Новиков Николай Васильевич. Тень убитого банкира

   "- Ты всегда будешь моей женщиной, Настя.
   - Я и есть твоя.
   - Я имею в виду другое. Всегда. Неважно, где я окажусь, неважно, где ты окажешься, с кем. Ты будешь моей.
   - Господи, Олег! Мне прямо кажется, что ты какие-то зак-линания говоришь. Даже как-то не по себе становится.
   - Это естественно. Тебе не должно быть со мной по себе. Тебе должно быть по мне.
   - Отстань со своими умствованиями! Иногда ты бываешь просто невыносимым.
   - Я говорю то, что считаю нужным. А насчет второго твое-го утверждения - ты неправа. Я всегда невыносим.
   - Не ври и не хвастайся, дорогой. Иногда ты бываешь та-ким лапочкой, просто душа радуется.
   - А ты не лапочка, ты фантастическая женщина и поэтому всегда будешь моей."
   Ошибаешься, дорогой! Я никогда больше не буду твоей пото-му, что люблю другого, вот так! И убери свои руки!
   Валентина с ужасом смотрела, как отодвигается в сторону шкаф на кухне, как открывается тяжелая дверь за ним.
   - Ну давай, шагай, сука!- толкнул ее в спину небритый му-жик, которого Веня называл Мельником.
   Она влетела на узкую бетонную лестницу, пробежала две ступеньки вниз, обернулась, яростно глянула на Мельника.
   - Чего толкаешься, свинья небритая?!
   - Молчи, шлюха! Иначе я спущусь и заткну тебе пасть!- рявкнул Мельник. И с гадливой ухмылкой добавил.- Сама догадай-ся, чем!
   Это не было шуткой, и не было игрой, как убеждал ее Конд-ра. В голосе Мельника чувствовалась настоящая страшная угроза. А как он смотрел на нее! Казалось, вот-вот бросится вниз и вы-полнит свою угрозу немедленно! Почему он так разговаривает с ней, почему так смотрит? Веня только что приказал ему: убью. если хоть пальцем тронешь эту женщину. Мельник пообещал, но теперь... А что, если Веня просто решил избавиться от нее? Убьют в этом подвале, и никто не узнает...
   Спустившись вниз, Валентина увидела рыжеволосую девушку, внимательно наблюдающую за ней. Действительно, есть такая, значит, все так, как и говорили... Ну вот и хорошо. Три тысячи она уже получила, лежат в банке, на ее счете, а можно получить и все пять. Валентина с облегчением вздохнула и присела на ку-шетку рядом с девушкой.
   - Привет,- сказала она.- Не возражаешь, если я пока поси-жу с тобой?
   - Привет. Конечно, садись,- Настя с готовностью подвину-лась.
   - Совсем обнаглели!- с ненавистью сказала Валентина.- Ни-какой управы нет на этих бандитов! Давай хоть познакомимся, что ли? Меня зовут Валей.
   - А я Настя... За что они тебя?
   - За что, за что! У них надо спросить, у этих придурков! Скоты самые настоящие!- Валентина вскочила, подбежала к лест-нице, погрозила кулаком и вернулась на кушетку.
   Ей не нужно было играть, потому что поведение небритого идиота не на шутку разозлило. Толкает, оскорбляет, да еще та-кие гадости говорит! Кто он такой, этот Мельник? Ну ничего, она выйдет отсюда - плюнет ему в рожу! А Веня еще и морду набьет. А рыжая - ничего девка. Ишь ты, сперла какие-то важные документы и не хочет отдавать! Совсем дура, что ли? Веня пре-дупредил, и то орут, а без предупреждения они все, что угодно сделать могут!
   - Ты с ними поосторожнее,- сказала Настя.- Это бандиты самые настоящие.
   Еще и утешает! Надо же, какая добренькая! Валентина ра-зозлилась и на девушку, из-за нее оказалась тут. Три тысячи, как минимум, это хорошо, но сколько терпеть придется! Злость ее скоро прошла. Им тут вместе не один день сидеть, чего друг-дружке нервы трепать?
   - А ты давно здесь, Настя?
   - Нет, вчера привезли.
   Валентина посмотрела на девушку: джинсы грязные, свитер сбоку разорван, волосы грязные. Непохоже, чтобы так извазюка-лась тут за один день.
   - Больно вид у тебя странный. Послушай, Настя, ты меня пугаешь. Они что, издеваются, прямо, совсем беспредел устраи-вают, что ли?
   Вот и пригодились слова, которые частенько говаривал Ве-ня. Сама-то она их никогда не употребляла, но помнила.
   - Да нет, здесь меня пока что не трогали. Это в другом месте и били, и унижали...- губы девушки дрогнули.- Не хочу вспоминать. И стрельба была, и куча трупов... Не дай Бог!
   Валентина и сама разволновалась, слушая ее. Она ничего не знала про унижения, стрельбу и горы трупов. Ей объяснили, что Настя - бывшая любовница одного из больших начальников, милли-онера. Украла документы и шантажирует того. А с виду не ска-жешь, девка, как девка.
   - Да ты не волнуйся, Настя, не волнуйся. Переживем, как-нибудь,неловко принялась успокаивать девушку Валентина.
   Наверху открылась дверь, вошел Кащей, спустился вниз на пару ступенек, швырнул вниз раскладушку, одеяло и ушел. Вален-тина установила раскладушку напротив кушетки, теперь у нее есть свое место, застелила одеялом, села.
   - А ты за что сюда попала?- спросила Настя.
   - И не спрашивай!- махнула рукой Валентина и тут же при-нялась рассказывать "легенду", которую утром придумали Кондра и Веня, в дороге Веня все время спрашивал: это запомнила? То не забыла? Запомнила, не забыла!- Встречалась я с одним мужи-ком из ихней конторы.
   - Из "Расцвет-банка"?
   - Откуда я знаю! Красивый, видный из себя мужик. По рес-торанам водил, поил, спала я с ним. В общем, все было как у людей. А потом он спьяну решил вечер сюрпризов устроить. Да еще накурился какой-то гадости, в общем, совсем дураком стал. Ну и устроил. Конечно, стриптиз я ему показала, секс на высшем уровне обеспечила, голыми по квартире носились, на стульях, как пьяные гитлеровцы, скакали. За это дал мне две тысячи бак-сов. Ну дал, так дал. Их у него все равно много. Пришла я до-мой и, дура, своему изобретателю показала эти деньги.
   - У тебя муж есть?- ахнула Настя.
   - Да какой он муж! Так, прибился один... изобретатель-са-моучка. Три года вместе жили, он все твердил, что скоро бога-тым станет, а сам только и знал, что водку хлестать. Да радо-ваться, если у меня богатый клиент появится. А тут - сразу две тысячи! Ты представляешь? Я уснула, а он спер деньги и куда-то исчез. Просто сволочи, эти мужики!- Валентина вошла в роль и уже испытывала удовольствие от своего рассказа. Одна ее подру-га с таким изобретателем жила, так что выдумывать особо не приходилось.- А вечером является мой любовник и говорит: ты украла две тысячи, больше с такой женщиной не желаю встречать-ся. Верни деньги и расстанемся по-хорошему. Свое, значит, по-лучил сполна и - расстанемся! Подлец! А как я верну, если их у меня нет? Стала доказывать, туда-сюда, не верит. Дал сроку три дня, чтобы нашла и вернула две тысячи. Да я сроду таких денег не видела, где возьму? Думала, поймет, простит, да куда там! Приехали какие-то недоделки стриженые, посадили меня в машину и говорят: раз не можешь долг вернуть, будешь целый месяц на-ших гостей обслуживать. Отрабатывать долг. И привезли сюда. Я теперь думаю, он, любовничек мой, специально дал деньги.
   - Выходит, они тебя в рабство взяли?
   - Откуда я знаю! Загнали сюда, теперь жду, чего они еще придумают. Знала бы, так убежала б куда-то, спряталась. А те-перь что делать? Только и остается - ждать. Может повезут к какому-то "гостю", убегу...
   Закончив свой рассказ, Валентина с трудом сдержала побе-доносную усмешку. Да что там усмешка, впору было в пляс пус-титься - так хорошо и складно у нее все получилось! Не зря в школьном драмкружке занималась когда-то. Услышал бы Веня, то-то удивился бы. Да нет, Вене такое слушать нельзя, не дай, не приведи! Разозлится, он же такой нервный, особенно в пос-леднее время, а ревнивым всегда был.
   - Странно,- тихо сказала Настя.
   - Что ж тут странного?- бодро спросила Валентина.
   - Странно, что так все получилось. У них же тут не женс-кая тюрьма. Да и вообще, серьезный банк такими делами не дол-жен заниматься. Шантажировать женщин и увозить их для того, чтобы превращать в рабынь - на такое способны какие-то уголов-ники.
   Валентину как будто холодной водой окатили. Не верит? По-дозревает, что ее появление здесь подстроено? Где же она ошиб-лась, что сказала неправильно?
   - Но тебя же привезли сюда люди из банка?- неуверенно спросила она.Или уголовники? Ты-то сама за какие грехи ока-залась тут?
   - Я видела важные документы, а потом подсказала своему парню сюжет для романа. А они узнали и думают, что документы до сих пор у меня. И "Расцвет-банк" так думает, и "ДЕГЛ". Охо-ту на нас устроили...- Настя замолчала с тоской глядя на серую бетонную стену.
   - Ну и отдала бы им эти документы, да и жила бы спокойно. Будь у меня две тысячи - сразу бы швырнула им в морду.
   - Я их только видела, читала, но у меня нет никаких доку-ментов. Нечего отдавать.
   Валентина поняла причину дурного настроения мужа в пос-ледние дни. Это ж он охотился за девкой, потому и был такой злой. Видать, и вправду что-то серьезное натворила и - не хо-чет говорить, умная девка, хитрая. Ничего, еще есть время. Глядишь, и скажет.
   36
   Амин бросил короткий взгляд на шефа и еще больше нахму-рился. Не понравилось ему выражение лица Кондры.
   - Что-то случилось, Ян Сигизмундович?
   - Случилось, случилось. Но сперва ты расскажи, как съез-дил, чего достиг.
   - С Валентиной все в порядке?
   Кондра откинулся на спинку кресла, иронически хмыкнул.
   - Вон ты про что думаешь. Мельник звонил оперативному де-журному, сказал, что выводил твою Валентину по надобности. Контакт с рыжей она установила, но та отрицает наличие доку-ментов. Подождем.
   Пальцы Амина нервно забарабанили по столу. "Выводил твою... по надобности."- звучит очень уж паскудно. Зачем он ей предложил это? А она, дура, на хрена согласилась?
   - Может, завтра заберем ее? Не скажет рыжая, нутром чувс-твую бестолку все это.
   - Договаривались на пару дней. Ну, послезавтра заберем, если не получим результата. Рассказывай.
   - Нормально. Стоял на своем: у деревни не были, ждали два часа в десяти километрах от окружной, не дождались и уехали. Несерьезный человек Ядран. Серый на дыбы встал, орать начал, угрожать. Но я сказал, что слышал это по телефону, согласен, есть и наша вина, если бойцов перебили, готов компенсировать убытки Серого. И отдал ему десять штук. Он посмотрел, пересчи-тал бабки и угомонился. Ну, конечно: мы их найдем, мы их... Сами понимаете, что они говорят в таких случаях.
   - Понимаю. Думаешь, не найдет?
   - Это было бы очень плохо. Серый - дурак, с ним ссориться опасно. Но я уверен, что даже искать не будет. Они-то первые напали, порешили Лобана и еще двоих. Понимают это. Искать - значит признаться, что напали. А потом отвечать. Нет, не бу-дет. А какие новости у вас, Ян Сигизмундович?
   - Хреновые, Амин, хреновые. Служба информации сообщила о результатах работы оперативно-следственной группы. На месте происшествия. имеется в виду и дача и опушка леса, обнаружено семь трупов.
   - Ну?
   - Семь. Четверо - люди Серого, и трое чужих. Все - бойцы.
   - Ну да, семь, а что? Погодите... Как это семь? А где восьмой? Придурок этот, Чекмарев?
   - Исчез. Ни трупа, ни живого, ни раненого - никакого Чек-марева там нет.
   - Не может быть. Скорее всего, кто-то из людей Лобана ис-пугался и сдернул, а Чекмарева приняли за бойца.
   - Нет, людей Лобана и его самого опознала жительница де-ревни, она их всех знает, не первый раз приезжают туда. Один человек Ядрана остался во дворе, остальных троих мы сами виде-ли... Всего получается семь. Ровно семь.
   - Может, Чекмарев был ранен, уполз в лес и там сдох?
   - Ты уж совсем-то за дураков не считай ментов, сами сколько лет были в ихней шкуре? Если б сдох, нашли бы. Следы в лесу имеются. Капли крови тоже. Покружил и вышел опять к дому, когда Ядран уехал на "Вольво". Но самое интересное, с другой стороны села у дороги стояла машина, похоже, "Нива". Потом она двинулась по направлению к нам.
   Амин широко раскрыл глаза, сжал кулаки.
   - Этого не может быть! Никто не знал о нашей встрече!
   - Ну почему же, ты с ним по телефону говорил. У него было время предупредить людей, которые за ним стоят.
   - Никто не знал, куда мы едем, никто не следил за нами! Это мистика, чертовщина какая-то!- скривившись, будто куснул тухлое яйцо, выкрикнул Амин.
   - Спокойно!- зарычал Кондра, хлопнув кулаком по столу.- Нервы у тебя в последнее время совсем паршивые стали, Амин. Как у бабы-неврастенички. Думать надо.
   - О чем думать? Если он жив, ехал за нами, он видел "Вольво", он знает, где мы стояли, о чем договаривались! А ес-ли у него еще и дружки такие всемогущие невидимки, они расска-жут об этом Серому. А Серый - псих, у него длинные руки, и он не простит ликвидацию четырех своих бойцов. Я уж не говорю о ментах! Если они начнут копать точно под нас - закопают.
   - Вот я и талдычу тебе: думать надо! Квочкину об этом го-ворить не будем. Устроит истерику еще похуже твоей. Серый, Се-рый! Тоже мне, гангстер, мать его!.. Что у него за люди, если вчетвером не могли одного безоружного хлюпика замочить? А ты куда смотрел, с кем договаривался? С бомжами, да?!
   Лицо Кондры побагровело, мутные капли пота катились по щекам. Он сам не мог понять, что случилось в Карпухино, и орал на Амина только потому, что это немного успокаивало собствен-ные нервы. Тоже издерганные до предела.
   - Ядран - профессионал. Но если в кустах снайперы сидели, что он мог сделать?
   - А кто замочил Лобана с компанией? Снайперы или Ядран? Кто сунул рыжую суку в багажник и поехал обратно? Ядран! Тогда почему журналиста не кончили? Ты можешь мне объяснить это?!
   Амин, напротив, побледнел, скрестил руки на груди, втянул голову в плечи, исподлобья глядя на Кондру широко раскрытыми глазами. Казалось, они еще больше отдалились от переносицы, уползали с лица к ушам. Что тут можно было объяснить? Понятно, почему Ядран взял чужую машину - его "девятку" вывели из строя. Понятно, почему Ядрана кончили - ошибка вышла. А все остальное - полный мрак.
   - Ян Сигизмундович, нужно забрать Валентину и кончать со всем этим делом. Сейчас поеду, заберу и поразговариваю с ры-жей. Скажет, не скажет хана ей.
   - Не скажет. Она сидела под замком, ни хрена не видела, не знает, что там творилось. Когда я сказал, что Чекмарева за-мочили - поверила. Завтра поедешь. А сейчас возьми спеца по замкам, и гони на квартиру Чекмарева. Там он, нет, был после Карпухино, нет, все проверь. Что-то найдешь - бегом назад, бу-дем думать, не найдешь - позвони и езжай домой. Я уже приказал оперативной службе проверить все больницы, морги, пункты "Ско-рой помощи". Подожду, что они выяснят...- он покрутил головой, раздраженно хмыкнул.- Это ж надо такое: троих бойцов с "пушка-ми" уложили, а безоружный хлюпик ушел!
   Амин хотел было напомнить, что он предлагал спустить жур-налиста под лед, если бы сразу это сделали, никаких проблем теперь бы не было. Но промолчал. Он уже не раз об этом напоми-нал, да все бестолку.
   У дома, где жил Чекмарев, ничего подозрительного обнару-жить не удалось. В подъезде, на лестнице и лестничных площад-ках было тихо, никаких следов охраны или наружного наблюдения. В квартире все осталось таким же, как и позавчера, когда Амин последний раз был здесь. В ванной на зеркале сохранилась над-пись губной помадой, на кухне, в раковине мойки лежали три та-релки с засохшими остатками еды. Они и позавчера лежали там. Амин обошел всю квартиру, пока ни убедился - вчера вечером и сегодня здесь никого не было.
   Да может он, все-таки сдох в Карпухино? Может странная "Нива" увезла в Москву его труп? И свидетелей расстрела "Воль-во" нет? Один Чекмарев знал, кто ждет Ядрана и где именно. А если знал, да не успел рассказать?
   Все может быть, надо подождать, что скажут оперативники Кондре, может, найдут суку. Только вот вопрос: зачем было вез-ти в Москву труп Чекмарева, рисковать? Проще было оставить его в деревне. Значит, жив? Тогда как он мог позволить увезти ры-жую? Она ж ему о любви на зеркале написала, да и он из-за нее в Карпухино поехал. И после этого спокойно смотрел, как ее за-совывают в багажник "Вольво"?
   Голова шла кругом от всех этих вопросов. Амин велел спецу по замкам аккуратно запереть дверь, а потом из машины позвонил Кондре, доложил о результатах проверки. И получил приказ возв-ращаться домой, в офисе он пока не нужен,
   Домой? А какого хрена он там делать будет? Валентины все равно нет, сидит, дура, в бетонном погребе. И ужин приготовить некому, а самому неохота. Это ж надо было - согласиться на роль шлюхи за три тысячи! А если бы дали больше, десять - сог-ласилась бы стать настоящей шлюхой?
   Чем больше он думал об этом, тем более убеждался, что - да, согласилась бы. Деньги застят ум бабы. И от этого совсем хреново стало на душе. Чем она там занимается сейчас? Болтает с рыжей шлюхой? Та расскажет ей, такое расскажет - у Валентины глаза на лоб полезут! О разных курортах, о модном шмотье "от кутюр-мудюр", о шикарных кабаках... Троцкий не жалел для нее денег, понятное дело. Чем еще импотент удержит бабу? Но о том, что он был импотентом, рыжая, конечно же не скажет, сука! Да это же такая бомба!.. У Валентины потом совсем крыша поедет.
   Убил, убил бы рыжую стерву! Завтра она свое получит, завтра. Если Кондра начнет тянуть волынку - ни хрена подобно-го! Пусть лучше забирает эти паскудные три тысячи.
   Все равно Валентина ни хрена не узнает про документы, зря Кондра надеется. Политиком себя мнит, идеи Квочкина о том, что работать нужно крайне аккуратно и даже элегантно, но со стоп-роцентной надежностью, воплощает в жизнь. Идиоты! Где они во-обще видели стопроцентную надежность?
   Сидит Валентина в бетонном подвале... о чем хоть думает, дура? Неужели - о красивой жизни? А там еще Мельник, мужик злой и наглый. Выведет ее "по надобности", да и захочет ис-пользовать... по своей надобности. Она и не пикнет. И мужу по-том ни хрена не скажет, знает, что он ее придушит, хоть и не виновата будет. Интересно, Мельник понимает это? А там же по-мимо Мельника еще два придурка. Подопьют, и решат "хором" по-развлечься с двумя бабами. Полные хозяева на даче, кто им по-мешает! Ну, дела-а!..
   Амин выехал на Ленинградский проспект, погнал свой "Сит-роен" к Центру, с трудом преодолевая яростное желание врезать-ся в задницу какому-нибудь "Жигуленку" или сбить тетку, пере-бегающую улицу. Он точно знал, что сейчас домой не поедет, что бы там Кондра ни приказывал. Но, если не домой, то куда? Ответ нашелся довольно-таки скоро. На правой стороне Ленинградского проспекта Амин увидел жиденькую неоновую вывеску "Колумбия. Стриптиз-бар" и свернул к тротуару. Стриптиз там, конечно, не скоро начнется, но выпить, расслабиться, можно. А заодно и телку подцепить, если попадется приличная. Не все же время о своей дуре несусветной думать?
   37
   В разное время водка по-разному действует на одного и то-го же человека. Можно выпить сто граммов, посмотреть телевизор и уснуть глубоким, здоровым сном до утра, а можно выпить бу-тылку, пролежать часа три с закрытыми глазами и лишь после этого забыться на несколько часов в коротком, тревожном сне, наполненном нескончаемыми кошмарами. И проснуться в семь утра, и снова лежать с закрытыми глазами, слушая, как храпит в дру-гой комнате собутыльник, а потом просыпается, принимает душ, стучит посудой на кухне... Такое случается, если нервы челове-ка напряжены до предела, если мысли вспыхивают в голове одна за другой - и гаснут. Вспыхивают и гаснут, ни одна не загорит-ся надолго, не осветит кошмарный мрак...
   Чекмарев не выспался, не отдохнул в эту ночь. Все утро провалялся на диване, борясь с головной болью, на бодрые при-зывы Борисенко подниматься и пить пиво не отзывался. Если бы тот сказал: вставай, поедем за Настей мигом бы вскочил, но Борисенко сразу объяснил, присев на диван:
   - Серега, остаешься за хозяина, а я поехал на разведку. Приеду покумекаем, что к чему. И запомни хорошенько: без ме-ня отсюда ни на шаг! Дверь никому не открывать! Я знаю, что ты не спишь. Значит, пивка не хочешь? Ну ладно, отдыхай. Главное
   - ни шагу отсюда.
   Какой смысл вставать после такого заявления? Никакого. Поэтому Чекмарев поднялся с дивана лишь после полудня, когда Борисенко ушел. Головная боль была не главной причиной дурного самочувствия, но весьма чувствительной, пришлось обыскать кух-ню Борисенко в поисках анальгина или панадола. Нашел пластмас-совую коробку с лекарствами, а в ней быстрорастворимый аспи-рин. Две таблетки зашипели в чашке с холодной водой из-под крана. Выпив аспирин, Чекмарев снова повалился на диван в ком-нате, полежал еще час и встал, теперь уже окончательно.
   Настроение было по-прежнему отвратительным до крайности, но голова не болела. Еще б солнышко выглянуло, глядишь, легче б стало. Нет, не выглянет...
   Прошел час, два, три. За окном стало смеркаться. в доме напротив засветились окна, вспыхнули фонари на бульваре. Чек-марев долго сидел на диване, вспоминая Настю. Ее легко было вспоминать, стоило лишь произнести вслух или мысленно имя: Настя - и вот она.
   Рыжие, растрепанные волосы, огромные зеленые глаза, уз-кие, обтягивающие джинсы, упругие груди под свитером... Откры-вает дверь и со смехом бросается на шею. Он разжимает пальцы, "дипломат" со стуком падает на линолеум в прихожей. Не только гибкие руки обнимают его, ее ноги смыкаются сзади, плотно сжи-мая бедра. А он гладит ее по спине, гладит ноги, упругие, раздвинутые ягодицы, губы находят ее жадные губы, глаза закры-ваются... Но и с закрытыми глазами он находит дорогу в комна-ту, к дивану, на котором продолжается их бесконечный поцелуй. И чем дольше он длится, тем больше становится груда одежды на паласе у дивана...
   Любимая женщина всегда вспоминается голой, когда она пол-ностью принадлежала тебе, когда между ней и тобой не было тайн, когда вы были единым целым и, казалось, ничто не может разделить вас - ведь это так прекрасно, дарить истинное нас-лаждение друг-другу! Если, конечно, она принадлежала тебе. А если нет - можно вспоминать о свиданиях под луной, долгих про-гулках и трепетных прикосновениях пальцев.
   Чекмарев никогда не гулял с Настей под луной и не читал ей стихи. Эта прекрасная, но все же прелюдия к еще более прек-расному миру наслаждений миновала его. Он сразу попал в рай. Или - ад, но это было так прекрасно! Вот это он и вспоминал, сидя в темной комнате на диване.
   Она хотела использовать его для своих целей? И это прек-расно, и спасибо Богу, что ее выбор пал на него. Потому что плата за это была поистине Божественной. Она хотела, чтобы он сочинил роман? И он сочинил его. После страстной встречи, пос-ле ужина, которым она кормила своего мужчину, он садился за письменный стол и четыре-пять часов барабанил пальцами по кла-виатуре компьютера. Профессиональному журналисту несложно превращать свои мысли в слова, а мысли у него били ключом. По-тому что Настя стояла за спиной, подсказывала, советовала, а потом ложилась на диван, укрывшись одеялом до пояса, и ждала, когда он закончит работу. Просто лежала и ждала. И он, погля-дывая на розовые соски ее обнаженных грудей, размахивал рука-ми, стонал и морщился, показывая, как хочется ему поскорее прижаться к ним губами. Но Настя хитро улыбалась и грозила пальчиком, что означало: а вот не получишь, пока не напишешь нужное количество страниц. И ждала его. И это ожидание, это обещание удесятеряло его силы - голова работала ясно, как ни-когда. А найти подходящие слова к умным мыслям, выразить сло-вами красивые образы он всегда умел.
   А потом, поставив последнюю точку, он поворачивался к ней и смотрел, смотрел... Нет, усталости не было, тело рвалось к заветному дивану, но сдерживал себя, и это было похоже на старт гонок формулы-1, когда моторы уже ревут, но еще горит красный свет...
   И роман получился неплохим. По крайней мере, лучше, чем получается у придурковатых эпигонов Джойса и Борхеса, возом-нивших себя элитой, лучше, чем у "литобъединений" неудачливых следователей и журналистов. Роман получился - на уровне блис-тательного Хуана-Карлоса Онетти!
   Теперь нет ни романа, ни Насти...
   И Борисенко нет. Где он шляется, черт возьми? Приказал сидеть и ждать, но это уже невозможно! Вечер наступил, темно в комнате, надо что-то делать, а его нет! И выходить из квартиры запретил!
   Борисенко вернулся домой около семи. Чекмарев к тому вре-мени потерял уже всякое терпение.
   - Что это за дерьмо?!- закричал он, увидев хозяина.- Я тут сижу, я тут... торчу, ничего не делаю, не могу сделать, а тебя все нет и нет!
   - Ну так сделай, если можешь,- усмехнулся Борисенко.- Си-дишь-то здесь потому, что не можешь.
   - Да?- разозлился Чекмарев.- Значит, ты где-то прогулива-ешься, а я зря сидел тут и ждал... с моря погоды?! Ну ладно, придется самому... Жаль, время уже позднее, все редакции зак-рыты... Ладно, пойду к себе домой, напишу обо всем этом статью и завтра отнесу во все редакции, которые могут напечатать этот материал. Что-нибудь. да получится. По крайней мере, с Настей они будут шепотом разговаривать!
   - У тебя дома гости были.
   - Да плевать мне на них! Ты сказал, что Квочкин слон, а я
   - моська? Ты ошибся, Чапаев! Квочкин тоже моська, только раз-дутая до слона. Ноготком этого "слона" ткни - и он лопнет! Вот я его завтра и лопну, сучонка такого! Я хоть и продажный, а все-таки журналист! Это кое-что, да значит!
   - Значит, значит,- кивнул Борисенко.
   Он прошел в комнату, достал из ящика стола пистолет, глу-шитель к нему, неторопливо соединил две смертоносные конструк-ции, сунул пистолет за пояс. Чекмарев замер, наблюдая за его действиями.
   - Значит, не возражаю,- повторил Борисенко.- А это,- он ткнул пальцем в пистолет,- сейчас значит больше. Давай, оде-вайся, поехали. Я хотел чайку выпить, да теперь уже - хрен с ним. Некогда, времени нет.
   - Куда... поехали?
   - Выяснять, где они Настю держат.
   - Ты знаешь, как это сделать?
   - Знаю. Поехали, до Ленинградского проспекта черт знает сколько переться, а если он зашел чтобы махнуть рюмку и про-должить свой путь... во мраке, мы рискуем остаться при своих интересах.
   Чекмарев торопливо обул ботинки, надел куртку и с надеж-дой посмотрел на Борисенко.