Остальную часть «ночи» – по часам – мы проспали. На следующие утро третье под землей – около восьми часов я отправился в путь. Мне хотелось бы иметь походный коммуникатор, чтобы поддерживать связь с базой, но подобные устройства отсутствовали, как и оружие. Вообще, в припасах были странные пробелы, и я гадал, не Лугард ли ответственен за такой необычный выбор. Может, он предвидел, что мы захотим связаться с поверхностью и этим выдадим себя и свое убежище.
Я сделал копию карты на листе пластика, оставив оригинал Аннет. Взял с нее слово не двигаться с места до моего возвращения и велел Теду проследить за этим.
С легким рюкзаком я решительно пошел вперед, но оглянулся: на фоне освещенного лагеря двигались силуэты ребят. Кто-то – мне показалось, Гита – поднял руку в прощальном приветствии. Я махнул в ответ.
Сначала я решил обследовать левый туннель: он был значительно шире, чем тот, по которому мы сюда пришли, и шел он горизонтально, без уклона.
На стенах виднелись многочисленные царапины – следы попыток расширить туннель. Все это давало мне надежду и уверенность, что я удачно выбрал путь.
Однако через час я наткнулся на тщательно сделанную преграду.
Кто-то хорошо поработал лазером. Я увидал часть машин, вплавленные в скалы. Сюда пригнали строительную технику, забросали ее камнями и с помощью высоковольтного лазера превратили все это в огромную пробку, заткнувшую туннель. Это было под силу сделать только силам безопасности, а не одному человеку. Какие сокровища там спрятаны? Может, пункт управления?.. А что, если они оставили здесь и ракеты, а теперь мы с их помощью смогли бы освободить Бельтан? Но я не умею ими управлять и не представляю, что происходит там на поверхности.
Ясно только одно, что в прошлом кто-то хотел очень надежно скрыть базу. Знал ли обо всем Лугард и собирался ли он пустить в ход оружие?
Теперь уж мы никогда не разгадаем его замыслы, они навсегда останутся для нас тайной.
Я тщательно рассматривал сплавленную массу, пытаясь найти лазейку, хотя бы под потолком. Все напрасно. Придется вернуться назад в пещеру и осмотреть второй туннель.
Выйдя в пещеру, я взглянул в сторону лагеря, погруженного в темноту: двери были закрыты, а окон вообще не было. Мне не хотелось тратить время и сообщать ребятам о неудаче. Лучше сразу пойти на поиски второго выхода.
Этот туннель все время отклонялся в разные стороны, на его стенах никаких царапин. Но вскоре мой фонарь осветил опрокинутую и застрявшую в камнях тележку, такую же, какой пользовался Лугард. Казалось, что ее бросили, чтобы поскорее выбраться наружу. Может, выход уже рядом?
Я почти побежал, спотыкаясь о неровности пола. Туннель еще больше отклонился вправо и вниз. Я почувствовал разочарование, хотя здравый смысл говорил мне, что в текущей лаве не может образоваться отверстие, ведущее наверх. И тут меня поджидала вторая неудача – еще одна стена из сплавленных обломков.
По виду, она была не такая старая, как первая. Казалось, что ее сделали не десять лет назад, а совсем недавно. Кто? Лугард?
Здесь было теплее, на стенах нет инея. Я заметил на полу металлический отблеск, опустился на колени и с радостью поднял оружие, на вид совершенно новое. Такое я видел в руках Лугарда, когда он разговаривал с беженцами у дверей своей крепости.
Я возбужденно схватил его и направил на каменную перегородку, собираясь прожечь отверстие. Но когда я нажал на курок, ничего не произошло. Должно быть, заряд весь израсходовали при изготовлении преграды. Теперь я был уверен, что этот проход перекрыл Лугард.
Но почему? Зачем ему нужно было запереть нас в этом подземелье, подготовив все необходимое для жизни в длительной осаде? Видимо, он ожидал какую-то трагедию и хотел нас спасти. А может есть еще что-то важное, что нужно сохранить в тайне.
Я сидел на полу с лазером в руках и думал обо всем этом. Хватит гадать и рассуждать! Нужно идти в лагерь и искать истину там. Только найдя ее, мы можем сделать что-нибудь для нашей безопасности и нашего будущего.
Есть еще третий туннель. Осмотреть его сейчас или вернуться на базу?
В конце концов я решил вернуться, прихватив собой разряженный лазер Лугарда. Может, сумею отыскать заряд для него и прожечь перегородку.
Миновал полдень, я проголодался и решил поесть. И вот тут, озираясь по сторонам, я случайно увидел на пыльном полу цепочку следов.
Это не были следы одного из знакомых мне обитателей заповедников.
След размером с мою ладонью Значит, животное довольно большое. Лапа трехпалая, пальцы тонкие, как у скелета. Может, еще какое-то существо заблудилось, как рогатый бородавочник, и тащилось здесь, умирая с голоду?
Я пожалел, что была закрыта спелеологическая лаборатория и у меня нет никакого представления об обитателях подземелий. Конечно, животное, ищущее убежище в лавовых туннелях, не похоже на жителей богатых водой пещер.
Наклонившись, я измерил отпечаток. Мелкий песок и щебень искажали следы, поэтому судить о весе животного трудно. Но вид отпечатков мне не понравился. Трехпалая лапа, по-видимому, принадлежала какой-то рептилии.
Осмотрев след, я решил, что животное спустилось по туннелю, наткнулось на перегородку и повернуло назад. Очевидно, оно привыкло двигаться у стен, во всяком случае все следы были там.
Убрав упаковку походного рациона, я встал и осветил цепочку следов, ведущих назад, к большой пещере. Они могли быть оставлены час назад, и день, и неделю. Меня беспокоило, что около лагеря скрывается какое-то неизвестное существо. Если это умирающий с голоду хищник – он может напасть на любого. Станнер быстро действует на теплокровных, его воздействие на рептилий гораздо слабее, разве что на высоком напряжении, а наши станнеры всегда настроены на низкое.
Поэтому я поспешил назад. У тележки следы отделились от стены и затерялись в центре туннеля. Осветив тележку, я увидел порванный трак.
Такие ровные края на разрыве не могли получиться от столкновения со скалой. Похоже, тут работали когти. А когти, способные разорвать гусеницу... Я крепче сжал найденное оружие. Если бы отыскать свежий заряд для него, нам не о чем беспокоиться. Лазер, который плавит скалы, остановит даже медвебизона – самое опасное существо, какое я знал. Ни один рейнджер не приближался к нему, не оглушив предварительно станнером...
Наконец я вышел в большую пещеру. Здесь следы резко сворачивали влево, по-прежнему находясь у стены. Хорошо, что существо не любит открытых пространств: оно побоится пересекать пещеру, проходя через лагерь.
Я продолжал идти вдоль следов, пока они не исчезли в расщелине.
Поглядев на карту, я понял, что это вход в третий туннель. Несколько цепочек следов вели в туннель и из него. Похоже, эти существа тут часто ходят. Из расщелины тянуло таким холодом, что я поразился. Если это рептилия, как она выдерживает такую температуру? Рептилии не могут жить в жаре и под прямыми солнечными лучами, а холод делает их вялыми, некоторые даже впадают в спячку. Именно изучение таких животных привело к открытию «холодного сна»! До изобретения гиперпрыжков огромные расстояния между звездами люди преодолевали в состоянии «холодного сна», лежа в похожих на гробы ящиках.
Существо, оставившее след, тем не менее выбрало туннель, еще более холодный, чем пещера. Самые поздние следы, перекрывавшие остальные, вели туда, и я решил не ходить по ним, а пошел к лагерю.
Дверь, ведущая в пункт управления оружием, была полуоткрыта, внутри темно, темно и в бараке с коммуникатором. Повинуясь какому-то импульсу, я не пошел к населенной казарме. В конце концов я не говорил, когда вернусь, а сейчас больше всего нужен заряд для лазера Лугарда. Он мог быть только здесь, ведь его не нашли среди припасов или в других помещениях.
Я вошел в темное штабное помещение. Закрыл за собой дверь, тут же вспыхнул свет. То же самое происходило и в других бараках, кроме пункта управления огнем. Значит ли это, что Лугард задействовал только часть оборудования? Мы знаем, что коммуникатор не действует, значит здесь есть еще что-то.
Я подошел к картотекам. Они открывались прикосновением пальцев к реле. Когда я прикоснулся к первому из них, шкаф открылся, и я увидел его пустую внутренность. Там были секции для микрофильмов и для лент, но самих лент не было. То же и в других отсеках.
Тогда я поискал на стене другие реле и нашел еще четыре. Но они не раскрыли свои тайны мне. Может быть, они были настроены на отпечатки Лугарда или даже моего отца, если к ним не притрагивались с начала войны.
Я сел к столу, положив на него оружие. По очереди осмотрел три ящика – тоже пустые. Потом я увидел четвертый, узкий, прямо под столешницей. Я заметил его только по тому, что его осветил мой поясной фонарь, который я забыл выключить.
Казалось, открыть этот ящик невозможно: ни защелки, ни кнопки. Я вытащил охотничий иридиевый нож и его несокрушимым лезвием нащупал еле заметную щель. Потребовалось немало терпения, но наконец, что-то щелкнуло, и открылся неглубокий ящик.
В нем оказался только один пластолист – тоже карта. Я разложил ее на столе и принялся сравнивать с той, что дал мне Лугард. Частично они совпадали. Но моя старая карта покрывала лишь около четверти новой. Опять я увидел сеть туннелей. Во всех случаях за преградами, которые я встретил, были обозначены продолжения туннелей, ведущие к каким-то помещениям или установкам.
Ракетные шахты? Или что-то аналогичное? Рядом цифры, настолько мелкие, что их трудно прочесть. Я решил, что это код.
Ну, раз эти помещения для нас закрыты, то ими можно заняться потом.
Меня больше интересовал третий – холодный туннель. На карте Лугарда он был слегка обозначен, здесь же имелось много подробностей.
Судя по карте, этот туннель вел к пещере, не меньшей, чем та, в которой мы находились. А может, это просто одна большая пещера с узким переходом-туннелем. Дальняя сторона этой пещеры не была дорисована, как будто этот конец составитель карты не исследовал и не знал истинных очертаний. Пещера на карте была слегка заштрихована, что имело особое значение, поверх штриховки – опять код.
Я вспомнил рассказ Лугарда о ледяной пещере, в которой он нашел следы чужаков. Холод, тянувший из пещеры, свидетельствовал о большом скоплении льда, а специальное обозначение на карте – о важности этого места. Но никаких признаков выхода на поверхность из нее нет. Вывод получался такой: два известных выхода запечатаны, и нам придется возвращаться тем же путем, каким мы сюда попали.
А для этого – разобрать завал, остановивший Аннет. И за ним... Я вздрогнул, представив себе подъем. А весь лифт не работает.
Свернув обе карты, я сунул их в карман. Дальнейший осмотр комнаты связи и жилых помещений ничего не дал. Оружие я захватил собой, решив тщательнее поискать заряды для него. Оружие нам необходимо.
Выйдя из штабного помещения, я услышал крик.
– Дагни! Дайнан! – гремело эхо. – Дагни! Дайнан!
Дверь казармы была распахнута, оттуда струился свет. На пороге стояла Аннет – это она кричала. Дальше, в полутьме, еще одна фигура – это мог быть только Тед – и еще кто-то, может Гита. Она двигалась в направлении уступов. И я побежал, вспомнив трехпалые следы.
– Что случилось? – я поравнялся с Аннет, когда она снова позвала детей.
Она повернулась, схватив меня руками.
– Вир, дети – они ушли! – И, продолжая держаться за меня, закричала:
– Дагни! Дагни! Дайнан!
Кто-то с другой стороны включил прожектор. Его луч дотянулся до стены пещеры и осветил расщелину, в которую вели зловещие следы.
– Домой... – я расслышал это слово сквозь крики Аннет и увидел Приту.
Встретив мой взгляд, она кивнула, как будто подчеркивая верность своих слов.
– Дагни хотела к маме, хотела домой. Она не понимала, что случилось.
Когда Аннет пошла, чтобы принести поесть, Дагни притворилась, что спит, и убежала. А Дайнан – он никогда не оставлял сестру.
Это правда. Куда бы ни шел один из близнецов, туда же – и другой.
Впрочем, обычно командовал Дайнан, он не позволил бы сестре уйти во мрак одной. По-прежнему думая о следах, я схватил Аннет за руку.
– Тихо – Всю силу вложил я в этот приказ. – Уведи всех – всех!
Она, не понимая, смотрела на меня, но замолчала.
– Мы здесь, кажется, не одни. – Все, что я мог сказать. – Зайдите во внутрь и оставайтесь там. Переключите станнеры на высокое напряжение.
Из тьмы появился Тед.
– Я нашел их следы – сообщил он и тут же спросил:
– Вир, а выход?..
Я покачал головой.
– Выхода нет. А где ты видел следы? – Мои опасения подтвердились: Тед махнул в сторону холодной расселины.
– Аннет, Тед, заведите детей в бараки и не выпускайте! И еще... – Я сунул Теду бесполезный лазер. – Обыщи все запасы и попробуй найти заряд к этому. Стреляй во все, что не сигналит фонариком.
Он кивнул, не задавая вопросов. Аннет хотела что-то спросить, но я поторопил ее.
– Уводи их!
– А ты куда?
– За близнецами.
Я уже сделал несколько шагов к расщелине, когда подумал еще об одной предосторожности.
– Аннет, пусть прожектор будет направлен туда.
Если мне предстояло иметь дело с созданием, живущим во тьме, то и свет может мне помочь.
Глава 8
Я сделал копию карты на листе пластика, оставив оригинал Аннет. Взял с нее слово не двигаться с места до моего возвращения и велел Теду проследить за этим.
С легким рюкзаком я решительно пошел вперед, но оглянулся: на фоне освещенного лагеря двигались силуэты ребят. Кто-то – мне показалось, Гита – поднял руку в прощальном приветствии. Я махнул в ответ.
Сначала я решил обследовать левый туннель: он был значительно шире, чем тот, по которому мы сюда пришли, и шел он горизонтально, без уклона.
На стенах виднелись многочисленные царапины – следы попыток расширить туннель. Все это давало мне надежду и уверенность, что я удачно выбрал путь.
Однако через час я наткнулся на тщательно сделанную преграду.
Кто-то хорошо поработал лазером. Я увидал часть машин, вплавленные в скалы. Сюда пригнали строительную технику, забросали ее камнями и с помощью высоковольтного лазера превратили все это в огромную пробку, заткнувшую туннель. Это было под силу сделать только силам безопасности, а не одному человеку. Какие сокровища там спрятаны? Может, пункт управления?.. А что, если они оставили здесь и ракеты, а теперь мы с их помощью смогли бы освободить Бельтан? Но я не умею ими управлять и не представляю, что происходит там на поверхности.
Ясно только одно, что в прошлом кто-то хотел очень надежно скрыть базу. Знал ли обо всем Лугард и собирался ли он пустить в ход оружие?
Теперь уж мы никогда не разгадаем его замыслы, они навсегда останутся для нас тайной.
Я тщательно рассматривал сплавленную массу, пытаясь найти лазейку, хотя бы под потолком. Все напрасно. Придется вернуться назад в пещеру и осмотреть второй туннель.
Выйдя в пещеру, я взглянул в сторону лагеря, погруженного в темноту: двери были закрыты, а окон вообще не было. Мне не хотелось тратить время и сообщать ребятам о неудаче. Лучше сразу пойти на поиски второго выхода.
Этот туннель все время отклонялся в разные стороны, на его стенах никаких царапин. Но вскоре мой фонарь осветил опрокинутую и застрявшую в камнях тележку, такую же, какой пользовался Лугард. Казалось, что ее бросили, чтобы поскорее выбраться наружу. Может, выход уже рядом?
Я почти побежал, спотыкаясь о неровности пола. Туннель еще больше отклонился вправо и вниз. Я почувствовал разочарование, хотя здравый смысл говорил мне, что в текущей лаве не может образоваться отверстие, ведущее наверх. И тут меня поджидала вторая неудача – еще одна стена из сплавленных обломков.
По виду, она была не такая старая, как первая. Казалось, что ее сделали не десять лет назад, а совсем недавно. Кто? Лугард?
Здесь было теплее, на стенах нет инея. Я заметил на полу металлический отблеск, опустился на колени и с радостью поднял оружие, на вид совершенно новое. Такое я видел в руках Лугарда, когда он разговаривал с беженцами у дверей своей крепости.
Я возбужденно схватил его и направил на каменную перегородку, собираясь прожечь отверстие. Но когда я нажал на курок, ничего не произошло. Должно быть, заряд весь израсходовали при изготовлении преграды. Теперь я был уверен, что этот проход перекрыл Лугард.
Но почему? Зачем ему нужно было запереть нас в этом подземелье, подготовив все необходимое для жизни в длительной осаде? Видимо, он ожидал какую-то трагедию и хотел нас спасти. А может есть еще что-то важное, что нужно сохранить в тайне.
Я сидел на полу с лазером в руках и думал обо всем этом. Хватит гадать и рассуждать! Нужно идти в лагерь и искать истину там. Только найдя ее, мы можем сделать что-нибудь для нашей безопасности и нашего будущего.
Есть еще третий туннель. Осмотреть его сейчас или вернуться на базу?
В конце концов я решил вернуться, прихватив собой разряженный лазер Лугарда. Может, сумею отыскать заряд для него и прожечь перегородку.
Миновал полдень, я проголодался и решил поесть. И вот тут, озираясь по сторонам, я случайно увидел на пыльном полу цепочку следов.
Это не были следы одного из знакомых мне обитателей заповедников.
След размером с мою ладонью Значит, животное довольно большое. Лапа трехпалая, пальцы тонкие, как у скелета. Может, еще какое-то существо заблудилось, как рогатый бородавочник, и тащилось здесь, умирая с голоду?
Я пожалел, что была закрыта спелеологическая лаборатория и у меня нет никакого представления об обитателях подземелий. Конечно, животное, ищущее убежище в лавовых туннелях, не похоже на жителей богатых водой пещер.
Наклонившись, я измерил отпечаток. Мелкий песок и щебень искажали следы, поэтому судить о весе животного трудно. Но вид отпечатков мне не понравился. Трехпалая лапа, по-видимому, принадлежала какой-то рептилии.
Осмотрев след, я решил, что животное спустилось по туннелю, наткнулось на перегородку и повернуло назад. Очевидно, оно привыкло двигаться у стен, во всяком случае все следы были там.
Убрав упаковку походного рациона, я встал и осветил цепочку следов, ведущих назад, к большой пещере. Они могли быть оставлены час назад, и день, и неделю. Меня беспокоило, что около лагеря скрывается какое-то неизвестное существо. Если это умирающий с голоду хищник – он может напасть на любого. Станнер быстро действует на теплокровных, его воздействие на рептилий гораздо слабее, разве что на высоком напряжении, а наши станнеры всегда настроены на низкое.
Поэтому я поспешил назад. У тележки следы отделились от стены и затерялись в центре туннеля. Осветив тележку, я увидел порванный трак.
Такие ровные края на разрыве не могли получиться от столкновения со скалой. Похоже, тут работали когти. А когти, способные разорвать гусеницу... Я крепче сжал найденное оружие. Если бы отыскать свежий заряд для него, нам не о чем беспокоиться. Лазер, который плавит скалы, остановит даже медвебизона – самое опасное существо, какое я знал. Ни один рейнджер не приближался к нему, не оглушив предварительно станнером...
Наконец я вышел в большую пещеру. Здесь следы резко сворачивали влево, по-прежнему находясь у стены. Хорошо, что существо не любит открытых пространств: оно побоится пересекать пещеру, проходя через лагерь.
Я продолжал идти вдоль следов, пока они не исчезли в расщелине.
Поглядев на карту, я понял, что это вход в третий туннель. Несколько цепочек следов вели в туннель и из него. Похоже, эти существа тут часто ходят. Из расщелины тянуло таким холодом, что я поразился. Если это рептилия, как она выдерживает такую температуру? Рептилии не могут жить в жаре и под прямыми солнечными лучами, а холод делает их вялыми, некоторые даже впадают в спячку. Именно изучение таких животных привело к открытию «холодного сна»! До изобретения гиперпрыжков огромные расстояния между звездами люди преодолевали в состоянии «холодного сна», лежа в похожих на гробы ящиках.
Существо, оставившее след, тем не менее выбрало туннель, еще более холодный, чем пещера. Самые поздние следы, перекрывавшие остальные, вели туда, и я решил не ходить по ним, а пошел к лагерю.
Дверь, ведущая в пункт управления оружием, была полуоткрыта, внутри темно, темно и в бараке с коммуникатором. Повинуясь какому-то импульсу, я не пошел к населенной казарме. В конце концов я не говорил, когда вернусь, а сейчас больше всего нужен заряд для лазера Лугарда. Он мог быть только здесь, ведь его не нашли среди припасов или в других помещениях.
Я вошел в темное штабное помещение. Закрыл за собой дверь, тут же вспыхнул свет. То же самое происходило и в других бараках, кроме пункта управления огнем. Значит ли это, что Лугард задействовал только часть оборудования? Мы знаем, что коммуникатор не действует, значит здесь есть еще что-то.
Я подошел к картотекам. Они открывались прикосновением пальцев к реле. Когда я прикоснулся к первому из них, шкаф открылся, и я увидел его пустую внутренность. Там были секции для микрофильмов и для лент, но самих лент не было. То же и в других отсеках.
Тогда я поискал на стене другие реле и нашел еще четыре. Но они не раскрыли свои тайны мне. Может быть, они были настроены на отпечатки Лугарда или даже моего отца, если к ним не притрагивались с начала войны.
Я сел к столу, положив на него оружие. По очереди осмотрел три ящика – тоже пустые. Потом я увидел четвертый, узкий, прямо под столешницей. Я заметил его только по тому, что его осветил мой поясной фонарь, который я забыл выключить.
Казалось, открыть этот ящик невозможно: ни защелки, ни кнопки. Я вытащил охотничий иридиевый нож и его несокрушимым лезвием нащупал еле заметную щель. Потребовалось немало терпения, но наконец, что-то щелкнуло, и открылся неглубокий ящик.
В нем оказался только один пластолист – тоже карта. Я разложил ее на столе и принялся сравнивать с той, что дал мне Лугард. Частично они совпадали. Но моя старая карта покрывала лишь около четверти новой. Опять я увидел сеть туннелей. Во всех случаях за преградами, которые я встретил, были обозначены продолжения туннелей, ведущие к каким-то помещениям или установкам.
Ракетные шахты? Или что-то аналогичное? Рядом цифры, настолько мелкие, что их трудно прочесть. Я решил, что это код.
Ну, раз эти помещения для нас закрыты, то ими можно заняться потом.
Меня больше интересовал третий – холодный туннель. На карте Лугарда он был слегка обозначен, здесь же имелось много подробностей.
Судя по карте, этот туннель вел к пещере, не меньшей, чем та, в которой мы находились. А может, это просто одна большая пещера с узким переходом-туннелем. Дальняя сторона этой пещеры не была дорисована, как будто этот конец составитель карты не исследовал и не знал истинных очертаний. Пещера на карте была слегка заштрихована, что имело особое значение, поверх штриховки – опять код.
Я вспомнил рассказ Лугарда о ледяной пещере, в которой он нашел следы чужаков. Холод, тянувший из пещеры, свидетельствовал о большом скоплении льда, а специальное обозначение на карте – о важности этого места. Но никаких признаков выхода на поверхность из нее нет. Вывод получался такой: два известных выхода запечатаны, и нам придется возвращаться тем же путем, каким мы сюда попали.
А для этого – разобрать завал, остановивший Аннет. И за ним... Я вздрогнул, представив себе подъем. А весь лифт не работает.
Свернув обе карты, я сунул их в карман. Дальнейший осмотр комнаты связи и жилых помещений ничего не дал. Оружие я захватил собой, решив тщательнее поискать заряды для него. Оружие нам необходимо.
Выйдя из штабного помещения, я услышал крик.
– Дагни! Дайнан! – гремело эхо. – Дагни! Дайнан!
Дверь казармы была распахнута, оттуда струился свет. На пороге стояла Аннет – это она кричала. Дальше, в полутьме, еще одна фигура – это мог быть только Тед – и еще кто-то, может Гита. Она двигалась в направлении уступов. И я побежал, вспомнив трехпалые следы.
– Что случилось? – я поравнялся с Аннет, когда она снова позвала детей.
Она повернулась, схватив меня руками.
– Вир, дети – они ушли! – И, продолжая держаться за меня, закричала:
– Дагни! Дагни! Дайнан!
Кто-то с другой стороны включил прожектор. Его луч дотянулся до стены пещеры и осветил расщелину, в которую вели зловещие следы.
– Домой... – я расслышал это слово сквозь крики Аннет и увидел Приту.
Встретив мой взгляд, она кивнула, как будто подчеркивая верность своих слов.
– Дагни хотела к маме, хотела домой. Она не понимала, что случилось.
Когда Аннет пошла, чтобы принести поесть, Дагни притворилась, что спит, и убежала. А Дайнан – он никогда не оставлял сестру.
Это правда. Куда бы ни шел один из близнецов, туда же – и другой.
Впрочем, обычно командовал Дайнан, он не позволил бы сестре уйти во мрак одной. По-прежнему думая о следах, я схватил Аннет за руку.
– Тихо – Всю силу вложил я в этот приказ. – Уведи всех – всех!
Она, не понимая, смотрела на меня, но замолчала.
– Мы здесь, кажется, не одни. – Все, что я мог сказать. – Зайдите во внутрь и оставайтесь там. Переключите станнеры на высокое напряжение.
Из тьмы появился Тед.
– Я нашел их следы – сообщил он и тут же спросил:
– Вир, а выход?..
Я покачал головой.
– Выхода нет. А где ты видел следы? – Мои опасения подтвердились: Тед махнул в сторону холодной расселины.
– Аннет, Тед, заведите детей в бараки и не выпускайте! И еще... – Я сунул Теду бесполезный лазер. – Обыщи все запасы и попробуй найти заряд к этому. Стреляй во все, что не сигналит фонариком.
Он кивнул, не задавая вопросов. Аннет хотела что-то спросить, но я поторопил ее.
– Уводи их!
– А ты куда?
– За близнецами.
Я уже сделал несколько шагов к расщелине, когда подумал еще об одной предосторожности.
– Аннет, пусть прожектор будет направлен туда.
Если мне предстояло иметь дело с созданием, живущим во тьме, то и свет может мне помочь.
Глава 8
Я нашел следы, которые видел Тед. Перепутать с чем-нибудь отпечатки маленьких ботинок невозможно. И они перекрывали мои там, где я останавливался, осматривая след животного. Я вздрогнул. Если бы я не задержался в штабном помещении, а сразу пошел к казарме, то мог бы помешать им уйти. Сейчас не время думать о том, что могло бы быть.
Несколько мгновений я раздумывал, включить ли поясной фонарь. Свет необходим, но он может выдать меня. Впрочем, свет пусть горит, а вот окликать детей я не буду.
Становилось холоднее. Стены туннеля покрылись инеем, сверкавшим на свету. Я не понимал, что повело сюда детей. Может, они нарочно пошли сюда, чтобы не встретиться со мной, зная, что я исследую два других туннеля.
Это было непохоже на близнецов. Оставалось предположить, что испытанный шок так подействовал на обычно робкую Дагни. Она казалась в полузабытьи, когда спала.
Дети не могли уйти далеко. Я вслушивался, надеясь услышать их шаги или – я думал об этом с замирающим сердцем – звуки чуждой жизни.
Я видел следы лазера, царапины на стенах, отпечатки гусениц. Туннель шел под уклон, температура падала. Я слышал только звук собственных шагов, и видел только камни в луче моего фонаря. Станнер, зажатый в руке, установлен на высокое напряжение, хотя это быстро истощало заряд. Сколько у меня запасных зарядов? В кармане на поясе два, еще несколько в рюкзаке, но его я оставил. А сколько у остальных? Надо было проверить это, когда мы осматривали свои запасы. Впрочем, тогда еда и вода казались важнее.
Я взглянул на часы. Четыре пополудни – снаружи день, светит солнце.
Но здесь эти представления не имели смысла. Дети были где-то близко, но я не осмеливался идти слишком быстро. Вывихнутая лодыжка означала бы для нас катастрофу. Может, дети, увидев мой фонарь, убегут? Или с них хватит холода и темноты и они готовы повернуть назад? Мне хотелось крикнуть, но воспоминание о следах заставляло молчать.
Туннель круто ушел вниз – на высоту преодоленного нами спуска, но тут не было уступов. Приходилось держаться за стены. Я удивился: как близнецы могли спуститься здесь? Но они это сделали, иначе я догнал бы их.
И тут я услышал негромкий, но отчетливый плач, доносившийся снизу, и увидел слабый отблеск фонаря. Приободрившись, я двинулся вниз, в такой нестерпимый холод, что пальцы отказывались касаться стен.
К счастью, спуск оказался недолгим. На полпути я разжал руки и спрыгнул в груду гравия. Но тут же вскочил, отделавшись несколькими царапинами.
– Дагни? Дайнан? – осмелился я позвать.
Плач не прекратился. Но мне ответили, только голос шел не со стороны фонаря.
– Вир... Вир, выведи нас... – это Дайнан.
– Где вы? – я по-прежнему смотрел на фонарь, стараясь там увидеть детей.
– Здесь!
Они оказались гораздо левее и выше, если только эхо меня не обманывает. Я двинулся туда.
– Вир, – снова голос Дайнана, тонкий и слабый. – Там этот зверь. Он убежал, когда я бросил фонарь. Но он кусал фонарь, топтал его... и, может, он вернется. Вир, уведи нас отсюда!
Я посветил своим фонарем в направлении голоса. Небольшой уступ, очень узкий. Сзади скорчилась Дагни, Дайнан впереди, как бы защищая ее. Девочка стонет и плачет без слез, глядя прямо перед собой, из угла рта тянется струйка слюны. Отсутствие выражения страха на лице Дагни испугало меня: мне показалось, что она впала в тупоумие от всего, что испытала.
Дайнану тоже страшно, но он не теряется. Он схватил мою руку своей маленькой холодной рукой и глубоко вздохнул: будто огромная тяжесть свалилась с его плеч, когда он коснулся меня.
Уступ, на котором они теснились, был слишком мал для меня. Как же спустить Дагни, если она не придет в себя?
– Дагни, – взобравшись на груду щебня, я дотянулся до ее рук и взял их в свои. Они безвольно лежали в моих руках: она, кажется, не чувствовала моего прикосновения. Продолжая смотреть перед собой, она не переставала стонать.
Я знал: при истерии иногда пощечина может привести в себя. Но это хуже любой истерии.
– Давно ли она такая? – спросил я Дайнан. В таком состоянии она не могла идти.
– С тех пор... с тех пор, как этот зверь хотел съесть нас. – Голос его задрожал. – Она... она не слушает меня, Вир. Плачет и плачет. Вир, она тебя послушает?
– Не знаю, Дайнан. Можешь спуститься, чтобы я снял ее?
Он послушно спрыгнул, освобождая мне место. Дагни по-прежнему как будто не замечала моего присутствия. Я боялся, что теперь она вообще потеряла способность реагировать на что-нибудь. Ей нужна помощь профессионала, а это возможно лишь в мире, в который у нас нет пути.
Я кое-как снял ее с уступа, и она висела на моем плече, по прежнему плача. А мне предстоит еще поднять ее по этому склону.
– Вир! Слушай!
Я слышал только стоны Дагни. Но когда Дайнан потянул меня за руку, я прислушался и уловил другой звук... как будто скатился камень. Из-за эха трудно было определить направление. Кажется, звук доносился сверху... и издалека.
– Вир... зверь?
– Какой он? – Лучше хоть немного узнать о том, что меня ожидало.
– Большой... с тебя ростом... и ходит на задних лапах. Он хуже бородавочника... весь в чешуйках и противный, противный. – Голос Дайнана звучал все пронзительнее, он с трудом сдерживал страх.
– Ладно, ладно. Послушай, Дайнан, ты говоришь, его привлек ваш фонарь...
– Не знаю, Вир... у него нет глаз... вообще нет! – Снова в его голосе звучал ужас. – Но свет ему не нравится. Я бросил в него фонарь, и он больше не нападал на нас. Прыгнул на фонарь, и кусал его, и бросал... а потом... он ушел.
Привлекает тепло? Может, этот жилец тьмы и не нуждается в глазах, но тепло он ощущает. Я кое-что вспомнил. Так крошечные создания в подземных водах находят добычу – они улавливают тепло тел. Говорят, некоторые из них ощущают тепло ладони, поднесенной к скале возле их норок. Если этот зверь тоже реагирует на тепло и так охотится, то его прежде всего должен привлечь фонарь... а теперь его привлечет мой поясной фонарь...
Возможно, я смогу использовать фонарь, как это сделал Дайнан, если зверь на нас нападет. А как потом поднимать беспомощную девочку без света?
Фонарь Дайнан все еще горел, хотя и начал мигать. Эти фонари хорошо сделаны, и зверь не смог его сломать.
Увы, звуки доносились именно сверху, куда нам нужно подняться.
Я не смог придумать, как нести Дагни и в то же время пользоваться оружием. Рисковать я не стал. Есть другая возможность – выманить зверя на открытое место и оглушить станнером. Но и тут я не был уверен, что станнер подействует, даже включенный на максимум.
Я осмотрел пояс Дагни. Девочка лежала лицом к стене, глаза ее были открыты, но ничего не видели. Фонарь оказался на поясе. Я отцепил его;
Дагни продолжала лежать, пассивная, как игрушка.
Очень много сейчас зависело от того, на что я решусь. Если схватки со зверем не избежать, то место для нее я выберу сам, и подальше от детей. Я осветил подъем. Высоко над головой находился уступ, с которого я спрыгнул, закончив спуск. Он был даже удобней того, на котором спасались дети.
– Послушай, Дайнан. Вот что мы сделаем. Я не могу рисковать, взбираясь с Дагни на руках, пока она... больна, а этот зверь может снова напасть. Поэтому я подниму вас обоих на тот уступ и оставлю вам фонарь.
Берегите его. Потом опять спущусь и оставлю свой фонарь как приманку.
Когда зверь набросится на него...
– Но у тебя нет ни бластера, ни лазера! – Голос Дайнана дрожал, но мальчик рассуждал логично.
– Нет. Но мой станнер настроен на полную мощность. Если я буду осторожен – а я буду, все пройдет благополучно. Просто мы не можем взбираться, пока это существо угрожает нам.
Я видел, как он кивнул, сжав в кулаке поясной фонарь Дагни. Фонарь самого Дайнана мигал все чаще и чаще. Я прислушался, но звуки прекратились; я лишь надеялся, что зверь в темноте не сможет бесшумно подкрасться к добыче. С огромным трудом поднял я Дагни на уступ. Это еще больше убедило, что нельзя подниматься дальше при постоянной угрозе нападения сзади. Надо утихомирить «зверя» Дайнана, а потом спокойно вернуться на базу.
Посадив Дагни спиной к стене, а Дайнана перед ней, я немного отдохнул, в то же время давая мальчику последние наставления.
– Я спущусь к твоему фонарю. А свой выключу и укреплю на скале. Сам буду между вами и зверем. Не включай фонарь, Дагни. Это очень важно. Если зверь охотится на тепло, его вначале привлечет мой фонарь тепло фонаря сильнее излучения наших тел.
– Да, Вир.
Я протянул ему свою фляжку и припасы.
– Дай Дагни немного воды, если она сможет проглотить. Вот здесь чрезвычайный рацион. Попробуй ее покормить, вам нужно подкрепиться. Если какое-то время ничего не будешь слышать, не беспокойся. Возможно придется подождать.
Но недолго, подумал я, спускаясь к фонарю. Здесь так холодно, что дети долго не выдержат. Да и мое тело так онемело, что я сомневался, смогу ли я драться.
Все больше становились промежутки между вспышками фонаря, брошенного Дайнаном. Да и светил он все слабее. Я с осторожностью крадущегося охотника подошел к нему. Продолжающаяся тишина беспокоила меня: воображение рисовало зверя Дайнана, притаившегося где-нибудь в ущелье, следящего за каждым моим движением и готового в любую секунду напасть раньше, чем я смогу использовать свое оружие, может быть, вообще бесполезное.
Я закрепил свой фонарь между камнями и скорчился в ожидании. Холод пронизывал, притупляя чувства. А может, мне это казалось со страху. Время от времени приходилось двигаться, что бы не затекло тело, тогда бы я совсем не мог двинуться. Циферблат на часах не виден, и потянулось бесконечное от напряжения и ожидания время.
Никакого предупреждающего звука – в одно мгновенье зверь оказался здесь! Он стоял, слегка склонив голову на бок, повернув рыло к фонарю, опустив плечи; похожие на листья полоски шкуры колебались и застывали в направлении света – или меня, стоявшего рядом.
Существо мертвенно-бледного цвета; Дайнан прав. На голове два небольших возвышения – вероятно, на месте глаз, от которых эволюция отказалась за ненадобностью тысячелетия назад. Как такое большое существо находит себе пропитание? Я всегда считал, что пещерная жизнь миниатюрна, самые большие живые существа здесь – слепые рыбы. Но этот зверь был ростом с меня. К тому же ясно, что для него двуногое передвижение обычно: передние конечности гораздо слабее задних – существо прижимало их к животу.
Жуткое впечатление усиливалось сверхъестественной худобой животного.
Все его конечности – угловатые кости, обтянутые шкурой. Голова – череп, едва прикрытый плотью, а все тело такое тощее, без признаков слабости: должно быть, крайняя худоба – его естественное состояние.
Стоя на задних лапах, оно казалось страшнее, чем если бы передвигалось на четырех. Мы связываем двуногое передвижение с разумом, хотя это далеко не всегда так. Складывалось впечатление, что мне противостоит не безмозглое существо, а скорее повелитель подземелья, подобно тому как люди были повелителями на поверхности.
Размышлять было некогда. Слепая голова с длинным узким черепом поворачивалась рывками направо и налево, но всегда в направлении фонаря.
Маленькая пасть окружена единственным на всем теле избытком плоти своеобразным вытянутым утолщением. Похоже, зверь обычно всасывает пищу, а не кусает ее зубами. В целом это было кошмарное зрелище!
Вдруг, без всякого предупреждения, оно прыгнуло. Мой ответ запоздал на одну-две секунды. Вероятно, меня отвлекла необычная наружность животного. Это мне дорого обошлось. Я прицелился в голову и нажал курок: известно, что голова – наиболее уязвимое место для станнера.
Здесь не годились правила и законы, присущие всем живым существам. Я даже не видел, как оно изменило направление прыжка: теперь оно устремлялось не к фонарю, а ко мне. А передние лапы, казавшиеся такими слабыми сравнительно с мощными задними, готовы были схватить меня и рвать когтями.
Я снова направил луч в голову, но не остановил животное. Оно вскочило на камни, за которыми я прятался, и готово было ударить меня. Зверь знал, где я нахожусь, хотя вообще был слепым.
Несколько мгновений я раздумывал, включить ли поясной фонарь. Свет необходим, но он может выдать меня. Впрочем, свет пусть горит, а вот окликать детей я не буду.
Становилось холоднее. Стены туннеля покрылись инеем, сверкавшим на свету. Я не понимал, что повело сюда детей. Может, они нарочно пошли сюда, чтобы не встретиться со мной, зная, что я исследую два других туннеля.
Это было непохоже на близнецов. Оставалось предположить, что испытанный шок так подействовал на обычно робкую Дагни. Она казалась в полузабытьи, когда спала.
Дети не могли уйти далеко. Я вслушивался, надеясь услышать их шаги или – я думал об этом с замирающим сердцем – звуки чуждой жизни.
Я видел следы лазера, царапины на стенах, отпечатки гусениц. Туннель шел под уклон, температура падала. Я слышал только звук собственных шагов, и видел только камни в луче моего фонаря. Станнер, зажатый в руке, установлен на высокое напряжение, хотя это быстро истощало заряд. Сколько у меня запасных зарядов? В кармане на поясе два, еще несколько в рюкзаке, но его я оставил. А сколько у остальных? Надо было проверить это, когда мы осматривали свои запасы. Впрочем, тогда еда и вода казались важнее.
Я взглянул на часы. Четыре пополудни – снаружи день, светит солнце.
Но здесь эти представления не имели смысла. Дети были где-то близко, но я не осмеливался идти слишком быстро. Вывихнутая лодыжка означала бы для нас катастрофу. Может, дети, увидев мой фонарь, убегут? Или с них хватит холода и темноты и они готовы повернуть назад? Мне хотелось крикнуть, но воспоминание о следах заставляло молчать.
Туннель круто ушел вниз – на высоту преодоленного нами спуска, но тут не было уступов. Приходилось держаться за стены. Я удивился: как близнецы могли спуститься здесь? Но они это сделали, иначе я догнал бы их.
И тут я услышал негромкий, но отчетливый плач, доносившийся снизу, и увидел слабый отблеск фонаря. Приободрившись, я двинулся вниз, в такой нестерпимый холод, что пальцы отказывались касаться стен.
К счастью, спуск оказался недолгим. На полпути я разжал руки и спрыгнул в груду гравия. Но тут же вскочил, отделавшись несколькими царапинами.
– Дагни? Дайнан? – осмелился я позвать.
Плач не прекратился. Но мне ответили, только голос шел не со стороны фонаря.
– Вир... Вир, выведи нас... – это Дайнан.
– Где вы? – я по-прежнему смотрел на фонарь, стараясь там увидеть детей.
– Здесь!
Они оказались гораздо левее и выше, если только эхо меня не обманывает. Я двинулся туда.
– Вир, – снова голос Дайнана, тонкий и слабый. – Там этот зверь. Он убежал, когда я бросил фонарь. Но он кусал фонарь, топтал его... и, может, он вернется. Вир, уведи нас отсюда!
Я посветил своим фонарем в направлении голоса. Небольшой уступ, очень узкий. Сзади скорчилась Дагни, Дайнан впереди, как бы защищая ее. Девочка стонет и плачет без слез, глядя прямо перед собой, из угла рта тянется струйка слюны. Отсутствие выражения страха на лице Дагни испугало меня: мне показалось, что она впала в тупоумие от всего, что испытала.
Дайнану тоже страшно, но он не теряется. Он схватил мою руку своей маленькой холодной рукой и глубоко вздохнул: будто огромная тяжесть свалилась с его плеч, когда он коснулся меня.
Уступ, на котором они теснились, был слишком мал для меня. Как же спустить Дагни, если она не придет в себя?
– Дагни, – взобравшись на груду щебня, я дотянулся до ее рук и взял их в свои. Они безвольно лежали в моих руках: она, кажется, не чувствовала моего прикосновения. Продолжая смотреть перед собой, она не переставала стонать.
Я знал: при истерии иногда пощечина может привести в себя. Но это хуже любой истерии.
– Давно ли она такая? – спросил я Дайнан. В таком состоянии она не могла идти.
– С тех пор... с тех пор, как этот зверь хотел съесть нас. – Голос его задрожал. – Она... она не слушает меня, Вир. Плачет и плачет. Вир, она тебя послушает?
– Не знаю, Дайнан. Можешь спуститься, чтобы я снял ее?
Он послушно спрыгнул, освобождая мне место. Дагни по-прежнему как будто не замечала моего присутствия. Я боялся, что теперь она вообще потеряла способность реагировать на что-нибудь. Ей нужна помощь профессионала, а это возможно лишь в мире, в который у нас нет пути.
Я кое-как снял ее с уступа, и она висела на моем плече, по прежнему плача. А мне предстоит еще поднять ее по этому склону.
– Вир! Слушай!
Я слышал только стоны Дагни. Но когда Дайнан потянул меня за руку, я прислушался и уловил другой звук... как будто скатился камень. Из-за эха трудно было определить направление. Кажется, звук доносился сверху... и издалека.
– Вир... зверь?
– Какой он? – Лучше хоть немного узнать о том, что меня ожидало.
– Большой... с тебя ростом... и ходит на задних лапах. Он хуже бородавочника... весь в чешуйках и противный, противный. – Голос Дайнана звучал все пронзительнее, он с трудом сдерживал страх.
– Ладно, ладно. Послушай, Дайнан, ты говоришь, его привлек ваш фонарь...
– Не знаю, Вир... у него нет глаз... вообще нет! – Снова в его голосе звучал ужас. – Но свет ему не нравится. Я бросил в него фонарь, и он больше не нападал на нас. Прыгнул на фонарь, и кусал его, и бросал... а потом... он ушел.
Привлекает тепло? Может, этот жилец тьмы и не нуждается в глазах, но тепло он ощущает. Я кое-что вспомнил. Так крошечные создания в подземных водах находят добычу – они улавливают тепло тел. Говорят, некоторые из них ощущают тепло ладони, поднесенной к скале возле их норок. Если этот зверь тоже реагирует на тепло и так охотится, то его прежде всего должен привлечь фонарь... а теперь его привлечет мой поясной фонарь...
Возможно, я смогу использовать фонарь, как это сделал Дайнан, если зверь на нас нападет. А как потом поднимать беспомощную девочку без света?
Фонарь Дайнан все еще горел, хотя и начал мигать. Эти фонари хорошо сделаны, и зверь не смог его сломать.
Увы, звуки доносились именно сверху, куда нам нужно подняться.
Я не смог придумать, как нести Дагни и в то же время пользоваться оружием. Рисковать я не стал. Есть другая возможность – выманить зверя на открытое место и оглушить станнером. Но и тут я не был уверен, что станнер подействует, даже включенный на максимум.
Я осмотрел пояс Дагни. Девочка лежала лицом к стене, глаза ее были открыты, но ничего не видели. Фонарь оказался на поясе. Я отцепил его;
Дагни продолжала лежать, пассивная, как игрушка.
Очень много сейчас зависело от того, на что я решусь. Если схватки со зверем не избежать, то место для нее я выберу сам, и подальше от детей. Я осветил подъем. Высоко над головой находился уступ, с которого я спрыгнул, закончив спуск. Он был даже удобней того, на котором спасались дети.
– Послушай, Дайнан. Вот что мы сделаем. Я не могу рисковать, взбираясь с Дагни на руках, пока она... больна, а этот зверь может снова напасть. Поэтому я подниму вас обоих на тот уступ и оставлю вам фонарь.
Берегите его. Потом опять спущусь и оставлю свой фонарь как приманку.
Когда зверь набросится на него...
– Но у тебя нет ни бластера, ни лазера! – Голос Дайнана дрожал, но мальчик рассуждал логично.
– Нет. Но мой станнер настроен на полную мощность. Если я буду осторожен – а я буду, все пройдет благополучно. Просто мы не можем взбираться, пока это существо угрожает нам.
Я видел, как он кивнул, сжав в кулаке поясной фонарь Дагни. Фонарь самого Дайнана мигал все чаще и чаще. Я прислушался, но звуки прекратились; я лишь надеялся, что зверь в темноте не сможет бесшумно подкрасться к добыче. С огромным трудом поднял я Дагни на уступ. Это еще больше убедило, что нельзя подниматься дальше при постоянной угрозе нападения сзади. Надо утихомирить «зверя» Дайнана, а потом спокойно вернуться на базу.
Посадив Дагни спиной к стене, а Дайнана перед ней, я немного отдохнул, в то же время давая мальчику последние наставления.
– Я спущусь к твоему фонарю. А свой выключу и укреплю на скале. Сам буду между вами и зверем. Не включай фонарь, Дагни. Это очень важно. Если зверь охотится на тепло, его вначале привлечет мой фонарь тепло фонаря сильнее излучения наших тел.
– Да, Вир.
Я протянул ему свою фляжку и припасы.
– Дай Дагни немного воды, если она сможет проглотить. Вот здесь чрезвычайный рацион. Попробуй ее покормить, вам нужно подкрепиться. Если какое-то время ничего не будешь слышать, не беспокойся. Возможно придется подождать.
Но недолго, подумал я, спускаясь к фонарю. Здесь так холодно, что дети долго не выдержат. Да и мое тело так онемело, что я сомневался, смогу ли я драться.
Все больше становились промежутки между вспышками фонаря, брошенного Дайнаном. Да и светил он все слабее. Я с осторожностью крадущегося охотника подошел к нему. Продолжающаяся тишина беспокоила меня: воображение рисовало зверя Дайнана, притаившегося где-нибудь в ущелье, следящего за каждым моим движением и готового в любую секунду напасть раньше, чем я смогу использовать свое оружие, может быть, вообще бесполезное.
Я закрепил свой фонарь между камнями и скорчился в ожидании. Холод пронизывал, притупляя чувства. А может, мне это казалось со страху. Время от времени приходилось двигаться, что бы не затекло тело, тогда бы я совсем не мог двинуться. Циферблат на часах не виден, и потянулось бесконечное от напряжения и ожидания время.
Никакого предупреждающего звука – в одно мгновенье зверь оказался здесь! Он стоял, слегка склонив голову на бок, повернув рыло к фонарю, опустив плечи; похожие на листья полоски шкуры колебались и застывали в направлении света – или меня, стоявшего рядом.
Существо мертвенно-бледного цвета; Дайнан прав. На голове два небольших возвышения – вероятно, на месте глаз, от которых эволюция отказалась за ненадобностью тысячелетия назад. Как такое большое существо находит себе пропитание? Я всегда считал, что пещерная жизнь миниатюрна, самые большие живые существа здесь – слепые рыбы. Но этот зверь был ростом с меня. К тому же ясно, что для него двуногое передвижение обычно: передние конечности гораздо слабее задних – существо прижимало их к животу.
Жуткое впечатление усиливалось сверхъестественной худобой животного.
Все его конечности – угловатые кости, обтянутые шкурой. Голова – череп, едва прикрытый плотью, а все тело такое тощее, без признаков слабости: должно быть, крайняя худоба – его естественное состояние.
Стоя на задних лапах, оно казалось страшнее, чем если бы передвигалось на четырех. Мы связываем двуногое передвижение с разумом, хотя это далеко не всегда так. Складывалось впечатление, что мне противостоит не безмозглое существо, а скорее повелитель подземелья, подобно тому как люди были повелителями на поверхности.
Размышлять было некогда. Слепая голова с длинным узким черепом поворачивалась рывками направо и налево, но всегда в направлении фонаря.
Маленькая пасть окружена единственным на всем теле избытком плоти своеобразным вытянутым утолщением. Похоже, зверь обычно всасывает пищу, а не кусает ее зубами. В целом это было кошмарное зрелище!
Вдруг, без всякого предупреждения, оно прыгнуло. Мой ответ запоздал на одну-две секунды. Вероятно, меня отвлекла необычная наружность животного. Это мне дорого обошлось. Я прицелился в голову и нажал курок: известно, что голова – наиболее уязвимое место для станнера.
Здесь не годились правила и законы, присущие всем живым существам. Я даже не видел, как оно изменило направление прыжка: теперь оно устремлялось не к фонарю, а ко мне. А передние лапы, казавшиеся такими слабыми сравнительно с мощными задними, готовы были схватить меня и рвать когтями.
Я снова направил луч в голову, но не остановил животное. Оно вскочило на камни, за которыми я прятался, и готово было ударить меня. Зверь знал, где я нахожусь, хотя вообще был слепым.