Норт Хейли. Доктор Любовь

   – Брюнет возле Алоизиуса? – Даффи знала, что голосом выдает свое удивление. А как же бриджи, теннисные туфли и юношеские прыщи?! – Ты уверен, что это Хантер Джеймс?
   Дэвид выразительно посмотрел на нее. Джонни взяла у официанта новый бокал и вставила:
   – Дэвид всегда во всем уверен.
   – Конечно, дорогая, – кивнул тот.
   Ему явно понравилась реплика жены.
   – Я только сниму его, и должна бежать, – объяснила Даффи, раздумывая, стоит ли доверять Дэвиду. С него станется сыграть с ней какую-нибудь шутку.
   Но шутка это или нет, ей хотелось поближе взглянуть на таинственного незнакомца. Сейчас он поднес затянутую в перчатку руку миссис Делонпре к своим губам.
   Пожилая дама засмеялась и, прежде чем отстраниться, кокетливо шлепнула его по щеке.
   – Прямо чародей, – прошептала Даффи, желая, чтобы Алоизиус отвязался от своего спутника.
   С единственным из семьи Каррир, кому однажды улыбнулось счастье, они старательно избегали общения.
   Ну же! Подойди как ни в чем не бывало. Ошарашь Алоизиуса улыбкой, которая заставит его действовать и познакомить тебя с этим парнем. Если это действительно Хантер Джеймс, ты только сделаешь свою работу.
   В то время как такой план созревал у нее в голове, Даффи чувствовала на себе пристальный взгляд незнакомца, прощупывающий ее. И хотя он находился в другой части гостиной, она знала, что он следит за ней. У нее было очень странное ощущение, что ее изучают от кончиков розовых полированных ногтей до завитка волос, прилепившегося к ее щеке.
   Он явно почувствовал ее интерес к себе.
   Сердце Даффи заколотилось.
   Незнакомец скользнул взглядом сквозь ее платье к черному атласному бюстгальтеру и ниже, к трусикам.
   Он угадал любопытство в ее душе.
   И размер ее бюстгальтера, 36-С, безошибочно.
   Жилка на горле Даффи нервно запульсировала.
   Его же лицо оставалось совершенно невозмутимым. О, было абсолютно ясно, что он наблюдает за ней, как мужчина за женщиной, которой он хотел бы добиться. Но пойдет ли он дальше простого изучения своей жертвы, Даффи предугадать не могла.
   Что же все-таки он замыслил?
   Что таится в этих темных глазах и в этой всегда имеющейся наготове улыбке, которой он с одинаковой легкостью одаривает и старую миссис Делонпре, и Алоизиуса?
   Она должна это разузнать.
   Даффи сделала шаг вперед. Отстранила официанта, предлагавшего поднос с канапе.
   Алоизиус недовольно посмотрел на нее. Она сделала еще шаг, принимая вызов. Он мог презирать ее, но не в его силах было удержать ее от разговора с его спутником.
   В такт ее движению темноглазый брюнет, продолжая что-то говорить Алоизиусу, сделал шаг ей навстречу.
   Даффи улыбнулась.
   Незнакомец остановился. Алоизиус схватил его за локоть, когда какая-то женщина, словно смерч, обрушилась на обоих мужчин с другого конца гостиной.
   Не просто какая-то женщина, а Тиффани Фиппс. Даффи внутренне застонала, может быть, ее стон даже вырвался наружу. Мужчина учтиво протянул Тиффани руку. Не стоило этого делать. Она чмокнула незнакомца в щеку, Даффи могла расслышать ее, как обычно, громкий голос:
   – Мне кажется, мы всегда были самыми близкими друзьями.
   Даффи остановила официанта и схватила первое попавшееся пирожное. Алоизиуса она могла осадить, но идти против него вместе с Тиффани было выше ее сил. Когда-то, на вечеринке в честь двенадцатилетия Даффи, Тиффани взяла личные сбережения из кошелька именинницы и раздала их хихикающим гостям, – тех пор Даффи не выносила Тиффани. В тот день она разбила девочке губу, но родители наказали именно Даффи, но не Тиффани.
   Протерев пальцы влажной салфеткой, Даффи успокоилась. Если Хантер водит знакомство с такими женщинами, как Тиффани, он в любом случае не в ее вкусе. Она подняла фотоаппарат, внутренне иронизируя над своими мечтами. В обществе, где она жила, люди порицают Даффи, вероятно, больше, чем Тиффани.
   В конце концов, какие недостатки у Тиффани? Самолюбивая, искушенная, экстравагантная, она только выполняла нелегкую волонтерскую работу. Еще она была опытным адвокатом. Ровесница Даффи, Тиффани однажды уже развелась, и ходили слухи, что она путается с каким-то сенатором из Кентукки ради денег.
   Но по стандартам мира, в котором жила Даффи, недостатки Тиффани не шли ни в какое сравнение с недостатками Даффодил Лэндри.
   Отгоняя уныние, грозившее придавить ее своей тяжестью, Даффи прицелилась. Подошла ближе. По крайней мере ее редактор будет доволен. Два светских льва примазываются к новоявленному – и вдобавок необыкновенно сексуальному – филантропу.
   Вспышка!
   Должно быть, Тиффани почувствовала, что их снимают. Она вплотную приблизилась к мужчине, поправляя его галстук-бабочку.
   Вспышка!
   Вспышка!
   Три быстрых снимка – и Даффи повернула назад. Она быстро пробралась сквозь толпу. Ей нужно было осветить еще два события.
   Когда Даффи спустилась по центральной лестнице особняка, она вдруг с удивлением поняла, что ни одно из других общественных мероприятий не интересовало ее. И Даффи знала причину – на них не будет черноглазого брюнета.
   Черт, но ведь она красива.
   Безусловно, она хорошо сложена – прекрасная фигура, царственная осанка. Безупречная кожа, шелковистые светлые волосы… Строгое платье скорее нашептывает, чем кричит о достоинствах своей хозяйки. Короче говоря, эта женщина обладала такой внешностью, какую Хантер редко встречал, если вообще встречал.
   Даже очаровывая миссис Делонпре и готовя солидное обращение для Клуба сирот, Хантер думал о Даффодил Лэндри, единственной женщине в доме, которую Алоизиус умолял его избегать во что бы то ни стало.
   Хантер следил за тем, как она разговаривает с другой женщиной, светловолосой, цвет волос которой как две капли воды походил на цвет волос Даффодил. Но даже тогда, хотя Хантер мог видеть двойняшку лишь со спины, он интуитивно знал, что она никогда не произведет такого впечатления, как Даффодил Лэндри.
   Однако парень, стоявший рядом с двумя женщинами, явно считал иначе; его рука собственнически покоилась на плечах двойняшки.
   Даффи отошла от мужчины и женщины. К этому моменту Хантер уже знал, что она чувствует его взгляд. Она впитывала этот испытующий взгляд, не краснея, не жеманясь и не отворачиваясь. Он должен познакомиться с этой женщиной.
   – Представь меня, – попросил он Алоизиуса, едва миссис Делонпре оставила их.
   – А что я, по-твоему, делаю со времени прибытия сюда первого же гостя? – ответил его партнер, упорно отказываясь понимать смысл просьбы Хантера.
   – Представь меня ей, – уточнил Хантер.
   – Кому угодно, но не Даффи. – Алоизиус упрямо вздернул подбородок.
   – Что бы ни случилось между ней и тобой, даже если это что-то ужасное, это касается только вас, – сказал Хантер, но не стал ни о чем спрашивать.
   Он и правда не хотел знать. Несомненно, и его собственное прошлое – черт, и его настоящее – не выдерживало пристального взгляда.
   – Это тот случай, когда женщина просто бросает тебя, – ответил Алоизиус, по всей видимости, собираясь вдаваться в подробности. – Но Даффи делает это больнее других. Она кажется весенним цветком, чего и ожидаешь от женщины с таким именем, а потом с ней что-то происходит и она уходит, не объясняя причин. – Алоизиус повел плечами, будто желая отогнать неприятное воспоминание других, более открытых.
   Даффи сделала шаг в их сторону.
   – Интересно, – прошептал Хантер.
   – Если ты так думаешь, тогда попытайся понять, что ты попался в ловушку, и решай, как спастись.
   Она улыбнулась.
   Он ответил на улыбку и шагнул в ее направлении.
   Ему не следовало делать этого, и вовсе не из-за каких-то предостережений Алоизиуса, а потому, что перед тем, как пуститься в новые приключения, он должен был разобраться в собственной беспорядочной жизни.
   А Даффодил Лэндри, он был уверен, оказалась бы самым большим его жизненным приключением.
   Кто-то схватил его за локоть. Хантер напрягся, потом расслабился. Взглянув на своего упрямого друга, он улыбнулся ему. Однако, обладай он хотя бы незначительным чувством самосохранения, Хантер увидел бы таящуюся позади опасность.
   – Здесь Тиффани, – негромко предупредил Алоизиус как раз в тот момент, когда облако духов маленькой брюнетки двинулось на них.
   – Вот женщина, которую мы искали, – весело произнес Алоизиус. – Тиффани Фиппс, Хантер Джеймс.
   Хантер подал руку: он был расстроен, но не подал виду.
   Зеленоглазая брюнетка, игнорируя его руку, бросилась к нему и, как удар, нанесла кокетливый поцелуй в щеку, без чего Хантер легко мог бы обойтись.
   – Мне кажется, мы всегда были самыми близкими друзьями, – сказала она, отступая назад, впрочем, не слишком далеко.
   Сильный запах ее духов раздражал его ноздри. Неожиданно вспышка фотоаппарата ослепила его.
   Хантер оглянулся на Даффодил Лэндри. Тиффани снова потянулась к нему и стала играть его галстуком-бабочкой – в это время вторая вспышка опять ослепила его.
   Он несколько раз моргнул, потом открыл глаза.
   Даффодил Лэндри исчезла.

Глава 3

   – Не показывайся пока, – произнесла Тельма Джеймс, – сюда кое-кто идет.
   Хантер выполнил просьбу матери. Сидя на корточках под компьютерным столом в ее рабочей комнате, он сосредоточенно соединял провода. Выходные в Пончатуле позволили ему быстро установить матери новый компьютер. Она запретила сыну покупать ей новый дом в престижной части города, но, по крайней мере, позволила помочь в бизнесе: магазин, в котором она долгие годы работала, после смерти бывшего хозяина отошел к ней.
   – Эмили Годшо решила почтить нас своим присутствием.
   Услышав эту неприятную новость, Хантер поднял голову и ударился о край стола.
   – Черт!..
   – Нет, только не в моем магазине.
   Мать жила по своим правилам – как каждый в ее положении. В детстве и юности Хантер миллион раз слышал одно и то же: «Люди могут, что угодно говорить о том, что я родила ребенка вне брака, но им никогда не удастся сказать ничего плохого о твоем воспитании, мой мальчик».
   Хантер любил свою мать. Поэтому изо всех сил старался соответствовать ее представлениям о морали. Старался. Изо всех сил. Но хорошие манеры давались ему нелегко.
   Он поднялся и улыбнулся матери, которая в это время, склонившись над рабочим столиком, вертела в руках образец цветной рогожки.
   – Тяжело все-таки работать под столом.
   Мать улыбнулась в ответ. Выгнула брови, когда в дверь позвонили. Разглядывая кусок ткани, которую она вставляла в рамку, Тельма сказала:
   – Доброе утро, Эмили.
   – Доброе утро, миссис Джеймс. – Эмили была одета как для прогулки – в сиреневое льняное платье и широкополую шляпу.
   Хантер посмотрел на свои потертые брюки с белесыми пятнами на коленях и спросил себя, что, интересно, Эмили здесь понадобилось. По крайней мере она не забыла добавить «миссис» к имени матери. Все его школьные друзья наделяли ее этим почетным титулом, а недоброжелатели демонстративно опускали его. Эмили естественно, относилась к последним.
   Сейчас она взмахнула ресницами и воскликнула:
   – О, Хантер, ты в городе!
   Хантер едва не рассмеялся, так плохо было сыграно ее фальшивое удивление. Только ему не хотелось смеяться. Однажды, еще в школе, он пригласил ее куда-то, она в ответ высмеяла его и рассказала своим приближенным о нанесенном оскорблении. Эмили предупредила Хан-тера, что если он еще хоть раз к ней подойдет, то будет иметь дело с ее другом Роджером. Сейчас же, когда он разбогател, она запела совсем другую песню.
   Хантер начал возиться с упаковкой от деталей нового компьютера.
   – Мой джип стоит прямо у входа.
   – Вот как? – В голосе Эмили прозвучала нотка досады, но затем она перешла в наступление: – Мы с Роджером устраиваем небольшую вечеринку сегодня вечером. Ничего особенного. Только старые друзья. Хочешь прийти – раз уж ты в городе?
   – Как Роджер? – спросила мать.
   – Прекрасно. Работает. – Эмили сняла шляпу, убрала с шеи свои густые волосы и легонько тряхнула головой. – Он постоянно на работе. – Эмили надула полные губки и бросила на Хантера призывный взгляд, который он понял без труда. – Можно подумать, что он женился на этом банке.
   «А не на тебе». Хантер посмотрел на мать: ее лицо вроде бы ничего не выражало. И лишь предательское дрожание в перебиравших ткань пальцах выдавало ее раздражение.
   – Спасибо, но я занят, – отказался Хантер.
   – Ну, хорошо, может быть, в другой раз. – Эмили одарила его пылким взглядом и вышла из магазина.
   Для удобства Хантер разорвал картонную коробку на части.
   – Интересно, чего она хочет больше – моих денег или меня?
   Мать отвлеклась от работы и улыбнулась:
   – Я думаю, ты знаешь ответ. Должно быть, она хочет, чтобы ты заменил Роджера.
   Хантер усмехнулся:
   – Ну разве может мать говорить своему сыну такие вещи!
   – Хм. Это напомнило мне, что как мать я должна сказать тебе кое-что еще.
   Тельма сложила руки на груди поверх фартука, который всегда надевала при работе.
   – Это уже серьезно, – сказал Хантер.
   Она кивнула.
   – Морочить голову Эмили – это одно. Ты ведь не поощряешь эту шлюшку. Но славная Люси Саймон по уши влюблена в тебя и достой на лучшей участи, чем только скрашивать твой досуг, когда у тебя есть на нее время, и хандрить дома, когда ты в Новом Орлеане.
   Хантер переступил с ноги на ногу. Тепло разлилось по его шее, как бывало всегда, когда он знал, что не прав. Интересно, поверит ли кто-нибудь, что молодой преуспевающий бизнесмен до сих пор переживает из-за материнских укоров?
   – Я никогда не давал ей повода влюбляться в меня.
   – Ну, если это все, что ты можешь сказать в свое оправдание…
   – Мы встречались несколько раз. Она славная. Очень милая. Симпатичная. – Неплоха в постели, но и только. Без огонька. И она никогда не понимала, когда он шутит, а когда серьезен. – Она прекрасно знает, что не в моем вкусе.
   – Нет, – вздохнула Тельма. – Через два месяца ты все в ней выжжешь и удерешь.
   «Так же, как и мой отец». Хантер скрестил руки на груди.
   – Я никогда не давал Люси повода ожидать чего-то большего. Никаких обещаний. – Его голос зазвучал резко. – Я никогда не сбегу от обязательств – и никогда не женюсь, пока не встречу женщину, с которой захочу быть рядом несмотря ни на что.
   – И когда же, по-твоему, может произойти это чудо? Она, наконец, опустила руки и взялась за рамку.
   – Когда придет время. – Образ блондинки в черном промелькнул перед его мысленным взором.
   Даффодил Лэндри.
   Он не стал преследовать ее. Со дня сбора средств на Клуб сирот миновала всего лишь неделя. Хантер узнал ее домашний адрес и телефон. Тем не менее, он не искал с ней встречи. Он и сам толком не знал, чего ждет, но чувствовал, что если подождет еще, то нужное время наступит само собой. Или, может быть, он боялся, что Даффи окажется, как все другие женщины, которых он добился, красивой внешне, но не обладающей теми редкими качествами, которые – Хантер знал это – просто необходимы ему для длительных отношений. Он хотел сказать матери, что ищет именно такую женщину, ради которой сможет обуздать в себе любую наследственность, доставшуюся ему от неизвестного и никчемного «папаши».
   – Хм, – пробормотала его мать и тряхнула головой.
   В дверь снова позвонили, и явилась милашка Люси Саймон.
   Ловушка захлопнулась.
   – Здравствуйте, миссис Джеймс.
   – Здравствуй, дорогая. Чашечку холодного чая?
   – Было бы здорово, – улыбнулась Люси, обнажая идеально белые зубы.
   О, черт! Тельма будет задерживать Люси здесь до тех пор, пока Хантер не обратится к теме их отношений – точнее, отсутствия оных. Хантер бросил свирепый взгляд в сторону матери, но та отвернулась и полезла за банкой того особенного чая, который она называла «солнечный». Хантер знал, что должен безотлагательно порвать с Люси, но предпочитал сделать это без свидетелей.
   Люси взяла чашку из рук его матери и прямиком направилась к компьютерному столу, за которым прятался Хантер.
   – Хантер, я не знала, что ты дома.
   Он насторожился. Этот милый вопрошающий голосок тут же превратился бы в изнурительное ворчанье, если бы на пальчике Люси появилось колечко. Хантер состроил гримасу.
   – О, ушиб руку? – Люси наклонилась и коснулась его руки.
   Вырез футболки открыл взору Хантера все ее достоинства.
   Он подавил стон и ответил:
   – Я в порядке.
   Его мать, без сомнения, была права – он соблазнил Люси, но оправданием ему служили ее прелести.
   – Отлично. Хочешь пойти со мной на вечеринку к Эмили и Роджеру? Я столкнулась с ней, и она пригласила меня к себе на суаре. – Люси пила свой чай и казалась вполне довольной жизнью.
   Хантер с раздражением отметил, что приглашение Эмили произвело большое впечатление на Люси. Когда они учились в школе, Эмили попросту не замечала Люси.
   – Когда это было?
   – О, всего несколько минут назад. Я шла из кафе «У Поля», а она – из конторы недвижимости.
   Нахмурив брови, Хантер чувствовал, что выражение лица выдает его. Эта стерва пригласила Люси в расчете на то, что она уговорит его пойти – после того, как самой Эмили он дал от ворот поворот.
   «Эти женщины», – подумал он.
   – Может, лучше пойдем в кино?
   Плечи Люси поникли.
   – Я никогда не видела, как они живут. Говорят, у них есть даже водопад.
   Хантер мягко обнял ее за плечи.
   – Люси, она пригласила тебя из-за меня.
   Девушка резко высвободилась и отстранилась от него. На секунду руки Хантера замерли в воздухе, уже оторванные от нее, но и ему словно еще не принадлежащие. Чем не символ его нынешнего состояния?
   – Что-то вы в последнее время много о себе возомнили, Хантер Джеймс!
   Он услышал покашливание матери.
   – С чего ты взял, что она бегает за тобой? У нее есть муж, причем богатый. – Люси все больше распалялась. – Может, она хочет подружиться со мной?
   – Представления Эмили о дружбе во многом соответствуют представлениям «черной вдовы» о любви, – усмехнулся Хантер.
   – Думаю, мы просто теперь недостаточно хороши для тебя. Ты вообразил, что вырос из скучного провинциального городишки, и поэтому теперь гоняешься за женщинами в Новом Орлеане.
   Хантер покачал головой, удивляясь, как она могла узнать о женщинах, с которыми он встречался в Новом Орлеане. Он не мог не отметить, что многих из них ему навязал Алоизиус.
   – Люси, посмотри на меня. Я здесь, сегодня субботний день, на мне те же самые брюки, что и пять лет назад. Та же самая стародавняя футболка. Так что же все-таки изменилось?
   Она упрямо сжала губы. Хантер смотрел на ее пышные груди, вздымающиеся под футболкой из хлопка, и жалел, что должен теперь восхищаться ими лишь на расстоянии. Было время, когда он в шутку боролся с ней, играл в пятнашки, будь они неладны, научил ее водить машину – и умудрился не залезть ей при этом под юбку. Что же на него нашло полгода назад? Был ли он одинок, может, пресытился деньгами и неожиданно обрушившейся славой и обратился к Люси, чтобы сохранить связь со всем привычным и спокойным? Если так, то он и впрямь заслужил наказание.
   Неожиданно губы Люси изогнулись в улыбке, как у фотомодели. Ее глаза расширились, она шагнула вперед, чертя розовым ноготком круги на кармане его рубашки.
   – Умоляю, возьми меня на вечеринку!
   Раздался спасительный звонок. Дверь распахнулась, и Люси пришлось отступить, когда ее пятнадцатилетний брат Бо ворвался в магазин. Он выполнял поручения миссис Джеймс и доставлял ей газету «Кресент». Посвистывая, он размахивал свежим номером. Указав на пачку в своей тощей руке, он сказал:
   – Скорее забирайте ваш экземпляр! А то у заправки уже собралась целая толпа народу – гадают, кто на этой неделе написал письмо Доку Любовь.
   Он подмигнул Хантеру – как мужчина мужчине – и опустил газету в металлический ящик на двери магазина. Люси отошла от Хантера.
   – Какое письмо? – Ее голос слегка дрожал.
   Странно. Хантер смотрел на ее лицо, на котором просительное выражение быстро сменилось смутным беспокойством. Или нет?.. Она оттянула нижнюю губу указательным пальцем вниз.
   – Верная, но Одинокая из Пончатулы. – Бо заржал и взял предложенный Тельмой стакан холодного чая. – Женщины! Кому они нужны? Исключая вас, миссис Джеймс, – добавил он. – Что-нибудь надо принести?
   Тельма покачала головой и перевела по-матерински проницательный взгляд с Люси на Хантера. Жаль, что он не понял ее намека.
   Люси потянулась к газетам. Хантер опередил ее и положил руку на стопку. Что бы ни было в этой газете, оно явно заставляло Люси нервничать.
   – Страница восемь, – подсказал Бо, отхлебнув огромный глоток чая. – На вашем месте, Хантер, я бы пошел на заправку держать пари.
   Хантер взял газету, Люси последовала его примеру. Даже мать отложила в сторону свою работу, подошла и взяла экземпляр.
   – На заправке говорят, что эта колонка стала почти так же популярна, как шоу «Миллионер», когда оно только появилось.
   – Не мог бы ты помолчать? – Люси обожгла брата взглядом.
   Хантер внимательно изучил эмблему в виде сердца, украшавшую колонку Доктора Любовь. На его вкус, слишком претенциозно. Он бегло просмотрел письмо и ответ, обратив внимание на заглавные буквы в подписи. Ясно одно – Верная, но Одинокая из Пончатулы просит совета у Доктора Любовь. Кто бы, черт возьми, это ни был.
   Он склонил голову и прочел колонку. Люси и мать сделали то же – в магазине стояла мертвая тишина. Бо начал было свистеть, но, когда сестра окинула его свирепым взглядом, явно почел за лучшее умолкнуть.
   – Я никак не предполагала, что они его напечатают, – сказала Люси, роняя газету, и приложила ладони к вискам.
   – Чучело! – фыркнул Бо.
   И тут до него дошло, что она имеет в виду.
   – Так это письмо написала ты?!
   Хантер переводил взгляд с Люси на газету и обратно. Единственным ее ответом были всхлипывания, слезы оставляли мокрые дорожки на ее щеках.
   Бо прошелся по магазину, похлопал сестру по плечу и произнес:
   – Ладно, не говори никому, пока я не заключу пари на заправке.
   – Бо Саймон, – сказала Тельма, – я считала тебя более порядочным.
   Переминаясь с ноги на ногу, подросток пожал плечами:
   – Да, мэм.
   Хантер слышал их разговор и даже успел подумать, что вряд ли пятнадцатилетний парень имеет четкое представление о порядочности.
   Но больше всего он думал о фразе, которая просто буравила его мозг. «На ваших отношениях следует поставить крест». Если взглянуть на это высказывание шире, Доктор Любовь поставила ему диагноз не только в отношениях с Верной, но Одинокой, но и со всеми другими.
   Хантер не совсем понимал, почему он так решил; можно объяснить это и по-другому, более невинно. Но он никогда не пренебрегал своей интуицией.
   Всхлипывания Люси превратились в поток слез. Хантер отложил газету и подошел к ней. Обняв ее одной рукой, он произнес:
   – Все в порядке, Люси. Нет причин плакать. Я не сержусь.
   – Ты не сердишься! – Голос Люси сорвался на крик. – Да я глаз не смогу поднять в этом городе. Я выгляжу так жалко.
   Он коснулся ее волос.
   – Нет, это не так. Ты… – Хантер замялся, но, поймав строгий взгляд матери, продолжил: – Ты нежная и любящая. Вот ты какая.
   Ее ресницы затрепетали. Она перестала плакать.
   – Просто мы не подходим друг другу, – он, чтобы не оставлять Люси надежды.
   – Хантер слишком хорош для тебя, – вставил Бо.
   – Вон! Пошел вон! – Люси указала на дверь, но ее брат не шевельнулся.
   Хантер приподнял ее лицо и наткнулся на обвиняющий взгляд.
   – Люси, мы долгое время были друзьями. Ты славная, а я слишком неотесанный. Я не готов остепениться, и, пока я жив, вряд ли что-то изменится.
   Она улыбнулась, ее ресницы задрожали.
   – Ладно, Хантер, я понимаю. Но когда-нибудь ты все же будешь готов. – Отойдя от него, она направилась к настенному зеркалу, чтобы поправить макияж и прическу. – Я рада, что ты не сердишься на меня из-за этого письма.
   Бо воскликнул:
   – Если ты считаешь, что мужчина стерпит, когда ему ставят такой диагноз, то лучше подумай еще раз!
   Хантер кивнул:
   – В этом ты прав, Бо, но я сержусь отнюдь не на Люси. – Он схватил газету с оскорбительной для него статьей. – Я сержусь на так называемого «специалиста». Кем она себя возомнила? Абсолютно ничего не знает обо мне – и считает себя вправе судить.
   – Почему ты решил, что это женщина? – вполне резонно заметила его мать, снова наливая Люси чай.
   – Доктор Любовь? – Хантер указал на газету. – Такое имя может принадлежать только женщине.
   – А, – только и ответила мать.
   – Я еду в Новый Орлеан – покажу этой всезнайке, что к чему.
   – У тебя ничего не получится, – возразила Люси. – Это ведь псевдоним.
   – Ну и что?
   – Я думаю, вы сообразительнее моей сестры, – сказал Бо.
   – Настоящего имени нет. Его просто никто не знает. В «Нью-Орлеанс тайме» даже обещали награду тому, кто раскроет тайну, но пока это никому не удалось.
   – Так много людей читают эту дрянь. – Хантер поморщился. Вся Пончатула будет смеяться над ним, но по крайней мере в Новом Орлеане никто не узнает. – Полагаю, ты тоже постоянная читательница?
   Люси отошла от зеркала. На ее чистом лице не было и следа от слез, струившихся по нему еще минуту назад. Ее футболка облегала грудь, соблазнительно очерчивая соски. Длинные загорелые ноги под коротенькими шортами взывали к мужскому вниманию. Просто позор, подумалось Хантеру, что он не может принять милый, безыскусный дар, который предлагала ему жизнь. Люси была славной, преданной и готовой на все. Она была права, когда называла себя верной.