Незнанский Фридрих Евсеевич. 'Операция

   С мыслями ему помогли собраться такие люди, о заинтересованности которых своей персоной он и не мечтал.
   Реддвей звонил американскому командованию, а те связались с президентами США и России. Ситуация создалась довольно щекотливая, потому что британский премьер был не совсем в курсе дела. Пришлось ему долго и подробно говорить о том, что команда «Пятый уровень» была создана экспериментально. Англичан об этом не поставили в известность именно потому, что очень уважают их здоровый консерватизм.
   Впрочем, эти доводы американского президента не очень-то успокоили премьера. Пришлось звонить президенту России.
   Уж какие он доводы нашел – неизвестно, но заставил-таки британца смириться с тем, что, по сути дела, у него за спиной создали высококлассную команду, и даже с тем, что команда эта ухитрилась за короткое время внедрить в английскую разведку своего агента.
   – А французы об этом знают?
   – А как же! – слукавил российский президент, – как раз агентом у вас француженка.
   То ли британский премьер внял доводам, то ли, столкнувшись с русской политикой, просто махнул рукой – через час Силлитоу получил приказ контактировать с «Пятым уровнем» и всячески ему помогать.
   На сей раз Силлитоу позвонил сам. Уговорились о личной встрече. Через пять часов, в Лондоне, в штаб-квартире МИ-5.
   – Вы поедете один или мне с вами? – спросил Турецкий, снимая с головы подключенные к телефонному аппарату наушники.
   – Я не могу бросить дела, – Реддвей кивнул на заваленный бумагами стол. – Так что…
   – Понял! – и, не дожидаясь, пока полковник скажет что-то еще, Александр выбежал из кабинета.

Глава 48. Лондон

   Силлитоу жал руку с такой силой, что Турецкий от боли заскрипел зубами. Ясненько… Шеф контрразведки «Марс» был настроен более чем решительно. Впрочем, его лицо выражало вполне натуральное миролюбие.
   – Может, прогуляемся? – предложил Патрик. – После пачки сигарет необходимо хотя бы немного провентилировать легкие.
   Они вышли во внутренний дворик замкнутого квадратного здания, сели на скамеечку. Силлитоу, позабыв о вреде табака, опять закурил.
   – И не надейтесь, – жадно заглатывая дым, он вдруг начал разговор откуда-то с середины. – Ее будут судить за шпионаж по всей строгости закона Соединенного Британского королевства. Обрадую вас, она выйдет на свободу не позже, чем через десять лет.
   – Вы уже знаете, какой приговор вынесет судья?
   – Он поступит так, как ему скажут.
   – Но все-таки…
   – Никаких «все-таки»! – Силлитоу сказал как отрезал. – Вы хотите со мной договориться? Так не о чем нам договариваться. У нас разные интересы.
   – Разные? – хмыкнул Турецкий. – А мне всегда казалось, что мы работаем в одной упряжке, делаем общее дело.
   – Ну-ну, продолжайте, интересно послушать, как вы будете пудрить мне мозги. Но предупреждаю, все это бесполезно, девчонка останется здесь.
   – Спасибо, я постараюсь, – с готовностью принял вызов Александр. – Впрочем, я не собираюсь вам врать. Мне скрывать нечего.
   – Странно слышать такое от шпиона…
   – Я не шпион. Я следователь по особо важным делам. Согласитесь, это разные понятия.
   – Соглашаюсь. Дальше.
   – Все началось со взрыва в центре Тель-Авива. Мне и моей команде было поручено расследование этого террористического акта. Очень скоро мы вышли на организацию «Исламский джихад» под предводительством некоего Ахмета Дустума…
   Турецкий рассказал Силлитоу все без утайки, чуть ли не по минутам восстановив события, происшедшие с момента взрыва. Патрик слушал молча, не перебивая, прикуривая одну сигарету от другой. А Турецкого не оставляло чувство, что шеф контрразведки «Марс» только более или менее удачно демонстрирует свой интерес.
   «Странно, – подумал Турецкий, – ведь кое-чего он знать никак не может… Очень странно. Неужели и у нас в группе сидит его человек?…»
   – М-да, действительно мы с вами двигались в одном направлении, – задумчиво проговорил Силлитоу, когда Александр закончил свою речь. Теперь Турецкому показалось, что Патрик сказал это с плохо скрытой досадой. – Но вам не следовало играть с нами в грязные игры. Именно в этом вы допустили самую большую ошибку.
   – Вы же сами не шли на контакт. Мы пытались скооперироваться с вами, этого вы не будете отрицать.
   – Не буду. Однако из-за вас мы чуть не оказались по уши в дерьме. Липовый план «Кристалл» мог стоить нам очень дорого… Мы понатыкали туда своих агентов, где ровным счетом ничего не происходило, правда, ухитрялись как-то не растратиться совсем, но липовый «Кристалл» отнял много наших сил.
   – Мы сами не знали, что он липовый.
   – И вы хотите, чтобы я в это поверил?
   – А вы хотите, чтобы я поверил в то, что фирма «Голден АД» создана без вашего участия?
   Сигара едва не выпала изо рта Силлитоу, а в его глазах появилась такая беспомощная, почти детская растерянность, что Турецкий забеспокоился, как бы Патрик «на радостях» не свалился в обморок.
   – Да-а-а… – быстро взяв себя в руки, выдохнул Силлитоу. – «Голден АД» – это отдельная история… Один Господь знает, сколько я положил сил для того, чтобы провернуть эту комбинацию. В лучшем случае, постарел на десяток лет…
   Выглядел Силлитоу действительно немолодо.
   – И цель комбинации – подставить русских?
   – Русских? – вскинул брови Патрик. – Нет, ни в коем случае. Я очень хорошо отношусь к вашему народу и не желаю ему зла. Когда все это начиналось, было совсем другое время. Холодная война, железный занавес, постоянная конфронтация между коммунизмом и демократией. Мы воевали не против людей, а против жестокой и нелепой системы… Системы, которая губила все живое, что находилось вокруг… Мы разработали план, с помощью которого пытались осуществить глобальную дискредитацию советского руководства, пытались убедить мировую общественность в том, что русским нельзя доверять, что с ними опасно иметь дело. И в какой-то степени нам это удавалось… Повторюсь, не полностью, а именно в какой-то степени, потому что противник вел ожесточенное сопротивление и доставлял нам немалые неприятности.
   – План «Кристалл»?
   – Мы знали о его существовании, но никак не могли определить, в чем же его суть. Все попытки наших людей в КГБ хоть что-нибудь узнать о плане проваливались. Но временам свойственно меняться, и Советский Союз превратился в независимую Россию. Сменился строй, сменилась внешняя политика. Мы больше не враги… Я десятки раз бывал в Москве, встречался со многими вашими руководителями и, как мне показалось, легко нашел с ними общий язык. Они пообещали, что больше не будут становиться на пути нашей кампании. За это мы выдали им несколько крупных кредитов.
   – Но неприятности «Марс» не закончились?
   – Стало еще хуже. Обещания тем и хороши, что их не обязательно выполнять. План «Кристалл» снова начал действовать…
   – И тогда вам в голову пришло создать «Голден АД»?
   – Мне пришло это в голову лет двадцать назад, но возможность, а главное, необходимость осуществить план появилась совсем недавно. «Марс» вдруг снова оказался в состоянии войны, и мы точно знали, что воюют с нами русские. Это была просто ответная мера. Мы хотели дать вашим, простите, нечистоплотным политикам по рукам.
   – Для этого вам нужно было завербовать кого-нибудь из российской политической верхушки, из этих самых «грязных политиков», как вы выразились?
   – Завербовать – не точное слово. Скорей, заинтересовать, взять в долю. Ведь человек добросовестно выполняет свою работу только тогда, когда получает за нее соответствующее вознаграждение.
   – И вам это удалось?
   – Как видите…
   – Кто был этим человеком?
   – Малинов. Знакомое имя?
   – Более чем.
   – Он очень помог нам. «Голден АД» благополучно просуществовала несколько лет, принося нашей компании неоценимую пользу. Это был, собственно, форпост нашей крепости. Которая называется…
   – «Марс», – закончил Турецкий.
   – Именно. Русские и не подозревали, что их мышеловка на самом деле – наш капкан.
   – Выходит, «Голден АД» прикрывать вам не было никакой необходимости?
   – Зачем нам было самим обрубать себе крылья? Здесь действовала некая третья сила.
   – Третья сила?
   – Да, кто-то еще включился в игру. И этот кто-то чертовски хитер и смел. На протяжении трех лет мы тщетно пытались его вычислить, а он вдруг возьми и объявись сам. Передал нам иезуитский привет в виде дезы. Это же открытое издевательство, насмешка… Еще четверть часа тому назад у меня сохранялась надежда, что Лидо… то есть Марго, видела его в лицо. Теперь приходится сознавать, что все надо начинать с нуля…
   – А если я покажу вам человека, который представился офицером Циревым? – Александр вынул из кармана пиджака фотоснимок.
   – Покажите! – протянув раскрытую ладонь, потребовал Силлитоу.
   – Вы отпустите Марго?
   – Дайте сюда, немедленно! Ну хорошо, хорошо! Но только в том случае, если это лицо существует на самом деле и имеет прямое отношение к… – Он буквально вырвал фотографию из рук Турецкого. – Где вы это откопали? Ничего не разобрать… Вы знаете, кто это? Отвечайте, вы знаете?
   – Еще четверть часа тому назад я даже не догадывался, – невольно повторяя интонации Патрика, загадочно улыбнулся Александр. – Но теперь у меня появились кое-какие подозрения…
   …С помощью сканера в компьютер ввели два фотопортрета. Первый – размытую физиономию «Цирева». Второй – качественный цветной снимок Дмитрия Яковлевича Малинова.
   – Этого не может быть… – нервно пританцовывал на одном месте Силлитоу. – Глупости! Этот человек – наш! Он не мог нас надуть!
   – Подождем минутку, – предложил Турецкий, – и узнаем, как вы разбираетесь в людях.
   Оператор запустил программу сравнительного анализа. Фотопортреты наложились один на другой, после чего экран монитора разбился на микроскопические квадратики. А вскоре в верхнем углу замигала ярко-красная строка:
   «Идентификация произведена. Вероятность совпадения 99,6 процента».
   – Вот вам и «наш человек», – ухмыльнулся Александр. – Вот вам и третья сила.
   – Черт побери. – Патрик не мог оторвать от экрана изумленного взгляда. – Мерзавец… Гнида… Предатель…
   «Вот теперь он искренен, – отметил про себя Турецкий. – Теперь он не играет».

Глава 49. Москва

   – Завидую тебе, – сказал Сомов, когда машина вырулила на загородное шоссе и покатила к деревне Ном.
   – Да я сам себе завидую, – ответил Солонин. – Знаешь, вольным стрелком быть здорово.
   – Я не поэтому. Ты ведь теперь гражданин мира. Ну, я имею в виду международный паспорт.
   – Да, вроде того.
   – Можно даже сказать, что ты – космополит.
   – И чему ж тут завидовать? Знаешь, меня тут в первый день милиционеры пытались ограбить. Так я их даже арестовать не смог. Вот тебе и гражданин мира.
   – Но ты их хоть проучил?
   – Естественно.
   – А я и проучить не смогу. Меня раз, знаешь, вечерком останавливает милицейский патруль. Посадили в свою машину, обыскали, деньги отобрали, часы, авторучку дорогую. Я им говорю: ребята, вы доложите дежурному прокурору, поскольку я из Генпрокуратуры. А они: на хрена ты нам это сказал? Теперь тебя замочить придется и в Яузе утопить. Ты же нас потом достанешь.
   – Интересный поворот, – ухмыльнулся Виктор.
   – Вот так.
   – И как ты выкрутился?
   – Да сказал им, что пошутил. Ну, отметелили меня, выбросили, чтоб не шутил так больше.
   – Ну?
   – Потом я их, конечно, нашел… А что я им могу сделать? Свидетелей нет. А! – Сомов с досадой махнул рукой. – Я знаешь, сколько отделений милиции полностью пересажал? И что? А ничего! Такие же приходят или еще хуже. Ты знаешь, например, что вся Тверская – это милицейская вотчина. С проституток дань берут, с торговцев, с музыкантов в переходе, с магазинов, банков, отелей, со всех…
   – Иди ты, не трави душу, – ударил по баранке в сердцах Солонин.
   – Вот я и говорю: хорошо тебе, все ясно – там враг, здесь друг…
   – Тоже мне – нашел ясность!
   Они притихли, потому что машина подъезжала к даче.
   – Ты один войдешь, – сказал Солонин.
   – И что я скажу?
   – Скажешь… Да, а что ты скажешь?
   Сомов пожал плечами.
   – Да ни хрена я не скажу. Санкции нет, вообще ничего нет… Так только, догадки одни.
   – Ни фига себе – догадки! А Кулойское плато? А взрыв в Тель-Авиве? А «Голден АД»? А Дронов? А водила, который тебя грохнуть собирался?
   – Что-то я не понимаю как… Ну и что, что сиденье одно?
   – Да вылезла бы из этого сиденья какая-нибудь иголочка, в задницу тебе вонзилась бы. И дал бы дуба. А потом оказалось бы, что от сердечного приступа.
   Сомов помрачнел.
   – Как легко убить человека…
   – Человека – легко. Сволочь – трудно…
   – Ладно, я скажу…
   – Ничего ты не скажешь, – перебил вдруг Солонин. – Ты ему сейчас позвонишь.
   – И что?
   – Говори, что Чабреца арестовали, а тебе надо снять показания.
   Солонин остановил машину.
   – О! – воскликнул Сомов. – Чабреца! А почему не президента? И ты хочешь, чтобы он в это поверил?
   – Он поверит. Он сейчас собственной тени боится.
   – А если он перезвонит? Прямо возьмет и позвонит Чабрецу?
   – И отлично! Вот мы сейчас одним выстрелом двух зайцев. Звони сначала Чабрецу. Объясни ситуацию, а потом проверим – перезвонит он Малинову или нет.
   – Ну ты завернул! Это же Чабрец!
   – Ну и что!
   Сомов набрал номер, долго объяснял секретарю, кто он и по какому делу.
   – Слушаю вас, Вадим Сергеевич, – наконец раздалось в трубке.
   – Я вот по какому необычному делу, – начал Сомов, выдавив улыбку. – У нас есть все основания подозревать в самых неблаговидных поступках, а проще говоря в преступлениях, Дмитрия Яковлевича Малинова.
   Чабрец не отвечал.
   – Алло.
   – Я слушаю, – подал голос Петр Иванович.
   – И нам нужна ваша помощь.
   – Какая помощь?
   – Мы должны задержать Малинова.
   – Это не ко мне, Вадим Сергеевич, – ответил Чабрец.
   Солонин закусил губу, вот сейчас-сейчас…
   – Это к генеральному прокурору.
   – Некогда, Петр Иванович. Он уйдет.
   Чабрец снова замолчал. Теперь Сомов его не тревожил. Он ждал так же напряженно, как и Солонин.
   – Что от меня требуется? – наконец послышался тихий голос.
   – Собственно, ничего. Мы решили пойти на небольшую мистификацию. Сказать, что вы задержаны, а ему нужно срочно явиться в прокуратуру.
   – И что?
   – Если он вдруг вздумает вам перезвонить…
   – Хорошо, я отдам распоряжение.
   – Большое вам спасибо…
   – А все-таки я у вас под подозрением? – спросил вдруг Чабрец.
   Сомов не нашелся что сказать.
   – Понимаю, – не дождавшись ответа, сказал Чабрец. – Ну что ж, как только освободитесь, приезжайте ко мне. Я готов дать любые пояснения.
   Сомов попрощался.
   – Теперь звони Малинову. Он и перезванивать не будет, он теперь от Чабреца будет открещиваться, как от дурной наследственности.
   – Слушай, а если это все-таки Чабрец? – Сомов снова взял сотовый телефон.
   – Это мы потом узнаем, – ответил Солонин.
   Сомов уже хотел набрать номер, но Солонин вдруг его остановил:
   – Погоди, дай послушать.
   Он поставил на крышу машины антенку и покрутил на сканере ручку.
   – Звонит, – упавшим голосом сказал он.
   – Кто? Куда?
   – Чабрец Малинову.
   – И что?
   – Погоди… Нет, все нормально. Он ему говорит, что к нему пришли из прокуратуры.
   – Значит, не Чабрец.
   – Пока это ничего не значит. Только то, что Россия ни при чем, – добавил он уже тише. Это были его собственные мысли и Сомова никак не касались.
   – Теперь так, по дороге он поедет минут через пятнадцать, – вслух размышлял Солонин, выруливая в придорожные кусты. – Ты сиди здесь. А я сбегаю вперед, там, кажется, дорогу ремонтировали. Если повезет…
   – А если не повезет?
   – Повезет…
   Через две минуты Солонин добежал до дорожных рабочих, которые отдыхали на обочине, подстелив под головы свои оранжевые безрукавки.
   – Стройнадзор, – на ходу бросил он, – где ваш прораб?
   Рабочие лениво подняли головы, а один лениво кивнул в сторону вагончика, который стоял на пригорке у обочины.
   «Вагончик – это хорошо, – отметил почему-то для себя Солонин. – И очень он удачно стоит, перпендикулярно дороге».
   Что из этого вытекает, Солонин еще не знал. Он просто постучал в железную дверь и крикнул громко:
   – Хозяева дома?
   – Чего нужно? – высунулась из вагончика сонная рожа.
   – Это вы прораб? – официальным тоном спросил Солонин.
   – Ну я, а чего?
   – Стройнадзор, – Виктор махнул перед красным носом красной «корочкой». – Вы что же это вытворяете, товарищ прораб? Вы что, не знаете, что это правительственная трасса? Почему нарушаете технологию?
   Прораб мигом проснулся. Поправил расстегнутый воротник.
   – Мы нарушаем?! А чего они не везут битум? А чего асфальт привозят холодный? А чего…
   – Идите на площадку, я сейчас позвоню в трест. У вас где телефон?
   – А у нас нет телефона! – обрадовался прораб.
   – Ничего, у меня есть, – Солонин достал из кармана сотовый. – Кто еще в вагончике?
   – Да тут… Это просто… Даш, иди домой, – крикнул он в темный дверной проем.
   Солонин усмехнулся. Вот, поломал мужику весь кайф.
   Из вагончика выскочила и опрометью бросилась в лес здоровенная девица. Груди ее и зад колыхались при беге так соблазнительно, что прораб даже рот открыл.
   – Шустрая.
   – Идите, я сейчас вас догоню, – оборвал его наблюдения Солонин.
   Прораб поплелся к строителям, а Солонин обошел вагончик, увидел, что тот удерживается на месте обыкновенным поленом, подложенным под колесо, выбил полено ногой и подправил покатившийся прямо на дорогу вагон.
   Сомов от нетерпения прохаживался у машины.
   – Все в порядке. Трассу я на час где-то перекрыл. Теперь в лес. Там объездная дорога есть.
   Он вскочил за руль и рванул с места так быстро, что Сомов не успел захлопнуть дверцу. Чуть не вывалился.
   Дорога действительно была. Довольно сносная, только в одном месте терялась в луже.
   – Вот здесь мы их и встретим, – сказал Солонин, лихо проскакивая через лужу.
   – Так и они проедут, – не понял Сомов.
   Солонин не ответил, просто бросил в окно белый шарик, тот булькнул в лужу, и через несколько секунд столб воды и грязи взметнулся к верхушкам деревьев.
   – Теперь не проедут.
   …Джип Малинова показался через пять минут.
   Юрко проскакал из-за кустов, вкатил, разбрызгивая воду, в лужу и вдруг осел передком по самый капот.
   – А дальше что? – прошептал Сомов.
   Они с Солониным наблюдали за происходящим из-за дерева.
   – А дальше он вызовет вторую машину, – догадался Солонин.
   – А что с охранниками?
   – Им надоест ждать, они уснут.
   Сомов недоверчиво уставился на Солонина, но тот и не собирался шутить.
   Он вынул духовой пистолет, зарядил его специальными капсулами и прицелился.
   Первым вылез дядька с бритым затылком, наверное водитель, протопал по луже к передку и чуть не провалился в яму.
   Потом в машине о чем-то совещались. А затем охранники и водитель на руках вынесли из машины Малинова. Солонин точно рассчитал. Малинов не собирался мочить ножки.
   Три выстрела были тихими, как хруст ветки. Охранники и водитель вскрикнули и зашатались.
   Малинова они, конечно, уронили. И он громко плюхнулся в лужу.
   Но тут же вскочил и бросился к машине. Капсула со снотворным достала его почти у самой дверцы.
   Он еще раз плюхнулся в лужу, но на этот раз лицом.
   – Ну и что, куда его теперь?
   Малинов мирно спал на заднем сиденье. Солонин вел машину лесом, соображая, как бы ему сподручнее вырулить на трассу подальше от строителей.
   – А теперь мы его отвезем в укромное местечко. А потом допросим хорошенько.
   – Блин, что я творю? – радостно хихикал Сомов. – Слушай, если узнают, меня по головке не погладят.
   – А никто не узнает. Даже мальчик-мажор. Он, видишь, спит сном праведника, хотя он страшный грешник. Когда проснется, тебя уже рядом не будет.
   И в этот момент запиликал пейджер на брюхе у генерала Димы.
   – Что там? – спросил Солонин, оборачиваясь на спящего Малинова.
   Сомов перевесился через сиденье и прочитал сообщение на пейджере.
   – Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, нельзя считать, – только успел прочитать он, как Солонин вдавил тормоз в пол и выбросил Сомова из машины.
   В следующую секунду в машине громко хлопнуло и по стеклам стала стекать кровавая жижа…

Глава 50. Германия, Гармиш-Партенкирхен

   – Вот и все, – сказал Турецкий, когда сообщение от Солонина легло ему на стол. – Вот и провал.
   – Полный и безоговорочный, – мрачно подхватил Реддвей. – И какого черта мы цеплялись за каких-то англичан, крутили террористов, когда все беды идут из России. Нам надо было бросить туда всю команду. Нам вообще надо было поселиться в Москве. Тоже, понимаешь, выбрали тихий уголок – Гармиш-Партенкирхен! Что тут интересного? Что тут вообще происходит? Если и случается автомобильная авария, то об этом говорят весь год во всех подробностях.
   – Ну, ты завелся, Питер, – попытался остановить его Турецкий. – Мы же тут только готовимся.
   – Готовимся! Пока не станешь женщиной, сколько к этому ни готовься – все равно больно!
   – Откуда такой опыт? – неудачно сострил Турецкий.
   – Пошел ты… – грубо ответил Реддвей.
   – Ладно, не пыжься. Мы ничего не проиграли. Мы выиграли. Все кончено…
   – Именно – кончено, только не нами. И не все! Кто грохнул Малинова? Кто, я тебя спрашиваю?
   – Видать, такая его доля горемычная. Главное, мы покончили с этим алмазным беспределом. «Марс» по-прежнему будет сосать соки из России. А Россия по-прежнему будет сосать… Да… любите вы нас…
   – Только без пошлостей! – отмахнулся Реддвей. – На рынок надо выходить цивилизованно.
   – Ага! Так вы нас и пустили! – саркастически хохотнул Турецкий.
   – Это не моя сфера, Александр, я разведчик, а не бизнесмен и не политик, – опять отмахнулся Реддвей. – А по поводу беспредела… Кто все же грохнул Малинова?
   – Пейджер, – пожал плечами Турецкий. – Может, он у него заведен был на самоуничтожение…
   – Не городи глупостей, Александр. Малинов никогда сам себя не убил бы! Он бы согласился всю жизнь дерьмо есть, чем помереть достойно.
   – Господи, Питер, что мы гадаем? Мы никаких концов сейчас не сыщем. Может, через месяц, может, через год…
   – Может, в другой жизни, – язвительно продолжил Реддвей. – Раз остался кто-то на свободе – ничего не кончилось!
   – Значит, мы что-то упустили.
   Турецкий устало уставился в стол.
   Реддвей стал еще быстрее ходить по комнате.
   – Чабрец?
   – Пока неизвестно. Сейчас Солонин к нему едет.
   – Больше не осталось никого.
   – Больше никого.
   – И ничего.
   – И ниче… – Турецкий осекся. – Постой, Питер, почему ничего? А Дронов?
   – А что Дронов? Или ты научился оживлять мертвецов с выпущенными кишками?
   – А зачем его оживлять? Он и так наследил по-черному.
   Реддвей остановился.
   – По-черному, ты сказал?
   – Ну, есть такой русский идеоматический оборот…
   – Дурак! Это не оборот, это ниточка! – Реддвей потер руки с такой силой, словно собирался добыть огонь. – Африка!
   – Ничего себе ассоциации… – восхитился Турецкий.
   – Он же в Уганде работал? Работал. Строителем? Строителем. И теперь ты мне скажи, откуда на плато под Архангельском возили алмазы?
   Турецкий поднял голову.
   – И ты хочешь сказать, что в этом пузатом теле такие гениальные догадки?
   – Хочу, уже сказал. – Реддвей снова потер руки. – Они там добывали алмазы! Они там их и до сих пор добывают!
   – Я тебя задушу в своих объятьях, Джон Фальстаф! – захохотал Турецкий. – Ты больше не будешь мучить несчастных ребят.
   Он действительно обнял Реддвея довольно крепко.
   – Отпусти, урод, я еще пожить хочу!
   – Зачем?! Зачем тебе жить?! – хохотал Турецкий. – Свою миссию на земле ты уже выполнил.
   – Так. – Реддвей метнулся к пульту. – Гарджулло, запроси НАСА, пусть осмотрят район Уганды на предмет алмазных приисков.
   – Понял, шеф, – весело отрапортовал Гарджулло.
   Видно, ребята тоже приуныли, но теперь, услышав бодрый голосок Реддвея, приободрились.
   Сообщение поступило к вечеру того же дня.
   Есть, бывшая советская база в последнее время проявляет некие признаки жизни. Похоже, копают. А вот что – из космоса не видно.
   – Значит, посмотрим с земли! – снова потер руки Реддвей.
   – У тебя от радости мозоли появятся! – сказал Турецкий.
   – Это все равно будут трудовые мозоли!
   Реддвей был сегодня победителем.

Глава 51. Москва

   Рыжая, вихрастая, мальчишески неприглаженная шевелюра хозяина странно контрастировала с его солидным кабинетом, молчаливыми охранниками, сообразительными референтами и кучей правительственных телефонов на столе.
   Да и сам Петр Иванович был угловатым, с ломающимся голосом, словно было ему не далеко за тридцать, а пел он в юношеском хоре и скоро должен был вылететь оттуда, потому что голос ломался.
   Впрочем, Чабрец старался выглядеть соответственно. Он то и дело щелкал клавишами компьютера, вызывая какие-то одному ему видные и ведомые сведения, при этом хмурил лоб и делал пометки в блокноте.