Страница:
Ради пробы королева коснулась языком кольца на большом пальце ее правой руки.
— Дуб.
Перед ее глазами встала та же картина. Интересно… и тревожно. Не следует открывать Флориану, что он сейчас, по крайней мере для Великих Колец, глава двух из четырех Великих Домов Рендела. Тис и Дуб всегда были союзниками, но на ее памяти ни один человек не объединял в себе два Дома.
Пусть Флориан убивает время на фехтование и шлюх, а ей оставит управление государством. В конце концов, именно к ней перешли Великие Кольца, причем по их собственной воле. Они остались с ней. Значит, она лучше всего подходит для них, а у Флориана — свои дела.
Затем, уже зная, что увидит, Иса коснулась языком деревянной вставки Кольца на большом пальце левой руки.
— Ясень.
Королева увидела ее, принцессу-лягушку, как метко назвала ее Маркла. Ясенка спала. Может, она видела во сне человека, который не был ей мужем. Выглядела она плохо. Возможно, слухи не лгут. Иса спросила себя: хочет ли она, чтобы Ясенка выжила? Или нет?
Затем она коснулась языком последнего Кольца: Рябина, слабейший из Домов, был традиционным союзником Ясеня, как Тис — союзником Дуба. Вместо одного изображения — два, отдельных и четких. Лорд Уиттерн и молодая королева Раннора. Иса снова задумалась. Флориан — глава Дуба и Тиса, а его жена по меньшей мере столь же влиятельна, как правящий Домом Рябины Уиттерн… все это давало слишком много власти тому, кто не был ее достоин. Может быть, подумала королева, это и к лучшему, что король так поглощен фехтованием и постельными утехами.
Она снова коснулась языком Кольца на большом пальце левой руки, вызывая образ Ясенки, дочери своего покойного супруга и злейшей своей соперницы. Девушка пошевелилась во сне, словно почувствовав призрачное присутствие Исы, и та тотчас ушла.
Возможно, ей следует преодолеть свою враждебность к девушке не только внешне, но и в душе. По крайней мере, пока она не отнимет у Флориана часть власти… ведь он может в конце концов осознать ее масштабы и начнет пользоваться ею не так, как подобает. И конечно, очень многое зависит от того, какого пола родится ребенок у Ранноры. Иса прикусила губу, понимая, что в любом случае ей понадобятся союзники.
Ясенка должна жить.
— Конечно, ничего плохого с ней от этого не будет, — сказал Флориан. Он привлек к себе Джасин и погладил ее по щеке — она это любила. — Ты же знаешь врачей — они так ненавидят друг друга, что если один изобретает какое-нибудь лекарство, то другой никогда им не воспользуется, даже если его пациент умрет.
— Скажи еще раз, чего ты от меня хочешь.
Флориан подвел Джасин к столу и усадил в кресло. Затем придвинул еще одно для себя и поставил на стол маленький флакон.
— Моей сестре предписано каждый день давать укрепляющий силы напиток. Готовит его мастер Лорган. Ты вызовешься относить его в покои моей сестры. Это будет просто — мастер Лорган так занят, что просто не успевает относить ей снадобье лично, так что оно просто портится. Добавляй шесть капель — ни больше и ни меньше — из этого флакончика каждый день в питье для моей сестры, и вскоре ей станет намного лучше. Я в этом уверен.
— И правда легко…
— Легко. И непростительно, что мастер Лорган сам не присматривает за этим. Но я уже сказал, врачи — народ завистливый.
— Видать, ты очень любишь сестру, раз так заботишься о ее здоровье.
— У меня нет другой сестры — по крайней мере, я других не знаю, — сказал Флориан с несколько злой иронией. — Конечно, меня очень заботит все, что с ней происходит.
— Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Даже если бы ты не пообещал мне титула и дома, я, наверное, все равно бы это сделала, хотя я и благодарна за подарок. Вы весьма щедры, сир.
— О, я умею быть весьма щедрым с тем, кто мне угождает, — ответил Флориан. — Вот так, например.
Он положил рядом с флаконом увесистый кошель. Джасин, слегка встряхнув, взвесила его на руке, и кабинет наполнился тяжелым звоном монет. Она заглянула внутрь.
— Золото!
— Как я уже сказал, я умею быть весьма щедрым с тем, кто мне угождает, и когда мне приятно это делать.
Она улыбнулась:
— Тогда я должна постараться угождать тебе чаще. И ублажить тебя как следует. Нынче ночью, да?
— Конечно. — Он пообещал провести вечер с Раннорой, но знал, что сможет уйти пораньше, сославшись на головную боль. И почему бы не получить от Джасин все удовольствия, пока она еще имеет возможность постараться для него?
Хотя эта женщина соображает туго, полной дурой ее не назовешь. В конце концов до нее дойдет, какую она сыграла роль в смерти его дражайшей сестрицы, и вот тогда Роул выполнит еще одно поручение короля. Сейчас, когда судьба Джасин была почти решена, король ощутил к ней сильное влечение, почти как в первые дни их связи. Он может уделить ей даже несколько вечеров, чтобы у нее не возникло подозрений. И чтобы она стала посговорчивее.
Когда Оберн вернулся с Роханом в Ренделшам, как приказала Зазар, он думал, что Ясенка будет выглядеть и чувствовать себя гораздо лучше. К его ужасу, ей стало за это время только хуже, хотя приняла она его тепло, попросила Рохана сесть у ее постели и рассказать о путешествии.
Эйфер отвела Оберна в сторонку.
— Я не понимаю, что убивает мою госпожу, — прошептала Эйфер, — но она чахнет день ото дня.
— А что говорит лекарь?
— Ничего. Он в таком же недоумении, как и все мы. Я сама готовлю еду моей госпоже, как раз так, как она любит, и каждый день даю ей чашу укрепляющего напитка…
— Напитка?
— Да, сударь, как приказала та женщина из Трясины. Мастер Лорган сам его готовит. Хотя в последнее время…
— Что?
— Он приносит его не лично, как раньше, когда мы только что приехали, это теперь делает одна из придворных дам.
— Какая именно?
— Джасин, сударь. — Эйфер поморщилась. — Говорят, она любовница короля.
— Спасибо, Эйфер. Скажи жене, что я ушел по делам, и пусть Рохан остается при ней, сколько она пожелает, только последи, чтобы он ее не утомлял. Может, мальчик ее немного развеселит.
Полный недобрых предчувствий, Оберн пошел искать леди Джасин. Он нашел ее в компании других дам. Они занимались рукоделием. Когда слуга назвал его, она испуганно подняла взгляд, но без возражений пошла с Оберном туда, где они могли бы поговорить без свидетелей.
— Я пришел поблагодарить вас за заботу о моей жене, леди Ясенке, — сказал он. — Я слышал, вы сами предложили лично относить ей каждый день укрепляющий напиток?
— О, я тут ни при чем, сударь. Я просто сделала все, что могла, чтобы помочь ей. А ей полегчало, как обещал король? Я ведь просто отдаю чашу служанке, прямо в дверях, мне даже не дают посмотреть на леди Ясенку.
Король! Недобрые предчувствия еще сильнее охватили Оберна. Значит, это тупое разряженное коронованное ничтожество, которого Касаи кроме как мужеложцем не называл, приложило руку к лечению леди Ясенки! Это ничего хорошего не предвещало. Оберн знал, что не может позволить своему гневу вырваться наружу — пока не может. Сначала надо выяснить все до конца. И он решил солгать.
— Да, ей заметно лучше. Румянец на щеки вернулся, глаза сияют.
— Это хорошо, — улыбнулась леди Джасин. — Значит, его величество не ошибся. Лекари — завистливый народ, и мастер Лорган не захотел давать ей то снадобье, от которого леди могла быстро поправиться.
Оберн решил поставить на карту все.
— Теперь, когда я вернулся, — сказал он, улыбаясь как можно обаятельнее, — я сам хотел бы добавлять то самое снадобье в напиток моей жены. Вы наверняка понимаете, как мне хочется самому ухаживать за моей любимой.
Леди Джасин кивнула:
— Конечно, сударь. Подождите, я принесу флакончик.
Оберн понимал, что очень рискует, проникая в королевский заговор, и вся его надежда была на то, что Джасин просто тупая дура и ее использовали втемную. Тогда она не будет противиться его просьбе. Если бы она знала, что подливает в напиток для Ясенки яд, от которого становится только хуже, она никогда бы не позволила ему самому заняться этим. Значит, она тут ни при чем. Оберну стало немного легче от этой мысли.
Джасин быстро вернулась. Она подала ему флакон. Поднеся флакон к свету, Оберн увидел, что тот почти полон. Он открыл флакончик, понюхал — и тут же узнал резкий запах.
— Добавляйте шесть капель, ни больше и ни меньше, — сказала Джасин. — Государь дал очень четкие указания.
— И как давно она это принимает?
— Всего пять дней.
Он облегченно вздохнул — значит, король не собирался убить Ясенку быстро, наоборот, хотел, чтобы все шло медленно и выглядело естественно. Она несомненно поправится.
— Благодарю вас, леди Джасин. Шесть капель. Я запомню.
Он поклонился так изящно, как мог, и вернулся к себе. Там он сунул флакончик на дно своего сундука с платьем, сначала проверив, чтобы горлышко было как следует запечатано воском. Если это зелье выльется на рубашку, а потом он ее наденет, ему это дорого обойдется.
В море водится много разных ядовитых тварей — у кого зубы ядовитые, у кого и вся плоть. Морские Бродяги давно были знакомы со многими ядами, и этот яд Оберн тоже знал — его выпаривали из водорослей, которые встречались ловцам жемчуга. Если просто задеть за них, дело обойдется простой сыпью по всему телу. Но если ты в них запутаешься, умрешь прежде, чем захлебнешься. Ныряльщики привыкали к этому яду, понемножку жуя опасные водоросли, и сам Оберн так делал. Если же этот яд принимать внутрь, то человек заболеет — тяжело или не очень, в зависимости от того, сколько яду проглотил. Состав во флаконе был крепким. И если бы он попал, например, в какую-нибудь царапину на коже Оберна, то даже привычный Морской Бродяга мог умереть.
Оберна охватила бешеная ярость, он с огромным трудом держал себя в руках. Он сел, сцепил руки, чтобы успокоиться. Ему очень не хватало совета Ройанса, но Оберн понимал, что суровый старик в первую очередь должен хранить верность королю и в лучшем случае просто прогонит его. В худшем же случае Оберна могли бросить в темницу или даже казнить за его слова: это надо же — обвинить короля прилюдно в убийстве собственной сестры!
А что сказал бы Ройанс, если бы кто-то другой, не король, попытался отравить Ясенку?
Оберн не мог представить этого. Он знал только то, что если он будет бездействовать, не сделает решительного шага, то Флориан еще раз попытается убить Ясенку и будет продолжать свои попытки, пока не достигнет своей мерзкой цели.
— О, мне гораздо лучше! — заявила Ясенка через неделю. Она уже ела за столом в спальне, и теперь завтракать вместе с Роханом и Оберном стало для нее приятным обыкновением. — Поначалу мне показалось, что от снадобья Зазар мне только хуже становится, но в конце концов оно подействовало! И это, и то, что моя семья со мной снова. — Она улыбнулась обоим, особенно мальчику, и Рохан ответил ей счастливой улыбкой.
Мастер Лорган не удивился, когда Оберн появился у него на пороге и попросил снадобья.
— О да, — сказал он. — Очень хорошо, когда столько народу заботится о том, чтобы она получила свое лекарство. Как ваша супруга?
— Намного лучше, — ответил Оберн.
— Пусть так и будет, когда я в другой раз приду посмотреть ее. Сейчас я очень занят, но через семь дней непременно загляну.
— Мы будем очень вам рады. — «К тому времени Ясенка действительно начнет быстро поправляться», — решил Оберн.
Он не хотел думать о том, как неожиданное выздоровление Ясенки объяснят королю. Но у него в голове начала зарождаться некая идея.
Ясенка взяла кубок и осушила его.
— Странно, совсем не так горько, как раньше. Мастер Лорган, наверное, примешал сюда более свежих листьев.
— Или просто вымыл ступку и пестик, — зловредно заметил Рохан. — В Новом Волде Дагдья истолчет, бывает, какую-нибудь горькую дрянь и забудет. А потом начнет прямо там же толочь сахар, который в мою кашу добавляет. Женщины все время жаловались, да и я тоже.
Ясенка хихикнула.
— Ну, тебя трудно в этом винить, — сказала она и посмотрела на Оберна. — Может, уедем из замка на время? Я так давно не бывала на свежем воздухе.
План, созревавший в голове у Оберна с тех пор, как он сумел обуздать свой гнев, нуждался лишь в предлоге. Он рассмотрел его со всех сторон и знал, что он сработает.
Или должен сработать. И если в результате ему придется поплатиться жизнью, то ради Ясенки он готов был и на это. Как только он покончит со злобным молодым королем, Ясенке ничто больше не будет угрожать. Если все пойдет как надо, то он сделает это уже сегодня. В предвкушении события Оберн оделся как можно наряднее — в темно-зеленый дублет, который надевал на свадьбу, белую рубашку с кружевами и прикрепил на шляпу золотую брошь в виде кораблика.
— Сегодня тебе придется лишь посидеть у окна, госпожа моя, — сказал он. — Нынче тебя должен навестить мастер Лорган. Я послал ему напоминание. И если он скажет, что можно, — завтра отправимся на прогулку. Это я тебе обещаю.
— А мне можно будет с вами? — спросил Рохан, умоляюще глядя на отца.
— Конечно. А пока пойди разыщи Латрома и скажи, что я разрешил тебе покататься верхом за городом. Развлекись — ты долго в четырех стенах просидел.
Рохан взвизгнул от радости и стремглав понесся к дверям, забыв как следует откланяться. Оберн хотел было окликнуть его, но Ясенка остановила мужа.
— Он еще ребенок, — сказала она с улыбкой. — Пусть его. Не надо на него сердиться.
Оберн поймал ее руку и поцеловал.
— Я схожу, велю ему взять плащ на случай, если дождь пойдет.
Покинув комнаты, из которых уже начал уходить запах болезни и лекарств, Оберн сразу же направился в Большой Зал. Он знал, что Латром присмотрит за Роханом, и понимал, что раз решился, то надо идти до конца. Ясенка и Рохан сейчас в безопасности и не помешают ему, стало быть, лучшего времени не найти.
Подойдя к большим дверям, неплотно закрытым, он услышал изнутри лязг оружия. Хорошо. Занятия под руководством мастера Седерна в разгаре.
Он открыл дверь и вошел. Мастер расставил учеников по парам и теперь ходил, поправляя кому стойку, кому положение ног. Флориан заметил Оберна и поднял руку в знак приветствия.
— Привет, братец! — сказал он. Гнусоватый выговор снова заставил Оберна подумать о капризном ребенке. —Как ваша жена?
— Плохо, ваше величество, — сказал Оберн, как можно естественнее изображая печаль. — Похоже, она скоро умрет. Я пришел сюда развеяться, если только такое возможно.
— Да пожалуйста! Хочешь с кем-нибудь помериться на мечах?
— Наверное. Но я давно не упражнялся. Вряд ли я могу просить кого-нибудь из ваших друзей уделить мне внимание.
Флориан рассмеялся или, вернее, издал короткий лающий звук. Оберн мог и не упоминать о болезненном состоянии Ясенки.
— Говорят, Морские Бродяги рождаются с мечом в руке. Ты скромничаешь.
— Куда мне до вас, ваше величество. Говорят, вы — лучший боец в Ренделе.
Это было неприкрытой ложью, но Оберн уже научился скрывать истинные чувства за время жизни в столице. Он затаил дыхание, поскольку все зависело от следующих слов короля… и осторожно погладил рукоять Ринбеллова меча — как близкий родич монарха, он имел право носить оружие в присутствии короля.
— Да, у меня дело хорошо идет, — сказал Флориан. — Но мне хотелось бы испытать свое умение с тем, кто не каждый день торчит при дворе. С тем, кому нечего терять и кто не станет мне поддаваться. С кем-нибудь вроде тебя. Не составишь ли мне компанию, братец? Этакий официальный поединок? Кто первый нанесет три удара — тот и выиграл.
Оберн не смог сдержать улыбки.
— Это и правда развлечет меня, ваше величество. Но мы с вами не готовы к официальному поединку.
— Да ладно, ты же при мече. Снимай плащ, надевай маску и колет. Найди себе по мерке, а я пойду и оденусь так же, чтобы прилично было при всем дворе биться. К тому же мой любимый меч у меня в покоях, я не хочу портить его в каждодневных упражнениях. Ну, начнем, когда я вернусь?
— Идет, ваше величество. По рукам?
— По рукам.
Оберн плюнул в ладонь и протянул руку королю. После секундного замешательства Флориан пожал ее. Сделка была заключена. Король приказал расстелить ковер, принести помосты для зрителей и разнести по замку весть, что Флориан Ренделский и Оберн Морской Бродяга намерены сразиться на мечах, дабы выяснить, кто из них искуснее, — и все, кто пожелает видеть сие состязание, вольны прийти и посмотреть.
10
— Дуб.
Перед ее глазами встала та же картина. Интересно… и тревожно. Не следует открывать Флориану, что он сейчас, по крайней мере для Великих Колец, глава двух из четырех Великих Домов Рендела. Тис и Дуб всегда были союзниками, но на ее памяти ни один человек не объединял в себе два Дома.
Пусть Флориан убивает время на фехтование и шлюх, а ей оставит управление государством. В конце концов, именно к ней перешли Великие Кольца, причем по их собственной воле. Они остались с ней. Значит, она лучше всего подходит для них, а у Флориана — свои дела.
Затем, уже зная, что увидит, Иса коснулась языком деревянной вставки Кольца на большом пальце левой руки.
— Ясень.
Королева увидела ее, принцессу-лягушку, как метко назвала ее Маркла. Ясенка спала. Может, она видела во сне человека, который не был ей мужем. Выглядела она плохо. Возможно, слухи не лгут. Иса спросила себя: хочет ли она, чтобы Ясенка выжила? Или нет?
Затем она коснулась языком последнего Кольца: Рябина, слабейший из Домов, был традиционным союзником Ясеня, как Тис — союзником Дуба. Вместо одного изображения — два, отдельных и четких. Лорд Уиттерн и молодая королева Раннора. Иса снова задумалась. Флориан — глава Дуба и Тиса, а его жена по меньшей мере столь же влиятельна, как правящий Домом Рябины Уиттерн… все это давало слишком много власти тому, кто не был ее достоин. Может быть, подумала королева, это и к лучшему, что король так поглощен фехтованием и постельными утехами.
Она снова коснулась языком Кольца на большом пальце левой руки, вызывая образ Ясенки, дочери своего покойного супруга и злейшей своей соперницы. Девушка пошевелилась во сне, словно почувствовав призрачное присутствие Исы, и та тотчас ушла.
Возможно, ей следует преодолеть свою враждебность к девушке не только внешне, но и в душе. По крайней мере, пока она не отнимет у Флориана часть власти… ведь он может в конце концов осознать ее масштабы и начнет пользоваться ею не так, как подобает. И конечно, очень многое зависит от того, какого пола родится ребенок у Ранноры. Иса прикусила губу, понимая, что в любом случае ей понадобятся союзники.
Ясенка должна жить.
— Конечно, ничего плохого с ней от этого не будет, — сказал Флориан. Он привлек к себе Джасин и погладил ее по щеке — она это любила. — Ты же знаешь врачей — они так ненавидят друг друга, что если один изобретает какое-нибудь лекарство, то другой никогда им не воспользуется, даже если его пациент умрет.
— Скажи еще раз, чего ты от меня хочешь.
Флориан подвел Джасин к столу и усадил в кресло. Затем придвинул еще одно для себя и поставил на стол маленький флакон.
— Моей сестре предписано каждый день давать укрепляющий силы напиток. Готовит его мастер Лорган. Ты вызовешься относить его в покои моей сестры. Это будет просто — мастер Лорган так занят, что просто не успевает относить ей снадобье лично, так что оно просто портится. Добавляй шесть капель — ни больше и ни меньше — из этого флакончика каждый день в питье для моей сестры, и вскоре ей станет намного лучше. Я в этом уверен.
— И правда легко…
— Легко. И непростительно, что мастер Лорган сам не присматривает за этим. Но я уже сказал, врачи — народ завистливый.
— Видать, ты очень любишь сестру, раз так заботишься о ее здоровье.
— У меня нет другой сестры — по крайней мере, я других не знаю, — сказал Флориан с несколько злой иронией. — Конечно, меня очень заботит все, что с ней происходит.
— Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Даже если бы ты не пообещал мне титула и дома, я, наверное, все равно бы это сделала, хотя я и благодарна за подарок. Вы весьма щедры, сир.
— О, я умею быть весьма щедрым с тем, кто мне угождает, — ответил Флориан. — Вот так, например.
Он положил рядом с флаконом увесистый кошель. Джасин, слегка встряхнув, взвесила его на руке, и кабинет наполнился тяжелым звоном монет. Она заглянула внутрь.
— Золото!
— Как я уже сказал, я умею быть весьма щедрым с тем, кто мне угождает, и когда мне приятно это делать.
Она улыбнулась:
— Тогда я должна постараться угождать тебе чаще. И ублажить тебя как следует. Нынче ночью, да?
— Конечно. — Он пообещал провести вечер с Раннорой, но знал, что сможет уйти пораньше, сославшись на головную боль. И почему бы не получить от Джасин все удовольствия, пока она еще имеет возможность постараться для него?
Хотя эта женщина соображает туго, полной дурой ее не назовешь. В конце концов до нее дойдет, какую она сыграла роль в смерти его дражайшей сестрицы, и вот тогда Роул выполнит еще одно поручение короля. Сейчас, когда судьба Джасин была почти решена, король ощутил к ней сильное влечение, почти как в первые дни их связи. Он может уделить ей даже несколько вечеров, чтобы у нее не возникло подозрений. И чтобы она стала посговорчивее.
Когда Оберн вернулся с Роханом в Ренделшам, как приказала Зазар, он думал, что Ясенка будет выглядеть и чувствовать себя гораздо лучше. К его ужасу, ей стало за это время только хуже, хотя приняла она его тепло, попросила Рохана сесть у ее постели и рассказать о путешествии.
Эйфер отвела Оберна в сторонку.
— Я не понимаю, что убивает мою госпожу, — прошептала Эйфер, — но она чахнет день ото дня.
— А что говорит лекарь?
— Ничего. Он в таком же недоумении, как и все мы. Я сама готовлю еду моей госпоже, как раз так, как она любит, и каждый день даю ей чашу укрепляющего напитка…
— Напитка?
— Да, сударь, как приказала та женщина из Трясины. Мастер Лорган сам его готовит. Хотя в последнее время…
— Что?
— Он приносит его не лично, как раньше, когда мы только что приехали, это теперь делает одна из придворных дам.
— Какая именно?
— Джасин, сударь. — Эйфер поморщилась. — Говорят, она любовница короля.
— Спасибо, Эйфер. Скажи жене, что я ушел по делам, и пусть Рохан остается при ней, сколько она пожелает, только последи, чтобы он ее не утомлял. Может, мальчик ее немного развеселит.
Полный недобрых предчувствий, Оберн пошел искать леди Джасин. Он нашел ее в компании других дам. Они занимались рукоделием. Когда слуга назвал его, она испуганно подняла взгляд, но без возражений пошла с Оберном туда, где они могли бы поговорить без свидетелей.
— Я пришел поблагодарить вас за заботу о моей жене, леди Ясенке, — сказал он. — Я слышал, вы сами предложили лично относить ей каждый день укрепляющий напиток?
— О, я тут ни при чем, сударь. Я просто сделала все, что могла, чтобы помочь ей. А ей полегчало, как обещал король? Я ведь просто отдаю чашу служанке, прямо в дверях, мне даже не дают посмотреть на леди Ясенку.
Король! Недобрые предчувствия еще сильнее охватили Оберна. Значит, это тупое разряженное коронованное ничтожество, которого Касаи кроме как мужеложцем не называл, приложило руку к лечению леди Ясенки! Это ничего хорошего не предвещало. Оберн знал, что не может позволить своему гневу вырваться наружу — пока не может. Сначала надо выяснить все до конца. И он решил солгать.
— Да, ей заметно лучше. Румянец на щеки вернулся, глаза сияют.
— Это хорошо, — улыбнулась леди Джасин. — Значит, его величество не ошибся. Лекари — завистливый народ, и мастер Лорган не захотел давать ей то снадобье, от которого леди могла быстро поправиться.
Оберн решил поставить на карту все.
— Теперь, когда я вернулся, — сказал он, улыбаясь как можно обаятельнее, — я сам хотел бы добавлять то самое снадобье в напиток моей жены. Вы наверняка понимаете, как мне хочется самому ухаживать за моей любимой.
Леди Джасин кивнула:
— Конечно, сударь. Подождите, я принесу флакончик.
Оберн понимал, что очень рискует, проникая в королевский заговор, и вся его надежда была на то, что Джасин просто тупая дура и ее использовали втемную. Тогда она не будет противиться его просьбе. Если бы она знала, что подливает в напиток для Ясенки яд, от которого становится только хуже, она никогда бы не позволила ему самому заняться этим. Значит, она тут ни при чем. Оберну стало немного легче от этой мысли.
Джасин быстро вернулась. Она подала ему флакон. Поднеся флакон к свету, Оберн увидел, что тот почти полон. Он открыл флакончик, понюхал — и тут же узнал резкий запах.
— Добавляйте шесть капель, ни больше и ни меньше, — сказала Джасин. — Государь дал очень четкие указания.
— И как давно она это принимает?
— Всего пять дней.
Он облегченно вздохнул — значит, король не собирался убить Ясенку быстро, наоборот, хотел, чтобы все шло медленно и выглядело естественно. Она несомненно поправится.
— Благодарю вас, леди Джасин. Шесть капель. Я запомню.
Он поклонился так изящно, как мог, и вернулся к себе. Там он сунул флакончик на дно своего сундука с платьем, сначала проверив, чтобы горлышко было как следует запечатано воском. Если это зелье выльется на рубашку, а потом он ее наденет, ему это дорого обойдется.
В море водится много разных ядовитых тварей — у кого зубы ядовитые, у кого и вся плоть. Морские Бродяги давно были знакомы со многими ядами, и этот яд Оберн тоже знал — его выпаривали из водорослей, которые встречались ловцам жемчуга. Если просто задеть за них, дело обойдется простой сыпью по всему телу. Но если ты в них запутаешься, умрешь прежде, чем захлебнешься. Ныряльщики привыкали к этому яду, понемножку жуя опасные водоросли, и сам Оберн так делал. Если же этот яд принимать внутрь, то человек заболеет — тяжело или не очень, в зависимости от того, сколько яду проглотил. Состав во флаконе был крепким. И если бы он попал, например, в какую-нибудь царапину на коже Оберна, то даже привычный Морской Бродяга мог умереть.
Оберна охватила бешеная ярость, он с огромным трудом держал себя в руках. Он сел, сцепил руки, чтобы успокоиться. Ему очень не хватало совета Ройанса, но Оберн понимал, что суровый старик в первую очередь должен хранить верность королю и в лучшем случае просто прогонит его. В худшем же случае Оберна могли бросить в темницу или даже казнить за его слова: это надо же — обвинить короля прилюдно в убийстве собственной сестры!
А что сказал бы Ройанс, если бы кто-то другой, не король, попытался отравить Ясенку?
Оберн не мог представить этого. Он знал только то, что если он будет бездействовать, не сделает решительного шага, то Флориан еще раз попытается убить Ясенку и будет продолжать свои попытки, пока не достигнет своей мерзкой цели.
— О, мне гораздо лучше! — заявила Ясенка через неделю. Она уже ела за столом в спальне, и теперь завтракать вместе с Роханом и Оберном стало для нее приятным обыкновением. — Поначалу мне показалось, что от снадобья Зазар мне только хуже становится, но в конце концов оно подействовало! И это, и то, что моя семья со мной снова. — Она улыбнулась обоим, особенно мальчику, и Рохан ответил ей счастливой улыбкой.
Мастер Лорган не удивился, когда Оберн появился у него на пороге и попросил снадобья.
— О да, — сказал он. — Очень хорошо, когда столько народу заботится о том, чтобы она получила свое лекарство. Как ваша супруга?
— Намного лучше, — ответил Оберн.
— Пусть так и будет, когда я в другой раз приду посмотреть ее. Сейчас я очень занят, но через семь дней непременно загляну.
— Мы будем очень вам рады. — «К тому времени Ясенка действительно начнет быстро поправляться», — решил Оберн.
Он не хотел думать о том, как неожиданное выздоровление Ясенки объяснят королю. Но у него в голове начала зарождаться некая идея.
Ясенка взяла кубок и осушила его.
— Странно, совсем не так горько, как раньше. Мастер Лорган, наверное, примешал сюда более свежих листьев.
— Или просто вымыл ступку и пестик, — зловредно заметил Рохан. — В Новом Волде Дагдья истолчет, бывает, какую-нибудь горькую дрянь и забудет. А потом начнет прямо там же толочь сахар, который в мою кашу добавляет. Женщины все время жаловались, да и я тоже.
Ясенка хихикнула.
— Ну, тебя трудно в этом винить, — сказала она и посмотрела на Оберна. — Может, уедем из замка на время? Я так давно не бывала на свежем воздухе.
План, созревавший в голове у Оберна с тех пор, как он сумел обуздать свой гнев, нуждался лишь в предлоге. Он рассмотрел его со всех сторон и знал, что он сработает.
Или должен сработать. И если в результате ему придется поплатиться жизнью, то ради Ясенки он готов был и на это. Как только он покончит со злобным молодым королем, Ясенке ничто больше не будет угрожать. Если все пойдет как надо, то он сделает это уже сегодня. В предвкушении события Оберн оделся как можно наряднее — в темно-зеленый дублет, который надевал на свадьбу, белую рубашку с кружевами и прикрепил на шляпу золотую брошь в виде кораблика.
— Сегодня тебе придется лишь посидеть у окна, госпожа моя, — сказал он. — Нынче тебя должен навестить мастер Лорган. Я послал ему напоминание. И если он скажет, что можно, — завтра отправимся на прогулку. Это я тебе обещаю.
— А мне можно будет с вами? — спросил Рохан, умоляюще глядя на отца.
— Конечно. А пока пойди разыщи Латрома и скажи, что я разрешил тебе покататься верхом за городом. Развлекись — ты долго в четырех стенах просидел.
Рохан взвизгнул от радости и стремглав понесся к дверям, забыв как следует откланяться. Оберн хотел было окликнуть его, но Ясенка остановила мужа.
— Он еще ребенок, — сказала она с улыбкой. — Пусть его. Не надо на него сердиться.
Оберн поймал ее руку и поцеловал.
— Я схожу, велю ему взять плащ на случай, если дождь пойдет.
Покинув комнаты, из которых уже начал уходить запах болезни и лекарств, Оберн сразу же направился в Большой Зал. Он знал, что Латром присмотрит за Роханом, и понимал, что раз решился, то надо идти до конца. Ясенка и Рохан сейчас в безопасности и не помешают ему, стало быть, лучшего времени не найти.
Подойдя к большим дверям, неплотно закрытым, он услышал изнутри лязг оружия. Хорошо. Занятия под руководством мастера Седерна в разгаре.
Он открыл дверь и вошел. Мастер расставил учеников по парам и теперь ходил, поправляя кому стойку, кому положение ног. Флориан заметил Оберна и поднял руку в знак приветствия.
— Привет, братец! — сказал он. Гнусоватый выговор снова заставил Оберна подумать о капризном ребенке. —Как ваша жена?
— Плохо, ваше величество, — сказал Оберн, как можно естественнее изображая печаль. — Похоже, она скоро умрет. Я пришел сюда развеяться, если только такое возможно.
— Да пожалуйста! Хочешь с кем-нибудь помериться на мечах?
— Наверное. Но я давно не упражнялся. Вряд ли я могу просить кого-нибудь из ваших друзей уделить мне внимание.
Флориан рассмеялся или, вернее, издал короткий лающий звук. Оберн мог и не упоминать о болезненном состоянии Ясенки.
— Говорят, Морские Бродяги рождаются с мечом в руке. Ты скромничаешь.
— Куда мне до вас, ваше величество. Говорят, вы — лучший боец в Ренделе.
Это было неприкрытой ложью, но Оберн уже научился скрывать истинные чувства за время жизни в столице. Он затаил дыхание, поскольку все зависело от следующих слов короля… и осторожно погладил рукоять Ринбеллова меча — как близкий родич монарха, он имел право носить оружие в присутствии короля.
— Да, у меня дело хорошо идет, — сказал Флориан. — Но мне хотелось бы испытать свое умение с тем, кто не каждый день торчит при дворе. С тем, кому нечего терять и кто не станет мне поддаваться. С кем-нибудь вроде тебя. Не составишь ли мне компанию, братец? Этакий официальный поединок? Кто первый нанесет три удара — тот и выиграл.
Оберн не смог сдержать улыбки.
— Это и правда развлечет меня, ваше величество. Но мы с вами не готовы к официальному поединку.
— Да ладно, ты же при мече. Снимай плащ, надевай маску и колет. Найди себе по мерке, а я пойду и оденусь так же, чтобы прилично было при всем дворе биться. К тому же мой любимый меч у меня в покоях, я не хочу портить его в каждодневных упражнениях. Ну, начнем, когда я вернусь?
— Идет, ваше величество. По рукам?
— По рукам.
Оберн плюнул в ладонь и протянул руку королю. После секундного замешательства Флориан пожал ее. Сделка была заключена. Король приказал расстелить ковер, принести помосты для зрителей и разнести по замку весть, что Флориан Ренделский и Оберн Морской Бродяга намерены сразиться на мечах, дабы выяснить, кто из них искуснее, — и все, кто пожелает видеть сие состязание, вольны прийти и посмотреть.
10
Флориан ворвался к себе, едва не на крыльях от радости. Не только его до смерти надоевшая сестрица, того и гляди, подохнет, так подвернулась еще и возможность отделаться от деверя! Флориан был уверен, что, овдовев, этот тип создаст ему не меньше неприятностей, чем сестрица.
Король быстро сбросил пропитанный потом камзол для учебных боев и надел свежую рубашку и темно-красные штаны — цвет Дома Дуба. Оберн очень эффектно смотрелся в темно-зеленом, и король не хотел уступать ему. Он быстро вымыл лицо и руки и наспех причесался.
Выбрал чистый колет, который еще ни разу не надевал. Сшит он был так, что казалось, будто у короля на груди бугрятся мышцы. Флориану это казалось весьма привлекательным, так что он уже с полдюжины таких износил. Этот колет защищал гораздо лучше, чем было бы нужно сегодня, но все равно ведь им придется сражаться на боевых мечах —без тонкого защитного слоя свинца на лезвиях, так что кое-какая опасность существовала, пусть и небольшая. Король пристегнул к поясу длинный кинжал — парное оружие для предстоящего боя. Затем достал из ножен меч с украшенной драгоценными камнями рукоятью.
Конечно, Флориан вполне мог надеяться на то, что достанет Оберна хорошим ударом, но тем не менее рисковать не хотел — Оберн должен быть убит наверняка. Порывшись в шкафчике, король достал оттуда бутылочку, из которой наполнил тот самый флакон для Джасин. Он осторожно смазал клинок ядом, дал ему немного подсохнуть и снова сунул меч в ножны.
Ну, вот. Теперь не надо делать вид, что случайно нанес смертельный удар. Хватит царапины, чтобы яд покончил с Оберном так же наверняка, как и с его женой, презренной сестрицей Флориана. Даже не понадобится длинный кинжал. Прикрепив к поясу меч и глянув на себя в зеркало, король Рендела покинул свои апартаменты и направился в Большой Зал.
Прибыв туда, он увидел, что приготовления почти закончены и придворные уже начинают заполнять скамьи, оживленно переговариваясь. Его матери, вдовствующей королевы, не было, и Флориан надеялся, что она так и не удостоит их своим присутствием, потому что тогда он, пожалуй, начнет нервничать. И жены тоже нет. Наверное, плохо себя чувствует, как всегда.
Тем не менее кресла для двух королев стояли на небольшом возвышении в конце Большого Зала, по обе стороны которого расставили скамьи для зрителей. Пол застелили ярко-красным ковром, на котором предстояло сражаться бойцам. Зал гудел в предвкушении зрелища, и когда Флориан явился, все разразились рукоплесканиями.
Король заметил, что и Обери подготовился к бою. Он снял темно-зеленый дублет и шляпу и надел поверх снежно-белой вышитой рубашки колет. Ножен на его поясе не было, зато висел такой же, как у Флориана, кинжал. Теперь Оберн разминался с мечом, который Флориан сразу же оценил как дешевый и не сравнимый с его собственным. На нем не было ни чеканного узора, ни драгоценных камней, хотя блестящее лезвие, похоже, выковали из хорошей стали.
Оберн, увидев Флориана, пошел ему навстречу с маской в одной руке и мечом в другой.
— Может, немного подождем, чтобы собралось побольше зрителей, которым не терпится насладиться искусством их короля?
— Конечно, — ответил Флориан. Он улыбнулся, наслаждаясь собственным великодушием. Даже дружески похлопал Оберна по плечу. —И так вокруг слишком много мрачного — то жены болеют, то дурные слухи с севера. Король и его брат устроят для всех славное развлечение.
— Как скажете, сир.
Оберн искусно отсалютовал Флориану мечом, и тот поднял бровь. Морской Бродяга неплохо держал меч. Возможно, даже слишком хорошо. Но беспокоиться не о чем. Даже если он и проиграет эту схватку, хоть один удар да достигнет своей цели. А этого хватит, чтобы Оберн вышел из игры раз и навсегда.
К некоторому удивлению Флориана, вперед выступил его бывший сержант Латром. За ним шел мальчик, настолько похожий на Оберна, что Флориан сразу же признал в нем сына Морского Бродяги, о котором столько слышал, но никогда не видел. Мальчик был красив, и Флориан сразу же возненавидел его.
— Оберну понадобится секундант, милорд, — сказал Латром. — Не доверите ли мне эту честь?
— Пожалуйста. Моим секундантом будет мастер меча Седерн. С вашего позволения, — добавил Флориан, запоздало припомнив этикет поединка.
— Лучше и не придумать, — ответил Оберн. Он коротко поклонился Седерну, и мастер меча ответил ему таким же поклоном. Затем Оберн повернулся к сыну: — Рохан, я думал, что ты за городом. Не хотелось мне, чтобы ты все это видел. Но раз уж ты здесь, сядь и ни во что не вмешивайся, что бы ни случилось. Понял меня?
— Да, отец. Но я знаю — ты его побьешь!
Оберн рассмеялся:
— Это невежливо, сынок. Ты о короле говоришь.
— А мне все равно, я…
Латром закрыл Рохану рот ладонью и развернул мальчика лицом к скамьям для зрителей.
— Слушайся отца, — сказал он, и мальчик, хотя и неохотно, повиновался.
— Прошу прощения, — сказал Оберн.
Флориан пожал плечами. Он решил быть великодушным, хотя мальчишка и сказал достаточно, чтобы испортить ему настроение.
— Дети есть дети. Хорошо, когда сын так за тебя болеет.
— Даже если он побьет своего отца.
Флориан бросил на Оберна короткий взгляд, но Морской Бродяга вроде бы говорил совершенно без задней мысли. Может, он и правда не знал о натянутых отношениях, что были между принцем и королем Борофом, когда покойный монарх был еще жив. Флориан прекрасно знал, что отец его ни в грош не ставил, и платил ему той же монетой, вплоть до того, что искренне желал отцу умереть и освободить ему путь. Конечно, все это случилось задолго до того, как Оберн стал придворным вельможей благодаря женитьбе на сестре короля. Незаконнорожденной сестре, но кровь остается кровью.
Флориан решил, что Оберн не хотел уязвить его, а потому не стал продолжать разговор на эту тему.
Секунданты уже установили по обе стороны ковра столики с графинами разбавленного водой вина и кубками для бойцов, чтобы те могли освежиться по ходу боя. Также с обеих сторон находились лекари: со стороны короля — мастер Л орган, а со стороны Оберна — один из самых талантливых его помощников. Латром и Седерн оба попробовали напиток из графинов, чтобы показать, что никакого зелья тут не подмешано. Затем они отерли края кубков и поставили их на столики.
Потом секунданты встали в середине ковра и стали ждать, пока подойдут бойцы. К тому времени почти все места на скамьях были уже заняты, и голоса зрителей, особенно дам, заполнили воздух, как жужжание мух.
Мастер меча Седерн выступил вперед, и зал притих.
— Ныне состоится показательный поединок между нашим всемилостивейшим королем Флорианом и его почтенным родичем и братом, Оберном Морским Бродягой, для назидания и развлечения всех, — провозгласил Седерн. — В поединке будет три круга, каждый будет длиться ровно столько. — Он поднял маленькие песочные часы. — Первый круг будет в масках и колетах, второй — без масок, третий, ежели поединок дойдет до этого, без колетов, на мечах и кинжалах. Первый, кто нанесет своему противнику три удара, будет считаться победителем. Если по окончании трех кругов количество ударов будет равным, то соперники будут сражаться до тех пор, пока не определятся победитель и проигравший. Условия понятны?
Оба кивнули.
— Вы готовы начать?
— Я готов, — ответил Флориан.
— Да, — ответил Оберн.
Затем оба встали в позицию на красном ковре и скрестили клинки. Латром шагнул вперед с обнаженным мечом. Посмотрел на обоих и затем молниеносным движением развел их.
Флориан тут же бросился в атаку, Оберн отступил. Они начали прощупывать друг друга, делая выпады и парируя, ища слабые точки друг друга.
Оберн начал атаку, и на сей раз пришлось отступить Флориану. Они медленно двигались по кругу. Улыбка на лице Флориана, скрытом маской, угасла. Ему пришлось сосредоточиться. Он даже не ощущал течения времени, пока Седерн вдруг не объявил, что круг завершен. Зал взорвался аплодисментами и восторженными восклицаниями. Кто-то принимал ставки. Следующий круг наверняка будет живее, поскольку маски, затруднявшие зрение, будут сняты.
Флориан с Оберном разошлись по местам, в разные концы красного ковра. Король видел, что Оберн, сняв маску, просто вытер лоб полотенцем, отказавшись от напитка.
— Потом, — сказал Морской Бродяга, — когда закончим. — Он посмотрел на Флориана и сказал так, чтобы всем было слышно: — Тогда мы вместе выпьем за победителя!
— Согласен, — ответил Флориан. Он приветственно поднял кубок, но сделал только один глоток. Затем тоже отер лицо и руки. Ладони его почему-то вспотели. Морской Бродяга оказался куда лучшим бойцом, чем рассчитывал король. Флориан привык к маске в отличие от Оберна, но все равно королю не удалось пробить его защиту. Но следующий круг исправит дело. Флориан решил, что честно или нечестно, но он обязательно нанесет удар Оберну, даже если ему самому придется получить в ответ рану.
Король быстро сбросил пропитанный потом камзол для учебных боев и надел свежую рубашку и темно-красные штаны — цвет Дома Дуба. Оберн очень эффектно смотрелся в темно-зеленом, и король не хотел уступать ему. Он быстро вымыл лицо и руки и наспех причесался.
Выбрал чистый колет, который еще ни разу не надевал. Сшит он был так, что казалось, будто у короля на груди бугрятся мышцы. Флориану это казалось весьма привлекательным, так что он уже с полдюжины таких износил. Этот колет защищал гораздо лучше, чем было бы нужно сегодня, но все равно ведь им придется сражаться на боевых мечах —без тонкого защитного слоя свинца на лезвиях, так что кое-какая опасность существовала, пусть и небольшая. Король пристегнул к поясу длинный кинжал — парное оружие для предстоящего боя. Затем достал из ножен меч с украшенной драгоценными камнями рукоятью.
Конечно, Флориан вполне мог надеяться на то, что достанет Оберна хорошим ударом, но тем не менее рисковать не хотел — Оберн должен быть убит наверняка. Порывшись в шкафчике, король достал оттуда бутылочку, из которой наполнил тот самый флакон для Джасин. Он осторожно смазал клинок ядом, дал ему немного подсохнуть и снова сунул меч в ножны.
Ну, вот. Теперь не надо делать вид, что случайно нанес смертельный удар. Хватит царапины, чтобы яд покончил с Оберном так же наверняка, как и с его женой, презренной сестрицей Флориана. Даже не понадобится длинный кинжал. Прикрепив к поясу меч и глянув на себя в зеркало, король Рендела покинул свои апартаменты и направился в Большой Зал.
Прибыв туда, он увидел, что приготовления почти закончены и придворные уже начинают заполнять скамьи, оживленно переговариваясь. Его матери, вдовствующей королевы, не было, и Флориан надеялся, что она так и не удостоит их своим присутствием, потому что тогда он, пожалуй, начнет нервничать. И жены тоже нет. Наверное, плохо себя чувствует, как всегда.
Тем не менее кресла для двух королев стояли на небольшом возвышении в конце Большого Зала, по обе стороны которого расставили скамьи для зрителей. Пол застелили ярко-красным ковром, на котором предстояло сражаться бойцам. Зал гудел в предвкушении зрелища, и когда Флориан явился, все разразились рукоплесканиями.
Король заметил, что и Обери подготовился к бою. Он снял темно-зеленый дублет и шляпу и надел поверх снежно-белой вышитой рубашки колет. Ножен на его поясе не было, зато висел такой же, как у Флориана, кинжал. Теперь Оберн разминался с мечом, который Флориан сразу же оценил как дешевый и не сравнимый с его собственным. На нем не было ни чеканного узора, ни драгоценных камней, хотя блестящее лезвие, похоже, выковали из хорошей стали.
Оберн, увидев Флориана, пошел ему навстречу с маской в одной руке и мечом в другой.
— Может, немного подождем, чтобы собралось побольше зрителей, которым не терпится насладиться искусством их короля?
— Конечно, — ответил Флориан. Он улыбнулся, наслаждаясь собственным великодушием. Даже дружески похлопал Оберна по плечу. —И так вокруг слишком много мрачного — то жены болеют, то дурные слухи с севера. Король и его брат устроят для всех славное развлечение.
— Как скажете, сир.
Оберн искусно отсалютовал Флориану мечом, и тот поднял бровь. Морской Бродяга неплохо держал меч. Возможно, даже слишком хорошо. Но беспокоиться не о чем. Даже если он и проиграет эту схватку, хоть один удар да достигнет своей цели. А этого хватит, чтобы Оберн вышел из игры раз и навсегда.
К некоторому удивлению Флориана, вперед выступил его бывший сержант Латром. За ним шел мальчик, настолько похожий на Оберна, что Флориан сразу же признал в нем сына Морского Бродяги, о котором столько слышал, но никогда не видел. Мальчик был красив, и Флориан сразу же возненавидел его.
— Оберну понадобится секундант, милорд, — сказал Латром. — Не доверите ли мне эту честь?
— Пожалуйста. Моим секундантом будет мастер меча Седерн. С вашего позволения, — добавил Флориан, запоздало припомнив этикет поединка.
— Лучше и не придумать, — ответил Оберн. Он коротко поклонился Седерну, и мастер меча ответил ему таким же поклоном. Затем Оберн повернулся к сыну: — Рохан, я думал, что ты за городом. Не хотелось мне, чтобы ты все это видел. Но раз уж ты здесь, сядь и ни во что не вмешивайся, что бы ни случилось. Понял меня?
— Да, отец. Но я знаю — ты его побьешь!
Оберн рассмеялся:
— Это невежливо, сынок. Ты о короле говоришь.
— А мне все равно, я…
Латром закрыл Рохану рот ладонью и развернул мальчика лицом к скамьям для зрителей.
— Слушайся отца, — сказал он, и мальчик, хотя и неохотно, повиновался.
— Прошу прощения, — сказал Оберн.
Флориан пожал плечами. Он решил быть великодушным, хотя мальчишка и сказал достаточно, чтобы испортить ему настроение.
— Дети есть дети. Хорошо, когда сын так за тебя болеет.
— Даже если он побьет своего отца.
Флориан бросил на Оберна короткий взгляд, но Морской Бродяга вроде бы говорил совершенно без задней мысли. Может, он и правда не знал о натянутых отношениях, что были между принцем и королем Борофом, когда покойный монарх был еще жив. Флориан прекрасно знал, что отец его ни в грош не ставил, и платил ему той же монетой, вплоть до того, что искренне желал отцу умереть и освободить ему путь. Конечно, все это случилось задолго до того, как Оберн стал придворным вельможей благодаря женитьбе на сестре короля. Незаконнорожденной сестре, но кровь остается кровью.
Флориан решил, что Оберн не хотел уязвить его, а потому не стал продолжать разговор на эту тему.
Секунданты уже установили по обе стороны ковра столики с графинами разбавленного водой вина и кубками для бойцов, чтобы те могли освежиться по ходу боя. Также с обеих сторон находились лекари: со стороны короля — мастер Л орган, а со стороны Оберна — один из самых талантливых его помощников. Латром и Седерн оба попробовали напиток из графинов, чтобы показать, что никакого зелья тут не подмешано. Затем они отерли края кубков и поставили их на столики.
Потом секунданты встали в середине ковра и стали ждать, пока подойдут бойцы. К тому времени почти все места на скамьях были уже заняты, и голоса зрителей, особенно дам, заполнили воздух, как жужжание мух.
Мастер меча Седерн выступил вперед, и зал притих.
— Ныне состоится показательный поединок между нашим всемилостивейшим королем Флорианом и его почтенным родичем и братом, Оберном Морским Бродягой, для назидания и развлечения всех, — провозгласил Седерн. — В поединке будет три круга, каждый будет длиться ровно столько. — Он поднял маленькие песочные часы. — Первый круг будет в масках и колетах, второй — без масок, третий, ежели поединок дойдет до этого, без колетов, на мечах и кинжалах. Первый, кто нанесет своему противнику три удара, будет считаться победителем. Если по окончании трех кругов количество ударов будет равным, то соперники будут сражаться до тех пор, пока не определятся победитель и проигравший. Условия понятны?
Оба кивнули.
— Вы готовы начать?
— Я готов, — ответил Флориан.
— Да, — ответил Оберн.
Затем оба встали в позицию на красном ковре и скрестили клинки. Латром шагнул вперед с обнаженным мечом. Посмотрел на обоих и затем молниеносным движением развел их.
Флориан тут же бросился в атаку, Оберн отступил. Они начали прощупывать друг друга, делая выпады и парируя, ища слабые точки друг друга.
Оберн начал атаку, и на сей раз пришлось отступить Флориану. Они медленно двигались по кругу. Улыбка на лице Флориана, скрытом маской, угасла. Ему пришлось сосредоточиться. Он даже не ощущал течения времени, пока Седерн вдруг не объявил, что круг завершен. Зал взорвался аплодисментами и восторженными восклицаниями. Кто-то принимал ставки. Следующий круг наверняка будет живее, поскольку маски, затруднявшие зрение, будут сняты.
Флориан с Оберном разошлись по местам, в разные концы красного ковра. Король видел, что Оберн, сняв маску, просто вытер лоб полотенцем, отказавшись от напитка.
— Потом, — сказал Морской Бродяга, — когда закончим. — Он посмотрел на Флориана и сказал так, чтобы всем было слышно: — Тогда мы вместе выпьем за победителя!
— Согласен, — ответил Флориан. Он приветственно поднял кубок, но сделал только один глоток. Затем тоже отер лицо и руки. Ладони его почему-то вспотели. Морской Бродяга оказался куда лучшим бойцом, чем рассчитывал король. Флориан привык к маске в отличие от Оберна, но все равно королю не удалось пробить его защиту. Но следующий круг исправит дело. Флориан решил, что честно или нечестно, но он обязательно нанесет удар Оберну, даже если ему самому придется получить в ответ рану.