Страница:
Весной шкура покрывается легким мягким оперением, чуть-чуть согревающим, но, главное – для меня, не для дракона – придающим драконьему облику на диво праздничный вид. Летом кожа зеленая и влажная, чтобы было не слишком жарко, осенью – золотисто-бордовая чешуя, не боящаяся дождей и туманов, а зимой – уж не знаю что, но жутко похоже, словно всего дракона вываляли в снегу с ног до головы и запретили отряхиваться. Для маскировки – самое оно, да и Масмед заверяет, что тепло это нечто – сохраняет великолепно, но мне, эстетке… Не ах.
– Да, в этот раз поздновато, правда? – Дракончик расстроенно осмотрел себя с ног до головы, увидел, что с утра ничего не изменилось и прежняя роскошная золотая чешуя к нему не вернулась, и со вздохом уронил морду на лапы. От маленького землетрясения мои, еще не привычные к шпилечным испытаниям, ноги окончательно подогнулись, и я с размаху плюхнулась на пятую точку. От дубленки остались одни покрытые снежно-льдистой корочкой воспоминания.
– Инни? – обеспокоился дракончик, разглядывая меня, как слон муху. – С тобой все хорошо?
– Да, – рассмеялась я, решив пока не вставать – все равно потом опять падать. – У меня просто ноги устали.
Дракончик подумал, важно кивнул и расстелил передо мной огромное теплое крыло:
– Садись! Замерзнешь!
Благодарно рассмеявшись от такой галантности, я с удовольствием перебралась на великодушно предоставленный «коврик».
Масмед был удивительным драконом. Скорее всего, потому что был пока еще маленьким – всего-то первую сотню разменял. Драконов я знала, в общем-то, немало, состояла с ними в разных отношениях – от нежной дружбы до непримиримого антагонизма, но ни один из них не был таким, как Масмед.
Он с удовольствием очертя голову бросался в любые мои, даже самые бредовые, авантюры и ничуть не расстраивался, если они по моей глупости срывались. Его, к счастью, наказать никак не могли – попробуй запрети что-нибудь дракону! – а вот мне влетало постоянно.
Особо трогательным был момент, когда этот громадный ребенок решил незаметнопрокрасться к Храму и просунуть мне в чердачноеокошко в подвале передачку! На нашем счету было три поджога мужской бани, наведенный на все поля вокруг туман, попытка обкурить и без того сумасшедшего дракона беладонной (не увенчавшаяся успехом исключительно потому, что незадачливый Масмед выдохнул сноп искр на загодя приготовленный для его обкуривания стог травы), а уж перепорченных пирогов, каш, супов и прочих блюд, имевших несчастье томиться в печи, когда Масмед походя случайно выплюнул в трубу с десяток искр – не сосчитать!
Вот и сейчас дракончик смотрел на меня с нескрываемым любопытством, явно надеясь на занятное развлечение. Заскучал маленький – давненько мы с ним не виделись. То мне некогда, то Храм не здесь, то у меня на редкость (очень редкую редкость) непакостное настроение…
– А что ты хотела? – вкрадчиво пророкотал дракончик, предпринимая попытку накрыть меня сверху вторым крылом, словно одеялом, но потом понял, что он меня скорее прихлопнет, чем согреет, и благополучно отказался от своей пагубной идеи.
– Масмед, помнится, ты как-то раз говорил, что зимой умеешь выпускать ледяное пламя… – Я начала издалека, внимательно наблюдая за реакцией. Дракончик уверенно закивал, с любопытством подавшись вперед:
– Да, могу! Показать?
– Пока не надо! – торопливо отказалась я. – А какой силы это пламя? Оно может заморозить?
– Конечно! – обиженно взревел Масмед. – Хоть целую десятитысячную армию!
– Ну армию, предположим, мне пока не надо, – тонко улыбнулась я. – Но вот само пламя пригодится…
– Зачем? – тут же поинтересовался «хочу-все-знайка».
– Видишь ли, Масмед, я тут поспорила с одним человеком, что я… Что ты – такой сильный дракон, что сможешь заморозить на полминуты крайнюю Северную башню в Храме. Как ты думаешь ты действительно такой сильный дракон?
– Конечно! – проревел он. – Если не веришь – полетели прямо сейчас, и я заморожу к йыру эту твою башню!
– Поедем, – тут же радостно согласилась я, вскакивая на ноги. – Только вот такие слова тебе пока употреблять еще рано.
– Извини! – тут же смущенно потупился дракончик. – Я забыл, что в присутствии дамы…
Дама фыркнула от смеха и залезла по услужливо подставленному крылу ему на спину. Дракончик вежливо подождал, пока я усядусь и прекращу ворочаться, пытаясь умоститься поудобнее, и на всякий случай спросил:
– Можно?
– Да! – ответила я, стиснув зубы и прижавшись к драконьей спине.
Масмед, храня всадницу, летел очень плавно, рывков крыльев почти не ощущалось – разве что чуточку пугала земля, с каждым мгновением все отдаляясь и отдаляясь, быстро превращаясь в одно смазанное снежно-белое пятно.
Храм возник внезапно: вот еще только что вокруг ничего не было, и вдруг – на тебе. Стекла переливались в болезненно-ярких лучах зимнего солнца, мягкими снежными мазками расписанные подоконники сказочным образом оттеняли и без того великолепный, магический, волшебный фасад.
– Какую башню? – вывел меня из раздумий рокочущий голос дракончика. Когда он разговаривал, подо мной что-то тихонько вибрировало.
– Вон ту, самую правую, – сориентировалась я.
Масмед в три мощных взмаха подлетел к нужной башне и на всякий случай решил уточнить:
– Я должен ее заморозить? Точно?
– Точно! – радостно ответила я, предвкушая выражение лица Курнака, когда он увидит, каким образом Доен выиграл спор.
– Ну смотри.
Дракон стал медленно раздуваться, набирая в легкие воздух, но не торопясь его выпускать. Увеличившись раза в полтора, он блаженно закрыл глаза и с присвистом выдохнул столб ледяного пламени, мигом покрывшего всю Северную башню целиком.
– Ур-р-ра! – завопила я, порываясь захлопать в ладоши и чуть не падая с дракона.
– Хорошо? – самодовольно спросил Масмед.
– Отлично!
Педантично засеченные полминуты прошли, прошли и две, и три, и пять… Посчитав спор наверняка уж выигранным, я решила:
– Все, Масмед, хватит!
– Что – «хватит»? – не понял он, размеренно работая крыльями, чтобы удержаться в воздухе.
– Просто – хватит, – удивилась я. – Можешь размораживать.
– Инни… Инн…
– Что?
– Ты знаешь, а я не умею этого делать…
– Что?!!
А внизу уже собирался ошеломленный народ…
…Свои законные два желания я придумывала, сортируя по кучкам жуков-недорогов. Благо занятие было в меру нудное и способствующее размышлениям на тему «нейросоматическая трансгрессия – как ее нет, не было и не будет»…
…Над башней магистры бились три дня. Через неделю она разморозилась по собственному почину…
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
– Да, в этот раз поздновато, правда? – Дракончик расстроенно осмотрел себя с ног до головы, увидел, что с утра ничего не изменилось и прежняя роскошная золотая чешуя к нему не вернулась, и со вздохом уронил морду на лапы. От маленького землетрясения мои, еще не привычные к шпилечным испытаниям, ноги окончательно подогнулись, и я с размаху плюхнулась на пятую точку. От дубленки остались одни покрытые снежно-льдистой корочкой воспоминания.
– Инни? – обеспокоился дракончик, разглядывая меня, как слон муху. – С тобой все хорошо?
– Да, – рассмеялась я, решив пока не вставать – все равно потом опять падать. – У меня просто ноги устали.
Дракончик подумал, важно кивнул и расстелил передо мной огромное теплое крыло:
– Садись! Замерзнешь!
Благодарно рассмеявшись от такой галантности, я с удовольствием перебралась на великодушно предоставленный «коврик».
Масмед был удивительным драконом. Скорее всего, потому что был пока еще маленьким – всего-то первую сотню разменял. Драконов я знала, в общем-то, немало, состояла с ними в разных отношениях – от нежной дружбы до непримиримого антагонизма, но ни один из них не был таким, как Масмед.
Он с удовольствием очертя голову бросался в любые мои, даже самые бредовые, авантюры и ничуть не расстраивался, если они по моей глупости срывались. Его, к счастью, наказать никак не могли – попробуй запрети что-нибудь дракону! – а вот мне влетало постоянно.
Особо трогательным был момент, когда этот громадный ребенок решил незаметнопрокрасться к Храму и просунуть мне в чердачноеокошко в подвале передачку! На нашем счету было три поджога мужской бани, наведенный на все поля вокруг туман, попытка обкурить и без того сумасшедшего дракона беладонной (не увенчавшаяся успехом исключительно потому, что незадачливый Масмед выдохнул сноп искр на загодя приготовленный для его обкуривания стог травы), а уж перепорченных пирогов, каш, супов и прочих блюд, имевших несчастье томиться в печи, когда Масмед походя случайно выплюнул в трубу с десяток искр – не сосчитать!
Вот и сейчас дракончик смотрел на меня с нескрываемым любопытством, явно надеясь на занятное развлечение. Заскучал маленький – давненько мы с ним не виделись. То мне некогда, то Храм не здесь, то у меня на редкость (очень редкую редкость) непакостное настроение…
– А что ты хотела? – вкрадчиво пророкотал дракончик, предпринимая попытку накрыть меня сверху вторым крылом, словно одеялом, но потом понял, что он меня скорее прихлопнет, чем согреет, и благополучно отказался от своей пагубной идеи.
– Масмед, помнится, ты как-то раз говорил, что зимой умеешь выпускать ледяное пламя… – Я начала издалека, внимательно наблюдая за реакцией. Дракончик уверенно закивал, с любопытством подавшись вперед:
– Да, могу! Показать?
– Пока не надо! – торопливо отказалась я. – А какой силы это пламя? Оно может заморозить?
– Конечно! – обиженно взревел Масмед. – Хоть целую десятитысячную армию!
– Ну армию, предположим, мне пока не надо, – тонко улыбнулась я. – Но вот само пламя пригодится…
– Зачем? – тут же поинтересовался «хочу-все-знайка».
– Видишь ли, Масмед, я тут поспорила с одним человеком, что я… Что ты – такой сильный дракон, что сможешь заморозить на полминуты крайнюю Северную башню в Храме. Как ты думаешь ты действительно такой сильный дракон?
– Конечно! – проревел он. – Если не веришь – полетели прямо сейчас, и я заморожу к йыру эту твою башню!
– Поедем, – тут же радостно согласилась я, вскакивая на ноги. – Только вот такие слова тебе пока употреблять еще рано.
– Извини! – тут же смущенно потупился дракончик. – Я забыл, что в присутствии дамы…
Дама фыркнула от смеха и залезла по услужливо подставленному крылу ему на спину. Дракончик вежливо подождал, пока я усядусь и прекращу ворочаться, пытаясь умоститься поудобнее, и на всякий случай спросил:
– Можно?
– Да! – ответила я, стиснув зубы и прижавшись к драконьей спине.
Масмед, храня всадницу, летел очень плавно, рывков крыльев почти не ощущалось – разве что чуточку пугала земля, с каждым мгновением все отдаляясь и отдаляясь, быстро превращаясь в одно смазанное снежно-белое пятно.
Храм возник внезапно: вот еще только что вокруг ничего не было, и вдруг – на тебе. Стекла переливались в болезненно-ярких лучах зимнего солнца, мягкими снежными мазками расписанные подоконники сказочным образом оттеняли и без того великолепный, магический, волшебный фасад.
– Какую башню? – вывел меня из раздумий рокочущий голос дракончика. Когда он разговаривал, подо мной что-то тихонько вибрировало.
– Вон ту, самую правую, – сориентировалась я.
Масмед в три мощных взмаха подлетел к нужной башне и на всякий случай решил уточнить:
– Я должен ее заморозить? Точно?
– Точно! – радостно ответила я, предвкушая выражение лица Курнака, когда он увидит, каким образом Доен выиграл спор.
– Ну смотри.
Дракон стал медленно раздуваться, набирая в легкие воздух, но не торопясь его выпускать. Увеличившись раза в полтора, он блаженно закрыл глаза и с присвистом выдохнул столб ледяного пламени, мигом покрывшего всю Северную башню целиком.
– Ур-р-ра! – завопила я, порываясь захлопать в ладоши и чуть не падая с дракона.
– Хорошо? – самодовольно спросил Масмед.
– Отлично!
Педантично засеченные полминуты прошли, прошли и две, и три, и пять… Посчитав спор наверняка уж выигранным, я решила:
– Все, Масмед, хватит!
– Что – «хватит»? – не понял он, размеренно работая крыльями, чтобы удержаться в воздухе.
– Просто – хватит, – удивилась я. – Можешь размораживать.
– Инни… Инн…
– Что?
– Ты знаешь, а я не умею этого делать…
– Что?!!
А внизу уже собирался ошеломленный народ…
…Свои законные два желания я придумывала, сортируя по кучкам жуков-недорогов. Благо занятие было в меру нудное и способствующее размышлениям на тему «нейросоматическая трансгрессия – как ее нет, не было и не будет»…
…Над башней магистры бились три дня. Через неделю она разморозилась по собственному почину…
ГЛАВА 3
– Иньярра? Иньярра… Иньярра!!!
– А? Что? – Я ошеломленно потрясла головой, выбираясь из недр памяти.
– Бесхрамная, я, конечно, понимаю, что тебя одолевают мысли о несовершенстве этого мира и о вечном…
– Это о желании тебя убить, что ли? – перебила я.
Лия недовольно поморщилась и продолжила:
– Но, может быть, ты все же соизволишь спуститься с небес на землю и активировать портал?
– А почему я? – машинально возразила я, даже еще толком не проснувшись.
И правильно – у меня вообще по жизни принцип был: если тебя пытаются к чему-то припахать, то прежде всего поищи, на кого бы это дело спихнуть. И только потом, если уж первый пункт выполнению не поддастся, начинай думать, а так ли сложно выданное задание и не проще ли самой его сделать, чем носиться по всем этажам, скрываясь от разъяренного наставника.
– Потому что ты у нас маг-воин! – недоумевающе вскинула брови Лия. – И вообще-то должна в порталах разбираться лучше нас с Таей.
– Должна, – послушно кивнула я. И, подумав, глубокомысленно добавила: – Но это же еще ничего не значит!
Лия, не препираясь больше, молча кивнула мне на небольшое вытоптанное – хотя нет, неправильно – скорее, вытопленное магической энергией – пятно на снегу. Синеватая пульсация магии стонущей болью отозвалась в груди.
– Скажу как – а дальше вы сами, – честно предупредила я, нехотя спрыгивая с Шэры в глубокий снег и тут же проваливаясь чуть не по пояс.
– Хоть скажи, чадушко ты наше! – вздохнула Тая, пряча замерзшие руки в карманы дубленки.
Я, протоптав (лучше сказать – прорыв, или вспахав собой) широченную зигзагообразную траншею (а вы попробуйте двигаться по пояс в снегу безо всяких ориентиров перед глазами), приблизилась к вытопленному пятачку. Знакомая магия налобной повязкой стянула голову, в висках застучала боль. Я медленно, преодолевая себя, протянула вперед руку и легонько прикоснулась к снегу.
Ничего, все тихо. Ловушек нет. Да и зачем – кто, не зная точного расположения портала, сюда может забрести? На четыре версты кругом – ни единого селения.
– Обычный портал. – Я неопределенно пожала плечами. – Неактивированный. Вскрывайте через Эльминтову аксиому.
– Это же теорема, – недовольно нахмурилась Лия. Мы с Таирной только понимающе переглянулись.
– Объясняю популярно. Даже после трех бессонных ночей вникнуть в смысл доказательства этой теоремы я не смогла – зазубрила на контрольную, и все. Так что для меня она доказательства не имеет. Значит, аксиома.
– А я все теоремы именно так и зазубривала, – со смешком призналась Лия. – Что ж теперь – все аксиомами называть?
– Да как хочешь, – отмахнулась я, отступая на несколько шагов. Теперь траншеи наших «следов» напоминали прогрызенные ходы сумасшедших кротов, спьяну решивших добраться до дома «короткой дорогой».
Ведьма подошла к порталу, тихонько погладила воздух над ледяной застывшей корочкой и присела на корточки. Тихим, одним длинным присвистом выдохнула заклинание, ни разу не сбившись ни в словах, ни в жестах, ни, как я предполагаю, в образах.
Над растопленным пятачком заколыхалось призрачное марево, повиснув в паре вершков над землей. Из гостеприимно распахнутой двери повеяло легкой весенней свежестью.
– Ну что, поехали? – улыбнулась довольная собой Ильянта.
– Поехали, – кивнула Тая, первой заставляя Ленку сделать три шага вперед. Хорошо иметь дело с вемилью: она преотлично чувствует, что перед ней магия, но совершенно ее не боится. По порталам только так шныряет.
Я бросила последний взгляд на расстилающуюся до самого горизонта снежно-льдистую пустыню, вдохнула полной грудью абсолютное, неоспоримое и чуточку злое всесилие зимы – и шепнула Шэрке на ухо:
– Пошли!
Лошадка послушно прошла несколько шагов до портала, но там остановилась, недоумевающе и весьма красноречиво поглядывая назад: дескать, а они чего? Так тут и останутся?
– Они поедут, но только за нами, – терпеливо объяснила я кобылке, веря, что она понимает каждое мое слово. Впрочем, ни одного повода в этом сомневаться за пятьдесят лет не было. – Портал закрывается, как только в него проходит создатель. Ты что, хочешь остаться здесь в полном одиночестве?
Лошадка обиженно всхрапнула, огрев меня хвостом по ногам: нет, мол, но должна же я за всем проследить!
– Иди уж, беспокойная ты моя, – засмеялась я, легонько трогая ее бока каблуками. Шэрка недовольно попятилась и – была не была! – как-то боком резко скакнула в портал.
В лицо ударил сырой ручейникский [21]ветер…
Лошади осторожно ступали по дороге, брезгливо ставя копыта в весеннюю грязь, и блаженно жмурились под солнцем, щедро поливавшим землю радостными юркими лучиками. Эх, не будь мы ведьмами – ни одно здоровье не выдержало бы такой жизни. Биоритмы бы с ума сошли. Это ведь не так-то просто: в один и тот же день испытать на себе все морозные прелести зимы, согреться под весенним солнышком и расплавиться в светодарской жаре!
Маги – и те вынуждены менять Веткине чаще, чем раз в две недели – для адаптации. Ведьмам, призванным всю жизнь идти по Пути, повезло больше, хотя порой начинает беспричинно болеть голова или темнеть в глазах. Магия – дело тонкое, за все, что ты у нее взял, рано или поздно придется расплатиться. Любовью. Счастьем. Здоровьем.
Лия под ровное убаюкивающее покачивание дремала в седле, мы с Таей разговаривали шепотом:
– Понимаешь, Тай, даже не знаю, как себя вести. Я столько лет с ними всеми не встречалась… Вроде бы – наставники, учителя, а с другой стороны – такие близкие люди, что «выкать», сидя по разные стороны стола совещаний, просто противно!
Тая мягко улыбнулась:
– Не переживай. Все будет хорошо. И нечего думать, что тебе будет тяжело с ними общаться. Первые полминуты – да, может быть. Но потом – куда там! Потом не заткнешь фонтан возбужденного красноречия!
– Надеюсь. – Я расстроенно вздохнула, поерзав на спине лошадки. Шэрка обернулась, словно спрашивая: «Ну что? Чего в этот раз тебя не устраивает?».
– Ничего, все нормально. Просто отсидела себе все, что можно и нельзя, – улыбнулась я ей. Лошадка обиженно повела ушами: «Сидит у меня на спине, ничего не делает, да еще и жалуется!» – и отвернулась.
– Лия там просыпаться думает или как? – зевнула Тая, сладко потягиваясь.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Сейчас узнаем! – И с силой ткнула Лию кулаком в бок.
– Аээуу!!! – возмущенно откликнулась та, не спеша открывать глаза. – Какому йыру что надо?
– Да мы вот тут узнать хотим, ты просыпаться собираешься – или как? – с широченной улыбкой невинно спросила я. Тая согнулась от смеха, обняв Ленкину шею.
Лия возмущенно распахнула глаза и поинтересовалась:
– И все?
– Ну да, – пожала я плечами. – А что, ты еще что-то хочешь нам сказать?
– Сказать не хочу. Хочу убить. Тебя.
– Ни в коем случае! Я – последний представитель вымирающего вида ненормальных ведьм.
– Ну так дадим виду достойно завершить начатое! – спокойно согласилась Лия, окончательно просыпаясь. – Чего у вас тут, пока я спала, интересненького было?
– Да ничего, в общем-то, – откликнулась Тая.
Я промолчала. Я была занята. Тяжким и непривычным делом.
Я думала. И вот тут-то, сквозь непроходимые дебри логики, дедукции и прочих умозаключений, ко мне пришла новая мысль, тут же повлекшая вопрос:
– Тая? Тай, а каким образом мы сейчас попадем в Храм?
Ведьма удивленно окинула меня взглядом, сочувственно вздохнула и ответила:
– Через двери. Вемилей на конюшне оставим. А что?
– Тай, не надо только делать из меня идиотку. Мы к Храму что, полетим? Он же на землю опускается только на рассвете, а ни одну из нас на еще один портал попросту не хватит.
Тая вздохнула и максимально терпеливым тоном начала:
– Солнышко ты наше бесхрамное, ты попробуй подумать…
– Головой! – веско уточнила Лия, тут же схлопотав за это тычок в бок.
– Мы едем к Храму, – не обращая на нас внимания, продолжала Тая. – С нами – его Хранящая. Какой вывод?
Я молчала и обиженно сопела. Тая вздохнула и сама ответила:
– Вывод – что Храм прилетит к Хранящей, если она позовет. Вот как просто можно решить твою проблему, если подумать.
Эх, вот как раз думать мне, похоже, противопоказано.
Лужи радостно сияли золотыми бликами, звонкий перестук тающих сосулек отбивал праздничный гимн. Яркими солнечными улыбками светились еще голые, тонкие-тонкие веточки черных деревьев. Ботинки промокли насквозь, тонкие каблуки то и дело проламывали чуть-чуть подстывший ледок и со звучным плюхом проваливались в лужу.
Мы шли к Храму.
Храмы – это просто удивительные существа. Именно существа, у меня никогда не повернется язык признать Храм неодушевленным предметом. Нет – куда там! У него есть и характер, и любимое время года, и настроение каждый день меняется – на то он и Храм.
Причем в зависимости от этого всего каждый день меняется и внешний вид Храма. Но – только внешний, внутри все остается по-старому, разве что лабиринты порой заново запутываются. Чтобы разгильдяйкам типа меня неповадно было по ним шляться. Эх, дурные психологи накладывали эти заклинания! Ведь каждый месяц изучать новый лабиринт куда интересней, чем годами ходить по одному и тому же, выученному, как свои пять пальцев, еще на первом курсе.
Сегодня Храм был в уверенно-монументальном расположении духа. Внушительные линии корпуса, аккуратные квадратики окошек с изукрашенными резьбой по дубу ставнями. Массивная тяжелая дверь с глухим скрипом отворилась, пропуская нас внутрь.
Ильянта сразу же преобразилась. Пальто и брюки всколыхнулись легкой дымкой, обращаясь в строгий костюм чародейки: черную мантию до пола, черную же юбку и легкую бежевую рубашку. Волосы, словно живые, поползли с плеч наверх и удовлетворенно улеглись на затылке в строгий пучок.
Я бы едва ли была очень счастлива, оказавшись в таком виде: классика – дело, конечно, хорошее, но не для меня. А вот Ильянта была совсем даже не против. Хранящая настолько тесно связана со своим Храмом, что он даже меняет ее внешность под свое настроение. Или – подстраивается под ее. Кто из этих двоих – Храм или Хранящая – доминирует, никто так и не в силах понять. А Хранящие на прямые вопросы только многозначительно отмалчиваются блаженно улыбаясь.
В холле было пустынно. Немудрено: все живущие в Храме не замечают, как Храм меняет направление, поднимается, приземляется, ловит воздушные потоки. Иначе бы морская болезнь была гарантирована всем без исключения. Потому что наш Храм – мало того что может разогнаться до пятидесяти верст в час, так еще и подурачиться в воздухе любит: ап! – тебе кульбитик!
Так что если бы не блоки, невесть кем поставленные и по неведомой причине не нуждающиеся в подновлении, то худо бы студентам с наставниками пришлось. А так – ничего. Никто даже не заметил, что Храм приземлился – такого никогда не ожидаешь посреди бела дня, а за окно, где чаще всего отражается одно и то же небо, студентам надоело смотреть еще на первом курсе.
Так что о нашем прибытии никто даже не знал и не догадывался.
Мы быстро шли по прохладному холлу, мельком разглядывая давно знакомые гобелены и прислушиваясь к приглушенным голосам в караулке. Сколько себя помню – столько дежурные у нас в лото играют.
– Одиннадцать – барабанные палочки!
– Квартира – по одной!
– Сорок пять – а в тот раз так и не вышла, зараза!
– Э, куда полный кулак нагреб? Кому сказано – по одной!
– Бабка – на низ пошла.
– Сколько лет бабке?
– Восемнадцать! – Бочонок звучно шлепнулся на замызганную карту.
– Эк, молодая бабка! У меня уж монет не хватает!
– А ты в передвижку. Венские стульчики – сорок четыре – новосел!
– Верх! Доставляй!
– Иди ты со своим верхом – их у тебя по пять на двух картах!
– Врешь! Доставляй!
– На, подавись! – Звон монеты, покатившейся по деревянной столешнице.
Игра шла уже давно, на мизерные ставки и без особого интереса – лишь бы время провести.
– Туды-сюды, как свиньи спят – шестьдесят девять.
– Низ!!! Что, съел?!!
– Какой низ? Опять мухлюешь? А ну проверять давай!
– Давай! Пять, одиннадцать, тридцать семь, полста, бабка!
– А полста откуда? Не было!
– Какое не было? Вон у тебя на карте стоит!
– Ишь ты, зараза, правда – стоит!
Монеты перекочевали со стола в кошель.
Мы показались из-за угла, и дежурные, сто лет, кажется, знакомые, молодящиеся и еще вполне бодрые старички, забросив лото, выскочили из караулки:
– Кто такие?
– Чего надо?
– Как вошли?! Храм же в воздухе!
– Гля, – вдруг удивленно раскрыл рот Садых, разведя руками, – да это ж Хранящая! Мать моя женщина! И Иньярра!
Глаза подозрительно защипало…
– А? Что? – Я ошеломленно потрясла головой, выбираясь из недр памяти.
– Бесхрамная, я, конечно, понимаю, что тебя одолевают мысли о несовершенстве этого мира и о вечном…
– Это о желании тебя убить, что ли? – перебила я.
Лия недовольно поморщилась и продолжила:
– Но, может быть, ты все же соизволишь спуститься с небес на землю и активировать портал?
– А почему я? – машинально возразила я, даже еще толком не проснувшись.
И правильно – у меня вообще по жизни принцип был: если тебя пытаются к чему-то припахать, то прежде всего поищи, на кого бы это дело спихнуть. И только потом, если уж первый пункт выполнению не поддастся, начинай думать, а так ли сложно выданное задание и не проще ли самой его сделать, чем носиться по всем этажам, скрываясь от разъяренного наставника.
– Потому что ты у нас маг-воин! – недоумевающе вскинула брови Лия. – И вообще-то должна в порталах разбираться лучше нас с Таей.
– Должна, – послушно кивнула я. И, подумав, глубокомысленно добавила: – Но это же еще ничего не значит!
Лия, не препираясь больше, молча кивнула мне на небольшое вытоптанное – хотя нет, неправильно – скорее, вытопленное магической энергией – пятно на снегу. Синеватая пульсация магии стонущей болью отозвалась в груди.
– Скажу как – а дальше вы сами, – честно предупредила я, нехотя спрыгивая с Шэры в глубокий снег и тут же проваливаясь чуть не по пояс.
– Хоть скажи, чадушко ты наше! – вздохнула Тая, пряча замерзшие руки в карманы дубленки.
Я, протоптав (лучше сказать – прорыв, или вспахав собой) широченную зигзагообразную траншею (а вы попробуйте двигаться по пояс в снегу безо всяких ориентиров перед глазами), приблизилась к вытопленному пятачку. Знакомая магия налобной повязкой стянула голову, в висках застучала боль. Я медленно, преодолевая себя, протянула вперед руку и легонько прикоснулась к снегу.
Ничего, все тихо. Ловушек нет. Да и зачем – кто, не зная точного расположения портала, сюда может забрести? На четыре версты кругом – ни единого селения.
– Обычный портал. – Я неопределенно пожала плечами. – Неактивированный. Вскрывайте через Эльминтову аксиому.
– Это же теорема, – недовольно нахмурилась Лия. Мы с Таирной только понимающе переглянулись.
– Объясняю популярно. Даже после трех бессонных ночей вникнуть в смысл доказательства этой теоремы я не смогла – зазубрила на контрольную, и все. Так что для меня она доказательства не имеет. Значит, аксиома.
– А я все теоремы именно так и зазубривала, – со смешком призналась Лия. – Что ж теперь – все аксиомами называть?
– Да как хочешь, – отмахнулась я, отступая на несколько шагов. Теперь траншеи наших «следов» напоминали прогрызенные ходы сумасшедших кротов, спьяну решивших добраться до дома «короткой дорогой».
Ведьма подошла к порталу, тихонько погладила воздух над ледяной застывшей корочкой и присела на корточки. Тихим, одним длинным присвистом выдохнула заклинание, ни разу не сбившись ни в словах, ни в жестах, ни, как я предполагаю, в образах.
Над растопленным пятачком заколыхалось призрачное марево, повиснув в паре вершков над землей. Из гостеприимно распахнутой двери повеяло легкой весенней свежестью.
– Ну что, поехали? – улыбнулась довольная собой Ильянта.
– Поехали, – кивнула Тая, первой заставляя Ленку сделать три шага вперед. Хорошо иметь дело с вемилью: она преотлично чувствует, что перед ней магия, но совершенно ее не боится. По порталам только так шныряет.
Я бросила последний взгляд на расстилающуюся до самого горизонта снежно-льдистую пустыню, вдохнула полной грудью абсолютное, неоспоримое и чуточку злое всесилие зимы – и шепнула Шэрке на ухо:
– Пошли!
Лошадка послушно прошла несколько шагов до портала, но там остановилась, недоумевающе и весьма красноречиво поглядывая назад: дескать, а они чего? Так тут и останутся?
– Они поедут, но только за нами, – терпеливо объяснила я кобылке, веря, что она понимает каждое мое слово. Впрочем, ни одного повода в этом сомневаться за пятьдесят лет не было. – Портал закрывается, как только в него проходит создатель. Ты что, хочешь остаться здесь в полном одиночестве?
Лошадка обиженно всхрапнула, огрев меня хвостом по ногам: нет, мол, но должна же я за всем проследить!
– Иди уж, беспокойная ты моя, – засмеялась я, легонько трогая ее бока каблуками. Шэрка недовольно попятилась и – была не была! – как-то боком резко скакнула в портал.
В лицо ударил сырой ручейникский [21]ветер…
Лошади осторожно ступали по дороге, брезгливо ставя копыта в весеннюю грязь, и блаженно жмурились под солнцем, щедро поливавшим землю радостными юркими лучиками. Эх, не будь мы ведьмами – ни одно здоровье не выдержало бы такой жизни. Биоритмы бы с ума сошли. Это ведь не так-то просто: в один и тот же день испытать на себе все морозные прелести зимы, согреться под весенним солнышком и расплавиться в светодарской жаре!
Маги – и те вынуждены менять Веткине чаще, чем раз в две недели – для адаптации. Ведьмам, призванным всю жизнь идти по Пути, повезло больше, хотя порой начинает беспричинно болеть голова или темнеть в глазах. Магия – дело тонкое, за все, что ты у нее взял, рано или поздно придется расплатиться. Любовью. Счастьем. Здоровьем.
Лия под ровное убаюкивающее покачивание дремала в седле, мы с Таей разговаривали шепотом:
– Понимаешь, Тай, даже не знаю, как себя вести. Я столько лет с ними всеми не встречалась… Вроде бы – наставники, учителя, а с другой стороны – такие близкие люди, что «выкать», сидя по разные стороны стола совещаний, просто противно!
Тая мягко улыбнулась:
– Не переживай. Все будет хорошо. И нечего думать, что тебе будет тяжело с ними общаться. Первые полминуты – да, может быть. Но потом – куда там! Потом не заткнешь фонтан возбужденного красноречия!
– Надеюсь. – Я расстроенно вздохнула, поерзав на спине лошадки. Шэрка обернулась, словно спрашивая: «Ну что? Чего в этот раз тебя не устраивает?».
– Ничего, все нормально. Просто отсидела себе все, что можно и нельзя, – улыбнулась я ей. Лошадка обиженно повела ушами: «Сидит у меня на спине, ничего не делает, да еще и жалуется!» – и отвернулась.
– Лия там просыпаться думает или как? – зевнула Тая, сладко потягиваясь.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Сейчас узнаем! – И с силой ткнула Лию кулаком в бок.
– Аээуу!!! – возмущенно откликнулась та, не спеша открывать глаза. – Какому йыру что надо?
– Да мы вот тут узнать хотим, ты просыпаться собираешься – или как? – с широченной улыбкой невинно спросила я. Тая согнулась от смеха, обняв Ленкину шею.
Лия возмущенно распахнула глаза и поинтересовалась:
– И все?
– Ну да, – пожала я плечами. – А что, ты еще что-то хочешь нам сказать?
– Сказать не хочу. Хочу убить. Тебя.
– Ни в коем случае! Я – последний представитель вымирающего вида ненормальных ведьм.
– Ну так дадим виду достойно завершить начатое! – спокойно согласилась Лия, окончательно просыпаясь. – Чего у вас тут, пока я спала, интересненького было?
– Да ничего, в общем-то, – откликнулась Тая.
Я промолчала. Я была занята. Тяжким и непривычным делом.
Я думала. И вот тут-то, сквозь непроходимые дебри логики, дедукции и прочих умозаключений, ко мне пришла новая мысль, тут же повлекшая вопрос:
– Тая? Тай, а каким образом мы сейчас попадем в Храм?
Ведьма удивленно окинула меня взглядом, сочувственно вздохнула и ответила:
– Через двери. Вемилей на конюшне оставим. А что?
– Тай, не надо только делать из меня идиотку. Мы к Храму что, полетим? Он же на землю опускается только на рассвете, а ни одну из нас на еще один портал попросту не хватит.
Тая вздохнула и максимально терпеливым тоном начала:
– Солнышко ты наше бесхрамное, ты попробуй подумать…
– Головой! – веско уточнила Лия, тут же схлопотав за это тычок в бок.
– Мы едем к Храму, – не обращая на нас внимания, продолжала Тая. – С нами – его Хранящая. Какой вывод?
Я молчала и обиженно сопела. Тая вздохнула и сама ответила:
– Вывод – что Храм прилетит к Хранящей, если она позовет. Вот как просто можно решить твою проблему, если подумать.
Эх, вот как раз думать мне, похоже, противопоказано.
Лужи радостно сияли золотыми бликами, звонкий перестук тающих сосулек отбивал праздничный гимн. Яркими солнечными улыбками светились еще голые, тонкие-тонкие веточки черных деревьев. Ботинки промокли насквозь, тонкие каблуки то и дело проламывали чуть-чуть подстывший ледок и со звучным плюхом проваливались в лужу.
Мы шли к Храму.
Храмы – это просто удивительные существа. Именно существа, у меня никогда не повернется язык признать Храм неодушевленным предметом. Нет – куда там! У него есть и характер, и любимое время года, и настроение каждый день меняется – на то он и Храм.
Причем в зависимости от этого всего каждый день меняется и внешний вид Храма. Но – только внешний, внутри все остается по-старому, разве что лабиринты порой заново запутываются. Чтобы разгильдяйкам типа меня неповадно было по ним шляться. Эх, дурные психологи накладывали эти заклинания! Ведь каждый месяц изучать новый лабиринт куда интересней, чем годами ходить по одному и тому же, выученному, как свои пять пальцев, еще на первом курсе.
Сегодня Храм был в уверенно-монументальном расположении духа. Внушительные линии корпуса, аккуратные квадратики окошек с изукрашенными резьбой по дубу ставнями. Массивная тяжелая дверь с глухим скрипом отворилась, пропуская нас внутрь.
Ильянта сразу же преобразилась. Пальто и брюки всколыхнулись легкой дымкой, обращаясь в строгий костюм чародейки: черную мантию до пола, черную же юбку и легкую бежевую рубашку. Волосы, словно живые, поползли с плеч наверх и удовлетворенно улеглись на затылке в строгий пучок.
Я бы едва ли была очень счастлива, оказавшись в таком виде: классика – дело, конечно, хорошее, но не для меня. А вот Ильянта была совсем даже не против. Хранящая настолько тесно связана со своим Храмом, что он даже меняет ее внешность под свое настроение. Или – подстраивается под ее. Кто из этих двоих – Храм или Хранящая – доминирует, никто так и не в силах понять. А Хранящие на прямые вопросы только многозначительно отмалчиваются блаженно улыбаясь.
В холле было пустынно. Немудрено: все живущие в Храме не замечают, как Храм меняет направление, поднимается, приземляется, ловит воздушные потоки. Иначе бы морская болезнь была гарантирована всем без исключения. Потому что наш Храм – мало того что может разогнаться до пятидесяти верст в час, так еще и подурачиться в воздухе любит: ап! – тебе кульбитик!
Так что если бы не блоки, невесть кем поставленные и по неведомой причине не нуждающиеся в подновлении, то худо бы студентам с наставниками пришлось. А так – ничего. Никто даже не заметил, что Храм приземлился – такого никогда не ожидаешь посреди бела дня, а за окно, где чаще всего отражается одно и то же небо, студентам надоело смотреть еще на первом курсе.
Так что о нашем прибытии никто даже не знал и не догадывался.
Мы быстро шли по прохладному холлу, мельком разглядывая давно знакомые гобелены и прислушиваясь к приглушенным голосам в караулке. Сколько себя помню – столько дежурные у нас в лото играют.
– Одиннадцать – барабанные палочки!
– Квартира – по одной!
– Сорок пять – а в тот раз так и не вышла, зараза!
– Э, куда полный кулак нагреб? Кому сказано – по одной!
– Бабка – на низ пошла.
– Сколько лет бабке?
– Восемнадцать! – Бочонок звучно шлепнулся на замызганную карту.
– Эк, молодая бабка! У меня уж монет не хватает!
– А ты в передвижку. Венские стульчики – сорок четыре – новосел!
– Верх! Доставляй!
– Иди ты со своим верхом – их у тебя по пять на двух картах!
– Врешь! Доставляй!
– На, подавись! – Звон монеты, покатившейся по деревянной столешнице.
Игра шла уже давно, на мизерные ставки и без особого интереса – лишь бы время провести.
– Туды-сюды, как свиньи спят – шестьдесят девять.
– Низ!!! Что, съел?!!
– Какой низ? Опять мухлюешь? А ну проверять давай!
– Давай! Пять, одиннадцать, тридцать семь, полста, бабка!
– А полста откуда? Не было!
– Какое не было? Вон у тебя на карте стоит!
– Ишь ты, зараза, правда – стоит!
Монеты перекочевали со стола в кошель.
Мы показались из-за угла, и дежурные, сто лет, кажется, знакомые, молодящиеся и еще вполне бодрые старички, забросив лото, выскочили из караулки:
– Кто такие?
– Чего надо?
– Как вошли?! Храм же в воздухе!
– Гля, – вдруг удивленно раскрыл рот Садых, разведя руками, – да это ж Хранящая! Мать моя женщина! И Иньярра!
Глаза подозрительно защипало…
ГЛАВА 4
– Ты что, с ума сошла? Я не стану подслушивать под дверями!
Я измученно вздохнула. Ох, уж эта Ильянта! Ну как выкинет в самый неподходящий момент очередной свой бзик этикета и приличий – так хоть вешайся!
Мы с таким трудом убедили дежурных никому ничего не говорить о нашем приезде – дескать, хотим устроить сюрприз, – дабы можно было спокойно тихонько пошляться по Храму, выясняя обстановку, – и все для чего? Для того чтобы Лия сейчас заявила, что подслушивать под дверями – это низко и недостойно ее?
Юггр мамрахх продзань!
– Лий, если не хочешь – не надо, мы же не заставляем, – вздохнула Тая, снимая дубленку и растворяя в воздухе. Я так не умела, так что приходилось тащить свою на руках.
– Что значит – «не заставляем»? – опять взвилась Лия. – А как иначе мы узнаем обстановку?!
Только я было собралась высказать Лие все, что я думаю по поводу ее логики и прочих интеллектуальных качеств, как Тая вдруг напустила на себя непрошибаемо спокойный вид и сделала мне знак не вмешиваться.
– Да, в таком случае с информацией возникнут некоторые проблемы, – послушно признала она, не спеша, впрочем, развивать и заканчивать свою мысль.
Лия нахмурилась и слегка отступила:
– Ну я же не говорю, что мы не должны разведать обстановку… Просто мы же не столетние глупые ведьмочки (я очень выразительно хмыкнула), чтобы подслушивать под дверями. Наверняка есть какие-то более изящные способы!
– Есть, – невозмутимо согласилась Тая. – Можно создать Сферу Истины. Она позволяет увидеть и услышать, что твориться в любом уголке Храма.
– Ну вот видите! – обрадованно подхватила Ильянта.
– На ее создание у нас уйдет неделя, – так же спокойно и ровно сообщила Тая. – Так что можешь приступать… Пошли, Бесхрамная мы с тобой обойдемся и «глупыми и неизящными» способами.
Лия немножко постояла, нахмурившись и слушая удаляющийся перестук каблуков (Тая вообще на них специально ставила металлические набойки – любила отстукивать шаг), а потом заорала вослед:
– Вы что, серьезно думаете, что я, вместо того чтобы воспользоваться максимально простым и разумным способом, стану, как ненормальный ученый, ударяться в умозрительные трудности?! Да ни в жизнь!
Я чуть не прыснула со смеху, но Тая вовремя пихнула меня локтем в бок:
– Вот и я все удивляюсь, чего ты там стоишь?! Пошли уже!
Лия как ни в чем не бывало поспешила к нам, а я старательно прикрыла неумолимо расползающиеся в улыбке губы ладонью. Все-таки Тае иногда хочется памятник поставить…
Мы быстренько рассредоточились по Храму, начав его осмотр с разных сторон. Что конкретно надо искать, никто не знал, так что действовать приходилось по принципу «увижу – узнаю». Задачей номер один лично я себе поставила хотя бы вообще выяснить, насколько наставники и студенты в курсе того, что творится снаружи, и как они к этому относятся.
Мне достался третий этаж. И первый кабинет – о, разумеется, кому еще могло так повезти?! – первой дверью оказалась та, которая вела в кабинет риль Дарвинт.
– Приехали, – вздохнула я.
Мы с ведьмами накрепко договорились прослушивать каждую встретившуюся на пути дверь, чтобы потом не пришлось прочесывать Храм еще на раз. Но подслушивать под дверью риль Дарвинт… Упаси Хранящие!
Это была Чародейка с заглавной буквы. Преподавала язык – нам, Сказителям, – самое то. Я никогда не решалась подвергнуть ее хоть сколько-нибудь значащей критике потому, что попросту не было за что. Напротив, это была удивительная женщина.
Я ни разу не видела, чтобы у риль Дарвинт был усталый или измученный вид, она никогда не проявляла своего раздраженного состояния или плохого настроения. У меня просто в голове не укладывалось, каким образом она ухитряется следить за всем и сразу. Как можно всегда обо всем помнить, всегда быть собранной и сосредоточенной, но при этом ни разу за все время моей учебы не позволить себе прийти с ободравшимся лаком на длиннющих ногтях или в небрежно подобранных украшениях?
И причем я этим восхищаюсь даже сейчас, когда прошло пятьдесят лет, – а что уж говорить о времени учебы? Она, пожалуй, за всю мою жизнь была единственной, на кого я хотела быть чуточку похожей (честно признаюсь, мне это не удалось).
Я, переминаясь с ноги на ногу, стояла перед закрытой дверью и не знала, что мне делать. Подслушивать за риль Дарвинт? Увольте, бывают и куда менее страшные способы самоубийства…
Вернуться к ведьмам и сказать, что побоялась, не посмев нарушить правил приличия?
Засмеют ведь.
И, глубоко вздохнув для храбрости, я быстро прижалась ухом к двери…
– Так, Ирна, ведь все эльфийские диалекты с третьего по десятый использовались впоследствии магами для составления собственного, магического языка? – в привычной скороговорочно-непринужденной манере напирала Дарвинт.
– Ну… да, – неуверенно-смущенно отвечала девочка.
– Ну так тогда значит, что седьмой диалект также был использован для составления заклятий? – еще больше нападала риль.
– Н-н-нееет, – совсем растерялась девочка. Выучила, по всей видимости, параграф от сих до сих, но забыла порыться в примечаниях… – и теперь студентка совершенно не знала, что делать.
– Но как же, Ирна?! – изумленно откинулась на спинку кресла Дарвинт (нет, я не видела, но просто за десять лет все ее жесты и привычки выучила наизусть). – Если все эльфийские диалекты с третьего по десятый были использованы для создания магического языка, то, значит, и седьмой использовался! Или я не права?
Девочка помертвела и судорожно вцепилась пальцами в столешницу. Сказать риль Дарвинт, что она не права? Повторяю, есть и менее страшные способы самоубийства. На такое не решился бы ни один человек в Храме. Ну разве что Хранящая.
Я измученно вздохнула. Ох, уж эта Ильянта! Ну как выкинет в самый неподходящий момент очередной свой бзик этикета и приличий – так хоть вешайся!
Мы с таким трудом убедили дежурных никому ничего не говорить о нашем приезде – дескать, хотим устроить сюрприз, – дабы можно было спокойно тихонько пошляться по Храму, выясняя обстановку, – и все для чего? Для того чтобы Лия сейчас заявила, что подслушивать под дверями – это низко и недостойно ее?
Юггр мамрахх продзань!
– Лий, если не хочешь – не надо, мы же не заставляем, – вздохнула Тая, снимая дубленку и растворяя в воздухе. Я так не умела, так что приходилось тащить свою на руках.
– Что значит – «не заставляем»? – опять взвилась Лия. – А как иначе мы узнаем обстановку?!
Только я было собралась высказать Лие все, что я думаю по поводу ее логики и прочих интеллектуальных качеств, как Тая вдруг напустила на себя непрошибаемо спокойный вид и сделала мне знак не вмешиваться.
– Да, в таком случае с информацией возникнут некоторые проблемы, – послушно признала она, не спеша, впрочем, развивать и заканчивать свою мысль.
Лия нахмурилась и слегка отступила:
– Ну я же не говорю, что мы не должны разведать обстановку… Просто мы же не столетние глупые ведьмочки (я очень выразительно хмыкнула), чтобы подслушивать под дверями. Наверняка есть какие-то более изящные способы!
– Есть, – невозмутимо согласилась Тая. – Можно создать Сферу Истины. Она позволяет увидеть и услышать, что твориться в любом уголке Храма.
– Ну вот видите! – обрадованно подхватила Ильянта.
– На ее создание у нас уйдет неделя, – так же спокойно и ровно сообщила Тая. – Так что можешь приступать… Пошли, Бесхрамная мы с тобой обойдемся и «глупыми и неизящными» способами.
Лия немножко постояла, нахмурившись и слушая удаляющийся перестук каблуков (Тая вообще на них специально ставила металлические набойки – любила отстукивать шаг), а потом заорала вослед:
– Вы что, серьезно думаете, что я, вместо того чтобы воспользоваться максимально простым и разумным способом, стану, как ненормальный ученый, ударяться в умозрительные трудности?! Да ни в жизнь!
Я чуть не прыснула со смеху, но Тая вовремя пихнула меня локтем в бок:
– Вот и я все удивляюсь, чего ты там стоишь?! Пошли уже!
Лия как ни в чем не бывало поспешила к нам, а я старательно прикрыла неумолимо расползающиеся в улыбке губы ладонью. Все-таки Тае иногда хочется памятник поставить…
Мы быстренько рассредоточились по Храму, начав его осмотр с разных сторон. Что конкретно надо искать, никто не знал, так что действовать приходилось по принципу «увижу – узнаю». Задачей номер один лично я себе поставила хотя бы вообще выяснить, насколько наставники и студенты в курсе того, что творится снаружи, и как они к этому относятся.
Мне достался третий этаж. И первый кабинет – о, разумеется, кому еще могло так повезти?! – первой дверью оказалась та, которая вела в кабинет риль Дарвинт.
– Приехали, – вздохнула я.
Мы с ведьмами накрепко договорились прослушивать каждую встретившуюся на пути дверь, чтобы потом не пришлось прочесывать Храм еще на раз. Но подслушивать под дверью риль Дарвинт… Упаси Хранящие!
Это была Чародейка с заглавной буквы. Преподавала язык – нам, Сказителям, – самое то. Я никогда не решалась подвергнуть ее хоть сколько-нибудь значащей критике потому, что попросту не было за что. Напротив, это была удивительная женщина.
Я ни разу не видела, чтобы у риль Дарвинт был усталый или измученный вид, она никогда не проявляла своего раздраженного состояния или плохого настроения. У меня просто в голове не укладывалось, каким образом она ухитряется следить за всем и сразу. Как можно всегда обо всем помнить, всегда быть собранной и сосредоточенной, но при этом ни разу за все время моей учебы не позволить себе прийти с ободравшимся лаком на длиннющих ногтях или в небрежно подобранных украшениях?
И причем я этим восхищаюсь даже сейчас, когда прошло пятьдесят лет, – а что уж говорить о времени учебы? Она, пожалуй, за всю мою жизнь была единственной, на кого я хотела быть чуточку похожей (честно признаюсь, мне это не удалось).
Я, переминаясь с ноги на ногу, стояла перед закрытой дверью и не знала, что мне делать. Подслушивать за риль Дарвинт? Увольте, бывают и куда менее страшные способы самоубийства…
Вернуться к ведьмам и сказать, что побоялась, не посмев нарушить правил приличия?
Засмеют ведь.
И, глубоко вздохнув для храбрости, я быстро прижалась ухом к двери…
– Так, Ирна, ведь все эльфийские диалекты с третьего по десятый использовались впоследствии магами для составления собственного, магического языка? – в привычной скороговорочно-непринужденной манере напирала Дарвинт.
– Ну… да, – неуверенно-смущенно отвечала девочка.
– Ну так тогда значит, что седьмой диалект также был использован для составления заклятий? – еще больше нападала риль.
– Н-н-нееет, – совсем растерялась девочка. Выучила, по всей видимости, параграф от сих до сих, но забыла порыться в примечаниях… – и теперь студентка совершенно не знала, что делать.
– Но как же, Ирна?! – изумленно откинулась на спинку кресла Дарвинт (нет, я не видела, но просто за десять лет все ее жесты и привычки выучила наизусть). – Если все эльфийские диалекты с третьего по десятый были использованы для создания магического языка, то, значит, и седьмой использовался! Или я не права?
Девочка помертвела и судорожно вцепилась пальцами в столешницу. Сказать риль Дарвинт, что она не права? Повторяю, есть и менее страшные способы самоубийства. На такое не решился бы ни один человек в Храме. Ну разве что Хранящая.