– Давайте переменим тему, – предложила Элизабет. – От всех этих разговоров о бунтах и революциях у меня совсем пропал аппетит.
– Правильно, – поддержал ее граф. – Меня-то это не очень волнует. Но если тебе не нравятся наши разговоры, возвращайся в Лондон.
– Я бы с удовольствием это сделала, если бы вы согласились с тем, что ваш наследник – Луи.
– Разве Изабелла выбрала его? – Граф поднял густую седую бровь.
– О, это нечестно, – воскликнул Джеймс. – Я первым сделал предложение. И она сказала, что даст мне ответ.
– Я так сказала? – удивилась Белла и чуть не расплескала суп.
– Моя дорогая, ты, кажется, подавилась? – Роберт подмигнул ей и осторожно похлопал ее по спине.
– Нет, просто горячо.
Граф внимательно наблюдал за ней.
– Ну, дитя, у тебя, кажется, два жениха, готовых сражаться за твою руку.
– Три, – уточнил Роберт.
– Выходит, третий – ты, поскольку Эдуард говорит, что он не принимает в этом участия.
– Да, это я, – сказал Роберт. – И мое предложение принято. Разумеется, если вы согласны.
– Черт тебя возьми! – воскликнул Луи. У Джеймса отвисла челюсть, а Эдуард удивленно поднял брови – он был слишком благовоспитан, чтобы позволить себе хоть какое-то замечание.
– Что ж, я желаю вам обоим счастья, – сказала Элизабет. – Но это ничего не меняет, так как наследник – Луи.
– Почему ты так решила? – осведомился его светлость.
– Вам прекрасно известно, что он старший. И вы не имеете права по прихоти отдать наследство девочке, которая только что перестала посещать классную комнату.
– Я могу поступать так, как пожелаю.
– Я не поверю, что кто-либо в своем уме передаст поместье этому юному шалопаю. Он через полгода разорит его. Это невыносимо. Луи, мы уедем завтра же утром и поговорим с нашими адвокатами. Посмотрим, у кого права.
– Если уж речь зашла о правах, – вмешался Эдуард, – то у меня более веские притязания, но я и не помышляю добиваться своего против воли его светлости. Он достаточно ясно выразил свое желание. – Повернувшись к брату, сидевшему рядом, Эдуард сказал: – Роб, прими мои поздравления. Желаю тебе счастья.
Он произнес это тихо и сдержанно, но Белла, взглянув на него, была поражена, когда увидела суровый блеск его глаз, чего никогда раньше не замечала. Он рассержен? Но на кого? На Роберта или на нее?
Его светлость переводил взгляд с одного на другого и криво улыбался. Было такое впечатление, что он получает от всего удовольствие.
– Роберт, после ужина мы побеседуем в библиотеке.
Кажется, наступил конец обсуждениям, и Белла, невыразимо обрадованная тем, как все сложилось, начала обдумывать поездку в Лондон. Только бы граф позволил ей это. В душе она молилась, чтобы позволил.
– Кузина Элизабет, пожалуйста, расскажите нам все последние лондонские пикантные новости, – попросила она. – И про фасоны тоже.
Элизабет с удовольствием это сделала, не забывая упомянуть свои связи при дворе, а также что принц-регент сказал Колетт и как ее дочь «обставила» других фавориток регента. Она говорила и о предстоящем светском сезоне.
– В прошлом году было столько празднеств в связи с окончанием войны и возвращением Веллингтона! Город бурлил все лето. Этот сезон, я уверена, будет спокойнее.
– Вы так думаете? – спросила немного разочарованная Белла.
– Да, но все важные особы будут, можешь не сомневаться. Я собираюсь дать бал для Колетт, на котором обещал появиться принц. И, разумеется, нас пригласят на свадьбу принцессы Шарлотты. Ради этого в Лондон съедутся все.
– Если бы принц не был женат на этой эксцентричной Каролине, – тихо произнес Роберт на ухо Белле, – уверен, что Элизабет постаралась бы сделать из Колетт королеву.
– Не может быть, – тоже шепотом ответила Белла.
– О чем вы там шепчетесь? – недовольным тоном спросила Элизабет. – Это недопустимо в обществе.
– Виноват, – сказал с улыбкой Роберт. – Просто мы любезничаем. Вы же понимаете.
Элизабет презрительно хмыкнула, а Белла бросила взгляд на деда, но тот сидел в кресле и добродушно улыбался, словно кругом царили мир и благодать.
Когда закончилась трапеза, Белла и Элизабет удалились в гостиную пить чай. Тут-то Элизабет дала выход своему гневу.
– Вы все с ума посходили, – сказала она. – А у графа старческое слабоумие. Это установит любой суд.
– Ой, миледи, умоляю вас не обращаться в суд. Это ужасно расстроит его светлость, а он ведь старый.
– Именно это я и сделаю. Ему нельзя позволить так поступить, а тебе лучше смириться. Даже если его светлость сможет разорвать майорат, никто из здравомыслящих людей не представит себе капитана Хантли наследником. Он – хлыщ, ничтожество и стал капитаном только потому, что мой отец купил ему патент на этот чин. Иначе он никогда не поднялся бы выше прапорщика.
– Он не хлыщ и доблестно служил. Сам Веллингтон его хвалил.
– Вы чересчур рьяно его защищаете, мисс.
– А почему мне его не защищать? В конце концов, мы помолвлены.
К ним вскоре присоединились Луи, Джеймс и Эдуард, а Роберт, вероятно, был у деда. Белла предложила всем чай, заставляя себя говорить спокойным голосом.
В комнату наконец вошел Роберт и сообщил, что его светлость решил лечь спать, поэтому если кто-либо хочет продолжить спор, то пусть подождет до утра. Элизабет удалилась в угол комнаты и подозвала к себе Луи. Они явно обсуждали, как сорвать планы графа.
Белла попыталась завязать разговор с оставшимися около нее тремя мужчинами, но они не были расположены к праздной беседе. Тогда она подошла к фортепьяно и принялась играть. Роберт встал рядом и начал напевать мелодию, которую она играла, потом предложил спеть вместе.
– Хорошо, – согласилась Белла, хотя предпочла бы, чтобы он рассказал ей, о чем договорился с дедом.
Они спели дуэтом, и Белла обнаружила, что у него очень приятный голос. Когда песня закончилась, он нагнулся к ней и прошептал:
– Все хорошо.
Пальцы Беллы перебирали клавиши, чтобы заглушить их голоса.
– Что он сказал о моей поездке в Лондон?
– Я его не спросил.
– Как «не спросил»? – едва не выкрикнула Белла.
– Тише. Он сразу сообразил бы, что этот план мы придумали вместе. Он ведь не дурак, правда?
– Да, но что же нам делать?
– Я попрошу маму, а она попросит его. Что может быть естественнее – она приглашает тебя провести с ней время.
Красивые карие глаза Беллы засветились от радости.
– Роберт, какой ты умный! Но захочет ли кузина Генриетта?
– Конечно, захочет. Как же ей не познакомиться с будущей невесткой?
– Но она ведь потом узнает, что все это уловка.
– Не узнает. Мама – прелесть, и я ее люблю, но у нее есть один недостаток: она не умеет хранить секреты, поэтому мы ей ничего не скажем.
– Но ей придется сказать, когда в конце сезона мы расторгнем помолвку.
– Вот тогда она и узнает, но нет смысла говорить об этом раньше времени. И мама будет вести себя более непринужденно.
Белла немного испугалась, так как ее обман грозил распространиться за пределы Уэстмера.
– Ой, Роберт, я не уверена…
– Ты что, хочешь все отменить? Я не стану тебя отговаривать. В конце концов, это была твоя идея, но если ты останешься здесь, то его светлость продолжит принуждать тебя принять решение, а Джеймс и Луи будут тебе постоянно докучать.
Она вздрогнула.
– Нет, я этого не вынесу. Спасибо, Роберт, огромное спасибо.
Он поднес ее руку к губам и с улыбкой прошептал:
– Завтра я уезжаю в Палгрейв. – Затем, уже громко, сказал: – Спокойной ночи, мисс Хантли. – Он поклонился графине. – Миледи, прошу меня извинить, но я очень устал. Джентльмены, спокойной ночи. – С этими словами он удалился.
Белла оказалась в обществе троих агрессивно настроенных людей и Эдуарда, который смотрел на нее так, словно ждал, когда она останется одна, чтобы расспросить ее. Поэтому Белла тоже извинилась и ушла, сославшись на усталость. Это было правдой. День выдался трудный, и голова у нее раскалывалась от боли.
Она думала, что уснет, как только коснется подушки, но этого не произошло – мысли роились в голове. Тогда она встала, подошла к окну и отдернула тяжелые шторы. Снова пошел дождь. Листва на деревьях и крыша конюшни блестели при слабом свете луны. Ее внимание привлекли звуки на гравийной дорожке – кто-то выводил лошадь из конюшни. Она узнала Роберта – он вскочил на лошадь и поскакал по аллее. Куда он отправился? Не поехал же он в Палгрейв среди ночи? Если это так, то утром ей придется одной, без его поддержки, общаться с дедом и остальными. Чувство одиночества охватило Беллу. Она снова легла в постель и долго ворочалась, пока наконец ее не сморил сон.
Странная вещь – судьба. Так размышлял Роберт во время езды. До того, как его вызвал к себе граф, он проводил время в Лондоне в обществе двоих друзей: Джорджа Фулбрайта и Дезмонда Нортона.
Джордж был огромного роста мужчиной и участвовал во всех военных кампаниях. Они вместе уволились из армии и вместе развлекались в городе. Джордж располагал небольшим состоянием и мог себе это позволить. В картах ему везло, и он даже собирался купить лошадь, для чего думал поехать в Ньюмаркет.
– Тогда мы все поедем, – заявил Роберт. – Я хочу исчезнуть из города.
– Убегаешь от долгов, Роб? – с улыбкой поинтересовался Дезмонд. Он был самым старшим из троих и возглавлял процветающее издательство, унаследованное от отца. Он отличался неистощимой трудоспособностью, хорошо зарабатывал и умел наслаждаться жизнью. Роберт, всегда стесненный в средствах, завидовал ему.
– Как обычно. Расплачусь, как только получу очередное содержание на карманные расходы.
А на следующий день его призвали в Уэстмер, и он решил ради любопытства съездить туда и узнать, что нужно от него старику. Любопытство его возросло, когда он встретил в Илае Беллу. Узнав о намерениях графа, он был просто сражен. Бедняжка Белла! Она была пешкой в затеянной стариком игре. И что хуже всего, Роберт не догадывался, что это за игра.
Залитая лунным светом дорога мелькала под копытами коня. Он сам не знал, куда скачет. Так с ним бывало и на Пиренеях – ночная езда всегда проясняла мысли перед сражением. А какое сражение ждет его здесь?
В том, что ему предстоит битва, он не сомневался. Белла, как и он, умудрялась попадать в переделки. Увидев, как она упала с лошади прямо в толпу, он, не колеблясь, кинулся ее спасать. Когда он обнимал ее, то вдруг осознал, что она уже не малышка Белла, не ребенок, а красивая молодая леди. Это открытие его совершенно потрясло, и на него нахлынуло желание поцеловать ее, покрепче прижать и защитить от любого зла. А когда она изложила ему свой невероятный план, он не проявил энтузиазма, но в душе знал, что согласится, знал еще до того, как услыхал, что говорил ей Луи. Почему он так поступил? Как они поладят в городе? Ведь ему придется изображать из себя влюбленного. Против этого он не возражал, но с братом у него могут испортиться отношения, так как они заключили соглашение, а он его нарушил. Все это плохо кончится, и для него в первую очередь. Но отказать Белле он теперь не мог.
Роберт развернулся и рысью пустился обратно.
Глава четвертая
– Правильно, – поддержал ее граф. – Меня-то это не очень волнует. Но если тебе не нравятся наши разговоры, возвращайся в Лондон.
– Я бы с удовольствием это сделала, если бы вы согласились с тем, что ваш наследник – Луи.
– Разве Изабелла выбрала его? – Граф поднял густую седую бровь.
– О, это нечестно, – воскликнул Джеймс. – Я первым сделал предложение. И она сказала, что даст мне ответ.
– Я так сказала? – удивилась Белла и чуть не расплескала суп.
– Моя дорогая, ты, кажется, подавилась? – Роберт подмигнул ей и осторожно похлопал ее по спине.
– Нет, просто горячо.
Граф внимательно наблюдал за ней.
– Ну, дитя, у тебя, кажется, два жениха, готовых сражаться за твою руку.
– Три, – уточнил Роберт.
– Выходит, третий – ты, поскольку Эдуард говорит, что он не принимает в этом участия.
– Да, это я, – сказал Роберт. – И мое предложение принято. Разумеется, если вы согласны.
– Черт тебя возьми! – воскликнул Луи. У Джеймса отвисла челюсть, а Эдуард удивленно поднял брови – он был слишком благовоспитан, чтобы позволить себе хоть какое-то замечание.
– Что ж, я желаю вам обоим счастья, – сказала Элизабет. – Но это ничего не меняет, так как наследник – Луи.
– Почему ты так решила? – осведомился его светлость.
– Вам прекрасно известно, что он старший. И вы не имеете права по прихоти отдать наследство девочке, которая только что перестала посещать классную комнату.
– Я могу поступать так, как пожелаю.
– Я не поверю, что кто-либо в своем уме передаст поместье этому юному шалопаю. Он через полгода разорит его. Это невыносимо. Луи, мы уедем завтра же утром и поговорим с нашими адвокатами. Посмотрим, у кого права.
– Если уж речь зашла о правах, – вмешался Эдуард, – то у меня более веские притязания, но я и не помышляю добиваться своего против воли его светлости. Он достаточно ясно выразил свое желание. – Повернувшись к брату, сидевшему рядом, Эдуард сказал: – Роб, прими мои поздравления. Желаю тебе счастья.
Он произнес это тихо и сдержанно, но Белла, взглянув на него, была поражена, когда увидела суровый блеск его глаз, чего никогда раньше не замечала. Он рассержен? Но на кого? На Роберта или на нее?
Его светлость переводил взгляд с одного на другого и криво улыбался. Было такое впечатление, что он получает от всего удовольствие.
– Роберт, после ужина мы побеседуем в библиотеке.
Кажется, наступил конец обсуждениям, и Белла, невыразимо обрадованная тем, как все сложилось, начала обдумывать поездку в Лондон. Только бы граф позволил ей это. В душе она молилась, чтобы позволил.
– Кузина Элизабет, пожалуйста, расскажите нам все последние лондонские пикантные новости, – попросила она. – И про фасоны тоже.
Элизабет с удовольствием это сделала, не забывая упомянуть свои связи при дворе, а также что принц-регент сказал Колетт и как ее дочь «обставила» других фавориток регента. Она говорила и о предстоящем светском сезоне.
– В прошлом году было столько празднеств в связи с окончанием войны и возвращением Веллингтона! Город бурлил все лето. Этот сезон, я уверена, будет спокойнее.
– Вы так думаете? – спросила немного разочарованная Белла.
– Да, но все важные особы будут, можешь не сомневаться. Я собираюсь дать бал для Колетт, на котором обещал появиться принц. И, разумеется, нас пригласят на свадьбу принцессы Шарлотты. Ради этого в Лондон съедутся все.
– Если бы принц не был женат на этой эксцентричной Каролине, – тихо произнес Роберт на ухо Белле, – уверен, что Элизабет постаралась бы сделать из Колетт королеву.
– Не может быть, – тоже шепотом ответила Белла.
– О чем вы там шепчетесь? – недовольным тоном спросила Элизабет. – Это недопустимо в обществе.
– Виноват, – сказал с улыбкой Роберт. – Просто мы любезничаем. Вы же понимаете.
Элизабет презрительно хмыкнула, а Белла бросила взгляд на деда, но тот сидел в кресле и добродушно улыбался, словно кругом царили мир и благодать.
Когда закончилась трапеза, Белла и Элизабет удалились в гостиную пить чай. Тут-то Элизабет дала выход своему гневу.
– Вы все с ума посходили, – сказала она. – А у графа старческое слабоумие. Это установит любой суд.
– Ой, миледи, умоляю вас не обращаться в суд. Это ужасно расстроит его светлость, а он ведь старый.
– Именно это я и сделаю. Ему нельзя позволить так поступить, а тебе лучше смириться. Даже если его светлость сможет разорвать майорат, никто из здравомыслящих людей не представит себе капитана Хантли наследником. Он – хлыщ, ничтожество и стал капитаном только потому, что мой отец купил ему патент на этот чин. Иначе он никогда не поднялся бы выше прапорщика.
– Он не хлыщ и доблестно служил. Сам Веллингтон его хвалил.
– Вы чересчур рьяно его защищаете, мисс.
– А почему мне его не защищать? В конце концов, мы помолвлены.
К ним вскоре присоединились Луи, Джеймс и Эдуард, а Роберт, вероятно, был у деда. Белла предложила всем чай, заставляя себя говорить спокойным голосом.
В комнату наконец вошел Роберт и сообщил, что его светлость решил лечь спать, поэтому если кто-либо хочет продолжить спор, то пусть подождет до утра. Элизабет удалилась в угол комнаты и подозвала к себе Луи. Они явно обсуждали, как сорвать планы графа.
Белла попыталась завязать разговор с оставшимися около нее тремя мужчинами, но они не были расположены к праздной беседе. Тогда она подошла к фортепьяно и принялась играть. Роберт встал рядом и начал напевать мелодию, которую она играла, потом предложил спеть вместе.
– Хорошо, – согласилась Белла, хотя предпочла бы, чтобы он рассказал ей, о чем договорился с дедом.
Они спели дуэтом, и Белла обнаружила, что у него очень приятный голос. Когда песня закончилась, он нагнулся к ней и прошептал:
– Все хорошо.
Пальцы Беллы перебирали клавиши, чтобы заглушить их голоса.
– Что он сказал о моей поездке в Лондон?
– Я его не спросил.
– Как «не спросил»? – едва не выкрикнула Белла.
– Тише. Он сразу сообразил бы, что этот план мы придумали вместе. Он ведь не дурак, правда?
– Да, но что же нам делать?
– Я попрошу маму, а она попросит его. Что может быть естественнее – она приглашает тебя провести с ней время.
Красивые карие глаза Беллы засветились от радости.
– Роберт, какой ты умный! Но захочет ли кузина Генриетта?
– Конечно, захочет. Как же ей не познакомиться с будущей невесткой?
– Но она ведь потом узнает, что все это уловка.
– Не узнает. Мама – прелесть, и я ее люблю, но у нее есть один недостаток: она не умеет хранить секреты, поэтому мы ей ничего не скажем.
– Но ей придется сказать, когда в конце сезона мы расторгнем помолвку.
– Вот тогда она и узнает, но нет смысла говорить об этом раньше времени. И мама будет вести себя более непринужденно.
Белла немного испугалась, так как ее обман грозил распространиться за пределы Уэстмера.
– Ой, Роберт, я не уверена…
– Ты что, хочешь все отменить? Я не стану тебя отговаривать. В конце концов, это была твоя идея, но если ты останешься здесь, то его светлость продолжит принуждать тебя принять решение, а Джеймс и Луи будут тебе постоянно докучать.
Она вздрогнула.
– Нет, я этого не вынесу. Спасибо, Роберт, огромное спасибо.
Он поднес ее руку к губам и с улыбкой прошептал:
– Завтра я уезжаю в Палгрейв. – Затем, уже громко, сказал: – Спокойной ночи, мисс Хантли. – Он поклонился графине. – Миледи, прошу меня извинить, но я очень устал. Джентльмены, спокойной ночи. – С этими словами он удалился.
Белла оказалась в обществе троих агрессивно настроенных людей и Эдуарда, который смотрел на нее так, словно ждал, когда она останется одна, чтобы расспросить ее. Поэтому Белла тоже извинилась и ушла, сославшись на усталость. Это было правдой. День выдался трудный, и голова у нее раскалывалась от боли.
Она думала, что уснет, как только коснется подушки, но этого не произошло – мысли роились в голове. Тогда она встала, подошла к окну и отдернула тяжелые шторы. Снова пошел дождь. Листва на деревьях и крыша конюшни блестели при слабом свете луны. Ее внимание привлекли звуки на гравийной дорожке – кто-то выводил лошадь из конюшни. Она узнала Роберта – он вскочил на лошадь и поскакал по аллее. Куда он отправился? Не поехал же он в Палгрейв среди ночи? Если это так, то утром ей придется одной, без его поддержки, общаться с дедом и остальными. Чувство одиночества охватило Беллу. Она снова легла в постель и долго ворочалась, пока наконец ее не сморил сон.
Странная вещь – судьба. Так размышлял Роберт во время езды. До того, как его вызвал к себе граф, он проводил время в Лондоне в обществе двоих друзей: Джорджа Фулбрайта и Дезмонда Нортона.
Джордж был огромного роста мужчиной и участвовал во всех военных кампаниях. Они вместе уволились из армии и вместе развлекались в городе. Джордж располагал небольшим состоянием и мог себе это позволить. В картах ему везло, и он даже собирался купить лошадь, для чего думал поехать в Ньюмаркет.
– Тогда мы все поедем, – заявил Роберт. – Я хочу исчезнуть из города.
– Убегаешь от долгов, Роб? – с улыбкой поинтересовался Дезмонд. Он был самым старшим из троих и возглавлял процветающее издательство, унаследованное от отца. Он отличался неистощимой трудоспособностью, хорошо зарабатывал и умел наслаждаться жизнью. Роберт, всегда стесненный в средствах, завидовал ему.
– Как обычно. Расплачусь, как только получу очередное содержание на карманные расходы.
А на следующий день его призвали в Уэстмер, и он решил ради любопытства съездить туда и узнать, что нужно от него старику. Любопытство его возросло, когда он встретил в Илае Беллу. Узнав о намерениях графа, он был просто сражен. Бедняжка Белла! Она была пешкой в затеянной стариком игре. И что хуже всего, Роберт не догадывался, что это за игра.
Залитая лунным светом дорога мелькала под копытами коня. Он сам не знал, куда скачет. Так с ним бывало и на Пиренеях – ночная езда всегда проясняла мысли перед сражением. А какое сражение ждет его здесь?
В том, что ему предстоит битва, он не сомневался. Белла, как и он, умудрялась попадать в переделки. Увидев, как она упала с лошади прямо в толпу, он, не колеблясь, кинулся ее спасать. Когда он обнимал ее, то вдруг осознал, что она уже не малышка Белла, не ребенок, а красивая молодая леди. Это открытие его совершенно потрясло, и на него нахлынуло желание поцеловать ее, покрепче прижать и защитить от любого зла. А когда она изложила ему свой невероятный план, он не проявил энтузиазма, но в душе знал, что согласится, знал еще до того, как услыхал, что говорил ей Луи. Почему он так поступил? Как они поладят в городе? Ведь ему придется изображать из себя влюбленного. Против этого он не возражал, но с братом у него могут испортиться отношения, так как они заключили соглашение, а он его нарушил. Все это плохо кончится, и для него в первую очередь. Но отказать Белле он теперь не мог.
Роберт развернулся и рысью пустился обратно.
Глава четвертая
Что касается Роберта, то тут Белла ошиблась. Он вышел к завтраку раньше всех, в костюме для верховой езды, вычищенном и выглаженном Дейзи.
Белла, которая спала урывками, поднялась рано, чтобы помочь приготовить завтрак, и уже была в столовой. Она без всякого аппетита ковыряла ложечкой яйцо всмятку.
– Доброе утро, Белла, – веселым голосом произнес он.
– Доброе утро, Роберт. Ты хорошо спал?
Он положил себе на тарелку яичницу с ветчиной и пирог с мясом и уселся рядом с ней.
– Хорошо. А почему я должен плохо спать?
– У тебя много разных проблем…
Белле было странно, что она не ощущает разницы в их отношениях, хотя сидит рядом с ним и считается с ним помолвленной. Возможно, если бы помолвка была настоящей, то и чувства у нее были бы другие. Она налила ему кофе и украдкой взглянула на него. Он выглядел совершенно спокойным, словно ничего не произошло. Наверное, так оно и есть, и только в присутствии графа и кузенов он вынужден изображать из себя влюбленного.
– А, это… Не вижу смысла лежать без сна, когда все решено.
Она хотела спросить, куда он ездил ночью, но передумала.
– Ты не изменил своего решения?
– Нет. Я не беру своих слов обратно, Белла. Вот позавтракаю и поеду в Палгрейв.
– Роберт, что ты скажешь Эдуарду? – неуверенным тоном спросила она.
– А что ты хочешь, чтобы я сказал?
– Ничего.
– Тогда я ничего и не скажу.
Их разговор был прерван появлением Джеймса, который снова переоделся в обычный костюм. Следом за ним вошли Эдуард и Луи, чей жилет в желто-голубую полоску резал глаза. Они молча стали накладывать на тарелки еду, стоящую на буфете.
Первым заговорил Луи:
– Мы с мамой сегодня возвращаемся в Лондон. Нет смысла здесь оставаться. Ясно, что его светлость – ненормальный. Надо встретиться с адвокатами.
– А я должен вернуться в Истмер, – сказал Джеймс. – Белла, если бы вы были так добры и приютили моих малышек еще на несколько дней, я был бы весьма вам обязан. Я не уверен, что опасность миновала.
– Конечно, – сказала она. – И миссис Кларк тоже пусть остается. Констанция и Фейт будут чувствовать себя уютнее с ней – они ведь к ней привыкли.
Джеймс, обеспокоенный положением дел на ферме, которую он покинул исключительно ради ожидаемого благоприятного разговора с Беллой, ушел. Он был, разумеется, очень рассержен.
– Я тоже уезжаю, – сказал Роберт.
– Уже, брат? – удивился Эдуард. – Я думал, ты останешься хотя бы ненадолго. Не каждый день человек делает предложение руки и сердца, а покидать леди уже на следующий день – значит ставить под сомнение глубину своих чувств.
– Не беспокойся относительно глубины моих чувств, Тедди, – с улыбкой ответил Роберт. – Но должен же я сообщить новость маме.
– До того, как она узнает об этом из газеты. Правильно.
– Помолвка не будет официальной, – поспешно вставила Белла.
– Да? – Эдуард посмотрел на нее, и она покраснела. – Но почему?
– Потому что… – Она замолчала, так как не знала, что ответить.
– … потому что люди сочтут ее слишком неожиданной, – подхватил Роберт. – Если просочатся слухи о планах его светлости, то все решат, что я делаю это из-за наследства, что, уверяю тебя, дорогой брат, не соответствует действительности.
– Лучше сказать – слухи о его нездоровье, – заявил Луи. – Твоя точка зрения мне ясна. Ты будешь выглядеть полным дураком, когда адвокаты докажут, что он не в своем уме и не может составить такое завещание.
Роберт не стал с ним спорить и закончил завтрак. Белла проводила его до дверей, где Джоллифф подал ему плащ и шляпу.
– Снова пошел дождь, капитан, – сказал дворецкий.
– Небольшой дождик мне не помеха, Джоллифф. – Роберт обнял Беллу за плечи и заглянул ей в лицо. Ее большие карие глаза смотрели на него с тревогой. – Обещаю, что в конце концов все завершится благополучно, – тихо произнес он. – Через два-три дня я вернусь и заберу тебя. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Аu revoir[1], моя дорогая.
Вскоре появилась графиня, которая завтракала у себя в комнате. За ней следовали ее горничная и камердинер Луи с чемоданами и коробками. Луи крикнул, чтобы подавали карету, и они быстро уехали.
В этот день граф не спускался вниз, но Эдуард попросил принять его. О чем они говорили, Белла так и не узнала. Эдуард ушел от графа в странном настроении и заявил, что не видит смысла в своем дальнейшем пребывании здесь.
И вот все разъехались. Белла осталась одна – размышлять о том, что произошло и чего ей ждать.
Но долго побыть одной ей не пришлось, так как Констанция и Фейт убежали от миссис Кларк и кинулись вниз по лестнице. Им хотелось поиграть, но в саду было сыро, и Белла предложила показать им дом.
– Здесь много интересных вещей, – сказала она, взяв девочек за руки. – Пойдемте осмотрим западное крыло. Господи, да я там не была с детства.
– А привидения там есть? – спросила Констанция, которая была побойчее сестры.
– Я о них никогда не слышала. Пойдемте, мы начнем осмотр снизу.
Они прошли через вестибюль, и Белла открыла дверь в нежилую часть дома. Миновав переднюю, они вошли в бальную залу. Это была очень большая комната без мебели, только на стенах висели огромные картины. На одной из них был изображен свирепого вида кавалерист, скачущий на черном коне, со шпагой в руке.
– Это граф? – спросила Фейт.
Белла подошла поближе, чтобы прочитать надпись.
– Не теперешний граф, а его отец. Они очень похожи. Глаза особенно. Оба прищуриваются, и у обоих изогнутые брови. То же самое я заметила у сэра Эдуарда и капитана Хантли.
– И у папы?
– Да, и у него тоже, – сказала Белла. – А вот граф де Курвиль похож на свою мать.
– Почему эта комната называется бальной залой? – спросила Констанция.
– Балы – это большое событие. Все одеваются в лучшие наряды, звучит танцевальная музыка, подают угощение и напитки, – с улыбкой объяснила Белла. – Когда мама и графиня были живы, то здесь давалось много балов.
– А вы на них ходили?
– Нет, я тогда была маленькой девочкой. Уже давно никаких балов нет. Его светлость ими не интересуется.
– Папа сказал, что когда он получит наследство, то устроит нам бал… когда мы вырастем.
– Он так сказал? – изумилась Белла.
– Да, вчера, когда мы сюда приехали. Он сказал, что мы станем богатыми и у нас будут новые платья, игрушки и все, все, все.
– Надеюсь, что так и случится. А теперь поднимемся наверх?
Настроение у Беллы совсем упало. Бедняга Джеймс. Ей было его жаль, но выйти за него замуж она не может. Ему не следовало говорить девочкам такие вещи.
Поднявшись по парадной лестнице, они очутились на галерее, которой, казалось, не было конца.
– Здесь находятся спальни хозяев, – сказала Белла и раскрыла первую из дверей.
Они заглянули за пыльные драпировки кровати под балдахином, осмотрели туалетные столики с зеркалами в пятнах и пустые шкафы с открытыми дверцами.
– Здесь для вас нет ничего интересного, – сказала Белла, – но на следующем этаже расположены детская и классная комнаты. Пойдемте посмотрим – может быть, там остались игрушки, в которые вы поиграете.
Классная вызвала у девочек интерес – в ней все осталось в том же виде, как при отце Беллы. Сама Белла не пользовалась этой комнатой, потому что, когда ей начали давать уроки, западное крыло закрыли. Гувернантка занималась с ней в маленькой комнате напротив ее спальни в восточной части дома.
Белла наблюдала, как девочки рассматривали содержимое шкафов. Они нашли книжки с картинками, несколько игрушек-головоломок и грифельных досок, а также глобус. Белла стала показывать им континенты, океаны и города, но они вскоре устали, открыли большой сундук и начали в нем рыться. Белла им не препятствовала. Она ходила по комнате, разглядывая карты и иллюстрации, приколотые к стенам. Вдруг ее взгляд остановился на двух маленьких портретах, висящих рядом. На них были изображены два мальчика в костюмчиках тридцати-сорокалетней давности. На вид им было лет восемь-девять, и они были похожи как две капли воды: – темные волосы, темные озорные глаза, красиво изогнутые брови, как у большинства Хантли. В одном она узнала отца. А кто второй? Беллу это заинтересовало.
Она могла бы спросить деда, но он был не в том расположении духа, чтобы удовлетворить ее любопытство. Скорее всего, это сделает Эллен – уж она-то знает. Вспомнив про мисс Баттерзби, Белла подумала, что, вероятно, она уже уедет в Палгрейв, когда Эллен вернется.
– Мисс Белла, – прервал ее размышления голос Констанции. Девочка держала в руках коробку бирюлек. – Можно мы возьмем это к себе в комнату и поиграем?
– Конечно. – Белла была не очень уверена, что имеет право распоряжаться чужими вещами, но граф наверняка забыл об их существовании. – Отнесите их к миссис Кларк, и она покажет вам, как в них играть.
Они спустились на первый этаж. Девочки стремглав убежали, едва очутившись в знакомом помещении, а Белла заперла дверь и, обернувшись, увидела мисс Баттерзби, входящую в вестибюль.
– Эллен! Как я рада вас видеть. Но как вы добрались? Не пешком же. Почему вы не сказали Роберту, что сегодня возвращаетесь? Мы послали бы за вами карету.
– Джефро Монк ехал в Илай на своей двуколке и довез меня до ворот. – Эллен было уже за шестьдесят. Пухлая и розовощекая, она по сей день сохранила живость. Эллен смотрела на Беллу как на собственную дочь. Так же она относилась и к ее отцу. – Капитан дал мне понять, что я тебе нужна.
– Да, очень нужны. Но он сказал, что ваша сестра недостаточно хорошо себя чувствует для путешествия.
– Она поправляется. С ней побудет наша кузина, поэтому я смогла приехать.
– Я так рада вас видеть. – И Белла расплакалась.
Эллен поставила чемодан на пол и поспешила обнять трясущиеся плечи девушки.
– Любимая моя, что случилось?
– Все плохо. Я никогда не думала, что дедушка может так жестоко поступить.
– Что? Что он сделал? – Она повела Беллу к лестнице. – Ну-ну, вытри глазки. Пойдем к тебе, и ты все расскажешь своей старой Баттерз.
Усевшись у себя в комнате в обнимку с Эллен, Белла, сморкаясь и икая, излила ей душу.
– Все было ужасно унизительно, – сказала она, вытерев слезы платком Эллен. – Я им не нужна, но вы бы видели, как они взвешивали преимущества брака. Я чувствовала себя как корова на рынке.
– Ах, бедняжка моя, какой это был для тебя удар. – Эллен помолчала и заметила: – Но признай: настало время, когда надо подумать о браке.
– Вы считаете, что я должна повиноваться желаниям дедушки? Эллен, как вы можете? Я думала, что уж вы-то меня поймете. Луи предложил мне брак по расчету. По его расчету. Он сказал, что законный наследник – он, и преподнес все так, как будто оказывает мне услугу.
– И ты сразу же ему отказала.
– Конечно, отказала. А Джеймсу нужна прислуга и мать для его девочек… Честно говоря, я решила не принимать ни одного предложения, но боялась, что мой категорический отказ скажется на дедушке. И вот… и вот…
– Что «и вот»? Выкладывай.
– Я придумала план.
– План? – Эллен украдкой улыбнулась. – Что же это за план?
Когда Белла закончила свой рассказ, Эллен уже улыбалась во весь рот, но постаралась, чтобы Белла этого не заметила.
– И капитан Хантли согласился?
– Да. Правда, после небольших уговоров.
– А как ты собираешься довести свой план до конца?
– Не знаю. Мы просто скажем, что не подходим друг другу.
– А потом? Ты думаешь, его светлость про все забудет?
– Он увидит, что я решительно настроена против, и передумает. Мне все равно, кто будет наследником, а что касается меня…
– Граф может так на тебя рассердиться, что оставит без гроша…
– Эллен, он этого никогда не сделает. Он любит меня. Я, кроме этого раза, всегда его слушалась.
Эллен ничего на это не сказала. Граф привык во всем поступать по-своему и, если ему противоречили, мог быть мстительным даже в отношении тех, кого любил. Эллен не хотела, чтобы Белла сама в этом убедилась.
– Но, милочка, рано или поздно ты должна выйти замуж. Каждая женщина хочет иметь мужа и детей, а если ей повезет и попадется богатый и влиятельный джентльмен, то она может считать, что ей повезло вдвойне.
– А вы, Эллен? Разве вам никогда не хотелось выйти замуж?
– У меня не было такой возможности.
– И вы никогда не были влюблены?
– О, это целая история…
– Расскажите.
– Нет, дорогая. Все давно миновало. – Она вдруг улыбнулась. – У меня были дети и без брака. Твой папочка и ты – вот моя семья.
– Сколько лет было папе, когда вы приехали сюда?
– Еще года не исполнилось. Он был такой слабенький, ручки словно палочки, а головка чересчур большая для худенького тельца. Но благодаря моему уходу он вырос сильным и красивым, и все дамы замирали при виде его.
Белла была удивлена. Она помнила отца высоким, широкоплечим, с тяжелыми чертами лица, которое оживляли лишь выразительные глаза и красиво изогнутые брови. У нее самой тоже такие брови. На том портрете в классной он не выглядит хилым. Но, возможно, живописец проявил художественную вольность.
– Раз уж мы заговорили об отце… Сегодня, приведя девочек Джеймса в классную комнату, я увидела два портрета маленьких мальчиков. На одном, я уверена, изображен мой отец, а кто второй?
У Эллен был потрясенный вид.
– Он все еще там? Я считала, что его уничтожили, как и все остальные…
– Уничтожили? Но почему? Кто второй мальчик? Они выглядели как близнецы.
– Ох, милая, не мое это дело – рассказывать тебе о таких вещах…
– Кто же еще мне расскажет? Может, спросить у дедушки?
– Нет. С ним ты об этом не говори.
– Тогда вы расскажите.
– Ты права: один из мальчиков – твой отец. Другой… Ох, не знаю даже, как сказать, чтобы тебя не расстроить… Это Генри, второй сын графа. Он на два года младше твоего отца, но Чарлз, я тебе уже говорила, был мал ростом и очень худенький. Поэтому мальчики выглядели почти одинаково.
– Генри? Я никогда о нем не слышала. Что с ним случилось?
– Он погиб от несчастного случая, когда ему было девять лет. Братья играли в лесу и лазили по деревьям. Генри упал и сломал шею.
Белла, которая спала урывками, поднялась рано, чтобы помочь приготовить завтрак, и уже была в столовой. Она без всякого аппетита ковыряла ложечкой яйцо всмятку.
– Доброе утро, Белла, – веселым голосом произнес он.
– Доброе утро, Роберт. Ты хорошо спал?
Он положил себе на тарелку яичницу с ветчиной и пирог с мясом и уселся рядом с ней.
– Хорошо. А почему я должен плохо спать?
– У тебя много разных проблем…
Белле было странно, что она не ощущает разницы в их отношениях, хотя сидит рядом с ним и считается с ним помолвленной. Возможно, если бы помолвка была настоящей, то и чувства у нее были бы другие. Она налила ему кофе и украдкой взглянула на него. Он выглядел совершенно спокойным, словно ничего не произошло. Наверное, так оно и есть, и только в присутствии графа и кузенов он вынужден изображать из себя влюбленного.
– А, это… Не вижу смысла лежать без сна, когда все решено.
Она хотела спросить, куда он ездил ночью, но передумала.
– Ты не изменил своего решения?
– Нет. Я не беру своих слов обратно, Белла. Вот позавтракаю и поеду в Палгрейв.
– Роберт, что ты скажешь Эдуарду? – неуверенным тоном спросила она.
– А что ты хочешь, чтобы я сказал?
– Ничего.
– Тогда я ничего и не скажу.
Их разговор был прерван появлением Джеймса, который снова переоделся в обычный костюм. Следом за ним вошли Эдуард и Луи, чей жилет в желто-голубую полоску резал глаза. Они молча стали накладывать на тарелки еду, стоящую на буфете.
Первым заговорил Луи:
– Мы с мамой сегодня возвращаемся в Лондон. Нет смысла здесь оставаться. Ясно, что его светлость – ненормальный. Надо встретиться с адвокатами.
– А я должен вернуться в Истмер, – сказал Джеймс. – Белла, если бы вы были так добры и приютили моих малышек еще на несколько дней, я был бы весьма вам обязан. Я не уверен, что опасность миновала.
– Конечно, – сказала она. – И миссис Кларк тоже пусть остается. Констанция и Фейт будут чувствовать себя уютнее с ней – они ведь к ней привыкли.
Джеймс, обеспокоенный положением дел на ферме, которую он покинул исключительно ради ожидаемого благоприятного разговора с Беллой, ушел. Он был, разумеется, очень рассержен.
– Я тоже уезжаю, – сказал Роберт.
– Уже, брат? – удивился Эдуард. – Я думал, ты останешься хотя бы ненадолго. Не каждый день человек делает предложение руки и сердца, а покидать леди уже на следующий день – значит ставить под сомнение глубину своих чувств.
– Не беспокойся относительно глубины моих чувств, Тедди, – с улыбкой ответил Роберт. – Но должен же я сообщить новость маме.
– До того, как она узнает об этом из газеты. Правильно.
– Помолвка не будет официальной, – поспешно вставила Белла.
– Да? – Эдуард посмотрел на нее, и она покраснела. – Но почему?
– Потому что… – Она замолчала, так как не знала, что ответить.
– … потому что люди сочтут ее слишком неожиданной, – подхватил Роберт. – Если просочатся слухи о планах его светлости, то все решат, что я делаю это из-за наследства, что, уверяю тебя, дорогой брат, не соответствует действительности.
– Лучше сказать – слухи о его нездоровье, – заявил Луи. – Твоя точка зрения мне ясна. Ты будешь выглядеть полным дураком, когда адвокаты докажут, что он не в своем уме и не может составить такое завещание.
Роберт не стал с ним спорить и закончил завтрак. Белла проводила его до дверей, где Джоллифф подал ему плащ и шляпу.
– Снова пошел дождь, капитан, – сказал дворецкий.
– Небольшой дождик мне не помеха, Джоллифф. – Роберт обнял Беллу за плечи и заглянул ей в лицо. Ее большие карие глаза смотрели на него с тревогой. – Обещаю, что в конце концов все завершится благополучно, – тихо произнес он. – Через два-три дня я вернусь и заберу тебя. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Аu revoir[1], моя дорогая.
Вскоре появилась графиня, которая завтракала у себя в комнате. За ней следовали ее горничная и камердинер Луи с чемоданами и коробками. Луи крикнул, чтобы подавали карету, и они быстро уехали.
В этот день граф не спускался вниз, но Эдуард попросил принять его. О чем они говорили, Белла так и не узнала. Эдуард ушел от графа в странном настроении и заявил, что не видит смысла в своем дальнейшем пребывании здесь.
И вот все разъехались. Белла осталась одна – размышлять о том, что произошло и чего ей ждать.
Но долго побыть одной ей не пришлось, так как Констанция и Фейт убежали от миссис Кларк и кинулись вниз по лестнице. Им хотелось поиграть, но в саду было сыро, и Белла предложила показать им дом.
– Здесь много интересных вещей, – сказала она, взяв девочек за руки. – Пойдемте осмотрим западное крыло. Господи, да я там не была с детства.
– А привидения там есть? – спросила Констанция, которая была побойчее сестры.
– Я о них никогда не слышала. Пойдемте, мы начнем осмотр снизу.
Они прошли через вестибюль, и Белла открыла дверь в нежилую часть дома. Миновав переднюю, они вошли в бальную залу. Это была очень большая комната без мебели, только на стенах висели огромные картины. На одной из них был изображен свирепого вида кавалерист, скачущий на черном коне, со шпагой в руке.
– Это граф? – спросила Фейт.
Белла подошла поближе, чтобы прочитать надпись.
– Не теперешний граф, а его отец. Они очень похожи. Глаза особенно. Оба прищуриваются, и у обоих изогнутые брови. То же самое я заметила у сэра Эдуарда и капитана Хантли.
– И у папы?
– Да, и у него тоже, – сказала Белла. – А вот граф де Курвиль похож на свою мать.
– Почему эта комната называется бальной залой? – спросила Констанция.
– Балы – это большое событие. Все одеваются в лучшие наряды, звучит танцевальная музыка, подают угощение и напитки, – с улыбкой объяснила Белла. – Когда мама и графиня были живы, то здесь давалось много балов.
– А вы на них ходили?
– Нет, я тогда была маленькой девочкой. Уже давно никаких балов нет. Его светлость ими не интересуется.
– Папа сказал, что когда он получит наследство, то устроит нам бал… когда мы вырастем.
– Он так сказал? – изумилась Белла.
– Да, вчера, когда мы сюда приехали. Он сказал, что мы станем богатыми и у нас будут новые платья, игрушки и все, все, все.
– Надеюсь, что так и случится. А теперь поднимемся наверх?
Настроение у Беллы совсем упало. Бедняга Джеймс. Ей было его жаль, но выйти за него замуж она не может. Ему не следовало говорить девочкам такие вещи.
Поднявшись по парадной лестнице, они очутились на галерее, которой, казалось, не было конца.
– Здесь находятся спальни хозяев, – сказала Белла и раскрыла первую из дверей.
Они заглянули за пыльные драпировки кровати под балдахином, осмотрели туалетные столики с зеркалами в пятнах и пустые шкафы с открытыми дверцами.
– Здесь для вас нет ничего интересного, – сказала Белла, – но на следующем этаже расположены детская и классная комнаты. Пойдемте посмотрим – может быть, там остались игрушки, в которые вы поиграете.
Классная вызвала у девочек интерес – в ней все осталось в том же виде, как при отце Беллы. Сама Белла не пользовалась этой комнатой, потому что, когда ей начали давать уроки, западное крыло закрыли. Гувернантка занималась с ней в маленькой комнате напротив ее спальни в восточной части дома.
Белла наблюдала, как девочки рассматривали содержимое шкафов. Они нашли книжки с картинками, несколько игрушек-головоломок и грифельных досок, а также глобус. Белла стала показывать им континенты, океаны и города, но они вскоре устали, открыли большой сундук и начали в нем рыться. Белла им не препятствовала. Она ходила по комнате, разглядывая карты и иллюстрации, приколотые к стенам. Вдруг ее взгляд остановился на двух маленьких портретах, висящих рядом. На них были изображены два мальчика в костюмчиках тридцати-сорокалетней давности. На вид им было лет восемь-девять, и они были похожи как две капли воды: – темные волосы, темные озорные глаза, красиво изогнутые брови, как у большинства Хантли. В одном она узнала отца. А кто второй? Беллу это заинтересовало.
Она могла бы спросить деда, но он был не в том расположении духа, чтобы удовлетворить ее любопытство. Скорее всего, это сделает Эллен – уж она-то знает. Вспомнив про мисс Баттерзби, Белла подумала, что, вероятно, она уже уедет в Палгрейв, когда Эллен вернется.
– Мисс Белла, – прервал ее размышления голос Констанции. Девочка держала в руках коробку бирюлек. – Можно мы возьмем это к себе в комнату и поиграем?
– Конечно. – Белла была не очень уверена, что имеет право распоряжаться чужими вещами, но граф наверняка забыл об их существовании. – Отнесите их к миссис Кларк, и она покажет вам, как в них играть.
Они спустились на первый этаж. Девочки стремглав убежали, едва очутившись в знакомом помещении, а Белла заперла дверь и, обернувшись, увидела мисс Баттерзби, входящую в вестибюль.
– Эллен! Как я рада вас видеть. Но как вы добрались? Не пешком же. Почему вы не сказали Роберту, что сегодня возвращаетесь? Мы послали бы за вами карету.
– Джефро Монк ехал в Илай на своей двуколке и довез меня до ворот. – Эллен было уже за шестьдесят. Пухлая и розовощекая, она по сей день сохранила живость. Эллен смотрела на Беллу как на собственную дочь. Так же она относилась и к ее отцу. – Капитан дал мне понять, что я тебе нужна.
– Да, очень нужны. Но он сказал, что ваша сестра недостаточно хорошо себя чувствует для путешествия.
– Она поправляется. С ней побудет наша кузина, поэтому я смогла приехать.
– Я так рада вас видеть. – И Белла расплакалась.
Эллен поставила чемодан на пол и поспешила обнять трясущиеся плечи девушки.
– Любимая моя, что случилось?
– Все плохо. Я никогда не думала, что дедушка может так жестоко поступить.
– Что? Что он сделал? – Она повела Беллу к лестнице. – Ну-ну, вытри глазки. Пойдем к тебе, и ты все расскажешь своей старой Баттерз.
Усевшись у себя в комнате в обнимку с Эллен, Белла, сморкаясь и икая, излила ей душу.
– Все было ужасно унизительно, – сказала она, вытерев слезы платком Эллен. – Я им не нужна, но вы бы видели, как они взвешивали преимущества брака. Я чувствовала себя как корова на рынке.
– Ах, бедняжка моя, какой это был для тебя удар. – Эллен помолчала и заметила: – Но признай: настало время, когда надо подумать о браке.
– Вы считаете, что я должна повиноваться желаниям дедушки? Эллен, как вы можете? Я думала, что уж вы-то меня поймете. Луи предложил мне брак по расчету. По его расчету. Он сказал, что законный наследник – он, и преподнес все так, как будто оказывает мне услугу.
– И ты сразу же ему отказала.
– Конечно, отказала. А Джеймсу нужна прислуга и мать для его девочек… Честно говоря, я решила не принимать ни одного предложения, но боялась, что мой категорический отказ скажется на дедушке. И вот… и вот…
– Что «и вот»? Выкладывай.
– Я придумала план.
– План? – Эллен украдкой улыбнулась. – Что же это за план?
Когда Белла закончила свой рассказ, Эллен уже улыбалась во весь рот, но постаралась, чтобы Белла этого не заметила.
– И капитан Хантли согласился?
– Да. Правда, после небольших уговоров.
– А как ты собираешься довести свой план до конца?
– Не знаю. Мы просто скажем, что не подходим друг другу.
– А потом? Ты думаешь, его светлость про все забудет?
– Он увидит, что я решительно настроена против, и передумает. Мне все равно, кто будет наследником, а что касается меня…
– Граф может так на тебя рассердиться, что оставит без гроша…
– Эллен, он этого никогда не сделает. Он любит меня. Я, кроме этого раза, всегда его слушалась.
Эллен ничего на это не сказала. Граф привык во всем поступать по-своему и, если ему противоречили, мог быть мстительным даже в отношении тех, кого любил. Эллен не хотела, чтобы Белла сама в этом убедилась.
– Но, милочка, рано или поздно ты должна выйти замуж. Каждая женщина хочет иметь мужа и детей, а если ей повезет и попадется богатый и влиятельный джентльмен, то она может считать, что ей повезло вдвойне.
– А вы, Эллен? Разве вам никогда не хотелось выйти замуж?
– У меня не было такой возможности.
– И вы никогда не были влюблены?
– О, это целая история…
– Расскажите.
– Нет, дорогая. Все давно миновало. – Она вдруг улыбнулась. – У меня были дети и без брака. Твой папочка и ты – вот моя семья.
– Сколько лет было папе, когда вы приехали сюда?
– Еще года не исполнилось. Он был такой слабенький, ручки словно палочки, а головка чересчур большая для худенького тельца. Но благодаря моему уходу он вырос сильным и красивым, и все дамы замирали при виде его.
Белла была удивлена. Она помнила отца высоким, широкоплечим, с тяжелыми чертами лица, которое оживляли лишь выразительные глаза и красиво изогнутые брови. У нее самой тоже такие брови. На том портрете в классной он не выглядит хилым. Но, возможно, живописец проявил художественную вольность.
– Раз уж мы заговорили об отце… Сегодня, приведя девочек Джеймса в классную комнату, я увидела два портрета маленьких мальчиков. На одном, я уверена, изображен мой отец, а кто второй?
У Эллен был потрясенный вид.
– Он все еще там? Я считала, что его уничтожили, как и все остальные…
– Уничтожили? Но почему? Кто второй мальчик? Они выглядели как близнецы.
– Ох, милая, не мое это дело – рассказывать тебе о таких вещах…
– Кто же еще мне расскажет? Может, спросить у дедушки?
– Нет. С ним ты об этом не говори.
– Тогда вы расскажите.
– Ты права: один из мальчиков – твой отец. Другой… Ох, не знаю даже, как сказать, чтобы тебя не расстроить… Это Генри, второй сын графа. Он на два года младше твоего отца, но Чарлз, я тебе уже говорила, был мал ростом и очень худенький. Поэтому мальчики выглядели почти одинаково.
– Генри? Я никогда о нем не слышала. Что с ним случилось?
– Он погиб от несчастного случая, когда ему было девять лет. Братья играли в лесу и лазили по деревьям. Генри упал и сломал шею.