Кал-да этой ночью лился рекой и трижды потный, но довольный хозяин, менял масло в висячих лампах. Люди с улицы, оглушенные звуками, доносившими из таверны, заходили и вскоре присоединялись к нашему веселью. Входили и воины, но вместо того, чтобы наводить порядок, они скидывали шлемы, наполняли их кал-да и присоединялись к нам, чтобы есть и пить, а также петь.
   Огни в лампах замигали и погасли. За окном уже пробивался мутный рассвет. Многие уже ушли, другие валялись под столами или по углам комнаты. Даже хозяин спал, опустив голову на стойку. За ним стоял огромный котел с кал-да, впервые за эту ночь пустой и холодный. Я протер сонные глаза. Кто-то положил мне руку на плечо.
   — Проснись, — услышал я.
   — Это он, — сказал другой голос, показавшийся мне знакомым.
   Я с трудом поднялся на ноги и оказался лицом к лицу с заговорщиком с желтой, как у лимона, кожей.
   — Мы ждем тебя, — сказал другой голос и теперь я увидел солдата, которого встретил у ворот. За ним в голубых шлемах стояли еще трое.
   — Это вор, — сказал желтолицый, указывая на меня. Его рука указала на стол, на котором лежал полупустой мешочек с монетами.
   — Это мои монеты, — сказал заговорщик, — мое имя вытеснено на коже, — и он показал мешочек солдатам.
   — Ост, — прочел стражник. Так называлась маленькая ярко-оранжевая змейка, одна из самых ядовитых на Горе.
   — Я не вор. Он сам мне дал эти деньги.
   — Он лжет, — сказал Ост.
   — Я не лгу.
   — Ты арестован, — отрезал солдат.
   — Чьим именем?
   — Ты арестован именем Лары, татрикс Тарны, — ответил он.

ГЛАВА 10. ДВОРЕЦ ТАТРИКС

   Сопротивление было бесполезно, так как мое оружие забрали, пока я спал, глупо доверившись гостеприимству Тарны. Хотя я стоял перед солдатами безоружный, офицер все-таки уловил угрозу в моих глазах и, отступив назад, сделал знак солдатам. Три копья уперлись мне в грудь.
   — Я ничего не крал, — сказал я.
   — Это ты скажешь татрикс, — ответил офицер.
   — Оденьте на него наручники, — взвизгнул лимоннолицый.
   — Ты воин? — спросил офицер.
   — Да.
   — Ты даешь слово, что спокойно и без сопротивления пойдешь во дворец татрикс.
   —Даю.
   Офицер обернулся к солдатам.
   — Наручники не нужны.
   — Я ни в чем не виноват, — повторил я.
   — Это решит татрикс.
   — Вы должны заковать его, — встрял Ост.
   — Тихо, червяк! — прикрикнул на него солдат и заговорщик мгновенно заткнулся.
   И я пошел за офицером, окруженный его людьми, во дворец татрикс. Ост плелся за нами, пыхтя и отдуваясь, из-за своих коротеньких ножек он с трудом поспевал за солдатами.
   Я шел, понимая, что являясь Воином Гора не могу нарушить данную мной клятву, но даже если бы и захотел это сделать, мои шансы на побег были весьма малы. При первом же моем движении три копья вонзились бы мне в тело. Я уже оценил высокое искусство воинов Тарна, когда повстречался с ними вне стен города. Я вспомнил о Торне и Вере, подумав, надела ли уже она шелковые одеяния рабыни.
   Я понимал, что если в Тарне существует справедливость, то я буду освобожден, но все же беспокоился — будет ли мое дело внимательно рассмотрено и справедливо решено. То, что у меня в руках оказался мешочек с монетами Оста, было очень серьезным обвинением и оно могло сыграть решающую роль при принятии решения татрикс. Разве может мое слово, слово чужака, выстоять против слова Оста — гражданина Тарны и, возможно, весьма влиятельного?
   Да, ситуация была очень серьезной. Я думал о дворце татрикс, о том, что мне скоро придется встретиться лицом к лицу с необыкновенной женщиной, которая правит этим городом и правит хорошо. Ведь сказал же мне горожанин, что я могу по своему желанию провести ночь в ее дворце.
   Мы шли около двадцати минут по унылым серым улицам Тарны, где одетые в серое горожане уступали нам дорогу и безразлично смотрели на арестованного, то есть на меня, одетого в алую тунику воина. И за тем мы вышли на широкую улицу, мощеную черным булыжником, блестящим от недавнего дождя. По обе стороны улицы возвышалась кирпичная стена, которая по мере нашего продвижения становилась все выше и выше, а улица все сужалась.
   И наконец перед нами предстал дворец, окутанный холодным утренним туманом. Это была настоящая крепость — черная, без украшений, тяжелая, производящая гнетущее впечатление. Перед входом во дворец улица переходила в узкий тоннель, по которому мог пройти только один человек. Стены тоннеля были около тридцати футов высотой.
   Сам вход представлял собой простую железную дверь в 80 дюймов шириной и 5 футов высотой. Только один человек мог пройти через эту дверь. Это было совсем не похоже на широкие ворота дворцов в других городах Гора, через которые могла проехать упряжка тарларионов в золотой сбруе. У меня зародилось сомнение, что в таком угрюмом дворце может вершиться правосудие.
   Офицер подошел к двери и встал возле нее, ожидая, когда я войду туда. Я смотрел на эту дверь и на узкий проход на ней.
   — Мы не пойдем туда, — сказал офицер, — только ты и Ост.
   Я повернулся и тут же три копья уперлись мне в грудь.
   За открытой дверью я ничего не видел кроме тьмы.
   — Входи, — приказал офицер.
   Я еще раз посмотрел на копья, хмуро улыбнулся офицеру, повернулся и, опустив голову, вошел в маленькую дверь.
   И тут же, вскрикнув от ужаса, полетел вниз. В полете я услышал изумленный крик Оста, который вошел вслед за мной.
   Пролетев футов двадцать в абсолютной темноте, я сильно ударился о каменный пол, покрытый сырыми опилками. И сразу же на меня упало тело Оста. У меня перехватило дыхание, перед глазами поплыли пурпурные и золотые круги. Я почти ничего не соображал и не сопротивлялся, когда меня схватило в пасть какое-то огромное животное и потащило по узкому тоннелю. Затем я пытался бороться, но бесполезно. Тоннель был настолько узок, что я не мог даже шевельнуться. В носу у меня стоял запах мокрой шерсти животного, которое чем-то напоминало родента, точнее запах его логова. откуда-то сзади доносились до меня истерические крики Оста.
   Некоторое время зверь пятился задом, волоча меня по узкому тоннелю и царапая о стены. Интересно, как будет выглядеть после этого моя туника?
   Наконец он приволок меня в какое-то сферическое помещение, освещенное двумя факелами, прикрепленными к стенам. Я услышал хриплый громкий повелительный голос. Зверь недовольно заворчал. Тут же раздался щелчок кнута и приказ был повторен в более резкой форме. Зверь неохотно разжал пасть и попятился, прижимаясь к земле и глядя на меня продолговатыми блестящими глазами, похожими на полоски расплавленного золота.
   Это был гигантский урт. Зверь оскалил острые, как кинжалы, белые зубы и зарычал. Из его челюсти и лба над злобными глазами росли четыре рога, которые были нацелены на меня, и он только ждал приказа, чтобы с вожделением вонзить их в мое тело. Все огромное тело урта дрожало от нетерпения.
   Снова щелкнул кнут и прозвучала команда, зверь, мотая от злости своим хвостом, скрылся в боковом тоннеле. Решетчатые железные ворота захлопнулись за ним.
   Несколько рук схватили меня и я успел заметить какой-то тяжелый круглый серебристый предмет. Я попытался подняться, но руки склонили мое лицо к камню. Моя шея оказалась зажатой между двумя тяжелыми брусьями. Щелкнул замок и мои запястья тоже оказались скованными.
   — Он скован, — сказал голос.
   — Поднимись, раб, — сказал другой.
   Я попытался подняться, но вес был слишком велик. Тут же раздался щелчок и я сжал зубы, чтобы не закричать, когда кожаный кнут врезался в мою плоть. Раз за разом обрушивались на меня удары кожаной молнии. Я с огромным трудом поджал под себя колени и, наконец, шатаясь поднялся на ноги с тяжелым ярмом на шее.
   — Молодец раб, — сказал голос.
   Несмотря на огонь, который жег мои раны, я ощутил спиной холод каменной стены. Удары кнута рассекли мою тунику и спина кровоточила. Я повернулся в том направлении, откуда доносился голос. Человек стоял, держа в руке кнут, с которого капала кровь — моя кровь.
   — Я не раб, — сказал я.
   Человек был обнажен до пояса, волосы стянуты на затылке полосой серой тряпки.
   — В Тарне, — сказал он, — такие, как ты, не могут быть никем иным.
   Я осмотрелся. Куполообразный потолок камеры закруглялся над головой на высоте 25 футов. В камере было несколько выходов, но все они были забраны решетками. Из-за некоторых решеток доносились стоны. А из-за других я слышал рычание и завывание зверей, видимо уртов. В стене был встроен очаг с раскаленными углями, из которого торчали ручки железных прутьев. На стенах висели щипцы, цепи и другие приспособления для пыток. Это было ужасное место.
   — Здесь, — гордо сказал человек, — оберегается мир в Тарне.
   — Я требую, — сказал я, — чтобы меня проводили к татрикс.
   — Разумеется, — сказал человек, — я представлю тебя самой татрикс, — и он злобно рассмеялся.
   Я услышал скрип цепей и затем одна из решеток медленно поднялась. Человек показал на нее своим кнутом. Я понял, что должен идти в это отверстие.
   — Татрикс Тарны ждет тебя, — сказал он.

ГЛАВА 11. ЛАРА, ТАТРИКС ТАРНЫ

   Я прошел через отверстие в стене и начал с трудом карабкаться по узкому круглому тоннелю, спотыкаясь на каждом шагу под тяжестью металлического ярма и колодок. Человек с кнутом, ругаясь, подгонял меня. Он со злостью толкал меня, так как коридор был узок и не позволял ударить как следует.
   Мои ноги и плечи уже болели от колодок. Наконец мы выбрались в широкий тускло освещенный зал. Из него вело несколько дверей. Презрительно подгоняя меня кнутом, человек направился к одной из них. Я снова попал в коридор, затем снова вошел в дверь, потом опять в коридор. У меня возникло ощущение, что мы идем по настоящему лабиринту, из которого мне никогда не выбраться. Залы и коридоры были тускло освещены лампами, висевшими на каменных стенах. Дворец показался мне заброшенным. Здесь не было никаких украшений, все было запущено. Я брел, спотыкаясь под гнетом ярма и осыпаемый градом ударов хлыста.
   Наконец я оказался в большой комнате с высокими сводчатыми потолками, которая была освещена факелами. Однако, даже высокие потолки не делали эту комнату менее зловещей и угрюмой, чем все залы и коридоры, через которые я проходил. Единственное, что украшало эту комнату, была гигантская маска на стене, изображавшая лицо прекрасной женщины. Под ней на возвышении стоял массивный золотой трон.
   К трону вели ступени, по бокам которых стояли кресла. По моему предположению, в них сидели члены Высшего Совета Тарны. Их блестящие серебряные маски, тоже изображающие лица прекрасных женщин, бесстрастно взирали на меня.
   У стен стояли суровые воины Тарны в голубых шлемах с маленькими серебряными масками у виска, которые обозначали их принадлежность к дворцовой страже. Один из воинов стоял рядом с троном. Что-то в нем показалось мне знакомым.
   На троне сидела гордая величественная женщина, одетая в золотую мантию. На ее лице тоже была маска, но сделанная из золота. Блестящие глаза смотрели на меня из-под нее. Мне без объяснения было понятно, что я стою сейчас перед Ларой, татрикс Тарны.
   Воин у трона сдвинул свой шлем и я узнал его. Это был Торн, капитан Тарны, с которым я уже встречался в поле близ города. Его узкие глаза с презрением смотрели на меня.
   Он подошел ко мне.
   — На колени, — приказал он, — ты стоишь перед Ларой, татрикс Тарны.
   Я не встал на колени.
   Торн ударил меня по ногам и я под тяжестью колодок беспомощно опустился на пол.
   — Кнут! — приказал Торн, протянув руку.
   Огромный человек, который привел меня, вложил ему в руку кнут. Торн размахнулся и ужасный удар должен был обрушиться на меня.
   — Не бей его! — сказал повелительный голос и рука Торна упала, как будто у него подрезали сухожилия. Этот голос прозвучал из-под золотой маски. Я был очень благодарен Ларе за это.
   Горячий пот заливал мне глаза, все мышцы дрожали от напряжения. Я с трудом поднялся на колени, окончательно встать на ноги мне не позволила рука Торна. Глаза из-под маски с любопытством рассматривали меня.
   — Ну что же, пришелец, — холодно сказала она, — ты вроде собираешься вывезти из Тарны ее сокровища?
   Я ничего не понимал, тело мое болело, пот заливал глаза.
   — Твои колодки сделаны из серебра, добытого на рудниках Тарны, — сказала татрикс.
   Я был ошарашен. Действительно, мои колодки и ярмо были сделаны из чистого серебра. Такому богатству позавидовал бы любой убар.
   — Мы, люди Тарны, не жалеем сокровищ на колодки своих рабов.
   Мой негодующий взгляд сказал ей, что я не считаю себя рабом.
   Из кресла поднялась женщина в прекрасной серебряной маске и серебряной мантии. Она величественно встала рядом с татрикс. Бесстрастная маска смотрела на меня. Отблески факелов на ней делали ее ужасной и зловещей. Она обратилась к татрикс, не отрывая от меня сверкающих глаз:
   — Уничтожь это животное! — сказала она холодным, звенящим, решительным голосом.
   — Разве законы Тарны не дают право говорить, Дорна Гордая, вторая в Тарне? — спросила татрикс также холодным и повелительным голосом, который однако понравился мне больше, чем голос Дорны.
   — Разве законы писаны для зверей? — спросила Дорна Гордая. Ее голос прозвучал как вызов татрикс и я подумал, что она не совсем удовлетворена положением второй. Сарказм в ее голосе был тщательно замаскирован.
   Но татрикс даже не удостоила ее ответом.
   — У него есть язык? — спросила татрикс человека, который приволок меня, а теперь стоял сзади.
   — Да, татрикс, — ответил тот.
   Мне показалось, что женщина в серебряной маске, которую звали второй в Тарне, застыла от неожиданности и негодования, услышав это. Серебряная маска медленно повернулась к человеку и тот дрожащим голосом проговорил, трепеща от ужаса всем своим огромным телом:
   — Татрикс пожелала, чтобы я привел его сюда как можно быстрее, не нанося повреждений.
   Я улыбнулся про себя, вспомнив о зубах урта и кнуте, которым он терзал мое тело.
   — Почему ты не встал на колени, пришелец? — спросила татрикс.
   — Я воин.
   — Ты раб, — прошипела Дорна Гордая из-под серебряной маски. Затем она повернулась к татрикс: — Вырви ему язык!
   — Ты приказываешь Первой в Тарне? — спросила Лара.
   — Нет, татрикс, — ответила Дорна.
   — Раб, — сказала татрикс.
   Я сделал вид, что не понимаю этого обращения.
   — Воин, — сказала тогда она.
   Я поднял глаза на ее маску. В руке, покрытой золотой перчаткой, она держала кожаный мешочек с монетами. Я решил, что это монеты Оста и подумал, где же сам заговорщик.
   — Признайся, что ты украл эти деньги у Оста из Тарны, — сказала татрикс.
   — Я ничего не крал, — сказал я, — освободи меня.
   Торн рассмеялся неприятным смехом.
   — Я советую тебе, — сказал он, — признайся.
   Мне показалось, что он хочет просьбы о пощаде и милости, но я был невиновен и не желал каяться.
   — Я ничего не крал.
   — Тогда, пришелец, — сказала татрикс, — мне жаль тебя.
   Я не понял смыслы ее замечания, да мне было не до этого: спина моя стонала под тяжестью колодок, шею ломило. Пот тек по спине и раны жгло огнем.
   — Приведите Оста! — приказала татрикс.
   Мне показалось, что Дорна беспокойно заворочалась в кресле. Нервными движениями рук она расправляла складки мантии.
   Сзади меня послышался шум и к моему удивлению один из солдат дворцовой стражи швырнул закованного и избитого Оста к подножию трона. Его колодки были меньше моих, но все равно они были слишком тяжелы для его тщедушного тела.
   — На колени перед татрикс, — скомандовал Торн, держа кнут в руке.
   Ост, корчась от страха, попытался подняться, но не мог совладеть с весом колодок.
   Рука Торна с кнутом поднялась. Я ожидал, что татрикс и на этот раз остановит его, но она молчала, смотря на меня. Интересно, какие мысли таятся под этой бесстрастной маской из чистого золота.
   — Не бей его, — сказал я.
   Не отводя глаз от меня, Лара сказала Торну: — Будь готов к удару.
   Желтоватое с красными прожилками лицо капитана изобразило улыбку и рука сжала кнут. Он не отрывал глаз от татрикс, боясь пропустить ее сигнал.
   — Поднимись, — сказала татрикс Осту, — не хочешь же ты умереть на брюхе, как червяк?
   — Я не могу! — простонал Ост.
   Татрикс медленно подняла руку в перчатке. Как только она опустится, последует жестокий удар кнута.
   — Нет, — сказал я.
   Медленно, с трудом преодолевая боль в мышцах всего тела, стараясь не свалиться, я протянул ему руку и помог встать на ноги, приняв на себя всю тяжесть его колодок.
   Женщины в серебряных масках ахнули, а солдаты приветствовали мой поступок ударами копий о щиты.
   Раздраженный Торн швырнул кнут человеку.
   — Ты силен, — признала татрикс.
   — Сила — признак зверя, — сказала Дорна Гордая.
   — Это правда, — сказала татрикс.
   — И все же, это прекрасное животное, — сказала одна из женщин.
   — Отправим его в Дом Развлечений Тарны! — предложила другая.
   Лара подняла руку, требуя тишины.
   — Почему, — спросил я, — ты не позволила ударить кнутом воина и не захотела защитить этого жалкого человека?
   — Я думаю, что ты невиновен, — ответила она, — а вину Оста я знаю.
   — Я невиновен, — подтвердил я.
   — Но ты же признался, что не воровал монеты!
   Я ничего не понимал.
   — Конечно, — сказал я, — я ничего не воровал.
   — Значит ты виновен, — прозвучал голос Лары и мне показалось, что в нем прозвучала нотка печали.
   — В чем я виновен?
   — В заговоре против трона Тарны, — ответила татрикс.
   Я онемел.
   — Ост, — сказала татрикс ледяным тоном, — ты виновен в измене. Мне известно, что ты затеял заговор против трона.
   Один из воинов, которые привели Оста, сказал:
   — Так докладывают шпионы, татрикс. В его доме найдены письма и инструкции. Все доказывает, что он хотел свергнуть тебя. Там были мешки с золотом, чтобы вербовать сторонников.
   — Он признался в заговоре? — спросила Лара.
   Ост стал жалобно молить о пощаде. Шея гнулась под тяжестью ярма.
   — Кто, змея, дал тебе золото? От кого ты получил письма и инструкции?
   — Не знаю, татрикс, — стонал Ост, — письма и золото принес воин.
   — К уртам его! — злобно крикнула Дорна Гордая.
   Ост завизжал, моля о пощаде. Торн пнул его, заставив замолчать.
   — Что ты еще знаешь о заговоре против трона? — спросила Лара.
   — Ничего, татрикс, — пробормотал тот.
   — Отлично, — сказала Лара и повернулась к воину, — брось его к уртам.
   — Нет, нет, нет! — завопил Ост, — я знаю, знаю!
   Женщины в серебряных мантиях наклонились в креслах, чтобы не упустить ни слова. Только татрикс и Дорна не шевельнулись. Хотя в комнате было прохладно, я заметил как по лицу Торна покатились крупные капли пота. Руки его судорожно сжимались и разжимались.
   — Что же ты знаешь? — спросила Лара.
   Ост оглянулся, как затравленный зверь. Глаза его вылезли из орбит.
   — Что ты знаешь о воине, который принес золото и инструкции?
   — Я не знаю его.
   — Позволь мне, — выступил вперед Торн и вынул меч, — позволь мне прикончить эту мразь.
   — Нет, — ответила Лара и продолжала допрашивать несчастного заговорщика:
   — Так что же ты знаешь, змея?
   — Я знаю, — ответил Ост, — что глава заговора — человек с высоким положением, это женщина в серебряной маске.
   — Ложь! — воскликнула, поднимаясь, Лара. — Никто из носящих серебряную маску не может пойти на предательство.
   — И все же это так! — сказал Ост.
   — Кто предательница?
   — Я не знаю ее имени.
   Торн расхохотался.
   — Но, — продолжал с надеждой Ост, — я однажды говорил с ней и могу узнать ее голос, если ты обещаешь сохранить мне жизнь.
   Торн снова рассмеялся.
   — Это уловка, чтобы купить жизнь.
   — Что ты думаешь, Дорна? — спросила Лара ту, что звалась Второй в Тарне.
   Но Дорна продолжала молчать, как бы боясь произнести хоть слово. Она вытянула руку в перчатке и резко опустила ее ребром вниз, изображая удар мечом.
   — Милосердия, Великая Дорна! — завопил Ост.
   Дорна повторила свой жест медленно и неумолимо.
   Но Лара протянула руку ладонью вверх и медленно подняла ее. Это был жест, означающий пощаду.
   — Благодарю, татрикс, — пробормотал Ост, глаза его были полны слез.
   — Благодарю.
   — Скажи мне, змея, действительно ли этот воин украл у тебя деньги?
   — Нет, нет, — завопил Ост.
   — Ты сам дал ему их?
   — Да, да.
   — И он взял их?
   — Взял.
   — Он сунул мне деньги и сбежал, — сказал я. — У меня не было выхода.
   — Он взял эти деньги, — проговорил Ост, злобно глядя на меня, вероятно решив, что я должен разделить его судьбу.
   — У меня не было выхода, — спокойно повторил я.
   Ост яростно взглянул на меня.
   — Если бы я был заговорщиком и был в союзе с этим человеком, зачем же ему понадобилось обвинять меня в краже монет и требовать моего ареста?
   Ост побелел. Его жалкий умишко судорожно заметался, ища правдоподобное объяснение, но с его губ не слетело ни звука.
   Тогда заговорил Торн:
   — Ост знал, что его подозревают в заговоре.
   Ост озадаченно поглядел на него.
   — И он, — продолжал Торн, — решил сделать вид, что деньги у него украли, а не сам он дал их убийце. Таким образом он избавился бы и от подозрений в заговоре и от того, кто знал его тайну.
   — Это правда, — сказал Ост, с благодарностью приняв помощь от такого человека, как капитан Торн.
   — Как Ост дал тебе эти деньги, воин? — спросила татрикс.
   — Ост дал мне их… как подарок.
   Торн закинул назад голову и расхохотался.
   — Ост никогда в жизни никому ничего не давал просто так, — проговорил он сквозь смех, вытирая слезы.
   Смешки послышались даже от женщин в серебряных масках, сидящих вокруг трона. И даже сам Ост ухмыльнулся.
   Но маска татрикс повернулась к нему и его ухмылка умерла, не успев родиться.
   Татрикс поднялась с трона и указала пальцем на несчастного заговорщика. В ее голосе был металл:
   — В шахты его!
   — Нет, татрикс, нет! — кричал Ост. Ужас наполнил его глаза и он стал биться в своем ярме, как раненый зверь. Охранники презрительно подняли его на ноги и поволокли из комнаты. Я понял, что этот приговор был равносилен смертному.
   — Ты жестока, — сказал я татрикс.
   — Татрикс должна быть жестокой, — сказала Дорна.
   — Я хотел бы услышать ответ самой татрикс, — заметил я.
   Дорна замерла, оскорбленная.
   Немного погодя, когда татрикс вернулась на трон и успокоилась, она заговорила бесстрастным голосом.
   — Пришелец, иногда очень трудно быть Первой в Тарне.
   Ответ был неожиданным для меня. Я подумал, что за женщина скрывается за этой золотой маской. Мне даже стало жалко ту, перед которой я стоял на коленях.
   — А что касается тебя, — глаза Лары сверкнули из-под маски, — то ты сам признал, что не крал эти деньги у Оста. Из этого следует, что он дал их тебе.
   — Он сунул их мне в руку и убежал, — сказал я и посмотрел на татрикс.
   — Я пришел в Тарну, чтобы купить тарна. У меня не было денег. За деньги Оста я мог бы купить его и продолжать путешествие. Не мог же я их выбросить?
   — За эти деньги, — сказала Лара, держа мешочек на ладони, — хотели купить мою смерть.
   — Неужели ты ценишь свою жизнь так дешево? — скептически спросил я.
   — Вероятно, полная сумма должна была быть заплачена после завершения дела, — сказала она.
   — Эти деньги были подарком, — сказал я. — Во всяком случае мне так показалось.
   — Я не верю тебе.
   Я промолчал.
   — Что Ост предложил тебе?
   — Я отказался участвовать в его планах, — ответил я.
   — Сколько предложил тебе Ост? — повторила татрикс.
   — Он сказал, что даст тарна, тысячу золотых монет и провизию на долгое путешествие.
   — Золотые монеты… это не то, что серебряные, — сказала татрикс, — кто-то решил дорого заплатить за мою жизнь.
   — Не за убийство.
   — За что же тогда?
   — За похищение.
   Внезапно Лара застыла. Все тело ее дрожало от ярости. Она поднялась, вне себя от гнева.
   — Убей его! — крикнула Дорна.
   — Нет, — воскликнула татрикс и к всеобщему удивлению поднялась с трона и спустилась по ступеням.
   Дрожа от ярости она стояла передо мной в своей золотой мантии и маске.
   — Дай мне кнут! — крикнула она. — Быстро! — Человек поспешно рухнул перед ней на колени, протягивая кнут. Она щелкнула кнутом. Звук был резким, как выстрел.
   — Значит, — проговорила она, сжимая кнут, — значит ты хотел увезти меня связанную желтыми веревками.
   Я не понял, что она имеет в виду.
   — Ты хотел одеть на меня рабский воротник? — в истерике шипела она.
   Женщины в серебряных масках зашевелились, послышались гневные восклицания.
   — Я женщина Тарны! — крикнула она. — Первая в Тарне! Первая!
   И затем, обезумев от гнева, держа кнут обеими руками, она ударила меня.
   — Вот тебе мой поцелуй! — кричала она. Снова и снова она наносила мне удары, и все же я стоял на коленях и не падал.
   Мое тело, измученное тяжестью колодок, теперь горело от ударов кнута и корчилось в судорогах от боли. Но когда татрикс полностью выдохлась, я нашел в себе силы и поднялся — окровавленный, в лохмотьях и с тяжелым ярмом на шее — поднялся и взглянул на нее сверху вниз.
   Она отвернулась и пошла на возвышение, где стоял трон. Она быстро взбежала по ступеням и повернулась только тогда, когда была у трона.