным воином Христа, уповавшим на бога даже в самые отчаянные минуты: "Надежда моя – бог, прибежище моё – Христос, защита моя – святой дух!" – говорил князь. В 1097 году Владимир призвал всех князей на съезд в Любече. "Зачем губим русскую землю, сами на себя ссоры навлекая? – говорил Мономах. – Половцы землю нашу расхищают и радуются… Объединимся чистосердечно и пусть каждый владеет отчиной своей…" С этого времени князья уже не переходили из одного удела в другой, а передавали своё княжение сыновьям. В 1103 году объединившиеся дружины князей пошли в глубь степей и разгромили половцев на реке Сутень – набеги кочевников на время поутихли. В 1113 году после смерти великого князя Святополка в Киеве вспыхнуло восстание, простонародье громило дома бояр и ростовщиков-евреев. Восставшие призвали на княжение Мономаха: они верили в его христианскую справедливость.
Мономах стал великим князем, он снизил долговой процент и запретил порабощать за долги. "Также и бедного смерда и убогую вдовицу не давал я в обиду сильным, – писал князь в поучение своим детям. – Лучше у праведника малое, чем богатства грешных великие. Ибо сила грешных сломится, укрепляет же праведников господь…" На какое-то время Мономаху удалось подчинить князей и сдержать набеги кочевников; снова, как при Ярославе Мудром, лился над Киевом торжественный перезвон колоколов Святой Софии, крестьянин спокойно пахал своё поле, и монах учил детей в школе: "Аз, буки, веди…"
Но правление Мономаха продолжалось только 12 лет – а потом снова начались усобицы, теперь уже между потомками великого князя. Бесконечная смута продолжалась десятилетиями, по словам летописца, "сильно взмаялась Земля Русская". Половцы прорвали укреплённые линии и хозяйничали под Киевом, как в своей степи. Города и сёла запустели, крестьяне толпами уходили в леса за Оку. Торговля, которой жили бояре, стала трудным и опасным делом: флотилии судов спускались по Днепру, не смея пристать к враждебным берегам, а на порогах купцов поджидали половецкие засады. Многие бояре оставляли торговлю, уходили на село, строили укреплённые бревенчатые усадьбы и заставляли своих холопов пахать барские поля. Русь становилась всё более похожей на страны Запада: бревенчатые замки, рыцари-дружинники, подневольные крестьяне, междоусобные войны. Правда, оскудевшие города ещё оставались оплотом старых боярских родов, но княжеская власть настолько ослабела, что города стали почти самостоятельными, они приглашали одних князей и закрывали ворота перед другими. Все дела в городах решало боярское вече – в Новгороде его называли "300 золотых поясов"; если раньше князь "думал думу" с боярами, то теперь бояре научились при случае обходиться без князя.
В то время, как на берегах Днепра царило "безнарядье", распри и "которы", на севере, между Окой и Волгой, князьям ещё удавалось поддерживать мир и порядок. Леса за Окой лишь недавно стали осваиваться переселенцами с юга, раньше здесь жила только "чудь" – финно-угорские племена, предки мордвинов и эстов. За Окой было только два старых боярских вечевых города, Ростов и Суздаль, – так что бояре здесь не имели той силы, что на юге. Дружины северных князей состояли в основном из "отроков", военных слуг из числа княжеских холопов; "отроки" жили при дворе князя, получали от него оружие и хранили ему верность – у них не было ни усадеб, ни рабов, и они ничем не напоминали "старших" дружинников-бояр.
После смерти Владимира Мономаха суздальские земли стали уделом его младшего сына, Юрия, прозванного Долгоруким. Юрий обустраивал своё княжество и возводил на главных дорогах деревянные крепости – одной из таких крепостей была основанная в 1147 году Москва. Суздальский князь принимал участие в войнах южных князей и дважды овладевал Киевом – эти войны и битвы прославили его сына Андрея, доблестного рыцаря и христианского воина, всегда готового протянуть руку поверженному врагу. Андрей был очень набожен, сам раздавал милостыню нищим и перед заутреней зажигал свечи в храме; он не любил южной Руси и вечных распрей южных князей; когда отец поставил его княжить в Вышгороде близ Киева, он не послушался и уехал на север, захватив с собой чудотворную икону Божьей Матери.
После смерти отца Андрей стал править северными областями, сделав своей столицей Владимир – мало кому известный тогда городок на берегу реки Клязьмы. Во Владимире не было бояр и новый князь правил самовластно, без боярской думы; он окружил себя дружиной из "отроков" и поставил на горе большой замок Боголюбово – по имени этого замка Андрея прозвали Боголюбским. Первым делом Андрей Боголюбский изгнал с севера своих братьев: он хотел в корне пресечь распри, происходившие из-за того, что князья выделяли братьям уделы. Князь изгнал и "больших" бояр, которые, бывало, диктовали правителям свою волю; он поставил везде посадников из своих "дворовых людей" – "дворян", как их стали называть позже. На юге в это время тянулись бесконечные войны, и многочисленные князья сражались за обладание Киевом. В 1169 году Андрей послал на Киев большое войско, которое взяло "на щит" древнюю столицу Руси и предало её жестокому разгрому: "Были тогда в Киеве на всех людях стон и туга, скорбь неутешная и слёзы беспрестанные".
Андрей Боголюбский стал великим князем, но не поехал в разорённый Киев, а остался в своём Владимире. Он хотел сделать из Владимира новую столицу и украшал его великолепными храмами, на высоком берегу Клязьмы он построил новый символ Руси – огромный Успенский собор, "чудную богородицу златоверхую". Однако бояре не могли примириться с самовластием великого князя и организовали заговор, они внезапно ворвались в княжескую спальню и набросились с саблями на безоружного Андрея. Старый воин мужественно сопротивлялся, и убийцы в темноте рубили своих – но в конце концов сделали своё чёрное дело.
После смерти Андрея Боголюбского междоусобицы охватили уже не только юг, но и север Руси. Князья ходили войнами друг на друга, жгли города и деревни, точно половцы, гнали полон по дорогам и наводили степняков друг на друга. Немногие из них ещё выходили в степь, чтобы постоять не за себя, а за Землю Русскую – как Игорь, князь северский, в 1185 году бившийся с половцами на реке Каяле. "Бились день, бились другой, а на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут разлучились братья на берегу быстрой Каялы; тут кровавого вина не хватило, тут пир окончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую. Никнет трава от жалости, а дерево от печали к земле приклонилось.
Вот уж, братья, невесёлое время настало, уже пустыня войско прикрыла. Поднялась Обида среди даждьбожьих внуков…, всплеснула лебедиными крыльями на синем море у Дона, плеском вспугнула времена обилия. Затихла борьба князей с погаными, ибо сказал брат брату: "Это моё, и то тоже моё". И стали князья про малое "это великое" молвить и сами себе беды ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую…"
ГИБЕЛЬ ДРЕВНЕЙ РУСИ
Половцы были старыми и привычными врагами – Русь воевала и мирилась с ними уже полтора века. Половцы опустошали Русь набегами, грабили и убивали – но им редко удавалось завладеть городами, за стенами которых спасались от набегов крестьяне. Князья знали, что можно и чего нельзя ждать от воинственных соседей, – но того, что случилось в 1223 году, никто не мог ожидать: такого ещё не было на Руси. Половецкие ханы прискакали к воротам Киева, их одежды были в пыли, доспехи забрызганы кровью, а лица искажены ужасом – они показывали плетьми на восток. Они говорили, что с востока надвигается страшное войско неведомого и непобедимого народа – татар. «Нашу землю нынче отняли татары, – говорили половцы, – а вашу завтра возьмут, защитите нас; если же не поможете нам, то мы будем перебиты нынче, а вы – завтра».
Восемнадцать южных князей созвали свои дружины и пошли в степь с половцами; войско спустилось до излучины Днепра и потом восемь дней двигалось на восток по "дикому полю". Татарские передовые разъезды то отходили, то приближались, выпуская рои стрел – и снова уносились в степь. Маленькие лошади татар были удивительно быстрыми, а стрелы разили без промаха. 16 июня русские и половцы подошли к реке Калке и переправились через неё. Молодой и горячий волынский князь Даниил с ходу бросил свой полк в атаку, следом за ним устремились галицкие и курские дружины. Татары отступали, беспрерывно стреляя из луков и заманивая атакующих в полукольцо главных сил – русские и не заметили, как оказались окружёнными с трёх сторон. Первыми не выдержали и устремились в бегство половцы, за ними побежали и остатки попавших в ловушку русских дружин. Киевские полки не успели даже выйти из лагеря, они укрепились на холме и три дня отбивали атаки татар – но потом сдались, договорившись с татарами о выкупе. Татары обманули, и киевляне были перебиты; их князей во главе с Мстиславом положили под доски, на которых сидели, пируя и наслаждаясь их предсмертными криками, татарские вожди. Потом татары пошли облавой по пограничным землям, убивая всех встречавшихся на пути; они немного не дошли до Киева – но вдруг повернули и скрылись в восточных степях. "Не знаем, -говорит летописец, – откуда приходили на нас эти злые татары Таурмени и куда опять делись? Некоторые толковали, что это, должно быть, те нечистые народы, которых некогда бог загнал в пустыню и которые перед концом мира должны вернуться и попленить все страны…" Летописец был прав, предвидя грядущий конец мира: через четырнадцать лет татары вернулись.
"Зимой года 6745 от сотворения мира[1] пришли из восточных стран на рязанскую землю лесом безбожные татары и взяли всё Рязанское княжество, и сожгли город, и князя убили. А пленников одних распинали, других расстреливали стрелами, а иным связывали сзади руки. Много святых церквей предали они огню, и монастыри сожгли, и сёла, и взяли отовсюду немалую добычу; потом татары пошли к Коломне. В ту же зиму выступил Всеволод, сын князя Юрия, против татар. И встретились они у Коломны, и была битва великая. И убили воеводу Всеволодова Еремея Глебовича, и многих других мужей Всеволода убили, а Всеволод прибежал во Владимир с малой дружиной. А татары пошли к Москве. В ту же зиму взяли татары Москву. А людей избили от старца до грудного младенца, а город и церкви святые огню предали, и все монастыри и сёла сожгли, и, захватив много добра, ушли. В ту же зиму выехал князь Юрий из Владимира с небольшой дружиной, оставив своих сыновей, Всеволода и Мстислава, вместо себя. И поехал он на Волгу, и расположился на реке Сити лагерем, поджидая братьев своих Ярослава с полками и Святослава с дружиной.
В ту же зиму пришли татары к Владимиру, месяца февраля в третий день. Владимирцы затворились в городе. Татары станы свои разбили у города Владимира, а сами пошли и взяли Суздаль, и разграбили церковь Святой Богородицы, и двор княжеский огнём сожгли, и монастырь Святого Дмитрия сожгли, а другие разграбили. Старых монахов и монахинь, и попов, и всех людей убили, а юных монахов и монахинь, и попов, и попадей, и дьяконов, и жён их, и дочерей, и сыновей – всех увели в станы свои, и сами пошли к Владимиру. В субботу начали татары готовить леса, и пороки устанавливали до вечера, а на ночь поставили ограду вокруг всего города Владимира. В воскресенье после заутрени пошли они на приступ к городу, месяца февраля в седьмой день… Взяли татары город до обеда от Золотых Ворот… Многое множество бояр и простых людей заперлись в церкви Святой Богородицы. И были они здесь без милости сожжены.
Церковь Святой Богородицы татары разграбили, сорвали оклад с чудотворной иконы, украшенный золотом и серебром, и камнями драгоценными, разграбили все монастыри и иконы ободрали, и книги ободрали, и разграбили одежды блаженных первых князей. Расправились татары со всеми, убивая одних, а других уводя босых и раздетых, умирающих от холода, в станы свои.
– Аз, буки, веди…
ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ
Ярослав же этот, как мы сказали,
любил книги и, много их переписав,
положил в церкви святой Софии,
которую создал сам.
Повесть временных лет.
Летописи рассказывают, что после крещения Владимир переменился: его уже не прельщали дальние походы и кровавые подвиги, он чинно сидел на троне в Киеве, занимался государственными делами, строил церкви и раздавал милостыню беднякам. Правда, он по-прежнему любил пиры и по воскресеньям созывал на угощение всю дружину и всех «нарочитых мужей» – память об этих пирах надолго сохранилась в былинах:
Пировали на том пиру Илья Муромец и Добрыня Никитич, и Алёша Попович – все знаменитые богатыри, охранявшие южные рубежи от наездов печенегов, стоявшие заставами "во чистом поле". Они сражались с ордами "Калин-царя, идолища проклятого", с "Соловьём-разбойником Одихмантьевичем", с "Змеем да Горынычем и с сыном его Тугарином Змеевичем и иныя Змея Поганыя". Владимир ставил на границах степи крепости и города, посылал туда дружины во главе со своими сыновьями – у него было 12 сыновей, которым он дал уделы на окраинах. После смерти Владимира в 1015 году между его сыновьями вспыхнула усобица, и захвативший власть в Киеве Святополк убил Бориса, Глеба и Святослава: он хотел истребить всех соперников и самовластно царствовать на Руси. Однако правивший в Новгороде Ярослав выступил против Святополка с городским ополчением и наёмной варяжской дружиной. Святополк был разбит и обратился за помощью к своему тестю, польскому королю Болеславу Храброму; поляки заняли Киев и вернули княжение Святополку – но после их ухода ему пришлось снова бежать от ярославовой дружины.
Как во славном было городе во Киеве,
Как у ласкова князя у Владимира,
Заводился почётен пир,
На всех князей-то его, на бояр его,
На русских-то могучих богатырей…
Ярослав стал "великим князем", владевшим почти всей Русской землёй – кроме черниговщины, где до 1035 года правил его брат Мстислав. Новый "великий князь" был непохож на своих воинственных предков-варягов – это был христианский государь, предпочитавший войне дела духовные и гражданские. Он был очень набожен, много молился и по ночам читал святую Библию; он был первым образованным государём на Руси и мог поспорить с учёными греками о вере и о правилах христианского правления. Первым начинанием Ярослава было утверждение закона – он повелел собрать русские законы и опубликовать "Русскую правду" – писаный законодательный кодекс, по которому судили бы княжеские наместники.
"Русская правда" оставила для историков картину русского общества, каким оно сложилось к тому времени – независимо от желаний христианского князя Ярослава. Первое место в этом обществе занимали бояре – главы старых дружинных родов, потомки варягов, пришедших вместе с Рорихом и Хельги. Бояре жили в обширных укреплённых усадьбах с высокими деревянными башнями – эти усадьбы занимали целые кварталы в городах, и в них обитали десятки и сотни людей: младшие родственники, рабы-холопы, слуги, ремесленники, наложницы. У бояр были собственные небольшие дружины и свои корабли, которые каждой весной отправлялись в Константинополь, наполненные рабами, мехами, мёдом и воском. Князья давали боярам право на сбор дани с сёл или платили за службу серебром и шкурками куниц, "кунами", использовавшимися на Руси вместо денег. Среди бояр было много знатных викингов, херсиров и бондов, приходивших на Русь со своими "людьми", – они нанимались в дружину к князьям или отправлялись дальше, в Константинополь, служить "императору ромеев". Те, что оставались на Руси, брали славянских жён, и их потомки со временем становились славянами – так же, как стали славянами потомки Рориха.
Князья были вождями боярской дружины и жили с ней одной жизнью, вместе с дружиной пировали и вместе с ней "думу думали". Вместе с дружиной они ходили в походы и собирали дань с крестьян-смердов. Все государства, рождённые завоеваниями, были похожи друг на друга, везде были бояре-патриции, порабощённые холопы-клиенты и сохранившие свободу, но платившие дань плебеи-смерды. По "Русской правде" жизнь боярина оценивалась в 80 гривен, а жизнь смерда или раба-холопа – в 5 гривен; это была цена двух лошадей. Так же как общество франков или англосаксов, русское общество было основано на силе и угнетении – и если кто-то и возвышал голос в защиту справедливости, то это были священники и монахи. Монахи давали убежище беглым холопам и раздавали милостыню бедным, вдовам, сиротам. Священники старались наставлять князей в христианской вере, в милосердии и любви – и князья склонялись перед ликом Господа, как склонились Людовик Святой и Ярослав Мудрый.
Ярослав был великим христианским государем, свято верившим в бога, почитавшим монахов, милосердным к бедным, просветителем, строителем и заступником Руси. Он разгромил печенегов – так, что они больше не показывались на Руси; он построил каменные стены Киева с Золотыми Воротами; он строил монастыри и церкви, создавал школы и библиотеки. Он собрал множество книгописцев и посадил их переводить греческие книги – "и написали они много книг, по которым верующие люди учатся". Самым великим творением Ярослава была Святая София Киевская – главный храм и символ древней Руси. В те времена Европа ещё была страной варваров, и приезжавшие в Киев западные монахи и рыцари дивились великолепию огромного храма. В Европе и на Руси тогда не умели строить больших каменных зданий – храм был построен приглашёнными князем греческими мастерами, бравшими образец с величественных храмов Константинополя. Греки создали украшавшие стены фрески и мозаики – огромные залитые струящимся сверху светом фигуры Богоматери, ангелов и великого князя – строителя Святой Софии.
Весь смысл деятельности Ярослава состоял в перенимании греческой культуры – в МОДЕРНИЗАЦИИ варварской Руси по образцу самой цивилизованной страны тогдашнего мира. При Ярославе на Руси появилась греческая мода и греческие обычаи, в "Русской правде" появились греческие законы, а новорождённым стали давать христианские имена: Иоанн (Иван) или Иаков (Яков). Ярослав старался прильнуть к мудрости греков – ведь Святая София означает Святая мудрость – и остался в памяти потомков с прозвищем Мудрого. "Ярослав же тот, как мы сказали, любил книги и, много их, переписав, положил в церкви Святой Софии, которую создал сам. Украсил он её золотом, серебром и сосудами церковными, в ней возносят к богу положенные молитвы в назначенное время. И другие церкви ставил он по городам и иным местам, поставляя попов и давая им из своей казны плату, веля им учить людей, потому что это поручено им богом. И увеличилось число священников и людей верующих, и радовался Ярослав, видя множество церквей и верующих, а враг сетовал на это, побеждаемый новыми людьми верующими…"
ВРЕМЯ УСОБИЦ
И стали князья про малое "это
великое" молвить и стали сами себе
беды ковать, а поганые со всех
сторон приходили с победами на
землю Русскую…
Слово о полку Игореве .
Христианский князь Ярослав правил тридцать четыре года и скончался в 1054 году, наказав своим пяти сыновьям жить в мире. Незадолго до смерти он выделил им уделы: Киев и титул великого князя достался Изяславу, Чернигов – Святославу, Переяславль – Всеволоду, Смоленск – Вячеславу, Владимир-Волынский – Игорю. До Ярослава великие князья точно так же делили Русь между своими сыновьями, но после смерти отца сыновья вступали в борьбу, и победитель убивал или изгонял братьев. Ярославичи жили мирно, порешив наследовать великокняжеский титул по старшинству: когда умирал старший брат, его место занимал второй, уступая свой удел третьему; на место третьего садился четвёртый – и так далее. Однако в 1060-х годах к границам Руси приблизилась гроза: из глубины степей в Приднепровье пришли тюрки-половцы, могущественная кочевая орда, прогнавшая печенегов на запад и занявшая все причерноморские степи – до берегов Дуная. В 1068 году половцы разгромили объединённые дружины русских князей на реке Альте и облавой двинулись по приграничным областям; население в панике спасалось за стенами городов. В Киеве простой народ поднялся на великого князя, требуя оружие и коней – но князь не дал, тогда киевляне изгнали его из города. Через год Изяслав вернулся, но в 1073 году был снова изгнан. Среди князей начались распри, и побеждённые уходили к половцам, чтобы наводить на Русь кочевую орду. Опустошительные набеги следовали один за другим, «тогда по Русской земле редко пахари покрикивали, но часто вороны граяли, деля себе трупы». Князья строили укрепления вдоль границы степи: длинные линии рвов и валов – но ничего не помогало, половцы прорывались снова и снова. Крестьяне снимались с насиженных мест и уходили на северо-восток, в приокские леса – подальше от хищных кочевников.
В это тяжёлое время последнюю линию обороны на левобережье Днепра держал переяславльский князь Владимир Мономах, бесстрашный воин, привыкший глядеть в лицо смерти. Мономах был истинным воином Христа, уповавшим на бога даже в самые отчаянные минуты: "Надежда моя – бог, прибежище моё – Христос, защита моя – святой дух!" – говорил князь. В 1097 году Владимир призвал всех князей на съезд в Любече. "Зачем губим русскую землю, сами на себя ссоры навлекая? – говорил Мономах. – Половцы землю нашу расхищают и радуются… Объединимся чистосердечно и пусть каждый владеет отчиной своей…" С этого времени князья уже не переходили из одного удела в другой, а передавали своё княжение сыновьям. В 1103 году объединившиеся дружины князей пошли в глубь степей и разгромили половцев на реке Сутень – набеги кочевников на время поутихли. В 1113 году после смерти великого князя Святополка в Киеве вспыхнуло восстание, простонародье громило дома бояр и ростовщиков-евреев. Восставшие призвали на княжение Мономаха: они верили в его христианскую справедливость.
Мономах стал великим князем, он снизил долговой процент и запретил порабощать за долги. "Также и бедного смерда и убогую вдовицу не давал я в обиду сильным, – писал князь в поучение своим детям. – Лучше у праведника малое, чем богатства грешных великие. Ибо сила грешных сломится, укрепляет же праведников господь…" На какое-то время Мономаху удалось подчинить князей и сдержать набеги кочевников; снова, как при Ярославе Мудром, лился над Киевом торжественный перезвон колоколов Святой Софии, крестьянин спокойно пахал своё поле, и монах учил детей в школе: "Аз, буки, веди…"
Но правление Мономаха продолжалось только 12 лет – а потом снова начались усобицы, теперь уже между потомками великого князя. Бесконечная смута продолжалась десятилетиями, по словам летописца, "сильно взмаялась Земля Русская". Половцы прорвали укреплённые линии и хозяйничали под Киевом, как в своей степи. Города и сёла запустели, крестьяне толпами уходили в леса за Оку. Торговля, которой жили бояре, стала трудным и опасным делом: флотилии судов спускались по Днепру, не смея пристать к враждебным берегам, а на порогах купцов поджидали половецкие засады. Многие бояре оставляли торговлю, уходили на село, строили укреплённые бревенчатые усадьбы и заставляли своих холопов пахать барские поля. Русь становилась всё более похожей на страны Запада: бревенчатые замки, рыцари-дружинники, подневольные крестьяне, междоусобные войны. Правда, оскудевшие города ещё оставались оплотом старых боярских родов, но княжеская власть настолько ослабела, что города стали почти самостоятельными, они приглашали одних князей и закрывали ворота перед другими. Все дела в городах решало боярское вече – в Новгороде его называли "300 золотых поясов"; если раньше князь "думал думу" с боярами, то теперь бояре научились при случае обходиться без князя.
В то время, как на берегах Днепра царило "безнарядье", распри и "которы", на севере, между Окой и Волгой, князьям ещё удавалось поддерживать мир и порядок. Леса за Окой лишь недавно стали осваиваться переселенцами с юга, раньше здесь жила только "чудь" – финно-угорские племена, предки мордвинов и эстов. За Окой было только два старых боярских вечевых города, Ростов и Суздаль, – так что бояре здесь не имели той силы, что на юге. Дружины северных князей состояли в основном из "отроков", военных слуг из числа княжеских холопов; "отроки" жили при дворе князя, получали от него оружие и хранили ему верность – у них не было ни усадеб, ни рабов, и они ничем не напоминали "старших" дружинников-бояр.
После смерти Владимира Мономаха суздальские земли стали уделом его младшего сына, Юрия, прозванного Долгоруким. Юрий обустраивал своё княжество и возводил на главных дорогах деревянные крепости – одной из таких крепостей была основанная в 1147 году Москва. Суздальский князь принимал участие в войнах южных князей и дважды овладевал Киевом – эти войны и битвы прославили его сына Андрея, доблестного рыцаря и христианского воина, всегда готового протянуть руку поверженному врагу. Андрей был очень набожен, сам раздавал милостыню нищим и перед заутреней зажигал свечи в храме; он не любил южной Руси и вечных распрей южных князей; когда отец поставил его княжить в Вышгороде близ Киева, он не послушался и уехал на север, захватив с собой чудотворную икону Божьей Матери.
После смерти отца Андрей стал править северными областями, сделав своей столицей Владимир – мало кому известный тогда городок на берегу реки Клязьмы. Во Владимире не было бояр и новый князь правил самовластно, без боярской думы; он окружил себя дружиной из "отроков" и поставил на горе большой замок Боголюбово – по имени этого замка Андрея прозвали Боголюбским. Первым делом Андрей Боголюбский изгнал с севера своих братьев: он хотел в корне пресечь распри, происходившие из-за того, что князья выделяли братьям уделы. Князь изгнал и "больших" бояр, которые, бывало, диктовали правителям свою волю; он поставил везде посадников из своих "дворовых людей" – "дворян", как их стали называть позже. На юге в это время тянулись бесконечные войны, и многочисленные князья сражались за обладание Киевом. В 1169 году Андрей послал на Киев большое войско, которое взяло "на щит" древнюю столицу Руси и предало её жестокому разгрому: "Были тогда в Киеве на всех людях стон и туга, скорбь неутешная и слёзы беспрестанные".
Андрей Боголюбский стал великим князем, но не поехал в разорённый Киев, а остался в своём Владимире. Он хотел сделать из Владимира новую столицу и украшал его великолепными храмами, на высоком берегу Клязьмы он построил новый символ Руси – огромный Успенский собор, "чудную богородицу златоверхую". Однако бояре не могли примириться с самовластием великого князя и организовали заговор, они внезапно ворвались в княжескую спальню и набросились с саблями на безоружного Андрея. Старый воин мужественно сопротивлялся, и убийцы в темноте рубили своих – но в конце концов сделали своё чёрное дело.
После смерти Андрея Боголюбского междоусобицы охватили уже не только юг, но и север Руси. Князья ходили войнами друг на друга, жгли города и деревни, точно половцы, гнали полон по дорогам и наводили степняков друг на друга. Немногие из них ещё выходили в степь, чтобы постоять не за себя, а за Землю Русскую – как Игорь, князь северский, в 1185 году бившийся с половцами на реке Каяле. "Бились день, бились другой, а на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут разлучились братья на берегу быстрой Каялы; тут кровавого вина не хватило, тут пир окончили храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую. Никнет трава от жалости, а дерево от печали к земле приклонилось.
Вот уж, братья, невесёлое время настало, уже пустыня войско прикрыла. Поднялась Обида среди даждьбожьих внуков…, всплеснула лебедиными крыльями на синем море у Дона, плеском вспугнула времена обилия. Затихла борьба князей с погаными, ибо сказал брат брату: "Это моё, и то тоже моё". И стали князья про малое "это великое" молвить и сами себе беды ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую…"
ГИБЕЛЬ ДРЕВНЕЙ РУСИ
Татары произвели великое избиение
в земле Руссии, разрушили города и
крепости и убили людей… Когда мы
ехали через их землю, мы находили
бесчисленные головы и кости мёртвых
людей, лежащие в поле…
Плано Карпини. История монголов .
Половцы были старыми и привычными врагами – Русь воевала и мирилась с ними уже полтора века. Половцы опустошали Русь набегами, грабили и убивали – но им редко удавалось завладеть городами, за стенами которых спасались от набегов крестьяне. Князья знали, что можно и чего нельзя ждать от воинственных соседей, – но того, что случилось в 1223 году, никто не мог ожидать: такого ещё не было на Руси. Половецкие ханы прискакали к воротам Киева, их одежды были в пыли, доспехи забрызганы кровью, а лица искажены ужасом – они показывали плетьми на восток. Они говорили, что с востока надвигается страшное войско неведомого и непобедимого народа – татар. «Нашу землю нынче отняли татары, – говорили половцы, – а вашу завтра возьмут, защитите нас; если же не поможете нам, то мы будем перебиты нынче, а вы – завтра».
Восемнадцать южных князей созвали свои дружины и пошли в степь с половцами; войско спустилось до излучины Днепра и потом восемь дней двигалось на восток по "дикому полю". Татарские передовые разъезды то отходили, то приближались, выпуская рои стрел – и снова уносились в степь. Маленькие лошади татар были удивительно быстрыми, а стрелы разили без промаха. 16 июня русские и половцы подошли к реке Калке и переправились через неё. Молодой и горячий волынский князь Даниил с ходу бросил свой полк в атаку, следом за ним устремились галицкие и курские дружины. Татары отступали, беспрерывно стреляя из луков и заманивая атакующих в полукольцо главных сил – русские и не заметили, как оказались окружёнными с трёх сторон. Первыми не выдержали и устремились в бегство половцы, за ними побежали и остатки попавших в ловушку русских дружин. Киевские полки не успели даже выйти из лагеря, они укрепились на холме и три дня отбивали атаки татар – но потом сдались, договорившись с татарами о выкупе. Татары обманули, и киевляне были перебиты; их князей во главе с Мстиславом положили под доски, на которых сидели, пируя и наслаждаясь их предсмертными криками, татарские вожди. Потом татары пошли облавой по пограничным землям, убивая всех встречавшихся на пути; они немного не дошли до Киева – но вдруг повернули и скрылись в восточных степях. "Не знаем, -говорит летописец, – откуда приходили на нас эти злые татары Таурмени и куда опять делись? Некоторые толковали, что это, должно быть, те нечистые народы, которых некогда бог загнал в пустыню и которые перед концом мира должны вернуться и попленить все страны…" Летописец был прав, предвидя грядущий конец мира: через четырнадцать лет татары вернулись.
"Зимой года 6745 от сотворения мира[1] пришли из восточных стран на рязанскую землю лесом безбожные татары и взяли всё Рязанское княжество, и сожгли город, и князя убили. А пленников одних распинали, других расстреливали стрелами, а иным связывали сзади руки. Много святых церквей предали они огню, и монастыри сожгли, и сёла, и взяли отовсюду немалую добычу; потом татары пошли к Коломне. В ту же зиму выступил Всеволод, сын князя Юрия, против татар. И встретились они у Коломны, и была битва великая. И убили воеводу Всеволодова Еремея Глебовича, и многих других мужей Всеволода убили, а Всеволод прибежал во Владимир с малой дружиной. А татары пошли к Москве. В ту же зиму взяли татары Москву. А людей избили от старца до грудного младенца, а город и церкви святые огню предали, и все монастыри и сёла сожгли, и, захватив много добра, ушли. В ту же зиму выехал князь Юрий из Владимира с небольшой дружиной, оставив своих сыновей, Всеволода и Мстислава, вместо себя. И поехал он на Волгу, и расположился на реке Сити лагерем, поджидая братьев своих Ярослава с полками и Святослава с дружиной.
В ту же зиму пришли татары к Владимиру, месяца февраля в третий день. Владимирцы затворились в городе. Татары станы свои разбили у города Владимира, а сами пошли и взяли Суздаль, и разграбили церковь Святой Богородицы, и двор княжеский огнём сожгли, и монастырь Святого Дмитрия сожгли, а другие разграбили. Старых монахов и монахинь, и попов, и всех людей убили, а юных монахов и монахинь, и попов, и попадей, и дьяконов, и жён их, и дочерей, и сыновей – всех увели в станы свои, и сами пошли к Владимиру. В субботу начали татары готовить леса, и пороки устанавливали до вечера, а на ночь поставили ограду вокруг всего города Владимира. В воскресенье после заутрени пошли они на приступ к городу, месяца февраля в седьмой день… Взяли татары город до обеда от Золотых Ворот… Многое множество бояр и простых людей заперлись в церкви Святой Богородицы. И были они здесь без милости сожжены.
Церковь Святой Богородицы татары разграбили, сорвали оклад с чудотворной иконы, украшенный золотом и серебром, и камнями драгоценными, разграбили все монастыри и иконы ободрали, и книги ободрали, и разграбили одежды блаженных первых князей. Расправились татары со всеми, убивая одних, а других уводя босых и раздетых, умирающих от холода, в станы свои.