Новоселов Дмитрий. Нарушители правил

   Оставив пять кружков, мы принялись искать между ними связи – объединили отравление адвоката, попытку ограбление гостиничного номера и воровство портфеля в одну подгруппу, которую назвали «папка». Беатриса предположил, что все эти неприятности связаны с документами, которые в ней находятся, или, точнее с их содержанием. Дескать, кто-то за этой папкой гоняется. Выглядела эта версия убедительно. Во вторую подгруппу вошли убийства. Тут версий не было никаких. Я вспомнил про последние слова Чебоксарова и про то, как Тихонов отговаривал его связываться с Захаровым.
   – Постойте, – воскликнул Беатриса. – Ведь и папка напрямую связана с этой фамилией. Понятно?!
   – Точно! – подхватила Жанна и обвела все пять эллипсов одной жирной чертой. Получился большой круг, который она назвала «Захаров». – Адвокат тоже нанят Захаровым.
   – Получается, что все замыкается на моем бывшем товарище по институту, – сделал вывод я. – Только связи не вижу. Зачем убивать людей, если мы предполагаем, что кому-то известно, что папка у меня?
   – Загадка есть, – согласился Беатриса, – но мы уже близки к разгадке. А где эта папка?
   – Висит на сосне, – я рассказал им о том, как выбросил ее с горящего балкона.
   – Так чего же мы сидим? – поинтересовалась Жанна, – Давайте поедем, достанем ее и посмотрим, что в ней.
   – Ни в коем случае, – остановил я ее. – Это нарушение девятого правила, не лезть в чужие дела. Стоило мне нарушить третье – не бери чужого, как заварилась эта кутерьма. Ни за что! – еще раз повторил я.
   Дамы переглянулись. Они меня не понимали.
   – Хорошо, – согласился Беатриса, – если тебе нельзя, не смотри. А нам можно. Вот мы и посмотрим.
   – Нет, – уперся я. – Моя задача избавиться от всего этого. Мне все надоело. Если все дело в Захарове, то я завтра пойду к нему и все решу. Утром сниму папку с дерева и отдам хозяину. Хочу домой.
   – Захаров – подонок, – неожиданно сказала Жанна.
   – А у меня о нем самые хорошие воспоминания, – возразил я.
   – Ты же сам говорил, что он увел у тебя девушку.
   – Она была свободным человеком, и сама его выбрала. Посмотри на меня, увести у меня девушку большого труда не составит никому.
   – А мне ты нравишься.
   – Спасибо.
   Жанна вышла в коридор и принесла визитную карточку.
   – Вот его адрес.
   «Захаров Константин Сергеевич, директор ОАО «Аспект», – гласила визитка.
   Мелодия танца с саблями набирала звук постепенно, и я успел нажать на кнопку, до того, как она достигла своего максимума.
   – Как дела? – спросил Аркашка.
   – Терпимо.
   – Отпустили?
   – Да. Причем чуть пинка под зад не дали.
   – Ты где?
   – В гостях.
   – У Жанны?
   – Да. У меня проблемы на работе. Тагамлицкий требует, чтобы я завтра утром доложил ему, как я собираюсь возвращать деньги с фирмы, хозяева которой уже умерли. Я не знаю, как мне быть.
   – Расскажи Тагамлицкому обо мне. Я пока еще и там и там директор. Если он даст гарантии, что оставит мне этот остаток в качестве товарного кредита и сделает меня вашим дилером, то я завтра вывезу товар в размере нашего долга со складов и подпишу любой договор, который вам нужен. Вы одним выстрелом убиваете двух зайцев. Возвращаете свои деньги и приобретаете партнера в регионе. Я ведь не нищий, у меня и офис есть и деньги кое-какие. То есть, я сразу делаю первую проплату, но уже за следующую партию товара, а этот вы мне как бы авансируете.
   Это был шикарный выход из положения. Весь вопрос в том, что Тагамлицкому нужно? Вернуть долг или завалить меня по полной? В конце концов, если этот гад не согласится, позвоню шефу. Он этот шаг оценит и Тагамлицкий получит по шапке.
   – Хорошо, – сказал я Аркашке. – Завтра, как только в Москве наступит рабочее время, я этот вариант согласую и перезвоню тебе.
   – За тобой заехать?
   – Нет, спасибо, – мне действительно было неудобно загружать его по пустякам.
   Мы выпили еще по рюмке, доели второе и салаты.
   – Мне пора, – сказал я. – Спасибо вам большое за приют и сочувствие, особенно тебе, Жанна. А вам, Беатриса, за вкусный ужин.
   – Оставайся, – попросила Жанна.
   – Оставайся, – предложил Беатриса. – Я покажу тебе еще картины.
   – Куда ты такой? Тебя развезло. Мало что ли неприятностей?
   – Тем более что там за тобой хвост.
   А почему бы и нет? Меня действительно клонило ко сну.
   Мы пошли в зал. Беатриса достал новые инсталляции. Эти картины были такие же мрачные и натуралистичные. Они были великолепны. Я спьяну пообещал ему помочь с организацией выставки в Москве. Беатрису аж прошиб пот, а Жанна захлопала в ладоши.
   Мы еще немного поспорили про переодетых мужчин. Беатриса договорился до того, что Жанна д,Арк тоже была мужиком. Я спросил, не в ее ли честь он назвал дочь? Мы опять чуть не поругались, пока нас не расцепила Жанна. Она отвела меня в спальню и уложила в чистую постель.
   На потолке метались белые полосы от проезжающих по улице машин.
   Она пришла, когда я уже почти уснул, видимо ждала, когда задрыхнет папаша, легла рядом со мной под одеяло и полезла целоваться. В лунном свете она была прекрасна. Горячая и свежая, вся упругая.
   Вначале у меня ничего не получалось. Я даже испугался, потом неожиданно понял, что к чему.
   – Слушай, – спросил я ее. – Те твои очки без диоптрий, они далеко лежат?
   – В сумке.
   – Надень, пожалуйста.
   – Зачем?
   – У меня никогда не было женщин без очков. Я комплексую.
   Жанна сходила куда-то и вернулась в очках. После этого все пошло как по маслу. Даже слишком.
   Я сильно опозорился. Кончил на двадцать второй фрикции. Если учесть, что мы с женой занимаемся этим в лучшем случае раз в неделю, то реабилитироваться в глазах Жанны мне точно не удастся.
   – Вон там, из-за облака выглянул ангел и выстрелил в нас из лука, – сообщила Жанна.
   – Небо чистое уже почти месяц.
   – Ну и что.
   Мы лежали на спине. Мне было стыдно. Жанна гладила меня по груди. Тут произошло неожиданное. Я почувствовал, что опять могу. Я даже опустил руку, чтобы убедиться. Все точно. Такого не было со мной лет десять. Может, на самом деле кто-то там выстрелил?
   Мы опять начали все сначала. Причем так лихо и безудержно, как по правде я думал и не бывает. Под конец у меня болел пресс и стучало в висках. Жанна сказала:
   – Ох. Подожди… – потом добавила: – Кайф! – и уснула
   У меня разболелись израненные руки, но я представлял себя мужественным и терпел.
   Вот так удивил меня мой младший товарищ. «Мистер Мускул», как называла его моя жена. Вспомнив о жене, мне стало неловко. Все-таки папа был у меня интересный человек. Не предусмотрел на эти действия никаких правил. Что-то она не позвонила мне, моя суженая.
   Я чувствовал себя предателем. Корил и самоедствовал. Долго не мог уснуть. Когда угрызения поутихли, приполз котенок, забрался на подушку и стал сопливо урчать в ухо. Пришлось прогнать его в грубой форме. Потом долго не давали уснуть насекомые. Они бились о стекло и жужжали.
   Мухи совести.

9.

   Жанна ушла от меня затемно, наверное, чтобы не попасться на глаза папаше. Скрип половиц под ее ногами лишил меня сна, и я, как ни пытался, так и не смог сомкнуть глаз до будильника. Все это время я смотрел на постепенно краснеющую от восходящего солнца шторку и думал. Тем для размышлений набралось, хоть отбавляй, но мысли мои крутились в основном вокруг Жанны. Я ее хотел. Причем понимал, что это неправильно.
   Пытаясь выкинуть девушку из головы, я натыкался на Захарова, про которого вспоминалось почему-то только хорошее и на два трупа, о которых думать не хотелось. Где-то в надбровных дугах метались Аркашка со Спартаком, чуть глубже – отважные милиционеры. Эти персонажи появлялись ненадолго, потому что их опять вытесняла Жанна. Получилось так, что, встав, наконец, с постели и натянув спортивные штаны, я столкнулся с ней в коридоре и, вместо «здравствуйте» спросил:
   – А откуда у Спартака твой номер?!
   Уже сказав эту фразу, я осознал, что, оказывается, могу говорить фальцетом. Жанна рассмеялась:
   – Не уж-то, ты ревнуешь? – радостно спросила она.
   Я мог бы преподнести ей одно из тех словосочетаний, которые помогают не говорить правды, не наврав, но вместо этого выпалил незамысловатое:
   – Да.
   Жанна приблизилась ко мне и поцеловала в щеку.
   – Помнишь, когда тебя забрали в милицию, я искала тебя, чтобы поменяться телефонами?
   – Да.
   – Так вот, я оставила этому проходимцу свой номер, чтобы он мог позвонить мне, если ты вернешься. Я испытал почти физиологическое облегчение.
   Беатриса в мужском обличии не вызывал во мне никаких положительных эмоций. Серый, скучный и противный. Когда я вышел из ванной, он виновато поздоровался, торопливо допил свой кофе и поспешно удалился. Куда уж ему до той харизматичной дамы, которая сидела тут вечером.
   Перекусив на скорую руку, мы с Жанной первым делом вылупились в окна, чтобы проверить двор на предмет слежки, долго смотрели в обе стороны, но ничего подозрительного не заметили.
   – У вас есть черный ход? – поинтересовался я.
   – Есть, но он закрыт.
   – Спартак говорил про тонированную семерку. Я не вижу ни одной семерки.
   – Не думаю, что у них одна машина.
   – Внизу вообще нет тонированных машин.
   Жанна пожала плечами:
   – И что ты думаешь?
   – Может быть, они пока еще не вычислили таксиста? Тупо ждут у отеля?
   Жанна пожала плечами, потом собрала со стола и помыла посуду.
   – Чем собираешься заняться? – поинтересовалась она.
   – Сниму с дерева папку и отдам ее Захарову.
   – А у меня сегодня два собеседования.
   Она достала из сумки зеркальце с косметичкой и стала наносить макияж, а я еще раз прошелся по окнам. Все тихо.
   Уже перед самым уходом я решил снова оставить портфель у Жанны, зная, что вернусь. Вытащил из него пару старых фотографий с лицами Захарова и Анны и завернул их в газету. Я опять надел все спортивное. Положил в правый карман штанов пять тысяч и фото, в левый – сотовый и подошел к зеркалу. Морда в синяках. Спившийся тренер дворовой команды по лапте. Спускались мы пешком; лифт был занят.
   – Девяносто? – спросила Жанна, когда мы выходили на улицу.
   – Чего?
   – Ступенек.
   – А. Да, – я считал автоматически и почти никогда не акцентировал. Но девяносто – это именно та цифра, которая отложилась в моей памяти секунду назад.
   На выходе я немного замешкался, что-то попало в ботинок. Жанна прошла вперед метров десять, не больше, когда от дерева отделился силуэт и двинулся в ее сторону.
   – Куда это мы собрались?! – закричала фигура.
   Жанна вздрогнула и остановилась. Говорившим оказался молодой, но сильно потрепанный жизнью парень. Одежда хорошая, но мятая. Лицо молодое, но не свежее. Небритость неряшливая. Мужчина был слегка пьян.
   – Ты куда это в такую рань? – повторил он свой вопрос.
   – На работу.
   – Ой, ой, ой! Какая работяга! А я только собрался подняться. Думаю, выкурю сигаретку да загляну на огонек. И тут ты собственной персоной.
   Я застыл в нерешительности как солдатик руки по швам.
   – Я же сказала, чтобы ты сюда больше не шлялся, – напомнила Жанна.
   – Ой, как страшно. И что ты сделаешь?
   – Милицию вызову. Это высказывание вызвало у парня затяжной приступ смеха.
   – Говорят, у тебя хахаль появился, – с трудом справившись с хохотом спросил он.
   – Не твое дело.
   – А я тебя предупреждал. У меня везде стукачи. Шаг влево, шаг вправо, а я уже знаю.
   – Ты для меня никто. И прекрати сюда шляться, – Жанна повернулась ко мне, протянула руку и сказала: – Пойдем Андрей.
   Только сейчас этот орел обратил на меня внимание. Вначале он нахмурил брови, но потом, присмотревшись, снова зашелся в пароксизме смеха. Ржал он громко и обидно.
   – Вот ты докатилась! – проорал он. Еще раз посмотрел на меня и задергался пуще прежнего.
   Жанна сделала пару шагов в сторону проезжей части, увлекая меня за собой. Но на меня напал столбняк, я снял очки и зачем-то начал их протирать изнанкой футболки.
   – Послушай, брось, – немного успокоившись, сказал скандалист. – Ты ведь не серьезно. Ты ведь с ним не спишь!
   Эта фраза почему-то обидела мою подругу.
   – Между прочим, сплю, – выпалила она. – И в этом плане ты ему не чета. Скорострел вонючий. Тебе до него как до луны. Понял?
   Он все понял. Со свирепой рожей, подошел ко мне и звезданул промеж глаз. Я взмахнул руками, как крыльями, упустил очки и рухнул. Пока падал, в голову пришли две мысли. Первая – хорошо, если бы за мной следили. Они бы меня спасли. И вторая – одним фингалом меньше, одним больше – общая картина изменится не на много.
   Жанна подлетела к моему обидчику, подпрыгнула, повисла на нем, как собиратель кокосов и укусила за ухо. Все это я видел мутно и расплывчато снизу вверх. Драчун пытался сбросить ее на землю, но у него ничего не получалось. Он страшно матерился и орал. В это время открылось окно второго этажа, и какая-то бабушка сообщила, что вызвала наряд милиции. Лично мне милиция уже приелась. Сплошные повторы. Хотелось чего-нибудь новенького. Хулиган тоже не жаждал с нею встречи. Стряхнув с себя девушку, как лось пиявку, он сообщил нам, что мы приверженцы инцеста, и извращенцы, потом плюнул в мою сторону и гордо покинул поле боя. Жанна подобрала мои очки, и мы тоже поспешили смыться.
   – Это мой бывший, – с трудом переводя дыхание, сказала подруга, едва мы отбежали от места происшествия на приличное расстояние. – Младшенький. Сам бросил, а сам ходит, следит и нервы портит. Алкаш.
   Она посмотрела на меня, достала платок и вытерла со щеки грязь. Как ни странно, крови не было. Или вся вытекла, или мой нос закалился в боях и перестал кровоточить.
   – Если бы ты не снял очки, то, наверное, показал бы ему, где раки зимуют. Он когда пьяный – такой слабый. Во всех отношениях, – предположила Жанна.
   Я дипломатично пожал плечами, а сам подумал, что вряд ли.
   У Жанны поджимало время. Она пробовалась в какой-то банк, не сомневалась, что ее не примут, но все-таки шла. После банка – супермаркет – соискание должности начальника отдела. Тоже не факт. Я расспросил ее, как мне доехать до Тихоновского дома, и поймал такси.
   Таксист отнесся ко мне с подозрением. Чувствовалось, что он сомневается, есть ли у меня деньги. Я отдал ему стольник, а сдачи не взял. Назло.
   Мне представлялось, что дерево, на котором висит злополучная папка, я найду без проблем. Но, это оказалось не так. Я долго ходил под балконами, вычислял траекторию полета и напряженно всматривался в кроны. Мне удалось обнаружить пропажу через двадцать минут бесплодных поисков, когда уже совсем угасла надежда. Это оказалась сосна. Первые ветви у нее начинались примерно на высоте двух с половиной метров, и чтобы до них добраться, нужно было иметь когти или присоски. Для проформы попрыгал. Не хватало сантиметров пятьдесят. Трудности теперь меня совсем не пугали.
   Нужна веревка. Я пошел искать магазин. Прохожие, к которым я обращался с просьбой указать путь к хозтоварам, шарахались и ничуть не сомневались, что я жажду хлебнуть нитхинола или еще какой дури.
   Веревка продавалась мотками по двадцать метров. Резать на более мелкие куски продавцы отказывались. Я попробовал канат на прочность, приобрел весь моток, повесил его на плечо, как монтажник из кинофильма «Высота», и отправился в лес.
   Я привязал к концу каната камень и с третьей попытки перебросил его через самую нижнюю и прочную ветку. Протянул веревку до земли. Теперь нужно отрезать этот кусок от мотка и связать концы. Получится что-то типа стремени, в которое можно будет просунуть ногу и подняться от земли как раз на те самые необходимые пятьдесят сантиметров. Надо было купить нож. Я нашел бутылку, разбил ее об пенек и за десять минут осколком перепилил волокна.
   Узел получился высоко, чтобы наступить в него ногой пришлось поднять ее до подбородка. После первого же мышечного напряжения у меня опять все разболелось. Я доставал до ветвей, я даже смог закинуть ногу, но боль в ладонях не давала мне полноценно подтянуться. Только собрав всю силу воли, с пятой попытки я смог преодолеть первые три ветки и сесть на одну из них, прислонившись спиной к стволу. С меня градом лил пот.
   Теперь я понял значение слова «обезьяна». Вот оно и пригодилось. Пророчества сбывались одно за другим.
   Надо будет опять сменить музыку на телефоне. С этим неистовым Арамом меня когда-нибудь кандрашка хватит. Я и так привлек к себе лишнее внимание шастая между деревьев и кидая веревки. Еще эта бравурная музыка! Номер определился неизвестный.
   – Ты где? – вместо приветствия спросил знакомый голос.
   – Представьтесь, пожалуйста.
   – Полупан. Ты где?
   – На дереве, – а что? Это правда.
   Последовала пауза.
   – На каком дереве?
   – На сосне.
   – Блин, как ты меня достал! – рассердился Полупан. – Я спрашиваю: ты в городе?
   – Да. В лесу около дома, в котором вчера случился пожар.
   – Что ты там делаешь?
   – Ищу вещь, которую уронил, когда лазил по балконам.
   – Что за вещь?
   – Да так. Документы кое-какие.
   – Долго еще там будешь?
   – Не знаю.
   – Вспомни-ка, ты говорил про человека, который выполз из квартиры.
   – Да.
   – Он прямо лег на пол?
   – Да.
   – Еще в квартире?
   – Да.
   – А потом закрыл за собой дверь ногой?
   – Да.
   – Лежа?
   – Лежа.
   – Короче, есть такая версия, что он вел себя так, чтобы не попасть в объективы камер наблюдения. Они как раз с пола и не видят. Там существует мертвая зона.
   – А откуда камеры наблюдения?
   – У генерала там их было полно по всему этажу.
   – Какого генерала?
   – Наш губернатор. У него воинское звание – генерал. Но, он повесил глазки еще до того, как его выбрали.
   – Вы думаете, что это было покушение на генерала?
   – Нет. Любой ребенок в области знает, что после того, как деда выбрали губернатором он в этой квартире не жил. Но, преступник, если там, конечно, был преступник, очень хорошо знал про камеры и о том, как они расположены. И, если имело место преступление, то оно было направлено против Тихонова и цели своей достигло.
   – Можно ли понимать вас так, что вы мне верите?
   – Я – да. А вот криминалисты утверждают, что это просто взрыв бытового газа по утечке. Там отошел шланг от поверхности. Ошибка при монтаже. Правда, есть следы хим вещества по всей кухне, но это может быть чистящее средство.
   – Так вы мне верите или нет?
   – Я отрабатываю все версии. По крайней мере, твой рассказ про ползущего человека теперь не выглядит столь нелепым в свете новых фактов.
   – Спасибо.
   – Из города не уезжай.
   Он прервал разговор.
   Я так и не понял, зачем он мне звонил. Потом, поразмыслив, сделал вывод, что он выведывал, где я нахожусь, чтобы передать данные наружному наблюдению, которое меня потеряло. Придя к такому выводу, я стремглав добрался до папки, зажал ее подмышкой и кубарем скатился на землю, ушибив правое бедро. Хромая и повизгивая я поковылял через лес в сторону дороги, надеясь, что таким образом мне удастся замести следы. Не то, чтобы я очень боялся слежки. Мало того, я вообще в нее слабо верил, но если существовала вероятность, то было бы неплохо ее избежать. Во-первых, потому что это неприятно, когда за тобой подсматривают, и, во-вторых, я собирался идти к Захарову, а зачем и почему других это не касалось.
   До визита в ОАО «Аспект» мне предстояло привести себя в порядок, а это значит – купить еще одни очки и еще одни брюки с рубашкой. Мне очень хотелось верить в то, что это моя последняя смена гардероба, но жизнь доказывала, что зарекаться ни в чем нельзя. Поэтому я решил не приобретать дорогих вещей, а нанести визит в бутик «Париж», и в ту же самую оптику, в которой мне можно надеяться на скидку.
   В «Париже» меня узнали. Девчонки отнеслись ко мне с жалостью и в качестве бонуса подарили к брюкам утепленные лежалые носки. Мне неудобно было отказываться. Я нацепил новые брюки, новую рубашку и вышел из магазина с шерстяными носками и папкой в правой руке и пакетом со спортивной формой – в левой.
   Менеджеры оптики нашли в компьютере мой рецепт и за врача брать деньги не стали. Через двадцать минут очки будут готовы.
   Я позвонил Тагамлицкому и передал ему Аркашкин вариант. Тагамлицкий сказал, что обсудит этот вопрос и перезвонит. Мое конструктивное предложение стало для него неприятной неожиданностью. Ему не хотелось, чтобы я справился с заданием. Интересно, какую еще гадость он придумает в ответ?
   Приняв, наконец, человеческий облик, я поймал такси и продиктовал водителю адрес с визитной карточки. Пора нанести визит старому приятелю. Я волновался, как перед контрольной.
   ОАО «Аспект» базировалось в историческом центре города в старинном здании, с одной стороны к которому примыкал дом быта, а с другой – центральный универмаг. Когда-то все три строения были объединены в один громадный тупой и ненужный торговый центр, я помню его бесконечные залы и пустые прилавки. Сейчас, в период государственного капитализма, его порубили на куски и распродали. «Аспект» выделялся среди своих бывших собратьев мраморной отделкой, камерами наружного наблюдения и свежей краской.
   Охранник на входе сообщил, что Константин Сергеевич на месте. Но, раз пропуск на меня не заказан, то нужно вначале связаться с приемной, и, если оттуда позвонят, тог тогда я смогу пройти. Он указал на телефон внутренней связи и список номеров.
   Пока я обдумывал, что мне сказать секретарше, заиграл сотовый.
   – Мы принимаем предложение Спицына, – сказал Тагамлицкий. – Но, нужно пощупать товар руками. Ты сними на неделю помещение квадратов тридцать, пусть он свезет весь товар туда. Но, чтобы ключ был у тебя. Понятно?
   – А зачем? Он ведь все равно подпишет договор и приходные накладные.
   – А затем, чтобы мы знали, что товар не виртуальный, и что это не сплошной висяк, а именно наши позиции.
   – Ясно, – доля здравого смысла в его требовании была.
   Ура! Похоже, что мои беды подходят к концу, вот-вот все кончится, и я вернусь в Москву на белом коне весь в ранениях и медалях. Осталось избавиться от папки. На всякий случай я отключил сотовый.
   Я поднял трубку и набрал номер приемной.
   Секретарша даже слышать не хотела о том, чтобы кому-то заказать пропуск, если встреча заранее не назначена. Мало того, она даже не собиралась сообщать шефу мою фамилию. Мы препирались с минуту. Ее металлический голос слегка потеплел, когда я сообщил, что мы с Захаровым однокурсники. Я даже сообщил название ВУЗа, который мы заканчивали и факультет. Порывшись в памяти, женщина на том конце решила, что в принципе это похоже на правду, но, тем не менее, не сдалась и не ломанулась радовать начальника прибытием старого друга. Она предложила записать меня на завтра, и если Захаров соблаговолит, то она перезвонит на любой, оставленный мной номер телефона. Я сломал ее, выложив информацию о том, что у меня есть документы Прудникова. Дама была в теме. Решив, что Прудников – это серьезно, она велела подождать и положила трубку.
   Через минуту охранник поманил меня пальцем.
   Приемная находилась на первом этаже.
   За небольшим черным столом сидел Костик Захаров. Он, конечно, постарел, но не на восемнадцать лет. Я бы его узнал без вопросов. Не то, что на плакатах. Я улыбнулся, он тоже растянул губы.
   – Привет, – поздоровался я.
   – Здравствуйте, – ответил он.
   – Ты что, меня не узнал? – удивился я.
   – Нет.
   – Я Ткачев Андрей. Мы вместе учились.
   Захаров виновато пожал плечами.
   – Вы говорили, что у вас есть какие-то документы Прудникова, – сказал он.
   Я был в шоке.
   – Послушай, Костик. Это же я – Андрюха.
   – Извините.
   Я достал из пакета спортивные штаны и вытащил из кармана смявшуюся фотографию.
   – Вот, смотри, – я подошел и положил снимок перед ним, – это я, это ты, а рядом Аня.
   Захаров скосил глаза и снова пожал плечами. Видимо у него отшибло память.
   – Помнишь, под Новый год отец переслал мне мешок картошки, – я не собирался сдаваться. – А мама положила сверху в полиэтиленовом пакете утку. Мешок она завязала, чтобы утка не потерялась. Водитель, который все это привез, естественно, про утку не сказал. А картошка у нас еще была. Мы затолкали мешок в кладовую и забыли о нем… Ну?
   Захаров отрицательно помотал головой.
   – Потом, когда утка протухла, к нам в комнату невозможно было зайти. Мы все время искали источник запаха, но, мешок развязать никто не догадался. Когда стало вонять на всем этаже, вызвали санэпидстанцию. Думали, что под полом сдохла крыса. Был скандал и общая эвакуация. Ты еще дурачился и носил с собой противогаз.
   Не знаю, зачем я рассказал ему эту историю. Она не произвела на него ни какого впечатления.
   – Вы про Прудникова наврали? – раздраженно спросил он.
   – Нет, – обиделся я и протянул ему папку, – вот.
   Захаров вытащил из нее журнал, бросил на стол, потом открыл пакет. Он перебрал листы, прочитал шапки, две страницы просмотрел подробнее. Вначале усмехнулся, потом хихикнул.
   – Как это оказалось у вас?
   – Я летел с Прудниковым в самолете. Когда выходил, подобрал с пола.
   – Вы читали?
   – Нет. Только первый заголовок. Чтобы вернуть хозяину. Я ведь вначале думал, что в папке только журнал.