Страница:
осталось одно.
-- Еще бы, -- просияла Элизабет, как будто знала какой-то секрет.
-- Будьте добры, кто будет лететь с вами? -- спросила агент. Эяизабет
указала на меня:
-- Вот он.
-- Простите? -- задохнулся я.
~-- Разве ты не летишь в Паукипси? -- поинтересовалась Элизабет таким
тоном, словно мы уже все обсудили.
-- Нет! Мне завтра нужно быть на работе. Я взял только три дня отпуска.
-- Эту работу сделают без тебя, -- заявила она безапелляционно.
-- Но у меня машина здесь, в Бостоне, -- запротестовал я. -- Я не могу
ее оставить просто так, на стоянке.
-- Билл может забрать ее.
-- Но... у меня нет одежды. Я не планировал уезжать так надолго.
-- В Паукипси есть магазины.
-- Элизабет, я не могу! Я не могу просто сесть в самолет и улететь.
-- Агенту нужно твое водительское удосговерение, -- сказала Элизабет,
угрожающе прищурившись.
-- Но, Элизабет...
-- Из-за тебя я опоздаю на самолет.
Я дал агенту свое водительское удостоверение. Она вручила мне билет.
Элизабет направилась к воротам, а я поспешил следом, говоря на ходу:
-- Мне нужно позвонить на работу и сказать, что меня не будет...
В самолете Элизабет погрузилась в чтение и за весь полет не произнесла
и десятка слов. Но когда мы приехали на место в Паукипси, где она проводила
семинар, она представила меня участникам как своего нового специа;шста по
связям с общественностью.
Я позвонил домой и сообщил жене, что меня похитили и что я вернусь в
пятницу. Следующие два дня я наблюдал за тем, как Элизабет работает. Я
видел, как люди менялись прямо у меня на глазах. Я видел, как у них
затягивались давние раны, решались засгаревшие проблемы, отпускались старые
обиды и преодолевались ненужные убеждения.
Один раз женщина, которая сидела рядом со мной, в процессе семинара
"сорвалась". (Помощники Элизабет беседуют с теми, кто начинает
плакать или как-то иначе теряет контроль
над собой во время занятий.) Элизабет легким кивком головы дала мне
указание позаботиться о ней.
Я мягко вывел плачущую женщину из комнаты и пошел с ней в небольшое
отгороженное место в конце холла. Я никогда раньше ничего подобного не
делал, но Элизабег давала очень конкретные инструкции тем, кто участвовал в
проведении семинара (обычно она привозила с собой троих-четверых
помощников). Одно указание она дала очень четко:
-- Не пытайтесь успокоить, -- сказала она, -- просто слушайте. Если
понадобится помощь, позовит^меня, но быть рядом и выслушать человека почти
всегда бывает досгаточно.
Она была права. Я смог помочь этой женщине, просто побыв рядом с ней. Я
смог предоставить ей надежное убежище и дал ей возможность выпустить,
отпустить то, что она носила в себе и что всколыхнулось в этой комнате. Она.
плакала, причитала, выплескивая свой гнев, постепенно затихала, а потом все
опять начиналось сначала. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким
полезным.
В тот же день я позвонил в офис школьного совета в Мэриленде, где я
работал.
-- Отдел кадров, пожалуйста, -- сказал я оператору, и, пока меня
соединяли с нужным номером, я сделал глубокий вдох.
-- Можно ли, -- спросил я, --уволиться по телефону? Время, которое я
провел в команде Элизабет, было одним из величайших даров, данных мне
жизнью. Я находился рядом с женщиной, которая поступала как святая, час за
часом, неделю за неделей, месяц за месяцем. Я стоял возле нее в лекционных
залах, в семинарских комнатах и у постели умирающих. Я видел ее рядом со
стариками и с детьми. Я видел, как она общалась с испуганными и храбрыми,
радостными и печальными, открытыми и закрытыми, взбешенными и робкими. Я
наблюдал за Мастером.
Я наблюдал, как она исцеляет самые глубокие раны, которые только можно
нанести психике человека.
Я наблюдал, я слушал, и я очень старался научиться. И я по-настоящему
понял, что то, что Ты сказал, правда.
Есть тысячи способов освободить радость в сердце дру1 о-го человека, и
в toi момент, когда ты решишь это сде;!?.1 ь, ты будешь знать, как ты хочешь
это сделать.
И это можно сделать даже у постели умирающего. Благодарю Тебя за учение
и за талантливого наставника.
Элизабет советовала всем нам безусловно любить, быстро прощать и
никогда не сожалеть о боли, оставшейся в прошлом
-- Если бы вы. прикрыли Великий ка-нъон от бурь, --говорила она, -- вы
бы никогда не увидели красоту его скал
Она поощряла нас жить полной жизнью сейчас, останови i ь-ся и вкусить
сладость каждого момента и сделать все, что необходимо, чтобы завершить то,
что она называла "ваши неоконченные дела", чтобы жить без страха и принять
смерть без сожалений.
-- Когда вы не боитесь умереть, вы не боитесь жить. И, конечно, самым
важным ее посланием были слова-"Смерти не существует".
У Элизабет есть так много, чтобы дать людям.
Так ступай и живи этими истинами, а также истинами, которые Я сообщил
тебе через другие источники, чтобы расцвела радосгь в твоей душе, чтобы ты
почувствовал ее сердцем и познал ее умом.
бо! абсолютно радостен, и ты начнешь двигаться к своему выражению
Божест венного, ко1да выразишь Перв>1 Позицию Бога.
-14
/\. никогда не встречал более радосшого человека, чем Терри
Коул-Уиттэкер. С улыбкой, которая могла убить наповал, чудесным, взрывным,
свободным смехом, коюрыи был в высшей мере заразителен, и
непревзойденне^-епособностью глубоко трогать людей своим пониманием
человеческих проблем, эта поразительная женщина приступом взяла Южную
Калифорнию в начале 1980-х. Ее оптимистическое духовное учение помогло
сотням тысяч людей возобнови гъ счастливые отношения с собой и с Богом.
Я впервые услышал о Терри, когда жил в Эскондидо и работал с доктором
Кюблер-Росс в "Шанти Нилайя". Я никогда не был настолько доволен своей
работой, и близкий контакт с человеком, обладавшим таким даром сострадания и
духовной мудрости, вернул мне то, чего я не чувствовал уже много лет:
жажду обрести личные оч ношения с Богом, познать Бога в своей жизни как
непосредственный опыт.
Я не был в церкви с двадцати лет, когда, во второй раз в жизни, едва не
стал священником. Не имея возможности пойти в семинарию после окончания
школы, я все же продолжал искать свой путь к Богу после тою, как уехал из
Милуоки в девятнадцать лет.
После гого, как мне исполнилось двадца i ь, я покинул
Римско-Католическую Церковь в поисках Бога, коюрого мне не нужно было
бояться Я начал штудирован, киши по теолоши и посещать церкви и синаюги в
округе Энн Лрундел, и в итоге остановился на Первой пресвшерианскои церкви в
Лннаполисе.
Почти сразу же я стал петь в хоре, а через i од начал помогаать
в проведении служб. С гоя за кафедрой по воскресеньям и читая
отрывки из Святого писания, я снова, как в детстве, почувство вал желание
провести жизнь в близости к Богу и расскажи, всему миру о Li о любви.
Пресвиюрианцы, казалось, ненасголько опирались на cip.i\ v своей вере,
как каюлики (было намного меньше правил, ритуалов и, следовательно,
ловушек), и мне было юраздо nerii.' принягь их богословке. Мне было
настолько комфортно, чго я начал вкладывать настоящую страсть в воскресные ч
гения Ьиблии, 1ак что верующие ciann ожидагь моих выступлении ia кафедрой.
Это сгало очевидно не только мне, но и руководи иу церкви, и вскоре меня
пршласили на беседу с пастором, одним из самых прия-жых людей, которых я
ко1да-либо знал.
-- Скажите мне, -- спросил преподобный Уинслоу Шо\ после обмена
любезностями, -- вы ko! да-нибудь думали о i ом, чтобы принять сан?
-- Конечно,--ответил я. --Когда мне было тринадцачьле!, я был уверен,
что пойду учиться в семинарию и сгану священником, но этого не произошло.
-- Почему?
-- Отец запретил мне. Он сказал, что я недостаточно взрослый, чтобы
решать.
-- Как вы думаете, вы сейчас достаточно взрослый?
Не знаю почему, но в этот моменг я чуть не расплакался.
-- Я все1да был достаточно взрослым, --прошептал я, сга-раясь взять
себя в руки.
-- Почему же вы не ходите в католическую церковь? -- мягко спросил
преподобный Шоу.
-- Я... У меня были проблемы богословского плана.
-- Понятно.
Мы помолчали некоторое время.
-- А как вы относитесь к пресвитерианскому богословию? -- наконец
спросил священник.
-- Хорошо.
-- По-видимому, да. Люди говорят о том, как вы читаете Писание.
Кажется, вы находите в нем много смысла.
-- Но в нем заложено много смысла. Преподобный Шоу улыбнулся
-- Согласен, -- сказал он и внимагельно посмотрел на меня.
-- Могу ли я задать вам личный вопрос?
-- Конечно.
-- Почему вы не продолжали развивать свою любовь к богословию? Теперь
вы можете сами принимать решения. Что препятствовало вам стать
священнослужителем? Б любой церкви? Я уверен, вы могли найти свой духовный
дом.
-- Это не так просто, как найти дом. Существует проблема денег. Я
работаю, у меня жена и двое детей. Понадобится чудо, чтобы в таких
обстоятельствах найти способ бросить все и стать священником.
Преподобный Шоу снова улыбнулся.
-- У нашей церкви существует программа финансирования обучения в
семинарии членов паствы, которые подают большие надежды. Обычно --это
семинария в Принсгоне.
Мое сердце екнуло.
-- Вы хотите сказать, что оплачиваете их учебу?
-- Ну, это, конечно, заем. Участники программы обязаны вернуться сюда и
несколько лет прос/гужитъ помощником пастора. Вы можете работать с
молодежью, на улицах или в любой сфере, которая вас интересует, в дополнение
к духовному утешению, преподаванию в воскресных школах и, конечно, время от
времени проводить службы. Думаю, вы могли бы с этим справиться.
Теперь наступила моя очередь помолчать. У меня голова шла кругом.
-- Как вы к этому относитесь?
-- Это звучит прекрасно. Вы предлагаете мне принять участие в
программе?
-- Думаю, пресвитеры готовы сделать такое предложение. Во всяком
случае, они готовы рассмотреть его. Конечно, они захотят лично поговорить с
вами.
-- Конечно.
-- Почему бы вам не пойти домой и не подумать об этом? Поговорите с
женой. И помолитесь. Я так и сделал. Моя жена полностью меня поддержала.
-- Я думаю, это было бы чудесно, --улыбаясь, сказала она.
Наш второй ребенок родился через год и девять месяцев после первого.
Обе девчушки едва научились ходить.
-- На что мы будем жить? -- спросил я. -- Я хочу сказа ii>> что
они обещают оплату только за обучение.
-- Я могу снова заняться физиотерапией, -- предложила жена. -- Я
уверена, что смогу найти что-то. Все получится.
-- Ты хочешь сказать, что будешь содержать семью, пока я буду учиться?
Она коснулась моей руки и тихо сказала:
-- Я знаю, что ты всегда хотел этого.
Я не заслуживаю людей, которые приходят в мою жизнь. Я точно не
заслуживал своей первой жены, одного из добрейших человеческих существ,
которых я встречал.
Но я не сделал этого. Я не мог. Все было как надо, все было прекрасно
--кроме богословия. В конечном счете именно вопросы богословия меня
остановили.
Я сделал так, как предложил преподобный Шоу. Я молился об ответе. И чем
больше я молился, тем больше понимал, что не могу читать проповеди -- как бы
мягко я этого ни делал -- о первородном грехе и о необходимости спасения.
С самого детства мне было трудно считать людей "плохими". Я знал, что
люди поступают плохо. Я видел это вокруг себя. Но даже в подростковом
возрасте, а потом в юности я упрямо придерживался мнения о положительности
истинной природы человека. Мне казалось, что все люди хорошие и что они
совершают плохие поступки из-за своего воспшания, непонимания или отсутствия
возможностей, из-за отчаяния или гнева и ni иногда -- просго из-за лени...
но не из-ча врожденной порочности.
Рассказ об Лдаме и Ьве казался мне бессмысленным даже ьак аллеюрия, и я
знал, что не смогу учигь ему Я гакже не moi учить тому, что спасутся только
избранные, какими бы мя] кн-ми ни были требования к избранным, пегому что
ьтубоко в душе я знал с тех пор, когда был еще маленьким, что все mi м были
моими брагьями и сестрами и чю никго и ниччо п^ является лродливым или
неприемлемым в i лазах boia И менее
всего, убеждался я с возрастом. Бог отвергает нас из-за "греха"
"неправильной" веры.
Если это не так, значит, все то, что я интуитивно знал в самой глубине
своего существа, было ложью. Я не мог этого приня1ь. Но я не знал, что
принимать. Весьма реальная возможность стать священником, когорая возникла
во второй раз в моей жизни, вызвала у меня духовный кризис. Я жаждал вершить
Божье дело в мире, но я не мог согласиться, что Божьим делом было
проповедовать евашелие отлучения и богословие наказания для отлученнььх.
Я просил Бога о ясности -- не просго о том, следуег ли мне принять
духовный сан, но в самых важных вопросах о взаимоотношениях между людьми и
Божественным. Я не обрел ясности ни в первом, ни во втором. И тогда я
перестал интересоваться и тем, и другим.
Теперь, когда я приближался к сорока годам, Элизабет Кюб-лер-Росс
возвращала меня обратно к Боту. Она снова и снова говорила о Боге
безусловной любви, который никоща не судит, но принимает нас такими, какие
мы есть.
"Если бы только люди смогли понять это, -- думал я, -- и стали любить
друг друга без всяких условий, все проблемы, жестокость и тра) едии мира
испарились бы".
"Бог не говорит: "Я полюблю вас, ЕСЛИ..."", --не уставала повторягь
Элизабет, и таким образом освободила от страха смерти миллионы людей во всем
мире.
Это был тот бо!, в когорого я хотел верить. Это был Бог моего сердца,
моего глубокого детского знания. Я хотел больше соприкоснугься с этим Боюм,
и решил снова вернуться в церковь. Может быть, я не там и не так искал. Я
пошел в лютеранскую церковь, потом в методистскую. Я посетил баптистов и
конгрегационалистов. Но каждый раз я сталкивался с верой, основанной на
страхе. Я убежал. Я стал изучагъ иудаизм. Буддизм. Все "измы", которые
только мог найти. Ничто не подходило. Потом я услышал о Терри Коул-Уиттэкер
и ее церкви в
Сан-Диего.
Еще в те времена, когда Терри была домохозяйкой и жила в унылом
калифорнийском пригороде шестидесятых, она тоже жаждала открыто испытать
духовное родство, которое чувствовала глубоко в сердце. Le собственный поиск
привел ее is Объединенную церковь религиозной: науки. Терри влюбилась и нее
и, бросив все, стала официально учить богословие. Со временем ее посвятили в
духовный сан, и она получила письмо-призыв от нуждающейся в помокли
кошрегации из меньше чем пятидесяти человек в Ла-Джолла, штаэ Калифорния j ц
пришлось выбирать между своей мечтой и браком. Муж не полностью поддерживал
ее внезапную трансформацию и, конечно, не согласился бы оставить хорошую
pa6oiy и перее\агь в другой i ород.
И Терри развелась. За гри года она превратила Церком, религиозной науки
в Ла-Джолла в одну из самых больших церквей этого направления Более тысячи
людей приходили на два ее богослужения каждым воскресным утром, и их
становилось все больше. Слава об этом духовном феномене быстро
распространилась на юге Калмфорнии и проникла даже в Эскондидо, очень
консервагивный, традиционно винодельческий и ф1р-мерский решен к северу от
Сан-Диего.
Я поехал проверить, правда mi то, о чем я слышал.
Паства Терри стала такой многочисленной, что ей пришлось перенес свои
службы в арендованный кинотеатр. Надпись на шатре гласила: "Празднуйте жизнь
вместе с Терргг Коул-Уитт •)-кер", и я, подъезжая, еще подумал: "А это
что такое?" Помощники вручали каждому гвоздику при входе и приветствовали
каждого человека так, словно знали его всю жизнь.
-- Здравствуйте, как поживаете''. Замечательно, что вы пришли!
Я не знал, что и думать. Конечно, меня и раньше радушно принимали в
церквах, но никогда столь бурно. В воздухе ощущалась энергия, которая
бодрила.
Внутри звучала волнующая, восторженная мелодия из "Огненных колесниц".
Зал наполняло ожидание. Люди разговаривали и смея/гись. Наконец свет в
зрительном зале погас, и на сцене появились мужчина и женщина. Он сел с
одной стороны, она -- с другой.
_ Наступило время прекратись разговоры и заглянуть в ^д .--сказал
мужчина в микрофон.
Хор в конце зала тихо пропел призыв к покою, и служба началась.
Я никогда не испытывал ничего подобного. Конечно, это было не го, чего
я ожидал, и я чувствовал себя немного неуютно но я решил дослуигагь все до
конца. После нескольких объявленийг! ерри Коул-Уит гэкер вышла и
центр сцены, встала за прозрачную плексиг ласовую трггбуну и весело сказала.
-- Доброе утро!
Ее улыбка сияла, ее жизнерадостность была заразительна
-- Если вы пришли сюда этим угром, ожидая найти что-то, похожее на
церковь, ч г о выг ляди г, как церковь, итг звучит, как церковь, вы
ошиблись.
Она, несомненно, была права. Присутствующие согласно засмеялись.
-- Но если вы пришли сюда ->тим утром, надеясь найги Бога, заметьте,
что Бог пришел в тот самый момеш, как вы вошли с
дверь.
Я был заинтригован. Хотя я не знал еще, к чему она ведет, любой, у кого
было достаточно воображения и смелости, чтобы начать воскресное богослужение
такими словами, заслуживал моего внимания. Это было начало почти трехлетней
дружбы.
Как и при первой встрече с Элизабет, я был покорен Терри Коул Уиттэкер
и ее делом за десять минут. Как и в случае с Эяизабет, я очень быстро дал ей
это понять, добровольно вызвавшись помогать ей. И, как с Элизабет, вскоре я
оказался в команде Терри, заняв пост в о гделе поддержки (я писал
информационные бюллетени, выпускал еженедельные церковные сообщения, и так
далее).
"Случилось" гак, что я был безработным уже несколько недель, когда наши
с Терри пути пересеклись. Элизабет уволила меня. Ну, "уволила" звучит резко.
Она меня отпустила. Это не был гнев, просто для меня наступило время
двигаться дальше, и Элизабет это знала. Она просто сказала:
-- Тебе пора уходить. Я даю тебе три дня. Я был поражен.
-- Но почему? Что я сделал?
-- Дело не в том, что ты сделал. Дело в том, чего ты не сделаешь, если
останешься здесь. Ты не сможешь полносгыо реализовать свой потенциал. Это
невозможно, пока ты будешь стоять в моей тени. Уходи. Сейчас же. Пока не
поздно.
-- Но я не хочу уходигь, -- сгал просить я.
-- Ты уже достаточно поиграл в моем дворе, -- безапелляционно сказала
Элизабет. -- Я 1ебя выталкиваю. Как птенца из гнезда. Тебе пора научиться
легать.
Вот и все.
Я переехал в Сан-Диего и вернулся в сферу коммерческих отношений с
общественносгью. Я открыл свою фирму, которая называлась "Группа".
На самом деле группы не было, был только я. Но я хотел, чтобы название
звучало внушительно. И за несколько последующих месяцев у меня было немало
клиентов, в гом числе претендент на пост в Конгресс как независимый
кандидат, чье имя даже не появилось в избираюльном бюллетене. Рон Паккард
был прежним мэром юрода Карлсбад, штат Калифорния, и сгал первым кандидатом
в этом столетии, чьего имени не было в списке и который тем не менее выиграл
место в Конгрессе. И я помог ему в этом.
Но, за исключением ошеломляющей победы Паккарда, время, проведенное
мной в сфере марке гинга и рекламы, казалось пустым. После работы с Элизабет
помогать продавать места в гостиницах на выходные или ресторанную еду
казалось особенно предсказуемым и скучным занятием. Я снова начинал сходить
с ума. Я должен был найти способ вернуть смысл в свою жизнь. Я посвятил всю
свою энергию добровольной помощи церкви Терри. Я проводил дни, вечера,
выходные, работая в церкви, и мой бизнес (прости, не могу удержаться)
полетел ко всем чертям. Моя энергия, энгузиазм и творческие способности
быстро привели к предложению занять постоянную должность Директора Программы
Поддержки. Это церковный аналог отдела по связям с общественносгью и
маркетинга.
Но вскоре после того, как я стал работать с Терри, она )1плл из Церкви.
Она сказала нам, что формальные религиозны^
объединения часто были ограниченными, закрытыми, подавляющими
инициативу. Она организовала группу "Терри Коул-Уиттэкер Министриз", и позже
ее воскресные богослужения транслировали на всю страну, увеличивая ее
"паству" до сотен тысяч людей.
Как и время, проведенное с Элизабет, моя работа у Терри предоставила
мне бесценные уроки. Я научился не только общению с людьми -- в том числе с
теми, перед которыми стоят эмоциональные и духовные трудности, -- но также
больше узнал о некоммерческих организациях и о том, как лучше всего они
могут удовлетворять потребности человека и нести в мир духовные послания.
Тогда я не знал, насколько ценным окажется для меня этот опыт, хотя мне
следовало бы догадаться, что жизнь снова готовит меня к моему будущему.
Теперь я вижу, что мне были даны нужные люди в нужное время для того, чтобы
я смог продолжать свое образование.
Как и Элизабет, Терри говорила о Боге безусловной любви. Она также
говорила о Божественной силе, которая заключена в каждом из нас. Это была
сила создавать свою собственную реальность и определять свой опыт.
Как я говорил во введении ко всем книгам "Бесед с Богом", некоторые из
идей, которые я изложил в них, я почерпнул раньше от других людей. Многие, в
том числе некоторые самые потрясающие, я раньше нигде не слышал, не читал,
не думал о них и даже не представлял, что они могут существовать. Однако,
как помогли мне понять "Беседы с Богом", вся моя жизнь была обучением, и это
истинно для каждого из нас. Мы должны быть внимательны! Мы должны держать
глаза и уши открытыми! Бог посылает нам вести постоянно, беседует с нами
каждый миг каждого дня! Послания Бога приходят к нам разными путями, из
множества источников и с безграничной щедростью.
В моей жизни одним из таких источников был Ларри Ла Рю. Как и Джеи
Джексон. Как и Джо Элтон. Как и Элизабет Кюблер-Росс. Как и Терри
Коул-Уиттэкер.
Мои мать и отец тоже были источниками посланий от Бога. Каждый из них
преподал мне жизненные уроки и одарил меня Мудростью, которая служит мне до
сегодняшнего дня. Даже после того, как я "выбросил" все, что получил от них
-- и из других источников, --что не служило, не было созвучно мне и не
совпадало с моей внутренней истиной, осталось еще много драгоценных даров.
Чтобы быть справедливым к Терри, которая, как я уверен, захотела бы,
чтобы я здесь об этом упомянул, я должен сказать, что она уже давно
перестала проводить свои богослужения. Она вступила на другую духовную
тропу, далекую как от традиционных иудео-христианских направлении, так и от
большей части ее собственного прежнего учения. Я уважаю это решение Терри,
которая сделала свою жизнь бесконечным и смелым поиском духовной реальности,
наиболее созвучной ее душе. Я хотел бы, чтобы все люди искали божественную
истину с таким рвением.
Именно этому Терри научила меня в первую очередь. Она научила меня
искать Вечную Истину с бесконечной решимостью, невзирая на то, насколько это
ломает привычные устои твоей жизни, насколько это противоречит твоим прежним
взглядам, насколько не нравится другим. Я надеюсь, что я остался верен этой
миссии.
Но у меня есть еще несколько вопросов о радости. Я слушаю.
Ты сказал, что для того, чтобы почувствовать радость, нужно принести
радость другому.
Так как же мне быть радостным, если рядом никого нет?
Всегда есть способ внести свой вклад в Жизнь, даже когда ты один.
Иногда -- особенно когда ты один. Например, ты лучше всего пишешь, когда ты
один.
Хорошо, но допустим, я не писатель. Допустим, я не художник, не поэт,
не омпозитор или кто-то другой, кто творит в одиночестве. Допустим, я просто
обычный человек с обычной работой, строитель, например, или дантист, и вдруг
я оказался один.
^1ожет быть, я священник, когорый ушел на пенсию, и живу в доме для
священников-пенсионеров, и время, когда я помо1ал другим, кажется, давно
прошло. Или, я вообще пенсионер. Пенсия часто становится для людей периодом
депрессии, они чувствуют себя ненужными, бесполезными и покинутыми.
Это касается не только пенсионеров. Рсть другие. Нснод вижные больные,
ie, кго по многим причинам не участвуют и не могут участвовать в жизни
общества. Кроме тою, бываю! обыкновенные люди, которым хорошо, когда они
действую! и общаются с дру1ими, потому что они делают -ю, о чем Ты говоришь
--приносят радость друшм. Но и у них бываег время, когда они осгаюгся один
на один со своими мыслчми, когда рядом нет никою и не видно способов
принести радость другим людям.
Наверное, я спрашиваю о том, как найги радость внутри себя? Разве идея
о том, что находить радость можно, принося радость другим, в некоторой мере
не опасна? Не может ли она стать ловушкой? Не приведет ли она к
возникновению маленьких мучеников -- людей, которые чувствуют, что
единствен-ньш способ заслужить счастье -- эго делать счастливыми других?
Спасибо. А каковы ответы?
Вначале давай кое-что проясним. Ты никогда не бываешь совсем один. Я
всегда с тобой, а ты всегда со Мной. Это во-первых. С этого важно начать,
потому что это все меняет. Если ты считаешь, что ты действительно один,
одиночество может быть опустошающим. Одна только мысль о полном одиночестве
-- Еще бы, -- просияла Элизабет, как будто знала какой-то секрет.
-- Будьте добры, кто будет лететь с вами? -- спросила агент. Эяизабет
указала на меня:
-- Вот он.
-- Простите? -- задохнулся я.
~-- Разве ты не летишь в Паукипси? -- поинтересовалась Элизабет таким
тоном, словно мы уже все обсудили.
-- Нет! Мне завтра нужно быть на работе. Я взял только три дня отпуска.
-- Эту работу сделают без тебя, -- заявила она безапелляционно.
-- Но у меня машина здесь, в Бостоне, -- запротестовал я. -- Я не могу
ее оставить просто так, на стоянке.
-- Билл может забрать ее.
-- Но... у меня нет одежды. Я не планировал уезжать так надолго.
-- В Паукипси есть магазины.
-- Элизабет, я не могу! Я не могу просто сесть в самолет и улететь.
-- Агенту нужно твое водительское удосговерение, -- сказала Элизабет,
угрожающе прищурившись.
-- Но, Элизабет...
-- Из-за тебя я опоздаю на самолет.
Я дал агенту свое водительское удостоверение. Она вручила мне билет.
Элизабет направилась к воротам, а я поспешил следом, говоря на ходу:
-- Мне нужно позвонить на работу и сказать, что меня не будет...
В самолете Элизабет погрузилась в чтение и за весь полет не произнесла
и десятка слов. Но когда мы приехали на место в Паукипси, где она проводила
семинар, она представила меня участникам как своего нового специа;шста по
связям с общественностью.
Я позвонил домой и сообщил жене, что меня похитили и что я вернусь в
пятницу. Следующие два дня я наблюдал за тем, как Элизабет работает. Я
видел, как люди менялись прямо у меня на глазах. Я видел, как у них
затягивались давние раны, решались засгаревшие проблемы, отпускались старые
обиды и преодолевались ненужные убеждения.
Один раз женщина, которая сидела рядом со мной, в процессе семинара
"сорвалась". (Помощники Элизабет беседуют с теми, кто начинает
плакать или как-то иначе теряет контроль
над собой во время занятий.) Элизабет легким кивком головы дала мне
указание позаботиться о ней.
Я мягко вывел плачущую женщину из комнаты и пошел с ней в небольшое
отгороженное место в конце холла. Я никогда раньше ничего подобного не
делал, но Элизабег давала очень конкретные инструкции тем, кто участвовал в
проведении семинара (обычно она привозила с собой троих-четверых
помощников). Одно указание она дала очень четко:
-- Не пытайтесь успокоить, -- сказала она, -- просто слушайте. Если
понадобится помощь, позовит^меня, но быть рядом и выслушать человека почти
всегда бывает досгаточно.
Она была права. Я смог помочь этой женщине, просто побыв рядом с ней. Я
смог предоставить ей надежное убежище и дал ей возможность выпустить,
отпустить то, что она носила в себе и что всколыхнулось в этой комнате. Она.
плакала, причитала, выплескивая свой гнев, постепенно затихала, а потом все
опять начиналось сначала. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким
полезным.
В тот же день я позвонил в офис школьного совета в Мэриленде, где я
работал.
-- Отдел кадров, пожалуйста, -- сказал я оператору, и, пока меня
соединяли с нужным номером, я сделал глубокий вдох.
-- Можно ли, -- спросил я, --уволиться по телефону? Время, которое я
провел в команде Элизабет, было одним из величайших даров, данных мне
жизнью. Я находился рядом с женщиной, которая поступала как святая, час за
часом, неделю за неделей, месяц за месяцем. Я стоял возле нее в лекционных
залах, в семинарских комнатах и у постели умирающих. Я видел ее рядом со
стариками и с детьми. Я видел, как она общалась с испуганными и храбрыми,
радостными и печальными, открытыми и закрытыми, взбешенными и робкими. Я
наблюдал за Мастером.
Я наблюдал, как она исцеляет самые глубокие раны, которые только можно
нанести психике человека.
Я наблюдал, я слушал, и я очень старался научиться. И я по-настоящему
понял, что то, что Ты сказал, правда.
Есть тысячи способов освободить радость в сердце дру1 о-го человека, и
в toi момент, когда ты решишь это сде;!?.1 ь, ты будешь знать, как ты хочешь
это сделать.
И это можно сделать даже у постели умирающего. Благодарю Тебя за учение
и за талантливого наставника.
Элизабет советовала всем нам безусловно любить, быстро прощать и
никогда не сожалеть о боли, оставшейся в прошлом
-- Если бы вы. прикрыли Великий ка-нъон от бурь, --говорила она, -- вы
бы никогда не увидели красоту его скал
Она поощряла нас жить полной жизнью сейчас, останови i ь-ся и вкусить
сладость каждого момента и сделать все, что необходимо, чтобы завершить то,
что она называла "ваши неоконченные дела", чтобы жить без страха и принять
смерть без сожалений.
-- Когда вы не боитесь умереть, вы не боитесь жить. И, конечно, самым
важным ее посланием были слова-"Смерти не существует".
У Элизабет есть так много, чтобы дать людям.
Так ступай и живи этими истинами, а также истинами, которые Я сообщил
тебе через другие источники, чтобы расцвела радосгь в твоей душе, чтобы ты
почувствовал ее сердцем и познал ее умом.
бо! абсолютно радостен, и ты начнешь двигаться к своему выражению
Божест венного, ко1да выразишь Перв>1 Позицию Бога.
-14
/\. никогда не встречал более радосшого человека, чем Терри
Коул-Уиттэкер. С улыбкой, которая могла убить наповал, чудесным, взрывным,
свободным смехом, коюрыи был в высшей мере заразителен, и
непревзойденне^-епособностью глубоко трогать людей своим пониманием
человеческих проблем, эта поразительная женщина приступом взяла Южную
Калифорнию в начале 1980-х. Ее оптимистическое духовное учение помогло
сотням тысяч людей возобнови гъ счастливые отношения с собой и с Богом.
Я впервые услышал о Терри, когда жил в Эскондидо и работал с доктором
Кюблер-Росс в "Шанти Нилайя". Я никогда не был настолько доволен своей
работой, и близкий контакт с человеком, обладавшим таким даром сострадания и
духовной мудрости, вернул мне то, чего я не чувствовал уже много лет:
жажду обрести личные оч ношения с Богом, познать Бога в своей жизни как
непосредственный опыт.
Я не был в церкви с двадцати лет, когда, во второй раз в жизни, едва не
стал священником. Не имея возможности пойти в семинарию после окончания
школы, я все же продолжал искать свой путь к Богу после тою, как уехал из
Милуоки в девятнадцать лет.
После гого, как мне исполнилось двадца i ь, я покинул
Римско-Католическую Церковь в поисках Бога, коюрого мне не нужно было
бояться Я начал штудирован, киши по теолоши и посещать церкви и синаюги в
округе Энн Лрундел, и в итоге остановился на Первой пресвшерианскои церкви в
Лннаполисе.
Почти сразу же я стал петь в хоре, а через i од начал помогаать
в проведении служб. С гоя за кафедрой по воскресеньям и читая
отрывки из Святого писания, я снова, как в детстве, почувство вал желание
провести жизнь в близости к Богу и расскажи, всему миру о Li о любви.
Пресвиюрианцы, казалось, ненасголько опирались на cip.i\ v своей вере,
как каюлики (было намного меньше правил, ритуалов и, следовательно,
ловушек), и мне было юраздо nerii.' принягь их богословке. Мне было
настолько комфортно, чго я начал вкладывать настоящую страсть в воскресные ч
гения Ьиблии, 1ак что верующие ciann ожидагь моих выступлении ia кафедрой.
Это сгало очевидно не только мне, но и руководи иу церкви, и вскоре меня
пршласили на беседу с пастором, одним из самых прия-жых людей, которых я
ко1да-либо знал.
-- Скажите мне, -- спросил преподобный Уинслоу Шо\ после обмена
любезностями, -- вы ko! да-нибудь думали о i ом, чтобы принять сан?
-- Конечно,--ответил я. --Когда мне было тринадцачьле!, я был уверен,
что пойду учиться в семинарию и сгану священником, но этого не произошло.
-- Почему?
-- Отец запретил мне. Он сказал, что я недостаточно взрослый, чтобы
решать.
-- Как вы думаете, вы сейчас достаточно взрослый?
Не знаю почему, но в этот моменг я чуть не расплакался.
-- Я все1да был достаточно взрослым, --прошептал я, сга-раясь взять
себя в руки.
-- Почему же вы не ходите в католическую церковь? -- мягко спросил
преподобный Шоу.
-- Я... У меня были проблемы богословского плана.
-- Понятно.
Мы помолчали некоторое время.
-- А как вы относитесь к пресвитерианскому богословию? -- наконец
спросил священник.
-- Хорошо.
-- По-видимому, да. Люди говорят о том, как вы читаете Писание.
Кажется, вы находите в нем много смысла.
-- Но в нем заложено много смысла. Преподобный Шоу улыбнулся
-- Согласен, -- сказал он и внимагельно посмотрел на меня.
-- Могу ли я задать вам личный вопрос?
-- Конечно.
-- Почему вы не продолжали развивать свою любовь к богословию? Теперь
вы можете сами принимать решения. Что препятствовало вам стать
священнослужителем? Б любой церкви? Я уверен, вы могли найти свой духовный
дом.
-- Это не так просто, как найти дом. Существует проблема денег. Я
работаю, у меня жена и двое детей. Понадобится чудо, чтобы в таких
обстоятельствах найти способ бросить все и стать священником.
Преподобный Шоу снова улыбнулся.
-- У нашей церкви существует программа финансирования обучения в
семинарии членов паствы, которые подают большие надежды. Обычно --это
семинария в Принсгоне.
Мое сердце екнуло.
-- Вы хотите сказать, что оплачиваете их учебу?
-- Ну, это, конечно, заем. Участники программы обязаны вернуться сюда и
несколько лет прос/гужитъ помощником пастора. Вы можете работать с
молодежью, на улицах или в любой сфере, которая вас интересует, в дополнение
к духовному утешению, преподаванию в воскресных школах и, конечно, время от
времени проводить службы. Думаю, вы могли бы с этим справиться.
Теперь наступила моя очередь помолчать. У меня голова шла кругом.
-- Как вы к этому относитесь?
-- Это звучит прекрасно. Вы предлагаете мне принять участие в
программе?
-- Думаю, пресвитеры готовы сделать такое предложение. Во всяком
случае, они готовы рассмотреть его. Конечно, они захотят лично поговорить с
вами.
-- Конечно.
-- Почему бы вам не пойти домой и не подумать об этом? Поговорите с
женой. И помолитесь. Я так и сделал. Моя жена полностью меня поддержала.
-- Я думаю, это было бы чудесно, --улыбаясь, сказала она.
Наш второй ребенок родился через год и девять месяцев после первого.
Обе девчушки едва научились ходить.
-- На что мы будем жить? -- спросил я. -- Я хочу сказа ii>> что
они обещают оплату только за обучение.
-- Я могу снова заняться физиотерапией, -- предложила жена. -- Я
уверена, что смогу найти что-то. Все получится.
-- Ты хочешь сказать, что будешь содержать семью, пока я буду учиться?
Она коснулась моей руки и тихо сказала:
-- Я знаю, что ты всегда хотел этого.
Я не заслуживаю людей, которые приходят в мою жизнь. Я точно не
заслуживал своей первой жены, одного из добрейших человеческих существ,
которых я встречал.
Но я не сделал этого. Я не мог. Все было как надо, все было прекрасно
--кроме богословия. В конечном счете именно вопросы богословия меня
остановили.
Я сделал так, как предложил преподобный Шоу. Я молился об ответе. И чем
больше я молился, тем больше понимал, что не могу читать проповеди -- как бы
мягко я этого ни делал -- о первородном грехе и о необходимости спасения.
С самого детства мне было трудно считать людей "плохими". Я знал, что
люди поступают плохо. Я видел это вокруг себя. Но даже в подростковом
возрасте, а потом в юности я упрямо придерживался мнения о положительности
истинной природы человека. Мне казалось, что все люди хорошие и что они
совершают плохие поступки из-за своего воспшания, непонимания или отсутствия
возможностей, из-за отчаяния или гнева и ni иногда -- просго из-за лени...
но не из-ча врожденной порочности.
Рассказ об Лдаме и Ьве казался мне бессмысленным даже ьак аллеюрия, и я
знал, что не смогу учигь ему Я гакже не moi учить тому, что спасутся только
избранные, какими бы мя] кн-ми ни были требования к избранным, пегому что
ьтубоко в душе я знал с тех пор, когда был еще маленьким, что все mi м были
моими брагьями и сестрами и чю никго и ниччо п^ является лродливым или
неприемлемым в i лазах boia И менее
всего, убеждался я с возрастом. Бог отвергает нас из-за "греха"
"неправильной" веры.
Если это не так, значит, все то, что я интуитивно знал в самой глубине
своего существа, было ложью. Я не мог этого приня1ь. Но я не знал, что
принимать. Весьма реальная возможность стать священником, когорая возникла
во второй раз в моей жизни, вызвала у меня духовный кризис. Я жаждал вершить
Божье дело в мире, но я не мог согласиться, что Божьим делом было
проповедовать евашелие отлучения и богословие наказания для отлученнььх.
Я просил Бога о ясности -- не просго о том, следуег ли мне принять
духовный сан, но в самых важных вопросах о взаимоотношениях между людьми и
Божественным. Я не обрел ясности ни в первом, ни во втором. И тогда я
перестал интересоваться и тем, и другим.
Теперь, когда я приближался к сорока годам, Элизабет Кюб-лер-Росс
возвращала меня обратно к Боту. Она снова и снова говорила о Боге
безусловной любви, который никоща не судит, но принимает нас такими, какие
мы есть.
"Если бы только люди смогли понять это, -- думал я, -- и стали любить
друг друга без всяких условий, все проблемы, жестокость и тра) едии мира
испарились бы".
"Бог не говорит: "Я полюблю вас, ЕСЛИ..."", --не уставала повторягь
Элизабет, и таким образом освободила от страха смерти миллионы людей во всем
мире.
Это был тот бо!, в когорого я хотел верить. Это был Бог моего сердца,
моего глубокого детского знания. Я хотел больше соприкоснугься с этим Боюм,
и решил снова вернуться в церковь. Может быть, я не там и не так искал. Я
пошел в лютеранскую церковь, потом в методистскую. Я посетил баптистов и
конгрегационалистов. Но каждый раз я сталкивался с верой, основанной на
страхе. Я убежал. Я стал изучагъ иудаизм. Буддизм. Все "измы", которые
только мог найти. Ничто не подходило. Потом я услышал о Терри Коул-Уиттэкер
и ее церкви в
Сан-Диего.
Еще в те времена, когда Терри была домохозяйкой и жила в унылом
калифорнийском пригороде шестидесятых, она тоже жаждала открыто испытать
духовное родство, которое чувствовала глубоко в сердце. Le собственный поиск
привел ее is Объединенную церковь религиозной: науки. Терри влюбилась и нее
и, бросив все, стала официально учить богословие. Со временем ее посвятили в
духовный сан, и она получила письмо-призыв от нуждающейся в помокли
кошрегации из меньше чем пятидесяти человек в Ла-Джолла, штаэ Калифорния j ц
пришлось выбирать между своей мечтой и браком. Муж не полностью поддерживал
ее внезапную трансформацию и, конечно, не согласился бы оставить хорошую
pa6oiy и перее\агь в другой i ород.
И Терри развелась. За гри года она превратила Церком, религиозной науки
в Ла-Джолла в одну из самых больших церквей этого направления Более тысячи
людей приходили на два ее богослужения каждым воскресным утром, и их
становилось все больше. Слава об этом духовном феномене быстро
распространилась на юге Калмфорнии и проникла даже в Эскондидо, очень
консервагивный, традиционно винодельческий и ф1р-мерский решен к северу от
Сан-Диего.
Я поехал проверить, правда mi то, о чем я слышал.
Паства Терри стала такой многочисленной, что ей пришлось перенес свои
службы в арендованный кинотеатр. Надпись на шатре гласила: "Празднуйте жизнь
вместе с Терргг Коул-Уитт •)-кер", и я, подъезжая, еще подумал: "А это
что такое?" Помощники вручали каждому гвоздику при входе и приветствовали
каждого человека так, словно знали его всю жизнь.
-- Здравствуйте, как поживаете''. Замечательно, что вы пришли!
Я не знал, что и думать. Конечно, меня и раньше радушно принимали в
церквах, но никогда столь бурно. В воздухе ощущалась энергия, которая
бодрила.
Внутри звучала волнующая, восторженная мелодия из "Огненных колесниц".
Зал наполняло ожидание. Люди разговаривали и смея/гись. Наконец свет в
зрительном зале погас, и на сцене появились мужчина и женщина. Он сел с
одной стороны, она -- с другой.
_ Наступило время прекратись разговоры и заглянуть в ^д .--сказал
мужчина в микрофон.
Хор в конце зала тихо пропел призыв к покою, и служба началась.
Я никогда не испытывал ничего подобного. Конечно, это было не го, чего
я ожидал, и я чувствовал себя немного неуютно но я решил дослуигагь все до
конца. После нескольких объявленийг! ерри Коул-Уит гэкер вышла и
центр сцены, встала за прозрачную плексиг ласовую трггбуну и весело сказала.
-- Доброе утро!
Ее улыбка сияла, ее жизнерадостность была заразительна
-- Если вы пришли сюда этим угром, ожидая найти что-то, похожее на
церковь, ч г о выг ляди г, как церковь, итг звучит, как церковь, вы
ошиблись.
Она, несомненно, была права. Присутствующие согласно засмеялись.
-- Но если вы пришли сюда ->тим утром, надеясь найги Бога, заметьте,
что Бог пришел в тот самый момеш, как вы вошли с
дверь.
Я был заинтригован. Хотя я не знал еще, к чему она ведет, любой, у кого
было достаточно воображения и смелости, чтобы начать воскресное богослужение
такими словами, заслуживал моего внимания. Это было начало почти трехлетней
дружбы.
Как и при первой встрече с Элизабет, я был покорен Терри Коул Уиттэкер
и ее делом за десять минут. Как и в случае с Эяизабет, я очень быстро дал ей
это понять, добровольно вызвавшись помогать ей. И, как с Элизабет, вскоре я
оказался в команде Терри, заняв пост в о гделе поддержки (я писал
информационные бюллетени, выпускал еженедельные церковные сообщения, и так
далее).
"Случилось" гак, что я был безработным уже несколько недель, когда наши
с Терри пути пересеклись. Элизабет уволила меня. Ну, "уволила" звучит резко.
Она меня отпустила. Это не был гнев, просто для меня наступило время
двигаться дальше, и Элизабет это знала. Она просто сказала:
-- Тебе пора уходить. Я даю тебе три дня. Я был поражен.
-- Но почему? Что я сделал?
-- Дело не в том, что ты сделал. Дело в том, чего ты не сделаешь, если
останешься здесь. Ты не сможешь полносгыо реализовать свой потенциал. Это
невозможно, пока ты будешь стоять в моей тени. Уходи. Сейчас же. Пока не
поздно.
-- Но я не хочу уходигь, -- сгал просить я.
-- Ты уже достаточно поиграл в моем дворе, -- безапелляционно сказала
Элизабет. -- Я 1ебя выталкиваю. Как птенца из гнезда. Тебе пора научиться
легать.
Вот и все.
Я переехал в Сан-Диего и вернулся в сферу коммерческих отношений с
общественносгью. Я открыл свою фирму, которая называлась "Группа".
На самом деле группы не было, был только я. Но я хотел, чтобы название
звучало внушительно. И за несколько последующих месяцев у меня было немало
клиентов, в гом числе претендент на пост в Конгресс как независимый
кандидат, чье имя даже не появилось в избираюльном бюллетене. Рон Паккард
был прежним мэром юрода Карлсбад, штат Калифорния, и сгал первым кандидатом
в этом столетии, чьего имени не было в списке и который тем не менее выиграл
место в Конгрессе. И я помог ему в этом.
Но, за исключением ошеломляющей победы Паккарда, время, проведенное
мной в сфере марке гинга и рекламы, казалось пустым. После работы с Элизабет
помогать продавать места в гостиницах на выходные или ресторанную еду
казалось особенно предсказуемым и скучным занятием. Я снова начинал сходить
с ума. Я должен был найти способ вернуть смысл в свою жизнь. Я посвятил всю
свою энергию добровольной помощи церкви Терри. Я проводил дни, вечера,
выходные, работая в церкви, и мой бизнес (прости, не могу удержаться)
полетел ко всем чертям. Моя энергия, энгузиазм и творческие способности
быстро привели к предложению занять постоянную должность Директора Программы
Поддержки. Это церковный аналог отдела по связям с общественносгью и
маркетинга.
Но вскоре после того, как я стал работать с Терри, она )1плл из Церкви.
Она сказала нам, что формальные религиозны^
объединения часто были ограниченными, закрытыми, подавляющими
инициативу. Она организовала группу "Терри Коул-Уиттэкер Министриз", и позже
ее воскресные богослужения транслировали на всю страну, увеличивая ее
"паству" до сотен тысяч людей.
Как и время, проведенное с Элизабет, моя работа у Терри предоставила
мне бесценные уроки. Я научился не только общению с людьми -- в том числе с
теми, перед которыми стоят эмоциональные и духовные трудности, -- но также
больше узнал о некоммерческих организациях и о том, как лучше всего они
могут удовлетворять потребности человека и нести в мир духовные послания.
Тогда я не знал, насколько ценным окажется для меня этот опыт, хотя мне
следовало бы догадаться, что жизнь снова готовит меня к моему будущему.
Теперь я вижу, что мне были даны нужные люди в нужное время для того, чтобы
я смог продолжать свое образование.
Как и Элизабет, Терри говорила о Боге безусловной любви. Она также
говорила о Божественной силе, которая заключена в каждом из нас. Это была
сила создавать свою собственную реальность и определять свой опыт.
Как я говорил во введении ко всем книгам "Бесед с Богом", некоторые из
идей, которые я изложил в них, я почерпнул раньше от других людей. Многие, в
том числе некоторые самые потрясающие, я раньше нигде не слышал, не читал,
не думал о них и даже не представлял, что они могут существовать. Однако,
как помогли мне понять "Беседы с Богом", вся моя жизнь была обучением, и это
истинно для каждого из нас. Мы должны быть внимательны! Мы должны держать
глаза и уши открытыми! Бог посылает нам вести постоянно, беседует с нами
каждый миг каждого дня! Послания Бога приходят к нам разными путями, из
множества источников и с безграничной щедростью.
В моей жизни одним из таких источников был Ларри Ла Рю. Как и Джеи
Джексон. Как и Джо Элтон. Как и Элизабет Кюблер-Росс. Как и Терри
Коул-Уиттэкер.
Мои мать и отец тоже были источниками посланий от Бога. Каждый из них
преподал мне жизненные уроки и одарил меня Мудростью, которая служит мне до
сегодняшнего дня. Даже после того, как я "выбросил" все, что получил от них
-- и из других источников, --что не служило, не было созвучно мне и не
совпадало с моей внутренней истиной, осталось еще много драгоценных даров.
Чтобы быть справедливым к Терри, которая, как я уверен, захотела бы,
чтобы я здесь об этом упомянул, я должен сказать, что она уже давно
перестала проводить свои богослужения. Она вступила на другую духовную
тропу, далекую как от традиционных иудео-христианских направлении, так и от
большей части ее собственного прежнего учения. Я уважаю это решение Терри,
которая сделала свою жизнь бесконечным и смелым поиском духовной реальности,
наиболее созвучной ее душе. Я хотел бы, чтобы все люди искали божественную
истину с таким рвением.
Именно этому Терри научила меня в первую очередь. Она научила меня
искать Вечную Истину с бесконечной решимостью, невзирая на то, насколько это
ломает привычные устои твоей жизни, насколько это противоречит твоим прежним
взглядам, насколько не нравится другим. Я надеюсь, что я остался верен этой
миссии.
Но у меня есть еще несколько вопросов о радости. Я слушаю.
Ты сказал, что для того, чтобы почувствовать радость, нужно принести
радость другому.
Так как же мне быть радостным, если рядом никого нет?
Всегда есть способ внести свой вклад в Жизнь, даже когда ты один.
Иногда -- особенно когда ты один. Например, ты лучше всего пишешь, когда ты
один.
Хорошо, но допустим, я не писатель. Допустим, я не художник, не поэт,
не омпозитор или кто-то другой, кто творит в одиночестве. Допустим, я просто
обычный человек с обычной работой, строитель, например, или дантист, и вдруг
я оказался один.
^1ожет быть, я священник, когорый ушел на пенсию, и живу в доме для
священников-пенсионеров, и время, когда я помо1ал другим, кажется, давно
прошло. Или, я вообще пенсионер. Пенсия часто становится для людей периодом
депрессии, они чувствуют себя ненужными, бесполезными и покинутыми.
Это касается не только пенсионеров. Рсть другие. Нснод вижные больные,
ie, кго по многим причинам не участвуют и не могут участвовать в жизни
общества. Кроме тою, бываю! обыкновенные люди, которым хорошо, когда они
действую! и общаются с дру1ими, потому что они делают -ю, о чем Ты говоришь
--приносят радость друшм. Но и у них бываег время, когда они осгаюгся один
на один со своими мыслчми, когда рядом нет никою и не видно способов
принести радость другим людям.
Наверное, я спрашиваю о том, как найги радость внутри себя? Разве идея
о том, что находить радость можно, принося радость другим, в некоторой мере
не опасна? Не может ли она стать ловушкой? Не приведет ли она к
возникновению маленьких мучеников -- людей, которые чувствуют, что
единствен-ньш способ заслужить счастье -- эго делать счастливыми других?
Спасибо. А каковы ответы?
Вначале давай кое-что проясним. Ты никогда не бываешь совсем один. Я
всегда с тобой, а ты всегда со Мной. Это во-первых. С этого важно начать,
потому что это все меняет. Если ты считаешь, что ты действительно один,
одиночество может быть опустошающим. Одна только мысль о полном одиночестве