Мы вошли в небольшой зал с возвышением вроде сцены и пятью партами в другом конце. Окна здесь были плотно завешены, но даже если их открыть, светлее бы не стало — солнце только-только показалось из-за горизонта.
— Присаживайтесь, — и Парадикта пошла по периметру зала, зажигая свечой небольшие светильники вдоль стен.
Парты стояли в один ряд, и пока Лориэль и Диана выясняли, кто сядет посередине, я заняла это место просто, чтобы позлить их, хотя сидеть здесь мне совсем не хотелось.
— Итак, начнем занятие, — Парадикта встала перед нами, — Как вы думаете, в чем главная задача королевы?
Все молчали. Мне в голову никаких мыслей, которые можно было бы высказать вслух и не упасть в глазах присутствующих еще ниже (хотя казалось бы, куда еще ниже), не приходило.
— Ну, как минимум, она должна олицетворять все самое лучшее, что может быть в женщине… — продолжала Парадикта.
Я подперла лицо кулаком и вся сосредоточилась на борьбе со сном, так что дальнейший смысл речи от меня ускользнул.
— Ольга! — громкий хлопок ладони по моему столу заставил меня подскочить. Я посмотрела на нашу наставницу затуманенным взглядом. Сколько я проспала осталось для меня загадкой, но судя лучам солнца, начинающим пробиваться сквозь щелки между занавесками около получаса. Все девушки стояли в середине зала. Я хихикнула — наверное, Парадикта пригласила всех выйти в центр зала, и только тогда обнаружила, что я сплю.
— Не вижу ничего смешного! Встань рядом со всеми!
— Что мы делаем? — шепотом спросила я Аньку.
— Учим Большой поклон.
Пока Парадикта показывала этот самый поклон я пялилась в окно: мне показалось, что там кто-то есть.
— Ольга, ты первая.
Мой мозг, занятый переработкой «оконной» информации, не сразу уловил смысл ее слов. Я посмотрела вокруг — все ждали — да, я поняла правильно.
Я медленно вышла вперед, не имея не малейшего понятия о том, что от меня ждут.
— Быстрее.
Тут я припомнила поклоны на балу — это все, что мне пришло на ум — и повторила примерно то, что делали девочки тогда.
— Нет. Не то. Ты должна серьезнее относиться к своему положению.
Я услышала, как Диана хмыкнула. Если у нее и возникали какие-то опасения насчет моей конкурентоспособности, то сейчас они полностью отпали. Я встала на свое место сконфуженная и злая.
— Лориэль.
Она прошла мимо меня, смерив презрительным взглядом, и начала поклон. Именно начала, так как длился он, по моим меркам как-то долго.
Лориэль сделала скользящий шаг вправо и подняла руку, потом медленно, делая кистью витееватые движения, опустила ее. После этого она сделала такой же шаг влево и, подняв на этот раз левую руку, сделала собственно поклон, медленно и низко присев. Потом также медленно встала и подняла голову.
— Хорошо, но не достаточно.
Лориэль надулась, сразу превратившись из гордой леди в девчонку, которую дернули за косичку в детском саду. Я же испытывала мстительное удовольствие от ее разочарования.
— Диана, — Парадикта сделала жест рукой, приглашая ее на середину.
Дальше время тянулось, как экспандер в руках младенца, то есть практически стояло на месте. Мы по очереди повторяли один и тот же поклон целый час, а Парадикте каждый раз что-то не нравилось: то рука низко, то высоко, то шаг слишком большой, то маленький, то некрасиво сели… Мы повторяли его поодиночке, по двое, впятером… Все это нагоняло на меня такую тоску, что я была готова заснуть не то что на парте, но и стоя, и во время поклона. Радовало одно: к Лориэль и Диане Прадикта придиралась не меньше, чем ко мне.
Через некоторое время, когда я окончательно отупела от бесконечных повторений, в комнату вошли наши служанки и принесли на подносах второй завтрак, вернее то, что у них так называлось — снова стакан сока, на этот раз абрикосового, и вроде небольшой кусочек яичницы, распробовать который я даже не успела.
После еды мы закончили с поклоном, но занятия продолжились. Нас посадили за парты, и снабдили перьями, чернильницами и свитками плотной бумаги. И мы начали записывать под диктовку фразы, которыми правители разных стран обмениваются при встрече, правила приема делегаций таких народов, как эльфы, дриады, гномы и даже тролли. Хотя, как я поняла, величайшим почтением для последних было бы полное отсутствие всяких правил и церемоний. Я снова ощутила себя на лекции в душной аудитории под монотонную речь преподавателя и начала засыпать. Правда, в этот раз меня постоянно отвлекали кляксы на бумаге и доводило до нервной почесухи свойство пера то оставлять на бумаге жирную черту, то полностью терять способность к оставлению вообще каких бы то ни было следов. Сомневаюсь, что позже я пойму хоть строчку из написанного.
Избавила меня от мучений девушка из кухни, которая прислуживала за завтраком, принеся радостную весть о том, что обед готов.
— Спасибо. Накрывайте на стол — мы сейчас будем.
Девушка ушла, а Парадикта жестом дала нам понять, что мы должны оставаться на местах, и продолжила.
— Девочки, теперь каждое утро у нас будут проходить занятия тут, за исключением уроков верховой езды (Я хмыкнула, представив здесь уроки верховой езды). После обеда у вас будет два часа на сон, а потом, до ужина самостоятельные занятия в библиотеке, — она указала на дверь, которую я сначала не заметила. — На этих занятиях я присутствовать не буду, но время от времени буду проверять вас и отвечать на вопросы, поэтому увильнуть, — она посмотрела на меня, — не получится. Ну и последнее: до завтра вы должны выучить сегодняшнюю лекцию.
Я глянула на свиток, спускавшийся до пола, и вздохнула так громко, что Парадикта посмотрела на меня с укоризной, а Анька с какой-то снисходительной улыбкой.
Ну обед, к моей радости, все-таки напоминал обед: огуречный салат, суп, в котором почти ничего не плавало, немного риса и куриное мясо, ну и конечно сок. Все это подавалось по порядку, только после того, как все съедали предыдущее блюдо, и сопровождалось сменой столовых приборов, так что обед затянулся.
Когда нас отпустили, я быстро поднялась наверх, сняла туфли, дурацкий венок и прямо в платье завалилась на кровать. Заснула моментально несмотря на неудобную кровать: я привыкла дома спать одна на двуспальной кровати, и эта стандартная «больничная» койка казалась мне узкой.
— Эль Ольга! Эль Ольга! Проснитесь!
Я открыла глаза и увидела перед собой взволнованное лицо Рины.
— Мы проспали.
— Как проспали? Что? — я вскочила на ноги.
— Мы проспали ваши занятия. Сейчас уже время ужина. Надо торопиться, а то госпожа Парадикта будет недовольна.
— Почему "мы"?
Рина опустила глаза и замолчала.
— Рина!
— Я пришла вас будить, когда другие Эль уже ушли, — тихо начала она. — В комнате было так тихо, а вы так хорошо спали, и я решила дать вам поспать еще пару минут и присела на кровать… Наверное, я заснула…
— По-моему, не «наверное». И что нам будет?
— Если вы не опоздаете на ужин, ничего. Если, конечно, кто-нибудь не проговорится.
— Тогда пошли, — я не испытывала никаких угрызений совести, от того, что пропустила занятия: студенческая жизнь полностью истребила у меня это чувство. Но слушать еще одну порцию наставлений мне не хотелось.
— Подождите. А прическа?
— Давай, — я подала ей венок и шпильки, а сама быстро начала расчесываться, безжалостно выдергивая спутанные волосы.
Рина быстро закрепила венок и разгладила слегка помятое платье.
— Ну как? — спросила я.
— Хорошо, — улыбнулась Рина и мы быстро выбежали из комнаты как раз вовремя, чтобы незаметно затесаться в стайку девушек, идущих из библиотеки на кухню.
— Парадикта заходила? — шепнула я Аньке, поравнявшись с ней.
— Да, в самом начале. Я ей сказала, что ты сейчас спустишься.
— Спасибо, — выдохнула я.
— А ты где была?
— Проспала, — Анька снова улыбнулась своей снисходительной улыбкой, и меня это уже начинало бесить, но я все-таки была ей благодарна за ее «пособничество» и быстро подавила раздражение.
После ужина, который тоже не оправдал моих надежд, нам было настойчиво предложено прогуляться, и все девушки вышли на улицу. В отличие от других, я сразу проснулась в комнате, поэтому вид дома снаружи стал для меня открытием. Спустившись по широким ступеням, ведущим от двери, мы как будто сразу очутились в лесу: высокие деревья резко выросли со всех сторон, и моим глазам предстал красивый парк с дорожками, выложенными тем же камнем, что и дом. Здесь царил полумрак и было как-то уютно и, несмотря на холодный ветер, тепло. Я отошла подальше от дома и повернулась, чтобы разглядеть фасад. То, что я обнаружила, несколько меня огорчило. Как оказалось, мы жили в левом крыле огромного дома, которое являлось своеобразной пристройкой и было на один этаж ниже, чем остальное здание. Более того, парк тоже делился на две части: нашу и королевскую, и между нашим крылом и Домом начиналась живая изгородь из какого-то колючего растения высотой около трех метров, так что заглянуть через нее или перелезть нечего было и думать. Я заметила, что нас стараются держать подальше от правителя и принимают все соответствующие меры. Если бы я не видела этой изгороди, может мне и не понадобилось бы на другую сторону, но теперь мне во что бы то ни стало захотелось туда попасть.
Всю жизнь мне приходилось сдерживаться: быть паинькой в детском саду, потому что там работала мамина знакомая, потом в школе, чтобы получить медаль, теперь в универе, чтобы не выгнали… Но сейчас мне ничего не мешало позволить себе немного «пошалить», ведь отправить меня восвояси раньше срока они не могли, а до конца я сама задерживаться не собиралась. Да и эти охранные меры лишь подстегнули мое любопытство.
Я пробрела вдоль изгороди и не обнаружила ни калитки, ни лаза. Зато в конце парка были ворота из красивого блестящего черного металла, как будто чугун покрыли лаком. Я провела пальцем по узору на створке и ощутила чужое присутствие: от неожиданности я обернулась, но никого не увидела. Ощущение пропало, а вместе с ним и желание находиться в этом месте, поэтому я быстро пошла обратно. Еще у дома я заметила, что живая изгородь у крайней стены нашей пристройки идет не перпендикулярно, а является ее продолжением, а значит парк гораздо шире, чем дом. Пройдя до конца парка я снова наткнулась на стену и пошла к дому вдоль этой стены, но ни калитки, ни новых ворот не нашла. Пока я, как сумасшедшая, носилась по парку, другие девушки неспешно прогуливались по дорожкам. Я заметила, как Диана показала на меня, что-то прошептала Лориэль, и обе захихикали. Уже подходя к дому, я увидела Аньку, читающую на скамье фантастику. Я тоже любила почитать, но почему-то после того, как я сюда попала, фантастику читать не хотелось — тут и так было чему удивляться.
— Что у тебя с платьем?
— Что? — я огляделась. Подол моего платья украшала огромная дыра. — Блин, что делать?
— Да никто не заметит.
— Уже заметили, — я подобрала подол и, громко топая, направилась в комнату.
Нет, ну почему я не могу сделать хоть что-то по-человечески?
Уже засыпая, я вспомнила, что не выучила лекцию Парадикты, а значит завтра предстоит новый нагоняй.
Глава 4
— Присаживайтесь, — и Парадикта пошла по периметру зала, зажигая свечой небольшие светильники вдоль стен.
Парты стояли в один ряд, и пока Лориэль и Диана выясняли, кто сядет посередине, я заняла это место просто, чтобы позлить их, хотя сидеть здесь мне совсем не хотелось.
— Итак, начнем занятие, — Парадикта встала перед нами, — Как вы думаете, в чем главная задача королевы?
Все молчали. Мне в голову никаких мыслей, которые можно было бы высказать вслух и не упасть в глазах присутствующих еще ниже (хотя казалось бы, куда еще ниже), не приходило.
— Ну, как минимум, она должна олицетворять все самое лучшее, что может быть в женщине… — продолжала Парадикта.
Я подперла лицо кулаком и вся сосредоточилась на борьбе со сном, так что дальнейший смысл речи от меня ускользнул.
— Ольга! — громкий хлопок ладони по моему столу заставил меня подскочить. Я посмотрела на нашу наставницу затуманенным взглядом. Сколько я проспала осталось для меня загадкой, но судя лучам солнца, начинающим пробиваться сквозь щелки между занавесками около получаса. Все девушки стояли в середине зала. Я хихикнула — наверное, Парадикта пригласила всех выйти в центр зала, и только тогда обнаружила, что я сплю.
— Не вижу ничего смешного! Встань рядом со всеми!
— Что мы делаем? — шепотом спросила я Аньку.
— Учим Большой поклон.
Пока Парадикта показывала этот самый поклон я пялилась в окно: мне показалось, что там кто-то есть.
— Ольга, ты первая.
Мой мозг, занятый переработкой «оконной» информации, не сразу уловил смысл ее слов. Я посмотрела вокруг — все ждали — да, я поняла правильно.
Я медленно вышла вперед, не имея не малейшего понятия о том, что от меня ждут.
— Быстрее.
Тут я припомнила поклоны на балу — это все, что мне пришло на ум — и повторила примерно то, что делали девочки тогда.
— Нет. Не то. Ты должна серьезнее относиться к своему положению.
Я услышала, как Диана хмыкнула. Если у нее и возникали какие-то опасения насчет моей конкурентоспособности, то сейчас они полностью отпали. Я встала на свое место сконфуженная и злая.
— Лориэль.
Она прошла мимо меня, смерив презрительным взглядом, и начала поклон. Именно начала, так как длился он, по моим меркам как-то долго.
Лориэль сделала скользящий шаг вправо и подняла руку, потом медленно, делая кистью витееватые движения, опустила ее. После этого она сделала такой же шаг влево и, подняв на этот раз левую руку, сделала собственно поклон, медленно и низко присев. Потом также медленно встала и подняла голову.
— Хорошо, но не достаточно.
Лориэль надулась, сразу превратившись из гордой леди в девчонку, которую дернули за косичку в детском саду. Я же испытывала мстительное удовольствие от ее разочарования.
— Диана, — Парадикта сделала жест рукой, приглашая ее на середину.
Дальше время тянулось, как экспандер в руках младенца, то есть практически стояло на месте. Мы по очереди повторяли один и тот же поклон целый час, а Парадикте каждый раз что-то не нравилось: то рука низко, то высоко, то шаг слишком большой, то маленький, то некрасиво сели… Мы повторяли его поодиночке, по двое, впятером… Все это нагоняло на меня такую тоску, что я была готова заснуть не то что на парте, но и стоя, и во время поклона. Радовало одно: к Лориэль и Диане Прадикта придиралась не меньше, чем ко мне.
Через некоторое время, когда я окончательно отупела от бесконечных повторений, в комнату вошли наши служанки и принесли на подносах второй завтрак, вернее то, что у них так называлось — снова стакан сока, на этот раз абрикосового, и вроде небольшой кусочек яичницы, распробовать который я даже не успела.
После еды мы закончили с поклоном, но занятия продолжились. Нас посадили за парты, и снабдили перьями, чернильницами и свитками плотной бумаги. И мы начали записывать под диктовку фразы, которыми правители разных стран обмениваются при встрече, правила приема делегаций таких народов, как эльфы, дриады, гномы и даже тролли. Хотя, как я поняла, величайшим почтением для последних было бы полное отсутствие всяких правил и церемоний. Я снова ощутила себя на лекции в душной аудитории под монотонную речь преподавателя и начала засыпать. Правда, в этот раз меня постоянно отвлекали кляксы на бумаге и доводило до нервной почесухи свойство пера то оставлять на бумаге жирную черту, то полностью терять способность к оставлению вообще каких бы то ни было следов. Сомневаюсь, что позже я пойму хоть строчку из написанного.
Избавила меня от мучений девушка из кухни, которая прислуживала за завтраком, принеся радостную весть о том, что обед готов.
— Спасибо. Накрывайте на стол — мы сейчас будем.
Девушка ушла, а Парадикта жестом дала нам понять, что мы должны оставаться на местах, и продолжила.
— Девочки, теперь каждое утро у нас будут проходить занятия тут, за исключением уроков верховой езды (Я хмыкнула, представив здесь уроки верховой езды). После обеда у вас будет два часа на сон, а потом, до ужина самостоятельные занятия в библиотеке, — она указала на дверь, которую я сначала не заметила. — На этих занятиях я присутствовать не буду, но время от времени буду проверять вас и отвечать на вопросы, поэтому увильнуть, — она посмотрела на меня, — не получится. Ну и последнее: до завтра вы должны выучить сегодняшнюю лекцию.
Я глянула на свиток, спускавшийся до пола, и вздохнула так громко, что Парадикта посмотрела на меня с укоризной, а Анька с какой-то снисходительной улыбкой.
Ну обед, к моей радости, все-таки напоминал обед: огуречный салат, суп, в котором почти ничего не плавало, немного риса и куриное мясо, ну и конечно сок. Все это подавалось по порядку, только после того, как все съедали предыдущее блюдо, и сопровождалось сменой столовых приборов, так что обед затянулся.
Когда нас отпустили, я быстро поднялась наверх, сняла туфли, дурацкий венок и прямо в платье завалилась на кровать. Заснула моментально несмотря на неудобную кровать: я привыкла дома спать одна на двуспальной кровати, и эта стандартная «больничная» койка казалась мне узкой.
— Эль Ольга! Эль Ольга! Проснитесь!
Я открыла глаза и увидела перед собой взволнованное лицо Рины.
— Мы проспали.
— Как проспали? Что? — я вскочила на ноги.
— Мы проспали ваши занятия. Сейчас уже время ужина. Надо торопиться, а то госпожа Парадикта будет недовольна.
— Почему "мы"?
Рина опустила глаза и замолчала.
— Рина!
— Я пришла вас будить, когда другие Эль уже ушли, — тихо начала она. — В комнате было так тихо, а вы так хорошо спали, и я решила дать вам поспать еще пару минут и присела на кровать… Наверное, я заснула…
— По-моему, не «наверное». И что нам будет?
— Если вы не опоздаете на ужин, ничего. Если, конечно, кто-нибудь не проговорится.
— Тогда пошли, — я не испытывала никаких угрызений совести, от того, что пропустила занятия: студенческая жизнь полностью истребила у меня это чувство. Но слушать еще одну порцию наставлений мне не хотелось.
— Подождите. А прическа?
— Давай, — я подала ей венок и шпильки, а сама быстро начала расчесываться, безжалостно выдергивая спутанные волосы.
Рина быстро закрепила венок и разгладила слегка помятое платье.
— Ну как? — спросила я.
— Хорошо, — улыбнулась Рина и мы быстро выбежали из комнаты как раз вовремя, чтобы незаметно затесаться в стайку девушек, идущих из библиотеки на кухню.
— Парадикта заходила? — шепнула я Аньке, поравнявшись с ней.
— Да, в самом начале. Я ей сказала, что ты сейчас спустишься.
— Спасибо, — выдохнула я.
— А ты где была?
— Проспала, — Анька снова улыбнулась своей снисходительной улыбкой, и меня это уже начинало бесить, но я все-таки была ей благодарна за ее «пособничество» и быстро подавила раздражение.
После ужина, который тоже не оправдал моих надежд, нам было настойчиво предложено прогуляться, и все девушки вышли на улицу. В отличие от других, я сразу проснулась в комнате, поэтому вид дома снаружи стал для меня открытием. Спустившись по широким ступеням, ведущим от двери, мы как будто сразу очутились в лесу: высокие деревья резко выросли со всех сторон, и моим глазам предстал красивый парк с дорожками, выложенными тем же камнем, что и дом. Здесь царил полумрак и было как-то уютно и, несмотря на холодный ветер, тепло. Я отошла подальше от дома и повернулась, чтобы разглядеть фасад. То, что я обнаружила, несколько меня огорчило. Как оказалось, мы жили в левом крыле огромного дома, которое являлось своеобразной пристройкой и было на один этаж ниже, чем остальное здание. Более того, парк тоже делился на две части: нашу и королевскую, и между нашим крылом и Домом начиналась живая изгородь из какого-то колючего растения высотой около трех метров, так что заглянуть через нее или перелезть нечего было и думать. Я заметила, что нас стараются держать подальше от правителя и принимают все соответствующие меры. Если бы я не видела этой изгороди, может мне и не понадобилось бы на другую сторону, но теперь мне во что бы то ни стало захотелось туда попасть.
Всю жизнь мне приходилось сдерживаться: быть паинькой в детском саду, потому что там работала мамина знакомая, потом в школе, чтобы получить медаль, теперь в универе, чтобы не выгнали… Но сейчас мне ничего не мешало позволить себе немного «пошалить», ведь отправить меня восвояси раньше срока они не могли, а до конца я сама задерживаться не собиралась. Да и эти охранные меры лишь подстегнули мое любопытство.
Я пробрела вдоль изгороди и не обнаружила ни калитки, ни лаза. Зато в конце парка были ворота из красивого блестящего черного металла, как будто чугун покрыли лаком. Я провела пальцем по узору на створке и ощутила чужое присутствие: от неожиданности я обернулась, но никого не увидела. Ощущение пропало, а вместе с ним и желание находиться в этом месте, поэтому я быстро пошла обратно. Еще у дома я заметила, что живая изгородь у крайней стены нашей пристройки идет не перпендикулярно, а является ее продолжением, а значит парк гораздо шире, чем дом. Пройдя до конца парка я снова наткнулась на стену и пошла к дому вдоль этой стены, но ни калитки, ни новых ворот не нашла. Пока я, как сумасшедшая, носилась по парку, другие девушки неспешно прогуливались по дорожкам. Я заметила, как Диана показала на меня, что-то прошептала Лориэль, и обе захихикали. Уже подходя к дому, я увидела Аньку, читающую на скамье фантастику. Я тоже любила почитать, но почему-то после того, как я сюда попала, фантастику читать не хотелось — тут и так было чему удивляться.
— Что у тебя с платьем?
— Что? — я огляделась. Подол моего платья украшала огромная дыра. — Блин, что делать?
— Да никто не заметит.
— Уже заметили, — я подобрала подол и, громко топая, направилась в комнату.
Нет, ну почему я не могу сделать хоть что-то по-человечески?
Уже засыпая, я вспомнила, что не выучила лекцию Парадикты, а значит завтра предстоит новый нагоняй.
Глава 4
Я уже пять минут крутилась перед зеркалом, чрезвычайно себе нравилась и первый раз за эту трудную неделю чувствовала себя в это раннее утро вполне сносно. Впервые я ждала занятий с нетерпением: сегодня был первый урок верховой езды. Мне всегда нравились лошади, и я скорее предпочла бы ездить на шустрой кобылке, чем на четырехколесном мерине. Но в наше время новых технологий покататься на лошади можно было или на площади, или в загородном клубе, и то и другое стоило непомерно дорого.
Сегодня утром я выяснила, что мне, как самой непутевой кандидатке, досталась и самая непутевая помощница. Рина проспала, и впопыхах вместо моего костюма для верховой езды принесла чужую одежду — мужскую. Времени же на поиски другой не оставалось. Другие девушки сейчас стояли в черных немного свободных брючках из плотной ткани, белых облегающих блузках и черных жакетиках, на ногах были длинные сапоги без каблука, на руках — кожаные перчатки, на голове — шляпка с перышком. Кроме того, на широком поясе крепилось что-то вроде юбки-занавески (кажется, это называется амазонкой). Я же больше походила на парня-бродягу, правда чистого и аккуратного. Штаны оказались мне велики (что естественно), поэтому пришлось натянуть свои джинсы: к слову сказать, моя вынужденная низкокалорийная диета принесла свои плоды — я сбросила лишние пару килограммов: и штаны впервые за много месяцев застегнулись без проблем, нигде не давили и смотрелись просто отлично. Рубашку я все же одела, подкатав рукава и заправив в джинсы, а чтобы просторная рубаха не открывала всем окружающим панорамный обзор моих прелестей, я надела бюстгалтер — еще одно благо цивилизации, захваченное из дома. Сапоги, Рина, как ни странно, принесла мои, так что кроссовки или туфли одевать на пришлось, а вот от перчаток, шляпки и жакета, равно как и от «занавески» пришлось отказаться. Но тем не менее, выглядела я прекрасно, совсем так, как когда-то мечтала.
Рина стояла рядом, опустив глаза и ожидая каждую секунду моего гневного крика. В первый момент, увидев «мою» сегодняшнюю одежду я начала было возмущаться жадностью правителя, пожалевшего денег на приличную одежду для будущих невесток, но посмотрев на других девушек, на виноватое лицо моей помощницы, я замолчала. Зато захныкала Рина.
— Эль Ольга. Я не специально. Простите меня. Давайте я сбегаю и принесу то, что нужно. Я не понимаю, как это получилось.
Но я уже успела рассмотреть одежду и осталась ею довольна.
— Не надо.
— Ну давайте. Я успею.
— Рина! Меня устраивает.
Она замолчала, но глаза не поднимала.
Лориэль с призрением посмотрела на меня: в ее взгляде ясно читалось: "Что с нее возьмешь?". Но как раз ее мнение меня мало волновало, собственно, в данный момент меня вообще мало волновало чье-то мнение. Странно. Раньше я так сильно переживала, если кто-то говорил что-то неодобрительное относительно моей прически, одежды или поступка, сейчас же я ощущала все большую свободу от других. Я не пробыла здесь и недели, но остро ощущала, что меняюсь со скоростью света: я никогда не позволяла себе дерзить учителям (как я делала в случае с Парадиктой), всегда стремилась с самого начала завоевать хорошее отношение в коллективе, что не скажешь о моем настоящем положении… Здесь же я ощущала себя хозяйкой, независимой, не нуждающейся в ком-то еще, вольной выбирать и наделенной силой, которая мне позволяет эту роскошь самодостаточности.
Сама Лориэль была великолепна: я даже залюбовалась ею, снова ощущая себя самой обычной и непрезентабельной. Но отогнала от себя эти мысли, подбадривая тем, что я просто другая.
Другие девочки уже собрались и потянулись к выходу. При ходьбе я поняла, что длинные сапоги совсем не такие удобные, да и шли они мне куда меньше, чем другим девочкам, наделенным более длинными ногами. Эти кожаные чулки мешали ногам сгибаться, так что по лестнице я спустилась с большим трудом, сильно отстав от других. В голову закралась мысль о том, что Рина заодно перепутала и сапоги, так как другим они, по-видимому, не доставляли особых неудобств.
Выйдя на улицу за Парадиктой, мы прошли вдоль той самой ограды, что являлась продолжением стены нашей «пристройки», и остановились, почти дойдя до конца. Парадикта достала из кармана связку ключей, отделила от нее металлический крючок примерно пятнадцати сантиметров и, присмотревшись к стене, подцепила им кусочек колючей изгороди. За ним оказался простой засов крошечных размеров, видимо просто для того, чтобы дверь сама не открылась от ветра. Значит находится на территории конюшен не возбранялось, но, судя по всему, и не приветствовалось. Меня вдруг осенило: а что, если и между «нашей» половиной и половиной венценосных «соседей» есть такая же замаскированная дверка? Надо будет поискать. Парадикта потянула за ручку рядом с засовом и отворила деревянную, но добротную дверь и отошла в сторону, пропуская нас вперед.
— Кстати, Ольга, позволь спросить, во что ты одета? — вдруг спохватилась Парадикта.
— Я пролила на свою одежду сок, и уже не было времени посылать Рину за другой, — озвучила я придуманную в процессе одевания версию.
— Ладно, сегодня так, но в следующий раз не пущу на занятия.
— Извините, — промямлила я, радуясь в душе, что Парадикта удовлетворилась моим ответом.
Мы очутились на большой травянистой площадке, огороженной такой же живой изгородью, хотя я не сомневалась, что за ней скрывается каменная кладка. Справа были конюшни, из которых доносилось ржание, но туда я взглянула только мельком, так как прямо передо мной был огромный загон, где носились несколько великолепных лошадей горчичного цвета с белыми гривами. Тонконогие, грациозные, сильные, они просто притягивали взгляд. Я наверное долго и увлеченно на них пялилась, потому что откликнулась только тогда, когда Анька уже кричала мне в ухо.
— Эй, ты что уснула? Оля! Пошли! — и она дернула меня за рукав.
— Что? А да, пошли, — согласилась я. — А куда?
— Туда, — и она указала в направлении конюшен, из которых два парня выводили крепких, красивых, но разномастных лошадок — они не шли ни в какое сравнение с красавцами в загоне.
Когда ко мне подвели мою лошадь, черную с белой стрелкой на голове и небольшими отметинам на ногах, я увидела, какая она огромная, высокая, и мне категорически расхотелось на нее лезть.
— А нам обязательно уметь ездить на лошади? — я задала этот вопрос скорее для того, чтобы как-то отвлечься, так как прекрасно знала ответ, да и сама, несмотря на страх, хотела попробовать.
— Да, — отрезала Парадикта. — Девочки, к каждой из вас на время занятия будет приставлен помощник, который поможет научиться держаться в седле.
Лориэль и Диана хмыкнули. Они судя по всему это и так умели.
— Я знаю, что вы умеете. Но вам тоже не помешает практика.
Диана только еще выше подняла голову и без промедления ловко вскочила на серую лошадку. Ее примеру последовали Лориэль и Лара, мы же с Анькой остались стоять на земле.
— Здравствуйте, — ко мне подошел парень лет семнадцати, но высокий и сильный для своих лет. — Я Нир, я буду вам сегодня помогать.
— Ольга, — представилась я.
— Я знаю, Эль, — он слегка поклонился.
Меня, если честно, слегка напрягало это дурацкое церемонное обращение, так как Эль, госпожой или кем-то там еще я себя не ощущала.
— Вы раньше никогда не ездили на лошади?
— Нет.
— Тогда давайте немного отойдем в сторону, чтобы никому не мешать.
"Стороной" оказался небольшой закуток между конюшней и загоном почти на противоположной стороне всей площадки. Отсюда я уже не видела ни Парадикты, ни других девушек и чувствовала себя зверем, попавшим в капкан. Ощущение усилилось, когда на месте Нира появился давешний наглый ухмыляющийся тип, который довольно скалился, смотря на меня.
— А где Нир? И что, — я запнулась, — здесь делаете?
— Работаю.
Странно, у них что, конюхи по балам ходят? Да и не похож он на прислугу — слишком уж уверенно держится. Спросить я почему-то побоялась.
— Его срочно позвали и попросили меня подменить. Надеюсь, дама не против?
Дама была еще как против, но вслух я ничего не сказала. А он, видимо, приняв мое молчание за согласие, продолжил:
— Тогда начнем занятие. Сначала нужно научиться вскакивать на лошадь.
— Тонко подмечено, — хмыкнула я. — Вы часом не пророк?
Я почему-то не осмеливалась сказать ему «ты», смутно ощущая исходящую от него силу, но от колкости не удержалась. Тип оскалился еще больше.
— Как вы догадались? — притворно удивился он, — и уже вижу вас визжащей на скачущей лошади.
Я, как всегда, когда злилась, сузила глаза, но промолчала и сосредоточилась на объяснении дабы не допустить свершения "предсказания".
— Вы должны, — как ни в чем ни бывало продолжил он, — вставить ногу в стремя, опереться на лошадь и, подскочив, перекинуть вторую ногу через седло. Понятно?
Куда уж понятнее. Да только лошадь от объяснения ниже не стала. Я, немного помедлив, подошла к коняшке и положила руку на седло, посмотрев на него, как на недосягаемую высоту, резко выдохнула и поставила левую ногу в стремя. Мне почему-то казалось, что если я полностью перенесу вес на стремя, то седло соскочит и переедет на живот лошади. Но этого не произошло. Я почувствовала себя увереннее и, оперевшись на переднюю луку седла, перекинула ногу и очутилась в седле, довольно ощутимо припечатавшись к нему мягким местом. Наглый тип улыбался.
— А теперь выпрямитесь.
— Я сначала так привыкну, — осторожно проговорила я.
Привыкать было к чему: лошадь казалась мне огромной, абсолютно неустойчивой опорой, земля будто отдалилась на сотни километров от моей головы.
— Тогда я немного прогуляю лошадь, чтобы вы привыкали.
Я ничего не ответила, отчаянно пытаясь заставить себя не сжимать так судорожно луку седла и оторвать взгляд от лошадиной головы. Тут я почувствовала, что и без того шаткая опора начала терять устойчивость — лошадь пошла. Минуты две я не меняла положения, но потом осмелилась поднять глаза и даже поглядеть на типа, который, казалось, не замечал моего предынфарктного состояния. Лошадь шла медленно и аккуратно и некоторое время спустя я смогла позволить себе непозволительную роскошь — выпрямиться в седле. Так прогуливались мы довольно долго, пока я не почувствовала себя относительно уверенно.
— Может, немного ускоримся?
— Нет, — резко оборвала его я.
— Здравствуйте, — Лориэль подъехала к нам. — Сегодня прекрасная погода для прогулок верхом.
— Да, неплохая, — подтвердил тип.
— Знаете, я вообще- то хотела вас попросить о помощи.
— Да, конечно.
Боже мой, зачем он отпустил повод моей лошади?
— Мне не очень-то комфортно в седле, мне кажется нужно посильнее затянуть подпругу.
— Давайте я посмотрю, — он подал руку девушке, помогая спешится. Она оперлась на его плечо. Парень слегка присел, чтобы разглядеть, что случилось, а Лориэль аккуратно дотронулась до его плеча, указывая на ремешок.
Она что, с ним заигрывает? Или мне кажется? Как вообще Лориэль может заигрывать с конюхом? А если да, то какое мне дело?
— Красивая у тебя лошадка, Ольга, — спокойно проговорила девушка, расчесывая пальцами хвост моей кобылы.
Вдруг лошадь истошно заржала, если можно так выразиться, и понеслась со всех ног, точнее копыт. Я ошеломленная и перепуганная вцепилась в луку седла, но опора показалась мне ненадежной, так что за ворота я уже выезжала, судорожно обхватив лошадиную шею, и с голосовым сопровождением собственного исполнения. Лошадь неслась через зеленый луг несколько минут, а может часов (с ощущением времени, собственно, как и пространства, у меня сейчас были проблемы). Долго ли коротко ли,…его знает, но высокая трава кончилась, голос у меня сел, и уже в полном молчании мы неслись вдоль группы небольших озер. Очертания их я тогда запомнила смутно, может потому, что мы так быстро двигались, а может, потому, что я периодически закрывала глаза от страха. Когда мне начало казаться, что это никогда не кончится, я услышала стук копыт, в смысле еще один, кроме издаваемого моей собственной лошадью. Он быстро приближался. Я уже кое-как привыкнув к лошади, осмелилась обернуться: беловолосый тип мчался на лошади Лориэль сзади меня, волосы его развевались на ветру, а лицо приобрело решительное, упрямое выражение. Он почти поравнялся со мной и протянул руку.
— Дай руку, — его напускное раболепие как ветром сдуло.
Я помотала головой. Я чувствовала, что если отпущу хотя бы одну руку, то тут же рухну под ноги кобыле. Да они у меня настолько онемели, что разжать было бы просто проблематично, даже если захотеть. А мне почему-то не хотелось. Видимо, он это понял, потому что уже скакал почти вплотную к нам. Он отпустил руки и потянулся к моей талии, крепко обхватил меня и потянул на себя.
— Отпусти руки!
— Не могу, — прошептала я.
— Можешь!
— Нет.
Тогда тип притянул меня ближе и поцеловал в щеку. Я инстинктивно отпустила руки, чтобы дать ему пощечину. А он, пользуясь моментом, сильнее обхватил меня и выхватил из седла, перетащив на свою лошадь и аккуратно усадив перед собой в седло. Лошадь остановилась. Мы оба приходили в себя.
— Как ощущения? — поинтересовался он.
— Нормально, — пробормотала я, обняла его за шею и положила голову на плечо. Меня всю трясло, как будто я до сих пор скакала на полоумной лошади. А сейчас я почувствовала себя так спокойно и надежно, что быстро начала приходить в себя. Лошадь тронулась, и мы медленно поехали в сторону загона. Назад мы ехали гораздо дольше, что и говорить, с такой скоростью даже за небольшое количество времени можно уехать очень далеко. Я успела окончательно оклематься, но отпускать руки и поднимать голову не торопилась, все таки приятно почувствовать себя иногда нормальной девушкой, нуждающейся в чьей-то защите. Беловолосый тип тоже молчал и не убирал руки с моей талии.
— Приехали, — вдруг произнес он. И я обнаружила, что мы остановились рядом с воротами, ведущими на территорию Дома. Каким-то образом он умудрился слезть с лошади и протянул мне руки — я не отказалась, решив пока не изображать независимость (еще успею).
— Я же говорил, что увижу Вас, визжащей на скачущей лошади, — в голосе снова слышалась насмешка, а от сочувствия не осталось и следа.
Сегодня утром я выяснила, что мне, как самой непутевой кандидатке, досталась и самая непутевая помощница. Рина проспала, и впопыхах вместо моего костюма для верховой езды принесла чужую одежду — мужскую. Времени же на поиски другой не оставалось. Другие девушки сейчас стояли в черных немного свободных брючках из плотной ткани, белых облегающих блузках и черных жакетиках, на ногах были длинные сапоги без каблука, на руках — кожаные перчатки, на голове — шляпка с перышком. Кроме того, на широком поясе крепилось что-то вроде юбки-занавески (кажется, это называется амазонкой). Я же больше походила на парня-бродягу, правда чистого и аккуратного. Штаны оказались мне велики (что естественно), поэтому пришлось натянуть свои джинсы: к слову сказать, моя вынужденная низкокалорийная диета принесла свои плоды — я сбросила лишние пару килограммов: и штаны впервые за много месяцев застегнулись без проблем, нигде не давили и смотрелись просто отлично. Рубашку я все же одела, подкатав рукава и заправив в джинсы, а чтобы просторная рубаха не открывала всем окружающим панорамный обзор моих прелестей, я надела бюстгалтер — еще одно благо цивилизации, захваченное из дома. Сапоги, Рина, как ни странно, принесла мои, так что кроссовки или туфли одевать на пришлось, а вот от перчаток, шляпки и жакета, равно как и от «занавески» пришлось отказаться. Но тем не менее, выглядела я прекрасно, совсем так, как когда-то мечтала.
Рина стояла рядом, опустив глаза и ожидая каждую секунду моего гневного крика. В первый момент, увидев «мою» сегодняшнюю одежду я начала было возмущаться жадностью правителя, пожалевшего денег на приличную одежду для будущих невесток, но посмотрев на других девушек, на виноватое лицо моей помощницы, я замолчала. Зато захныкала Рина.
— Эль Ольга. Я не специально. Простите меня. Давайте я сбегаю и принесу то, что нужно. Я не понимаю, как это получилось.
Но я уже успела рассмотреть одежду и осталась ею довольна.
— Не надо.
— Ну давайте. Я успею.
— Рина! Меня устраивает.
Она замолчала, но глаза не поднимала.
Лориэль с призрением посмотрела на меня: в ее взгляде ясно читалось: "Что с нее возьмешь?". Но как раз ее мнение меня мало волновало, собственно, в данный момент меня вообще мало волновало чье-то мнение. Странно. Раньше я так сильно переживала, если кто-то говорил что-то неодобрительное относительно моей прически, одежды или поступка, сейчас же я ощущала все большую свободу от других. Я не пробыла здесь и недели, но остро ощущала, что меняюсь со скоростью света: я никогда не позволяла себе дерзить учителям (как я делала в случае с Парадиктой), всегда стремилась с самого начала завоевать хорошее отношение в коллективе, что не скажешь о моем настоящем положении… Здесь же я ощущала себя хозяйкой, независимой, не нуждающейся в ком-то еще, вольной выбирать и наделенной силой, которая мне позволяет эту роскошь самодостаточности.
Сама Лориэль была великолепна: я даже залюбовалась ею, снова ощущая себя самой обычной и непрезентабельной. Но отогнала от себя эти мысли, подбадривая тем, что я просто другая.
Другие девочки уже собрались и потянулись к выходу. При ходьбе я поняла, что длинные сапоги совсем не такие удобные, да и шли они мне куда меньше, чем другим девочкам, наделенным более длинными ногами. Эти кожаные чулки мешали ногам сгибаться, так что по лестнице я спустилась с большим трудом, сильно отстав от других. В голову закралась мысль о том, что Рина заодно перепутала и сапоги, так как другим они, по-видимому, не доставляли особых неудобств.
Выйдя на улицу за Парадиктой, мы прошли вдоль той самой ограды, что являлась продолжением стены нашей «пристройки», и остановились, почти дойдя до конца. Парадикта достала из кармана связку ключей, отделила от нее металлический крючок примерно пятнадцати сантиметров и, присмотревшись к стене, подцепила им кусочек колючей изгороди. За ним оказался простой засов крошечных размеров, видимо просто для того, чтобы дверь сама не открылась от ветра. Значит находится на территории конюшен не возбранялось, но, судя по всему, и не приветствовалось. Меня вдруг осенило: а что, если и между «нашей» половиной и половиной венценосных «соседей» есть такая же замаскированная дверка? Надо будет поискать. Парадикта потянула за ручку рядом с засовом и отворила деревянную, но добротную дверь и отошла в сторону, пропуская нас вперед.
— Кстати, Ольга, позволь спросить, во что ты одета? — вдруг спохватилась Парадикта.
— Я пролила на свою одежду сок, и уже не было времени посылать Рину за другой, — озвучила я придуманную в процессе одевания версию.
— Ладно, сегодня так, но в следующий раз не пущу на занятия.
— Извините, — промямлила я, радуясь в душе, что Парадикта удовлетворилась моим ответом.
Мы очутились на большой травянистой площадке, огороженной такой же живой изгородью, хотя я не сомневалась, что за ней скрывается каменная кладка. Справа были конюшни, из которых доносилось ржание, но туда я взглянула только мельком, так как прямо передо мной был огромный загон, где носились несколько великолепных лошадей горчичного цвета с белыми гривами. Тонконогие, грациозные, сильные, они просто притягивали взгляд. Я наверное долго и увлеченно на них пялилась, потому что откликнулась только тогда, когда Анька уже кричала мне в ухо.
— Эй, ты что уснула? Оля! Пошли! — и она дернула меня за рукав.
— Что? А да, пошли, — согласилась я. — А куда?
— Туда, — и она указала в направлении конюшен, из которых два парня выводили крепких, красивых, но разномастных лошадок — они не шли ни в какое сравнение с красавцами в загоне.
Когда ко мне подвели мою лошадь, черную с белой стрелкой на голове и небольшими отметинам на ногах, я увидела, какая она огромная, высокая, и мне категорически расхотелось на нее лезть.
— А нам обязательно уметь ездить на лошади? — я задала этот вопрос скорее для того, чтобы как-то отвлечься, так как прекрасно знала ответ, да и сама, несмотря на страх, хотела попробовать.
— Да, — отрезала Парадикта. — Девочки, к каждой из вас на время занятия будет приставлен помощник, который поможет научиться держаться в седле.
Лориэль и Диана хмыкнули. Они судя по всему это и так умели.
— Я знаю, что вы умеете. Но вам тоже не помешает практика.
Диана только еще выше подняла голову и без промедления ловко вскочила на серую лошадку. Ее примеру последовали Лориэль и Лара, мы же с Анькой остались стоять на земле.
— Здравствуйте, — ко мне подошел парень лет семнадцати, но высокий и сильный для своих лет. — Я Нир, я буду вам сегодня помогать.
— Ольга, — представилась я.
— Я знаю, Эль, — он слегка поклонился.
Меня, если честно, слегка напрягало это дурацкое церемонное обращение, так как Эль, госпожой или кем-то там еще я себя не ощущала.
— Вы раньше никогда не ездили на лошади?
— Нет.
— Тогда давайте немного отойдем в сторону, чтобы никому не мешать.
"Стороной" оказался небольшой закуток между конюшней и загоном почти на противоположной стороне всей площадки. Отсюда я уже не видела ни Парадикты, ни других девушек и чувствовала себя зверем, попавшим в капкан. Ощущение усилилось, когда на месте Нира появился давешний наглый ухмыляющийся тип, который довольно скалился, смотря на меня.
— А где Нир? И что, — я запнулась, — здесь делаете?
— Работаю.
Странно, у них что, конюхи по балам ходят? Да и не похож он на прислугу — слишком уж уверенно держится. Спросить я почему-то побоялась.
— Его срочно позвали и попросили меня подменить. Надеюсь, дама не против?
Дама была еще как против, но вслух я ничего не сказала. А он, видимо, приняв мое молчание за согласие, продолжил:
— Тогда начнем занятие. Сначала нужно научиться вскакивать на лошадь.
— Тонко подмечено, — хмыкнула я. — Вы часом не пророк?
Я почему-то не осмеливалась сказать ему «ты», смутно ощущая исходящую от него силу, но от колкости не удержалась. Тип оскалился еще больше.
— Как вы догадались? — притворно удивился он, — и уже вижу вас визжащей на скачущей лошади.
Я, как всегда, когда злилась, сузила глаза, но промолчала и сосредоточилась на объяснении дабы не допустить свершения "предсказания".
— Вы должны, — как ни в чем ни бывало продолжил он, — вставить ногу в стремя, опереться на лошадь и, подскочив, перекинуть вторую ногу через седло. Понятно?
Куда уж понятнее. Да только лошадь от объяснения ниже не стала. Я, немного помедлив, подошла к коняшке и положила руку на седло, посмотрев на него, как на недосягаемую высоту, резко выдохнула и поставила левую ногу в стремя. Мне почему-то казалось, что если я полностью перенесу вес на стремя, то седло соскочит и переедет на живот лошади. Но этого не произошло. Я почувствовала себя увереннее и, оперевшись на переднюю луку седла, перекинула ногу и очутилась в седле, довольно ощутимо припечатавшись к нему мягким местом. Наглый тип улыбался.
— А теперь выпрямитесь.
— Я сначала так привыкну, — осторожно проговорила я.
Привыкать было к чему: лошадь казалась мне огромной, абсолютно неустойчивой опорой, земля будто отдалилась на сотни километров от моей головы.
— Тогда я немного прогуляю лошадь, чтобы вы привыкали.
Я ничего не ответила, отчаянно пытаясь заставить себя не сжимать так судорожно луку седла и оторвать взгляд от лошадиной головы. Тут я почувствовала, что и без того шаткая опора начала терять устойчивость — лошадь пошла. Минуты две я не меняла положения, но потом осмелилась поднять глаза и даже поглядеть на типа, который, казалось, не замечал моего предынфарктного состояния. Лошадь шла медленно и аккуратно и некоторое время спустя я смогла позволить себе непозволительную роскошь — выпрямиться в седле. Так прогуливались мы довольно долго, пока я не почувствовала себя относительно уверенно.
— Может, немного ускоримся?
— Нет, — резко оборвала его я.
— Здравствуйте, — Лориэль подъехала к нам. — Сегодня прекрасная погода для прогулок верхом.
— Да, неплохая, — подтвердил тип.
— Знаете, я вообще- то хотела вас попросить о помощи.
— Да, конечно.
Боже мой, зачем он отпустил повод моей лошади?
— Мне не очень-то комфортно в седле, мне кажется нужно посильнее затянуть подпругу.
— Давайте я посмотрю, — он подал руку девушке, помогая спешится. Она оперлась на его плечо. Парень слегка присел, чтобы разглядеть, что случилось, а Лориэль аккуратно дотронулась до его плеча, указывая на ремешок.
Она что, с ним заигрывает? Или мне кажется? Как вообще Лориэль может заигрывать с конюхом? А если да, то какое мне дело?
— Красивая у тебя лошадка, Ольга, — спокойно проговорила девушка, расчесывая пальцами хвост моей кобылы.
Вдруг лошадь истошно заржала, если можно так выразиться, и понеслась со всех ног, точнее копыт. Я ошеломленная и перепуганная вцепилась в луку седла, но опора показалась мне ненадежной, так что за ворота я уже выезжала, судорожно обхватив лошадиную шею, и с голосовым сопровождением собственного исполнения. Лошадь неслась через зеленый луг несколько минут, а может часов (с ощущением времени, собственно, как и пространства, у меня сейчас были проблемы). Долго ли коротко ли,…его знает, но высокая трава кончилась, голос у меня сел, и уже в полном молчании мы неслись вдоль группы небольших озер. Очертания их я тогда запомнила смутно, может потому, что мы так быстро двигались, а может, потому, что я периодически закрывала глаза от страха. Когда мне начало казаться, что это никогда не кончится, я услышала стук копыт, в смысле еще один, кроме издаваемого моей собственной лошадью. Он быстро приближался. Я уже кое-как привыкнув к лошади, осмелилась обернуться: беловолосый тип мчался на лошади Лориэль сзади меня, волосы его развевались на ветру, а лицо приобрело решительное, упрямое выражение. Он почти поравнялся со мной и протянул руку.
— Дай руку, — его напускное раболепие как ветром сдуло.
Я помотала головой. Я чувствовала, что если отпущу хотя бы одну руку, то тут же рухну под ноги кобыле. Да они у меня настолько онемели, что разжать было бы просто проблематично, даже если захотеть. А мне почему-то не хотелось. Видимо, он это понял, потому что уже скакал почти вплотную к нам. Он отпустил руки и потянулся к моей талии, крепко обхватил меня и потянул на себя.
— Отпусти руки!
— Не могу, — прошептала я.
— Можешь!
— Нет.
Тогда тип притянул меня ближе и поцеловал в щеку. Я инстинктивно отпустила руки, чтобы дать ему пощечину. А он, пользуясь моментом, сильнее обхватил меня и выхватил из седла, перетащив на свою лошадь и аккуратно усадив перед собой в седло. Лошадь остановилась. Мы оба приходили в себя.
— Как ощущения? — поинтересовался он.
— Нормально, — пробормотала я, обняла его за шею и положила голову на плечо. Меня всю трясло, как будто я до сих пор скакала на полоумной лошади. А сейчас я почувствовала себя так спокойно и надежно, что быстро начала приходить в себя. Лошадь тронулась, и мы медленно поехали в сторону загона. Назад мы ехали гораздо дольше, что и говорить, с такой скоростью даже за небольшое количество времени можно уехать очень далеко. Я успела окончательно оклематься, но отпускать руки и поднимать голову не торопилась, все таки приятно почувствовать себя иногда нормальной девушкой, нуждающейся в чьей-то защите. Беловолосый тип тоже молчал и не убирал руки с моей талии.
— Приехали, — вдруг произнес он. И я обнаружила, что мы остановились рядом с воротами, ведущими на территорию Дома. Каким-то образом он умудрился слезть с лошади и протянул мне руки — я не отказалась, решив пока не изображать независимость (еще успею).
— Я же говорил, что увижу Вас, визжащей на скачущей лошади, — в голосе снова слышалась насмешка, а от сочувствия не осталось и следа.