Страница:
Теперь уже занялась крыша, огонь перекинулся на другую стену — туда, где только что стояли женщины.
В храме становилось трудно дышать.
— Свяжите женщин, — сказал Раздвоенная Борода.
Длинной веревкой все девятнадцать женщин были связаны между собой за шеи.
Впереди оказалась Эльгифу, она единственная была свободной и сохранила одежду. Остальные превратились в рабынь.
Засовы отодвинули, но двери пока открывать не стали.
Воины Торвальдсленда попытались поднять добычу. Столько золота не так-то легко унести.
— Нагрузите рабынь! — сердито рявкнул Раздвоенная Борода.
Его воины быстро начали связывать тарелки, кубки и другую утварь в тюки, сделанные из плащей, и вешать их на плечи рабынь. Вскоре все рабыни были нагружены. Некоторые шатались под тяжестью добра, которое взвалили на их хрупкие плечи.
— На Севере, — уверил их Ивар, — ваша ноша будет куда проще — связки хвороста, ведра с водой и навозом.
Девушки с ужасом посмотрели на него, до них только сейчас стало доходить, какая участь их ждет.
Ну а по вечерам им конечно же придется служить господам, наполнять огромные рога вином и услаждать их своими нежными телами.
— Мы готовы выступить, — доложил один из северян.
Снаружи доносились гневные крики горожан.
— Вам не удастся довести нас до корабля, — заявила стройная белокурая девушка.
— Молчи, рабыня, — равнодушно бросил Ивар Раздвоенная Борода.
— Мое рабство не будет долгим, — засмеялась она.
— Посмотрим, — улыбнулся в ответ Ивар Раздвоенная Борода.
А потом он побежал сквозь пламя к высокому алтарю храма Кассау. Одним прыжком вскочил на самый верх и плечом толкнул огромный золотой круг, венчавший алтарь. Круг медленно накренился и, обрушившись на ступени, раскололся.
Оказалось, что у круга лишь золотая оболочка, а внутри глина.
Граждане Кассау, находившиеся внутри горящего храма, удивленно загомонили.
Все думали, что круг отлит из чистого золота.
Стоя среди осколков фальшивого круга, Ивар Раздвоенная Борода поднял руки и неистово взревел:
— Да будет благословен Один! — После чего, перебросив топор через левое плечо, он повернулся в сторону Сардара и погрозил ему кулаком.
Это был символический жест презрения к Царствующим Жрецам и одновременно символ священного топора. Знак Тора.
— Больше нам не унести! — воскликнул один из северян.
— Мы и не будем пытаться, — засмеялся Ивар.
— А круг?
— Оставим его горожанам, пусть смотрят, — продолжал веселиться Ивар. — Пусть знают, что внутри золотой оболочки лишь глина!
Тут он повернулся ко мне.
— Мне нужно в Торвальдсленд, — сказал я. — Меня интересуют звери, я на них охочусь.
— Курии? — уточнил Ивар.
— Да, — ответил я ему.
— Ты спятил, — усмехнулся он.
— Вряд ли больше, чем Ивар Раздвоенная Борода. — Теперь пришел мой черед усмехнуться.
— Мой змей, — заявил он, — совсем не то судно, на котором можно купить место.
— Я играю в каиссу, — сообщил я.
— Путь на Север долог.
— Многие считают меня сильным игроком, — заметил я. — Тебе вряд ли удастся избежать поражения, если только ты сам не являешься мастером высочайшего класса.
Мы слышали, как снаружи неистовствуют горожане. Треснула одна из потолочных балок. Рев пламени заглушал все остальные звуки.
— Мы погибнем в храме, если немедленно не уйдем отсюда, — испуганно заявил один из северян.
Из всех людей, собравшихся в храме, только я, Ивар Раздвоенная Борода да еще великан, сражавшийся с таким остервенением, не выказывали особого беспокойства. Казалось, великан вообще не обращает внимания на ревущее пламя. Другие воины повесили ему на спину огромный мешок, который им самим нести было не под силу.
— Я искусен в этой игре, — заинтересовался Ивар Раздвоенная Борода. — А ты и в самом деле мастер?
— Да, — ответил я. — Конечно, я не знаю, каков будет результат нашей встречи, пока мы не попробуем сыграть.
— Верно, — согласился Раздвоенная Борода.
— Я приду на твой корабль, — сообщил я.
— Приходи, — не стал возражать Ивар.
А потом он повернулся к одному из своих людей.
— Возьми монеты, которые жители Кассау принесли в храм, и держись поближе ко мне, — приказал Раздвоенная Борода. Сейчас монеты лежали в большой чаше.
— Есть, капитан! — рявкнул северянин.
Загорелась задняя стена храма, затрещала другая потолочная балка. В воздухе носились искры, жалили лицо. Обнаженные рабыни то и дело вскрикивали от боли.
— Откройте другую дверь! — крикнул Ивар Раздвоенная Борода.
Двое его людей распахнули вторую дверь храма. Толкаясь, с истерическими воплями и плачем, охваченные ужасом жители Кассау, только что лежавшие в грязи на полу храма под горящей крышей, грозившей вот-вот свалиться им на голову, устремились наружу.
Ивар не мешал им.
— Они выходят! — закричали на улице.
Мы услышали, как с возмущенными криками к двери бросились мужчины, которые размахивали цепями, вилами и мотыгами.
— А теперь вы дадите нам уйти, — сказал Ивар Раздвоенная Борода.
— Вам не позволят довести нас до корабля, — сказала стройная девушка.
— Придется поторопиться, красотки, и тебе тоже, моя большегрудая радость, — объявил Ивар, ткнув пальцем в сторону Эльгифу, — или вы лишитесь головы.
— Открывай дверь! — крикнул он. Дверь распахнулась. — К кораблям! — рявкнул Ивар. — Шевелите ножками, милашки. — Он громко рассмеялся и сильно ударил ладонью стройную белокурую красавицу.
Его люди, окружив девушек, поспешили покинуть храм.
— Они выходят с этой стороны! — крикнул какой-то мужчина из толпы.
Однако большинство собравшихся снаружи горожан обнимали своих дорогих родственников или друзей, выбежавших из храма. Ивар Раздвоенная Борода, его люди и добыча — красивые девушки и золото — очень быстро, но не бегом, направились к пристани. Кое-кто из крестьян и рыбаков, которым не хватило места в храме, последовали за нами, они держали в руках косы и серпы.
Но у них не было вожака.
Они напоминали волков, что-то кричали, выли, размахивали кулаками, бежали за нами вслед, пока мы пробирались к пристани. Потом кто-то из них бросил камень, а вслед за ним еще.
Однако ни один не хотел попробовать топора воинов из Торвальдсленда.
— Спасите нас! — выкрикнула стройная белокурая девушка. — Вы же мужчины! Спасите нас!
Услышав ее крик, многие, казалось, осмелели и подобрались к нам поближе, но рассекающие воздух могучие топоры заставили их снова отступить.
— Собирайтесь вместе, — услышали мы. — В атаку! — Гурт в своем черном шелковом одеянии вдохновлял людей на битву.
У них появился вожак.
И тогда Ивар Раздвоенная Борода взял Эльгифу за волосы и развернул ее так, чтобы преследователи могли хорошенько рассмотреть девушку.
— Остановитесь! — заорал Гурт.
Потому что лезвие топора касалось горла Эльгифу, ее голова была откинута назад. Ивар Раздвоенная Борода ухмыльнулся, глядя на Гурта.
— Остановитесь! — простонал Гурт, который больше не хотел сражаться. — Пусть уходят!
Ивар отпустил Эльгифу и довольно грубо подтолкнул ее вперед.
— Пошевеливайтесь! — приказал он своим людям — И вы тоже, красотки! — крикнул Раздвоенная Борода связанным, нагруженным золотом рабыням.
Позади рухнула крыша храма, и я оглянулся. Небо почернело от дыма.
Ярдах в ста от пристани мы увидели толпу разъяренных мужчин, около двухсот человек, которые загородили нам дорогу. В руках они держали гарпуны, остроги и заостренные палки.
— Вот видишь, — радостно воскликнула белокурая девушка, — мое рабство оказалось недолгим!
— Граждане Кассау! — весело крикнул Ивар. — Вас приветствует Ивар Раздвоенная Борода!
Они посмотрели на него, напряженные и злые, готовые в любую минуту начать бой.
А Раздвоенная Борода, ухмыляясь, перекинул топор через левое плечо и повесил на широкую кожаную петлю. Эта петля крепилась кожаным ремнем, который шел от левого плеча к правому бедру, где имелся специальный крючок, чтобы вес топора не оттягивал ремень. Все воины Торвальдсленда, даже если у них нет никакого другого оружия, носят на поясе нож. Меч обычно крепится на специальном ремне, перекинутом через левое плечо, что, впрочем, принято повсюду на Горе. Естественно, можно подвесить ножны к главному ремню, поскольку он достаточно широк и выдержит дополнительную нагрузку. Он называется главным ремнем, чтобы отличать его от специальных ремней для топора и меча, а кроме того, этот ремень воины носят постоянно. Сюда же, конечно, крепится кошелек и другие нужные предметы. Как правило, горианская одежда не имеет карманов. Кое-кто утверждает, что этот ремень следует называть ремнем господина, потому что он иногда используется для воспитания рабынь. В чем лично я сильно сомневаюсь. Впрочем, как бы там ни было, обнаженных невольниц часто учат послушанию при помощи кнута.
Ивар Раздвоенная Борода протянул руку и взял у одного из своих воинов чашу с монетами, которые бедняки принесли в храм Кассау.
А потом, улыбаясь, принялся разбрасывать монеты.
Мужчины напряженно за ним наблюдали. Даже самая мелкая из этих монет равнялась плате за целый день работы в доках Кассау.
А Ивар продолжал пригоршнями разбрасывать перед рыбаками деньги.
— Сражайтесь! — отчаянно закричала белокурая девушка. — Сражайтесь!
Один из рыбаков не выдержал, наклонился и схватил монету.
В тот же миг одним широким жестом Ивар Раздвоенная Борода высыпал остатки золота на землю. Еще двое наклонились за деньгами.
— Сражайтесь! — снова завопила белокурая девушка. — Сражайтесь!
Первый мужчина, склонившись к земле, поднял другую монету, а потом и еще одну.
Его примеру последовали двое стоявших с ним рядом рыбаков.
И тогда не выдержали остальные, побросав оружие, они опустились на колени и принялись сгребать монеты.
— Трусы! Жалкие слины! — зарыдала девушка.
А потом она уже не могла больше кричать, потому что веревка у нее на шее натянулась, и вслед за другими рабынями она побежала мимо ползающих по земле рыбаков Кассау.
Не встретив никакого сопротивления, мы проскочили мимо рыбаков и остальных горожан и оказались на причале, возле которого я увидел стройного и быстрого змея Ивара Раздвоенная Борода. На корабле оставалось десять человек. Восемь из них стояли с луками наготове; никто из жителей Кассау не осмелился приблизиться к кораблю; небольшой северный лук с короткими тяжелыми стрелами не сравнится по дальности с большими крестьянскими луками южан, которыми пользовались рэнсоводы дельты, но в ближнем бою, на расстоянии в сто пятьдесят ярдов, его убойная сила достаточно велика. Кроме того, с ним гораздо удобнее обращаться, чем с крестьянским луком, напоминающим лук тачаков, инкрустированный рогом. Такие луки очень удобны в сражении на кораблях — вынув весло, можно пускать стрелы сквозь образовавшуюся амбразуру. Еще двое северян стояли возле причальных канатов, готовые перерезать их в любой момент.
Люди Ивара Раздвоенная Борода побросали свои плащи, набитые золотом, на корабль.
А капитан оглянулся назад.
Мы услышали отдаленный грохот. Стена храма рухнула. Еще через несколько мгновений обрушилась и другая стена.
Огромные черные клубы дыма поднимались в небо над Кассау.
— Мне нужно кое-что взять с собой, — сказал я, — а потом я к вам присоединюсь.
— Только не задерживайся, — предупредил меня Ивар Раздвоенная Борода.
— Ладно, — пообещал я.
И быстро побежал к таверне, находившейся неподалеку от гавани. Там я расседлал и освободил тарна, на котором сюда прилетел.
— Улетай! — приказал я ему.
Он взмахнул огромными крыльями, взмыл в дымное небо Кассау и направился на юго-восток. Я улыбнулся. Там лежали горы Тентис. Именно в этих горах жили предки тарнов. Я подумал о паутине, вытканной пауками, и черепахах, спешащих к морю, — как фантастично, как странно ведут себя животные! А потом вспомнил, что и сам я — животное, и кто знает, какова природа инстинктов, руководящих моими поступками?
Я бросил золотую монету на землю — плата за мое пребывание в Кассау и за содержание тарна.
Седло я решил оставить. Однако забрал свои седельные сумки с кое-какими вещами, золото, спальный мешок из меха и шкуру боска. А еще я захватил водонепроницаемые ножны, большой лук и сорок стрел.
Я еще раз посмотрел вслед тарну. Он уже исчез в за тянутом дымом небе Кассау.
Однако я не жалел об этом, потому что доберусь до Торвальдсленда гораздо более удобным способом.
Я побежал к причалу.
Восемь стрел были направлены мне в грудь.
— Не стрелять, — приказал Ивар Раздвоенная Борода, а потом ухмыльнулся: — Он играет в каиссу.
Я забросил свои вещи на корабль и, держа в руке лук, запрыгнул на борт змея.
— Отчаливаем, — объявил Ивар Раздвоенная Борода.
Северяне выбрали причальные канаты. Они не стали их разрубать. Лучники заняли места на скамейках рядом со своими товарищами.
Змей отошел от пристани, а потом развернулся.
Бело-красный полосатый парус, трепеща на ветру, начал подниматься на мачте.
А между скамьями, на палубе, среди добычи сидели обнаженные рабыни со скованными за спиной руками, — и среди них Эльгифу в разорванном черном бархатном платье. Все они были по-прежнему связаны между собой, а скрещенные ноги туго обмотаны шелковистой веревкой. Я заметил, что у Эльгифу отобрали башмаки и шерстяные чулки — это было сделано для того, чтобы надежно связать ей ноги, так же как и другим невольницам. Горианцы никогда не накладывают веревку поверх башмаков или чулок. Гордой и богатой Эльгифу придется оставаться босиком, как простой крестьянке или рабыне, — так пожелал Ивар Раздвоенная Борода — до тех пор, пока через пять ночей, не считая этой, возле камня с рунами на границе Торвальдсленда за нее не будет заплачен выкуп. Эльгифу, единственная из всех женщин, хотя она была связана и в наручниках, не казалась особенно расстроенной.
Ивар Раздвоенная Борода подошел к рабыням и посмотрел на белокурую девушку, шею которой охватывала веревка. Она сидела подобрав колени. Девушка взглянула на него, а потом пошевелила руками в наручниках, которые тихонько звякнули.
— Складывается впечатление, — заметил Ивар, — моя красотка, что твое рабство будет не таким коротким, как ты рассчитывала.
Девушка опустила глаза.
— Ты не сможешь сбежать, — сказал он, и девушка заплакала.
Северяне заработали веслами и дружно затянули песню.
Ивар Раздвоенная Борода наклонился и поднял башмаки и чулки Эльгифу, которые лежали там, где их бросили, когда связали ей ноги, и швырнул за борт.
А потом подошел ко мне. Мы видели, как мечутся на пристани люди. Кое-кто пытался организовать безнадежную погоню.
Люди Торвальдсленда запели сильными, красивыми голосами. Весла поднимались и опускались. Кормчий сидел возле огромного рулевого весла.
А за спиной у нас поднимался дым горящего храма. Казалось, что раздуваемый сильным ветром огонь распространился по всему Кассау.
Мы заметили, что те, кто находился на пристани, и даже смельчаки, собиравшиеся пуститься в погоню, вернулись в город. Зазвучал гонг, висевший у входа в храм. Город горел, и жители Кассау поспешили по грязным городским улицам к своим домам — у них появились новые заботы.
На палубе плакали скованные наручниками рабыни, которых увозили на Север, где они должны будут служить грубым, жестоким хозяевам.
И вот уже все небо над Кассау затянуло дымом, далеко над водой разносились удары гонга, возвещавшие о трагедии, постигшей город.
Северяне пели, весла поднимались и опускались, змей Ивара Раздвоенная Борода покинул гавань Кассау.
Глава 4. МЫ С ИВАРОМ РАЗДВОЕННАЯ БОРОДА ВОЗВРАЩАЕМСЯ К ИГРЕ
В храме становилось трудно дышать.
— Свяжите женщин, — сказал Раздвоенная Борода.
Длинной веревкой все девятнадцать женщин были связаны между собой за шеи.
Впереди оказалась Эльгифу, она единственная была свободной и сохранила одежду. Остальные превратились в рабынь.
Засовы отодвинули, но двери пока открывать не стали.
Воины Торвальдсленда попытались поднять добычу. Столько золота не так-то легко унести.
— Нагрузите рабынь! — сердито рявкнул Раздвоенная Борода.
Его воины быстро начали связывать тарелки, кубки и другую утварь в тюки, сделанные из плащей, и вешать их на плечи рабынь. Вскоре все рабыни были нагружены. Некоторые шатались под тяжестью добра, которое взвалили на их хрупкие плечи.
— На Севере, — уверил их Ивар, — ваша ноша будет куда проще — связки хвороста, ведра с водой и навозом.
Девушки с ужасом посмотрели на него, до них только сейчас стало доходить, какая участь их ждет.
Ну а по вечерам им конечно же придется служить господам, наполнять огромные рога вином и услаждать их своими нежными телами.
— Мы готовы выступить, — доложил один из северян.
Снаружи доносились гневные крики горожан.
— Вам не удастся довести нас до корабля, — заявила стройная белокурая девушка.
— Молчи, рабыня, — равнодушно бросил Ивар Раздвоенная Борода.
— Мое рабство не будет долгим, — засмеялась она.
— Посмотрим, — улыбнулся в ответ Ивар Раздвоенная Борода.
А потом он побежал сквозь пламя к высокому алтарю храма Кассау. Одним прыжком вскочил на самый верх и плечом толкнул огромный золотой круг, венчавший алтарь. Круг медленно накренился и, обрушившись на ступени, раскололся.
Оказалось, что у круга лишь золотая оболочка, а внутри глина.
Граждане Кассау, находившиеся внутри горящего храма, удивленно загомонили.
Все думали, что круг отлит из чистого золота.
Стоя среди осколков фальшивого круга, Ивар Раздвоенная Борода поднял руки и неистово взревел:
— Да будет благословен Один! — После чего, перебросив топор через левое плечо, он повернулся в сторону Сардара и погрозил ему кулаком.
Это был символический жест презрения к Царствующим Жрецам и одновременно символ священного топора. Знак Тора.
— Больше нам не унести! — воскликнул один из северян.
— Мы и не будем пытаться, — засмеялся Ивар.
— А круг?
— Оставим его горожанам, пусть смотрят, — продолжал веселиться Ивар. — Пусть знают, что внутри золотой оболочки лишь глина!
Тут он повернулся ко мне.
— Мне нужно в Торвальдсленд, — сказал я. — Меня интересуют звери, я на них охочусь.
— Курии? — уточнил Ивар.
— Да, — ответил я ему.
— Ты спятил, — усмехнулся он.
— Вряд ли больше, чем Ивар Раздвоенная Борода. — Теперь пришел мой черед усмехнуться.
— Мой змей, — заявил он, — совсем не то судно, на котором можно купить место.
— Я играю в каиссу, — сообщил я.
— Путь на Север долог.
— Многие считают меня сильным игроком, — заметил я. — Тебе вряд ли удастся избежать поражения, если только ты сам не являешься мастером высочайшего класса.
Мы слышали, как снаружи неистовствуют горожане. Треснула одна из потолочных балок. Рев пламени заглушал все остальные звуки.
— Мы погибнем в храме, если немедленно не уйдем отсюда, — испуганно заявил один из северян.
Из всех людей, собравшихся в храме, только я, Ивар Раздвоенная Борода да еще великан, сражавшийся с таким остервенением, не выказывали особого беспокойства. Казалось, великан вообще не обращает внимания на ревущее пламя. Другие воины повесили ему на спину огромный мешок, который им самим нести было не под силу.
— Я искусен в этой игре, — заинтересовался Ивар Раздвоенная Борода. — А ты и в самом деле мастер?
— Да, — ответил я. — Конечно, я не знаю, каков будет результат нашей встречи, пока мы не попробуем сыграть.
— Верно, — согласился Раздвоенная Борода.
— Я приду на твой корабль, — сообщил я.
— Приходи, — не стал возражать Ивар.
А потом он повернулся к одному из своих людей.
— Возьми монеты, которые жители Кассау принесли в храм, и держись поближе ко мне, — приказал Раздвоенная Борода. Сейчас монеты лежали в большой чаше.
— Есть, капитан! — рявкнул северянин.
Загорелась задняя стена храма, затрещала другая потолочная балка. В воздухе носились искры, жалили лицо. Обнаженные рабыни то и дело вскрикивали от боли.
— Откройте другую дверь! — крикнул Ивар Раздвоенная Борода.
Двое его людей распахнули вторую дверь храма. Толкаясь, с истерическими воплями и плачем, охваченные ужасом жители Кассау, только что лежавшие в грязи на полу храма под горящей крышей, грозившей вот-вот свалиться им на голову, устремились наружу.
Ивар не мешал им.
— Они выходят! — закричали на улице.
Мы услышали, как с возмущенными криками к двери бросились мужчины, которые размахивали цепями, вилами и мотыгами.
— А теперь вы дадите нам уйти, — сказал Ивар Раздвоенная Борода.
— Вам не позволят довести нас до корабля, — сказала стройная девушка.
— Придется поторопиться, красотки, и тебе тоже, моя большегрудая радость, — объявил Ивар, ткнув пальцем в сторону Эльгифу, — или вы лишитесь головы.
— Открывай дверь! — крикнул он. Дверь распахнулась. — К кораблям! — рявкнул Ивар. — Шевелите ножками, милашки. — Он громко рассмеялся и сильно ударил ладонью стройную белокурую красавицу.
Его люди, окружив девушек, поспешили покинуть храм.
— Они выходят с этой стороны! — крикнул какой-то мужчина из толпы.
Однако большинство собравшихся снаружи горожан обнимали своих дорогих родственников или друзей, выбежавших из храма. Ивар Раздвоенная Борода, его люди и добыча — красивые девушки и золото — очень быстро, но не бегом, направились к пристани. Кое-кто из крестьян и рыбаков, которым не хватило места в храме, последовали за нами, они держали в руках косы и серпы.
Но у них не было вожака.
Они напоминали волков, что-то кричали, выли, размахивали кулаками, бежали за нами вслед, пока мы пробирались к пристани. Потом кто-то из них бросил камень, а вслед за ним еще.
Однако ни один не хотел попробовать топора воинов из Торвальдсленда.
— Спасите нас! — выкрикнула стройная белокурая девушка. — Вы же мужчины! Спасите нас!
Услышав ее крик, многие, казалось, осмелели и подобрались к нам поближе, но рассекающие воздух могучие топоры заставили их снова отступить.
— Собирайтесь вместе, — услышали мы. — В атаку! — Гурт в своем черном шелковом одеянии вдохновлял людей на битву.
У них появился вожак.
И тогда Ивар Раздвоенная Борода взял Эльгифу за волосы и развернул ее так, чтобы преследователи могли хорошенько рассмотреть девушку.
— Остановитесь! — заорал Гурт.
Потому что лезвие топора касалось горла Эльгифу, ее голова была откинута назад. Ивар Раздвоенная Борода ухмыльнулся, глядя на Гурта.
— Остановитесь! — простонал Гурт, который больше не хотел сражаться. — Пусть уходят!
Ивар отпустил Эльгифу и довольно грубо подтолкнул ее вперед.
— Пошевеливайтесь! — приказал он своим людям — И вы тоже, красотки! — крикнул Раздвоенная Борода связанным, нагруженным золотом рабыням.
Позади рухнула крыша храма, и я оглянулся. Небо почернело от дыма.
Ярдах в ста от пристани мы увидели толпу разъяренных мужчин, около двухсот человек, которые загородили нам дорогу. В руках они держали гарпуны, остроги и заостренные палки.
— Вот видишь, — радостно воскликнула белокурая девушка, — мое рабство оказалось недолгим!
— Граждане Кассау! — весело крикнул Ивар. — Вас приветствует Ивар Раздвоенная Борода!
Они посмотрели на него, напряженные и злые, готовые в любую минуту начать бой.
А Раздвоенная Борода, ухмыляясь, перекинул топор через левое плечо и повесил на широкую кожаную петлю. Эта петля крепилась кожаным ремнем, который шел от левого плеча к правому бедру, где имелся специальный крючок, чтобы вес топора не оттягивал ремень. Все воины Торвальдсленда, даже если у них нет никакого другого оружия, носят на поясе нож. Меч обычно крепится на специальном ремне, перекинутом через левое плечо, что, впрочем, принято повсюду на Горе. Естественно, можно подвесить ножны к главному ремню, поскольку он достаточно широк и выдержит дополнительную нагрузку. Он называется главным ремнем, чтобы отличать его от специальных ремней для топора и меча, а кроме того, этот ремень воины носят постоянно. Сюда же, конечно, крепится кошелек и другие нужные предметы. Как правило, горианская одежда не имеет карманов. Кое-кто утверждает, что этот ремень следует называть ремнем господина, потому что он иногда используется для воспитания рабынь. В чем лично я сильно сомневаюсь. Впрочем, как бы там ни было, обнаженных невольниц часто учат послушанию при помощи кнута.
Ивар Раздвоенная Борода протянул руку и взял у одного из своих воинов чашу с монетами, которые бедняки принесли в храм Кассау.
А потом, улыбаясь, принялся разбрасывать монеты.
Мужчины напряженно за ним наблюдали. Даже самая мелкая из этих монет равнялась плате за целый день работы в доках Кассау.
А Ивар продолжал пригоршнями разбрасывать перед рыбаками деньги.
— Сражайтесь! — отчаянно закричала белокурая девушка. — Сражайтесь!
Один из рыбаков не выдержал, наклонился и схватил монету.
В тот же миг одним широким жестом Ивар Раздвоенная Борода высыпал остатки золота на землю. Еще двое наклонились за деньгами.
— Сражайтесь! — снова завопила белокурая девушка. — Сражайтесь!
Первый мужчина, склонившись к земле, поднял другую монету, а потом и еще одну.
Его примеру последовали двое стоявших с ним рядом рыбаков.
И тогда не выдержали остальные, побросав оружие, они опустились на колени и принялись сгребать монеты.
— Трусы! Жалкие слины! — зарыдала девушка.
А потом она уже не могла больше кричать, потому что веревка у нее на шее натянулась, и вслед за другими рабынями она побежала мимо ползающих по земле рыбаков Кассау.
Не встретив никакого сопротивления, мы проскочили мимо рыбаков и остальных горожан и оказались на причале, возле которого я увидел стройного и быстрого змея Ивара Раздвоенная Борода. На корабле оставалось десять человек. Восемь из них стояли с луками наготове; никто из жителей Кассау не осмелился приблизиться к кораблю; небольшой северный лук с короткими тяжелыми стрелами не сравнится по дальности с большими крестьянскими луками южан, которыми пользовались рэнсоводы дельты, но в ближнем бою, на расстоянии в сто пятьдесят ярдов, его убойная сила достаточно велика. Кроме того, с ним гораздо удобнее обращаться, чем с крестьянским луком, напоминающим лук тачаков, инкрустированный рогом. Такие луки очень удобны в сражении на кораблях — вынув весло, можно пускать стрелы сквозь образовавшуюся амбразуру. Еще двое северян стояли возле причальных канатов, готовые перерезать их в любой момент.
Люди Ивара Раздвоенная Борода побросали свои плащи, набитые золотом, на корабль.
А капитан оглянулся назад.
Мы услышали отдаленный грохот. Стена храма рухнула. Еще через несколько мгновений обрушилась и другая стена.
Огромные черные клубы дыма поднимались в небо над Кассау.
— Мне нужно кое-что взять с собой, — сказал я, — а потом я к вам присоединюсь.
— Только не задерживайся, — предупредил меня Ивар Раздвоенная Борода.
— Ладно, — пообещал я.
И быстро побежал к таверне, находившейся неподалеку от гавани. Там я расседлал и освободил тарна, на котором сюда прилетел.
— Улетай! — приказал я ему.
Он взмахнул огромными крыльями, взмыл в дымное небо Кассау и направился на юго-восток. Я улыбнулся. Там лежали горы Тентис. Именно в этих горах жили предки тарнов. Я подумал о паутине, вытканной пауками, и черепахах, спешащих к морю, — как фантастично, как странно ведут себя животные! А потом вспомнил, что и сам я — животное, и кто знает, какова природа инстинктов, руководящих моими поступками?
Я бросил золотую монету на землю — плата за мое пребывание в Кассау и за содержание тарна.
Седло я решил оставить. Однако забрал свои седельные сумки с кое-какими вещами, золото, спальный мешок из меха и шкуру боска. А еще я захватил водонепроницаемые ножны, большой лук и сорок стрел.
Я еще раз посмотрел вслед тарну. Он уже исчез в за тянутом дымом небе Кассау.
Однако я не жалел об этом, потому что доберусь до Торвальдсленда гораздо более удобным способом.
Я побежал к причалу.
Восемь стрел были направлены мне в грудь.
— Не стрелять, — приказал Ивар Раздвоенная Борода, а потом ухмыльнулся: — Он играет в каиссу.
Я забросил свои вещи на корабль и, держа в руке лук, запрыгнул на борт змея.
— Отчаливаем, — объявил Ивар Раздвоенная Борода.
Северяне выбрали причальные канаты. Они не стали их разрубать. Лучники заняли места на скамейках рядом со своими товарищами.
Змей отошел от пристани, а потом развернулся.
Бело-красный полосатый парус, трепеща на ветру, начал подниматься на мачте.
А между скамьями, на палубе, среди добычи сидели обнаженные рабыни со скованными за спиной руками, — и среди них Эльгифу в разорванном черном бархатном платье. Все они были по-прежнему связаны между собой, а скрещенные ноги туго обмотаны шелковистой веревкой. Я заметил, что у Эльгифу отобрали башмаки и шерстяные чулки — это было сделано для того, чтобы надежно связать ей ноги, так же как и другим невольницам. Горианцы никогда не накладывают веревку поверх башмаков или чулок. Гордой и богатой Эльгифу придется оставаться босиком, как простой крестьянке или рабыне, — так пожелал Ивар Раздвоенная Борода — до тех пор, пока через пять ночей, не считая этой, возле камня с рунами на границе Торвальдсленда за нее не будет заплачен выкуп. Эльгифу, единственная из всех женщин, хотя она была связана и в наручниках, не казалась особенно расстроенной.
Ивар Раздвоенная Борода подошел к рабыням и посмотрел на белокурую девушку, шею которой охватывала веревка. Она сидела подобрав колени. Девушка взглянула на него, а потом пошевелила руками в наручниках, которые тихонько звякнули.
— Складывается впечатление, — заметил Ивар, — моя красотка, что твое рабство будет не таким коротким, как ты рассчитывала.
Девушка опустила глаза.
— Ты не сможешь сбежать, — сказал он, и девушка заплакала.
Северяне заработали веслами и дружно затянули песню.
Ивар Раздвоенная Борода наклонился и поднял башмаки и чулки Эльгифу, которые лежали там, где их бросили, когда связали ей ноги, и швырнул за борт.
А потом подошел ко мне. Мы видели, как мечутся на пристани люди. Кое-кто пытался организовать безнадежную погоню.
Люди Торвальдсленда запели сильными, красивыми голосами. Весла поднимались и опускались. Кормчий сидел возле огромного рулевого весла.
А за спиной у нас поднимался дым горящего храма. Казалось, что раздуваемый сильным ветром огонь распространился по всему Кассау.
Мы заметили, что те, кто находился на пристани, и даже смельчаки, собиравшиеся пуститься в погоню, вернулись в город. Зазвучал гонг, висевший у входа в храм. Город горел, и жители Кассау поспешили по грязным городским улицам к своим домам — у них появились новые заботы.
На палубе плакали скованные наручниками рабыни, которых увозили на Север, где они должны будут служить грубым, жестоким хозяевам.
И вот уже все небо над Кассау затянуло дымом, далеко над водой разносились удары гонга, возвещавшие о трагедии, постигшей город.
Северяне пели, весла поднимались и опускались, змей Ивара Раздвоенная Борода покинул гавань Кассау.
Глава 4. МЫ С ИВАРОМ РАЗДВОЕННАЯ БОРОДА ВОЗВРАЩАЕМСЯ К ИГРЕ
Ивар Раздвоенная Борода, перевесившись через борт своего змея, изучал цвет воды. Потом он опустил руку и ладонью коснулся поверхности, чтобы определить температуру.
— Мы в одном дне пути от шхер Эйнара, где на границе Торвальдсленда установлен камень с рунами, — сообщил он.
— Откуда ты можешь это знать? — удивился я.
Вот уже два дня, как земля скрылась из глаз, и всю прошлую ночь мы дрейфовали на восток, покачиваясь на высоких волнах под зарифленным парусом.
— Здесь есть планктон, — объяснил Ивар, — значит, мы находимся к югу от шхер Эйнара, а по температуре воды я сделал вывод, что нас подхватило течение Торвальд, которое идет на восток вдоль побережья и сворачивает на север.
Течение Торвальд напоминает полноводную реку в море, шириной оно достигает нескольких пасангов, причем температура воды в нем выше. Если бы не Торвальд, то большая часть Торвальдсленда, и так достаточно безрадостного и серого, превратилась бы в ледяную пустыню. Торвальдсленд — жестокая и холодная страна. Тут множество скал, фьордов и гор. Почвы, пригодной для земледелия, почти нет. Фермы совсем крошечные. Плодородная земля встречается крайне редко и стоит очень дорого. Как правило, добраться от одной фермы до другой можно только морем, на небольших рыбачьих лодках. Без теплого течения Торвальд здесь было бы не возможно выращивать злаковые культуры, чтобы накормить население страны. Местные жители часто голодают, особенно в отдаленных северных районах. Им приходится питаться корой, мхом и водорослями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что молодые мужчины Торвальдсленда обращают взоры в сторону моря и за него, где лежат несметные богатства. Жители Торвальдсленда считают, что течение Торвальд подарено им в обмен на золотое кольцо Тором, легендарным героем и основателем этой земли.
Ивар Раздвоенная Борода подошел к Эльгифу. Она была прикована за шею к мачте, а ее запястья в черных железных кандалах теперь лежали на коленях так, чтобы она могла самостоятельно есть. В волосах девушки блестела морская соль, она по-прежнему была одета в черное бархатное платье, только теперь оно промокло от морской воды, измялось и полиняло. Ноги оставались босыми.
— Завтра вечером, — сказал ей Ивар Раздвоенная Борода, — я получу за тебя выкуп.
Она не снизошла до разговора с ним, просто отвернулась в сторону. Ее наравне с рабынями кормили только холодной кашей из са-тарна и вяленой рыбой парсит.
Моряки Торвальдсленда иногда управляют своими кораблями, учитывая направление волн, разбивающихся о нос судна, при этом принимают в расчет и силу ветра. Частенько они смотрят, под каким углом падает тень от планшира на банку. Естественно, они не оставляют без внимания и солнце, а ночью — звезды, которые остаются надежным компасом даже в открытом море.
Северяне традиционно не пользуются обычным морским компасом, как это принято делать на Юге. Горианский компас всегда указывает на Сардар, где обитают Царствующие Жрецы.
Жителям Торвальдсленда такой компас не нужен.
Однако секстант им известен, хотя пользуются этим прибором, только находясь в незнакомых водах.
Туманные берега, куда в определенное время года приходят кормиться киты, и плавучие льдины рассказывают морякам Торвальдсленда, в какие воды они попали — северяне пользуются этой информацией так же легко и неосознанно, как крестьяне, смотрящие в сторону гор, или охотники, оказавшиеся на берегу реки.
Корабли северян отличаются быстроходностью. За полный горианский день, состоящий из двадцати анов, при попутном ветре они могут покрыть расстояние от двухсот до двухсот пятидесяти пасангов.
Я принялся разглядывать доску для каиссы, стоящую передо мной.
Она была сделана специально для того, чтобы играть в море, такие распространены среди жителей Торвальдсленда. В самом центре каждой клетки я заметил крошечный крючок. В днище фигур высверлены соответствующие этим крючкам отверстия. Благодаря этому приспособлению они надежно стоят на доске во время движения корабля. Клетки на доске были выкрашены в красный и желтый цвет. Правила, по которым в каиссу играют в Торвальдсленде, не отличаются от тех, что приняты на Юге, хотя некоторые фигуры здесь совсем другие. Например, главная фигура именуется не убар, а джарл. Более того, нет и убары — ее роль играет фигура, которая носит имя «женщина джарла». Вместо тарнсменов — два топора. На доске нет Посвященных, есть жрецы рун. Одинаковым фигуркам, которых на Юге называют писцами, северяне дали имя певцов. Думаю, Андреас из Тора, у которого много друзей среди певцов, был бы рад узнать, что эта каста представлена на доске северян. Копьеносцы ничем не отличаются от копьеносцев южан. Я довольно быстро привык к северному варианту каиссы. Однако, пока я разбирался в фигурах, Раздвоенная Борода обыграл меня в первых двух партиях. Интересно, что он с большой охотой отвечал на все мои вопросы и даже давал советы. Ивар явно хотел, чтобы я смог играть с ним в полную силу и как можно скорее. Мне удалось победить в третьей партии, после чего он перестал помогать мне, и мы, превратившись в своеобразных воинов каиссы, погрузились в игру.
Раздвоенная Борода действовал тактически куда более разнообразно, чем, к примеру, Марленус из Ара, его игра очень сильно отличалась и от осторожной, консервативной позиционной манеры Минтара из касты купцов. Раздвоенная Борода часто применял обходные маневры, его стратегия не была однозначной, он нередко менял направление атаки — за очевидными угрозами постоянно скрывались иные, дальние планы, рассчитанные на несколько ходов вперед, причем если противник недооценивал любую из угроз, его ждало жестокое наказание. Ивар любил напасть и поставить своего соперника перед нелегким выбором: отступить и подвергнуться сокрушительной атаке или потерять фигуру совсем. Сначала я играл позиционно, стараясь изучить тактику и стратегию Раздвоенной Бороды. Когда же почувствовал, что неплохо его узнал, то начал действовать более агрессивно. У меня не было сомнений, что свои самые хитрые трюки он использует редко, приберегая их для важных партий или для противников из Торвальдсленда. Каисса была настоящей страстью жителей Севера и имела намного больше значения, чем среди южан. Долгими холодными зимами, когда снег, лед, тьма и жестокие северные ветры заставляют даже камни трещать по ночам, люди предпочитают оставаться в своих домах и в неверном свете ламп, в которые заливают жир морского слина, играют в каиссу. И тогда даже обнаженные рабыни, прикованные за щиколотки к ближайшему кольцу, должны ждать, укрывшись под толстыми мехами своих господ.
— Твой ход, — сказал после долгой паузы Раздвоенная Борода.
— А я уже его сделал, — ответил я. — Я поставил свой топор на джарл шесть.
— Ах вот оно что! — рассмеялся Раздвоенная Борода.
Он уставился на доску. Теперь у него не было никакой возможности передвинуть своего джарла на поле топор четыре.
Солнце грело довольно-таки сильно — для Торвальдсленда. По летосчислению Порт-Кара, наступил третий год Независимого Совета Капитанов. По хронологии Ара, которой в основном пользуются жители Гора, шел 10122 год К.А., или Контаста Ар, со дня основания Ара. Сражение 25 се'кара произошло в 10120 К.А. Весной того же года в Порт-Каре Совет Капитанов получил независимость, с этого момента и начался первый год его правления. Большинство горианских городов считают весеннее равноденствие первым днем нового года. В Тарии, впрочем, отсчет нового года ведется от дня летнего солнцестояния. Жрецы рун Севера, которые занимались календарями в Торвальдсленде, тоже решили, что новый год в этих краях будет начинаться во время весеннего равноденствия. Торвальдсленд родился в тот момент, когда Тор подарил течение Торвальда легендарному герою и основателю северного государства. По календарям жрецов рун, шел 1006 год.
Мы с Раздвоенной Бородой сидели в тени, под навесом, сшитым из шкур босков, который насчитывал около тридцати пяти футов в длину. Навес опирался на четыре съемных шеста, которые в случае необходимости можно было использовать для продвижения по мелководью. Края навеса привязывались веревками к планширу, однако между палубой и нижней частью навеса оставалось расстояние, приблизительно равное футу, так что было видно море.
У нас за спиной, между скамейками гребцов, в тени навеса, среди сокровищ, награбленных в храме Кассау, расположились рабыни. Они тоже были добычей и теперь стояли на коленях, сидели или лежали рядом с золотыми тарелками, кубками и пластинами, сорванными со стен храма. Их ноги больше не были связаны; руки у большинства скованы впереди, а не за спиной. В ту самую ночь, когда мы вышли из Кассау, обычную веревку заменили кожаными ремнями, толщиной в полдюйма с вплетенной внутрь проволокой — такими принято пользоваться на Севере. На ночь невольницам сковывали руки за спиной; некоторые из девушек спали, стараясь устроиться поудобнее среди золота из храма Кассау, другие сидели или стояли на коленях, опустив головы; иным девушкам сняли наручники, но оставили кожаные ошейники, и теперь, стараясь ублажить Раздвоенную Бороду, они начищали до блеска золото, унесенное из храма.
Люди Ивара вынули весла из воды — корабль шел под парусами — и развлекались, как могли. Кто-то спал на скамейках или между ними, иные под навесом, а кое-кто выбрался на открытую палубу. Они сидели по двое или по трое и разговаривали. Двое, как и мы с Раздвоенной Бородой, играли в каиссу. Несколько человек с увлечением отдались камешкам — игре, где нужно иметь определенный талант к угадыванию. Великан, тот, чей рост достигал почти восьми футов и кто с такой яростью убивал людей в храме, сидел на скамье и с сонным видом, медленными, но точными движениями круглым плоским камнем затачивал острие своего топора. Трое других северян занялись рыбалкой, двое сбросили сеть вдоль борта змея, надеясь поймать рыбу парсит, а третий устроился на носу с удочкой в руках, нацепив на крючок печень вуло и рассчитывая поймать белобрюхого гранта, огромную промысловую рыбу, которая заходит в места, богатые планктоном, где охотятся на рыбу парсит. Только двое из людей Раздвоенной Бороды не отдыхали — тот, что стоял у руля, вглядываясь в море, и парнишка, забравшийся на верхушку мачты. Рулевой изучал небо и водные просторы, расстилающиеся впереди; там, где есть облака, обязательно дует ветер, а рулевой, едва заметно меняя направление движения корабля, избегает районов, где почти нет волн, поскольку именно там змей может попасть в штиль. Наблюдатель на мачте стоял на широком плоском деревянном кольце, обтянутом кожей и покрытом мехом морского слина. Диаметр кольца составлял около тридцати дюймов. Оно закреплено на самом верху мачты, давая возможность человеку, находящемуся на этом посту, видеть все вокруг. Тот, кто стоит на кольце, привязывается к мачте широким ремнем, который специальной застежкой крепится на его собственном поясе. Добраться до кольца можно по канату, по всей длине которого завязаны узлы. Мачта обычно не бывает высокой, всего около тридцати пяти горианских футов, но с нее можно обозревать море на десять пасангов вперед.
— Мы в одном дне пути от шхер Эйнара, где на границе Торвальдсленда установлен камень с рунами, — сообщил он.
— Откуда ты можешь это знать? — удивился я.
Вот уже два дня, как земля скрылась из глаз, и всю прошлую ночь мы дрейфовали на восток, покачиваясь на высоких волнах под зарифленным парусом.
— Здесь есть планктон, — объяснил Ивар, — значит, мы находимся к югу от шхер Эйнара, а по температуре воды я сделал вывод, что нас подхватило течение Торвальд, которое идет на восток вдоль побережья и сворачивает на север.
Течение Торвальд напоминает полноводную реку в море, шириной оно достигает нескольких пасангов, причем температура воды в нем выше. Если бы не Торвальд, то большая часть Торвальдсленда, и так достаточно безрадостного и серого, превратилась бы в ледяную пустыню. Торвальдсленд — жестокая и холодная страна. Тут множество скал, фьордов и гор. Почвы, пригодной для земледелия, почти нет. Фермы совсем крошечные. Плодородная земля встречается крайне редко и стоит очень дорого. Как правило, добраться от одной фермы до другой можно только морем, на небольших рыбачьих лодках. Без теплого течения Торвальд здесь было бы не возможно выращивать злаковые культуры, чтобы накормить население страны. Местные жители часто голодают, особенно в отдаленных северных районах. Им приходится питаться корой, мхом и водорослями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что молодые мужчины Торвальдсленда обращают взоры в сторону моря и за него, где лежат несметные богатства. Жители Торвальдсленда считают, что течение Торвальд подарено им в обмен на золотое кольцо Тором, легендарным героем и основателем этой земли.
Ивар Раздвоенная Борода подошел к Эльгифу. Она была прикована за шею к мачте, а ее запястья в черных железных кандалах теперь лежали на коленях так, чтобы она могла самостоятельно есть. В волосах девушки блестела морская соль, она по-прежнему была одета в черное бархатное платье, только теперь оно промокло от морской воды, измялось и полиняло. Ноги оставались босыми.
— Завтра вечером, — сказал ей Ивар Раздвоенная Борода, — я получу за тебя выкуп.
Она не снизошла до разговора с ним, просто отвернулась в сторону. Ее наравне с рабынями кормили только холодной кашей из са-тарна и вяленой рыбой парсит.
Моряки Торвальдсленда иногда управляют своими кораблями, учитывая направление волн, разбивающихся о нос судна, при этом принимают в расчет и силу ветра. Частенько они смотрят, под каким углом падает тень от планшира на банку. Естественно, они не оставляют без внимания и солнце, а ночью — звезды, которые остаются надежным компасом даже в открытом море.
Северяне традиционно не пользуются обычным морским компасом, как это принято делать на Юге. Горианский компас всегда указывает на Сардар, где обитают Царствующие Жрецы.
Жителям Торвальдсленда такой компас не нужен.
Однако секстант им известен, хотя пользуются этим прибором, только находясь в незнакомых водах.
Туманные берега, куда в определенное время года приходят кормиться киты, и плавучие льдины рассказывают морякам Торвальдсленда, в какие воды они попали — северяне пользуются этой информацией так же легко и неосознанно, как крестьяне, смотрящие в сторону гор, или охотники, оказавшиеся на берегу реки.
Корабли северян отличаются быстроходностью. За полный горианский день, состоящий из двадцати анов, при попутном ветре они могут покрыть расстояние от двухсот до двухсот пятидесяти пасангов.
Я принялся разглядывать доску для каиссы, стоящую передо мной.
Она была сделана специально для того, чтобы играть в море, такие распространены среди жителей Торвальдсленда. В самом центре каждой клетки я заметил крошечный крючок. В днище фигур высверлены соответствующие этим крючкам отверстия. Благодаря этому приспособлению они надежно стоят на доске во время движения корабля. Клетки на доске были выкрашены в красный и желтый цвет. Правила, по которым в каиссу играют в Торвальдсленде, не отличаются от тех, что приняты на Юге, хотя некоторые фигуры здесь совсем другие. Например, главная фигура именуется не убар, а джарл. Более того, нет и убары — ее роль играет фигура, которая носит имя «женщина джарла». Вместо тарнсменов — два топора. На доске нет Посвященных, есть жрецы рун. Одинаковым фигуркам, которых на Юге называют писцами, северяне дали имя певцов. Думаю, Андреас из Тора, у которого много друзей среди певцов, был бы рад узнать, что эта каста представлена на доске северян. Копьеносцы ничем не отличаются от копьеносцев южан. Я довольно быстро привык к северному варианту каиссы. Однако, пока я разбирался в фигурах, Раздвоенная Борода обыграл меня в первых двух партиях. Интересно, что он с большой охотой отвечал на все мои вопросы и даже давал советы. Ивар явно хотел, чтобы я смог играть с ним в полную силу и как можно скорее. Мне удалось победить в третьей партии, после чего он перестал помогать мне, и мы, превратившись в своеобразных воинов каиссы, погрузились в игру.
Раздвоенная Борода действовал тактически куда более разнообразно, чем, к примеру, Марленус из Ара, его игра очень сильно отличалась и от осторожной, консервативной позиционной манеры Минтара из касты купцов. Раздвоенная Борода часто применял обходные маневры, его стратегия не была однозначной, он нередко менял направление атаки — за очевидными угрозами постоянно скрывались иные, дальние планы, рассчитанные на несколько ходов вперед, причем если противник недооценивал любую из угроз, его ждало жестокое наказание. Ивар любил напасть и поставить своего соперника перед нелегким выбором: отступить и подвергнуться сокрушительной атаке или потерять фигуру совсем. Сначала я играл позиционно, стараясь изучить тактику и стратегию Раздвоенной Бороды. Когда же почувствовал, что неплохо его узнал, то начал действовать более агрессивно. У меня не было сомнений, что свои самые хитрые трюки он использует редко, приберегая их для важных партий или для противников из Торвальдсленда. Каисса была настоящей страстью жителей Севера и имела намного больше значения, чем среди южан. Долгими холодными зимами, когда снег, лед, тьма и жестокие северные ветры заставляют даже камни трещать по ночам, люди предпочитают оставаться в своих домах и в неверном свете ламп, в которые заливают жир морского слина, играют в каиссу. И тогда даже обнаженные рабыни, прикованные за щиколотки к ближайшему кольцу, должны ждать, укрывшись под толстыми мехами своих господ.
— Твой ход, — сказал после долгой паузы Раздвоенная Борода.
— А я уже его сделал, — ответил я. — Я поставил свой топор на джарл шесть.
— Ах вот оно что! — рассмеялся Раздвоенная Борода.
Он уставился на доску. Теперь у него не было никакой возможности передвинуть своего джарла на поле топор четыре.
Солнце грело довольно-таки сильно — для Торвальдсленда. По летосчислению Порт-Кара, наступил третий год Независимого Совета Капитанов. По хронологии Ара, которой в основном пользуются жители Гора, шел 10122 год К.А., или Контаста Ар, со дня основания Ара. Сражение 25 се'кара произошло в 10120 К.А. Весной того же года в Порт-Каре Совет Капитанов получил независимость, с этого момента и начался первый год его правления. Большинство горианских городов считают весеннее равноденствие первым днем нового года. В Тарии, впрочем, отсчет нового года ведется от дня летнего солнцестояния. Жрецы рун Севера, которые занимались календарями в Торвальдсленде, тоже решили, что новый год в этих краях будет начинаться во время весеннего равноденствия. Торвальдсленд родился в тот момент, когда Тор подарил течение Торвальда легендарному герою и основателю северного государства. По календарям жрецов рун, шел 1006 год.
Мы с Раздвоенной Бородой сидели в тени, под навесом, сшитым из шкур босков, который насчитывал около тридцати пяти футов в длину. Навес опирался на четыре съемных шеста, которые в случае необходимости можно было использовать для продвижения по мелководью. Края навеса привязывались веревками к планширу, однако между палубой и нижней частью навеса оставалось расстояние, приблизительно равное футу, так что было видно море.
У нас за спиной, между скамейками гребцов, в тени навеса, среди сокровищ, награбленных в храме Кассау, расположились рабыни. Они тоже были добычей и теперь стояли на коленях, сидели или лежали рядом с золотыми тарелками, кубками и пластинами, сорванными со стен храма. Их ноги больше не были связаны; руки у большинства скованы впереди, а не за спиной. В ту самую ночь, когда мы вышли из Кассау, обычную веревку заменили кожаными ремнями, толщиной в полдюйма с вплетенной внутрь проволокой — такими принято пользоваться на Севере. На ночь невольницам сковывали руки за спиной; некоторые из девушек спали, стараясь устроиться поудобнее среди золота из храма Кассау, другие сидели или стояли на коленях, опустив головы; иным девушкам сняли наручники, но оставили кожаные ошейники, и теперь, стараясь ублажить Раздвоенную Бороду, они начищали до блеска золото, унесенное из храма.
Люди Ивара вынули весла из воды — корабль шел под парусами — и развлекались, как могли. Кто-то спал на скамейках или между ними, иные под навесом, а кое-кто выбрался на открытую палубу. Они сидели по двое или по трое и разговаривали. Двое, как и мы с Раздвоенной Бородой, играли в каиссу. Несколько человек с увлечением отдались камешкам — игре, где нужно иметь определенный талант к угадыванию. Великан, тот, чей рост достигал почти восьми футов и кто с такой яростью убивал людей в храме, сидел на скамье и с сонным видом, медленными, но точными движениями круглым плоским камнем затачивал острие своего топора. Трое других северян занялись рыбалкой, двое сбросили сеть вдоль борта змея, надеясь поймать рыбу парсит, а третий устроился на носу с удочкой в руках, нацепив на крючок печень вуло и рассчитывая поймать белобрюхого гранта, огромную промысловую рыбу, которая заходит в места, богатые планктоном, где охотятся на рыбу парсит. Только двое из людей Раздвоенной Бороды не отдыхали — тот, что стоял у руля, вглядываясь в море, и парнишка, забравшийся на верхушку мачты. Рулевой изучал небо и водные просторы, расстилающиеся впереди; там, где есть облака, обязательно дует ветер, а рулевой, едва заметно меняя направление движения корабля, избегает районов, где почти нет волн, поскольку именно там змей может попасть в штиль. Наблюдатель на мачте стоял на широком плоском деревянном кольце, обтянутом кожей и покрытом мехом морского слина. Диаметр кольца составлял около тридцати дюймов. Оно закреплено на самом верху мачты, давая возможность человеку, находящемуся на этом посту, видеть все вокруг. Тот, кто стоит на кольце, привязывается к мачте широким ремнем, который специальной застежкой крепится на его собственном поясе. Добраться до кольца можно по канату, по всей длине которого завязаны узлы. Мачта обычно не бывает высокой, всего около тридцати пяти горианских футов, но с нее можно обозревать море на десять пасангов вперед.