– Да, все зависит от меня… – пробормотал себе под нос Чарли.
   – Что от тебя зависит? – рассеянно спросил Фиделио, не отходивший от него ни на шаг.
   Настал долгожданный пятничный вечер, и мальчики складывали сумки, собираясь домой.
   – Ого! – вскинулся Чарли. – Наконец-то ты спросил что-то осмысленное. Тебе лучше?
   Фиделио кивнул:
   – Чары рассеиваются, но голова у меня все равно болит. Эх, как бы так устроить, чтобы Манфред испробовал этот гипноз на своей шкуре!
   – Ничего, когда-нибудь дождется, – подал голос Габриэль.
   В спальню понуро вошел Билли Гриф, и Фиделио прошипел:
   – Это все он виноват, доносчик проклятый!
   Но Чарли было жаль Билли, одинокого, маленького и какого-то затравленного.
   – Нечего его жалеть, – предупредил Фиделио. – У этой гадюки еще полно яду.
   Собравшись, мальчики победоносно промчались через холл, к массивным дубовым дверям, которые вели во внешний мир.
   – Ура, свобода! – пел на бегу Габриэль. – Дорогие хомячки, я уже в пути!
   Вот и синий школьный автобус на площади! Чарли каждый раз казалось, что тащится он как черепаха: Филберт-стрит была одной из последних остановок на маршруте. А сегодня мальчику особенно не терпелось поскорее попасть домой, потому что надо было срочно спросить у дяди Патона совета насчет Генри. Положение-то безвыходное.
   Выскочив из автобуса, Чарли увидел, что навстречу ему несутся Бенджи и Спринтер-Боб. По лицу приятеля Чарли сразу понял: что-то стряслось. Сердце у него упало.
   – Ну, говори! – без предисловий сказал он запыхавшемуся Бенджи.
   – Ой, Чарли, такой ужас! Твой дядя попал под машину! – выпалил тот.
   – Что?! – Чарли уронил сумку прямо в лужу. – Когда? Где? Как? Он…
   – Жив он, жив, – поспешно добавил Бенджи, переводя дух. – Он… уф… в больнице. Попал под машину неподалеку от собора… Уф… Кто-то видел, как он переходил улицу, читая книгу, а из-за угла как вылетит автомобиль, и – бац! – сбил мистера Патона и умчался, даже не притормозил, представляешь?
   Чарли схватился за голову.
   – Только не это! – взвыл он. – Я боялся чего-нибудь подобного!
   Заходить домой к Чарли Бенджамин отказался.
   – Не хочу я вам мешать. Наверно, поедете в больницу?
   С порога Чарли попал в объятия заплаканной Мейзи.
   – Ах, Чарли, что за несчастье! – ахала она. – Тебе ведь Бенджи уже рассказал?
   – Да-да. – Чарли вырвался на свободу. – Дяде лучше? Говорить он может?
   – Вчера еще не мог, – всхлипнула Мейзи. – Он весь в бинтах, у него, кажется, сотрясение мозга и ребра поломаны. Бедный, бедный Патон!
   – А кто был за рулем, выяснили?
   – Увы, нет. Этот негодяй сбил его и укатил, – мрачно сказала Мейзи. – Правда, двое очевидцев там было, но они не успели записать номер машины, так быстро она скрылась.
   В кухне мама накрывала на стол.
   – К дяде мы поедем попозже, – сказала она, чмокнув сына в щеку. – Ты с нами, Чарли?
   – Спрашиваешь! – горячо откликнулся мальчик.
   После обеда они вызвали такси и поехали в больницу, которая оказалась громадным зданием, так что пришлось долго тыкаться туда-сюда в поисках нужной палаты. Еще с порога они увидели, что у одной из многочисленных коек сидят Эмма Толли и мисс Инглдью.
   – Меня так и тянет высказать этой особе все, что я о ней думаю! – проворчала Мейзи. – Все ее вина, она так ужасно обращалась с бедным Патоном!
   Однако подробно огласить свое мнение Мейзи не пришлось: едва завидев новых посетителей, мисс Инглдью вскочила и дрожащим от слез голосом заговорила:
   – Простите меня! Мне безумно жаль, что все так обернулось! Это я виновата, только я! Ведь Патон направлялся ко мне в гости, и я… ах, зачем он так рисковал ради меня! Прямо не знаю, что теперь и делать! – Она высморкалась в кружевной платочек.
   Мама Чарли ласково обняла ее за плечи:
   – Не казните себя, Джулия, вы тут совершенно ни при чем. Просто Патон пытался провести небольшой эксперимент и… его постигла неудача. Конечно, кому-нибудь из нас следовало его сопровождать, а не отпускать самостоятельно, но он выскользнул из дому без нашего ведома.
   Дядя Патон лежал укрытый одеялом до самого подбородка, с лицом белее бинтов, которыми была обмотана его голова. Глаза же его прикрывала темная тряпочная маска вроде очков – видимо, от яркого света.
   – Он без сознания? – робко спросил Чарли.
   – Еще чего, – отозвался едва слышный голос дяди.
   Чарли наклонился пониже:
   – Дядя, вы как? Вы ведь поправитесь?
   – Ну разумеется, мой мальчик. – Голос дяди упал до шепота: – Чарли! Чарли, слушай внимательно, это сделала одна из них!
   – Кто?
   – Ну как кто, одна из моих любящих сестричек! Она была в парике, так что которая именно, я не знаю, я их всегда только по прическам и различал.
   Обалдевший, Чарли плюхнулся прямо на край койки.
   Мисс Инглдью засобиралась, но перед уходом вручила Чарли маленькую потрепанную книжечку.
   – Я нашла ее в канаве на том месте… там, где твой дядя попал под машину, – сказала она. – Он просил меня отдать эту книгу тебе. Я ведь правильно вас поняла, Патон?
   – Верно, – еле слышным голосом откликнулся дядя.
   – До свидания, дорогой, поправляйтесь. Я загляну завтра.
   Стоило мисс Инглдью отвернуться, как на лице у дяди возникла слабая, но несомненно торжествующая улыбка.
   Прежде чем последовать за тетей, Эмма быстро наклонилась к Чарли и торопливо произнесла:
   – Чарли, ты не сердись, что я последнее время была такая… так нелюбезна. Но я хочу помочь.
   – А-а, – только и сказал Чарли.
   – И не только хочу, но и помогу!
   – Спасибо, – обрадовался мальчик. – Тогда до понедельника!
   Эмма тоже была из одаренных, и талант ее мог пригодиться.
   Когда Эмма с тетей удалились, Мейзи принялась излагать дяде все новости, какие только могла припомнить, и домашние, и городские, и мирового масштаба. Чарли, не особенно слушая ее болтовню, рассматривал книжку. На коричневой обложке поблекшим золотом было вытиснено: «Гейри-адур». Он перелистал книгу, но внутри оказались столбцы слов на неизвестном Чарли языке.
   Через некоторое время, насытившись новостями, дядя зевнул и сказал:
   – Я попросил маску из-за лампочек. Сказал, что мне свет в глаза бьет, но на самом деле просто не хочу неприятностей.
   – Да уж не надо, пожалуйста! – Мейзи посмотрела на ряды ярких ламп.
   – Тогда всем спокойной ночи, – невнятно сказал дядя сквозь очередной зевок.
   Мейзи с мамой поняли намек и встали, а Чарли, прежде чем распрощаться, нагнулся к дядиной койке и шепнул:
   – Книжка на иностранном языке!
   – Это валлийский[2], – одними губами отозвался дядя. – Пригодится тебе для разговора со Скорпио.
   – Почему?
   Но дядя не ответил, просто попросил:
   – Береги ее.
   Чарли вспомнил, что хотел посоветоваться с дядей насчет Генри, но как это сделать при нынешних обстоятельствах, решительно не знал. Тем более что пришла медсестра с подносом всевозможных таблеток и Чарли пришлось покинуть палату вслед за мамой и Мейзи.
   Дома они обнаружили, что старуха Бон восседает на кухне и уминает пирог.
   – Вы даже не навестили Патона! – прокурорским тоном пристыдила ее Мейзи.
   – У меня было много дел, – проворчала бабушка Бон.
   – Гризелда, да как же так можно! Он же ваш родной брат! – Мейзи всплеснула руками и отвернулась в отвращении. – У вас просто каменное сердце!
   Старуха Бон пропустила ее слова мимо ушей и отрезала себе еще добрый кус пирога с вареньем. Но, не успев за него приняться, она заметила книжку, которую Чарли держал в руке.
   – Что там у тебя? – Старуха впилась глазами в книжку.
   – Книга.
   – Это я вижу и без тебя, – раздраженно бросила она. – Что за книга? Ну-ка дай сюда.
   – Не дам, – наотрез отказался Чарли. – Это… это личное.
   После чего поспешил ретироваться к себе в комнату, пока книгу не отобрали силой. Бабушке Бон он не доверял: она наверняка полезет рыться в его вещах при первой же возможности. Он с облегчением обнаружил, что книжка тютелька в тютельку помещается в карман джинсов. Отлично, значит, завтра, когда они опять поедут в больницу, надо будет улучить минутку и перемолвиться с дядей с глазу на глаз.
   Но его планам не суждено было осуществиться. Наутро, когда Чарли вызывался навестить дядю, Мейзи мрачно сообщила:
   – Сегодня к нему едут все сестрицы Юбим плюс бабушка Бон. А в машину к Юстасии я ни за какие деньги не сяду. Она гоняет как ненормальная.
   – А мама как же?
   – Ей сегодня не удастся освободиться пораньше, так что в часы посещения она не успеет.
   Как же быть? Чарли пораскинул мозгами и решил, что должен непременно увидеться с дядей, поэтому в три пополудни, когда к дому подкатил черный автомобиль Юстасии, он забрался на заднее сиденье, рядом с бабушкой Бон. С Юстасией уже сидела тетка Венеция.
   – Ах, как замечательно! – аффектированно пропела она. – С нами едет крошка Чарли!
   – Никаких крошек, пожалуйста! – возмутился Чарли.
   – Комплексуешь из-за того, что такой коротышка? – мстительно хихикнула тетка Венеция.
   Чарли решил не унижаться и тему более не поддерживал.
   В палате у дяди до него дошло, что в присутствии теток никакой приватной беседы ему не светит. Заслышав голоса любящих сестриц, дядя прикинулся спящим и на вопросы не реагировал.
   – Похоже, он все еще без сознания, – заметила старуха Бон и возвысила голос:
   – Патон! Это мы, твои сестры! Ты что, даже поговорить с нами не желаешь?
   В лице дяди не дрогнул ни единый мускул.
   – А мы-то тебе винограду привезли! – вздохнула Юстасия, шлепнув пакет на столик у койки.
   – И Чарли, – добавила Венеция.
   Дядя по-прежнему и ухом не вел. Что ж, его можно было понять. Тогда сестрицы расселись вокруг койки и светскими голосами стали обсуждать погоду и новости, точно Патона тут и не было. Через полчаса натужного щебета они, видимо, решили, что для визита к больному пробыли достаточно, и поднялись. Чарли понял, что ключевой миг настал, наклонился к дяде и украдкой шепнул:
   – До следующих выходных!
   – Удачи, Чарли, – не шевеля губами, откликнулся дядя.
   – Заговорил! – взвизгнула Венеция. – Чарли, Что он сказал, что?
   – Ничего, просто это он так вздохнул, – соврал Чарли.
   Тетки воззрились на него с крайним подозрением, но он сделал такое же каменное лицо, что и дядя. На обратном пути все четверо его игнорировали и болтали о чем-то своем. Чарли в жизни не видел бабушку Бон такой довольной. Но раз бедный Генри заперт где-то в темном подземелье и мучается от голода, у Юбимих, конечно, есть повод для радости.
   Добравшись до дому, Чарли понял, что дальше такого напряжения не вынесет, и решил посоветоваться насчет Генри с мамой. Дождавшись, когда она вернется с работы, он утащил ее в комнатку, где мама всегда шила, и сказал:
   – Мам, есть разговор. Ты не против?
   – Ну конечно, сынок, – откликнулась она, убрала шитье со стула, усадила Чарли, а сама села поближе к нему.
   Мама всегда слушала его очень внимательно, и не в ее обычае было перебивать, однако, когда Чарли изложил ей необычайную историю Генри Юбима, глаза у мамы стали круглые – сначала изумленные, потом испуганные.
   – Ах, бедный мальчик! – сказала она наконец. – Что же нам делать? А Патона… его родные сестры… Но это как раз меня не удивляет.
   – Почему, мам?
   – Из-за твоего отца. Я знаю, что они каким-то образом причастны и к той катастрофе. Да еще бабушка Бон, которая уничтожила все фотографии, точно его и на свете никогда не было.
   – Он очень даже есть! То есть однажды он вернется! – заверил маму Чарли, но она только покачала головой и грустно улыбнулась.
   – Боюсь, ты ошибаешься, Чарли. А насчет Генри у меня есть идея. Мисс Инглдью ведь кое-что знает об этой валлийской книжке: она, как-никак, ее нашла и разговаривала с Патоном еще до нашего появления. Почему бы тебе не повидать Джулию и не расспросить?
   Чарли идею одобрил.
   – Пойду вместе с Бенджи, – решил он. – И Спринтер-Боба с собой возьмем.
   Ему не хотелось в этом сознаваться, тем более маме, но в темных переулках, примыкавших к собору, Чарли всегда делалось не по себе. Особенно теперь.
   Бенджи, как всегда, с радостью согласился составить Чарли компанию, а уж про Спринтер-Боба и говорить было нечего. В воскресенье днем, когда старуха Бон прилегла подремать после обеда, мальчики отправились в книжную лавку Инглдью.
   Над городом неповоротливо ползли низкие тяжелые тучи, и щеки пощипывало от холода. Добравшись до магазина, мальчики успели замерзнуть и даже проголодаться.
   – Хорошо бы они были дома, – вздохнул Бенджи, когда Чарли позвонил в дверь.
   Им повезло – на пороге возникла Эмма.
   – Заходите, – приветливо улыбнулась она. – Только не обращайте внимания на беспорядок.
   Девочка провела гостей в уютную комнату позади магазина. На столе мисс Инглдью лежал большой альбом для набросков, а на нем, во весь разворот, расправила крылья мастерски изображенная хищная птица, вроде орла с золотым оперением, но еще более грозная и прекрасная.
   На сей раз, кроме обычного обилия книг, комнату заполняли перья – черные, белые, пестрые, сизые, они, как опавшие листья, устилали пол, а также все стулья и столики.
   – Я их срисовывала, – оправдалась Эмма, сметая перья с дивана. – Смотрите не сядьте на какое-нибудь.
   Гости устроились на диване, где все равно остались перышки. Им стоило большого труда вразумить Спринтер-Боба, который, принюхавшись, уже затеял охоту на стаю птиц, которая полиняла по всей комнате, а сама куда-то спряталась.
   – Что это за птица? – Чарли показал на разворот альбома.
   – Она называется тольрух, – объяснила Эмма.
   – Никогда о такой не слышал, – удивился Чарли.
   – И немудрено, я сама ее придумала! – Эмма протянула ему альбом. – Она вроде птицы Рух из приключений Синдбада-Морехода[3]. Ну, помните, огромная птица, которая несла яйца в пятьдесят шагов окружностью.
   – Ничего себе яйцо! – поразился Бенджи.
   – Ничего себе птичка! – поддержал его Чарли.
   – Мне нужно, чтобы она была сильной, очень сильной. И грозной. Обратите внимание, какие когти. Каждый коготь будет размером с мою руку, – с горящими глазами расписывала Эмма.
   – Жуть какая, – искренне сказал Бенджи.
   Чарли постепенно осознал, что диковинный тольрух – это не просто картинка, нарисованная для развлечения. Эмма придумала птицу не просто так!
   – Эмма, – осторожно начал он, – ты таким способом… То есть я хотел спросить, тебе надо превратиться в птицу, чтобы… полететь?
   – Да, но сначала мне надо эту птицу представить, и как можно подробнее. Тогда я вижу ее как наяву и взлетаю.
   Мальчики уставились на нее, разинув рты.
   – Ух ты. Здорово, должно быть! – восхитился Бенджи.
   – На самом деле довольно-таки страшно, – смущенно созналась Эмма. – Я и превращалась-то всего три раза в жизни. А когда я только поселилась тут, у тети Джулии, она вообще слышать не желала ни о каких полетах. Но теперь она привыкла. Ничего не поделаешь, может случиться так, что мне будет необходимо полететь.
   – Привет, мальчики! – заглянула в комнату мисс Инглдью. – Как насчет пончиков с горячим какао? Нынче такая холодина!
   Гости хором изъявили горячее желание отведать горячего какао и облизнулись.
   Когда мисс Инглдью принесла из кухни угощение, Чарли поведал ей о втором визите к дяде.
   – Я хотел расспросить его о книжке, но мои жуткие тетки крутились рядом, а при них про наши дела не больно-то разговоришься. – Чарли протянул мисс Инглдью коричневую книжечку и добавил: – Дядя сказал, что она мне потребуется, когда… – он замялся, – чтобы объясниться с одним человеком.
   Мисс Инглдью глянула на него с любопытством.
   – Понятно, понятно. – Она пролистала книжку. – Это словарь валлийского языка, Чарли. То есть англо-валлийский. Видишь, твой дядя пометил некоторые слова? – Она показала Чарли карандашные галочки, попадавшиеся там и сям на полях книги.
   – А почему именно эти? – озадачился Чарли.
   – Насколько я заметила, все они – глаголы, причем в основном глаголы движения, – задумчиво проговорила мисс Инглдью, – наверно, чтобы командовать. Смотри: двигаться, летать, толкать, бежать, ловить… Ага, еще «разговаривать», «смотреть» и «слушать». Ну и так далее. Обрати внимание, на первой странице он выписал их на титульном листе вместе с транскрипцией, чтобы ты знал, как они произносятся.
   – Но зачем? – недоумевал Чарли. – Для чего они мне?
   – Видишь ли, валлийский – необычный язык, многие слова произносятся не так, как читаются, – сказала мисс Инглдью. – Я могу лишь предположить: твой дядя хотел, чтобы ты выучил именно эти слова по-валлийски. Но зачем именно, мне самой неясно.
   – Придет время, и поймешь, – обнадежила Чарли Эмма.
   Мисс Инглдью ласково улыбнулась племяннице.
   – Странные вы люди, – заметила она. – Вот уж не знаю, хотела бы я стать такой одаренной… Скорее, нет.
   – И я тоже, – поддержал ее Бенджи. Когда мальчики покинули гостеприимный кров мисс Инглдью, по узким улочкам уже стлались сырые сумерки. Стало еще холоднее, но Спринтер-Боб припустил домой таким галопом, что замерзнуть Чарли с Бенджи не успели. Прощаясь с приятелем у дома номер девять, Бенджи спросил:
   – С кем это ты собираешься объясняться по-валлийски?
   Чарли вкратце изложил историю про картину «Чародей».
   – Это что ж, ты можешь попасть прямо внутрь? – вытаращился Бенджи. – А потом что? А зачем тебе туда?
   – Он же чародей, Бенджи. Маг. А мне не помешает толика магии, чтобы спасти Генри.
   – Но как ты ее получишь, магию эту? – спросил Бенджи. – И какая она будет?
   – Пока внутрь не попаду, не узнаю, – насупился Чарли.
   – А-а-а, внутрь, а обратно как? А если обратно не получится? Если ты застрянешь? – встревоженно тараторил Бенджи.
   – Ну ты и олух! Я же не на самом деле туда полезу, не физически, как Генри в будущее, я мысленно туда попаду. Это как с голосами, которые я слышу с фотографий, только чуточку посложнее. Оно только у меня в голове происходит.
   – Да? – засомневался Бенджи. – Ну, ты поосторожнее все-таки. – Свистнув Спринтер-Бобу, он двинулся домой.
   Чарли тотчас пожалел, что так оборвал приятеля. На самом деле мальчику было страшновато забираться в картину, пусть даже и мысленно: кто знает, что случится с ним там, в обиталище чародея Скорпио?
   Вернувшись к себе в комнату, Чарли увидел, что мама уже разложила на кровати чистую одежду на завтра. Он принялся собирать сумку, но картину запаковал в последнюю очередь, причем завернул ее в рубашку, стараясь не смотреть на полотно. Однако краем глаза Чарли все-таки увидел темную фигуру чародея. И тот вновь пристально взглянул из рамы.
   – Скоро! – пообещал Скорпио.

Глава 15
ПТИЦА ПОД НАЗВАНИЕМ ТОЛЬРУХ

   Оливия приняла решение: раз Чарли не может отыскать Генри, тогда этим займется она. И ни единой живой душе о своей затее не скажет – просто сделает, и все. То-то друзья удивятся!
   В понедельник на первой же перемене Оливия прогуливалась по саду в одиночестве, поскольку Бинди все еще сидела дома с гриппом. Общаться с другими девочками как-то не тянуло, в особенности потому, что все знакомые с театрального отделения обсуждали новую постановку, в которой Оливии дали роль тридесятого плана. Миссис Маек, руководительница театрального, напомнила надувшейся было Оливии, что та сыграла выигрышную роль злой мачехи в рождественской постановке «Белоснежки» и что надо дать и другим возможность блеснуть. Пришлось смириться с судьбой.
   – Оливия, что это с тобой? – поразился Чарли, едва завидев приятельницу.
   – Мамочки мои, да у тебя некрашеные волосы! – вытаращил глаза Фиделио.
   – Мне некогда было краситься, дел много, – важно объяснила Оливия. – И вообще, должно же быть какое-то разнообразие в жизни! Что слышно о Генри?
   Чарли сокрушенно покачал головой:
   – Я точно знаю, что он где-то в руинах, но мне туда никак не проникнуть, за мной все время следят. Вон, убедись! – Он показал глазами на Зелду Добински и ее подружку Бет Бицепс, которые пристально за ним наблюдали. По другую сторону сада, ближе к лесу, паслись Манфред с неизменным Азой, отрезая путь к развалинам. Манфред оглянулся через плечо, увидел Чарли и тут же отвернулся.
   – Аза уже без бинтов, – подметила Оливия.
   – Значит, снова боеспособен, – мрачно констатировал Фиделио.
   Новость Оливии категорически не понравилась, и девочка нервно передернула плечами. Затем она огляделась, и в глаза ей бросилась монументальная фигура надзирательницы, не сводившей взора с Чарли.
   – Вон и тетка твоя тоже бдит.
   Чарли, сердито прищурившись, покосился на тетку Лукрецию и изложил Оливии бедственную историю дяди Патона.
   – Дядя говорит, это они подстроили, – понизив голос, закончил Чарли. – Представляешь, родные сестры сбили автомобилем!
   – Но за что?
   – Точно не знаю, но, по-моему, это имеет какое-то отношение к той картинке, которую они мне подсунули, – с чародеем Скорпио. Он, возможно, поможет мне спасти Генри.
   – Как он тебе поможет? – удивился Фиделио. – Не вылезет же он из картины!
   – Он-то нет, а вот я могу попасть внутрь. Ответом Чарли были ошеломленные взгляды.
   – Но сначала тебе надо отыскать Генри, – напомнила Оливия.
   – Знаю, только понятия не имею, как это провернуть, – вздохнул Чарли.
   Оливия задрала голову к свинцовым тучам и таинственно улыбнулась.
   – Ничего, недолго ждать осталось, – загадочно пообещала она.
   Чарли не успел уточнить, что имеется в виду, потому что прозвучал рожок на урок и Оливия умчалась на свою пантомиму.
   Вечером, когда вся спальня младших мирно укладывалась в постель, Оливия деловито собиралась в ночной поход: поставила на своих наручных часах будильник на полночь, надела под пижамные штаны колготки, передвинула уличные туфли поближе к изголовью и тайком проверила батарейки в фонарике.
   Впрочем, как оказалось, будильник можно было и не заводить: в полночь, когда он едва слышно пискнул, Оливия бодрствовала – ей не удалось уснуть от возбуждения. Шутка ли, ведь она намеревалась проникнуть в руины одна, ночью!
   Итак, ровно в полночь Оливия сунула ноги в уличные туфли и завернулась в свой фиолетовый плащ. На цыпочках прокралась она к дверям спальни, и уже на пороге ее шепотом окликнули:
   – Оливия, это ты?
   – Положим, я, и что?
   – Куда ты собралась? – приподнялась на локте Эмма Толли.
   – Ш-ш-ш! В туалет.
   – В плаще? Не смеши меня, ты же на улицу идешь.
   В темноте скрипнула койка, и через секунду Эмма уже стояла подле Оливии.
   – Возьми меня с собой! – попросила она шепотом.
   – Нет. Там, куда я иду, тебе делать нечего. Ложись обратно, а не то нас засекут. – Оливия выскользнула в коридор.
   – Я помочь хочу! – взмолилась Эмма, но дверь спальни уже закрылась.
   Интересно, с чего это Эмма вдруг воспылала дружескими чувствами к ней, Оливии? То сторонилась, а то вдруг обратно в подруги набивается. Подозрительно, в высшей степени подозрительно!
   Так размышляла Оливия, продвигаясь по стылым коридорам академии. У спальни старших девочек она замедлила шаг: еще не хватало, чтобы ее поймала Зелда или Бет. Помощницы надзирательницы всегда к ночи с ног валились от усталости, так что они наверняка спят. Значит, если и есть риск на кого-то наткнуться, так это на тетку Чарли, а та уж наверняка караулит любимого племянника в другом конце академии.
   Холодный ветер разогнал облака, и в окна светила луна, так что фонарик Оливии не потребовался и она без приключений отыскала дорогу к лестнице. Пустынный ночной холл казался особенно огромным, поэтому Оливия миновала его, прижимаясь к стене и стараясь не цокать каблуками по каменным плитам пола. Она не сводила настороженного взгляда с лестницы, но, к счастью, лестница была безлюдна. Благополучно достигнув двери в сад, девочка отодвинула засов и нырнула в ночь.
   Луна сияла так ярко, что каждое дерево, каждая травинка казались выточенными из серебра. Оливию, окунувшуюся в лунный свет, пронзил внезапный восторг; поддавшись необоримому порыву, она раскинула полы плаща и понеслась по хрустящей траве огромными прыжками, воображая себя птицей.
   Но темные стены руин заставили ее замедлить ликующий бег. Начиналось самое сложное и страшное. Воображаемые фиолетовые крылья вновь стали плащом, в который Оливия закуталась как можно плотнее, прежде чем войти под арку.
   Едва девочка ступила во внутренний двор, ей показалось, что она очутилась в каком-то удивительном сне. Посреди мощеного двора сидел кот с ярко-медной шерстью и весь светился, от кончика огненного хвоста до кончика розового носа. Кот поприветствовал пришелицу сдержанным «мяу», и Оливия вспомнила, что уже видела его на Рождестве у мисс Инглдью. Огромный светящийся кот и в книжной лавке выглядел фантастически, а теперь, в темноте, и подавно производил впечатление чего-то волшебного.