Ну почему Времяворот занес его в академию, а не куда-нибудь еще! Хотя бы домой к Чарли Бону. Там-то, наверно, тихо и спокойно.
А в это самое время дома у Чарли Бона было далеко не тихо и вовсе не спокойно. И Чарли, откровенно говоря, предпочел бы находиться где угодно, но только не здесь. Они с Бенджи сидели на кухне и ломали головы, как быть дальше. Чарли уже раз десять созвонился с Фиделио и Габриэлем, и в результате отчаянных переговоров выяснилось, что никого из родителей не найти, а тех, кого найти удавалось, ни в какую не удавалось уговорить отвезти их на Вершины.
– Можно вызвать такси, – предложил Бенджамин. – У меня есть три фунта.
С точки зрения Чарли, трех фунтов было маловато. Как назло, мама была на работе, а Мейзи отправилась по магазинам. Просить у бабушки Бон Чарли и в страшном сне бы не приснилось.
– Плохо дело. – Чарли мрачно уставился в окно и начал собираться с духом, чтобы побеспокоить дядю.
Не успел он вымолвить это, как к дому номер девять подъехала шикарная машина, из нее выскочил Лизандр и замахал приунывшим друзьям.
Чарли быстро нацарапал записку маме, похлопал себя по карману, проверяя, взял ли ключ от дома, и успел открыть Лизандру прежде, чем тот успел позвонить.
– Приветик, Чарли! – сказал Лизандр. – Папа взялся подвезти нас к Габриэлю.
За спиной у Чарли возникли Бенджи и Спринтер-Боб.
– А друга с собакой взять можно? – спросил Чарли.
– Ну конечно! Чем больше компания, тем веселее.
Все трое поспешили за Лизандром к автомобилю; африканец забрался на переднее сиденье, а мальчики с псом устроились сзади, где, на кожаных подушках, уже ждал их Фиделио.
– Приветствую вас, молодые люди, – приветливо произнес сидевший за рулем темнокожий красавец.
– Это мой папа, – представил его Лизандр, – он судья, но не пугайтесь.
– Здравствуйте, сэр, – почтительно сказали Бенджамин с Чарли, которых вид импозантного мужчины в таком авто просто поразил.
Автомобиль плавно, как по воздуху, тронулся с места, проплыл по Филберт-стрит, как лодка по каналу, обогнул парк и стал подниматься все выше и выше на холм, в фешенебельный район. Но ни судья, ни мальчики не заметили, что за ними на почтительном расстоянии движется желтенькое такси. Наконец они выехали на аккуратную дорогу, которая вела к Вершинам. Мимо замелькали роскошные дома, но вот они кончились, и автомобиль выехал на опушку лесной чащи и остановился перед обветшалым домом. Во дворе (довольно-таки запущенном) копошились на клумбе куры и бессовестно объедала куст коза.
– Все, юноши, мы прибыли, – объявил судья.
– А выше ты подняться не сможешь, пап? – попросил Лизандр.
– Знаешь, сынок, машина у меня новая, так что дальше я не поеду, – ответствовал судья. – Уж очень там ненастно.
Выбравшись из автомобиля, мальчики убедились в его правоте: выше по склону холма отчетливо погромыхивало. Спринтер-Боб поджал хвост.
– Удачи вам, молодые люди! – Судья развернул машину и уехал.
– А он нас потом заберет? – забеспокоился Бенджи.
– Может, он, а может, и мама, – неопределенно отозвался Лизандр.
Чуть ниже по склону холма затормозило желтенькое такси, и из него, ненатурально кряхтя, выбрался странноватый старик в длиннющем грязном дождевике. Почему-то при седых усах у него из-под засаленной твидовой кепки выбивались пряди рыжих волос. Старец расплатился с шофером и, как только такси укатило, с мальчишеской легкостью прыжками помчался вверх по склону.
Чарли никогда не доводилось бывать на вершине холма. Вид на город открывался потрясающий, однако из-за ветра и высоты Чарли чувствовал себя как-то неуютно. Деревья протяжно шумели на ветру, да и гром прокатывался все чаще.
Не успели ребята войти во двор, как из обветшалого дома показался Габриэль Муар. В высоких резиновых сапогах он бесстрашно зачавкал по грязи и лужам. Джинсы у него тоже были заляпаны, да так, что им уже никакая грязь не была страшна.
– Салютик! – приветствовал он гостей и помахал левой рукой. – Смотрите, действует, как и не было ничего!
– Здорово! – обрадовался Лизандр. – Ну что, все в сборе, все готовы?
– Готовы к чему угодно, – пошутил Фиделио.
Маленький отряд отправился в путь вверх по склону, возглавляемый Габриэлем и Лизандром. Через некоторое время дорога стала неровной, потом сузилась, потом превратилась в тропку и, наконец, вовсе пропала, и вот тогда-то они очутились у ворот, на которых была прибита деревянная табличка с надписью «Громовой дом». Ниже была еще одна, и на ней значилось: «Осторожно, плохая погода».
– Что это значит? – насторожился Бенджи.
– Скоро выясним, – отозвался Фиделио. За воротами начиналась узкая и темная аллея, обсаженная черными елями. Их верхушки мрачно качались на ветру, а по гравию неслись прутики, травинки и пыль.
– Нам сюда, – кивнул на аллею Лизандр. – Я здесь не первый раз, но такого ветра не припомню.
Мальчики двинулись по аллее, пригибаясь и отворачиваясь от ветра. Спринтер-Боба Бенджи тащил за ошейник; пес испуганно путался под ногами, упирался и поскуливал.
– До Танкреда еще поди доберись, – пробормотал Чарли. На зубах у него скрипел песок.
С каждым шагом идти становилось все труднее, ветер усиливался, а вскоре в лицо гостям полетели острые градины. Чарли, который шел, глядя в землю, рискнул поднять голову и увидел впереди угрюмый дом из серого камня, над которым высилась башня. Окна были высокие и узкие, как бойницы, и весь дом выглядел суровым и неприветливым. На самой верхушке башни бешено вращался на ветру флюгер в виде молота. Время от времени непонятно откуда раздавался раскат грома, и весь дом содрогался так, что стекла звенели.
Когда мальчики приблизились к крыльцу, дверь распахнулась, и на пороге возник высоченный бородач с белокурой вздыбленной шевелюрой; настоящий великан, ростом не меньше двух метров, он задевал макушкой притолоку.
– Ничего у вас не получится, – громовым голосом предупредил он нежданных гостей. – Пытался я его угомонить, да все без толку. Пусть побушует, пока не устанет, потом сам успокоится.
– Он нам нужен, мистер Торссон! – стараясь перекричать гул ветра, воскликнул Лизандр.
– Знаю, знаю, но у него эти штормовые приступы еще похуже, чем у меня! – громыхнул в ответ отец Танкреда. – Мне его не унять.
Озадаченная компания к этому моменту как раз поднялась на крыльцо, но под навесом оказалось ничуть не лучше. Ветер дул со всех сторон, заставляя глаза слезиться и не давая дышать. Мистер Торссон стоял, сложив руки на широкой груди, и град с ветром как будто были ему нипочем.
– Я пробовал с ним потолковать. Но парень заперся у себя и слышать ничего не хочет. – Мистер Торссон закашлялся, и в груди у него загрохотало. – От мебели, наверно, одни щепки уже остались. У жены… – Он опять закашлялся, и совсем рядом с домом полыхнула молния, ударив в ближайшую елку.
Мальчики ахнули. Елка рухнула наземь, ее ветви, похожие на крылья, мгновенно заполыхали, однако внезапно хлынул ливень, и огонь погас. Наступило мгновенное затишье, и мистер Торссон, вклинившись в паузу, продолжал:
– У жены разыгралась чудовищная мигрень.
– Можно нам все-таки войти и поговорить с Танкредом? – взмолился Лизандр.
– Ни в коем случае. – Мистер Торссон высился на крыльце, как скала, загораживая проход. – Это слишком опасно. Вы уж приходите как-нибудь в другой раз, попозже. Да смотрите, поосторожнее на обратном пути. Что-то там в лесу неладное.
– Погодите, что… – начал Габриэль, но остальные его слова потонули в грохоте оглушительного громового раската. Все разом пригнулись. Бум! Что-то тяжело ударилось в землю совсем рядом и ушло глубоко в почву.
Спринтер-Боб истерически завыл, а Бенджамин выкрикнул:
– Что это?!
– Молот, – ответствовал мистер Торссон и тут же скрылся в доме. Лязгнул замок, другой, и мальчики остались перед наглухо запертой дверью.
– Ну вот и все. Мы сделали что могли, – вздохнул Лизандр. – Идемте обратно. В лесу в любом случае не так льет.
Они припустили к лесу, но Спринтер-Боб не побежал с ними, а с восторженным лаем начал рыть землю.
– Чего это он? – удивился Чарли.
– Молот выкапывает, – объяснил Бенджи и прикрикнул на пса: – Фу, Боб, фу! Я сказал, фу! Это не кость!
Продираться через лес было сущей мукой – дорогу преграждали колючие кусты, которые норовили не только уцепиться за одежду, но и расцарапать. И кроме того, всех участников экспедиции преследовало неприятное ощущение, что за ними следят.
– Не нравится мне все это, – пробурчал Лизандр. – И чего мы срезать решили? Надо вернуться на тропинку.
Но тропинку найти не удалось. Мальчики рассыпались по лесу, перекликаясь: «Сюда! Туда! Я нашел! Ой, нет, не то! Мы заблудились! Ау! Наверно, сюда! Сам ты сюда, вон туда!»
Некоторое время Чарли слышал их голоса и сам подавал голос, а потом заплутал окончательно и вдруг понял, что остался один-одинешенек в лесной чащобе. Как-то неожиданно резко стемнело. Вдали перекатывался гром, но ветер стих, и черные резные ели замерли в зловещей неподвижности.
Внезапно Чарли увидел два желтых светящихся глаза. Они горели в подлеске, как два злобных хищных огня, и, что самое страшное, они приближались, причем совершенно беззвучно. У Чарли вырвался вопль ужаса, и он ринулся прямо через колючие кусты.
– Помогите! – выкрикивал он. – Ау! Где вы?
Откуда-то доносился лай, но откуда именно, он в панике понять не мог.
– Боб! – завопил Чарли. – Ко мне, Боб!
За спиной у мальчика раздалось угрожающее рычание, и он помчался стрелой, насколько вообще возможно мчаться стрелой, если продираешься через колючки, налетаешь на деревья, спотыкаешься о корни, падаешь, вскакиваешь и снова бежишь, и даже не видишь куда. Наконец впереди показалась бледная ленточка тропинки. Чарли выполз на нее на четвереньках, а когда поднялся, то увидел своих четверых спутников, которые вытаращились на него в полном ужасе.
– Чарли! Где ты был? Что с тобой? – испуганно сыпал вопросами Фиделио. – Посмотри, на кого ты похож!
– На себя погляди, – пропыхтел исцарапанный, измазанный и охрипший Чарли. – Как вы на дорогу-то выбрались?
– Если бы не пес, мы бы до сих пор по лесу плутали, – сказал Габриэль. – А что с тобой стряслось? Мы тебя звали, звали…
– Не слышал, – просипел Чарли, вытряхивая из волос веточки. – На меня там что-то напало. Какой-то зверь.
– Да, он рычал на весь лес, – мрачно кивнул Лизандр. – Уж не знаю, что это за хищник, но он нам явно не рад. Давайте-ка побыстрее смотаемся.
Они кое-как дотащились до дома Муаров и с удивлением обнаружили, что он только снаружи такой обветшалый, а внутри вполне уютный. Почистившись и умывшись, мальчики плюхнулись на стулья вокруг кухонного стола, на котором высились полные тарелки жареного мяса с картошкой и тушеными овощами.
– Чарли, звонила твоя мама, – сообщила хлопотавшая у стола миссис Муар, кудрявая синеглазая женщина, на которую Габриэль совсем не был похож. – Я сказала ей, что ты с друзьями ушел прогуляться и к ужину вернешься.
– Большое спасибо! – ответил Чарли. Странно, он же вроде оставил маме записку. Впрочем, с бабушки Бон вполне станется ее спрятать.
Три сестренки Габриэля, тоже кудрявые и синеглазые, подсели к столу и щебетали вовсю, но разговорить мальчиков им не удалось: те в беседе участия не принимали и молча уминали обед, и сил разговаривать у них не было. Особенно угрюм и измотан был Лизандр.
– Нечего сказать, удачное начало четверти у вас получилось, – сочувственно заметила миссис Муар. – То Габриэль руку покалечил, то теперь Танкред капризничает.
Быть мамой особо одаренного ребенка нелегко, но миссис Муар с честью справлялась с этой миссией. Она понятия не имела, откуда у Габриэля взялся его странный талант, и они с мужем нередко спорили о том, какая сторона, отцовская или материнская, в ответе за это хлопотное чудо. Миссис Муар подозревала, что во всем виноваты предки ее супруга, среди которых было немало, мягко говоря, чудаков. Габриэль из-за своего дара физически не мог ходить в ношеной одежде с чужого плеча, носил только новое: распродажи и барахолки исключались, а поскольку Муары были отнюдь не богачи, то нарядами с барахолки приходилось довольствоваться девочкам. Они, конечно, дулись и жаловались на несправедливость, угнетения и притеснения, но брата любили.
После обеда гостям были продемонстрированы знаменитые хомяки, счет поголовью которых был давно утерян, а потом, поскольку время было уже позднее, миссис Муар развезла мальчиков по домам в своем потрепанном «лендровере».
– Надеюсь, твоя мама не слишком волновалась! – сказала она, высаживая Чарли у дома номер девять по Филберт-стрит.
В прихожей его встретила Мейзи.
– К нам пожаловали Юбимихи, – приглушенно провозгласила она. – Я срочно спасаюсь к себе, телевизор смотреть. Удачи, Чарли!
Глава 10
А в это самое время дома у Чарли Бона было далеко не тихо и вовсе не спокойно. И Чарли, откровенно говоря, предпочел бы находиться где угодно, но только не здесь. Они с Бенджи сидели на кухне и ломали головы, как быть дальше. Чарли уже раз десять созвонился с Фиделио и Габриэлем, и в результате отчаянных переговоров выяснилось, что никого из родителей не найти, а тех, кого найти удавалось, ни в какую не удавалось уговорить отвезти их на Вершины.
– Можно вызвать такси, – предложил Бенджамин. – У меня есть три фунта.
С точки зрения Чарли, трех фунтов было маловато. Как назло, мама была на работе, а Мейзи отправилась по магазинам. Просить у бабушки Бон Чарли и в страшном сне бы не приснилось.
– Плохо дело. – Чарли мрачно уставился в окно и начал собираться с духом, чтобы побеспокоить дядю.
Не успел он вымолвить это, как к дому номер девять подъехала шикарная машина, из нее выскочил Лизандр и замахал приунывшим друзьям.
Чарли быстро нацарапал записку маме, похлопал себя по карману, проверяя, взял ли ключ от дома, и успел открыть Лизандру прежде, чем тот успел позвонить.
– Приветик, Чарли! – сказал Лизандр. – Папа взялся подвезти нас к Габриэлю.
За спиной у Чарли возникли Бенджи и Спринтер-Боб.
– А друга с собакой взять можно? – спросил Чарли.
– Ну конечно! Чем больше компания, тем веселее.
Все трое поспешили за Лизандром к автомобилю; африканец забрался на переднее сиденье, а мальчики с псом устроились сзади, где, на кожаных подушках, уже ждал их Фиделио.
– Приветствую вас, молодые люди, – приветливо произнес сидевший за рулем темнокожий красавец.
– Это мой папа, – представил его Лизандр, – он судья, но не пугайтесь.
– Здравствуйте, сэр, – почтительно сказали Бенджамин с Чарли, которых вид импозантного мужчины в таком авто просто поразил.
Автомобиль плавно, как по воздуху, тронулся с места, проплыл по Филберт-стрит, как лодка по каналу, обогнул парк и стал подниматься все выше и выше на холм, в фешенебельный район. Но ни судья, ни мальчики не заметили, что за ними на почтительном расстоянии движется желтенькое такси. Наконец они выехали на аккуратную дорогу, которая вела к Вершинам. Мимо замелькали роскошные дома, но вот они кончились, и автомобиль выехал на опушку лесной чащи и остановился перед обветшалым домом. Во дворе (довольно-таки запущенном) копошились на клумбе куры и бессовестно объедала куст коза.
– Все, юноши, мы прибыли, – объявил судья.
– А выше ты подняться не сможешь, пап? – попросил Лизандр.
– Знаешь, сынок, машина у меня новая, так что дальше я не поеду, – ответствовал судья. – Уж очень там ненастно.
Выбравшись из автомобиля, мальчики убедились в его правоте: выше по склону холма отчетливо погромыхивало. Спринтер-Боб поджал хвост.
– Удачи вам, молодые люди! – Судья развернул машину и уехал.
– А он нас потом заберет? – забеспокоился Бенджи.
– Может, он, а может, и мама, – неопределенно отозвался Лизандр.
Чуть ниже по склону холма затормозило желтенькое такси, и из него, ненатурально кряхтя, выбрался странноватый старик в длиннющем грязном дождевике. Почему-то при седых усах у него из-под засаленной твидовой кепки выбивались пряди рыжих волос. Старец расплатился с шофером и, как только такси укатило, с мальчишеской легкостью прыжками помчался вверх по склону.
Чарли никогда не доводилось бывать на вершине холма. Вид на город открывался потрясающий, однако из-за ветра и высоты Чарли чувствовал себя как-то неуютно. Деревья протяжно шумели на ветру, да и гром прокатывался все чаще.
Не успели ребята войти во двор, как из обветшалого дома показался Габриэль Муар. В высоких резиновых сапогах он бесстрашно зачавкал по грязи и лужам. Джинсы у него тоже были заляпаны, да так, что им уже никакая грязь не была страшна.
– Салютик! – приветствовал он гостей и помахал левой рукой. – Смотрите, действует, как и не было ничего!
– Здорово! – обрадовался Лизандр. – Ну что, все в сборе, все готовы?
– Готовы к чему угодно, – пошутил Фиделио.
Маленький отряд отправился в путь вверх по склону, возглавляемый Габриэлем и Лизандром. Через некоторое время дорога стала неровной, потом сузилась, потом превратилась в тропку и, наконец, вовсе пропала, и вот тогда-то они очутились у ворот, на которых была прибита деревянная табличка с надписью «Громовой дом». Ниже была еще одна, и на ней значилось: «Осторожно, плохая погода».
– Что это значит? – насторожился Бенджи.
– Скоро выясним, – отозвался Фиделио. За воротами начиналась узкая и темная аллея, обсаженная черными елями. Их верхушки мрачно качались на ветру, а по гравию неслись прутики, травинки и пыль.
– Нам сюда, – кивнул на аллею Лизандр. – Я здесь не первый раз, но такого ветра не припомню.
Мальчики двинулись по аллее, пригибаясь и отворачиваясь от ветра. Спринтер-Боба Бенджи тащил за ошейник; пес испуганно путался под ногами, упирался и поскуливал.
– До Танкреда еще поди доберись, – пробормотал Чарли. На зубах у него скрипел песок.
С каждым шагом идти становилось все труднее, ветер усиливался, а вскоре в лицо гостям полетели острые градины. Чарли, который шел, глядя в землю, рискнул поднять голову и увидел впереди угрюмый дом из серого камня, над которым высилась башня. Окна были высокие и узкие, как бойницы, и весь дом выглядел суровым и неприветливым. На самой верхушке башни бешено вращался на ветру флюгер в виде молота. Время от времени непонятно откуда раздавался раскат грома, и весь дом содрогался так, что стекла звенели.
Когда мальчики приблизились к крыльцу, дверь распахнулась, и на пороге возник высоченный бородач с белокурой вздыбленной шевелюрой; настоящий великан, ростом не меньше двух метров, он задевал макушкой притолоку.
– Ничего у вас не получится, – громовым голосом предупредил он нежданных гостей. – Пытался я его угомонить, да все без толку. Пусть побушует, пока не устанет, потом сам успокоится.
– Он нам нужен, мистер Торссон! – стараясь перекричать гул ветра, воскликнул Лизандр.
– Знаю, знаю, но у него эти штормовые приступы еще похуже, чем у меня! – громыхнул в ответ отец Танкреда. – Мне его не унять.
Озадаченная компания к этому моменту как раз поднялась на крыльцо, но под навесом оказалось ничуть не лучше. Ветер дул со всех сторон, заставляя глаза слезиться и не давая дышать. Мистер Торссон стоял, сложив руки на широкой груди, и град с ветром как будто были ему нипочем.
– Я пробовал с ним потолковать. Но парень заперся у себя и слышать ничего не хочет. – Мистер Торссон закашлялся, и в груди у него загрохотало. – От мебели, наверно, одни щепки уже остались. У жены… – Он опять закашлялся, и совсем рядом с домом полыхнула молния, ударив в ближайшую елку.
Мальчики ахнули. Елка рухнула наземь, ее ветви, похожие на крылья, мгновенно заполыхали, однако внезапно хлынул ливень, и огонь погас. Наступило мгновенное затишье, и мистер Торссон, вклинившись в паузу, продолжал:
– У жены разыгралась чудовищная мигрень.
– Можно нам все-таки войти и поговорить с Танкредом? – взмолился Лизандр.
– Ни в коем случае. – Мистер Торссон высился на крыльце, как скала, загораживая проход. – Это слишком опасно. Вы уж приходите как-нибудь в другой раз, попозже. Да смотрите, поосторожнее на обратном пути. Что-то там в лесу неладное.
– Погодите, что… – начал Габриэль, но остальные его слова потонули в грохоте оглушительного громового раската. Все разом пригнулись. Бум! Что-то тяжело ударилось в землю совсем рядом и ушло глубоко в почву.
Спринтер-Боб истерически завыл, а Бенджамин выкрикнул:
– Что это?!
– Молот, – ответствовал мистер Торссон и тут же скрылся в доме. Лязгнул замок, другой, и мальчики остались перед наглухо запертой дверью.
– Ну вот и все. Мы сделали что могли, – вздохнул Лизандр. – Идемте обратно. В лесу в любом случае не так льет.
Они припустили к лесу, но Спринтер-Боб не побежал с ними, а с восторженным лаем начал рыть землю.
– Чего это он? – удивился Чарли.
– Молот выкапывает, – объяснил Бенджи и прикрикнул на пса: – Фу, Боб, фу! Я сказал, фу! Это не кость!
Продираться через лес было сущей мукой – дорогу преграждали колючие кусты, которые норовили не только уцепиться за одежду, но и расцарапать. И кроме того, всех участников экспедиции преследовало неприятное ощущение, что за ними следят.
– Не нравится мне все это, – пробурчал Лизандр. – И чего мы срезать решили? Надо вернуться на тропинку.
Но тропинку найти не удалось. Мальчики рассыпались по лесу, перекликаясь: «Сюда! Туда! Я нашел! Ой, нет, не то! Мы заблудились! Ау! Наверно, сюда! Сам ты сюда, вон туда!»
Некоторое время Чарли слышал их голоса и сам подавал голос, а потом заплутал окончательно и вдруг понял, что остался один-одинешенек в лесной чащобе. Как-то неожиданно резко стемнело. Вдали перекатывался гром, но ветер стих, и черные резные ели замерли в зловещей неподвижности.
Внезапно Чарли увидел два желтых светящихся глаза. Они горели в подлеске, как два злобных хищных огня, и, что самое страшное, они приближались, причем совершенно беззвучно. У Чарли вырвался вопль ужаса, и он ринулся прямо через колючие кусты.
– Помогите! – выкрикивал он. – Ау! Где вы?
Откуда-то доносился лай, но откуда именно, он в панике понять не мог.
– Боб! – завопил Чарли. – Ко мне, Боб!
За спиной у мальчика раздалось угрожающее рычание, и он помчался стрелой, насколько вообще возможно мчаться стрелой, если продираешься через колючки, налетаешь на деревья, спотыкаешься о корни, падаешь, вскакиваешь и снова бежишь, и даже не видишь куда. Наконец впереди показалась бледная ленточка тропинки. Чарли выполз на нее на четвереньках, а когда поднялся, то увидел своих четверых спутников, которые вытаращились на него в полном ужасе.
– Чарли! Где ты был? Что с тобой? – испуганно сыпал вопросами Фиделио. – Посмотри, на кого ты похож!
– На себя погляди, – пропыхтел исцарапанный, измазанный и охрипший Чарли. – Как вы на дорогу-то выбрались?
– Если бы не пес, мы бы до сих пор по лесу плутали, – сказал Габриэль. – А что с тобой стряслось? Мы тебя звали, звали…
– Не слышал, – просипел Чарли, вытряхивая из волос веточки. – На меня там что-то напало. Какой-то зверь.
– Да, он рычал на весь лес, – мрачно кивнул Лизандр. – Уж не знаю, что это за хищник, но он нам явно не рад. Давайте-ка побыстрее смотаемся.
Они кое-как дотащились до дома Муаров и с удивлением обнаружили, что он только снаружи такой обветшалый, а внутри вполне уютный. Почистившись и умывшись, мальчики плюхнулись на стулья вокруг кухонного стола, на котором высились полные тарелки жареного мяса с картошкой и тушеными овощами.
– Чарли, звонила твоя мама, – сообщила хлопотавшая у стола миссис Муар, кудрявая синеглазая женщина, на которую Габриэль совсем не был похож. – Я сказала ей, что ты с друзьями ушел прогуляться и к ужину вернешься.
– Большое спасибо! – ответил Чарли. Странно, он же вроде оставил маме записку. Впрочем, с бабушки Бон вполне станется ее спрятать.
Три сестренки Габриэля, тоже кудрявые и синеглазые, подсели к столу и щебетали вовсю, но разговорить мальчиков им не удалось: те в беседе участия не принимали и молча уминали обед, и сил разговаривать у них не было. Особенно угрюм и измотан был Лизандр.
– Нечего сказать, удачное начало четверти у вас получилось, – сочувственно заметила миссис Муар. – То Габриэль руку покалечил, то теперь Танкред капризничает.
Быть мамой особо одаренного ребенка нелегко, но миссис Муар с честью справлялась с этой миссией. Она понятия не имела, откуда у Габриэля взялся его странный талант, и они с мужем нередко спорили о том, какая сторона, отцовская или материнская, в ответе за это хлопотное чудо. Миссис Муар подозревала, что во всем виноваты предки ее супруга, среди которых было немало, мягко говоря, чудаков. Габриэль из-за своего дара физически не мог ходить в ношеной одежде с чужого плеча, носил только новое: распродажи и барахолки исключались, а поскольку Муары были отнюдь не богачи, то нарядами с барахолки приходилось довольствоваться девочкам. Они, конечно, дулись и жаловались на несправедливость, угнетения и притеснения, но брата любили.
После обеда гостям были продемонстрированы знаменитые хомяки, счет поголовью которых был давно утерян, а потом, поскольку время было уже позднее, миссис Муар развезла мальчиков по домам в своем потрепанном «лендровере».
– Надеюсь, твоя мама не слишком волновалась! – сказала она, высаживая Чарли у дома номер девять по Филберт-стрит.
В прихожей его встретила Мейзи.
– К нам пожаловали Юбимихи, – приглушенно провозгласила она. – Я срочно спасаюсь к себе, телевизор смотреть. Удачи, Чарли!
Глава 10
ЧАРОДЕЙ СКОРПИО
Обычно трех теток Чарли, сестриц Юбим, принимали в мрачной парадной столовой, но сегодня они почему-то внедрились на кухню и оскорбляли ее уют своими кислыми лицами и унылыми темными одеяниями. Тетки повесили свои черные пальто на спинки стульев, а черные ридикюли сложили на буфет. На столе истекал кремом початый торт, но пахло в кухне невкусно, по-старушечьи: нафталином, лежалым тряпьем и затхлой лавандой.
Чарли, впрочем, постарался вести себя вежливо.
– Привет, тетушки! – как можно доброжелательнее поздоровался он. – Вот так неожиданность!
– Чего я действительно не ожидала, так это что мать позволяет тебе шляться допоздна, – с надзирательским нажимом изрекла тетка Лукреция. – Где ты ходишь?
– А где мама? – заозирался Чарли.
– Цто, мамоцку исцем? – издевательски заметила тетка Юстасия.
Чарли многозначительно посмотрел на торт, но угоститься ему не предложили.
– – Твоей мамы дома нет, – отчеканила бабушка Бон.
– Но где она?
– Ах, какой заботливый мальчик, так беспокоится о мамочке, настоящий маменькин сынок, – проворковала младшая и самая вредоносная из теток, Венеция.
– Ничего я не беспокоюсь, – вознегодовал Чарли. – Просто удивился, что она куда-то ушла.
– В театре мама твоя, в театре, – смилостивилась старуха Бон. – У нее было два билета на мюзикл «Чудесная чечетка», и она, конечно, хотела пойти с тобой, но ведь ты где-то гулял.
– Мне она о билетах и не заикнулась, – насторожился Чарли. – Откуда они взялись?
– Чарлз, мало ли откуда! Разве мы сторожа твоей маме? Может, ей кавалер билеты подарил? – ехидно предположила тетка Юстасия.
– Нету у нее кавалера, – возразил Чарли.
– А ты откуда знаешь? – сладко пропела тетка Венеция, поправляя черную змею косы, уложенной вокруг головы. – Она еще молодая и вполне привлекательная женщина.
– Кавалер ей ни к чему, – выпалил Чарли, – потому что мой папа жив!
На кухне воцарилось ледяное молчание. Четыре сестрицы оцепенели и ели Чарли змеиными злыми глазами.
– Почему ты так упорно твердишь эту галиматью, Чарлз? – сурово спросила бабушка Бон. – Твой отец мертв. Мы лично его похоронили.
– Ага, как же, похоронили, только тела-то в гробу не было, – язвительно заметил Чарли и уже повернулся, чтобы уйти, но сестры хором гаркнули:
– Стой!
От неожиданности Чарли и впрямь остановился.
– Ты еще не рассказал нам про Генри, – властным голосом произнесла бабушка Бон.
– Нечего мне рассказывать, – помотал головой Чарли.
– Глупый мальчишка! – гаркнула тетка Лукреция тем же тоном, каким в академии кричала «отбой!». – Неужели ты полагаешь, что мы ничего не знаем о Времявороте? И о том, как Иезекииль Блур зашвырнул в будущее своего маленького кузена? И что теперь этот самый Генри вновь оказался в академии, только припозднился малость?
– Хе-хе-хе! – рассыпалась противным смешком тетка Юстасия.
– И ничего смешного! – вспылил Чарли. – А если даже и так?
– Попался! – резко сказала старуха Бон. – Сам сознался, что его видел!
В ответ Чарли упрямо топнул ногой и заявил:
– Не буду я ничего сознаваться!
– «Ни в чем сознаваться», мальчик, – визгливо поправила его тетка Лукреция. – Говори грамотно! Значит, ни в чем сознаваться не хочешь?
– Сознается как миленький! – Старуха Бон поднялась и нависла над Чарли. – Где он? – потребовала она. – Мы все равно отыщем мальчишку, имей в виду. Но если старого Иезекииля заставить ждать, он впадет в такое состояние, что ушлет твоего драгоценного Генри куда-нибудь в ледниковый период!
– Без Времяворота у него ничего не получится, – возразил Чарли.
– Малыш, да ты даже представить себе не можешь, на что способен Иезекииль Блур, – своим обычным елейным тоном, не сулившим ничего хорошего, проворковала тетка Венеция. – В его власти такое, что я тебе даже описывать не буду, а то как бы ты штанишки не намочил. Чарли, почему бы тебе для разнообразия не быть хорошим мальчиком и не рассказать своим дорогим тетушкам честно и откровенно, где прячется этот Генри? Поверь мне, он не заслуживает такого доброго отношения, он просто противный маленький негодяй. Детка, давай же, расскажи. Нам совсем не хочется, чтобы старый Иезекииль сделал тебе бо-бо.
Чарли растерялся: вкрадчивые речи тетки Венеции всегда сбивали его с толку. К счастью, дверь распахнулась и на пороге очень кстати воздвигся дядя Патон.
– Что за тарарам? – недовольно осведомился он. – В такой обстановке невозможно работать, собственных мыслей не слышишь!
– Ты что, думаешь вслух? – скрипуче хихикнула тетка Юстасия.
– Не глупите, мадам, – отрезал Патон. – И вообще, соблаговолите вести себя потише. Моя работа достигла самой важной стадии. Я не могу себе позволить отвлекаться на кудахтанье стаи глупых старых квочек!
– Кудахтанье? – страшным голосом переспросила тетка Лукреция.
Но бабушка Бон вмешалась и более спокойно объяснила:
– Мы просто расспрашивали Чарли насчет одного весьма важного дела.
– Расспрашивали-допрашивали, – пробурчал дядя. – Что ж, мне он нужен по еще более важному поводу. Пойдем, Чарли.
Чарли в благодарном порыве метнулся к дяде, но старуха Бон допрос еще не закончила.
– Мальчик останется здесь, – постановила она, – пока во всем не сознается.
Дядя Патон многозначительно вздохнул и поднял глаза к небу. Точнее, к лампе, которая свисала с потолка точно над тортом.
– Патон! – резко сказала старуха Бон. – Ты не посмеешь!
– Еще как посмею, – покачал головой дядя.
Мгновение угрожающей тишины – и печально зазвенело стекло лампочки. Сестрицы Юбим с визгом шарахнулись от стола, а торт украсился блестящей стеклянной обсыпкой и утратил всякую съедобность.
– Идем же, Чарли, – поторопил мальчика дядя.
Чарли поспешил вслед за дядей покинуть кухню, оставив теток и бабушку сильно занятыми: кудахча, они суетились вокруг стола, стряхивали осколки с причесок и платьев, искали метлу и совок и даже тщетно пытались спасти торт.
– Спасибо, что вытащили меня оттуда, дядя Патон, – от души поблагодарил Чарли, очутившись в кабинете у дяди.
– Не за что, мальчик мой, не за что. Ты мне и в самом деле нужен. – Вид у дяди был взбудораженный, а почему – неизвестно. – Я проводил эксперимент. Смотри!
Он взял со стола книгу, раскрыл ее и принялся читать, а затем, не отрываясь от чтения, подошел к выключателю и, не глядя, зажег свет.
Чарли пригнулся, ожидая обычного результата. Но взрыва с последующим стеклопадом не последовало.
– А я думал, вы все лампочки у себя в комнате вывинтили, – удивился Чарли.
– Было такое дело, было, – пробормотал дядя, по-прежнему уткнувшись в книгу, – но одну я все-таки ввинтил обратно.
– Так что все-таки происходит? – полюбопытствовал Чарли.
– Выключи-ка свет, голубчик, – попросил дядя. – Я не могу одновременно читать и беседовать.
Заинтригованный, Чарли послушно щелкнул выключателем, и дядин кабинет вновь озарился обычным мягким светом керосиновой лампы, неизменно стоявшей на столе.
– Ну, Чарли, ты удивлен, что лампочка не взорвалась? – торжествующе спросил дядя.
– В общем и целом, да, – кивнул Чарли, – но ведь они у вас не всегда взрываются? То есть я хочу сказать, когда вы спокойны, они остаются целы.
– Именно, друг мой, именно! – И дядя удовлетворенно вздохнул. – Видишь ли, когда мой ум на что-то переключается, прости за каламбур, – хохотнул он, – и мысли мои заняты чем-то еще, то я меньше подвержен опасности подобных электрических происшествий. Так вот, я решил, что если, находясь в непосредственной близости от электрических ламп, читать по-настоящему увлекательную книгу, то есть шанс, что лампочка уцелеет.
– А-а-а, понял, – протянул Чарли. – Интересная идея, правда.
– Более чем интересная, друг мой! Она работает. Прямо чудо какое-то! – Дядя и сам сиял, как лампочка. – Это значит, что днем я наконец-то смогу выходить на улицу, просто нужно при этом читать на ходу книгу. Я смогу пройти мимо освещенной витрины, мимо машин и светофоров, и ни одна лампочка не взорвется. Да, возможно, я даже смогу зайти в кафе – разумеется, не отрываясь от чтения.
Чарли сразу понял, что в дядиной теории полно проколов. Как, например, он собирается расхаживать по городу и переходить улицы, уткнув нос в книгу? Да он дальше первого перекрестка не уйдет. Машин же полно! А канавы? А люки?
– Знаете, по-моему, вы что-то не продумали, – осторожно начал он. – Это может быть опасно, а вдруг вас собьют?
– Вот тут-то и начинается твоя миссия, Чарли. Если ты будешь меня сопровождать, то предупредишь о люке или автомобиле. Я подумал, что, может быть, завтра мы прогуляемся и проверим мою концепцию на практике? Что скажешь? Например, в сторону собора?
– То есть вы имеете в виду – до книжной лавки Инглдью, – прямолинейно брякнул Чарли.
Дядя весь заалелся: особенно заполыхали у него уши. Он кашлянул и с усилием произнес:
– Не могу отрицать, что ты прав. Именно туда я и собирался. Я много думал о мисс Инглдью и пришел к выводу, что, покажись я ей при дневном свете, прогуливающимся как нормальный человек, она перестанет воспринимать меня как ярмарочное диво, как чудовище.
– Да она вовсе не считает вас чудовищем! – горячо возразил Чарли. – Просто у нее теперь есть Эмма, и мисс Инглдью все свое время проводит с ней, как родная мама.
Дядя тяжко вздохнул и покачал головой:
– Ах нет, Чарли. Она меня боится, и кто скажет, что она не права?
– Ладно, тогда завтра идем гулять в направлении книжной лавки.
Чарли согласился не без колебаний, поскольку мысли его были заняты другими делами и отвлекаться от них не хотелось.
– Спасибо, Чарли! – Дядя чуть не прослезился.
Внизу, в прихожей, затрезвонил телефон.
– А вдруг это меня? – насторожился Чарли.
– Тогда беги скорее снимай трубку, – посоветовал дядя. – С моих дорогих сестричек станется ничего тебе не передать.
Чарли вылетел на площадку и перевесился через перила. И вовремя: бабушка Бон как раз прорычала в телефон: «Его нет!» – и бросила трубку.
– Это мне звонили? – спросил Чарли.
– Разумеется, не тебе, – огрызнулась старуха. – Кем ты себя вообразил?
– Вообще-то я тоже тут живу, – рассердился Чарли, – и мне вполне могут звонить друзья!
В ответ бабушка Бон только фыркнула.
Из кухни выплыли три тетки, которые все еще отряхивались от стеклянной крошки.
– Вот еще осколочек! – Тетка Венеция ухватила седую прядь тетки Юстасии.
– Убери! Убери скорее! – завопила та.
Тут, к несчастью, тетка Лукреция взглянула вверх и увидела Чарли, который при виде этой сценки не сдержал улыбки.
– И нечего скалиться! – протрубила она. – Мы еще с тобой разберемся!
Три сестрицы Юбим двинулись было к выходу, но уже на пороге зашушукались с бабушкой Бон.
В этот момент телефон зазвонил вновь, Чарли кубарем скатился с лестницы и, опередив бабушку Бон, схватил трубку.
– Алло, Чарли? – спросил на том конце провода Габриэль Муар.
– Да, – осторожно отозвался Чарли.
– А мне какой-то противный голос сказал, что тебя дома нет, но я не поверил.
– Это моя бабушка. – Чарли покосился на старух, но они уже скрылись за дверью, зато бабушка Бон впилась во внука пронзительным взглядом.
– Она тебя слушает? – сообразил Габриэль.
– Да, – кратко ответил Чарли, поворачиваясь к бабушке Бон спиной.
– Слушай, тут такое дело: я кое-что нашел на улице перед домом. Кое-что важное. И хотел тебе показать.
– Где встречаемся? – невольно понизил голос Чарли.
– Маме завтра днем надо кое-что отнести в «Зоокафе», жди меня там.
О таком кафе Чарли слышал впервые в жизни.
– А где это? – уточнил он.
– Лягушачий переулок, – объяснил Габриэль. – Между Сляк-стрит и Бульк-стрит. Как раз за собором.
Вот это кстати!
– А я как раз туда и собираюсь с дядей. Можно, я с ним приду? – спросил Чарли.
– Конечно! Это который стекла бьет? Приводи его! Он просто класс!
– Что верно, то верно.
– Отлично, договорились. Все, я побежал. Значит, завтра, часа в три. Ай! Меня хомяк цапнул. Ну, пока!
В трубке что-то стукнуло: похоже, Габриэль уронил телефон.
Чарли осторожно обернулся, но бабушка Бон уже испарилась. Мальчик сунулся на кухню, но там ее, по счастью, не оказалось, так что ему представилась возможность перекусить в спокойной обстановке. Ни стеклянного крошева, ни испорченного торта на столе уже не было, зато появилось кое-что новое, а именно небольшая картинка или фотография в рамке, которая лежала изнанкой кверху. Чарли догадался, что оставлена она тут не просто так. Зная теток, можно было догадаться, что дело нечисто. Но ловушка ли это? Или что-то другое?
Чарли, впрочем, постарался вести себя вежливо.
– Привет, тетушки! – как можно доброжелательнее поздоровался он. – Вот так неожиданность!
– Чего я действительно не ожидала, так это что мать позволяет тебе шляться допоздна, – с надзирательским нажимом изрекла тетка Лукреция. – Где ты ходишь?
– А где мама? – заозирался Чарли.
– Цто, мамоцку исцем? – издевательски заметила тетка Юстасия.
Чарли многозначительно посмотрел на торт, но угоститься ему не предложили.
– – Твоей мамы дома нет, – отчеканила бабушка Бон.
– Но где она?
– Ах, какой заботливый мальчик, так беспокоится о мамочке, настоящий маменькин сынок, – проворковала младшая и самая вредоносная из теток, Венеция.
– Ничего я не беспокоюсь, – вознегодовал Чарли. – Просто удивился, что она куда-то ушла.
– В театре мама твоя, в театре, – смилостивилась старуха Бон. – У нее было два билета на мюзикл «Чудесная чечетка», и она, конечно, хотела пойти с тобой, но ведь ты где-то гулял.
– Мне она о билетах и не заикнулась, – насторожился Чарли. – Откуда они взялись?
– Чарлз, мало ли откуда! Разве мы сторожа твоей маме? Может, ей кавалер билеты подарил? – ехидно предположила тетка Юстасия.
– Нету у нее кавалера, – возразил Чарли.
– А ты откуда знаешь? – сладко пропела тетка Венеция, поправляя черную змею косы, уложенной вокруг головы. – Она еще молодая и вполне привлекательная женщина.
– Кавалер ей ни к чему, – выпалил Чарли, – потому что мой папа жив!
На кухне воцарилось ледяное молчание. Четыре сестрицы оцепенели и ели Чарли змеиными злыми глазами.
– Почему ты так упорно твердишь эту галиматью, Чарлз? – сурово спросила бабушка Бон. – Твой отец мертв. Мы лично его похоронили.
– Ага, как же, похоронили, только тела-то в гробу не было, – язвительно заметил Чарли и уже повернулся, чтобы уйти, но сестры хором гаркнули:
– Стой!
От неожиданности Чарли и впрямь остановился.
– Ты еще не рассказал нам про Генри, – властным голосом произнесла бабушка Бон.
– Нечего мне рассказывать, – помотал головой Чарли.
– Глупый мальчишка! – гаркнула тетка Лукреция тем же тоном, каким в академии кричала «отбой!». – Неужели ты полагаешь, что мы ничего не знаем о Времявороте? И о том, как Иезекииль Блур зашвырнул в будущее своего маленького кузена? И что теперь этот самый Генри вновь оказался в академии, только припозднился малость?
– Хе-хе-хе! – рассыпалась противным смешком тетка Юстасия.
– И ничего смешного! – вспылил Чарли. – А если даже и так?
– Попался! – резко сказала старуха Бон. – Сам сознался, что его видел!
В ответ Чарли упрямо топнул ногой и заявил:
– Не буду я ничего сознаваться!
– «Ни в чем сознаваться», мальчик, – визгливо поправила его тетка Лукреция. – Говори грамотно! Значит, ни в чем сознаваться не хочешь?
– Сознается как миленький! – Старуха Бон поднялась и нависла над Чарли. – Где он? – потребовала она. – Мы все равно отыщем мальчишку, имей в виду. Но если старого Иезекииля заставить ждать, он впадет в такое состояние, что ушлет твоего драгоценного Генри куда-нибудь в ледниковый период!
– Без Времяворота у него ничего не получится, – возразил Чарли.
– Малыш, да ты даже представить себе не можешь, на что способен Иезекииль Блур, – своим обычным елейным тоном, не сулившим ничего хорошего, проворковала тетка Венеция. – В его власти такое, что я тебе даже описывать не буду, а то как бы ты штанишки не намочил. Чарли, почему бы тебе для разнообразия не быть хорошим мальчиком и не рассказать своим дорогим тетушкам честно и откровенно, где прячется этот Генри? Поверь мне, он не заслуживает такого доброго отношения, он просто противный маленький негодяй. Детка, давай же, расскажи. Нам совсем не хочется, чтобы старый Иезекииль сделал тебе бо-бо.
Чарли растерялся: вкрадчивые речи тетки Венеции всегда сбивали его с толку. К счастью, дверь распахнулась и на пороге очень кстати воздвигся дядя Патон.
– Что за тарарам? – недовольно осведомился он. – В такой обстановке невозможно работать, собственных мыслей не слышишь!
– Ты что, думаешь вслух? – скрипуче хихикнула тетка Юстасия.
– Не глупите, мадам, – отрезал Патон. – И вообще, соблаговолите вести себя потише. Моя работа достигла самой важной стадии. Я не могу себе позволить отвлекаться на кудахтанье стаи глупых старых квочек!
– Кудахтанье? – страшным голосом переспросила тетка Лукреция.
Но бабушка Бон вмешалась и более спокойно объяснила:
– Мы просто расспрашивали Чарли насчет одного весьма важного дела.
– Расспрашивали-допрашивали, – пробурчал дядя. – Что ж, мне он нужен по еще более важному поводу. Пойдем, Чарли.
Чарли в благодарном порыве метнулся к дяде, но старуха Бон допрос еще не закончила.
– Мальчик останется здесь, – постановила она, – пока во всем не сознается.
Дядя Патон многозначительно вздохнул и поднял глаза к небу. Точнее, к лампе, которая свисала с потолка точно над тортом.
– Патон! – резко сказала старуха Бон. – Ты не посмеешь!
– Еще как посмею, – покачал головой дядя.
Мгновение угрожающей тишины – и печально зазвенело стекло лампочки. Сестрицы Юбим с визгом шарахнулись от стола, а торт украсился блестящей стеклянной обсыпкой и утратил всякую съедобность.
– Идем же, Чарли, – поторопил мальчика дядя.
Чарли поспешил вслед за дядей покинуть кухню, оставив теток и бабушку сильно занятыми: кудахча, они суетились вокруг стола, стряхивали осколки с причесок и платьев, искали метлу и совок и даже тщетно пытались спасти торт.
– Спасибо, что вытащили меня оттуда, дядя Патон, – от души поблагодарил Чарли, очутившись в кабинете у дяди.
– Не за что, мальчик мой, не за что. Ты мне и в самом деле нужен. – Вид у дяди был взбудораженный, а почему – неизвестно. – Я проводил эксперимент. Смотри!
Он взял со стола книгу, раскрыл ее и принялся читать, а затем, не отрываясь от чтения, подошел к выключателю и, не глядя, зажег свет.
Чарли пригнулся, ожидая обычного результата. Но взрыва с последующим стеклопадом не последовало.
– А я думал, вы все лампочки у себя в комнате вывинтили, – удивился Чарли.
– Было такое дело, было, – пробормотал дядя, по-прежнему уткнувшись в книгу, – но одну я все-таки ввинтил обратно.
– Так что все-таки происходит? – полюбопытствовал Чарли.
– Выключи-ка свет, голубчик, – попросил дядя. – Я не могу одновременно читать и беседовать.
Заинтригованный, Чарли послушно щелкнул выключателем, и дядин кабинет вновь озарился обычным мягким светом керосиновой лампы, неизменно стоявшей на столе.
– Ну, Чарли, ты удивлен, что лампочка не взорвалась? – торжествующе спросил дядя.
– В общем и целом, да, – кивнул Чарли, – но ведь они у вас не всегда взрываются? То есть я хочу сказать, когда вы спокойны, они остаются целы.
– Именно, друг мой, именно! – И дядя удовлетворенно вздохнул. – Видишь ли, когда мой ум на что-то переключается, прости за каламбур, – хохотнул он, – и мысли мои заняты чем-то еще, то я меньше подвержен опасности подобных электрических происшествий. Так вот, я решил, что если, находясь в непосредственной близости от электрических ламп, читать по-настоящему увлекательную книгу, то есть шанс, что лампочка уцелеет.
– А-а-а, понял, – протянул Чарли. – Интересная идея, правда.
– Более чем интересная, друг мой! Она работает. Прямо чудо какое-то! – Дядя и сам сиял, как лампочка. – Это значит, что днем я наконец-то смогу выходить на улицу, просто нужно при этом читать на ходу книгу. Я смогу пройти мимо освещенной витрины, мимо машин и светофоров, и ни одна лампочка не взорвется. Да, возможно, я даже смогу зайти в кафе – разумеется, не отрываясь от чтения.
Чарли сразу понял, что в дядиной теории полно проколов. Как, например, он собирается расхаживать по городу и переходить улицы, уткнув нос в книгу? Да он дальше первого перекрестка не уйдет. Машин же полно! А канавы? А люки?
– Знаете, по-моему, вы что-то не продумали, – осторожно начал он. – Это может быть опасно, а вдруг вас собьют?
– Вот тут-то и начинается твоя миссия, Чарли. Если ты будешь меня сопровождать, то предупредишь о люке или автомобиле. Я подумал, что, может быть, завтра мы прогуляемся и проверим мою концепцию на практике? Что скажешь? Например, в сторону собора?
– То есть вы имеете в виду – до книжной лавки Инглдью, – прямолинейно брякнул Чарли.
Дядя весь заалелся: особенно заполыхали у него уши. Он кашлянул и с усилием произнес:
– Не могу отрицать, что ты прав. Именно туда я и собирался. Я много думал о мисс Инглдью и пришел к выводу, что, покажись я ей при дневном свете, прогуливающимся как нормальный человек, она перестанет воспринимать меня как ярмарочное диво, как чудовище.
– Да она вовсе не считает вас чудовищем! – горячо возразил Чарли. – Просто у нее теперь есть Эмма, и мисс Инглдью все свое время проводит с ней, как родная мама.
Дядя тяжко вздохнул и покачал головой:
– Ах нет, Чарли. Она меня боится, и кто скажет, что она не права?
– Ладно, тогда завтра идем гулять в направлении книжной лавки.
Чарли согласился не без колебаний, поскольку мысли его были заняты другими делами и отвлекаться от них не хотелось.
– Спасибо, Чарли! – Дядя чуть не прослезился.
Внизу, в прихожей, затрезвонил телефон.
– А вдруг это меня? – насторожился Чарли.
– Тогда беги скорее снимай трубку, – посоветовал дядя. – С моих дорогих сестричек станется ничего тебе не передать.
Чарли вылетел на площадку и перевесился через перила. И вовремя: бабушка Бон как раз прорычала в телефон: «Его нет!» – и бросила трубку.
– Это мне звонили? – спросил Чарли.
– Разумеется, не тебе, – огрызнулась старуха. – Кем ты себя вообразил?
– Вообще-то я тоже тут живу, – рассердился Чарли, – и мне вполне могут звонить друзья!
В ответ бабушка Бон только фыркнула.
Из кухни выплыли три тетки, которые все еще отряхивались от стеклянной крошки.
– Вот еще осколочек! – Тетка Венеция ухватила седую прядь тетки Юстасии.
– Убери! Убери скорее! – завопила та.
Тут, к несчастью, тетка Лукреция взглянула вверх и увидела Чарли, который при виде этой сценки не сдержал улыбки.
– И нечего скалиться! – протрубила она. – Мы еще с тобой разберемся!
Три сестрицы Юбим двинулись было к выходу, но уже на пороге зашушукались с бабушкой Бон.
В этот момент телефон зазвонил вновь, Чарли кубарем скатился с лестницы и, опередив бабушку Бон, схватил трубку.
– Алло, Чарли? – спросил на том конце провода Габриэль Муар.
– Да, – осторожно отозвался Чарли.
– А мне какой-то противный голос сказал, что тебя дома нет, но я не поверил.
– Это моя бабушка. – Чарли покосился на старух, но они уже скрылись за дверью, зато бабушка Бон впилась во внука пронзительным взглядом.
– Она тебя слушает? – сообразил Габриэль.
– Да, – кратко ответил Чарли, поворачиваясь к бабушке Бон спиной.
– Слушай, тут такое дело: я кое-что нашел на улице перед домом. Кое-что важное. И хотел тебе показать.
– Где встречаемся? – невольно понизил голос Чарли.
– Маме завтра днем надо кое-что отнести в «Зоокафе», жди меня там.
О таком кафе Чарли слышал впервые в жизни.
– А где это? – уточнил он.
– Лягушачий переулок, – объяснил Габриэль. – Между Сляк-стрит и Бульк-стрит. Как раз за собором.
Вот это кстати!
– А я как раз туда и собираюсь с дядей. Можно, я с ним приду? – спросил Чарли.
– Конечно! Это который стекла бьет? Приводи его! Он просто класс!
– Что верно, то верно.
– Отлично, договорились. Все, я побежал. Значит, завтра, часа в три. Ай! Меня хомяк цапнул. Ну, пока!
В трубке что-то стукнуло: похоже, Габриэль уронил телефон.
Чарли осторожно обернулся, но бабушка Бон уже испарилась. Мальчик сунулся на кухню, но там ее, по счастью, не оказалось, так что ему представилась возможность перекусить в спокойной обстановке. Ни стеклянного крошева, ни испорченного торта на столе уже не было, зато появилось кое-что новое, а именно небольшая картинка или фотография в рамке, которая лежала изнанкой кверху. Чарли догадался, что оставлена она тут не просто так. Зная теток, можно было догадаться, что дело нечисто. Но ловушка ли это? Или что-то другое?