Чарли повернулся к кухарке.
– Я вот хотел спросить насчет фонарика, – решился мальчик. – Он ведь волшебный? Высвечивает всякое такое, чего я раньше не замечал.
– Волшебный не только фонарик, но и ты сам, Чарли, – непонятно ответила кухарка. – То ли еще будет, дружок.
По дороге в спальню Габриэль поинтересовался:
– Что за таинственный Генри?
Чарли вкратце открыл ему тайну Времяворота; он твердо знал, что Габриэлю можно довериться. Тот был поражен историей о госте из прошлого.
Путь до спальни обошелся без приключений, более того, им повезло: они на несколько минут опередили Билли Грифа, возвращавшегося со своей подозрительной ночной прогулки.
Наутро Габриэль вручил Чарли клочок бумаги:
– Мой адрес. Не забудь, мы идем к Танкреду, в «Громовой дом».
Чарли предложил Фиделио присоединиться.
– Шторм-стрит, Вершины, – прочитал тот адрес. – И как мы туда доберемся?
– Что-нибудь придумаем.
Остаток дня Чарли ломал голову, как же связаться с Генри до выходных. Манфред дважды перехватывал его на подступах к кухне и на второй раз пригрозил, что оставит после уроков, и Чарли, который был готов пойти даже на это, вовремя сообразил, что Генри в надежном убежище под защитой кухарки, а вот Танкреда надо срочно вернуть. Дело в том, что его отсутствие влияло на особо одаренных престранным образом: они четко разделились на два лагеря, и самому Чарли, Лизандру, Габриэлю и даже Эмме Толли было не по себе, словно совсем рядом – там, где в Королевской комнате пустовал стул Танкреда, – разверзлась пропасть и из нее тянуло холодом и ужасом. Все они утратили аппетит и едва соображали. Эмма и та жаловалась на скверное самочувствие. А вот Манфред, Зелда и даже Билли Гриф, напротив, прямо-таки лучились здоровьем, бойко делали уроки и ели за обе щеки.
Надо было немедленно исправлять положение.
Когда наступил долгожданный вечер и дети потянулись через высокие двери на свободу, Чарли обернулся и увидел на лестнице Оливию и Бинди. Он виновато помахал им, но у Оливии вид был нисколько не огорченный, и она явно предвкушала очередное приключение. Только бы эта егоза не придумала какую-нибудь слишком опасную авантюру!
Синий автобус, как всегда, высадил Чарли в начале Филберт-стрит. Навстречу мальчику уже бежали Бенджи и Спринтер-Боб.
– Ну и тоска была на этой неделе! – пожаловался Бенджи. – А у тебя?
Чарли отчитался обо всем, что случилось за неделю.
– Да-а, нескучно тебе живется, – заметил Бенджи. – Но я бы на такое не согласился.
– А я разве соглашался? У меня и выбора никакого не было, – вздохнул Чарли. – Я просто стараюсь уцелеть любой ценой, вот и все.
Не успел Чарли позвонить в дверь номера девять, как на крыльцо вылетела Мейзи и принялась душить его в объятиях.
– Чай на столе! – воскликнула она, увлекая внука на кухню. – Приготовила все, что ты любишь. И все твое любимое тоже, Бенджи. Проходи, проходи. А для Спринтер-Боба у меня припасена отличная косточка.
Только мальчики уселись за стол, готовясь воздать должное Мейзиной стряпне, как в кухню вплыла бабушка Бон. Сразу было видно, что она намерена испортить Чарли аппетит.
– Это что? – требовательно спросила старуха, резко сунув Чарли под нос фотографию Генри Юбима и его семьи.
– Старая фотокарточка, – уклончиво ответил Чарли.
Так, прекрасно, бабушка Бон рылась в кабинете у дяди Патона. Ой, что будет! Не миновать скандала!
– А что с ней такое случилось? Где стекло?
– Она упала со стены, когда вы хлопнули дверью.
Ох, не стоило говорить этого старухе.
– Я хлопнула дверью? – вскипела бабушка Бон. – Это ты, Чарлз, разбил стекло, и еще увиливаешь!
– Он правду говорит, – пылко вступилась Мейзи. – Мальчик не виноват, а разбитую фотографию он сразу принес сюда. Я и стекло выметала.
– Рамка принадлежала мне, – процедила бабушка Бон. – И она была антикварная. Впрочем, сейчас меня интересует не рамка, а мальчик. – Костлявый палец уперся в лицо Генри. – Ты ведь его видел, Чарлз?
– Нет, конечно, – быстро ответил Чарли. – Фото же старое. Ему, наверно, сейчас лет сто.
Бенджи не поднимал головы от тарелки с бутербродами, стараясь не встречаться с Чарли глазами.
– А вот у меня есть неопровержимые данные о том, что Генри Юбим вернулся, – ледяным тоном заявила старуха Бон, чеканя каждое слово, – и что ты, Чарлз, его видел.
«Ага, Душка все выложил Билли Грифу, – смекнул Чарли, – а тот уже настучал надзирательнице тетке Лукреции, или Манфреду, или еще кому-нибудь из этой теплой компании».
– Гризелда, вы ведете себя глупее некуда, – вмешалась Мейзи. – Чарли всю неделю просидел взаперти в этой жуткой, мрачной академии и никоим образом не мог видеть мальчика! Он что, призрак, этот мальчик?
– Не вашего ума дело, – отрезала бабушка Бон.
– А портить Чарли ужин – вашего ума дело? – звонко возмутилась Мейзи, уперев руки в боки – в точности как разгневанная кухарка.
Это было типичное начало скандала в доме номер девять, и Чарли прекрасно знал, как он будет развиваться дальше. Ну почему надо начинать склоки, как только он, Чарли, вернулся домой! Ни минуты покоя. Чарли скорчил гримасу и перемигнулся с Бенджи. Тот понимающе закатил глаза. Под аккомпанемент скандала мальчики успели поглотить немало снеди. Бабушки метали друг в друга громовые оскорбления. Спринтер-Боб, так сказать, подпевал: оторвавшись от косточки, он время от времени издавал недовольный вой, поскольку терпеть не мог, когда двуногие шумят.
Когда турнир по взаимным оскорблениям подошел к концу, старуха Бон, трясясь от злобы, заявила:
– И не думайте, что вам это сойдет с рук!
Не уточнив подробности, она вылетела из кухни и хлопнула дверью.
– Чудненько, – перевела дыхание Мейзи. – Вот так цирк!
– Кому цирк, а кому и не цирк, – проворчал Чарли, дожевывая бутерброд с ветчиной. – У меня лично была очень тяжелая неделя.
– Мадам Бон на старости лет совсем из ума выжила, – фыркнула Мейзи. – Где это видано, мальчик ста лет от роду!
– Ну, ему несколько меньше, – не подумав, брякнул Чарли.
– Что? – Мейзи сделала понимающее лицо. – Ясно. С тобой опять чудеса творятся, да, Чарли?
– Не со мной, а с Генри, – отозвался Чарли, переходя к сладкому.
– Все было очень вкусно, миссис Джонс, – поспешно вставил Бенджи.
– Ничего, не волнуйтесь, – улыбнулась Мейзи. – Я буду молчать как рыба. Особенно, раз это не порадует мадам Бон.
Ужин закончился в мирной обстановке, после чего мальчики поднялись в комнату Чарли. За ними увязался и Спринтер-Боб. Разгневанная бабушка Бон забыла поставить внуку на вид, что собакам в доме не место.
Бенджи помог Чарли распаковать сумку, и они уселись на постель, а пес втиснулся между ними. Чарли рассказал приятелю о том, что собирается в «Громовой дом». Может, мама Бенджи отвезет туда всю компанию?
Но Бенджи отрицательно покачал головой:
– Мама занята, она сейчас расследует очень важное дело. Кошмарное убийство. Она освободится только поздно вечером в субботу, и папа тоже.
Родители Бенджи занимались частным сыском, поэтому работали по совершенно несусветному графику, и Бенджи нередко сам готовил себе еду.
– Разве твоя мама не обещала больше бывать дома? – напомнил Чарли.
– Она и была дома всю неделю, а вчера ей позвонили и предложили заняться этим делом, и она так им заинтересовалась, что не смогла отказаться.
– Ясно. Тогда найду кого-нибудь еще. Остается, конечно, дядюшка Патон.
– Но ведь он сможет нас отвезти, только когда стемнеет, – возразил Бенджи. – Лично мне как-то не хочется ехать на Вершины вечером, особенно если меня там может шарахнуть громом или молнией.
Чарли был вынужден признать, что друг прав, но решил все-таки поговорить с дядей. Когда Бенджи с псом ушел домой, он постучался в дядин кабинет.
Ответа не последовало. Может, дядя уже ушел гулять? В конце концов, на улице темно. Но тут внизу, в прихожей, раздался мамин голос, и Чарли побежал ее встречать. Она принесла целый пакет подгнивших баклажанов.
Мейзи обрадовалась.
– Подумаешь, они и подгнили-то всего с одного бока, – приговаривала она, выкладывая фиолетовые овощи на кухонный стол. – Сделаю рагу а-ля фантазия.
Чарли от души понадеялся, что фантазия эта окажется съедобна, но уточнять рецепт не стал. Мейзи иной раз готовила очень причудливые блюда.
– Кто видел дядю Патона? – спросил он.
– Я – почти что нет, – отозвалась мама. – Бедняжка Патон. Он так увлекся Джулией Инглдью, а у нее теперь на него просто нет времени. Всю неделю она готовится к приезду Эммы, а выходные неотлучно проводит при девочке. То они в музей, то в театр, и, конечно, без конца о книжках разговаривают. Патону к ней и не подступиться.
– Сурово, – оценил Чарли. – Значит, сейчас он дома?
Он вновь постучался к дяде.
– Что? – отозвался из-за двери сердитый голос.
Чарли осторожно заглянул в кабинет. Обычный беспорядок достиг апогея: бумаги вздымались сугробами, из них торчали книжные башни. Кроме того, в комнате попахивало. Похоже, дядя регулярно забывал снести вниз тарелки с объедками.
– Можно с вами поговорить? – оробев, спросил Чарли.
– Если это тебе так уж необходимо, – пробормотал дядя, не отрываясь от очередного увесистого тома.
Не без труда пробравшись поближе к дядиному столу, Чарли начал:
– Я встретился с этим мальчиком, ну который на фотокарточке. С братом твоего отца.
– Что? – вскинулся дядя Патон. – Рассказывай! И подробно!
Чарли в который раз за эти несколько дней изложил эпопею с Времяворотом. Когда он дошел до эксперимента с морозилкой, дядя зарычал:
– И ты на это пошел?!
– Он хотел вернуться, – дрожащим голосом объяснил Чарли, – надо же было ему помочь.
– Дурень! – загремел дядя. – Вернуться в прошлое нельзя! И историю изменить невозможно! Подумай головой! Когда моему отцу было пять, он потерял брата. Это несчастье перевернуло всю его жизнь. Он остался единственным ребенком в семье, родители над ним тряслись. Все его воспоминания связаны с тем, что он был единственным, Дафна умерла от дифтерии, а Генри исчез. Разве можно изменить воспоминания? И судьбу?
– Нельзя, – поспешно закивал Чарли. – Извините.
Но дядя еще не закончил.
– Родители тосковали по Генри и скорбели о маленькой Дафне. Так что Джеймса они несколько разбаловали. Его отец погиб на войне, а мать оставила все Джеймсу, в том числе и домик у моря. Это ведь тоже не изменишь.
– Угу, – вздохнул Чарли. И вдруг его осенило. – А твой отец хотел бы вновь увидеться с Генри?
Сердитые складки на лице дяди мгновенно разгладились. Он глубокомысленно подвигал бровями, почмокал губами, обдумывая услышанное.
– А что, это мысль, – уронил дядя Патон, словно и не он только что бранил племянника дурнем.
– Так что будем делать? – с надеждой спросил Чарли.
– Пока ничего, – твердо сказал дядя. – Все это надо для начала как следует обмозговать. Взвесить. Прикинуть.
Чарли решил воспользоваться благоприятным моментом и подкатиться к дяде насчет поездки в Громовой дом. Но увы, тот наотрез отказался:
– Нет уж! Я и на пушечный выстрел не подойду к этим громовержцам. Имей в виду, когда такие люди не в духе, к ним лучше не соваться. Не поеду и тебе не советую.
Чарли пустился в объяснения про Танкреда и про то, как важно его вернуть, но дядя был непреклонен. Судя по всему, предприимчивость и отвага на него нападали лишь изредка, приступами, как в прошлом году. Экая жалость!
– Но нам обязательно надо туда попасть! – взмолился Чарли.
– Днем я не выхожу, – в который раз напомнил дядя. – Поищите кого-нибудь другого.
Глава 9
– Я вот хотел спросить насчет фонарика, – решился мальчик. – Он ведь волшебный? Высвечивает всякое такое, чего я раньше не замечал.
– Волшебный не только фонарик, но и ты сам, Чарли, – непонятно ответила кухарка. – То ли еще будет, дружок.
По дороге в спальню Габриэль поинтересовался:
– Что за таинственный Генри?
Чарли вкратце открыл ему тайну Времяворота; он твердо знал, что Габриэлю можно довериться. Тот был поражен историей о госте из прошлого.
Путь до спальни обошелся без приключений, более того, им повезло: они на несколько минут опередили Билли Грифа, возвращавшегося со своей подозрительной ночной прогулки.
Наутро Габриэль вручил Чарли клочок бумаги:
– Мой адрес. Не забудь, мы идем к Танкреду, в «Громовой дом».
Чарли предложил Фиделио присоединиться.
– Шторм-стрит, Вершины, – прочитал тот адрес. – И как мы туда доберемся?
– Что-нибудь придумаем.
Остаток дня Чарли ломал голову, как же связаться с Генри до выходных. Манфред дважды перехватывал его на подступах к кухне и на второй раз пригрозил, что оставит после уроков, и Чарли, который был готов пойти даже на это, вовремя сообразил, что Генри в надежном убежище под защитой кухарки, а вот Танкреда надо срочно вернуть. Дело в том, что его отсутствие влияло на особо одаренных престранным образом: они четко разделились на два лагеря, и самому Чарли, Лизандру, Габриэлю и даже Эмме Толли было не по себе, словно совсем рядом – там, где в Королевской комнате пустовал стул Танкреда, – разверзлась пропасть и из нее тянуло холодом и ужасом. Все они утратили аппетит и едва соображали. Эмма и та жаловалась на скверное самочувствие. А вот Манфред, Зелда и даже Билли Гриф, напротив, прямо-таки лучились здоровьем, бойко делали уроки и ели за обе щеки.
Надо было немедленно исправлять положение.
Когда наступил долгожданный вечер и дети потянулись через высокие двери на свободу, Чарли обернулся и увидел на лестнице Оливию и Бинди. Он виновато помахал им, но у Оливии вид был нисколько не огорченный, и она явно предвкушала очередное приключение. Только бы эта егоза не придумала какую-нибудь слишком опасную авантюру!
Синий автобус, как всегда, высадил Чарли в начале Филберт-стрит. Навстречу мальчику уже бежали Бенджи и Спринтер-Боб.
– Ну и тоска была на этой неделе! – пожаловался Бенджи. – А у тебя?
Чарли отчитался обо всем, что случилось за неделю.
– Да-а, нескучно тебе живется, – заметил Бенджи. – Но я бы на такое не согласился.
– А я разве соглашался? У меня и выбора никакого не было, – вздохнул Чарли. – Я просто стараюсь уцелеть любой ценой, вот и все.
Не успел Чарли позвонить в дверь номера девять, как на крыльцо вылетела Мейзи и принялась душить его в объятиях.
– Чай на столе! – воскликнула она, увлекая внука на кухню. – Приготовила все, что ты любишь. И все твое любимое тоже, Бенджи. Проходи, проходи. А для Спринтер-Боба у меня припасена отличная косточка.
Только мальчики уселись за стол, готовясь воздать должное Мейзиной стряпне, как в кухню вплыла бабушка Бон. Сразу было видно, что она намерена испортить Чарли аппетит.
– Это что? – требовательно спросила старуха, резко сунув Чарли под нос фотографию Генри Юбима и его семьи.
– Старая фотокарточка, – уклончиво ответил Чарли.
Так, прекрасно, бабушка Бон рылась в кабинете у дяди Патона. Ой, что будет! Не миновать скандала!
– А что с ней такое случилось? Где стекло?
– Она упала со стены, когда вы хлопнули дверью.
Ох, не стоило говорить этого старухе.
– Я хлопнула дверью? – вскипела бабушка Бон. – Это ты, Чарлз, разбил стекло, и еще увиливаешь!
– Он правду говорит, – пылко вступилась Мейзи. – Мальчик не виноват, а разбитую фотографию он сразу принес сюда. Я и стекло выметала.
– Рамка принадлежала мне, – процедила бабушка Бон. – И она была антикварная. Впрочем, сейчас меня интересует не рамка, а мальчик. – Костлявый палец уперся в лицо Генри. – Ты ведь его видел, Чарлз?
– Нет, конечно, – быстро ответил Чарли. – Фото же старое. Ему, наверно, сейчас лет сто.
Бенджи не поднимал головы от тарелки с бутербродами, стараясь не встречаться с Чарли глазами.
– А вот у меня есть неопровержимые данные о том, что Генри Юбим вернулся, – ледяным тоном заявила старуха Бон, чеканя каждое слово, – и что ты, Чарлз, его видел.
«Ага, Душка все выложил Билли Грифу, – смекнул Чарли, – а тот уже настучал надзирательнице тетке Лукреции, или Манфреду, или еще кому-нибудь из этой теплой компании».
– Гризелда, вы ведете себя глупее некуда, – вмешалась Мейзи. – Чарли всю неделю просидел взаперти в этой жуткой, мрачной академии и никоим образом не мог видеть мальчика! Он что, призрак, этот мальчик?
– Не вашего ума дело, – отрезала бабушка Бон.
– А портить Чарли ужин – вашего ума дело? – звонко возмутилась Мейзи, уперев руки в боки – в точности как разгневанная кухарка.
Это было типичное начало скандала в доме номер девять, и Чарли прекрасно знал, как он будет развиваться дальше. Ну почему надо начинать склоки, как только он, Чарли, вернулся домой! Ни минуты покоя. Чарли скорчил гримасу и перемигнулся с Бенджи. Тот понимающе закатил глаза. Под аккомпанемент скандала мальчики успели поглотить немало снеди. Бабушки метали друг в друга громовые оскорбления. Спринтер-Боб, так сказать, подпевал: оторвавшись от косточки, он время от времени издавал недовольный вой, поскольку терпеть не мог, когда двуногие шумят.
Когда турнир по взаимным оскорблениям подошел к концу, старуха Бон, трясясь от злобы, заявила:
– И не думайте, что вам это сойдет с рук!
Не уточнив подробности, она вылетела из кухни и хлопнула дверью.
– Чудненько, – перевела дыхание Мейзи. – Вот так цирк!
– Кому цирк, а кому и не цирк, – проворчал Чарли, дожевывая бутерброд с ветчиной. – У меня лично была очень тяжелая неделя.
– Мадам Бон на старости лет совсем из ума выжила, – фыркнула Мейзи. – Где это видано, мальчик ста лет от роду!
– Ну, ему несколько меньше, – не подумав, брякнул Чарли.
– Что? – Мейзи сделала понимающее лицо. – Ясно. С тобой опять чудеса творятся, да, Чарли?
– Не со мной, а с Генри, – отозвался Чарли, переходя к сладкому.
– Все было очень вкусно, миссис Джонс, – поспешно вставил Бенджи.
– Ничего, не волнуйтесь, – улыбнулась Мейзи. – Я буду молчать как рыба. Особенно, раз это не порадует мадам Бон.
Ужин закончился в мирной обстановке, после чего мальчики поднялись в комнату Чарли. За ними увязался и Спринтер-Боб. Разгневанная бабушка Бон забыла поставить внуку на вид, что собакам в доме не место.
Бенджи помог Чарли распаковать сумку, и они уселись на постель, а пес втиснулся между ними. Чарли рассказал приятелю о том, что собирается в «Громовой дом». Может, мама Бенджи отвезет туда всю компанию?
Но Бенджи отрицательно покачал головой:
– Мама занята, она сейчас расследует очень важное дело. Кошмарное убийство. Она освободится только поздно вечером в субботу, и папа тоже.
Родители Бенджи занимались частным сыском, поэтому работали по совершенно несусветному графику, и Бенджи нередко сам готовил себе еду.
– Разве твоя мама не обещала больше бывать дома? – напомнил Чарли.
– Она и была дома всю неделю, а вчера ей позвонили и предложили заняться этим делом, и она так им заинтересовалась, что не смогла отказаться.
– Ясно. Тогда найду кого-нибудь еще. Остается, конечно, дядюшка Патон.
– Но ведь он сможет нас отвезти, только когда стемнеет, – возразил Бенджи. – Лично мне как-то не хочется ехать на Вершины вечером, особенно если меня там может шарахнуть громом или молнией.
Чарли был вынужден признать, что друг прав, но решил все-таки поговорить с дядей. Когда Бенджи с псом ушел домой, он постучался в дядин кабинет.
Ответа не последовало. Может, дядя уже ушел гулять? В конце концов, на улице темно. Но тут внизу, в прихожей, раздался мамин голос, и Чарли побежал ее встречать. Она принесла целый пакет подгнивших баклажанов.
Мейзи обрадовалась.
– Подумаешь, они и подгнили-то всего с одного бока, – приговаривала она, выкладывая фиолетовые овощи на кухонный стол. – Сделаю рагу а-ля фантазия.
Чарли от души понадеялся, что фантазия эта окажется съедобна, но уточнять рецепт не стал. Мейзи иной раз готовила очень причудливые блюда.
– Кто видел дядю Патона? – спросил он.
– Я – почти что нет, – отозвалась мама. – Бедняжка Патон. Он так увлекся Джулией Инглдью, а у нее теперь на него просто нет времени. Всю неделю она готовится к приезду Эммы, а выходные неотлучно проводит при девочке. То они в музей, то в театр, и, конечно, без конца о книжках разговаривают. Патону к ней и не подступиться.
– Сурово, – оценил Чарли. – Значит, сейчас он дома?
Он вновь постучался к дяде.
– Что? – отозвался из-за двери сердитый голос.
Чарли осторожно заглянул в кабинет. Обычный беспорядок достиг апогея: бумаги вздымались сугробами, из них торчали книжные башни. Кроме того, в комнате попахивало. Похоже, дядя регулярно забывал снести вниз тарелки с объедками.
– Можно с вами поговорить? – оробев, спросил Чарли.
– Если это тебе так уж необходимо, – пробормотал дядя, не отрываясь от очередного увесистого тома.
Не без труда пробравшись поближе к дядиному столу, Чарли начал:
– Я встретился с этим мальчиком, ну который на фотокарточке. С братом твоего отца.
– Что? – вскинулся дядя Патон. – Рассказывай! И подробно!
Чарли в который раз за эти несколько дней изложил эпопею с Времяворотом. Когда он дошел до эксперимента с морозилкой, дядя зарычал:
– И ты на это пошел?!
– Он хотел вернуться, – дрожащим голосом объяснил Чарли, – надо же было ему помочь.
– Дурень! – загремел дядя. – Вернуться в прошлое нельзя! И историю изменить невозможно! Подумай головой! Когда моему отцу было пять, он потерял брата. Это несчастье перевернуло всю его жизнь. Он остался единственным ребенком в семье, родители над ним тряслись. Все его воспоминания связаны с тем, что он был единственным, Дафна умерла от дифтерии, а Генри исчез. Разве можно изменить воспоминания? И судьбу?
– Нельзя, – поспешно закивал Чарли. – Извините.
Но дядя еще не закончил.
– Родители тосковали по Генри и скорбели о маленькой Дафне. Так что Джеймса они несколько разбаловали. Его отец погиб на войне, а мать оставила все Джеймсу, в том числе и домик у моря. Это ведь тоже не изменишь.
– Угу, – вздохнул Чарли. И вдруг его осенило. – А твой отец хотел бы вновь увидеться с Генри?
Сердитые складки на лице дяди мгновенно разгладились. Он глубокомысленно подвигал бровями, почмокал губами, обдумывая услышанное.
– А что, это мысль, – уронил дядя Патон, словно и не он только что бранил племянника дурнем.
– Так что будем делать? – с надеждой спросил Чарли.
– Пока ничего, – твердо сказал дядя. – Все это надо для начала как следует обмозговать. Взвесить. Прикинуть.
Чарли решил воспользоваться благоприятным моментом и подкатиться к дяде насчет поездки в Громовой дом. Но увы, тот наотрез отказался:
– Нет уж! Я и на пушечный выстрел не подойду к этим громовержцам. Имей в виду, когда такие люди не в духе, к ним лучше не соваться. Не поеду и тебе не советую.
Чарли пустился в объяснения про Танкреда и про то, как важно его вернуть, но дядя был непреклонен. Судя по всему, предприимчивость и отвага на него нападали лишь изредка, приступами, как в прошлом году. Экая жалость!
– Но нам обязательно надо туда попасть! – взмолился Чарли.
– Днем я не выхожу, – в который раз напомнил дядя. – Поищите кого-нибудь другого.
Глава 9
ГРОМОВОЙ ДОМ
Генри Юбим томился от скуки. Слов нет, в подземном обиталище кухарки было и уютно, и занимательно, но он уже обследовал каждый уголок. Жаль, Чарли не придет с ним поболтать – кухарка сказала, что он уехал на выходные. Несмотря на субботний день, кухарка хлопотала вовсю. Она откуда-то раздобыла для Генри старенькую пижаму, а также кое-что из современной одежды – длинные брюки, черные ботинки и серые носки. А свою теплую куртку с поясом мальчик сменил на вязаный свитер – далеко не такой теплый, но, если сверху накинуть тот синий плащ, в котором Генри прибыл из прошлого, получалось вполне приемлемо.
Времяворот кухарка спрятала.
– У меня нет ни малейшего желания, чтобы ты опять учинил какую-нибудь глупость. – Она погрозила Генри пальцем. – Ты здесь навсегда. Только вот вопрос – что с тобой делать дальше?
Однако Генри все еще надеялся на то, что ему удастся вернуться домой, в 1916 год. Должен быть какой-то способ! А иначе что с ним станется? Конечно, возвращаться в прошлое, но в академию Генри как-то не улыбалось. Главное – попасть в нужный год, а там уж он как-нибудь доберется домой, на побережье.
Но для этого сначала надо будет пройти через другой мир – тот, что мерцает во Времявороте. По дороге сюда, в будущее, перед Генри, как в тумане, проплыл этот удивительный мир, мир Алого короля. Мама Генри, в девичестве Блур, рассказывала мальчику, что и он ведет свой род от этого монарха-чародея.
«Некоторые потомки Алого короля унаследовали толику его магической силы, – говаривала Грейс Блур, – но, насколько я могу судить, к нашей семье это не относится. – После чего, весело и задорно оглядев свое семейство, добавляла: – И слава богу!»
Ах, как же Генри хотелось вновь услышать ее заливистый смех!
А вот Чарли унаследовал королевскую магию. Может, поселиться дома у Чарли? Наверно, будет неплохо. Чарли научил бы его, как пользоваться всеми этими чудными современными штуковинами, про которые Генри уже рассказала кухарка: телевизором, видео, компьютером… да всего не упомнишь.
Кухарка пообещала накормить его ленчем в половине первого пополудни и ушла. Генри покосился на часы и вздохнул: еще только десять. Как медленно тянется время! Еще два часа надо как-то убить.
И вдруг мальчика озарило. Раз он теперь одет по-современному, да еще и в форменном плаще, то похож на обычного ученика академии. А значит, можно преспокойно отправиться на разведку. Например, забраться в развалины. Генри всегда тянуло поглядеть, на что они похожи изнутри, но сэр Гидеон строго воспрещал ему туда соваться. Зато теперь можно! Ура!
Генри на цыпочках вышел из кухаркиного обиталища и осторожно прикрыл за собой дверцу буфета. Миновав еще несколько буфетов, скрывавших в себе потайные ходы, он очутился в кухне, затем за пределами столовой и пустился бежать по направлению к холлу, откуда доносился громкий шум. Выглянув в холл, Генри обнаружил высоченного бритоголового мужчину, который что-то прибивал к высоким входным дверям.
Не прерывая работы, бритоголовый мельком глянул на Генри и спросил:
– Это что за киска к нашей миске?
– Я… э-э-э… я Генри, – нервно отозвался мальчик.
– Генри, а как дальше?
– Э-э-э… Бон. – Генри и сам не знал, почему назвал эту фамилию. Просто ему вдруг показалось, что фамилия Юбим в данный момент ничего хорошего не принесет.
– Сам, что ли, точно не знаешь, как твоя фамилия? – Бритоголовый хмыкнул и продолжал забивать гвозди.
– Знаю, и вполне точно, не волнуйтесь.
– У нас тут еще один Бон учится, жуткое дело, а не Бон.
– Он мой кузен.
– А-а, так ты, поди, тоже из этих одаренных ребятишек? Одни неприятности от вас всех, малец, вот что я тебе скажу. – С этими словами бритоголовый бахнул молотком по двери так, что стены задрожали. – Вон, полюбуйся, один из ваших дверь раскокал, тот, который мастер бури устраивать. А я теперь чини. Чтоб ему пусто было!
– Ого! – вежливо удивился Генри и бочком двинулся к выходу в сад.
– Псину выгуливать пошел? – спросил ему вслед бритоголовый.
– Что-что? – Генри на всякий случай ускорил шаг.
– Собаку, говорю. Дурная псина совсем, и страховидная к тому же.
Под ногами у Генри кто-то запыхтел; он опустил глаза и обнаружил Душку, искательно вилявшего хвостом.
– Да, конечно. Пошли, песик, гулять, гулять. – И он быстренько шмыгнул в сад.
На улице Генри вздохнул с некоторым облегчением. Душка, который не отставал от него, выглядел каким-то обеспокоенным, озирался и принюхивался.
– Ты чего? – Генри потрепал пса за уши. Душка был не красавец, это точно, но в выражении его складчатой пожилой морды было что-то стариковское, унылое, и Генри сделалось его жалко.
Посреди сада четверка мальчишек увлеченно гоняла в футбол, поднимая тучу брызг и ничуть не смущаясь снежной кашей под ногами. На Генри и Душку игроки не обратили ни малейшего внимания. Затем Генри миновал огромное поваленное дерево, распиленное на куски. Ему страшно захотелось попрыгать по этим колодам, но впереди соблазнительно маячили руины, и Генри вспомнил, что время терять нельзя.
По мере того как Генри приближался вплотную к развалинам, сердце у него все сильнее колотилось от восторга и предвкушения. Чувствовалось, что место это старое, даже древнее, и от него исходило ощущение неопределенной опасности. Генри живо представил себе, как рыцари в полном вооружении штурмуют стены красноватого камня, как с пронзительным ржанием несутся внутрь руин боевые кони, как свистят в воздухе стрелы. Он уже собирался войти под арку, но тут его окликнули:
– Эй, парень, иди-ка сюда!
Генри нагоняли два мальчика постарше, оба в фиолетовых плащах и с редкостно неприятными и враждебными физиономиями.
– Ты кто? – еще издали спросил тот, что был повыше.
Генри, не раздумывая, сиганул внутрь руин и оказался во внутреннем дворике, из которого расходилось пять коридоров. Он метнулся в тот, что был посредине. Генри бежал со всех ног, но слышал позади голоса тех мальчишек. Коридор вывел его в следующий дворик, Генри пересек его, кубарем скатился по каменной лестнице со стертыми ступенями и вылетел на травянистую прогалину, окруженную покалеченными статуями – та без головы, та без рук. А посреди прогалины на монументальной надгробной плите из тесаного камня сидели две девочки в фиолетовых плащах, одна – изящная, смуглая, в золотых очочках и с темной косичкой, а вторая – румяная, бойкого вида и с противоестественно-синими волосами.
– Привет, – пропыхтел Генри, – я…
– Ты ведь Генри? – перебила его синеволосая. – Чарли мне о тебе говорил. Тебя ищут, ты в курсе? С самого утра вся академия на ушах стоит. Манфред перерыл всю музыкальную башню, даже книги с полок повыкидывал. Он прямо лопался от ярости. Да, кстати, я – Оливия, а это Бинди.
– Очень приятно с вами познакомиться. – Генри подошел поближе, чтобы пожать им руки. – Как поживаете?
– Ого, какой ты воспитанный! – восхитилась Оливия. – Это, наверно, потому что старый?
– Кто старый – я? – удивился Генри. – Ах, ну да, с вашей точки зрения, я, конечно, весьма преклонных лет. Но чувствую себя на одиннадцать.
– Да и я примерно на столько же. Но мне одиннадцать и есть. Вообще-то обычно мы с Бинди в субботу уезжаем, но нас оставили после уроков.
Над головой у них послышались крики, и по ступенькам на прогалину прошлепал Душка.
– Должно быть, пес их сюда и привел, – понизив голос, сказал Генри. – За мной гнались два мальчика, один высокий и с прической как у девочки.
– А, с хвостом, – догадалась Оливия. – Это Манфред Блур, староста.
– Нельзя, чтобы он тебя нашел, – решительно заявила очкастая Бинди. – Прячься быстренько.
Девочки пушинками вспорхнули с каменной плиты, а затем не без труда сдвинули ее, и перед глазами Генри открылся темный провал, из которого пренеприятно пахло плесенью, гнилью и еще всякой гадостью, о которой даже думать не хотелось.
– Залезай, – скомандовала Оливия. – Да не бойся, дышать там можно. Мы уже пробовали.
Манфред наверху опять что-то крикнул, и Генри поспешно залез в саркофаг. Девочки общими усилиями вернули плиту на место, но не до конца – осталась щелка, пропускавшая воздух. Затем они, как ни в чем не бывало, уселись обратно и напустили на лицо беспечное выражение. И вовремя – по лестнице вихрем пронеслись Манфред с Азой.
– Мальчишку не видели? Незнакомого? – отрывисто спросил Манфред.
– Нет, но мы видели Даниэля Бенбери. – Оливия назвала мальчика с музыкального отделения, соответственно тоже носившего синий плащ и к тому же примерно одного роста с Генри. – Он во-о-он туда побежал! – Она указала на самую дальнюю арку.
– Бенбери? Уверены? – Желтые глаза Азы подозрительно сузились.
– А то! Конечно! – поспешно ответила Бинди. – Он насвистывал на ходу. Он же всегда насвистывает.
Преследователи ринулись в указанном направлении.
Изнутри саркофага раздалось нервное постукивание.
– Чш-ш! – зашипела Оливия. – Сиди тихо. Вылезать пока нельзя. Они могут вернуться.
Увы, она оказалась права. Через несколько минут Манфред с Азой прибежали обратно.
– Он точно побежал туда? – с нажимом спросил Манфред.
– Чтоб мне лопнуть, если вру! – убежденно воскликнула артистичная Оливия, и лицо у нее было честное-пречестное. – Только он потом почему-то выбежал из другой арки и умчался наверх. Вы, наверно, разминулись.
– А кстати, чем он провинился? – невинно поинтересовалась Бинди.
– Не твоего ума дело, – грубо отрезал раздосадованный и взлохмаченный Манфред, приглаживая волосы.
– И вообще мы не его ищем, – ляпнул Аза.
Манфред метнул на него испепеляющий взор.
– А что тут забыл прадедов пес? – кивнул Манфред на Душку.
– Да вот мы решили его вывести, – доброжелательно объяснила Бинди.
Недовольные мальчишки двинулись было к лестнице, но Аза вдруг обернулся и спросил:
– Что вы вообще тут забыли?
– Да так, знаешь, захотелось немножко посидеть в тишине. – Оливия возвела глаза к небу. – Эти мальчишки так шумят, деваться от них некуда.
– Я бы на вашем месте в руинах не засиживался. – Аза скверно осклабился и вслед за Манфредом стал подниматься по ступенькам.
– У меня от него мурашки по спине, – вполголоса призналась Бинди.
На всякий случай девочки выждали еще минут пять и только потом выпустили Генри. Он перевалился через край саркофага и плюхнулся на траву, являя миру заляпанные плесенью брюки и плащ, а также паутину на голове.
– Я там сидел вместе со здоровенной жабой! – сообщил он. – А я не любитель жаб.
Девочки по мере сил почистили его, после чего уселись обратно и разделили на троих булочку, которую Бинди удалось позаимствовать в столовой. Булочка была, к сожалению, совсем маленькая.
Генри поведал новым знакомым о своем родном домике на побережье и о том, как попал в будущее с помощью Времяворота. Оливия вдохновенно описала приключения своей мамы-актрисы на съемках в джунглях, а Бинди рассказала, как ездила к бабушке и дедушке в Индию.
Когда издалека донесся рожок на ленч, Оливия предложила:
– Генри, а пойдем с нами? Держись спокойно, не нервничай, а когда доберемся до столовой, как-нибудь проскользнешь на кухню.
Генри в своем рассказе ограничился тем, что сообщил девочкам, будто прячется в кухне. У него не было причин им не доверять, но обиталище кухарки, ставшее ему прибежищем, благоразумнее было держать в тайне.
К несчастью, на пороге кухни он налетел на девушку-раздатчицу.
– А ты что тут делаешь? – удивленно спросила она.
– М-м-меня просили кое-что передать кухарке.
– Тогда тебе в холодильную, – мило улыбнулась девушка.
Генри пробежал через кухню, но в холодильной кухарки не обнаружилось. Тогда он попытался отыскать тот буфет, в котором был потайной ход, но дверок оказалась уйма, и все неправильные: за одними посуда, за другими чулан. Можно было подумать, будто комната кухарки исчезла! Мальчик в отчаянии рылся в очередном шкафу, раздвигая ряд шуршащих клеенчатых фартуков и надеясь, что за ними окажется ход, и тут чья-то могучая длань крепко взяла его за плечо.
– Генри Юбим, где тебя носило? – прошипела ему в ухо красная как свекла и очень рассерженная кухарка.
– Я… я просто пошел прогуляться, – робко объяснил он.
– А что тебе было сказано? Сидеть и носа не высовывать! – Кухарка прямо кипела. – А? Забыл? Не смей больше никуда ходить! Это опасно!
– Я больше не буду! – сокрушенно пообещал Генри.
– Что, всю кухню перерыл, а прохода так и не нашел? – Кухарка разгребла фартуки, и за ними – о чудо! – оказалась дверная ручка. Генри подтолкнули в спину. – Дальше дорогу найдешь сам. Если повезет, через полчасика будет тебе ленч. – И дверца захлопнулась.
Генри пробрался сквозь джунгли швабр и метел и наконец-то оказался в знакомом коридоре. В комнате у кухарки он устроился у печки и принялся жалеть себя.
Неужели ему придется провести на подпольном положении всю оставшуюся жизнь? Прятаться от людей, которые неизвестно почему его невзлюбили? И почему снаружи опасно? Потом ему вспомнилось, как Манфред спрашивал про прадедова пса. И кто же, интересно, у Манфреда прадедушка? Неужели?.. Да нет, быть того не может. Люди столько не живут. Если это и впрямь кузен Зики, то ему, получается, перевалило за сто.
«В принципе это возможно», – вдруг понял Генри и содрогнулся. Если Зики все еще жив, он все еще хочет избавиться от него, Генри. Любой ценой. Любым способом.
Времяворот кухарка спрятала.
– У меня нет ни малейшего желания, чтобы ты опять учинил какую-нибудь глупость. – Она погрозила Генри пальцем. – Ты здесь навсегда. Только вот вопрос – что с тобой делать дальше?
Однако Генри все еще надеялся на то, что ему удастся вернуться домой, в 1916 год. Должен быть какой-то способ! А иначе что с ним станется? Конечно, возвращаться в прошлое, но в академию Генри как-то не улыбалось. Главное – попасть в нужный год, а там уж он как-нибудь доберется домой, на побережье.
Но для этого сначала надо будет пройти через другой мир – тот, что мерцает во Времявороте. По дороге сюда, в будущее, перед Генри, как в тумане, проплыл этот удивительный мир, мир Алого короля. Мама Генри, в девичестве Блур, рассказывала мальчику, что и он ведет свой род от этого монарха-чародея.
«Некоторые потомки Алого короля унаследовали толику его магической силы, – говаривала Грейс Блур, – но, насколько я могу судить, к нашей семье это не относится. – После чего, весело и задорно оглядев свое семейство, добавляла: – И слава богу!»
Ах, как же Генри хотелось вновь услышать ее заливистый смех!
А вот Чарли унаследовал королевскую магию. Может, поселиться дома у Чарли? Наверно, будет неплохо. Чарли научил бы его, как пользоваться всеми этими чудными современными штуковинами, про которые Генри уже рассказала кухарка: телевизором, видео, компьютером… да всего не упомнишь.
Кухарка пообещала накормить его ленчем в половине первого пополудни и ушла. Генри покосился на часы и вздохнул: еще только десять. Как медленно тянется время! Еще два часа надо как-то убить.
И вдруг мальчика озарило. Раз он теперь одет по-современному, да еще и в форменном плаще, то похож на обычного ученика академии. А значит, можно преспокойно отправиться на разведку. Например, забраться в развалины. Генри всегда тянуло поглядеть, на что они похожи изнутри, но сэр Гидеон строго воспрещал ему туда соваться. Зато теперь можно! Ура!
Генри на цыпочках вышел из кухаркиного обиталища и осторожно прикрыл за собой дверцу буфета. Миновав еще несколько буфетов, скрывавших в себе потайные ходы, он очутился в кухне, затем за пределами столовой и пустился бежать по направлению к холлу, откуда доносился громкий шум. Выглянув в холл, Генри обнаружил высоченного бритоголового мужчину, который что-то прибивал к высоким входным дверям.
Не прерывая работы, бритоголовый мельком глянул на Генри и спросил:
– Это что за киска к нашей миске?
– Я… э-э-э… я Генри, – нервно отозвался мальчик.
– Генри, а как дальше?
– Э-э-э… Бон. – Генри и сам не знал, почему назвал эту фамилию. Просто ему вдруг показалось, что фамилия Юбим в данный момент ничего хорошего не принесет.
– Сам, что ли, точно не знаешь, как твоя фамилия? – Бритоголовый хмыкнул и продолжал забивать гвозди.
– Знаю, и вполне точно, не волнуйтесь.
– У нас тут еще один Бон учится, жуткое дело, а не Бон.
– Он мой кузен.
– А-а, так ты, поди, тоже из этих одаренных ребятишек? Одни неприятности от вас всех, малец, вот что я тебе скажу. – С этими словами бритоголовый бахнул молотком по двери так, что стены задрожали. – Вон, полюбуйся, один из ваших дверь раскокал, тот, который мастер бури устраивать. А я теперь чини. Чтоб ему пусто было!
– Ого! – вежливо удивился Генри и бочком двинулся к выходу в сад.
– Псину выгуливать пошел? – спросил ему вслед бритоголовый.
– Что-что? – Генри на всякий случай ускорил шаг.
– Собаку, говорю. Дурная псина совсем, и страховидная к тому же.
Под ногами у Генри кто-то запыхтел; он опустил глаза и обнаружил Душку, искательно вилявшего хвостом.
– Да, конечно. Пошли, песик, гулять, гулять. – И он быстренько шмыгнул в сад.
На улице Генри вздохнул с некоторым облегчением. Душка, который не отставал от него, выглядел каким-то обеспокоенным, озирался и принюхивался.
– Ты чего? – Генри потрепал пса за уши. Душка был не красавец, это точно, но в выражении его складчатой пожилой морды было что-то стариковское, унылое, и Генри сделалось его жалко.
Посреди сада четверка мальчишек увлеченно гоняла в футбол, поднимая тучу брызг и ничуть не смущаясь снежной кашей под ногами. На Генри и Душку игроки не обратили ни малейшего внимания. Затем Генри миновал огромное поваленное дерево, распиленное на куски. Ему страшно захотелось попрыгать по этим колодам, но впереди соблазнительно маячили руины, и Генри вспомнил, что время терять нельзя.
По мере того как Генри приближался вплотную к развалинам, сердце у него все сильнее колотилось от восторга и предвкушения. Чувствовалось, что место это старое, даже древнее, и от него исходило ощущение неопределенной опасности. Генри живо представил себе, как рыцари в полном вооружении штурмуют стены красноватого камня, как с пронзительным ржанием несутся внутрь руин боевые кони, как свистят в воздухе стрелы. Он уже собирался войти под арку, но тут его окликнули:
– Эй, парень, иди-ка сюда!
Генри нагоняли два мальчика постарше, оба в фиолетовых плащах и с редкостно неприятными и враждебными физиономиями.
– Ты кто? – еще издали спросил тот, что был повыше.
Генри, не раздумывая, сиганул внутрь руин и оказался во внутреннем дворике, из которого расходилось пять коридоров. Он метнулся в тот, что был посредине. Генри бежал со всех ног, но слышал позади голоса тех мальчишек. Коридор вывел его в следующий дворик, Генри пересек его, кубарем скатился по каменной лестнице со стертыми ступенями и вылетел на травянистую прогалину, окруженную покалеченными статуями – та без головы, та без рук. А посреди прогалины на монументальной надгробной плите из тесаного камня сидели две девочки в фиолетовых плащах, одна – изящная, смуглая, в золотых очочках и с темной косичкой, а вторая – румяная, бойкого вида и с противоестественно-синими волосами.
– Привет, – пропыхтел Генри, – я…
– Ты ведь Генри? – перебила его синеволосая. – Чарли мне о тебе говорил. Тебя ищут, ты в курсе? С самого утра вся академия на ушах стоит. Манфред перерыл всю музыкальную башню, даже книги с полок повыкидывал. Он прямо лопался от ярости. Да, кстати, я – Оливия, а это Бинди.
– Очень приятно с вами познакомиться. – Генри подошел поближе, чтобы пожать им руки. – Как поживаете?
– Ого, какой ты воспитанный! – восхитилась Оливия. – Это, наверно, потому что старый?
– Кто старый – я? – удивился Генри. – Ах, ну да, с вашей точки зрения, я, конечно, весьма преклонных лет. Но чувствую себя на одиннадцать.
– Да и я примерно на столько же. Но мне одиннадцать и есть. Вообще-то обычно мы с Бинди в субботу уезжаем, но нас оставили после уроков.
Над головой у них послышались крики, и по ступенькам на прогалину прошлепал Душка.
– Должно быть, пес их сюда и привел, – понизив голос, сказал Генри. – За мной гнались два мальчика, один высокий и с прической как у девочки.
– А, с хвостом, – догадалась Оливия. – Это Манфред Блур, староста.
– Нельзя, чтобы он тебя нашел, – решительно заявила очкастая Бинди. – Прячься быстренько.
Девочки пушинками вспорхнули с каменной плиты, а затем не без труда сдвинули ее, и перед глазами Генри открылся темный провал, из которого пренеприятно пахло плесенью, гнилью и еще всякой гадостью, о которой даже думать не хотелось.
– Залезай, – скомандовала Оливия. – Да не бойся, дышать там можно. Мы уже пробовали.
Манфред наверху опять что-то крикнул, и Генри поспешно залез в саркофаг. Девочки общими усилиями вернули плиту на место, но не до конца – осталась щелка, пропускавшая воздух. Затем они, как ни в чем не бывало, уселись обратно и напустили на лицо беспечное выражение. И вовремя – по лестнице вихрем пронеслись Манфред с Азой.
– Мальчишку не видели? Незнакомого? – отрывисто спросил Манфред.
– Нет, но мы видели Даниэля Бенбери. – Оливия назвала мальчика с музыкального отделения, соответственно тоже носившего синий плащ и к тому же примерно одного роста с Генри. – Он во-о-он туда побежал! – Она указала на самую дальнюю арку.
– Бенбери? Уверены? – Желтые глаза Азы подозрительно сузились.
– А то! Конечно! – поспешно ответила Бинди. – Он насвистывал на ходу. Он же всегда насвистывает.
Преследователи ринулись в указанном направлении.
Изнутри саркофага раздалось нервное постукивание.
– Чш-ш! – зашипела Оливия. – Сиди тихо. Вылезать пока нельзя. Они могут вернуться.
Увы, она оказалась права. Через несколько минут Манфред с Азой прибежали обратно.
– Он точно побежал туда? – с нажимом спросил Манфред.
– Чтоб мне лопнуть, если вру! – убежденно воскликнула артистичная Оливия, и лицо у нее было честное-пречестное. – Только он потом почему-то выбежал из другой арки и умчался наверх. Вы, наверно, разминулись.
– А кстати, чем он провинился? – невинно поинтересовалась Бинди.
– Не твоего ума дело, – грубо отрезал раздосадованный и взлохмаченный Манфред, приглаживая волосы.
– И вообще мы не его ищем, – ляпнул Аза.
Манфред метнул на него испепеляющий взор.
– А что тут забыл прадедов пес? – кивнул Манфред на Душку.
– Да вот мы решили его вывести, – доброжелательно объяснила Бинди.
Недовольные мальчишки двинулись было к лестнице, но Аза вдруг обернулся и спросил:
– Что вы вообще тут забыли?
– Да так, знаешь, захотелось немножко посидеть в тишине. – Оливия возвела глаза к небу. – Эти мальчишки так шумят, деваться от них некуда.
– Я бы на вашем месте в руинах не засиживался. – Аза скверно осклабился и вслед за Манфредом стал подниматься по ступенькам.
– У меня от него мурашки по спине, – вполголоса призналась Бинди.
На всякий случай девочки выждали еще минут пять и только потом выпустили Генри. Он перевалился через край саркофага и плюхнулся на траву, являя миру заляпанные плесенью брюки и плащ, а также паутину на голове.
– Я там сидел вместе со здоровенной жабой! – сообщил он. – А я не любитель жаб.
Девочки по мере сил почистили его, после чего уселись обратно и разделили на троих булочку, которую Бинди удалось позаимствовать в столовой. Булочка была, к сожалению, совсем маленькая.
Генри поведал новым знакомым о своем родном домике на побережье и о том, как попал в будущее с помощью Времяворота. Оливия вдохновенно описала приключения своей мамы-актрисы на съемках в джунглях, а Бинди рассказала, как ездила к бабушке и дедушке в Индию.
Когда издалека донесся рожок на ленч, Оливия предложила:
– Генри, а пойдем с нами? Держись спокойно, не нервничай, а когда доберемся до столовой, как-нибудь проскользнешь на кухню.
Генри в своем рассказе ограничился тем, что сообщил девочкам, будто прячется в кухне. У него не было причин им не доверять, но обиталище кухарки, ставшее ему прибежищем, благоразумнее было держать в тайне.
К несчастью, на пороге кухни он налетел на девушку-раздатчицу.
– А ты что тут делаешь? – удивленно спросила она.
– М-м-меня просили кое-что передать кухарке.
– Тогда тебе в холодильную, – мило улыбнулась девушка.
Генри пробежал через кухню, но в холодильной кухарки не обнаружилось. Тогда он попытался отыскать тот буфет, в котором был потайной ход, но дверок оказалась уйма, и все неправильные: за одними посуда, за другими чулан. Можно было подумать, будто комната кухарки исчезла! Мальчик в отчаянии рылся в очередном шкафу, раздвигая ряд шуршащих клеенчатых фартуков и надеясь, что за ними окажется ход, и тут чья-то могучая длань крепко взяла его за плечо.
– Генри Юбим, где тебя носило? – прошипела ему в ухо красная как свекла и очень рассерженная кухарка.
– Я… я просто пошел прогуляться, – робко объяснил он.
– А что тебе было сказано? Сидеть и носа не высовывать! – Кухарка прямо кипела. – А? Забыл? Не смей больше никуда ходить! Это опасно!
– Я больше не буду! – сокрушенно пообещал Генри.
– Что, всю кухню перерыл, а прохода так и не нашел? – Кухарка разгребла фартуки, и за ними – о чудо! – оказалась дверная ручка. Генри подтолкнули в спину. – Дальше дорогу найдешь сам. Если повезет, через полчасика будет тебе ленч. – И дверца захлопнулась.
Генри пробрался сквозь джунгли швабр и метел и наконец-то оказался в знакомом коридоре. В комнате у кухарки он устроился у печки и принялся жалеть себя.
Неужели ему придется провести на подпольном положении всю оставшуюся жизнь? Прятаться от людей, которые неизвестно почему его невзлюбили? И почему снаружи опасно? Потом ему вспомнилось, как Манфред спрашивал про прадедова пса. И кто же, интересно, у Манфреда прадедушка? Неужели?.. Да нет, быть того не может. Люди столько не живут. Если это и впрямь кузен Зики, то ему, получается, перевалило за сто.
«В принципе это возможно», – вдруг понял Генри и содрогнулся. Если Зики все еще жив, он все еще хочет избавиться от него, Генри. Любой ценой. Любым способом.